Иван шел по улице, погрузившись в размышления. Он чувствовал, как его что-то гнетет. Беспокойство то накатывало новой волной, то отступало, освобождая место временному спокойствию. А в горле словно засела крохотная заноза, которую никак не удавалось извлечь.

Парень переживал за подругу — она никогда не пропадала просто так, не предупредив. Еще и этот магазин непонятный, со странной продавщицей и не менее странным посетителем.

С того момента, как Алина устроилась туда на работу, их дружба пошла на спад — они перестали болтать ни о чем долгими вечерами, скидывать друг другу смешные картинки, обсуждать последние новости… Ивану было одиноко, но он рассудил, что Алине пора начать думать немного о себе, попытаться сформировать новый круг знакомств, развеяться и выползти из многолетней скорлупы. А тут все складывалось как никогда лучше — и работа вроде устраивала, и новый ее друг — Дэм. А потом у нее начались проблемы с самочувствием, теперь и вовсе непонятное исчезновение.

Алина всегда была немного замкнутой, с настороженностью смотрела на людей, словно опасалась, что за каждым из них стоит что-то ужасное. В детском садике не общалась ни с кем, кроме самого Ваньки — на остальных детей деланно не обращала никакого внимания. Доходило даже до того, что к ней подходили девочки, приглашали поиграть с ними, но та, утыкаясь в детскую энциклопедию "Я познаю мир", молчала, словно рядом никого и не было. Однажды даже одна из этих девочек разозлилась из-за подобного отношения и вцепилась Алине в волосы.

Подруга растерялась, но оттолкнула девочку к стене, потеряв при

этом клок волос. Даже слезинки не пролила при всех, наоборот, вернулась на свое место, как ни в чем не бывало. А потом, уже возле дома на площадке рыдала как белуга, размазывая слезы по щекам и жадно глотая воздух:

— Ну чего они ко мне пристают, — всхлипывала она. — Я же их не трогаю!

— Потому и пристают, — философски ответил Ванька, пиная камушек, попавшийся на пути. — Вот если бы ты хотела с ними дружить, то тогда бы и они тебя не трогали.

Тогда, чтобы поднять настроение подруге, Ванька предложил поиграть во дворе. Классики, качели, песочницы подруге тогда показались скучными — явно вредничала — потому Ванька предложил следить за голубями. Словно те — пришельцы с дальней планеты Голубяндия, прибывшие на Землю, чтобы поработить человечество. Якобы у них в головах есть маленькие контейнеры в форме грецких орехов, в которых сидят зеленые мохнатые человечки.

По теории маленького Ваньки, именно поэтому никто не видел детенышей голубей. Потому что их тела — всего лишь небольшие органические корабли, а перья — прошивка, защищающая пришельцев от земной атмосферы.

Понаблюдав за птицами, Алина с Ванькой пришли к важному выводу — пришельцы боятся собак, а от их лая улетают ввысь, по-видимому, на главный корабль. Посему, решив избавить человечество, или хотя бы свой двор, от напасти, ребята стали громко и прерывисто гавкать на серых птиц. За этим их и застала Алинина мама. Внимательно выслушав детей, она повела их домой, усадила за кухонный стол, всучила каждому по покупной булке с корицей и начала рассказывать про строение голубей. Поняв, что они с трудом понимают разницу между трахеей и зобом, женщина предложила в выходные наведаться к ней в лабораторию и изучить строение голубя научным путем. К счастью, в этот момент на кухню вошел дед Алины и перевел тему на более безопасную для детской психики.

Иван тяжело вздохнул — он никогда не понимал Алининых родителей. И даже сейчас замечал, какую боль причиняет подруге их равнодушие. Они ведь даже с днем рождения не всегда вовремя поздравляли, иногда ошибаясь не днями, а месяцами. Об искреннем интересе к делам и думать не приходилось — пара сухих типовых фраз и диалог окончен, толком и не начавшись. Потому за Алину Иван чувствовал большую ответственность — если раньше ее можно было разделить с дедом, то теперь Алинка и с ним разругалась, причем не признается по какой причине, вновь замыкается.

Иван прошелся вдоль детской игровой стенки и устало облокотился о столб, вспоминая, как они с Алиной решили устроить настоящий Хэллоуин, когда им было по десять-двенадцать лет. Разумеется, родные были не в восторге. Еще бы: «чужой праздник», «че вам эта нечисть», «не наше оно». Ребятам, в свою очередь, было глубоко фиолетово, чей это был праздник — им хотелось придумать и сделать себе костюмы, набрать у соседей конфет, они толком и не придавали подобному празднику какое-то глубинное значение, потому подготовка началась полным ходом, невзирая на родительское «фи».

Но, как того и следовало ожидать, все пошло наперекосяк. Начиная с костюмов: пипидастр, прикрученный к широкому ситу, без спросу изъятые из шкафов матерей цветастые юбки и разлинованные разномастными помадами лица, на манер клоунского макияжа. И заканчивая самой ситуацией. В подобном прикиде Алина и Ванька и правда начали ломиться в двери к соседям, искренне полагая, что их ждут и уже практически протягивают котелки с конфетами. Одних не оказалось дома, другие долго сопели с той стороны двери, но не открывали. На третий раз ребятам повезло и, после гулкого звонка, дверь распахнула дородная дама с бигуди на голове и одним ярко-накрашенным глазом — видимо, собиралась и кого-то ждала. Первые десять секунд женщина удивленно хлопала глазами, а после заверещала страшным голосом на весь подъезд: «Караул! Грабят! Убивают! Насилуююююют!».

Перепугавшись не на шутку, ребята сиганули вниз и притаились под лестницей, с любопытством слушая, как дама описывает соседям то, что увидела:

— Ну знаете, страшные такие. С разноцветными волосами, как сейчас всякие маргиналы красят, — тараторила та, — растатуированными лицами и в лохмотьях каких-то.

Алинка тогда обиженно засопела, она специально брала любимую мамину юбку и той бы наверняка не понравилось, что юбку сравнивают с половой тряпкой, брошенной в разноцветную гуашь. Ванька же больше обиделся на маргиналов, потому что буквально недавно узнал, что это слово означает.

С Хэллоуином было покончено раз и навсегда, но по соседнему подъезду долго ходили слухи о разноцветных чертях, приходивших за гулящей Лизаветтой, муж которой вот уже год ходил в непрерывное плавание.

Воспоминания из детства пробуждали в Ваньке только бОльшее беспокойство. Ну не могла Алинка просто так взять и пропасть! Не предупредив! Сердце парня учащенно забилось, на лбу, несмотря на прохладу, выступила испарина. Он начал думать, что делать — идти в полицию? Связаться с дедом? С родителями? Или попросить о помощи отца? Нет, отца не вариант. Стараясь успокоиться, он глубоко выдохнул, вновь прикрыл глаза и вспомнил еще одну сцену из детства.

Они тогда с Алиной отдыхали летом на даче его бабушки, много гуляли, катались на велосипедах, честно отвоеванных у родных в честь окончания младшей школы с отличием и полученных авансом в честь дня рождения. Как-то вечером, гордо ведя своих железных коней по прогулочному асфальту, они рассказывали друг другу страшилки про призраков. Неподалеку как раз зияла темными окнами заброшенная церковь, что придавало историям еще более гнетущую атмосферу.

Алинка тогда остановилась, придерживая одной рукой руль, а второй поправляя вылетевший шнурок. Ванька переходил к самой страшной части своей истории, рассказывая про заблудшую душу, преследующую каждого, кто осмелится заглянуть в пустые неосязаемые глазницы, как вдруг раздалось громогласное «Карр!». Ворона, залезшая под пустой колокол, решила поупражняться в песнопении, но звук вышел настолько жутким и неожиданным, что оба побежали в сторону дома, прижав велосипеды к груди. О том, что на них можно было доехать и Иван, и Алина как-то позабыли.

Мрачно усмехнувшись, Иван вновь вернулся в реальность. Если этот ее Дэм виноват в исчезновении подруги, то он ему устроит финиту ля комедию с кузькиной матерью в главной роли. Так умело втерся в доверие сперва к Алине, а после и к самому Ивану, вынудил какой-нибудь хитростью уйти из дома, а сам… Так, нет. Не пойдет. Иван отогнал дурные мысли, стараясь не думать о новом знакомом плохо просто потому, что больше думать было не на кого.

— А ведь наверняка должны быть какие-нибудь бумаги, подтверждающие командировку, — в вечернюю тишь прошептал Иван. — Значит, надо просто пробраться в торговый центр и разыскать бумаги. Может, там и номер есть какой-то, просто странная женщина, нагадавшая ему не менее странную судьбу, почему-то не хочет об этом говорить. Ну хоть какие-то следы подруги должны остаться?!

Прикинув время, юноша стремительным темпом направился в сторону торгового центра «Аврора».

* * *

— А вот и новый гость на нашем прекрасном ужине, — протянул Дарсан, откидываясь на кресло с мягкой высокой спинкой. — Человек, всучивший мне вместо кинжала Памяти, кинжал… Памятный. Причем так виртуозно подменив печати обозначения! Я ведь на какое-то время даже поверил! Очень тонкий ход, я по началу даже и не понял, в чем проблема, но потом стало интересно, что же будет дальше. Оказалось, ничего интересного. Сплошная банальщина.

Дэм даже не вздрогнул — с тем же холодным и спокойным выражением лица обводил нас взглядом. Сердце защемило — почему-то было невыносимо больно смотреть на все эти порезы и ссадины, чувство вины окутало со всех сторон.

— Ну что же ты, Дэм, присаживайся! — демон гостеприимно махнул рукой. — У нас тут крайне увлекательные посиделки.

— Я не привык за одним столом с демонами сидеть, — ответил парень. — Говорят, что у них не самый приятный рацион. У меня непереносимость свиных кишок.

Дарсан напрягся, облокачиваясь на край стола и смотря на Дэма холодным взглядом. Лерия неожиданно хихикнула — тоже мне, нашла время! Демон бросил на дочь недовольный взгляд, даже мне захотелось вжаться в спинку кресла и не отсвечивать, дабы не привлекать лишнего внимания, но Лерии хоть бы хны.

— Папочку просто один раз призвали в ваш мир, — вновь хихикнула она, не обращая на Дарсана никакого внимания. — Целая секта. Подготовились, напялили свои балахоны, начертили руны. А в качестве… кхм… плоти, в которую должен был вселиться демон по призыву…

— Лерия, — предостерегающе выдохнул Дарсан.

— … использовали свинью. — Нефилимка вновь хихикнула. — А отец, связанный рунами, был обязан вселиться в нее хотя бы на несколько секунд. Но вот беда, несчастные сектанты по незнанию овили тушку скотины ее же кишками, видимо, пытались разделать или еще чего и отец, при перемещении, не смог…

— ЛЕРИЯ! — громогласно произнес Дарсан. — Тебе мало исправительных работ?

— Ой, папочка, — нефилимка потупила взгляд. — Их разве бывает мало? Да я уже готова идти, посуду мыть…

Лерия с готовностью вскочила и случайно задела локтем высокую плошку с малиновым десертом. Она, словно в замедленной съемке, перекочевала прямо на белоснежные брюки Дарсана. В подобные случайности я не верю, как, видимо, и Дарсан. Вот только если я в ужасе застыла, стараясь слиться с вилками, ложками и чашками, то демону надо отдать должное — он не стал с разгневанными воплями бегать по зале и проклинать дочь, подспудно круша и наши с Дэмом судьбы. Дарсан просто махнул рукой и Лерия упала обратно в кресло, вжавшись в него неестественно прямой спиной. Вздрогнув, я дернулась к ней, желая помочь, но меня тоже вжало в сидушку. Сердце учащенно забилось где-то в районе горла. Точно! В моем прошлом была уже такая ситуация, когда кто-то пытался взять власть над телом. Неприятное ощущение! Вверх по желудку начал подниматься склизкий холодок, разливаясь в районе горла нарастающим раздражением. Да сколько это уже будет продолжаться?! В чем я перед ними всеми провинилась?! Или кому-то что-то задолжала?! Вот уж нет. Каждый из них использует меня как пешку на поле, где остались фигуры исключительно мастью выше. Каждый из них выставляет меня вперед, прикрываясь, чтобы впоследствии сделать какой-то хитроумный ход, выиграть партию. Каждому из них от меня что-то надо. Дарсану — душа, а может, и маленький нефилимчик, чтобы дочери было не так скучно, чтобы заняла чем-нибудь руки. Самой Лерии — побег, хотя и пожизненная компания в этом чертовом замке ее вполне устроит, чтобы было кого поучить или в чью жилетку уткнуться, когда станет совсем уж скучно. Что от меня хочет Дэм — не имею ни малейшего понятия, по причине отсутствия памяти. Но очень сильно сомневаюсь, что подобный индивид пришел по мою душу чистого альтруизма ради, еще и заложив какой-то там памятный кинжал! Достало все! Сколько еще будет продолжаться этот фарс? Театральщина, вызывающая уже исключительно отторжение.

Стены замки на мгновение содрогнулись, раздался глухой звук столкновения чего-то тяжелого с не менее тяжелым где-то вдали. Подлокотники кресла завибрировали, им вторили бокалы, стройными рядами стоявшие на столе. Вилки с ножами затряслись мелкой дрожью.

— Алина, — неожиданно хрипло произнес Дарсан.

— Что?! — истерично взвизгнула я, по телу разлилась мягкая вибрация, а стаканы на столе чуть заметно подскочили. Руки дрожали, я почти физически ощущала, как тело наливается непривычной легкостью, уже знакомым азартом и нежеланием думать о последствиях. Силой, опасной, но в редких случаях и полезной — адреналином. Колокольчик жалобно трелькнул на задворках задержавшегося сознания.

Телом моим управлять?! Душу получить? Слишком вы много требуете, господин Дарсан.

— Алина, — в этот раз меня окликнул более мягкий голос Дэма, не сводящего внимательного взгляда с Дарсана. — Попробуй сейчас медленно встать и подойти ко мне…

— Зачем это?! — с легкостью отлепляя руки от подлокотников, язвительно поинтересовалась я. — Я тебя вообще не знаю!

— Послушай себя, — еще более мягко ответил Дэм, чуть приподнимая руки. — Ты знаешь, просто не помнишь. Но разве твой внутренний голос говорит тебе, что мне нельзя верить?!

— Колокольчик, — не шибко задумываясь, поправила я. — Об опасности предупреждает колокольчик!

— Даже если все демоны преисподней вместе взятые, — резко ответил Дэм, но после вновь вернулся к мягким обволакивающим интонациям, — просто подойди сюда и мы уйдем.

— А этот? — я кивнула в сторону замершего в кресле демона, не сводящего с нас внимательный взгляд. На глаза навернулись слезы, стекая горячими струйками по щекам и заползая стремительными дорожками под воротник.

— Этот разрешает, — уверенно произнес Дэм. — Давай.

Я встала с кресла и на мягких ногах поплелась к высокому парню. Мир вокруг подернулся дымкой, все происходящее казалось дурным сном, который с минуты на минуту закончится. Ощущение, словно ты находишься в двух местах одновременно меня не покидало.

— Вот так, — прошептал Дэм, приобнимая меня за талию. — Все хорошо.

Я прижалась к его плечу и позорно разрыдалась, не обращая внимания на затхлый запах темницы, которым пропитались вещи Дэма. Он успокаивающе погладил меня по спине, приговаривая на ухо, что все будет хорошо.

Постепенно я приходила в себя, зрение фокусировалось на предметах, дымка спала, а ноги потряхивало уже не так сильно.

— Прекрасно, — холодно произнес Дарсан. — Вот и успокоились.

— Лина, ты чуть не разрушила часть замка, — с восторгом произнесла Лерия.

— Об этом могла бы и умолчать, — тем же тоном ответил демон.

Что?! Я обернулась и заметила, что предметы на столе уже не трясутся, словно от землетрясения. Это что, я устроила?! Но… Почему мы этим не воспользовались?! Я подняла осуждающий взгляд на Дэма — неужели вновь не тому доверилась?

— Мы бы сами и полегли под этими развалинами, — словно прочитав мои мысли, прошептал Дэм.

— Ши, — резко окликнул Дарсан притаившегося за гардиной тамми. — Готовь врата, будем осуществлять переход вручную…

— Отец! — воскликнула Лерия. — Но ведь…

— Я не собираюсь подвергать свои владения и тебя опасности, — тоном, не терпящим возвращения, ответил он.

— Открыв врата вручную, ты сделаешь то же самое, — выдохнула Лерия.

— С меньшим риском, — спокойно ответил он.

— Что? Что только что произошло? — прошептала я Дэму.

— Мощный выброс сильных человеческих эмоций сорвал одну из печатей Мередела. У тебя появилась власть над этим местом. Пусть не такой мощи, как у самого Дарсана, что достаточной силы, чтобы дать хотя бы временный отпор… Видимо, именно по этой причине двери Мередела были захлопнуты перед людьми. Всегда у демонов была к вам слабость…

— И?.. — я запнулась, — и я еще раз смогу такое сделать?

— Нескоро, — громогласно ответил Дарсан. — Ты вложила слишком много силы в первый выброс, а к тому, как она стабилизируется, ты будешь уже по ту сторону.

— Но отец, это опасно, — возразила Лерия. Еще бы — все ее планы по путешествию в мир людей рушились на глазах.

— Я все сказал, — в зал вернулся Тамми и что-то бойко зашептал на ухо демону, он кивнул. — Следуйте за мной. А ты… — , он с неприязнью глянул на Дэма, — попробуешь что-нибудь выкинуть, то пострадает и девчонка, и мать, и ты сам. Лерия ждет тут.

Лерия вслух возражать не стала. Подозреваю, что на нее вновь наложили какие-нибудь чары. Я прижалась к Дэму, стало вновь невообразимо страшно. И побороть этот страх не удавалось.

— Я что-нибудь придумаю, — едва слышно прошептал парень, приобнимая меня за плечи, вероятно, чувствуя, как я дрожу. — Пойдем. Все будет хорошо.

Как только мы вышли из залы, следуя за Дарсаном, за нами тут же пристроилось с десяток тамми, вооруженных длинными кинжалами с широкими лезвиями из черного стекла. Любовь к этому материалу уже начинает напрягать.

Миновав прерывистые коридоры, заставленные разными демонскими экспонатами, мы дошли до широкой лестницы, по бокам которой возвышалось голубоватое пламя — прям как в тронном зале. Дарсан уверенно начал спускаться вниз. За всю дорогу он ни разу не обернулся, будто знал, что мы никуда не денемся из его умело расставленной ловушки. А может, и не было никакой ловушки, может, мы просто глупо попались в случайно расставленные сети.

С каждым шагом Дарсана вниз по лестнице пламя поднималось все выше, становилось заметно жарче. Со спины нас подпирал стройный ряд тамми, выставивших свое оружие, фактически упирая нам в спины. Я чувствовала, как был напряжен Дэм и понимала, выхода нет — то, что встретит нас внизу нам придется принять. Непривычное состояние обреченности с каждым шагом повисало грузом на шее, ноги заплетались, но парень меня придерживал.

Лестница казалась бесконечной, но внезапно впереди показался темный мрамор, а после перед нашими взорами предстала огромная круглая зала, в центре которой возвышались резные ворота, залитые алым туманом. По помещению гулял хоровой вой, эхом разлетающийся от одной стенки к другой. Клубы тумана плавно расходились по полу низкой волной, покрывая все своими алыми языками. Мы замерли на последней ступени, но тамми столкнули нас на площадку с красным маревом.

На удивление, туман оказался чуть прохладным и ласково овивал наши ноги, не причиняя боли. Тамми поднялись повыше и насупленно за нами наблюдали. Дарсан стоял спиной, словно ожидая что-то.

— Это врата, скоро они откроются — гулко произнес он. — Ты через них пройдешь и отправишься в место, в котором должна была находиться с самого начала. Тут тебе делать нечего.

— Да? — хрипло произнесла я. Во рту пересохло, — а мне тут было так весело.

— Не сомневаюсь, — холодно ответил демон, поворачиваясь к нам.

Я вздрогнула. В его глазах играл тот же туман, что блуждал по полу и клубился в вратах. Зрелище пугало и завораживало одновременно. Дарсан плавно приподнял левую руку, направляя ладонью книзу — к нему поспешил туман, отделяясь от общей массы безобразной кляксой, форма которой менялась каждую секунду. Это походило на бесконтактную лепку пластилином. Мгновение спустя, клякса рассеялась и в руках у Дарсана проявился длинный меч, играющий гранями в бликах факелов, висящих на стене. Я вздрогнула — если ворота предназначались мне, то меч… Дэму? Я сильнее к нему прижалась. Тело парня напоминало натянутую струну — еще чуть-чуть и либо издаст решающий звук, либо порвется…

Колокольчик в голове разрывался трелью, словно пытался что-то сообщить, напомнить. Быть может, что-то из прошлого? Увы… Память категорически отказывалась работать. И, из-за глупого недоразумения, я, быть может, сейчас не могу вспомнить единственную возможность спастись.

— Я предлагаю скрасить тягостные минуты ожидания, — усмехнулся Дарсан, театрально поигрывая клинком. — Развлечем даму, в конце концов. Джентльмены мы или нет?