Глаза открыла внезапно, словно кто-то толкнул в бок. Удивляться не стала, только сдержала громкий вздох, когда увидела перед собой обнаженное плечо спящего Грэйна. Прислушалась. Дыхание Люта было ровным, лицо выглядело безмятежным, и я на минутку расслабленно прикрыла веки, наслаждаясь последними мгновениями отдыха.

Когда выбралась наружу, сопровождаемая единственной оставшейся рядом искоркой, меня одолели думы. Глядя на виднеющуюся высоко вверху узкую полоску расцвеченного утренними лучами солнца неба, я гадала, как выбраться из этой расщелины и станут ли искать нас спутники. Духам противоречия не составит труда спустить за нами. Мысли о прошлой ночи гнала прочь, вернее те, что касались нас с Грэйном. При одном упоминании о случившемся сердце замирало, а потом срывалось, меняя свой ритм, отчего я прижимала руки к груди.

Шорох за спиной заставил насторожиться, вздрогнуть, разволноваться, поспешно стереть с лица глупую улыбку и повернуться. Из пещерки вышел Грэйн, поспешно застегивая брюки, резко остановился, осмотрел меня с головы до ног, запустил пятерню в растрепанные волосы и выдал:

— Э-э-э…Ани, я плохо помню, что было прошлой ночью, скажи, я ничем тебя не обидел?

Я моргнула… раз… другой… третий…пытаясь смахнуть подступающие слезы — ОН ОБО ВСЕМ ЗАБЫЛ! Только подумать — я места себе не нахожу от переживаний, сгорая от обрушившихся эмоций, а он, оказывается, плохо помнит о вчерашней ночи!

— Ани? — Лют, не дождавшись моего ответа, подошел и с тревогой взглянул в глаза.

Я прогнала эмоции, скрыла от него охватившие чувства, спрятала влажные очи и спокойно произнесла:

— Ты меня спас… к слову, спасибо! — прошла мимо него, возвращаясь в пещерку.

Здесь взгляд против воли упал на плащ, расстеленный на полу, и разбросанную вокруг одежду Грэйна. Я вспыхнула, точно тонкий стебелек, на который попала искра, и рывком подняла свое одеяние.

— Ани? — разве маг мог оставить меня в покое, и я, собрав воедино всю силу воли, сумела развернуться к нему, скрыв обиду и боль, которые охватили меня в это самое мгновение.

— Как ты себя чувствуешь? И что с тобой было? — голос не дрогнул, на лице ничего не отразилось, и хорошо, что в пещерке царил мрак, потому что меня могли выдать глаза.

Лют снова нервным жестом взъерошил свои волосы и пристально посмотрел на меня. Огненная бабочка металась между нами, как будто ощущая исходящее напряжение.

— Ты не ответила на мой вопрос! — в словах Лютова слышались металлические нотки.

— Ответила! — это было сказано с вызовом, сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, — бросив странный взор, согласился он, обошел меня, чтобы одеться, и сказал. — Тогда отчего я проснулся совершенно голым!

Я сумела найти ответ, в общем, он был правдивым:

— Ты горел, а я замерзала, потому нашла единственно верное решение!

— Ани! — Лют схватил меня за руку, развернул к себе лицом и посмотрел так пронзительно, что я не выдержала и опустила глаза к каменному полу, пытаясь высмотреть все неровности на нем. Сделать это было проще, чем смотреть в требовательные очи мага.

Он хмыкнул, чуть отошел, отмахнулся от искорки и опять позвал меня:

— Ани, я помню, что мы целовались!

— Да, — раз помнит, я решила его не разочаровывать.

— И что было дальше?! — огневик потерял терпение и принялся орать.

Я сжала пальцы в кулаки — эмоции ни к чему, и проговорила:

— Ты упал, и я поняла, что ты умираешь. Почему? Ты так и не ответил на этот вопрос!

Грэйн опустился на колени, с мучительным стоном уронив голову на сплетенные руки, провел ладонями по лицу и изрек:

— Все путается… сливается… сон, явь, мечты… Я горел, упустив силу, проиграл демону черной Грани, мне мерещился перевозчик, стоящий на сходнях своего призрачного парусника…а потом…стало так хорошо и… — умолк, поднял голову, посмотрел на меня, словно желал найти ответы на свои невысказанные вопросы, понять, о чем я молчу, но снова в бессилии опустил взор.

Я ничего не говорила, не находя подходящих слов, вчера они были не нужны, а сегодня… сегодня мы могли тоже обойтись без них, если бы Грэйн не страдал от потери памяти. Лишь для того, чтобы безмолвие не затянулось, я произнесла:

— Расскажи, как тебе досталась эта сила.

— По наследству, — буркнул он и вперил в меня безнадежный взор. — Не мучай меня, скажи, что между нами было!

Зловредная суть настоящей ведьмы подкинула сотню самых разнообразных ответов, таких, чтобы маг страдал еще сильнее. Откинув их прочь, усмирив нрав, я сказала:

— Ничего особенного не было… ну, мы просто спали… рядом, обнаженные, потому что это было необходимо и тебе, и мне. Мы помогли друг другу, спаслись от гибели, так что переживать не о чем!

— Ты уверена! — Лют поднялся и подошел ко мне. — Я не…

— Нет, Гримм, ты меня не обидел! И хватит на сегодняшний день воспоминаний, нам нужно отсюда выбираться! — прикусила губу, отвернулась и, громко топая, выбралась наружу.

Стоя здесь, на самом краю, глядя во тьму бездны, что клубилась внизу, я чувствовала изучающий, неотрывный взор любимого. Догадывалась и о том, что творится в его душе, отчаянно прогоняя свою собственную тоску, не оглядываясь, стараясь думать о насущном. О чем именно? Да хотя бы о том, что ужасно проголодалась!

— Ани, — хрипло выговорил за спиной Грэйн, — если все было так, как ты говоришь, тогда откуда я знаю, что твое домашнее имя Веснушка?

Я на мгновение прикрыла веки, борясь с эмоциями, всколыхнувшими душу, растревожившими несговорчивое ведьмино существо. Вздохнула. Вот об этом я ему точно не могла сказать! Но признаться, поведать о том, что было — так сложно и непреодолимо! Я не сумела переступить через себя, потому глухо обронила:

— Вероятно, я проговорилась об этом… в бреду… когда обнимала тебя, надеясь спасти… да и постараться не умереть самой. Ты был страшно горячий, а мне было жутко холодно, потому я прижималась к твоему телу настолько плотно, как могла… Извини, если запутала тебя, заставила маяться!

Лют в бешенстве ударил кулаком по каменной стене, сбив костяшки. Я потрясенно вздрогнула, не ожидая от него подобной вспышки, чувствуя себя виноватой, и пробормотала:

— Извини еще раз…

Грэйн разозлился еще больше, сплюнул себе под ноги, выдав что-то нелицеприятное про ведьм, разбежался и прыгнул, заставляя меня охнуть и потрясенно пронаблюдать за его полетом. Впрочем, обо мне маг не забыл, вернулся, схватил налету и взмыл к далеким небесам. Я и взвизгнуть не успела, только затаила дыхание и прикрыла очи, прижимаясь к любимому в надежде продлить минуты блаженства.

Быстро достигнув нужного выступа, Грэйн, ни слова не говоря, не поясняя, не глядя, поставил меня на ноги. Тусклый свет наступившего дня освещал небольшую площадку, на которой уже ничего не напоминало о прошедшей битве. Осота поблизости заметно не было, зато неподалеку ходили оба наблюдателя. Олеас, как всегда, выглядел отрешенным от происходящего, а вот Дюран кивнул при нашем появлении, и я с удивлением осознала, кто разбудил Люта и отправил оного мне на помощь. Мои благодарственные речи были прерваны, даже не начавшись. Видно, все, о чем думала, отразилось на лице, и Дюран поспешил отмахнуться:

— Оставьте! «Спасибо» — всего лишь слово! А я, скорее всего, пожалею о содеянном!

— Вас накажут? — обеспокоилась я, и поскольку Дюран не ответил, посмотрела на Олеаса.

Громов качнул головой, не говоря прямо, что ждет его напарника, но не отрицая возможность наказания. От нерадостных дум меня отвлек голос Грэйна:

— Вижу, вы все же оба вмешались! — маг обвел красноречивым взглядом место стоянки, и я удивилась еще сильнее, потому как сразу не заметила, что над нами раскинут загадочный купол, призванный защитить участников отряда от непогоды.

— Как их разбудить? — я подошла к Лийте, с тревогой посматривая то на нее, то на Громова.

Он перевел задумчивый взгляд на Дюрана, и тот едва заметно кивнул. На морщинистом лице старца расцвела задиристая улыбка:

— Ух! Если нарушать правила, то все!

— Нас просветите? — заинтересованно вопросил Лют, перестав сверлить меня откровенно злым взглядом.

— Нет ничего проще! — ехидно оповестил Дюран. — Дальше вы пойдете одни!

— Как одни? — сердце мое сначала подпрыгнуло к горлу, а после ухнуло в пятки.

Грэйн наградил меня тяжелым взором, открыл рот, чтобы высказаться, но не успел, так как его опередил Громов, а я облегченно выдохнула — ни спорить, ни язвить не хотелось.

— В связи с тем, что мы вмешались и перекроили реальность, нам грозит наказание, но… — умолк на мгновение, привлекая наше внимание, поднимая для пущей убедительности указательный палец, — об этой маленькой неприятности, ну или, наоборот, приятности… смотря под каким углом ее рассматривать, знают всего четверо… Догадываетесь, кто именно?

Мы с Грэйном дружно кивнули, с одинаково задумчивым видом рассматривая собеседников.

— Чего ждете — вперед! А мы вас догоним! — недружелюбно рявкнул Дюран.

— Погодите! — я совсем запуталась. — А что будет с нашими спутниками? А как мы разбудим Артуара, если с нами не пойдет изменчивый? А…

— Оу, оу, — замахал на меня руками Огнев, — ведунья, сколько вопросов!

Олеас оказался более разговорчивым и объяснил мне:

— Ваши спутники проснутся, когда придет время, но вас рядом не будет! Не исключаю, что изменчивый решит догнать вас, а вот насчет остальных… не уверен! Я останусь следить за ними, а Дюран отправится наблюдать за вами… спустя некоторое время… — я сделала вид, что не заметила лукавого блеска его глаз, но все равно густо покраснела. Неужели наблюдатели знают о том, что произошло между мной и Лютом?

Прижала прохладные ладони к щекам, стараясь унять бешеное сердцебиение, и услышала сбоку ехидное от Грэйна:

— Пошли уже, ведьмочка, не будем тянуть время!

Открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его — к чему пустые разговоры? Лют прав — нам пора! Поклонилась обоим наблюдателям, выражая им свою признательность, глубоко вдохнула, приняла из рук Дюрана свою походную суму, брошенную в спешке ночью, и направилась следом за уходящим магом.

— Как мы найдем верный путь? — озадачилась я, едва мы ступили за следующий поворот.

— Знаешь, ведьмочка, — Лют оглянулся через плечо, не сбавляя хода, — порой ты кажешься непроходимо глупой!

— Вот спасибо! — я поджала губы, никогда не думала, что стану такой сентиментальной, и слова любимого ранят в самое сердце.

— Я не собирался оскорблять тебя, ведьмочка, — Грэйн остановился и обернулся, отчего я ощутила позорное желание унестись прочь.

Мысленно отвесила себя оплеуху — не ведьма, а ранимая, влюбчивая магиня! Странное состояние, пугающее, вызывающее ярость, нагоняющее тоску и создающее ощущение неловкости и неправильности происходящего. Вторая мысленная оплеуха оказалась более действенной, чем предыдущая, и я опомнилась. Лют с интересом наблюдал за мной, и мне показалось, что маг каким-то непостижимым образом сумел угадать, о чем я только что думала. Раздраженно бросила:

— Давай пойдем молча! У меня нет желания вести с тобой разговоры! — прикусила язык, вспомнив, что этот начала именно я.

Грэйн страдальчески возвел очи к небу, нарочито тяжело вздохнул, но… отвечать мне не стал! Вот за это я готова была кинуться ему на шею и поцеловать! Невозможно! Определенно, мне пора отдохнуть — эта любовь влияет на меня отрицательно! В кого я превращаюсь?! Облегченно выдохнуть не получилось, в голову настойчиво лезли мысли — одна не радостнее другой, отвлечься было решительно нечем, и я загрустила. Серая, узкая полоса дороги упрямо уводила нас дальше и дальше на север. Унылые скалы, порхающие снежинки и стылый ветер сопровождали нас в путешествии. Горы словно сдавливали со всех сторон, то приближаясь друг к другу, грозя сомкнуться, закрыть проход, то расходясь, открывая нашим взорам бездонные пропасти. Вдали виднелись еще более высокие пики, которые с легкостью могли преодолеть только крылатые духи противоречия. Смотря исключительно себе под ноги, не рискуя устремлять взор на идеальную спину огневика, я случайно наткнулась на обломок камня. Идеально гладкий, черный, чуть блеснувший в свете дня, когда я смахнула с него снег. Ойкнула, и этот звук привлек внимание Грэйна.

— Покажи! — он подскочил и требовательно протянул руку.

Я с недоумением взглянула на мага, и он быстро пояснил:

— Видишь символы? — указал на полустершиеся полоски и треугольники, расположенные в определенном порядке.

— Да. Ты знаешь, что они обозначают? — я заинтересовалась еще больше.

— Эти символы — буквы алфавита расы изменчивых, — воодушевленно объяснил Грэйн, заставляя меня пристальнее вглядеться в поверхность камня.

Говорил Лют уверенно, и я с любопытством взглянула на него, получив неожиданный отклик:

— Да, было дело! В Академии я собирал сведения об этой расе!

— Не скажешь, зачем? — моргнула и с подозрением осведомилась я.

— Если скажу, что это был всего лишь обычный интерес, поверишь? — Лют озорно прищурился, и я помотала головой:

— Ни за что!

— Ну вот… — демонстративно посетовал он в пустоту, но потом твердо закончил. — Поговорим потом! — ох, как многообещающе это прозвучало.

Камень плавно перекочевал в суму Грэйна, а мне оставалось только выкрикнуть:

— И ты мне обязательно все расскажешь о себе, Гримм!

Маг обернулся, предвкушающе улыбнулся и подмигнул, мол, не сомневайся, но и ты мне кое о чем расскажешь!

Продолжая усиленно смотреть себе под ноги, я размышляла над тем, что скажу Люту. Все маги прямолинейны, потому, скорее всего, и этот стесняться не будет и спросит обо всем прямо, не таясь. Умом понимала, что разговора не избежать, но отчаянно цеплялась за любую возможность, в надежде потянуть время, уйти от беседы. Поведение, не достойное ведьмы! Опасность нужно встречать лицом к лицу, не прячась, не боясь, не выражая своего отношения. Холодное равнодушие и смех, так чтобы враг удивился! Но разве Грэйн мой враг?

Мучаясь тревогами, волнениями, рассуждая, я затосковала и пришла к выводу, что все происходит из-за того, что мне попросту нечем заняться. Ну, что это за дело — идти вперед и вперед, глядя только на серые камни, острые вершины и снежные шапки? Загадочных обломков мне больше не попадалось, и я вскользь подумала: «Хоть бы кто-нибудь напал что ли для разнообразия!»

Слово ведьмы — закон — я еще толком не озаботилась опровергнуть свои неосторожные мысли, как за очередным поворотом на нашем пути появилось четверо. Высокие существа, с ног до головы закутанные во все черное. Не люди, что точно, опасные, непредсказуемы, неизвестные. Они напали столь яростно и внезапно, что я в самом начале опешила. Хорошо, что Грэйн шел первым, он умело отразил первую магическую атаку, успев выставить «щит», прыгая на врагов, выхватывая меч из ножен. Я не расслышала подробностей, но поняла, что мне маг повелел спрятаться, отступив назад. Два послушных шага в обратную сторону, и снова разворот, что бы увидеть то, как Лют сражается. Узкая тропа превратилась в поле боя, тишину наступающего вечера нарушало только тяжелое дыхание бойцов, и я, глядя на то, как Грэйна теснят к краю, за которым клубится туман, скрывающий очередную бездну, приняла решение действовать. Если у магов получается, то почему бы и мне не попробовать?

С легкостью вообразила свои воздушные крылья, и там, где не сумела помочь родная магия ведьмы, справилась сила демоницы черной Грани. Я взмахнула крыльями, ухватила мага под мышки и взмыла в небеса. Лют опустил меч, не иначе как от удивления и растерянности, и только спустя минуту хмуро пробубнил:

— Пусти, дальше сам!

Я разжала руки и тревожно проследила за тем, как он падает. Облегченный вздох сорвался с уст, когда за спиной Грэйна раскрылись восхитительные огненные крылья. В наступающей темноте, они затмевали тусклый свет редких звезд, соперничая с серебристым ликом молодого месяца, который, как сказочная рыбка, то выныривал из-за полога туч, то скрывался, словно в волне, в одной из них. Очарованная волшебством, я замедлила полет, и Лют вынужденно поторопил меня. Не получив отклика, он просто подлетел, взял за руку и потянул за собой.

С чем это можно было сравнить? Разве что с красочным сном или сладкой мечтой! У всех нас есть такие, когда мы представляем в мельчайших подробностях то, что желаем! Ребенок — видит сладость или конфету, да так, что способен ощутить ее неповторимый, лакомый вкус! Девушки чаще мечтают о принцах, да-да, даже молодым ведьмам не чужды такие грезы! Обязательно красавец, одетый в сверкающие доспехи, который прибудет на белом скакуне и спасет очаровательную ведьмочку от… здесь обычно мнения расходятся. Я видела ящера, до той поры пока не познакомилась с Дымком, Всполохом и Жаром, раньше они казались мне чудовищами. Нахмурилась и неожиданно обратилась к спутнику:

— Гримм, а что ты намерен делать со своим повзрослевшим ящером? — и сходу сообщила. — Мне Райт рассказывал о вашей заботе!

— Не зови меня этим именем! — поморщился маг, глядя вниз, выискивая место для приземления, где бы мы смогли устроиться на ночлег. — Даже обращение «Лют» мне нравится больше!

— Хорошо, — я вполне понимала его, потому не настаивала, однако не забыла полюбопытствовать. — Тогда почему ты назвался этим именем, когда впервые заявился ко мне? Мог придумать любое другое…

— Чтобы запутаться? — Грэйн ответил выразительным взглядом, а я продолжила своим расспросы.

— И много людей знает о том, что ты сын ведьмы?

Лют проигнорировал мой вопрос, молчаливым кивком указав вниз, и я, недовольно посмотрев туда, вскрикнула. Высвеченный серебристым светом ночного светила нам предстал разрушенный город.

— Неужели еще один из тех, что когда-то построили изменчивые? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Сейчас узнаем! — Лют не стал тратить время на бессмысленные разговоры и стремительно сиганул вниз.

Я только и успела сделать глубокий вдох, когда огневик потащил меня за собой. Приземлились на краю утеса, к подножию ни он, ни я пока не рисковали спускаться. Там виднелась долина, укрытая темнотой, как странник, скрывающий свое лицо под плащом, неизведанная, загадочная, манящая.

— Войдем? — азартно сверкнув глазами в темноте, спросил Лют, и я поняла, что с ним готова отправится хоть в пасть к легендарному дракону!

Волнение не отпускало, потому я только кивнула, и мы, не расцепляя рук, стали медленно спускаться в долину.

Склон под нами был пустынен, мрачен и тих — многие века его камней не касалась нога человека, а, возможно, и иного существа. Мы позабыли обо всем, стараясь в тусклом свете месяца увидеть все подробности, умоляя его, как родного, повременить с уходом, помочь нам.

Перед огромными, распахнутыми настежь воротами, стояли, будто стражи, два огромных дерева, какие я видывала только в старинных фолиантах, никогда не думая лицезреть их наяву. Грэйн проникся, скользя восхищенным взглядом по неумирающим на зиму кронам, чьи листья имели тонкие, едва заметные золотистые прожилки, отражающие свет. Светились не только продолговатые листья, но и очи древнего исполина, чье лицо было вырезано на морщинистом стволе. Чудилось, эти золотые глаза наблюдают за нами, сверля изучающим взглядом наши лица. И не скрыться, не убежать, не спрятать ни чувств, ни мыслей.

— О, богиня! — не выдержала я. — Мне казалось, что все это бабушкины сказки!

— Не-е… я всегда знал, что они существуют, только не показываются людям: ни вам, ни нам! Слишком мы обидели их в прошлом!

— А эти… — я с нескрываемыми опасениями рассматривала деревья.

— Может ты забыла, ведьмочка моя… — отозвался Лют, и от этого слова «моя» сказанного с потаенной нежностью, сердечко в груди сладко, совсем не по ведьминому, дрогнуло, а маг продолжил. — Айлирэ — все же растения, пусть и волшебные, но деревья, которые любил первый правитель изменчивых. Кстати, помнишь, как его звали?

— Нет, — брякнула я, умолчав, что никогда и не ведала, как звали того самого первого правителя древних.

Ведьмы не слишком интересовались их историей, считая, изменчивых вымершей расой, не достойной внимания. О них и вспомнили только в связи с прошлогодними событиями, а о Да'Айрэне ведали немногие, остальным был известен только один факт — ведьм убивал последний представитель расы древних, но его благополучно отправили за Грани. И все, больше ничего — а существование Да'Айрэна скрыли.

— Его звали Ай'Лир, — отвлек меня Лют, — и древа названы в честь него!

— А не сам ли он назвал их так в честь себя? Очень похоже, потому как деревья росли еще до его рождения! — ведьма любого, даже первого правителя древних выведет на чистую воду.

Грэйн усмехнулся, но доказывать обратное не стал, уверенно двигаясь к воротам. Здесь нас никто не задержал, а я, проходя под развесистой кроной, невольно подумала о том, какая красота царит здесь летним днем, когда солнечные лучи касаются листьев айлирэ. Пока я представляла эту картину, Лют остановился, отпустил мою руку и поклонился сначала одному исполину, а потом другому. Бросил на меня красноречивый взор, которому я вынуждена была внять и, после некоторых колебаний, тоже поприветствовала молчаливых стражей. Где-то в вышине, тронутые дыханием ледяного ветра, заперешептывались, зашелестели листья, сорвались с веток, закружились хороводом около наших ног и стремительно влетели в ворота, словно бы приглашали идти за ними.

Мы, опять взявшись за руки, не стали отказываться, и ведьмин нрав, и характер мага требовали приступить к немедленному изучению этого спящего города. Странно, но темнота, точно отступала, а листья катились впереди, напоминая драгоценные, новенькие, только-только отчеканенные монеты, брошенные чьей-то властной рукой. Страха ни у меня, ни тем более у Грэйна не было. Все происходящее напоминало наваждение, таинственное колдовство, но мы позабыли о бдительности, ступая за богато украшенные ворота. За ними начиналась широкая дорога мощеная кое-где растрескавшимися каменными плитами, отполированными когда-то, но теперь шероховатыми, в прожилках которых сверкало золото. Я не удержала нервный смешок — надо же — иду по золотому пути! Лют одарил меня строгим взглядом, мол, нашла место для смеха! Я часто закивала, потому что была полностью с ним согласна, только волнение все не отпускало. Иногда ловила пугающую мысль: «А вдруг мы и впрямь движемся навстречу смерти, быть может, там, скрывается чудовище, рядом с которым легендарный дракон покажется безобидным хомячком!» Но уже спустя минуту я мысленно махала на подобные предположения рукой — главное Грэйн рядом, с ним и смерть не страшна! Как привязанные, мы шли за летящими по ветру листьями, заворожено разглядывая руины. В городе не сохранилось ни одного целого здания, ни одной высокой стены, все улицы, кроме центральной, занимали обломки. Я, будто наяву, увидела великана, крушащего дома, скульптуры, колонны своим тяжелым молотом, и с печалью осознала — это был не гигант. Это люди разрушили город при помощи своей магии. И сейчас вместо прекрасных творений архитектуры мы видим только горы битых камней, осколки витражей, какие-то белоснежные черепки и груды непонятного мусора. Ужасающая картина разрушений! Война — одно слово, горькое, вызывающее слезы и скорбь.

— Не грусти, Ани, — Лют, словно уловив обрывок моей мысли прижал меня к себе, и я не сопротивлялась, на миг позволяя себе расслабиться.

Листья вывели нас на огромную площадь, в дальнем конце которой угадывались очертания здания, похоже единственно уцелевшего. Листочки завертелись, остановившись, но я, уже заинтересовавшаяся, двинулась дальше. Лют отправился за мной, догнал и пошел рядом, опустив руку на рукоять меча. Без слов и объяснений было понятно, что площадь эта была когда-то главной, но кто и отчего пощадил виднеющееся невдалеке здание?

Угольно-черный мрамор, без прожилок, без каких-либо мозаик, да еще мрачные тени вызывали неприятные ассоциации. Лестница уводила к высоким колоннам, украшенным какими-то барельефами, и чтобы рассмотреть их ближе, я шагнула к первой ступени. Лют тотчас схватил меня за руку и произнес:

— Уходим!

— Зачем? — искренне не поняла я. — Здесь можно провести ночь!

— Ты знаешь, что это за место? — его улыбка показалась мне снисходительной, и я сердито ответила:

— Нет! Но я вижу дом, где можно укрыться от холода и ветра, чтобы спокойно поспать.

— Насчет спокойно не уверен… — Лют отвел взгляд, с тревогой глядя на распахнутый проем двери, напоминающий провал беззубого рта.

Да что за сравнения? Попыталась вырвать руку и доказать всему миру, а конкретно одному магу, что я никого и ничего не боюсь. Грэйн отпустил, но когда я занесла ногу, то услышала его тихое:

— Это гробница…

— А… — я обернулась, глупо хлопая глазами, пытаясь найти ответ, потому как сдаваться не хотелось.

— Откуда я об этом знаю? — с легкой иронией вопросил он. — Из книг! Мы, маги, не забываем историю, а чтим и храним все сведения!

— Ты призраков испугался? — противоречить огневикам было у ведьм в крови, потому я опять не смогла безропотно согласиться.

— Не убедил? Хм… Ладно! Помнишь листья? Они остановились у края площади, явно не приглашая нас сюда!

— О, богиня! Маг, листья следуют воле ветра! Куда он дует, туда они и летят!

— А тебя не смущает, что листья не простые! — Грэйн оставался верен себе, и я настороженно оглянулась, оценила обстановку за спиной, впечатлилась, но опять же ведьмина гордость не позволила так легко сдать свои позиции.

— Ты говорил, что айлирэ всего лишь растения! — фразу произнесла громким шепотом, вопли показались неуместными.

— Волшебные растения, — напомнил маг, и я вспомнила о бдительности:

— Так, может, они заманивают нас в ловушку?

Лют закатил глаза, очевидно устав спорить, резко подошел, подхватил меня и перекинул через плечо.

— Не пройдя за ними — не поймем! Но я считаю, такой риск оправданным! Всяко лучше идти за теми, кто знает этот город лучше нас, чем лезть в явно заново отстроенную гробницу! Согласна?

Я промычала свой ответ, не соглашаясь, но и не сопротивляясь — мысли были заняты другим. Ведьму, точно добычу, тащит на своем плече огневик! Неслыханная наглость, невиданная дерзость, немыслимое дело… но… мне нравится??? Нравится! Я угомонилась, успокаивая себя тем, что охраняю наше отступление — а ну вдруг из гробницы кто-нибудь выскочит и бросится нас догонять?! Стоп — опять встревожилась:

— А откуда ты знаешь, что гробницу отстроили заново?

— Ведьмочка! — то ли взвыл, то ли выругался Грэйн, поражаясь моей непроходимой глупости. — Ну, подумай сама — для чего наши предки оставили целым только одно здание в городе, зная, что оно является сосредоточием силы врага?!

— Кто их знает, наших предков?! — я, действительно, ни в чем не была уверена, особенно в связи с последними событиями. — Вдруг они просто не смогли его разрушить?

Вместо словесного ответа я получила ощутимый шлепок по филейной части, охнула, а маг сказал:

— Если я сказал, что гробницу отстроили заново, то это так и есть! Лучше не спорь!

— Ладно, так и быть — поверю! — вынужденно оповестила я и вновь закидала его вопросами. — Что еще тебе известно об изменчивых? Может, ты знаешь и то, как назывался этот город? Почему ты уверен, что айлирэ на нашей стороне? Как ты думаешь, кто на нас напал? Может это изменчивые или их потомки? И как…

Огневик самым натуральным образом застонал, поставил меня на ноги, приблизился ко мне так близко, что я ощутила его дыхание и отчеканил:

— По-мол-чи!

— А… — я собралась возмутиться, но очередной тяжкий вздох Люта прервал меня, а после последовала его речь:

— Хотя бы ненадолго умолкни! Давай узнаем, куда нас ведут, а потом поговорим!

— Почему ты уверен, что…

— Прислушайся к себе, — выдохнул он прямо в мое лицо, — в тебе тоже есть частичка демона черной Грани! Поверь, она сумеет распознать зло и порадоваться! Ты не сладишь с мощью более сильного существа, когда оно уверено, что победит!

Желание ругаться и сомневаться сразу как-то резко пропало, и я прислушалась к себе. Меня тянуло в сторону гробницы что-то такое, чему я не могла подобрать разумного объяснения, кроме того, что дал Грэйн. Кивнула, признавая его правоту, и подала руку.

Листочки айлирэ, как домашние питомцы, радующиеся возвращению хозяев, закружились, встречая нас, заискрились, отражая лучи месяца, кинулись в сторону, противоположную площади. Сумрачные, затянутые мрачной вуалью тьмы пейзажи древнего города совсем не радовали взгляд, пока он не уперся в расколотое молнией дерево. Одна половина айлирэ, обугленная, засохшая, простирала мертвые руки-ветки к небу, словно умоляла о чем-то. Другая, живая, золотисто-зеленая, опускала ветви к земле, создавая уютный полог, скрывая что-то незримое от посторонних глаз. Единственное око древа глядело на нас, и по нему струились прозрачные, поблескивающие в тусклом свете ночи капли-слезы. Листочки, сопровождающие нас, залетели внутрь, спрятались под ветвями.

— Хм… — выдал Лют, отпустил мою ладонь и исчез за переплетением веток, а мне стало так холодно, тоскливо и одиноко, что я незамедлительно нырнула за ним.

— Ох! — послышалось одновременно, когда мы столкнулись лбами, дружно потерли ушибленные места, улыбнулись.

— Я за тобой шел…

— А я за тобой… — и неловко умолкли.

Едва я придумала, о чем спросить, как он заговорил, так что мы начали вместе и снова замолчали. Через минуту Лют сказал:

— Смотри, что я нашел! — и юркнул дальше.

Отправившись за ним, я обнаружила, что мы оказались в своеобразной «норке», укрытой от холода и ветра. Ночное небо тоже не видно сквозь плотно переплетенные ветви, листочки не шелохнуться, а с другого края, как стена, расположен ствол. Прислонившись к нему спиной, Грэйн показывал мне шкатулку из темного дерева, видимую мною в свете искорки, не покинувшей нас за все это время.

— Как ее открыть? — тотчас заинтересовалась я.

— Узнаем завтра, — улыбнулся маг, одаривая меня ласкающим, но вместе с тем озорным взглядом, — сейчас поговорим! У тебя столько вопросов!

— Хорошо, — я присела напротив, делая вид, что изучаю содержимое своей сумы. Там нашелся хлеб и сыр, а также пара яблок.

Пока я копалась, Грэйн уже разместил на скатерти свои припасы, в числе которых была фляжка.

— Там вода? — меня обуревали сомнения.

— Нет, — он усмехнулся. — Успокойся, ведьмочка, никто насильно тебя поить этим не станет! — призадумался, хмыкнул и выбрался наружу… держа в руках походную кружку.

— Лют? — неуверенно позвала я, гадая, что он собрался принести в ней. Неужели растопим снег?

Не угадала! В чаше вернувшийся Грэйн принес жидкость с приятным ароматом меда.

— Это то, о чем я подумала? — удивленно распахнув очи, осведомилась я.

— Не знаю, ведьмочка моя, о чем ты думала, а принес я слезы айлирэ. Вспомнил ненароком, что их когда-то пили, считая чуть ли не напитком богов!

— А-а-а… ты… как ходячая энциклопедия! Вот уж ни за что бы предугадала!

Он сделал вид, что обиделся и с пафосом заявил:

— Я много чего знаю… — и я воспользовалась ситуацией, съязвив:

— Только ни о чем не рассказываешь!

— Намекаешь, что пришла пора поговорить? — он отпил из кружки и протянул ее мне.

Отбросив прочь сомнения, забыв тревоги и опасения, я приняла чашу, вдохнула медовый аромат и сделала глоток. М-м-м… как вкусно! Слезы айлирэ оказались сладкими, не приторными, а именно такими, какими нужно, чтобы почувствовать удовольствие. Я не смогла оторваться, и Лют ворчливо потребовал:

— И мне оставь! — так передавая кружку из рук в руки, наслаждаясь мимолетными касаниями пальцев, подмечая дрожь, исподволь посматривая друг на друга, мы отужинали.

Я не была уверена, но, кажется, напиток пьянил голову не хуже вина. Хихикнула, уперлась кулачком в грудь мага и потребовала:

— А теперь рассказывай!

— Спрашивай! — милостиво позволил он, но тут же замахал руками. — Погоди! Не обо всем сразу!

— Начни с того, как ты обрел силу демона черной Грани! — подсказала я, уж слишком Лют разволновался.

— Началось все с моего прадеда… нет намного раньше… Началось все с Громовых…

— А…

— Не перебивай! Да, Олеас мой далекий предок! О-о-чень далекий, — зачем-то уточнил он. — А вот мой прадед решил рискнуть! Он вызвал демона черной Грани, проведя небезызвестный тебе ритуал, и сумел покорить магию. Как ты понимаешь, существо этакое никто из богов видеть в своем мире не пожелал! Вот тогда и вмешались высшие… по просьбе Олеаса, разумеется!

— Выходит, сила демонов передается по наследству? — мне стало неуютно, и я поежилась.

— Да… — Лют вздохнул, взлохматил волосы, и преувеличенно радостно сообщил. — Не волнуйся, с этим можно жить! Мое семейство тому наглядный пример!

Теперь вздохнула я, и Грэйн пожал плечами, а после сменил тему:

— Отец мой, как ты уже догадалась, решил переплюнуть своего деда и пленил ведьму. Надеялся получить смесь четырех стихийника с демоном! А родился я! Чему несказанно рад! Плененная ведьма ненавидела меня с самых первых дней, отказывалась кормить своим молоком, кричала… — грусть слышалась в этом рассказе. — Я не помню, зато помнят другие… Отец ее выгнал, а имя?.. Гримм — она дала новорожденному дитя в сердцах. Что-то вроде проклятия… напоминания о том, кто я есть! Ты не знаешь, но в старые времена жил на Вейтерре очень злой дракон… и имя ему было Гримм…

— Ого! Твоя матушка-ведьма знала легенды магов?

— Никак целых два года томилась в плену… всю библиотеку в замке изучила… — опустил взор, сцепил руки в замок, пытался шутить, но было заметно, что огневику совсем невесело. — Отец потом сменил Гримма на Грэйна… для большинства я Грэйн, только немногим известно мое истинное имя… — выдохнул, скинул плащ, расстелил его и приглашающе похлопал.

Я присела на самый край, не отводя взора от пылающих синим огнем глаз. Улыбнулась:

— А ведь правда — ты дракон…

— Я маг! Синее пламя скорее напоминает о магии демона…

— Но у меня его нет…

— Ты демоница… и кстати, на этом мы сошлись!

— Ты о чем?

— Ты — ведьма, я — маг! Вот первое противоречие, и второе, в нас обоих есть сила демонов, а они, как известно, не ладят друг с другом! Любовь и война для них неразделимы! Не слышала?

Я покачала головой, ощущая себя такой глупой и давая себе зарок начать учиться заново.

— Ну, вот так как-то… — растеряно улыбнулся, и я решила конкретизировать:

— Ты хочешь сказать, что мы не сможем стать друзьями, потому что способны лишь соперничать?

— Я хочу сказать, что мы не могли пройти мимо друг друга, не сцепившись, не поспорив, не пытаясь сразиться!

— С самой первой встречи, — я с грустью перевела взор, воззрилась на листья и услышала:

— А ведь мы встретились еще в Омбрии…

Я подпрыгнула:

— Когда?

— Ты не помнишь, потому что я скрывался, все время крутился около Свистопляскиной, которая убила женщину, ставшую мне матушкой, и новорожденную сестричку. А она была частой гостьей в твоем доме!

— Гнеда Свистопляскина сделала это случайно, и сама раскаивалась в содеянном, — тихо уронила я.

— Знаю… — криво усмехнулся, — но тогда я считал иначе. Думал это ведьма, родившая меня, попросила Свистопляскину отомстить за нее.

— Они были знакомы? — я лихорадочно начала перебирать в уме всех знакомых матушки, потому как у них с Гнедой были общие знакомые.

— Они сестры…

— Ох… — все, что вырвалось у меня, и я невольно вспомнила красавицу Ирлею Вьюгину.

Образ высокой, статной, темноволосой ведьмы с зелеными, раскосыми глазами под веером длинных ресниц мгновенно всплыл из глубины памяти.

— И ты не пытался с Ирлеей поговорить?

— Я с ней разговаривал! — жестко бросил Грэйн, и я приподняла бровь, подавляя в себе настойчивое желание прижаться к нему, обнять, отвлечь… например, страстным поцелуем. Хотелось забрать, стереть, уничтожить его горе, его боль.

Стиснула руки в кулаки — не помогло, спрятала их за спину, чтобы не тянулись к широким плечам мага.

Голос Люта звучал глухо и безрадостно, когда он делился со мной мучающими его воспоминаниями:

— Она была одной из ищеек… тех, что схватили меня… яростнее всех настаивала на немедленной казни… а возможно, меня ожидала участь Огненного Ли… — перевел дыхание и сказал. — Мне повезло, потому что в расследование вмешалась твоя матушка…

— Ее назначила Маресса… — не знаю, зачем известила я.

— Говорю, повезло мне!.. Она показала мне, что есть и другие ведьмы… светлые… А тебе повезло, что тебя воспитала именно такая женщина…

— Да, моя матушка была особенной, — согласилась я, погружаясь в воспоминания.

Ненадолго! Вспомнились и уроки родительницы, и я разволновалась:

— Грэйн…

— Не волнуйся, — улыбка его была расслабленной, — здесь мы в безопасности! — сказал так уверенно, что я поверила. — Здесь они нас не найдут, кем бы эти существа не являлись! И Осот тебя не отыщет, наверняка раны зализывает! Ты его снова изрядно потрепала — молодец — справилась!

— С Осотом ясно — он затаился, обдумывая новый план действий, но что за новый враг напал на нас по пути сюда?

— Сражаясь с ними, я понял одно — они не обладают волшебной силой, но имеют мощные амулеты, позволяющие им магически атаковать! Вот вопрос — как они их создают?

— Да уж задачка… и как они сумели восстановить гробницу, а самое главное для чего?

— Давай подумаем об этом завтра! У меня есть мысли на сей счет, но спать хочется неимоверно, потому давай отдохнем! — под моим ошалелым взором огневик принялся скидывать с себя одежду.

Искорка присела на обнаженную грудь мага, туда, где находилось сердце, и мне немедленно захотелось дотронуться, ощутить гладкость кожи, силу мышц, биение жизни. Облизнула губы, вздрогнула, и Лют распахнул объятия:

— Замерзла? Иди, согрею, мне жарко!

Я, скинув плащ, прислонилась к крепкому плечу Грэйна, блажено вздохнула, но расслабиться полностью он не позволил:

— Ведьмочка моя, а теперь ответь на мой вопрос!

Попыталась отстраниться, но Лют не отпустил, дотронулся губами до моей щеки, прижался к уху и жарко шепнул:

— Иначе я сам постараюсь вспомнить…

Прикрыла веки и на выдохе, дерзко, пугаясь своих чувств, выдала:

— Попытайся…

Замер, развернул меня лицом к себе, впился напряженным, испытующим взглядом в мои глаза, надеясь прочитать в них истину, ухмыльнулся:

— Думаешь, отступлю?

— Боюсь, что отступишь… — и это была истина, которую я произнесла так легко, так непринужденно, не опасаясь, не стыдясь, не играя.

Лют обошелся без дальнейших слов, просто поймав мои губы своими, раскрывая их языком, проникая в мой рот, переплетая наши языки. Удивляясь своей смелости, протянула руку, коснулась загорелой, горячей кожи, неумело потянулась к застежке на брюках, путаясь в крючках, в то время как Грэйн поступил проще — оборвал пуговицы на моей тунике, освобождая меня от нее, как конфету от ненужной обертки. Падая на спину, задыхаясь от любви, нежности, дикой одержимости именно этим магом, я суматошно зашептала, вспомнив, где мы находимся:

— А они… оно… все…

— Никто нас не увидит, — выдохнул Грэйн прямо в мои губы, неуловимым движением избавляясь от остатков одежды, разводя мои бедра, чтобы удобно уместиться между ними…