Пятеро мужчин и Лаура Тейа молча сидели на корме «Альдебарана». Транкиль сделал жест, выражавший глубокую досаду и пробормотал:

— Слишком светло!

В самом деле яхту освещала яркая луна.

— Нужно ждать, — сказал француз. — Сколько времени, не знаю. Но не сомневаюсь, что убийца будет сегодня ночью на борту. Однако, ночь становится довольно прохладной. Синьора Лаура, не предпочтете ли вы пройти в каюту капитана?

— Нет, — ответила она, — я останусь с вами.

Она плотнее запахнула свое манто. Было ясно, что ее ничем не поколебать.

— Пусть так, — сказал Транкиль. — Давайте условимся, как нам вести себя.

— Да, в самом деле, что нам делать, когда убийца появится? — видимо, волнуясь, вмешался капитан. — Дайте нам указания. И, может быть, вы назовете теперь нам его имя.

— Когда он появится, не предпринимать ровно ничего и молчать. Что касается его имени, то почему бы его не назвать? Я поджидаю капитана «Альдебарана»...

Транкиль заторопился и скороговоркой закончил:

— Но время не терпит. Нужно занимать посты. Вас, капитан и синьора Лаура, прошу устроиться около руля. Нунец и Пигот, займите посты по обеим сторонам капитанского мостика. Не согласитесь ли вы караулить на носу, доктор?

— Отлично, — ответил тот. — Я устроюсь за выступом помещения для матросов и буду защищен от ветра. А в тоже время от меня ничего не ускользнет из того, что будет происходить в передней части яхты.

Обращаясь к полицейским, Транкиль спросил:

— А вы, надеюсь, помните мои инструкции?

Не отвечая, они скрылись на лестнице, ведшей в рубку.

Тем временем, на луну набежало облако. За ним потянулись другие.

— Погода портится, — заявил Транкиль, потирая руки. — Все идет хорошо.

И отошел к корме.

На колокольне пробил час. Вдруг капитан крепко сжал руку Лауры. Но и она слышала. Кто-то поднимался по лестнице на капитанский мостик.

В это время из-за тучи показался узкий рог луны. И то, что при слабом свете представилось глазам капитана, поразило его до чрезвычайности. По лестнице поднимался человек, одетый в форму капитана «Альдебарана».

Наверху человек пробыл недолго. Спустившись, он прошел в бар и стал готовить себе какую-то странную смесь. В то мгновение, когда он подносил ее к губам, перед ним вырос из мрака Транкиль с пучком соломинок.

— Не угодно ли соломинку, капитан?

Старый Рамон — это был он, — дрожа, стоял за прилавком. Бар наполнялся людьми: в него стекались все те, кто вместе с Транкилем взошли на яхту.

— Простите меня, — залепетал старик. — Я вернулся на яхту, несмотря на запрет. Я знал, что завтра ее направят в Бильбао, и не мог отказать себе в удовольствии еще раз побывать на ней. Ведь я провел на ней свыше 12 лет. А эта форма... простите... маленькая мания.

По знаку Транкиля в бар вошли полицейские. Один из них держал за хвост труп черного кота.

— Вот, — сказал он, — в каком виде мы были бы, если бы не послушались совета мосье Транкиля и отведали чего-либо из яств, приготовленных нам старым Рамоном.

— Не спускайте с него глаз, — сказал Транкиль. — Перед нами убийца синьора Тейа. А орудие преступления — вот оно: простая соломинка, которую Рамон обмакнул в раствор цианистого калия и которую Тейа сам положил в свой стакан.

— Однако, — усомнился Пигот, — соломинки не были отравлены. Ведь Тейа упал не после первого, а после второго глотка.

— Две первые соломинки не были отравлены, — торжествующе произнес Транкиль. — Отравлена была третья. Ибо соломинок было три.