Луис Армстронг (Louis Armstrong)

Только гениальным людям удаётся появиться на свет в нужном месте в нужное время, как Луису, — в колыбели джаза на рубеже веков в день независимости своей страны. Писатели позже спорили о дате его рождения в пределах 1899-1901 гг., вороша архивы Нового Орлеана, но главное, что он рос как раз там, где надо, в атмосфере, насыщенной диксилендами и блюзами.

Его детство прошло в негритянском районе Сторивилль, где маленький Луис жил в основном с бабушкой. Отец рано оставил семью, а мать часто работала в других городах. Подростком Армстронг делал всё возможное, чтобы приносить в дом деньги, — торговал газетами, развозил уголь и пел на улицах с группой ребят, иногда при этом посещая школу, где научился грамоте. В 14 лет он попал в городской исправительный дом, освоил там игру на корнете и участвовал в местном духовом оркестре. Джазовым азам Луис затем учился у самого «короля джаза» — трубача Джо Оливера, который взял его под своё крыло в Новом Орлеане, а позже пригласил к себе на работу в Чикаго в 1922 г., когда негритянский диксиленд стал мигрировать на Север. Здесь молодой Армстронг произвёл сенсацию, но прирождённый талант вёл его всё дальше и выше, и в 1924 г. он оказался уже в Нью-Йорке в знаменитом бэнде Флетчера Хэндерсона. Популярность и слава вскоре привели к тому, что Луис превратился в лидера собственных составов (тогда же он начал петь джазовым скэтом) «Hot Five», «Hot Seven» и больших оркестров, но, прежде всего он всегда оставался первоклассным солистом-трубачом.

В 1932 г. он впервые поехал на гастроли в Европу, где его уже знали по пластинкам, и затем побывал там ещё дважды. Как раз во время этого первого визита Луис получил своё знаменитое прозвище «Сэчмо» («Satchelmouth» — рот-кошелёк) от редактора лондонской газеты «Melody Maker».

В эпоху свинга Армстронг в течение 10 лет возглавлял биг-бэнд Луиса Рассела, но главным образом оставался ведущим джазовым солистом и певцом. Он часто снимался в кинофильмах, выступал в театрах и ночных клубах, много записывался, включая дуэты с Бингом Кросби, Эллой Фитцджеральд, Джеком Тигарденом и даже Фрэнком Синатрой.

В 1947 г. Луис вернулся к новоорлеанскому комбо из семи человек (три духовых и четыре в ритме) и в этом составе работал фактически до конца жизни. С ним он записал исторический диск «Армстронг играет Хэнди» (1954), который представлял собой поразительное единство исполняемого материала и исполнителя, а в последующие годы — ещё десятка два аналогичных шедевров. Начиная с 1920-х Армстронг оказал огромное влияние почти на каждого джазового музыканта, не только на трубачей. Он стал символом американского джаза во всём мире и главной джазовой личностью в Европе. «Луис — это главная причина триумфа джаза», — говорил Диззи Гиллеспи. Его популярные хиты вроде «Mack the Knife» (1955) и особенно «Hello, Dolly!» (1963) знал каждый. Со своей группой «Аll Stars» как «полномочный посол» джаза Армстронг объездил десятки стран. В Африке было объявлено всеобщее прекращение военных действий на время его гастролей в 1961 г. «Если бы в правительствах всех стран заседали джазмены, то войны никогда бы не было», — говорил Луис.

В 1960-х его здоровье заметно ухудшилось. Выступать он стал реже, а 6 июля 1971 г. этот великий артист джаза ушёл из жизни. В Новом Орлеане ему установили памятник.

Армстронг был женат четыре раза, но детей после него не осталось. Зато осталось немало прекрасной музыки и в каталогах записей по-прежнему значится не менее пятидесяти его альбомов. У нас были изданы три «гиганта» Луиса, а в последние годы стали наконец доступны и некоторые видеозаписи его концертов.

Избранная дискография

L. A. Plays W. С. Handy (1954).

L. A. Plays Fats Waller (1955).

The Good Book (1958).

Plays King Oliver (1959).

Snake Rag (1959).

Complete Sessions (1961).

Great Reunion (1961).

Hello, Dolly! (1963).

What a Wonderful World (1968).

Unforgettable Satchmo (August 1970, last recordings).

Giant of Jazz: Louis Armstrong (February 1979).

 

«Король свинга» Бенни Гудмен (Benny Goodman)

Джаз никогда не был подвержен моде. Даже сейчас, в эпоху компакт-дисков, издаются записи Чарли Паркера, сделанные полвека назад, а по всему миру диксиленды играют музыку в стиле столетней давности. Но был один период повального увлечения большими оркестрами, когда музыка не делилась на джаз, поп, рок, блюз и т. п., а под именем свинга стала поистине популярной (т. е. всенародной), завладев умами чёрных и белых, молодых и пожилых, интеллектуалов и фермеров, богатых и бедных, в Америке и в Европе. Это был единственный такой период во всей истории джаза, получивший название эры свинга 1930-х годов, когда ритмичная музыка сотен биг-бэндов звучала в дансингах и театрах, на концертах и на радио, в кинофильмах и на 78-оборотных пластинках, а на самой вершине всего этого сумасшествия стоял «Король свинга» — Бенджамин Дэвид Гудмен.

Среди наших джазфэнов почему-то долгие годы ходила байка, что Бенни родом из Белой Церкви, хотя на самом деле родился он в Чикаго 30 мая 1909 г., восьмым из двенадцати детей в своей семье, которая, как все евреи, жила в гетто Уэст-Сайда. Позже в книге «Королевство свинга» (1939) сам Гудмен писал: «Мои родители были выходцами из России: отец происходил из Варшавы, которая тогда была ещё частью русской империи, а мать из Ковно (Каунаса). Но встретились и поженились они уже в Америке в начале 1890-х годов».

Подобно всем другим иммигрантам, Гудмены мечтали о том, чтобы их дети смогли получить социальное и экономическое обеспечение, недоступное им на старой родине. Когда Бенни исполнилось десять лет, он начал свои музыкальные занятия, позаимствовав на время кларнет из соседней синагоги, имевшей хороший небольшой оркестр. Затем два года он учился игре на кларнете у Франца Шеппа из музыкального колледжа Чикаго, который требовал строгой дисциплины от своих учеников и стремился дать им серьёзную базу правильной техники игры. Это было начало.

В 1920-х гг. Чикаго быстро становился главным центром джазовой активности. Ещё будучи буквально в коротких штанишках, Бенни открыл, что его способность музицировать пользуется большим спросом, и в свои четырнадцать лет он не раз играл на танцах, переодеваясь в брюки. В 1925 г. он уже начал профессиональную работу в одном из первых выдающихся белых биг-бэндов под управлением Бена Поллака и с этим оркестром к концу 1920-х оказался в Нью-Йорке.

Именно там у Гудмена появилось честолюбивое желание стать лидером собственного биг-бэнда. В этом ему помогло радио. Первое впечатление, которое он произвёл на всю страну в 1934 г., было связано с еженедельной коммерческой радиопрограммой «Давайте потанцуем», полностью отведённой его новорождённому оркестру. Каждую субботу целый час по сети Эн-Би-Си Бенни транслировал отличную музыку. Он говорил: «Радио тогда только ещё начинало распространяться, и мне казалось, что будущее музыканта должно быть связано именно с ним». На протяжении всей жизни Гудмена проницательность бизнесмена у него отлично сочеталась с блестящим талантом джазмена.

Согласно джазовым историкам, термин «свинг» возник в конце 1920-х, когда английское радио Би-Би-Си не пожелало использовать определение «хот джаз» и нашло ему замену в выражении «свинговая музыка». Оно вскоре было подхвачено, вошло в обиход, а в начале 1930-х Дюк Эллингтон записал номер под названием «Без свинга нет музыки», который дал имя целой эпохе в истории джаза.

После 26 недель на радио бэнд Гудмена отправился в турне по стране. Благодаря трансляциям его уже знали, и ангажемент на Западном побережье, открывшийся в Голливуде 21 августа 1935 г., оказался невероятно успешным. Молодёжь собралась возле сцены и требовала ещё и ещё музыки. Так началась «золотая лихорадка» эры свинга, а Бенни Гудмен был теперь окрещён его «Королём».

Действительно, он являлся одним из лучших инструментальных виртуозов, когда-либо появлявшихся на джазовой сцене. Его превосходное мастерство владения кларнетом, мелодическая изобретательность, импровизационная энергия, творческое воображение, чувство меры, безупречный вкус и интеллигентность, всегда характеризовавшие его игру, глубоко повлияли на весь период свинга и позволяют считать Бенни Гудмена крупнейшей музыкальной фигурой нашего времени.

Другой стороной талантов Гудмена было его динамичное музыкальное руководство. Его оркестр представлял собой совершенный музыкальный коллектив, некое единое целое. Благодаря Бенни Гудмену и его оркестру тогда в первый и, вероятно, в последний раз в своей истории определённая часть джаза стала именно всенародной музыкой, а сами музыканты джаза по праву превратились в национальных кумиров, известных почти каждому, кто танцевал, слушал радио и читал газеты, издававшиеся массовым тиражом.

Оркестр Гудмена играл хорошую танцевальную музыку. У него был отличный бит, он двигался — он свинговал. Надо сказать, что безмерное восхищение, которым пользовался Гудмен среди молодёжи 1930-х гг., ночами стоявшей за билетами на его выступления, было связано не с его личностью как таковой (в отличие, например, от Элвиса Пресли в 1950-е гг.), а именно с его музыкой в чистом виде, тогда как теперешние звёзды в большой степени привлекательны своей сексапильной внешностью.

Эта же молодёжь пришла вслед за своим кумиром на его первый знаменитый концерт в Карнеги-Холле, этой цитадели классической музыки, который состоялся 16 января 1938 г. Когда оркестр Гудмена достиг кульминации, молодые ребята выскочили в проходы и стали танцевать. Так храм высокого искусства познакомился с классическим свингом. А 12 декабря 1940 г. в том же Карнеги-Холле Бенни появился уже как солист с Нью-йоркским симфоническим оркестром, исполнив Концерт для кларнета Моцарта и Первую рапсодию Дебюсси. У него не раз возникали серьёзные мысли относительно серьёзной музыки, и он их удачно воплощал.

Ещё одним выдающимся качеством Гудмена была его нетерпимость к расовой дискриминации, и он первым из белых джазменов начал ломать расовые барьеры, приглашая к себе на работу цветных джазовых музыкантов. Это были пианист Тедди Уилсон, вибрафонист Лайонел Хэмптон, гитарист Чарли Кристиен, с которыми он сделал превосходные записи в малых составах (трио, квартет, секстет), а негритянский аранжировщик Флетчер Хэндерсон вообще создал большую часть репертуара оркестра Гудмена.

В марте 1942 г. вечный холостяк Бенни (что могло бы сравниться с его интересом к музыке?) наконец женился, и впоследствии у него родились две дочери. В том же году он вместе с Полем Робсоном выступал солистом на кларнете в одном концерте, организованном американо-русским институтом, и записал композицию «Миссия в Москву».

Иногда у него по непонятным причинам возникало желание спеть (как это делали и другие бэнд-лидеры), тому есть немало записанных примеров. Среди музыкантов ходили бесконечные анекдоты о его рассеянности. Однажды он остановил такси, сел в машину и спросил шофёра: «Сколько я вам должен?» В другой раз заметил на улице открытый «форд», занесённый снегом после сильной метели. «Какой дурак бросил здесь свою машину в такую ночь!» — пробормотал он, и тут до него дошло, что это его собственный автомобиль...

После войны эра биг-бэндов стала постепенно угасать, но сам стиль больших оркестров навсегда остался в истории джаза, как и сам Гудмен. В 1955 г. был снят биографический фильм «История Бенни Гудмена», главного героя играл Стив Аллен, но саунд-трэк записывал лично Бенни. Зимой 1956-1957 гг. вместе с новым бэндом он гастролировал на Востоке, и одним из основных моментов этого турне был джем-сешн в королевском дворце в Бангкоке, где король Таиланда, большой любитель джаза, играл на кларнете вместе с «королём свинга». В 1958 г. Гудмен привёз большой состав в Бельгию на Всемирную Брюссельскую ярмарку, а в 1962 г. совершил своё наиболее памятное путешествие — во главе сборного оркестра, составленного из джазовых звёзд, он отправился в Советский Союз, опоздав на двадцать пять лет. Это был первый американский биг-бэнд, появившийся у нас за очень долгие годы. Тем не менее, поездка прошла исключительно успешно, а на московском концерте присутствовал даже сам Хрущёв, который, однако, высидел лишь одно отделение. «Не правда ли, джаз годится только для танцев?» — спросили Гудмена на встрече в Союзе композиторов Москвы. «Конечно!» — охотно согласился «король», под музыку которого плясал весь мир.

14 июня 1986 г. ушёл из жизни человек, который дал джазу наибольшую аудиторию слушателей за всю его историю.

 

Майлз Девис (Miles Davis)

Историю делают личности — это аксиома. Справедлива она и для истории джаза XX в. в целом, которую делали фактически пять человек, каждый в своё время. Эти пятеро — Армстронг, Паркер, Колтрэйн, Дэвис и поверх всех Эллингтон. Возможно, кто-то добавит сюда своих фаворитов, но именно эти музыканты определяли направление эволюции джаза.

Самым непредсказуемым из них был трубач и композитор Майлс Дэвис, прирождённый лидер джаза, привлекавший к себе внимание музыкантов всего мира. Он родился в Альтоне, штат Иллинойс, 25 мая 1926 г. в состоятельной семье дантиста. В тринадцать лет на день рождения отец подарил ему трубу, и Майлс играл в школьном оркестре. В 1945 г. его отправили учиться в известную музыкальную школу Джульярда в Нью-Йорке, но встреча с Чарли Паркером отодвинула учёбу на второй план, и вскоре Дэвис уже играл с боперами в клубах 52-й улицы. Основатель современного би-бопа Паркер был его главным кумиром, молодой трубач отдавал ему предпочтение перед всеми другими джазменами и свою первую запись сделал именно с его комбо 26 ноября 1945 г. Боп стал первым этапом творчества Дэвиса.

В 1948 г. он организовал экспериментальный бэнд (с необычными аранжировками Гила Эванса и Джерри Маллигена), который в 1949-1950 гг. записал на фирме «Capitol» знаменитый альбом «Рождение кула». Дэвис выбрал свой путь, и 1950-е гг. в его карьере прошли под знаком «прохладного» джаза, а его труба стала олицетворением стиля «кул». Ориентирами для многих были тогда его диски «Miles Ahead», «Kind of Blue», «Milestones», «Porgy and Bess». Известный французский режиссёр Луи Малль, восхищённый его импровизациями, предложил ему сочинить музыку к фильму «Лифт на эшафот» (1957). Во 2-й половине 1950-х возник хард-боп, также при непосредственном участии Дэвиса. С ним не раз записывался Джон Колтрэйн. А в 1960-е Майлс уходил всё дальше в усложнённые формы ладовой музыки, которая явилась фундаментом для фри-джаза. На минимуме аккордов он импровизировал свободные линии и был больше заинтересован мелодической, чем гармонической, структурой. Основными вехами его пути стали пластинки «E.S.P.», «Sorcerer», «Nefertiti».

К концу 1960-х Майлс по сути первым начал играть джаз-рок, оснащая свои группы электроникой. Элементы такого синтеза заметны уже в его альбомах «In A Silent Way» (1969) и «Bitches Brew» (1970). В 1970-е гг. Дэвиса некоторое время интересовала индийская музыка, а в его оркестре появилась даже табла и ситар (диски «On the Corner», «Agharta»).

В 1980-е гг. он перешёл к стилю фьюжн, предприняв в 1983 г. большое европейское турне с выступлениями на фестивалях в Берлине и Варшаве (позже он ещё раз побывал на польском «Jazz Jamboree» в 1988 г.). Музыку Дэвиса того времени можно оценить по его последним пластинкам «Aura», «Tutu», «Amandla», «You’re Under Arrest».

Последние двадцать лет своей жизни Майлс Дэвис был самым знаменитым джазменом мира. Всюду его ждали как мессию, надеясь на какое-то откровение свыше. 28 сентября 1991 г. Майлс умер от пневмонии и паралича сердца в Санта-Монике в Калифорнии.

Менялись времена и стили, менялись окружавшие его люди, но сам Дэвис за все эти годы изменился мало. Вплоть до последних дней его трубу всегда можно было узнать с первых нот — то же звучание, та же фразировка, тот же мир музыкальных образов.

Избранная дискография

Birth of the Cool (1949).

Round About Midnight (1955-1956).

Porgy & Blue (1959).

Sketches of Spain (1959).

Miles Ahead (1962).

Sorcerer (1962-1963).

Miles Smiles (1966).

Nefertiti (1967).

Filles de Kilimanjaro (1968).

In a Silent Way (1969).

Bitches Brew (1970).

Live — Evil (1970).

Jack Jonson (1971).

At the Fillmore (1972).

On the Corner (1973).

Get Up With It (1974).

Agharta (1975).

Pangaea (1976).

Aura (1985).

Tutu (1986).

Amandla (1989).

 

Джон Колтрэйн (John Coltrane)

Среди немногих действительно ярких личностей, повлиявших на ход истории джаза, несомненным вождём для молодых музыкантов и человеком, больше всех сделавшим для новой волны 1960-х, стал тенор-саксофонист Джон Колтрэйн. Его музыка была бесконечно свободной и исключительно эмоциональной, а сам он являлся истинным новатором, которые редки не только в джазе.

Джон Вильям Колтрэйн родился 23 сентября 1926 г. в Хэмлите, штат Северная Каролина. У него дома было много музыкальных инструментов, и молодой Джон научился играть на кларнете и альте. Когда мальчику было двенадцать лет, отец умер, и в 1943 г. они с матерью перебрались в Филадельфию, где Джон стал посещать музыкальную школу. Там же состоялся его профессиональный дебют с малым составом в местном клубе. В 1945 г. Джон был призван во флот и играл на тенор-саксофоне в оркестре ВМФ.

В конце 1940-х гг. его развитие шло в кипящем котле негритянского ритм-энд-блюза, когда он работал в бэндах Эдди Винсона и Эрла Бостика. Вскоре он приблизился к миру джазовых звёзд, сотрудничая с Диззи Гиллеспи и Джонни Ходжесом, а в 1955 г. начался успешный ангажемент в группе Майлса Дэвиса, который продолжался до 1960 г. Ладовая методика Майлса явилась тогда огромным сдвигом в джазовой музыке со времён бопа. В промежутке (лето-осень 1957 г.) Джон играл в знаменитом нью-йоркском клубе «Five Spot» с квартетом Телониуса Монка («он был первым, кто показал мне технику игры двух-трёх нот за раз, чтобы получить трёхзвучие»).

В 1960 г. Колтрэйн покинул Дэвиса и собрал свой первый квартет, с которым в октябре записал на фирме «Atlantic» альбом «Му Favorite Things», что сразу привлекло к нему всеобщее внимание. За год было продано более пятидесяти тысяч пластинок, а для джазового альбома тираж даже десять тысяч — как миллионный тираж «Rolling Stones».

В 1961 г. он перешёл в студию «Impulse Records» Руди Ван Гёльдера, где записывался до конца жизни. Его постоянным продюсером был Боб Тиль, и тогда же сложился лучший состав его коллектива — пианист Маккой Тайнер, басист Джимми Гаррисон и ударник Элвин Джонс.

С 1962 г. Колтрэйн оставался лучшим тенористом по опросам среди критиков, потеснив сначала Коулмена Хокинса, а затем и Стэна Гетца. Он был также прекрасным исполнителем на сопрано, возрождавшим использование этого инструмента среди молодых саксофонистов, на которых Колтрэйн оказывал огромное влияние. Позже его музыка не раз детально анализировалась, о нем и его творчестве написано несколько книг, но, подобно немногим избранным гигантам, в создании собственного способа экспрессии от других музыкантов он заимствовал минимум. Страстность и одухотворённость его стиля, невероятная энергия звуковых полотен поражают. К 1965 г. он достиг нового синтеза почти религиозного пафоса, эмоциональной силы и поистине гипнотического воздействия на слушателя. Его называли «джазменом года», первым в рубрике «Hall of Fame» журнала «Down Beat», а его альбом «А Love Supreme» стал лучшей записью года. Эта программная сюита из четырёх частей отразила его увлечение теософией.

Джон Колтрэйн умер 17 июля 1967 г. Его самая любимая тема «Naima» посвящена первой жене. Вторая жена, пианистка Элис Маклеод, родившая ему двух сыновей, в 1966 г. заменила в квартете Тайнера.

Избранная дискография

Blue Train (1957).

Giant Steps (1959).

Ole Coltrane (1961).

Impressions (1963).

Crescent (1964).

Transition (1965).

Kulu Se Mama (1965).

Ascension (1965).

Sun Ship (1965).

Om (1965).

Meditations (1965).

Cosmic Music (1966).

Concert in Japan (1966).

Expression (1967).

Interstellar Space (1967).

Africa: The Savoy Sessions.

 

Чарли Паркер (Charlie Parker)

Деление истории джаза на классический и современный периоды было результатом резких изменений, которые произошли в этой музыке в начале 1940-х. Традиционный свинговый стиль был потеснён революционным би-бопом, знаменем которого стал гениальный альт-саксофонист Чарли Паркер по прозвищу «Bird» (птица). Фактически он был одним из пяти великих людей, создавших джаз XX в.

Как музыкант Паркер пришёл словно ниоткуда. Он никому не подражал и был самоучкой в большей степени, чем любой другой из выдающихся джазменов. Ни один другой бопер не был столь свободен от ограничений своего времени, как Чарли. Он родился в Канзас-Сити 29 августа 1920 г., и в одиннадцать лет мать купила ему альт. Он играл в школьном оркестре, но в пятнадцать лет бросил школу и занялся музыкой профессионально.

О становлении Паркера, его судьбе и карьере подробно написано в десятках книг, мы же ограничимся, как обычно, кратким рассказом. В семнадцать лет он уже работал в лучшем местном бэнде пианиста Джея Мак-Шэнна, с которым приезжал в Нью-Йорк, куда перебрался окончательно в 1942 г. Там он играл в джазовых клубах Кларка Монро и Генри Минтона за очень небольшую плату, зато обрёл друзей-единомышленников из числа таких же молодых негритянских музыкантов, и прежде всего Диззи Гиллеспи. Вместе с ним и другими боперами Чарли участвовал в биг-бэндах Эрла Хайнса и Билли Экстайна (1943-1944), а затем работал в малых составах 52-й улицы.

В феврале 1945 г. на «Musicraft» вышли первые записи квинтета Паркера-Гиллеспи, и эти два музыканта сразу же заинтересовали джазменов. Пионеры бопа отказались от коллективной импровизации в пользу сольной, основанной на гармонии, сохранив форму темы с вариациями и значительно усложнив ритмику (иногда с латиноамериканской перкуссией). Практически в боповом комбо каждый инструмент стал полноправным солистом ансамбля, в чем и заключалась революционная суть нового стиля. Всё это вызвало тогда небывалый антагонизм джазовых критиков. В конце того же года Паркер вместе с Диззи отправился играть в Калифорнию, куда боп ещё не дошёл. Гастроли оказались неудачными, и Паркер с нервным расстройством попал в больницу. Ещё раньше он пристрастился к алкоголю и наркотикам, что сыграло трагическую роль в его жизни.

В начале 1947 г. Чарли возродил в Нью-Йорке свой квинтет, в состав которого вошёл молодой Майлс Дэвис, и сделал ряд записей для фирм «Dial» и «Savoy». Некоторое время он работал с группой Нормана Гранца «Jazz at the Philharmonic», ездил в Париж на первый джаз-фестиваль (1949) и посетил Скандинавию (1950). Тогда же в Нью-Йорке открылся клуб «Birdland», названный в его честь (любители помнят популярную «Lillaby of Birdland» Дж. Ширинга).

К сожалению, физические и моральные силы Паркера были на исходе. 30 октября 1954 г. состоялся его известный концерт в Таун-Холле, а в марте 1955 г. был последний ангажемент в клубе. 12 марта он умер от сердечного приступа и отёка лёгких, к тому же у него была ещё язва желудка. В свидетельстве о смерти врач на глаз записал «53 года». А поклонники долго ещё писали на асфальте: «Птица живёт!»

Паркер обладал невероятной техникой, вознёс искусство импровизации на новую высоту и был одарённым композитором, но выражение его внутреннего мира через музыку не всегда находило отклик в окружающем мире.

Паркер был четырежды женат, у него осталось два сына. Кортасар написал о нем повесть «Преследователь», в 1988 г. Клинт Иствуд поставил фильм «Bird».

Избранная дискография

Complete «Birth of Bebop» (1940-1953).

Early Bird (1940-1944).

Bird & Pres (1946).

Bird: Complete on Verve (1946-1954).

Dial Masters, v. 1-2 (1947).

Bird on 52nd Street (1948).

Live at Carnegie Hall (1949).

Bird & Diz (1950).

Inglewood Jam (1952).

Jazz at Massey Hall (1953).

Bird at the Hi-Hat (1954).

Bird with Strings (1949, 1950, 1952).

One Night at Birdland (February 1978).

The Very Best Bird.

 

Первая леди джаза Элла Фитцджеральд (Ella Fitzgerald)

Элла — это азбука, школа, образец, эталон, пример для подражания и обучения каждой начинающей певицы, которая хочет петь джаз в любой стране мира, где знают это слово. И в то же время копировать её бессмысленно — она обладала непревзойдённым чувством ритма, что позволяло ей скользить как ртуть сквозь все хитросплетения нот, и совершенной интонацией. Её пение полно непредсказуемой музыкальной изобретательности. По желанию оно могло напоминать сладкозвучный колокольчик, трубу или рычание львицы. Интенсивность её эмоционального воздействия на публику простиралась от лёгкой ряби на поверхности воды до обвального цунами, которое захватывает всю аудиторию.

Когда она появлялась на эстраде, ничто не говорило о чуде, которое должно произойти. Но вот звучит первый аккорд, Элла подходит к микрофону, и внезапно всё меняется. Зрительный зал уже принадлежит ей одной. Ничего не слышишь, кроме этого удивительного голоса, которому доступно всё — от безукоризненного по своей точности исполнения негритянских баллад, ставших в её устах подлинным произведением искусства, до невероятно сложных голосовых импровизаций, которые чем труднее, тем, кажется, легче и радостнее даются певице (как, например, в пассаже из «Специальной авиапочты», где она исполняет глиссандо на две октавы).

В паспорте Эллы Фитцджеральд указано, что она родилась 25 апреля 1918 г. в маленьком городке Ньюпорт-Ньюс, штат Вирджиния. Её мать умерла, когда ей было 14 лет, и детство Элла провела в сиротском приюте «Ривердэйл» близ Нью-Йорка, где пела в самодеятельном хоре. Она была очень худой и робкой девушкой, когда в 1934 г. в возрасте 16 лет решилась выйти на сцену театра «Аполло» в Гарлеме. Каждую среду там устраивались вечерние концерты-конкурсы любителей, и аудитория была самая искушённая в мире, в основном негры. В толпе находились и служанки, и прачки, которые пели на работе иной раз не хуже белых звёзд. Вначале Элла намеревалась станцевать, но что-то заставило её изменить своё решение. Тогда она спела песню «Джуди», публике понравилось, и её трижды вызывали на бис.

Именно там её заметил знаменитый негритянский барабанщик и руководитель оркестра Чик Уэбб. Он и его жена взяли девушку из сиротского приюта к себе домой, накупили ей платьев, научили держаться на сцене. 12 июня 1935 г. Элла записала свою первую пластинку с оркестром Уэбба и быстро стала популярной по всей стране. С ним она выступала до самой смерти лидера в 1939 г., а потом ещё три года сама вела этот бэнд. Завоевав себе имя, с 1942 г. Элла работает соло.

В том же году она в первый раз вышла замуж, это был рабочий верфи. Но её голова была больше занята музыкой, чем ведением хозяйства. Поэтому вторым её избранником в 1948 г. стал известный джазовый контрабасист Рэй Браун. В 1950 г. у них родился сын Рэй-младший (впоследствии барабанщик), а через два года они разошлись. В 1957 г. Элла говорила в одном интервью: «Надеюсь, что я ещё выйду замуж. Каждому нужно общество друга». Но больше она никогда не была замужем.

В 1946 г. она произвела настоящий фурор своим пением в стиле «скэт» (фонетическая импровизация) в записях «Как высоко луна», «Летим домой» и «Леди, будьте добры», где она трансформировала в вокал свинговые фразы и фигуры инструментального би-бопа, тогда нового джазового стиля, найдя, таким образом, словесные эквиваленты звукам трубы, тромбона и саксофона. Её аккомпаниатор Джимми Роулс говорил: «Элла — это певица и музыкальный инструмент одновременно. Но ей нравится петь мелодию. Она использует скэт только в том случае, если этого требует сама песня. Иначе она просто поёт мелодию. Однако она редко исполняет песню точно так же, как это делала раньше».

В 1950 г. она зарабатывала уже 3250 долларов в неделю во время ангажемента в нью-йоркском театре «Парамаунт». В этом же году её официальным продюсером и менеджером становится выдающийся импресарио Норман Гранц, с которым Элла участвует в концертных турне «Jazz at the Philharmonic», а начиная с 1956 г. записывает на его новой фирме «Verve» величайшую коллекцию альбомов с песнями самых знаменитых американских композиторов — Джорджа Гершвина, Ирвинга Берлина, Джерома Керна, Коула Портера, Ричарда Роджерса, Гарольда Арлена, Дюка Эллингтона. Эта уникальная антология создавалась несколько лет. Изредка она в то время снималась в кино — ряд великолепных эпизодов в фильмах «Пит Келли блюз» (1955) и «Сен-Луи блюз» (1958) с Нэтом Коулом.

С помощью неутомимого Гранца Элла объехала весь мир, выступая на концертах и джазовых фестивалях. Вместе с Луисом Армстронгом («человеком, который сотворил историю джаза») она сделала классические джазовые записи, включая и единственный в своём роде студийный вариант оперы Гершвина «Порги и Бесс», а с пришествием рока в 1960-х записала целый альбом песен «Битлз».

Элла всегда была голосом света, свингуя в чистых мажорных тонах бесконечного ряда жизнерадостных популярных песен, обрабатывая и превращая свой песенный материал в яркие краски джаза. Она всегда отличалась особой интуитивной способностью находить верный темп, правильную манеру интерпретации и удачные мелодические вариации. По анкетам самого известного в мире джазового журнала «Даун бит» Элла Фитцджеральд занимала первое место как лучшая певица года на протяжении двадцати лет и одиннадцать раз получала престижную награду «Грэмми» за свои записи — больше, чем любая другая джазовая певица за всю историю джаза. Она записала около двухсот пятидесяти альбомов, которых было продано более 100 миллионов.

Норман Гранц говорит: «У неё нет дурных привычек, она не курит и не пьёт, но любит хорошую еду. Она очень заботится о своём здоровье, старается вовремя отдыхать, если её не беспокоят интервьюеры. Эти люди надоедают ей, и тогда она садится в машину и исчезает. Элла — живая легенда, её жизнь не принадлежит ей. Поэтому ей трудно избежать встреч, когда она проходит через вестибюль отеля, заполненный ловцами автографов. Но искренность — это первое слово, которое приходит в голову, когда я думаю о ней. Вы можете слышать это, когда она поёт».

Элла не умела играть на рояле, как некоторые другие джазовые певицы (Сара Воэн и Кармен Мак-Рэй), хотя в молодости брала частные уроки. Всё, что она умела, это спеть абсолютно правильно любую мелодию с первой же попытки. В гастрольных поездках она работала на всю катушку и выкладывалась полностью, а в дороге она находилась большую часть года и для отдыха оставалось очень мало времени. «Во время недавнего европейского турне я похудела на 10 килограммов. Я ела только утром и вечером, — говорит Элла, — ну, а перед выступлением я вообще никогда не ем, иначе мне было бы трудно контролировать дыхание».

«Несмотря на свою славу, она невероятно застенчива, чего, казалось бы, у неё никак не должно быть, потому что она — одна из великих людей в джазе, — говорит ударник её трио Гас Джонсон. — У неё есть свои маленькие заскоки.

Она чувствительна, и если видит, что вы при ней с кем-то разговариваете, то она может подумать, что вы говорите о ней плохо. Ей не занимать сценического опыта, но она всегда выходит на сцену к публике, как в первый раз. Я убеждал её: «Просто выходи и пой! Тебя все очень любят и ждут!». А уходя за кулисы под гром оваций, она может спросить: „Я им действительно понравилась?"».

В 1971 г. ей сделали операцию на глазах в связи с катарактой, и с тех пор она работала в очках, похожая на учительницу средней школы. В 1970-е гг. помимо оркестровых альбомов она записала несколько невероятно музыкальных песенных дисков в дуэте, ей аккомпанировал джазовый гитарист-виртуоз Джо Пасс.

Элла Фитцджеральд жила очень уединённо в своём большом доме в фешенебельном районе Беверли-Хиллс, пригороде Лос-Анджелеса и вела размеренный образ жизни. Непрошенное вмешательство прессы в её личную жизнь вызывало у неё досаду, она была весьма чувствительна к любого рода критике: «Когда я чем-либо расстроена, я не могу потом петь целую неделю».

Она чувствовала себя одинокой на вершине славы, столь удалённая от среды, из которой она выросла как «звезда», ибо её встречи с джазовыми музыкантами тех старых дней происходили только на сессиях записи или концертах. Среди её близких друзей были лишь несколько женщин, которых она хорошо знала долгие годы. С ними она раскрывалась и говорила о музыке и кулинарных рецептах — это две её страсти. Элла воспитывала племянницу (её родная сестра Фрэнсис умерла в июле 1966 г.) и своего собственного сына Рэя, ныне рок-музыканта.

Она по-прежнему чувствовала себя очень неловко с незнакомыми людьми. Она была действительно застенчива, и если люди говорили ей комплименты, она воспринимала их всерьёз.

Элла Фитцджеральд занималась и общественной деятельностью. Главное внимание она уделяла детям, ставшим жертвами дурного обращения. Её усилиями создан специальный детский центр её имени в Уоттсе, одном из негритянских районов Лос-Анджелеса. Она там занималась с детьми, а на Рождество привозила им подарки. У неё остались самые прекрасные воспоминания о тех изумительных музыкантах, с которыми она когда-то работала. На похоронах Дюка Эллингтона в нью-йоркской церкви св. Иоанна она пела спиричуэлс, и люди плакали, когда слушали её. «Я не знала, что я пою, — говорила она потом. — Конечно, его смерть должна была когда-то наступить, но я-то познакомилась с ним, ещё будучи девчонкой. Он говорил мне много вещей, которые имели глубокий смысл. Однажды мы работали в одном театре, у меня был неудачный роман и всякие переживания из-за этого. Я пришла к нему за советом, он сказал мне: „Элла, это как зубная боль. Если она тебя сильно беспокоит, надо избавиться от неё и вырвать зуб. Некоторое время ты попереживаешь, но потом тебе будет гораздо лучше''».

До сих пор Элла Фитцджеральд остаётся такой, какой нам её сохранило время: безупречная музыкальность, природный дар импровизации, которому позавидовали бы многие музыканты. А музыканты джаза высоко ценят её вклад и называют величайшей из тех, кто когда-либо жил. Она принадлежала к небольшому кругу избранных людей искусства, которых в любом уголке земного шара узнают по одной лишь фамилии на афише на любом языке.

25 апреля 1993 г. этой знаменитой негритянке исполнилось семьдесят пять лет. Её имя стало символом чёрной Америки XX в. наряду с именами Поля Робсона, Луиса Армстронга, Дюка Эллингтона. И едва ли вы найдёте настоящего джазового любителя в нашей стране, который бы не знал первой леди джаза — Эллы Фитцджеральд. Она ушла из жизни 15 июня 1996 г.

 

Дюк Эллингтон (Duke Ellington)

По велению звёзд немало выдающихся людей появилось на свет именно в апреле, когда в нашем полушарии весна. Неизвестно, почему это так, да это и неважно. Важно, что все эти личности действительно были уникальными. И если вам хотя бы изредка доводилось слушать джаз, то вы не могли не запомнить звучное имя человека, без упоминания которого не обходится ни одна энциклопедия или книга по истории этой музыки.

Жизнь Дюка Эллингтона охватывает фактически всю историю джаза. Впрочем, сам Дюк называл собственную музыку не джазовой, а негритянской или афроамериканской, считая, что искусство негритянских музыкантов должно способствовать прогрессу самосознания цветного народа в США. Недаром его друг Мартин Лютер Кинг в 1966 г. говорил о джазе: «Эта музыка прибавила много сил нашему движению за освобождение негров в США. Она укрепляла нас своими мощными ритмами, когда наша воля начинала иссякать. Своими богатыми гармониями она успокаивала нас, если мы начинали выбиваться из сил».

Эдвард Кеннеди Эллингтон по прозвищу Дюк («Герцог») — это пианист, композитор, аранжировщик и, прежде всего, непревзойдённый лидер бэнда. Когда его спрашивали, на каком инструменте он играет, он неизменно отвечал: «Я играю на оркестре». Он родился 29 апреля 1899 г. в Вашингтоне в достаточно обеспеченной семье, он не был ребёнком из гетто. Его отец работал дворецким в Белом доме, где по иронии судьбы спустя 70 лет президент Никсон устроил знаменитый приём в честь юбилея Дюка и вручил ему Орден Свободы, высшую гражданскую награду США. К этому времени у Эллингтона были уже десятки различных медалей, дипломов, степеней и других наград.

Эдвард начал брать уроки игры на рояле ещё в семь лет, а в 1917 г. окончил школу прикладных искусств, получив специальность художника. Отсюда весь его импрессионизм в музыке, превращавший его произведения в изысканные музыкальные картины. Он делал свою музыку из всего, что его окружало, — из звуков поездов и разговоров в ночных клубах, из звучания органа и хора в негритянской церкви, из общего городского шума, криков людей и ворчания животных. Поэтому когда в разговоре о джазе делаются какие-либо обобщения, то всегда приходится делать исключение для этого человека, так как его музыка не попадает ни под одну из известных исторических категорий джаза.

Дюк говорил, что получил три образования — «улица, школа и Библия», которую он полностью прочитал четыре раза. Начав работать в клубах Гарлема в 1920-х гг., он разрабатывал так называемый «стиль джунглей», в 1930-е написал много популярных пьес и песен, ставших джазовыми стандартами, в 1940-е создал первые образцы концертной джазовой музыки, сочиняя для своего оркестра большие многочастные композиции, главным образом сюиты.

В 1939 г. в нашей стране издали одну 78-оборотную пластинку с двумя пьесами Дюка («Экспресс» и «На юге»), и это было всё наше официальное знакомство с ним вплоть до приезда самого оркестра в СССР на гастроли осенью 1971 г. Речь об этом визите шла ещё за десять лет до приезда, когда на «прослушивание» Дюка в Штаты послали заместителя министра культуры Фурцевой — некоего Морозова, который демонстративно ушёл с концерта Эллингтона. После чего директор Института джаза Маршалл Стерне заметил: «Говорить с такими людьми о джазе — всё равно, что объяснять устройство транзисторного приёмника пещерному человеку».

Появлению специфического «эллингтоновского звучания» оркестра способствовали выдающиеся музыканты — солисты-импровизаторы, владевшие мастерством оригинального звукоизвлечения, не один десяток лет проработавшие вместе с Эллингтоном. Это была несравненная организация талантливых индивидуальностей, для которых позже Дюк писал музыку, указывая в партитурах не голоса инструментов, а прямо фамилии исполнителей. В общей сложности он написал за свою жизнь около двух тысяч произведений. Его достижения были несомненными и бесспорными, ибо никогда раньше не существовало такой трансформации основных элементов джаза.

Вначале у него был секстет «Washingtonians», но с 1926 г. он руководил в Нью-Йорке уже бэндом, который затем существовал непрерывно в течение 48 лет. Его оркестр был первым негритянским коллективом, выступившим в знаменитом зале «Карнеги-Холл» — это произошло в 1943 г., и весь сбор с концерта пошёл в фонд помощи сражающемуся Советскому Союзу.

Его первый биг-бэнд датируется 1926 г.; он просуществовал без перерывов до 1974 г. Вместе со своим оркестром Эллингтон объехал весь мир. «Дорога — это мой дом, — говорил он, — и я чувствую себя хорошо лишь тогда, когда двигаюсь. А Нью-Йорк — это просто мой почтовый ящик». И обычно его рабочим местом служили сиденья в автобусах и самолётах, откидывающийся столик в купе вагона, стеклянные стены в студии записи, в лучшем случае — номер в отеле. Только человек с железным организмом мог выдержать такой режим работы. Он редко выглядел нездоровым и имел очень медленный пульс, чем объяснялось его постоянное хладнокровие. На протяжении более 40 лет у него был один и тот же личный врач, ставший его близким другом, и на вопрос о самочувствии Дюк всегда отвечал: «Откуда я знаю, я ведь ещё не говорил с моим доктором». После смерти матери в 1935 г. духовно наиболее близким ему человеком являлась его родная сестра Рут.

Он обладал множеством врождённых художественных талантов — композитора, писателя, живописца, театрального продюсера, но ничто не значило для него больше, чем музыка. «Музыка — моя возлюбленная» — так называется его автобиография.

Музыка была его повелительницей и госпожой, и именно в ней заключена основа его величия. Стравинский и Стоковский, Чаплин и Хемингуэй, Кокто и Пикассо говорили, что он был одним из величайших современных композиторов.

Главной музыкальной пьесой для него всегда была та, над которой он работал в данный момент и которую мог бы услышать на следующий день в исполнении своего оркестра. Кроме сюит, он писал также музыку к спектаклям и кинофильмам, создал несколько балетов и одну оперу, но «самой важной вещью, которую когда-либо делал», он считал свои концерты священной музыки (частично были изданы нашей «Мелодией» по лицензии в 1988 г.). Для него это было исключительно серьёзным делом. Музыкально это была работа огромной красоты и силы, над которой он провёл гораздо больше времени, чем над любой другой композицией в своей жизни.

О Дюке написано множество книг, и коротко о нём говорить очень трудно. Невозможно сосчитать, сколько пластинок было записано им в разных странах. Он выступал с симфоническими оркестрами и играл в трио, аккомпанировал Фрэнку Синатре и объединял свой состав с биг-бэндом Каунта Бейси, устраивал джем-сешн с «Аll Stars» Луиса Армстронга и делал записи с баптистским хором и колоратурным сопрано Элис Бабc. Ему принадлежит фраза: «Если музыка звучит хорошо, то это и есть хорошая музыка». Его слух был необыкновенно чувствительным к тому, что происходит вокруг. «Возьмите рок-н-ролл, — сказал он однажды. — Джаз ли, рок — разве всё это не музыка? А если симфонию Бриттена отдать в руки тому, кто не понимает тонкости этого искусства, то вы получите вместо музыки самый ужасный шум, который когда-либо слышали». Его любимыми композиторами были Делиус, Равель и Дебюсси.

Красота во всех видах и существах окружающего мира всегда восхищала его, особенно в женщинах, и он был исключительно вежлив в обращении с ними. Но их красота не была для него самоцелью — его неизменным правилом было сделать каждую женщину счастливой, и каждая из них после разговора с ним чувствовала себя на миллион долларов. «Наверное, ваш контракт предусматривает, что вы должны быть так красивы», — сказал он однажды стюардессе в самолёте.

Он был дважды женат, и помимо единственного сына Мерсера, который руководил оркестром после смерти отца, сейчас живы его внуки.

Он умер 24 мая 1974 г., его настиг рак лёгких, но светом его искусства были озарены уже миллионы людей, которые любили его и его музыку так же, как и он любил их, всегда заявляя об этом со сцены на всех языках («Я вас безумно люблю!»).

Его похоронили на Вудлонском кладбище в Нью-Йорке под тенистым дубом, рядом с отцом и матерью.