После трех лет жизни в Москве мы с женой стали напоминать двух скандальных итальянских героев из кинофильма «Бриллиантовая рука». Мои провинциальные ожидания от московской жизни не оправдались. Вроде бы и доход есть, и дело совместное, но счастье вновь куда-то ускользнуло. И на этом рубеже я не смог поймать его. Не оправдались и ожидания жены относительно меня. Да, занимаясь совместным делом, мы начали зарабатывать, но по доходам это было намного меньше, чем в родном городе. Меньше чем то, что у нас уже было. И жена снова стала твердить, что этого нам мало! Нужно расширять квартиру до трехкомнатной! Детям надо дать престижное образование! Мы можем больше! Если в провинции наш успех был виден и вполне достаточен, то здесь, в Москве, он не был заметен вовсе. Моя вторая половина, преисполнившись амбициями, как старуха в «Золотой рыбке», твердила мне чуть ли не каждый день, что нам нужно еще. Что я работаю вполсилы или даже треть. И я, вместо того чтобы радоваться тому, что достигнуто, постоянно чувствовал себя махровым неудачником. Надо было спокойно жить и радоваться тому, что имеем! Но ожидание каких-то необыкновенных благ, которые должны бы свалиться на нас в столице, омрачали эту радость. При этом, не умея ни отдыхать как следует в выходные, не имея и просто обычного досуга и хобби, субботу и воскресенье мы посвящали в основном работе. Семейная жизнь превратилась в непрерывное совместное стремление к новым благам. На этом фоне мне все давалось с большим трудом и без удовольствия и отрады. Даже погода казалась какой-то неприветливой и мрачной. Я постоянно находился в воронке завышенных ожиданий жены и претензий к самому себе. И чем больше старался их удовлетворить, тем больше портились наши отношения. Аналогия со сказкой о золотой рыбке была практически стопроцентной.

Человек может измениться только сам, и то прилагая к этому невероятные усилия под руководством хорошего психотерапевта. Изменить же свое бессознательное ядро самому, даже обладая знаниями, совсем непросто. А уж изменить живущего рядом человека – невозможно. Об этом твердили все философы древности, и как аксиому знает любой психолог. Поэтому, пытаясь друг другу чего-то доказать и внушить, мы тратили свои силы впустую.

Усугубляли общую картину часто приезжавшие родственники.

Моя мама, естественно, поддерживала меня: мол, жили хорошо – стали плохо, и во всем виновата жена. Тесть приезжал поддержать жену и по приезде начинал активное обустройство, остекляя балкон, устанавливая новые двери, модернизируя сантехнику. Он, наоборот, был ярым защитником идеи московского прорыва. И бубнил всегда одно и то же: что живем мы в раю, а я, дурень, этого просто не понимаю. Как-то в декабре никак не могла наступить зима и небо на две недели заволокло чугунными тучами. Я по радио услышал (с радостью пенсионера-сталиниста, узнавшего об очередном крахе рыночной экономики) сообщение, что благодаря необычайно мрачной погоде в Москве участились депрессивные состояния у подростков. Так что даже число преступлений снизилось в разы. Так вот тесть эту новость воспринял с невозмутимым непониманием, продолжая твердить, какая все-таки необычайно райская жизнь вокруг. Как лебедь и рак, мы тянули семейный воз в противоположных направлениях.