Окрестности замка Сумрак.
Кьяра.
Из портала мы вышли на опушке леса. Ну, как вышли, Рихард вышел, а меня вынес на руках. Ибо в искрящейся синевой пространственный портал, похожий на огромную, в человеческий рост, рваную дыру в одеяле, я входить наотрез отказалась. Он тоже отказался… ставить меня на землю, после перехода. Чем объяснил?! Да ничем! 'Хочу!' — это совсем не веская причина.
Ну и ладушки, нравиться человеку тяжести таскать, пусть таскает. А мы пока осмотримся.
Вертя головой во все стороны, в какие могла, я воочию узрела лес, который и на лес был совсем не похож, а за ним…
— Милостивая Айора, что это?!
— Если хочешь знать что‑то, спроси меня! Не думаю, что богиня захочет ответить на твой вопрос! Она вообще молчаливая дама! — да, сарказм моего спутника порою умиляет до слёз. Прям рыдать хочется!
— Хорошо! Что это?!
— То, на что ты смотришь, приоткрыв свой чудесный ротик и задрав голову, всего лишь замок Сумрак! — снизошел до разъяснений маг. — А то, что впереди, ближе к нам, это деревня 'Гиблая', где мы и возьмем лошадей! Ты, конечно, пушинка, но до Сумрака своим ходом больше суток добираться! Для удобства, лучше это расстояние преодолеть верхом… и не на мне. А вообще…
Я непочтительно перестала слушать герцога, всматриваясь в такую прекрасную даль. Действительно, Сумрак. Как еще можно назвать это величественное строение, темные башни которого буквально пронзали предгрозовое небо. Вы когда‑нибудь задумывались над тем, сколько оттенков 'серого' существует в природе? Вот и я никогда. До этого момента. Казалось, все многообразие такого с виду простого цвета нашло приют в облике Сумрака — непреступного, мощного, но невероятно прекрасного в своей мрачности замка властителя Даркенвейла. Возвышаясь над долиной, он как будто был вырублен из скалы, сливаясь с окружающим его ландшафтом. Сизо — серебристые горы, пики которых отливали снежной белизной, очерчивали границы Даркенвейла на западе. С востока владения герцога Даремского были окружены серебристо — зеленным лесом.
— Ау — у! Я вот сейчас с кем разговариваю? Приехали, принцесса! — меня опустили на ноги и повернули лицом к магу. И чего мы такие мрачные? — Так, порядок действий такой: я иду за лошадьми, ты стоишь здесь!
— Э — м, а здесь, это где?! — поинтересовалась я, озираясь вокруг.
Околица. Деревня с дюжиной довольно хилых домишек. За частоколом в предвечерних сумерках угадывались хозяйственные постройки или что‑то вроде того.
— Здесь — это здесь! — меня усадили на поваленное бревно, бросив сумку у моих ног. — В деревню не заходи. Народ в этих местах несмелый, а с испугу много чего натворить можно! Чужаков не любят. Потому ни с кем не заговаривай, не знакомься, просьбы игнорируй. Кто полезет, покажешь это!
В мою ладошку легла странная округлая медаль, вроде серебряная, но и медью отливает. И рисунок такой затейливый — ящерица с крылышками. Странный какой‑то.
— А почему с тобой нельзя? — поинтересовалась я.
— Потому! Лишнее внимание будешь привлекать. Тем более я быстро! — пояснили мне. И всё стало понятно! Вот всё! Жаль, что не мне. — Кстати, в лес тоже не ходи! Вообще сиди на бревне смирно! Ясно?!
— Ага! Гав! Гав — гав! — пролаяла я о понимании ситуации и своем полнейшем послушании.
— Ты чего? — маг удивленно приподнял свою смоляную бровь.
— Да, так, тренируюсь! Комнатной собачонкой побыть или сторожевой? — задумчиво протянула я.
В ответ на мои слова Рихард рассмеялся и со словами 'Забавная ты!' направился в деревню.
А я сидела на поваленном дереве и размышляла, отчего мы не могли прибыть через портал прямо в замок? Рихард будто бы хвалился, что маг, да еще и высшего порядка. Значит, сильный. Хотя откуда мне знать, как маги перемещаются по миру и можно ли попасть в Сумрак так, как мы попали сюда. Спрошу, как появится.
Подперев ладошкой подбородок, я рассматривала величественные деревья, куда как более высокие, чем дубы и сосны моего леса. Чудной он какой‑то, этот сизо — зеленый лес. Вроде и живой, но такой… сумрачный?! Застывший. Ни ветерка, ни шороха. И ветви деревьев так тесно сплелись, будто влюбленные, что никак расстаться не могут. Ни цветов, ни ягод. Обычно их на опушке тьма тьмущая бывает, особенно в эту пору лета. Да и птиц я не слышу. Тишина.
Я загрустила. Какой 'одинокий лес'. Тоскливо, наверное. И мне невесело. Герцог Даремский — загадка для меня. Зачем я ему? Таких как я в каждой деревне полдюжины, а то и больше. К чему это желание сделать меня своей любовницей? Не верю, что я, такая неопытная и скучная смогла покорить сердце лорда. Или не сердце. В любом случае, давать деньги Климу и еще столько, что он сам собрал мои вещички да на прощание расцеловал в обе щеки, было совсем не обязательно. А я?! Новый плащ, подбитый горностаем, синее платье из самотканого сукна, сапоги из мягкой оленьей кожи — вот это зачем мне дарить?! Купчиха Матиша чуть за сердце не схватилась, когда он всё это добро да мне в руки прямо в лавке и передал. Тайя говорила, что покровители нередко наряжают своих Кайрими словно кукол. В детстве, наверно, не наигрались. Нет? Хорошо, согласна. Чтобы перед людьми стыдно не было. Но в дорогу‑то зачем. Тем более у меня имелись весьма неплохие охотничьи штаны и рубаха. Да и платье мне мама с собой дала. Добротное такое, удобное и по фигуре, цвет только подкачал — болотно — зеленый.
В общем, темнит что‑то наш маг. Такая любовница ему как прошлогодний снег не нужна, а, поди ж ты, потащил с собой, так что… Богиня, это еще что?!
У самой кромки леса, не выходя за его границы, в тени деревьев стояла женщина. Она была прекрасна и ужасна одновременно. Казалось, тело её — это молодое деревце, но с женственными формами. Руки её — ветви, гибкие, изящные, затянутые в рукава из листьев. Пальцы — тонкие прутики. Волосы её — светлые, украшенные изумрудным мхом. И сама она вся серебристо — зеленая. Незнакомка молчит и смотрит на меня, чуть растянув в улыбке губы. А я понимаю, что уже подошла к ней настолько близко, что могу различить цвет её глаз. Темно — зеленый.
— Иди за мной, — прошелестел голос, тихо, едва слышно. — Иди…
Существо повернулось ко мне спиной и скрылось в лесу. Клубы молочно — белого тумана, словно шлейф вились вслед её фигуре. Нечто неодолимое потянуло меня за ней, вглубь, в чащу.
Я шла за туманом, не испытывая ни страха, ни сомнений. Я просто знала, что мне необходимо туда идти. Куда туда? Не знаю. Но с каждым шагом, мне казалось, что я возвращаюсь домой. В мой родной Живой лес. Я ступала уже не в серо — бурую грязь, как чудилось в начале, а медленно брела за Лесной девой по изумрудно — зеленому ковру. Тысячи бабочек, от маленьких до тех, что с ладонь, вспархивали с цветов удивительной красоты. Ветви деревьев, казалось, тянулись ко мне, чтобы приласкать нежной листвой.
Они убирали свои толстые корни с моего пути, втягивая их в землю. Кусты ежевики уступали дорогу, протягивая мне спелые ягоды. Птицы, невероятно пестрые, носились над головой, то и дело норовя примоститься на моём плече. Удивляло ли меня всё это? Этот сказочный, волшебный мир, так дружелюбно принявший меня? Нет. Поверьте, дом, тот, который родной, единственно правильный, удивлять не может. Он может только доставлять радость. А я была Дома.
Лесная дева вышла на поляну, на которой возвышался могучий дуб с раскидистой темно — зеленой кроной. Господин Дуб! Именно так, ибо это грандиозное древо иначе и не назовешь. Только Дуб. Лесная дева, оглянувшись, улыбнулась мне ласково, нежно, и вошла в дерево. Просто слилась с растущей неподалеку молодой осиной, так ничего мне и не объяснив.
Возможно, это должна сделать волчица, огромная, белая, что возлежала у корней многовекового древа. Увидев меня, она поднялась на ноги и медленно, крадучись, стала подбираться. А я стояла, точно корни в землю пустила, завороженная мощью чудесного создания, вдвое больше самого матерого волка, из тех, что я видела.
Волчица подошла ко мне на расстояние шага, легла и положила лобастую голову на вытянутые лапы. Совершенно не думая об опасности, я опустилась на колени и протянула руку. Животное, казалось, впало в дрёму, так неподвижно было тело. Но внезапно она подняла голову и потерлась головой о мою ладонь. Уже не стесняясь, я гладила её спину, зарываясь в мягкий серебристо — белый мех. Трогала её влажный нос, чесала за ушами, будто домашнего пса, а не одного из самых опасных хищников леса. Мне казалось, что, я наконец, встретила друга. Настоящего, того, кто не предаст.
— Он здесь… Ищет тебя, — пронеслось в моей голове. — Уходи…Ты в опасности.
— Кто ты?! — я заглянула в её янтарные глаза. — Почему я слышу тебя?!
— Не важно. Уходи.
— Я увижу тебя ещё?! — волчица поднялась, и огромными прыжками достигла противоположного края поляны. — Скажи мне!
— Возможно… — миг, и она скрылась в лесу.
Я сидела на том же месте, утопая в молочно — белом тумане, который медленно рассеивался, а вместе с ним и мир, окружавший меня, стал изменять свои очертания.
Луна серебристым светом заливала поляну. Дуб, величественный и прекрасный, разом словно иссох, превратившись в старое, страдающее от одиночества дерево.
Деревья вокруг, причудливо сплетясь голыми или же с редкой листвой ветвями, вздыбили корни и изогнули стволы. Трава под моей рукой стало жесткой и колючей. От земли потянуло сыростью, влажной и такой… мертвой?! Холод пробирал меня до костей, будто и не лето вовсе.
Наваждение. Это ощущение дурмана, навеянного сна схлынуло, оставив меня беззащитной посреди уже совсем недружественного леса. Вдруг, что‑то завозилось у моих ног, словно хотело вырваться из‑под земли! Я поспешно отодвинулась в сторону. Затем отодвинулась еще. Зачем же мне мешать странной кочке передвигаться по поляне?! Тем более она была не одна.
Вдали раздался протяжный вой. Нет, не волчий. Жуткий, пробирающий до дрожжи. В кустах слева от меня, куда я так опрометчиво стремилась на всех парах, вскочив на ноги, что‑то чавкало и урчало.
— Ай! Мама! — взвизгнула я. Белесая, с подгнившей кожей, рука вцепилась в мою лодыжку и потянула. — Да что ж это такое?! Да, отцепись же ты от меня!
Выдернув ногу, я от усилия оказалась на четвереньках. Ладушки, и так можно достаточно резво убегать. Ой, а чьи это глазки такие красненькие из кустиков на меня смотрят?! Ай, не надо, не буду знакомиться, мне Рихард запретил!
Я вскочила и развернувшись на пятках, улепетывала, как мне казалось, в самое безопасное место посреди этого праздника мертвяков — к Дубу. А то, что это были мертвяки, я поняла почти сразу.
Достаточно ловко взобравшись на толстую ветку дерева и свесив ноги, я с интересом наблюдала за открывшейся передо мной сценой.
Безвременно, а может и временно, судя по их активности, почившие люди и животные, ползали, скулили, дрались между собой, но, безусловно, находились в поиске… меня любимой.
Мою же персону, слегка уставшую от созерцания возни внизу, занимало два вопроса, которые я себе и задала, почему‑то вслух:
— Где Рихард?! И как скоро они догадаются залезть на дерево?!
Ой, кажется, один меня услышал! Чего это он на меня так уставился?!
— Уважаемый, я совсем не вкусная!
— Гы?! — ответили мне.
Мертвяки умеют говорить?! Хотя этот совсем немного разложился. Фу — у, это что зубы?! У него из щеки зубы видны?! Какая гадость.
— Вот — вот! Погрызите лучше ручку вашего соседа! — поддержала я беседу. — Или ножку! Она у него еще ничего, упитанная!
— Ыы — ы! — отчитались мне и решительно направились в сторону моего дерева.
— Нет — нет, милый мертвяк, Вам не сюда! Вам туда! — ткнула я пальцем в противоположную дубу сторону. — Ой, человека вижу! Да — а, такого вкусного, большого! Лорды, они знаете, мягкотелые! Кожа у них нежная — нежная!
— Гы?! — мертвяк застыл в двух шагах от Дуба. Это что сомнение?! О, Айора, меня возможно сегодня не сожрут! Но нет, он повернулся и стал подзывать сородичей, или как их еще можно назвать?
— Зачем же делиться, уважаемый! Во — о-от там вас ждут! Вас — вас! — убеждала я мертвяка, отламывая, да простит меня Дуб, его ветку поувесистей. Отбиваться же чем‑то надо? — А здесь — нет! Не ждут. Тут вообще никого нет!
— Да, милая моя, я, конечно, знал, что ты забавная девочка, но такое!.. — мужской, до боли знакомый голос, раздался совсем рядом со мной. — Торговаться с умертвием — это что‑то!
Вздрогнув, я не рассчитала своих сил, и, выпустив надломанную ветку из рук, полетела вниз. Благо, меня поймали. Худо, что поймали костлявые дурно пахнущие руки.
Приоткрыв глаза, я уставилась в полусгнившую полу обглоданную зверями рожу моего спасителя.
— Ма — а-а — а-а! — я орала так, как не орала никогда, отбиваясь руками и ногами.
— Гы! Ыыыы! — мертвый господин, проявивший любезность и спасший меня от тягостной встречи с матушкой — землей, морщился и пытался оправдаться. Или что это было?!
— О, боги, спасите меня! — ржал Рихард, обнимая ствол Дуба.