Чтобы в полной мере оценить размах интеллектуальной революции, произведенной милетцами, необходимо в первую очередь проанализировать творчество Анаксимандра. Материалы доксографии дают о нем менее скудные сведения, чем, скажем, о Фалесе и Анаксимене. Кроме того, что очень важно, Анаксимандр ввел в употребление такой основополагающий термин, как archë. Далее, отказавшись от поэтической традиции теогоний, он предпочел писать прозой, положив тем самым начало новому повествовательному стилю —«осведомленности о природе» (historia peri physeös). И, наконец, именно у него выражена с наибольшей определенностью новая космологическая схема, которая окажет глубокое и длительное влияние на греческую концепцию мира.
Эта схема по-прежнему имеет свою историю. Так же, как природа (physis) и генезис (genesis), archë сохраняет свое временное значение в качестве первоначала, истока. «Физики» пытаются ответить на вопрос, откуда и каким образом мир начал свое существование. Но в их интерпретации эта генетическая реконструкция объясняет формирование порядка, представленного теперь уже в пространственном аспекте. Здесь следует особенно подчеркнуть один пункт. Милетцы, бесспорно, были в долгу перед вавилонской астрономией. У нее они заимствовали наблюдения и методы, которые, если верить легенде, позволили Фалесу предсказать затмение солнца; они обязаны ей также применением таких приборов, как гномон , который, по преданию, Анаксимандр установил в Спарте. Возобновление контактов с Востоком оказало благотворное влияние на возникновение греческой науки, в которой астрономические вопросы на первых порах играли решающую роль. Тем не менее геометрическая направленность греческой астрономии, ее светский, свободный от всякой астральной религии характер с самого начала позволяют ей развиваться в иной плоскости, нежели вдохновившая ее на первых порах вавилонская наука. Милетцы размещают миропорядок в пространстве. Организацию вселенной, ее местоположение, размеры и движение звезд — все это они представляют в виде геометрических схем. Кроме того, они рисуют на карте (pinax) план земли, помечая на ней обитаемый мир, его страны, моря и реки; они сооружают механические модели вселенной, вроде той сферы, которую изготовил, по сообщениям некоторых древних авторов, Анаксимандр. Имея, таким образом, возможность «увидеть» космос, они в точном смысле слова обозревают, созерцают его, создают теорию (theöria от theöreö — «смотреть», «обозревать», «созерцать», «наблюдать» ).
Подобная геометризация физического мира приводит к коренному переустройству космологических перспектив, способствует появлению форм мышления и систем объяснения, не имеющих аналогов в мифе. Анаксимандр, например, локализует землю в центре мира, добавляя при этом, что если она пребывает неподвижной в определенном месте, не нуждаясь в какой-либо опоре, то это происходит потому, что, будучи равноудаленной от всех точек в пространстве, она не нуждается в том, чтобы двигаться вниз или вверх, в ту или другую сторону. Анаксимандр, следовательно, помещает космос в математизированном пространстве, определяемом чисто геометрическими отношениями. Тем самым устраняется унаследованный от мифа образ иерархического мира, где "верх" и "низ" в их абсолютной противоположности обозначают различные космические уровни божественных сил и где пространственные направления (т. е. "верх" и "низ") имеют противоположные религиозные значения. Кроме того, все попытки мифа объяснить устойчивость земли, "всеобщий приют безопасный" (Гесиод), оказываются ненужными, ибо земля не нуждается больше в "опоре", "корнях"; ей больше не нужно ни плавать (как у Фалеса) на воде, из которой она, по его учению, возникла, ни опираться на воздух, как бы "оседлав" его (как у Анаксимена). С тех пор как была создана первая геометрическая модель вселенной, все встало на свои места. Для того чтобы понять, почему люди могут вполне безопасно ходить по земле, почему земля не падает, как и все предметы, находящиеся на ее поверхности, достаточно знать, что все радиусы небосвода равны между собой.
Геометрическая структура космоса предполагает такую его организацию, которая прямо противоположна организации, приписываемой космосу мифической традицией. Никакая стихия или часть мира не находятся в более привилегированном положении по сравнению с другими, никакая физическая сила не занимает доминирующего положения басилевса, осуществляющего всюду свою власть, господство (dynasteia). Если земля расположена в центре вселенной, имеющей форму правильной окружности, она может пребывать неподвижной вследствие равного расстояния отовсюду, т. е. без того, чтобы подвергаться какой-либо власти, "...ничем не поддерживаемая" (hypo methenos kratoumene). Эта формулировка Анаксимандра, которая вводит понятие "власть" (kratos), свидетельствует об устойчивости словаря и политических понятий в космологической мысли милетцев. Но, как весьма справедливо подчеркнул Ч. Кан в своей недавней работе, Анаксимандр в этой области намного опередил своего ученика - Анаксимена . Согласно Анаксимену, земля, будучи плоской, держится на воздухе, который господствует над нею, сдерживает (synkratei) ее, подобно тому, как душа, будучи воздухом, сдерживает нас. Для Анаксимандра же наоборот: ни одна стихия, ни одна часть мира не могут господствовать над другой. Новый порядок природы характеризуется равенством и симметрией различных сил, составляющих космос. Превосходство принадлежит исключительно закону равновесия. Режим равновесия, равноправия (isonomia) замещает единовластие (monarchia) как в природе, так и в полисе.
Отсюда - нежелание присвоить воде (Фалес), воздуху (Анаксимен) или какой-либо другой стихии значение "начала", "главенства" (arche). Первую субстанцию - "бесконечную", "вечную", "божественную", "всеобъемлющую" и "управляющую всем" - Анаксимандр понимал как особую реальность, отличную от всех других стихий, образующую их общее начало, неисчерпаемый источник, равно питающий всех. Аристотель объясняет такой выбор следующим образом: если бы одна из стихий обладала бесконечностью, свойственной апейрону, то она уничтожила бы все другие. Действительно, стихии определяются их взаимной противоположностью; следовательно, надо, чтобы "противоположности уравновешивали друг друга" (isazei aei tanantia) или, как сказал Аристотель в другом месте, имели "равенство силы" (isotes tes dynameos) . Поскольку у нас нет оснований сомневаться в адекватности рассуждений Аристотеля и отвергать предложенное им истолкование мысли Анаксимандра, мы видим, что аристотелевская интерпретация учений его предшественников констатирует радикальное изменение отношения к власти и порядку в мире. Царская власть (basileia), единовластие (monarchia), которые в мифологической традиции почитались как силы, создающие и поддерживающие мировой строй, в трактовке Анаксимандра становятся разрушителями этого строя. Отныне миропорядок утратил иерархический характер и стал служить поддержанию равновесия между силами, ни одна из которых не должна обрести окончательное господство над другими, ибо это повлекло бы за собой распад космоса. Если апейрон обладает властью (arche) и управляет всем, то именно потому, что его власть исключает для любой стихии возможность господства, власти (dynasteia). Примат апейрона гарантирует постоянство равновесия сил во взаимоотношениях между природными стихиями; будучи выше всех стихий, апейрон подчиняет их общему закону.
Впрочем, это равновесие сил отнюдь не статично; его динамика следует из наличия бинарных противоположностей и является результатом их конфликтов. Это значит, что поочередно каждая из сил захватывает власть, точнее, берет верх над своей противоположностью, но затем уступает эту власть в пользу своей противоположности соразмерно со своим первоначальным превосходством. Во всем космосе, в том числе в чередовании времен года и человеческом организме, происходит смена преобладания одной из противоположных сил над другой, связывая воедино господство и подчинение, расширение и сжатие, рождение и смерть всех стихий - тех самых стихий, которые, согласно Анаксимандру, "следуя порядку времени, выплачивают друг другу компенсацию (tisis) и возмездие (dike) за совершенную несправедливость (adikia)".
Образуемый противостоящими и постоянно конфликтующими силами (dynameis) мир подчиняет их закону справедливой компенсации, порядку, поддерживающему между ними равенство (isotes). Под давлением этого одинакового для всех справедливого закона (dike) силы связываются между собой, координируются, уравновешиваются с тем, "чтобы, вопреки их множественности и различиям, составить единый космос.
Новая картина мира, достаточно четко представленная Анаксимандром, является общей основой развития философской мысли досократиков и медицинских исследований. В начале V в. до н. э. Алкмеон представил эту картину в терминах, столь ясно свидетельствующих о ее политических истоках, что (особенно после статей Г. Властоса, посвященных этой проблеме) нам нет необходимости останавливаться на этом . Итак, Алкмеон определяет здоровье как равновесие сил - isonomia ton dynameon - влажного и сухого, холодного и теплого, горького и сладкого и т. д. Болезни есть следствие "единовластия" (monarchia) одного из этих элементов над остальными, ибо исключительное господство отдельно взятого элемента губительно.
Но социальный опыт дал космологической мысли не только модель равного для всех закона и порядка, сменившего всемогущее господство монарха. Режим полиса предстает перед нами соотнесенным с новой концепцией пространства; институты полиса представляют собой проекцию и воплощение того, что можно назвать "политическим пространством". В этой связи следует отметить, что первые урбанисты, такие, например, как Гипподам из Милета, были на самом деле политическими теоретиками; организация городского пространства является лишь одним из моментов их более общего стремления упорядочить и рационализировать человеческий мир. Связь между пространством города и его институтами наиболее четко представлена в произведениях Платона и Аристотеля.
В новом социальном пространстве, которое ориентировано на центр, власть, господство (kratos, arche, dynasteia) не располагаются более на вершине социальной лестницы, а помещены в центре (es meson), в середине человеческой группы. Теперь этот центр котируется высоко, ибо зависит от тех, кого называют "средними" (oi mesoi), так как, находясь на равном от крайностей расстоянии, они составляют фиксированную точку равновесия города. По отношению к центру все индивиды и группы занимают симметричное положение. Агора образует центр общего для всех пространства. Все, кто сюда попадают, тем самым одинаково определяются как равные (isoi). Присутствуя в этом политическом пространстве, как отдельные индивиды, так и группы людей, вступают в определенные взаимоотношения. Учреждение общего Очага (Hestia koine) символизирует это политическое сообщество . Установленный в Пританее (вообще говоря, на агоре), общий Очаг, связанный с многочисленными домашними очагами, находится как бы на равном расстоянии от различных семей, населяющих полис; он представляет их всех, не уподобляясь ни одному из них конкретно. Центрированное пространство, пространство общее, уравнивающее и симметричное и вместе с тем светское, предназначенное для столкновения мнений, дебатов и аргументаций, противопоставляется религиозному пространству, символизируемому Акрополем.
Сопоставление некоторых текстов наводит на мысль о том, что эти новые пространственные представления содействовали геометрической ориентации, характеризующей греческую астрономию; эти же представления свидетельствуют о глубокой структурной аналогии между институциональным пространством, в котором находит свое выражение человеческий космос, и пространством физическим, на которое милетцы проектируют природный космос. Согласно древним авторам, Анаксимандр полагал, что земля покоится в силу центрального положения, занимаемого ею, вследствие равной удаленности ее от всех крайних точек, словом, вследствие "равновесия" (homoiotes). Пребывая в центре, земля не подчинена какому-либо господству (kratoumene) над собой. Эта связь между центральным положением и отсутствием "господства" кажется парадоксальной. Однако в политических текстах Геродота мы обнаруживаем такой же словарь и то же концептуальное сходство. Геродот рассказывает, что после смерти тирана Поликрата Меандрий, назначенный покойным в качестве его преемника и носителя скипетра (skeptron), созывает всех граждан на собрание и объявляет им о своем решении упразднить тиранию. "Я,- заявляет он им кратко,- не одобрял владычества Поликрата над людьми, равными ему... Я передаю всю власть (arche) народу и провозглашаю свободу и равенство (isonomia)" .
Это сопоставление представляется тем более знаменательным, что у самих милетцев концепция физического пространства, симметрично организованного вокруг центра, соответствует некоторым представлениям общественного характера. Согласно Агафемеру, Анаксимандр из Милета, ученик Фалеса, первым начертил обитаемую землю на дощечке для записей (pinax), как это сделал после него, но более тщательно Гекатей из Милета . Добавим, что ранние греческие "физики" представляли себе обитаемую землю круглой; в центре земли - Греция, а в центре Греции - Дельфы. Известно, что эта концепция вызвала ироническую оценку у Геродота. "Смешно видеть,- пишет он,- как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. А Азию они считают величиной, равной Европе" . В другом пассаже Геродот раскрывает нам институциональную и политическую подоплеку такой, на его взгляд, слишком далеко заходящей геометризации физического пространства. После перенесенного ионийцами поражения они собрались в Панионе . Биант из Приены, один из мудрецов, посоветовал им "всем вместе отплыть в Сардон и там основать один общий для всех ионян город". Затем выступил Фалес из Милета. Он предложил построить один общий дом для совещаний (en bouleyterion) именно в Теосе, так как Теос лежит "посередине Ионии" (meson lonies); другие города, сохраняя самостоятельность, будут отныне на положении местных демов, включенных в единый полис .
Между прочим, мы располагаем еще одним доказательством взаимодействий, которые могли происходить между политическими, геометрическими и физическими значениями центра, понимаемого как фиксированная точка, вокруг которой упорядочивается пространство, образуемое симметричными и обратимыми отношениями в обществе и природе . Очаг (Hestia), символизирующий на агоре новый человеческий порядок, у Филолая будет означать центральный космический огонь, у других философов - землю, пребывающую неподвижно посередине вселенной .
Эти соответствия между структурой природного космоса и организацией космоса социального вполне отчетливо представлял себе Платон в IV в. до н. э. Философ, который велел начертать над входом в Академию: "Негеометр да не войдет!", свидетельствует о наличии связей между мыслью геометрической и мыслью политической, которые установились и долго поддерживались у греков. В диалоге "Горгий", бичуя в лице Калликла и устами Сократа всех тех, кто отказывается изучать геометрию, Платон тесно связывает познание геометрических равенств, являющихся основой физического космоса, с политическими представлениями, на которых покоится новый порядок города - справедливость (dikaiosyne), благоразумие и сдержанность (sophrosyne): "Мудрецы учат, Калликл, что небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость... Ты же, мне кажется, этого в расчет нисколько не принимаешь, несмотря на всю свою мудрость, ты не замечаешь, как много значит и меж богов, и меж людей равенство - я имею в виду геометрическое равенство... Это оттого, что ты пренебрегаешь геометрией" .