В кабинете Нунеца Транкиль заявил:

— Еще несколько слов и все станет ясно. Я заметил, капитан, что вы часто покашливаете и с тревогой подносите к губам носовой платок. Мне удалось завладеть одним из них; он был запачкан кровью.

С другой стороны, помните сцену на палубе, когда вы помешали мне взять вашу папиросу? Я понял, что вы не хотите, чтобы кто-либо касался губами того, что трогали вы, и сопоставил эту мысль с вашей таинственной фразой. Чтобы окончательно убедиться в правильности своих предположены, я устроил восстановление сцены в баре. Когда синьоре Лауре пришлось пить, она поколебалась. Я понял: в свое время она отпила не из своей рюмки, а из рюмки капитана Родериго. Почему?

Я уже давно заметил, что синьора Лаура очень суеверна. А беседа, которую я с ней имел, лишний раз убедила меня в том.

— А, — улыбаясь заметила Лаура, — так вот чем объясняется наш тогдашний разговор.

— Вывод ясен: синьора Лаура пила из рюмки капитана, чтобы узнать его тайну. Ибо у капитана, несомненно, есть какая-то тайна. А отпить из стакана другого человека, согласно распространенному поверью, лучший способ проникнуть в его тайные мысли.

— Что ж, разве это не красивое поверье? — смущенно улыбаясь, сказала Лаура.

— А мне кажется, что вся манипуляция — не более, нежели скрытая форма поцелуя, — буркнул Пигот.

Синьора Лаура покраснела до ушей. Нунец неодобрительно посмотрел на своего подчиненного, который лишний раз доказал, что не умеет вести себя в дамском обществе.

— Итак, я понял, — продолжил Транкиль, — что капитан Родериго страдает какой-то заразной болезнью. Но как было связать это открытие со всем тем, что я знал или подозревал? И вот, мучимый болями, я сел и стал размышлять. Результаты размышлений я запечатлел в следующей записке:

«Единственная связь между Грегорио и „ Альдебараном “ — 35 томов Лопе де Вега, купленные шесть месяцев тому назад капитаном Родериго у Грегорио.

Через две недели после покупки этих томов капитан Родериго отказался от своего намерения выйти в море.

На следующий день после убийства синьора Тейа на „ Альдебаране “ , Грегорио убит в своей лавке человеком в перчатках».

Никаких выводов из сводки нельзя было сделать. Но это стало возможно после того, как, обследовав собрание со чинений Лопе де Вега, я установил, что его трогал «человек в перчатках». Тогда я продолжил свою запись:

«Том XIII представляет огромную ценность. Его разыскивает „ человек в перчатках “ . Если так, то между покупкой Лопе де Вега и изменением плана капитана может быть какая-то внутренняя связь.

Чтобы ее установить, нужно определить причину, изменившую намерения капитана. Эта причина болезнь. Не исключено, что болезнь вызвана „ человеком в перчатках “ , чтобы помешать капитану покинуть Сантандер. От болезни вполне естественным является переход к врачу. От матроса Козимо я узнал, что капитана лечил доктор Каучо. Не привил ли он капитану бациллу туберкулеза? Надо наблюдать за Каучо».

Среди присутствовавших прошел ропот, который был немедленно покрыть звучным голосом капитана:

— Каким безумцем я был! Да, Каучо делал мне впрыскивания, и я думал, что он лечит меня!

С этими словами он подошел к доктору. Вид его был так грозен, что доктор невольно съежился, но тем не менее с деланным спокойствием сказал:

— Я проиграл игру, но разрешите мне, капитан, сказать несколько слов после того, как кончит Транкиль.

— Я уже почти кончил, — заявил француз. — Для наблюдения за Каучо я поставил Филиппа, брата Бартоломео. Отчаявшись найти то, что он искал, Каучо под видом эксцентричного велосипедиста отправился через Рейнозу в Санта Мария де Кавон. Мне удалось выследить его, и однажды ночью, усыпив его, я ознакомился с содержанием его бумажника. Я нашел там бумаги исчезнувшего Кнатца и письмо некоего Крукса. В этом письме стояло, что предъявивший его вместе с единственным сохранившимся в обращении романом «Дочь Золушки» нотариусу Дентарро в Санта Мария, будет наследником всего состояния автора письма. Итак, загадка раскрывалась. Каучо искал роман «Дочь Золушки», проданный капитану Родериго антикваром Грегорио вместе с сочинениями Лопе де Вега.

Я немедленно предупредил нотариуса и решил в дальнейшем воспользоваться тем, что Пигот, ранее меня установивший предмет вожделения таинственного убийцы, должен был подстроить этому последнему ловушку и поставить роман на прежнее место.

Забыл сказать, что я просил нотариуса сообщить Каучо, будто месяц тому назад к нему являлся с книгой человек, в котором Каучо должен был признать Кнатца, к тому времени исчезнувшего.

Вчера я зашел в каюту капитана, взял там роман, переплетенный в обложку тома XIII сочинений Лопе де Вега, и положил его в сундук исчезнувшего кочегара. Ставя Каучо на нос, я был уверен, что он воспользуется случаем. Каучо попался в ловушку и действительно взял из сундука книгу, за которой так долго охотился. Между тем, на странице 173 ее я успел написать:

«Каучо, в стакан, стоящий на прилавке бара, введена капля цианистого калия. Если вы предпочитаете смерть позору, то вы знаете, что вам остается делать».

Вы заметили, как поспешно направился Каучо за стаканом. Более полного признания и желать нельзя.

Транкиль замолчал, Пигот счел нужным сделать возражение:

— Но Каучо должен был предположить, что Кнатц взял книгу с собой.

Француз с улыбкой ответил:

— Каучо отлично знал, что книги при Кнатце не было, так как он убил его. Когда и почему, может быть, мы узнаем от доктора. Пока скажу только, что он как раз хоронил свою жертву в саду, когда мы втроем зашли к нему. Я получил в этом полную уверенность, когда, проходя мимо бюро похоронных процессий, увидел венок из хризантем: именно хризантемы сажал доктор.

— Еще одно замечание, — заупрямился Пигот. — Вы построили весь свой план на предположении, что я верну книгу на место. Но что было бы, если бы я поступил иначе?

— Этого не могло быть, — любезно заявил француз. — Я знал, что вы поставите книгу на место, потому что сам поступил бы так же точно.

Этот скрытый комплимент заставил просиять суровое лицо Пигота.

— Позвольте и мне сказать слово, — вмешался Каучо. — Мосье Транкиль в общем правильно восстановил происшедшее, но все же моя вина не так велика, как ему кажется.

Все началось в тот несчастный день, когда я подобрал на дороге листок, который оказался письмом этого проклятого Базиля Крукса. Я начал всюду искать его не менее проклятый роман. Приблизительно шесть месяцев тому назад я обратился к Грегорио, который с лукавой улыбкой сообщил мне, что продал роман капитану Родериго.

Случай помог мне. Вскоре меня позвали на «Альдебаран» к заболевшему капитану. Я сумел втереться к нему в доверие и убедить его в том, что у него туберкулез в начальной стадии. Ему пришлось отказаться от мысли о дальнем плавании, и я таким образом выиграл время. Я стал делать ему впрыскивания. Но здесь, мосье Транкиль вы ошиблись: видит Бог, я и не думал прививать ему туберкулез, но только вводил ему в вену средство, повышающее кровоточивость тканей. Кровь в платке у капитана — не из легких, а из десен.

Лицо капитана просияло.

— Каучо, — сказал он, — вы отъявленный негодяй! Но я прощаю вам все за то, что вы избавили меня от этого ужаса.

Он переглянулся с Лаурой. Все поняли, что капитан боялся не смерти.

— Моя выдумка ни к чему не привела, — продолжал Каучо. — Я вернулся к Грегорио и стал выпытывать у него подробности. Я ничего не добился, но вызвал в нем уверенность, что проданная им книга представляет большую ценность. Он человек не стесняющийся при выборе средств, мы знаем уже, что он подкупил Рамона и что из этого произошло. Кстати, это он придумал дьявольскую махинацию с переодеванием Рамона в капитанскую форму.

На утро после смерти синьора Тейа я явился к Грегорио с намерением вступить с ним в сделку. Но он посмотрел на вопрос иначе и решил устранить опасного соперника. Вы уже знаете, что убил я его в состоянии необходимой обороны.

Я уже решился было попытаться обойтись без книги, как совершенно неожиданно ко мне явился Кнатц. Из неосторожных слов Рамона он, видимо, что-то сообразил, и с места в карьер потребовал с меня за молчание крупную сумму денег. Я понял, что, если немедленно его не устраню, то всю жизнь буду его рабом. Я резко отказал, и, когда он повернулся к выходу, выстрелом в затылок уложил его. Вы были правы, мосье Транкиль: я зарыл его труп под хризантемами.

Еще одно: письмо, находящееся в моих руках, стало совершенно бесполезным. Позвольте отдать его вам, капитан, в качестве слабого искупления за все причиненное вам зло.

Капитан машинально взял письмо и положил его на стол. «Дочь Золушки» в переплете XIII тома Лопе де Вега оставалась лежать рядом.