Фаида Мугангу () неподвижно смотрит на серую стену приемного покоя. Доктор Нгабо обращается к изможденной женщине, осторожно прикасаясь к ее руке. Реакции нет. Она прижимает к себе младенца, завернутого в одеяло. Он лежит у нее под боком на кровати — она прижимает его к себе плотно, слишком плотно, почти чересчур. Согласно бюллетеню, тридцатилетняя Ф. Мугангу страдает гастритом. О ее диагнозе нам рассказывает Деогратиас Нгабо — он врач в больнице «Материнского милосердия» конголезского города Гома.

После того, как мы покинули палату, доктор Нгабо добавляет: «Пару недель назад она потеряла почти всю свою семью. Около четырех утра ее заставили смотреть, как солдаты расстреливают ее мужа и забивают мачете троих детей. Сама она с младшим сыном сумела укрыться в банановых зарослях, в темноте. Тело мужа и расчлененные останки двух дочерей и старшего сына Фаида Мугангу на следующий день погребла в мягкой лавовой почве. С тех пор она не могла есть — одну, две, три недели; никто не знает, как долго — ни кусочка. Наконец она как-то встала, завернула ребенка в полотняную ткань, прикрутив ее вокруг спины, чтобы удобно было нести, и кое-как добрела до дверей епархиальной больницы, Она была физически и эмоционально на пределе сил. С тех пор она больше не сказала ни слова. «Никто не знает, кто совершил это», — скажет доктор медицины Нгабо, которому она поведала тогда свою историю.

«Злодеи» — в регионе Киву на востоке Демократической Республики Конго, ими, собственно, могут быть все. Никто не сможет сказать точнее, кто за кого здесь сражается. Милиция, бандиты, соперничающие друг с другом племенные группы, а также военизированные отряды той или иной партии пытают, убивают, насилуют и грабят под сенью лесов вдалеке от линии фронта.:

С августа 1998 года бушует «Первая мировая война Африки», война, почти неизвестная в Европе, которая едва ли отвлечет кого-то от тепла домашнего камина. Африка далеко, очень далеко, и всем известно, что африканцы умирают в раннем возрасте. Два с половиной миллиона человеческих жизней эта война унесла до апреля 2001 года только в области, занятой повстанцами, на востоке страны (). По оценкам, треть этих жертв — дети. В регионе Калеми (Kalemie), по статистическим данным организации «Врачи без границ», трое из каждых четырех детей умирают, не достигнув и двух лет. К этим жертвам прибавляются еще более чем 2 миллиона беженцев и 16 миллионов погибших от голода и болезней. Клод Жидибар, руководитель организации продовольственной помощи («World Food Programm») в восточно-конголезском городе Букаву, рассказывает, что в этой ситуации оказывается больше взрослых дистрофиков, чем недокормленных детей. «Почему? Да просто потому, что дети мертвы» (). Совет Безопасности ООН заявляет о «тяжелейшем гуманитарном кризисе планеты» ().

НЕМЫСЛИМЫЕ УЖАСЫ

«Массовые убийства, внесудебные расправы и незаконные аресты в Конго — правило, а не исключение», — говорится в недавнем сообщении генерального секретаря ООН Кофи Аннана (). В качестве примера описывается убийство более 200 человек: «Большинство жертв — штатские; среди них были женщины и дети. Некоторых забивали мачете. Трупы сбрасывались в публичные туалеты».

Женщин события коснулись сильнее всего: «Все мыслимые ужасы войны случились с ними. За ними гнались солдаты, унижали, насиловали, иногда на глазах мужей и детей». При этом они подвергались «крайне высокой опасности заражения ВИЧ» ().

Свои войска в Конго разместили семь африканских государств. Правительственную армию .поддержали государства-соседи:

Зимбабве, Ангола и Намибия. Север и восток страны, напротив, были заняты двумя крупными повстанческими движениями и, до недавнего времени, 10 тысячами солдат восточных соседей — Руанды и Уганды.

Но есть еще одна партия войны: промышленные концерны Запада давно эксплуатируют сырье стран-гигантов Центральной Африки и, не колеблясь, финансируют и повстанцев, и армии. Иногда они даже сотрудничают с ними, ибо речь идет о деньгах.

Конго, как ни странно — одна из самых богатых стран планеты, Здесь есть золото, серебро, бриллианты, нефть, медь, кобальт, олово и другие ценные полезные ископаемые. Не случайно основная линия фронта проходит вдоль крупных горных массивов.

ВОЙНА ЗА ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ

«Конфликт в Конго вращается, главным образом, вокруг контроля над минеральными ресурсами и торговли ими». Это основная мысль аналитического доклада о «нелегальной эксплуатации природных ресурсов Демократической Республики Конго», который ООН опубликовала 16 апреля 2001 года в Нью-Йорке (). В докладе сообщается о систематическом разграблении природных богатств, прежде всего в занятой повстанцами области на востоке Конго. Руанда и Уганда, мол, «создали криминальным картелям своеобразную возможность вести дела в этом неустойчивом регионе». Эти преступные картели, по оценкам ООН, располагают связями по всему миру и образуют серьезную угрозу безопасности для региона.

В том, что войны ведутся ради полезных ископаемых, нет ничего нового. В Африке часто речь идет об алмазах. Их называют «кровавыми» или «военными»; с помощью продажи алмазов повстанческие вожди и более мелкие сошки в Анголе и Сьерра-Леоне финансируют собственные так называемые революции, причем пользуются для достижения своих целей международной сетью наркодельцов, торговцев оружием и сырьем, В июне 1998 года Совет Безопасности ООН впервые объявил торговое эмбарго на «кровавые алмазы» из Анголы, где Жонас Савимби (Jonas Savimbi) и его повстанцы из УНИТА вели жестокую гражданскую войну. Летом 2000 года последовало эмбарго, направленное против Сьерра-Леоне — страны, в которой Фодай Санкох из Объединенного революционного фронта (RUF) обрел дурную славу не только из-за использования в боевых действиях детей в качестве солдат, но, прежде всего, из-за своего фирменного стиля — он отрубал противникам руку. Ежегодная прибыль, получаемая от торговли алмазами, оценивается в 120 миллионов долларов США. Несмотря на запреты ООН, «кровавые алмазы» кружными путями все еще стекаются на международные торговые биржи Антверпена, Женевы, Нью-Йорка и Тель-Авива. Лидер мирового рынка торговли алмазами, южноафриканский концерн «De Beers», который раньше делал закупки и в Анголе, сегодня заверяет, что продает только «нетеневой товар». Проконтролировать это вряд ли можно.

ПРИЧИНА ВОЙНЫ — ТАНТАЛ

В Конго тоже ведут речь об алмазах, И, конечно, о золоте; меди и кобальте. Но с тех пор, как эти металлы отступили на задний план в связи с падением цен на мировом рынке, в центре дискуссий находится один вид сырья, до того мало известный. Металл тантал, который обладает крайне высокой точкой кипения pi высокой плотностью, относится к числу крайне востребованных видов сырья. Его применяют, главным образом, в конденсаторах на основе электролитов — в мобильных телефонах или, например, в компьютерных системных блоках, начиная с модельного ряда «Пентиум». Реже тантал используют в производстве современных вооружений и медицинских приборов.

Бум мобильной связи и новейшие разработки на компьютерном рынке, а также, например, распространение «Playstation» фирмы «Sony» или «Gameboy» от «Nintendo» подняли цены на мировом рынке до заоблачных высот. На Лондонской бирже металлов цена на тантал в период с февраля 2000 по январь 2001 года поднялась с 180 до 950 евро за килограмм — больше чем в пять раз.

ТАНТАЛ

Тантал — химический элемент c символом Та и периодической таблице Д.И. Менделеева. Это редкий металл. В природе тантал находят, по большей части, в виде оксида (танталит, Та 2 O 5 ) вместе с ниобием (колумбит, Nb 2 O 5 ). Самые крупные запасы — в Австралии, Бразилии, Канаде и Африке, прежде всего в ДРК (бывшем Заире), В других географических областях этого континента, таких как Малайзия и Нигерия, тантал присутствует как побочный продукт в шлаках олова.

В Конго это соединение называется. «коломбо-танталит», сокращенно «колтан». Колтан добывают вручную или с использованием простых инструментов из элювиальных отложений (речные или осадочные наносы). Он выглядит как грязно-серый песок или щебень.

Тантал очень тверд, высокопрочен и крайне жаро-, коррозионо- и кислотоустойчив. Поэтому он как никакой иной металл пригоден для легирования стали, которая применяется в хирургических приборах, высокотехнологичных вооружениях, атомных реакторах, линзах фото-, теле- и киноаппаратуры и приборах ночного видения.

Превалирующая доля добытого тантала применяется, однако, в электронных конденсаторах и в мобильных телефонах, компьютерах, игровых приставках, а также в противопожарной сигнализации и транспортных средствах на электрической тяге.

Информация: http://www.tanb.org

Тантал был открыт в 1802 году шведским химиком Экбергом. Экберг почти отчаялся из-за того, что исследование металла, устойчивого к окислению, оказалось столь затруднительным. Потому он назвал открытый элемент именем древнегреческого царя Тантала, который был приговорен к вечному страданию в подземном мире. Название оказалось очень метким.

До 80 процентов мирового тантала добыто в Конго, где этот металл получают из колтана. На. востоке страны колтан является объектом вожделения и, тем самым, борьбы.

Но кто же они — те, кто получает прибыль от такой эксплуатации? Какие фирмы присваивают себе «прибавочный продукт» в этих условиях?

В ГЛАВНОЙ РОЛИ — ИЗГОТОВИТЕЛЬ АСПИРИНА «BAYER»

Никто не задавал никаких вопросов, когда глава руководства концерна «Bayer» Манфред Шнайдер в декабре 2000 года, казалось, нашел золотую жилу: с танталом, который употребляется для мобильных телефонов, он достигнет показателей роста, которые не уступят компьютерной индустрии. «Своей коммерческой политикой мы преследуем цель получения прибылей, стабильно соответствующих уровню, который среди экономистов принят за неплохой, о котором не скажешь, что он достижим всеми предприятиями, работающими на принципах новой политэкономии», — рассказал Шнайдер корреспондентам журнала «Spiegel» (). М. Шнайдер знает, о чем говорит. Концерн — лидер мирового рынка в делах, связанных с танталом: дочернее предприятие фирмы «Bayer», «Starck», со штаб-квартирой в Гос-ларе, имеет филиалы в США, Таиланде и Японии, перерабатывает, согласно экспертам по отрасли, более половины этого благородного металла в мире и поставляет его затем электротехнической промышленности.

«В каждом электронном приборе будут находиться танталовые конденсаторы, — грезит М. Бютефиш, представитель по связям с общественностью из «Starck». — Для первого "пентиума" потребовалось всего 50 таких конструктивных деталей, между тем их стало уже две или три сотни» (). Вместе с впечатляющими показателями роста на рынке мобильных телефонов это привело к тому, что цена на танталовое сырье невероятно возросла.

О ПРОИСХОЖДЕНИИ КОНЦЕРН УМАЛЧИВАЕТ

О происхождении тантала руководитель концерна, конечно, не пожелал сказать.

— Это руды, разработка которых получает содействие на разных континентах как перспективная.

— На каких?

— Сожалею, но вы от меня информации не получите.

— Почему?

— Эти сведения конфиденциальны.

В ноябре 2000 года берлинская газета «Tageszeitung» впервые установила; связь между концерном и далекой африканской страной —- «Bayer» и Конго. Не рассказывая, что предприятие «Starck» извлекает свое сырье с территории военных действий, автор лишь констатировал, что тантал разрабатывается в области, занятой конголезскими повстанцами, и что дочернее предприятие фирмы «Bayer» — лидер мирового производства в его переработке ().

Слово руководителю концерна М. Бютефишу:

— И то, и другое верно — взятое само по себе.

Несколько недель спустя еженедельник «Tageszeitung» приоткрыл, что колтан экспортируют организации, противостоящие друг другу в вооруженном конфликте, причем они финансируются через мафиозную торговую структуру ().

Мне захотелось узнать у М. Бютефиша, участвует ли концерн в финансировании военных действий в Конго (). Его ответ был таков:

— С такими упреками придется сталкиваться всякому, кто имеет дело с добычей сырья в развивающихся странах. Мы уже приучили себя к ним, и поэтому нам нечего прибавить к сказанному.

Почему бы ему попросту не ответить честно и откровенно, что концерн получает свои прибыли от тантала не из Конго?

— Если я пущусь в дискуссию на эту тему, то тогда я сам привлеку к себе внимание. А к этому мы не стремимся, это ведь нам не нужно.

— То есть сами вы исключаете, что металл прибывает из Конго?

— Я бы не сказал ни «да», ни «нет»().

ИТАК, НЕМЕЦКИЙ ТАНТАЛ НЕ ИЗ КОНГО?

Я искал доказательство — хотя бы одно! Больше всего меня сбивало с толку, что все эксперты по вопросам сырья утверждали, что из региона, расположенного между Конго и Руандой, экспорт сырья не осуществляется вовсе.

— Может статься, что пара килограммов или, по мне, хоть центнер, танталовой руды там и добывается, но на этом все и заканчивается, — сообщил мне М. Дальгеймер из Германского Федерального ведомства наук о Земле, ее недрах и сырьевых ресурсах (). Ученый мирового значения, возможно, наиболее крупный эксперт по танталу, Ларри Каннингем из американского геологического научно-исследовательского бюро «Geological Survey» сожалеет:

— Из Конго данных нет.

И тут же добавляет:

— Но возможно всякое ().

Конголезский журналист мне все-таки рассказал, что из месяца в месяц из Конго экспортируется по 200 тонн руды. Это почти пятая часть мировой продукции (). Джуди Викенс из Международного исследовательского центра тантала и ниобия («Tantalum-Niobium International Study Center»), представляющего интересы промышленности, тоже знает кое-что об этих цифрах, правда, лишь понаслышке:

— Мы доверяем официальным данным о торговом обороте наших членов (к числу которых относится и «Starck» — прим. авт.). А другими мы не располагаем ().

Кроме того, Викенс предупредила меня, что едва ли можно отследить торговые потоки задним числом. Ведь они идут обычно через посредников. А то, что существует у таможенников на бланке,— цитирую:

— Так ведь вы же сами не верите, что это протекает так вот гладко — честно и корректно! Или все-таки верите?

ТАЙНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ

Итак, торговля с Конго должна процветать — при строжайшем соблюдении коммерческой тайны. Чтобы получить более точные данные, я решил лично войти в дело и стать торговым посредником. Конечно, на самом деле я вовсе не стремился торговать танталом, а лишь хотел провести журналистское расследование. В Интернете я наткнулся на некоторые ссылки: существуют виртуальные торговые биржи, на которых отдельные коммерсанты и фирмы завязывают международные деловые отношения (). Речь идет о сделках — от кофе и декоративной золотой рыбки до природных богатств.

Тантал тоже пользуется спросом, и самым насущным! Многие торговцы сырьем имеют свои представительства в Германии. В торговом регистре появляются лишь немногие из них. Зачастую из названия фирмы не явствует, что она торгует ценными природными ресурсами. Так, например, фирма «Экваториальное сафари» из Танзании («Equatorial Safaris»), которая, по официальным сведениям, организует кэмпинговые туры в Серенгети (), имеет по данным Интернет-биржи, «на складе» «140 тонн танталовой руды». Или гамбургское товарищество с ограниченной ответственностью «BTHS Handels und Seafood GmbH», которое закупает «15 — 20 тонн танталовой руды из Конго и Руанды» и постоянно ищет «дополнительное сырье из-за нестабильной политической ситуации в данном регионе» (). Некто С. Банержи с адресом разыскивает «танталовуго руду для Германии. Возможен длительный контакт» ().

Это звучало заманчиво. Однако чтобы войти в дело, мне потребовалась новая идентификация. Проблем нет: действовать в Интернете можно и без документов, удостоверяющих личность, ибо в мире виртуальной реальности адрес электронной почты значим столь же, сколь и фамилия и место жительства. Например, без проблем можно отсылать и получать письма и документы как или — при условии, что прежде никому не приходило в голову именовать свой электронный почтовый ящик таким образом ().

Через пять минут я был новым человеком.

Имя: Роберт Мбай Лиман.

Место жительства: Аруша, Танзания.

Профессия: торговец сырьем.

Приметы: хорошие связи с районом конголезских повстанцев.

Цель пребывания: вывоз в ФРГ 40 тонн чистейшего конголезского колтана.

Вечером 31 января 2001 года я разослал свое коммерческое предложение дюжине посредников. За тонну не переработанного сырья я хотел получить десять тысяч американских долларов. Моя цена была, таким образом, занижена по сравнению с мировой рыночной ценой, даже чересчур. Но именно это, как я считал, должно было привлечь внимание.

Примерно через четверть часа после щелчка мышью на кнопке отправки пришел первый ответ: некто Рашид Ремтула желал узнать, сколь высока доля тантала, ниоба, урана и тория в предлагаемой к продаже руде. Хороший вопрос! Честно говоря, я и понятия не имел, что следовало ответить, и решил после этого действовать по двум направлениям. Для начала я сам дал объявление о настоятельной потребности в тантале. Что-то вроде ускоренного курса лекций по минералогии. Если я не хотел засыпаться, то должен был быстро освоить терминологию, прижившуюся в рыночной среде. В течение нескольких часов я получил письмо от фирмы «Виталь-фарм», из которого извлек наиболее существенные для меня цифры. Теперь я был подкован. Через несколько часов после первого электронного сейла ко мне пришло письмо, которого я ждал. Отправлено оно было С. Банержи, который искал «танталосодержащую руду для Германии» в «долгосрочном контракте». Он (или она — мне ничего не было неизвестно об отправителе) затребовал детализированные данные о качественном составе сырья. Кроме того, С. Банержи оговорил условием комиссию в 2 процента на сделку. По его словам, сырье потом могло быть отгружено на суда с портом доставки Амстердам.

В течение двух дней меня — Роберта Мбай Лимана — виртуально посетили еще шесть торговцев, которые были заинтересованы в покупке колтановой руды. Среди них: танзанийский устроитель сафари, австрийская фирма «Трайбахер», которая сама перерабатывает тантал, и гамбургский рыботорговец из товарищества «BHTS Handels und Seafood GmbH». Через пару недель он признал в интервью газете «Tageszeitung», что закупает конголезский тантал через Уганду и сбывает его на внутригерманском рынке: «цены сумасшедшие» ().

«BAYER» ХОЧЕТ КУПИТЬ КОЛТАН ИЗ КОНГО

Ободренный живой заинтересованностью, 1 февраля 2001 года я послал свое аморальное предложение в закупочные отделы предприятия «Starck» в Германии, Японии, США и Таиланде. По-английски я сделал запрос, не желает ли концерн «Bayer» осуществить заказ из области, занятой конголезскими повстанцами: «Я могу вам предложить большой груз (около 40 тонн) танталовой руды,: которая в настоящее время находится у меня на складе в Букаву (ДРК). Я могу продать ее по крайне выгодной для вас цене, если сделка осуществится в кратчайшие сроки. С наилучшими пожеланиями — Роберт Мбай Лиман, Аруша, Танзания».

Еще до утра пришел ответ. Юрген Бонье, осуществляющий закупки от лица концерна «Bayer» в Таиланде, писал: «Дорогой господин Лиман, мы в целом заинтересованы в приобретении сырья любого сорта, пригодного для получения тантала. Пожалуйста, предоставьте нам результаты анализов, репрезентативную пробу с 40 тонн и Вашу цену. Как только мы получим эту информацию, мы сразу же вышлем Вам наш ответ. С наилучшими пожеланиями, д-р Бонье».

Я тотчас же выслал по их адресу требуемые данные. Крайне низкую цену я обосновал «своеобразием политической обстановки в регионе». Ответа я не получил. Была ли цена слишком низка? Или д-р Бонье почуял подвох? Или, о чудо, ужаснулся перспективе грязной сделки?

«BAYER» ТОЖЕ ЗАКУПАЕТ ЧЕРЕЗ ТОРГОВЫХ ПОСРЕДНИКОВ

Чтобы выяснить, продают ли посредники свой колтан концерну «Bayer», я попросил их назвать клиентов, чтобы иметь возможность произвести оценку финансовой надежности своих покупателей. Некто доктор Бронзарт из «Bvs Ltd. Germany» ответил: «Покупатель — германское предприятие '‘Starck" со своим отделом оптовых закупок сырья, офис — в Госларе». Кроме того, доктор сослался на то, что концерну показалась подозрительной крайняя дешевизна моего предложения: «Здесь что-то не так».

Я решил перейти в наступление. Я поведал Броизарту, что моим деловым партнером в Конго является фирма «Somigl», которая с ноября 2000 года располагает монополией на экспорт колтана. Эта фирма ежемесячно предоставляет определенное количество руды торговцам вроде меня, которые снова оказывают ей помощь, чтобы задействовать другие известные международные коммерческие предприятия: «Как вы знаете, регион политически нестабилен, и тут неизменно требуются внешне и внутриторговые операции, которые не могут совершаться официальным путем. Пожалуйста, примите к сведению, что здесь Африка и что здешний бизнес осуществляется несколько иначе, не так, как в Европе».

КОНКУРЕНТЫ СТАНОВЯТСЯ ПАРТНЕРАМИ

Фирма «Somigl» — это название расшифровывается как «Общество рудников Больших озер» — действительно существует. Мы упомянули вовсе не вымышленное предприятие. Оно возникло по инициативе самой крупной повстанческой группы — поддерживаемого Руандой Конголезского объединения за демократию (RCD) — и стремится монополизировать торговлю колтаном и гарантировать себе тем самым ежемесячный налоговый сбор в миллион долларов США;

В роли главы этого бизнеса RCD выставило даму, прославившуюся по всему региону: мадам Азизу Гуламали-Кульсум, которая уже в течение многих лет контролирует большую часть торговли вожделенной рудой. Об этой даме говорят, что она играет главную роль в торговле оружием со всеми противоборствующими сторонами. Так, в течение нескольких лет она является главным спонсором повстанцев хуту в Бурунди, которые между тем действуют из соседнего Конго. Мадам Гуламали является «одним из центральных звеньев в цепи торговцев оружием в регионе, в котором она сплела гигантскую сеть контрабанды (сигареты, золото, слоновая кость, оружие и так далее)» (). Она должна поддерживать наилучшие отношения не только с повстанцами, но и с их противниками. Тем самым вооруженные противоборствующие стороны с разных фронтов этой ужасной войны осуществляют деловые отношения друг с другом через мафиозоподобную структуру.

Согласно сообщению ООН, «мадам Гуламали царит не только в сфере торговли колтаном, но она также известна подделкой банкнот и.таможенных деклараций, прежде всего экспортируемой ею продукции». Как-то раз, когда недавно были оспорены фальшивые налоговые декларации, в которых колтан был заявлен как оловосодержащая руда, мадам ответила:

— В этом бизнесе так поступает почти каждый ().

«А ТАКЖЕ ПРОЧИЕ» КОММЕРЧЕСКИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ

Доктор Бронзарт из «Bvs Ltd. Germany» вовсе не испугался, когда я сослался на «известные прочие коммерческие дела с фирмой "Somigl"». Напротив, он поблагодарил меня и заверил, что «сохранение тайны есть один из наших принципов». Он обсудил случай с клиентом — концерном «Bayer», который по-прежнему был крайне заинтересован в этом деле. Только «чудо-цена» все еще смущает концерн, «Несмотря на то, что шеф отдела закупок сырья очень заинтересован в закупке материала, который вы предлагаете — прежде всего в отношении регулярных поставок в будущем, — и несмотря на то, что его обрадовали условия поставки, которую вы предлагаете, он хотел бы кое-что прояснить», — сообщил Бронзарт в электронном письме от б февраля 2001 года, Но успокоил меня: «Вы можете положиться на предприятие "Starck" как на сильного и надежного партнера».

Чтобы еще раз прояснить вопрос с ценой — я в самом деле затребовал слишком мало и сердился, что дело может из-за этого сорваться, — я попытался внушить своему клиенту, что могу продать предложенное количество столь дешево лишь потому, что оно у меня под рукой, и, кроме того, испытываю настоятельную потребность в валюте для «известных иных международных коммерческих предприятий». Аргументация слабая! Но ничего лучшего мне в голову не пришло. Бронзарт все-таки отписал в ответ: «Большое спасибо. Это кое-что проясняет». Теперь я осмелел и потребовал официального подтверждения от «Bayer» относительно намерений концерна на бланке и с подписью. Но я явно зашел слишком далеко. Доктор Бронзарт написал мне 7 февраля, не вступая в дальнейшие объяснения, что концерн более не заинтересован в совершении этой сделки: «Препятствием была цена, которую вы назвали».

ДЛЯ ПОВСТАНЦЕВ — ХВАТИТ С ИЗБЫТКОМ

Тем временем вновь объявился и мой «долгосрочный контракт». С. Банержи попросил меня связаться с клиентом напрямую. Тот, конечно, был всего лишь перекупщиком — «Born International Sourcing Service» с представительством в ФРГ. Менеджер — специалист по торговле сырьем Рольф Борн. И этому Борну я сообщил, что могу предложить колтан по столь низкой цене лишь из-за особых отношений с фирмой «Somigl». И то, что для этого потребуется особая санкция повстанцев, с которыми у меня хорошие контакты. Но для этого мне необходимы имя и адрес возможного конечного клиента в посреднической цепочке.

«Фабрики, с которыми у нас договор, представляют двух самых крупных переработчиков сырья», — обтекаемо ответил Р. Борн, Не успел я упомянуть главу офиса фирмы «Somigl» Азизу Гулама-ли-Кульсум, как он написал: «Мы можем предоставить вам банковскую гарантию какого-нибудь германского банка, ее вам будет вполне достаточно. Она предназначена и для госпожи Азизы Куль-сум. Пожалуйста, примите к сведению, что мы близко знакомы с прошлой и нынешней ситуацией в Конго, в которой воюющие силы одновременно являются партнерами по бизнесу». Видно, что люди хорошо информированы. Заключал ли уже Р. Борн соглашения о поставках с мадам Гуламали?

Я еще раз затребовал фамилии своих клиентов. Вместо них Р. Борн прислал проект договора и предложил мне благоприятный партнерский бизнес с горными приборами — вместе с обстоятельным перечнем цен на приборы, которые, по его мнению, я мог бы предложить и фирме «Somigl» (). После пары дюжин писем, полных намёков, я перешел в наступление и изъявил желание знать, готов ли Р. Борн осуществить прямые поставки предприятию «Starck». Ведь это был желанный партнер властей предержащих от повстанцев. Он удивился и обратил мое внимание на то, что «такие фирмы, как "Starck", должны проявлять осторожность, так как образ "Somigl" в немецкой прессе несколько мрачен». Но если я постараюсь прочесть между строк, то тогда увижу, что он уже назвал местонахождения концерна в Азии, который выступит покупателем: «Дорогой господин Лиман, там работает "Starck"». 8 февраля Р. Борн сообщил мне, наконец, что клиент по телефону дал знать о своей заинтересованности в приобретении сырья. «Как всегда»,— добавил он.

Вопреки сведениям газеты «Tageszeitung», двумя месяцами позже Р. Борн сказался невинным агнцем. Он заявил, что «не покупает колтан в Конго».

— Мне просто плохо стало! Это же повстанческое правительство. Ужасно! Страну обескровливают! ()

О моем «долгосрочном соглашении» с Борном газета в тот момент ничего не знала.

9 февраля я прервал все контакты с клиентами: «Из-за неотложных дел мне необходимо срочно отбыть в Арушу, Роберт Мбай Лиман». Между тем я вылетел не в Арушу, а в Кигали, столицу Руанды. Там я вместе с двенадцатью местными жителями и несколькими связками бананов втиснулся в микроавтобус и поехал по холмистой руандийской равнине к границе с Конго. Там, сразу за пограничной чертой, и лежит Гома, столица повстанцев.

КОЛТАН, АВТОМАТЫ КАЛАШНИКОВА И ДЕТИ-СОЛДАТЫ

Доктор Нгабо спешит из комнаты в комнату, он открывает все : дверцы шкафов и помещений, словно хочет собрать недостающее на внутреннем дворе к «Аппелю»: в аптечном шкафчике пара полупустых упаковок. В операционной — что-то вроде складного кресла с парой ламп над ним, больше ничего. Два туалета, два душа в одной деревянной кабинке. В больнице «Charite Maternelle» в Гоме, в которой доктор Нгабо вместе с двумя врачами лечит сотню пациентов, нет ни автоклавов, ни даже умывальника. В темной комнате сидит Фаида Мугангу, которая несколько недель назад лишилась своей семьи и теперь неподвижно смотрит на стену.

Адольф Оносумба Йемба — тоже врач. Когда-то у него была неплохая практика в Йоханнесбурге. Но с ноября 2000 года у Оносум-бы другая профессия: он — предводитель повстанцев RCD на востоке Конго, область влияния которых простирается в регионе величиной с Центральную Европу. При этом тридцатичетырехлетний доктор в душе отнюдь не борец. Я понял это, когда пришел к нему в его роскошную резиденцию, окруженную охраной, на окраине Гомы. «Не думаю, что вы здесь найдете других повстанцев при галстуке и с дорогим компьютером», — улыбается вежливый молодой человек и задергивает гардины, когда мы входим в офис, По причинам безопасности. Кто знает, возможно, при открытых занавесях мы бы стали хорошей мишенью для снайпера ().

Менее чем в полукилометре находятся трущобы, сколоченные из подручных; материалов, где живет большинство людей. У домов в центре города валяется отбитый гипсобетон, большинство магазинов пусты, их двери забаррикадированы, а окна разбиты. Пыльные улицы патрулируют подростки-солдаты, завербованные повстанцами. «Waloto» («дети») по радио мобилизуют сражаться за RCD. Но большинство приходит не по своей воле, считает Международная организация помощи беженцам «Refugees International», которая в апреле 2001 года проводила беседу с одним из таких бойцов:

— Марку — пятнадцать, два месяца назад его вместе с пятью его одноклассниками тайно увезли из школы четыре солдата RCD. Он и его друзья были доставлены к аэропорту, посажены в самолет и переправлены в военный тренировочный лагерь. Трое из hits там умерли. Марк не знает, как они умирали. Возможно, причиной было то, что их заставляли спать на улице, под дождем. Или из-за дурного обращения и палочного режима.

— Нас принуждали трудиться, как рабов, — рассказывает Марк, которому удалось бежать из военного лагеря (),

Многих из этих детей обрабатывали наркотиками в военных целях. Вечером после моего прибытия в Гому ко мне подошли три подростка в форме. Один, лет четырнадцати, направил ствол своего «Калашникова» мне в грудь и вежливо попросил дать ему пару долларов и сигареты. Его глаза блестят желтоватым блеском, зрачки расширены. Мысленно задаюсь вопросом, как долго он может удерживать палец на спусковом крючке. На следующий вечер я вновь прохожу мимо: он меня радостно приветствует, словно мы старые знакомые,

«НАШИ ДЕТИ УМИРАЮТ ЗА ВАШИ ПРИБЫЛИ»

Кого ни спроси на улицах города, всякий видит главную причину катастрофы в повстанцах и их приспешниках из Руанды. «Но не только они ответственны за несчастье», — скажет безработный учитель, который на главной площади Гомы продает традиционные маски тем редким иностранцам, которые здесь работают — в основном в благотворительных организациях и ООН:

— Это европейцы и американцы, которые продают колтан и привозят оружие. Они эксплуатируют ресурсы нашей страны и оставляют умирать наших детей за свои прибыли прямо в копях.

Учитель указывает на горизонт. Там возвышаются горы Масиси, где расположены крупнейшие залежи колтана:

— Там наши дети. Их посылают на смерть.

Мальчик рядом с ним сам однажды попытал счастья в копях:

— Сидишь в грязи и боишься, боишься, что земля на тебя обрушится. Постоянно где-то стреляют. Ты под охраной солдат и милиции, где бы ты ни был. Одни гонят других, но нам это безразлично. Они отнимут у тебя инструмент... Если тебе повезет, то за это ты получишь пару сотен конголезских франков. В Гоме получают в десять раз больше, но, если они тебя застукают здесь с колтаном, то тогда... — Он кладет мне на лоб указательный и средний пальцы: «Чпок!»

Три недели спустя после этого разговора, 21 марта 2001 года, в 50 километрах к северо-западу от Гомы почти 100 человек погибли в колтановом шурфе: обрушился свод над входом в туннель.

УБИТЬ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ

Почти все мои собеседники настаивают, чтобы я не называл их имен. Слишком многих уже подвергли аресту или даже навсегда «убрали» после того, как они поговорили с иностранцами. Страх перед повстанцами велик.

Незнакомка рассказывает мне, что в копях работают, прежде всего, руандийские хуту. По сообщению ООН о нелегальном разграблении сырьевых ресурсов Конго, большинство пленных — из Руанды. Их обвиняют в истреблении целого народа тутси в 1994 году, теперь в наказание они ведут добычу колтана, которая финансирует снабжение руандийской армии.

— Кроме того, там трудятся гражданские из Конго, которых заманили посулами в места разработок этих руд, — говорит лидер одной женской группы. — Как рабы, под охраной вооруженных повстанцев, которые скупают у них руду по смехотворной цене. Если кто-то недоволен — его расстреливают.

Глава повстанцев Оносумба знает, что в его армии доходит и до превышения полномочий. Но это, по его словам, исключения, с которыми борются:

— К сожалению, многие приходящие к нам на службу в войско не имеют никаких понятий о нравственности, — сокрушается он. — Армия для них — это место, где можно делать что хочешь. Поэтому сегодня при наборе рекрутов мы уговариваем родителей, чтобы; те отдавали нам самых воспитанных сыновей. Это единственный путь, лишь так можно побороть нарушения человеческих прав ().

При этом речь чаще всего не о морали, а скорее о чистоте ощущений: «Эта мешанина войн приводит к появлению очень большого числа изголодавшихся людей, которые сражаются ради пропитания и добычи снаряжения», — сообщает ООН. Благодаря этому в регионе царит «ужасающий масштаб насилия», включая «систематические изнасилования девочек школьного возраста». В этих бесчинствах участвуют руандийские воинские подразделения» ().

«НАШИМ СОЛДАТАМ ТОЖЕ НАДО ЕСТЬ»

Если дело пойдет так, как рассказывает глава повстанцев, то торговля колтаном поможет улучшить ситуацию.

— Экспортом колтана мы финансируем наш социальный план, —утверждает Оносумба. Прежде всего, налоговые поступления с экспорта колтана должны гарантировать стабильную зарплату наемным работникам.

— Фирма «Somigl» — один из самых важных источников наших поступлений, — уточняет представитель повстанцев по связям с общественностью, высокопоставленный господин в темных солнечных очках, с золотым «ролексом» и в костюме от Армани.— Монополия «Somigl» на колтан приносит нам миллион 300 тысяч долларов США в месяц; из них мы платим зарплату своим гражданским служащим, остаток уходит на социальные проекты. Но и нашим солдатам надо что-то есть ().

— Здесь никто никогда не видел ни одного конголезского франка из этих сумм, — сетует руководитель одного из социальных учреждений. — Все больницы, школы и социальные проекты оплачиваются населением, конфессиональными приходами и благотворительными организациями. Или не оплачиваются вовсе. Тогда все уходит по каналам теневой экономики.

Кроме того, мадам Гуламали не оправдала ожиданий. Пока что фирма «Somigl» перечислила лишь один процент из того миллиона долларов, на который надеялись повстанцы. Через неделю после моего визита в Гому, 28 февраля 2001 года, повстанцы отменили монополию на колтан.

С тех пор экспорт — вновь в частных руках. В Гоме я узнал, кто является самым важным частным торговцем искомого материала: немец Карл-Хайнц Альберс, геолог из окрестностей Нюрнберга. К.-Х. Альберс руководит конголезской фирмой «Somikivu», которая принадлежит нюрнбергскому «Электрометаллургическому обществу» (70%) (). «Somikivu» обладает правами на копи Луэше на севере Гомы. Завод по переработке сырья с этих копей был основан в 1993 году, а летом 2000 года восстановлен К.-Х. Альберсом (). Там добывают металл ниобий — аналог тантала. «Somiltivu» отчисляет, согласно данным RCD, по 300 тысяч долларов США ежемесячно повстанцам, которые охраняют копи.

КАРЛ-ХАЙНЦ АЛЬБЕРС, ГЛАВНЫЙ ПОСТАВЩИК «STARCK»

Сразу по возвращении в Германию я позвонил Карлу-Хайнцу Альберсу в Нюрнберг. После всего, что я услышал, я ожидал, что он будет так же скрытен, что и представитель концерна из «Starck». Но во время наших многочасовых бесед геолог предоставил мне информацию о своей обширной деятельности в мировой торговле сырьем и, прежде всего, рассказал о своем интересе в Конго ().

Карл-Хайнц Альберс — важнейший поставщик колтана на внешнем рынке среди частных экспортеров. Он значительно превосходит своих конкурентов. Он сам гордо рассказал мне об этом. Четыре самых крупных региональных торговых склада, по его словам, поставляют свой материал исключительно ему. Правовое обеспечение торговли колтаном осуществляется через фирму Альберса «Masingiro» (), которая в докладе ООН о нелегальной эксплуатации сырьевых ресурсов в Конго приведена как пример того, чем пахнут прибыли «нескольких иностранных фирм, которые готовы осуществлять сделки, несмотря на противоречивость законодательства и отсутствие четких правил».

— В целом из региона экспортируется примерно 200 тони руды в месяц (), — рассказал мне Альберс по телефону. Это то же число, которое мне уже назвали в начале моих исследований (). При среднестатистической (по отчету ООН) цене в 200 долларов за один килограмм сырья в 2000 году () получается сумма, превышающая 520 миллионов евро в год.

— Сколько идет на счета самого Альберса?

— Мы поставляем от 100 до 150 тонн концентрата в месяц.

— Итак, от половины до трех четвертей совокупного экспорта! А кому?

— Большую часть поставок мы направляем в «Starck».

Я промолчал. Конечно, я знал уже из своих тайных розысков в Интернете, что своими закупками тантала концерн открыта финансирует войну в Конго. Немного позднее, в апреле 2001 года, ООН тоже обвинило «Starck» в незаконном присвоении конголезского сырья, причислив предприятие к клиентам Азизы Гуламали, которая в прошлом торговала оружием, а ныне — колтаном. Но то, что знаменитый германский геолог бесстрастно рассказал мне, означало лишь то, что дочернее предприятие концерна «Bayer» является ведущим скупщиком сырья, о котором ведется наибольшее число дискуссий, в регионе, охваченном кризисом ().

— Как долго уже дела идут подобным образом?

— Они все время говорят, что «покупают все меньше, меньше,..» — говорит К.-X. Альберс, — но вообще-то, за те шесть-семь лет, которые мы здесь работаем, удалось хорошо наладить снабжение ().

«ЧТО ТАКОЕ "НАРУШЕНИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА?"»

Все это немец поведал мне с раздражением, присущим экспертам, которые устали от вопросов дилетанта. Альберс был и знатоком вопроса, и практиком. Я понял это, когда спросил, каковы его впечатления от Конго.

— Я же часто бываю в Конго, — произнес он. Я спросил (между прочим), бушует ли там война.

— Ага.

Не знаю, смогу ли я передать это «ага». Альберс же не знает, что я лишь за неделю до нашего разговора был в Конго.

— А как вы относитесь к повстанческому правительству, о котором пишут в газетах?

— Является ли оно повстанческим или нет, не знаю, — сказал К.-Х. Альберс об основных своих партнерах в тамошнем бизнесе.—Мне это неважно..

Вместо ответа он заговорил о «методах Дикого Запада», по которым строили свою работу другие, более мелкие фирмы в колтановом бизнесе.

— Вплоть до нарушений прав человека?

Мой вопрос явно изумил его:

— Что же у вас считается нарушением прав человека? Нам следует хоть раз дать определение!

— Ну как же: принудительный труд, эксплуатация, наем детей на работу...

— Понятно. Вот детский труд — в Африке с ним сове-е-ершен-но другая история. Наем детей на работу. Здесь. В Африке. Это конституционно. — Последнее слово он произнес почти по слогам. — Но ведь дети же все равно будут работать и на полях — вот причина...

— Заняты ли дети на добыче колтана?

— Я их там не видел. Но исключать такую возможность я бы не стал. Хотя... дети слишком слабы для подобной работы. Их труд ничего не даст.

В этом я не сомневался. И, вероятно, жители Гомы тоже (те, что сообщили мне о мальчиках и девочках в возрасте восьми-девяти лет, которые трудились в районах разработок руды),

— Горное дело все еще обеспечивает там занятость, — говорит К.-Х.Альберс. — Десять тысяч человек добывают там колтан. Этим людям — поверьте мне — хорошо! — Он почти умоляет меня.— Полагаю, они все работают на себя.

— А сколько они зарабатывают?

Этот вопрос ставит немца в тупик.

— У африканцев все не так, как у нас, европейцев. И зарплата тоже. Африканец может не иметь при себе денег, он их тотчас тратит. Понятия не имею куда. Если вы дадите африканцу в руки сто тысяч долларов, то он их промотает через пару дней. И тогда он снова беден, как церковная мышь. Но у меня такое впечатление, что тогда он почувствует себя большим здоровяком. Если у этих господ есть их пиво и чуть-чуть музыки, чтобы танцевать, тогда они довольны — поверьте мне.

По самой своей сути эта картина мира объясняет систему, о которой мы пытаемся рассказать в этой книге. Система, которая видит в человеке только один из «локальных факторов» производства, а в его нравственных устоях — проявление дерзкого самомнения. Система, которая низводит свои жертвы до уровня существ второго сорта, чьи потребности определяются совершенно другими критериями, нежели наши. Африканец с охотой даст эксплуатировать себя, ему достаточно потанцевать, легко покачивая бедрами, и, надо думать, умрет он тоже охоты о. Эта философия достигает кульминации в Гоме, где человек вроде Альберса противостоит Фаиде Мутангу, женщине, потерявшей на войне всю семью. На войне, само существование которой мой собеседник ставит под вопрос, хотя сам является шахматным конем на доске конфликта. А игроки сидят в Госларе, в Германии и в других местах мира, где можно было бы сделать так, чтобы взор Фаиды Мугангу на серую госпитальную стену смягчился.

ПРИЧИНА КОЛТАНОВОГО БУМА — ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКИЕ КОНЦЕРНЫ

«Starck» — не единственный победитель в этой ужасной игре. И не концерн « Bayer » стал причиной танталового бума, который к концу 2000 года стремительно обрушил рынок. В один голос с прочими экспертами горного дела К.-Х. Альберс рассказал мне, что концерны, специализирующиеся на производстве мобильных телефонов и компьютеров, все настойчивее пытаются напрямую закупить свое сырье — тантал, что привело к истерии на рынке:

— Благодаря этому возникло впечатление, что потребность в колтане чудовищно возросла, возникает дефицит товара.

Профессиональные издания по горнодобывающей промышленности, говоря об «ажиотажном спросе на тантал, порожденном бумом мобильных телефонов», то же подтверждают это.

— Всего лишь 70 процентов производимого тантала идет в сектор электротехнической промышленности, — говорит Ли Саллад, глава отдела маркетинга «Starck» в США (), Только количество мобильных телефонов в мире должно возрасти, по независимым прогнозам, с 400 миллионов в 2000 году до миллиарда в 2004 году.

ПРОИЗВОДИТЕЛИ ТЕЛЕФОНОВ ИЩУТ ПАРТНЕРОВ В КОНГО

В январе 2001 года изготовитель аппаратов спутниковой связи «Erkis» (США) искал партнера по эксплуатации залежей тантала а Восточном Конго. Из-за политической и экономической нестабильности это, однако, было совсем не так легко, как сообщает специальный ежемесячный иллюстрированный журнал для металлургов ().

— Благодаря потребности в новых источниках сырья риск скоро окупится, — оптимистически заявляет представитель промышленного концерна «Metallurg International». Все понимают, что высокая цена на тантал создает заинтересованность фирм в эксплуатации нестабильных регионов. И производители сырья тоже хотят работать непосредственно с конечными пользователя-ми, вместо того, чтобы иметь дело с посредниками, как «Starck», например. Ибо «всякий шаг к потребителю увеличивает прибыль», — так сказал представитель изготовителя телефонов «Erkis».

К.-Х. Альберс то же подтвердил, что электротехнические концерны пытаются осуществить прямые закупки тантала, чтобы гарантировать получение сырья. На вопрос, что это за концерны, он ответил:

— Да кто угодно. От «Mitsui» до «Sony».

— «Nokia», «Siemens», «Ericsson», «Motorola»?

— О фирме «Nokia» я ничего не слышал.

— Но о «Mitsui» и «Sony» вы слышали?

— Да, среди прочих, «Samsung» интересовался... Бог мой, на слуху было ужасно много названий — и все ли они действительно там закупали, какая разница?

Мне это было не столь безразлично, и я запросил концерны напрямую. Представительница фирмы «Nokia», лидера на рынке мобильников, отвечала лишь, что ничего не скажет. Номер два на рынке мобильных телефонов — «Siemens». О дочернем предприятии «Siemens» «Epcos» известно, что фирма — одна из важнейших покупателей танталового порошка у «Starck». Большинство прочих электротехнических концернов были недоступны для получения информации.

Случай благоприятствовал нашему танзанийцу — Роберт Мбай Лиман, виртуальный торговец колтаном, еще раз сформулировал благоприятные предложения и послал их по электронной почте всего лишь дюжине изготовителей электроники. Танталовая руда из региона Киву; по его словам, ее можно сбыть из ДРК по хорошей цене, груз 40 тонн, желателен длительный контракт, просьба дать быстрый ответ.

ЛИДЕР НА РЫНКЕ — «SAMSUNG» ЧУВСТВУЕТ ОПАСНОСТЬ

На этот раз мне пришлось прождать много дней, пока 5 марта 2001 года не пришел первый ответ. Вежливый господин из Кореи выразил надежду, что «мистер Лиман и его семья» пребывают в добром здравии и дела продвигаются. Затем он сообщил, что переправил мой запрос дальше — в офис постоянного представительства в Англии. Из адреса следует, что отправителем является корпорация «Samsung».

«Samsung» — наиболее известный изготовитель мобильных телефонов, компьютерных аксессуаров, звуковой электроники, а также бытовых приборов и офисной техники. Во многих областях, например, в выпуске мониторов и факсового оборудования, этот многопрофильный концерн находится среди лидеров мирового рынка, Оборот фирмы «Samsung» в Германии составляет около 475.миллионов евро.

Менеджер «Samsung» по закупкам металлов Клод Биттерман из Англии оповестило своем интересе и предложил договориться о перевозке предлагаемого материала в Европу. Я вновь играл в свою игру: поскольку экспорт колтана, подконтрольный повстанцам RCD, не допускал новых деловых связей, я захотел узнать, имеет ли уже «Samsung» опыт с торговлей в регионе. Биттерман рассказал, что он уже вывез медь из Конго и ознакомился с региональной инфраструктурой и ее бюрократическими препонами. Затем он сослался на то, что ведение деловых отношений с повстанцами требует дифференцированного подхода. Так что мои слова «в Конго я достану руду без единого документа и без всяких финансовых расчетов» не вызывали никакого раздражения:

— Не стоит беспокоиться, сырье больше не появится на рынке. Его переработка осуществляется напрямую для собственных потребностей фирмы «Samsung» в электротехнической промышленности.

Больше вникать в этот вопрос мне не захотелось.

КОНЦЕРНЫ В КОЛТАНОВОЙ ДЫМКЕ

Сообщение ООН не оставляет места сомнениям: «Связь между продолжением конфликта и эксплуатацией естественных ресурсов ие была бы возможна, если некоторые стороны, прямо не участвующие в конфликте, не стимулировали бы его (сознательно или бессознательно). Частные коммерческие предприятия и бизнесмены брали бы при этом на себя решающую роль. И на них можно возложить ответственность за произошедшее: «Фирмы-импортеры и их пособники, в любом случае, осознают истинное происхождение колтана». Редко столь отчетливо видно, как простой отказ от хозяйственной ответственности может развязать гуманитарную катастрофу. Конечно, не одни международные концерны виноваты в этой войне. Вина лежит и на местной военной элите, и на руководителях государств, которые разожгли конфликт. Но западные концерны подливают масла в огонь и греют на нем руки. «Никто не возражает против инвестиций капитала международных фирм в политическое разрешение конфликта в Конго, — говорит преподаватель университета в Гоме. — Никто не возражал бы, чтобы они получали свои барыши от этих инвестиций в долгосрочной перспективе. Но тут не инвестируют. Здесь берут деньги и думают о том, как бы поскорее отсюда свалить».

ДОПОЛНЕНИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Война в Конго все еще продолжается. Между тем более чем 3,3 миллиона человеческих жизней — это те, кто был принесен ей в жертву (44]. Самая крупная война с 1945 года все еще не опалила нас своим пламенем — не было мирных демонстраций, не собирался Совет Безопасности, и мировые сверхдержавы наблюдают за происходящим с большей или меньшей пассивностью. Если в регионе Итури на северо-востоке Конго отряды милиции народов гема и ленду сражаются друг против друга, то масс-медиа говорят о «межплеменных стычках» вместо того, чтобы анализировать стоящие за ними экономические интересы. Здесь, впрочем, речь идет, не столько о колтане, сколько о нефти. Канадская фирма «Heritage Oil», основателю которой Тони Бакингему приписывали связи с наемниками в Анголе и Сьерра-Леоне, получила лицензию в этих странах и соседней Уганде и пробудила этим интерес коррумпированных угандийских дельцов и. конголезской военной элиты (). Сидя на шее у исстрадавшегося от нужды населения, они распаляют расизм по принципу «разделяй и властвуй» и провоцируют межэтнические конфликты.

В связи со всеми этими событиями международный рынок колтана несколько стабилизировался. Это, однако, не содействует улучшению жизни людей в областях, где добывают колтан. Поэтому Институт Пола в Гоме не поддержал в своем исследовании жесткое эмбарго ООН, а высказался за контроль над разработкой . этого сырья, налоговые поступления с реализации которого должны пойти на пользу населению (). Конечно, для этого было бы необходимо раскрытие всех сырьевых и финансовых потоков в торговле с ДРК и втянутыми в оборот соседними странами. Изготовители мобильных телефонов — фирмы «Nokia» и «Motorola» — избрали более легкий путь и объявили эмбарго на конголезский колтан, что, впрочем, невозможно проконтролировать.

Концерн «Bayer» между тем продолжает замалчивать проблему. После выхода первого издания этой книги в конце августа 2001 года концерн «со всей решительностью» отклонил «содержащиеся в так называемой "Черной книге корпораций" обвинения» (). По мнению руководства концерна, «абсурдно связывать концерн с попранием прав человека». «Bayer» стал утверждать, что он не: получает «нелегально добываемое сырье» тантала на востоке Конго, то есть берет его не из «области, охваченной гражданской войной», а исключительно из легально заложенных копей Центрально-Африканской Республики. Таковых там нет вовсе, так как регион в целом находится в состоянии войны и занят повстанцами. Потому-то и все доклады ООН говорят о «нелегальной эксплуатации ресурсов». Последнее слово «Bayer»: «Добыча этого сырья идет на пользу местному населению. Бизнес вносит свой вклад в то, чтобы были предприняты меры к развитию улучшенной инфраструктуры в долгосрочной перспективе». Циничнее не скажешь. Неужели «Bayer» понимает под «улучшенной инфраструктурой» сомнительное увеличение числа школ, больниц или мостовых, ради которого половину детей — каждого второго ребенка! — надо отправить на службу с автоматами Калашникова в руках?

«BAYER»: ДОМЫСЛЫ И БЕЗУМИЕ

Полтора месяца спустя «Bayer» отвечает более конкретно:

— Мы вывозим свое сырье прямо из города Гома от одного нашего знакомого коммерсанта. По той информации, которой мы в целом располагаем, это абсолютно безупречное в отношении закона сырье.

М. Бютефиш, представитель фирмы «Starck», заверил корреспондентов из газеты «Goslarsche Zeitung»:

— Я твердо убежден, что деньги от поставок колтаиа не идут на финансирование повстанцев ().

Этим М. Бютефиш, по крайней мере, впервые признал, что сырье поступает из столицы повстанцев Гомы. Но как же так: «Bayer» не хочет спонсировать повстанцев, а они контролируют торговлю и получают налоги от его покупок? Неужели концерн допустит контрабанду груза колтана за пределы страны? Эти вопросы остались без ответа.

В остальном газета «Financial Times Deutschland», которую никак не заподозришь во враждебном- отношении к бизнесу, подтвердила результаты наших дознаний и заподозрила «Bayer» в том, что он «косвенно поддерживает воюющих повстанцев» (). «Лишь благодаря сообщению ООН в середине апреля (2001 года — Прим. авт.) общественность обратила внимание на ситуацию в этом регионе». И это тоже была ложь: уже в ноябре 2000 года берлинская «Tageszeitung» регулярно сообщала о связи между торговлей колтаном и войной (). Представитель концерна Бютефиш ознакомился со статьей — его побудили к этому как «Координационный проект против опасной политики концерна "Bayer"», так и Клаус Вернер.

- Тогда (май 2002 года) концерн утверждал, что с августа 2001 года он больше не покупает сырье в Центральной Африке (). К сожалению, в октябре 2002 года был опубликован новый доклад ООН, в котором можно прочесть следующее: «В сообщении для прессы от 24 мая 2002 года “Starck" в очередной раз заверил, что предприятие с августа 2001 года не покупает сырье из Центральной Африки. Исследовательская комиссия обладает документами, которые доказывают обратное, В том же сообщении для прессы "Starck" утверждает, что его колтан не исходит от повстанческих группировок. Между тем, на востоке ДРК нет колтана, от которого бы не получали прибыли либо повстанческие группировки, либо иностранные воинские контингенты» (). Согласно сообщению ООН, концерн осуществил вывоз колтана, закупленного им у фирмы «Eagle Wing», имеющей офис в Букаву, и этим поддержал жизнеспособность военной экономики.

«Bayer» продолжает безумствовать. Лжет ли ООН в своих документах за подписью генерального секретаря Кофи Аннана?

Продолжает ли концерн своими закупками колтана финансировать самую ужасную и масштабную войну на планете после 1945 года, мы не знаем, так как «Bayer» по-прежнему отказывается открыто представить информацию об источниках своих поступлений. В ходе публичной дискуссии по случаю очередного съезда представителей евангелистских общин в Берлине в мае 2003 года представитель «Bayer», отвечающий за защиту окружающей среды, Томас Порц сказал:

— Мы будем оповещать палату ООН о всяком подобном предложении из южной части Африки, которое заинтересует «Starck». Это самое большое, что мы можем сделать.

Не говоря о том, что речь идет о Центральной Африке, добавим, что перепроверить это не может никто. Для всех концернов необходимо законодательно закрепленное обязательство: желательно, чтобы они публиковали сведения об импорте сырья из кризисных регионов и их финансировании до мельчайших подробностей (принцип «Publish what you pay»{4} ). Но германскому федеральному правительству, как представляется, ближе интересы коррумпированных концернов, чем поддержание мира и благосостояния в отдаленных районах.

В отместку «Bayer» теперь мобилизует общественное мнение против нашей книги. Например, вскоре после того, как немецкая: еженедельная газета «Die Kirche» сообщила о докладе Клауса Вернера (), главный редактор получил письмо из аппарата концерна: «Высказывания, распространенные господином Вернером, бесчестны и явно противоречат общественной позиции концерна по всему миру. Мы вносим свой вклад во многие развивающиеся страны, не обладающие стабильной экономикой, в решение таких общественных проблем, как детский труд, нарушения прав человека, болезни, дискриминация или разрушение окружающей среды» () .

«Как вы, должно быть, знаете, поправки в книгу внести легко,; если упреки, высказанные в ней, возбудят подозрение в неистинности», — не без иронии отвечала редакция концерну. Ибо иска на «Черную книгу корпораций» никогда не было — должно быть, менеджеры «Bayer» очень хорошо знали, что «чудовищные обвинения» просто и наглядно рисуют подлинные нравы этого коммерческого предприятия.