Пигот захлопнул записную книжку и посмотрел на небо.

— Благодарю вас, капитан. Я теперь вполне представляю себе внешний ход событий. Мне нужно еще вернуться к делу о странном сне вашей команды и допросить ваших людей. Не пройдете ли со мной, господин начальник?

Нунец слишком хорошо знал повадки Пигота, чтобы не понять своего помощника: тот явно хотел поговорить с ним наедине.

— Подождите нас здесь, — сказал он остальным. — Все это дело займет всего несколько минут.

Допрос в самом деле оказался недолгим и не дал ничего нового. Все были усыплены, но помимо этого, не могли указать ни на какое ненормальное явление. Снотворное, по-видимому, было совсем невинное, т. к. никто не мог пожаловаться на какое-либо недомогание. Никто не мог припомнить и того, чтобы почувствовал какой-либо особенный вкус в кушаньях или напитках.

— А между тем, — сказал Пигот начальнику, — снотворное могло быть дано этим молодцам, только в пище.

— Это тем вероятнее, — заметил Нунец, — что капитан, еда которому приготовляется отдельно, не был усыплен.

После короткого молчания, он продолжал:

— Я понял, что вы хотели что-то мне сказать, Пигот. Есть у вас уже какая гипотеза?

— В 10 ч. 10 м., — ответил тот, — в стакане Тейа не было яда, т. к. он безнаказанно отпил из него. В 10 часов 12 м., когда он отпил из него вторично, — он мгновенно умер. Значить, яд был введен между 10-ю и 12-ю минутами одиннадцатого. Отбросим гипотезу самоубийства, в данном случае нелепую. Яд мог быть введен только в один из трех нижеследующих моментов. Во-первых, каким-либо, неизвестным человеком, скрывавшимся на рубке в то время, как все три лица, бывшие в баре, поднялись на палубу. Во-вторых, синьорой Тейа в то время, что она оставалась одна в баре, вернувшись туда раньше других. В-третьих, капитаном, который оставался несколько мгновений в одиночестве в баре, после того, как Тейа вызвал жену для объяснений. Первая гипотеза отпадает, т. к. выяснено, что на рубке не было постороннего лица. Остаются вторая и третья. До сих пор никаких оснований к тому, чтобы решить, которая из них вероятнее.

— И вы не видите никаких других объяснений?

По тону вопроса Пигот понял сокровенную тревогу начальника, которого связывала долголетняя дружба с Родериго. Подумав, он сказал:

— Впрочем, есть еще одна возможность. Яд мог быть подсыпан и самим умершим, когда все выходили из бара — подсыпан в стакан капитана, а затем стаканы могли бы быть обменены капитаном или синьорой Лаурой.

— Но это не очень вероятно, — заметил Нунец, — и к тому же ни капитан, ни синьора Лаура, не заявили, что они меняли стаканы. Между тем, такое заявление было крайне для них существенным, так как возлагало бы вину на Тейа, а с них снимало бы всякую ответственность.

— К черту, эту гипотезу! — резко заявил Пигот и замолчал. Молчание его было многозначительными, так как было равносильно обвинению или капитана, или вдовы умершего.

Молча они прошли в столовую. При входе их капитан поднялся.

— Понимаю вас, Нунец, — сказал Родериго. — Инспектор Пигот ничего не нашел. Но мысль, будто синьора Лаура может быть виновна — чудовищна. А я также невиновен.

— По-моему, —сказал Нунец, — дело покуда представляется еще очень туманным, но Пигот постарается разъяснить его и тем самым снять с вас обоих тяжкое подозрение.