На полянке, густо заросшей желтыми цветами, царило оживление.

Мальчики тесным кольцом окружили двух дерущихся на траве сверчков.

Каждое движение драчунов зрители сопровождали шумными возгласами.

Преимущества явно были на стороне Забияки - маленького, но с сильными лапами сверчка, принадлежащего Хоку. Ни на минуту не прекращая ожесточенных атак, Забияка заставлял пятиться своего противника - крупного, но не очень проворного сверчка Силача. Его хозяин, Аистенок, выходил из себя, глядя на своего нерасторопного бойца.

- Вперед, Силач! Вперед! Ну, бей же его!… - неустанно подзадоривал он своего сверчка.

- Не Силач он, а мокрая курица! - отозвался Хок, презрительно сморщив румяное и нежное, как у девочки, лицо.

- Много ты понимаешь, Бобовый Творог!

Это прозвище укрепилось за Хоком недавно и напоминало об одной из мрачных страниц его не очень богатой событиями биографии. Посланный однажды матерью - хозяйкой придорожной харчевни - к пристани продавать бобовый творог, Хок возвратился к вечеру без товара и без денег. Не продав за весь день ни порции, незадачливый торговец сам справился с творогом.

Сверчки ожесточенно бились толстыми головами, пытаясь укусить друг друга. И под ударами своего напористого противника Силач все больше пятился к высокой траве.

- Скоро твоему Силачу конец! - воскликнул шустрый Гун, почесывая оттопыренное ухо.

- Рано радуешься, Двуногая Цикада! - мрачно буркнул Аистенок.

- Готов, готов Силач! - восторженно кричали Нам и Ба, коренастые широколицые близнецы, похожие друг на друга, как два бобовых стручка.

Но состязание было прервано. Из зарослей внезапно появился Железный Бамбук, взволнованный и уставший от быстрого бега.

- Солдаты ищут рис па холме! - воскликнул он.

Мальчики мгновенно окружили своего предводителя и засыпали его вопросами.

- Все, все расскажу, дайте только отдышаться! - ответил он и устало опустился на землю.

Мальчики расположились вокруг Железного Бамбука, а он, отирая пот с лица, внимательно оглядел товарищей. Согласятся ли они с его предложением? И смогут ли выполнить его?

Вот Аистенок. В нем нельзя сомневаться. Он прямодушен, решителен и отважен. Бегает быстрее всех, ловчее других вскарабкается на самую высокую пальму, шутя переплывет Красную реку. Аистенок вместе с Фамом изготовляют самодельные мины. Они пускают в дело старые чайники, кувшины, бутылки, банки из-под консервов. Стоит вражескому солдату поднять заминированную вещь и перевернуть, чтобы осмотреть ее, как находящаяся внутри мины в склянке серная кислота переливается и происходит взрыв…

А вот Гун - Двуногая Цикада. Обыкновенный деревенский мальчишка, в коричневой без ворота блузе и черных, чуть пониже колен, штанах. Гун - неряха, его одежда всегда в грязи, волосы спутаны, руки в волдырях и царапинах. Он ни минуты не сидит спокойно. Вот и сейчас он поворачивается то к одному, то к другому товарищу, объясняет что-то на пальцах, строит рожи. Гун известен как неудержимый выдумщик, смельчак и хороший товарищ. Недавно он рассказал мальчикам, как встретился один на один с тигром и тот, напугавшись решительного вида Гуна и его бамбуковой палки, позорно бежал…

Рядом с Гуном, на давно свалившемся от сырости трухлявом дереве, сидели неразлучные друзья Хок и Птичье Перо.

Трудно было бы объяснить, что так тесно связывало Этих не похожих друг на друга подростков. Высокий, худощавый Птичье Перо был прямодушен, отважен и обычно немногословен. Маленький, коренастый Хок, наоборот, шумен, болтлив и чуть трусоват. Первый страстно увлекался охотой и, как только представлялась возможность, уходил со взрослыми в джунгли, а Хок не любил и боялся леса, предпочитая ему тихо струящиеся протоки и заводи, а опасным встречам с хищниками - рыбную ловлю. На людях Хок и Птичье Перо ревниво оберегали друг друга от Нападок и едких шуток, но стоило им остаться вдвоем, как они начинали подтрунивать друг над другом.

Из-за спины Хока торчала вихрастая голова маленького Хуна, по прозвищу «Петушок», с живыми, озорными глазами. Хотя Хун утверждал, что ему уже тринадцать лет, Железный Бамбук хорошо знал, что по крайней мере не меньше года он сам прибавил себе. Ну и пусть, в конце концов это не столь уж важно! Ведь Хун-Петушок ни в чем не уступает другим юным зукитам. Разве он нерешителен, труслив или недостаточно проворен?

Наоборот, кое-кому из мальчиков неплохо бы поучиться у Петушка! Ведь это Хун под самым носом у баодаевских патрулей проносит в снопах рисовой соломы связки газет «Спасение Отечества» и распространяет их среди крестьян.

Позади всех растянулись на траве Гороховые Стручки - оба дружные, исполнительные ребята и верные друзья.

«На таких товарищей можно положиться», - решил Железный Бамбук.

- Ребята, - тихо начал он, - французы и баодаевцы ищут спрятанный для партизан рис. Сегодня они перерыли все на Слоновом холме, но ничего не нашли.

Дружное «ох» было ему ответом.

- Сегодня не нашли, а завтра найдут, - хмуро бросил Птичье Перо.

- Верно! - сказал Железный Бамбук. - И я думаю, что этой же ночью мы должны пробраться на холм и вынести оттуда рис.

- Сами, без взрослых? - спросил Хок.

- Их дожидаться - только рис прозеваем.

- Эхе-хе! - покачал головой Аистенок. - Порази меня небо, если храмовая лестница не заминирована! Только ступи на нее - вверх тормашками полетишь!

Железный Бамбук порывисто приподнялся с земли:

- А кто тебе сказал, что на Слоновый холм нужно взбираться по лестнице?

Можно подплыть на сампанах со стороны Желтой Протоки…

Мальчики одобрительно закивали головами:

- Верно, Железный Бамбук, так и сделаем!

- А где рис хранится, знаешь? - спросил у предводителя Хок.

- Знаю. Фам брал меня с собой, когда его прятали.

Ненадолго наступило молчание. Первым его прервал Хун-Петушок.

- Нечего долго раздумывать! - решительно сказал он. - Этой же ночью надо идти.

- За это никто нас не поругает, - сказал один из Гороховых Стручков.

- Пойти-то недолго, - неуверенно буркнул вдруг себе под нос Хок, - да только как бы…

- Что, уже струсил?! - набросились все на него.

Глаза Хока вопросительно забегали по лицам мальчиков.

- Кого мне бояться? - пожал он плечами. - Все пойдут - и я не откажусь…

- Ну, мальчики, - коротко бросил предводитель, - быть всем здесь, как только стемнеет!