До «внезапного» нападения остался всего 21 день. 1 июня 1941. Москва

Тетива натянута!

В эти жаркие дни начала лета 1941 г. все свое время, по 16—18 часов в сутки, Сталин отдает приближающейся войне. Вот и сегодня в кремлевском кабинете вождя собрались члены Политбюро, чтобы в очередной раз заслушать доклад начальника военной разведки Голикова о сосредоточении германских войск на советской границе.

О том, как проходили такие совещания, вспоминает генерал армии Сергей Штеменко, работавший с Верховным главнокомандующим во время войны: «Влевой части кабинета со сводчатым потолком и обшитыми светлым дубом стенами стоял длинный прямоугольный стол. На нем мы развертывали карты и по ним докладывали… Члены Политбюро садились обычно вдоль стола у стены лицом к нам, военным, и к большим портретам Суворова и Кутузова, висевшим на противоположной стороне кабинета.

Сталин слушал доклад, прохаживаясь у стола с нашей стороны. Изредка подходил к своему письменному столу, стоявшему в глубине кабинета справа, брал две папиросы «Герцеговина Флор», разрывал и набивал табаком трубку. Правее письменного стола на особой подставке белела под стеклом гипсовая посмертная маска Ленина…

Четкость ведения карт была, можно сказать, идеальной. В управлении применялись единые условные цвета и знаки… Неукоснительное исполнение этого однажды установленного порядка и длительная практика позволяли легко читать обстановку с карты любого направления без пояснений…»

На карте отлично видна черная изогнутая линия вражеских дивизий. Тетива гитлеровского смертоносного лука натянута!

И о том же говорится в спецсообщении военной разведки.

ГРУППИРОВКА НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА 1 ИЮНЯ 1941

№ 660569, 31 мая 1941

В течение второй половины мая главное немецкое командование за счет сил, освободившихся на Балканах, производило: восстановление Западной группировки для борьбы с Англией; увеличение сил против СССР; сосредоточение резервов главного командования.

Общее распределение вооруженных сил Германии состоит в следующем: Против Англии (на всех фронтах) 122—126 дивизий; против СССР— 120—122 дивизии; резервов — 44—48 дивизий…

В Норвегии — 17 дивизий, из которых 6 расположены в северной части Норвегии и могут быть использованы против СССР…

В результате немецких перебросок за май месяц против СССР, необходимо отметить: 1) что за вторую половину мая месяца немцы приступили к созданию оперативной глубины, сосредоточив, как выше отмечено, западнее линии Лодзь, Краков 6—8 дивизий; 2) перебросив значительные силы из Югославии, Греции и Болгарии на территорию Румынии, немцы в значительной степени усилили свое правое крыло против СССР, повысив его удельный вес в общей структуре своего Восточного фронта против СССР (к настоящему времени в Румынии вместе с Молдавией насчитывается 28 дивизий).

Что касается фронта против Англии, то немецкое командование, имея уже в данное время необходимые силы для дальнейшего развития действий на Ближнем Востоке и против Египта (29 дивизий, считая Грецию с островом Крит, Италию и Африку), в то же время довольно быстро восстановило свою главную группировку на Западе, продолжая одновременную переброску в Норвегию (из порта Потин), имея в перспективе осуществление главнойоперации против английских островов. В заключение можно отметить, что перегруппировки немецких войск после окончания Балканской кампании в основном завершены.

Начальник разведывательного управления КА

генерал-лейтенантГОЛИКОВ

В спецсообщении Голикова приведены точные цифры и содержится подробное описание сложившейся для страны опасной ситуации. В то же время, в тексте все еще содержится много упоминаний об Англии и возвращение к… «перспективе осуществления главной операции Гитлера против английских островов».

Известно, Сталин не терпел незнания или даже приукрашивания фактов и жестоко карал тех, кто нарушал его требования. Об этой черте характера Диктатора свидетельствуют многие, кому приходилось встречаться или работать с ним.

Штеменко: «Верховный не терпел даже малейшего вранья или приукрашивания действительности и жестоко карал тех, кто попадался на этом… Естественно, что при докладах в Ставке мы очень следили за формулировками. Само собой у нас установилось правило никогда не докладывать непроверенные или сомнительные факты…»

Но вывод Голикова в данном случае явно не соответствует сложившейся ситуации! Голиков снова, так же как и два месяца назад, 20 марта 1941 г., сознательно делает ложный вывод о готовности Германии к военной операции против… Англии.

Трудно представить, что такой ложный вывод мог сделать «дотошный» Голиков, который с февраля 1941 г. направлял в Кремль шифровки, свидетельствующие об отказе Гитлера от нападения на Англию:

7 февраля 1941: «Германия нападет на СССР до удара по Англии»; 9 марта 1941: «Германский Генеральный штаб отказался от английских островов»; 13 марта 1941: «О марше на Англию нет речи. Фюрер теперь не думает об этом»; 2 мая 1941: «Война с СССР не помешает ведению войны с Англией».

Военная разведка не только прекрасно знает о том, что германские войска идут форсированным маршем к советским границам, но даже приказывает своим агентам «сопровождать» их. Именно об этом свидетельствуют помета на донесении болгарского агента «Боевого».

Такой парадоксальный вывод Голиков мог сделать только по прямому указанию того, кому он был необходим. Похоже на то, что чем более нагло Гитлер пытается убедить весь мир, что Германия «продолжает подготовку к нападению на Англию», тем более мастерски Сталин продолжает делать вид, что он «верит» в эту ложь и, следуя своему «Сценарию», убеждает всех, что он не видит неотвратимости приближающегося «внезапного» удара.

 

До начала операции «Барбаросса» остался всего 21 день. 1 июня 1941. Токио

Был ли Зорге «двойным шпионом»?

Количество агентурных сообщений, поступающих из разных источников в Москву, уже исчисляется сотнями.

Сегодня от Рихарда Зорге поступили сразу две шифровки. Первая из них, короткая, поступила в Москву в 17 часов 45 минут и содержала информацию, полученную германским послом из Берлина: «Нападение Германии на Россию состоится во второй половине июня. Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом».

Во второй шифровке Зорге более подробно касается предстоящего нападения, указывая на то, что источником информации является прибывший в Токио в эти дни немецкий офицер по фамилии Шолль.

Майор Фридрих фон Шолль был давним приятелем Зорге. До прошлого года он занимал пост военного атташе в Токио, затем был отозван в Берлин, и теперь, уже в звании подполковника, направлялся к месту своей новой службы в Таиланд. Шолль был несказанно рад снова встретиться с Зорге и не один час провел с ним за бутылкой коньяка, пересказывая свежие берлинские новости. А новости были не радостными. Фридрих фон Шолль, начинавший свою военную службу в рейхсвере и считавший себя учеником генерала фон Секта, всей душой ненавидел Гитлера и был не на шутку озабочен судьбой фатерланда.

Начальнику разведуправленияОт 1 июня 1941

Генштаба Красной армии

Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолль привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6мая в Бангкок… В беседе с Шоллем я установил, что немцев в вопросе о выступлении против Красной армии привлекает факт большой тактической ошибки, которую, по заявлению Шолля, сделал СССР.

Согласно немецкой точке зрения, тот факт, что оборонительная линия СССР расположена, в основном, против немецких линий без больших ответвлений, составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную армию в первом большом сражении. Шолль заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии.

Информация, полученная от Зорге, вызвала большой интерес — особенно важным был вопрос, касающийся «величайшей ошибки», «большого сражения» и «левого фланга». О важности этой информации пометы Голикова: «НО-5. Пошлите „Рамзаю“ след. запрос: На №… Прошу сообщить более понятно сущность «большой тактической ошибки», о которой вы сообщаете. Ваше собственное мнение о правдивости Шолля насчет «левого фланга». Голиков 3.06».

Голиков не требует проверки указанной «Рамзаем» даты «внезапного» нападения Германии. Эта дата уже известна в Москве и не требует перепроверки. Удивительно лишь то, что, посылая в Токио, как обычно, требование уточнить агентурную информацию, Голиков делает на донесении Зорге еще одну помету: «НО-5. В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений „Рамзая“. Голиков».

В военной разведке уже заведено специальное «дело», в котором накапливаются так называемые дезинформационные сообщения Зорге! Теперь в ответ на агентурные сообщения Зорге в Токио начнут поступать абсурдные шифровки центра, выражающие «сомнения в правдивости агентурных сообщений»!

По воспоминаниям Макса Клаузена, реакция центра производила на Зорге, ежедневно рисковавшего жизнью, весьма тяжелое впечатление. Особенно странным и непонятным для него было то, что такие шифровки появились только в последнее время, тогда как раннее на аналогичные сообщения никаких нареканий не поступало.

Макс Клаузен: «Ведь мы еще за несколько месяцев до этого сообщали, что у границы Советского Союза сосредоточено, по меньшей мере, 150 германских дивизий, и что война начнется в середине июня.

Я пришел к Рихарду. Мы получили странную радиограмму, ее дословного содержания я уже не помню, в которой говорилось, что возможность войны представляется Центру невероятной.

Рихард был вне себя. Он вскочил, как всегда, когда сильно волновался и воскликнул: «Это уже слишком!!!» Он прекрасно сознавал, какие огромные потери понесет Советский Союз, если не подготовится к отражению удара».

Даже такому талантливому аналитику, каким был Зорге, трудно было понять, в чем заключается причина отрицательных оценок его последних сообщений. А причину этого странного феномена нужно искать все в том же — в желании Сталина убедить весь мир в том, что он «не верит» в возможность нападения Германии!

И в этом ему должен был помочь Зорге! Почему же именно Зорге?

Почему не другие, не менее талантливые и надежные шпионы — ни Харнак, ни Шульце-Бойзен, ни Штебе, ни Радо, наконец? Ни один из них в ответ на информацию аналогичного содержания, не получал «разгромных» шифровок центра. А дело в том, что Зорге, по складу своего характера и по стилю шпионской работы, был связан узами дружбы, действительной или показной, с сотнями самых разнообразных людей, в основном, журналистов — немецких, американских, английских, французских, итальянских. Зорге был связан с сотрудниками германского посольства и с их семьями — со всей многочисленной немецкой колонией в Токио. Зорге был связан с верхушкой японского общества, с правительством Японии. Статьи его печатались в берлинских газетах.

И, наконец, военной разведке было прекрасно известно, что ее необычный шпион вынужден был для прикрытия «работать» и на Берлин — на министерство иностранных дел, на абвер и даже на… РСХА.

Рихард Зорге не был двойным шпионом — его агентурные сообщения в Москву не содержали гитлеровской дезинформации.

Рихард Зорге был советским шпионом и, вместе с тем, идеальным каналом для передачи за рубеж сталинского БЛЕФА.

 

До внезапного нападения осталось всего 20 дней. 2 июня 1941. Москва

Гитлер инспектирует войска

В преддверии операции «Барбаросса» Гитлер прибыл в Варшаву для инспектирования войск на главном участке нападения — в районе советского Западного Особого военного округа. Именно здесь, по мнению германских генштабистов, будут сосредоточены основные силы русских. И именно здесь, согласно информации подполковника Фридриха фон Шолля, эти силы должны быть наголову разбиты германской армией, именно здесь должен произойти великий гитлеровский «гауптшлахт», который обеспечит победу «блицкригу».

О сенсационном факте прибытия Гитлера в Варшаву Берия немедленно доложил Сталину.

№ 1798/6, 2 июня 1941

В средних числах мая Гитлер прибыл в Варшаву в сопровождении шести высших офицеров германской армии и с 22мая начал инспектирование войск в Восточной Пруссии…

Во многих пунктах вблизи границы сосредоточены понтоны, брезентовые и надувные лодки. Наибольшее количество их отмечено на направлениях на Брест и Львов…

Основание: телеграфные донесения округов.

Народный комиссар внутренних дел СССРБерия

 

До «внезапного» нападения осталось всего 19 дней. 3 июня 1941. Москва

Планы противостояния «Чудовищу»

С каждым днем напряжение усиливается. В кремлевском кабинете Сталина идет лихорадочная карусель совещаний, обсуждений, докладов, личных встреч. Не покидают кабинет вождя Молотов, Маленков, Микоян, Каганович. Почти ежедневно, а то и по два раза в день, бывают в Кремле Тимошенко и Жуков. Вождь вызывает к себе для докладов наркомов связи, финансов, просвещения, нефтяной и машиностроительной промышленности. Много времени проводит с наркомом авиационной промышленности Шахуриным, с авиаконструкторами — Яковлевым и Микояном. Обсуждает вопросы экономики с Воскресенским и Зверевым, вопросы пропаганды с Мехлисом и Запорожцем, вопросы государственной безопасности с Берия и его подручными. Работы много! Время не ждет. Война на пороге.

Все, с кем ежедневно встречался Сталин, зафиксированы в специальной «Тетради записи лиц, принятых Сталиным», которая аккуратно ведется дежурным в приемной кремлевского кабинета вождя с 1927 г.!

Скрупулезно, до минуты, записан «вход» каждого человека в кабинет и «выход» его из кабинета. И вот что интересно, согласно записи в «Тетради», сегодня, 3 июня 1941 г., более полутора часов своего дорогого времени Сталин уделил беседе с человеком, который не имел никакого отношения к его лихорадочной работе по подготовке к войне.

Этим человеком был академик Евгений Тарле.

ВЫПИСКА ИЗ ТЕТРАДИ ЗАПИСИ ЛИЦ,

ПРИНЯТЫХ СТАЛИНЫМ

3 июня 1941

т. Тарле 18.00— 19.30

т. Маленков 20.05 — 20.25т. Хрущев 20.25 — 21.00

т. Тимошенко 20.45 — 23.31т. Жуков 20.45 — 23.30

т. Ватутин 20.45 — 23.30т. Шахурин 22.40 — 23.45

Последниевышли — 23.45

Сталин беседовал с академиком Тарле с 18.00 и до 19.30, ровно полтора часа, в то время как Маленкову он в этот день уделил всего 20 минут, Хрущеву 45 минут, Шахурину час и только совещанию с генералами — около трех часов.

Академик Тарле никак не вписывался в карусель ежедневных посетителей кремлевского кабинета. Он не был ни партийным функционером, ни конструктором самолетов, ни, тем более, «энкаведешником». Сын небогатого киевского торговца, 67-летний крещеный еврей Тарле, был историком — ученым с мировым именем. Он был почетным членом академии наук Колумбийского университета, членом-корреспондентом Британской академии наук, почетным доктором Сорбонны и многих других университетов Европы. Он свободно владел почти всеми европейскими языками и дружил с выдающимися деятелями науки и искусства многих стран. О чем мог беседовать с престарелым историком Сталин? Конечно же, об Отечественной войне 1812 г.!

Наполеоновская тематика занимала особое место в творчестве Тарле. Интерес к этой тематике возник у историка еще в дореволюционное время, когда он, молодой ученый, многие месяцы провел во Франции в стенах Парижского национального архива. Знаменитая книга Евгения Тарле «Наполеон» вышла в свет в 1936 г. сорокатысячным тиражом, и одним из первых ее читателей был Иосиф Сталин. Исторический шедевр «Наполеон» и, вышедшее вслед за ним, в 1938 г., «Нашествие Наполеона на Россию», стали настольными книгами Сталина, наравне с исследованиями Клаузевица, «Военными поучениями» Мольтке, «Наукой побеждать» Суворова, «Мозгом армии» Шапошникова и «Избранными произведениями» самого Наполеона Бонапарта.

Сталин вряд ли нуждался в беседе с Тарле для того, чтобы освежить в своей уникальной памяти содержание его книг. Скорее всего, вождь хотел поговорить с великим историком именно о том, чего в его достаточно популярных книгах не было, о том, что он, случайно или намеренно, опустил. В данном случае Сталин хотел воспользоваться уникальной памятью Тарле, которая, по воспоминаниям современников, представляла собой настоящий «информационный центр» и позволяла ученому воспроизводить почти дословно тексты прочитанных им документов.

Прежде всего, вождя, конечно, интересовали детали плана Наполеона, целью которого было разбить русскую армию в приграничном сражении.

Но не менее важным было и мнение ученого о русских военных планах противостояния «Чудовищу». Каждый из этих планов — план «упреждающего удара», предложенный бесстрашным грузинским князем Багратионом, план «стратегического отступления», за который ратовал военный министр Барклай, и сложный стратегический маневр, разработанный чудаком Карлом фон Фулем, — имел свои достоинства и недостатки. И именно эти достоинства и недостатки давних российских планов интересовали Сталина.

Именно эти «за» и «против» давних российских планов противостояния «Чудовищу» взвешивал Сталин вместе с академиком Тарле за 19 дней до «внезапного» нападения!

 

До начала операции «Барбаросса» остается всего 17 дней. 5 июня 1941. Бухарест

Румынские войска заняли окопы

До начала операции «Барбаросса» остается немногим более двух недель. Но точная дата нападения, известная, фактически, уже многим, формально все еще держится в секрете. И даже союзнику Германии генералу Антонеску эту дату еще не сообщили.

Но кондукатору не терпится начать войну! И Румыния, опережая Германию в подготовке к «внезапному» нападению, фактически рассекречивает всю операцию «Барбаросса» и лишает ее «внезапности».

По приказу Антонеску румынские полевые войска уже заняли окопы первой линии! Офицерам румынской армии уже выданы топографические карты Южной части СССР! Здания школ в Бухаресте ускоренно переоборудуются под госпитали, идет эвакуация жителей приграничной зоны, а в городах и селах роют щели для укрытия от будущей советской бомбежки.

ИЗ СПЕЦСООБЩЕНИЯ РАЗВЕДУ ПРАВЛЕНИЯ ГЕНШТАБА «О подготовке Румынии к войне» № 660586 5 июня 1941

Румынская армия приводится в боевую готовность. С середины апреля румынское командование приступило к увеличению численного состава армии. Начавшийся 21-го апреля призыв резервистов и офицеров запаса на сборы сейчас принял характер скрытой всеобщей мобилизации.

При использовании всех людских ресурсов и при немецком вооружении, румынская армия может быть доведена до 40 пехотных дивизий, общей численностью до 1800 тысяч человек.

Офицерам румынской армии в мае месяце выданы топографические карты Южной части СССР. В приграничной полосе с СССР отмечалось занятие окопов первой линии полевыми войсками.

Подтверждается эвакуация государственных учреждений из городов, а также местного населения из приграничной зоны. Имеется распоряжение о постройке в городах и селах своими средствами каждой семьей траншеи или примитивного убежища к 15 июня. Министерство спустило указание о досрочных экзаменах в школах с тем, чтобы здания подготовить под казармы и госпитали. Экзамены должны быть закончены к 10 июня.

Офицеры румынского Генштаба настойчиво утверждают, что по неофициальному заявлению Антонеску война между Румынией и СССР должна скоро начаться.

Начальник разведывательного управления

генерал-лейтенантГОЛИКОВ

 

До «внезапного» нападения осталось всего 17 дней. 5 июня 1941. Москва

«Разговоры об эвакуации прекратить!»

Специальная Комиссия по эвакуации населения города Москвы, созданная Сталиным в апреле 1941 г., закончила свою работу. Председатель комиссии Василий Пронин представил Сталину разработанный этой комиссией секретный документ под названием: «План частичной эвакуации населения города Москвы в военное время». По этому плану после начала войны следовало вывезти из Москвы 1 400 000 жителей!

Резолюция Сталина на представленном документе была неожиданной:

« Т-щу Пронину.5.06.41

Ваше предложение о «частичной» эвакуации Москвы в «военное время» считаю несвоевременным. Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать, а разговоры об эвакуации прекратить.

Когда нужно будет и если нужно будет подготовить эвакуацию, ЦК и Правительство уведомят Вас».

Как же так? В апреле 1941 г., когда создавалась комиссия по эвакуации, подготовка плана эвакуации Москвы была «своевременной», а в июне 1941 г., когда война уже на пороге, вдруг стала «несвоевременной»? Настолько «несвоевременной», что даже созданную им самим «Комиссию по эвакуации» Сталин приказывает «ликвидировать»! И даже «разговоры об эвакуации» приказывает «прекратить»!

Нежелательные визитеры

А Москву уже начали покидать иностранные дипломаты. Первыми собрались на родину семьи сотрудников германского и итальянского посольств. Отсылали мебель, картины, ковры, а один из советников германского посольства даже отослал в Берлин на специальном самолете свою любимую собаку, с которой он вообще никогда не расставался.

Собирается покинуть Москву и посол Великобритании сэр Стаффорд Криппс. Его миссия в России, фактически, завершена. Завтра вместе с женой он вылетает в Стокгольм, по официальной версии — для консультации у шведских врачей. Перед отлетом Криппс сделал попытку встретиться со Сталиным или, на крайний случай, с Молотовым, но… получил вежливый отказ.

Посол Соединенных Штатов Америки Лоуренс Штейнгардт, так же как и британский посол, пытается попасть на прием к Сталину или к Молотову и также получает отказ. Досадность отказа усугубляется тем, что дело-то у него не терпит отлагательства — еще вчера он получил телеграмму из Вашингтона, предупреждающую о том, что нападение Германии на Россию совершится в ближайшие две недели.

Вспоминает госсекретарь Хэлл: «В первую неделю июня мы получили убедительные телеграммы от наших миссий в Бухаресте и Стокгольме, что Германия вторгнется в Россию в ближайшие две недели. Госдепартамент направил эти сообщения Штейнгардту в Москву».

Не имея возможности встретиться со Сталиным, Штейнгардт вынужден был искать встречи с заместителем наркома иностранных дел Лозовским.

Соломон Лозовский, или Соломон Доризо, доктор исторических наук, член партии с 1901 г., неоднократно занимал ключевые идеологические посты в стране. Был он многие годы членом ЦК партии, членом исполкома Коминтерна, был директором издательства «Гослитиздат» и заместителем наркома иностранных дел. В 1942 г. Лозовский будет назначен куратором созданного Сталиным Еврейского Антифашистского комитета, обеспечившего России поддержку евреев всего мира. А в 1949 г. после зверского убийства председателя комитета Соломона Михоэлса, когда более 150 человек еврейских интеллигентов, причастных к деятельности комитета, будут арестованы, и Соломон Лозовский будет арестован. Старого коммуниста исключат из партии, которой он преданно служил в течение 48 лет, обвинят в создании «еврейского националистического подполья в СССР» и расстреляют.

Но сегодня, 5 июня 1941 г., Лозовский все еще заместитель Молотова, и на прием к нему прибыл посол США Л. Штейнгардт.

Соломон Лозовский, крупный холеный человек, на всем облике которого еще видны следы долгих лет, проведенных в эмиграции за границей, встретил своего соплеменника — американского еврея Лоуренса Штейнгардта — с подчеркнутой доброжелательностью. Эта доброжелательность, впрочем, никак не повлияла на степень откровенности их беседы. Откровенность в данном случае была неуместна — кабинет Лозовского был напичкан подслушивающими устройствами, и оба собеседника знали об этом.

Два искушенных дипломата вели многочасовую беседу, касающуюся различных вопросов советско-американских отношений, и только в конце беседы Штейнгардт перешел к вопросу приближающегося нападения Германии.

ФРАГМЕНТ БЕСЕДЫ, ЗАПИСАННОЙ ЛОЗОВСКИМ

5 июня 1941

…далее Штейнгардт перешел к вопросу о скоплении германских войск на Западной границе СССР. Он уверен, что немцы готовы напасть на Советский Союз.

В ответ на «предупреждение» американского посла, Лозовский повторил, обычную в эти дни, официальную версию Кремля: «На это я ответил, что Советский Союз относится очень спокойно ко всяким слухам о нападении на его границы. Советский Союз встретит во всеоружии всякого, кто попытается нарушить его границы…»

Запись беседы Криппса с Вышинским, к которому британский посол явился «засвидетельствовать свое почтение» перед отъездом, и запись беседы Штейнгардта с Лозовским были немедленно переданы в Кремль.

Но, несмотря на это, Сталин не встретился ни с одним из них.

Сталин действовал исключительно осторожно. Послы Великобритании и США в эти дни были нежелательными визитерами. Личная встреча Сталина с одним из них именно в эти дни могла насторожить Гитлера.

Ну, а кроме того, в процессе встречи один из послов мог «предупредить» Сталина о предстоящем нападении, и это поставило бы вождя в очень неприятное положение и даже, может быть, принудила к нежелательным действиям. Сталин не мог этого допустить!

«Нежелательные визитеры» так и не были приняты!

 

До «внезапного» нападения осталось всего 15 дней. 7 июня 1941. Москва

…а в Москве все спокойно

Мир полон слухов о приближающейся войне, а в Москве «все спокойно», и нет никаких признаков подготовки к отражению нападения.

Кремль делает вид, что он то ли не знает о сосредоточении германских войск на советских границах, то ли не придает этому факту никакого значения. Газеты всего мира кричат о войне, а советская пресса рапортует о «победителях соцсоревнований» и сообщает «вести с полей». Об этом достаточно странном феномене фон дер Шуленбург почти ежедневно сообщает в Берлин.

4 июня 1941

Внешне нет никаких перемен в отношениях между Германиейи Россией… Русское правительство стремится сделать все для того, чтобы предотвратить конфликт с Германией.

6 июня 1941

Россия будет сражаться лишь в случае нападения на нее Германии…

Все военные приготовительные мероприятия проводятся весьмаспокойно, и они носят, насколько это можно определить, лишь оборонительный характер.

7 июня 1941

Все наблюдения показывают, что Сталин и Молотов, которые одни руководят русской внешней политикой, делают все для того, чтобы избежать конфликта с Германией.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 14 дней. 8 июня 1941. Берлин

«Комиссарен-Эрлас», или «Жиды и комиссары, шаг вперед!»

Теперь, когда до начала операции «Барбаросса» остается только две недели, Гитлера больше всего волнует не военная кампания, в успехе которой он не сомневается, а ставшая реальной возможность осуществления его маниакальной идеи «уничтожения еврейско-болыпевистского мира».

Выпущенное Генеральным штабом 13 мая 1941 г. «Распоряжение об особой подсудности…», дающее германским солдатам и офицерам право совершать любые злодеяния и освобождающее их от ответственности, Гитлеру кажется все еще недостаточным для того, чтобы «подвигнуть» его «великое войско» на задуманные им массовые убийства.

По приказу Бесноватого Генеральный штаб выпустил еще один чудовищный документ — «Указание ОКБ об обращении с политическими комиссарами».

Ставка фюрера, 6.06.1941Передавать только через офицера!

Просьба разослать только командующим армиями и воздушными флотами, остальных — командующих соединениями и командиров частей — ознакомить устно.

Верховное главнокомандованиеСтавка фюрера

вермахтом 6 июня 1941

Штаб оперативного руководстваДокумент командования

Отдел обороны страны (1V/QJ Только через офицера

№ 44 822/41 секр. док. команд.

Указания об обращении с политическими комиссарами.

В борьбе с большевизмом нельзя рассчитывать на соблюдение врагом принципов человечности или международного права. Следует ожидать, особенно со стороны политических комиссаров всех рангов как носителей сопротивления зверского, жестокого, бесчеловечного обращения с нашими военнопленными. Войска должны осознавать: в этой борьбе пощада и основанное на принципах международного права снисхождение в отношении этих элементов являются ошибочными действиями. Они вредны для собственной безопасности и для быстрого умиротворения захваченных областей.

Зачинщиками варварских, азиатских методов войны являются политические комиссары. Поэтому против них необходимо действовать со всей строгостью, немедленно и без рассуждений. Отсюда вытекает, что если они будут схвачены в бою или при оказании сопротивления, то, как правило, их необходимо немедленно уничтожать, применяя оружие.

Комиссары не признаются военнослужащими; на них не распространяются положения международного права о военнопленных. После того как они отделены, их необходимо уничтожать…

Подписал: БРАУХИЧ

Несмотря на то, что первые строки «Указания об обращении с политическими комиссарами» лицемерно говорят о «принципах человечности» и «международном праве», сами эти указания грубо попирают все принципы человечности и международного права. Эти указания прямо и беззастенчиво нарушают нормы гуманного обращения с военнопленными, установленные еще в конце XIX в. и закрепленные Гаагской конвенцией 1907 г. и Женевской конвенцией 1929 г. Руководствуясь постановлениями этих конвенций, большинство государств мира разработали для своих воинских сил специальные инструкции, основной принцип которых сводился к следующему: «Воспрещается… убивать или ранить неприятеля, который, положив оружие или не имея более средств защищаться, безусловно сдался».

По своей звериной жестокости гитлеровские «Указания» были больше под стать племени каннибалов, нежели цивилизованному государству.

«Указания об обращении с политическими комиссарами» вошли в историю как «Приказ о комиссарах», или «Комиссарен-Эрлас».

И речь в них, действительно, идет о комиссарах. Но германские убийцы, которым предстояло выполнять эти указания, прекрасно знали, кого называет фюрер «еврейско-большевистскими комиссарами» и кого приказывает уничтожать «Комиссарен-Эрлас».

И когда через две недели первые попавшие в плен советские солдаты обреченно поднимут руки, нацистский выродок прохрипит им в лицо: «Жиды и комиссары, шаг вперед!»

Этот шаг будет шагом к смерти!

На процессе главных немецких военных преступников в Нюрнберге сами преступники свидетельствовали о том, что «Комиссарен-Эрлас» предполагал уничтожение не только комиссаров, но и евреев.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА КУРТА ФОН ЭСТЕРРЕЙХА

28 декабря 1945

В июне 1941 г., через два дня после вторжения Германии на территорию Советского Союза, я получил еще приказ Ставки Верховного командования, подписанный начальником управления по делам военнопленных генералом Рейнеке.

В этом документе, так называемом Комиссарен-Эрлас, именем фюрера немецким воинским частям, находившимся в походе, и администрации лагерей для военнопленных приказывалось расстреливать всех поголовно русских военнопленных, принадлежащих к политическому составу Красной армии, коммунистов и евреев…

Полученные мною приказы Ставки я передал для исполнения подчиненным мне комендантам шталагов ХХ-Б майору Зегеру, полковнику Больману и подполковнику Дульнингу. Полковник Дульнинг, выполняя этот приказ, сразу же расстрелял свыше 300 человек военнопленных политических работников Красной армии, коммунистов и евреев.

Вражеский плен, по своей сути, во все времена был унизительным и мучительным для попавших в плен солдат и офицеров. Но несравнимо более мучительным был, конечно, во время Второй мировой войны германский плен, в который так или иначе попали более 5 000 000 советских бойцов. Этот плен был связан с огромными нравственными и физическими страданиями, издевательствами, которые во многих случаях заканчивались смертью. Но если комиссары-русские или украинцы по национальности, не всегда уничтожались, то для комиссаров-евреев и солдат-евреев гитлеровский плен всегда означал смерть. И если, зная об ожидающей их участи, евреи не всегда делали «шаг вперед», их выдавали предатели или же выявляли сами нацисты. Главной целью гитлеровских убийц было именно выявить среди советских военнопленных евреев, а не комиссаров, как предписывал «Комиссарен-Эрлас».

Доктор Арон Шнеер приводит найденные им в архивах страшные свидетельства расправ нацистов с евреями-военнопленными. Так, в июле 1941 г., в городе Житомире было расстреляно 187 пленных солдат-евреев. В августе 1941 г. в херсонском лагере для военнопленных было расстреляно 500 евреев. В октябре 1941 г. в лагере для военнопленных в Борисполе было расстреляно 357 евреев, в их числе 78 раненых, переданных на уничтожение лагерным врачом.

В лагере военнопленных «Дулаг № 230» в Вязьме в ходе проверки пленных было обнаружено 200 евреев и около 60 политруков. Все они были расстреляны. Через несколько дней в том же лагере была устроена повторная проверка, на которой было «выявлено» еще 40 евреев и 6 политруков. И снова расстрел. Этот список можно продолжить бесконечно. Немедленный расстрел был иногда для евреев даже «счастьем». Гораздо страшнее были муки, уготованные им палачами перед расстрелом. Людей травили собаками, выкалывали глаза, отсекали руки, вырезали на спинах шестиконечную звезду и надпись: «юде».

Владея лучшей в мире разведкой, Сталин прекрасно знал о том, что задуманная Гитлером война будет войной на уничтожение гражданского населения страны. Знал еще до начала войны, точно так же, как знал обо всех планах Гитлера по операции «Барбаросса». Ну, а в первые дни после начала войны он имел возможность убедиться в том, что информация разведки была верна — гитлеровская война была «истребительной войной». Страшно сказать, но такая война устраивала Сталина.

Это поняли даже сами гитлеровцы. Свидетельствует Вальтер Шелленберг: «…Специалисты по России также считали, что Сталин только приветствует жестокие меры немцев, такие, например, как „Приказ о комиссарах“…»

Бесчеловечная жестокость нацистов, убийство пленных и гражданского населения вызывали справедливый гнев всего советского народа и превращали войну с Германией в Отечественную войну.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 11 дней. 10 июня 1941. Берлин

Сигнал «Дортмунд»

«Директива № 21», подписанная Гитлером полгода назад, 18 ноября 1940 г., требовала закончить приготовления к нападению на Россию к 15 мая 1941 г. А само «внезапное» нападение в первоначальном варианте должно было совершиться в конце мая. Однако Югославская кампания смешала карты Гитлера.

Первый намек о новой дате начала операции «Барбаросса» Гитлер сделал своим генералам на утреннем совещании 30 апреля 1941 г. Фюрер заявил тогда, что командующий 11 германской армией генерал-полковник фон Шоберт должен принять командование союзными румынскими войсками за шесть недель до начала операции и не позднее 15 мая 1941 г. Это указание фюрера, фактически, обозначило новый срок начала операции «Барбаросса», примерно 22 июня 1941 г.

С тех пор прошло больше месяца. С 22 мая 1941 г. Германия приступила к последнему этапу подготовки к нападению, сосредоточению своей многомиллионной армии на советских границах.

И сегодня, 10 июня 1941 г., когда и этот последний этап почти закончен, фюрер окончательно утвердил дату нападения.

Роковаядата «22 июня 1941 года» — стала днем «Д».

ИЗ РАСПОРЯЖЕНИЯ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

СУХОПУТНЫХ ВОЙСК

10 июня 1941

Днем «Д» предлагается считать 22 июня.

В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов: а) сигнал «Дортмунд». Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и можно приступать к открытому выполнению приказов; б) сигнал «Альтона». Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как они будут уже находиться в полной боевой готовности.

22 июня, в 3 часа 30минут: начало наступления Сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то Сухопутные войска начнут наступление самостоятельно.По поручению: ГАЛЬДЕР

Эта дата, 22 июня 1941 г., по сути, является последним днем летнего сезона 1941 г., когда есть еще реальная возможность начать Русский поход. Каждый день задержки начала похода увеличивает опасность быть застигнутым русской зимой и повторить трагическую ошибку Наполеона Бонапарта, переправившегося через реку Неман 24 июня 1812 г.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 11 дней. 10 июня 1941. Лондон

«По поручению правительства Его Величества»

Многие годы, еще со времен революции, отношение правящей верхушки Великобритании к большевистской России было резко отрицательным. Широко известна речь Черчилля, произнесенная им перед избирателями 18 ноября 1918 г.: «[Большевики] ввергли Россию в состояние животного варварства и держатся у власти лишь ценой кровопролития и массовых убийств… На огромных просторах страны цивилизация подвергается полному искоренению, и банды большевиков сигают и скачут среди трупов своих бесчисленных жертв, среди развалин разрушенных городов, словно стаи диких бабуинов».

Взаимоотношения двух стран особенно ухудшились после заключения советско-германского «Пакта о ненападении». После того, как 17 сентября 1939 г. Красная армия перешла границу Польши, Россию уже прямо обвинили в агрессии. Но настоящая буря разразилась в Лондоне в ноябре 1939 г., после начала советско-финской войны. Британский посол был отозван из Москвы, и Великобритания начала настойчиво добиваться исключения России из Лиги Наций, которое, как известно, и произошло 14 декабря 1939 г. По свидетельству Ивана Майского, английская печать в те дни «выливала на Москву ведра грязи», а от посла и его жены «люди шарахались как от зачумленных».

Но в 1940 г., с момента прихода к власти Уинстона Черчилля, обстановка неожиданно изменилась. Хотя Черчилля, естественно, нельзя было назвать приверженцем Москвы, и меньше всего он доверял Сталину, британский премьер умел предвидеть ход мировых событий. Под воздействием новой политики Черчилля кольцо холодной вражды вокруг советского посольства разомкнулось, и с Майским стали искать контакты и члены британского правительства, и иностранные дипломаты.

В эти июньские дни, когда, по всем признакам, до нападения Германии на Россию оставалось совсем немного времени, многие пытались «предупредить» советского посла о приближающейся опасности.

Сегодня, 10 июня 1941 г. по поручению Черчилля постоянный товарищ министра иностранных дел Кадоган пригласил к себе Майского. Александр Кадоган по долгу службы курировал разведывательные службы страны, и потому его приглашение было особенно значимым.

Вспоминает академик Иван Майский: «10 июня меня пригласил к себе постоянный товарищ министра иностранных дел Кадоган. Когда я вошел в его кабинет, он сказал: „По поручению правительства Его Величества я должен сделать Вам важное сообщение. Прошу Вас, возьмите бумагу и записывайте то, что я Вам скажу“.

Я исполнил его просьбу, и Кадоган начал диктовать, глядя в какие-то лежавшие перед ним документы. Такого-то числа две германские моторизованные дивизии прошли через такой-то пункт по направлению к вашей границе… Такого-то числа шесть германских дивизий были сконцентрированы в таком-то пункте поблизости от вашей границы… В течение всего мая через такой-то пункт проходило по направлению к вашей границе по 25—30 воинских поездов в день…

Кадоган говорил монотонным голосом, называя все новые пункты и все новые воинские части. Я почти механически записывал за ним.

В моем воображении вставали нацистские войска, огромные массы нацистских войск — пехоты, артиллерии, танков, бронемашин, авиации, которые неудержимо стремились на Восток, все дальше на Восток… И вся эта дышащая огнем и смертью лавина должна вот-вот обрушиться на нашу страну!

Наконец, я кончил писать. Кадоган привстал в знак того, что он выполнил возложенную на него задачу, и затем прибавил: «Премьер-министр просил Вас срочно сообщить все эти данные советскому правительству».

Возвратившись в посольство, Майский немедленно отправил в Москву шифровку-молнию.

 

До «внезапного» нападения осталось всего 11 дней. 10 июня 1941. Киевский Особый военный округ

«Самочинный приказ»

Больше всего приближение войны чувствуется в приграничных военных округах — на границе. Кроме явных «признаков угрожаемого периода» — непрерывно увеличивающейся концентрации германских войск и огромного количества техники — артиллерии, танков, самолетов и средств для форсирования водных преград — в последнее время войска НКВД почти ежедневно задерживают немецких солдат-перебежчиков.

Так был задержан солдат 196 германского пехотного полка Бруно Россдойчер, солдат 211 пехотного полка Франц Паниц, солдат 337 отдельного караульного батальона Отто Квентмайер, солдат 215 полка морской зенитной артиллерии Эрих Габерт. Все перебежчики подробно описывали подготовку к нападению, передавали содержание бесед, проводимых офицерами вермахта с солдатами, рассказывали о настроениях немецких солдат. По словам перебежчиков, большинство солдат выказывает желание, чтобы эта война началась как можно скорее, так как после ее окончания они надеются отправиться по домам.

В связи с очевидной угрозой нападения, сегодня, 10 июня 1941 г., командующий Киевским Особым военным округом генерал-полковник Михаил Кирпонос созвал военный совет, на котором присутствовал и начальник оперативного отдела штаба округа полковник Иван Баграмян. Тот самый Баграмян, который когда-то, в декабре 1940 г., помог Жукову подготовить его знаменитый доклад на совещании высшего командного состава Красной армии.

Как вспоминал после войны маршал Баграмян, в тот день, 10 июня 1941 г., на военном совете обзор опасной ситуации сделал начальник разведки округа, полковник Бондарев: «Мы имеем проверенные сведения, — докладывал Бондарев, — что из приграничной зоны на территории оккупированной Польши немцы выселили всех мирных жителей. Немцы заняли на территории Польши все гражданские лечебные учреждения под военные госпитали, прислали туда свой медицинский персонал. На территории Генерал-губернаторства, как гитлеровцы именуют оккупированную Польшу, введено военное положение…»

Генерал Птухин, воевавший в Испании вместе с генералом Павловым и получивший кличку «Генерал Хосе», был настроен действовать решительно: «Сбивать их надо!» — он рубанул рукой после доклада Бондарева воздух. — Я хорошо помню фашистов по боям в Испании. Это такие наглецы, что будут плевать в физиономию, пока не схватишь их за горло». И это желание дать отпор наглым гитлеровцам стоила ему жизни. По приказу Сталина, вскоре после «внезапного» нападения, 27 июня 1941 г., Евгений Птухин будет расстрелян.

Но в тот еще относительно «мирный» день на военном совете командующий Кирпонос, по всем свидетельствам, вполне согласный с Птухиным, вынужден был дать отважному летчику совсем другой ответ:

«К сожалению, мы еще не имеем разрешения хватать их за горло, — спокойно и сухо сказал Кирпонос. — Найдите способ без стрельбы помешать им вести разведку над нашей территорией…

Ясно одно: обстановка очень тревожная. Фашисты готовят что-то очень серьезное против нас. В любом случае обстановка требует от нас решительных действий. Я отдал командующим армиями приказ занять небольшими подразделениями войск полевые позиции, подготовленные в предполье».

Нарушая приказ о введении в действие «ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ» только после получения шифровки из Москвы, Кирпонос «самовольно» приказал войскам округа занять боевые позиции передовой полосы укрепленных районов — занять предполье!!!

В тот же день «самочинные» действия войск Киевского округа стали известны в Москве. И в округ полетела директива Жукова:

б/н, 10 июня 1941

Совершенно секретно

Начальник погранвойск НКВД Украины донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье. Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье.

Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков

Директива Жукова была основана на личном указании Сталина, главной заботой которого в эти дни было не дать возможности Гитлеру нанести удар, который можно было бы представить как «превентивный».

Вспоминает маршал Жуков: «Я говорил уже о том, какие меры принимались, чтобы не дать повода Германии к развязыванию военного конфликта. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск.

Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по ПЛАНУ ПРИКРЫТИЯ без личного разрешения Сталина.

Больше того, командиры погранчастей НКВД получили спецуказания от Берия сообщать ему обо всех нарушениях порядка выдвижения частей оперативного прикрытия. Как сейчас помню, в первых числах июня меня вызвал Тимошенко: «Только что звонил товарищ Сталин, — сказал он, — и приказал расследовать и доложить ему, кто дал приказ начальнику укрепленных районов занять предполье на границах Украины. Такое распоряжение, если оно есть, немедленно отменить, а виновных в самочинных действиях наказать».

Генерал-полковник Михаил Кирпонос не привык прятаться за спины своих подчиненных, и Жукову было доложено, что занять предполье приказал сам командующий округом.

 

До «внезапного» нападения осталось всего 10 дней. 11 июня 1941. Киевский Особый военный округ

«Наказать виновных!»

Как только в Москве стало известно, что приказ «занять предполье» был отдан командующим округом Кирпоносом, ему был направлен строгий приказ «немедленно отменить самочинное распоряжение».

б/н, 11 июня 1941Совершенно секретно

Народный комиссар приказал: полосу предполья без особого на то приказания полевыми и УРовскими частями не занимать.

Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием. Отданные вами распоряжения о занятии предполья УРовскими частями немедленно отменить. Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г.Жуков

После войны маршал Жуков, пытаясь как-то оправдать подписанный им накануне «внезапного» нападения приказ «не занимать предполье», ссылался на категорическое требование Сталина: «Тут надо иметь в виду категорическое требование и категорическую установку Сталина. Он твердо сказал, что если мы не будем провоцировать немцев на войну — войны не будет, мы ее избежим…

И когда вопрос был поднят относительно того, чтобы вывести хотя бы эшелон прикрытия, который согласно плану должен развернуться на границе, Сталин сказал: «Подождите».

Он узнал, что Киевский округ начал развертывание… Берия сейчас же прибежал к Сталину и сказал: вот, мол, военные не выполняют, провоцируют. Сталин немедленно позвонил Тимошенко и дал ему как следует нахлобучку. Этот удар спустился до меня. «Что вы смотрите? Немедленно вызвать к телефону Кирпоноса, немедленно отвести войска, наказать виновных» и прочее… Ну и пошло!

А уже другие командующие не рискнули. Давайте мне приказ… тогда и… А кто приказ даст? Кто захочет класть свою голову? Вот допустим, я, Жуков, чувствую нависшую над страной опасность, отдаю приказание: «Развернуть!» Докладываю Сталину. На каком основании ? На основании опасности. Ну-ка, Берия, возьмите его к себе в подвал…»

Генерал-полковник Кирпонос отменит свое самочинное распоряжение. ПЛАН ПРИКРЫТИЯ не будет введен в действие, ни в Киевском и ни в других военных округах. Эшелоны прикрытия не займут предполье. Но «наказать» Кирпоноса, отдавшего такой «самочинный» приказ, Сталин уже не успеет. Командующий Киевским округом генерал-полковник Кирпонос вскоре станет командующим войсками Юго-Западного фронта, и в сентябре 1941 г. в знаменитом Киевском окружении, под Лохвицей, сложит свою голову в бою. Или, по другой версии, пустит себе пулю в висок…

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 9 дней. 12 июня 1941. Мюнхен

«Антонеску пришел в восторг!»

Главный союзник Гитлера, генерал Антонеску уже закончил все приготовления к войне с большевистской Россией. Из приграничной зоны вывезены все государственные учреждения и эвакуирована большая часть гражданского населения, два дня назад досрочно закончены экзамены в школах, в городах и селах жители уже выкопали щели, которые должны служить бомбоубежищами во время войны. Окопы первой линии уже заняты полевыми войсками.

А точная дата начала войны все еще не известна! Не проходит дня, чтобы Антонеску не теребил бы нового германского посла барона Манфреда фон Киллингера с требованием сообщить ему дату нападения.

И, наконец, 9 или 10 июня фон Киллингер сообщает ему эту дату. Но не просто сообщает, а как профессиональный шпион, в целях сохранения полной секретности, не говоря ни слова, разжимает кулак, в котором лежит бумажка с нацарапанной на ней маленькой цифрой — «22».

Вдохновленный предстоящими событиями Антонеску немедленно вылетает в Германию к фюреру. Гитлер встретил союзника в Мюнхене. И что это была за встреча! Еще не победив большевистскую Россию, «Красная собака» уже почувствовал себя триумфатором.

Почетный караул… Знаменитый на весь мир «Коричневый дом» — штаб-квартира нацистской партии — широкие лестницы, огромные коридоры, кабинет фюрера, украшенный атрибутами Великой Германии. И, наконец, сам фюрер — улыбающийся, доброжелательный, настоящий друг. И беседа исключительно дружеская. Во время этой беседы Антонеску, на правах «друга», даже позволил себе «успокоить» Гитлера, развеяв его страхи, вызванные неприятными ассоциациями с 1812 г.

Антонеску, по его свидетельству, сказал Гитлеру: «Основной проблемой Наполеона, да и германских войск в 1917-м, были огромные пространства России. Но сегодня существуют моторы, и в воздухе, и на суше, они лишают Россию ее главного союзника — пространства».

На этой, последней перед войной, третьей встрече двух преступников речь шла о конкретном согласовании действий. Гитлер зашел так далеко, что сообщил Антонеску не только день нападения, а даже «час внезапного нападения на Россию». И именно здесь, в Мюнхене, впервые зашла речь о Бессарабии и о землях за Днестром, о той полосе земли между Днестром и Бугом, которую Гитлер обещал подарить румынам и которая вскоре получит название проклятой Богом Транснистрии.

Вспоминает личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт, присутствовавший при встрече: «Антонеску пришел в восторг. „Конечно, я буду там с Вами с самого начала, — сказал он после того, как Гитлер пообещал ему Бессарабию и другие русские территории. — Когда речь идет о действиях против славян, Вы всегда можете рассчитывать на Румынию "».

Во время мюнхенской встречи фюрер посвятил Антонеску и в святая-святых операции «Барбаросса». Он посвятил «Красную собаку» в то, самое главное, что превращало будущую войну в «особую войну».

Антонеску был потрясен! Полная ОЧИСТКА захваченных территорий от евреев?! «Красная собака» чувствует грандиозность планов Гитлера, чувствует «величие» и «неповторимость» исторического момента! Теперь он уверен в том, что на нем, как и на фюрере, лежит великая миссия — спасти мир! Возвратившись из Мюнхена в Бухарест, Антонеску немедленно занялся формированием своего, румынского «орудия уничтожения».

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 9 дней. 12 июня 1941. Берлин

От полустанка до спальни Гитлера

В Кремле уже ждут «внезапного» нападения Германии — последняя агентурная информация не оставляет никаких сомнений в том, что нападение должно совершиться в самые ближайшие дни.

Количество источников информации советской разведки поражает. Создается впечатление, что в каждом населенном пункте, в каждом селе, на каждом железнодорожном полустанке германской территории находится советский шпион. Только в одном спецсообщении, поступившем сегодня из наркомата госбезопасности Украины, упоминается семь таких источников — «Орел», «Моисеев», «Ковалевский», «Фак», «Павлович», «Луг» и «Владимиров».

Причем все эти источники действуют на небольшом, пятидесятикилометровом, участке железнодорожного полотна в оккупированной Польше — от городка Жешува до находящегося на границе годка Перемышля.

№ 16/15602 12 июня 1941

3 мая 1941 г. источник «Орел», будучи на железнодорожной станции Перемышль (Германия), беседовал со стрелочником блокпоста Павликом. Последний рассказал, что он недавно был в г. Кракове, где видел большое количество зенитной артиллерии, расположенной вокруг города.

Источник «Моисеев», будучи на железнодорожной станции Перемышль (Германия), беседовал с кондуктором пассажирского поезда Вишневским, последний источнику рассказал, что в Перемышле сосредоточено до 10 000немецких войск…

Стрелочник железнодорожной станции Журавица Ковальский нашему источнику «Ковалевскому» сообщил: «Немцы усиленно готовятся к войне с Советским Союзом, для чего подтягивают к линии границы большое количество воинских частей, вдоль всей границы строят укрепления и окопы». Источнику «Павловичу» от осмотрщика вагонов Зозули стало известно, что по границе реки Сан между селами немецкой территории Болестраще и Гурки немцы приготовили специальные переправочные мосты, замаскированные деревьями.

17 мая 1941 г. работник железнодорожной станции Журвица Смольницкий сообщил нашему источнику «Факу», что в м. Руднев немцы сосредоточили авиацию… В беседе с источником «Лугом» осмотрщик вагонов станции Журавица Зозуля рассказал следующее: «Из разговоров немецких солдат и офицеров можно заключить, что немцы готовят наступление на Советский Союз. В данный момент они подготавливаются к прибытию в район Перемышля и Ярослава 20 дивизий всех родов войск — пехоты, танков, артиллерии…»

В беседе с осмотрщиком вагонов станции Журавица источник «Владимиров» выяснил, что в ночное время немцы строят укрепления и роют окопы. Ежедневно в г. Журавица прибывают воинские соединения, в большинстве пехота и артиллерия…

Информация, поставляемая агентами типа «Орла», «Моисеева», «Луга», «Фака», носит «точечный» характер. Но ценность ее заключается в высокой плотности проникновения советских шпионов на вражескую территорию и в тесных связях их с местным населением. «Точечные» сведения агентов дополняются сведениями более общего характера, поступающими из легальных и нелегальных зарубежных резидентур. И вся эта информация, в совокупности, позволяет отчетливо увидеть общую картину происходящего у советских границ.

Но это еще не все! Картина дополняется еще одним видом сведений — агентурной информацией самого верхнего стратегического уровня, получаемой непосредственно из кругов, близких к руководству Германии, от так называемых стратегических шпионов.

Французские генералы и польские князья

Стратегическими шпионами могли служить только люди исключительные, люди, которые по своему рождению, образованию, материальному положению, принадлежали к самым высшим слоям общества. Многие годы настойчивые слухи связывали громкие имена этих людей с Москвой, но доказать принадлежность их к советской разведке и сегодня, практически, невозможно, потому что они, в большинстве своем, сотрудничали с разведкой Лаврентия Берия. Чаще всего в различных источниках стратегическими шпионами называют Зиновия Пешкова и Януша Радзивилла.

С Зиновием Пешковым судьба сыграла злую шутку. Родной брат известного партийного функционера Якова Свердлова, он, как многие еврейские юноши в годы революции, порвал со своей семьей, принял православие, стал приемным сыном Максима Горького и взял его фамилию — Пешков. В дальнейшем Зиновий Пешков эмигрировал во Францию, где вступил в Иностранный легион, дослужился до генерала и даже стал, по слухам, одним из руководителей французской разведки и… советским стратегическим шпионом.

В отличие от русского эмигранта Пешкова, польский князь Януш Радзивилл попал в 1939 г., после падения Польши, в руки Лаврентия Берия. Берия заинтересовался Радзивиллом, поскольку ему была известна дружба князя с Германом Герингом, который в прежние, лучшие, времена любил охотиться в вильнюсском поместье Радзивилла. Князя привезли в Москву, где он после непродолжительного, но «памятного» пребывания на Лубянке, согласился на сотрудничество, и, с соблюдением всех правил конспирации, был переправлен в Берлин.

И еще одно громкое имя связывает молва с советской стратегической разведкой — имя знаменитой кинозвезды Третьего рейха Ольги Чеховой.

Агентурная информация из спальни Гитлера

Ольга Чехова родилась в России в конце позапрошлого века. Отцом ее был брат актрисы Московского художественного театра Ольги Книппер-Чеховой, а первым мужем — племянник великого русского писателя Антона Чехова. В 20-х годах Чехова эмигрировала в Германию и, со временем, заняла там место ведущей киноактрисы — любимицы сентиментальных немцев.

Гитлер боготворил обольстительную примадонну. Она принимала участие в официальных приемах фюрера и в светских раутах нацистской элиты, бывала в домах Геринга и Геббельса, считалась подругой любовницы Гитлера Евы Браун и жены Геринга — актрисы Эмми Зоннеман. Обе женщины, и Ева Браун, и Эмми Зонне-ман, с удовольствием болтали с неизменно доброжелательной фрау Ольгой и поверяли ей свои женские секреты. Даже «идеальная нацистская женщина» Магда Геббельс не чуралась бесед с актрисой. Но мало кому известно, что красавица Ольга была не только обаятельной женщиной, легко завоевывающей сердца женщин и кружившей голову мужчинам, но и, на удивление, жестким человеком, с явными авантюристическими наклонностями. Говорят, что никто лучше нее не умел посмотреть собеседнику прямо в глаза, очаровательно улыбнуться и, при этом, нагло солгать ему.

Ольга Чехова несомненно представляла большой интерес для советской разведки и, по свидетельству Павла Судоплатова и сына Берии Серго Гегечкори, она, действительно, являлась советской стратегической шпионкой, и даже, якобы, вместе с близким ей князем Янушем Радзивиллом, должна была участвовать в убийстве Гитлера.

Свидетельствует Серго Гегечкори: «…но советскую разведку работала подруга Евы Браун, киноактриса Ольга Чехова. Кстати, родственница Антона Павловича. Дневала и ночевала в доме Гитлера.

Меня нисколько не удивляет, что органы государственной безопасности бывшего Союза, а ныне России, не смогли подтвердить причастность Ольги Чеховой к деятельности советской разведки. Наверняка таких документов нет. Объяснение простое: мой отец ни тогда, в сорок пятом, ни позднее решил ее не раскрывать. Случай, должен сказать, довольно типичный.

По картотекам органов государственной безопасности не проходили — знаю это совершенно точно — сотни фамилий. Отец считал, что «настоящего нелегала через аппарат пропускать нельзя». Это была общепринятая система советской стратегической разведки, которую в течение 15лет возглавлял отец…»

Сама Ольга Чехова, прожившая долгую жизнь и скончавшаяся в Германии в 1972 году, решительно отвергала все инсинуации западной прессы, называвшей ее «русской шпионкой, которая овладела Гитлером».

Но, что бы там ни утверждала примадонна, слухи, видимо, имели под собой реальную почву. Косвенным подтверждением факта сотрудничества Ольги Чеховой с Москвой является секретное донесение, полученное из Берлина в ноябре 1945 г.

Совершенно секретно.

Принято по ВЧ, экз. 1

Москва, НКВД СССР, тов. Берия

Газета «Курьер», издаваемая в Берлине под контролем французских военных властей, 14 ноября с.г. поместила следующую заметку «Орден для Ольги Чеховой». Как сообщает газета [не разборчиво] киноартистке Ольге Чеховой был вручен лично маршалом Сталиным высокий русский орден за храбрость. С первых дней войны, как сообщает газета, Ольга Чехова, будучи приятельницей министра иностранных дел фон Риббентропа, имела в своем распоряжении комнату в ставке фюрера. Ей удалось добиться особого расположения Гитлера, который ради нее устраивал большие приемы. Когда Гитлер на глазах нескольких тысяч присутствующих нежно целовал ей руку и удалялся с ней в соседнюю комнату, это среди высокопоставленных нацистов и промышленников вызывало недоверие и беспокойство…

Много лет она вела опасную игру, не будучи разоблаченной со стороны такого бдительного гестапо. Только в последние дни, когда Красная армия сражалась в пределах Берлина, ее куратор был арестован, а ей самой удалось избежать расстрела.

ПОМЕТЫ: «тов. Абакумову, тов. Меркулову. Что предполагаете делать в отношении Чеховой? Л. Берия. 22.11.45»

В те дни, когда Лаврентию Берия было представлено это донесение, Ольга Чехова находилась… в Москве. Актриса была тайно вывезена в Россию в апреле 1945 г., еще до того, как в Берлине закончились бои. Возможно, что именно таким образом удалось спасти советскую шпионку от рук гестапо. Не может не вызывать удивления, что в 1945 г. Ольгу Чехову, женщину, бывшую, по слухам, любовницей Гитлера, советская контрразведка вернула в Берлин, позаботившись о том, чтобы она могла вести безбедную и достойную жизнь. По этому вопросу сохранилась записка, направленная в Москву начальником контрразведки советских оккупационных войск: «Чехова Ольга Константиновна вместе с семьей и принадлежащим ей имуществом переселена из местечка Гросс-Глинке в Восточную часть Берлина — Фридрихсхаген. Переселение произведено силами и средствами управления контрразведки СМЕРШ группы советских оккупационных войск в Германии. Чехова выражает большое удовлетворение нашей заботой и вниманием к ней».

Ольга Чехова, видимо, действительно оказала неоценимые услуги своей бывшей родине, ведь недаром, во время пребывания ее в Москве, в 1945 г., Сталин лично принял ее в Кремле и наградил орденом Ленина.

Благодаря Ольге Чеховой и многим другим, оставшимся неизвестными, героям, Москва располагала совершенно уникальной информацией, поступавшей не только с каждого железнодорожного полустанка, не только из германского штаба Верховного главнокомандования, но и, буквально, из «спальни Адольфа Гитлера».

 

До «внезапного» нападения осталось всего 8 дней. 13 июня 1941. Москва

« Читайте газеты!»

В те редкие дни, когда нарком обороны Тимошенко не бывал в Кремле, он обычно решал неотложные вопросы по телефону. Вот и сегодня, 13 июня 1941 г., он позвонил Сталину.

По свидетельству Жукова, несмотря на то, что три дня назад командующий Киевским округом генерал-полковник Кирпонос получил разнос за самочинный приказ занять предполье, сегодня Тимошенко уже сам поднимает тот же вопрос — о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ. С такой же просьбой он обращался к Сталину еще две недели назад, в конце мая 1941 г. Тогда он получил отказ. И сегодня он снова получит отказ.

Вспоминает Жуков: «13 июня Тимошенко в моем присутствии позвонил Сталину и настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по Планам прикрытия.

Сталин сказал: «Сейчас этого делать не следует. Мы готовим сообщение ТАСС и завтра опубликуем его».

«Ну что?» — спросил я. «Велел завтра газеты читать», — раздраженно сказал Тимошенко…»

Этот день, 13 июня 1941 г., Жуков запомнил особенно хорошо, потому что на следующее утро во всех газетах было опубликовано совершенно невероятное «Сообщение ТАСС».

Именно это «Сообщение ТАСС» имел в виду Сталин, когда приказывал Тимошенко «читать газеты». Сталин не собирался вводить в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ до самого «внезапного» нападения Германии и, тем более, не собирался делать это в день опубликования «Сообщения ТАСС».

«Сообщение ТАСС», или «Блеф против Блефа»

Вечером, в тот самый день, когда Тимошенко напрасно просил у Сталина разрешения дать указание о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ, Молотов пригласил в Кремль фон дер Шуленбурга.

Молотов торопился, он должен был срочно передать послу «Сообщение ТАСС», которое завтра утром появится в советских газетах.

ИЗ СООБЩЕНИЯ ТАСС — «ИЗВЕСТИЯ» — 14 ИЮНЯ 1941 Еще до приезда английского посла в СССР г-на Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией. По этим слухам; Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними; СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает войска у границ последней.

Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны. ТАСС заявляет, что: Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места; по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского Пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в Восточные и Северо-Восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям; СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского Пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными; а проводимые сейчас летние сборы запасных Красной армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо.

Весь этот день, 13 июня 1941 г., Сталин и Молотов готовили «Сообщение ТАСС». И именно эта неотложная работа была причиной того, что приема в Кремле не было, и Тимошенко пытался получить разрешение на введение в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ по телефону.

Проблема, стоявшая в этот день перед Сталиным, была не из легких — уже 24 часа весь мир сотрясала сенсация, в центре которой стояла самая влиятельная газета Германии «Фёлькишер Беобахтер».

«Блеф» Йозефа Геббельса

Дело заключалось в том, что слухи о приближающейся войне между Германией и Россией в последние дни неожиданно изменили свою направленность, и теперь весь мир говорил уже не о войне, а о каких-то мирных переговорах, о каком-то готовящемся новом пакте и, даже, о предполагаемой встрече Гитлера и Сталина. Вся эта новая волна совершенно абсурдных в данной ситуации слухов была результатом весьма успешной дезинформационной акции, проводимой лжецом Йозефом Геббельсом.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

6 июня 1941, пятница. …Наша работа по маскировке идет безупречно. Весь мир говорит о предстоящем вскоре заключении военного пакта Берлин—Москва. То-то удивятся, увидев, что из этого выйдет!

7 июня 1941, суббота. Вчера весь мир полон слухов о мире…

9 июня 1941, понедельник. Слухи о мире не уменьшаются. Мы даем им распространяться…

Многие иностранные газеты, одни с надеждой, другие с опаской, подхватили геббельсовскую «утку о мире». Но были и такие, как, например, лондонская «Таймс», которые выражали явное недоверие намекам, распространяемым Берлином. Дабы усилить эффект Геббельс решает «применить более сильные средства».

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

11 июня 1941, среда. Все должно служить тому, чтобы замаскировать акцию на Востоке. Сейчас следует применить более сильные средства. Впрочем, сама демаскировка замаскирована так, что никто ничего не заметит…

Более сильным средством явилась разыгранная Гебельсом комедия с газетой «Фёлькишер Беобахтер». Вчера, 12 июня 1941 г., центральный орган нацистской партии «Фёлькишер Беобахтер» опубликовала статью доктора Геббельса, в которой рейхсминистр «совершенно случайно проговорился» и выдал военную тайну Германии, заключающуюся в том, что в Берлине «найдена хорошая база для новых переговоров с Москвой». Теперь вопрос мирных переговоров уже не мог считаться просто «слухами», а стал «фактом», подтвержденным самим Геббельсом!

Эффект от этого «подтверждения» усиливался тем, что Геббельс как бы и не собирался ничего подтверждать — он просто «совершенно случайно проговорился», более того, «совершил непростительную ошибку»!

Реакция мировой общественности была незамедлительной — война, стоящая на пороге, была забыта, и весь мир начал кричать о мире.

Но самое интересное произошло в ночь с 12 на 13 июня 1941 г.! В эту ночь Геббельс доказал, что он действительно мастер БЛЕФА. В эту ночь в Германии произошло на редкость скандальное событие — отреагировав на «ошибку» Геббельса, гестапо конфисковало весь оставшийся непроданным тираж «Фёлькишер Беобахтер». Можно себе представить, какой шум поднялся в мире на следующее утро, 13 июня 1941 г., когда эта потрясающая новость стала известна. А о том, чтобы она стала известна, рейхсминистр позаботился лично.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

14 июня 1941, суббота. Вчера моя статья напечатана в «Фёлькишер Беобахтер» и произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Ночью этот номер конфисковали, и теперь у меня звонят все телефоны. Внутри страны и за границей одновременно поднимается шумиха. Все удается безупречно. Я совершенно счастлив этим. Огромная сенсация налицо…

Комедию с конфискацией «Фёлькишер Беобахтер» мы разыграли правильно. Великолепно! Моя статья явилась в Берлине большой сенсацией. Телеграммы летят во все столицы. Фюрер очень рад!

Утром, 13 июня 1941 г., эпопея с «крамольной» статьей доктора Геббельса и последовавшей за ней комедией с конфискацией всего тиража газеты «Фёлькишер Беобахтер» достигла Москвы. В Кремль немедленно была доставлена вызвавшая такой переполох статья и… не потребовалось больших усилий для того, чтобы понять, что вся эта история представляет собой элементарный блеф. Ведь в Кремле лучше всех должны были знать, что никакие переговоры не ведутся и никакой новый пакт с Германией в ближайшие дни подписан не будет, а то, что действительно произойдет и уже в самые ближайшие дни — это война!

Однако, «геббельсовский блеф» нуждался в отповеди, особенно потому, что, настойчиво афишируя свои «мирные намерения», Германия готовила себе алиби, которое могло оправдать нападение на Россию.

Блеф Иосифа Сталина

Так, в ответ на «геббельсовский блеф», возник еще один элемент сталинского Большого БЛЕФА — историческое «Сообщение ТАСС».

Работа над «Сообщением» заняла не один час. Сталин обдумывал каждое слово, каждую букву, ему, как всегда, помогал Молотов. Текст «Сообщения», в какой то мере, воспроизводил содержание предложений «О ликвидации слухов», которые уже в начале мая 1941 г., по указанию Сталина, сделал Деканозов германскому послу.

Тогда, для «ликвидации слухов о войне», Сталин предлагал Гитлеру опубликовать «Совместное коммюнике» или некоторые «Дружественные письма», опровергающее «слухи» и объявляющее о миролюбивой политике двух государств — Германии и России. Идея Сталина не встретила поддержки Шуленбурга, считавшего, что Гитлер, уже готовый к войне, не пойдет на обнародование таких документов. Вместо этого, Шуленбург предложил свой вариант «ликвидации слухов», по которому Сталин должен был по своей инициативе обратиться с письмом к главам иностранных государств и заявить о том, что Советский Союз будет и дальше проводить дружественную этим государствам политику.

Совет опытного германского дипломата не прошел даром. Сегодня Сталин во всеуслышание заявил о своей мирной политике в официальном «Сообщении ТАСС».

Считается, что это «Сообщение» адресовано Гитлеру и представляет собой «дипломатический зондаж», цель которого проверить реакцию Берлина и выяснить истинные намерения Гитлера. Считается, что Сталин с помощью этого «Сообщения» пытается втянуть Гитлера в переговоры и тем самым оттянуть войну, как он уже сделал это однажды, когда «Рука Москвы» приняла активное участие в развязывании военного конфликта между Германией и Югославией. Считается, что Сталин с нетерпением ждет реакции Гитлера на свой демарш.

Но если «Сообщение ТАСС» действительно рассчитано только на Гитлера, то вполне достаточно было вручить его текст германскому послу и не было никакой необходимости в тот же вечер транслировать это «Сообщение» по радио, а на следующее утро печатать во всех газетах!

«Сообщение ТАСС» действительно было адресовано Гитлеру, но только отчасти. Если бы Гитлер «попался на удочку» и прореагировал на «миролюбивый демарш» Сталина, это могло бы привести к дальнейшей оттяжке нападения; благоприятное время для нападения было бы упущено, и война, во всяком случае в 1941 г., стала бы невозможной!

Однако цель оттянуть войну, несомненно, важная сама по себе, вряд ли была достижима. В эти последние предвоенные дни «спровоцировать» Гитлера на «желательную реакцию» было уже невозможно. В свое время в этом был уверен Шуленбург, а сегодня в этом уже не сомневался Сталин.

«Сообщение ТАСС», подготовленное Сталиным, было, прежде всего, «Опровержением», и именно так назовет его впоследствии Геббельс.

«Сообщение ТАСС» было призвано опровергнуть все инсинуации мастера фальсификаций Геббельса, противопоставив «геббельсовскому блефу» хитроумный сталинский БЛЕФ от 14 июня 1941.

«Сообщение ТАСС» было вброшено умелой сталинской рукой в самый эпицентр слухов, сотрясающих потерявший ориентировку мир. И если Геббельс считал, что его комедия с «Фёлькишер Беобахтер» произвела впечатление разорвавшейся бомбы, то сталинское «Сообщение» было подобно атомному взрыву.

«Наивность» кремлевского Диктатора поразила мир и продолжает поражать его до сегодняшнего дня. Опровергая явную ложь Геббельса о якобы ведущихся мирных переговорах, «Сообщение ТАСС» в то же время опровергало и общеизвестный факт концентрации германских войск на советских границах. Этот явный БЛЕФ призван был убедить мировую общественность в том, что Россия не только не ведет никакой подготовки к отражению нападения Германии, но даже и не подозревает, что такое нападение готовится и что такое нападение вообще возможно. И если в ближайшие дни Германия все же совершит это нападение, то его никак невозможно будет оправдать необходимостью «превентивного удара».

Это «внезапное и вероломное» нападение будет прямой агрессией против миролюбивой страны, которая неуклонно соблюдает все подписанные международные договоры.

Об этой, особой, цели «Сообщения ТАСС» скажет впоследствии, может быть даже несколько нехотя, Вячеслав Молотов: «Это [был] действительно очень ответственный шаг. Этот шаг [был] направлен, продиктован и оправдан тем, чтобы не дать немцам никакого повода для оправдания их нападения».

Нет, «Сообщение ТАСС» не было ни бесполезной попыткой втянуть Гитлера в переговоры, ни «дипломатическим зондажем». Для того, чтобы знать о намерениях Гитлера, Сталину не нужен был никакой дипломатический зондаж! В эти дни уже каждый стрелочник, каждый осмотрщик вагонов на железнодорожной ветке Жешув—Перемышль знал о том, что «немцы готовят наступление на Советский Союз».

Мог ли об этом не знать Сталин?

«Сообщение ТАСС», как и все, что говорил, писал или делал Сталин в эти последние предвоенные дни, было еще одним элементом его Большого БЛЕФА. Но, к сожалению, этот маленький БЛЕФ, какими бы ни были вызвавшие его объективные причины, дорого обошелся стране. «Сообщение ТАСС» дезориентировало народ, притупило бдительность, породило уверенность в том, что руководству страны известны какие-то особые обстоятельства, позволяющие в эти тревожные дни оставаться спокойным и не опасаться неумолимо приближающейся войны. «Сообщение ТАСС», как и весь сталинский БЛЕФ, стало одной из причин «внезапности» нападения. Той самой «внезапности», которую по политическим соображениям стремился создать Сталин, и которая привела к катастрофе 22 июня 1941 г.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 7 дней. 14 июня 1941, суббота. Берлин

«Устные приказы» фюрера

Последние пять недель Гитлер провел в «Берхгофе».

Он наслаждался тишиной и горным воздухом, гулял со своей любимой овчаркой Блонди, смотрел свои любимые сентиментальные фильмы, главные роли в которых исполняла обычно Ольга Чехова. Отдых пошел на пользу фюреру. Несмотря на напряжение, связанное с предстоящим Русским походом, он чувствовал себя уверенно и ни на секунду не сомневался в успехе операции «Барбаросса».

Вернувшись 12 июня 1941 г. в Берлин, Гитлер с интересом следил за устроенной Геббельсом комедией с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер» и был очень доволен ее результатами. Опубликованное сегодня в газетах «Сообщение ТАСС» не повлияло ни на настроение фюрера, ни на принятое им решение о нападении на Россию. В эти дни вряд ли какое-либо событие могло помешать осуществлению его «Великой Миссии». И если Сталин пытался с помощью «Сообщения» склонить фюрера к переговорам и снова отсрочить нападение Германии, то косвенным ответом Гитлера на этот демарш можно считать проведенное сегодня в Рейхсканцелярии совещание высшего командного состава вермахта. Хотя напрямую это совещание не было связано с «Сообщением ТАСС», так как приказ о проведении совещания Гитлер отдал еще пять дней назад, 9 июня 1941 г., в те дни, когда он все еще наслаждался пасторальным ландшафтом «Бергхофа».

Совещание началось в 11.00 пополудни и длилось до позднего вечера.

Доклады фельдмаршалов и генералов обнадеживали. Генерал-фельдмаршал Браухич, который только вчера вернулся из инспекционной поездки на Восток, доложил: «Состояние войск хорошее. Сосредоточение, в основном, закончено. Армия готова к вторжению».

Совещание шло строго по плану. После общего ленча фюрер произнес одну из своих самых длинных речей, остановившись особо на методах будущей войны с «иудо-большевиками». Эту варварскую речь, основной сутью которой была необходимость уничтожения женщин и детей, Гитлер обдумал в «Бергхофе», любуясь чарующей красотой Альпийских гор.

Свидетельствует Вильгельм Кейтель: «В середине июня фюрер в последний раз перед войной на Востоке собрал всех высших офицеров Восточного фронта для доклада об их задачах, в котором вновь с огромной проникновенностью изложил свою точку зрения на ведение ВОЙНЫ НА УНИЧТОЖЕНИЕ».

Все участники совещания были уже ознакомлены с документами, подготовленными в штабе Верховного главнокомандования — и с «Распоряжением об особой подсудности в районе „Барбаросса“», и с «Приказом о комиссарах». Но, как видно, речь Гитлера на совещании 14 июня 1941 г., по своей человеконенавистнической сути, превзошла даже эти чудовищные документы. По словам Черчилля, именно «устные приказы фюрера», как называли эти речи Гитлера его генералы, определили жестокость нацистов по отношению к гражданскому населению на оккупированных территориях: «На совещании 14 июня 1941 г. он отдал устные приказы, которые в значительной степени определили поведение германской армии по отношению к русским войскам и населению и привели к множеству жестоких и варварских поступков».

Устные приказы фюрера! В 1946 г. на Нюрнбергском процессе и Кейтель и Шелленберг, ссылались на полученные ими «устные приказы фюрера», желая свалить свои преступления на мертвого Гитлера. Но в 1941 г. эти же преступники верили в святость этих «устных приказов». Эти же преступники передавали «устные приказы» из уст в уста, доводя их до последнего солдата и превращая провозглашенную Гитлером «ВОЙНУ НА УНИЧТОЖЕНИЕ» в небывалую в истории кровавую бойню.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Берлин

Сталин хочет «определить вину» за агрессию

Но сегодня в Берлине, как видно, начинают понимать, что «Сообщение ТАСС» оказалось все-таки «сильнее», чем это показалось вначале. «Сообщение ТАСС» могло иметь и, как покажет история, имело весьма неприятные последствия для Гитлера — оно явилось одной из причин, лишивших его возможности убедить мир в том, что вина за развязывание войны лежит на Сталине. Оно явилось одной из причин, лишивших Гитлера возможности убедить мир в том, что нападение на Россию всего лишь «превентивный удар».

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

15 июня 1941, воскресенье. …Опровержение ТАСС [Сообщение ТАСС] оказалось еще сильнее, чем первоначально переданное сообщение о нем.

Объяснение: Сталин явно хочет сильно выраженным дружественным тоном, а также утверждением, что ничего не произошло, заранее ОПРЕДЕЛИТЬ ВИНУ за предположительное развязывание войны.

Из перехваченной радиограммы мы, напротив, можем узнать, что Москва приводит в боевую готовность русский Военно-морской флот.

Значит, дело там обстоит уже не так безобидно, как это хотят показать…

 

До «внезапного» нападения осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Киевский Особый военный округ

«Не пора ли объявить боевую тревогу?»

А война теперь может разразиться каждый день — германская армия уже вышла на исходные позиции для наступления. В эти дни в Киев, в штаб округа, прилетел генерал-майор Дмитрий Писаревский — начальник штаба 5-й армии, прикрывавшей 170 км границы от Влодавы до Крыстынополя.

Воспоминает маршал Баграмян: «Писаревский доложил, что немцы с каждым днем усиливают свою группировку. Особенно настораживает, что фашисты начали убирать все инженерные заграждения, установленные на границе. Сейчас они лихорадочно накапливают снаряды и авиабомбы, причем складывают их прямо на грунт, значит, не рассчитывают на долгое хранение.

Нападения можно ждать с минуты на минуту. А наши войска пока находятся на местах постоянного расквартирования. Для того чтобы занять подготовленные вдоль границы оборонительные позиции понадобится минимум день, а то и два. А даст ли нам противник столько времени? Свой доклад об обстановке начальник штаба армии закончил вопросом: не пора ли объявить боевую тревогу войскам прикрытия госграницы?»

Что мог ответить обеспокоенному генералу командующий округа? Ведь всего несколько дней назад войска первого эшелона прикрытия, уже успевшие занять предполье, по приказу Сталина были отведены назад на места постоянного расквартирования, а сам командующий был обвинен в «самочинстве» и случайно избежал расстрела.

Вспоминает Баграмян: «Кирпонос нахмурился. Сказал, что всецело разделяет опасения командования армии. На границе действительно неспокойно и военный совет округа примет все зависящие от него меры.

Объявлять боевую тревогу сейчас нельзя, но надо серьезно подумать о том, чтобы дивизии первого эшелона армии подтянуть поближе к государственному рубежу. В заключение командующий выказал уверенность, что в Москве все знают и в нужный момент нас предупредят, дадут команду. Пока, видимо, такой момент еще не настал!»

Но вот, наконец, сегодня, 15 июня 1941 г., Киевский округ получил приказ Москвы! Нет, пока еще не занять предполье, а начать выдвижение к границе всех пяти стрелковых дивизий второго эшелона, и не немедленно, а только с 17—18 июня 1941 г.

Баграмян: «На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные — на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью. Всего им понадобится от восьми до двенадцати ночных переходов…

Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее».

Дивизии двинулись на запад. А тем временем тревожные сообщения продолжали поступать. Начальник штаба 26-й армии, прикрывающей границу на участке Радымно, Творыльне, полковник Иван Варенников докладывает уже однозначно: «Немцы подготавливают исходные положения для наступления!»

 

До начала операции «Барбаросса» остается всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Лондон

Мы окажем русским помощь!

Несмотря на шум, поднятый прессой в связи с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер» и последовавшим за ним «Сообщением ТАСС», были в эти дни политики, которых никакой БЛЕФ, ни гитлеровский и ни сталинский, не мог ввести в заблуждение. Одним из таких политиков был сэр Стаффорд Криппс.

Криппс прибыл из Москвы в Лондон 11 июня 1941 г. с твердым убеждением в том, что вопреки всем слухам, распускаемым Берлином, и вопреки всем «невериям» Сталина, в самое ближайшие дни Германия осуществит нападение на Россию. И, видимо, именно Криппс стал источником «слухов о войне», которые были столь нежелательны и неудобны и для Берлина и… для Москвы.

И неудивительно, что и Геббельс в своей статье в газете «Фёлькишер Беобахтер», а затем и Сталин в «Сообщении», обвиняли именно Криппса в разжигании войны.

Но Уинстон Черчилль не нуждался в информации Криппса. Черчилль в своих решениях и действиях основывался на имеющейся в его распоряжении уникальной информации «Ультра», получаемой в Блетчли-Парке путем расшифровки германских радиограмм. По оценке Черчилля, так же как и по оценке Криппса, до нападения Германии на Россию остались считанные дни. Свидетельствует Черчилль: «И наконец, 12 июня оно [разведывательное управление] сообщило: „Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми советами, и напасть "».

Вопрос войны между Германией и Россией был настолько жизненно важным для Англии, что Черчилль, не любивший работать в воскресенье, на этот раз даже изменил своим привычкам и продиктовал своему секретарю срочную телеграмму в Вашингтон — президенту Рузвельту.

БЫВШИЙ ВОЕННЫЙ МОРЯК — ПРЕЗИДЕНТУ РУЗВЕЛЬТУ

15 июня 1941

Судя по сведениям из всех источников, имеющихся в моем распоряжении, в том числе и из самых надежных, в ближайшее время немцы совершат, по-видимому, сильнейшее нападение на Россию.

Главные германские армии дислоцированы на всем протяжении от Финляндии до Румынии, и заканчивается сосредоточение последних авиационных и танковых сил… Если разразится эта новая война, мы, конечно, окажем русским всемерное поощрение и помощь, исходя из того принципа, что враг, которого нам нужно разбить, — это Гитлер.

Уинстон Черчилль готовится стать союзником столь ненавидимой им когда-то России в войне против гитлеровского «Чудовища».

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 5 дней. 16 июня 1941, понедельник. Берлин

Надежды и опасения

До начала операции остались считанные дни, и Гитлера начинают одолевать сомнения. Уверенность в победе сменяется опасениями. Опасения — надеждами. Опасения связаны с «трагедией Наполеона». А надежды основаны на том, что русские, зная о нападении, скорее всего, не применят тактику 1812 г., а выберут «оборонительный» вариант действий. Именно этот вариант Эрих Маркс и Бернхард фон Лоссберг называли самым «благоприятным для Германии». Такие действия русских дадут возможность стальному германскому кулаку разгромить их армию в решающем приграничном сражении гауптшлахт и обеспечат успех молниеносного германского блицкрига.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

16 июня 1941, понедельник. …нападение на Россию начнется, как только закончится сосредоточение и развертывание войск. Это будет сделано примерно в течение одной недели… Это будет массированное нападение самого крупного масштаба. Пожалуй, даже самое мощное из всех, какие видела когда-либо история. Пример Наполеона не повторится. Русские сосредоточили свои войска точно на границе, для нас это наилучшее из всего, что могло произойти. Если бы они были рассредоточены подальше, внутри страны, то представляли бы гораздо большую опасность… Чтобы завуалировать подлинную ситуацию, необходимо и далее неотступно распространять слухи: мир с Москвой! Мол, Сталин приезжает в Берлин…

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 4 дня. 17 июня 1941, вторник. Восточная граница Германии

« GOTTMITUNS »

Преступные документы, разработанные штабом Верховного главнокомандования — «Распоряжение об особой подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мероприятиях войск», и «Приказ о комиссарах» уже поступили во все полевые штабы германских армий. Эти распоряжения и приказы касаются не только убийц из Эйнзатцгруппе СС, но и каждого солдата вермахта, и поэтому офицерам приказано довести их до каждого солдата, а также особо разъяснить солдатам «устные приказы фюрера».

ИЗ ЗАЯВЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ОБВИНИТЕЛЯ Л. СМИРНОВА

Нюрнбергский процесс, 1946

Это распоряжение, подписанное Кейтелем, но изданное от имени Гитлера и по его прямым указаниям, было воспринято всеми солдатами и офицерами фашистской армии как распоряжение Гитлера».

Теперь каждый немецкий солдат знает, чего ждет и требует от него фюрер. А фюрер требует от своих солдат быть жестокими! Фюрер требует от них быть безжалостными! Фюрер требует от них совершения самых варварских преступлений и заранее освобождает их от юридической ответственности за эти преступления!

ИЗ ПОКАЗАНИЙ НЕМЕЦКОГО ВОЕННОПЛЕННОГО ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА ВИНЦЕНТА МЮЛЛЕРА Перед вторжением в Россию Гитлер, наряду с приказами о задачах СС по истреблению населения, отдал также роковой приказ об отмене ответственности солдат за преступления и проступки против гражданского населения…

Но Гитлер, на самом деле, не только освободил своих солдат от юридической ответственности за будущие убийства, он сделал значительно больше — он освободил весь немецкий народ от моральной ответственности за преступления против человечности.

В течение многих лет немецкий народ подвергался преступной идеологической обработке. Целенаправленная пропаганда отравляла прессу, радиовещание, кинематограф, театр, литературу и даже музыку. В соответствии с идеями национал-социализма сознательно и планомерно трансформировалось сознание масс. Шестилетним детям вбивались в головы идеи превосходства германской расы. Десятилетние «солдаты» в день рождения Гитлера приносили торжественную клятву перед «знаменем крови». Семнадцатилетние учились ненависти, готовились к миссии «владык мира», не знающих угрызений совести. Гитлер гордился тем, что в его Великом расовом походе его солдаты будут освобождены от «Химеры, носящей название совесть и мораль».

ИЗ БЕСЕДЫ ГИТЛЕРА С РАУШЕНИНГОМ

Провидение предопределило, что я буду величайшим освободителем Человечества. Я освобождаю людей от сдерживающего начала ума, который завладел ими, от грязных разлагающих унижений, которые личность претерпевает от химеры, носящей название совесть и мораль, и от требований свободы и личной независимости, которые могут быть перенесены лишь немногими.

Христианской доктрине о бесконечной значимости индивидуальной человеческой души и личной ответственности я с необозримой ясностью противопоставляю спасительную доктрину о ничтожности и маловажности индивидуального человеческого существа…»

С «христианской доктриной» у Бесноватого были свои проблемы — много лет он мечтал, наряду с решением «еврейского вопроса», решить и «проблему Церкви».

ИЗ БЕСЕДЫ С РАУШЕНИНГОМ

Насчет вероисповедания: что одна вера, что другая — все равно. У них нет будущего, по крайней мере в Германии. Итальянские фашисты во имя Господа предпочитают мириться с Церковью. Я поступлю так же. Почему бы и нет ? Но это не удержит меня от того, чтобы искоренить христианство в Германии, истребить его полностью вплоть до малейших корешков… Для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой сострадательной моралью — или героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови…

Хватит рассуждать. Старый Завет, Новый Завет, или даже просто слова Христовы… Все это один и тот жидовский обман…

Эти же абсурдные идеи Гитлера нашли свое отражение и в печально известном сочинении Розенберга «Миф XX века». Альфред Розенберг, прибалтийский немец, встретил Октябрьскую революцию в Москве. На первых порах, он даже симпатизировал большевикам, но в 1919 г. эмигрировал в Германию, вступил в НСДАП и стал одним из прислужников Гитлера — идеологом нацизма и редактором нацистской «Фёлькишер Беобахтер». Именно Розенберг познакомил будущего фюрера с одной из самых гнусных фальшивок современности — «Протоколами сионских мудрецов». Сфабрикованные в России в начале века и переведенные на многие языки «протоколы», явились для патологических антисемитов Гитлера и Розенберга неопровержимым «доказательством» существования «мирового еврейского заговора». Густо замешенный на идее превосходства арийской расы и на наглой лжи «Протоколов», опус Розенберга «Миф XX века» представлял собой конгломерат ненависти, направленной одновременно и против евреев, и против коммунистов, и против христианской религии.

Гитлер считал, что христианская религия, так же как и все другие религии, должна исчезнуть. В своей бесконечной наглости Бесноватый планировал в будущем, после разгрома большевистской России, подменить христианскую религию новой, чисто немецкой религией, в основе которой будет лежать идея «Крови и Земли».

При этом новой Библией должна была стать его «Майн Кампф», а новым Богом на земле должен был стать он сам — Адольф Гитлер.

Именно этой цели — прижизненному обожествлению Гитлера, служили многочисленные новые обряды — ночные факельные шествия, клятвы у «кровавого знамени», многотысячные митинги, во время которых, в ответ на истерические выкрики Бесноватого, десятки тысяч рук вздымались в нацистском приветствии, десятки тысяч глоток вопили: «Хайль Гитлер».

Кампанию обожествления Гитлера организовывал и направлял хромоногий карлик Йозеф Геббельс. Геббельс провозглашал: «Он [фюрер] один не ошибается. Он выше всех нас! Он как прекрасная звезда над нами!»

Миллионы немцев уже зажигали свечи в «уголках Гитлера», где, вместо обычной иконы, красовался портрет фюрера. А в октябре 1941 г. Рузвельт сделал достоянием мировой общественности содержание одного интересного документа: «Этот документ содержит план, в соответствии с которым, после выигранной Германией войны, все существующие в мире религии будут упразднены… Вместо Библии должны быть навязаны и провозглашены в качестве священных текстов изречения из книги фюрера „Майн Кампф“, христианский крест должен быть заменен свастикой и обнаженным мечом, и, в конце концов, место Бога должен был занять фюрер».

Но пока, до тех «благословенных» времен, когда он сам станет «Богом» на земле, для решения сегодняшних неотложных задач — уничтожения «большевизма и еврейства» — Гитлер берет себе в союзники христианского Господа Бога. Гитлеру нужна помощь Бога для того, чтобы заставить немцев, которые с детства приучены ревностно исполнять церковные обряды, так же ревностно и слепо исполнять его, Гитлера, волю. Посылая своих солдат на убийство беззащитных женщин и детей, Гитлер цинично призывает в помощь Бога: «Да поможет нам Бог!»

И даже на пряжках поясного ремня солдат вермахта, облегчая преступникам выполнение их кровавой миссии, выбита близкая сердцу каждого христианина надпись: «GOTTMITUNS» — «С НАМИ БОГ».

Именем Бога, одна из главных заповедей которого «Не убий!», Бесноватый толкает германских солдат и весь немецкий народ на еще невиданное в истории убийство. И германские солдаты, воспитанные в духе расовой ненависти, освобожденные от юридической и моральной ответственности пред Законом и Совестью, будут убивать! Будут убивать себе подобных, сотворенных по образу и подобию Всевышнего. Убивать без всяких сомнений и угрызений совести. Убивать жестоко, зная, что останутся безнаказанными. Убивать именем Милосердного Бога!

 

До «внезапного» нападения осталось всего 4 дня. 17 июня 1941, вторник. Москва

«К еб-ной матери!»

В эти последние считанные дни перед «внезапным» нападением советская разведка работает круглосуточно. Группа майора Журавлева всю последнюю ночь готовила подробную докладную записку по материалам литерного дела «Затея», того самого дела «Затея», которое, по свидетельству генерала Судоплатова, было заведено еще в начале ноября 1940 г., то есть еще до того, как Гитлер подписал «Директиву № 21».

Сегодня литерное дело «Затея» превратилось в пухлую папку, где собрано достаточно материала для того, чтобы проследить нарастающий с каждым днем процесс подготовки Германии к «внезапному» нападению.

Вспоминает младший лейтенант Зоя Рыбкина: «Нашей специализированной группе было поручено проанализировать информацию всей зарубежной резидентуры, касающейся военных планов гитлеровского командования, и подготовить докладную записку.

Для этого мы отбирали материалы из наиболее достоверных источников, проверяли надежность каждого агента, дававшего информацию о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз…»

Записка, подготовленная группой Журавлева, включала в себя, кроме анализа существующей опасной ситуации, подробный «Календарь сообщений» доктора Харнака и обер-лейтенанта Шульце-Бойзена.

Вспоминает Рыбкина: «Наша аналитическая записка оказалась довольно объемной, а резюме — краткое и четкое: „Мы на пороге войны“.

17 июня 1941 г. я по последним сообщениям агентов «Старшины» и «Корсиканца» с волнением завершила этот документ.

Заключительным аккордом в нем прозвучало: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года».

В тот же день, вечером, нарком госбезопасности Меркулов и начальник внешней разведки Фитин повезли записку в Кремль. В кабинете Сталина в этот вечер было пять человек — Молотов, Берия, Меркулов, Фитин и сам Сталин. Докладывал Павел Фитин. Весь его доклад был основан на информации, полученной в эти последние дни из Берлина и со всей очевидностью приводившей к выводу, что до нападения Германии остались считанные дни.

ИЗ ПИСЬМЕННОГО СООБЩЕНИЯ НКГБ СССР

№ 2279/м, Сов. секретно 17 июня 1941

Сообщение из Берлина

Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:

Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время …

Источник, работающий в министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР, а именно: для Кавказа — назначен Амонн, один из руководящих работников национал-социалистской партии в Дюссельдорфе; для Киева — Бурандт, бывший сотрудник министерства хозяйства, до последнего времени работавший в хозяйственном управлении во Франции; для Москвы — Бургер, руководитель хозяйственной палаты в Штутгарте.

Для общего руководства хозяйственным управлением оккупированных территорий СССР назначен Шлотерер, начальник иностранного отдела министерства хозяйства, находящийся пока в Берлине. В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, предназначенных для «оккупированной» территории СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Верно: Начальник 1 управления НКГБ Союза ССРФитин

Сталин, обычно с большим интересом относившийся к агентурной информации, на этот раз слушал руководителей разведки НКВД невнимательно. Сталин слушал невнимательно, хотя на этот раз речь шла уже не о подготовке к нападению, а… о самом нападении! Речь шла о том, что подготовка к нападению уже полностью закончена и «удар можно ожидать в любое время»! Речь шла уже не о командующих трех группировок германских армий, готовых к нападению на Россию, а о начальниках «округов» будущих оккупированных территорий — Москвы, Киева, Кавказа!

Но Сталин слушал невнимательно и даже, вопреки своим правилам, не задавал вопросов. По свидетельству очевидцев, вождь в эти дни находился в большом напряжении и выказывал все больший гнев, если кто-либо приходил к нему с донесениями о возрастающей опасности нападения Германии. Уже после первых слов докладчика он выходил из себя и в резко угрожающем тоне пресекал разговор. Как видно, по мере приближения нападения, Сталину все труднее давался его БЛЕФ. Ему все труднее было ломать комедию перед сотрудниками разведки, и все труднее было удерживать Генштаб и командующих округов от введения в действие «ПЛАН ПРИ-КРЫТИЯ-41».

Терпение начало изменять Великому Лицедею. Ему, действительно, не нужны были дополнительные доклады разведки, и особенно такие, как сегодняшний доклад Фитина — достоверный, угрожающий, требующий принятия немедленных судьбоносных решений и немедленных самых решительных действий.

Взяв из рук Фитина записку и быстро пробежав глазами последнее сообщение из Берлина, Сталин с раздражением, размашисто начертал в левом верхнем углу документа беспрецедентную по грубости резолюцию: Т-щу Меркулову

Можете послать ваш «источник» из штаба герм. авиации к еб-ной матери. Это не «источник», а «дезинформатор». И. Ст.

Поставив последнюю жирную точку, Сталин швырнул записку прямо в лицо ошарашенному Фитину. Руководители разведки поспешно покинули Кремль и вернулись в наркомат государственной безопасности.

Вспоминает Зоя Рыбкина: « Трудно передать, в каком состоянии мы — члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля.

Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно бросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву:

«Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. Это блеф! — раздраженно сказал он. — Не поднимайте панику. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».

По свидетельству Рыбкиной, все они, и Фитин, и Журавлев, и она сама, «недоумевали» и не могли понять, зачем вдруг понадобилось Сталину называть проверенную информацию БЛЕФОМ? Но на самом деле, талантливые аналитики внешней разведки очень близко подошли к пониманию сталинского коварного «Сценария». Правда, это понимание пришло к ним значительно позже — после трагического развития событий, вызванного «внезапным» нападением гитлеровской Германии.

Рыбкина: «Замечу, что тогда мы старались найти оправдание „стратегическому плану“ Сталина.

Прочно утвердилась такая версия: Мы не подтянули вовремя к границам воинские части, не оснастили вооружением новую советско-германскую границу. Сталин, мол, стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну.

Хотя гитлеровцы постоянно нарушали наши воздушные, морские и сухопутные границы, провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение…»

И по сей день, несмотря на то, что документы, связанные с войной, уже частично рассекречены, поведение Сталина накануне германской агрессии служит темой для споров и остается загадкой. Хотя ответ этой загадки есть, и его можно понять из выводов, сделанных аналитиком Рыбкиной: «Сталин… стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну… Гитлеровцы… провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение».

 

До «внезапного» нападения осталось всего 5 дней. В ночь с 17 на 18 июня 1941. Москва

Провокация «Глейвице», или «Консервы» а ля «Глейвице»

Было уже далеко за полночь, когда Лаврентий Берия покинул Кремль и направился на Лубянку. Ведь именно здесь, в этом зловещем здании, прославившемся на весь мир под именем «Лубянка», размещалась внешняя разведка НКВД, где под неусыпным оком Берия группа аналитиков майора Журавлева более 10 месяцев накапливала сведения о подготовке Германии к нападению на Россию.

Вернувшись в свою империю, всесильный нарком поднялся на персональном лифте на седьмой этаж и прошел в свой кабинет. Берия все еще не мог оправиться от шока, вызванного той неожиданной сценой, которая произошла сегодня вечером в кабинете Сталина. И дело было совсем не в матерной резолюции, начертанной Диктатором на документе, представленном руководителями внешней разведки. Сталинский «мат» не мог смутить Лаврентия. Сталин часто позволял себе грубый «мат», и не только по отношению к соратникам, но и по отношению к своей, ныне покойной, жене Надежде, и по отношению к сыновьям, и по отношению к дочери Светлане и, даже, что еще ужасней, по отношению к своей матери.

Да и «матерные резолюции» на документах, которые подписывал Сталин, были не так уж редки. Но сегодняшняя резолюция на сообщении внешней разведки была все-таки необычной — она сопровождалась необычным для Сталина взрывом чувств — в гневе Диктатор грязно выругался и буквально швырнул документ в лицо Фитину.

И Фитин, и Меркулов, и даже Берия были поражены и напуганы.

И не мудрено! Вызвать на себя гнев Тирана всегда было равносильно подписанию смертного приговора! Но в чем на этот раз была их вина?

За последние полгода Сталину были представлены десятки сообщений берлинской резидентуры, содержащих информацию, полученную от «Корсиканца» и «Старшины». Не далее как на прошлой неделе, 12 июня 1941 г., в Кремль было направлено агентурное сообщение тех же агентов почти полностью идентичное сообщению, представленному сегодня.

№ 2215/М, 12 июня 1941

Совершенно секретно

«Старшина» сообщает: В руководящих кругах министерства авиации и в штабе авиации утверждают, что вопрос о нападении Германии на Советский Союз окончательно решен. Будут ли предъявлены предварительно какие-либо требования Советскому Союзу — неизвестно, и поэтому следует считаться с возможностью неожиданного удара.

Ни одно из представленных Сталину сообщений берлинской резидентуры, включая вполне конкретное сообщение от 12 июня 1941 г., не вызвало такой неадекватной реакции. Да и не могло вызвать! Сталин прекрасно знал о давних проверенных агентах берлинской резидентуры и никак не мог считать их «дезинформаторами». Руководители внешней разведки недоумевали.

А в то же время сегодняшняя реакция Сталина имела вполне реальные и важные причины — последнее сообщение внешней разведки ставило Сталина в очень трудное положение — заставляло его признать существование опасности, «поверить» в опасность, и действовать соответственно. Сообщение внешней разведки заставляло Сталина дать указание о приведении в действие всего механизма отражения «внезапного» нападения! А вот этого-то Сталин как раз и не хотел делать!

Именно этот непонятный для окружающих отказ «поверить в существование опасности нападения» и действовать соответственно, Сталин пытался скрыть за искусственно дикой вспышкой гнева.

Действительная вспышка гнева Сталина могла закончиться для Фитина, Меркулова и, даже, для Берия расстрелом, но эта, искусственная, к счастью для руководителей разведки, последствий не имела.

После того, как оба Павла — Фитин и Меркулов — поспешно ретировались, Сталин неожиданно быстро успокоился и, задержав Лаврентия, дал ему важнейшее секретное задание.

Это задание прямо противоречило и «матерной резолюции», и «вспышке гнева», и явно свидетельствовало о том, что, с точки зрения Сталина, информация внешней разведки была нисколько не дезинформационной, а, совсем наоборот, вполне достоверной, и до «внезапного» нападения Германии остались считанные дни.

Сверхсрочное и сверхсекретное

Итак, задержав Лаврентия, Сталин дал ему важнейшее секретное задание — в срочном порядке собрать из числа подчиненных ему боевиков особую группу для проведения разведывательно-диверсионных актов во время ожидаемой со дня на день войны с Германией.

Первым заданием этой группы должно было стать противодействие гитлеровским диверсантам, целью которых, будет наверняка, еще до начала войны, осуществление различных провокаций, создающих повод для нападения на Россию и оправдывающих это нападение.

Вернувшись на Лубянку и войдя в свой рабочий кабинет, Берия позволил себе ненадолго расслабиться после нелегкого разговора с вождем, снял пиджак, выпил рюмку коньяку и вызвал к себе человека, больше всех подходившего для выполнения секретной задачи, поставленной Сталиным. Этим человеком был хорошо известный Сталину опытный боевик-ликвидатор полковник Павел Судоплатов. Это Павел Судоплатов, по приказу Сталина, в 1938 г., в роттердамском ресторане «Атланта» ликвидировал руководителя ОУН Евгения Коновальца. Это Павел Судоплатов, по приказу Сталина, в 1940 г. возглавил операцию «Утка», целью которой было уничтожение Льва Троцкого. И сегодня Сталину снова понадобился талант этого профессионального боевика.

Вспоминает генерал Павел Судоплатов:

« Втот день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации особой группы из числа сотрудников разведки… Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны.

В данный момент нашим первым заданием было создание ударной группы из числа опытных диверсантов, способных противостоять любой попытке использовать провокационные инциденты на границе как предлог для начала войны. Берия подчеркнул, что наша задача — не дать немецким провокаторам возможности провести акции, подобные той, что была организована против Польши в 1939 г., когда они захватили радиостанцию в Глейвице на территории Германии…»

Удивительно, но в разговоре с Судоплатовым Берия упомянул провокацию «Глейвице»! Многие годы считалось, что мировая общественность узнала правду о «Глейвице» только после окончания войны, в 1946 г., на Нюрнбергском процессе из показаний полковника Эрвина фон Лахузена. Но, как оказывается по свидетельству Судоплатова, Берия, да и он сам, прекрасно знали о том, что в Глейвице Гитлер осуществил провокацию уже в ию-не1941 г.!

Знал правду о «Глейвице» и Сталин — ведь именно Сталин несколько часов назад, давая приказ Лаврентию, упомянул о «Глейвице»!

Операция «Глейвице»

Идея операции «Глейвице» была предложена самим Гитлером.

Гитлер, талантливый мастер провокаций, нападая на очередную страну, всегда ухитрялся представить дело так, как будто бы нападение является только реакцией на угрозу со стороны противника. Перед агрессией против Польши пропаганда доктора Геббельса в течение нескольких месяцев трубила о «польском терроре по отношению к немецкому населению Польши» и о «бессовестном нарушении германской границы польскими войсками». Однако непосредственным поводом для вторжения послужила инсценировка нападения поляков на Германию.

По плану инсценировки эсэсовцы, переодетые в форму польской армии, должны были захватить небольшую немецкую радиостанцию, расположенную вблизи польско-германской границы, северо-западнее городка Глейвице, создав впечатление, что радиостанцию захватили поляки. В то же время отряды абвера, также переодетые в польскую военную форму, должны были совершить несколько нападений на германские пограничные посты.

Но самой главной частью дьявольской идеи Бесноватого была, конечно, кровь! Самая настоящая человеческая кровь!

Для того чтобы инсценировка нападения на радиостанцию была правдоподобна, она должна была сопровождаться реальными жертвами. Именно жертвы — изрешеченные пулями трупы людей — должны были, по замыслу Гитлера, убедить приглашенных «на поле боя в Глейвице» иностранных корреспондентов в том, что агрессором является Польша, а Германия — жертва этой вероломной агрессии.

Разработкой плана операции занимался Рейнхард Гейдрих и его подручный —шеф гестапо Мюллер. Ав качестве главного исполнителя операции был выбран некий Альфред Науджок.

Штурмбаннфюрер СС Атьфред Хельмут Науджок идеально подходил для задуманной Гитлером инсценировки. Несмотря на свою молодость, Науджок уже много лет был боевиком СД. Так, еще в 1935г. 23-летний убийца выследил и убил Рудольфа Формиса. Сотрудник штутгартского радио Формис, инженер по специальности, после прихода к власти Гитлера, бежал в Чехословакию и, скрываясь в горах под Прагой, с помощью сконструированного имсамим радиопередатчика вел антигитлеровскую пропаганду.

По личному приказу Гитлера, Науджок застрелил Формиса в ресторане «Сагорши».

Но в августе 1939 г. Альфреду Науджоку предстояло выполнить особое поручение фюрера. Это было уже не простое убийство какого-то политического эмигранта, а настоящее «театральное представление» под названием «Внезапное и вероломное нападение поляков на немецкую радиостанцию в Глейвице». В этом невероятном «представлении» было много участников — «артистов», наряженных в «театральные костюмы», была и необходимая «театральная бутафория». Костюмы и бутафорию — оружие, удостоверения личности и другие атрибуты, необходимые для инсценировки, подготовил и представил в распоряжение гестапо адмирал Вильгельм Канарис. «Артисты» должны были действовать по заранее подготовленному сценарию, а один из них даже должен был произнести заранее подготовленный текст — обращение по радио на польском языке.

И лишь одним это представление отличалось от театрального — по окончании представления «на сцене» должны были остаться трупы «артистов». Эти трупы людей, которые и после смерти должны были продолжать «играть» нападавших на радиостанцию поляков, гитлеровские палачи называли «консервами».

ИЗ СВИДЕТЕЛЬСКИХ ПОКАЗАНИЙ НАУДЖОКА

20 ноября 1945

Я, Альфред Хельмут Науджок, даю под присягой следующее показание: …примерно 10 августа 1939 г. начальник полиции безопасности Гейдрих приказал мне лично инсценировать покушение на радиостанцию в Глейвице, близ польской границы, и придать этому делу такой вид, будто нападение произведено поляками.

Гейдрих сказал: «Фактическое доказательство польского нападения необходимо для иностранной прессы и для немецкой пропаганды».

Мне приказали ехать с пятью другими сотрудниками СД в Глейвице, по условному сигналу Гейдриха захватить радиостанцию и удерживать ее некоторое время с тем, чтобы дать возможность передать речь на польском языке. Такой человек был предоставлен в мое распоряжение».

Альфред Науджок, сдавшийся в плен союзникам в октябре 1944 г. и заключенный в лагерь для интернированных лиц, рассказал американским следователям о залитых кровью «консервах», которые «подготовил» шеф гестапо Мюллер и которые должны были быть оставлены «на поле боя» у радиостанции: «Мюллер сказал, что в его распоряжении имеется 12 или 13 осужденных преступников, на которб1Х должны были надеть польские мундиры и трупы которых должны были быть оставлены на месте происшествия, для того, чтобы можно было показать, что эти люди были убиты якобы во время нападения… Условное название, которое он дал этим преступникам, было — „консервы“.

И вот, наконец, наступил решающий день 31 августа 1939 г.

Свидетельствует Науджок: «Происшествие в Глейвице, в котором я принимал участие, было осуществлено накануне нападения Германии на Польшу …В полдень 31 августа я получил от Гейдриха по телефону условный сигнал, что нападение на радиостанцию должно состояться в этот день в 8 часов вечера.

Гейдрих сказал: «Для выполнения этого задания обратитесь к Мюллеру за „консервами "».

«Консервы» были получены, и операция «Глейвице» выполнена.

В тот же день германское радио оповестило мир: «Сегодня, около 8 часов вечера, поляки напали и захватили радиостанцию в Глейвице. Со стороны захватчиков есть убитые…»

На самом деле, все «захватчики» были убиты. Науджок уничтожил их всех — и заключенных, названных «консервами», и участвовавших в операции немцев-эсэсовцев.

Так Адольф Гитлер срежиссировал предлог для начала Мировой войны.

В первый же день этой войны, пасмурным утром, 1 сентября 1939 г., когда германские бомбы уже падали на беззащитные польские города, а войска вермахта продвигались вглубь Польши, Гитлер произнес свою знаменитую речь в зале «Кролль-Опера» и обвинил в развязывании войны… Польшу: «Прошедшей ночью польские солдаты учинили стрельбу по нашей территории. До 5 часов 45 минут утра мы отвечали огнем, теперь бомбам мы противопоставляем бомбы…

Я не прошу ни от одного немца делать больше того, к чему мы готовились все эти четыре года. С настоящего момента — я первый солдат германского рейха!»

Газеты всего мира широко освещали «инцидент в Глейвице». А иностранные корреспонденты имели возможность собственными глазами увидеть «доказательства» нападения поляков — лужи крови и трупы людей, одетых в польские военные мундиры.

«Консервы» а ля «Глейвице»

Вот о какой ПРОВОКАЦИИ говорил в эту ночь на Лубянке Лаврентий Берия с Павлом Судоплатовым. Не дать возможности гитлеровцам организовать провокацию, в результате которой Россию можно будет обвинить в нападении на Германию! Это приказ Сталина!

На этот раз гитлеровская ПРОВОКАЦИЯ не пройдет! На этот раз весь мир должен будет убедиться в том, что жертвой агрессии является Россия.

И если для этой цели придется предъявить иностранным корреспондентам окровавленные «консервы», то Сталин сможет сделать это не хуже Гитлера. По части «изготовления консервов» ни один самый жестокий Тиран не может сравниться с Иосифом Сталиным!

От этих «сталинских консервов» до сих пор содрогается мир, все еще не распознавший в них «консервы» а ля «Глейвице».

 

До «внезапного» нападения осталось всего трое суток. 18 июня 1941, вторник. Москва

Оперативность поражает!

По указанию Гитлера, данному им еще 10 июня 1941 г., окончательное решение о сроке нападения должно было быть принято 18 июня 1941 г.

Прошла неделя… Наступило 18 июня 1941 г. Приказа о переносе срока нападения не последовало. Значит, срок нападения — 22 июня 1941 г. — остался в силе!

И… поражает оперативность! Почти немедленно об этом решении узнала Москва. Информация поступила из Берлина от заговорщиков «Черной Капеллы» в Швейцарию к Рудольфу Рёсслеру, от него — по цепочке к Шандору Радо и… в Москву.

ШИФРОГРАММА ИЗ ШВЕЙЦАРИИ

18 июня 1941, Директору

Нападение Гитлера на Россию назначено на ближайшие дни.

«Дора»

Германское посольство «сматывает удочки»

Статус дипломатических представителей одного государства в дружественном ему другом государстве является своего рода лакмусовой бумажкой, позволяющей оценить степень «дружественности» взаимоотношений между этими государствами. Первым признаком охлаждения обычно бывает отзыв посла — по инициативе своего правительства, или по инициативе правительства государства пребывания как «persona non grata». Отзыв посла еще не означает разрыв дипломатических отношений. Обычно разрыв дипломатических отношений является результатом объявления войны. В тайком случае, по международным соглашениям каждая из воюющих сторон обязана оказать иностранным дипломатам и членам их семей содействие в выезде из своей страны. Однако в реальной жизни дипломаты, обычно прекрасно информированные, стремятся заранее отправить своих жен и детей на родину, а иногда и сами пытаются улепетнуть под любым предлогом — «в отпуск», или «на консультацию с врачом».

Так, буквально с первых дней июня 1941 г. иностранные дипломаты стали покидать Москву. Сотрудники германского и итальянского посольств первыми начали отправлять на родину жен, детей и собак, мотивируя это «началом отпусков». К 10 июня 1941 г. поток отъезжающих заметно усилился, причем ответственные сотрудники германского посольства умудрялись отправлять в Берлин не только семьи, но и все имущество, нажитое за время пребывания в России, включая музейную мебель, ковры, картины и легковые автомашины. Советская контрразведка, естественно, не могла не заметить такого важного «признака» приближающегося «внезапного» нападения.

И сегодня, 18 июня 1941 г., в Кремль была направлена особая записка, содержащая подробный календарь поспешных отъездов дипломатов, с указанием фамилий, должностей и статуса отъезжающих.

ИЗ ЗАПИСКИ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР

№ 2294/м, 18 июня 1941

Совершенно секретно

По имеющимся в НКГБ СССР данным, за последние дни среди сотрудников германского посольства в Москве наблюдается большая нервозность и беспокойство в связи с тем, что, по общему убеждению этих сотрудников, взаимоотношения между Германией и СССР настолько обострились, что в ближайшие дни должна начаться война между ними. Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей, с вещами.

Так с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 человека: 10 июня с. г. — Шлиффен — жена пом. авиационного атташе; Хобуд — секретарь авиационного атташе; Госстах — сотрудник германского консульства в Ленинграде. 12 июня с. г. — Рейхенау — секретарь военного атташе; Заамфельд — сотрудница посольства с дочерью… 17июня с. г. — Бретшнейдер — жена сотрудника посольства; Пача — дочь сотрудника посольства; Аурих — жена секретаря консульского отдела;Хар-рен — жена сотрудника посольства…

Среди низшего персонала посольства из числа германских подданных проявилось открытое недовольство тем обстоятельством, что ответственные сотрудники посольства отправляют свои семьи и имущество в Германию, но не дают указаний низшим служащим, как должны поступить последние… 14 июня с. г. в Германию выехал германский авиационный атташе Ашенбреннер, забрав с собой все имущество, в том числе легковой автомобиль.

16 июня с. г. всем сотрудникам военного, авиационного и военно-морского атташатов было объявлено распоряжение быть на своих квартирах не позднее 2 часов ночи.

Народный комиссар госбезопасности Союза ССРМЕРКУЛОВ

Весьма примечательный приказ сотрудникам германского посольства быть дома не позднее 2 часов ночи, указывающий на примерный «час внезапного нападения», был, к сожалению, не единственным признаком приближающейся войны.

Так, например все последние дни сотрудники германского посольства были заняты уничтожением служебных документов.

ИЗ ЗАПИСКИ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР

Наряду со сборами к отъезду сотрудников посольства, производится спешная отправка в Германию служебных бумаг и сжигание части их на месте. 15 июня с.г. германский военный атташе Кёстринг и его помощник Шубут в течение всего дня разбирали свои дела и сжигали документы. Сжиганием документов уже в течение нескольких дней заняты инспектор авиационного атташата Тадтке и секретарь этого атташата Радазевская.

Но самой важной частью записки госбезопасности была ее последняя часть, содержащая запись подслушанных контрразведкой разговоров сотрудников посольства. Эти записи обычно были настолько секретны, что даже в материалах, поступавших в Кремль, текст во многих местах содержит пропуски, особенно это касается имен и упоминания слова «подслушаны».

ИЗ ЗАПИСКИ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР

10 июня с. г. НКГБ СССР… следующие разговоры между … и…

…Эти дела подлежат уничтожению? … Нет, в них говорится только о погоде. Они могут спокойно оставаться здесь.

Шеф сказал, что эти дела известны русским. Их мы оставили лежать в этой папке.

13 июня с.г… следующие разговоры между … и его помощником. …А вообще-то вы сожгли все вещи?… Конечно. … Значит, у вас больше ничего нет?… Да.

Запись подслушанных разговоров сотрудников посольства является еще одним доказательством того, что германское посольство было абсолютно «прозрачно» для советской контрразведки. Вот и сегодня, уникальный материал, представленный в Кремль, не оставляет никаких сомнений — «внезапное» нападение Германии совершится в самые ближайшие дни, после 2 часов ночи!

И хотя сложившаяся ситуация уже вполне ясна, руководитель контрразведки комиссар Петр Федотов, принимает решение проникнуть в помещение германского посольства и посмотреть «своими глазами», что там происходит. «Своими глазами» Федотова стала Зоя Рыбкина.

Младший лейтенант Рыбкина была, как известно, сотрудником внешней разведки, подчинялась полковнику Журавлеву и не обязана была выполнять задания Федотова. Но положение было слишком серьезным, а Рыбкина идеально подходила для задуманной операции по ряду причин — она обладала острым умом, прекрасно владела немецким и к тому же была на редкость привлекательной женщиной. Внешняя разведка в те годы славилась целой плеядой талантливых красавиц, среди которых была и жена Судоплатова Эмма Каганова, и Лиза Зарубина, и Зоя Рыбкина. Федотов вызвал Рыбкину, благо они работали в том же здании на Лубянке только на разных этажах.

Вспоминает Рыбкина: «Петр Васильевич сразу перешел к делу. Контрразведке нужна моя помощь. Гитлеровская Германия, желая опровергнуть распространяемые слухи о якобы готовящемся нападении на СССР, решила продемонстрировать верность заключенному в 1939 г. советско-германскому договору и прислала в Москву, что весьма знаменательно, делегацию, но не экономическую или политическую, а группу солистов балета Берлинской оперы.

Германский посол Шуленбург дает обед в их честь; и на обед приглашены звезды нашего балета».

Вместе с балеринами Большого театра, Рыбкина, разодетая в вечернее панбархатное платье со шлейфом, прошла в германское посольство. Официально она являлась представителем Всесоюзного общества культурных связей с заграницей — и в этой роли принимала участие в парадном обеде и даже танцевала вальс с престарелым послом фон дер Шуленбургом. Разведчице не удалось осмотреть помещения посольства — при ней неотлучно находился матерый шпион полковник Креббс, который, видимо, что-то все-таки заподозрил.

Но и того, что увидела Рыбкина, было вполне достаточно. А увидела она светлые квадраты на стенах от недавно снятых картин и в конце анфилады комнат, напротив открытой двери, груду чемоданов… Все это были явные признаки поспешных сборов и приготовлений к отъезду.

Рыбкина: «Мои наблюдения в германском посольстве и всякие подмеченные детали вполне удовлетворили специалистов нашей контрразведки. Из моего доклада было ясно, что германское посольство готовится к отъезду и вся эта „культурная“ акция с Берлинским балетом сфабрикована для отвода глаз. Шуленбург и его аппарат готовились покинуть Москву».

Война на пороге! Германское посольство «сматывает удочки»! Естественно было бы, чтобы и советское посольство в Берлине получило указание подготовиться к отъезду. Но…

Советские дипломаты не только не готовятся к отъезду, а даже «совсем наоборот» — посольство почти ежедневно пополняется новыми сотрудниками, прибывающими из Москвы.

Вспоминает секретарь посольства Валентин Бережков: «Ми, сотрудники советского посольства в Берлине, находились в состоянии какой-то раздвоенности. С одной стороны, мы располагали недвусмысленной информацией, свидетельствующей о том, что война вот-вот разразится. С другой стороны, ничего особенного как будто не происходило. Жен и детей работников советских учреждений на Родину не отправляли. Более того, из Советского Союза почти каждый день прибывали новые сотрудники с многочисленными семьями и даже с женами, находящимися на последних месяцах беременности».

Эта сюрреалистическая картина — русские, прибывающие в Берлин, с чемоданами, детьми, беременными женами, накануне готовой разразиться войны — удивляла и самих берлинцев, и иностранных корреспондентов.

И, вместе с тем, эта сюрреалистическая картина служила еще одним доказательством того, что Москва «слухам о войне не верит, войну не ожидает и к войне не готовится!»

А до «внезапного» нападения Германии оставалось всего трое суток…

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего трое суток. 18 июня 1941, среда. Берлин

Молотов хотел встретиться с фюрером

Остаются последние дни до начала Русского похода. Сегодня на рассвете в Румынию вылетел генерал-лейтенант Гальдер, чтобы лично ознакомиться с положением дел на границе и убедиться в готовности армии Антонеску к войне.

А между тем в Берлине Геббельс все еще продолжает начатую им в начале июня 1941 г. игру в «Мирные переговоры». Каждый день он подбрасывает прессе новую «утку». То слухи о заключении нового военного пакта Берлин—Москва, то подготовка встречи Гитлера со Сталиным, а то и блестяще срежиссированная комедия с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер».

Сегодня мир захлестнула волна новых слухов — Германия планирует созыв мирной конференции, в которой примет участие и Россия.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

18 июня 1941, среда. …Маскировка от России достигла своей наивысшей точки. Мы настолько захлестнули мир потоком слухов, что уже и сам с трудом ориентируешься. От мира до войны — это такая шкала, из которой каждый может выбирать то, что ему хочется.

Наш новейший трюк: мы планируем созыв большой мирной конференции с участием также и России. Желанная жратва для мировой общественности!

Но некоторые газеты почуяли, что пахнет жареным, и подходят весьма близко к истине… Можно ли еще долго сохранять маскировку против России ? Я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, с каждым днем маскировка эта все больше раскрывается.

Мы живем в лихорадочно высоком напряжении. Гроза должна разразиться со дня на день. Хоть бы скорее прошла эта неделя!

Геббельс понимает, что «маскировка раскрывается», вернее раскрыта уже давно. И никакие «утки» уже не имеют значения — реальная обстановка на советско-германской границе доказывает это. И все же…

Есть человек, для которого жизненно важно показать всем, что он верит в эти небылицы, что он не сомневается в «добрых намерениях» Гитлера. И этот человек — вождь Советской России Иосиф Сталин. Он четко ведет свою линию.

Сегодня, 18 июня 1941 г., за трое суток до «внезапного» нападения, Москва предлагает Гитлеру встретиться с Молотовым.

Событие это настолько невероятно, что можно было бы ему не поверить. Если бы…

Если бы этот факт не отметил в своем «Военном дневнике» Гальдер — человек, которого никак нельзя заподозрить в преднамеренном искажении фактов.

Гальдер сделает эту запись только через два дня, 20 июня 1941 г., когда он вернется из своей последней инспекционной поездки. А пока он объезжает северо-восточную границу Румынии и проводит совещание с военным министром Румынии Кристя Пантази и командующим 11-й германской армией Риттером фон Шобертом, принявшим уже, фактически, командование над румынскими войсками.

Гальдер спешит. Закончив свои дела в Румынии, он летит в Венгрию. В Будапеште за три часа, проведенные на военном аэродроме Матьяшфель, генерал успел позавтракать с начальником венгерского генштаба Генрихом Вертом и во время завтрака поразил его своим высказыванием о будущей войне с Россией: «Советская Россия все равно, что оконное стекло; нужно только раз ударить кулаком и все разлетится в куски».

Из Будапешта Гальдер вылетел в Братиславу и в тот же день, 20 июня 1941 г., вернулся в Берлин. Вечером он принял участие в обычном «ситуационном совещании» фюрера, и, по окончании совещания, сделал эту короткую, но такую знаковую, запись в своем дневнике:

«20 июня 1941. Молотов хотел встретиться с фюрером 18 июня».

Эта короткая запись Гальдера красноречиво свидетельствует о том, что в преддверии неотвратимо надвигающейся войны, за трое суток до «внезапного» нападения Германии, Сталин делает еще одну отчаянную попытку отсрочить нападение. Отсрочить назначенное на 22 июня 1941 г. нападение — под любым, самым невероятным, предлогом!

Но было уже слишком поздно! Понял ли Гитлер тактику своего хитроумного противника или не понял, но от встречи с Молотовым он отказался. И повторения «дружеских переговоров ноября 1940 г.», на которых Молотов довел Гитлера до истерики, не произошло.

 

До «внезапного» нападения осталось всего трое суток. 18 июня 1941, среда. Западная граница

Генерал Копец обещал застрелиться

В то же самое время, когда генерал-полковник Франц Гальдер инспектировал гитлеровские войска на границе, проверяя их готовность к нападению, генерал армии Кирилл Мерецков инспектировал советские войска по другую сторону границы, проверяя их готовность к отражению нападения.

Генерал армии Мерецков, снятый Сталиным с поста начальника Генштаба после Большой военной игры в январе 1941 г., сегодня занимает пост заместителя наркома обороны и отвечает за боевую подготовку Красной армии. С весны этого года по личному распоряжению Сталина Мерецков объезжает приграничные округа. В конце мая 1941 г. он принял участие в боевых учениях Ленинградского военного округа, а затем прибыл в Киевский округ.

Вспоминает маршал Кирилл Мерецков: «…начальник оперативного отдела округа генерал-майор Баграмян доложил мне обстановку. Дело приближалось к войне».

Мерецков поехал во Львов, а оттуда в Одессу и на румынскую границу.

И здесь опытного генерала поразил один неприятный и очень значительный факт — по ту сторону границы Мерецков увидел группу высших офицеров!

Вспоминает Мерецков: «…Смотрим мы на ту сторону, а оттуда на нас смотрит группа военных. Оказалось, что это были немецкие офицеры».

Вернувшись в Москву, Мерецков вместе с Тимошенко был у Сталина и доложил ему обо всем, что видел, слышал и почувствовал на границе. Сталин, по словам Мерецкова, отнесся очень внимательно к его докладу, приказав продолжать инспекцию округов и, в первую очередь, проверить состояние авиации у генерала Павлова.

Мерецков: «Я немедленно вылетел в Западный Особый военный округ. Шло последнее предвоенное воскресенье. Выслушав утром доклады подчиненных, я объявил во второй половине дня тревогу авиации.

Прошел какой-нибудь час, учение было в разгаре, как вдруг на аэродром, где мы находились, приземлился немецкий самолет. Все происходящее на аэродроме стало полем наблюдения для его экипажа.

Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника гражданской авиации СССР на этом аэродроме велено принимать немецкие пассажирские самолеты.

Это меня возмутило. Я приказал подготовить телеграмму на имя Сталина о неправильных действиях гражданского начальства и крепко поругал Павлова за то, что он о подобных распоряжениях не информировал наркома обороны.

Затем я обратился к начальнику авиации округа Герою Советского Союза Копецу: «Что же это у вас творится? Если начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?» Конец совершенно спокойно ответил: «Тогда буду стреляться!»

Настанет день, и участник войны в Испании, Герой Советского Союза генерал-майор авиации Иван Копец исполнит свое намерение.

22 июня 1941 г., на рассвете, за несколько минут до «внезапного» нападения Германии, генерал Копец отдал самочинный приказ поднять в воздух всю авиацию округа и, одновременно, сообщил о своем приказе в Москву. Москва ответила: «Немедленно дать отбой, иначе это спровоцирует Германию на войну, и вы ответите головой!»

Копец вынужден был подчиниться. Успевшие уже взлететь самолеты приземлились, и… в то же самое время над аэродромом появились черные кресты люфтваффе.

После гибели авиации округа на второй день войны Иван Копец, как и «обещал» Мерецкову, пустил себе пулю в висок. Если бы он этого не сделал, его наверняка постигла бы участь командующего авиацией Киевского округа генерала Птухина, который уже 27 июня 1941 г. был арестован и расстрелян.

Но тогда, в последние предвоенные дни, генерал армии Кирилл Мерецков вернулся в Москву и доложил наркому обороны о вопиющей реальности — германским пассажирским самолетам предоставлено право приземляться на советские военные аэродромы!

Тимошенко тут же, при Мерецкове, позвонил Сталину и немедленно выехал в Кремль для личного доклада. Доклад Тимошенко, вряд ли мог удивить Сталина, а вот реакция Сталина наэтот доклад поразила и Тимошенко, и Мерецкова. По воспоминаниям Мерецкова, «было приказано по-прежнему на границе порядков не изменять, чтобы не спровоцировать немцев на выступление».

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего трое суток. 18 июня 1941, среда. Румыния

«Румынское орудие уничтожения» готово к убийствам

Сегодня, когда специально прибывший из Берлина эмиссар Гитлера Гальдер завершил проверку готовности Румынии к военному походу против России, Антонеску практически уже закончил подготовку и ко второй части операции — «походу на уничтожение».

И точно так же, как гитлеровская война против России будет особой войной, сопровождающейся запланированным заранее массовым убийством гражданского населения, война его союзника Антонеску зальет оккупированные им территории кровью женщин и детей.

В Румынии, как и в Германии, для осуществления целей «похода на уничтожение» было создано специальное «орудие уничтожения», и это чудовищное оружие не только выполнит возложенную на него задачу, но по кровавой жестокости еще и превзойдет германское.

«Румынское орудие уничтожения» включало два специализированных подразделения профессиональных убийц — Оперативный эшелон SSI и особый Жандармский легион. Но, в дополнение к ним, немалая роль в уничтожении гражданского населения отводилась и румынской армии.

Оперативный эшелон SSI

Оперативный эшелон был практически уменьшенным аналогом германских Эйнзатцгруппе СС и имел ту же задачу — очистку занятых территорий от «иудо-большевиков». И точно так же как Эйнзатцгруппе СС были сформированы в рамках РСХА, Оперативный эшелон был сформирован в рамках румынской Секретной службы безопасности.

Румынская служба безопасности — сигуранца многие годы считалась одной из самых зловещих секретных служб мира. Своей печальной славой она была обязана ее создателю и главе генералу Михаилу Морузову.

Потомок запорожских казаков Морузов еще во время Первой мировой войны подвизался в сомнительной роли агента румынской разведки, а затем, сделав головокружительную карьеру, в 1924 г. организовал сигуранцу. Морузов поддерживал тесные профессиональные и дружеские связи с главами многих секретных служб и, в частности, со своим коллегой шефом абвера адмиралом Канарисом. Одна из секретных встреч двух шпионов произошла в сентябре 1940 г. в Венеции, во Дворце дожей, где состоялся тот самый, ставший известным, разговор о «Красной собаке» Антонеску. Морузов тогда откровенно и весьма непочтительно высказался об Антонеску, рассказав Канарису, как он однажды, по приказу короля Кароля II, должен был даже арестовать генерала. Канарис пытался уговорить коллегу учесть изменившуюся ситуацию и не возвращаться в Румынию, но Морузов пренебрег советом, считая, что Антонеску — «этот маленький напыщенный человечек» — не сможет причинить вреда всесильному главе сигуранцы.

Морузов просчитался. По возвращении в Бухарест, по приказу «этого маленького напыщенного человечка», всесильный глава сигуранцы был арестован и заключен в известную политическими убийствами тюрьму «Жилава». Надо отдать должное Канарису — он пытался спасти друга. 8 сентября 1940 г. адмирал специально летал в Бухарест и просил Антонеску пощадить Морузова. «Красная собака» обещал, но, по обыкновению, не сдержал слова. Морузов был расстрелян.

По официальному обвинению глава сигуранцы многие годы являлся штатным сотрудником советской разведки, что, принимая во внимание русские корни Морузова, могло быть и правдой.

После ареста Морузова, пост главы сигуранцы занял Эужен Кристеску — профессиональный убийца, человек такой бесчеловечной жестокости, которая затмевала даже печально известную жестокость Михаила Морузова. Кристеску служил под началом Морузова в сигуранце и, одновременно с этим, являлся секретным агентом действующей в Бухаресте полуподпольной ветви гестапо, в распоряжении которой были неограниченные деньги, склады оружия и даже целая армия, организованная из румынских граждан немецкого происхождения. Гестапо вмешивалось во все сферы жизни Румынского государства и старалось везде насаждать своих ставленников. И было вполне естественно, что после убийства Морузова, главой сигуранцы стал Кристеску. В этом же 1940 г. румынская секретная служба безопасности получила свое новое имя «Специальная служба информации — SSI», от чего ее зловещее содержание не только не изменилось, но стало еще ужасней.

В рамках SS1 и был организован Оперативный эшелон. Организацией Эшелона занимался лично Кристеску с помощью «специалиста по еврейскому вопросу» гауптштурмфюрера СС Густова Рихтера, который специально для этой цели был переведен в апреле 1941 г. из Парижа в Бухарест. Сегодня организация Оперативного эшелона завершена. Формальным его командующим считается сам генерал Кристеску, а непосредственное руководство убийцами осуществляет полковник Михаил Ион Лисевич. Помощниками Лисе-вича назначены родственники Кристеску — брат и племянник Эу-жена лейтенант в отставке Георге Кристеску и офицер полиции Георге Гуцэ.

Жандармский легион

Румынский Оперативный эшелон включал всего 160 убийц и нельзя было рассчитывать, что он сможет выполнить «очистку» огромной территории, которая должна быть захвачена румынами в ходе операции «Барбаросса». Эшелон, точно так же как и Эйн-затцгруппе, должен был, входя вслед за армией в захваченные города и села, осуществлять только первые акции убийства коммунистов и евреев и, не закончив «очистку», продвигаться дальше вслед за армией. Окончательная «очистка» должна была стать задачей жандармов. Не так давно Антонеску приказал своему министру внутренних дел генералу Думитру Попеску восстановить тот самый Жандармский легион, который действовал на территории Бессарабии, а после ее потери в 1940 г., был распущен.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ МАРШАЛА ИОНА АНТОНЕСКУ Документ СССР — 153, Нюрнберг, 1946

Когда все необходимые приказы по армии были отданы, я в мае и в июне месяцах 1941 г. провел совещание с каждым из своих министров, которых также поставил в известность о моем и Гитлера решении напасть на Советский Союз, и каждому из них дал соответствующие указания … Тогда же я вызвал к себе министра внутренних дел генерала Попеску, которому поручил заняться формированием специальных жандармских частей, выделяемых в распоряжение гражданских административных органов, которые должны были действовать на оккупированной советской территории-После вторжения на советскую территорию румынские войска, находившиеся под моим главным командованием, оказали немцам большую помощь, в связи с чем Гитлер прислал на мое имя письмо с выражением благодарности мне и румынской армии. Показания написаны мною собственноручно.

Маршал Антонеску

«Жандармский легион» будет находиться в ведении главного инспектора жандармерии генерала Константина Пики Василиу. Подчиняясь формально гражданской администрации оккупированных территорий, подразделения легиона будут заниматься поимкой дезертиров, охотой за партизанами, арестами людей нелояльных к властям, а также, и это в первую очередь, полной «очисткой» территории от евреев, оставшихся в живых после экзекуций, учиненных убийцами Оперативного эшелона SSI.

Для усиления эффективности действий легиона, он был укомплектован жандармами, имеющими опыт убийств в Бессарабии, и пополнен молодыми солдатами-призывниками, прошедшими специальную ускоренную подготовку. Именно эти молодые солдаты в возрасте 18—20 лет будут проявлять особую варварскую жестокость в убийстве людей.

Готовы к убийствам!

Массовые убийства еврейского населения, совершенные румынскими варварами на оккупированных ими территориях, не были спонтанными.

Эти варварские убийства, так же как и уничтожение евреев, осуществленное германскими убийцами, были хладнокровно обдуманы и запланированы. И так же как и германские солдаты, отправляясь в Польшу, хорошо знали, что они «едут бить жидов» и писали эту гнусность на вагонах поездов, солдаты румынской армии прекрасно знали, что они будут делать «на Востоке».

Сегодня, 18 июня 1941 г., «Румынское орудие уничтожения» уже сформировано и готово к будущим убийствам. Еще не наступил рассвет, когда Оперативный эшелон SSI, во главе с генералом Эуженом Кристеску, выступил в свой кровавый поход — на север, в Пьятро-Нямц, а оттуда в Яссы. Здесь, на румынской земле, в Яссах, убийцы получат свое первое «боевое крещение» — вместе с германскими убийцами из Эйнзатцгруппе «D» они будут уничтожать беззащитных женщин и детей.

Сегодня в нескольких городках и местечках на восточной границе Румынии проходит последний инструктаж командиров жандармских подразделений. В местечке Роман, для трех жандармских подразделений — Оргеевского, Лепушанского и Бельцского — инструктаж проводит сам генерал Василиу. Атмосфера торжественная. Жандармы, построенные в каре, затаив дыхание, слушают указ генерала Антонеску, разъясняющий принципы «очистки освобожденных румынских территорий от евреев». Указ предписывает: «В сельских районах — немедленно уничтожить всех евреев, безразличия пола и возраста. В городах — заключить евреев в гетто. „Подозрительных лиц“, партийных работников и тех, кто занимал ответственные посты при Советской власти, — арестовать».

Указ Антонеску был воспринят жандармами как миссия, которую им предстоит выполнить в интересах Великой Румынии. И, во имя Великой Румынии, жандармы будут убивать. Убивать с удовольствием. Убивать жестоко и безжалостно, так же жестоко и безжалостно, как и убийцы из Оперативного эшелона, так же жестоко и безжалостно, как и убийцы из гитлеровских Эйнзатцгруппе СС.

 

До «внезапного» нападения осталось всего трое суток. 18 июня 1941, среда. Москва

Почему Сталин не перешел Рубикон?

Поздним вечером Тимошенко и Жуков снова прибыли в Кремль. Сообщения о приближающемся нападении Германии стали в последние дни уже обычным явлением, но сегодня к ним, добавилось еще одно, особое чрезвычайное происшествие на границе. Перед рассветом на границе Киевского округа, на участке, занимаемом 15-м стрелковым корпусом 5-й армии, появился немецкий перебежчик. И, несмотря на то, что в последнее время пограничники почти ежедневно задерживали перебежчиков, рассказ этого немца поразил всех — перебежчик уверенно называл день и час нападения: «22 июня — в 4 утра ».

Немец был срочно доставлен в Ковель — в штаб командира 15-го стрелкового корпуса полковника Ивана Федюнинского и допрошен самим Федюнинским. Перебежчик рассказал: «Я был пьян, ударил офицера, мне грозит военно-полевой суд и, скорее всего, расстрел. Вынужден был бежать. Через три дня — 22 июня в 4 часа утра — наша армия начнет кампанию против России».

Рассказ солдата, утверждавшего, что он, к тому же, сын коммуниста, показался Федюнинскому правдивым. Обеспокоенный командир 15-го стрелкового корпуса тут же позвонил командующему 5-й армией генерал-майору Михаилу Потапову и доложил о ЧП. Потапов, обеспокоенный не меньше Федюнинского, вынужден был ответить ему так, как было предписано «свыше» отвечать в эти дни: «Это провокация! Нет необходимости из-за каждой глупости поднимать панику».

Панику не поднимали… И все же генерал-майор Потапов немедленно доложил о ЧП командующему округом Кирпоносу.

Генерал Кирпонос, также уже не первый день встревоженный очевидной угрозой нападения и даже «самочинно» отдавший приказ занять предполье, доложил о ЧП в Москву. А вечером, в 20.25, Тимошенко и Жуков уже были у Сталина.

В эти дни каждое происшествие, связанное с ожидаемым нападением, немедленно докладывалось Сталину. Разговор со Сталиным в этот вечер был не из легких. Военачальники пробыли в кабинете Сталина более четырех часов, до половины первого ночи. Речь шла о необходимости ввести в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ-41. Это был уже не первый разговор на эту жизненно важную тему. Впервые Тимошенко и Жуков затронули вопрос о ПЛАНЕ ПРИКРЫТИЯ в конце мая 1941 г., мотивируя это тем, что германские самолеты стали часто нарушать воздушное пространство страны, явно ведя разведку местности в преддверии войны. Тогда, в мае 1941 г., военачальники были поражены «непонятной доверчивостью» Сталина, который отклонил их требование о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ и дал еще совершенно невероятное указание — позволить гитлеровцам проводить «розыск могил немецких солдат на советской территории», или, другими словами, кроме воздушной разведки, вести еще и наземную.

Вторично нарком обороны просил вождя дать разрешение на развертывание первых эшелонов по ПЛАНУ ПРИКРЫТИЯ на прошлой неделе, в пятницу, 13 июня 1941 г. В тот раз разговор между ними происходил по телефону, так как Сталин, занятый составлением «Сообщения ТАСС», в этот день никого не принимал. Но и тогда, 13 июня 1941 г., когда до «внезапного» нападения оставалось всего 8 дней, Сталин не согласился ввести в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ и, на настойчивую просьбу наркома, ответил: «Сейчас этого делать не следует». После того, памятного для Жукова телефонного разговора, прошло пять дней, и ситуация на границах стала по-настоящему угрожающей. Сегодня, ни для кого уже, ни в Кремле, ни в Генеральном штабе, не было секретом, что «внезапное» нападение произойдет в ночь с субботы на воскресенье, 22 июня 1941 г., между двумя и четырьмя часами утра.

Эту дату и этот час называли многие, начиная от Рихарда Зорге и кончая немецким перебежчиком. Да и факты не оставляли места длясомнений — сосредоточение германских войск на советских границах было завершено, а 22 июня было, фактически, последним днем этого, 1941 г., когда нападение еще возможно было осуществить, не рискуя быть застигнутым русской зимой. Вероятность того, что Германия начнет войну именно 22 июня, усиливалась еще и тем, что эта дата приходилась на воскресенье — день, который обычно использовал Гитлер для нападения на свои жертвы. Все эти соображения и высказали сегодня Сталину военачальники, подкрепив свои доводы целой пачкой агентурных донесений военной разведки Генштаба Красной армии.

Трудно отделаться от мысли, что эта пачка донесений военной разведки, по своему содержанию, была идентична другой, не менее толстой пачке донесений, полученной Сталиным вчера, 17 июня 1941 г., от внешней разведки НКВД. Вчера донесения внешней разведки, сведенные в «Календарь сообщений», вызвали у Сталина настоящий взрыв гнева и, не найдя лучших аргументов для объяснения своих действий в преддверии надвигавшейся опасности, он разразился «матом» и наложил «матерную» резолюцию на представленные ему документы. Сегодня Сталин лучше владел собой и, выслушав военачальников, он лишь грубо высказался в адрес Зорге, повторившего уже надоевшую ему дату — 22июня 1941 г. В эти последние дни лексикон Сталина больше обычного изобиловал «матерщиной». Вспоминает Тимошенко: «В июне 1941 г., буквально за несколько дней до фашистского нападения, когда сообщения по разным каналам о готовящейся агрессии против СССР стали очень тревожными, мне удалось добиться у Сталина согласия принять меня вместе с начальником Генштаба генералом Жуковым. Обычно Хозяин, хорошо знавший мой прямой характер, предпочитал принимать меня с глазу на глаз. Мы вручили Сталину большую пачку последних донесений наших военных разведчиков, дипломатов, немецких друзей — антифашистов и других, убедительно свидетельствовавших о том, что каждый день следует ожидать разрыва Гитлером Пакта о ненападении и вторжения врага на советскую землю.

Прохаживаясь мимо нас, Сталин бегло пролистал полученные материалы, а затем небрежно бросил их на стол (они рассыпались веером), со словами: «А у меня есть другие документы». Достает и показывает пачку бумаг, по содержанию почти идентичных нашим, но испещренных резолюциями начальника военной разведки генерал-лейтенанта Голикова. Зная мнение Сталина, что в ближайшие месяцы войны не будет и стремясь угодить ему, Голиков начисто отметал правдивость и достоверность всех донесений.

«Более того, — продолжал Сталин, — нашелся один наш… (тут Хозяин употребил нецензурное слово), который в Японии уже обзавелся заводиками и публичными домами. Так он соизволил сообщить даже дату германского нападения — 22 июня. Прикажете и ему верить ?» Так ничем и закончился наш визит к Сталину».

В ответ на представленные наркомом агентурные сводки, которые, бегло просмотрев, Сталин с такой злобой швырнул на стол, что они рассыпались веером, он показал военачальникам «другую пачку бумаг».

Эта «другая пачка бумаг» удивляет! Ведь те, и «другие бумаги», были, фактически, одними и теми же!

И те, и «другие бумаги», были получены из одного и того же источника, от того же начальника военной разведки генерал-лейтенанта Голикова, подчиненного непосредственно начальнику Генштаба Жукову и наркому обороны Тимошенко. А все известные донесения Голикова, с резолюциями и без них, были адресованы не только Сталину, но и, одновременно, Тимошенко и Жукову!

Между тем, Тимошенко продолжал свои попытки убедить Сталина в необходимости ввести в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ. Нарком обороны был уверен, что, если во время предыдущих разговоров со Сталиным, в конце мая и в средине июня 1941 г., он имел еще возможность «оттягивать» принятие этих мер, то сегодня, за 2—3 дня до нападения, этой возможности уже просто не существует.

Следует немедленно дать приказ о развертывании первых эшелонов по ПЛАНАМ ПРИКРЫТИЯ, тем более, что, при существующем глубоком эшелонировании войск, в случае «внезапного» нападения Германии, на советских границах нет достаточных сил, чтобы встретить врага — нет сил для прикрытия!!!

Рассказывает маршал Жуков: «На другой день мы были у Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.

«С Германией у нас договор о ненападении, — сказал Сталин. — Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя Второй фронт, напав на Советский Союз».

Нарком обороны С. К. Тимошенко пробовал возразить: «Ну, а если это все-таки произойдет ? В случае нападения мы не имеем на границах достаточных сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких армий. Ведь вам известно, что переброска войск к нашим Западным границам при существующем положении на железных дорогах до крайности затруднена».

Справедливые доводы Тимошенко все-таки вывели Сталина из с трудом сохраняемого равновесия. Диктатор вспылил. И немудрено — введение в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ означало объявление мобилизации и немедленное выдвижение войск к границе со всеми вытекающими из этого последствиями.

«Вы что же, предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?» — вспылил Сталин.

«Нам все это ясно, — продолжал Тимошенко, — но мы отвечаем за готовность войск к обороне».

Затем Сталин все же спросил: «Сколько дивизий у нас расположено в Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском военных округах?»

Мы доложили, что всего в составе четырех западных приграничных военных округов 1 июля будет 149 дивизий…

«Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск», — сказал Сталин».

Да, дивизий, действительно, несмотря на их неполную укомплектованность, видимо, было достаточно. Но вот дислокация войск вызывала у военачальников тревогу. По свидетельству Жукова, и он, и Тимошенко ушли из Кремля с тяжелым чувством. Оба военачальника понимали, что Сталин пытается «оттянуть» введение в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ, и считали, что эта «оттяжка» в существующей ситуации смертельно опасна. Об этой «опасности» через 25 лет после окончания войны, в 1978 г., скажет маршал Александр Василевский: «…причин для того, чтобы добиться оттягивания сроков вступления СССР в войну, имелось достаточно, и жесткая линия Сталина не допускать того, что могла бы использовать Германия как повод для развязывания войны, оправдана историческими интересами социалистической Родины.

Но вина его состоит в том, что он не увидел, не уловил того предела, дальше которого такая политика становилась не только ненужной, но и опасной. Такой предел следовало смело перейти, максимально быстро привести вооруженные силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию, превратить страну в военный лагерь.

Следовало, тянуть время где-то максимум до июня, но работу, какую можно вести скрытно, выполнить еще раньше.

Доказательств того, что Германия изготовилась для военного нападения на нашу страну, имелось достаточно — в наш век их скрыть трудно. Опасения, что на Западе поднимется шум по поводу якобы агрессивных устремлений СССР, нужно было отбросить.

Мы подошли волей обстоятельств, не зависящих от нас, к Рубикону, и нужно было твердо сделать шаг вперед. Этого требовали интересы нашей Родины».

Маршал Василевский после войны был убежден в том, что опасения быть объявленным агрессором, не стоило принимать в расчет.

Но Сталин тогда, перед войной, в июне 1941 г. считал иначе!

 

До «внезапного» нападения осталось всего двое суток. 19 июня 1941, четверг. Москва

«Внезапное» нападение — в воскресенье!

Прошли еще одни сутки. Наступило 19 июня 1941 г.

Теперь эта роковая дата — воскресенье, 22 июня 1941 г. присутствует во всех агентурных донесениях советской разведки.

Мировая пресса также убеждена в том, что война начнется в ближайшие 48 часов. Широко распространившиеся слухи о предстоящей новой германской агрессии, вынудили Гитлера принять меры для предотвращения утечки информации. По его приказу прервана телефонная связь между Берлином и целым рядом государств, в том числе с Румынией, Болгарией и Швейцарией. Этот экстраординарный акт вызвал еще большую панику во всем мире.

Многие иностранные дипломаты уже успели покинуть Москву. А те, которые еще остаются, также указывают на воскресенье как на день «внезапного» нападения. Именно этот день называет итальянский посол Аугусто Россо в своей телеграмме в Рим: «В строго конфиденциальном порядке он [германский посол] добавил, что его личное впечатление, однако, таково, что вооруженный конфликт неизбежен и что он может разразиться через два-три дня, возможно, в воскресенье.

Имея это в виду он делает необходимые приготовления, оставляя за собой право доверить защиту германских интересов здешней шведской миссии… Ввиду неизбежных затруднений в телеграфной связи накануне войны, прошу срочно телеграфировать мне все полезные инструкции…»

А, меж тем, в Москве по-прежнему «все спокойно». Население занято своими обычными делами. Передовая статья газеты «Правда» посвящена летнему отдыху трудящихся. Об этом «полном спокойствии» Москвы информируют свои правительства иностранные дипломаты, на это «спокойствие» обращают внимание корреспонденты иностранных газет.

ИЗ ТЕЛЕГРАММЫ АУГУСТО РОССА

В данный момент Москва сохраняет вид полного спокойствия, и в столице не замечается никаких симптомов, которые обнаружили бы нервозность или же усиление чрезвычайных мер (ночные затемнения, пробная противовоздушная тревога и прочее).

ИЗ СООБЩЕНИЯ «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»

Население Москвы занято своим обычным повседневным делом, работает и покупает в хорошо обеспеченных товарами магазинах, и присутствует на популярных в Советском Союзе футбольных матчах.

Ничто в настроении русских не указывает на приближение советско-германского конфликта, в то время как официальная позиция подтверждает, что Советский Союз твердо и полностью проводит свою независимую внешнюю политику.

До «внезапного» нападения Германии остается всего двое суток.

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего двое суток. 19 июня 1941, четверг. Рим

«Крещендо» опасности

Телеграммы, называющие точную дату «внезапного» нападения, все прибывают, и в этом все возрастающем потоке предупреждений явственно звучит «крещендо» опасности. Так, из Рима пришла шифровка, отправителем которой был резидент внешней разведки майор Глеб Рогатнев, по кличке «Тит». Сведения Рогатнева получены от сотрудника Министерства иностранных дел Италии Джорд-жо Конфорто, который, занимая престижный пост и будучи членом фашистской партии, с 1932 г. сотрудничает с советской разведкой и известен в Москве под кличкой «Гау». Источником информации Конфорто служат машинистки министерства иностранных дел, оставившие свой след в истории шпионажа только под кличками — «Дарья» и «Марта», и именно эти машинистки видели сегодня своими глазами телеграмму, пришедшую в Рим от посла Италии в Германии Бернардо Аттолико. По сведениям Аттолико нападение Германии на Россию следует ожидать в самые ближайшие дни — между 20 и 25 июня 1941 г.

ИЗ СООБЩЕНИЯ РЕЗИДЕНТА НКГБ В РИМЕ

19 июня 1941

На встрече 19 июня «Гау» передал сведения, полученные им от «Дарьи» и «Марты». Вчера в МИД Италии пришла телеграмма итальянского посла в Берлине, в которой тот сообщает, что высшее военное немецкое командование информировало его о начале военных действий Германии против СССР между 20 и 25 июня сего года.

До «внезапного» нападения Германии остается всего двое суток.

 

До «внезапного» нападения осталось всего двое суток. 19 июня 1941, четверг. Москва

Сталинские «Приказы-НЕ»

Вчера весь вечер Тимошенко и Жуков провели в Кремле у Сталина.

Разговор с Диктатором продолжался несколько часов. По свидетельству Жукова, и он, и Тимошенко, ушли из Кремля с «тяжелым чувством».

Но, несмотря на свое «тяжелое чувство», и зная при этом, что по маскировке важнейших военных объектов до сих пор ничего не сделано, Тимошенко издает сегодня «срочный» приказ, требующий осуществить маскировку военных объектов, засеять все аэродромы травами к… 1 июля 1941 г.

Тимошенко требует произвести окраску танков к 1 июля 1941 г.!

ИЗ ПРИКАЗА НАРКОМА ОБОРОНЫ СОЮЗА СССР

№ 0042, 19 июня 1941 г. Совершенно секретно

СОДЕРЖАНИЕ: О маскировке аэродромов, воинских частей и военных объектов.

По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор существенного ничего не сделано. Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлета под цвет местности не окрашены, а аэродромные постройки, резко выделяясь яркими цветами, привлекают внимание наблюдателя на десятки километров. Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром.

Аналогичную беспечность в маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели < … >

ПРИКАЗЫВАЮ: К 1.7.41 засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающими аэродром постройками. Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать.

Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

К 1.7.41 провести окраску танков, бронемашин, командирских, специальных и транспортных машин…

Округам, входящим в угрожаемую зону, провести такие же мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха…

Исполнение донести 1.7 и 15.7.41 через начальника Генштаба.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского СоюзаС. ТИМОШЕНКО

Начальник Генерального штаба Красной армии

генерал армииГ. ЖУКОВ

В этот же день, 19 июня 1941 г., Совет народных комиссаров СССР и ЦК партии утвердили приказ наркома обороны.

Несмотря на вопиющие недостатки, Совет народных комиссаров и ЦК партии не только не сократили сроки выполнения приказа, установленные Тимошенко, а наоборот, еще и отодвинули их — до 30 июля 1941 г.! Постановление подписал председатель СНК и Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин.

И все это происходит в то время, когда уже достоверно известно, что до «внезапного» нападения Германии остается всего двое суток!

Такие действия, явно противоречащие необходимым мерам по подготовке страны к отражению нападения агрессора, можно было бы объяснить только предательством. Однако указание «О маскировке» следует рассматривать не как отдельно взятый приказ, а в совокупности — вся серия приказов, отданных в эти последние предвоенные дни, имеет определенную и четкую направленность, и может быть названа сталинскими «ПРИКАЗА-МИ-НЕ»:

НЕ верить предупреждениям о готовящемся нападении!

НЕ стрелять по немецким самолетам-разведчикам!

НЕ препятствовать немецким самолетам садиться на советские аэродромы! НЕ препятствовать немцам «искать могилы» и вести наземную разведку советской приграничной территории!

НЕ занимать предполье!

НЕ вводить в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ-41!

И если все это не предательство, то сталинские «ПРИКАЗЫ-НЕ» могут иметь лишь одно объяснение — «Хозяин знал, что делал!» Все шло по плану, по хорошо продуманному Сталинскому СЦЕНАРИЮ.

Приказ о маскировке не станет последним «ПРИКАЗОМ-НЕ», завтра, всего за сутки до «внезапного» нападения, поступит еще один, еще более «абсурдный», на первый взгляд, приказ: «Отменить затемнение Прибалтийских городов!».

Вспоминает Константин Симонов, бывший во время этой войны военным корреспондентом газеты «Красная звезда»:

«Не только тяжело, а душевно непереносимо читать сейчас главы мемуаров, посвященные этому периоду. Соответствующие цитаты заняли бы десятки страниц.

Сошлюсь лишь на нескольких лиц, занимавших перед войной самые разные должности — от начальника ПВО страны и до командиров дивизий. Упоминания о строгом запрете сверху принимать в приграничных округах какие-либо меры к приведению войск в боевую готовность проходят через мемуары Воронова, Баграмяна, Сандалова, Бирюзова, Лобачева, Болдина, Кузнецова, Попеля и многих других участников войны…

Надо попробовать представить себе психологическое состояние людей, которые знают об угрожающем сосредоточении германских войск у наших границ, ежедневно получают донесения на этот счет, сами доносят об этом своим старшим начальникам и в Москву, предлагают принять соответствующие меры, но ответом на все это оказывается или молчание, или прямые окрики: «Не сметь!»»

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего двое суток. 19 июня 1941, четверг. Германия, Претц

Гитлеровские убийцы на старте

Претц… Маленький пасторальный городок на берегу полноводной Эльбы. Сегодня его еще трудно отыскать на карте, но вскоре он получит известность, как одна из кровавых вех Безумия XX в.

Вчера, 18 июня 1941 г., здесь в Претце началось последнее совещание командующих Эйнзатцгруппе СС и командиров Эйнзатцгруппе и Зондеркоманд. Будущие убийцы — около 3000 "человек — еще в начале мая 1941 г. были собраны в Претце на территории училища пограничных войск.

Командующие четырех Эйнзатцгруппе и командиры девятнадцати команд были тщательно отобраны самим рейхсфюрером Гиммлером из числа высокопоставленных офицеров СС — чистокровных «арийцев», «интеллектуальной» элиты немецкого народа.

Кем же были они, эти люди, имевшие, без сомнения, матерей, жен и детей, люди, которым уже через несколько дней предстоит принимать участие в убийствах сотен тысяч таких же матерей, жен и детей?

По какому праву они присвоили себе роль Всевышнего? По какому праву будут они отнимать жизнь у «созданных по Его Образу и Подобию»? Нет, они не были садистами от рождения, не издевались в детстве над уличными котами и не отрывали крылышки у пойманных мух и комаров. Это были, на первый взгляд, обычные люди, хорошие сыновья, верные мужья и любящие отцы и впоследствии их сослуживцы будут отзываться о них, как о прекрасных товарищах, умных, добрых и даже верующих людях.

«Добряк» Артур Небе

Самым высокопоставленным был, наверное, командующий Эйнзатцгруппе «В», бригадефюрер СС и генерал-лейтенант полиции Артур Небе. В свои 47 лет Небе занимал пост начальника криминальной полиции — крипо — 5-го отделения РСХА — равный по значимости и престижности должности шефа гестапо Мюллера. Небе родился в Берлине, в семье учителя, имел два высших образования — юридическое и судебной медицины — и считался крупнейшим криминалистом Германии.

Многое в этой необычной личности вызывает удивление.

И, прежде всего, зачем понадобилось Небе, по собственному желанию, становиться главой команды убийц, преступные действия которой ему, человеку, «свято верившему в закон» и не раз протестовавшему против пыток гестапо, должны были быть отвратительны? А Небе действительно стал командующим Эйнзатцгруппе по собственному желанию. Когда на одном из совещаний Гиммлер выразил надежду, что его подчиненные «должны быть счастливы» стать во главе Эйнзатцгруппе и отправиться в большевистскую Россию для выполнения «великой миссии», предназначенной для них фюрером, Артур Небе вскочил, щелкнул каблуками и, выбросив вперед правую руку, отчеканил: «Яволь! Рейхсфюрер! Я в вашем распоряжении!»

Под руководством Небе Эйнзатцгруппе «В», приданная группе армий «Центр» и включавшая 655 убийц, уничтожила в Белоруссии и в Смоленской области, согласно официальным рапортам, 45 476 евреев.

В сентябре 1941 г., устав от крови, «добряк» Небе стал искать более «эффективные» способы уничтожения людей. Одним из таких (способов ему представлялось убийство с помощью взрывчатки, и он даже поручил доктору Альберту Вайдману проверить этот способ на евреях Минска.

И в то же время, в юности Небе мечтал о карьере теолога, изучал иврит, был дружен с многими евреями, один из которых, заместитель начальника берлинской полиции доктор Бернгард Вайс в 1920 г. помог ему, безработному, поступить в полицию.

Артур Небе был архитектором кощунственной программы «Эвтаназия» и, в то же время, близким другом Ханса Гизевиуса, который, вспоминая о нем, не жалел хвалебных эпитетов, называл его человеком исключительно честным и добрым. По словам Гизевиуса, Небе, член нацистской партии с 1931 г., ненавидел нацистов и был тесно связан с «Черной Капеллой». Так ли это или нет, но, во всяком случае, Небе регулярно снабжал заговорщиков — Гизевиуса и Остера — секретной информацией, а в июле 1944 г. принял участие в заговоре против Гитлера. После провала заговора Небе, пытаясь избежать расправы, инсценировал самоубийство и скрылся, но был выдан одной из своих любовниц и заключен в концлагерь Бухенвальд. По некоторым слухам, он был повешен, а по другим — опытному полицейскому, имевшему много друзей, удалось бежать и уйти от расплаты за все свои преступления — за те, которые он совершил против фюрера, и те, которые он совершил по его приказу.

Так в чем же все-таки секрет стремления заговорщика «Черной Капеллы» Артура Небе участвовать в убийствах? Причиной его рвения, возможно, послужило то, что одна из пяти эйнзатцкоманд, входивших в Эйнзатцгруппе «В», носила название «Форкомандо-Москва» и должна была действовать в столице большевистской России после ее оккупации. И, как свидетельствовали современники, в процессе подготовки операции «Барбаросса» в РСХА был подготовлен специальный список большевистских лидеров, подлежавших аресту. Этот список носил название «Зондерфандангс-листе» и включал 5256 фамилий.

Бригадефюрер СС Артур Небе, как видно, не мог отказать себе в удовольствии одним из первых войти в Москву и «поохотиться» на большевистских лидеров, заработав себе на этом всемирную известность.

«Интеллектуал» Отто Олендорф

Артур Небе был самым высокопоставленным убийцей, а самым «знаменитым» из всех оказался командующий Эйнзатцгруппе «D» бригадефюрер СС Отто Олендорф. Олендорф был единственным из первых, назначенных Гиммлером командующих, дожившим до конца войны и представших перед Судом народов.

Отто Олендорф являл собой пример молодого образованного немца, посвятившего свою жизнь нацистскому режиму. Олендорф вступил в НСДАП в 1925 г. в 18 лет, будучи еще студентом Берлинского университета, и сделал блестящую карьеру. В 1941 г. тридцатичетырехлетний нацист уже занимал пост начальника 3-го отделения РСХА. В его компетенции были вопросы права, культуры, науки, печати, экономические вопросы и вопросы… чистоты расы. И, так же как Артур Небе, Олендорф готов был покинуть этот престижный пост ради сомнительной славы убийцы беззащитных женщин и детей.

Эйнзатцгруппе «D» под командой Олендорфа, приданная 11-й германской армии и включавшая 600 убийц, как смерч прошла по всему Югу Украины, вдоль Черного моря до Крыма и Кавказа, и уничтожила около 1 000 000 евреев. Олендорф был судим американским Военным трибуналом в 1947—1948 гг., признан виновным и повешен. В 1946 г. на процессе главных немецких военных преступников он участвовал только как свидетель. Но все годы пребывания этого монстра в тюрьме Нюрнберга — в роли свидетеля, обвиняемого или уже приговоренного к смертной казни, немецкие газеты пестрели его фотографиями, а судьба его вызывала интерес и сочувствие его соотечественников. Можно даже сказать, что, несмотря на то, что совершенные им преступления были уже широко известны, убийца пользовался большой популярностью и симпатией — незнакомые женщины писали ему письма и передавали в тюрьму букеты цветов.

Отто Олендорф вошел в историю, как убийца особого плана — убийца-интеллектуал. И тем ужаснее была вызываемая им симпатия и тем страшнее были его свидетельства.

ИЗПРОТОКОМ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ ОТТО ОЛЕНДОРФА

Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 3 января 1946 г.

Допрос ведет представитель США полковник Джон Эймен.

Эймен: Если официальные задачи оперативных групп были связаны с деятельностью против евреев и коммунистических комиссаров, то в какой степени эта группа занималась ими ?

Олендорф: Что касается вопроса о евреях и коммунистах, оперативная группа и руководители отдельных оперативных команд имели устные распоряжения, которые были им даны до выступления.

Эймен: Каковы были эти инструкции по отношению к евреям и коммунистическим деятелям ?

Олендорф: Им было поручено ликвидировать евреев и политических комиссаров в районе операций оперативных групп на русской территории.

Эймен: Когда вы говорите «ликвидировать», вы имеете в виду убивать?

Олендорф: Да. Это значит убивать…

Допрос свидетеля Олендорфа продолжает помощник Главного обвинителя от Советского Союза полковник юстиции Юрий Покровский.

Покровский: Только ли одних евреев предавала казни Эйнзатцгруппе или точно так же, как и евреи, предавались казни коммунисты?

Олендорф: Да, имелись в виду активисты, то есть употреблялось выражение «политические комиссары». В данном случае сама принадлежность к коммунистической партии была недостаточной для того, чтобы быть казненным или подвергаться преследованиям.

Допрос Олендорфа продолжает член Трибунала, один из старейших деятелей советской военной юстиции, генерал-майор Иона Никитченко.

Никитченко: Вы в своих показаниях говорили, что оперативная группа имела целью уничтожать евреев и комиссаров. Правильно?

Олендорф: Да.

Никитченко: По каким мотивам истребляли детей?

Олендорф: Был приказ о том, что еврейское население должно быть полностью уничтожено.

Никитченко: В том числе и дети?

Олендорф: Да.

Никитченко: Только ли детей евреев уничтожали ?

Олендорф: Да.

Никитченко: А дети тех, кого вы относили к категории комиссаров тоже уничтожали?

Олендорф: Мне неизвестно, чтобы когда-либо разыскивали семью комиссара.

Убийцы — Вальтер Шталлекер и Отто Раш

Командующими Эйнзатцгруппе «А» и Эйнзатцгруппе «С» были назначены, может быть, менее известные, но не менее кровавые убийцы — бригадефюрер СС доктор Франц Вальтер Шталлекер и штандартенфюрер СС доктор Эмиль Отто Раш.

Шталлекер — матерый сорокалетний палач, член нацистской партии с 1939 г., бывший начальник полиции безопасности в Австрии будет убит белорусскими партизанами 23 марта 1942 г. Но до этого времени он успеет пролить кровь сотен тысяч. Под его командованием, Эйнзатцгруппе «А», включавшая 1000 убийц, действовала в Литве, Латвии, Эстонии и Белоруссии. О трагических результатах этой «деятельности» лучше всего свидетельствует отчет, представленный Шталлекером в Берлин 15 октября 1941 г.

Документ Л-180, представленный Международному военному трибуналу американским обвинителем 19 декабря 1945 г., выглядел так:

Секретный документ государственной важности

Изготовлено 40 экз.

ЭЙНЗАТЦГРУППЕ «А»

Подробный отчет по 15 октября 1941 г. включительно

…Подготовив свои средства передвижения, Эйнзатцгруппе «А» выступила в район концентрации сил, как было приказано, 23 июня 1941, на второй день после начала наступления на Востоке…

Нужно отметить прежде всего, что с армией сложились самые лучшие отношения, в некоторых случаях очень близкие, почти сердечные, например с танковой группой под командованием генерал-полковника Геппнера…

…одно небольшое подразделение под моим командованием вместе с передовыми частями войск вошло в г. Каунас 25 июня 1941…

В первую очередь необходимо было захватить коммунистов, занимавших руководящие посты, и ценные материалы и документы…

Помимо того, мы заставляли местные антисемитские элементы организовывать еврейские погромы через несколько часов после захвата города, хотя склонить их к этому было довольно трудно. Следуя нашему совету, полиция безопасности поставила цель разрешить еврейский вопрос всеми возможными средствами и с предельной решимостью.

Во время первого погрома в ночь с 25 на 26 июля литовские партизаны расправились с более с чем 1500 евреями, подожгли или уничтожили другими способами несколько синагог и сожгли еврейский квартал, состоявший из более чем 60 домов. В течение следующих ночей было обезврежено подобным же образом около 2300 евреев. По примеру Ковно такие же действия, только в меньшем масштабе, имели место и в других районах Литвы, причем они также распространились на оставшихся в этих местах коммунистов.

Общее число евреев, уничтоженных в Литве, превышает 71 105.

В Латвии до сегодняшнего дня всего было убито 30 000 евреев…

Бригадефюрер СС и генерал-майор полиции д-р Шталлекер

Самым старшим по возрасту был командующий Эйнзатцгруппе «С» штандартенфюрер СС Отто Раш — в 1941 г. ему уже было 50 лет. Вступив в нацистскую партию в 1931 г., Раш успел послужить ей в качестве палача в Австрии, в Чехословакии и в Кенигсберге, где он был ответственным за организацию лагеря «Зольдау». В 1939 г. Раш, вместе с преступником Альфредом Наужоком, организовал провокацию в Глейвице.

Под командованием штандартенфюрера СС Отто Раша Эйнзатцгруппе «С», приданная группе армий «Юг» и включавшая 800 убийц, прошла по всей Украине и 19 сентября 1941 г. ворвалась в Киев.

26 сентября 1941 г. Отто Раш принимал участие в том самом совещании у военного коменданта Киева генерал-майора Эбергарда, где рассматривался вопрос «мероприятий по очистке города от евреев» и где было принято решение об убийстве евреев в Бабьем Яре. После окончания совещания Раш доложил в Берлин: «Предусмотрена казнь по меньшей мере 5000 евреев. Вермахт приветствует эти меры и просит о радикальных действиях».

Штандартенфюрер СС Отто Раш стал палачом Бабьего Яра. Под его непосредственным руководством эту кровавую миссию выполнил командир Зондеркоманды «SK-4a» штандартенфюрер СС Пауль Блобель.

Два долгих дня продолжалась «акция», в процессе которой только по официальным данным было убито 33 771 человек.

После Бабьего Яра Раш, видимо, решил, что он уже достаточно послужил фюреру, и вернулся в Германию, а убийца Блобель продолжил свой кровавый путь, следующим этапом которого в декабре 1941 г. был Дробицкий Яр под Харьковом и еще 20 000 трупов. В 1942 г. Пауль Блобель будет назначен командующим «Зондеркоманды-1005», задачей которой будет вскрытие захоронений массовых убийств и сожжение трупов с целью уничтожения улик совершенных преступлений.

Убийца Блобель будет осужден американским Военным трибуналом ив 1951 г. повешен, а доктора Отто Раша накажет Бог — он будет разбит параличом, и в том же году отправится в ад.

Только четверо!

Американский Военный трибунал начал рассматривать дело Эйнзатцгруппе, получившее название «Дело Олендорфа и других», в июле 1947 г. Трибунал заседал в Нюрнберге во Дворце юстиции, провел 78 судебных заседаний и допросил 19 свидетелей обвинения.

Всего 19 свидетелей обвинения! В качестве подсудимых фигурировали только 24 преступника. Всего 24 преступника! Хотя, как известно, только в кровавой бойне Бабьего Яра участвовало более 1200 убийц.

Приговор Военного трибунала заканчивался необычными для такого документа словами: «Никогда прежде 24 человека не представали перед судом за убийство свыше миллиона себе подобных».

Однако, сделав такое заключение, Трибунал, вместе с тем, приговорил к смертной казни только 14 из 24 убийц. И самое невероятное… из этих 14, только четверо были повешены! Только четверо палачей понесли заслуженное наказание.

Первый из них — «любимец публики» Отто Олендорф. Второй — бригадефюрер СС Эрих Науман, в ноябре 1941 г. сменивший «добряка» Артура Небе. Третий — палач Бабьего Яра — Пауль Блобель. А четвертый — главарь Зондеркомандо «SK-1 lb» из Эйнзатцгруппе «D» оберштурмбаннфюрер СС Вернер Браун, заливший кровью столицу Транснистрии — Одессу.

Приказ «уничтожать»

Но все эти ужасы пока еще впереди. Сегодня, 20 июня 1941 г., в Претц на последнее рабочее совещание командования Эйзатцгруппе прибыл из Берлина бригадефюрер СС Штреккенбах.

Бригадефюрер СС Бруно Штреккенбах прославился тем, что в ноябре 1939 г. в Польше провел кровавую акцию «АБ», цинично названную «Чрезвычайной акцией по умиротворению». В результате этой акции, более 2000 евреев и польских интеллигентов были арестованы и, по образному выражению генерал-губернатора Польши Ханса Франка, «в рамках необходимой и нормальной карательной операции ликвидированы в самой простой форме».

Действия Штреккенбаха получили высокую оценку. Перед отъездом убийцы из Варшавы коллеги устроили ему прощальную вечеринку, на которой Ханс Франк провозгласил: «То, что вы, бригадефюрер Штреккенбах, и ваши люди сделали в Генерал-губернаторстве, — не должно быть забыто, и вам не следует стыдиться содеянного».

«Содеянное» Штреккенбахом, как видно, не смутило и Сталина. Во всяком случае, попавший в советский плен матерый убийца, не был казнен, а в 1955 г. благополучно возвращен в Германию.

В 1941 г. преступник Штреккенбах занимает пост начальника 1-го отделения РСХА и ведает кадрами убийц. На совещание в Претц он привез из Берлина инструкцию, определяющую «круг особых задач Эйнзатцгруппе СС на территориях России».

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ОЛЕНДОРФА

Допрос ведет полковник Джон Эймен.

Эймен: Скажите, до начала советской кампании вы присутствовали на совещании в Претце ?

Олендорф: Да. Это было рабочее совещание, касавшееся деятельности оперативных групп и команд, на котором перед оперативными группами и командами были поставлены задачи и даны соответствующие приказы.

Эймен: Кто присутствовал на этом совещании?

Олендорф: Начальники оперативных групп и команд и от главного управления имперской безопасности Штреккенбах, который передал приказы Гейдриха и Гиммлера.

Эймен: Каковы были эти приказы?

Олендорф: Это были приказы общего порядка, касавшиеся работы полиции безопасности и СД и, кроме того, приказ о ликвидации, о котором только что говорил.

Эймен: Когда примерно происходило это совещание?

Олендорф: Примерно за три, или за четыре дня до выступления.

Эймен: Таким образом, до того, как вы начали нападение на СССР, вы на этом совещании получили приказы уничтожать евреев и коммунистических работников в дополнение к обычной повседневной работе СД и полиции безопасности ? Правильно это?

Олендорф: Да.

Инструктаж, проведенный Штреккенбахом в Претце, был уже не первым мероприятием по этому вопросу. Еще в начале июня 1941 г. одно из таких совещаний провел в Берлине Гейдрих, который прямо и без всяких эвфемизмов разъяснил будущим убийцам, в чем заключается их миссия и какие «устные приказы» были даны фюрером.

Кроме будущих убийц, на этом совещании присутствовало большинство высших офицеров вермахта и абвера, и они тоже слышали и не могли не понять слова Гейдриха.

ИЗ ЗАЯВЛЕНИЯ ПОД ПРИСЯГОЙ ШЕЛЛЕНБЕРГА

26 ноября 1945 г.

В начале июня 1941 г. Вагнер совместно с Гейдрихом и начальником управления заграничной контрразведки Верховного командования вооруженными силами [адмиралом Канарисом] созвали в помещении Верховного главнокомандования вооруженными силами в Берлине общее совещание всех офицеров разведывательной службы…

Присутствовало также большинство ответственных руководителей эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд полиции безопасности и службы безопасности. Я также присутствовал.

Смыслом и целью этого совещания было ознакомление участвующих с военными планами против России и объявление им вышеупомянутых подробностей заключенного между Вагнером и Гейдрихом письменного соглашения. Эта группа офицеров разведывательной службы армий и соединений пробыла в Берлине еще несколько дней и в ряде дальнейших совещаний, в которых я не участвовал, была подробно информирована о дальнейших деталях предстоящей Русской кампании.

Я допускаю, что предметом этих совещаний было уточнение смысла приказа фюрера «всеми средствами быстро и окончательно сломить всякое сопротивление на завоеванных территориях», включая организованные массовые убийства всех сопротивляющихся элементов. В противном случае, вероятно, нельзя было бы ожидать установления в течение нескольких недель того сотрудничества между действующей армией и эйнзатцгруппами, о котором явно свидетельствуют вышеупомянутые документы.

Во всяком случае, вряд ли можно сомневаться в том, что офицеры разведывательной службы немедленно по возвращении из Берлина самым точным образом и в полном объеме информировали о соглашении своих начальников, включая командующих армейскими группами и армиями, которые должны были начать наступление на Россию.

Вальтер Шелленберг

Приказ об уничтожении — уже не секрет

Приказ об организации массовой ликвидации еврейского населения и коммунистов на будущих оккупированных территориях, не был и не мог быть секретным, иначе он не мог бы быть выполнен!

Об этом приказе, кроме сотрудников РСХА, знало руководство вермахта, руководство абвера, знали тысячи убийц Эйнзатцгруппе и миллионы офицеров и солдат германской армии.

Трудно представить, чтобы в таких условиях факт создания особых, еще не виданных в истории, отрядов убийц остался неизвестным иностранным разведкам. Трудно представить, чтобы полученный убийцами приказ об организации массовых ликвидации не был передан кем-либо из участников совещания в английскую, американскую или советскую разведку. На совещании присутствовал адмирал Канарис, который, по свидетельству Лахузена, настолько тяжело реагировал на убийства гражданского населения, что даже поручил Хансу фон Донаньи составлять «Картотеку преступлений Гитлера». Именно эта картотека, по идее заговорщиков, должна была послужить основанием для предания Бесноватого суду. От адмирала Канариса о чудовищном приказе Гитлера должны были узнать, как это бывало всегда в таких случаях, его друзья единомышленники — Остер, Гизевиус, Гросскурт.

Подполковник Гросскурт, который в свое время «знал слишком много» и потому был отправлен трусливым генералом Гальдером на фронт, теперь снова был в Берлине в абвере. И именно Гросскурт, прямодушный, честный и набожный человек, передал все документы, свидетельствующие о запланированном уничтожении миллионов людей, бывшему германскому послу в Италии Ульриху фон Хасселю. А Хассель имел много возможностей для передачи этих документов в нужные руки — ведь он был женат на дочери адмирала фон Тирпица и приходился близким родственником внучатому племяннику адмирала советскому шпиону Харро Шульце-Бойзену, по кличке «Старшина».

Ханс Бернд Гизевиус узнал о чудовищном приказе Гитлера не только от адмирала Канариса, но и от своего друга Артура Небе, хорошо осведомленного о том, в чем будут заключаться его «обязанности» в России. По свидетельству Гизевиуса, Небе, действовавший по принципу «и нашим, и вашим», постоянно передавал ему различную секретную информацию, в том числе даже оригинальные документы крипо и гестапо. Ярый противник нацистов Гизевиус, с болью и отвращением воспринявший в 1938 г. события «Хрустальной ночи», не мог не ужаснуться готовящемуся хладнокровному убийству миллионов и не сообщить об этих гнусных планах людям, которые могли, по мнению заговорщиков «Черной Капеллы», предотвратить это злодейство.

Гизевиус наверняка передал эти документы хозяину книжного издательства в Люцерне Рудольфу Рёсслеру, а от него они уже попали в большинство разведок мира, и, в первую очередь, в швейцарскую разведку, возглавляемую бригадным полковником Мэссоном.

Благодаря советскому шпиону Бергарду фон Бальдегу — офицеру швейцарской разведки, советская разведка всегда была в курсе информации, известной полковнику Мэссону. Так еще в феврале 1941 г. в Кремль поступило донесение Шандора Радо, полученное из этого достоверного источника: «По сведениям, полученным от начальника разведки швейцарского Генштаба, выступление Германии начнется в конце мая», а вчера уже более точное донесение: «Нападение Гитлера на Россию назначено на ближайшие дни».

И нет причин, чтобы чудовищные приказы Гитлера о запланированном уничтожении миллионов не были переданы в Москву по той же цепочке.

После войны, на Нюрнбергском процессе Лев Смирнов заявит, что советскому правительству были известны кровавые преступления гитлеровцев еще с первых месяцев войны:

СТЕНОГРАММА ЗАСЕДАНИЙ

МЕЖДУНАРОДНОГО ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА

Февраль 1946

С первых месяцев войны советскому правительству было ясно, что бесчисленные преступления немецко-фашистских агрессоров против мирных жителей нашей Родины представляют не эксцессы недисциплинированных военных частей или изолированные преступные действия отдельных офицеров и солдат, а являются системой, заранее предусмотренной, не просто санкционированной преступным гитлеровским правительством, но преднамеренно насажденной им и всячески поощряемой.

Эта преступная «система» невиданного в истории массового уничтожения людей готовится сегодня! Страшно подумать, но об этом знает не только Москва, но и большинство стран мира.

До «внезапного» нападения Германии осталось всего двое суток. Эйнзатцгруппе СС уже на старте, уже изготовились для выполнения своей кровавой миссии, и всюду, куда ступит нога германского солдата, будут совершены неслыханные по своей жестокости злодеяния, жертвами которых станут миллионы ни в чем не повинных людей!

 

До начала операции «Барбаросса» осталось всего двое суток. 19 июня 1941, четверг. Бреслау

«Соловей» готов к убийствам

Сегодня еще одно специальное подразделение убийц —бандитский батальон «Нахтигаль» —получило приказ подтянуться к советской границе. Батальон «Нахтигаль», или по-русски «Соловей», словно в насмешку названный этим прекрасным именем, входил в состав особого диверсионного полка «Бранденбург-800».

Еще в октябре 1939 г., в преддверии планируемого Гитлером похода на Запад, по приказу фельдмаршала Кейтеля, адмирал Кана-рис поручил начальнику абвер-2 полковнику Эрвину фон Лахузену организовать новое диверсионное подразделение. Это подразделение, сформированное, в большинстве своем из «фольксдойче» —этнических немцев различных стран, эмигрировавших в Германию, получило хорошо скрывавшее его истинные цели, название: «Учебно-строительная рота особого назначения-800». Вскоре после организации этой роты, она превратилась в батальон, затем стала полком, а, в дальнейшем, и печально известной дивизией «Бранденбург-800».

Головорезы из дивизии «Бранденбург-800» во время Второй мировой войны действовали на трех континентах, но первое боевое крещение они получили в странах Европы. Хорошо подготовленные диверсанты, притворившись немецкими военнопленными или местными жителями — полицейскими, почтальонами, — проникали на территории будущих противников, и еще до начала военных действий успевали захватить мосты и электростанции, повредить связь, посеять панику. Они мешали сосредоточению войск, мешали эвакуации населения.

В рамках подготовки к операции «Барбаросса», с весны 1941 г. «Бранденбург-800» начал готовиться к диверсиям на территории России.

О том, как это происходило, рассказал после войны заместитель Лахузена, полковник Эрвин Штольце. Полковник Штольце был взят в Берлине в плен Красной армией, и показания, данные им в Москве, были представлены советской стороной Военному трибуналу в Нюрнберге.

Документ СССР-231, Нюрнберг, 1945

ИЗ ПОКАЗАНИЙ

ПОЛКОВНИКА ЭРВИНА ШТОЛЬНЕ

25 декабря 1945 г.

В марте или апреле 1941 г. мой начальник — руководитель отдела абвер-2, полковник (ныне генерал) Лахузен, вызвал меня к себе в служебный кабинет и поставил в известность о том, что вскоре предстоит военное нападение Германии на Советский Союз…

Лахузен дал мне для ознакомления и руководства приказ, поступивший из оперативного штаба вооруженных сил, подписанный фельдмаршалом Кейтелем и генералом Йодлем, содержавший основные директивные указания по проведению подрывной деятельности на территории СССР после нападения Германии. Данный приказ был впервые помечен условным шифром «Барбаросса». В дальнейшем все мероприятия по подготовке войны против Советского Союза именовались условно «Операция Барбаросса»…

Выполняя упомянутые выше указания Кейтеля и Иодля, я связался с находившимися на службе в германской разведке украинскими националистами и другими участниками националистических фашистских группировок, которых привлек для выполнения поставленных задач. В частности, мною лично было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка «Консул 1») и Бандере организовать сразу после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение о происходящем якобы разложении советского тыла… Показания написаны мною собственноручно.Штольце

Сегодня, диверсанты из полка «Бранденбург-800», прошедшие подготовку в лагере «Алленштайн» в Восточной Пруссии, уже проникли на советскую территорию и «успешно» действуют — сеют панику, нарушают связь, уточняют списки людей, «подлежащих уничтожению в первую очередь» — коммунистов и евреев. А кровавый батальон «Нахтигаль», прикрепленный к 1-му батальону полка «Брандербург-800», уже выступил из лагеря «Нойхаузен» в направлении советских границ.

«Нищ ix !»

Батальон «Нахтигаль» был организован вождем украинских националистов Бандерой.

Степан Бандера родился в 1909 г. в селе Угрынив на Галичине.

И отец его и дед были католическими священниками и активными участниками борьбы за «самостийну Украину». Вслед за отцом, еще будучи гимназистом, Степан стал членом ОУН, той самой Организации украинских националистов, которую создал Евген Ко-новалец, убитый впоследствии СудоПлатовым. В дальнейшем под руководством Бандеры ОУН осуществила целую серию политических убийств и, в том числе, убийство польского министра генерала Бронислава Перацкого. За день до убийства полиция арестовала Бандеру, так что в этом убийстве он лично повинен не был. Но несмотря на это Бандера был приговорен к смертной казни. Несколько лет он провел в одиночной камере в ожидании смерти. Но в 1939 г. в Варшаву вошли германские войска, и освободившие его нацисты стали для Бандеры естественными союзниками в борьбе против всех его врагов — поляков, русских и ненавистных ему евреев. Недаром, обращаясь к своим братьям-украинцам, Бандера провозглашал: «Народе! Знай! Москва, Польща, Мадьяри, Жидова — твоi вороги! Нищix!»

В феврале 1940 г. Бандера сместил с поста главы ОУН Андрея Мельника и расколол организацию на две части: ОУН-Б — «Бандеровцы» и ОУН-М — «Мельниковцы». На базе этих двух организаций весной 1941 г. и были созданы два боевых подразделения — батальон «Нахтигаль» имени Бендеры, и батальон «Роланд» имени Петлюры и Коновальца.

Батальон «Нахтигаль» начал формироваться в марте 1941 г. в Кракове, в помещении бывшей казармы арбайтдинст, где немецкие инструкторы обучали будущих убийц стрелять, колоть штыками, выламывать руки, забивать насмерть, вешать. В мае 1941 г. повысивших свой профессиональный уровень бандитов свезли в Силезию, в бывший польский город Вроцлав, ныне Бреслау, недалеко от которого в местечке Нойгаммер, на брошенной ферме, был организован лагерь «Нойхаузен». Здесь, в «Нойхаузене», было окончательно завершено формирование батальона «Нахтигаль» — 330 бандитов, стрельцов и офицеров были разделены на сотни, «чоны» и «рои», получили немецкую форму и немецкое оружие. Задачи, стоящие перед «Соловьем» в гитлеровском Русском походе сформулировал сам Степан Бандера.

ИЗ ДИРЕКТИВЫ БАНДЕРЫ

«Борьба и деятельность ОУН во время войны»

…После занятия какого-либо населенного пункта его необходимо основательно очистить от вражеских элементов, НКВД, милиции и т. д.

Русские должны быть переданы в качестве пленных немцам, а более опасные элементы расстреляны… Политические комиссары и известные коммунисты должны быть расстреляны…

В период хаоса и беспорядка можно себе позволить уничтожить нежелательные польские, еврейские элементы…

В особенности необходимо уничтожить интеллигенцию этих национальностей… Наша власть должна внушать ужас…

Во главе батальона «Нахтигаль» был поставлен давний сподвижник Бандеры — Роман Шухевич.

«Аж до крови…»

Террорист и убийца Шухевич был человеком интеллигентным. Дед его был профессором, отец адвокатом. А сам он учился во Львовском политехническом институте. Завершить образование Шухевичу не пришлось — вскоре он примкнул к Организации украинских националистов и уже в 21 год совершил свое первое убийство, зарезав ни в чем не повинного школьного учителя Яна Собинского. На счету Шухевича было немало таких убийств, но он всегда «выходил сухим из воды». Так, после убийства Перацкого, за которое Бандеру приговорили к смерти, Шухевич получил всего 4 года тюрьмы. Выйдя в 1937 г. на свободу по амнистии, Шухевич перебрался в Германию, прошел специальный курс при военной академии в Мюнхене и получил чин гауптштурмбаннфюрера СС.

Сегодня, в июне 1941 г., Роман Шухевич — бандит, известный своей жестокостью — командует батальоном «Нахтигаль». Кроме Шухевича, для руководства батальоном назначены еще два офицера абвера — «немецкий командующий» обер-лейтенант Альбрехт Херцнер и «идеолог» доктор теологии, обер-лейтенант Теодор Оберлендер.

Батальон полностью экипирован и готов к походу. Еще вчера, 18 июня 1941 г., вечером, Шухевич и Оберлендер выступили перед солдатами «Нахтигаля» с напутственными речами, объяснив им в который раз, чего ожидает от них великий союзник украинского народа Адольф Гитлер. А батальонный капеллан, «святой отец» Иван Гриньох привел бандитов к присяге — на кресте и на Евангелии бандиты поклялись в верности фюреру: «Аж до крови!»

Трели «Соловья»

Пройдет десять дней, и в ночь с 29 на 30 июня 1941 г., за 7 часов до того как регулярные части вермахта войдут во Львов, головорезы «Нахтигаля» ворвутся в город. Они будут грабить, насиловать и убивать.

Убивать по заготовленным заранее спискам польских интеллигентов, убивать евреев, убивать людей только за то, что они похожи на евреев.

Они будут гнать по улицам Львова полуголых еврейских женщин, стариков, детей. И стрелять по ним, стрелять без разбора. Четыре страшных дня будут продолжаться эти преступления.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ ПОМОЩНИКА ГЛАВНОГО СОВЕТСКОГО ОБВИНИТЕЛЯ ЛЬВА СМИРНОВА

Стенограмма заседаний Международного военного трибунала

Февраль 1946

30 июня гитлеровские бандиты вступили в город Львов и на другой же день устроили резню под лозунгом «Бей евреев и поляков».

Перебив сотни людей, гитлеровские бандиты устроили «выставку» убитых в здании пассажа. У стен домов были сложены изуродованные трупы, главным образом женщины. На первом месте этой ужасной «выставки» был положен труп женщины, к которой штыком был приколот ее ребенок.

ИЗ ПРИГОВОРА ПЕРВОГО УГОЛОВНОГО СЕНАТА

ВЕРХОВНОГО СУДА ГДР

от 20—27 и 29 апреля 1960

По уголовному делу Теодора Оберлендера — министра правительства Федеративной Республики Германии

В первый же день вступления во Львов военнослужащие подразделения «Нахтигаль» гнали по улице Коперника в направлении улицы Сталина толпу, состоявшую примерно из 800 человек. В их числе были женщины, дети и старики. Охрана из состава подразделения «Нахтигаль» стреляла, не целясь, в эту толпу и варварским образом избивала раненых прикладами и каблуками сапог.

За дни погрома во Львове будет замучено и убито более 5000 человек.

А кровавый батальон «Соловей» двинулся дальше по городам и селам Украины — в Злочев, Тернополь, Проскуров, Винницу…

 

До начала операции «Барбаросса» осталось только двое суток. 19 июня 1941, четверг. Берлин

Предупреждает Вилли Леман

Все последние месяцы контакт советской внешней разведки с гауптштурмфюрером СС Вилли Леманом не прерывался, несмотря на то, что связь осуществлял уже не Александр Короткое, а его помощник молодой сотрудник НКВД Борис Журавлев.

Журавлев, инженер по образованию, уже около года находился в Берлине и для прикрытия занимал должность представителя Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. За этот год Журавлев успел жениться на сотруднице советского торгпредства и, понимая, что до начала войны остались считанные дни, уже отправил свою беременную жену на Родину. Так же поступил и резидент Амаяк Кобулов. Несмотря на то, что в Берлин все еще продолжали прибывать новые дипломаты с женами и детьми, постоянные сотрудники посольства прилагали все усилия для отправки своих семей в Москву. Туда же в полной секретности были отправлены и архивы посольства.

Летним вечером, 19 июня 1941 г., Борис Журавлев шел на обычную встречу со своим агентом Дядюшкой Вилли, по кличке «Брайтенбах», еще не зная, что эта встреча будет последней.

Они встретились в маленьком скверике на Шарлоттенбургском шоссе — советский разведчик Борис Журавлев и гауптштурмфюрер СС Вилли Леман. И, несмотря на сгущавшиеся сумерки, Журавлев сразу же уловил, насколько обычно спокойный Вилли был взволнован.

Встреча была короткой. Вилли только сказал: «Нападение состоится в воскресенье, 22 июня, в 3 часа утра».

Журавлев не помнил, как он расстался с Вилли, не помнил, как вернулся в посольство. И в тот же вечер в Москву полетела шифровка: «Нападение — в воскресенье, 22 июня, в 3 часа утра!»

До «внезапного» нападения оставалось всего двое суток!

 

До «внезапного» нападения остались только сутки. 20 июня 1941, пятница. Западная граница

В небе «Черные кресты»

С раннего утра в германской приграничной полосе наблюдается усиленное движение войск и необычное поведение населения. Германские солдаты роют окопы, ремонтируют мосты и дороги. Население роет щели, готовит укрытия на случай бомбардировок.

Все это было отмечено разведкой пограничных войск НКВД и немедленно доложены в Москву:

ИЗ РАЗВЕДЫВА ТЕЛЬНОЙ СВОДКИ Я КГБ СССР

№ 1510, 20 июня 1941. В районе 107, 108, 109-го погранзнаков (район Августово) отмечено беспрерывное движение пехоты, укрепление участка, отрывка окопов, ремонт мостов и дорог.

Против пограничного участка 17-го Краснознаменного пограничного отряда (Брест) отмечено большое сосредоточение войск. В лесах района Копытово — Костомолоты сосредоточены танки, артиллерия и зенитная артиллерия. В районе Костомолоты заготовлен лес для наводки мостов через р. Буг. Распоряжением местных властей население Клайпеды подготавливает для убежищ погреба, подвалы и другие пригодные для этой цели помещения…

В Радомском уезде из 100 населенных пунктов население выселено в тыл. Освободившиеся помещения заняты войсками.

Официально объявлено о том, что на днях будут производиться большие маневры германской армии, в связи с чем население призывается к соблюдению спокойствия.

Германская разведка направляет свою агентуру в СССР на короткие сроки — три-четыре дня. Агенты, следующие в СССР на более длительные сроки — 10—15 суток, инструктируются, что в случае перехода германскими войсками границы до их возвращения в Германию, они должны явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории.

Гитлеровцы также значительно усилили воздушную разведку советской приграничной полосы. И если в мае и в начале июня 1941 г. в советское воздушное пространство вторгались 2—3 германских самолета-разведчика в сутки, то в последние дни, с 10 по 19 июня 1941 г., таких разведчиков стало уже 8—10!

ИЗ СООБЩЕНИЯ ПРИГРАНИЧНЫХ ВОЙСК НКВД

20 июня 1941

О нарушениях границы Союза ССР иностранными самолетами

НКВД СССР сообщает, что с 10 по 19 июня сего года включительно, пограничными отрядами НКВД зафиксировано 86 случаев нарушения границы Союза ССР иностранными самолетами.

Заместитель народного комиссара

внутренних дел СССРМасленников

А с сегодняшнего дня таких германских самолетов можно уже насчитать до 30! Это значит, что над советской приграничной территорией непрерывно, 24 часа в сутки, кружит самолет с черными крестами на крыльях.

 

До начала операции «Барбаросса» 20 июня 1941, пятница остались всего одни сутки. София

21 или 22?

Дата «внезапного» нападения Германии продолжает настойчиво повторяться во всех агентурных сообщениях.

По словам самого Сталина, эту дату уже называл Зорге. Ту же дату называли и резиденты внешней разведки в Швецарии и в Италии — Шандор Радо и Глеб Рогатнев. Сегодня эту же дату называет резидент военной разведки в Софии Павел Шатеев, по кличке «Коста».

Болгарин Павел Шатеев, так же как и многолетний советский агент Александр Пеев, юрист по профессии, имеет солидную адвокатскую практику в Софии. Вместе с тем, начиная с 1921 г., он стоит во главе целой шпионской группы, действующей параллельно группе Пеева. К группе Павла Шатеева принадлежит и радист Элефтер Арнаудов, по кличке «Аллюр», и именно он передал сегодня в Москву по радио это последнее донесение.

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ «КОСТЫ» — ИЗ СОФИИ ПО РАДИО Начальнику Разведуправления Генштаба Красной армии София, 20 июня 1941

Болгарин германский эмиссар здесь сказал сегодня, что военное столкновение ожидается 21 или 22 июня… Руководитель

 

До «внезапного» нападения остались всего одни сутки. 20 июня 1941, пятница. Западный военный округ

Последняя просьба генерала Павлова

Обстановка на границе все тревожнее. Но особенное напряжение чувствуется в Белоруссии на границе Западного Особого военного округа.

Здесь в последние дни германские солдаты несколько раз открывали огонь по советским пограничникам, ломали пограничные знаки, делали провокационные попытки перейти на советскую территорию и, даже пыталась захватить в плен бойцов советских пограничных отрядов.

Участились и поимки немецких шпионов и диверсантов, многие из которых были одеты в форму военнослужащих Красной армии. И, наконец, немецкие солдаты начали прорезать проходы в своих проволочных заграждениях.

Все эти факты фиксировались советской разведкой. Одновременно с разведкой и секретари приграничных райкомов партии докладывали о происходящем первому секретарю ЦК партии Белоруссии Пономаренко.

Пантелеймон Пономаренко, назначенный Маленковым первым секретарем ЦК партии Белоруссии в 1938 г. после прошедшей там сталинской чистки, был человеком военным и имел звание полковника. В сентябре 1939 г., будучи членом военного совета, Пономаренко участвовал в Польской кампании и в «освоении» оккупированной Советским Союзом восточной части Польши.

И сегодня Пономаренко прекрасно понял, что означают факты, переданные ему секретарями райкомов. Прежде всего, он доложил об этих фактах в Москву, своему патрону Маленкову, а затем, не теряя времени, поехал к командующему Западным округом.

Пономаренко был уверен, что обстоятельства требуют привести войска округа в боевую готовность и двинуть их к границе.

ИЗ БЕСЕДЫ ПОНОМАРЕНКО

С ИСТОРИКОМ ПРОФЕССОРОМ Г. КУМАНЕВЫМ

2 ноября 1978

Занесколько дней до вражеского нападения, секретари пограничных райкомов сообщили, что германские части на протяжении всей границы через определенные интервалы прорезают проходы в проволочных заграждениях. Я сообщил об этом в Москву и немедленно поехал к генералу Павлову. Рассказав о полученной информации чрезвычайно тревожного характера, я спросил его — не считает ли он необходимым в связи с обстановкой привести войска округа в состояние полной боевой готовности и произвести их перемещение?

На это Павлов ответил, что войскам уже даны указания об их действиях по обороне на случай германского нападения. Каждому соединению и части поручена защита определенных позиций, которые они должны будут занять по тревоге и стойко их удерживать.

Что же касается перемещений и выдвижений войск к границе, то он думал об этом, но такие действия Генштаб запретил.

Они признаны самочинными и могут спровоцировать войну…

А, между тем, война уже стояла у самого порога.

Павлов ответил Пономаренко, что выдвижение войск к границе запрещено. Да ничего другого он и не мог ответить. Ведь ему было хорошо известно, чем закончились аналогичные «самочинные» действия командующего Киевским округом генерал-полковника Кирпоноса десять дней назад.

Несмотря на угрожающее положение на границе, Павлов не стал «самочинно» выдвигать войска. Но, тем не менее, всю последнюю неделю он ежедневно звонил в Москву и просил наркома обороны Тимошенко дать разрешение на введение в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ-41.

И, наконец, сегодня, 20 июня 1941 г., в ответ на свои многочисленные просьбы, Павлов получил из Москвы ответ за подписью генерала Василевского. Это был отказ: «…[Ваша] просьба доложена наркому, и последний не разрешил занимать полевых укреплений, так как это может вызвать провокацию со стороны немцев».

А до «внезапного» нападения остались всего одни сутки.

 

До «внезапного» нападения остались всего одни сутки. 20 июня 1941, пятница. Рига

Немецкие суда покидают советские порты

С Балтики пришло еще одно подтверждение того, что нападение Германии можно ожидать с часу на час. Начальник Рижского порта Юрис Лайвиньш позвонил Анастасу Микояну и сообщил ему, что все 25 немецких судов, находящиеся в это время в порту, не закончив ни разгрузки, ни погрузки, завтра готовятся покинуть Ригу.

Вспоминает Микоян: «За два дня до начала нападения немцев (я тогда как зам. пред. СНК ведал и морским флотом) часов в 7—8 вечера мне звонит начальник Рижского порта Лайвиньш: „Товарищ Микоян, здесь стоит около 25 немецких судов: одни под погрузкой, другие под разгрузкой. Нам стало известно, что они все готовятся завтра, 21 июня, покинуть порт, несмотря на то, что не будет закончена ни разгрузка, ни погрузка. Прошу указаний, как быть: задержать суда или выпустить?“

Я сказал, что прошу подождать, нужно посоветоваться по этому вопросу. Сразу же пошел к Сталину…»

Причина поспешного ухода немецких судов из Риги была ясна. И это событие было настолько значимым, что даже через много лет, беседуя с профессором Куманевым, Микоян прекрасно помнил не только телефонный разговор с начальником Рижского порта, но и точное время, когда этот разговор произошел. По воспоминаниям Микояна, Юрис Лайвиньш позвонил ему около 19—20 часов вечера, после чего он сразу пошел к Сталину. И действительно, в соответствии с записью в «Тетради записи лиц, принятых Сталиным», в этот вечер Микоян вошел в кабинет Сталина в 20 часов 15 минут!

Анастас Микоян имел право в любое время войти в кабинет Сталина. Анастас Микоян был не просто соратником вождя — он был его многолетним другом. Другом еще с тех далеких дней борьбы с царской властью на Кавказе. Микоян всегда и во всем поддерживал Сталина, к сожалению, участвовал во многих его черных делах, и именно Микояну принадлежит знаменитая фраза, приравнивающая живого Сталина к мертвому и обожествленному Ленину: «Сталин — это Ленин сегодня!»

Сталин ценил преданность Микояна и даже прислушивался к мнению этого опытного человека, славившегося своей осторожностью, предусмотрительностью.

В тот вечер, 20 июня 1941 г., Сталин был в кабинете не один. Вместе с ним, как почти всегда в эти дни, находились Молотов, Каганович и Ворошилов. И все они слышали необычно взволнованный доклад Микояна. Вспоминает Микоян: «…Сразу же пошел к Сталину, там были и другие члены Политбюро, рассказал о звонке начальника Рижского порта, предложив задержать немецкие суда…»

Микоян предложил Сталину воспрепятствовать отходу немецких судов и задержать их в порту, так как это похоже на подготовку к войне.Ведь такого никогда еще не было, чтобы все суда, неразгруженные и непогруженные, уходили из порта в один день! На это предложение, Сталин отреагировал еще одним ПРИКАЗОМ:

Микоян: «Сталин рассердился на меня, сказав: „Это будет провокация. Этого делать нельзя. Надо дать указание не препятствовать, пусть суда уходят…"»

Завтра на рассвете, за считанные часы до «внезапного» нападения, все немецкие суда покинут советские порты. В то же время советским судам будет приказано оставаться в немецких портах… «до особого распоряжения».

Особое распоряжение не последует. Советские суда и советские моряки, оставленные в немецких портах, будут захвачены гитлеровцами.

 

До «внезапного» нападения остались всего одни сутки. 20 июня 1941, пятница. Москва

Распоряжение о затемнении отменить!

Командующий войсками Прибалтийского округа, генерал-полковник Федор Кузнецов, так же как и командующие Киевского и Западного округов, генералы Кирпонос и Павлов, обеспокоен угрожающим положением на границе. Зная, что до нападения Германии остались считанные часы, и не получив приказа о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ, Кузнецов решает принять все же некоторые меры, чтобы предупредить полную катастрофу. Командующий округом приказывает привести в боевую готовность систему противовоздушной обороны, ввести затемнение в городах и эвакуировать семьи командного состава из приграничных военных городков. Как только «самочинное» распоряжение Кузнецова стало известно Москве, в Прибалтийский округ немедленно полетела телеграмма за подписью Жукова. Приказ Генштаба требовал немедленно отменить распоряжение о затемнении городов:

«Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении Положения № 2. Это значит провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности.

Такие действия могут проводиться только с разрешения правительства. Сейчас Ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность. Требую немедленно отменить отданное распоряжение.

Дать объяснение для доклада наркому.Жуков»

А затем последовало еще более абсурдное распоряжение Москвы — семьи командного состава, которые были эвакуированы в тыл, немедленно вернуть обратно.

В воскресенье, еще до того как наступит рассвет, гитлеровские бомбардировщики сбросят свой смертоносный груз на ярко освещенные города Прибалтики, Украины, Белоруссии, и первыми жертвами этой войны станут семьи командиров Красной армии в приграничных военных городках.

До «внезапного» нападения остались всего одни сутки.

Сталинское «мероприятие по очистке»

Весь последний месяц, начиная с 22 мая 1941 г., органы НКВД по приказу Сталина проводили «очистку» присоединенных к России западных регионов от «нежелательных элементов».

Это «мероприятие» имело свои причины. Так, за день до начала мероприятия, 21 мая 1941 г., германская военная разведка выпустила секретный документ, в котором утверждалось, что в странах Прибалтики уже фактически все подготовлено для военного восстания против советской власти:

«Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессировало настолько, что доставляет известные трудности удерживать их участников от преждевременных акций.

Им направлено распоряжение начать действия только тогда, когда немецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности, с тем, чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».

Гитлеровские спецслужбы уже не первый год вели активную подрывную работу в этом регионе, щедро финансируя существующую здесь «пятую колонну» — организации этнических немцев и местных националистов. Эти, по сути, нацистские организации действовали по всему региону и объединяли десятки тысяч приверженцев Германии.

В Западной Украине — это, в первую очередь, была весьма популярная в народе ОУН, основанная еще в 1921 г. Коновальцем. В Литве — шпионско-диверсионная группа «Фронт литовских активистов». В Латвии — около 10 различных организаций фольксдойче, объединявших 62 000 этнических немцев и латышские националистические организации — «Гром и Крест» и «Стражи Отечества». А также и знаменитый «Крестьянский союз», насчитывающий 60 000 бойцов во главе с бывшим президентом Ульманисом. В Эстонии — «Союз защиты», объединяющий 60 000 человек и многотысячные военизированные организации молодежи. Основная задача всех этих организаций, кроме шпионажа и диверсий, заключалась в подготовке вооруженного восстания, которое должно было вспыхнуть непосредственно перед нападением Германии.

Знал ли Сталин об этих планах или не знал, во всяком случае, он начал свое мероприятие по очистке территорий от антисоветского элемента задолго до намеченного дня восстания — 22 мая 1941 г.

Мероприятие по очистке нанесло тяжелый удар по немецкому и националистическому подполью и, по-видимому, действительно предотвратило планируемое военное восстание. Но это мероприятие не смогло разгромить подполье и не сумело полностью очистить регион от пособников нацистов. И причиной этого было то, что это мероприятие Сталин, как обычно, проводил по «классовому принципу». В список «нежелательных элементов», кроме фольксдойче и активистов националистических организаций, входили фабриканты, помещики, чиновники, учителя и члены семей всех этих категорий, без различия возраста, включая детей.

К националистическим организациям были отнесены и сионистские организации, не имеющие ничего общего с пособниками нацистов.

В список «нежелательных элементов» попали и «лица, прибывшие из Германии в порядке репатриации», то есть еврейские беженцы, спасавшиеся в 1939 г. от преследований нацистов.

Сталинское мероприятие, в отличие от гитлеровской «очистки территорий», не предполагало массовых зверских убийств людей, но осуществлялось путем достаточно безжалостной депортации жителей целого региона — за Урал, в Сибирь, в Казахстан, Узбекистан.

Организация депортации сотен тысяч людей, да еще в такое горячее предвоенное время, требовала затраты немалых сил и средств — и на местах, где проживали «нежелательные элементы», и в центральном координирующем аппарате в Москве, и на железных дорогах, и в районах приема депортируемых. Но, несмотря на горячее время, Берия готовил и проводил эту депортацию очень тщательно.

Еще 16 мая 1941 г. ЦК партии и Совет народных комиссаров СССР приняли специальное постановление «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента». В дальнейшем это постановление было распространено на Западную Украину, Западную Белоруссию, Бессарабию и Буковину.

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ НКГБ СССР В ЦК ВКП (б)

№ 16817 /м, 16 мая 1941

При этом направляю копию проекта постановления ЦК ВКП(б) и СЯК Союза ССР о мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента. Проект постановления согласован с секретарем ЦК КП(б) Литвы, т. Снеч-кусом, и представлен т. Сталину за подписью т. Берия и моей.

Народный комиссар

Государственной безопасности СССРМеркулов

Приложение: ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК ВКП(б) И СНК СССР В связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР

ПОСТАНОВЛЯЮТ: Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8лет и после отбытия наказания в лагерях сослать на поселение в отдаленные местности Советского Союза сроком на 20лет следующие категории лиц…

Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Советского Союза сроком на 20 лет с конфискацией имущества следующие категории лиц…

Разрешить НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР выслать в административном порядке в северные районы Казахстана сроком на 5 лет проституток, ранее зарегистрированных в бывших органах полиции Литвы, Латвии, Эстонии и ныне продолжающих заниматься проституцией…

Операцию по арестам и высылке в Литве, Латвии и Эстонии закончить в трехдневный срок.

Как видно из постановления ЦК, «нежелательным элементам» была уготована нелегкая судьба — полная конфискация имущества, заключение в лагеря и после отбытия «наказания», высылка еще на 20 лет. На такой же срок высылались и их семьи.

И только к проституткам отношение было более мягкое — их высылали в административном порядке сроком на 5 лет. Но все-таки высылали!

Наверное, Сталин и Берия немало посмеялись, лишая армию Гитлера сексуальных удовольствий!

Начиная свою предвоенную депортацию, Сталин обладал уже немалым опытом в вопросах осуществления таких мероприятий. Еще в феврале 1940 г., в те дни, когда гитлеровские убийцы осуществляли свою варварскую «очистку» оккупированных западных районов Польши от евреев и создавали в Лодзи первое еврейское гетто, сталинские опричники проводили «очистку» восточной зоны оккупации Польши от «нежелательных элементов». «Очистка» восточной зоны оккупации Польши продолжалась практически весь 1940 г. В процессе четырех акций «очистки» — 10 февраля, 9 и 13 апреля и 29 июня 1940 г. — на Восток было депортировано около 280 000 человек, среди которых около 60 000 тех, кого называют «прибывшими из Германии в порядке репатриации». Это те самые немецкие и польские евреи, которые в 1939 г., в страхе перед наступающей гитлеровской армией, бежали на Восток. Те самые евреи, которые в оккупированной Варшаве осаждали «Советскую комиссию по обмену населением», пытаясь попасть на территорию, занятую Красной армией. Те самые евреи, которые, рискуя быть убитыми немецкими или советскими охранниками, по ночам перебирались через демаркационную линию, разделявшую оккупационные зоны союзников.

Новый этап «очистки» начался месяц назад, 22 мая 1941 г., когда уже было абсолютно ясно, что до «внезапного» нападения Германии осталось всего несколько недель. В ночь на 22 мая 1941 г. «нежелательные элементы» выселялись из Западной Украины, в ночь на 13 июня 1941 г. — из Молдавии и из Черновицкой и Измаильской областей Украины. 14 июня выселяли из Литвы, Латвии и Эстонии, а в эту ночь с 19 на 20 июня — из Западной Белоруссии.

Страшные это были ночи. Рев моторов сотен грузовиков оглашал улицы городов и местечек. Войска НКВД поднимали с постели сонных жителей. Два часа давалось на сборы. До 50 килограммов носильных вещей можно было взять с собой. На грузовиках к железнодорожному вокзалу, а там — вагоны для скота и снова — за Урал, в Сибирь, в Заполярье, в Казахстан и Узбекистан. Десятки, сотни эшелонов.

Тех, кто считался «врагами народа» — в лагеря особого назначения. Более мелкие сошки — служители религиозных культов, люди, имеющие родственников за границей, семьи «врагов народа» — на поселение.

В одном из таких вагонов находился сосланный в Заполярье один из будущих политических деятелей государства Израиль Ме-нахем Бегин. Молодой польский еврей-сионист, юрист по образованию, Бегин бежал из оккупированной гитлеровцами Варшавы в Вильнюс, где был арестован НКВД, как «социально опасный элемент». Бегин был приговорен Особым совещанием к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере с местом отбывания срока в Заполярье.

Вспоминает Менахем Бегин: «На товарной станции нас ждал длинный состав. Товарные вагоны были оборудованы под тюремные камеры: на маленьких окошках решетки, к стенам приколочены нары в два этажа; посреди вагона — выводная труба, заменяющая парашу…

Много дней и ночей провели мы в пути…

На одном полустанке рядом с нашим поездом остановилась другая передвижная тюрьма. Со своего места у зарешеченного окошка наверху я увидел пару женских глаз и седые волосы. Большие черные глаза печально смотрели из-за решетки на меня. Мы не сказали друг другу ни слова, но глаза спрашивали: «Куда ? Зачем ?»

Ее поезд тронулся, и почти в тот же момент двинулся с места и наш. Шум колес, аккомпанемент, сопровождающий любой внутренний монолог, еще много дней и ночей выстукивал в моих ушах вопрос: «Куда ? Зачем ? Зачем ? Куда ? Куда ? Зачем ?»

Поезда-близнецы часто проносились мимо нас.

«Боже милостивый, — говорили мы друг другу, — сколько у них составов!»… Но в пути мы часто встречали и совсем другие поезда.

Из-за них нам нередко приходилось простаивать много часов, иногда даже целые сутки. Один поезд проносился за другим, и все в направлении противоположном нашему, — на Запад.

«Что это? Что это?» — спрашивали мы другу друга при виде переполненных солдатами и груженных боеприпасами поездов. Неужели объявлена всеобщая мобилизация? Может быть, мы являемся свидетелями прямой подготовки к войне?»

Поезда с депортированными «нежелательными элементами» мешали проводимому Сталиным в эти дни скрытому подтягиванию войск к Западным границам. И немудрено — общее число депортированных в эти дни достигало 380—390 тысяч человек! Многие не добрались до мест назначения, умерли в пути. Другие погибли в лагерях, на поселениях, на лесоповале, в шахтах по добыче золота, меди, урана.

Жестокость сталинского «Мероприятия по очистке» заставило все местное население региона, избежавшее депортации, возненавидеть Советскую власть. Еврейское население региона, избежавшее депортации, после захвата территорий было уничтожено нацистами и их пособниками.

А депортированные евреи, оставшиеся в живых, после сталинских лагерей, лесоповалов и урановых рудников, всю оставшуюся жизнь славили товарища Сталина, «эвакуировавшего» их на Восток и спасшего их от нацистских убийц.

Сталин действительно очень внимательно следил за процессом депортации «нежелательных элементов». И, несмотря на горячее предвоенное время, почти каждый вечер, в эти дни — 7, 10, 14, 17 и 18 июня 1941 г. — признанный специалист по депортациям — Богдан Кобулов являлся в Кремль и докладывал лично товарищу Сталину о том, как проходит «Мероприятие по очистке».

 

До начала операции «Барбаросса» остались всего одни сутки. 20 июня 1941, пятница. Лондон

В воскресенье все станет ясным

Наступил вечер 20 июня 1941 г.

И, как и предрекал Адольф Гитлер, весь мир затаил дыхание.

Вспоминает Уинстон Черчилль: «В пятницу, вечером, 20 июня, я выехал один в Чекере. Я знал, что нападение Германии на Россию является вопросом дней, а может быть, и часов. Я намеревался выступить в субботу вечером по радио с заявлением по этому вопросу. Разумеется, мое выступление должно было быть составлено в осторожных выражениях, тем более, что в этот момент советское правительство, в одно и то же время высокомерное и слепое, рассматривало каждое наше предостережение просто как попытку потерпевших поражение увлечь за собой к гибели и других. Поразмыслив в машине, я отложил свое выступление до вечера воскресенья, когда, как я думал, все станет ясным …»

Мудрейший Уинстон Черчилль, обманутый Сталиным, считал кремлевского Диктатора «слепым».

Сам Черчилль не считал себя слепым, так как располагал надежной агентурной информацией, полученной с помощью системы «Ультра».

Еще пять дней назад, 15 июня 1941 г., Черчилль окончательно убедился в том, что германская армия, дислоцированная на всем протяжении советских границ от Финляндии до Румынии, в самое ближайшее время совершит нападение на большевистскую Россию, и сообщил об этом президенту США Франклину Рузвельту.

Рузвельт был не менее Черчилля взволнован ходом мировых событий, но, в отличие от него, президент не мог позволить себе публичных высказываний, опасаясь не только реакции изоляционистов, но и противодействия некоторых своих министров, противников конфронтации с Гитлером. Именно поэтому свой ответ на послание Черчилля Рузвельт не стал доверять ни телефону, ни телеграфу, а, вызвав находящегося в те дни в Вашингтоне Вайнанта, приказал ему немедленно лететь в Лондон и передать Черчиллю устно слова поддержки.

Рузвельт доверял Вайнанту: Джон Вайнант — американский посол в Лондоне — был известен своей честностью и, кроме того, проработав многие годы главой Международного отдела труда при Лиге Наций, он очень тепло относился к Советской России.

Ранним утром, 20 июня 1941 г., на военном самолете Вайнант вылетел из Нью-Йорка в Лондон. И тут, в самом начале полета над Атлантическим океаном, один из моторов самолета отказал. Пилот предложил Вайнанту вернуться в Нью-Йорк. Но миссия американского посла была настолько срочной и слова президента Рузвельта, которые посол должен был передать Черчиллю, были настолько важными, что Вайнант, рискуя жизнью, приказал пилоту продолжать полет.

Завтра, в субботу, 21 июня 1941 г., Джон Вайнант появится в Чекерсе — официальной загородной резиденции британского премьер-министра и передаст ему слова американского президента.

Вспоминает Черчилль: «Американский посол, проводивший уикэнд у меня, привез ответ президента на мое послание.

Президент обещал, что, если немцы нападут на Россию, он немедленно публично поддержит «любое заявление, которое может сделать премьер-министр, приветствуя Россию как союзника». Вайнант передал устно это важное заверение».

Сталинский коварный БЛЕФ уже начинает давать результаты.

Будущая Антигитлеровская коалиция приобретает довольно ясные очертания. Как видно, не таким уж «слепым» был Диктатор большевистской России — Иосиф Сталин.