1

Вероника почти всю ночь пролежала без сна.

Кажется, на нее снова гроздьями посыпались неприятности. Задержка, да еще этот пошлый идиот Володя…

Подумав, она решила не рассказывать тете Тамаре историю с подглядыванием. Это означало бы только одно: ее бы выставили из дома под любым предлогом, и она снова бы оказалась на улице. Тетка, как и любая женщина, которая не мыслит себя без семьи и полностью зависима от мужа, не стала бы разбираться в его моральном облике. К чему скандалить? Куда проще удалить объект его тайных желаний — и все снова встанет на свои места.

Нет, лучше уж Вероника будет молчать, как будто ничего и не было. Смотрит — и пусть смотрит. Это его личные проблемы. «Кажется, это называется вуайеризмом», — вспомнила она. Ей приходилось читать в «СПИД-инфо» про сексуальные перверсии, и подглядывание за обнаженными женщинами тоже входило в их число. В раннем возрасте оно встречается почти у всех мальчиков, но потом обычно проходит. Значит, у тетиного мужа еще не прошло…

Вероника вдруг представила себе, как эти двое исполняют свой супружеский долг — и ей стало смешно. Толстая, коротко стриженная, выкрашенная в рыжий цвет тетя Тамара, а сверху на ней — маленький, щупленький Володя. Конечно, нехорошо так думать о тетке — все-таки она так добра к Веронике, приютила ее… Но до чего же противный у нее муж! Если бы она только знала это сама! Вероника давно уже поняла, почему он такой. Он просто маленький. А все маленькие мужчины имеют кучу комплексов. Даже пословица такая есть: «Мал клоп, да вонюч». Но ничего, скоро она начнет работать и тогда сразу снимет себе комнатку. Лучше всего у какой-нибудь старушки, и с телефоном. А сюда будет заезжать в гости, когда Володи нет дома…

Пожалуй, это был единственный повод для оптимизма, который у нее остался. К сожалению, ужас ее положения был совершенно не в этом.

Задержка!

Неужели она действительно беременна? Она еще даже не успела почувствовать себя женщиной, как уже зачала ребенка. Ей казалось, что такое возможно только в романах — «с первой же ночи она понесла». Однако жизнь ставила все на свои места. Здоровая самка, крепкий молодой самец — что еще нужно природе для продолжения рода человеческого? Несколько половых актов — и произошло оплодотворение. И никаких тебе «трех месяцев, необходимых для адаптации организма», которые обычно указываются в учебниках.

Теперь ей придется рожать этого нежеланного, этого ненавистного ребенка. Ребенка от ублюдка, ребенка от мертвеца. Да, пока она еще может сделать аборт — время позволяет… Но, как будущий медик, Вероника слишком хорошо знала, какое существо уже успело вырасти у нее внутри. Может быть, даже у него уже есть душа… Оно еще не развилось, не созрело, но оно существует, оно живое. Как же можно так запросто вычеркивать его из жизни? А вдруг это будет мальчик, как две капли воды похожий на нее? Ведь чаще всего так и бывает — если сын, то похож на маму, дочка — на папу… А вдруг дочка? И вообще, что она скажет родителям? Будет скрывать все до последнего? Но как она сможет жить? Чтобы снимать квартиру в Москве и кормить себя и ребенка, нужно ведь работать. Кто тогда будет с ним нянчиться?

Нет, это совершенно недопустимо. Она не хотела этого ребенка! Она не хотела вообще ничего! Это же не плод любви. Скорее это плод ненависти… Ужасно. Теперь она всю жизнь будет существовать с этой мыслью. И неважно — убьет она этот зародыш или оставит в живых. Ублюдок оставил о себе прочную память. Он словно выжег на ее сердце глубокое клеймо…

Заснув под утро тяжелым сном, Вероника открыла глаза только в одиннадцать. Дома уже никого не было — тетя Тамара, наверное, ушла гулять с Ярославом. Вероника быстро встала, привела себя в порядок и села завтракать. Пока пила крепчайший кофе со сгущенным молоком, выложила из кармана на стол вчерашнюю визитку. За ночь она уже успела забыть о случайном вечернем знакомстве — тягостные мысли захватили ее целиком. Но теперь, за завтраком, она постаралась припомнить все до мельчайших деталей.

«Привалов Анатолий Валерьевич, вице-президент фирмы «Омега-ЛТД», коммерческий директор банка «Омега», — прочитала она на визитке. Вчера при свете фонаря ей удалось немного его разглядеть. Лицо у него было действительно красивое — вытянутое, со слегка впалыми щеками, прямым носом и крупным ртом. Аккуратно подстриженные, очень светлые волосы, большие синие глаза. Даже бесформенный спортивный костюм, в котором он вышел прогуливать собаку, не мог скрыть его стройной и подтянутой, как у скаковой лошади, фигуры. «Надо же, мы с ним, как представители одного вида, — подумала Вероника. — Отряд высоких голубоглазых блондинов. Подотряд холодных рыб. Характер нордический».

Вероника улыбнулась своим мыслям. Этот породистый, уверенный в себе мужчина сейчас олицетворял для нее надежду. Ведь он так твердо сказал, что может найти для нее работу. Сегодня она даже не пойдет в киоск за газетой. Просто спустится к Клавдии Мироновне и сделает всего один звонок…

Трубку подняла секретарша. Молодой, немного томный голосок.

— Анатолия Валерьевича сейчас нет в офисе. Если срочно, звоните по сотовому… — И она назвала Веронике номер.

«Какая-то совершенно другая жизнь, — подумала Вероника. — Офисы, секретарши с внешностью фотомоделей, сотовые телефоны…» Неужели ей предстоит тоже окунуться в этот мир и даже стать его частью?

По сотовому телефону ответил сам Анатолий. Вероника сразу узнала его бархатный, необыкновенно приятный голос. «Наверное, с таким голосом ему удается с легкостью покорять своих партнеров по бизнесу, — решила она. — Прямо убаюкивает, обволакивает, словно сладкий туман, и хочется согласиться на любые условия, лишь бы только слушать его еще и еще…»

— Алло?

— Здравствуйте. Это Вероника. Вчера я лечила вашу Глафиру, и вы обещали поискать для меня работу.

— А! Вероника! Не забыл, не забыл. Хорошо, что ты позвонила. Я уже договорился насчет тебя с одним чувачком. Ему как раз требуется секретарь.

— Секретарь? То есть — секретарша? — уточнила Вероника.

— Ну да, секретарша, в офис. Работа с девяти до шести, обед за счет фирмы. Зарплата от трехсот баксов. Испытательный срок. Ну, я думаю, с твоими данными это формальность.

Интересно, какие такие у нее данные? «Ноги из-под мышек» — как говорил про нее Пахан? Натуральная блондинка?

— А секретарша — это в хорошем смысле слова? — спросила она на всякий случай.

— Обижаешь. Для интима у моего приятеля имеется отдельная должность. Как говорится, мухи отдельно, а котлеты — отдельно. Ну что, подъедешь сегодня? Я тебя сразу и представлю. По-моему, надо ковать железо, пока горячо.

— Конечно. А кстати, как дела у Глафиры? Рана не воспалилась?

— Да нет. Дела идут совсем неплохо. Был ветеринар. Между прочим, похвалил твою работу. Мазь прописал… Значит, к четырем подъезжай… — И Анатолий принялся объяснять ей, куда и как ей следует подъехать.

Когда трубка легла на рычаг, Вероника готова была захлопать в ладоши от радости. Но она сидела за телефонным столиком в квартире Клавдии Мироновны, и старушка могла бы ее неправильно понять. Поэтому Вероника просто поблагодарила соседку и, сказав, что спешит, убежала наверх, к тетке. От радости в голове у нее был полный тарарам.

Она едет устраиваться на работу! В настоящую фирму! Конечно, она почти не знает этого Анатолия. Но он хотя бы сосед. У него собака — Веронике казалось, что человек, который держит собаку, не может быть плохим. Она понимала, что это всего лишь детское заблуждение, но почему-то в глубине душе в него верила. Анатолий сказал, что работа не предполагает никакого интима. Значит, фирма серьезная, не из тех, которые печатают объявления в газетах.

А с работой секретаря она вполне справится. Печатать она умеет, в компьютере тоже разбирается. Наверное, теперь ей придется рано вставать и в назначенное время являться на работу… У нее будет начальство, с которым надо будет поддерживать хорошие отношения. Два раза в месяц она будет получать зарплату… Придется купить себе что-нибудь приличное из одежды, чтобы не выглядеть в офисе белой вороной…

Кстати, об одежде. Ей же не в чем ехать даже на первую встречу! А ведь, как известно, встречают по одежке.

Вероника достала из ящика письменного стола пачку денег, перехваченную розовой резинкой для волос. С тех пор как взяла эти деньги в шкафу у Пахана, прошло уже две недели, а Вероника так ни разу и не удосужилась их сосчитать. Ей было физически противно к ним прикасаться. Вот когда она оценила и поняла весь смысл выражения «грязные деньги»! Лишь изредка Вероника с отвращением доставала оттуда очередную крупную купюру, и всякий раз ей казалось, что откуда-то из-за угла, из-за спины за ней подглядывает своими страшными остекленевшими глазами Пахан… Тогда она крепко сжимала губы и делала несколько глубоких вдохов. «Все хорошо, — уговаривала она себя. — Это твои деньги — ты их заработала…»

Однако делать все равно было нечего. Жизнь приказывала отставить сантименты и думать о сегодняшнем дне. Вероника сняла с пачки резинку и принялась считать. Стотысячных бумажек осталось всего две штуки. Остальные деньги были в долларах. Значит, уже сегодня придется их менять. Вероника пересчитала десятидолларовые купюры. Их оказалось восемнадцать штук. Негусто. Значит, всего у нее осталось около миллиона рублей. На эти деньги она должна купить приличную одежду, а кроме того, жить еще месяц, пока ей выплатят первую зарплату.

Вероника решила посоветоваться с тетей Тамарой, в каком магазине ей лучше купить одежду подешевле. Все-таки она поступила бездумно, не сосчитав деньги раньше. Надо было уже давно перейти к жесткой экономии, и тогда сейчас, в решающий момент, она могла бы тратить их более свободно… Вероника вышла на кухню, где тетка — вся красная и распаренная — готовила борщ.

— Приличную одежду… — задумалась она. — Ну, если запросы в смысле моды у тебя небольшие, то вполне подойдет какой-нибудь костюмчик с рынка. Самый дешевый рынок — это «Лужа», то есть Лужники. Есть еще Черкизовский, «Динамо». Но на «Луже» все равно дешевле, потому что там все идет оптом…

От Галины Вероника уже слышала это название — «Лужа». Оно так же вдохновляло ее, как, к примеру, «сточная яма» или «помойка». Однако тетка была уже вторым человеком, который настойчиво советовал приобретать товары именно там. «Что ж, как видно, от судьбы не уйдешь, — подумала она. — Значит, придется ехать туда. Заодно можно заглянуть к Галине, похвастаться ей, что нашла работу».

Вероника взглянула на часы — пятнадцать минут первого. Встреча была назначена на четыре, возле ворот церкви у метро «Сухаревская». Анатолий должен подъехать туда на машине и отвезти Веронику к офису своего приятеля. Значит, время у нее еще есть.

— За сколько я доберусь отсюда до этой «Лужи»? — спросила она у тети.

— За полчаса, думаю, доберешься. Может, чуть побольше. Только смотри — деньги поглубже прячь. Это же рынок — обчистят, и не заметишь…

В любом случае Вероника должна успеть на встречу. Торопливо отсчитав деньги — четыреста тысяч, — она подхватила черную китайскую сумку, с которой обычно ходила и в пир, и в мир, после чего выбежала из квартиры.

 

2

Рынок «Лужники» с первых минут поражал воображение своим размахом. Веронике еще не приходилось видеть такого гигантского мегаполиса торговли. Напрасно она удивлялась, когда Галина объясняла ей, как ее здесь найти. «Золотая аллея, место 18» — это звучало как настоящий адрес. Теперь Вероника поняла, почему. Перед ней раскинулся целый город с улицами, домами и сложными потоками движения. Вероника даже подумала, что совсем неплохо было бы, если бы на особо оживленных перекрестках поставили светофоры. Передвигаться здесь можно было, только лавируя в толпе, а давка в метро в часы «пик» казалась ей воскресной прогулкой в парке. Поскольку рынок был оптовый, кругом с огромными тележками сновали во все стороны оптовики, которые безбожно толкались и распугивали всех гортанными криками:

— Поберегись!

— Дорогу!

— Дорожку даем! Дорожку даем!

Их перекрикивали зычные голоса разносчиц еды, в которых можно было уловить самые разные акценты:

— Кофе! Булочки! Бутерброды!

— Соки, чай, кофе, хачапури!

Товаров здесь продавалось так много, что поначалу Вероника даже боялась к ним присматриваться. Подгоняемая толпой, она только шла по гигантскому коридору из палаток и крутила головой. Развешенные на цветных пластмассовых цепочках, расставленные и разложенные на прилавках вещи сливались в один сплошной пестрый ковер, над которым, как паруса, развевались на ветру подвешенные к ветвям деревьев белые подвенечные платья и разноцветные платки.

— Ну что ползешь, как сонная муха? — вдруг гаркнула ей на ухо какая-то потная тетка с двумя большими клетчатыми сумками.

— А что вы на меня орете? — спокойно повернулась в ней Вероника, всем своим видом пытаясь дать понять, что у нее-то все в порядке, а вот тетка явно сошла с ума.

— Быстрее надо ходить! — не совсем уверенно проворчала скандалистка.

— А я никуда не тороплюсь… — гордо сказала Вероника и пропустила тетку с сумками вперед.

«Не тороплюсь? Как это не тороплюсь? — тут же опомнилась она. — Ведь у меня в четыре встреча, а мне еще надо успеть выбрать костюм…» И Вероника отправилась искать Золотую аллею.

Некоторое время она поплутала, но потом вырулила в нужном направлении и вскоре была уже возле места под номером восемнадцать. За прилавком, который был густо увешан женским нижним бельем, никто не стоял, однако продавец сарафанов с соседнего лотка — небольшой тщедушный кавказец — сразу обратился к Веронике с вопросом:

— Что желаем купить, дэвочка?

— Да мне, вообще-то, хозяйка нужна, Галина. Она ведь здесь работает?

— Галина-то? Точно, здесь. Обедать она пошла. Подожди нэмножко.

Вероника снова посмотрела на часы.

— А давно она ушла? Сколько ждать?

— Полчаса, нэ меньше.

Этого Вероника позволить себе не могла.

— А может, вы подскажете мне, куда она пошла обедать? Хоть примерно, в какой это стороне?

— Пожалуйста. — И словоохотливый кавказец объяснил Веронике, куда именно пошла обедать Галина.

Когда Вероника подошла к длинному ряду открытых кафешек и шашлычных, то сложным, дразнящим и пряным запахом ее едва не сшибло с ног. Здесь готовили самые аппетитные и быстрые в приготовлении блюда: острые живописные салаты, заправленные уксусом, румяный шашлык, сочную шаурму, жаренных на вертеле кур… Все это происходило прямо на глазах у публики и сразу же поедалось за маленькими круглыми столиками.

Вероника прошла вдоль рядов, просматривая сидящих, и очень скоро увидела знакомый хвост с черным в белый горошек бантом. Галина была не одна — она оживленно беседовала с каким-то молодым мужчиной в джинсовом костюме. Вероника решила, что просто подходить и отвлекать людей от еды и от разговора будет неприлично. Тем более что наблюдать, как кто-то рядом поглощает такие вкусности, — это настоящая пытка. Она подошла к одному из лотков и решительно заказала себе куриную ногу с кетчупом, салат и стаканчик кофе. Сумма получилась приличная, но запах еды заставлял забывать об экономии. Подхватив маленький подносик с пластиковыми тарелками, Вероника снова подошла к столику, за которым сидела Галина, но теперь уже с другой стороны.

— Вы не против, если я к вам присоединюсь? — обратилась она к ним.

— Что — других столиков мало… — начала было суровую отповедь Галина, но, подняв глаза, осеклась. — Ой! Вероника! Это же Вероничка!

— Она самая… Привет! — И Вероника, осторожно примостив свой подносик с краю стола, села на белый пластиковый стул.

Галина, кажется, была искренне рада встрече. Представлять Веронику своему приятелю она, однако, не стала, и тот, быстро закончив обед, молча удалился.

— Ну что, рассказывай… — сияя своей фирменной улыбкой, сказала Галина, и Вероника быстро поведала ей об основных событиях прошедшей недели. При этом она не забывала энергично поедать свой обед, потому что времени на покупку костюма оставалось уже совсем мало.

— Ну, прикид мы тебе посмотрим у Надьки-литовки. Это не проблема, — пообещала Галина. — А белье нижнее я тебе так дам — в счет утруски.

— Думаешь, там будут проверять, какое на мне белье? — усмехнулась Вероника.

— Все равно. Как Толстой писал — в человеке все должно быть прекрасно: и душа, и тело, и нижнее белье…

— Не Толстой, а Чехов.

— Ну и хрен с ними со всеми! Пошли!

Надька-литовка оказалась моложавой женщиной средних лет, очень уверенной в себе и довольно неплохо одетой. Светлые волосы она заплетала в косу, красилась неброско и аккуратно. Она явно разбиралась в моде и стиле — Галина потом рассказала Веронике, что Надька в свое время работала в Вильнюсском Доме моделей. С профессиональной точностью эта женщина определяла, что кому идет. И хотя торговала она с грузовой машины, в хозяйстве ее имелись раздвижная ширма и большое зеркало, которое она берегла, как зеницу ока.

— Вот, привела тебе юную модель, — сказала ей Галина, когда они дождались, пока Надька отпустит очередную клиентку. — Устраивается на работу в офис.

Вероника вежливо поздоровалась, и хозяйка салона, бегло окинул взглядом ее худенькую фигурку в джинсах и футболке, тут же взяла ее в оборот.

— Какой суммой денег располагаем? — спросила она с легким прибалтийским акцентом.

— Четыреста.

— Баксов или тысяч? — уточнила Надька.

— Тысяч, конечно.

— Все ясно. Тебе на один раз выйти — или гардероб?

— А разве за такие деньги можно купить целый гардероб? — усомнилась Вероника.

— Если умеючи, то можно. Значит, так. Померь для начала вот это… — И Надька подала Веронике кремовую, с крупной плиссировкой длинную юбку. — Думаю, тебе будет как раз.

Когда Вероника вышла из-за ширмы в юбке, Надька уже держала в руках элегантный летний брючный костюм цвета беж. Сначала она сунула Веронике приталенный пиджак с двумя рядами перламутровых пуговиц, и та померила его с юбкой. Даже с синей футболкой вместо блузки получившийся костюм выглядел великолепно. Брюки тоже подошли. Кроме этого, Надька предложила ей легкий трикотажный топик на бретельках на случай жары — ослепительно белый и с вышитой вставкой, а также хлопчатобумажную строгую блузку, к вороту которой крепилась дешевая, но оригинальная брошь.

— Теперь обувь и сумка, — сказала она, залезая куда-то в глубь своего фургона. — Одних туфель вполне хватит — главное, чтобы они в точности подходили к сумке.

У этой Надьки-литовки было буквально все — бижутерия, аксессуары, колготки, шляпы, заколки, зонтики… Все это она умело подбирала по цвету, по стилю и, конечно же, по фигуре клиентки. Она продавала так, что женщины уходили от нее, набран целый комплект взаимозаменяемых вещей.

Вероника решила остаться в юбке, блузке и пиджаке. Так вид у нее получался наиболее строгий и торжественный. Остальные вещи вместе с джинсами, футболкой и босоножками она засунула в черную китайскую сумку. Разумеется, в офис она ее не возьмет.

— Давайте подсчитаем, — сказала Вероника. — А то я уже опаздываю на встречу.

— Давайте. Костюм — сто семьдесят… Юбка — сорок… Топик — пятнадцать… — Надька щелкала кнопками маленького калькулятора. — Блузка с брошью — двадцать пять… Туфли — девяносто… Сумка — сто пятьдесят… Итого — ровно четыреста тысяч…

 

3

Анатолий немного опоздал.

— Извини, простоял в пробке, — объяснил он, открывая перед ней дверцу шикарной, ухоженной машины. Сам он выглядел не хуже: безупречный серо-голубой костюм, оттеняющий синие глаза, белая рубашка, неброский галстук… Небрежно рассыпанные светлые волосы…

Вероника с удовольствием опустилась на мягкое, обтянутое коричневым бархатом сиденье. Несмотря на довольно жаркий день, в машине было не душно и приятно пахло. Играла тихая спокойная музыка с эффектом «звук вокруг». После грубой давки и суматохи рынка Веронике казалось, что она попала на другую планету. Нет, все-таки не напрасно она потратила время и позаботилась о своем внешнем виде. В джинсах и полинявшей футболке она бы смотрелась здесь просто замарашкой.

Пока ехала в полупустом (наконец-то ей повезло) вагоне метро на встречу, Вероника тщательно расчесала волосы и собрала их в высокий хвост. Затем припудрила веснушки на носу, проверила чистоту ногтей…

Ей выпал шанс — и она не должна его упустить. После недели безуспешных поисков Вероника поняла, что найти в Москве хорошую работу далеко не так просто, как кажется с первого взгляда. Если она сейчас устроится, то сможет выйти на совершенно другой уровень жизни. Главное — выплыть сейчас, а потом она осмотрится, напишет Аньке и попросит ее выяснить, что с ее документами…

— Что такая задумчивая? — искоса посмотрел на нее Анатолий.

— Волнуюсь, — честно призналась Вероника. — Я еще никогда нигде не работала. Как говорится, не успел отзвенеть последний школьный звонок…

— Ничего, не боги горшки обжигают. Научишься. Закончила-то без троек?

— И даже без четверок. Надеюсь, это зачтется при начислении зарплаты? — улыбнулась она.

— Время покажет. Ты, главное, не волнуйся. Внешний вид у тебя подходящий, голова светлая, речь грамотная, а все остальное — само приложится.

Вероника и не заметила, как они приехали. Черную китайскую сумку она оставила в машине, а в офис пошла с небольшой изящной сумочкой, прекрасно гармонирующей с бежевыми туфлями. Светлая юбка приятно колыхалась вокруг ног — почти месяц проходив в джинсах, Вероника уже отвыкла от подобных ощущений.

Фирма, в которую привел ее Анатолий, занимала первый этаж большого сталинского дома. На входе висела начищенная латунная табличка: «ТОО «Дубрава». Помещение представляло собой множество комнат, соединенных коридорчиками и холлами, в которых стояли кресла и столики для курения. Стены здесь были обшиты светлыми панелями, безупречная отделка дверей и потолков выдавала недавно сделанный евроремонт. Сквозь белые жалюзи проникал мягкий приятный свет… Это был не офис, а мечта.

Вероника прошла вслед за Анатолием по извилинам коридоров, пока они не свернули в одну из открытых дверей. Сначала они оказались в просторном холле. Здесь стоял шикарный офисный стол с креслом, а на отдельном столике — компьютер и прочая оргтехника. Напротив стола у стены располагался кожаный диван с двумя огромными креслами, между которыми приютился журнальный столик. Интерьер довершал светлый закрытый металлический шкаф (видимо, для документов) и огромный цветок в керамическом вазоне. Его крупные изумрудные листья ярко выделялись на фоне серых стен.

— Вот твое будущее рабочее место, — сказал Анатолий, указав ей на мягкий стул за столом, после чего открыл обитую белой кожей дверь, на которую Вероника поначалу не обратила внимания. — Пойдем, познакомлю тебя с шефом.

Они прошли в большой, не менее богато обставленный кабинет, и Вероника первым делом бросила взгляд на мужчину, склонившегося над рабочим столом. В голове, как лампочки на панели прибора, сразу вспыхнули параметры: лысый, лет тридцать пять, на пальце правой руки — обручальное кольцо, полноват, курит, резкая складка у губ и между бровями выдает меланхолический характер… Вероника немного разбиралась в физиогномике и сразу распознала в будущем шефе человека строгого и даже деспотичного. «Наверное, у него много других — положительных качеств, — подумала она. — Иначе бы он вряд ли добился в жизни таких успехов».

— Вот, привел вам нового работника, Валентин Семенович, — сказал Анатолий, вкладывая в обращение по имени-отчеству изрядную долю иронии. — Познакомьтесь, это…

— Анастасия! — вдруг, опередив его, выпалила Вероника, вспомнив, что сейчас ей наверняка придется доставать свой поддельный паспорт. — По паспорту мое полное имя Анастасия, — добавила она, невинно взглянув на Анатолия, брови которого невольно поползли вверх.

— Очень приятно… Присаживайтесь… — отозвался мужчина за столом, и Вероника получила возможность увидеть во всей красе его глаза — черные, круглые и пронзительные. «Рафферти», — вдруг вспомнила она. — Был такой фильм с Олегом Борисовым в главной роли. Рафферти — вот кого он мне ужасно напоминает».

— У моей подопечной (кажется, у Анатолия не поворачивался язык называть Веронику Анастасией) есть один маленький недостаток. Она не москвичка. Впрочем, это становится заметно, только если заглянуть в ее документы.

— Откуда приехала? — сухо спросил Валентин Семенович, неожиданно перейдя с ней на «ты» — и губы его неприятно скривились, углубляя уже имеющуюся складку.

— Издалека, — бодро отозвалась Вероника. — Остров Сахалин — знаете?

Анатолий и «Рафферти» переглянулись и дружно покачали головами.

— Да уж слышали, — сказал шеф. — Компьютером владеешь?

Вероника молча кивнула.

— Машинопись? Документация?

— Машинописи обучалась. В документации разберусь.

— Образование среднее?

— Да.

— Семейное положение?

— Не замужем, — пожала плечами Вероника. «Настоящий допрос», — подумала она.

— Куришь?

— Нет.

— Эпилепсией не страдаешь?

— Не страдаю.

— Прекрасно. Зарплата — триста долларов в пересчете. Рабочий день с девяти — не опаздывать! Заканчивается в шесть. Обед приносят в офис. И никакой болтовни в курилках! Ты теперь — лицо фирмы. Образец для всех сотрудников. Мини-одежда не желательна. Джинсы — то же самое. Остальное — в рабочем порядке. Все. У меня больше нет времени. До завтра. У вас больше нет ко мне вопросов, Анатолий Валерьевич? — спросил он напоследок, тоже особой, полушутливой интонацией, выделив имя-отчество.

Этим они, видимо, хотели подчеркнуть, что за пределами кабинета их отношения не так официальны. Вместе с тем все необходимые условности были соблюдены.

— Нет, Валентин Семенович. Я тоже спешу. — И, подмигнув приятелю на прощание, Анатолий вышел из кабинета.

Вероника торопливо пробормотала «До свидания», после чего тут же выскользнула за ним, как будто боялась даже на секунду остаться один на один со своим — теперь уже не будущим, а настоящим — шефом.

Пока они шагали по запутанным коридорам, Анатолий напряженно молчал, а Вероника предусмотрительно запоминала дорогу. Завтра ее уже никто не станет приводить сюда за ручку…

— Послушай, что это за странная история с именем? — спросил он, когда они вернулись в машину.

— Извини, — Вероника виновато опустила глаза. — Ничего особенного. Надо мне было сразу тебе сказать… Просто мама записала меня Анастасией, а потом, когда папа приехал из рейса, то узнал об этом и сказал, что его дочка ни за что в жизни не будет носить это имя. Оказывается, еще до мамы у него была девушка Настя — и она его бросила… (Вероника сама удивлялась, откуда она все это берет.) Ну вот, и тогда они решили, что не будут ничего переделывать — и просто выбрали для меня другое имя, Вероника. А потом, когда я получала паспорт, мне стало неохота возиться со всякими заявлениями, чтобы поменять имя. Поэтому в паспорте написали так же, как было в свидетельстве…

— Все ясно, — сказал Анатолий. — Ты куда сейчас?

— Домой.

— Ну тогда поехали… Настя! — И Анатолий плавно надавил на газ.

 

4

Работа в фирме «Дубрава» имела массу преимуществ: здесь были прекрасные условия — удобное рабочее место, всегда чистый и хорошо проветренный воздух, вежливые сотрудники, которые сидели по своим комнатам и, как ни странно, работали… Обеды действительно приносили в офис — шеф заключил контракт с ближайшим рестораном. Еда была отменная, готовили явно мастера. Обязательно нарядный салат из свежих овощей, украшенный веточками зелени… На первое — какой-нибудь легкий суп или холодный борщ. На второе — нежнейшее мясо с искусно приготовленным соусом и овощной гарнир. На третье обычно были соки или, по желанию, черный кофе. Сверх положенного любой из сотрудников мог заказать себе за отдельную плату все что угодно — хоть клубнику, хоть черную икру. Разумеется, Вероника пока не могла позволить себе такой роскоши, но ей вполне хватало того, что приносили. В первый день Вероника ужасно волновалась: как она будет управляться с новейшей техникой — компьютером, лазерным принтером, сканером, факсом… Однако ее опасения оказались напрасными. Все эти неприступные на вид агрегаты были невероятно просты в обращении, вскоре они уже напоминали ей понятливых и безотказных слуг…

И все же, работая в этом земном раю, Вероника на собственном примере усвоила давно известную истину: у всякой медали есть оборотная сторона. И эту темную оборотную сторону в полной мере являл шеф — Валентин Семенович Прозоров. Первое впечатление Веронику не обмануло. Судьба действительно столкнула ее с человеком крайне самолюбивым, деспотичным и помешанным на власти. Он наслаждался властью при любом удобном случае, любил унижать других людей, ставить их в неловкое положение.

Дверь в его кабинет почти всегда оставалась открытой, и Вероника невольно слышала разговоры, которые он ведет по телефону. Некоторые выражения он употреблял чаще других — такие, как: «Меня это не волнует», «Это ваши проблемы» или — «Много базара — мало дела…» Иногда она становилась свидетельницей того, как шеф устраивал «взбучку» кому-нибудь из сотрудников — несчастный выходил из кабинета бледный и с трясущимися руками.

Сама Вероника старалась ничем не вызвать гнева своего начальника, и, кажется, пока ей это с успехом удавалось. Она никогда не опаздывала — приходила даже раньше положенного времени, чтобы спокойно успеть привести себя в порядок и к началу рабочего дня уже сидеть за столом с отрепетированной улыбкой. Она выполняла все его поручения, хотя часто это была совсем не та работа, какой, по ее представлению, должна заниматься уважающая себя секретарша. Мало того, что он регулярно заставлял ее подавать себе кофе и потом мыть посуду (эти проклятые грязные тарелки и чашки и здесь ее достали!) — иногда он приглашал к себе в кабинет целую компанию каких-нибудь сомнительного вида деловых партнеров и устраивал там тривиальную пьянку, а Веронику использовали как прислугу. Омерзительные типы (ничуть не лучше покойника Пахана) могли позволить себе похлопать ее по заднице или отпустить какую-нибудь сальную шуточку. «Хозяин» в ответ на эти шалости только гнусно хихикал — как мальчишка, который оторвал мухе крылышки и теперь смотрит, как смешно она без них бегает. Сам он на подобных сборищах обращался с ней подчеркнуто высокомерно — щелкал пальцами, призывая ее, как гарсона, или небрежным движением руки отсылал к себе. Потом, сцепив зубы и еле сдерживая внутри грязные ругательства, Вероника убирала за этими свиньями чуть ли не блевотину… «И это называется богачи, «новые русские», — сокрушалась про себя она. — Как будто вчера из пещеры вылезли». Однако шефу она ничего не говорила, считая, что все равно ничего ему не докажет, а только испортит с ним отношения.

Она старалась ни с кем не заводить близких знакомств, не было соблазна бегать в другие комнаты пить кофе или просиживать в курилке за разговорами. Общение с сотрудниками происходило только на рабочем месте, да и то, когда шефа не было на месте.

Разумеется, когда Вероника в первый раз появилась за столом в приемной у шефа, почти все работники фирмы под тем или иным предлогом забежали к ней с одной целью — получше рассмотреть новую секретаршу. Штат здесь был достаточно большой — не меньше пятидесяти человек. Фирма оказалась довольно солидная — здесь занимались крупными поставками леса за границу. Персонал составляли компьютерщики, бухгалтеры, юристы, специалисты леспрома, экономисты, охранники и даже психолог. Чаще других к Веронике приходили по всяким «бумажным» делам бухгалтеры и экономисты. А молодая эффектная брюнетка — психолог Алена — заглядывала и просто так, якобы чтобы обсудить с ней проблемы персонала. Впрочем, больше других ее занимал один человек — шеф. Ему она была готова перемывать косточки часами.

— Не для передачи, конечно, — поблескивая очками, говорила она. — Но наш Валентин — типичный энергетический вампир. Нам всем приплачивать надо — за вредность. И как ты только можешь с ним рядом работать. По-моему, даже когда он молчит, и то умудряется отжирать энергию. Прямо воронка какая-то, а не человек…

Вероника только пожимала плечами. Может, дело было в ее спокойном и невозмутимом характере. Конечно, первое время в присутствии шефа ей тоже было не по себе, но потом она привыкла. У нее была одна счастливая черта — она умела воздерживаться от споров. Просто ставила заслон — и все. «Меня это не касается… Мне это безразлично…» Наверное, это и было то, что психолог Алена называла умением «ставить блоки».

«Главное сейчас — удержаться на этой работе, — рассуждала Вероника. — Сцепить зубы — и удержаться».

Единственное, что ее радовало — шеф действительно не позволял себе никаких пошлых намеков. Она была для него кем угодно — красивой куклой, служанкой, судомойкой, школьницей, которую можно поучать и наставлять, — но только не женщиной. И, что странно, иногда это Веронику даже злило. «Может, он просто голубой!?» — думала она иногда, поглядывая на его блестящую лысину, которую он доводил до идеального шара, сбривая остатки волос на затылке и возле ушей.

Однако случай, который произошел с ней однажды, дал возможность убедиться, что это не так…

Это случилось на пятый день ее работы. В тот день она пришла в офис почти на полчаса раньше обычного, открыла своим ключом дверь — и вдруг услышала из кабинета шефа громкую медленную музыку… Это показалось ей странным, и Вероника, оставив сумочку на своем столе, заглянула в приоткрытую дверь.

Перед ее изумленным взором посреди разбросанного на полу женского белья предстали Валентин Семенович и какая-то незнакомая молодая женщина с пышной гривой ярко-рыжих волос… Они были так увлечены друг другом, что не обратили на ее появление никакого внимания.

Вероника хотела уйти, но ее ноги словно приросли к полу. Не отрываясь, она смотрела на них и боялась пошевельнуться. Женщина была совершенно голая и лежала грудью и животом на офисном столе. Ее голова была запрокинута назад, глаза прикрыты в истоме, изо рта вырывался низкий хриплый стон. Валентин Семенович в спущенных брюках и трусах стоял сзади и резкими толчками входил в нее. Руки его сильно и в то же время бережно сжимали ее бока. Одновременно он пытался дотянуться дрожащим языком до ее спины и полных круглых плеч… Внезапно он распрямился и высвободил свою внушительных размеров штуковину, а женщина, скользнув, как большая гибкая кошка, развернулась и опустилась перед ним на колени. Ладонью и ртом она обхватила его член и стала извиваться, прижимаясь к его ногам. В этот момент его возбуждение достигло кульминации — и бурный финал, окрашенный протяжными стонами Валентина Семеновича, заставил Веронику вспомнить о реальности.

Она отпрянула от двери и на ватных ногах вернулась к своему столу. Что-то творилось с ее лицом — она невольно взглянула в большое настенное зеркало. Щеки ярко пылали, глаза возбужденно блестели… Ужасно! Как только она могла! Как могли они… Вероника еще ни разу в жизни не попадала в такую непристойную ситуацию.

Чтобы хоть немного успокоиться, она налила себе из графина воды и в этот момент услышала возню в кабинете у шефа и звонкий женский голос:

— Ну что, успели мы до прихода твоей малолетки?

Почти тут же из кабинета прямо в голом виде вышла обладательница рыжей шевелюры и, увидев за столом красную, как рак, Веронику, ойкнула от неожиданности. Однако смущение ее было недолгим — через секунду она уже громко, заразительно хохотала. Потом она ушла, плотно закрыв за собой дверь, и минут десять из кабинета не доносилось ни звука. Затем дверь снова отворилась, и оттуда выплыла красивая, безупречно одетая дама.

Неспешно оглядев себя в зеркале и поправив элегантную шелковую шляпу, она весело подмигнула Веронике и улыбнулась развязной улыбочкой. «Сытая, довольная кошка», — подумала Вероника и поспешно спрятала взгляд.

Между тем «кошка» обернулась к стоящему позади шефу, коснулась мягкой лапкой его плеча и произнесла приятным певучим голосом:

— Ну что ж, Валентин Семенович, звоните во Францию. Я буду там уже сегодня вечером…

После этой неловкой сцены Вероника целый день чувствовала себя как прибитая. Между тем ее шеф ни капли не смущался.

— Если позвонит Анна Григорьевна — ты ее сегодня видела, — давал он ей указания, уезжая на очередную встречу, — скажи, что выходные данные я передам ей с нарочным прямо в аэропорт. Запиши и скажешь ей все в точности. Что ты так на меня смотришь? Это наша переводчица, если тебе интересно… Но вообще-то советую ничему не удивляться. Бизнес — это очень сложная штука. Не для бабьих куриных мозгов… — И шеф, небрежно помахивая органайзером, вышел из приемной.

Вероника так и не поняла, какое отношение имеет половой акт на офисном столе к бизнесу, но решила, что к советам начальника лучше прислушаться.

Иногда ей ужасно хотелось пожаловаться Анатолию, поговорить с ним, спросить совета — не слишком ли много себе позволяет этот новоявленный Рафферти? Но Анатолий куда-то пропал — по вечерам во дворе не было видно ни его, ни Глафиры. «Наверное, он тоже уехал за город — следом за женой и дочкой», — думала Вероника. Прошло уже полторы недели, как она работала в фирме.

Уже кончался июль, а с ним и экзамены в Ветеринарной академии. С тех пор как первый раз побывала, Вероника регулярно заезжала туда — брала в ящичке телеграммы и переводы от родителей. Скрепя сердце, отсылала ответы: «БИОЛОГИЮ СДАЛА ЧЕТЫРЕ», «ХИМИЮ СДАЛА ТРИ». Совсем недавно, на письменной математике, Вероника решила окончательно «срезаться» и после этого пойти на рабфак. Она подумала, что так будет проще, чем врать родителям, что она благополучная студентка первого курса. Если ей и светит поступить учиться, то только года через два. Пока же она должна работать, чтобы добыть побольше денег себе и своему будущему ребенку. Пусть отец с матерью считают, что она работает и учится на рабфаке. Пока хватит и этой лжи. Самый большой обман еще впереди…

 

5

Удар последовал неожиданно, из-за угла.

Как-то раз шеф собрался ехать по делам и велел Веронике все время оставаться на телефоне и ждать важного звонка из-за границы. Мол, к концу рабочего дня он приедет и Вероника передаст ему суть разговора (звонить должен кто-то из своих, так что переводчица не потребуется).

День был предпраздничный, короткий, и все сотрудники уже разошлись по домам. Вероника сидела в офисе совершенно одна. Она знала, что на входе дежурит бригада вооруженных охранников. Время тянулось бесконечно долго. Вероника сидела и по привычке анализировала происшедшее за последние дни. «Переводчица не потребуется…» — язвительно проговорила она вслух, передразнивая интонацию шефа. Для каких целей может потребоваться переводчица, она уже знала. Возможно, как раз сейчас, когда она, Вероника, сидит и таращится на телефон, переводчица занимается своим непосредственным ремеслом. Если, конечно, успела вернуться из Парижа… «А мне-то что за дело? Завидовать ей теперь, что ли?» — вдруг неожиданно для себя подумала Вероника.

Сцена грубого, откровенного секса оставила в ее душе странное, смешанное чувство. Да, эти двое были ей противны. Но она будто поняла что-то еще, о чем раньше только догадывалась. Оба они — и Валентин, и переводчица — на время перестали быть самими собой. Желание изменило их, освободило их эмоции, заставило забыть буквально обо всем… Сама Вероника никогда не испытывала ничего подобного. Даже во время их неумелой, детской «близости» с Максимом. Тогда голова ее была до отказа забита всякими переживаниями — как она выглядит в этой или другой позе, какие на ощупь ее груди, приятно ли у нее пахнет из-под мышек, действительно ли у нее сейчас безопасный день… А эта переводчица была свободна от каких-либо комплексов. Она, кажется, не думала вообще ни о чем. Она только отдавалась страсти — бурной, всепоглощающей, бесстыдной… И Веронике вдруг открылась ее природная женская сила, она впервые почувствовала восхищение этой свободой и даже… зависть.

Сидя за своим рабочим столом над упрямо молчащим телефоном, Вероника пыталась представить, как бы они делали это с Максимом, если бы он был жив… Тогда, в поезде, она кричала, что никогда и никого после Максима у нее больше не будет, что она проживет всю жизнь без мужчины и, может быть, даже уйдет в монастырь… Но сейчас Вероника вдруг осознала, что хочет любви — хочет, несмотря ни на что. Пусть ее жизнь исковеркана землетрясением, пусть у нее погиб друг, пусть ее изнасиловали и сделали ей ребенка, пусть ее заставили стать убийцей — она все равно хотела любви. Максим первый бы посмеялся над ней, если бы узнал, что она собирается пойти в монахини…

Вероника долго и мучительно изводила себя воспоминаниями, поэтому сама не заметила, как уснула прямо на столе, уронив белокурую голову на руки. Видимо, во сне она и сбила трубку с телефонного рычага… Теперь это случалось с ней все чаще — она ужасно, патологически хотела спать и ничего не могла с собой поделать. Когда она проснулась, за окном уже начало темнеть. Шеф в тот день на работу так и не вернулся, а злосчастного звонка Вероника, понятное дело, не дождалась…

На следующее утро шеф узнал, что ей нечего ему передавать — и тут же пришел в такую неописуемую ярость, что в первый момент Вероника даже испугалась. Она еще никогда не видела Валентина таким взбешенным. Словно дикий зверь, он с рычанием ходил из приемной в кабинет и обратно и время от времени грязно матерился себе под нос.

— Мелкая тварь! — взвизгнул он вдруг, поравнявшись с ее столом. — Больше ты здесь не работаешь — поняла, сука?

Вероника задохнулась от возмущения и вскочила.

— Не смейте обзывать меня! — сузив глаза, прошипела она. — Если вы хотите меня уволить — пожалуйста!

— Ты еще и квакаешь мне что-то… — перебил ее «Рафферти», который, видимо, ожидал, что она начнет оправдываться и умолять его оставить ее на работе. Но Вероника не дала ему договорить.

— Не стоит продолжать этот пустой разговор, — твердо произнесла она. — Дайте мне расчет — и я уйду.

— Какой еще расчет? Какой еще расчет? Работает тут без году неделю — еще и расчет требует…

— Я проработала у вас две недели, Валентин Семенович. После этих оскорблений я больше здесь не останусь. В любом случае вы заплатите мне эти деньги.

— А если не заплачу?

— Тогда вы просто свинья! — вдруг выкрикнула ему в лицо Вероника. — Гадкая лысая свинья!

Лицо шефа на глазах побагровело, глаза едва не вылезли из орбит. Ничего не соображая, он схватил первое, что ему попалось под руку, — а это была массивная пепельница из слоновой кости — и замахнулся ею на Веронику.

Однако теперь ее было уже ничем не запугать. Гнев пересилил в ней все другие чувства. Вероника выскочила из-за стола, подняла стул и, закрываясь им, как щитом, стала медленно надвигаться на изумленного «Рафферти».

— Только попробуйте меня тронуть, — тихо сказала она. — Я вас убью…

И что-то такое послышалось в ее голосе, что Валентин Семенович поверил. Может быть, он почувствовал, что эта юная особа с глазами, пылающими недетской ненавистью, вполне способна исполнить то, что говорит…