«Цикада 3301»: Уже более двух лет криптографы-любители бьются над «Цикадой 3301» (серия пазлов, нечто вроде интернетовской «охоты за предметами», требующей чрезвычайно высокого уровня по части взлома кодов — и весьма глубокого знания таких эзотерических предметов, как оккультная средневековая литература и нумерология майя, — для развязывания очередных узлов). Кто стоит за всей этой головоломной игрой — неясно, хотя многие энтузиасты считают, что это большая, хорошо финансированная и прячущаяся в тени организация, которая пытается рекрутировать в свои ряды специалистов высочайшего уровня. Если всё будет продолжаться в том же духе, мы можем никогда не узнать всей правды.

Кейтлин Дюи,

«Пять самых зловещих и нераскрытых тайн Интернета»

The Washington Post, 2 мая2014 г.

Жак Ив Кусто

Принц Филипп,

муж королевы Елизаветы II,

один из основателей Всемирного фонда дикой природы

Член клуба «Богемская Роща»

Николас Мюррей Батлер,

президент Колумбийского университета,

лауреат Нобелевской премии мира

 

От автора

Книга, которую вы взяли в руки, написана в жанре триллера. Точнее, исторического триллера. И романа-катастрофы. Иначе говоря, она должна быть плодом фантазии автора. Увы.

Я назвал бы эту книгу полудокументальной. По сути, фантазией автора является лишь финал, когда всех негодяев планетарного масштаба уничтожают поголовно. Думаю, любому ясно, что такой финал пока — чистой воды фантазия. А жаль.

Однако значительная — если не бо́льшая — часть книги основана на самой реальной реальности, сколь пугающей эта реальность ни была бы. Во-первых, абсолютно реальна «Цикада 3301», и любой читатель с доступом в Интернет может в этом убедиться. Все задачи и пазлы, которые «Цикада» предлагала кандидатам, жаждущим заполучить место в этой таинственной системе, ни в чем не изменены. И даны в книге именно в том виде, в котором они появлялись и в Интернете, и в «Темной сети» (DarkNet).

К великому сожалению, реальны и эпиграфы к книге: и слова доброго дяди Кусто, и принца Филиппа (основатель Фонда дикой природы). Здесь мне не дает покоя одна мысль: когда всемирный любимец Жак Ив Кусто говорил о том, что каждый день нужно уничтожать (именно это слово!) 350 тысяч человечков, имел ли он в виду и себя?

Еще один момент. Супервулкан в кальдере Йеллоустонского парка — реальность абсолютная. Конечно, рвануть он может и завтра, а может через пару миллионов лет. Но вот ускорить процесс, «прорвать опухоль» возможно вполне.

Следующий абсолютно реальный момент: тайные общества. Они есть, но… Больше половины из них — эта дебиловатая игра в секретность, исключительность, загадочность. Малая часть, включая «Бильдербергеров», членов Римского клуба и им подобных, абсолютно реальна и смертельно опасна. И, наконец, третья группа: это те, кто оттягивает на себя внимание от реальных врагов человечества, благодаря чему те частенько остаются в тени.

Абсолютно реальны и так называемые Скрижали Джорджии и надписи (заповеди) на них. Реальна история их создания и торжественного открытия, включая присутствие Йоко Оно (и ее неподдельный восторг).

Но главная реальность в книге — заслуга отважного французского историка Ги Фо. Отважного потому, что он взял на себя смелость разрушить миф о «бедных невинных тамплиерах», которые людям только счастья и желали. А мы с вами знаем, что на кое-какие мифы в наше время нельзя покушаться безнаказанно.

Что греха таить, множество народу до сих пор считает тамплиеров предвестниками демократии, а также Свободы, Равенства и Братства (все революции с тех пор показали, чем оборачиваются эти блистательные лозунги). Но мы сейчас не об этом. Нет, не были «несчастные» тамплиеры этакими добрыми дядюшками, грезившими о светлом будущем человечества. Не были.

Они были (и остались — ведь орден не канул в небытие) существами совсем иного сорта. И, повторяю, лишь Ги Фо и невеликий отряд честных историков — верьте или нет, попадаются и такие — сумели развенчать тамплиерскую легенду.

И не напоминает ли вам лозунг тамплиеров — Ordo ab Chao (порядок из хаоса) — нынешнюю стратагему «новых крестоносцев» — теорию «управляемого хаоса»?

Реальных моментов в книге гораздо больше, чем я упомянул здесь. В частности, есть достаточно много указаний на то, что бубонная чума — черная смерть — в Европу попала совсем не случайно. Тоже реальность. Но, дорогие читатели, уж будьте добры, если именно эта тема вас почему-то зацепит, проведите собственное небольшое исследование. Вот только по ходу этой работы вы можете наткнуться на такое, на что натыкаться не хотелось бы.

А теперь простите за пространное вступление. Можете перелистнуть страницу. Дальше — уже книга.

Михаил Вершовский,

август 2016 г.

 

Пролог

I

Париж, 18 марта 1314 г.

Эшафот, представлявший собой наскоро сколоченную площадку с полудюжиной ступенек, был установлен у южного фасада собора Парижской Богоматери — Нотр-Дам де Пари. Строительство самого здания уже было практически завершено, но работы внутри храма должны были продлиться еще не один год.

На мраморных ступенях Нотр-Дама в высоких креслах расположились члены церковного собора: кардиналы, архиепископы, епископы, члены папской курии (знатоки канонического права), съехавшиеся со всех концов христианской Европы, от Испании до Англии и Германии. Больше всего, естественно, было французов.

На лицах большинства из них читалось явное облегчение: этот мартовский день был последним днем бесконечного судебного процесса, всколыхнувшего весь католический мир, процесса, на котором решалась судьба могущественного и покрытого как славой, так и бесчестием ордена рыцарей Храма, полное название которого звучало откровенной насмешкой: орден бедных рыцарей Христа. Кошельки «бедных» рыцарей, может, и не были набиты золотыми монетами, но сам орден обладал богатством, превосходившим состояние едва ли не всех христианских монархов. Вполне понятно, что рыцари Храма не пользовались излишней симпатией коронованных особ. И не только их. В народе тамплиеры также имели весьма дурную репутацию, которая в ходе семилетнего процесса превратилась в неприкрытую ненависть, тем более что ве́сти о немыслимых грехах и откровенном богохульстве членов ордена очень быстро просачивались наружу, приводя в ужас богобоязненных жителей Вьенна, где все эти годы заседал собор, обитателей близлежащего Авиньона и, конечно же, парижан, всегда знавших все обо всем. Стоит заметить, что еще задолго до процесса простолюдины французской столицы шептались о том, что юным мальчикам следует остерегаться рыцарей Храма и, укоряя какого-нибудь пьяницу, пеняли ему на то, что он «пьет как тамплиер». А высокомерие храмовников давно уже стало притчей во языцех.

Толпа, заполнившая все пространство от эшафота, который был окружен гвардейцами короля Франции, и до самого берега Сены, возбужденно гудела. Само слово не произносилось вслух, но оно висело в воздухе: «Крови! Крови! Крови!!!» Впрочем, общее возбуждение ни в малой степени не передалось членам собора и папской комиссии, сидевшим в своих креслах на ступенях Нотр-Дама. Они-то знали, что никакой крови не будет. Четыре высших сановника ордена, которые должны были взойти на эшафот, сделают это лишь для того, чтобы подтвердить свои показания, которые они слово в слово повторяли в течение семи лет, а затем выслушать уже известный им самим приговор: пожизненное заключение.

II

В двенадцати лье от Парижа, в личной королевской столовой дворца Фонтенбло сидели два главных лица затянувшейся на семь лет драмы: король Франции Филипп Четвертый, прозванный Красивым, и его ставленник на папском троне, Климент Пятый. Ставленник, да, но слишком упрямый и своевольный. Сколько усилий предпринимал папа, чтобы спасти и орден рыцарей Храма, и высших его сановников. «Неблагодарный негодяй», — в который уже раз подумал король, однако лицо его не выразило при этом никаких эмоций. Все, встречавшиеся с Филиппом, знали, что проникнуть в его мысли и чувства абсолютно невозможно. Всегда бесстрастное лицо монарха даже в критические минуты не позволяло заглянуть в душу короля. Вот и сейчас, услышав стон Климента — бедняга страдал от рака желудка уже не один год, — Филипп плеснул сладкого бургундского вина в золотой бокал Его Святейшества с тем же безмятежным выражением лица, с которым выслушивал скорбные восклицания папы, отказывавшегося понять поведение высших лиц ордена тамплиеров и особенно Великого магистра Жака де Моле.

Озадаченность папы была более чем оправданна. Он лично выслушал показания семидесяти двух тамплиеров, которых по его приказу не подвергали пыткам; более того, им даже не угрожали пытками. Папа сидел в центре судейского стола, когда напротив него стоял исхудалый седобородый старик, в котором с трудом можно было узнать всегда высокомерного и неприступного Великого магистра. И Климент V, даже имея протокол трех кардиналов, допрашивавших де Моле ранее, отказывался верить своим ушам, когда Магистр гневно вскидывал голову, категорически отвергая обвинения в содомии и прочих плотских грехах, но тут же опускал ее, с глухим бормотанием подтверждая существование богохульного обряда приема в орден, с обязательным отречением от Иисуса Христа и осквернением распятия. Плевать на распятие Господне! Наступать на него сапогом! Папа едва осмеливался читать из протокола эти страшные слова. Но де Моле каждый раз лишь кивал и произносил: «Да. Да. Да». Магистр не отказался от обвинений в богохульстве даже тогда, когда папа торжественно поклялся, что де Моле и прочих не подвергнут пыткам. Так будет ли Жак де Моле защищать орден? Кому же это делать, как не Великому магистру? В ответ прозвучали слова, которые привели в растерянность всех бывших в зале:

— Я не настолько учен, как следовало бы… Как могу я защитить орден должным образом? Я узник папы и короля Франции, и у меня всего лишь четыре денье, которые я мог бы потратить на его защиту.

«Словно откупиться от этих страшных обвинений можно деньгами», — с горькой иронией подумал Климент. И после короткой паузы де Моле стал сыпать именами. Именами тех, кто участвовал в этих богомерзких обрядах, и тех, кто ими руководил. Впрочем, Великий магистр делал это на каждом допросе. Менялись лишь имена. Все названные бывали допрошены и признавались в содеянном, получая пожизненное заключение. Но если, признавшись, они впоследствии отрекались от показаний, суд объявлял их нераскаявшимися еретиками. А это означало — костер. Более семидесяти рыцарей окончили жизнь в страшных муках, сгорая живьем под радостные вопли толпы.

А всесильный некогда де Моле закончил свою покаянную речь заливаясь слезами и, стоя на коленях, умолял суд подвергнуть его пыткам, дабы братья его не могли сказать, что он добровольно явился причиной их гибели.

Конечно же, ему в этом было отказано: в пытках не было ни малейшего смысла, ведь Магистр сам охотно признался в том, в чем признавался всякий раз, когда представал перед судом.

«Как? — дивился Климент, морщась от боли в желудке. — Как мог Совет ордена избрать этого безвольного, даже трусливого человечка Великим магистром?» Более того, сообщив о существовании тайного устава ордена, Магистр добавил, что сам он его только видел, но никогда не держал в руках.

И сейчас, сидя за одним столом с королем Франции, отпивая мелкими глотками бархатное густое вино, папа вспоминал, как тогда же, на допросе де Моле, ему пришла в голову мысль, как могли бы тамплиеры «оправдать» богохульственный обряд. А что, если они делали это в память трехкратного отречения апостола Петра? Их, безусловно, подвергли бы порицанию за подобную немыслимую глупость — но все-таки глупость, а не преступное богохульство! А это позволило бы сохранить и орден, и жизни многих бесстрашных рыцарей, доказавших свою верность Церкви в жестоких сражениях с сарацинами. И еще одна загадка: ведь вдобавок к своему тугодумию и малодушию сам Жак де Моле никогда не был участником сражений на Святой земле. И вдруг — Великий магистр! Поистине, все допросы и дознания не вскрыли и десятой доли тех тайн, которые плотным коконом покрывали то, что было орденом рыцарей Храма… Короля Франции, судя по всему, это занимало очень мало. Для него куда важнее была тайна исчезнувших сокровищ тамплиеров, которые позволили бы подлатать изрядно прохудившуюся казну монарха.

III

Стража, разгоняя зевак, торила в толпе проход, по которому двигалась повозка, запряженная двумя лошадьми. На повозке, удерживаемые цепью, покачиваясь на ослабевших ногах, ехали четыре одетых в лохмотья человека. Когда один за другим они спустились с повозки и начали подниматься по ступенькам, ведшим на эшафот, толпа единой волной хлынула к ним, словно желая погрести под собой, но тут же откатилась, наткнувшись на острия алебард стражи, которая явно не расположена была шутить.

Поднявшись на эшафот, четверо обвиняемых по приказу парижского прево сели на скамью, назначения которой зеваки до тех пор никак не могли понять. Сев, все четверо, как по команде, опустили головы, словно не решаясь смотреть в лица окружавших их со всех сторон людей. Со своего кресла на ступенях Нотр-Дама поднялся архиепископ Санса Гийом Парижский, он же инквизитор Франции, Выпрямившись, он ударил епископским жезлом о мрамор. Толпа мгновенно стихла. Лишь изредка там и сям раздавался шепот:

— Который же из них де Моле? Шарней? А кто из них де Гонвиль?

Ответить на этот вопрос даже человеку, знавшему четырех несчастных, еще несколько лет назад бывших высшими сановниками ордена, было бы непросто. Лохмотья, через которые проглядывали истощенные тела, седые бороды до пояса, изможденные лица, низко опущенные головы. Впрочем, зевакам недолго пришлось мучиться догадками, ибо со ступеней собора прозвучал звучный голос Гийома Парижского:

— Годфруа де Гонвиль, бывший магистр Аквитании, повелеваю вам встать!

Узник, сидевший дальше всех от собора, с трудом поднялся на ноги.

— На всех слушаниях суда вы подтвердили свершение вами и другими рыцарями Храма богохульственных и богопротивных деяний.

Магистр Аквитании молча кивнул. Инквизитор Франции продолжал:

— Решением суда и папского собора вы приговариваетесь к пожизненному заключению в одной из тюрем Его Величества короля Франции. Садитесь.

Де Гонвиль, снова кинув, сел на скамью.

— Гуго де Перо, досмотрщик Франции!

Далее все продолжалось точно так же, до единого слова. По толпе пронесся ропот разочарования. Все надеялись увидеть нечто вроде допроса, желательно с пытками, услышать из уст преступников рассказ об их ужасающих злодеяниях, а вместо этого архиепископ лишь торжественно зачитал текст приговора, который молча выслушали и Жоффруа де Шарней, командор Нормандии, и сам Великий магистр Жак де Моле.

Архиепископ Санса передал жезл стоявшему у его кресла служке и, воздев руки, обратился к толпе:

— Все слышали милосердный, но неотвратимый приговор суда и собора. Всем четверым подсудимым сохранена жизнь, но проведут они ее в темнице до последнего дня… Что это? — архиепископ повернулся к прево, знаком указывая на эшафот. Там со скамьи поднялся бывший Великий магистр и, собрав воедино остаток сил, выпрямился во весь свой немалый рост.

— Нет! — Его голос гремел как колокол. — Все это ложь!

Гийом Парижский также возвысил голос:

— Вы хотите сказать, де Моле, что в протоколы допросов внесены не ваши слова?

— Мои! — тамплиер в сердцах даже топнул ногой. — Мои. Но я лгал и сейчас отрекаюсь от этой лжи. Свою несмываемую вину я признаю в том, что малодушие мое позволило вам осудить десятки моих товарищей, отправив многих из них на смерть!

Толпа загудела. Стража еще плотнее сомкнула ряды.

— И я! — раздался звонкий голос де Шарнея, вставшего рядом с де Моле. — Я отказываюсь от своих признаний, сделанных ранее перед судом.

— Кто-то еще? — почти прокричал Гийом. Он с трудом сдерживал ярость.

Однако де Гонвиль и де Перо отрицательно мотнули головами, продолжая сидеть на скамье.

Толпа гудела. Даже для видавшего всевозможные виды Парижа это был редкий спектакль. Бюссон, папский советник по части канонического права, наклонился к уху архиепископа, что-то нашептывая ему. Лицо Гийома просветлело, и он снова вскинул вверх руку, в которой на сей раз был зажат архипастырский жезл — символ его власти.

— Молчать!!! — Голос инквизитора Франции был слышен в самых дальних уголках площади, а память о должности Гийома привела в чувство даже самых крикливых и буйных. — Молчать! — Он повернулся к эшафоту. — Если господа де Моле и де Шарней рассчитывают на новый суд, то, уверяю вас, господа, напрасно. По каноническому праву человек, отказавшийся от прежних признаний в богохульстве, объявляется нераскаянным еретиком и как таковой без всяких обсуждений приговаривается к публичному сожжению на костре. Это ваш новый — и окончательный — приговор, господа.

Приказав прево под усиленной охраной отвезти де Гонвиля и де Перо в тюрьму, где они до того содержались, Гийом жезлом указал на стоящих на эшафоте тамплиеров.

— Эти двое останутся здесь до получения вестей из Фонтенбло. Мы отправили гонца к Его Величеству, дабы король решил, когда и где состоится казнь.

IV

Климент видел, какого труда стоило Филиппу его внешнее бесстрастие. Тем не менее, выслушав посланца Гийома, король недрогнувшей рукой поднес к губам бокал и сделал несколько глотков, а вытерев губы, спокойно произнес:

— Что ж, дело тянулось и без того слишком долго. Казнь состоится сегодня.

Папа открыл рот, чтобы что-то возразить, но король небрежно махнул рукой:

— Знаю, Ваше Святейшество, знаю. Да, все будет готово не раньше вечера. Но… Тем эффектнее, не правда ли?

— Где Ваше Величество желает установить столбы? — с поклоном поинтересовался гонец.

— На Иль-де-Жюиф. — И Филипп рассмеялся. Делал он это так редко, что руки Климента покрылись гусиной кожей. — Согласитесь, ведь это справедливо: отправить наших нехристей туда, откуда в последний путь отправлялись исконные враги Христовы. Да и на обоих берегах Сены места хватит для всех парижан, кому интересно будет полюбоваться на это зрелище.

V

Помост, на котором сейчас восседали король Франции, папа римский, архиепископ Санса и еще несколько высокопоставленных прелатов, был окружен тройным кольцом охраны. Несмотря на искусно подогретую ненависть к храмовникам, у тамплиеров в Париже все же было не так уж мало сторонников.

Осужденные, привязанные к врытым в землю столбам, были обращены лицами к помосту, и де Моле не сводил ненавидящих глаз с изящных черт Филиппа Красивого, лишь изредка переводя взгляд на сидевшего рядом с королем Климента Пятого. Толпа глухо гудела в ожидании эффектного зрелища. Наконец Филипп поднял руку и опустил ее: пора.

Помощники палача в ту же минуту поднесли горящие факелы к вязанкам хвороста, сложенным у подножия столбов. Пламя вспыхнуло мгновенно. Парижская чернь на обоих берегах Сены радостно взвыла.

Де Моле поначалу не почувствовал ни жара, ни боли. Но когда языки пламени стали лизать его высохшие старческие ноги, он застонал. И услышал, как помимо его воли из пересохшей глотки вырываются слова, обращенные к помосту под балдахином:

— Я невиновен… Я невиновен… На мне нет вины… Лишь перед братьями моими, да смилуются они надо мной на Суде Всевышнего…

Те, до кого донеслись слова Великого магистра, впоследствии переиначивали их на свой лад и так и эдак. Когда спустя месяц после казни, 20 апреля 1314 года, папа Климент скончался, а в ноябре того же года Филиппа Красивого хватил удар на охоте, после чего он протянул лишь несколько дней, в народной памяти окончательно сформировалась и закрепилась легенда о том, что в своей последней речи Великий магистр из пламени костра призвал короля и папу на Высший суд — и не позднее конца того же года. Да и как было не поверить в такой рассказ: ведь оба виновника гибели и ордена тамплиеров, и самого Великого магистра покинули бренный мир в тот же год, что и де Моле. Умирая при этом в не менее страшных муках…

 

Глава 1. Звонок

I

Сэр Артур, девятый баронет МакГрегор, поглощал завтрак с завидным аппетитом.

Эли, с которой Артур жил в некоем подобии гражданского брака чуть менее года, хмуро посмотрела на него через стол, заметив:

— Арти, у меня такое ощущение, что ты не ел месяца два.

МакГрегор удивленно вскинул брови. Его красавица подруга была явно не в духе. Понять бы еще — с чего?

— Милая, после «подзарядки твоих батареек» мне, человеку пожилому, просто необходимо подзарядить свои. Компенсировать немыслимый расход калорий.

Насчет «пожилого» Артур явно кокетничал. В свои сорок один год он не без оснований гордился спортивной фигурой гребца и энергией, которой позавидовал бы и человек на десять лет моложе. А «заряжать батарейки» мадемуазель Бернажу, что означало не час и не два безумного секса, МакГрегор был готов всегда. Хотя порой Эли изматывала его всерьез. Но дело было вовсе не в развращенности красавицы Элеутерии — и не в нимфомании, в чем ее мог бы заподозрить человек, не знакомый с нею. Кстати, в начале их любовной связи Артур предположил именно это. Однако «это» называлось серьезнее и требовало более серьезного к себе отношения. Синдром Клювера-Бьюси с акцентом на гиперсексуальность. При половой неудовлетворенности синдром этот всерьез «сажал» и память, и способность мыслить, и энергетику в целом. Так что «заряжать батарейки» ей нужно было едва ли не еженощно. К чести баронета будь сказано, он весьма достойно справлялся с этой задачей. Как и в прошлую ночь.

Тем более непонятна была для него ее утренняя раздраженность, хмурость и совершенно не свойственное ей уныние.

— Что-то было не так? — спросил он.

— Сон, — коротко ответила она, уставившись в чашечку с кофе.

— Сон? — недоуменно повторил Артур.

— Сон, Арти, сон.

— Ты имеешь в виду кошмар? Но у тебя не бывает кошмаров.

— Это… не был кошмар. То есть не совсем кошмар. Скажем так: это было неприятно и… очень тревожно.

— Так что это было? — настаивал МакГрегор, повернувшись к дверям столовой, где только что стоял его дворецкий, он же шофер, он же верный помощник и даже друг, Джеймс Робертсон. Однако Джеймс, поняв, что разговор за столом приобретает весьма личный характер, уже абсолютно бесшумно ретировался в коридор, прихватив с собой повариху Салли, которая обычно ревностно следила за тем, по вкусу ли пришлась сидящим за столом ее стряпня, притом что, кроме похвал в свой адрес, она никогда ничего не слышала.

— Николь, — полушепотом произнесла Эли.

Артур недоуменно пожал плечами. Николь была женой кузена Эли, Анри Леблана. Чета Лебланов вместе с двумя детьми, останавливаясь в Лондоне по пути в США, пару дней гостила в особняке МакГрегора на Ланселот Плейс. И муж, и жена — милая, обходительная, не по-французски застенчивая — очень понравились Артуру. И представить, что Николь могла, пусть и во сне, напугать или встревожить Эли, Артур не мог. Анри для Эли был кузеном лишь формально, по сути же их отношения были скорее такими, какие существуют между родными братом и сестрой. Что было недалеко от истины: ведь они росли и воспитывались вместе на юге Франции, после того как родители Анри погибли в автомобильной катастрофе. Можно было бы предположить, что Эли ревновала Анри к Николь, которая потеснила ее в сердце брата, но Артур знал, что Эли и Николь связывала и глубокая симпатия, и искренняя дружба.

II

— Ты сказала «Николь»… — негромко напомнил баронет. — И отчего это тебя так встревожило?

— Она… Она была словно незрячая… Просто-напросто слепая. Глаза — сплошные белки. И еще она водила перед собой руками, знаешь, как это делают слепые, когда ищут что-то или опасаются на что-то наткнуться. Она поворачивалась и влево, и вправо, но не находила того, что искала… А сама была даже не бледной, а белой, с кожей цвета и текстуры рыхлой бумаги… В белой ночной сорочке… — Эли передернуло. — И эти руки, с растопыренными пальцами, ищущие, ощупывающие воздух…

Артур вынужден был признать, что картина, описанная Эли, действительно могла показаться пугающей и тревожной. Но, в конце концов, это был всего лишь сон.

— Милая, — мягко сказал он, положив ладонь на ее миниатюрную ручку. — Начнем с того, что все это ты видела во сне. Сон. Игры бессознательного. Это во-первых. Во-вторых: не припомню, чтобы тебя посещали вещие сны, а ведь нам это могло бы пригодиться не раз и не два, когда мы оказывались на краю гибели во всей истории с Отто Рашером и его дьявольскими играми. И в-третьих, чисто теоретически: положим, что сон этот вещий. И что же он возвещает?

— Ничего хорошего, — мрачно отозвалась Эли. — В этом я почти уверена.

В этот момент зазвонил радиотелефон, заряжавшийся на полке буфета за спиной Артура. Он развернулся и взял трубку.

— МакГрегор, — отчеканил баронет.

Пауза. Эли слышала журчание голоса в трубке, но слов разобрать не могла.

— Да, мсье Моро, — несколько удивленно произнес Артур. — Да. Она живет здесь. Конечно, мсье. Сейчас передам ей трубку. — И с этими словами он протянул радиотелефон Эли, которая взяла его дрожащей рукой.

— Oui, — почти прошептала она. — Oui. — Далее она общалась с невидимым собеседником по-французски. — Да, это мой кузен. Но… почему не по телефону? Нет, конечно, я могу приехать в посольство. Жискар Моро? Консул? Не вполне консул? Я не очень понимаю. Да, знаю. Бывала не раз. Найтсбридж, недалеко от Гайд-парка. Найтсбридж, пятьдесят восемь. Спасибо. Через час, час с небольшим. До встречи, мсье Моро.

Она протянула трубку Артуру, который озадаченно смотрел на нее. Взяв трубку, он поставил ее на базу и снова повернулся к Эли.

— Что это было, дорогая?

— Звонок из посольства Франции.

— Это я понял. Но откуда у них номер моего домашнего телефона?

— Ты же знаешь, что Анри с семьей отправился работать в Штаты.

— И?..

— Заполняя анкету на паспорт, он указал меня в качестве лица, с которым надо связаться в случае каких-то неприятностей: болезнь, несчастный случай или… Или. В общем, он вписал меня. А местом моего проживания указал Ланселот Плейс. И контактный номер — телефон на Ланселот Плейс. То же самое сделала и Николь. Я дала им все эти данные. Я сделала что-то не так?

— Вовсе нет, Эли. Банальная, обычная процедура.

— За исключением того, что звонок такой не делается в обычных обстоятельствах.

— И что же случилось с Анри?

— Консул Моро, который «не вполне консул», явно чувствовал себя не в своей тарелке. Во всяком случае, он предпочел бы говорить со мной лично. Не по телефону.

МакГрегор нахмурился. Мсье Моро вряд ли опасался того, что их могут прослушивать. Значит, дела еще серьезнее. Когда с твоими близкими происходит несчастье, власти не сообщают об этом по телефону. Вместо этого у твоих дверей появляется пара людей в форме или в штатском и с жетонами, которые с понурыми лицами произносят обязательное: «Нам очень жаль, поверьте, но ваш… отец, брат, муж и так далее…» Либо же тебя просят проехать в соответствующее учреждение, где поставят в известность о происшедшем и зададут пару-тройку вопросов.

— Джеймс! — позвал Артур.

Дворецкий мгновенно материализовался в дверном проеме.

— Машину к парадному входу. Кстати, дружище, сколько нам нужно, чтобы добраться до Найтсбриджа?

— Зависит от трафика, сэр, но, думаю, минут за сорок пять управимся.

— Тогда вперед, старина.

Артур встал и направился в коридор, затем прошел до спальни, в которой они с Эли обитали, и негромко постучал в дверь.

— Входи, Арти.

Открыв дверь, он шагнул внутрь. Эли сидела в кресле у окна.

— Милая, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

— А я готова, — безжизненным голосом отозвалась она, поднимаясь с кресла и разворачиваясь к Артуру.

На лице ее не было ни следа макияжа. Простое неброское платье, туфли на невысоком каблуке, в руках — сумочка. МакГрегор ничего не сказал по поводу ее подчеркнуто бесцветного вида, заметив лишь:

— Паспорт не забыла?

— Он в сумочке. Не беспокойся, Арти, я соображаю вполне адекватно. Так мы можем ехать?

— Да. Джеймс уже подогнал «Роллс» к парадному входу.

— Ты поедешь со мной? — спросила Эли.

Артур обнял ее, прижав на мгновение к себе. Она выглядела спокойной, почти бесстрастной, но даже через ткань ее платья и своего костюма он чувствовал, как сильно и часто бьется ее сердце. Она высвободилась из объятий МакГрегора и, сжав его руку выше локтя, негромко сказала:

— А сон-то был вещий.

III

Парковать автомобили у посольства запрещалось, поэтому Джеймс, высадив пассажиров у кованой решетки в стиле ар-нуво, сообщил Артуру, что поставит «Роллс-Ройс» на Уильям-стрит, в сотне ярдов от Найтсбриджа, после чего сразу же отъехал.

МакГрегор и Эли, показав паспорта охраннику в форме французского десантника, вошли в довольно просторный холл посольства, где к ним тут же подошел дежурный чиновник лет тридцати.

— Мы хотели бы говорить с мсье Жискаром Моро, — пояснила цель визита Эли.

— О, мсье Моро… Но, мадам…

— Мадемуазель, — поправила его Эли.

— Мадемуазель… — чиновник бросил взгляд на ее раскрытый паспорт, — Бернажу, вы договорились о встрече заранее?

— Да, мсье, — устало произнесла она. — Мсье Моро сам назначил эту встречу.

— Тогда никаких проблем! — Дежурный расплылся в улыбке и отправился к телефону на письменном столе.

— Ты пойдешь со мной, Арти? — Эли сжала его запястье.

— Конечно, дорогая. — Ему начал передаваться ее страх перед неизвестностью, перед этой встречей, явно не сулившей ничего доброго.

По ступенькам, ведшим на главный этаж посольства, легко сбежал человек в прекрасно подогнанном дорогом костюме. По виду — ровесник Артура, ростом он был не намного ниже, примерно те же шесть футов без полутора дюймов. Эли с Артуром поднялись ему навстречу.

— Мадемуазель Бернажу, — он произнес это не спрашивая, а просто подтверждая тот факт, что это именно она. И когда Эли кивнула и протянула ему руку, он, как и полагалось воспитанному французу, поднес ее к губам, после чего выпрямился и посмотрел на Артура. — А вы, полагаю, мистер МакГрегор, я не ошибаюсь?

Артур, протянув Моро руку, поправил его:

— Баронет МакГрегор или сэр Артур. Как вам будет удобнее.

— Прошу прощения, сэр Артур, — виновато улыбнулся Моро. — Нам сообщили только ваш адрес и телефон, не упомянув о титуле.

— Сообщил кто? — резким требовательным тоном поинтересовалась Эли.

— Обо всем этом нам удобнее будет говорить в моем кабинете, мадемуазель.

— Могу ли я присутствовать при разговоре? — спросил МакГрегор.

— Зависит от того, в каких отношениях вы состоите с мадемуазель Бернажу… и семейством Леблан.

— С Эли мы состоим в гражданском браке, без малого год, — ответил Артур. — С Анри Лебланом и его семьей я хорошо знаком. Они гостили у нас прошлой осенью.

— Прекрасно, — кивнул Моро. — Надеюсь, личные документы у вас с собой? — Он перевел взгляд с Артура на Эли. Та уже протягивала ему паспорт. Артур, вручив свой британский паспорт чиновнику, достал из кармана и водительские права. Тот приподнял брови:

— А зачем права?

— На них указан адрес, который наверняка вместе с телефоном передали вам.

— Ах, конечно. — Моро бросил взгляд на пластиковую карточку и с полупоклоном вернул ее владельцу.

Выложив на небольшой поднос ключи, зажигалки и сигареты, они прошли под рамкой и вместе с мсье Моро поднялись по ступенькам в коридор посольства. Миновав ряд дверей, они остановились у той, на которой красовалась бронзовая табличка «Ж. Моро, служба безопасности».

— Так вот почему «не вполне консул», — пробормотала Эли. Моро, открыв замок пластиковым электронным ключом, распахнул ее, пропуская посетителей внутрь. В кабинете он жестом указал им на два кресла, стоящих у массивного дубового стола, обойдя который он сел на свое место, переводя взгляд с Артура на Эли и обратно.

Возникла неловкая пауза. Наконец Моро откашлялся и, опустив глаза, произнес:

— Мадемуазель Бернажу… Я вынужден сообщить вам…

МакГрегор сжал руку Эли, но осторожно, стараясь не причинить ей боль.

IV

— Я вынужден сообщить вам, — продолжал Моро, — весьма печальные новости.

Эли сидела, застыв, как статуя, и закрыв глаза.

— Жена вашего кузена, Николь Леблан… погибла.

— Как? — едва слышно произнесла Эли.

— Вам наверняка известно, что жили они в Атенсе, штат Джорджия. И мадам Леблан… была обнаружена убитой в доме, который снимала их семья.

Эли, не открывая глаз, застонала. Артур вмешался в разговор:

— Убита кем? И как?

— Офис шерифа округа Атенс-Кларк, связавшийся с нашим посольством в Штатах, мог дать ответ только на второй вопрос. Как вы догадываетесь, далее посольство связалось с МИД в Париже, которое и передало нам координаты мадемуазель Бернажу… Глоток воды, мадемуазель? — Моро налил полстакана воды из кулера и подвинул стакан Эли. Она уже открыла глаза, но, похоже, не вполне понимала, где и зачем находится. Однако через несколько секунд она взяла стакан и отпила пару глотков.

— Значит, известно «как», — не унимался Артур. — И?

— Выстрелом в голову, — мрачно произнес Моро. Он ткнул себя пальцем в лоб. — Вот сюда.

— Но Анри? — Эли со стуком поставила стакан на стол, словно припечатывая свой вопрос.

— Офис шерифа и ФБР тоже хотели бы получить ответ на этот вопрос. Где в это время был Анри Леблан? И главное… Где он находится сейчас? Он и их дети, — Моро бросил взгляд на лист бумаги, лежавший перед ним на столе. — Поль, пяти лет, и восьмилетний Жан-Пьер.

— Вы хотите сказать, что… Что их похитили? — почти задыхаясь, спросила Эли.

— Насколько я понял, по версии американского следствия, Анри на данный момент — главный подозреваемый.

— Почему? — Вопрос Эли прозвучал требовательно и гневно.

— Мадемуазель Бернажу, — мягко, почти извиняясь, произнес Жискар Моро, — поверьте, я разделяю и ваше горе, и ваши тревоги по поводу Анри и детей, но поймите, прошу вас, мы — то есть посольство в Лондоне — всего лишь четвертое звено во всей информационной цепочке. Нашей задачей было разыскать ближайшего из родственников Леблана. Ведь покойная мадам Леблан в своей анкете указала вас, именно вас как контактное лицо в случае каких-либо крайних обстоятельств. То, что нам сообщили хоть минимум деталей, — это уже жест доброй воли со стороны американцев.

— Минимум деталей, — вмешался в разговор Артур, — это… — И он прикоснулся пальцем ко лбу, как это недавно сделал Моро. Тот кивнул.

— Но почему Анри оказался главным подозреваемым? Он не мог! Вы не знаете, как они любили друг друга!

— Эли, Эли. — МакГрегор гладил ее по руке, пытаясь успокоить. — Дорогая, ты же понимаешь, что следствие ведет не мсье Моро. Ты напрасно стараешься его в чем-то убедить.

Моро с благодарностью посмотрел на Артура.

— Как вы уже поняли, мадемуазель, я не вице-консул, а сотрудник SI. Что, однако, не означает, что органы правопорядка в Джорджии, так же, как и ФБР, обязаны делиться со мной всем — и деталями дела, и тем, как ведется расследование. Моему коллеге в посольстве в Вашингтоне сообщили немногим больше. Кое-чем он поделился со мной. А я — вопреки установленным правилам — делюсь этим кое-чем с вами.

— И все же, мсье Моро, — подчеркнуто вежливо вмешался МакГрегор, — может быть, вам известны какие-то факты, указывающие на то, что виновником может быть Анри Леблан?

Моро потер лоб и откашлялся.

— Ну, во-первых… Тот факт, что он бежал.

— Почему же это «факт»? — вскинулась Эли. — А если и его, и малышей похитили?

— Такой шанс всегда существует. Однако — и прошу вас, строго между нами — коллега из Вашингтона сообщил мне, что пропал и его компьютер из домашнего офиса, и, главное, его автомобиль, притом что машина Николь осталась в гараже.

— А кто мог знать, где должен был находиться его компьютер и то, что исчезла именно его машина?

— В этом следствию помогла подруга Николь, хорошо знавшая и всю семью, и обстановку в доме. Кстати, именно она обнаружила тело Николь и сразу же позвонила в полицию.

Эли вскочила на ноги.

— Арти, нам надо лететь.

— Куда? В Джорджию? — удивленно спросил Моро. — Я пригласил вас не для того, чтобы отправить помогать следствию, мадемуазель. Я полагал, что вы возьмете под контроль доставку тела мадам Леблан на родину, а затем займетесь и организацией ее похорон! Кстати, куда конкретно и когда отправить тело во Францию — решать вам. Все сделают наши представители в Штатах. Что касается расходов…

— …То их я беру на себя. В полном объеме, — встав с кресла и протягивая руку Моро, отчеканил Артур.

Контрразведчик пожал руку баронета, но не спешил выпускать его ладонь из своей.

— Сэр Артур, я понимаю и разделяю скорбь и обеспокоенность мадемуазель Бернажу. Однако я очень — очень — рассчитываю на вашу сдержанность и на то, что не будет предпринято никаких шагов, которые могли бы помешать американским властям делать их работу. И вот…

Продолжая держать руку МакГрегора, Моро свободной рукой черкнул на листке блокнота несколько цифр.

— Вот, возьмите… Патрик Бошан, мой вашингтонский коллега. Вам стоит связаться с ним. Но только — подчеркиваю, только! — по поводу отправки тела мадам Леблан из Штатов туда, куда укажет мадемуазель Бернажу. — Он помолчал и добавил: — И мне очень не хотелось бы, баронет, чтобы Бошан узнал обо всех деталях нашего с вами разговора. Особенно о тех, которые я не должен был сообщать.

— Можете на это рассчитывать, мсье.

Моро склонил голову:

— И еще раз: примите мои соболезнования, мадемуазель.

 

Глава 2. К началу клубка

I

Вернувшись на Ланселот Плейс, Артур и Эли уединились в кабинете. Долгое время они пребывали в молчании. МакГрегор время от времени бросал взгляд на свою подругу, которая сидела, обхватив плечи руками и стиснув зубы. Когда она положила ладонь на поверхность журнального столика, он заметил, что пальцы ее мелко дрожат. Подойдя к двери кабинета, Артур позвал:

— Джеймс!

Дворецкий появился на пороге в ту же секунду.

— Старина, — устало проговорил МакГрегор, — будь любезен: бренди и пару бокалов.

Через пару минут Робертсон появился в кабинете с подносом, на котором стояла распечатанная бутылка выдержанного бренди, два пузатых коньячных бокала и блюдечко с дольками лимона, посыпанными сахаром.

Артур кивком поблагодарил его и налил себе и Эли на три пальца янтарного напитка. Она отрицательно мотнула головой и отодвинула бокал.

— Сейчас нам это нужно, — мягко произнес Артур. — Особенно тебе.

— Мне сейчас нужна абсолютно ясная голова, Арти.

— Ну, с такой-то порции тебя еще никогда не развозило, — попробовал пошутить он, но Эли не отреагировала на шутку даже подобием улыбки.

— Будь по-твоему. — МакГрегор сделал приличный глоток и, заедая коньяк лимоном, пробормотал: — А как называлась фирма, в которой работал Анри?

— Ха! — Эли с силой ударила ладонью по поверхности стола. Артур едва успел подхватить подпрыгнувший бокал. — В этом-то и проблема.

— То есть?

— Анри участвовал в каком-то странном конкурсе. Как я поняла, организаторы искали криптографа высокого класса.

— Он и был… прости, он и есть классный криптограф.

— Да, но им нужен был не просто человек, владеющий компьютерной криптографией, но и эрудит во многих других областях. Порой весьма странных.

— Эли, — МакГрегор покручивал в руке бокал с коньяком, — ты говоришь: «они», «им»… Но кто такие эти они?

— Анри пару раз обращался ко мне за помощью. Скажем, разыскать старинные тексты — как-то он прислал фрагмент, который обрывался посреди фразы, и ему нужно было продолжение. Но на мои вопросы о том, кто ведет такую странную политику найма на работу, он не отвечал, заявляя, что «еще рано», «посмотрим, как все пойдет дальше»… В общем, такие зигзаги.

— Но ведь он, как я понимаю, выиграл конкурс и был принят на работу?

— Да. Однако названия фирмы, нанявшей его, он мне не сообщил. Сказал, что дал подписку о неразглашении. Однако обмолвился, что по договору они будут платить не просто щедро, а «сказочно». Его слова. Он не позвонил мне даже тогда, когда они всей семьей улетали в Виргинию. Отзвонился уже из Штатов. Сказал, что снял очень приличный дом в Атенсе, говорил о том, что работа суперинтересная, оплата и впрямь «сказочная», оставил номер домашнего телефона…

— Звонить по которому сейчас бесполезно, — хмуро заметил Артур.

— …И номер мобильного. Сказал, что у них все не просто хорошо, а прекрасно.

— Мобильного? Так почему мы сидим? Надо звонить сейчас же! Хотя…

— Вот именно, — кивнула Эли. — «Хотя»… Полиция наверняка прозванивала этот номер и, вероятно, взяла его на прослушку.

— И что же? Чем это грозит ему или нам?

Она потерла лоб и полезла в сумочку, стоявшую на соседнем стуле. Достав мобильник, Эли стала просматривать список контактов, пока не вышла на нужную строчку. И вызвала номер, помеченный в адресной книжке как «Henri. Mobile», включив свой телефон на громкую связь.

МакГрегор, сидевший через стол, слушал мерные гудки, после чего металлический голос произнес по-английски с явным американским акцентом: «Данный номер не обслуживается. Проверьте правильность набора». Тот же текст прозвучал снова и снова. Эли отключила связь и посмотрела на Артура повлажневшими глазами.

— Арти, мне всерьез страшно. Вся эта история начинает выглядеть очень мрачно.

— Еще бы, — отозвался МакГрегор. — Убийство Николь более чем достаточный повод для тревоги.

— А дети? А сам Анри? Где они? В его бегство я не верю. Они были похищены, Артур. Кем? Для чего? Даже если кузен и успел заработать пару сотен тысяч долларов, это не те деньги, ради которых идут на убийство и киднеппинг.

«Да, это, конечно, не деньги», — подумал МакГрегор, состояние которого составляло пару сотен миллионов фунтов, и вслух произнес:

— К тому же мы не знаем, где он работал. Какая-то таинственная, укрывшаяся в Джорджии фирма…

— Но уж в ФБР должны знать, что это за компания… Арти, нам нужно лететь в Атенс!

— Погоди, милая. С чего ты взяла, что шериф Атенса выложит нам всю информацию? Если она у него вообще есть.

Эли ударила ладонью по столу.

— Боже, у меня сегодня не мозги, а желе! Морган! Морган Хэнкок!

— Если меня не подводит память, — заметил МакГрегор, — а подводит она меня редко, губернатора Джорджии зовут Нейтэн Дил. А кто такой мистер Хэнкок?

— На кой черт нам губернатор! — вспылила Эли. — А с Морганом мы вместе проходили тренировки в Куантико, в академии ФБР.

— Я помню, что ты проходила практику по криминальной психологии и профайлингу в Куантико. И чем же может быть нам полезен Морган Хэнкок?

— Ты шутишь, Арти? Старый друг в структуре ФБР?

МакГрегор с сомнением покачал головой.

— Не знаю, Эли… Во-первых, Николь убили в Атенсе. Это юрисдикция шерифа округа. Ты что, не знаешь, как ревниво местная полиция относится к вмешательству ФБР?

— Отвечаю на «во-первых». Даже если они и подозревают Анри в убийстве Николь, похищение людей — ведь пропали и дети, похитил их Анри или кто угодно еще — это федеральное преступление. Кроме того, Жискар Моро сам сказал, что ФБР уже «в игре». У тебя есть какое-нибудь «во-вторых»?

— Есть, — кивнул Артур. — Вы с Хэнкоком стажировались в Куантико, это и впрямь недалеко от Джорджии. Но кто знает, где сейчас служит твой друг? В Вашингтоне? Во Флориде? На Аляске? И если да, то чем он нам поможет оттуда?

Эли, нахмурившись, сделала пару глотков бренди, закурила «Голуаз» и, выпустив струю сизого едкого дыма, с вызовом посмотрела на МакГрегора.

— И каким же образом все твои «если» мешают нам попробовать связаться с ним?

Артур поднял руки, сдаваясь.

II

— Доброе утро! Могу я говорить с миссис Джадд? Мое имя Элеутерия Бернажу. Конечно. — Пауза. — Кэт, дорогая, поверить не могу, что слышу твой голос! — пропела Эли. — И ты так же и там же, в секретариате? О да, я уже поняла, что не рядовой секретарь. Ах, ты теперь командуешь всей этой бригадой милых девочек! Рада за тебя, очень рада. Конечно, по делу. Но… несколько личного характера. Ты помнишь темнокожего красавца курсанта, похожего на молодого Дэнзела Вашингтона? Да, именно, Морган Хэнкок. Память тебя не подводит. Да, конечно, его трудно было бы забыть.

— Красавец… Дэнзел Вашингтон… незабвенный, — бормотал Артур, заглядывая в пустой бокал. Эли махнула рукой — уймись.

— Да, Кэтрин. Нет, абсолютно личное. Так куда его забросила судьба? Региональный офис в Огасте? Но ведь это Джорджия! Невероятно. Специальный агент? Ах, старший специальный агент! Похоже, у вас там все идут в гору. Как «кто все»? Ты, Морган — этого мало? Послушай, Кэт, а есть какая-то возможность с ним связаться? — Она записала номер на салфетке, которую ей вместе с авторучкой тут же подсунул Артур. — Кто знает, Кэтти? Но шанс может появиться. Я буду в Штатах и, скорее всего, в Джорджии. Может, и проездом. Непременно! Клянусь! — она подняла два пальца, словно принося присягу. — Целую тебя, дорогая! И тысячу раз спасибо!

Она положила айфон на стол.

— Невероятно. И в Джорджии! Я же говорила: нам надо лететь туда. Звонки звонками, но личный разговор, когда одна тема невзначай вытаскивает другую, один факт цепляется за другой…

— Да и как можно с самим Дэнзелом Вашингтоном по телефону? — хмыкнул Артур. — Так, одно расстройство.

— Вы — ревнивый дурачок, баронет.

— Спасибо, что в деревенские придурки не произвела.

Оба расхохотались, и МакГрегор плеснул себе коньяку — у Эли в бокале еще было на пару глотков.

— Но серьезно, дорогая, как ты начнешь разговор со своим Дэнзелом?

— Вообще-то, он Морган. Как Фримен. Только Хэнкок. — Она задумалась, мелкими глотками отпивая бренди из бокала. — Но ты прав. Нам нужно знать хоть что-то, с чего мы могли бы начать разговор. Помимо убийства Николь (что скорее всего вне юрисдикции ФБР) и даже помимо похищения детей.

— Мы говорили о фирме, в которую он с таким трудом устроился. Что мы о ней знаем?

— Нуль. Nada. Zero. Zilch.

— Вот-вот. Сделай вот что: позвони этому Патрику Бошану в посольство в Вашингтоне и скажи, что отправкой тела Николь ты займешься сама, прилетев в Штаты через день-два. Пусть американцы постараются обеспечить телу максимальную сохранность, хотя уверен, они этим уже озаботились. А ты сейчас же садись за компьютер и постарайся выяснить, что за компания занималась таким странным рекрутированием криптографов. Надеюсь, ты не забыла, с каким текстом он к тебе обратился?

— Беру назад слова насчет «дурачка». Вы гений, баронет!

III

Мсье Бошан воспринял звонок Эли с явным облегчением — меньше хлопот для него. После звонка парочка перебралась в кабинет, где находились ноутбуки и Артура, и его подруги.

— На каком ты будешь работать? — поинтересовался МакГрегор, заранее зная ответ.

— Конечно, не на твоем. Windows, бр-р-р… — Ее передернуло.

— Отчего такая ненависть к детищу Билла Гейтса?

— Его операционка сплошь и рядом делает то, что хочется ей. Подогнать под себя не дает. Вшита масса подозрительных подпрограмм. Нет уж, то ли дело мой пингвинчик Linux. Подстроишь под себя все, что угодно. Уж он-то в душу тебе не полезет.

— О’кей, о’кей. Ты помнишь текст, с которым к тебе обращался Анри — и что ему было нужно?

— Еще бы. Эти «рекрутеры», назовем их так, используя систему двойной и тройной шифровки, выдали «соискателям» фрагмент текста из «Мабиногиона», — ну знаешь, Артуровский цикл, уэльский его вариант…

— Откуда ж мне знать, — обиженно буркнул МакГрегор.

— Прости, — она погладила его по руке. — Конечно, это была уже не первая загадка, предложенная «рекрутерами». Но в конечном итоге перед «соискателями» представал фрагмент «Мабиногиона», разбитый на 69 строк.

— Текст был на гэльском?

— На английском, в переводе леди Шарлотты Гест.

— У нее нет специального разбиения на строки. Она переводила эту книгу вкусной, под старину, прозой. Кстати, и сам цикл был написан прозой, хотя и ритмичной, как балладам и положено… Но! Так в чем была проблема Анри?

— «Рекрутеры» выложили длинную строку, состоящую из пар чисел. — Она пробежалась пальцами по клавиатуре, открыла нужный файл и показала на монитор:

1:20, 2:3, 3:5, 4:20, 5:5, 6:53, 7:1, 8:8, 9:2, 10:4, 11:8, 12:4, 13:13, 14:4, 15:8, 16:4, 17:5, 18:14, 19:7, 20:31, 21:12, 22:36, 23:2, 24:3, 25:5, 26:65, 27:5, 28:1, 29:2, 30:18, 31:32, 32:10, 33:3, 34:25, 35:10, 36:7, 37:20, 38:10, 39:32, 40:4, 41:40, 42:11, 43:9, 44:13, 45:6, 46:3, 47:5, 48:43, 49:17, 50:13, 51:4, 52:2, 53:18, 54:4, 55:6, 56:4, 57:24, 58:64, 59:5, 60:37, 61:60, 62:12, 63:6, 64:8, 65:5, 66:18, 67:45, 68:10, 69:2, 70:17, 71:9, 72:20, 73:2, 74:34, 75:13, 76:21

— Книжный шифр — слышал о таком?

— Эли, — Артур начинал сердиться всерьез. — Слышал. В раннем детстве. Первое число — номер строки, второе — буква в строке. Но кроме того необходимо иметь под рукой книгу, из которой затем извлекаются строки и буквы.

— Все верно. Сложность была в том, что для расшифровки нужно было семьдесят шесть строк — ты же видишь последнюю пару цифр в тесте — а «соискателям» дали только шестьдесят девять. Чтобы найти недостающие, надо было разыскать книгу, в которой текст поделен на строки именно так, как это представили «рекрутеры».

— И ты запомнила все эти детали?

— Еще бы. Ведь я же с этим возилась, и не один день. Погоди, я открою письмо Анри. Вот в каком виде фрагмент «Мабиногиона» был представлен «соискателям»:

1 King Arthur was at Caerlleon upon Usk; and one day he sat in his

2 chamber; and with him were Owain the son of Urien, and Kynon the son

3 of Clydno, and Kai the son of Kyner; and Gwenhwyvar and her

4 handmaidens at needlework by the window. And if it should be said…

1 Король Артур пребывал в Каэрлеоне над Уском; однажды он сидел в своих

2 покоях, и были с ним Оуэн, сын Уриена, и Кинон, сын

3 Клидно, и Кэй, сын Кинира, а Гвенвифар с ее

4 служанками занимались вышиванием у окна. И если далее сказать…

…Ну и в том же духе. Так вот, если строки разбиты именно так, как здесь, то есть обрезаны именно на этих словах, значит, нужное для расшифровки издание найдено. Я буквально измотала всех медиевистов в Британской библиотеке, но нашла…

Артур быстрым шагом вышел из кабинета, вернувшись через пару минут. В руках он держал старую книгу в коричневом переплете и, не открывая ее, торжественно провозгласил:

— …И нашла вот это: книга в переводе леди Шарлотты, выпущенная издательством «Дент и сыновья» в тысяча девятьсот шестом году. Право, — буркнул он, положив книгу на стол, — стоило мучить бедных медиевистов и кататься в Британскую библиотеку.

— Бог мой, Арти, но мне и в голову не пришло. Ну прости меня, милый, прости, прости…

— Ладно, забудем. И что же дальше?

— Дальше я отправила недостающие строки братцу, и он через день позвонил мне, радостно вопя, что расшифровка гласила «Позвоните нам», и далее шел номер телефона — работающего телефона, с автоответчиком, но все же. Автоответчик поздравил Анри с очередной победой и предложил следующую задачу.

— Какую?

— Кузен не сказал.

— А номер телефона?

— Тоже. Он назвал лишь региональный код: 214.

— Даллас. Техас, — задумчиво произнес МакГрегор. — Не совсем Джорджия.

— Слушай, Арти, я не устаю поражаться тому, какое количество информации хранится в твоей голове.

— Неплохо для «деревенского дурачка», ты хотела сказать?

— Прекрати. — Она встала, подошла к Артуру и крепко поцеловала его в губы. И, отстранившись, спросила:

— Есть идеи насчет следующего шага?

— Идея лежит на поверхности, дорогая.

— Выкладывайте, баронет.

— Ввести в поисковик — Google или любой иной — хотя бы несколько пар из этих числовых комбинаций, скажем, с десяток. — Он ткнул пальцем в монитор.

— Не думаю, что открытый для всей планеты Google будет нам полезен. Изначальные задачи-приманки наверняка выкладывались в DarkNet’е — Темной сети, а не в открытом интернет-доступе. Значит, надо нырять туда. TOR — вот что нам нужно.

— TOR? — Артур приподнял брови.

— Я как-то рассказывала тебе об этом проекте. Цель — анонимность пользователей, работающих в Темной сети.

— Это все я помню. Тем более что частенько они занимаются не слишком законными делами: продажей травки и прочей наркоты, оружия, секс-услуг с уклоном в некоторую аномальность… Но я уверен, что сработает и Google. Думаю, на первый призыв этих «рекрутеров», как ты их назвала, откликнулось множество народу. Явно там и сям возникало обсуждение, и вовсе не обязательно в Темной сети. Что тебе стоит вбить первый десяток комбинаций в поле поиска?

— О’кей. — Эли пожала плечами и, сев за компьютер, скопировала цифры и вставила их в поисковое поле Google:

«1:20, 2:3, 3:5, 4:20, 5:5, 6:53, 7:1, 8:8, 9:2, 10:4»

— А зачем кавычки? — недоумевающе спросил МакГрегор.

— Это синтаксис движка Google. Так он будет искать текст именно в таком виде. До йоты. И… — Она ударила по клавише Enter и выждала пару секунд. — Хм… Вообще-то, немало. Сорок четыре тысячи результатов. И…

— И, — продолжил за нее Артур, — каждая вторая ссылка упоминает какую-то «Цикаду». Причем это не просто цикада, а «Cicada 3301». Очень интересно выглядит самая первая ссылка. Видишь, как она называется?

Текст ссылки гласил: «What Happened Part 1 (2012) — Uncovering Cicada Wiki — Wikia»

— «Что произошло Часть 1 (2012) — Раскрывая завесу «Цикады», Вики — Викия», — прочитала вслух Эли и щелкнула мышкой по ссылке.

Читая белые буквы на черном экране и листая страницы одну за другой, Артур и Эли изумленно ахали.

— Ребята постарались на славу… — пробормотал МакГрегор. — История «Цикады» со дня номер один…

— С пятого января 2012 года…

Ниже даты была короткая информация, которую Эли стала читать вслух:

— «Взору пользователей, просматривавших сайт 4chan’s

/x/….»

— А что это за сайт? — спросил Артур.

— На всех сайтах-форумах 4chan выкладывают изображения. По интересам. Например, /x/ означает, что этот форум создан для изображений (фото, графики и так далее), посвященных паранормальным явлениям.

— Х как в «Х-файлах»? — усмехнулся МакГрегор.

— В принципе. Итак, взору этих пользователей «открывалось таинственное изображение, не похожее ни на что, обычно выставлявшееся на форуме. Картинка представляла собой следующее послание, напечатанное простым шрифтом — белым на черном фоне».

— Насколько я понял, все это пишет историк всей этой «цикадовой» заварухи.

— Ну да, — кивнула Эли. — Историк, исследователь, хроникер. А вот и текст самих отправителей: «Привет. Мы ищем людей с очень высоким интеллектом. Для того, чтобы найти их, мы разработали тест.

В этом изображении скрыто послание.

Найдите его, и оно укажет вам дорогу, ведущую к нам. Мы с нетерпением ждем встречи с теми немногими, которые пройдут весь путь до конца.

Удачи вам.

3301»

— Но где же изображение? Это ведь текст, — озадачился МакГрегор.

— Арти, этот текст и есть картинка. Файл JPG с черными (фон) и белыми (буквы) пикселями. Представь, что ты белой краской пишешь текст по черной доске.

— Н-ну понятно, — буркнул Артур

— И далее наш хроникер… — продолжала Эли.

— Который, похоже, сам был в этой игре с самого начала… — вставил Артур.

— Игре?! — она буквально вскрикнула, произнося это слово. МакГрегор удивленно посмотрел на нее. — Игре?! Николь, лежащая сейчас в морге за тысячи миль отсюда, исчезнувший вместе с детьми Анри — это очень похоже на игру?

— Успокойся, милая, — Артур протянул ей бокал, на донышке которого еще плескались остатки бренди. — Мы пока понятия не имеем, что вся эта кадриль имеет хоть какое-то отношение к семье Леблан.

— Ну так перечитай еще раз, что пишет наш хроникер: «Не было человека, просматривавшего /x/ в этот момент, кто не заметил бы этого обращения. Сначала многие подумали, что это очередная ARG, иные решили, что это была программа отбора, рекрутирования — слышишь, «ре-кру-ти-ро-ва-ни-я», кстати, об отборе написано и в самом послании! — сотрудников для АНБ, но до сего дня (а страница датирована 2015 годом!) мало кто знает, куда ведет кроличья нора, — те же, кто знает, исчезли из Интернета, почти никому ничего не сообщив.

Если это и звучит как пугающая история, так это потому, что таковой она и является.

Добро пожаловать в мир Цикады».

— Ис-чез-ли! Ты видишь эти слова, Арти?

Он обошел стол и обнял ее сзади за плечи.

— Эли, милая, но ведь исчезли из интернет-дискуссии о «Цикаде», а не с лица Земли. Кроме того, ты сама говорила, что Анри давал подписку о неразглашении. Естественно, он перестал появляться в круге тех, кто продолжал углубляться в кроличью нору. Просто потому, что добрался до точки, к которой она вела.

— Но мы с тобой ничего не знаем об этой норе, как и о том, куда она ведет.

— Однако мы узнали довольно много. Я почти уверен, что Анри — на свою голову — выиграл именно этот конкурс.

— «На свою голову», — мрачно повторила Эли.

— И мы знаем, что нам нужно дорыться до того, что же представляет собой «Цикада 3301». Хотя, с другой стороны… — пробормотал Артур, — это вполне могло быть интеллектуальным развлечением какого-нибудь компьютерного шизика, сидящего за компьютером в подвале мамочкиного дома.

— Могло, — хмуро отозвалась его подруга. — Если бы не убийство Николь и исчезновение Анри с детьми.

IV

Эли откинулась на спинку офисного кресла, уставившись в монитор ноутбука.

— Арти, — негромко произнесла она, — займись-ка и ты делом.

— А именно? — отозвался он.

— Включи свой компьютер, найди авиарейсы до Атенса, штат Джорджия, и закажи два билета. Если удастся, то сегодня в ночь. Или на завтра — раннее утро.

— А ты не будешь звонить своему Дэнзелу?

— Моргану, баронет. Буду, но несколько позже, когда у тебя будет информация о нашем маршруте.

— О’кей. — Артур уже запустил ноутбук и рыскал по сайтам, предлагающим авиабилеты. Эли снова углубилась в хронику «Цикады».

— Итак, — минут через пять рапортовал МакГрегор, — докладываю. Прямых рейсов отсюда до Атенса нет.

— А что есть?

— В любом случае нам нужно лететь до Атланты, оттуда до Атенса семьдесят миль. В Атланте арендуем машину, она нам понадобится и в самом Атенсе — час с небольшим, и мы на месте.

— И когда же рейс на Атланту?

— Чтобы прибыть засветло и лететь без пересадок, самый ранний вариант: Virgin Atlantic. Вылет в 9:25, прибытие без пяти два. Дня. В половине третьего мы уже будем рулить в Атенс.

— Что ж, — кивнула Эли, — вполне вариант. И у меня, — она бросила взгляд на часы, — достаточно времени поработать, порыться в этой истории. Часов, я думаю, до семи или хотя бы полседьмого утра.

— А спать ты не собираешься?

— Спать я буду в трансатлантическом лайнере, Арти. Сейчас главное: получить хоть какое-то представление об этой богом проклятой «Цикаде», чтобы не ползать на ощупь по Атенсу, как пара слепых щенят.

МакГрегор пожал плечами и нажал Enter. Стоящий на отдельном столике принтер негромко загудел и выдал отпечатанную страничку с электронными билетами.

— Два, — сказал Артур. — Лондон, Хитроу — Хартсфилд-Джексон аэропорт, Атланта, Джорджия. Бизнес-класс.

— Однако вы расщедрились, баронет.

— Пара лишних фунтов стерлингов ради любимой? — Шутка, однако, не возымела успеха. Несмотря на вымученную улыбку, лицо молодой женщины поминутно искажалось гримасой боли: она никак не могла отрешиться от происшедшего в Атенсе. — Но!

— Есть какие-то «но»?

— Да. Этот аэробус сэра Ричарда, увы, не оборудован Wi-Fi.

— Хорошо, что ты упомянул об этом, — Эли посерьезнела. — Значит, мне надо будет закачать на свою машинку все, что возможно, из этой хроники. Может быть, и набор тестов, если «хроникер» их выложил.

— Как насчет легкого ланча? — предложил Артур.

— Пара сэндвичей прямо здесь меня вполне устроит.

— Ты не будешь звонить своему Дэнзелу?

— Моргану. — Эли насупилась. — И я поправляю тебя в последний раз, учти.

— Так будешь звонить или нет?

— Рановато… Он еще на работе. Позвоню чуть позже, когда будет дома.

— О’кей. Джеймс!

 

Глава 3. Генезис

I

Иерусалим, подножие Храмовой горы,

3 октября 1119 г.

Гуго де Пейн устало потянулся, сидя на бревне неподалеку от костра. Небольшая группа его друзей и соратников пристроилась поближе к мерцающим углям: ночь выдалась прохладной. Де Пейн наблюдал, как юный Россаль тычет кинжалом в тушку жарившейся над углями маленькой серны. При каждом уколе из надреза выступала кровь. Нет, мясо еще не прожарилось. Хлопнув ладонями по коленям, Гуго встал и отошел от костра на дюжину шагов. Подняв голову, он смотрел в ночное небо, дивясь этому чуду, этому творению Божию. Полная луна не смогла стереть с небесного занавеса мириады мерцающих звезд. Внезапно справа от де Пейна раздался голос:

— Благородный рыцарь.

Повернувшись, он увидел старика в пыльном темном кесуте — обычном еврейском халате. На голове его была чалма пеэр, тоже традиционный еврейский головной убор.

— Кто ты?

— Творение Создателя, как и ты.

— Ты говоришь по-французски без всякого акцента. Ты француз? Тогда почему ты одет как еврей?

Старик покачал головой:

— Луна светит ярко, на небе ни облачка. Тебе видно мое лицо?

— Разве что от кончика носа и ниже, — хмыкнул де Пейн.

— Ну так посмотри на мои губы, они-то тебе видны.

Де Пейн вдруг понял, что губы старика не шевелились. Но ведь он говорил! Однако Гуго быстро взял себя в руки.

— Ну что ж, еще один фокусник-чревовещатель. Весь Восток роится такими «волшебниками».

— А разве я называл себя волшебником, Уго де Пагани? — возразил старик, и на сей раз де Пейну стало по-настоящему страшно, ибо последние слова незнакомец произнес на итальянском языке, причем именно таком, на котором говорили в Кампаньи, откуда родом был гордый рыцарь де Пейн. О том, что родился он в Южной Италии, не знали даже ближайшие его друзья. Тем более никто не знал его настоящей, отнюдь не аристократической фамилии. Хриплым голосом Гуго произнес:

— Что тебе от меня нужно?

— О! — Старик вскинул руки. — От тебя? Наоборот, брат мой, совсем наоборот. Это я пришел, чтобы дать тебе все.

— Все? Что значит это «все», ты, выживший из ума бродяга?

Старик гневно пристукнул посохом, который держал в руке:

— Cave! Nescis quo loqui.

— О-о-о, — протянул Гуго. — Латынь. Да ты, похоже, знаток языков. Но, может, перейдем к делу? Я голоден, а ужин вот-вот будет готов.

— Sequere me, — бросил через плечо незнакомец, уже отвернувшись от собеседника и уходя по склону горы.

Де Пейн, поняв, что вся его бравада не стоит и ломаного гроша, побрел за стариком. Пройдя сотню шагов, он остановился и спросил:

— Куда ты ведешь меня?

Старик резко развернулся:

— К СВЕТУ, mio piccolo Hugo! — Голос его, удивительно мощный в хрупком старческом теле, звучал как голос человека, привыкшего повелевать. — К свету и к тому, кто способен одарить этим светом тебя!

Они подошли к черному проему — входу в пещеру. Де Пейн остолбенел. Он знал каждую пядь земли на Храмовой горе, но никогда никакой пещеры здесь не видел.

Внезапно в руках старика оказалось деревянное распятие. Он держал его, обратив фигурку Христа к оцепеневшему рыцарю, который, придя в себя, опускался на колени, прикоснувшись ладонью ко лбу, чтобы сотворить крестное знамение.

— Прекрати, — приказал незнакомец. — Немедленно прекрати эту комедию. Преклонять колени перед изображением этого проходимца ты будешь тогда, когда наши с тобой интересы того потребуют. — Он бросил распятие на землю. А теперь повтори трижды: «Отрекаюсь от Иисуса, ибо не он есть Христос и Спаситель».

Рука де Пейна молниеносно легла на рукоять меча. Старик, улыбаясь, наблюдал за ним. Меч вышел из ножен наполовину и застыл, словно перехваченный чьей-то могучей рукой. Гуго покраснел от натуги, но клинок оставался неподвижным. Спутник де Пейна сделал легкий взмах ладонью, и меч вошел обратно в ножны, лязгнув об окольцовку эфесом.

И рыцарь де Пейн набрякшими и онемевшими, словно после удара кулаком, губами произнес, сам не веря тому, что происходит:

— Отрекаюсь от Иисуса, ибо не он есть Христос и Спаситель. — Он хотел зажать себе рот ладонью, но рука не повиновалась. И он снова и снова произнес кощунственную формулу отречения.

Старик, одобрительно кивая, произнес:

— Видишь, и небеса не разверзлись, и молния тебя не поразила. Теперь плюнь на него.

Гуго, уже не подчинявшийся себе, попытался сделать это, но во рту у него пересохло.

— Я… — прохрипел он.

— Как можешь, — благодушно проговорил незнакомец. И когда де Пейн воспроизвел подобие плевка, скорее, с силой выдохнув воздух сквозь сжатые губы, чем плюнув, старик добавил: — А теперь наступи на него. Да, на распятие.

И де Пейн, у которого шевелились волосы на затылке, послушно наступил ступней в кольчужном чулке на распятие Господне.

II

Гуго пришел в себя, когда таинственный старик брызнул ему в лицо холодной водой из глиняной миски, которую держал в руке. Открыв глаза, де Пейн увидел, что спутник его укоризненно качает головой.

— Как же вас запугали именем несчастного Иешуа, если знаменитый рыцарь де Пейн, «гроза неверных», от такой мелочи падает в обморок, словно нежная девица. — Он оттолкнул лежавшее на земле распятие ногой. — Вставай. Нам многое предстоит сделать.

Гуго с трудом поднялся на ноги и осмотрелся. Они по-прежнему стояли у входа в пещеру, которой никогда прежде не было на этом склоне горы. Но сейчас де Пейн заметил, что из глубины пещеры исходит какой-то пульсирующий густо-красный свет.

— Войдем, — негромко произнес старик.

Они, идя рядом, сделали несколько шагов в глубь проема, и Гуго, с трудом подняв глаза, увидел на дальней стене пещеры странный знак: перевернутую звезду-пентаграмму. Один из лучей ее указывал прямо вниз, два противоположных луча напоминали воздетые руки. Темно-красный свет исходил именно от нее, этой странной звезды. Впрочем, как убедился де Пейн, не от самой звезды, а от пары немыслимо страшных глаз, расположенных на пентаграмме.

Старик положил ему на плечо свою руку, которая оказалась невероятно тяжелой.

— Теперь преклони колени, рыцарь де Пейн! — повелел он. — Ибо ты стоишь сейчас перед лицом самого Бафомета, Владыки и Князя всех царств земных, Светоносца и истинного Машиаха!

Гуго опустился на колени, даже не заметив, что спутник его сделал то же самое. Де Пейн не мог отвести взора от двух пылающих глаз на стене. Он чувствовал, что взгляд их проникает в самые глубины его души, и душа эта клубится, словно темное облако, одновременно наполняясь необыкновенной силой.

— Склони голову, де Пейн! — приказал его спутник.

Гуго повиновался. Он не отдавал себе отчета в том, как долго стоял он на коленях с опущенной головой: пять ли минут или целый час. Время для него просто остановилось.

Старик помог ему подняться. Исчезла перевернутая звезда-пентаграмма, исчезли страшные глаза на стене. В пещере царил мрак, но выход из нее был освещен светом полной луны.

Они вышли из пещеры. Старик подал знак, и де Пейн присел на плоский камень.

— Ты был подвергнут проверке, де Пейн, и признан достойным, — сказал старик, садясь рядом. — Отныне на тебя ложится задача огромной, вселенской важности.

— Какая… задача? — хрипло спросил Гуго. — И кто ты сам? Как мне называть тебя?

Спутник де Пейна пожал плечами:

— Я всего лишь доверенный слуга того, чей облик ты лицезрел. Что до имени моего — запомнить его несложно. Зови меня Ахашверош.

— Я слышал, как евреи выкрикивают это имя во время своего праздника, когда они упиваются вином до безумия.

— Верно. Этот праздник называется Пурим. А имя это носил персидский царь, спасший евреев от заговора Амана. Но совпадение наших имен — не более чем случайность.

— Но… — Гуго пытался сосредоточиться. — Но я слышал также, что некий Ахасверус оттолкнул Иисуса, когда тот, неся свой крест на Голгофу, прислонился к стене его дома, чтобы отдохнуть… сказав ему: «Иди, иди»…

— Верно, — почти весело отозвался его собеседник. Но тут же помрачнел. — И у него хватило наглости ответить, что и я буду идти вечно, не ведая покоя. Словно это зависело от него.

— Но ведь если это и впрямь был ты, то ты бредешь по земле уже более тысячи лет. Как может это быть? Значит, это все-таки Он обрек тебя на такую судьбу?

— Я уже сказал тебе, — старик явно начал сердиться, — что он был жалким бродягой. Или ты не видел лица Истинного Властелина? Вне воли Его ничто на этой земле не происходит. Ведь даже самозванец Иешуа называл его Князем Мира Сего.

Он помолчал и добавил:

— Да в именах ли суть… Ты можешь называть меня иначе, если тебе так удобнее: Шейх-эль-Ибель.

— «Старец горы», — полувопросительно произнес де Пейн, неплохо знавший арабский язык.

— Точно. Молодец, — похвалил его Ахашверош, он же Шейх-эль-Ибель. — Думаю, что на пока, но очень ненадолго, мы расстанемся. Уже завтра ночью я снова приведу тебя сюда, но не одного. С собой ты возьмешь своего ближайшего друга…

— Жоффре? — удивился де Пейн.

— Именно. Жоффре де Сен-Омера. Он тоже должен быть посвящен.

Гуго бросил взгляд на склон горы и оцепенел. Ни проема, ни следа пещеры. Обычный знакомый склон.

— На этом расстанемся, — сказал Ахашверош. — Иди. У тебя настоящие друзья. Они оставили тебе самые вкусные куски дичи.

III

Следующая ночь была едва ли не точным повторением предыдущей, с той лишь разницей, что Жоффре де Сен-Омер, которого де Пейн взял с собой на встречу с Шейхом, повел себя скорее растерянно, чем воинственно. Когда Ахашверош предложил ему отречься от Иисуса, Жоффре осторожно прикоснулся к плечу друга и почти шепотом спросил:

— Гуго, он говорит, что ты уже сделал это… Я не верю. Скажи мне, что это не так.

И Гуго де Пейн глухим голосом ответил:

— Да, Жоффре. Я сделал это. И сейчас это сделаешь ты. Доверься мне и… ему.

Де Сен-Омер повиновался. И, стоя на коленях в пещере, под прожигающим насквозь взором Бафомета, он, как и де Пейн ночью ранее, переполнялся какой-то гигантской, бьющей через край, клубящейся черной энергией.

Сейчас, когда все трое сидели на плоском обломке скалы, рыцарь ощущал, что изменилось все его существо, что сам он стал неизмеримо сильнее, но вместе с тем в душе его воцарился мрак, не освещавшийся ни искоркой света.

— Шейх, — негромко позвал он. Старец повернулся к нему. — Ведь ты обещал мне свет…

— И ты получил его, — бесстрастно отозвался Ахашверош. — Это черный свет, тысячу крат более сильный, чем свет полуденного солнца. Этот свет способен впитывать в себя любой другой, превращая его в энергию. В мире не будет тех, кто смог бы противостоять вам. Залогом сему — тот самый свет, которым вознаградил вас Великий Бафомет, Светоносный Машиах. Вы же передадите его тем, кто пойдет вслед за вами, дабы свершить задуманное от века: очистить землю от мириад жалких подобий лже-Творца. И тогда для остальных наступит неразрушимое и счастливое Царство Бафомета-Светоносца.

Де Пейн задумчиво произнес:

— Бафо-мет… И что же значит это имя?

— Ну, тебе ли не понять его смысла? — насмешливо заметил старик. — Ведь греческий язык тебе знаком с детства.

Гуго покраснел, утешаясь лишь тем, что во мраке ночи этого не видит де Сен-Омер. Да, Гуго де Пейн, он же Уго Пагани, родился и рос в Южной Италии, где до сих пор сохранилось множество греческих поселений, а язык греков уже давно и прочно смешался с языком потомков древних италийцев. И даже сама его родина называлась Magna Graecia — Великая Греция.

— Baphe-metous, — пробормотал он. — Крещение мудростью?

Старик хлопнул в ладоши и возгласил, одобрительно и одновременно радостно:

— Хвала тебе, рыцарь! И еще большая хвала нашему Властелину, ибо выбор его оказался верным! Теперь же, Великий магистр де Пейн и сенешаль ордена де Сен-Омер, слушайте и запоминайте! До единого слова и до единой буквы!

IV

Иерусалим, 24 мая 1136 г.

Великий магистр ордена рыцарей Христа умирал. Сознание еще, однако, теплилось в нем, и он, вспоминая прошедшие шестнадцать лет, не мог сдержать удивления: все, что в ту ночь поведал им Ахашверош, сбылось до йоты.

Вокруг ложа Магистра стояли самые близкие ему рыцари. Недоставало лишь ближайшего, самого дорогого друга, Жоффре. Де Сен-Омер отправился на Кипр, дабы присоединить очередной дар, замок бывшего губернатора острова Исаака Комненоса, к владениям разросшегося и могучего ордена тамплиеров. Замок был захвачен бесстрашным и безжалостным Ричардом Первым, который не напрасно награжден был прозвищем Львиное Сердце. А завладев замком, король уступил его ордену за символическую плату в несколько золотых, приобретя тем самым союзничество и поддержку тамплиеров. Де Сен-Омер, уезжая, оставил Великого магистра в добром здравии и превосходном настроении. Но… Малярия свалила и обессилила де Пейна в считаные дни, а горячка иссушила далеко не молодое уже тело, не оставив надежды на выздоровление.

— Но… как? — хрипло прошептал де Пейн. — Как он мог знать… до дня… до человека… до единого ничтожного… события?

Склонившись над ложем умирающего, Андре де Монбар, один из тех, на ком с самого начала строилось здание великого ордена, тихо спросил:

— Кто, ваша светлость? О ком вы говорите?

С другой стороны кровати, по левую руку от де Пейна, над ним наклонился старик в изрядно поношенном халате и в небольшой, небрежно повязанной чалме.

— Ты удивляешься, Уго?

— Да! — Де Пейн, сделав усилие, приподнялся было на локтях, но тут же рухнул на подушки. — Ведь сбылось все… Даже то, что не могло сбыться…

Рыцари, находившиеся в комнате, растерянно смотрели друг на друга. С кем говорит Великий магистр? К кому из них он обращается?

— Да, такого прежде не бывало, — Ахашверош, улыбнувшись, покачал головой. — Но ведь произошло! Девять оборванных рыцарей явились к королю Бодуэну с просьбой узаконить их рыцарский орден! Что может быть смешнее?

— Да, да… — горячечно соглашался де Пейн. — Это было смешнее смешного, это было просто сумасшествием…

— Он бредит, — вынес вердикт де Монбар. — Говорит сам с собой. Жизнь вот-вот покинет его.

— И однако же, — продолжал Ахашверош, невидимый и неслышимый никому, кроме Гуго де Пейна, одной ногой уже стоявшего за гранью царства тьмы, — король Бодуэн вместе с патриархом Вармундом, как и все члены Совета в Наблусе, утвердили вашу просьбу, узаконив орден. Орден девяти оборванцев! — Он рассмеялся, но тут же посерьезнел. — Но вот прошло всего лишь шестнадцать лет, и посмотри, кем вы стали, какую силу вы набрали! И это лишь начало, Уго, лишь начало. Правда, для ордена, а не для тебя. Тебе, как ты хорошо понимаешь, пора. Светоносный Владыка вот-вот примет тебя в свои объятья.

— Уже?.. — прохрипел Великий магистр.

Старик пожал плечами:

— Я никогда не обещал тебе бессмертия, рыцарь де Пейн. Но я обещаю бессмертие твоему ордену, хотя многие будут пытаться срубить под корень древо, выращенное нами, и в самодовольстве своем будут уверены, что им это удалось. Останется бессмертным и твое имя. Но теперь — пора.

И де Пейн с ужасом увидел, что вместо поблескивавших иронией глаз старца на него взирает пара исторгающих огонь глаз Бафомета. Две струи пламени сливались в единый поток, и Гуго почувствовал, как погружается в эту огненную реку, которая несет его к своему истоку: вдаль и вглубь. Он хотел закричать, но из глотки его вырвался лишь слабый предсмертный хрип, который вскоре прервался.

Де Монбар приложил палец к сонной артерии Магистра, сумрачно кивнул и медленным движением ладони закрыл веками глаза мертвеца. Рыцари, стоявшие вокруг ложа, обнажили головы.

— Де Брие, — негромко приказал де Монбар, — позовите брата-капеллана.

За его спиной раздался спокойный голос:

— Я исповедовал Великого магистра еще ночью и тогда же отпустил ему грехи.

— Аминь, — хором произнесли все находившиеся в комнате.

 

Глава 4. Нить разматывается или…запутывается?

I

— Если ты выпьешь еще один эспрессо, то тебе и в самолете не удастся уснуть, — заметил Артур. — Учитывая, что закусываешь ты свой напиток уже второй пачкой «Голуаз».

— Кофеин-никотин очень-очень вредно, знаю. Но думать помогает, — отозвалась Эли.

— А над чем тебе думать? Читаешь хроникера — и читай не напрягаясь.

— Я хочу понять, как двигалась мысль тех, кто прошел испытание. Это ведь тоже своего рода карта маршрута внутри кроличьей норы.

— Н-ну, пожалуй, — согласился Артур. — Кстати, а когда ты собираешься звонить Ден… пардон, Моргану?

Эли бросила взгляд на свои часики.

— Да вот прямо сейчас. — Подвинув к себе салфетку с записанным номером Хэнкока, она принялась набирать цифры на своем айфоне. Громкую связь, однако, включать не стала.

— Морган? Привет, напарник! Эли, Эли Бернажу, если ты еще не забыл Куантико.

МакГрегор потихоньку выскользнул из кабинета. Пройдя по коридору, он заглянул в столовую, где поглощал свой ужин Джеймс Робертсон. Заметив хозяина, дворецкий вскочил на ноги, но тут же сел, увидев успокаивающий жест Артура.

— Продолжай, старина, подкрепляйся. Я на минутку.

МакГрегор устроился напротив дворецкого.

— Джеймс, нам надо быть в Хитроу не позже семи утра. Во сколько выезжаем?

— Сэр, да ведь вам этот маршрут известен до ярда. За час, максимум за час с четвертью докатим.

— Стало быть, старина, выезжаем без четверти шесть.

— Понятно, сэр. Машина будет у парадного входа. Разрешите вопрос, сэр?

— Ну что за экивоки, Джеймс. Давай.

— Куда собираетесь лететь?

— В Штаты.

— Ух! — восхитился Робертсон, продолжая уписывать ужин. — Далековато. И, осмелюсь поинтересоваться, надолго ли?

Артур развел руками.

— Понятия не имею. Может, на несколько дней, а может…

— Как карта ляжет? — подсказал Джеймс.

— Именно. В общем, как всегда, остаешься здесь за старшего.

— Слушаюсь, сэр. Обрез готовить?

МакГрегор невольно рассмеялся. Последний раз, когда дворецкий оставался за старшего, особняк посетила парочка киллеров, охотившихся за артефактом колоссальной важности. Тогда встреча закончилась счетом 2:0 в пользу мистера Робертсона и его обреза, но и сам он был ранен довольно серьезно. В кровати, впрочем, валялся недолго. Бывший профессионал подпольных боев без правил очень быстро восстановил силы и здоровье.

— Нет, старина, должно обойтись без обреза. Но не забудь отложить для меня все воскресные номера «Нью-Йорк таймс». Или хотя бы кроссворды из них. А то ведь новая горничная, Люси, быстро наведет порядок — и отправит их в мусор.

— Как можно, сэр! Кроссворды — это святое! Не беспокойтесь, я прослежу.

К кроссвордам девятый баронет МакГрегор относился не то чтобы трепетно, но с серьезным вниманием. Обладая редкой эрудицией почти во всех областях знаний, он был неоднократным победителем и конкурсов решателей, и конкурсов составителей. В том числе воскресных кроссвордов в «Нью-Йорк таймс», которые справедливо считались одними из сложнейших в мире прессы.

— Чем тебя сегодня потчует Салли? — поинтересовался Артур, поглядывая через стол.

— Жаркое из баранины, сэр. Пальчики оближешь. А вы с мисс Эли ужинать что, вообще не собираетесь?

Артур молча пожал плечами.

— Как только мисс Эли надоест крепчайший кофе с гарниром из ядовитейших сигарет.

— Ваша правда, сэр. Запах у этих «Голуаз» и впрямь… Того… Вы уж простите, сэр.

— Да за что же, старина, — реагировал МакГрегор, уже стоя в дверях столовой. — Меня и самого от их дыма шатает.

И с этими словами он направился в кабинет, надеясь, что Эли уже закончила свой разговор с фэбээровцем.

II

Артур оказался прав в своем предположении. Эли уже снова прихлебывала кофе, впившись глазами в монитор ноутбука.

— Поговорили? — поинтересовался МакГрегор. — Надеюсь, не без пользы?

— Не без, — ответила она, не отрываясь от экрана. — Но ваша тактичность, баронет, не может не растрогать.

— Не стану же я мешать влюбленной парочке изливать свои чувства.

— Ох, Арти, доиграешься ты, — вздохнула она. — Никогда ничего между нами не было. Кроме доверия и дружбы.

— Не сомневаюсь. И что же сообщил Морган?

— А что он мог сообщить? — Она пожала плечами. — Он был в офисе, и ему пришлось перезванивать мне с другого телефона, с улицы. Ты же знаешь, их тоже мониторят будь здоров.

— Перезвонил и…

— …И сказал, что делом семьи Леблан он, конечно же, не занимается. В конце концов, он работает в Огасте, а не в Атенсе. Но постарается узнать, кто на месте ведет это расследование. А заодно и то, насколько откровенными можно быть с этим агентом.

Артур кивнул.

— Ты спросила его о «Цикаде»?

— Конечно. — Она закурила очередную сигарету и помотала головой. — Здесь и было самое странное. Он сказал, чтобы мы сами ни в коем случае не пытались лезть в эту чертову кроличью нору. Кто это или что это — он не знает или не хочет сказать. Но ФБР, по его словам, уже пробовало порыться, узнать, что оно такое. Без особого успеха. Они поняли лишь, что за всей этой шахматной партией стоит какая-то очень серьезная команда.

— И как они это поняли?

— Арти, такие вещи по телефону не выясняют. Даже если линия как бы безопасна. Итог: он встретит нас в аэропорту Атланты. И проедет с нами до Атенса.

— Зачем?

— Свести нас со своим агентом и офисом шерифа. И… — она запнулась, — с судмедэкспертом.

— Ясно, — нахмурившись, произнес МакГрегор. Оба на какой-то момент замолчали. Артур первым нарушил молчание: — И что там у нашего хроникера?

— Час от часу все веселее. Помнишь то изначальное обращение к головастому народу?

— В общих чертах.

— Там была фраза: «В этом изображении скрыто послание». Иначе говоря, картинка-обращение содержала внутритекстовое сообщение. Я сразу подумала об этом. Как выяснилось, не я одна.

— И как до этого скрытого текста добираться?

— Первая и простейшая попытка: открыть картинку-обращение не в редакторе изображений, а в обычном текстовом редакторе.

— И что это даст? — удивился Артур.

— Это даст бессмысленный с виду набор букв и символов. Вот тебе фрагмент, как оно может выглядеть в реале, — она ткнула пальцем в монитор, показывая на строки бессмысленного набора букв и нечитаемых символов.

— На самом деле текст значительно больше, но ты уже понял, из чего состоят картинки (причем самых разных форматов).

— Да. Они состоят из тотальной абракадабры.

— Не совсем. Это байты изображения в виде символов и букв в кодировке ANSI.

— Ну-у-у… — с издевкой протянул Артур, — теперь все стало понятно. И где же послание, до которого нужно было дорыться?

— Долго искать не пришлось, потому что в конце всей, как ты сказал, абракадабры была более или менее осмысленная фраза:

TIBERIVS CLAVDIVS CAESAR says

«lxxt>33m2mqkyv2gsq3q=w]O2ntk»

То есть «Тиберий Клавдий Цезарь говорит

«lxxt>33m2mqkyv2gsq3q=w]O2ntk».

— Черт дери! — Артур начинал заводиться. — И о чем же нам здесь поведал этот милый герой романа Грейвза, наш Кла-кла-клавдий?

— Подсказка выложена на тарелочке, Арти. Это общеизвестный «код Цезаря».

— Конечно же! То есть «код сдвига», где каждый символ в тексте заменяется символом из алфавита, отстоящего на энное число позиций левее или правее. Так?

— Почти. Только не алфавита, а таблицы букв и символов ANSI. И на сколько же сдвигать?

— Клавдий был четвертым императором Рима. Я бы рискнул сдвигом на четыре.

— Вправо или влево? — хитро прищурилась Эли. — То есть вперед или назад?

— Попробовать сначала вперед. Если выйдет бессмыслица, то назад. Не так уж много вариантов.

— Ладно, не стану тебя мучить. Назад. На четыре. И в результате мы получаем URL, то есть линк, ссылку, которая приводит нас… — Эли быстро набрала адрес в строке браузера и ударила пальцем по клавише Enter, — вот к этой картинке. С текстом.

Артур всмотрелся в картинку на экране. Искусственная уточка, обычный охотничий манок. И текст: «Оп-ля! Она сюда просто заманивает. Похоже, вам не догадаться, как извлечь послание отсюда».

— Чччерт! Еще одно послание! И как же его выкопать? Опять текстовым редактором?

— Не срабатывает, Арти. Но подсказка есть: в самой фразе. «Looks like you can’t guess how to get the message out».

— И где же подсказка?

— В двух словах: GUESS и OUT. Человеку знающему сразу приходит на ум программа OutGuess. Это стеганографическая программа, позволяющая прятать текстовые сообщения в цифровых картинках, ну знаешь, форматов BMP, JPG и так далее — а равно и извлекать из картинок такие сообщения, если они там есть. Ты в принципе знаком с понятием «стеганография»?

— Ну разве что в принципе, — обиженно откликнулся МакГрегор. — Насколько мне известно, криптография скрывает содержимое сообщения, а стеганография скрывает сам факт передачи или существования сообщения. В Древнем Риме посланцам, чаще рабам, брили головы, писали на коже головы сообщение и ждали, пока волосы немного отрастут. А потом отправляли в путь. Сообщение, написанное невидимыми чернилами между строк безобидного обычного письма, тоже стеганограмма. Вариантов множество.

— Насчет бритья головы я была не в курсе, однако в дефиниции ты не ошибся.

— И все же, Эли, — Артур был явно восхищен, — это просто классная работа! Так все завертеть… Нужно кое-что иметь на плечах.

— Да. Но прими во внимание, что на них уже работают не два и не три человека с тем самым прибором на плечах.

— Не уверен, — возразил Артур. — Теория о том, что это работа какого-то гениального одиночки, выходящего в Сеть из подвала мамочкиного дома, пока не опровергнута.

— Увы, опровергнута — и на все сто.

III

— Я могу тебе представить доказательства, — сказала Эли, поднимаясь из-за стола, — но только после ужина. Я страшно голодна.

— Джеймс! — взревел МакГрегор. Дворецкий тут же вырос в дверях кабинета. — Будь добр, старина, дай знать Салли, что мы готовы поужинать.

— Сию секунду, сэр! — Джеймс расплылся в улыбке и исчез.

Пробуя баранье жаркое, МакГрегор заметил:

— А ведь бедная Салли все время держала ужин на плите. На разогретую вчерашнюю еду этот шедевр не похож…

— Мгм… — отозвалась Эли, глотая кусок за куском и запивая красным сухим вином. На этот раз Артур затребовал к столу бутылку Campo Viejo, великолепного испанского вина выдержкой в четверть века.

— Салли, вы волшебница! — Артур снова погрузился в процесс поглощения жаркого, а стоявшая в дверях Салли расцвела так, словно ей сделали дорогой подарок.

— Мгм, — Эли кивком подтвердила слова МакГрегора и протянула ему свой опустошенный бокал. Он тут же наполнил его вином до краев. Опорожнив бокал в несколько глотков, Эли откинулась на спинку стула и счастливо выдохнула:

— О-о-оххх… Теперь хватило бы сил добраться до кабинета…

— Могу донести вас на руках, мадемуазель, — галантно предложил Артур.

— Merci, — отозвалась она. — Я уж как-нибудь, вдоль стены…

— Итак, — начал МакГрегор, когда они устроились за своими ноутбуками. — Прежде чем ты расскажешь о том, почему ты уверена, что это работа не индивида, а группы, — в двух словах: что же дала нам уточка, когда ее прокрутили через OutGuess?

— Первая строчка полученного текста гласила:

Это код книги. Чтобы найти книгу и дополнительную информацию, идите по ссылке http://www.reddit.com/r/a2e7j6ic78h0j/

— А далее шли уже знакомые тебе пары чисел: строка и буква.

— «Мабиногион»?

— Да. Семьдесят шесть пар. И неизменная подпись:

Удачи. 3301

— Страница на reddit содержала несколько текстовых сообщений и две картинки: «Добро пожаловать» и «Задачи». Первая была обычным ковриком из прихожей с надписью Welcome, вторая — фрагментом старинного гобелена, на котором был изображен король Артур с мечом в правой руке и шлемом в левой.

— Откуда уверенность, что это был именно король Артур, а не просто какой-то рыцарь?

— Под его изображением было написано — очевидно, для таких скептиков, как ты: Arthur. Хроникер пишет, что обе картинки тут же прогнали через OutGuess, и первая дала сообщение о том, что отныне все послания «Цикады» будут подписаны уникальной криптографической подписью PGP, после чего шла сама подпись. А вот «Задачи», то есть гобелен с королем Артуром, дали после прогона в OutGuessинтересное мини-послание:

Ключ всегда находился прямо перед вами. Это не квест-поиск святого Грааля. Прекратите делать задачу сложнее, чем она есть на самом деле.

Удачи. 3301

— Все это очень интересно, дорогая, но все же: почему это не могло быть работой одинокого любителя поразвлечься?

— Не спеши, Арти. Дальше, как ты знаешь, шел фрагмент текста «Мабиногиона». Когда нужное издание, да, то самое, перевод леди Шарлотты Гест, выпущенное издательством «Дент и сыновья» в тысяча девятьсот шестом году, было все-таки найдено…

— В том числе и Анри, с твоей помощью, — вставил Артур.

— …то шифрованный текст с парами чисел «строка-буква» превратился во вполне вразумительную строчку, гласившую:

«Позвоните нам по телефону номер два один четыре три девять ноль девять шесть ноль девять». Иначе говоря, звоните нам по номеру 2143909609.

МакГрегор схватил свой смартфон.

— Звоним?

— Не звоним, Арти. Телефон работал всего лишь несколько дней. Он уже давно отключен. «Номер не обслуживается».

— Но ведь кто-то успел позвонить? Как и Анри?

— Да. Звонивших приветствовал автоответчик, сообщавший буквально следующее:

«Отлично. Вы хорошо поработали. С исходным изображением final.jpg связаны три простых числа.

3301 одно из них. Вы должны найти остальные два. Перемножьте все три числа и добавьте. com в конце. Удачи — и до свидания».

— Далее хроникер пишет: «Изображение, о котором шла речь, было размером 509 пикселей на 503 пикселя. Оба числа относятся к простым. Перемножение всех трех чисел дало нам 845 145 127».

— Понятно, — вмешался Артур. Добавив «.com», искатели приключений получили адрес веб-странички. Но не «смысло-читаемый» URL типа amazon.com или google.com, а исходный цифровой IP-адрес сайта. Любому браузеру именно это и нужно.

— Арти, дорогой, — Эли округлила глаза, — ты не перестаешь меня удивлять.

— Это что, — расплылся в улыбке МакГрегор, — я и скайпом умею пользоваться. — И когда оба они расхохотались, громко скомандовал: — Джеймс!

— Да, сэр. — Дворецкий возник словно ниоткуда.

— Кофе и бренди для гениев компьютерной науки!

Пару минут спустя, запивая ароматный кофе старым выдержанным коньяком, Артур произнес задумчиво:

— Позволь еще одно предположение. Сейчас этот адрес http://845145127.com уже не содержит ничего интересного. Я прав?

— Конечно, прав, дорогой. Разная чепуха, ссылки на рекламу и прочее. Но в тот день наши искатели приключений увидели на этом сайте изображение цикады и обратный счетчик, отсчитывавший, сколько секунд, минут, часов и дней осталось до…

— До чего?

— Взгляни на сообщение, которое «цикадники» оставили на своем сайте.

— «До сих пор вы хорошо поработали. Терпение — добродетель. Возвращайтесь в 17:00 UTC в понедельник, 9 января 2012 года».

— И далее наш хроникер пишет, что они ждали, и ждали, и ждали… И наконец в указанный срок содержание сайта изменилось. На нем появился страшноватый сюрприз. Заголовок, гласивший: «Разыщите наш символ в ближайшей к вам географической точке», а ниже шли четырнадцать детальнейших GPS-координат. Эти точки, как сразу же убедились энтузиасты, были разбросаны по всей планете: в Париже, Варшаве, Сеуле, в Аризоне и на Гавайях, в Сиэттле и Сиднее.

— Кто-нибудь проверил, что было в этих точках? — хмуро поинтересовался МакГрегор.

— Ты шутишь! К тому времени «Цикаду» пытались взломать тысячи человек на всей планете. Те из них, кто находился в пределах досягаемости указанных точек, бросились проверять, что же там такое. И…

И тут запел рингтон айфона Эли.

IV

Она бросила взгляд на экран смартфона. Входящий номер состоял из длинного ряда… нулей. Показав экран Артуру, она нажала кнопку приема вызовов и сразу же включила громкую связь.

— Эли… — раздалось в спикере. Тяжело дышащий, насмерть перепуганный голос. — Эли…

— Анри! — закричал она почти в истерике. Но тут в спикере послышался другой голос. Звучал он негромко. Говоривший явно стоял на некотором расстоянии от телефона.

— Эли — кто? — произнес этот голос. — Фамилия?

— Бер-нажу, — заикаясь, выдавил из себя Анри.

— Анри! — снова закричала Эли. Артур накрыл ее ладонь своей и сказал:

— Это запись. Это запись, дорогая.

В спикере раздался негромкий щелчок, и тот же голос, что до того выяснял фамилию Эли, проговорил вполне отчетливо — на этот раз, очевидно, прямо в микрофон мобильника:

— Рад знакомству, мадемуазель Бернажу. Доброй вам ночи — и приятного полета.

Еще щелчок и серия коротких гудков. Связь прервалась.

Эли, опустив голову на стол, зарыдала. Артур, встав позади нее, обнял ее за плечи, повторяя: «Ну, ну, девочка моя, ну погоди, мы еще ничего не знаем… Может, все не так страшно… Ну, ну, ну…»

Не поднимая головы, она попросила:

— Арти, принеси из спальни мою сумочку.

Он обернулся за минуту. Эли, открыв сумочку, порылась в ней и, вынув блистер «Атаракса», выдавила на ладонь две таблетки транквилизатора. И тут же, не запивая, проглотила их.

— Они подействуют минут через пятнадцать, — негромко сказал МакГрегор.

— То, что я приняла их, уже работает. Включается самовнушение, — так же негромко ответила Эли. И внезапно дернулась, едва не вскочив с кресла.

— Арти! Нам нужно звонить в полицию! Мы должны выяснить номер, с которого был сделан звонок!

Он усадил ее на место и снова обнял за плечи.

— Эли… Девочка… Мы с суперинтендантом Кэмпбеллом уже не враги, и даже почти приятели, но… Здесь, собственно, два «но». Если не три. Во-первых, Кэмпбелл, как и британская полиция, никак не вовлечен в дело Лебланов. Во-вторых, выяснить, откуда поступил звонок по сотовой связи, технически очень сложно. В-третьих, для этого нужен судебный ордер, на возню с которым у нас просто не будет времени. Не говоря о том, что ни один судья такой ордер не выпишет.

— А что же остается? — прошептала она.

— Остаемся, как всегда, мы. Ты и я. Холмс (он легонько похлопал ее по спине) и недалекий, но преданный и добрый старина Уотсон (Артур ударил себя в грудь кулаком).

— Ты сказал, — всхлипывая, проговорила Эли, — что это была запись.

— Ты и сама это знаешь.

— Но это означает, что Анри мертв! — Она снова зарыдала.

— Стоп, стоп, стоп… — Он гладил ее по голове, спине, плечам. — С чего вдруг такой вывод, Шерлок? Отныне и до самого финала мы будем исходить из того, что и Анри, и дети живы. Пока нас однозначно не убедят в обратном.

— Ты думаешь, — робко поинтересовалась она, повернувшись к МакГрегору, — они все-таки живы?

— Думаю? — вскричал он. — Да я в этом уверен!

Хотя особой уверенности Артур, конечно же, не испытывал.

— Отвлечемся от хроники. Поговорим о полученном звонке, — рассудительным тоном заявил он.

V

— Ты согласна с тем, что это был спектакль? — начал МакГрегор.

— В каком смысле? — Эли уже отерла слезы и начинала проявлять интерес к происходящему.

— В том, что эти негодяи, удерживающие Анри, прекрасно знали твою фамилию, коль скоро они знали даже твой номер телефона. И выспрашивать фамилию было совершенно бессмысленно, если это не преследовало какую-то цель?

— Но какую, Арти? Им было нужно, чтобы именно Анри произнес ее?

— И чтобы именно ты это слышала. Слышала, как Анри «предает» тебя.

— Да уж… Страшное предательство — назвать фамилию своей кузины.

— И ее номер телефона, — добавил Артур. — Не в справочнике же они его нашли. Этот спектакль мне пока не понятен. Куда интереснее другой момент.

— «Приятного полета»? — повторила Эли последнюю фразу, произнесенную незнакомцем.

— Конечно, милая. Каким образом они узнали, что мы летим? Причем именно завтра утром? Ведь перед «приятного полета» было «доброй ночи». Они что, влезли в мой компьютер? Перехватили процесс заказа билетов?

— Не думаю. То есть практически исключено.

— Именно. И что остается в сухом остатке?

Она округлившимися глазами смотрела на МакГрегора.

— Ты хочешь сказать: Морган?..

Артур смущенно кашлянул:

— Я не имел в виду, что…

— Нет. Нет и нет! — Она яростно замотала головой. — Предателем он быть не может. В Куантико у меня была возможность в этом убедиться.

— Я не о том, милая, — ласково проговорил Артур. — Не о предательстве. Но видишь, он допускал возможность того, что его рабочий мобильник прослушивается. Где гарантия, что его якобы «безопасный» запасной телефон не был оснащен жучком — без его, понятное дело, ведома?

— Такой гарантии, конечно, нет, но…

— Но что? ФБР уже давно не такая уж наглухо запечатанная организация, какой была при Гувере. В Штатах есть конторы и посолиднее. Хотя бы то же АНБ. Есть и такие, о которых не знает ни публика, ни даже фэбээровцы. Но нам нужно решить другой вопрос: зачем они тебе позвонили? Цель? Итак, «Цикаде», или как там они называются на самом деле, стало известно, что мы вылетаем в Джорджию. Зачем им в этом признаваться? Ведь есть только два варианта ответа.

— Да. — Она кивнула. — Напугать, заставить передумать. Раз. Дать понять, что Анри с детьми еще можно спасти. Два.

— Но вариант номер два означает попытку буквально заманить нас туда. Не дать передумать и переиграть. Тогда вопросы множатся. Зачем мы им нужны? Я? Что, тряхнуть меня на пяток-десяток миллионов? Это не так уж сложно провернуть и здесь, в Лондоне. Киднеппинг и в Британии вполне популярный спорт. Ты?

— Я… — тихо произнесла Эли.

— Хорошо, ты. Что им может понадобиться от тебя?

Она молча пожала плечами.

— Кстати, Эли. Ты так и не успела сказать, что же нашли те, кто добрался до указанных «Цикадой» GPS-координат.

— Думаешь, это поможет?

— Пока не знаю. Ну, так что же там было? Ты сказала, что сюрприз был страшноватым.

— В каждой из этих точек находился обычный столб. Где-то телеграфный, где-то фонарный. И подножия этих столбов были обмотаны пластиковыми плакатами с изображением цикады и QR-кодоv.

— И в чем здесь была страшноватость?

— В том, что эта акция начисто опровергает твою теорию о гениальном одиночке в подвале маминого дома. В игре была мощная, хорошо оснащенная глобальная организация, состоящая из очень талантливых людей. Проделать все это синхронно по всему земному шару — согласись, задача нешуточная.

— Сами дирижеры оркестра имени Цикады могут и не быть такими уж супергениями. Иное дело, что работают на них люди действительно очень и очень нерядовые.

— Как бы то ни было, Арти, но именно этот фокус спугнул множество участников квеста.

— А что за информация содержалась в QR-кодах?

— Текстовое послание: очередной «книжный код», но на этот раз использовался не «Мабиногион», а поэма Гибсона «Агриппа»…

— Она же «Книга мертвых», — добавил Артур.

— Верно. Расшифровка давала адрес в сети TOR.

— Темная сеть, — уточнил МакГрегор.

— Опять-таки верно. Но даже те, кто дорылся до адреса и нырнул в DarkNet, в восторг не пришли. Почти все они получили сообщение типа: «Нам нужны самые лучшие, а не идущие следом». А после целого месяца молчания на TORовском сайте появился пост, озаглавленный Valete («прощайте»). С текстом, смысл которого сводился к тому, что «мы нашли тех, кого искали». Всех прочих просили не отчаиваться, добавив, что у них еще будут новые возможности проявить себя.

— Я бы тормознул Анри еще парой шагов ранее, — буркнул Артур.

— Я сделала бы то же самое, если бы наблюдала весь процесс. Но он ведь не посвящал меня в детали. Не считая ситуации с «Мабиногионом». Эта его неизлечимая авантюрная жилка!

МакГрегор невольно хохотнул и тут же извинился:

— Прости, дорогая, но вы с ним, сдается, одной крови. Тебе ведь страсти к приключениям тоже не занимать.

Теперь, порядком успокоившись после пары таблеток, негромко рассмеялась и она.

 

Глава 5. Узор Ариадны

I

Оба они не спали всю ночь. Сидели молча, друг против друга, взявшись за руки и погруженные в свои мысли. Головоломка, которую им предстояло решить, была и на порядок сложнее тех, что «Цикада» предлагала «решателям», и на порядок опаснее. В этом сомнений не было. Их ждали ТАМ, заманивали и ждали. Около половины третьего ночи Артур встал, извинился и направился к выходу из кабинета.

— Арти, — встрепенулась Эли, — ты куда?

— На минутку, дорогая, — он смущенно улыбнулся. — Мне надо переброситься парой слов с Джеймсом.

— Да ведь он наверняка спит сном праведника, — возразила она.

— И вскочит, заслышав малейший шорох. Почему бы тебе самой не поспать часок-другой?

Она покрутила головой.

— Не смогу. Знаю, что не смогу. Хотя и думать — более или менее ясно — тоже не получается.

— Я скоро вернусь, — заверил ее Артур и вышел в коридор.

Там он прошел к кабинке лифта и съехал на полуподвальный этаж, где располагались мини-квартирки слуг. Подойдя к одной из дверей, он осторожно постучал. Дверь открылась почти мгновенно, и в проеме выросла худощавая жилистая фигура дворецкого.

— Да, сэр?

— Прости, старина, я тебя разбудил?

— Что вы, сэр, я читал и, услышав шаги, тут же подошел к двери.

Артур не смог сдержать улыбки.

— И что же ты читал, Джеймс?

— «Историю Шотландии в изложении для школьников».

— Джеймс! Ты, должно быть, шутишь! Такую книгу ты мог бы написать и сам. Уверен, что историю нашей родины ты знаешь лучше, чем любые университетские умники.

Робертсон смущенно хмыкнул:

— То, что я знаю, школьникам знать не следует, сэр. Но простите, вы что-то хотели мне сказать?

— Это скорее просьба, Джеймс. Нам выезжать в Хитроу без четверти шесть, и тебе надо было бы поспать, но…

— Не может быть никаких «но», сэр. Что нужно сделать?

МакГрегор достал бумажник и вынул из него несколько купюр по сотне фунтов.

— Нужно быстренько съездить в Сохо — и обратно. Вот еще сотня на такси в два конца.

— Но у меня есть деньги, сэр, — обиженно возразил дворецкий.

— Надеюсь, ты не станешь спорить, что у меня их чуточку больше. Кроме того, это мой заказ. Старинное правило: платит заказчик.

Джеймс переступал с ноги на ногу.

— А такси, сэр? Это зачем? «Роллс» на ходу, домчит до Сохо меньше чем за полчаса.

— «Роллс» в Сохо глубокой ночью привлечет внимание. Не тот район.

— О’кей, сэр, понял. Что нужно сделать в Сохо?

— Там, как ты знаешь, полно круглосуточных магазинов. Мини-мартов.

Робертсон уже успел облачиться в джинсы и кожаную куртку:

— Что нужно купить, сэр?

— Сотовый телефон. Стоп! Два! Но того типа, что имеют собственный присвоенный номер. Ты понял, Джеймс? Это для связи в случае острой необходимости.

— Не слишком сложная задача, сэр. Бренд играет роль?

Артур задумался.

— Пожалуй, нет. Хотя… Если будут «Моторолы», бери их. Не будет — «Нокию». Задача — туда и обратно. Мы будем в кабинете. Приедешь, поднимайся сразу к нам.

Дворецкий молча кивнул, набирая на своем мобильнике номер вызова такси.

— Машину на Ланселот Плейс. Ехать в Сохо. Там подождать минут пять — и обратно. Ясно. — Он выключил сотовый. — Будет через пять минут. Черный «Остин», как и положено. Ну? Так я побежал ждать кеб. О’кей, сэр?

Артур молча пожал Робертсону руку и вышел из его квартирки. Джеймс, не запирая дверь, двухметровыми шагами отправился по лестнице вверх.

II

Мягко ступая по ковровой дорожке, МакГрегор подошел к кабинету и аккуратно, почти бесшумно открыл дверь. Эли сидела, положив голову на стол.

— Эли, — прошептал Артур.

— Я не сплю, дорогой.

Обойдя стол, он сел напротив нее. Она подняла лицо и опухшими от слез глазами посмотрела на него. Протянув руку, он погладил ее по голове.

— Ну что ты, малыш… Все будет хорошо. Мы разыщем их, и Анри, и мальчишек.

— Дай-то Бог. Но сейчас я думала о другом.

— О чем же?

— Об этом таинственном звонке. Нас выманивают, это наверняка. Но у меня какая-то уверенность в том, что им нужна не я.

— А кто же? — Он скорчил удивленную физиономию.

— Им нужен ты, Арти. Именно ты.

МакГрегор фыркнул.

— И с какой же стати? В шараде, устроенной «Цикадой», я не принимал никакого участия. Даже с Анри я встречался всего лишь раз. Что им нужно от меня? Снова поиск таинственных артефактов, как с иконой Иоанна Апостола? Но та история уже в прошлом, как и дьявольские проделки Отто Рашера. Который, насколько мне известно, сидит в израильской тюрьме, дожидаясь суда. Так зачем и кому могу понадобиться я?

— Не знаю, дорогой. Назови это предчувствием, интуицией, как угодно.

Она выпрямилась в кресле.

— И знаешь, что я думаю, баронет?

Он вопросительно поднял брови.

— Я думаю, нам следует отвезти тело Николь во Францию и достойно похоронить.

— Чудесно. А как же Анри? И дети?

— Ты думаешь, нам удастся сделать больше, чем полиции и ФБР?

Артур нахмурился:

— Эли… Я не узнаю тебя. Ты готова сдаться? Когда столько стоит на кону? Три жизни близких тебе людей?

— И жизнь самого близкого мне человека, Артур, — нахмурившись, проговорила она. — Твоя.

— Но повторяю, милая, я ни с какой стороны не вижу опасности для себя лично! Я уже говорил: если бы они хотели вытрясти из меня приличные деньги, для этого совершенно не нужно заманивать меня в Штаты. Такую партию они могли бы разыграть и здесь. Иной вопрос: удалось бы им это или нет. Но это действительно уже другая проблема. — Он предупреждающе поднял палец. — Тс-с-с…

Под окнами особняка урчал двигатель автомобиля. Через минуту послышался звук удаляющейся машины, щелчок замка входной двери и звуки тяжелых шагов по лестнице.

— Кто это? — встрепенулась Эли.

III

— Однако быстро же ты обернулся, — сказал Артур, когда дворецкий вошел в кабинет.

— Да ведь и дел было на пару минут, — ответил Робертсон.

— Выкладывай.

Из пластикового пакета Джеймс достал две одинаковые коробки и положил их на стол перед хозяином.

— «Нокия», сэр, — уточнил он. — Я искал «Моторолу», но…

— Совершенно неважно, старина. Годится и это.

Эли с некоторым удивлением смотрела на коробки с мобильниками.

— Что это? И зачем?

МакГрегор откашлялся, приняв серьезный вид.

— Присядь, Джеймс. — Он взял одну из коробок и распечатал ее. — Бог мой, я не думал, что эта модель еще попадается в продаже. «Нокия 6300». Лет десять назад еще куда ни шло, но сейчас… — Артур вынул из коробки небольшой конвертик с PIN-кодом и номером сотового. После чего подвинул пустой бокал Джеймсу и плеснул в него немного бренди.

— Слушай внимательно, старый вояка. Сейчас мы активируем эту швейную машинку… — Он включил аппарат и ввел PIN-код. — Готова к работе. Далее.

Он повертел мобильник в руке.

— С этого телефона ты никогда и никуда не звонишь, Джеймс.

— Понял, сэр. Но тогда зачем вообще эта штука? У меня есть собственный смартфон, и вы знаете его номер.

— Повторяю, старина, звонить с этой «Нокии» ты не должен. Но и расставаться с ней ни на секунду нельзя. Так?

— Так, сэр. Слушаюсь, сэр.

— Отставить, мистер Робертсон. Мы не в армии и не на утреннем построении в твоей инвернесской каталажке. Задача проста: телефон всегда с тобой, всегда заряжен и… И если раздается звонок, то это звонок…

— Звонок от вас, сэр.

— Именно. От меня. Или от мисс Эли. Дорогая, запиши где-нибудь номер этой «Нокии». Но так, чтобы его не сразу можно было найти, если кому-то очень захочется…

— Но ведь ты его уже запомнил, — возразила Эли.

— Может статься, что тебе понадобится звонить, когда меня не будет рядом.

Эли взяла со стола шариковую ручку и записала номер на внутренней стороне застежки своей сумочки.

МакГрегор плеснул немного бренди в свой бокал, налил на палец и Эли и выжидающе посмотрел на Джеймса.

— Тебе нечего сказать?

Дворецкий одним глотком опорожнил налитое и, нахмурившись, посмотрел на хозяина.

— Что-то не так? — поинтересовался МакГрегор.

— А еще один?

— Что «еще один»?

— Прошу прощения, сэр, но вы приказали мне купить два одноразовых. С первым мы разобрались. А для чего второй?

— А вы внимательны, мистер Робертсон, — улыбнулся Артур. Он взял в руки еще одну коробку. — Первый, как мы поняли, только для входящих.

Джеймс кивнул.

— А этот, — МакГрегор достал из коробки мобильник и конвертик с кодом и номером, — этот как раз для того, чтобы звонить. Для экстренных звонков. На мой телефон. — Говоря все это, он активировал сотовый и ввел в него номер своего постоянного телефона. — С него ты звонишь в случае… В случае…

— Я догадывался, сэр. Потому и собирался заняться обрезом: смазка, зарядка и все прочее.

— Я не говорил, что это может понадобиться, — нахмурился Артур.

— Но, как я понял, и не помешает, — невозмутимо возразил дворецкий.

— Будем надеяться, что обойдется без пальбы. Я, честно говоря, не вижу повода предполагать обратное.

— Кто я такой, чтобы с вами спорить, сэр? Но… Береженого Бог бережет.

МакГрегор расплылся в улыбке.

— Эли, — сказал он, — где еще водится такая прислуга?

— Думаю, только в Шотландии, — улыбаясь, ответила она. И, взглянув на наручные часики, добавила: — Нам выезжать через полтора часа.

— Абсолютно верно, мэм, — кивнул Робертсон, поднимаясь из-за стола.

— Куда держите путь, Джеймс? — поинтересовался Артур.

— В гараж, сэр. Лучше перестраховаться.

IV

Джеймс плавно подкатил к площадке высадки улетающих пассажиров. Стоять здесь можно было не более пяти минут. МакГрегор и Эли выбрались из «Роллса», Артур через открытое окошко водителя пожал руку дворецкого и улыбнулся:

— Все будет хорошо, старина. Но все же… будь начеку.

— Это я уже понял, сэр. Просьба, если позволите. Я знаю, что купленные мобильники предназначены только для экстренных звонков, но у меня есть и свой собственный. Я был бы вам признателен по гроб жизни, если вы могли бы хоть изредка — совсем изредка — сообщать мне, что у вас все в порядке. Я не слишком многого прошу, сэр?

Артур потрепал его по плечу.

— Если появится хоть какая-то возможность, Джеймс, обещаю.

Вместе с Эли они вошли в здание Третьего терминала, откуда должен был отправиться самолет на Атланту. Служащий указал на небольшую очередь, где проходили пассажиры бизнес-класса, которых служба безопасности трясла гораздо легче, чем остальных. Во всяком случае, разуваться и снимать ремни их не заставили. Вся процедура заняла не более трех минут, после чего они по эскалатору направились в кафе для VIP-пассажиров. Усевшись в удобные кресла, они заказали по чашечке эспрессо и стакану холодной минеральной воды.

— Ты уверена, что не перебираешь с кофе, дорогая? — поинтересовался Артур.

— Просто хочу войти в самолет на своих ногах, — отрезала она. — А то глаза уже слипаются.

МакГрегор пожал плечами.

Сидеть им пришлось недолго. Едва они допили кофе, как была объявлена посадка на их рейс. Первыми приглашались пассажиры бизнес-класса. Артур и Эли прошли по приставному коридору, в конце которого их встречали две милые стюардессы в форменной одежде Virgin и с именными бейджиками. Проверив билеты, одна из них, судя по бейджику, Пэтти, и судя по внешности, родом из Индии или Пакистана, провела пару в салон бизнес-класса, где указала на овальный столик, по обе стороны которого располагались два раскладывающихся кресла.

— Прошу вас, — она с улыбкой указала на их места.

Эли с усталым вздохом опустилась на мягкое кресло и тут же, потянув ручку, превратила его в удобный лежак.

Стюардесса с озабоченным видом заметила:

— Прошу прощения, мэм… Во время взлета и набора высоты кресло должно будет находиться в вертикальном положении. И вам придется пристегнуться ремнем. Это ненадолго.

Эли, вздохнув, подняла спинку кресла, но тут же поинтересовалась:

— Простите, мисс, а когда подадут напитки?

— Минеральную воду я могу принести сейчас…

— А покрепче?

— Как только наберем высоту, мэм. Прошу простить меня.

И она отправилась встречать прочую публику из VIP-салона.

Артур, улыбаясь, пожал плечами.

— Lex dura, sed lex, — произнес он.

— Не поспоришь, — улыбнулась в ответ Эли.

Посадка заняла не более четверти часа. Опоздавших, судя по всему, не было, потому что техники закрыли входной люк, и почти сразу же загудели мощные двигатели аэробуса.

Еще через несколько минут огромная машина вырулила на взлетку, отпустила тормоза, начала набирать скорость и вскоре оторвалась от земли.

Эли обвела взглядом салон, после чего брезгливым тоном произнесла:

— Янки…

— Маловероятно, — возразил Артур, оглядев VIP-пассажиров.

— Это отчего же?

— Янки, милая, обычно летят в Нью-Йорк, Бостон, Нью-Джерси, где они и обитают. Наша машина летит в Атланту.

— Я не о том, что эта публика из Новой Англии. Но американцы, почти все.

— И чем они тебе успели насолить?

— Орут, шумят, ведут себя как, черт бы их драл, дома.

— Имеют право, Эли. У них такие же билеты, как и у нас. Опс!

— Что? — взволнованно спросила Эли.

— Табло погасло.

У столика появилась обаятельная смуглая Пэтти.

— Мэм, вы хотели что-то заказать?

Вместо Эли ответил Артур:

— Джин с тоником. Два. — И он для убедительности поднял два пальца.

Стюардесса исчезла за занавеской, где находились бар и полки с закусками. Вынырнув оттуда через полминуты, она поставила напитки на их столик.

— Что-нибудь еще?

— Соленый арахис, если не трудно. — Голос Эли звучал резковато.

— Сию секунду. — Пэтти снова скрылась за занавеской.

— Что случилось? — МакГрегор озабоченно посмотрел на спутницу. — Она чем-то тебе не угодила?

Эли задумчиво водила пальцем по краю круглой салфетки, на которой стоял ее бокал. Потом протянула руку:

— Дай-ка свою.

— Салфетку?

— Да.

Прежде чем протянуть ее Эли, Артур бросил взгляд на круглый кусок ткани. Узор-вышивка вдоль самого края. Микроцветочки с четырьмя лепестками. Пожав плечами, он передал ее Эли. Взамен она протянула ему свою.

— И что же? — удивленно спросил МакГрегор, но тут же нахмурился. Салфетка Эли по краю была украшена такими же мелкими, как и цветочки, рядами цифр, разделенных дефисами.

— Что это значит, дорогая? Эти цифры тебе что-нибудь говорят?

— Да, — отрезала она и, забрав свою салфетку у Артура, принялась рассматривать вышитую надпись, цифру за цифрой.

— Что ты нашла? — Сейчас он был серьезен.

— Шифр, баронет. Простой, очень доступный, но шифр.

— Какой же?

— Цифры, которыми кодируются буквы, знаки и символы ANSI.

— Ну, так что же ты видишь?

— Вот, смотри. Три группы чисел, разделенных длинными тире. Три слова. Буква от буквы отделена простым дефисом. Итак: 67 (что в таблице ANSI означает заглавную C), 97, что значит «a», затем 102, то есть «f», и 101, она же «e». Первое слово: «Cafe». Следующая группа разделенных дефисами цифр читается как «Rameau». И последняя группа: «Claude». Далее весь этот узор повторяется снова и снова. Суммируя: «Cafe Rameau, Claude». Мы можем пробить по Google-Map, где в Атенсе находится — если оно и впрямь существует — это французское кафе? Нас явно зазывают туда, в кафе «Рамо», к некоему Клоду.

— Нет, Эли, здесь Google-Map бесполезен. Я ведь говорил тебе, что на этом рейсе нет Wi-Fi.

В этот момент из-за занавески появилась Пэтти с подносом в руках, с которым она направилась к столику в центре салона. Артур помахал ей рукой, давая понять, что просит ее подойти. Она кивнула, сняла с подноса напитки и закуски и направилась к столику МакГрегора.

— Да, сэр?

Артур протянул ей обе салфетки: свою и Эли.

— Взгляните на узор, дорогая.

Стюардесса с наигранно удивленным видом принялась рассматривать салфетки.

— Вы не находите никаких отличий?

Она с тем же удивленным видом покрутила головой.

— Узор, — произнес Артур. — Что на этой? — Он ткнул пальцем в свою.

— Похоже на вышивку. Маленькие цветочки. И что вас смущает, сэр?

— Теперь внимательно посмотрите на ту, которую вы подложили мисс Бернажу.

На щеках Пэтти появились красные пятна, отчетливо выделявшиеся даже на ее смуглой коже.

— Похоже на цифры, сэр…

— Не похоже, милая. Это и есть цифры.

Девушка переминалась с ноги на ногу.

— Я взяла те, что лежали у нас в отделении для столовых приборов. Оказалось, две разные… Извините, я сейчас принесу две одинаковые…

— Пэтти, — МакГрегор начинал сердиться, — вы хотите сказать, что у вас салфетки двух разных типов?

— Судя по всему, да, сэр.

— Тогда будьте любезны принести нам еще одну такую же. С цифрами. Не с цветочками.

Стюардесса не тронулась с места.

— Ну же, — настаивал Артур, — неужели это такая сложная задача? Ну так несите всю стопку салфеток, будем выбирать парные. Или?

— Или, сэр? — едва слышно прошептала она.

— Или сделаем проще. В Атланте нас встречают коллеги из ФБР. Думаю, в их комнате для допросов вы будете более откровенны. Откуда взялась эта, вот эта салфетка?

По щеке девушки скатилась слеза.

— Прошу вас, сэр. Я даже понятия не имею, что означают все эти цифры. Когда в лайнер доставляли еду, напитки, приборы и все прочее, грузчик, которого я никогда прежде не видела, вручил мне эту салфетку, приказал положить в самый низ стопки, а затем в полете при случае положить ее под напиток мисс Бернажу. Он знал, что список пассажиров VIP-салона у нас есть.

— Но он назвал именно мою фамилию? — Эли приподняла брови.

— Он сказал просто: «мисс Бернажу».

— И почему вы решили, что обязаны выполнить его просьбу?

— Потому что это… Это скорее был приказ. Он предупредил, что если я что-то напутаю или не сделаю того, что он велел, то пожалею об этом всерьез. А его лицо, сэр, мэм… Ему нельзя было не поверить.

Сейчас она уже плакала, не вытирая слез. Эли протянула ей свой платочек.

— Все в порядке, Пэтти. Успокойтесь. Приведите себя в порядок. Мы постараемся разобраться со всем этим без вас. Ну, вот так уже лучше, дорогая.

— Благодарю вас, мэм, — и стюардесса исчезла за занавеской.

Артур краем глаза заметил, что несколько пассажиров в салоне наблюдали за происходящим, однако никто из них не вмешался. Да и во что было вмешиваться? Мало ли чем может быть недоволен пассажир, тем более VIP-категории?

— Второй звонок, — негромко произнесла Эли.

— То есть?

— По телефону нам звонили, чтобы дать понять, что и наш маршрут, и наш рейс им известен. А салфетка…

— И что же салфетка? Что кроется за этим сообщением?

— «Вышивка Ариадны». Путеводная нить. Подсказка. — Она пожала плечами.

Артур нахмурился:

— Но если это подсказка, то скорее всего от тех, кого можно было бы отнести к нашим, условно говоря, «сторонникам». И это не радует.

— Тебе не нужны сторонники?

— Нет. Однажды нас уже опекали люди, которых мы приняли за сторонников. Вот только оказались они спецкомандой негодяя по имени Отто Рашер. Это раз.

— Есть еще и два?

— Конечно. Слишком много народу знает, когда, куда и зачем мы летим. — С этими словами МакГрегор откинул спинку сиденья и вытянулся на нем. — Я полежу, подумаю. Тебе советую тоже отдохнуть.

 

Глава 6. Джорджия

I

Двигатели умолкли. Аэробус застыл на месте. После приглашения на выход пассажиры двинулись к трапу. Проходя мимо стюардесс, Артур поблагодарил их и обнадеживающе кивнул Пэтти, с лица которой не сходило испуганное выражение. Увидев, что Артур настроен вполне дружелюбно, она расслабилась и даже изобразила подобие улыбки.

Ступив на трап, наша пара переглянулась. На них дохнуло горячим влажным воздухом. Нет, это не Лондон. Это была Джорджия. Пассажиров бизнес-класса усадили в микроавтобус, в котором на полных оборотах работал кондиционер. Все входящие в машину издавали вздох облегчения. За бортом автобуса было минимум тридцать восемь плюс. В рации водителя что-то запищало, захрипело, он завел мотор, и микроавтобус двинулся к зданию аэропорта Атланты.

Пройдя паспортный контроль, где им влепили штамп прибытия, Артур и Эли направились к залу, где уже толпились встречающие.

— Мне высматривать человека, похожего на Дэнзела Вашингтона? — спросил МакГрегор.

— Примерно, — буркнула в ответ Эли.

Однако в толпе встречающих Артур пока не видел никого похожего на темнокожую голливудскую звезду. Внезапно раздался радостный крик:

— Эли! Эли!

Они обернулись на голос.

Да, это был афроамериканец, но не вполне мистер Вашингтон. Спешащий к ним негр в дорогом костюме напоминал скорее похудевшего Форреста Уиттэкера. Сходство усиливалось очками, а в очках Уиттэкер снимался часто.

— Морган! — радостно завопила Эли. Подбежав к фэбээровцу, она бросилась ему на шею, попеременно целуя в обе щеки.

«Но все же не в губы», — подумал Артур. Сейчас они стояли рядом, и Эли представляла их друг другу.

— Морган, дорогой, это баронет МакГрегор. Или просто сэр Артур.

— Еще чего, — поправил ее баронет, — Артур. Просто Артур.

— Морган Хэнкок, — агент пожал Артуру руку, и тот отметил, что сделал он это довольно сильно, но и вполне деликатно. — А лучше просто Морган.

— О’кей, Морган. Тогда сразу вопрос: как нам пройти к офису Avis, Hertz или любой другой компании, где можно взять машину в аренду?

— Неверный вопрос, Артур. Сейчас мы пройдем к машине, которая нас отвезет прямиком в Атенс — мы ведь туда направляемся?

— То есть ты приглашаешь нас в свой автомобиль?

— Именно. Раз: вы измотаны долгим полетом. Два: взять машину в аренду вы сможете и в Атенсе. Три: я знаю все эти дороги как свои пять пальцев. Ну? Вперед?

Они вышли на «свежий воздух». У МакГрегора даже дыхание на мгновение сбилось. Хэнкок заметил это и, словно извиняясь, пожал плечами:

— Американский юг, Артур. Думаю, даже метеорологи не знают, чего в этом воздухе больше: кислорода или водяных паров. Не очень уютно?

— Отчего же? — МакГрегор напустил на себя безразличный вид. — Нормально. Не совсем Шотландия, но…

Они подошли к припаркованной в спецзоне машине «Форд D3». Новехонькая, отметил про себя Артур. У машины уже вертелся полицейский, поглядывая на бумажку, лежавшую на приборной доске: «Федеральная служба», и подумывая, не вызвать ли эвакуатор. Хэнкок похлопал его по плечу и достал удостоверение с жетоном. Коп козырнул и отправился ловить нарушителей меньшего калибра.

II

На скоростную трассу они выбрались минут за пятнадцать. Артур не без зависти отметил элегантность, с которой Морган вел автомобиль, перестраивался, ускорялся, сгонял заторможенных ползунов с левой полосы. «Э, — подумал МакГрегор, — в конце концов, это часть его работы. И стреляет он, должно быть, тоже неплохо».

— Эли, — произнес Морган, — с чего ты хотела бы начать в Атенсе?

— Я думаю… — начала Эли, но Артур легонько хлопнул ее по плечу и знаком показал, что хочет написать записку. Вслух же МакГрегор произнес:

— А сколько еще до Атенса?

— Миль? Километров? Минут? — рассмеялся Хэнкок, но, почувствовав ладонь Артура на своем плече, машинально коснулся ее и взял листок из блокнота, на котором Артур написал: «Говорить только о несущественном и необязательном. На первой же площадке для отдыха — останавливаемся».

— Минут, — вслух произнес он.

— Думаю, минут сорок, — спокойно ответил федерал, добавив: — С учетом того расстояния, что мы уже проехали. — И, поймав в зеркальце заднего вида глаза Артура, кивнул: записка принята к сведению.

Впереди показался знак, извещавший, что до зоны отдыха осталось две мили.

— Слушайте, ребята, — бодрым тоном проговорил Хэнкок, — вы себе не отсидели в самолете все, что можно отсидеть? Может, тормознем на пару минут? Скоро зона отдыха.

— Я — за! — мгновенно среагировал Артур. Он сжал колено Эли, давая понять, что все идет как надо, что это по плану.

— Уходим вправо, — бормотал Морган, меняя полосу, — и еще вправо. А теперь сходим со скоростной. — «Форд» мягко въехал в зону отдыха и пристроился на парковке. — Все к вашим услугам, медам и месье! Бургеры, напитки и даже туалеты. Туалеты — бесплатно. Это вам не Европа.

— К черту туалеты, бургеры и Европу! — заявила Эли. — Курить, курить, курить!

III

— Роже!

— Да, сэр!

— Обстановку.

— Федерал принял груз. Его и ее. Уже отчаливает.

— Понял. Как и договорились, идешь следом. Не забудь, Морган Хэнкок профи и обучен тому, чтобы засекать хвост.

— Да, сэр. Но ведь и я обучен тому, чтобы висеть на хвосте, не вызывая подозрений.

— Надеюсь. Пока ухожу со связи. Изменение обстановки докладывать немедленно.

— Слушаюсь!

Полчаса спустя

— Сэр!

— Что стряслось?

— С виду ничего необычного. Они свернули в зону отдыха. Может, перекусить. Может…

— Где именно свернули?

— На повороте к Social Circle. Мне двигать следом?

— Не сразу. Но ты можешь встать где-то сбоку, чтобы за ними можно было наблюдать?

— Конечно, сэр.

Зона отдыха на Сошиал Серкл

— Эли, ты так жадно затягиваешься, — подивился Морган. — Не проще закурить сразу две?

— Я не курила целую вечность, Морг. Прояви хоть каплю сочувствия.

Хэнкок кивнул и повернулся к Артуру, который с удовольствием попыхивал уже второй сигаретой «Данхилл». МакГрегор вынул из кармана блокнот, который еще в машине конфисковал у Эли, и написал: «Надо разобрать твой личный мобильник. В нем жучок».

— Жу?.. — едва не сорвалось с губ Моргана, но он тут же прикусил язык. Вместе с Артуром они отошли к группе кленов, покрытых густой листвой. Хэнкок вскрыл крышку своего смартфона и принялся выкладывать разнокалиберные детали в подставленную Артуром ладонь. Батарея. Сим-карта. Карта памяти microSD. И… повертев маленький чип перед глазами, показал его МакГрегору. К карте памяти был приклеен почти абсолютно плоский передатчик-жучок. Артур посмотрел на федерала. Тот ошарашенно вертел головой, не веря тому, что увидел. МакГрегор приложил палец к губам и вместе с microSD и жучком направился к стоянке машин. Он прошелся вдоль ряда припаркованных легковушек, потом кивнул. Пассажирское окошко одной из них было приоткрыто. Осмотревшись, Артур легким движением забросил карту с жучком внутрь.

Из кафетерия выкатилась классическая американская семейка. Подросток-сынок, весивший явно больше своего отца, на ходу дожевывал гамбургер. Артур уже отошел от стоянки шагов на двадцать и теперь наблюдал, как проседает корпус «Шевроле», в который семейка загрузилась. Еще минута — и небольшой седан исчез вместе с картой памяти и жучком.

— Как ты узнал?

МакГрегор обернулся. Сзади к нему подошел Морган Хэнкок.

— Это мой личный аппарат. О нем даже в офисе никто не знает. Как ты узнал?

— Потому что они узнали. Узнали и кто мы, и куда, и зачем летим. Узнать все это они могли только в ходе вашего с Эли разговора.

— Они? Кто они?

— Вот это и есть задача номер один, Морган. Решив ее, мы, возможно, решим и все остальные.

Десять минут спустя

— Роже!

— Да, сэр!

— Твои поднадзорные еще на стоянке?

— Так точно, сэр.

— А мой прибор показывает, что они перемещаются. Значит, они сбросили жучок! Как? Когда?

— Не могу знать, сэр! Ничего подозрительного они не делали. Курили, прогуливались…

— И заодно забросили подслушку в машину каким-то идиотам.

— Я виноват, сэр.

— Ты виноват, я виноват, он виноват — какая теперь разница? Хочешь или нет, а придется тебе висеть за ними хвостом до самого пункта назначения. Впрочем… Я немного облегчу тебе задачу. Мы знаем, что едут они в Атенс. Если сейчас они на Сошиал Серкл, то путь у них один: по шоссе Перпл Харт до поворота на Атенс-шоссе. А на подъезде к Атенсу они никак не минуют Уоткинсвилл. Ты уже сейчас можешь двигать туда — и ждать их на перекрестке. Чтобы упасть на хвост уже там. И да милует тебя Бафомет, если ты их прозеваешь! Ты понял, Роже?

— Да, сэр! Разрешите выполнять?

— Действуй.

— Слушаюсь, сэр!

Нажав кнопку отбоя, сенешаль де Сен-Омер, он же Джеб Николсон, с трудом сдержался, чтобы не швырнуть свой айфон на пол. Но бедняга Роже тут ни при чем. Это его ошибка. Лишь бы она не обошлась слишком дорого. Задача была не в том, чтобы проследить, куда конкретно они направятся, а в том, чтобы обеспечить их безопасность, если вдруг… Если…

— Будем надеяться на лучшее, — пробормотал он и сунул айфон в карман пиджака.

IV

— Теперь мы можем говорить спокойно? — не оборачиваясь, произнес Хэнкок.

— Да.

Эли заерзала на сиденье.

— Значит, жучок все-таки был?

— Был, — ухмыльнулся Артур, — но уплыл в неизвестном направлении.

— Морг, — она похлопала Хэнкока по спине, — а ведь за тобой присматривают.

— Серьезно, Эли? — отреагировал тот. — Ну, сам бы я ни за что не догадался.

— Ладно, — примирительно произнес МакГрегор, — был жучок, нет жучка, вопрос снят. Наши планы в Атенсе? Жилье?

— На пару дней вы можете поселиться в квартире, которую мы используем для конспиративных встреч, — без особой уверенности предложил Морган.

— Ты еще не забыл, что за тобой кто-то очень внимательно следит? — спросил Артур.

— Да. Видимо, пора на пенсию. Голова работает слабовато.

— В этой деревне гостиницы попадаются?

— В деревне, как вы, баронет, изволили выразиться, без малого двести тысяч населения. Можете снять номер в «Хилтоне».

— Там есть и «Хилтон»? — МакГрегор был всерьез удивлен.

Хэнкок фыркнул.

— Были бы деньги, а «Хилтон» найдется. Вы собираетесь остановиться там?

— Зависит от того, сколько нам придется пробыть в Атенсе.

— Конкретнее? — спросил Хэнкок.

— Если не менее недели, я предпочел бы арендовать жилье.

— Может быть, сразу так и сделать?

— Пока рановато.

— Морг, — отозвалась с заднего сиденья Эли, — кто конкретно занимается расследованием дела Николь Леблан?

— Дело Николь Леблан, Эли, это, по сути, комбинация двух дел. Момент первый: убийство Николь. Это в ведении шерифа округа. Момент второй: исчезновение детей Николь. Подозрение на киднеппинг, а это уже работа ФБР.

— Тогда план действий таков, — решительно произнес МакГрегор, — едем в «Хилтон», бросаем там вещи и сразу в офис шерифа. Ты можешь связаться со своим агентом…

— Майклом Стоуном, — уточнил Хэнкок.

— Стоуном, — повторил Артур. — Чтобы он устроил нам визит к судмедэксперту… — при этих словах он сжал руку Эли, чувствуя, что рука эта мелко подрагивает, — и организовал возможность внимательно изучить документы по делу Николь.

— Нет проблем ни с первым, ни со вторым, — спокойно отозвался Морган. — Дело об убийстве и похищении детей…

— А возможно, и Анри, — вмешалась Эли.

— Возможно, — Хэнкок не стал спорить. — Так вот, оба эти дела объединены в одно, и потому Майк имеет возможность знакомиться с любыми деталями в любое время. Тебе видно? — Он повернулся к Артуру.

— Еще бы. Самое высокое здание с огромными буквами «Хилтон».

— Значит, едем туда? — подстраховался Морган.

— Туда.

 

Глава 7. Автограф

I

Снять номер в «Хилтоне» и забросить в него пару дорожных сумок и чемодан заняло не более десяти минут, после чего они снова загрузились в черный «Форд».

— Куда хотелось бы двигаться сейчас? — поинтересовался Хэнкок.

— Судмедэксперт, — едва слышно произнесла Эли.

— Нет, — возразил Артур. — Думаю, офис шерифа. Морган, твой человек мог бы туда подъехать?

— Майк? Сейчас позвоню, хотя почти уверен, что он работает с ребятами шерифа в офисе.

— А как ты собираешься звонить? — ухмыльнулся МакГрегор. — Твой телефон мы разобрали и вышвырнули.

— Мой личный телефон, — спокойно отреагировал Хэнкок. — А по статусу мне полагается и служебный. — Говоря это, он вынул из правого кармана пиджака очередной айфон и нажал пару кнопок быстрого набора.

Когда в трубке отозвался голос, Морган приветствовал коллегу:

— Эй, Майк! Сколько лет, сколько зим. А полтора месяца — это разве не срок? Слушай, где ты сейчас? Так я и думал. Там и оставайся. Мы подъедем минут через десять. Кто «мы»? Я, кузина Анри Леблана и ее муж. Кстати, Ломакс крутится там же? Ну да и черт с ним, мы в его подчиненных не числимся. О’кей? Пока.

— Если я правильно понял, — отозвался с заднего сиденья Артур, — Ломакс есть не кто иной, как местный шериф.

— В десятку, Артур. Он самый. А вы, баронет, догадливы.

МакГрегор хохотнул:

— Еще бы. Позволь, угадаю пару деталей: пузатый, сивоусый, в надвинутом на глаза стетсоне. И чувства собственного достоинства хватило бы на десяток обычных людей. Ну что, прав я?

— Сейчас сам увидишь, — ответил Хэнкок, элегантно припарковавшись на служебной стоянке у трехэтажного здания-куба, над дверями которого развевался звездно-полосатый флаг, а сами стеклянные двери были украшены изображением шестиконечного полицейского жетона. Чтобы ни у кого не возникало сомнений, под звездой красовалась надпись: «Шериф округа Атенс-Кларк».

Вся троица выбралась из машины. Почти в этот же момент автоматические двери раскрылись, и к ним по ступенькам спустился подтянутый атлетического сложения мужчина в бежевой рубашке с короткими рукавами и безукоризненно отутюженных брюках такого же цвета. На голове его красовался стетсон с лихо загнутыми полями. Но даже и без ковбойской шляпы он производил внушительное впечатление, учитывая рост — Эли на глаз определила его как без малого семь футов, едва не на голову выше Артура, а рост МакГрегора был шесть футов с небольшим, тоже не коротышка.

— Шериф, — подойдя к великану, произнес Хэнкок, — позвольте представить вам мисс Бернажу, двоюродную сестру Анри Леблана…

Шериф протянул Эли огромную ладонь.

— Сэм Ломакс, окружной шериф. В иных обстоятельствах я сказал бы, что рад встрече, но… Примите мои соболезнования, мэм.

— Благодарю вас, шериф, — едва слышно произнесла она.

— …и ее мужа, — продолжал представление Морган, — сэра Артура, баронета МакГрегора.

— Э-э-э… — Шериф не спешил протягивать руку «титулованной особе». — Как мне следует к вам обращаться, баронет?

— Наилучшим вариантом было бы просто Артур.

— А я Сэм Ломакс. Или просто — шериф. — Великан пожал руку МакГрегора, причем явно пробуя ее на прочность. Потом, повернувшись к фэбээровцу, сообщил: — Ваш коллега здесь. Мы выделили ему отдельный офис с компьютером и сейфом. Я вас провожу. — Он вытянул руку, давая понять, что пропускает гостей вперед.

Хэнкок, идя вслед за Эли и Артуром, слегка похлопал баронета по плечу и вполголоса поинтересовался:

— Попаданием в десятку я бы твое описание не назвал. Согласен?

— Пуля вообще пролетела мимо мишени, — не оборачиваясь, скорбно отреагировал МакГрегор. — Сколько ему лет? Для шерифа округа он подозрительно молод.

— Думаю, едва за сорок.

Артур едва не споткнулся.

— Серьезно?.. Вот так и начинаешь понимать, что такое комплекс неполноценности.

Кондиционер в здании работал на полных оборотах, и, оказавшись внутри, все, за исключением шерифа, шумно, с облегчением вздохнули.

— Да, — глубоким баритоном произнес Ломакс, — денек сегодня довольно теплый.

— Подозреваю, что случаются дни и теплее, — последнее слово Артур произнес, не скрывая иронии.

— Гораздо теплее, — коротко отреагировал шериф. И, повернувшись к Эли, добавил: — Позвольте для начала пригласить вас в мой кабинет.

Когда гости уже расположились в офисе шерифа, в него, даже не постучавшись, вошел загорелый молодой мужчина, которого Ломакс приветствовал коротким кивком, одновременно указав рукой на свободное кресло. Однако прежде чем занять свое место, агент Стоун — а это был он — подошел к своему коллеге и другу. Они с Морганом обнялись, похлопывая друг друга по спине. После минутного приветствия Хэнкок подвел Стоуна к Эли и МакГрегору, поочередно представив их друг другу.

— О’кей, леди и джентльмены. — Шериф, сняв стетсон, положил его на стол. — Перейдем к делу. Мисс Бернажу, как я догадываюсь, цель вашего приезда — заняться отправкой тела Николь Леблан на родину, для похорон. Но у меня есть и просьба: нужно провести официальное опознание тела. Если вы, конечно, в силах сделать это сегодня. Подруга покойной, мисс Джоанна Риверс, уже дала показания, но вы некоторым образом член семьи. Я был бы очень благодарен, если — пусть не сегодня, пусть завтра — вы провели бы опознание.

— Сегодня, — коротко отреагировала Эли.

— Прекрасно, — сказал шериф, снимая трубку и нажимая клавиши набора.

— Пол, — прогудел он в микрофон. — Да, Ломакс. Ты у себя? Сейчас к тебе подъедут наши коллеги из ФБР и родственники миссис Леблан. Да, для официального опознания. Думаю, минут через пятнадцать. Я? Нет, я отправлю Джо. С бумагами. У меня здесь хватает дел. О’кей. — Шериф повесил трубку и нажал кнопку селектора. В динамике раздался молодой энергичный голос:

— Да, шеф.

— Джо, загляни ко мне на минуту. И прихвати документы из папки Николь Леблан. Для опознания.

Через пару минут в кабинет вошел среднего роста молодой блондин, одетый так же, как и его босс. Беседа была короткой. Шериф в двух словах объяснил, что родственники мисс Леблан прилетели из Лондона. Мисс Бернажу готова опознать тело убитой. Пол Мидфэлд ждет их у себя в прозекторской.

— И что потом? — поинтересовался светловолосый Джо.

— Если ты о себе, то назад сюда — и впрягаться. Работы по горло. Что касается агентов и наших гостей из Лондона — это их дело решать, чем заняться дальше.

Шериф поднялся с кресла во весь свой гигантский рост и по очереди пожал руки гостям. Артур прикоснулся к локтю Моргана и вопросительно приподнял брови. Хэнкок скосил глаза на папку, которую Майк держал под мышкой. Файл с бумагами расследования. МакГрегор наклонился к уху Хэнкока и шепотом спросил:

— А фото?

— Все фотографии в папке.

— Майк сможет передать мне файл в машине?

— Конечно.

II

Помощник шерифа разместился на пассажирском сиденье рядом с Морганом. Остальные трое достаточно комфортно устроились на широком сиденье сзади. Как только «Форд» тронулся, Артур почувствовал, как на его колени легла папка. Он посмотрел на Майка, тот заговорщически подмигнул ему.

МакГрегор открыл файл. Помимо документов и официальных бланков, в нем был плотный желтый конверт. Открыв его, Артур достал внушительную пачку фотографий. При виде первой из них по его спине прошел холодок. На фото была Николь, с темным пятнышком на лбу — следом от пули. Руки ее были сложены на груди, обхватив футляр DVD. Артур подумал, что так в руки покойникам кладут икону или распятие. Он наклонился к уху Майка Стоуна и прошептал:

— Это первый снимок?

Майк кивнул.

— Он был сделан, когда люди шерифа и наши ребята вошли в дом.

— То есть ничего еще не было тронуто?

— Ничего. Фотограф снимал от дверей спальни. Еще до того, как кто-нибудь из наших вошел внутрь.

— Понял, — произнес МакГрегор, продолжая внимательно всматриваться в фотографию.

Машина плавно подрулила к тротуару у здания городского морга. В нем же располагалась прозекторская, где и проходила мрачная работа судмедэксперта.

III

— Пол Мидфэлд, — представился седой мужчина в белом халате и старомодных роговых очках, пожимая руки прибывшим. Двоих из них он знал, и потому добавил дружескую улыбку к рукопожатию. — И кто же здесь родственники миссис Леблан?

Эли сделала шаг вперед:

— Николь была моей невесткой. И… близкой подругой.

— Мои соболезнования, мэм, — Мидфэлд слегка поклонился. — Вы готовы приступить к опознанию?

Эли закрыла глаза. Постояв так с полминуты, она решительно кивнула и коротко произнесла:

— Да.

Медэксперт шагнул к стене, в которую рядами были вставлены металлические охлаждающиеся контейнеры, в которых лежали те, кто еще совсем недавно были живыми людьми. Старый спец прошелся вдоль стены, читая имена на бирках. Найдя нужный, он подвинул к нему прозекторский стол на колесиках и выдвинул контейнер, который аккуратно и почти бесшумно лег на стол. Все это время Эли стояла не открывая глаз. Артур мрачно кивнул. Да. Это была Николь. Мидфэлд легонько прикоснулся к плечу Эли. Та наконец открыла глаза. И ахнув, прикрыла ладонью рот.

— Ники… Да, это она… Но кто же, Николь… Артур, это ведь Ники…

МакГрегор деликатно обнял Эли, поглаживая, как ребенка, по голове, но успев шепнуть Майку Стоуну:

— Двадцать второй?

Агенту ФБР не надо было объяснять, что речь идет о калибре. Он коротко кивнул.

— И еще, агент Стоун, — сказал судмедэксперт, — у меня для вас новость. Как, кстати, и для шерифа. Должен заметить, это было неожиданностью и для меня. — Он подошел к застекленному шкафу и достал оттуда небольшую баночку с завинчивающейся крышкой. Поднес ее поближе к свету и продемонстрировал собравшимся.

— Что это? — изумленно спросил Хэнкок.

— Я бы сказал: куколка. Да. Куколка какого-то насекомого. Какого — не знаю, я ведь не энтомолог. Но добыл я ее из глотки миссис Леблан.

Эли взяла баночку в руки и кивнула.

— Арти, — она почему-то обращалась к МакГрегору, — ты знаешь, что это?

— Догадываюсь, — мрачно отозвался он.

— Мы с Анри, мужем Николь, росли на юге Франции. И частенько выкапывали таких куколок для рыбалки. Это цикада, доктор Мидфэлд. Цикада.

Она резко повернулась к Артуру, вцепившись в его грудь.

— Это подпись, Арти. Автограф!

— Это часть автографа, Эли. — И он показал ей фотографию, ту, которую так внимательно рассматривал в машине.

— Но что это на груди Николь? — Эли была в полной растерянности. — Книга? Икона? Бред, она была убежденной атеисткой!

— Но ведь этот предмет ей на грудь положил кто-то другой, — вмешался Хэнкок. — Уже после того, как…

— Это вторая часть автографа, Эли, — мрачно буркнул МакГрегор.

— То есть? — Она была в полной растерянности.

— Это DVD.

В прозекторской воцарилось абсолютное молчание. Все головы повернулись к Артуру и фотографии, которую он держал.

— И что же? — недоуменно спросил Хэнкок.

— Это фильм «Игры разума». На обложке, как видишь, два человека: Расселл Кроу, игравший гения-математика Джона Нэша, и Дженнифер Коннелли, стоящая чуть впереди Кроу.

— Эта шарада мне пока ничего не говорит, — фэбээровец начинал терять терпение.

— Коннелли играла жену Нэша, Алисию. Которая родилась в Сан-Сальвадоре 1 января 1933 года. То есть тридцать третий год, первый день. В итоге: «3301».

— «Цикада 3301» — вскрикнула Эли.

— Прошу прощения, — вмешался доктор Мидфэлд, — но я в полной растерянности. Что все это значит? Почему цикада? Чем так важно число «3301»?

— Этим займемся мы с шерифом, — отреагировал Майк Стоун. — Вы же, доктор, обязательно внесите информацию о добытой из горла Николь Леблан куколке в отчет.

— Не припомню, — сердито отозвался старик, — не припомню, агент Стоун, чтобы я давал вам рекомендации по поводу того, как делать вашу работу.

Белокурый помощник шерифа подошел к Эли и протянул ей раскрытую папку и авторучку.

— Вот здесь, мэм, — он указал на строчку, в которой следовало расписаться. — Вы, господа, можете оставаться, но мне пора к боссу. Вы же слышали: работы невпроворот.

— Нет, мы здесь закончили, — ответил за всех Хэнкок, направляясь к двери.

— Почти, — поправил его молодой коллега и, подойдя к судмедэксперту, протянул ему руку со словами:

— Примите мои извинения, сэр. Не знаю, чем я думал, когда брякнул эту глупость.

— Все в порядке, — Мидфэлд уже улыбался. — Принято. Вопрос закрыт. — Он снова нахмурился. — Не закрыт вопрос с телом мадам Леблан.

На этот вопрос ему ответил спецагент Хэнкок, уже стоявший в дверях прозекторской:

— Думаю, тело останется здесь, пока не появится хоть какая-то ясность с тем, где находятся дети и сам Леблан.

Мидфэлд молча кивнул.

IV

Всю дорогу они проехали молча. Только помощник шерифа Джо озадаченно вертел головой, бормоча:

— Цикада… DVD… Смысл? Почему? Зачем?

Высадив Джо у самых дверей офиса шерифа, Хэнкок придержал за рукав Стоуна, который уже выбирался из машины.

— Садись на место, Майк. Нам нужно заехать к тебе.

— В мой офис?

— Ну да. Не устраивать же нам конференцию в «Хилтоне».

До здания, где располагался отдел ФБР, они доехали минут за десять.

— Да у вас здесь все рядом, — подивился Артур.

— Вы же сами сказали: «деревня», — отреагировал Хэнкок. В его голосе явно ощущался холодок и отчуждение.

В кабинете Морган Хэнкок попросил Стоуна включить компьютер, сел за стол, постучал по клавишам и хмыкнул. Потом, глядя на страницу Google, задумчиво произнес:

— Все так и есть. Алисия Нэш, она же Алисия Эстер Лопес-Харрисон, действительно родилась первого января тысяча девятьсот тридцать третьего года. Тридцать три ноль один. Вопрос, баронет: откуда вы это знали? От обложки DVD до актеров и персонажей, включая дни их рождения?

— Оставь, Морган, — вмешалась Эли. — Он знает гораздо больше, чем ты себе можешь представить.

— Так ведь и я о том же, — не унимался Хэнкок. — О чем ты спрашивала меня, когда звонила из Лондона? Верно. О «Цикаде 3301». Вы прилетаете в Штаты, и баронет МакГрегор, не напрягаясь, находит искомые цифры на фотографии убитой Николь Леблан.

— Морган, Эли права, — примирительно произнес Артур. — Голова у меня действительно забита терабайтами информации, полезной и не очень. И я действительно знаю достаточно многое о Нэше и его семье. Давайте подумаем о другом.

— А именно? — Хэнкок еще не смирился с предложенным объяснением.

— А именно: с какой целью убийцы, если они действительно имеют отношение к таинственной «Цикаде 3301», оставили подпись: «Это сделали мы».

— Согласен. — Хэнкок мрачно кивнул. — Вопрос более чем существенный. Тем более что подпись эту еще надо было прочитать.

— Но Морг, — вмешался Майк Стоун, — куколка цикады при вскрытии непременно была бы обнаружена. Вот тебе и «Цикада».

— Да, но каковы шансы, что люди шерифа, или хотя бы и мы с тобой, Майк, найдем недостающий фрагмент автографа, эти четыре цифры? Или расчет был на то, что фотография с DVD попадет в руки заезжего супергиперэрудита?

— Возможно, расчет был именно на это, — хмуро заметил МакГрегор. — Или же они сделали двойной ход: цикада в гортани как цитата из фильма «Молчание ягнят». Шаг первый: направить шерифа, его людей, да и вас на поиски маньяков-энтомологов. Шаг второй: указать супергиперэрудиту на то, что DVD в руках мертвой Николь указывает на необходимость кое-каких знаний по части кино.

— Уф-ф-ф… — Морган тяжело вздохнул. — Цель первого шага может быть и понятна: пустить ищеек по ложному следу. Но тут же вторым шагом они указывают на то, где следует искать.

— Указывают кому, Морган? — вмешалась Эли. — Шерифу? Ты ведь сам сказал, что ни шерифу, ни вам было бы не дорыться до этих «3301». Расчет был на то, что за телом Николь прилечу я, а со мной прибудет Артур.

— Но… — начал было Хэнкок.

— Погоди, я не закончила, — оборвала его Эли. — Анри устроился именно к ним на работу. Не знаю, чем он вызвал их беспощадный гнев, но результат известен: Николь убита, Анри с детьми исчез. Далее, они выкладывают специально для Артура информацию о том, кто совершил убийство. И кто может делать это безнаказанно.

— Это мессидж, — проворчал молчавший до тех пор Майк. — И опять-таки мессидж специально для Артура. Ему предлагают либо упаковать чемоданы и отбыть в Лондон, от греха подальше, либо искать нору, в которой скрывается эта Богом проклятая «Цикада».

— Искать нору? — с сомнением покачал головой Морган. — Когда эта «Цикада» вынырнула в Сети, Темной сети, заметь, ее поисками занималась куча народу: наша с тобой контора, АНБ и даже ребята из ЦРУ. Результат? Нулевой. И тут снова вопрос за вопросом. Первый: каким чудом наш супергениальный друг разыщет их нору? И второй: зачем им нужно, чтобы он нашел их?

— Затем, что баронет им самим для чего-то нужен, — отрезал Майк.

— Допустим. Но выйти на него было гораздо легче в Лондоне. Зачем затевать всю эту детективщину с убийством Николь, исчезновением семьи Лебланов, шарадами с куколкой цикады, фильмами, датами и так далее? И что им нужно от МакГрегора? — Он сделал паузу и посмотрел на Артура. — Ты сам можешь предположить, чего они могут хотеть от тебя?

Тот пожал плечами:

— Пока не имею понятия.

— Арти! — Эли вскочила с кресла. — Ты помнишь, как «черная стая» гонялась за картой Елены и посланием апостола Иоанна? И где все время были эти артефакты? У тебя дома, буквально под рукой!

— Ты хочешь сказать, дорогая, что в моем особняке находится нечто позарез необходимое головорезам из «Цикады»? Но тогда чего же проще? Проникнуть на Ланселот Плейс, выкрасть это «нечто» — и вся проблема!

— Может статься, они, во-первых, не знают, где в твоем особняке искать это «нечто», а во-вторых, могут даже не знать, что оно такое вообще!

МакГрегор расхохотался.

— Без обид, родная моя, но если они сами не знают, что ищут, то уж я тем более этого не знаю!

— Как сказать, — задумчиво произнес спецагент Хэнкок. — Ты можешь знать, но при этом не знать, что знаешь…

— Ну… — протянул Артур, — прости, Морган, но это уже из области дзен-буддистских коанов.

— Ну да, — согласился Хэнкок. — Может, именно тебе и предстоит показать, что такое хлопок одной ладони.

— Если исключить пощечину, — улыбнулся МакГрегор.

— Пощечина тоже вариант, — отреагировал Морган. — Надо лишь знать, кому ее следует влепить.

 

Глава 8. Стратегия новой игры

I

Шотландия, май 1128 г.

Кавалькада всадников двигалась легкой рысцой. Крестьяне, работавшие на полях вдоль дороги, с удивлением смотрели на непривычную для них картину: группа рыцарей и оруженосцев, в сверкающих доспехах, знаменосец, скакавший впереди со странным непонятным знаменем: на белом полотнище был нашит красный крест, но весьма необычной формы — на каждом из четырех концов его было нечто вроде небольших перекладин. Крестьяне понимали только то, что всадники эти прибыли издалека, но понятия не имели, кто они. Однако же при проезде кавалькады местные труженики на всякий случай снимали шляпы и низко кланялись.

Вслед за знаменосцем, гордо державшим сильной рукой знамя ордена бедных рыцарей Христа — тамплиеров, — скакали трое. Остальные — человек пятнадцать — следовали на некотором расстоянии от них. В центре передней тройки ехал Великий магистр ордена Гуго де Пейн, справа от него — сенешаль ордена Жоффре де Сен-Омер, а по левую руку — Ахашверош, он же Шейх-эль-Ибель, на котором был уже не поношенный халат, а сарацинские доспехи с наброшенным на плечи старца белым плащом.

Проезжая мимо одного из крестьян, Шейх придержал коня и крикнул на гэльском языке:

— Эй, ты! Далеко ли отсюда до Скуна?

— Рысью, ваша милость, не более часа.

Ахашверош молча кивнул и занял свое место в строю, оставив крестьянина гадать, что нужно всем этим людям в Скуне — и едут ли они в тамошний монастырь или в королевскую резиденцию.

Направлялись они — чего бедный крестьянин, конечно, не мог знать — именно в резиденцию короля, где их ожидал повелитель Шотландии Дэвид Первый. Король с радостью согласился встретиться с высшими чинами ставшего уже легендарным ордена, тем более что просил его об этом сам Бернар Клервосский, второй после папы человек в католическом мире. Бернар намекнул королю, что ему может оказаться полезной не только бездонная казна ордена, но и клинки закаленных в сражениях рыцарей. Последнее для Дэвида было едва ли не важнее звонкой монеты. В самой Шотландии шли непрекращающиеся войны десятков кланов, а кроме того, над страной висела постоянная угроза войны более серьезной: с мощным и опасным южным соседом, Англией, на трон которой Дэвид тоже имел свои виды.

II

— Что ж, ваша светлость, — улыбаясь, проговорил Шейх, — думаю, вы должны быть довольны. Мы уезжаем не с пустыми руками.

— Еще бы! — рассмеялся де Сен-Омер. — Один Бал-ан-Тродах чего стоит!

— Там и будет наша главная резиденция в Шотландии, — заметил де Пейн. — Только вместо варварского Бал-ан-Тродах мы назовем замок и окрестные поселения, как приличествует нам: Тампль — Храм.

Ахашверош снова улыбнулся.

— Сеньор де Пейн, вам придется подумать над еще полудюжиной названий. Это не последний кусок шотландской земли, который отойдет ордену.

— А почему мы сразу не оговорили детали с королем? — встрепенулся де Пейн.

— Потому что, — сейчас старец был серьезен, — это произойдет не сегодня и не завтра. Может статься, не все из нас доживут до этого дня.

— Ну за тебя-то я спокоен, — проворчал Великий магистр.

Ахашверош вскинул седые брови:

— А вы, сеньор, уверены, что хотели бы поменяться со мной местами?

После минутного раздумья де Пейн отрицательно мотнул головой.

Северное море, июнь 1128 г.

— Ваша светлость, — Шейх наклонился к уху Магистра. — Прикажите, чтобы нам накрыли стол на троих в закрытой каюте.

— И кто эти трое? — откликнулся де Пейн. — Ты, я и…

— И, конечно же, сенешаль.

— Ты хочешь что-то обсудить только со мной и Жоффре?

— Именно.

Корабельный повар к ужину приготовил треску в сметанном соусе и жирного жареного палтуса. Благо в этих водах рыбу можно было ловить едва не руками.

Де Сен-Омер, де Пейн и Шейх уже сидели за столом, когда слуга внес блюда со снедью и свежевыпеченным хлебом. Он уже собрался уходить, когда Шейх остановил его.

— Как тебя зовут, юноша?

— Просто Жан, господин.

— Так вот, «просто Жан», сходи-ка в мою каюту. Там в углу стоит маленький бочонок пинты на четыре. Принеси его сюда. И не забудь захватить с собой бокалы.

— Сколько бокалов, господин?

— Осмотрись, юноша. Сколько людей ты видишь за столом?

— Я понял, господин. А что в вашем бочонке?

— «Просто Жан», сейчас я дам тебе весьма ценный совет, следуя которому ты вырастешь умным и самостоятельным человеком. Лишний вопрос — это всегда лишние проблемы. В лучшем случае. И еще: чем короче язык, тем длиннее жизнь.

Лицо паренька залилось румянцем стыда. Шейх всплеснул руками.

— Я вижу, ты все понял. А теперь бегом. Мы голодны.

Когда дверь за «просто Жаном» закрылась, де Сен-Омер покачал головой:

— Сдается мне, уважаемый Ахашверош, вы хотите предложить нам вина?

Старик рассмеялся.

— Моя религия мне это не запрещает. Ваша, кажется, тоже.

Жоффре смутился.

— Религия не запрещает. Но обеты, которые мы давали перед папским престолом…

— Дорогой де Сен-Омер, — продолжая улыбаться, ласково произнес Шейх, — входя в какой-либо собор, вы преклоняете колени перед изображением лже-Мессии, от которого с презрением отреклись. Почему? Потому что этого от вас ждут. Знают ли остальные, что это всего лишь театр? Конечно нет. И это главное. То же и с обетами. От вас ждали именно тех слов, и вы их произнесли. Потому что так нужно было ордену. И, главное, так нужно было нашему Повелителю!

Они с аппетитом поглощали рыбу, запивая ее добрым провансальским вином. Внезапно де Пейн, молчавший до тех пор, расхохотался:

— Жоффре, друг мой, неужели память твоя так коротка? Сколькими богатствами мы обзавелись благодаря «еврейскому фокусу»? Идею его нам, кстати, подсказал вот этот седобородый старец. Твое здоровье, Ахашверош!

Они подняли бокалы. Старик хмыкнул:

— Спасибо, что не пожелали долгих лет жизни, ваша светлость.

III

«Еврейский фокус», как назвал его де Пейн, был изобретением поистине гениальным. Религия и Церковь запрещали христианам не только заниматься ростовщичеством, но и вообще давать деньги под процент, даже от случая к случаю. Ростовщиками были одни лишь евреи, а их немилосердно давили и бароны, скорые на то, чтобы влезть в долги, но не спешившие эти долги отдавать, и королевская власть, да и папский престол. Ростовщичество было для еврея занятием сколь выгодным, столь и опасным.

Тогда-то — по совету Ахашвероша — в игру вступили тамплиеры. Заручившись поддержкой папского престола, они стали предоставлять нуждающимся новую и интересную услугу. Все знали, что и паломничество в Святую землю, и торговые поездки были делом весьма опасным: дороги на суше кишели бандами разбойников, на морских путях царили целые флотилии пиратов. Перевозить с собой ценности и деньги слишком часто означало расстаться с ними. В то же время крепости и форты тамплиеров были рассеяны по всему Средиземноморью, от Франции, Мальты, Родоса и Кипра до самого Иерусалима. Богатый паломник, отправлявшийся из Авиньона в Святую землю, шел к рыцарям Храма, где под расписку сдавал свое золото, а далее двигался уже налегке, не обремененный заботами о том, как бы не остаться нищим. Прибыв же в Акру или Иерусалим, паломник с распиской-векселем снова шел в депозитарий тамплиеров, где и получал сданные им на хранение во Франции ценности. Конечно, не полностью. Ведь финансовый риск существовал и для рыцарей Храма (так, во всяком случае, уверяли они). И потому с паломника в депозитарии удерживали порой до половины сданных им денег. Вскоре ту же услугу стали оказывать и торговцам. При этом было неважно, откуда и куда ехал человек или караван. Банки тамплиеров были повсюду. Вскоре «бедные рыцари» стали давать деньги и в долг — конечно же, под внушительный процент. Многие церковники, не говоря уже о баронах и купцах, ворчали. Но у ордена было прекрасное возражение: этой своей деятельностью тамплиерам удалось отрезать евреев от управления денежными потоками и тем самым лишить их влияния на состоятельные семьи христианского мира.

Орден стал не просто мощной разветвленной банковской сетью, но абсолютным монополистом на поле финансовой игры.

— Да! — сейчас смеялся и Жоффре. — «Еврейский фокус…» И, по сути, до чего же простая схема! Но признайся, Шейх, ты ведь не сам это придумал?

Ахашверош посерьезнел.

— Все, с чем я прихожу к вам, все идеи, договоры, союзы, которые предлагаю вам, — все это, конечно же, исходит не от меня. Сенешаль еще не забыл, кто наполнил его собственную душу колоссальной энергией черного света? Кто превратил девять нищих рыцарей в неслыханно могучий орден, с которым не под силу тягаться и королям? Кто, сеньор де Сен-Омер?

Гуго де Пейн поднял бокал с вином:

— Хвала Бафомету!

В тосте Магистру вторили и сенешаль, и старец. Он первым опустошил свой бокал, со стуком поставив его на стол. И поднял руку, призывая сотрапезников к вниманию.

— В эти дни орден Храма достиг невиданных вершин, — торжественно произнес он.

— Ура! — воскликнули оба рыцаря.

Однако Шейх предупреждающе поднял палец:

— Но! Но, друзья мои, грядут страшные времена, и грядут скоро. Не для вас и ваших друзей — вы покинете этот мир, окруженные славой и почетом. Страшные времена ждут орден. Более того, они поставят под угрозу наши с вами цели.

— Как избежать этого? — воскликнул нетерпеливый де Сен-Омер.

— Увы, — скорбным тоном отвечал Ахашверош, — избежать этого не удастся. Но можно и нужно сделать все, чтобы ущерб был как можно меньшим. Создание приората в Шотландии — один из таких упреждающих шагов. Ибо скоро и в Европе, и на островах Срединного моря для ордена не останется места.

— Ты хочешь сказать, Шейх, — нахмурился де Пейн, — что в Европе не будет более тамплиеров?

Старец взял в руки блюдо с треской.

— Что это, Магистр де Пейн?

— Это треска, как ты и сам способен видеть.

— Сенешаль с этим тоже согласен? — не унимался Ахашверош.

— Конечно, треска! — воскликнул де Сен-Омер. — А что же это еще?

— А если я, — и старик обвел рыцарей взглядом хитро прищуренных глаз, — назову эту рыбу перепелкой? И сумею уверить в этом всех «просто Жанов» этого мира — кем она будет для вас?

— Кем и была, Шейх. Треской. И вкусной к тому же.

— И если мы внушим «просто Жанам», что наш сенешаль вовсе не сиятельный вельможа ордена Храма, а, скажем… каменщик?

Великий магистр начинал терять терпение.

— Да пусть они лопнут, все эти Жаны, простые и не очень. Я-то буду знать, что это мой друг и соратник Жоффре де Сен-Омер! Который до конца будет верен нашему делу, в чем он, как и я, дал присягу Князю мира сего!

Ахашверош встал со стула и поклонился де Пейну.

— Воистину, наш Повелитель сделал наилучший выбор. Твои последние слова подтверждают это.

— Я, конечно, моложе вас обоих, — отозвался де Сен-Омер, — но понял твою притчу, о Шейх, так, что в тяжелые для ордена времена тамплиеры смогут называться кем угодно и как угодно, оставаясь при этом тамплиерами.

— Ты молод, сеньор сенешаль, — с поклоном отвечал старик, — но далеко, далеко не глуп. Теперь же то, о чем не должны знать даже самые близкие вам люди. Вы, Великий магистр де Пейн, станете последним Магистром, посвященным во все тайны ордена, имеющим доступ к настоящему — тайному — уставу, который я вручил вам с благословения нашего Повелителя.

— А каким знанием будут располагать будущие Магистры? — хмуро спросил де Пейн. — Или им отводится роль марионеток с надписью «магистр» на лбу?

— Именно так, сеньор де Пейн.

— Но это будет значить, — нахмурился де Пейн, — что орден останется без Магистра? Или?..

— Именно. Или. Настоящим главой ордена станет рыцарь, занимающий не самое высокое место в иерархии: возможно, командор одной из крепостей ордена или приор какой-то из областей.

— И для чего затевать такую путаную игру? — поинтересовался де Сен-Омер.

— Для того, дорогой сенешаль, что в глазах мира — монархов и папства — главой ордена будет человек, на самом деле весьма далекий от знания всех тайн и целей, в которые посвящены мы с вами. И если орден окажется в опале, — а это будет, будет! — то известный всем «магистр» не сможет раскрыть ни одного из множества секретов. Он даже не будет знаком с настоящим уставом. Что сможет выдать он, даже под пытками?

— Ты предвидишь и пытки, Шейх? — Ноздри де Пейна раздулись.

— Я не предвижу их. Я вижу их, как вижу сейчас вас. Повторяю: произойдет это не завтра и не через год. Но скоро. Скоро.

— А что же сенешаль? — полюбопытствовал де Сен-Омер. — Он тоже будет подставным лицом?

— Ни в коем случае! — воскликнул Ахашверош. — Ты ведь знаешь свои обязанности, сеньор де Сен-Омер. Организация и вооружение войск, их перемещение, их снабжение, вся стратегия во времена мира и войны — это сенешаль. Не случайно ты носишь еще и титул Великого командора. Нет, сенешаль не может быть марионеткой.

— Что ж, Гуго, — улыбаясь, обратился Жоффре к старому другу, — значит, в отличие от тебя я передам свою власть достойному человеку.

— А еще в ордене появится важнейшая должность: хранителя. Именно у него будет храниться двусторонний плат с тамплиерским крестом на одной стороне и изображением пентаграммы и Бафомета на другой. На нем отныне будут присягать высшие чины ордена. Он же будет хранить настоящий устав, записи о том, кто есть кто на самом деле, он будет решать, где скрывать архивы — куда и когда перевозить сокровища ордена, если в том возникнет нужда.

— И когда же появится эта должность? — Великий магистр был очень заинтригован.

— Чем скорее, тем лучше. Пока во главе ордена стоите вы, сеньор де Пейн.

— И мы можем узнать его имя? Оценить, насколько он достоин столь высокой задачи?

— Отчего же нет? Считаете ли вы достойным воином ордена и защитником нашего дела Андре де Монбара?

— Безусловно! — хором воскликнули оба рыцаря.

— Но знает ли об этом сам Андре? — спросил Магистр.

— Узнает. Когда мы прибудем во Францию.

 

Глава 9. Кафе «Рамо»

I

— Майк, — окликнула Эли агента, — ты наверняка знаешь этот город лучше любого из нас…

— Да, — с энтузиазмом вмешался Артур, — мы хотели найти риелторов понадежнее, с тем чтобы…

— Арти, — нахмурилась Эли, — я собиралась спросить не об этом.

— Милая, но нам ведь надо снять какое-то жилье.

— «Хилтон» классом не вышел? — с явным сарказмом спросил Хэнкок.

— Как раз наоборот, — спокойно ответил МакГрегор. — Слишком дорого. Да и народу многовато: от прислуги до постояльцев.

Эли, недовольная тем, что ее перебили, тоже решила уколоть бойфренда:

— Дорого для того, чтобы пожить там неделю, или дорого для того, чтобы купить гостиницу с потрохами?

— Покупать мы «Хилтон» пока не будем, — спокойно отреагировал Артур. — И даже пару дней поживем. Но риелтора поискать надо.

— Я бы советовал агентство «Сопрано», — произнес Майк.

При этих словах остальные трое дружно расхохотались.

— Поразительно! — Майк замотал головой. — Почему-то при слове «сопрано» всем тут же представляется итальянская мафия с покойным Гандольфини во главе, а не, скажем, женский голос…

— Но контора явно итальянская?

— Что да, то да. Шеф-риелтор Леонардо Сопрано — честнейший человек, да и база данных у него больше, чем у прочих. Я бы рекомендовал. Тем более это в двух шагах от «Хилтона». Дать телефон?

Он перебросил номер Сопрано на смартфон Артура. Тот поблагодарил, поднялся и протянул руку Эли, которую та взяла не сразу.

— Баронет, — довольно официально произнес Хэнкок, — если найдете жилье и снимете его на какой-то срок, не откажите известить нас, о’кей?

— Непременно.

II

Когда они вышли на улицу, окунувшись в знойный и влажный воздух Джорджии, Эли выдернула свою ладонь из руки Артура. Тот, остановившись, удивленно посмотрел на нее.

— Что случилось?

— Ты даже не дал мне спросить Майка… — начала она.

— Абсолютно верно, — отрезал МакГрегор. — Я не дал тебе спросить его, где находится кафе «Рамо».

— Ну да. — Она удивленно посмотрела на него. — Именно, мистер Менталист. И что криминального было бы в этом вопросе?

— Эли, ты же сама понимаешь, что мы здесь играем вслепую. Чем меньше народу будет знать о наших действиях, тем лучше. И особенно — уж прости — это относится к старшему спецагенту Хэнкоку.

— А почему ты ему не доверяешь? — вскинулась она.

— Потому что у меня нет повода доверять никому. Тем более что один раз он уже очень серьезно прокололся: с подслушкой. Может проколоться снова.

Они медленно шли по направлению к «Хилтону», который был виден с любой точки в Атенсе.

— Ну и как мы будем искать наше кафе? — уже более спокойным тоном спросила Эли.

— Уж что-что, а Wi-Fi в «Хилтоне» есть наверняка. Нырнем в Google.

— А не проще спросить у стойки регистрации в отеле?

— Может, и проще. Но зачем кому-то знать, что мы ищем? Ведь этим знанием человек может поделиться.

— С кем?

— В том-то и штука. С кем угодно.

— Ладно, — она шлепнула его по ладони. — Убедил.

III

Кондиционер в номере работал на славу. Эли без сил упала на кровать, вытянула ноги и застонала от удовольствия.

Артур снял куртку и рубашку, после чего поинтересовался:

— Ну, с чего начнем? С поиска в Google или…

— Ты не поверишь, Арти, но на «или» у меня просто нет сил.

Ни крошечки.

— Этот день стоит отметить в календаре, — рассмеялся МакГрегор. Он вынул из сумки свой ноутбук, включил его в сеть и, сверившись с квитанцией об оплате номера, ввел пароль для входа в Wi-Fi.

— Сэр Артур, — лениво проворчала Эли, не открывая глаз, — вас не затруднит докладывать о прогрессе?

— Ни в коем случае, мадемуазель.

— Кстати, — зевнув, продолжала Эли, — женщина, состоящая в гражданском браке, она как, «мадам» или все еще…

— Думаю, все еще «мадемуазель».

— Доверимся мистеру Всезнайке. — Эли с хрустом потянулась, а МакГрегор принялся стучать по клавишам компьютера.

— Ага… Ага… — приговаривал он время от времени. — Угол Колледж-авеню и Восточной Броуд-стрит… Выходим — направо, потом налево и снова налево уже на Колледж-авеню…

— Это что, мили четыре? — простонала с кровати Эли.

— Не больше пяти сотен ярдов, — успокоил ее Артур. — Мы могли бы взять такси, но я предпочел бы…

— Понятно. Мы не знаем, чьи глаза и где за нами наблюдают…

В этом она была права.

* * *

— Роже!

— Да, сэр!

— Обстановку!

— Без изменений, сэр. Они так и не выходили из отеля. Не думаю, что они будут искать какие-то хитрые выходы.

— Да, для этого у них нет оснований. Что ж, продолжай наблюдение. Я на связи.

* * *

— Веб-сайта у них нет, но Google одарил нас номером телефона… — бормотал Артур, набирая номер на своем смартфоне. — Алло! Кафе «Рамо»? День добрый. Скажите, у вас необходимо резервировать столики заранее или… А… Понял. Мерси.

Эли захихикала:

— Я всегда говорила, что ты гений, дорогой. Конечно, резервировать! В этом микрогородишке, в замызганной кафешке — резервировать столик! Ну да, а как иначе туда попасть?

— Так, мадемуазель, юмор в сторону, приводите себя в порядок. Выходим. Кстати, с чего ты взяла, что кафешка непременно «замызганная»? И насчет резервации: на вечер и в уик-энд они действительно рекомендуют резервировать заранее. Вуаля!

— Судя по названию, кухня там, должно быть, французская. Вот весь Атенс и рвется по вечерам, чтобы по-человечески поесть.

— Неисправимая французская самовлюбленность… — вздохнул Артур, выключая ноутбук.

IV

Рядом с резными дубовыми дверями кафе висели меню на двух языках: английском и французском. Артур, открыв дверь, придержал ее, пропуская Эли внутрь, и тут же шагнул следом.

В мягко освещенном интерьере под старину из скрытых на потолке динамиков звучала негромкая музыка: барокко. Клавесин, скрипка, виола да гамба.

— Мы действительно в Америке? — удивленно спросила Эли.

— Конечно, — отозвался ее спутник. — В обычной замызганной кафешке.

Эли шлепнула его по руке. В это же мгновение рядом с ними оказалась официантка, в белоснежном чепчике и таком же белом фартуке поверх длинного черного платья.

— Где господа желали бы расположиться? — В ее английском ощущался сильный французский акцент.

— Вот тот стол, — Артур указал рукой на дальний от двери столик и добавил: — Si vous pouvez.

— Bien sûr, Monsieur, — официантка расплылась в улыбке. — Passez, je vous demande.

Эли шла к столику как зачарованная. Наклонившись к Артуру, она прошептала:

— Я благодарна нашей стюардессе с ее салфеткой уже за то, что она привела нас сюда.

Когда гости сели, официантка — опять-таки по-французски — поинтересовалась, с чего им хотелось бы начать. Гости листали меню, однако Артур довольно скоро поднял два пальца:

— Два кампари, будьте добры.

И когда девушка поставила на стол две небольшие стопки с горьким красным напитком, спросил как бы между прочим:

— А Клод сегодня работает?

Над ними раздался приятный бархатный баритон:

— И вчера, и сегодня, и завтра. И всегда. Такова уж доля владельца заведения.

МакГрегор и Эли повернулись к говорившему. Полноватый среднего роста мужчина с гривой седых волос.

— Рад видеть вас, мадемуазель Бернажу. И вас, мсье…

— МакГрегор, — закончил за него Артур.

— И мсье МакГрего́р, — повторил Клод, сделав ударение на последнем слоге. — Наслаждайтесь аперитивом, прошу вас. Я еще подойду. — И величественно удалился, оставив пораженную пару гадать, что вообще произошло.

— Я понимаю, дорогой, мы знамениты, но не настолько же! — Глаза Эли округлились до предела. — Откуда он нас знает?

— Думаю, очень скоро мы выясним.

* * *

— Сэр!

— Да, Роже.

— Они вошли в кафе «Рамо».

— Прекрасно. Значит, все идет по плану.

— Мне можно отбывать?

— Ни в коем случае. Как раз сейчас удвой внимание: не направится ли в кафе какая-нибудь из тех фигур, чей визит потребует твоего вмешательства. Ты понимаешь, каких людей я имею в виду.

— Конечно, сэр. К сожалению, мне отсюда не видно, что происходит внутри.

— Это не страшно. Думаю, они найдут то, за чем явились. До связи.

* * *

Эли делала последний глоток кампари, когда у их стола появился Клод — элегантный, несмотря на полноту, хозяин заведения.

— Вы хотели бы поесть или мы сразу можем пройти в мой кабинет? А вам тем временем приготовят жаркое из кролика — лучшее во всей Джорджии, это я гарантирую.

— Лучшего кролика в штате стоит подождать, — серьезно заметил Артур, — особенно если в вашем офисе нас ждет что-то интересное.

Клод покрутил правой ладонью, жестом типа «это как посмотреть», и тут же двинулся к стойке бара. Возле нее он пропустил гостей вперед, за стойку, и указал рукой на портьеру, закрывавшую проход в служебные помещения.

В офисе он предложил им на выбор кожаные кресла либо такой же черный кожаный диван. Эли сразу же села в кресло и воззрилась на портрет, висевший над столом Клода: человек в красном камзоле и напудренном парике с виолой да гамба в руках.

— Если вы думаете, что это кто-то из моих предков… — улыбаясь, начал Клод, но Артур прервал его:

— Нет, мсье, мы так не думаем. Мы думаем, что это прекрасная копия знаменитого портрета Жана-Филиппа Рамо кисти мэтра Аведа.

Клод всплеснул руками.

— Невероятно! В этой Богом забытой глуши — и вдруг люди, способные узнать великого Рамо!

— И даже узнать его первый концерт, который звучал на стерео, когда мы вошли, — вставила Эли.

— Вы любите барокко, мадемуазель Бернажу?

— Очень! С ранней юности.

— Видите ли, мсье МакГрего́р, для большинства людей барокко — это Бах, Бах и Бах…

— Не хочу показаться грубияном, мсье… — Артур сделал паузу, ожидая, что Клод назовет свою фамилию, что он тут же и сделал:

— Дерош. Но можно просто Клод.

— …Так вот, мсье Дерош, вы пригласили нас в офис вряд ли для того, чтобы подискутировать о Рамо, Бахе или Люлли… Кстати, куда интереснее для меня лично было бы поговорить о том, откуда вы знаете мадемуазель Бернажу. Вам где-то доводилось ее видеть?

— Да, мсье. Доводилось, и не раз. Прошу прощения за светскую болтовню о старинной музыке. А фотографию мадемуазель мне не раз показывал ее кузен, Анри Леблан. Точнее, фото, где они сняты вдвоем. Вы понимаете, что, увидев такую красавицу вживую, не узнать ее было невозможно.

— Анри бывал здесь? — воскликнула Эли.

— И очень часто. Наведывался и один, выпить бокальчик бордо, а нередко приходил и со всей семьей, с мадам Николь… — голос его стал хриплым, и он откашлялся. — И с детьми. Очаровательная семья.

— Когда он был здесь в последний раз? — резко спросил Артур.

— Дней за пять до той страшной трагедии.

— Так вам известно, что Николь убита?!

— Мсье, это тихий маленький город. Это было событие, о котором местные газеты трубили недели полторы. Убийство жены, исчезновение мужа и детей… Писали даже о том, что полиция подозревает Анри. Но! Но, мсье, я ни на секунду в это не поверил!

Воцарилась пауза. Эли тихо плакала, утирая слезы батистовым платочком. Клод, набычившись, уперся взглядом в поверхность стола. МакГрегор, встав, принялся расхаживать по кабинету. Потом остановился напротив Клода.

— Мсье Дерош… Так почему мы здесь? У вас? Вы что-то хотели передать? Рассказать?

— Передать, мсье. — Клод встал и, подойдя к встроенному в стену сейфу, открыл его. Достал небольшой темно-синий предмет и протянул его Артуру.

Это был старый, давно вышедший из обращения сотовый телефон. «Моторола».

 

Глава 10. Мобильник

I

МакГрегор вертел аппарат в руках с минуту, после чего сунул его во внутренний карман пиджака.

— Ты даже не хочешь посмотреть, что на нем? — взметнулась Эли.

— Не сейчас, дорогая. Не на бегу. Мсье Дерош, когда Анри передал вам этот мобильник? И что он при этом сказал? Как сформулировал свою просьбу?

— Э… Секунду… Он принес его недели за три-четыре до того, как…

— Понятно. И?

— И сказал, чтобы я спрятал его у себя. И что если что-нибудь произойдет…

— Что именно?

— Он так и сказал: «что-нибудь». И что если что-нибудь произойдет, то мне следует передать телефон мадемуазель Бернажу, если она здесь появится. Это все, мсье. До единого слова.

Эли вскочила с кресла:

— Тогда чего же мы ждем? Нам надо скорее в отель, разбираться с этой машинкой!

Клод расстроенно произнес:

— Я понимаю ваше состояние, мадемуазель, но жаркое…

— Какое может быть жаркое! — Эли почти кричала.

— Эли! — резко произнес Артур. — Нам так или иначе надо побыть здесь хотя бы полчаса. Иначе тот, кто присматривает за нами, поймет, что мы получили то, что нужно, а целью нашего визита было вовсе не перекусить. Я не хочу, чтобы у нас вот так, за здорово живешь, отобрали мобильник до того, как мы с ним разберемся.

— Ты прав, Арти, — убито произнесла Эли. — Как всегда.

Конечно, это был не обед. Эли с безразличным видом ковырялась в тарелке, то и дело бросая взгляд на часы. Минут через двадцать Артур не выдержал, встал и, взяв Эли под руку, повел ее к выходу, не забыв оставить на столе сотенную купюру. Клод поймал его за рукав уже в дверях и буквально втиснул банкноту в ладонь МакГрегора, заявив, что если он откажется ее забрать, путь в «Рамо» им будет заказан. Артуру ничего не оставалось делать, как спрятать деньги в карман, пожать добряку Клоду руку и вместе с Эли выйти на почти безлюдную улицу, на раскаленный асфальт тротуара.

II

Артур, едва они сделали несколько шагов, остановился и вызвал такси: номер он предусмотрительно завел в адресную книжку телефона.

— Милый, но ведь нам ходьбы четверть часа, — жалобно произнесла Эли, которой не терпелось заняться мобильником Анри.

— Верно, дорогая, но мне интересно посмотреть, кто покатит за нами.

— Что ж интересного? Они и так наверняка знают, что мы остановились в «Хилтоне».

— Но они не знают, знаем ли мы, что они висят у нас на хвосте, — улыбнулся МакГрегор. Через пару минут подрулило такси: желтый «Шевроле» с номером телефона компании на крыше.

Открыв заднюю дверцу и пропустив даму, Артур расположился рядом с Эли на заднем сиденье, скомандовав таксисту:

— В аэропорт, пожалуйста.

После чего добавил уже на гэльском, для Эли:

— Родная, достань косметичку, чтобы поглядывать в зеркальце. Водительское зеркальце мне не позволит видеть, кто увяжется за нами.

Уже через пару секунд Эли принялась накладывать помаду на губы, глядя на седан, который тут же отъехал от тротуара и пристроился за ними через пару-тройку машин.

* * *

— Сэр, они отъехали на такси. Мне следовать за ними?

— А как ты сам думаешь, Роже?

— Прошу прощения, сэр. Иду за ними, пропустив пару машин.

— Уверен, что, покатавшись по городу, они вернутся в «Хилтон». Им есть чем заняться.

— Так мне ждать их там?

— Нет, Роже. Тебе ехать следом.

— Они свернули к местному аэропорту, сэр!

— Никто никуда не полетит. Продолжай висеть у них на хвосте.

* * *

— Вас к терминалу, сэр? — спросил таксист.

— О, черт! — Артур хлопнул себя по лбу. — А рассчитаться, а вещи? Будьте добры, к отелю «Хилтон».

— Как скажете, сэр. — И таксист, проехав по кругу, вышел на дорогу, ведущую к центру города.

* * *

— Сэр!

— Да, Роже.

— Они снова едут в город!

— Как я и сказал. Ты доедешь с ними до самого «Хилтона».

* * *

— Мне подождать, сэр? — спросил таксист.

— Пожалуй, нет, — ответил МакГрегор. — Я не знаю, сколько времени мы там проведем. — Он расплатился с водителем, вышел из машины и, подав руку Эли, вывел ее на тротуар у входа в отель.

Такси отъехало. Не поворачивая головы, Артур спросил:

— Ну что, кто-то катался вместе с нами?

— Серебристый седан, «Форд».

— Показалось или наверняка?

— Боже, Арти, галлюцинациями я никогда не страдала. Да вон он стоит, через улицу и один квартал вправо.

— Чудесно! — воскликнул МакГрегор.

— И что в этом такого чудесного? — изумилась Эли.

— То, что за нами следят, но не пытаются ни похитить, ни убить.

— Бывает же в жизни счастье, — пробормотала она. — Ну что, к делу? — И они принялись неспешно подниматься по ступенькам в отель.

III

— Да это уже не телефон, а раритет, — заметил Артур. Они сидели за столом, на котором лежал мобильник, переданный им Клодом.

— Кстати, одна из немногих версий «Моторолы», сделанная по архитектуре «Нокии», — сказала Эли.

— В каком смысле?

— В том, что в ней, как и в «Нокиях», даже ранних, используется карта внешней памяти, microSD.

— А с другой стороны, в памяти самого мобильника практически ничего нет, даже адресной книжки. — МакГрегор нажимал одну кнопку за другой, однако на мини-мониторе при этом ничего не происходило.

— Ну что, — предложила Эли, — вскрываем?

Она одним движением вскрыла заднюю крышку «Моторолы». И задумчиво произнесла:

— Хммм…

— Н-да, — согласно кивнул Артур. — Карта на 32 гигабайта.

— А телефон способен читать не более 4 гигов. Смысл?

— Смысл в том, чтобы извлечь карту и прочитать содержимое на другом устройстве.

— Погоди, — сказала Эли. — Дай-ка вытащу свой ноутбук с кард-ридером.

— Но кард-ридер есть и у меня, — возразил МакГрегор.

— Однако у тебя нет тех программ, которыми снабжен мой «Dell». OutGuess и прочие игрушки для профи.

— О’кей, тебе виднее, хотя зачем нам OutGuess? Нам нужно видеть содержимое карты, насколько я понимаю. Мы даже не знаем, есть ли на ней какие-то файлы, и если да, закодированы ли они…

— Вот сейчас и узнаем, — сказала Эли, запуская свой ноутбук и подключая к нему кард-ридер, в который вставила microSD из мобильника Анри.

— Оп-па! — воскликнула она. — Сто сорок два файла. Изображения. Все с расширением JPG. Но… Редактор изображений открывает фотографии — банальные фото: виды Атенса. Откроем в текстовом. EmEditor покажет, что в этих файлах на самом деле.

— И? — нетерпеливо спросил Артур.

— И, как видишь, первые буквы открытых в виде текстов файлов: ID3. Это указывает на формат метаданных формата MP3. Уж эти-то файлы тебе известны.

— Какую информацию мы получили из метаданных? Имя исполнителя, название трека, что?

— Это не главное. Сейчас мы просматриваем каждый файл в OutGuess и делаем тотальную замену расширения JPG на MP3. Так. Структурируем по дате создания, смотрим первый. Битрейт 64 кбит/с. Ну, с Богом? — Она сделала двойной щелчок по первому файлу. И застыла.

— Эли, дорогая… — раздался глуховатый голос из спикеров ноутбука.

— Почему так глухо? — спросил Артур.

— Шестьдесят четыре килобита в секунду, что ты хочешь? Для симфонической музыки маловато, а речь, как слышишь, вполне различима.

— …Очень и очень надеюсь, что ты добралась до мобильника и до карты, — продолжал голос.

— Это… Анри? — недоверчиво спросил МакГрегор.

— Да. Тихо. Тшшш… — она приложила палец к губам.

— Эта информация для тебя. Ее же я разместил в iCloud и Dropbox, отправив адрес данных и пароль доступа в WikiLeaks, на тот случай, если карта не попадет тебе в руки… Эли… Я… влип. И всерьез. Настолько всерьез, что даже не уверен, увидим ли мы еще друг друга. Я отправляю Николь с детьми в Чикаго — на поезде «Амтрак» — а оттуда к вам на самолете в Лондон. Остается надеяться, что в Чикаго их не притормозят. А я…

Эли шумно выдохнула.

— А я вынужден остаться здесь, в Атенсе. Мне не дадут уйти.

— Боже, боже, Анри, — прошептала Эли так, словно кузен мог ее слышать. — В какую игру ты вляпался…

— В очень неприятную игру, — мрачно вставил МакГрегор.

— Сначала все было хорошо, — продолжал голос Анри. — Тебе наверняка интересно, что я делал. Логистика, сестренка. Шифровка данных для разных боевых групп по всему нашему земному шарику. Шифровка — и часто перевод информации в стеганограммы. Суть информации? Названия банков и данные номерных счетов. Огромные суммы. И данные о переброске оружия: на каких судах и в каком порту.

Тишина. Первый файл закончился. Эли переключилась на следующий.

— И знаешь, что самое страшное, — снова заговорил Анри. — Меня вполне устраивало то, что я делал. А что? Мы вооружали антиправительственные группы по всему миру. Никак не вразрез с моими убеждениями. Пока…

— Пока не случилось тринадцатое ноября… — произнес Артур.

— Пока не случилось то, что случилось тринадцатого ноября, — почти слово в слово хрипло выговорил Анри.

— Терракты в Париже, — выдохнула Эли.

— И ведь я, Эли, участвовал и в переброске денег, и в доставке взрывчатки для ИГИЛ. Не раз и не два. Только на сей раз я стал соучастником убийц не министров и не членов парламента, а парижан. Своих собратьев. Обычных рядовых французов… — Он помолчал и продолжил: — С теми, кто занимался тем же, чем я, проводился — мы о том и знать не знали — психологический мониторинг. Суперпрофессиональный. И спецы проклятого «Клуба»…

— Какого «Клуба»? — брови Артура поползли вверх. — Какого «Клуба», Анри?

— …Просчитали, что я не просто готов выйти из игры, но сделать всю их людоедскую затею достоянием общества. К сожалению, я знал слишком мало. И если бы не сеньор де Сен-Омер…

— Что?! — Артур вскочил с компьютерного кресла.

— Это интересно, однако к нему обращались не «мсье», а именно «сеньор», — продолжал Анри. — Посвященные называли его «сенешаль»…

— Эли, Эли, Эли, — Артур, вскочив, забегал по комнате, — ты понимаешь, о ком и о чем речь?

— Так вот, — продолжал голос Леблана, — если бы не он, я не смог бы собрать те данные, которые могли взорвать к чертовой матери всю эту стаю акул.

МакГрегор нажал кнопку паузы на ноутбуке.

— Ты поняла, что сейчас сказал Анри о «сеньоре» и то, кто это такой?

— А ты знаешь, кто это? — спросила Эли.

— Еще бы! — вскричал МакГрегор. — Это ведь первый сенешаль первых тамплиеров!!!

— Он что, бессмертный? — изумилась Эли.

— Конечно нет. Просто имя его, и титул, и связи, и возможности, вероятно, передавались по эстафете от поколения к поколению. — Он снова нажал кнопку воспроизведения.

— Он сразу же узнал, что я попал под подозрение. И… сам явился ко мне, отвезя в свой особняк. Боже, Эли, что мне стало известно! — Анри почти кричал.

— Надеюсь, он записал свои беседы с «де Сен-Омером», — пробормотал Артур.

Анри словно услышал эту фразу МакГрегора:

— Когда он рассказывал мне о том, что такое «Клуб» и каковы его цели, то потребовал, чтобы я выключил запись. Он рисковал слишком многим. Потому мне приходилось напрягать все свои нейронные сети, чтобы запомнить рассказанное им. И уже потом записать сюда.

 

Глава 11.Сенешаль (1)

I

— Отработав положенное время, я вышел к паркингу. Ни войти, ни выйти через центральные двери «Клуба» нельзя, и мы поднимались на лифте с первого уровня особняка, стоявшего на соседней улице, — но это все единое целое, Эли, единое целое — и уже оттуда к паркингу. Возле моего «Лэндровера» стоял водитель и подручный одного из главных персонажей. Имени его босса я не знал, как не знал и того, чем он вообще занимается. Знал лишь, что таких подручных называли «сержантами». В общем, все, как и тысячу лет назад…

Артур снова нажал кнопку паузы.

— «Тысячу лет назад»… За вычетом десятка-другого лет это и есть время появления тамплиеров на свет божий. Но почему Анри до сих пор не произносит вслух это слово?

II

— Мсье Леблан?

Анри, рывшийся в карманах в поисках ключей от машины, поднял голову. У его «Лэндровера» стоял одетый в черный костюм человек лет тридцати. Анри доводилось видеть его в подвалах «Клуба», где располагались группы шифровки-дешифровки. Там этот «черный» сопровождал какого-то очень важного типа, при виде которого шеф группы шифровальщиков бледнел и начинал суетиться на пустом месте. Анри даже вспомнил, как этот важный тип обращался к своему подручному.

— Роже?

— У вас прекрасная память, мсье Леблан. — Роже изобразил подобие улыбки. — Прошу вас пройти со мной. С вами хотят побеседовать.

— Хочет кто? Пройти куда? — Анри насторожился.

— Будьте покойны, мсье. Пройти всего один квартал. И беседа предполагается вполне дружеская.

Леблан кивнул и вслед за Роже отправился по выездной дорожке с паркинга на тротуар прилегающей к особняку улицы. Они прошли не более пяти минут и остановились у роскошного черного Hummer H3, последней из выпускавшихся моделей линейки «Хаммера».

Роже открыл заднюю правую дверцу, жестом приглашая Анри внутрь. На заднем сиденье уже находился пассажир, тот самый босс, которого Анри пару раз видел в шифровальной.

Большой начальник подвинулся, хотя на сиденье места было предостаточно, и, когда Анри сел, протянул ему руку, представившись:

— Жоффре де Сен-Омер.

— Анри Леблан. — И он аккуратно пожал руку де Сен-Омера.

— Домой, Роже, — скомандовал босс «сержанту», который уже сидел за рулем.

— Да, сэр. — Огромный автомобиль тронулся с легкостью и мягкостью, которая больше подошла бы «Мерседесу». Выйдя на Атенс Периметр хайвей, они двинулись на запад. Роже начал сбрасывать скорость на подъезде к Лоуренсвиллу. Все это время Анри украдкой бросал взгляды на своего спутника: подтянутого жилистого человека лет шестидесяти с короткой военной стрижкой. Тот, поймав один из взглядов, улыбнулся и произнес:

— Анри… Вас не смущает, что я вот так запросто, по имени? Все-таки я старше вас, и не только по возрасту. Так вот, Анри, у вас еще будет возможность меня рассмотреть.

Леблан покраснел и отвернулся к окошку. Де Сен-Омер потрепал его по колену.

— Ну-ну, ничего страшного. Какие могут быть обиды между друзьями?

— А мы друзья? — Анри резко повернулся к спутнику.

— Очень на это надеюсь, — с самым серьезным видом ответил тот.

«Хаммер» подъехал к металлическим воротам огромного и явно супердорогого особняка. Роже нажал кнопку на ПДУ, и створки ворот раскрылись. «Хаммер» въехал на подъездную аллею, вдоль которой стояли стройные кипарисы, и остановился у самых ступенек особняка. Роже тут же выскочил из автомобиля, открывая двери боссу и пассажиру. Де Сен-Омер, выйдя из машины, сделал приглашающий жест Леблану и с юношеской энергией взбежал по ступенькам. Дворецкий в расшитой ливрее тут же распахнул двери перед приехавшими.

Де Сен-Омер и Анри прошли внутрь. Роже остался возле «Хаммера».

— Что с ужином? — на ходу поинтересовался у дворецкого хозяин особняка.

— Ужин ждет вас, сеньор, — с поклоном ответствовал лакей.

— Вы не откажетесь разделить со мной мою скромную трапезу? — улыбнувшись, спросил Леблана де Сен-Омер. Они шли по устеленному дорогим ковром полу, видимо, направляясь в столовую.

— Э… Мсье… В это время мы обычно ужинаем дома. Николь будет волноваться.

Хозяин дома кивнул. Они вошли в роскошную столовую. Старинный дубовый стол, на котором уже стояли старинные подсвечники, серебряные супницы, соусницы, кувшины, столовые приборы и сверкающие позолоченные бокалы.

— Ну так надо ей позвонить, — сказал де Сен-Омер, отодвигая высокий резной стул и приглашая Анри сесть.

— Да, вы правы, — ответил тот и полез в карман за айфоном. Хозяин мягко взял его за руку.

— С другого телефона, если вы не против. — И он протянул Анри свой смартфон. — Этот не прослушивается.

— А мой? — обескураженно спросил Леблан.

Улыбка де Сен-Омера была ответом на его вопрос. Анри пожал плечами, взял предложенный ему мобильник и набрал номер Николь.

— Николь, дорогая. Сегодня я задержусь. Очень срочная работа. Когда? Трудно сказать. Но ужинайте без меня. Когда буду выезжать, позвоню, oui? Целую, родная.

Отключившись, он вернул телефон хозяину.

— О! — воскликнул тот. — Я даже не предложил вам помыть руки. — Он указал на дверь в углу столовой. — Это там.

— Благодарю. — Анри вышел из-за стола и направился в туалет, где, моя руки, беспрестанно вертел головой, пораженный роскошью родосского мрамора и венецианских зеркал.

III

— Аперитив? — спросил де Сен-Омер, подняв хрустальный графинчик с зеленой жидкостью.

— С удовольствием, — кивнул Анри.

Напиток обладал волшебным вкусом. Букет трав, в котором преобладал полынный привкус, и при этом поразительная мягкость на языке.

— Жульен? — Хозяин подвинул Леблану вазочку с жульеном странного вида: белый соус, в котором плавали кусочки красноватых грибов. Анри с сомнением посмотрел на вазочку.

— Это не просто жульен. Он сделан не из обычных грибов. Это рейши — японский гриб долголетия.

— Тогда я просто обязан это попробовать.

И, пока Анри ложечка за ложечкой уплетал «жульен долголетия», де Сен-Омер, прикончив свой аперитив, как бы между прочим поинтересовался:

— Вам нравится ваша работа?

Ложечка Анри застыла на полпути.

— Платят очень пристойно, — осторожно ответил он.

— А в остальном? — настаивал хозяин.

— Задачи ставят необычные и очень интересные. Повозиться приходится.

— Но ведь зато результат! — В голосе де Сен-Омера явно звучала ирония.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, хотя бы тринадцатое ноября.

Леблан положил ложечку на салфетку и отодвинул вазочку с жульеном. Он едва сдерживал ярость, хотя и понимал, что с «сеньором» следует быть более чем осмотрительным. И все же он не сдержался:

— Зачем вам нужно было это?

— Уточнение: мне или…

— Вам, «Клубу», кому угодно еще! Полторы сотни погибших, еще столько же искалеченных…

Де Сен-Омер презрительно хмыкнул.

— Послушайте, мой друг Анри, а вы знаете, сколько жизней стоила каждая составленная и отправленная вами криптограмма? Сколько жизней унесло оружие, доставку которого вы обеспечивали? А, ну конечно, это ведь не в любимой Франции! И кстати, — нисколько не оправдываясь — к той операции в Париже лично я не имел никакого отношения. Кроме того, что одобрял ее и одобряю. За все приходится платить, мой дорогой Леблан. Завезите во Францию еще миллиона полтора людей, которых вы лишили крова, близких, здоровья. И ждите их благодарности. Она не заставит себя ждать.

— Но я…

— Но вы, мсье Леблан, не раз участвовали в потасовках с теми, кто пытался остановить миграцию. «Долой расизм!» Мило. Очень политкорректно и прогрессивно. Вам показать фото демонстрации с вами на первом плане?

— Но я…

— Но вы, однако, ни разу не попытались организовать диверсию на военных аэродромах, с которых взлетали штурмовики, направлявшиеся в Северную Африку, откуда вы сейчас получаете столь малоприятные гостинцы.

— Но я…

— «Но я не знал»? Мы с вами уже давно не дети. Вы, как и миллионы вам подобных, знаете лишь то, что вам удобно знать. Если неудобно — остается вне поля зрения. — Он помолчал. — И еще. На кого вы работаете?

— То есть? — Анри опешил.

— Вы же получаете деньги, и вполне приличные. Кто их платит?

— Мсье… или сеньор де Сен-Омер, вы же все прекрасно знаете. Я прошел все тесты «Цикады 3301» и был принят на работу. Оказалось, что это рекрутирование проводил «Клуб строителей Пирамид» в Аткинсе, штат Джорджия.

— И что такое, по-вашему «Клуб строителей Пирамид»?

— Мне не докладывали об их целях.

— Оставьте, Анри, скажите еще, что вы, занимаясь логистикой, ничего не знали об их задачах.

— Кое-что знал, — Леблан был сбит с толку. — Переброска финансов, оружия и так далее.

— Переброска кому?

— Самым разным антиправительственным группам.

— И вас, как закоренелого анархиста, это устраивало. До тех пор, пока вооруженные вами группы не тряхнули старушку Францию, верно? — криво усмехнулся де Сен-Омер. — Но… Что же такое «Клуб строителей Пирамид»? Что за пирамиды они строят, если строят вообще? И в чем их главная цель? А ведь цель эту определили — да что там определили! — высекли в камне наши предшественники. Вам недостало любопытства проехать несколько десятков миль до Элбертона. Иначе цель номер один была бы вам известна.

 

Глава 12. Скрижали

I

— Черт дери! — МакГрегор ударом по клавише остановил запись.

— Что? — встрепенулась Эли. — Тебе что-то об этом известно?

— Да, — мрачно ответил Артур. — Надо бы посвятить в это и тебя. Старый Артур смотрел далеко вперед… Или назад…

— О чем ты, дорогой? И при чем здесь твой покойный дед?

— При том, что… На рассвете нас ждет небольшая автопрогулка. А сейчас я быстренько съезжу в аэропорт, в Hertz. Нам нужны колеса. — Он уже нажимал клавиши смартфона. — Такси? Да. Машина к «Хилтону», оттуда в аэропорт. О’кей, уже спускаюсь. Хочешь прокатиться со мной? Тогда не забудь взять зеркальце.

По дороге в аэропорт хвоста они не обнаружили. В аэропорту, в прокатной конторе Hertz, они взяли в аренду неброскую, но свеженькую и довольно шуструю «Мазду SX3» и уже на ней отправились обратно в «Хилтон».

В «Хилтоне» они заказали себе ужин в номер, не забыв добавить в заказ бутылку выдержанного бренди. Эли уныло произнесла:

— Моя интуиция подсказывает, что сегодня мы спим порознь.

— Твоя интуиция не ошиблась, милая. Мне нужна кристально ясная голова и абсолютно свежие, полные энергии мышцы.

— D’accord. Судя по тому, с чем мы имеем дело, мои «батарейки» могут подождать. Но дорогой, я умираю от любопытства.

Артур плеснул себе и Эли янтарного напитка и поднял свой бокал.

— Чин-чин!

Они отпили по глотку. МакГрегор закусил поддетым на вилку ломтиком греческой феты и благодушно произнес:

— Итак, ты умираешь от любопытства.

— Да, — встрепенулась Эли. — При чем здесь, во всей этой истории, твой дед?

— Ого-о-о! — протянул Артур. — Еще как при чем! Вспомни, дорогая, ведь ты ни разу не спрашивала меня: не масон ли я?

— Кстати, верно, — согласилась Эли. — Не спрашивала. Думаю, что не масон. Иной вопрос: почему?

— Ну да, ну да. Шотландский титулованный аристократ, не входящий ни в одну из лож, — почти противоестественно?

— Именно.

— Зерно истины здесь есть. Это ведь by default — шотландец с титулом, значит, масон. Хотя бы для приличия. Ответ: клятва.

— Клятва?!

— Да, клятва, которую я дал своему деду, старому Артуру. Он занимался, как ты знаешь, историей Шотландии, но особенно — шотландского масонства. И нашел в нем чрезвычайно опасные моменты. Восходящие к старинным антихристианским ритуалам, обрядам — и целям. Целям, прямо скажем, страшным. Мы еще услышим о них на записях Анри, я уверен. Однако не пойми это неправильно. У меня множество друзей-масонов, но далеко не все они людоеды. Для них масонство отчасти игра, а отчасти дань традиции.

— Однако твой дед…

— Однако мой дед потребовал клятвы: я никогда не войду в круг масонства, и уж тем более не стану членом ложи, какой бы безобидной она ни казалась.

После ужина Артур предложил:

— Ну что, может, нырнем в кроватки? Завтра нас ждет насыщенный день.

— А запись Анри мы не будем слушать? — удивилась Эли.

— Завтра. Тебе многое станет более понятным.

Эли, пожав плечами, отправилась в ванную.

II

Сев в машину, которую они оставили на подземном паркинге «Хилтона», они выехали на уже залитую ранним утренним солнцем улицу.

— Как далеко нам ехать? — поинтересовалась Эли.

— Элбертон. Миль пятьдесят, если не меньше.

И выехав на Атенс хайвей, МакГрегор вдавил акселератор в пол. Вскоре появился знак, извещавший, что они въезжают в город Элбертон. Артур сбросил скорость. Проехав до центра городка (городом его назвать было трудно), они добрались до развилки, где свернули на шоссе 77 и довольно скоро повернули на восток, на Гайдстоун-роуд, которая под ровным, но неизменным уклоном вела вверх, к вершине холма.

— Это оно? — удивленно спросила Эли. Сооружение, хорошо видное уже с дороги, было весьма необычным. Огромные каменные плиты метров шести высотой, напоминавшие раскрытую книгу с монолитом посередине. Верхушку монолита венчала квадратная каменная плита. Рядом с монументом находилась довольно большая площадка для паркинга, где Артур и остановил «Мазду». Они вышли из машины. Эли, задрав голову, рассматривала — пока на расстоянии — странное сооружение, напоминавшее…

— Это что, местный Стоунхендж?

— Почти, — без улыбки ответил Артур и, взяв спутницу за руку, повел ее к гигантским гранитным плитам.

— Сколько веков этой махине? — полюбопытствовала Эли.

— Меньше, чем ты думаешь.

— Но все же?

— Эти Скрижали были возведены в 1980 году.

— Почему ты называешь их Скрижалями?

— Подойдешь ближе — увидишь надписи. Двенадцать языков тебе по силам?

— Смотря каких.

Они подошли вплотную к сооружению. Артур подвел Эли к северной плите.

— Теперь видишь?

— Да. Английский. Этот язык, как ты понимаешь, мне знаком.

— Читай вслух, Эли.

— «1. Сохранять население Земли на уровне не выше 500 000 000 в постоянном равновесии с природой». — Что это? Кто и кому мог оставить такой завет?

— Пойдем дальше. — Артур взял ее за руку.

— Испанский. «2. Разумно регулируйте рождаемость, обеспечивая здоровье и разнообразие человечества…» На английском второй пункт гласил то же самое.

— Все тексты идентичны. Дальше.

— Дальше я… не уверена. Похоже на суахили, но его я могу разве что распознать. Читать на суахили я не умею.

— Неважно. Я же сказал: все тексты идентичны. Идем дальше.

— Это хинди. И тот же текст. Десять заповедей. Прочитать десятую?

— Если хочешь. Я их знаю наизусть.

— «Не будьте раковой опухолью Земли. Оставьте место природе. Оставьте место природе».

— Ну и так далее. Дальше то же самое на иврите, арабском…

— Вижу, — перебила его Эли.

— …Китайском и русском.

— Послушай, Артур, все это выглядит страшновато, особенно заповедь номер один, но имеет ли это отношение к тому, чем сейчас заняты мы?

— Уверен, что имеет. И самое прямое.

— Хорошо. Так кто это сработал? Тот самый «Клуб», о котором говорил Анри?

— Не думаю, хотя они могли быть к этому причастны. Заказ на работу был дан Elberton Granite Finishing Company, компании по обработке гранита. Летом 1979 года. Реальное имя заказчика не известно никому до сих пор. Условия контракта — неразглашение. Но представился он владельцу компании… — теперь слушай внимательно — как R. C. Christian. Это имя ничего не говорит? Попробуем так: Р. К. Кристиан = R. C. Christian, или Christian R. C. Или одними инициалами: C. R. C.

— Бог мой! Легендарный основатель Розенкрейцеров подписывался именно так: «брат C. R. C.». И посвященные называли его Кристианом Розенкрейцем, основателем братства Розы и Креста.

— А-а-а, — протянул Артур, — значит, ты кое-что все-таки знаешь?

— Я училась у Лонгдейла, баронет. А он знал многое. Но…

— Есть еще «но»?

— Как все это связано с «Клубом», «Цикадой» и так далее?

— Эли, какова вероятность того, что «Клуб» (а я уверен, он же «Цикада») и Скрижали Элбертона случайно расположены на расстоянии менее часа езды? Какова вероятность совпадения? И еще: на открытии монумента в 1980-м присутствовали очень и очень значимые личности, почему простых смертных в тот день не подпускали к Скрижалям на пушечный выстрел. Там были политики, бизнесмены, финансисты — согласись, им было чем заниматься, кроме как отдавать салют десяти новым заповедям. Кстати, была здесь и Йоко Оно, которая пришла в восторг от Скрижалей, назвав их «призывом к здравому смыслу».

— А есть хоть какие-то фото этого «торжества»?

— Ну что ты. Кому бы позволили их сделать. Есть снимки пары-тройки лимузинов в Атенсе, куда поначалу прибыла вся эта сиятельная рать. Поэтому известно, например, что в тот день в городе был один из дирижеров мировой политики, Нобелевский лауреат (премии мира, вдумайся!) мистер Генри Киссинджер. Я думаю, что наиболее точно определил монумент и заветы, начертанные на нем, журнал Wired.

— И что же они написали?

— Они назвали все это «десятью заповедями Антихриста».

Лицо Эли сморщилось. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Арти, родной, только не это, только не еще и еще раз…

— Милая, успокойся. Это, похоже, совсем другая игра.

Он обнял ее и прижал к себе.

— Ну что, в «Хилтон»? Или сначала перекусим?

— В «Хилтон». Я хочу слышать все, что записал Анри. А завтрак закажем в номер. О’кей?

— Ваше желание — закон для меня, мадемуазель! Прошу занять свое место в дилижансе Made in Japan.

III

— Знаешь, — задумчиво произнес Артур, выводя машину на Атенс хайвей, — я, кажется, начинаю догадываться, какие «пирамиды» строит этот «Клуб».

— Поделись!

— Рано, родная, пока рано. Мне еще кое-что нужно понять и узнать.

— Но как это поможет нам найти Анри и мальчишек?

— На этот вопрос ответа у меня пока нет. Давай лучше дослушаем, что рассказал Анри «сеньор сенешаль».

Они въехали в Атенс. Артур вел «Мазду» к «Хилтону», даже не поглядывая на экран GPS. Отель был виден издалека.

Поставив машину в подземный гараж и поднявшись в номер, они переглянулись. МакГрегор потянулся к трубке телефона. Эли отрицательно покачала головой и указала пальцем сперва на ванную, а потом на кровать.

— Слушаю и повинуюсь, — Артур приложил ладонь к сердцу и направился принимать душ, где его вскоре сменила изнывающая от страсти подруга.

…Полчаса спустя Эли обессиленно рухнула рядом с МакГрегором и простонала:

— Арти, я уже почти забыла, как это чудесно. Повторим?

— А записи на мобильнике? Давай перенесем повтор?

— Вы не любите меня, баронет.

— Конечно, не люблю. Я тебя обожаю.

Минуту спустя они сидели у стола, на котором лежали старый мобильник и ноутбук с кард-ридером. Эли запустила свой «Dell», и вскоре на рабочем столе появилось множество иконок: файлов с расширением MP3. Она два раза щелкнула мышкой по файлу, названному 003.MP2.

— А разве нам нужен не четвертый? — спросил Артур.

— Если помнишь, мы не дослушали третий, — возразила Эли.

Голос Анри из спикеров продолжил рассказ об ужине в особняке де Сен-Омера.

 

Глава 13

I

Столовая была освещена лишь свечами, стоящими на десятке подсвечников. Де Сен-Омер дважды хлопнул в ладоши. Рядом со столом тут же вырос дворецкий.

— В этой комнате, Анри, никогда не бывает посторонних, — сказал хозяин дома. — И потому нет опасности, что кто-то увидит меня в официальном облачении.

Леблан не понял, что хотел сказать де Сен-Омер последней фразой. Он сидел во главе стола в нормальном, обычном костюме — очень дорогом, это было очевидно, однако именно нормальном, современного покроя. И прекрасно подогнанном по фигуре.

— Мсье… Сеньор… Простите, я не вполне понял.

Де Сен-Омер кивнул дворецкому, и тот нажал на кнопку выключателя. Вспыхнула и заиграла всеми огнями люстра, висевшая под потолком. Анри медленно обвел столовую глазами — и застыл. На стене по его левую руку висел портрет хозяина особняка — в полный рост, написанный маслом. Де Сен-Омер стоял, одетый в кольчугу и опираясь на длинный рыцарский меч. Доспехи его были покрыты белым плащом, на котором — на груди и наплечниках — были нашиты необычные красные кресты: концы их словно обрубались небольшими поперечинами. Анри где-то видел подобную фигуру, но сейчас никак не мог сообразить, где именно и что она значила.

Артур, остановив плеер ноутбука, нарисовал на салфетке крест, о котором говорил Анри.

— Но это же… — произнесла Эли.

МакГрегор нажал кнопку воспроизведения.

…Де Сен-Омер с усмешкой посмотрел на Леблана.

— Если само одеяние ничего не говорит вам, дорогой Анри, то, может, вы слышали название нашего ордена. В очень давние времена он был утвержден папой римским как «орден бедных рыцарей Христа». Гораздо чаще его называли «орденом рыцарей Храма», а самих рыцарей, и всех, кто принадлежал этому братству, — «храмовниками».

— Тамплиерами… — едва слышно выговорил Леблан.

— Абсолютно верно.

— Но ведь орден прекратил свое существование — был распущен — после казни Великого магистра Жака де Моле?

— Убить человека несложно, Анри. Куда сложнее убить идею, особенно если за ней стоят очень влиятельные силы.

— Вы хотите сказать, мсье… Простите, я в растерянности. Как мне следует вас называть?

— Как называют меня все члены ордена (хотя вы к ним и не относитесь): сенешаль. Или, чуть более уважительно, — сеньор сенешаль.

— Сеньор сенешаль, — Анри с трудом сдержал смех, уж очень театрально все это звучало, — вы хотите сказать, что «Клуб строителей Пирамид» есть не что иное, как орден тамплиеров?

Де Сен-Омер медленно и торжественно кивнул.

Анри отхлебнул великолепного вина, которое сенешаль налил ему в позолоченный кубок, и пожал плечами:

— Но, сеньор, к чему все эти сложности? Отчего было не назваться исконным, историческим именем?

Де Сен-Омер громко, от души рассмеялся.

— Вы наверняка не знаете, какое число любителей поиграть в таинственность называют себя «тамплиерами». Начиная с более или менее серьезного Мальтийского ордена и кончая шутами типа «Суверенного Великого приората канадских рыцарей Храма». Таких, с позволения сказать, «орденов» даже не десятки — сотни. И что же, нам нужно было влиться в эту дурацкую виртуальную игру?

— Но зачем сейчас, в наши дни, поддерживать традиции исторических тамплиеров? Я кое-что читал о них и знаю, что когда-то они были финансовыми правителями Европы и Средиземноморья. Но сейчас? При наличии международных финансовых систем, которые ворочают не миллиардами, а триллионами долларов? Что может противопоставить им клуб в провинциальном городке штата Джорджия?

— Вы почти правы, мой молодой друг, — благодушно произнес де Сен-Омер. — Почти. Да. Триллионы. Да. Кредиты, с помощью которых они держат за горло всю планету. Но… Кто на самом деле стоит во главе этой гигантской системы? — Он указал пальцем на свой портрет в одеянии тамплиера. — Да. Как и прежде. Впрочем, вам еще многое предстоит узнать, прежде чем вы сможете увидеть всю картину.

— И все же почему «строители Пирамид», сеньор? Каких? Где?

Сенешаль отпил из кубка.

— Каких? Всех! Где? Всюду!

— Прошу прощения, но не могу сказать, что понял хоть что-нибудь… — пробормотал Анри.

— Все очень просто, мсье Леблан, хотя и очень не просто. Я понял это еще мальчишкой, еще тогда, когда слово «тамплиер» для меня не значило ничего. Идет война, мой друг Анри. И если вы думаете, что воюем мы с одетыми в бурнусы воинами пустыни — в Ливии, Тунисе, Египте, Сирии, вы глубоко заблуждаетесь.

Он сделал еще глоток и отодвинул бокал.

II

— Вы верите в демократию?

— Я не верю даже в Бога, сеньор. Я анархист.

— А! Значит, вы понимаете, что когда в какой-то стране загипнотизированный телевидением народ опускает бюллетени в урны, они не выбирают лучшего.

— Да, согласен.

— А кого они выбирают? Отвечаю: болванчика, которому мы велели занять столь почетный и видный пост: президента, премьера, мэра мегаполиса, члена Верховного суда. Мы. Повторяю: мы!

— Это и есть строительство пирамид?

— Почти. Остается лишь небольшая деталь. Какой осел ни расположился бы, скажем, в Овальном кабинете, он танцует под мелодию, которую играем мы. Всегда.

— А тот, кто не принял ваши правила игры?

— Таких практически не бывает. Впрочем… Вы не забыли дату двадцать второе ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года? Мистер Стивен Кинг даже написал об этом книгу, и неплохую, кстати. А уж число теорий заговора перевалило, должно быть, за миллион.

— Так все-таки Джон Кеннеди не принял навязанных ему правил?

— Принял. Но хотел бо́льшей самостоятельности.

— Мне становится страшновато, мсье…

— Ну что вы, Анри. Вам еще будет по-настоящему страшно. Но — не сегодня.

— Но для чего, для чего вы говорите все это мне?

— Вы прекрасный хакер и создатель шифрограмм, Анри. Когда вы будете располагать всей информацией, вы спрячете ее далеко и глубоко, однако оставив доступ тем, кто сможет сделать эту информацию достоянием ВСЕХ. — Он вынул из бокового кармана пиджака двухстороннюю радиостанцию уоки-токи и, нажав кнопку, скомандовал:

— Роже, сейчас вы отвезете мсье Леблана домой.

— Слушаюсь, сеньор.

Сенешаль и Анри простились на пороге. Внизу их уже ждал знакомый «Хаммер». Точнее, ждал не их, а его, Анри Леблана.

— До следующей встречи, мсье, — с легкой улыбкой произнес сенешаль, пожимая руку гостю. — После того как вы посетите Элбертон, ознакомившись со Скрижалями. — И когда Анри уже сбегал по ступенькам, де Сен-Омер добавил: — Надеюсь, эта беседа пока останется между нами. Вашей жене совершенно необязательно знать обо всем этом.

— Между нами нет секретов, сеньор, — откликнулся Леблан.

— В этой опасной игре мы с вами рискуем своими жизнями, — сурово произнес сенешаль. — Вы хотите поставить на кон и жизнь вашей милой Николь?

 

Глава 14. Гильдии

I

Париж, резиденция ордена Храма,

январь 1129 г.

В зале для приемов, за длинным столом, обращенным к входным дверям, украшенным искусной резьбой, сидели те, кому сегодня предстояло создать новую систему управления миром. В центре стола восседал Великий магистр ле Пейн, справа от него его верный друг, сенешаль ордена Жоффре де Сен-Омер, слева — Андре де Монбар, которому была поручена должность хранителя, третья по значимости в структуре ордена.

— Сержант! — резко произнес ле Пейн. — Все ли собрались в приемной?

Сержант в полном вооружении и с алебардой в правой руке приоткрыл двери и вышел в приемную, откуда вернулся буквально через минуту.

— Ваша светлость, — рапортовал он, — приема ожидают старейшины всех гильдий, получивших приглашение.

То, что сержант сдержанно назвал «приглашением», для ремесленных гильдий и их старейшин было безоговорочным приказом. Да и кто бы посмел ослушаться Великого магистра всесильных тамплиеров.

Де Пейн кивнул. Пора начинать. День предстоял долгий.

— Сержант, пригласите в зал строителей арок и резчиков по камню. — И, повернувшись к де Сен-Омеру, с улыбкой произнес: — Это лучшие и самые знающие наши мастера.

Сержант вышел в приемную, и вскоре в зал вошла небольшая группа людей самого разного возраста: от седобородых старцев до молодых крепкого сложения парней. Двери закрылись. Вошедшие выстроились параллельно столу и низко, в пояс, поклонились сидевшим за столом рыцарям, после чего выпрямились, глядя прямо перед собой. Несмотря на разницу в летах, в них было нечто общее: смелый и умный взгляд.

Де Пейн внезапно встал из-за стола и, спустившись с возвышения, подошел к седому старику, стоявшему в центре группы:

— Папаша Дидье!

Старик попытался было опуститься на колено, однако Великий магистр удержал его за плечи и, обняв, заставил выпрямиться.

— Старина Дидье, сколько наших соборов ты украсил своими арками?

Дидье, ухмыльнувшись, пожал плечами.

— Да уж более десятка, ваша светлость.

— А на скольких соборах мы видим великолепную резьбу по песчанику, сделанную твоими людьми?

— На каждом из них, ваша светлость.

— Ты ведь работал и в Англии?

— Работал, сеньор.

— Как называют там камень, который можно обрабатывать во всех направлениях? Камень, по которому вы делали резьбу?

— Free Stone, сеньор. «Свободный камень», как бы странно это ни звучало.

— Ха! — воскликнул де Пейн, повернувшись к собратьям-рыцарям. — Да ведь это просто великолепно!

— Ну, папаша Дидье, а как бы ты назвал человека, работающего с таким камнем?

Старик замялся, потом робко произнес:

— «Свободный каменщик», ваша светлость?

— Именно! — вскричал Магистр. Свободный, вольный каменщик! Так отныне и будет называться ваше общество! «Мастерская вольных каменщиков» — или ложа, что, как мы понимаем, одно и то же.

— Прошу прощения, сеньор, — раздался голос де Сен-Омера. — У меня вопрос к папаше Дидье.

Старик почтительно поклонился, весь обратившись в слух.

II

— Почтенный мэтр Дидье, — начал де Сен-Омер. — Чьей идеей было создание гильдий и с какой целью их создавали?

— Идея, сеньор сенешаль, была, пожалуй, общая. А цель… Вот, скажем, я. Стар, вдов, бездетен. Но я не хочу, чтобы секреты моего ремесла ушли со мной в могилу. Я стал присматриваться к молодым, подмечал, кто из них более талантлив и точен в расчетах… Кое-кто из них порекомендовал мне своих товарищей, я доверился их мнению и не ошибся. Получается так, что я рано или поздно — уже, пожалуй, скоро — уйду, а знания мои и ремесло будут жить дальше.

— Прекрасный ответ, папаша Дидье, — отозвался де Пейн, уже занявший свое место за столом. — Эта традиция останется такой же, но к вашим целям добавятся еще кое-какие. Я, если не забыли, предложил название: не гильдия, гильдий много, как много и ремесел. Вашу я назвал бы ложей вольных каменщиков. Как вам такое название, господа? — Он обращался к рыцарям, которые ответили ему согласным гулом.

— Это раз, господа. Далее, мэтр Дидье, ложа возьмет на себя обязанность заботиться о семьях своих членов, если их постигнет безвременная кончина. Деньги для создания такого фонда вы получите у нас и будете пополнять своими взносами. У нас же вы получите и подробное описание ритуала, минуя который, ни один человек не сможет стать членом вашей ложи. Далее, господа, и вслушайтесь внимательно в мои слова: во главе ложи будет ремесленник, но только вам, присутствующим здесь, станет известно, что ремесленником он будет лишь по названию. Главой ложи обязан быть рыцарь из числа воинов нашего ордена. Он же станет связующим звеном между орденом и ложей. Его приказы — это наши приказы, а значит, они — абсолютный закон. Нарушение этого закона, а также разглашение ритуалов и секретов ложи карается смертью. Всегда.

Магистр обвел взглядом посуровевших старейшин гильдии и добавил:

— Но есть и надежда для каждого из вас — надежда на возвышение. Если глава ложи вместе с Советом решит, что кто-то из вас достоин занять место в ордене, то этот человек, пройдя наш ритуал, станет рыцарем Храма. И членом Совета ложи. — Он помолчал. — И еще. Вы видите, как перенаселена Европа, как из деревень и ферм стекаются в города люди в поисках куска хлеба и в бегстве от непосильных налогов. Но пройдет несколько десятков лет, и эту задачу — сократить население — придется решать. Нам — и вам. У нас для этого все готово. Грядет час — и Всадник Бледный пустит коня вскачь. Сейчас же, я даю вам на это неделю, вы отберете два десятка семей, которые отправятся в Шотландию. Как можно дальше от Бледного Всадника и от обезумевших от жадности монархов и баронов здешних земель. Рыцари Храма уже получили в дар резиденцию от шотландского короля. Бал-ан-Тродах, как называют этот город местные жители. Или Тампль, как называем его мы.

Де Пейн предостерегающе поднял палец:

— Но! Каждый мужчина, ступивший на борт корабля, который уже ждет в Дьепе, должен быть членом ложи, он должен пройти суровый ритуал и знать, что грозит изменнику и болтуну.

III

После того как Великий магистр представил старейшинам гильдии их нового главу, графа де Сен-Мара, и вручил ему символический ключ от тайн ордена и ложи, сержант проводил гостей в приемную, где их засыпали вопросами, не получив, впрочем, ответа ни на один из них.

Прием старейшин прочих гильдий проходил точно так же. Не обошлось без неприятных сцен. Здоровенный детина из гильдии красильщиков, гордо выпятив грудь, заявил:

— Проходя ритуал и давая обет, я тем самым лишаю себя свободы говорить что хочу. Но я не крепостной и не раб: я мастер своего дела, всегда способный прокормить семью, и не обязательно в забытой Богом Шотландии, но и здесь, в солнечной Франции.

— Надо ли это понимать так, — спросил де Сен-Омер, обойдя гордеца и встав за его спиной, — что ты считаешь себя вполне свободным рассказывать в…

— Именно так, — ответил тот, разворачиваясь лицом к сенешалю. Движения были почти синхронными: разворот красильщика и круг, который описал тяжелый меч де Сен-Омера. Обезглавленное тело простояло пару секунд и тяжело рухнуло на пол.

— Сержант, двери! — приказал сенешаль.

Сержант распахнул двери, и де Сен-Омер швырнул голову, которую держал за гриву длинных волос, вдоль по паркету, словно играя в мяч, — под вскрики ужаса, раздававшиеся из приемной. Бежать из нее, однако, было невозможно. На выходе из резиденции ордена стояла вооруженная стража.

— Полагаю, мы можем продолжать, ваша светлость, — поклонившись де Пейну, абсолютно спокойно произнес де Сен-Омер.

— Благодарю, Жоффре. — Магистр обвел взглядом застывших от страха красильщиков и, улыбнувшись, добавил: — Отказ от сделанного нами предложения ему не грозил бы ничем, как не грозит и вам. Но вот отказ хранить тайну обошелся нашему смельчаку дорого. Так будет и впредь.

 

Глава 15

Поездка в Элбертон и знакомство со Скрижалями произвели на Анри и Николь убийственное впечатление. Всю обратную дорогу они ехали молча. Единственной фразой, которую произнесла Николь, было:

— Слава богу, что мы оставили детей с Джоанной.

Подруга Николь, присматривавшая за мальчишками, была поражена, увидев бледные безжизненные лица своих друзей.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила она.

Николь молча мотнула головой.

— Джо, — произнес Анри, — спасибо тебе за сорванцов. Надеюсь, ты простишь меня, но мне нужно поработать. И, боюсь, мне понадобится помощь Николь.

Джоанна покивала и, стараясь не выглядеть обиженной или озабоченной, наигранно бодрым тоном сказала:

— Вы вовремя приехали. У меня дома чертова куча дел. Хотелось бы управиться до ужина.

Она обняла Николь, прикоснулась щекой к щеке Анри, взъерошила волосы на головах Жан-Пьера и Поля и направилась к выходу.

— Джо, завтра ужин за нами, — крикнул ей вслед Анри, но она уже закрывала за собой дверь.

— Возможно, завтра ты будешь ужинать с боссом, — хмуро произнесла Николь.

Анри на секунду задумался.

— Возможно. — Он сел за компьютерный столик и, включив компьютер, принялся автоматически раскладывать пасьянс. Николь подошла к нему и положила руку на плечо.

— Анри, дорогой, и что мы будем со всем этим делать?

Он приложил палец к губам и указал на дверь, ведущую на террасу. Николь вышла первой. Они устроились в плетеных креслах подальше от окна.

— Ты думаешь? — спросила она, прикоснувшись пальцем к уху: — Подслушка?

— Уверен, — негромко ответил он.

— И все же, что же мы будем делать со всем этим?

— С чем? — Он удивленно пожал плечами. — Если речь о Скрижалях, о них известно множеству людей.

— Я о «Клубе», — сказала Николь. — Или о «Цикаде», кто уж они там на самом деле.

— Вся штука в том, дорогая, что нам почти ничего о «Клубе» не известно. И самые главные x, y и z во всем этом таковы: x — что нужно де Сен-Омеру; y — почему один из главарей этой «конторы» решил выступить против ее целей; z — каковы эти цели, в чем они?

— Я думаю, что если мы найдем, что означает «z», то станет понятным и «y».

— Ты абсолютно права, дорогая. — Он прошел к письменному столу, открыл верхний ящик ключом, вынул какие-то бумаги и вернулся на террасу.

— Вот, держи.

Николь вертела в руках три билета и пачку банкнот.

— Что это?

— Билеты на поезд до Чикаго. Деньги на авиабилеты до Европы. Карточкой платить нельзя. Слишком легко отслеживается.

— Но почему три билета? А ты? — нахмурилась Николь.

— Я должен решить уравнение с тремя неизвестными.

— А потом?

— А потом свести все концы вместе, упрятать в облаке, или еще лучше в паре облаков, и сбросить ключики людям Ассанжа.

— WikiLeaks? — ахнула Николь. — Ты это серьезно? А если игра «Цикады» имеет глобальное значение, ты понимаешь, что это означало бы подписать себе смертный приговор?

— Ну, будет, будет, родная. Ассанж, как тебе известно, жив-здоров и даже не за решеткой. Самое неприятное во всем этом, что у меня пока нет никакой весомой, никакой значимой информации.

— Может, твой новый друг, сеньор-как-его, — фыркнула Николь, — информации тебе подсыплет. Скажи-ка, дорогой, — внезапно оживилась она, — а почему сам сеньор не хочет выйти на люди? Он рассказал тебе, что они усаживают президентов в их кресла, рулят финансами планеты, так неужели у него нет надежного выхода на прессу? ТВ? Интернет, в конце концов. Уж ему бы Ассанж поверил.

— Пока не знаю, Николь. Возможно, он раскручивает другую, более серьезную схему и хочет оставить эту мне?

— А разве в твоей игре я была бы лишней?

Анри вздохнул.

— Ники, может статься, что ты права и что моя игра окажется небезопасной.

— Значит, мы будем сражаться вместе!

— А Жан-Пьер? А Поль? Мы вправе подвергать опасности и их?

Николь закрыла лицо руками. Это был неопровержимый аргумент. Она вошла в дом и вскоре появилась на террасе с сумочкой в руках. Открыв ее, она положила внутрь билеты и деньги и повлажневшими глазами посмотрела на Анри. Он, встав, крепко обнял ее и прижал к себе.

— Ты же знаешь, как я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо.

Она вырвалась из его объятий, помотала головой и сказала сквозь зубы:

— И я тебя. Поэтому если с тобой что-то случится, я этого не переживу.

— Ничего со мной не случится. Обещаю.

— Ну конечно. Словно это зависит от тебя.

— Ники, а что ты скажешь о рюмочке шартреза?

— Детям тоже? — она рассмеялась сквозь слезы.

— А им закажем пиццу. Они будут на седьмом небе. Жан-Пьер! Поль! Быстро сюда!

Мальчишки тут же вылетели на террасу.

— Мама, что случилось? — спросил старший, увидев, что Николь, отвернувшись, вытирает глаза платком.

— Ничего, дорогой мой. Какая-то мошка залетела. Сейчас выну.

— Так вот, братья-французы, — торжественно обратился к ним Анри. — Кто хочет пиццу?

— Я! Я! — хором закричали братья-французы.

— Мне пеперони, — потребовал Жан-Пьер.

— И мне пеперони, — заявил пятилетний Поль.

— Это слишком острое блюдо для тебя, — возразил Анри.

— А для него? — надулся Поль.

— Я на три года старше, — гордо отреагировал Жан-Пьер.

Анри уже набрал номер пиццерии.

— Две средних. Одна пеперони, одна болонья с грибами. А вы, — он подтолкнул мальчуганов в дом, — сидите и ждите. Можно у телевизора.

Детвора умчалась в гостиную.

— Когда поезд? — спросила Николь. — И почему Чикаго?

— Поезд ровно через неделю. Почему Чикаго? В Атланте им легче будет вас найти. Хотя бы по авиабилетам.

— Думай, что хочешь, дорогой, но мне страшно. Мне страшно.

 

Глава 16

I

Джеба Николсона жизнь прокатила по всему земному шару, но нигде он не видел мест красивее, чем ранчо его отца, Эйба, занимавшее более тысячи акров прерии, примыкавшей к Скалистым горам. Эйб, как и его отец Аарон, дед Джеба, разводил мясные породы коров. Выпас был прекрасным, трава сочной, закаты, когда солнце потихоньку начинало прятаться за гряду Скалистых гор, фантастически красивыми. А какая охота была в горах и предгорьях! Джебу было двенадцать лет, когда он убил своего первого оленя. И еще совсем мальчишкой он, как заправский ковбой, гонял стадо из кораля на пастбище и обратно. Годом позже отец подарил ему арбалет: серьезное оружие фирмы SAA International. Вскоре Джеб стрелой уже мог уложить дичь с расстояния в 100 с лишним футов. А уж подкрасться к ней он умел.

Его нимало не беспокоило отсутствие сверстников. Обучался он дома по двум причинам. Во-первых, ближайшая школа была в полутора десятках миль от их ранчо. А во-вторых, и это самое главное, отец Джеба категорически не доверял всему, что исходило от властей. И особенно федеральных. Эйб, глубоко верующий человек, с отвращением наблюдал, как из школ изгоняется все, связанное с религией, верой, Богом. В церковь они с сыном каждое воскресенье ездили на видавшем виды грузовичке «Форд», в старенькую католическую церковь, в ближайший городок Стэнфорд.

Отец Джеба был выходцем из протестантской семьи, о чем можно было судить уже по именам членов семьи Николсонов: Аарон, Абрахам и младший — Джебедайя, сплошь ветхозаветные имена. В католицизм Эйба обратила его жена Мари, в которой он души не чаял. Правда, счастье их было не слишком долгим. Она умерла при родах в возрасте двадцати семи лет, когда Джебу не было еще и трех лет. Все они с надеждой ждали пополнения семьи, но ребенок родился мертвым. Не удалось спасти и Мари. Так что у Джеба и Эйба, кроме друг друга, никого больше не было. Старый Аарон умер еще раньше, хотя пожил он не так уж долго для ранчера-скотовода: шестьдесят лет в их краях возраст далеко не стариковский. Да и умер в общем-то не от болезни: на охоте в горах его крепко помял гризли, которого Аарон все-таки добил. Но до дома глава клана Николсонов добрался, правда, едва живым. Выходить его так и не удалось. Так и остались за оградкой, сколоченной Эйбом, три креста: два больших и маленький, чуть больше фута высотой. Аарон, Мари и ее ребенок, так и не вкусивший ни глотка жизни.

Жили Николсоны вдвоем — и жили хорошо. Доброй, правильной жизнью. Все было бы совсем хорошо, если бы не постоянные визиты дамочек из социальной службы и департамента образования. Высокомерные дамочки были убеждены в том, что такой деревенщина, как Эйб (неважно, что имел он университетское образование), не сможет воспитать сына полноценным гражданином. Но если они чего-то и добились, так лишь того, что юный Джеб люто возненавидел все, связанное с представителями власти.

Когда Джебу исполнилось восемнадцать, он официально закончил курс двенадцатилетнего домашнего обучения, сдал все полагающиеся экзамены комиссии штата и получил аттестат и так называемые «кредиты», баллы, необходимые для поступления в колледж или университет. Однако получать высшее образование Джеб не рвался: работы на ранчо было по горло, да и расставаться с родными местами он ни за что не хотел. До поры все шло хорошо, но это были годы вьетнамской войны. И в лотерее 1973 года призыв выпал на родившихся 19 августа. И Джебу — поскольку он попал под призыв — надлежало явиться на призывной пункт для физического обследования и последующего определения в тот или иной род войск.

Эйб даже слышать не хотел о том, чтобы его единственный сын, последний близкий ему человек, был брошен во вьетнамскую мясорубку. И кем? Подонками из Белого дома, превратившими свободных некогда людей в гигантское стадо, озабоченное лишь своим домом, своей машиной и своим брюхом.

— Только Канада! — твердил Эйб. В Квебеке жили родственники покойной Мари, они помогли бы парню устроиться на первых порах. В Канаду тогда бежали все, кто хотел спрятаться от призыва. Их объявляли дезертирами, но канадцы тем не менее никого не выдавали, предоставляя политическое убежище. Такого же мнения придерживались и друзья-прихожане, многие из которых уже отправили своих сыновей в соседнюю страну.

Проблема была лишь в одном: Джеб настаивал на том, что пойдет на призывную комиссию.

— Ты хочешь служить нашим врагам? — едва не стонал Эйб.

— Я хочу увидеть изнутри, как работает военная машина наших врагов, — пытался объяснить свою позицию Джеб.

— Тебя что, сразу сделают полковником? Что ты сможешь увидеть с позиции рядового, а ведь с этим званием тебя и отправят!

— Были бы глаза и голова, тогда увидеть и понять можно многое. Папа, как ты не понимаешь — рано или поздно федералы возьмутся за нас. Уже сейчас они внедряют своих агентов в отряды милицииВайоминга, Айдахо, Оклахомы.

— Ну, у нас милиции как таковой пока нет. Каждый вооружается сам. В случае нужды сольемся и в отряды.

— С ружьями, винтовками и арбалетами против танков и вертолетов Национальной гвардии? — грустно ухмыльнулся Джеб.

— Ты же знаешь, кто сейчас служит в Нацгвардии, сынок. Те, кто хотел бы сделать карьеру, и потому в дезертиры им нельзя — а невеликий срок службы в Национальной гвардии зачитывается как «достойное гражданина» отдание воинского долга. Кроме того, у нас есть оружие, которого нет и не будет у них. Их влиятельные папаши пристроили своих отпрысков в этот лагерь скаутов, чтобы сберечь их драгоценную шкуру.

— Пока я не понял, о каком сверхоружии ты собирался рассказать, — приподнял брови Джеб. — Которое есть у нас и которого нет у них. О нем я ничего не услышал.

— Дух! — Произнося это слово, Эйб встал и выпрямился. — Боевой дух, сынок. Они боятся смерти, мы — нет. Нам есть за что умирать, а им?

Джеб, поразмыслив, кивнул. Отец был прав.

II

Комиссию Джеб прошел блестяще: прекрасная физическая форма, IQ под 160. Его хотели отправить в офицерскую школу, но он наотрез отказался и был направлен в тренировочный лагерь в Грейт Фолз, в паре сотен миль от дома, у подножия Скалистых гор. Это был лагерь подготовки морских пехотинцев. Для большинства курсантов тренировки были мучительно тяжелыми, но Джебу они давались без особого труда.

Особенно нравился ему лозунг морпехов, который он с удовольствием орал, когда их натаскивали на строевой: Semper Fi. Его товарищи (друзей он в лагере не завел) орали свое «Семпер Фай», клянясь в верности и преданности корпусу морпехов. Джеб, однако, знал, кому и чему принадлежит его верность и преданность.

Семье. Своей малой родине. Конституции. И свободе всех, рожденных свободными.

На стрельбах Джеб поразил сержантов-наставников. Во всем лагере ему не было равных в стрельбе по мишеням. Как, кстати, и в умении маскироваться. В конце тренировочного периода ему было присвоено звание капрала и определена специальность: снайпер. И вручено личное оружие: снайперская винтовка «М40» с оптическим прицелом. Его не беспокоило то, что «М40» весила почти в два раза больше винтовок «М16», которыми были вооружены остальные морпехи. У него хватало силенок таскать ее не напрягаясь.

III

Когда Джеб с остальными сбежал на землю по платформе транспортного самолета, ему показалось, что вместо воздуха его легкие наполнились водой. Липкий и запредельно влажный воздух Вьетнама для уроженца Монтаны казался воздухом другой планеты. Может, Венеры. Но приспособляемость и выносливость Джеба были фантастическими. Спустя день-два он со своей «М40» уже проделывал марш-бросок, всегда приходя к финишу на своих двоих (многих героев приходилось буквально волочь по земле).

Вполне устраивал Джеба и взвод, в котором он служил в качестве снайпера. Командиром был молодой лейтенант Вик Шуман. Поначалу Джеб относился к Шуману настороженно, решив, что тот еврей (он хорошо помнил, что его отец винил евреев во всех бедах Америки), но довольно скоро узнал, что лейтенант Вик был родом из штата Айдахо — почти сосед! — и родился к тому же в предгорьях тех же Скалистых гор. Фамилия же ему досталась от немецких предков.

Невзирая на разницу в положении, они частенько беседовали, да и просто болтали, вспоминая родные края, природу, охоту. Нравилось Джебу и то, как Шуман вел себя в бою: выдержанно, решительно, умно. Когда они выдвигались на поиски вьетконговцев, Вик никогда не указывал Джебу, где ему расположиться со своей «сороковушкой». Джеб был мастером маскировки, а кроме того, знал, что для снайпера важна не меткость, а терпение: часами, а то и сутками неподвижно лежать на одном месте, выжидая цель. А терпения Джебу было не занимать. Шуман это видел и ценил.

Довольно быстро оценили Джеба и товарищи по взводу. В ходе любой операции Николсон мог определить старшего группы вьетконговцев (знаков различия у них не было). А убрав его одним-единственным выстрелом, он сразу сеял панику и неразбериху в рядах противника, позволяя своему взводу получить перевес в стычке. Это позволило сохранить не одну солдатскую жизнь.

Однако война и для Джеба, и для его командира продлилась недолго. Через полгода пребывания во Вьетнаме взвод во время очередной операции по прочесыванию территории попал в засаду. Из своего укрытия Джеб видел, как автоматными очередями были срезаны трое его товарищей. А вскоре пуля настигла и Вика, который упал на спину, но был еще жив и пытался перевернуться на живот. Джеб тут же оставил свое укрытие и по-пластунски, забросив тяжелую винтовку на спину, пополз к Шуману.

Он был уже с Виком, когда рядом с ними стали рваться мины. Похоже было, что их засек вьетконговский наблюдатель, засевший на каком-то из деревьев, и по рации дал знать своим.

Джеб, подхватив командира под мышки, потащил его в сторону небольшого овражка, где можно было укрыться от вражеского огня. Они уже почти добрались до цели, когда раздался отвратительный вой летящей мины — и сразу же взрыв. Джеб почувствовал резкий удар и боль, когда осколок вошел в его дельтовидную мышцу. Но лежа он не мог видеть, что мина, взорвавшаяся в полуметре от Шумана, оторвала Вику левую ногу по колено. Несмотря на боль, Николсон все-таки скатился в овраг, затащив туда же Вика, и уже там стал затягивать жгут на обрубке ноги лейтенанта.

Подкрепление прибыло минут через десять: три «вертушки» зависли над полем боя и, поливая «чарли» огнем, загнали их назад в джунгли. Одновременно с этим на поляну села санитарная «вертушка», в которую прибывшие морпехи стали затаскивать раненых и убитых.

Каким-то чудом, невзирая на шум винтов, Джеб смог докричаться до санитаров, и вскоре они с Шуманом уже лежали на полу вертолета, где Вику вкатили приличную дозу морфина. На том их война и кончилась.

IV

Джеб Николсон прибыл домой, получив «Пурпурное Сердце» за ранение и «Серебряную Звезду» за спасение командира.

Эйб был горд тем, что его сын показал себя настоящим мужчиной, но продолжал ворчать, не в силах примириться с тем, что Джеб воевал по приказу этих вашингтонских кровопийц.

— Скажи, сынок, — говорил он, когда после ужина они сидели на веранде, любуясь закатом, — за что молодой человек, только начинающий жить, оставил ногу в той далекой стране, став инвалидом на всю жизнь? А твоя рана на плече? Я ведь вижу, что она ноет по сей день. И главное: за что умирали — и убивали! — наши парни в той далекой стране, убивали людей, которые нам с тобой не причинили ни малейшего зла? — Помолчав, он продолжал: — Сегодня они убивают их, но настанет время, когда они будут убивать нас.

— За что? — поинтересовался Джеб.

— А за что убивали вьетнамцев? За то, что они хотели жить так, как хотели. Вот за это же будут стрелять и в нас, помяни мое слово. Разве что мы встанем на колени.

— Ну уж это никогда, — возмутился Джеб.

— Знаю, сынок, знаю. А потому надо быть готовыми ко всему. Чему ты научился там, за океаном?

— Многому, папа. В том числе и тому, как вести партизанскую войну.

— Это полезно знать. Но теперь тебе нужно и новое знание.

— А именно?

— Как работает вся эта дьявольская машина, убивающая нашу свободу и вытряхивающая наши карманы.

— Так что ты хочешь сказать?

— Тебе повесили на грудь «Серебряную Звезду». Это третий по статусу орден в стране. И это значит, что ты можешь не только бесплатно поступить в любой, даже престижный колледж, но и сохранить ветеранскую пенсию.

— И какой же колледж был бы для меня подходящим? Какая специальность тебе видится?

— Я все думаю над этим. Думай и ты, сынок.

Однако думать пришлось не слишком долго.

V

Не прошло и месяца, как на имя Эйба Николсона пришла повестка с предписанием явиться в Департамент земледелия штата Монтана, располагавшийся в столице штата, Хелене.

— Я поеду с тобой, — заявил Джеб.

— Нет, сынок, — возразил Эйб. — Ты чересчур горяч, а там может понадобиться абсолютное спокойствие. Не спорь со мной.

Он отсутствовал два дня, переночевав одну ночь в дешевом мотеле. Услышав знакомое тарахтенье старенького «Форда», Джеб выскочил на дорогу, ведшую к дому. Отец подъехал к самому порогу и тяжело, медленно выбрался из машины. Джеб побледнел. Он никогда не видел отца таким: осунувшееся лицо, безжизненные глаза. Он молча прошел мимо сына, вошел в дом, достал из кухонного буфета бутылку виски, которая нетронутой стояла там с десяток лет, сел за стол и налил себе полный стакан. Джеб был ошеломлен. Он никогда не видел, чтобы отец пил что-либо крепче домашнего сидра.

— Возьми стакан с полки, — не поднимая головы, сказал Эйб. — Садись.

Он плеснул сыну виски — на палец, не больше — и произнес:

— За память нашего ранчо. — И выпил стакан залпом.

Джеб не стал пить, но лишь прошептал:

— Что случилось?

— Правительство забирает нашу землю, вот что случилось.

— То есть как?

— У Федерального правительства появилась нужда в нашей земле. Они собираются сделать здесь полигон Национальной гвардии.

— Но они не могут…

— Могут, сынок. Их закон это позволяет. Мы получим компенсацию в пару долларов за акр — и на том конец.

— Как конец, папа? Они объявили меня героем, я проливал кровь на их проклятой войне. Завтра же я, надев все ордена, еду в Хелену.

— Будь ты даже Суперменом, сынок, ничего сделать ты не сможешь. Вопрос решен. Я видел бумаги, подписанные в Вашингтоне. Подпись. Печать. Точка. Получи свои пару тысяч долларов, и…

— А почему не десять центов? — Джеб ударил кулаком по столу.

— Они знают, как считать, Джеб. Мы — нет. Помнишь наш разговор о твоей дальнейшей учебе? Вот этому тебе и предстоит научиться.

— О какой учебе ты говоришь, папа? Я остаюсь здесь. И пусть хоть чья-то нога ступит на нашу землю…

— Джеб! — Отец встал. — Слушай меня! Ты можешь убить, да. И погибнуть, причем наверняка. Да. А что останется делать мне? Застрелиться?

 

Глава 17

I

Анри отложил вилку и вытер губы салфеткой. Потом, не поднимая глаз на сотрапезника, попросил:

— Прошу прощения, сеньор, а ничего крепче бургундского у вас нет?

— Лимонная водка вас устроит?

Анри молча кивнул.

— Маршо! — сенешаль хлопнул в ладоши. — Холодной лимонной!

Дворецкий поклонился и через минуту появился с графинчиком и хрустальной стопкой на подносе. Анри сам налил себе до краев, выпил водку одним глотком и снова наполнил стаканчик.

— Благодарю, Маршо, — де Сен-Омер жестом отправил дворецкого к дверям. — Анри, вас чем-то расстроил мой рассказ?

— Скорее обескуражил. Я пытаюсь взять в толк, почему и зачем вы посвятили меня в эти детали своей биографии…

— О, далеко не всей биографии, далеко не всей.

— И я пытаюсь понять, почему Джебедайя Николсон вдруг стал сеньором де Сен-Омером?

— Вы забыли добавить: и сенешалем ордена рыцарей Храма.

— Конечно. И это тоже. Пока я понял лишь то, что вы, сенешаль, решили вдруг не просто порвать с «Клубом», но практически разрушить его.

— До основания, да. Что ж, мы дойдем и до этого. Возможно, еще не сегодня, но… Если вам не опротивели блюда, которые нам подает Маршо, то эта встреча не будет последней. Пока, если у вас найдется с полчаса, я завершил бы печальную историю ранчо Николсонов.

II

Без особых препятствий и проблем герой войны Джеб Николсон стал студентом университета Монтаны в Миссуле, избрав специальностью «компьютерное обеспечение финансовых корпоративных и банковских операций». Работать приходилось с языками второго поколения, с кодами для конкретных ЭВМ. Языки ассемблера и автокода. Языки третьего поколения еще не использовались в практике, хотя студентов и знакомили с ними.

Учеба многое дала Джебу. На многое открыла глаза. Позволила понять механизмы движения денежных потоков и управления ими. Учился он с увлечением, хотя и понимал, что цель, которую он поставил перед собой, — обрушить дьявольскую ростовщически-хищническую систему — в его положении, пожалуй, недостижима.

Он был на третьем курсе, когда это случилось. Отец, распродав свои стада и получив еще несколько пенни за старый дом, купил такой же старый домик милях в сорока от прежнего жилища плюс участок в полдесятка акров. На участке он огородил место под кладбище, куда они с Джебом перевезли останки родных: Мари, Аарона и так и оставшегося безымянным малыша.

Когда над гробами Аарона и ребенка уже выросли могильные холмики, и оставалось похоронить Мари, Эйб вдруг схватился за сердце и начал оседать на землю. Ни массаж, ни искусственное дыхание не помогли. Инфаркт убил Эйба мгновенно.

И теперь за оградкой были четыре могильных холма и четыре креста над ними.

Это были страшные времена для Джеба. Ночь за ночью ему снились сны, как он, сидя за штурвалом «B-52», начиненного бомбами, нацеливает его прямо в здание Белого дома. А потом — почему-то со стороны — с восторгом наблюдает, как над Вашингтоном вырастает огромный гриб. Ночь за ночью. Боже, как же он ненавидел все это: всех этих хозяйчиков страны, чьи жизни, даже вместе взятые, не стоили одной-единственной жизни любого из погибших во Вьетнаме солдат…

Дошла до его слуха и еще одна новость. Никакого полигона на месте их ранчо никто не строил и, видимо, строить не собирался. Власти штата, в чьем владении была теперь земля, продали ее за символическую цену нефтедобывающей компании Rocky Mountains Oil & Gas. Не нужно было обладать редким умом, чтобы догадаться: эта схема и разыгрывалась с самого начала. Но молодого Николсона все это и не удивило, и не разозлило. Он уже хорошо знал правила игры, когда в нее вступают большие деньги. А то, что за всю комбинацию хорошо заплатили и людишкам в Хелене, и тузам в Вашингтоне, он не сомневался.

Ко времени получения диплома и степени MBA на одного из самых блестящих студентов и героя вьетнамской войны Джеба Николсона набралась масса «покупателей»-рекрутеров. Банки, корпорации, брокерские фирмы. Это был серьезный момент в его жизни. Выбор. Ведь ему хотелось попасть в самое сердце адской машины. Но рекрутеров из FRS не было: они искали добычу в самых престижных университетах: Гарварде, MIT, Принстоне. Университет Монтаны считался одним из серьезных и весомых, но все же до Гарварда ему было далековато.

Так и ломал себе Джеб голову, пока в один прекрасный день в его комнате в кампусе не появился пожилой человек, представившийся старым другом его отца, Эйба. На его машине они проехали в загородное кафе, и там за столом мистер Кромби, так звали визитера, выложил свои карты. Они с Эйбом учились вместе в том же университете Монтаны, который только что окончил Джеб. Но потом Эйб, ни за что не желавший расставаться с отцовским ранчо, вернулся домой, а Кромби, попавший в один из значительных банков штата, довольно быстро пошел вверх по служебной лестнице и сейчас служил в том же банке вице-президентом.

— Вы хотите, чтобы я повторил ваш путь? — хмуро поинтересовался Джеб.

— О, нет, — попыхивая сигарой, отвечал Кромби. — По сути, это путь в никуда. Ну, разве что к большим, не слишком большим, но все же, деньгам. Я предлагаю тебе работу в Interstate Bank System. В ее отделении здесь, в Монтане. В системе компьютерного обеспечения. Там у тебя будет рука на пульсе всех денежных потоков страны.

— Вы хотите сказать, мистер Кромби, что все деньги страны идут через отделение в Монтане? — изумился Джеб.

— Конечно нет! — рассмеялся пожилой джентльмен. — Деньги — нет, но вот информация о потоках, причем начиная с федерального уровня и ниже, — да. Слава богу, мы вступили в век компьютеров. Так что и счет, и контроль теперь на плечах этих гигантов, а сама информация на неустанно вертящихся бобинах. Кроме того…

Джеб вопросительно поднял брови.

— Кроме того, в том же отделе уже трудится один из наших. Он получил степень года на четыре раньше тебя. Но в Гарварде.

— В Гарварде? — Джеб был ошеломлен. — И предпочел работу здесь?

— Работу для него выбрали мы. Как и Гарвард, кстати.

— Простите, мистер Кромби, но я хотел бы понять, что значит «мы» и «наши».

— Надеюсь, для тебя не секрет, что Федеральное правительство под радостные вопли либеральной публики хочет отменить Вторую поправку к Конституции.

— Да. Эти подонки давно хотят разоружить нас.

— А почему?

— Потому что Вторая поправка дает право и возможность законного восстания против незаконной антиконституционной власти.

— Прекрасное описание той власти, что ныне рулит в Вашингтоне! Но ты спросил о «мы» и «наши».

Джеб кивнул.

— Ты наверняка знаешь, что отряды народной милиции уже созданы в Оклахоме, Вайоминге, Айдахо — да и в ряде других штатов. «Мы» — это те, кто стремится подготовить к грядущим событиям и население Монтаны. Белый дом знает, что основная опасность для них — не послушное либеральное население Новой Англии или Калифорнии, а именно Средний Запад и ранчеры прерий. То есть мы.

Оба помолчали, после чего Кромби, разведя руки, спросил:

— Ну так что?

Хотя оба заранее знали ответ.

III

IBS оказалась внушительным сооружением в центре Хелены. Джеба удивило то, что он никогда не обращал внимания на это здание из стекла и бетона и даже не попытался узнать, что скрывается за странным названием банка.

В отделе кадров ему выдали бейдж с его фотографией и фамилией, после чего сотрудник на эскалаторе съехал с Джебом на подвальный этаж, где и располагались огромные компьютеры IBM, век которых был уже сочтен, и специалисты, обслуживающие их. Кадровик провел Николсона к дверям офиса, на котором висела бронзовая табличка: «Директор компьютерного департамента Р. Ньюмен, VP». Хотя он быстро сообразил, что шеф столь крупного и значимого подразделения должен был хотя бы номинально числиться вице-президентом.

Кадровик для приличия пару раз стукнул в дверь, после чего открыл ее, пропуская Джеба вперед. Из-за стола в конце офиса навстречу гостям поднялся высокий крепкого сложения шатен с внимательными и умными карими глазами. Он взмахнул рукой, приветствуя кадровика: «Привет, Шон», и направился к Джебу, на ходу протягивая руку:

— Роберт Ньюмен, властелин подземелья. Запомнить нетрудно: фильм «Бутч Кэссиди и Санденс Кид», думаю, смотрели. Конечно. Так вот, Роберт, как Роберт Редфорд, а Ньюмен, как Пол Ньюмен. Но! Для людей, работающих со мной, я — Боб. Несложно?

— Нет, — улыбнулся Джеб. — А я…

— А вы, друг мой, Николсон, но не Джек, а Джебедайя.

— Джеб, — коротко поправил его новичок.

— Ну да, ну да. Будь вы Джек, у нас с вами был бы не компьютерный департамент, а филиал компании «XX век Фокс». — Он махнул рукой, давая понять кадровику, что его функция здесь окончена и он может отправляться восвояси. Когда кадровик удалился, закрыв за собой дверь, Ньюмен убрал руки за спину и вдруг выбросил правую руку вперед. Джеб автоматически пожал ее.

— Пробуем еще раз, — улыбнулся Ньюмен. — Привет, Джеб!

— Привет, Боб! — мгновенно среагировал Николсон.

— Ну вот, первый экзамен на профпригодность сдан, — довольно произнес Боб, усаживаясь за свой стол и жестом предлагая Джебу присесть на мягкое кожаное кресло. — Далее: вы произвели на мистера Кромби прекрасное впечатление. В нем я уверен. Он ошибиться не мог. А теперь к делу.

 

Глава 18. Проблемы семейные и не только

I

Когда Анри уже доедал свой круассан, запивая его крепчайшим кофе, Николь села напротив него и, положив подбородок на руки, молча наблюдала за процессом. Анри, заметив ее взгляд, отставил чашку и обеспокоенно спросил:

— Милая, что случилось?

— Мне самой очень хотелось бы это знать.

— Что ты имеешь в виду?

— Анри, мы с детьми уже привыкли, что за ужин мы садимся втроем.

— Но ты же…

— Да, — нетерпеливо перебила она его. — Я знаю. Сейчас для тебя крайне важна любая информация, которую ты можешь получить от де Сен-Омера, и потому почти каждый вечер ты ужинаешь у него. Но ланч? Обед? Не знаю, возможно, ты рассердишься, но вчера я позвонила тебе, нарвавшись на автоответчик. Потом позвонила шефу твоей группы, Свену. Он был несколько удивлен, что я не знаю о твоем отпуске — отпуске, ты слышишь? — который ты взял на неделю за свой счет. Вот я и жду, когда же ты соберешься рассказать об этом и мне. Отпуск. Так что все это значит?

Анри тяжело вздохнул и вытер губы салфеткой и, взяв Николь под руку, вывел ее на террасу, где оба они сели в плетеные кресла.

— Ники, ты же знаешь, в какую игру я вляпался.

— Ты? А я? А мы?

— Хорошо. Все — и по пунктам, — решительно проговорил он. — Тебе известно, что де Сен-Омер потребовал, чтобы во время наших с ним бесед я не включал запись на смартфоне. Значит, мне нужно наговаривать на ноутбук все, что я успел запомнить. Вопрос: где? Дома? — Он ткнул пальцем вверх и потом тем же пальцем прикоснулся к уху. — Я на машине выезжаю за город, чем дальше, тем лучше, и начинаю наговаривать на свой аппарат мегабайт за мегабайтом. Делаю паузы, потому что нужно вспомнить все и все записать. Каждый раз я меняю точку, где работаю с записями. Ни в один день, ни даже в длинный уик-энд с этим не уложиться. Я сказал Свену, что по семейным обстоятельствам и так далее. О’кей, сказал он, но это время будет вычтено из заработка. Конечно, сказал я.

— Молодец! — Николь хлопнула в ладоши.

— То есть?

— Ведь скажи ты мне о своих планах, сегодня твои «семейные обстоятельства» не звонили бы Свену с вопросом о том, куда девался мой муж! Что ты теперь расскажешь ему?

— Ты права на двести процентов, дорогая, — Анри покраснел. — Это была непростительная глупость. Даже не знаю, что теперь и придумать…

— Скажи, что завел подружку на стороне. Внезапно вспыхнувшее чувство. Отель, мотель, тра-ля-ля. Я серьезно. Не вижу другой сказочки, которую можно было бы подсунуть твоему шефу.

— Свен не дурак. Вряд ли он на это клюнет.

— Ну, — развела руками Николь, — тогда я пас. Думай.

II

— И еще, — после долгой паузы добавила Николь. — Когда ты сведешь все это вместе и разместишь в облаке для Ассанжа или кого угодно еще, я хочу знать пароли доступа к файлам, а еще лучше к папке, в которую ты их вложишь.

— Почему?! — недоуменно спросил Анри.

— Потому что я уже поняла, что все, что делает «Клуб», он же «Цикада», касается не только нас с тобой. Вот увидишь, скоро твой сенешаль открыто тебе об этом скажет. Интуиция не говорит мне, она просто орет мне в ухо: речь пойдет о глобальной схеме, о глобальной подлости. И может быть, и ты, и я будем всего лишь мелкой монетой в игре немыслимого масштаба. Но если с тобой что-то случится, я обязана буду закончить то, что ты начал. Вспомни, любовниками и супругами мы стали не сразу. Сначала мы были товарищами по борьбе. Мне хотелось бы верить, что так оно и осталось.

Анри встал, подошел к жене и крепко поцеловал ее в губы.

— Я не смогу, родная. Ведь это сделает мишенью и тебя. А если и меня… и тебя… то кто позаботится о детях?

Она сжала ладонями виски и коротко кивнула.

 

Глава 19

I

Генуя, 3 сентября 1346 г.

Сенешаль подошел к тяжелым дверям двухэтажного каменного дома на улице, где жили самые состоятельные купцы Генуи, если не всей Италии, и трижды дернул за веревку колокольчика. Двери со скрипом отворились, и слуга, открывший их, отступил в сторону, пропуская сеньора внутрь. Тот быстро взбежал по деревянной лестнице на второй этаж и, подойдя к резным двустворчатым дверям, толкнул их ладонями. Обе створки открылись внутрь.

Он быстрым шагом прошел внутрь роскошно украшенного зала. Навстречу ему поднимался седобородый старик, чьи волосы были упрятаны под огромным беретом. Костюм был обычным для состоятельного генуэзского купца. Но, видев Ахашвероша всего лишь пару раз, сенешаль узнал бы его в любом одеянии.

— Мой дорогой де Сен-Омер! — Старец раскрыл объятья. Они обнялись, но, услышав свое новое имя, сенешаль почувствовал, как по спине его прошел холодок. Однако таковы были правила и законы. Все главы масонских объединений не просто были тамплиерами, но и носили имена самых первых рыцарей ордена — согласно той ответственности, которая на них возлагалась. Да, ему, Алену де Жене пора привыкать к тому, что имя его для посвященных — а Ахашверош был самым посвященным из них — отныне Жоффре де Сен-Омер. Как оно будет и со следующим сенешалем, и с каждым из тех, кто придет за ним.

Они обнялись, похлопав друг друга по спине.

— Как дорога? Не порастрясло?

— Шейх, но вы же сами настаивали на том, чтобы я не добирался до Генуи морем!

— На то были свои основания, мой дорогой Жоффре. Прошу вас, сеньор сенешаль, садитесь! — И старец указал сухой ладонью на стул с высокой спинкой, стоявший у уже накрытого стола.

Сенешаль сел и тут же, забыв о приличиях, схватил половину жареной пулярки и впился в нежное мясо зубами. Потом почти робко поднял глаза на Ахашвероша, но тот сделал успокаивающий жест и налил в бокал Жоффре темного вина из золотого кувшина.

— Ешьте, пейте, подкрепляйтесь. Путь у вас был неблизким.

Сам он сел напротив, прихлебывая вино, которым не обделил и себя.

Де Сен-Омер ел с жадностью и через четверть часа почувствовал себя абсолютно сытым.

— Скажете мне, когда мы сможем перейти к делу, хорошо? — спросил Ахашверош.

— Да я… Я уже готов, Шейх, — сделав последний глоток, отвечал сенешаль, вытирая губы салфеткой.

— Прекрасно, прекрасно, — покивал старик. — Но сейчас мы еще раз поднимем бокалы!

— Есть повод? — поинтересовался Жоффре.

— Еще какой! Итак, друг мой, день наступил.

— День? — озадаченно переспросил сенешаль.

— День, когда мы сделаем первый шаг к достижению нашей цели. День, когда Бледный Всадник пустит коня вскачь. Галопом!

II

Де Сен-Омер уже понял, что речь идет о массовом истреблении «человечишек», как любил называть их Ахашверош. Но средства? Эту свою мысль он произнес вслух.

— Средства уже в нашем распоряжении. Сегодня «Санта-Анна» прибыла из Крыма — Каффы, которую греки назвали Теодосией. Судно пришвартовалось в генуэзском порту. Теперь главная работа за вами, мой дорогой сеньор.

— Я весь внимание, Шейх.

— Прикажете мастеру местной ложи отобрать с полдесятка людей. Из числа тех, чья потеря для нас не будет болезненной или значимой.

— То есть они погибнут?

— А вас, сеньор, это очень беспокоит? — вскинул седые брови Ахашверош. — Они всего лишь станут первыми. А за ними последуют миллионы и десятки миллионов.

— Таково ваше решение?

— Такова воля Бафомета! — внезапно гулким басом прогремел старец. — Вас посвящали в тайный устав ордена? Или вы успели его забыть?

— Я все помню, Шейх. — Де Сен-Омер опустил голову.

— Так вот, — продолжал Ахашверош, — сегодня ночью эти люди ступят на борт «Санта-Анны», чтобы поднять из трюма железные клетки. Руками, цепями, да хоть зубами. Переправив клетки на берег, они откроют дверцы. Вот ключи от замков. — Он бросил на стол связку тяжелых ключей и налил себе еще полбокала вина.

— А дальше? — спросил де Сен-Омер, который слушал старца, затаив дыхание.

— А дальше все пойдет так, как нужно нам.

— Могу я спросить: что или кто в этих клетках?

— Теодосия, друг мой, по-гречески означает «Божий дар». И Крым, где монголы осаждают города и крепости, поделился этим даром с нами. — Он сделал глоток вина и продолжил как ни в чем не бывало: — В клетках крысы, Жоффре. Черные и огромные. Тутошним кошкам, да и собакам, пожалуй, они не по зубам.

— Эти крысы что, людоеды? Но даже если так, миллионы людей для них многовато…

— Они, конечно, людоеды, — хохотнул Ахашверош. — Они вообще жрут все. Но смерть заключена вовсе не в их зубах. Человечки веками будут ломать голову над тем, как и из-за чего произошла эта катастрофа. Катастрофа будет невиданной! А виновниками ее будут наездники, которых крысы таскают на себе. Блохи. Зараженные неведомой азиатской болезнью блохи. Один укус — и три-четыре дня мучительной жизни, которая закончится неминуемой смертью. Но людишки очень не скоро поймут, в чем здесь фокус. Разве что всемогущий Бафомет решит поделиться с ними. В чем я очень сомневаюсь. — И он снова захохотал.

III

— Но о наших людях следует позаботиться. Пусть немедленно со своими семьями пробираются в Шотландию. Но ни в коем случае не из Генуи или Марселя. Только из Дьепа. До него — по суше. Пусть не скупятся на самых быстроногих коней.

— То есть в Шотландии им надо будет переждать смертный вал, который прокатится по Европе.

— Нет, — отрезал Ахашверош. — Увы. Запустить машину смерти мы с вами можем, но остановить ее, огородиться от нее забором — нет. Поэтому в Шотландии им можно пробыть не более полугода. Больше — и Бледный Всадник настигнет их там. За полгода они должны приготовить своих людей и членов шотландских лож (не из числа самозванцев, там в достатке расплодилось уже и таких) к отплытию в Исландию. Там придется начинать едва не с нуля, но туда отправятся лучшие строители и ремесленники Европы. Да и денег им хватит на все.

— Так Исландия будет в безопасности?

— Нет. Смерть придет и туда. Но нашим «вольным каменщикам» надо обосноваться на северо-западе страны. И, отстроившись, огородиться кордоном, дабы никто из местных, когда слухи о болезнях дойдут до наших поселений, не смог в них проникнуть.

— Решено. Но не логичнее было бы сначала предупредить наших, а уже потом выпускать крыс?

— А вы далеко не глупы, сенешаль. Да. Именно так и надо сделать. Завтра днем вы собираете мастеров всех лож, а ночью…

IV

Пятеро братьев по одному сходились у причала, обмениваясь известным только членам их ложи рукопожатием и настороженно посматривая на покачивающуюся на небольшой волне «Санта-Анну».

Брат Пьер, у которого были ключи, переданные ему самим мастером ложи, подойдя к кораблю, позвал:

— Капитан, эй, капитан!

Тип с черной бородой и золотой серьгой в ухе появился у правого борта, вглядываясь в ночь.

— Кто?

— Тебе сообщили, что мы придем за грузом. Сбрасывай сходни, готовь тали.

— А, клетки… — пробурчал шкипер. Он отдал распоряжения матросам, и вскоре сходни легли между кораблем и причалом, а кран-балку развернули так, что талевый блок оказался над люком трюма.

Братья-масоны взошли на палубу.

— Ну, — буркнул Пьер, — давайте, тащите ваше добро наверх.

— Вообще-то, это ваше добро, — проворчал капитан и крикнул стоявшему неподалеку юнге:

— Жано, быстро в трюм, цепляй талевые гаки за клетку.

— Бегу, капитан!

Юнец бросился к крышке люка и, поднапрягшись, откинул ее. Все, кто стоял ближе к трюму, отшатнулись. Из трюма вырвалась такая волна трупного запаха, что двое видавших виды матросов тут же стравили весь свой ужин за борт. Жано, прикрывая лицо рукавом, начал спускаться в трюм.

— Мне бы кого с факелом, капитан!

Шкипер пнул стоявшего рядом матроса:

— Буро, факел — и вниз.

— Да там внизу сдохнуть можно.

Капитан взялся за рукоять огромного ножа, торчащего из-за пояса:

— Предпочитаешь сдохнуть здесь, наверху?

Буро, схватив горевший у борта факел, полез в трюм. Несколько матросов выстроились вдоль троса талей.

Через четверть часа возни клетка с прутьями, расстояние между которыми было меньше дюйма, была поднята и поставлена на палубу.

— Матерь Божья! — Буро, переложив факел в левую руку, истово перекрестился.

Зрелище действительно было страшным. Огромные черные крысы — десятка полтора-два — догрызали своих менее крупных собратьев. Пол был усеян мелкими костями — останками тех, кто проиграл в бою за жизнь. Одна из крыс была размером с терьера и, видимо, будучи сытой, в драке не участвовала, но злобными красными глазами смотрела на окруживших клетку людей.

— Капитан! — жалобно крикнул юнга из трюма. — Здесь же еще две клетки, а дышать нечем совсем.

Вскоре на палубу выгрузили все три клетки.

— И что теперь? — спросил шкипер.

— Теперь волоком на берег, — скомандовал брат Пьер.

Однако смелости ему хватало, пока он стоял хотя бы в нескольких шагах от клеток. А сейчас их предстояло открывать. Матросы вместе со шкипером вернулись на корабль и на всякий случай убрали сходни.

Брат Пьер подошел к клетке, приподнял висячий замок и дрожащей рукой попытался вставить в него ключ. Не тот. Подошел только третий. Сняв замок, он нараспашку открыл дверцу и тут же отскочил. Крысы рванули на берег. Самая огромная в два прыжка оказалась возле ног брата Эмиля и, вцепившись гигантскими резцами в плоть, вырвала кусок голени размером едва ли не с кулак. Эмиль завопил от дикой боли и выхватил нож, чтобы убить мерзкую тварь, но она вместе с остальными исчадиями ада уже исчезла в темноте.

Черная смерть ворвалась в Европу.

 

Глава 20. Черная смерть (2)

I

Из бумаг сэра Артура,

седьмого баронета МакГрегор

«…Это был простой, но совершенно дьявольский проект. Уже через неделю число больных в Генуе и окрестностях исчислялось сотнями. Все дороги, ведущие из города, были забиты толпами, передвигавшимися пешком и на телегах. На них же везли больных и умирающих. И вместе с ними везли саму Смерть, распространяя ее все дальше и дальше — во всех направлениях.

Число жертв чумы, приводимое в современных источниках, весьма приблизительно и основано на экстраполяции данных, которые авторы исследований сочли более или менее надежными — хотя таковыми они не являлись.

Впрочем, довольно точные цифры имелись. Скрывшиеся от не слишком бдительных взоров светских и церковных властей тамплиеры вели свою статистику, получая данные со всех концов Европы и из-за ее пределов. Динамику населения как Европы, так и стран, с которыми европейцы имели контакты, тамплиеры отслеживали тщательно, год за годом, ни на момент не упуская из виду стоявшую перед ними цель. ДЕПОПУЛЯЦИЯ. Тотальная депопуляция. За неимением ядерного оружия в те далекие века весьма эффективным инструментом были эпидемии: чума, холера, оспа и даже испанка, словно недостаточно было мировой бойни, разгоревшейся в годы эпидемии: от заразы погибло более ста миллионов человек — куда больше, чем в результате самой войны.

Светлой памяти Брайан был официальным хроникером тамплиеров (где бы и как бы они себя ни называли), и цифры, переданные мне Брайаном, доверия заслуживают. В Европе чума за восемь лет (с 1346 по 1353 год) унесла 62 процента населения. Представляю, каким праздником это было для «рыцарей Христа»!

Что касается остального мира, здесь Брайану понадобилась помощь ученых (коллег-историков, социологов и спецов как по части статистики, так и по части компьютерного моделирования). На вход моделей запускались данные современников черной смерти, имевших информацию из Азии. Он пришел к выводу, что население планеты в те годы сократилось практически наполовину. Брайан считает, что на всей планете осталось тогда едва ли более трехсот миллионов человек. Впрочем, более аргументированный и обоснованный расчет содержится в папке, которую он успел передать мне».

II

Черная смерть накрыла Европу дымом костров, на которых сжигали трупы. Нередко огню предавали целые дома и даже деревни, в которых чума унесла всех. По улицам городов передвигались страшные фигуры врачевателей, в длинных до пят костюмах и масках, украшенных клювами, в которые эскулапы для собственной безопасности вкладывали самые различные целебные травы и снадобья, от камфоры и мирры до листьев клевера и розовых лепестков. Их диковинный вид, который должен был бы вселять надежду, пробуждал лишь страх, словно они были провозвестниками чумы. Впрочем, если верить историкам, никого эти врачеватели, более известные под народной кличкой Doctor Schnabel (Доктор Клюв), не исцелили. И немудрено: никакого лекарства от страшной болезни не было.

 

Глава 21. Goodbye, Hilton

— Прекрасно! — воскликнула Эли, когда они загнали машину в гараж своего нового дома на Уайтхэд-роуд, арендованного через риелтора Сопрано.

— Лучше, чем на Ланселот Плейс?

— Не лучше, но все равно превосходно!

— Согласен, — улыбнулся Артур. — С чего начнем обживать? Кабинет?

— Дорогой баронет, я хотела бы начать со спальни. И прямо сейчас!

— С тобой не поспоришь. Прошу проследовать на второй этаж, мадемуазель!

Спальню они обживали не меньше часа. Потом Артур перевернулся на спину и простонал:

— Все! Мне уже давно не двадцать.

— Но ведь еще и не семьдесят.

Через полчаса они расставляли свои аппараты в кабинете. Сначала поставили ноутбуки напротив друг друга. Потом Эли заявила:

— Так не пойдет. Мы же должны видеть, что происходит на обоих экранах!

Через минуту оба ноутбука вошли через Wi-Fi в Интернет.

— Мы будем информировать Моргана, Майка и шерифа о смене жилья? — спросила Эли, глядя в экран.

— Однозначно нет, — ответил МакГрегор. — Ни первого, ни второго, ни тем более третьего.

— Почему «тем более»?

— Эли, ты же поняла, какими возможностями обладает «Клуб»? В смысле «Цикада»? Наш мужественный шериф у них в кармане. С потрохами.

— А Майк?

— Что Майк?

— Какой смысл прятаться от него? Ведь это он посоветовал нам риелтора Леонардо Сопрано. Что ему стоит спросить у риелтора, где тот разместил новых клиентов?

— Да что мы, в самом деле! — не выдержал Артур. — Как будто в Атенсе можно хоть от кого-то спрятаться, не говоря уже о всемогущей «Цикаде»! Делаем так: никому ничего не сообщаем. И будет интересно посмотреть, кто первым заинтересуется или выразит недовольство.

— Да, — с издевкой произнесла Эли. — Как будто нам это что-нибудь даст.

Оба с минуту молчали. Потом Эли негромко произнесла:

— Но мы ни на шаг не приблизились к ответу на вопрос: что им нужно от тебя? Что есть в твоем особняке на Ланселот Плейс, о чем не знаешь ты сам, но в чем заинтересованы они?

— По меньшей мере я знаю, где конкретно это «что-то» находится.

— Инте-рес-но, — протянула она. — А поделиться с партнером?

— В дедовском кабинете, который остался в прежнем виде и состоянии после его смерти…

— Да, у тебя свой кабинет, верно. А где был кабинет деда?

— На первом этаже, окнами во двор.

— Но прости, прости, я перебила. И что же в дедовском кабинете?

— В нем есть сейф. Встроенный в стену. И прикрытый портретом — не фото, а портрет маслом — деда в форме полковника британской армии… ты еще не забыла, что он им был?

— Нет, не забыла. Он был членом союзнической комиссии по возвращению награбленных нацистами ценностей. История с апостолом Иоанном еще слишком свежа в моей памяти. Во всех деталях.

— Так вот. В детстве я часто просиживал в кабинете деда, на его кожаном диване. Сидел, а порой и лежал, но тихо-тихо. Иногда старый Артур заговаривал со мной, рассказывал что-нибудь, подбрасывал головоломки… И работал, работал, работал… — МакГрегор провел ладонью по лбу, словно пытаясь снять щемящую боль воспоминаний.

— И?

— И, конечно же, я видел, как он пару раз снимал портрет и открывал сейф, доставая оттуда какие-то бумаги. Он знал, что я знаю о сейфе. И дед взял с меня клятву, что я никогда не открою сейф и не полезу за его содержимым — разве что только в случае смертельной угрозы для меня самого или близких мне людей.

— А у тебя есть ключ?

— Зачем? Сейф был прекрасной швейцарской работы, с кодовой комбинацией.

— Так он передал ее тебе?

— Эли, но ведь я сказал, что несколько раз видел, как он открывал сейф!

— И ты запомнил комбинацию? Я знаю, у тебя фотографическая память, но это было… сколько лет назад?

— Да уж тридцать с лишним. Но это не играет роли. Комбинация и сейчас в моей памяти, словно я видел ее сегодня утром.

— Спецслужбы многое бы дали за такого сотрудника.

— Они и так меня обхаживали очень долго. Но завет деда снова сработал. Я поклялся ему, что никогда не вступлю ни в какую масонскую ложу. Но он столь же настойчиво требовал обещания никогда и ни за что не вступать в ряды спецслужб, будь то MI5 или MI6.

— И за все эти годы у тебя не возникало искушения заглянуть в сейф?

— Может, и возникало. Но я слишком уважал и уважаю деда и его память.

— Ты железный человек, Арти. Я бы не выдержала.

— Знаю. Так мы продолжаем слушать рассказ Анри?

— Безусловно. — Она щелкнула мышкой по нужной папке, нашла файл, на котором они остановились, и еще одним щелчком запустила его.

 

Глава 22

I

— Я довольно долго не мог понять, почему Николсон так подробно рассказывает мне о своей жизни вне «Цикады», — раздался голос Анри из спикера ноутбука. — Мне казалось неприличным спрашивать его об этом. Впрочем, довольно скоро он сам объяснил, для чего он это делал.

— Маршо, — обратился сияющий сенешаль к лакею, — передай на кухню, что шеф и все остальные сегодня превзошли себя. Вы согласны, Анри?

— Безусловно!

— По рюмочке дижестива для лучшего пищеварения? — улыбнулся Николсон. — У меня есть то, чего вы, вероятно, не пробовали. «Чедро»!

— «Чедро?» — переспросил Леблан.

— Да, настойка из плода чедро, в котором цедра составляет процентов восемьдесят общей массы. Отсюда и название. Растет только в Калабрии, и только в одной роще. Найти эту настойку невозможно даже в Реджо ди Калабрия. Ну? Заинтриговал?

Темно-золотистый напиток Маршо подал в хрустальных стаканчиках, которые до того охлаждал в морозильнике.

— Чудо! — выдохнул Анри, сделав крошечный глоток.

— Но я, помнится, куда больше заинтриговал вас тем, что принялся рассказывать свою биографию, не во всех деталях, но тем не менее. Мне важно, чтобы вы поняли, Анри, каким образом я, завзятый противник любой централизованной власти — как и вы, впрочем, — не просто попал в круг «Цикады», но и стал в ней сенешалем. А это второе лицо в ордене. Хотя по возможностям своим, пожалуй, самое могущественное. Вы поймете, как и почему сохранился орден, что является его целью, к которой он сейчас поразительно близок. А во-вторых, вам станет ясно, почему ваш покорный слуга, он же сенешаль, ныне готов сделать все, чтобы вся правда о реальных тамплиерах сегодняшнего дня и их целях стала достоянием властей и населения всех стран. Для последней задачи я и избрал вас. Вы, прекрасный криптограф и хакер, можете буквально заполонить Интернет этой информацией — проверяемой, кстати. С помощью таких людей, как Ассанж, или других — вам виднее. С этой технической проблемой, надеюсь, особых вопросов нет. А вот почему я решил похоронить орден… Для начала здесь стоит поговорить о том, как я стал тем, кем стал.

II

— Если помните, последний раз я поведал вам о том, как начал работать в Interstate Bank System, в департаменте компьютерного обеспечения. С моим шефом, Бобом Ньюменом, мы очень быстро сдружились и часто проводили вечера вместе, обсуждая темы, которые показались бы очень интересными федералам, то есть ФБР. Впрочем, население Среднего Запада эти темы обсуждало давно. В частности, то, что Вашингтон заигрывает с неграми, подкармливая их за наш счет…

— Вы были расистом?

— Расиалистом, Анри. Вам следует понимать разницу. Был и остаюсь. Расист стремится утвердить превосходство собственной расы с тем, чтобы все ключевые позиции, власть, силовые структуры, финансы и так далее были в ее руках, — он убежден, что его раса выше, лучше, достойнее. Расиалист считает, что различающиеся расы должны существовать порознь, и без того, чтобы одна паразитировала на другой.

— Очень тонкая грань, — хмыкнул Анри, убежденный левак и анархист.

— Кроме того, Вашингтон долгое время разыгрывал негритянскую карту против белых. Отменить Вторую поправку к конституции означало бы обезоружить именно белое население. Для черных такая отмена ничего не значила бы. Свое оружие они приобретают без всяких лицензий и не в оружейных магазинах. У них есть свой черный рынок, снабжающий банды чем угодно, хоть зенитными установками. А уж как науськать банды негров или латиносов на безоружных белых — мы знаем и умеем.

— То есть?

— Что непонятного я сказал, Анри?

— Вы сказали «мы».

— Естественно. Планы подготовки управляемого хаоса и расовых конфликтов разрабатывались орденом и воплощались его ставленниками, занимающими ключевые политические позиции. Но… Но мы забежали вперед. Вернемся ко временам моей работы и дружбы с Бобом Ньюменом.

III

— Не могу понять, — сказал Ньюмен, когда они на его веранде попивали с Джебом холодное пиво, — откуда они берут средства.

— Кто эти «они»? — поинтересовался Николсон.

— Наши братья: народное ополчение в Небраске, Дакоте, Айове. Милиция. Число протестных ополченцев растет, и, насколько я знаю, вооружены они неплохо. Мы отстаем, Джеб.

— Кто эти «мы»? — не меняя тона, спросил Николсон.

— Милиция Монтаны. Нас всего лишь несколько сот человек, мы не объединены, у нас нет какого-то координационного центра, а оружие… Если в семье есть карабин и дедовский револьвер, то в Монтане это уже вооруженная до зубов армия.

— Деньги. Нужны деньги.

— Деньги, — согласился Боб. — Мимо нас с тобой в банке протекают миллиарды, а мы можем лишь махать им вслед ручкой.

Внезапно Джеб с грохотом опустил бутылку на дощатый пол веранды.

— Салями, старина!

— Не понял, — нахмурился Ньюмен. — Ты хочешь салями?

— Хочу! — И увидев, что Боб встает со стула, Джеб придержал его за руку. — Не спеши бежать на кухню. Послушай, какая идея однажды посетила меня в университетские годы. Идея аферы «салями».

— Ах, вот ты о чем… — разочарованно протянул Ньюмен. — Срезать настолько тонкие кружочки, чтобы палка колбасы не казалась уменьшившейся. Пятьдесят центов с одной трансакции, тридцать с другой… Не выйдет.

— В твоем варианте, конечно же, не выйдет. Старушка IBM отловит даже один исчезнувший цент.

— А что ты имеешь в виду?

— Наши компьютеры обрабатывают в месяц сотни тысяч, а порой и миллионы трансакций. На каждую рассчитываются комиссионные, налоги и черт знает что еще. В результате получателю — да и Налоговому управлению — приходят электронные деньги (цифры) примерно в таком виде… — Джеб достал авторучку и небольшой блокнотик и написал: «$4231.53,41». И прочитал вслух: — Четыре тысячи двести тридцать один доллар и пятьдесят три цента плюс сорок одна сотая цента. Сорок одна сотая цента! Какой банк в мире может выплатить своему клиенту такую сумму? Даже один цент, пенни — понятно, но сорок одна сотая того же пенни?

— Делается мини-поправка в программе… — задумчиво произнес Боб.

— Микропоправка! Полсотни строчек кода! Далее. Все десятые, сотые и тысячные доли цента округляются в сторону уменьшения. В данном случае до пятидесяти трех центов. И даже если это будет шестьдесят одна сотая цента, округление до целого тоже идет вниз. До тех же пятидесяти трех монеток.

— Есть одно «но», — уныло заметил Боб. — Идея хороша, но в регулярных (месячных, квартальных, годовых) балансовых отчетах компьютер рано или поздно покажет потерю нетто. Иначе говоря, баланс будет минусовым. Бип-бип! Красный свет, поднять руки над головой и лицом к стене!

— Ничего подобного, если открыть счет и включать его в балансовый расчет всех этих нетто-сумм. А кружочки салями — с сотен тысяч счетов и трансакций будут ложиться на этот счет. Срезая полцента с одной операции и умножая эту цифру на астрономическое количество подобных операций, мы получаем миллиарды на счете Мистера X., капиталы которого как вкладчика нашего банка войдут во все контрольные подсчеты — и в результате нулевая потеря нетто-сумм! Все сойдется до N-ного знака после запятой.

— Ты гений, Джебедайя! Мы должны выпить за твое здоровье. Я побежал за пивом. В холодильнике, кажется, еще есть пара бутылок.

 

Глава 23

I

На переделку программы и запуск задуманной схемы ушли считаные дни. Боб и Николсон долго думали, на чье имя открыть счет, куда будут сливаться несчетные доли центов, суммируясь в приличные (по их прикидкам — очень приличные) суммы.

Они созвонились с мистером Кромби и назначили встречу. У него должны были быть кандидатуры. Это нужен был человек, не имевший прежде проблем с законом, но одновременно работающий или готовый работать на монтанскую милицию.

У Кромби такой человек был. Даже не пришлось долго думать. Кромби почти с ходу назвал имя: Билл Кармайкл. Владелец завода стройматериалов в Калиспелле, недалеко от озера Флатхед. Вполне приличный бизнесмен, никаких проблем с властями, доходы и расходы весомые, то есть снятие или перевод сотен тысяч долларов не вызовут удивления в банке. За последние годы он передал людям из милиции штата не одну тысячу долларов. Со всех точек зрения идеальная фигура.

Итак, компьютерная программа была подправлена, новый счет открыт — и машина заработала. Ньюмен с Джебом диву давались, насколько легко все получилось, а главное, как быстро накапливались очень солидные суммы на счету нового клиента банка Уильяма Кармайкла. Настолько быстро, что их надо было часто и без задержек либо снимать со счета, либо, что было безопаснее, переводить на счет Кармайкла в другом банке, в Калиспелле. Там снятие наличных ни у кого не вызывало вопросов. У человека завод, ему надо платить зарплату рабочим, оплачивать транспортные расходы, да мало ли чего еще.

За первый год работы счет Кармайкла в Interstate Bank System вырос на полтора миллиона долларов. Деньги эти частями переводили в Калиспелл, и машины, подбивающие баланс денежных потоков внутри Интерстейтбанка, а также идущих через него, были абсолютно счастливы: баланс всегда сходился до тысячных долей цента. Идеально.

Поскольку Монтана всегда отличалась независимым и готовым отстаивать свои интересы населением, по штату были разбросаны там и сям части Национальной гвардии на случай каких-либо беспорядков. Умным и знающим людям ничего не стоило найти тех офицеров, которые готовы были за хорошие наличные деньги — с них, как известно, и налогов платить не надо — продать людям из милиции и оружие, и технику, которые сговорчивые нацгвардейцы аккуратно списывали «за негодностью». Иное дело, что им никто не объяснял, куда и на что пойдут винтовки «М16», 107-мм минометы «М30» и прочее добро. Милиция вооружалась, а сговорчивые офицеры покупали блестящие игрушки женам и любовницам.

II

— Мы вовремя начали шевелиться, — заметил Боб Ньюмен. Они с Джебом потягивали пиво на веранде дома Ньюмена, беседуя о том и о сем, что делали почти каждую пятницу после работы.

— А что произошло? — не сразу понял Джеб.

— Ты иногда смотришь телевизор? Наши черные братья начинают браться за дело всерьез. «Нация ислама», несмотря на то что Элайджи Мухаммада и Малькольма Х уже давно нет в живых, организуется и вооружается. Движение MOVE, как и «исламисты», ведет регулярный отстрел полицейских. Те в свою очередь громят их гнезда. Ты знаешь, что произошло сегодня утром?

— Утром я работал, Боб.

— Я тоже не с девочками развлекался. Так ты не знаешь?

— Давай, не тяни. Что стряслось?

— Сегодня полиция с властями Филадельфии явилась в центр MOVE с приказом о выселении и кучей ордеров на арест. Затеялась перестрелка. И тогда — вдумайся! — комиссар полиции приказал бомбить здание с полицейского вертолета! Погоди. — И Боб исчез в доме, откуда тут же вернулся с небольшим транзисторным телевизором, пристроив его на столик и повертев телескопическую антенну. — Вот, смотри.

На экране был диктор сети CBS. Он вел свой рассказ на фоне горящих зданий.

— С вертолета, как нам сообщили, сбрасывали ручные мини-бомбы из пластита… Начавшийся пожар охватил более шестидесяти домов… Сообщается о погибших…

— Что ж, для разнообразия перепало и «загорелым». Предлагаешь поплакать по этому поводу?

— Ты не понял главного. Власти пошли на то, чтобы сбрасывать бомбы — пусть даже мини-бомбы — на жилые кварталы американского города. Не японского, не китайского и даже не русского. Американскогогорода. И ведь речь идет о неграх. А с нами? Ты думаешь, они поступят иначе?

— Но ведь мы уже давно не в спячке. Кармайкл в свой последний приезд сюда рассказал нам и об арсеналах, и об убежищах. Люди готовятся. И не в последнюю очередь благодаря нам с тобой.

— Я же и говорю, — примирительно произнес Боб, — мы вовремя зашевелились.

— Меня заинтересовала другая идея, — задумчиво проговорил Джеб, потягивая пиво из бутылки.

— Делись!

— Делюсь.

III

Боб знал об истории с ранчо Николсонов. Джебу достаточно было напомнить ему в двух словах.

— Rocky Mountains Oil & Gas… Которые не нарезали салями тонкими кружками, а хапнули всю палку колбасы целиком. Это они вогнали отца в могилу. И теперь я хочу поквитаться.

— Каким образом? Закрыть их счет в банке?

— Глупости. Наоборот. Накачать его. В течение пары месяцев закачивать наши кружочки салями с массой операций на их счет.

— И чего ты этим добьешься?

— А незадолго до подсчета баланса перевести накачанное на счета «Нации Ислама», MOVE, «Черных пантер». И — сигнал в ФБР. Их размажут, как грузовик скунса.

IV

И нефтяную компанию, лишившую Николсонов их ранчо, действительно размазали. Но сначала вывернули наизнанку, лишив лицензии на добычу нефти, лицензии на продажу, перешерстив всех: от руководства до водителей автоцистерн. Все работы на скважинах остановились. Телеканалы наперебой спешили сообщить о врагах нации, снабжавших деньгами — а значит, и оружием — антиамериканских боевиков.

Джеб ликовал. Радовался как ребенок, забыв, что ненависть и месть неизменно ослепляют человека. Жизнь напомнила ему эту истину, когда в их компьютерном департаменте появились два агента ФБР и бухгалтерского вида тип в толстенных очках, мистер Чински. Он фэбээровцем не был, но от этого не было легче. Чински был специалистом по компьютерным трансакциям Казначейства США.

Агенты ФБР объяснили руководству банка, что свои компьютерные спецы у них, конечно, есть, но занимаются они не финансовыми операциями. Потому в расследовании всей этой малопонятной истории им поможет мистер Джозеф Чински. Банку надлежит предоставить ему полный доступ ко всем участкам компьютерного департамента банка, ко всем программам и ко всем данным о любых трансакциях, которые его заинтересуют.

Безобидный с виду очкарик оказался не из породы золотых рыбок. В своей области он был большой белой акулой. Меньше чем через неделю работы он смог дать ФБР полную картину с самого начала: запуск «схемы салями», счета, где оседали «нарезанные кружочки», подстава нефтяной компании, сделавшая ее якобы спонсором вооруженных негритянских групп. Естественно, всплыл и счет Билла Кармайкла.

Когда фэбээровцы выводили Николсона и Боба из здания банка, Джеб успел негромко произнести, повернувшись к Ньюмену:

— Я.

Тот едва заметно кивнул. Сказанное Джебом слово означало, что всю вину он берет на себя. Что было, вообще-то, справедливо. Джеб был холостяком, а Боб — женатым человеком с двумя маленькими детьми. И хотя ни о чем подобном они заранее не договаривались, договор состоялся на ступеньках банка, по которым они спускались к черным седанам с белой надписью FBI на корпусе.

 

Глава 24. Нежданные спасители

I

Управление ФБР по штату Монтана находилось на юге, в Биллингсе, самом крупном городе Монтаны. Здание в пять этажей из стекла и бетона, в подвальном этаже которого располагались камеры для содержания подследственных.

Камера Джеба была вполне приличной. Простая, но достаточно удобная кровать, стол, стул, умывальник, туалет… Естественно, не было окон и не было ничего, что могло бы познакомить Джеба с новостями: ни радио, ни ТВ. Газет ему, понятно, тоже не носили.

На допросы его водили уже несколько раз, но он неизменно настаивал на том, что придумал и внедрил «схему салями» сам, без ведома Ньюмена, а накрученные деньги переводились на счет Кармайкла с тем, чтобы он, Джеб, со временем смог купить себе ранчо на севере штата, которое уже давно присмотрел.

Эту историю он повторял слово в слово каждый раз, и допросы стали напоминать заезженную пластинку. Так оно было в течение пары недель.

Но вот однажды его, выведя из камеры, повели не направо — к лифту, а налево, в помещение, один к одному похожее на комнаты для допросов, бывшие наверху. Железный стол с ножками, прикрученными болтами к полу, низкий стул, закрепленный на полу так же, напротив стол для следователя — и огромное зеркало, прозрачное для тех, кто находился в коридоре. Джеба усадили на стул, но не стали приковывать наручниками к ножке стола, что показалось Николсону странным.

Еще более странным было то, что через пару минут в комнату вошел не агент, ведший его дело, а заместитель начальника управления Монти — так, во всяком случае, гласил его бейдж, причем вошел он в сопровождении группы людей, которые не были похожи на агентов ФБР. Бейджи, даже гостевые, визитерские на них отсутствовали. Один из них сел напротив Джеба и долго, внимательно всматривался в него, словно пытаясь что-то прочесть на его лице, а потом — прошло почти четверть часа и никто не произносил ни слова — коротко кивнул.

Появились два агента — их Джеб уже знал в лицо, — которые надели на него наручники и, взяв под локти, повели прочь из комнаты. К лифту, в кабине которого ехали и замначальника, и гости. Поднявшись в лобби, они направились к выходу. Один из агентов набросил свой пиджак на наручники Джеба, второй своим пиджаком накрыл ему голову, а спустившись по ступенькам на улицу, агенты быстро втолкнули его в автомобиль — Николсон даже не смог разглядеть, какой марки. Но когда с его головы сняли пиджак, он увидел, что слева от него на заднем сиденье большой машины сидит крепкий брюнет лет тридцати с небольшим. Он кивнул Джебу, словно здороваясь с ним, и, взяв у агента ключи, снял с Николсона наручники. Открылась правая передняя дверца, и на пассажирское сиденье опустился один из типов, бывших в комнате для допросов. Потом справа от Джеба сел тот самый тип, что так тщательно изучал лицо Николсона. Судя по размерам и дизайну салона, они находились в дорогом внедорожнике. «Линкольн», — понял Джеб, заметив символ в центре рулевого колеса.

Машина тронулась, пропустив вперед огромный черный седан. Все время они следовали за седаном. Николсон предположил, что еще одна машина постоянно едет сзади, но не хотел вертеться на сиденье — да и какая, к черту, была разница.

Седан свернул на знаке, указывающем направление на аэропорт Логан. «Прямо как в Бостоне», — подумал Джеб. Но довольно скоро они свернули с шоссе в Логан и минут через пять въехали на территорию бизнес-аэропорта. Николсон понял это не из каких-то надписей, хотя указатели были и там и сям, а по типу самолетов, припаркованных на площадке. Явно частные: от солидного размера бизнес-джетов до одномоторной «Сессны». Автомобили — здесь Джеб снова оказался прав, их действительно было три — подкатили к внушительных размеров джету, а сосед Николсона слева произнес:

— «Гольфстрим-2». Доводилось?

Джеб отрицательно мотнул головой.

— Для всего есть первый раз, — продолжал сосед. — Тебе понравится. — И, уже выходя из машины, добавил: — Если, конечно, без фокусов, clairement?

Джеб молча кивнул и выбрался из «Линкольна».

Первыми поднялись по трапу пассажиры седана, который всю дорогу ехал впереди. Опекун Джеба взял его под локоть, и они ступили на трап.

Интерьер самолета произвел на Николсона мощное впечатление. Дизайн, отделка, функциональность. Ранчерам на таких не летать, подумал он.

— Можешь называть меня Жерар, — произнес опекун-охранник, ни на секунду не выпускавший локоть Джеба. Они прошли в самый конец самолета, к двум стоявшим рядом креслам, на которые и сели.

— Так без фокусов, не забыл?

Николсон так же молча кивнул. Не в его положении было затевать какую-нибудь суматоху.

Остальные пассажиры — в большинстве своем довольно пожилые — устроились в центре салона, кто у иллюминатора, кто прилег на диванчик, а двое сели у небольшого столика, где тут же принялись играть в шахматы. «Гольфстрим» начал разгоняться по взлетке.

II

Часа через три Джеб почувствовал, что у него закладывает уши, — самолет явно шел на снижение.

— Садимся, Жерар? — спросил он, подивившись тому, как глухо прозвучал его голос. Спутник Джеба кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака полосу плотной черной ткани. Заметив вопросительный взгляд соседа, он пояснил:

— Когда сядем, мне придется завязать тебе глаза. Не пытайся ее снять, ни здесь, ни в автомобиле, когда пересядем в него. Отнесись к моим словам со всей серьезностью. Clairement?

Джеб кивнул.

Когда «Гольфстрим» сел и двигатели прекратили гудеть, пассажиры потянулись к выходу, где с жужжанием уже опустился трап. Жерар плотно завязал ткань, закрывающую глаза Джеба, и снова взял его под руку.

— Где мы, Жерар? — наудачу спросил Джеб, не надеясь на ответ.

— Дома, — коротко ответил тот и повел пленника к выходу.

Джеб всю дорогу в самолете, а теперь и в автомобиле ломал голову над тем, кому и, главное, зачем передало его ФБР? Да, он совершил федеральное преступление, ну так ведь ФБР такими вещами и занимается. Тогда кто такие все эти люди?

Поездка на автомобиле была недолгой. Потом они поднялись на четыре ступеньки («На кой черт я их считаю? — подумал Джеб) и вошли в здание. После влажного липкого воздуха снаружи прохлада в лобби была как дар небес. Жерар, не отпуская его руку ни на мгновение, провел Николсона к лифту, который почти сразу поехал вниз. Внизу они прошли ярдов двадцать по коридору, и Жерар открыл дверь какого-то помещения, в которое почти приятельским жестом подтолкнул Джеба:

— Входи. — И снял с его глаз повязку.

Николсон оторопел. Комната была не очень большой, но роскошно обустроенной. «Роскошно» — именно это слово пришло ему на ум. Дорогая старинная мебель (кровать, стол, стулья, секретер), но ни умывальника, ни туалета. Жерар, заметив бегающий взгляд Джеба, указал рукой на резную дубовую дверь в правой стене.

— Все удобства — там, — произнес он.

Джеб открыл дверь, заглянув в ванную комнату. Огромное зеркало в бронзовой раме, гигантских размеров ванна, стоявшая на бронзовых львиных лапах, и все остальное: умывальник, унитаз, биде; все это казалось явившимся из каких-то давно прошедших веков. Он вернулся в жилое помещение. Заметил над секретером полку с книгами, пробежался взглядом по корешкам. Кроме Библии, знакомых книг не было.

— Вот так, на время, — подвел итог Жерар. Он выглядел еще более дружелюбным, чем прежде. — Обживайся. Пока неизвестно, сколько ты здесь пробудешь. Но дверь мне придется закрыть на ключ. Не обижайся. Полистай книги, прими ванну, отдохни. Думаю, мы еще увидимся.

III

Джеб последовал совету Жерара и, приняв горячую ванну, упал на кровать. Утонув в пуховой перине, он заснул почти сразу же. Проспал он добрых часов пять и проснулся, когда щелкнул замок входной двери. В комнате появился человек лет пятидесяти с небольшим, лицо которого показалось Джебу странно знакомым.

— Можете лежать, — мягким голосом произнес вошедший. Однако Николсон встал с кровати и накинул на тело мягкий махровый халат, который до того бросил на стул.

— Если вам так удобнее, — незнакомец не стал возражать. Он опустился в старинное кресло, обитое бархатом, и жестом указал Джебу на такое же, стоявшее у стены. Николсон, кутаясь в халат, опустился в кресло.

— Стоит начать с представления, — улыбнулся незнакомец, и эта улыбка тоже показалась Джебу знакомой. Загадка скоро разрешилась.

— Я знаю, кто вы. Осталось объяснить, кто я такой, — продолжал гость. — Скажите, Джеб… Вы не возражаете, что я обращаюсь к вам по имени?

— Нисколько.

— Так вот, Джеб, только в пределах этой комнаты — запомните эту фразу — я Кайл Шуман. Эта фамилия вам ничего не говорит?

Бог мой! Джеб едва не подпрыгнул на кресле. Конечно! Вот кого напомнил ему немолодой незнакомец — Вика, его лейтенанта Вика, которого Джеб вытаскивал из-под минометного обстрела в трижды проклятом Вьетнаме.

Визитер увидел в глазах Николсона эту вспышку узнавания и покивал головой.

— Да. Шуман. Старший брат Виктора Шумана, а уж его-то вы знаете.

— Где он? Как Вик? Смогу я с ним увидеться? — Джеб засыпал старшего Шумана градом вопросов. Тот улыбнулся, но как-то грустно, если не скорбно.

— Мой дорогой младший брат, чью жизнь вы когда-то спасли, покинул этот мир три месяца назад. Лучшие врачи бились, чтобы спасти его — ведь он был не просто моим братом, он был одним из нас, — но то, что наворотили в полевом госпитале армейские коновалы, было, по сути, приговором.

— Но ведь я приходил к нему в палату, он шел на поправку! — воскликнул Джеб.

— Нога у него, как вы понимаете, от этого не выросла. А вот операции для протезирования вынесли ему приговор. Он перенес не одну и не две корректирующие ампутации, но гниение кости уже было невозможно остановить. Но все это время он интересовался тем, как идут дела у вас, взяв с меня слово, что я не оставлю вас в беде, если она случится. Кроме того, он рассказывал о ваших способностях — как бойца. Что ж, и вот вы здесь.

— Мистер Шуман…

— Кайл.

— Кайл, вы позволите вопрос?

— Если я вправе на него ответить — конечно.

— Говоря о Вике, упокой, Господи, его душу… — Джеб перекрестился.

Кайл Шуман резко поднял руку:

— Вот этого не надо. Ни-ког-да. Не осеняйте себя этим знаком.

Джебу это показалось более чем странным, но он не стал развивать эту тему.

— Так вот, говоря о Викторе, вы сказали: «Он был одним из нас». Что это значит, Кайл?

— Джеб, вы успели просмотреть книги на полке?

— Мельком. Но успел заметить, что там стоит и Библия. «К вопросу о крестном знамении», — подумал Джеб.

— Конечно же. Мы должны знать все о противнике.

— Противнике?!

— Вот, — Кайл положил на стол книгу в сафьяновом переплете. Николсон не заметил, что книга была под мышкой Шумана, когда он вошел. Сейчас он мог прочитать ее заголовок: «Annales des Ordre du Temple». — Вы знаете французский?

— Слабовато. В университете нам преподавали этот язык, но сказать, чтобы я его знал… — Джеб лукавил. Язык он изучил вполне неплохо, и уж достаточно хорошо для того, чтобы прочитать заголовок книги: «Хроники ордена Храма». Но что-то подсказывало ему, что не стоит раскрывать всех карт, даже перед братом Вика Шумана.

— На ночном столике стоит компьютер. Ноутбук. Да, уже выпущена пробная серия и таких компактных. «Apple». Вы спец, а значит, разберетесь. Словарь — обычный — стоит на книжной полке. Но удобнее пользоваться компьютером. Включите, найдете иконку словаря, запустите, и программа сумеет переводить вам абзац за абзацем, если споткнетесь. Итак, дорогой мой Джеб, я оставляю вас с «Хрониками» и словарями. Потрудитесь. У вас на это отведено не так много времени. Неделя. — Он поднялся с кресла. — Через пару дней я снова загляну к вам.

Они пожали друг другу руки, и Шуман-старший исчез за дверью. Дверной замок щелкнул. «Значит, я пока еще пленник», — подумал Джеб.

IV

Сразу после ухода Кайла он набросился на книгу. И понял, что писалась она не один год и даже не один век. Первые страницы — сотни две — отличались прекрасной каллиграфией, писали их, похоже, гусиным пером, последние же страницы были выписаны тщательно и аккуратно, но уже современным «Паркером».

О каком ордене шла речь, Николсон понял сразу. Тамплиеры. Ведь именно с казни Магистра де Моле «Хроники» и начинались. Затем шел рассказ о создании новой базы храмовников в Шотландии. Организация масонских лож на базе ремесленных гильдий. Читая все это, он пытался понять, куда он попал и с кем имеет дело. То, что тамплиеры были создателями масонских структур, он читал и прежде. В литературе популярного толка, но тем не менее. Одна из его подруг в университете была просто одержима оккультизмом и теориями заговора. В последнем он был с ней согласен. «Новый мировой порядок» — эти слова не раз произносил и его отец. Но в «Хрониках» все начиналось из очень далекого далека. Итак, масоны. Не ново.

Но вот на страницах книги всплыло название «розенкрейцеры». Джеб стал жадно читать, стараясь не пропустить ни слова. Неужели и они были порождением «рыцарей Храма»?..

 

Глава 25. Хамелеон бессмертен

I

В принципе ничего странного тут не было. Масоны тоже были детищем тамплиеров. Со временем, однако, масонские общества начали вызывать серьезную настороженность и недовольство светских и церковных властей. Из «Хроник» следовало, что многие ложи стали проявлять излишнюю самостоятельность, несмотря на то что над главными и наиболее влиятельными ложами контроль осуществлял — и это неизменно — представитель тамплиеров. Этот тамплиер в ложе значился Мастером, то есть имел третью, высшую степень. Позднее в недрах ордена родилась идея ввести гораздо более высокие степени, вплоть до тридцать третьей. Обладатели таких степеней никогда не были обладателями ключевых тайн (этими тайнами владели лишь мастера-смотрители, всегда и без исключения рыцари ордена). Но сильным мира сего — принцам и баронам, а то и коронованным суверенам — льстило, что они имеют наивысшую степень ложи. Какое-то время — благодаря этому ходу — масоны пользовались покровительством весьма значительных и влиятельных особ. Но множились слухи. Вопреки требованиям смотрителей многие ложи на своих не слишком тайных собраниях, и не только на них, наперебой распинались о своем антимонархизме и антиклерикализме. Бывало и так, что члены лож, которые не могли смириться с антихристианской направленностью движения, расставались с масонством и сообщали о реальных его целях либо монархическим кругам, либо высокопоставленным князьям Церкви. Тучи над масонством уже к началу семнадцатого века сгустились всерьез.

Джеб читал, едва урывая пару минут, чтобы утолить голод, и снова погружался в страницы истории, неведомой простым смертным.

К началу семнадцатого века тамплиерам стало ясно, что нужно искать новый костюм для маскировки. Тогда-то — в 1614 и 1615 годах — в Германии вышли два манифеста нового общества: «Розы и Креста» — «розенкрейцеров», основателем и главой которых был (якобы) некий Кристиан Розенкрейц, подписывавшийся Frater C. R. C. (то есть «брат Кристиан Розен Крейц»). Как следовало из «Хроник», общество тоже было создано в недрах ордена Храма и раскручено орденом же как противовес заигравшимся в ритуалы масонам, склонным к пустой болтовне и спорам о том, кто должен получить наивысший (и чаще всего ничего не значащий) градус. Манифесты розенкрейцеров провозглашали целью новой организации глубокую личностную веру, просвещение, стремление к равенству всех людей, познание тайн природы. («Да, — подумал Джеб, — уже и тогда в ордене психологи были неплохие. На массы такие приманки работали и работают без сбоев. Особенно байки о равенстве».)

В ряды розенкрейцеров потянулись самые либеральные и просвещенные умы эпохи. Тем самым создавался серьезный противовес интеллектуальному влиянию Церкви. Это всегда было одной из целей рыцарей Храма, мессией которого был не Иисус из Назарета, а страшный и могущественный Бафомет.

— Да, здесь есть над чем задуматься, — произнес вслух Джеб, хотя в его комнате никого, кроме него самого, не было. — Кто он, этот Бафомет? И как он умудрился взять в свои цепкие объятья множество смелых, мыслящих и некогда веровавших людей?

Однако интеллектуальные игры были слишком легковесной забавой для ордена. Пора было реализовать одну из главных целей: устранение монархии и тотальное устранение Церкви со сцены истории.

II

Бесстрастная рука случая — или была то рука Светоносца-Бафомета? — подбросила тамплиерам неожиданную карту: джокера, которым оказался профессор канонического права университета баварского города Ингольштадт, Адам Вайсхаупт.

Образование он получил в ордене иезуитов, от них же переняв ту истину, что «цель оправдывает средство». С младых лет Адам был одержим идеей собственного величия. И ненавистью к любым формам подчинения и иерархии. Он был хорошо знаком с масонством, но считал его пустой забавой. Вайсхаупт был уверен, что мог бы создать действенную организацию — влиятельных друзей и последователей у него хватило бы, — но проблема, как и для любого революционера, была в финансах. Как раз в этом не было недостатка у тамплиеров. Проверив все связи и возможности Вайсхаупта, орден решил поставить на него.

Ингольштадт, особняк Мейера Ротшильда,

1 мая 1776 г.

Ротшильды, как и рыцари Храма, готовы были ставить на все, что могло расшатать существующий порядок. Богатейшая семья Европы была связана с тамплиерами через Ахашвероша, который всегда появлялся в гуще событий в самые ключевые моменты.

Небогатый, но амбициозный профессор был поражен тем, с каким почетом и вниманием его приняли в доме Ротшильдов. За столом он начал напыщенно разглагольствовать о том, что в Европе все нужно менять, что монархия давно изжила себя, что религия — это яд для любого народа (позже то же самое слово в слово повторит его последователь Карл Маркс), что аристократия крови… Ротшильд, подняв руку, остановил его излияния.

— Дорогой профессор, я готов подписаться под каждым вашим словом, но… Что делать со всем этим реально? Какое лекарство вы прописали бы для лечения этой болезни?

— Лекарство? — вскинулся Вайсхаупт. — Лекарство — это терапия. А нам необходима хирургия. И чем острее скальпель, тем лучше!

— Снова согласен, — кивнул хозяин дома. — И у вас есть люди, готовые взять этот скальпель в свои руки?

— У нас в Баварии таких, увы, немного. Но Франция, как мы знаем, подошла к точке кипения. И там такие люди у меня есть. Но им нужны средства. Деньги. На пропаганду, на провокации, на вооружение масс…

— Деньги для нас не проблема (говоря «нас», Ротшильд имел в виду и семейное состояние, и несчетные богатства тамплиеров, о чем был хорошо осведомлен). Вы уверены, что сумеете ими распорядиться с максимальной эффективностью?

— Абсолютно уверен! — Вайсхаупт даже вскочил на ноги.

— Но! — произнес сидевший рядом с Ротшильдом француз, Андре де Монбар, хранитель. — Общество, которое нами — вами, профессор, — будет учреждено сегодня, внешне должно быть собранием людей, чья цель вовсе не свержение монархии и власти Церкви, но обществом просвещения и образования масс. «Просвещенные» — вот какое название предложил бы я.

— Illuminati? — тут же перевел на латинский язык Вайсхаупт. — Звучит прекрасно и не вызывает опасений.

— Для непосвященных, — вставил Ротшильд.

— Безусловно.

— А главой родившихся сегодня иллюминатов должен стать… — продолжал Андре де Монбар, но Вайсхаупт уже снова вскочил на ноги и кланялся, приложив руку к сердцу, — должен стать наш почтенный профессор. В конце концов, у него знания, связи, последователи…

— Плюс наши с вами средства, — без тени улыбки добавил хозяин дома.

— Но заместителем отца-основателя будет, я думаю, наш человек, Гийом Моро. Через него же будут поступать и деньги, — сказал Андре де Монбар.

— Согласен! — вскричал отец-основатель.

В ордене Гийом тоже был Гийомом, но не Моро. Он звался несколько иначе: рыцарь Гийом де Шатре. Вайсхаупту об этом знать было совершенно необязательно. Но так или иначе, а иллюминаты стали фактом. И, как показали события, фактом весьма весомым и реальным. Тогда же, 1 мая, были определены и цели общества для посвященных. Пару задач сформулировал Вайсхаупт, но большинство были определены Андре де Монбаром и Мейером Ротшильдом. Записывал их на листе пергамента Вайсхаупт, чтобы исторический документ казался его, и только его, детищем. Затем он зачитал написанное присутствующим:

«1. Уничтожение всех узаконенных конституциями правительств.

2. Уничтожение частной собственности.

3. Запрет права наследования.

4. Запрет патриотизма.

5. Запрет семейных отношений.

6. Запрет религии.

7. Создание Мирового правительства».

Слушая второй и третий пункты, Мейер Ротшильд нервно заерзал на высоком стуле, но де Монбар сделал успокаивающий жест покачиванием ладони:

— Дорогой друг, это касается лишь тех, кто вне круга. К нам с вами это не будет иметь ни малейшего отношения.

Пройдет полвека, и сын Мейера Ротшильда, Амшель Мейер фон Ротшильд, уже удостоенный титула барона, произнесет ставшую бессмертной фразу: «Позвольте мне печатать и контролировать деньги государства, и мне будет безразлично, кто устанавливает его законы». Тем самым он констатировал простую истину о тотальной первичности финансов в сравнении со всем остальным.

III

Джеб читал «Хроники» страница за страницей и словно своими глазами видел все описанное в книге. Ни одно из событий не было случайным. Словно невидимая рука вела историю по написанному тамплиерами сценарию. Даже в мелочах. Ведь во время Французской революции король Людовик XVI с семьей был заключен в тюрьму форта Тампль, возведение которого еще в XII веке начали тамплиеры. Король находился в Тампле вплоть до последнего своего дня, наступившего в начале 1793 года.

Париж, площадь Революции,

21 января 1793 г.

К эшафоту короля вел священник-ирландец, утром того же дня исповедовавший и причастивший Людовика в тюрьме Тампля. Ему приходилось поддерживать короля за руку, и, как вспоминал аббат, он даже опасался, что мужество оставит Людовика. Однако у самого подножия эшафота король высвободил руку и сам, без поддержки, твердым шагом прошел к гильотине. Он хотел обратиться к народу, но толпа требовала кончать с тираном немедленно. И уже опустив голову на плаху, он воскликнул: «Народ мой, я умираю безвинно!»

Нож гильотины упал в 10 часов 22 минуты утра, как это отметил руководивший казнью Шарль Анри Сансон. Один из его помощников поднял голову короля, демонстрируя ее обезумевшей от радости толпе, оравшей: «Да здравствует народ! Да здравствует Республика!»

Неподалеку от эшафота стояла группа членов Якобинского клуба, того самого, который был инициатором и организатором революционного правительства. Создан клуб был усилиями «Баварских иллюминатов», к тому времени уже изгнанных из Баварии, и на деньги семейства Ротшильдов, но по большей части на средства, почерпнутые из бездонной казны тамплиеров.

Среди группы якобинцев выделялись два человека, явно не похожие на других: высокий чернобородый мужчина лет сорока пяти и его сосед, седой и неопрятный старик, одетый в какой-то замызганный халат. Тем не менее голову его украшал традиционный колпак санкюлотов. Помощник палача все еще демонстрировал толпе отсеченную голову последнего монарха — последнего, в этом были уверены все, — толпа орала от восторга, но в какой-то момент вопли стихли. Молчали и барабаны. В наступившей внезапно тишине раздался резкий крик:

— Ты отомщен, де Моле!

Рослый якобинец переглянулся со своим соседом. Лицо его выражало брезгливость.

— Дешевые лицедеи. И здесь не удержались. Словно де Моле что-то значил.

Старик, напротив, казался вполне довольным.

— Полно вам, де Монбар. Зато до чего эффектно.

Его собеседник был непреклонен:

— Связывать имя тамплиеров со всем этим, тем более прилюдно — это ли не глупость?

— Ничего страшного. Толпа понятия не имеет, что вообще значил этот истерический вопль.

— Пожалуй, — кивнул Андре де Монбар, хранитель ордена и человек, приближенный к Робеспьеру. — Однако не припомню, чтобы какой-нибудь идиот, когда в прошлом году казнили более трех сотен священников, каждый раз орал об «отмщении за де Моле».

— Для этого на эшафот, — улыбнулся старик, — надо было бы возвести папу римского.

— Идея неплоха, — согласился де Монбар, — но труднореализуема.

— Пока. Пока… — уже без улыбки заметил Ахашверош.

 

Глава 26. Прощание с Николь

I

Артур сварил две чашечки крепчайшего эспрессо и, войдя в кабинет, поставил их на стол. Подойдя сзади к Эли, он поцеловал ее в голову и, прежде чем сесть рядом, поинтересовался:

— Что-нибудь к кофе?

— Конечно, дорогой. А что есть в доме? Не припомню, чтобы мы чем-либо запасались.

— Надо взглянуть, — МакГрегор задумался, потом полез в карман наплечной компьютерной сумки и извлек оттуда плоскую бутылочку «Камю».

— Тебе в цирке выступать, Арти, — Эли расплылась в улыбке.

— Ну, этот коньяк не столетней выдержки, но…

— Но вполне устроит!

Через пару минут Артур уже вернулся с кухни с двумя пузатыми бокалами, в каждый из которых плеснул немного коньяка. Сев рядом с Эли, он произнес:

— Дорогая, я думал вот о чем… Мы здесь для того, чтобы найти Анри и мальчишек. Верно?

— Конечно.

— Для Николь мы уже ничего не можем сделать. Кроме…

— Ты хочешь сказать: «Кроме как отправить ее тело домой»?

МакГрегор молча кивнул.

— И чтобы ее хоронили там без меня? — сердито отреагировала Эли.

— Ты можешь сопроводить ее во Францию и вернуться сразу же после похорон. Я-то никуда не денусь.

— Ты действительно считаешь, что это возможно?

— А что же здесь такого необычного? Местное похоронное бюро возьмет на себя заботы по бальзамированию, изготовлению гроба и доставке его в аэропорт Атланты. Остальное сделает Air France. Им не впервой. Где ты хотела бы ее похоронить? В Париже?

— С какой стати? Рядом с родителями Анри, на семейном участке Лебланов.

— Это, как я понимаю, в Провансе. И где конкретно?

— Фрежюс. У горной цепи Эстерель.

— Ну вот. Теперь я знаю, как выстраивать маршрут. С какими компаниями и о чем договариваться. Кстати, во Фрежюсе есть аэропорт?

— Конечно. Не слишком большой, но все же.

— Значит, пересадка на Фрежюс у тебя будет сразу по прибытии в Париж, в аэропорту «Де Голль». Итак, два дня туда со всеми пересадками, день на похороны, затем в Атланту, где я тебя и встречу. Я думаю, максимум через неделю ты будешь здесь.

II

Артур позвонил риелтору, Леонардо, и тот порекомендовал ему похоронное бюро «Джексон-МакУортер» на Западной Броуд-стрит, в пяти минутах езды от их нового дома. Оставив Эли наедине с компьютерами, Артур проехал по указанному адресу и остался очень доволен беседой с директором.

Тот объяснил, что, после того как полиция выдаст тело усопшей, едва ли не все остальное они сделают сами: приведение тела в должный вид, отправку гроба в аэропорт Атланты, погрузку на самолет при наличии оплаченной квитанции на перевозку. В общем, Эли не придется напрягаться и метаться в поисках нужных решений. Правда, в Париже ей придется управляться самой, но здесь уже ничего не поделаешь. Оставалось выбрать для Николь гроб. Артур остановился на белом, с позолоченными ручками и, главное, закрывавшемся герметически, что для авиаперевозки было обязательно. Стоил он значительно больше остальных, но уж это МакГрегора заботило меньше всего. Он сфотографировал гроб, чтобы показать фото Эли — не вызовет ли его выбор каких-либо возражений, — и поехал домой на Уайтхэд-роуд.

Эли одобрила выбор Артура и, вытерев набежавшие слезы, стала звонить шерифу Ломаксу, чтобы узнать, когда можно будет забрать тело и что для этого нужно сделать. Выяснилось, что ей надо будет присутствовать самой и подписать бумаги у судмедэксперта Мидфэлда о том, что тело покойной выдано родным. После этого похоронное бюро может забирать тело Николь и делать всю остальную работу. Шериф как бы между прочим поинтересовался, где Эли предполагает хоронить невестку, и, услышав, что во Франции, заметил, что это влетит в приличные деньги.

— Мы летели сюда, понимая что к чему, — с оттенком неприязни заметила Эли. Замечание Ломакса ей показалось откровенно бестактным.

Уже через пару часов тело бедной Николь было доставлено в «Джексон-МакУортер», где мистер Джексон поинтересовался, будет ли прощальная служба, но в ответ получил короткое «нет» и встречный вопрос о том, когда гроб можно будет переправлять в Атланту. Через день. Теперь Артур знал, на какую дату заказывать билет для Эли и квитанцию на перевозку тела тем же рейсом Air France.

Далее с мистером Джексоном договорились, что они доставят гроб в аэропорт катафалком, а Эли с Артуром будут ждать катафалк уже там.

— Самая неприятная часть работы, кажется, позади, — вздохнул МакГрегор.

— Для тебя, Арти, — грустно заметила Эли.

— Да, дорогая, ты права. Но я уверен, ты справишься и со всем остальным.

— Справлюсь. А чем намерен заниматься ты всю неделю, пока меня не будет? Не хочешь вместе с Морганом поломать голову над файлами Анри?

Артур, нахмурившись, посмотрел на нее и постучал себя пальцем по лбу.

— Прости за жест, Эли, но о чем ты вообще думаешь? Ни Морган, ни Майк, ни шериф Ломакс не должны узнать об этих файлах ни-че-го. Абсолютно. Мы понятия не имеем, кто из них на чьей стороне играет.

Эли удрученно кивнула.

— Прости. От всех сегодняшних событий крыша немного поехала. Но все же — чем же ты намерен заняться?

— Анализом файлов. Во-первых, дослушаю все их до конца. Потом, возможно, прослушаю все с самого начала — не пропущено ли чего. И буду думать о том, как разыскать «сеньора сенешаля», то бишь Джеба Николсона.

— Дорогой, по-моему, теперь крыша едет у тебя. Ты хочешь искать подходы к «Клубу», то есть к «Цикаде»? Ты не забыл, что они, судя по всему, сами очень хотели бы с тобой встретиться? Причем в обстановке, которая для тебя может оказаться не слишком комфортной.

Артур кивнул и с печальным видом покрутил пальцем у виска.

— Мы сегодня оба несколько перегрузили нервы. Отсюда и такие идиотские идеи. Надо бы что-то попроще. Вот: как насчет перекусить? Кроме легкого завтрака дома, мы ведь ничего не ели.

— Я за. Тогда у Клода.

— Значит, в «Рамо», — подвел итог Артур, заводя двигатель «Мазды».

III

Через пару часов они уже были дома, на сей раз запасшись по дороге приличным коньяком и парой бутылок выдержанного калифорнийского мерло.

— Уф-ф-ф… — выдохнула Эли, рухнув в кресло. — Сегодня мне наконец удалось оценить знаменитое кроличье жаркое. Это и впрямь чудо.

— Не поспоришь, — сказал Артур. — Но знаешь, я никак не возьму в толк, каким образом Клод оказался в этом городке и почему открыл свой бизнес именно здесь? Я мог бы понять, сделай он это в Луизиане или в Квебеке — допустим, в Монреале, но здесь?

— Баронет, а вы не задумывались над тем, сколько ресторанов французской кухни может быть в том же Монреале? Кон-ку-рен-ци-я, мон шер ами. А кто составит ему конкуренцию в американском городишке с населением в сотню тысяч человек?

— Может, и так, — покивал МакГрегор. — А может, и по другой причине.

— Но ты же не будешь его об этом спрашивать?

— Нет, конечно. Это его сугубо личное дело. Как и рецепт жаркого из кролика. — И, помолчав, добавил: — Ну что, продолжим?

— Передохнем. Я и дышу-то с трудом… Так когда ты везешь меня в Атланту?

— Послезавтра, Эли. С утра. Катафалк будет там вскоре после полудня.

— Катафалк… — пробормотала Эли. — И гроб. И в нем то, что было некогда чудесной молодой женщиной, женой, матерью… Кто, Арти? Кто и зачем? Какие такие тайны она могла знать, что их стоило похоронить вместе с ней?

МакГрегор помотал головой:

— Не знаю, милая. Знаю лишь, что здесь, во всей этой истории, тайна на тайне, и одна другой страшнее. — Потом встал и, направляясь в кабинет, добавил на ходу: — Ничего. И не такие ребусы решали.

— Главное, решить его вовремя. На кону жизнь Анри и детей. И не начинай слушать записи без меня. Я подойду минут через пять.

Вскоре они уже сидели рядом у своих ноутбуков. Эли, разыскав нужный файл, запустила его. Голос Анри в спикерах компьютера произнес:

— Я не раз и не два испытывал сомнение в том, что Николсон говорил правду. Но и прошлые, и нынешние события показывали, что «Цикада» была именно тем, о чем он говорил.

…Замок двери щелкнул, дверь открылась, и на пороге комнаты появился Кайл Шуман. Подойдя к Джебу, он пожал ему руку и, усевшись в кресло, поинтересовался:

— Ну, и как идет изучение «Хроник»?

— Вполне успешно, — хмуро ответил Джеб. — Главное, что я понял…

— Главное, что вы поняли?

— Так это то, что разговоры о Мировом правительстве не просто досужий треп параноиков, помешанных на теории заговора.

Шуман улыбнулся:

— Чтобы понять это, не обязательно читать «Хроники». Достаточно проанализировать события последних веков и десятилетий.

— Значит, и волна революций в Европе 1848 года, и Первая мировая, и обрушение империй — в Австро-Венгрии, Прусии и России — это…

— Да. Да. Да. И последующие события: Баварская и Венгерская революции.

— А… Гитлер?

— Вы сами не заметили сходства с историей Вайсхаупта, Джеб? Нищий, без единого пфеннига фанатик, какой бы харизмой он ни обладал, да еще и отсидевший в тюрьме, окруженный такими же оборванцами, как и он сам, и буквально через несколько лет — канцлер Германии, вождь нового рейха. Такими не становятся. Таких делают.

Артур щелчком мыши остановил плеер ноутбука.

— Понять не могу: центр Мирового правительства, иначе говоря, столица планеты — городишко в Джорджии. Нельзя было выбрать…

— Выбрать что? — удивилась Эли. — Париж? Лондон? Нью-Йорк? Где силы правопорядка насчитывают десятки тысяч человек? А что здесь? Шериф Ломакс, да еще Майк Стоун от ФБР? Причем я почти уверена, что и Ломакс, и Майк — мальчики на побегушках у «Цикады».

— Я тоже так думаю, — кивнул МакГрегор. — А твой Дензел-Морган?

Эли, нахмурившись, оттолкнулась на офисном кресле от стола.

— Не знаю. Но…

— Выкладывай свои «но».

— Но ведь Морган не знал, что на него подцепили подслушку!

— Два вопроса, на которые ответа пока нет. Первый: так знал или нет? Второй: а была ли вообще подслушка?

— Но ты же сам…

— Я сам видел лишь то, что мне показали. Какая-то плоская металлическая штуковина, прилепленная к карте памяти смартфона. Мы что, разбирали ее? Убедились в том, что это микропередатчик? Нет. Решили, что раз уж наш разговор с Хэнкоком был подслушан, то… А был ли он подслушан или это было игрой твоего Дензела по заранее написанному сценарию?

— Хватит о «моем Дензеле»! — взорвалась Эли. — Да, ты можешь быть прав. Более того, у меня есть чувство, что так оно и было. Но давай уже раз и навсегда забудем эти шуточки с «Дензелом». Вопрос серьезнее: на кого работает старший агент Хэнкок: на ФБР штата Джорджия или на «Цикаду»?

— Нет, Эли, вопрос еще серьезнее. На кого работает ФБР, причем не только штата Джорджия, — на защиту граждан своей страны или на все ту же всемогущую «Цикаду»?

 

Глава 27

I

— Но сейчас главный вопрос, — продолжал Шуман. — Желаете ли вы стать одним из нас? Это огромная ответственность. И весьма небезопасный образ жизни. А главное — абсолютная преданность ЦЕЛИ.

— Цели… — повторил Николсон. — Но в чем она, главная цель ордена на сегодняшний день?

— Та же, что была и вчера, и век назад, и тысячелетие назад.

— И что же это, Кайл?

— Депопуляция. Уничтожение подавляющего большинства никому не нужных двуногих едоков. И — создание нового человечества. Которое будет состоять из лучших.

— Меритократия?

— Если угодно — да! Жизнь — самым достойным, и власть — самым достойным, — жестко произнес Шуман.

— И кто же они? — хмуро спросил Джеб. — Как и кем будет определяться, достоин или не достоин?

— Нами, Джеб, нами. И вами, если вы станете одним из нас. Как? По принципу способности к выживанию. То, что очень скоро произойдет на планете, оставит в живых лишь тех, кто способен выжить. И тех, кого мы сочтем достойным жизни.

— Не будут ли те, кому вы подарите жизнь, финансовыми тузами, у которых миллиардов долларов больше, чем центов в кармане у бомжа?

— Нет. Абсолютный и жесткий дарвинизм. Нам нужно новое человечество, значит, нужны и те, кто способен стать его началом. Девяностолетний миллиардер или тридцатилетний воин — кто более способен продолжить род, причем генетически сильный род?

Какое-то время оба молчали.

— Нам почти все известно о вас, Джеб, — продолжал Шуман. — Вы противник нынешней бесполой и импотентной системы, подкармливающей паразитов. Паразитов в Америке, паразитов в Азии и Африке. А теперь уже и в Европе… И мы говорим: в костер паразитов! В огромный всепланетный костер! И да живут деятельные!

— Кайл, если всепланетный костер — это глобальная ядерная война, — мрачно заметил Джеб, — то как в ней выживут те, кто станет началом нового человечества?

— Дорогой мой Джеб, я и так рассказал вам больше, чем полагалось бы до вашего решения, причем до ритуала, его закрепляющего. Давайте проще: вы согласны с тем, что человечество прогнило до основания?

Николсон молча кивнул.

— Вы согласны с тем, что это нужно изменить коренным образом?

Джеб снова кивнул.

— Что, делая это, мы спасем не только лучших представителей человечества, но и саму планету?

Николсон кивнул, однако добавил:

— Да, но как, какими методами и каким способом?

Шуман поднялся с кресла и в упор посмотрел на Джеба.

— Став одним из нас, вы узнаете все. Итак, ваш ответ?

— Я согласен, — серьезно произнес Николсон.

— Сегодня вечером вам принесут одеяние приносящего присягу. Утром вы совершите очищение тела, наденете принесенную одежду и будете ждать, когда за вами придут. Я буду рад видеть вас в наших рядах, Джеб.

Он неожиданно обнял Николсона и тут же направился к двери.

II

— Эли и все остальные, — продолжал голос Анри, — все, кто слышал это, понимаете ли вы, каковы ставки в игре? Если еще нет, то советую дослушать все до конца.

В девять вечера замок двери снова щелкнул. В комнату вошел юноша в одежде средневекового пажа. В его руках был целлофановый пакет с аккуратно сложенной белой рубахой внутри. Он поклонился Николсону, положил пакет на стол и бесшумно удалился, не забыв закрыть дверь на электронный замок.

Всю ночь до утра Джеб проворочался на кровати. Когда на часах уже было полшестого, он сдался, сбросил одеяло и побрел в ванную комнату. Там полчаса он стоял под обжигающе горячим душем, натирая тело губкой и смывая пену: снова, снова и снова. И потом переключил душ на холодную, почти ледяную воду. Шатаясь, он встал на коврик подле умывальника и, почистив зубы, принялся бриться. Побрился он очень тщательно, дважды. Потом вернулся в комнату и вскрыл пакет.

Льняная рубаха была снежно-белой и доходила ему до самых щиколоток. Ворот был с вырезом почти до середины груди. Джеб посмотрелся в зеркало и поправил серебряный крестик. Мама. Перед смертью она сняла его с себя и надела на шею сына. Господи, помилуй. Джеб перекрестился, вспомнив покойную мать.

В полвосьмого утра замок снова щелкнул, и на пороге появился тот самый вчерашний паж. Жестом он попросил Джеба встать, поставил у его ног простые кожаные сандалии и, отойдя на пару шагов, осмотрел Николсона с головы до ног. После чего внезапно нахмурился и указал на свою грудь.

— Это — нет. Это нельзя. Снимите.

Джеб не сразу понял, о чем идет речь. Наугад он ткнул пальцем в крестик на своей груди. Паж кивнул:

— Да, это. Это нельзя.

Джеб заколебался, прежде чем снять крестик. Однако снял и аккуратно уложил в верхний ящик антикварной тумбочки, стоявшей у кровати. Паж удовлетворенно кивнул.

В проеме двери, которая оставалась незапертой, появились две фигуры, словно сошедшие с экрана, на котором показывали фильм с сюжетом из Средних веков: панталоны, чулки, панцири на груди, шпаги на поясе, конкистадорские шлемы и алебарды. Войдя в комнату, они встали по обе стороны двери, а паж жестом пригласил Джеба к выходу. В коридоре юноша направился в сторону лифта. Николсон последовал за ним. Стражники с алебардами шли по обе стороны Джеба.

III

Лифт с четырьмя пассажирами поехал вниз. Все глубже и глубже. Хорошо они зарылись, подумал Джеб. На минус двадцатом этаже лифт остановился. Все четверо вышли, и паж повел процессию по коридору, тускло освещенному факелами. Пройдя ярдов сорок, они оказались у огромных двустворчатых дубовых дверей, украшенных фантастической резьбой. Паж постучал в левую створку: раз, три раза, два и снова три. Двери со скрипом открылись. За ними стоял стражник, одетый и вооруженный так же, как и те, что сопровождали Николсона. Он жестом пригласил Джеба пройти внутрь.

Огромный зал, посреди которого стоял огромный стол. Вокруг стола сидели люди в кольчугах, поверх которых были надеты белые плащи со странного вида красными крестами: торцы их лучей завершались поперечными короткими перекладинами. Зал был освещен слабо: никакого электричества, горели лишь закрепленные на стенах факелы, такие же, как в коридоре.

Во главе стола сидели трое мужчин на высоких старинных стульях, стоявших вплотную друг к другу. Один из них встал и, поклонившись сперва двоим оставшимся, а затем остальным рыцарям — а это были рыцари вне всяких сомнений, — произнес:

— Братья, позвольте мне, как хранителю, выполнить свой долг и представить вам желающего стать братом.

Джеб с удивлением узнал в хранителе Кайла Шумана. Весьма пожилой человек, сидевший в самом центре, произнес:

— Знает ли ищущий, что призваны искать мы?

— Знает, о Великий магистр, — с поклоном отвечал Кайл.

— Знает ли он, чем наказывается измена присяге, которую он готов принести?

И, поскольку хранитель Шуман запнулся прежде, чем ответить на этот вопрос, Магистр (Джеб готов был поклясться, что где-то уже видел это лицо) приказал пажу:

— Осветите Galerie des sycophantes.

Юноша, сняв со стены факел, осветил участок зала за спиной главенствующей троицы. Там, с ужасом осознал Николсон, в стеклянных кубах были головы: большинство из них уже высохли. И под каждым стеклянным кубом была подпись: Faux Frure.

— Я хочу спросить ищущего: понимает ли он, что это не набор муляжей, а действительно головы тех, кто изменил нашему делу? — продолжал Магистр.

— Ищущий понимает, — сквозь зубы произнес Джеб.

— Знает ли он, в какой орден желает вступить?

— Тамплиеров, — не задумываясь, ответил Николсон.

— Так называют нас те, кто почти ничего не знает об ордене. Так вот запомните: мы — это орден рыцарей Христа. Я вижу на вашем лице удивление?

Джеб действительно был удивлен. Он вспомнил предупреждение Кайла о том, чтобы никогда не осенять себя крестом, вспомнил требование пажа снять крестик…

— Вам известно, что означает слово «Христос»? — спросил Магистр.

— Да, ваша светлость (Джеб сам удивился, с чего вдруг ему показался подобающим именно этот титул). Это означает «мессия». Помазанник и Спаситель.

— Именно. Чьего явления в этот мир мы ждем на протяжении веков. — Тут Магистр возвысил голос: — Есть ли в этом зале кто-то, кто готов поручиться за ищущего?

— Да, ваша светлость, — немедленно откликнулся Кайл Шуман. — Это я.

— Поручительство хранителя — серьезная вещь. Как и любое поручительство в такой ситуации. Знает ли ищущий, — Магистр осклабился, — что в случае его измены шкаф у стены пополнится не одной головой, но двумя: предателя и поручившегося за него?

Джеб стоял неподвижно. За него ответил Кайл Шуман:

— Теперь знает, ваша светлость.

— Проводите ищущего к вратам присяги, — махнул рукой Магистр.

Охранники подвели Джеба к проему в стене, напоминавшему вход в пещеру. Оттуда исходил пульсирующий багровый свет.

Магистр, встав со своего места и держа в руках деревянное распятие, подошел к Джебу:

— Теперь повторите трижды: «Отрекаюсь от Иисуса, ибо не он есть Христос и Спаситель».

Джеб на мгновение застыл. Внезапно мозг его пронзила мысль: да ведь так оно и есть! Уж как верила в Иисуса его матушка, как верен Иисусу был Эйб, его отец, и что получили они в награду за эту веру? Ноздри Джеба раздулись от гнева и…

Джеб Николсон трижды произнес формулу отречения.

— Теперь плюньте на него, — потребовал Магистр, бросив распятие на пол. Джеб подчинился. — И наступите на него ногой. — Как только ступня Николсона придавила распятие к полу, рядом с ними вырос седой старик в поношенном халате, которого — Джеб был в этом уверен — до того не было ни за столом, ни вообще в зале. Старец, взяв Джеба за руку, произнес:

— Ступай за мной.

Они вошли в помещение, действительно оказавшееся пещерой.

Пульсирующий свет в ней исходил от пары глаз, взиравших на них с дальней стены. Старик надавил на плечо Николсона.

— На колени, смертный! Ибо ты пред взором всесильного Бафомета!

Джеб сам не понял, как подогнулись его ноги и как он рухнул на колени, не сводя взгляда со страшных пронизывающих насквозь глаз. Он чувствовал, что переполняется какой-то мощной энергией, черной и зловещей, становясь стократ сильнее и увереннее в себе.

IV

Спустя час — или больше, или меньше — они со старцем вышли из пещеры. Николсон обернулся, но никакого входа в пещеру уже не было. Он видел лишь гладкую стену.

— Решено, — торжественно произнес Магистр. — Вы будете отныне в подчинении сенешаля, сеньора де Сен-Омера. — Седой старик среднего роста, сидевший справа от Магистра, встал и поклонился. Николсон ответил поклоном.

— По совету хранителя, — продолжал Магистр, — вы станете командором-наставником. Мы учли ваш военный опыт, вашу изобретательность, выдержку и смелость. Иначе говоря, вы будете инструктировать тех — они не обязательно будут рыцарями ордена, — кому необходимо будет передать ваш богатый опыт. И еще: вы могли этого не знать, а потому не оценить, но все подручные сенешаля носят высокий титул командора или мастера. Прошу всех командоров и мастеров сенешаля встать.

Поднялись четверо рыцарей. Магистр, указывая на каждого рукой, представлял:

— Командор обеих Америк, сеньор Аршамбо де сен-Агна.

Рыцарь, поклонившись, сел.

— Командор-защитник, сеньор Пейн де Мондидье. Он отвечает за безопасность ордена и охраняет его от проникновения врагов.

— Командор Европы, сеньор Жоффре Бисоль.

Поклонившись, сели и Бисоль и де Мондидье.

— И наконец, мастер-экзекутор, Россаль. Надо ли объяснять, в чем его обязанности? Результаты его работы — в стеклянных сосудах у дальней стены.

Россаль, криво улыбнувшись, поклонился и сел.

— И теперь вы, командор-наставник. Некогда человек по имени Джебедайя Николсон. Но отныне — рыцарь Арман де Крие. К слову: если вам придется сменить должность, вы смените и имя. Но Николсона больше нет. Арман де Крие! — внезапно воскликнул Магистр. — Подойдите к столу.

Джеб приблизился к столу, в центре которого хранитель — Кайл Шуман — уже положил книгу, накрытую тамплиерским наплечником плаща с красным крестом на нем.

— Вы должны приложиться губами к наплечнику, — растягивая слова, произнес Магистр.

— Но… — Николсон вспомнил о своем плевке на распятие.

Великий Магистр словно прочитал его мысли и усмехнулся.

— Да. На это надо плюнуть.

Новый рыцарь де Крие сделал, как ему велели. После этого хранитель перевернул наплечник, и теперь Джеб смотрел на пентаграмму, в которую было вписано изображение то ли человека с рогами, то ли самого дьявола — с надписью вокруг пентаграммы: «Бафомет».

— А вот это до́лжно поцеловать, — уточнил Магистр. Джеб подчинился, чувствуя, как черная энергия, которой он переполнился в пещере, словно удваивается.

— Книга эта — «Тайный устав ордена», — пояснил хранитель. — Немногие удостаиваются права держать ее в руках. К великому сожалению, это лишь копия древнего манускрипта. Оригинал выкрал и скрыл вот тот негодяй, — он ткнул большим пальцем за спину, очевидно, желая указать на одну из голов. Возьмите книгу. У вас два дня на то, чтобы ознакомиться с ее содержанием.

— Ему хватит и одного, — хохотнул старец, с которым Джеб был в исчезнувшей пещере.

— Позднее хранитель посвятит вас в то, как обстоят наши дела на текущий момент, и в то, какова степень нашей готовности сделать решающий шаг. — Великий магистр воздел руки. — Теперь же я призываю всех рыцарей поднять бокалы во здравие нашего нового брата!

 

Глава 28. Методы трансформации

I

Эли остановила плеер ноутбука.

— Ты тоже заметила, что рассказа о главном пока нет?

— Пока, Арти. У нас еще десятка два файлов MP3. А что ты счел бы главным?

— Ответ на вопрос: «как»? Как они собирались — и собираются — провести глобальную операцию по очищению Земли от «бесполезных двуногих» и при этом сохранить будущее «племенное стадо»?

— Я уверена, что Анри задавался тем же самым вопросом, — сказала Эли.

— Тогда продолжим, — МакГрегор указал пальцем на монитор ноутбука.

…В дверь комнаты кто-то постучал. Джеб поднялся с кресла. Он был озадачен: прежде они спокойно открывали дверь снаружи, и вдруг такая неожиданная тактичность! Подойдя к двери, он открыл внутренний замок и распахнул дверь. На пороге стоял хранитель — Кайл Шуман.

— Кайл! — обрадованно произнес Джеб. — Входите, входите же, прошу вас.

— Сеньор, — серьезным тоном произнес гость. — Раз и навсегда: здесь, в самом сердце ордена, нет более Кайла Шумана, как нет и Джеба Николсона.

Джеб, приложив руку к сердцу, поклонился, извиняясь за допущенную ошибку.

— Вы позволите мне присесть? — спросил хранитель.

— Безусловно, сеньор.

Шуман сел в глубокое, обитое бархатом кресло.

— Как идет чтение «Устава»?

— Больших проблем не возникало, ваша честь. Но вопросов — не только по «Уставу» — накопилось предостаточно.

— Я знал, что будет так, — кивнул хранитель. — Для того я здесь: дать ответы на ваши вопросы. Начинайте, командор.

— Гм… — Джеб откашлялся. — Первый, может, и не самый важный. Но все же. Почему все, ставшие рыцарями, получают новые, причем французские имена?

— Это освященная веками традиция, — благодушно ответил хранитель. — Все сенешали нашего ордена носят имя, которое носил самый первый сенешаль, Жоффре де Сен-Омер. То же и с остальными должностями. Таким образом новый сенешаль расстается с прежней жизнью и прежним именем, продолжая дело первого, де Сен-Омера. Кто знает, возможно, когда-нибудь это имя станет вашим.

— Мне кажется, что думать об этом рано, сеньор де Монбар. Еще и двух дней не прошло, как я стал одним из братьев…

— Не просто «одним из братьев», — поправил его хранитель. — Вы не рядовой рыцарь, вы — командор-наставник. От титула сенешаля вас отделяет всего лишь одна ступенька.

— Которую я вовсе не рвусь перепрыгнуть раньше времени, — хмуро заметил Джеб.

Хранитель нахмурился.

— Когда, кто и в каком качестве послужит нашему делу, решаем не мы с вами. И даже не Великий магистр. Более того, вы знаете, кто.

Джеб кивнул. Ни он, ни хранитель не произнесли пугающее имя: Бафомет.

II

— Если бы не знать, как оно страшно на самом деле, все это могло бы показаться любительским театром, причем весьма примитивным, — заметила Эли.

— Увы, дорогая, уж мы-то с тобой знаем, что это далеко не театр, — отозвался Артур. — Продолжим?

Эли щелкнула мышкой по иконке.

… — У вас, как я понимаю, есть вопросы и посерьезнее, — негромко произнес хранитель.

— Да, сеньор де Монбар.

— Я весь внимание.

— Как руководство ордена предполагает решать главную задачу?

— А, вы о депопуляции. Что ж, вы вправе задать этот вопрос, а я здесь для того, чтобы на него ответить.

Джеб наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Кое-что вам известно, — продолжал хранитель. — Эпидемии. Было. И не единожды. Чума. Испанка. СПИД. Эбола…

— И все это дело ваших… наших рук?

— Да, конечно. Над пандемическими вирусами работает целый институт. Но…

— Но?

— Есть существенное «но». Все эти методы работают, но работают долго. Чтобы уничтожить миллиарды двуногих, эпидемии годятся, но требуют не лет даже, а десятилетий, если не веков. Но сейчас мы подошли к порогу, когда можно запускать более динамичные решения.

— И почему же именно сейчас?

— Потому что практически готовы убежища для тех, кто должен выжить. Подземные бункеры со всей необходимой инфраструктурой уже выстроены и оснащены.

III

— И где же?

— Цейлон. Юго-восток острова. Главные убежища для избранных уже готовы принимать жителей.

— Почему именно Цейлон?

— Потому что настало время поджечь планету.

— Ядерная война?

— Да. Но Штатов она не должна коснуться. Представители сенешаля руководят военными ведомствами большинства государств. Конечно, числясь в них служащими на уровне полковников. Однако их приказы для больших генералов — закон. Итак, шаг первый: ядерный удар из Пакистана по Индии. И мгновенный ответный удар индийцев. Во-первых, счет уже пойдет на десятки миллионов жертв. Во-вторых, то, что называется «ядерной зимой». До пяти миллионов тонн дыма и сажи поднимется до уровня стратосферы, блокируя солнечную радиацию. Вы слышали о «годе без лета»?

— Тысяча восемьсот шестнадцатый?

— Да. Причина — извержение вулкана Тамбора годом раньше. Пепел, сажа, дым… Максимальная температура на планете упала на полтора десятка градусов. Массовые неурожаи, голод, миллионы погибших. Обмен ударами между Индией и Пакистаном будет иметь не меньший эффект.

— Поэтому Цейлон?

— Ну да, ведь он практически на экваторе. Ощутимое понижение температуры будет и там, но аграрный сектор выживет. Наш аграрный сектор. Итак, первые взрывы. Одновременно мы подготовили подрыв израильского реактора в Димоне. Израильтяне — народ нервный — с гарантией отбомбятся по всем соседям.

— Но это все невеликие фрагменты планеты.

— Верно. Но ведь и это еще не все. Упреждающий удар по Северной Корее с Окинавы (неядерный). Корейцы, может быть, отвечают ядерным ударом. Если смогут. И тогда массированная атака ракет с ядерными боеголовками, которые на Окинаве уже давно и в полной готовности. Но самое интересное — два гиганта: Китай и Россия.

— И как планируется втянуть их?

— На удивление просто. Китайцы сами сыграли нам на руку. Их ядерный арсенал куда как меньше русского или американского. В последние годы они решили, что если по их установкам будет нанесен удар, они окажутся безоружными. И вот уже несколько лет все их ядерное оружие находится в «готовности № 1». Наши люди уже давно находятся на ключевых позициях китайской ПВО. Компьютерные спецы в нужный момент сымитируют атаку России на экранах китайских радаров. КНР остается мгновенно ответить — или остаться без ядерного арсенала.

— Счет жизней, как я понимаю, пойдет уже на сотни миллионов? — вопрос, заданный Джебом, был риторическим.

— И это в первый момент. Теперь добавьте сюда погибших от лучевой болезни, от огненных смерчей на территории обеих стран, ядерную зиму.

— Цейлон понятен. Но почему именно юго-восток?

— Максимальная защищенность от природных катаклизмов. Огромная мангровая экосистема, которая спасла этот регион от цунами 2004 года. Там же выстроены причалы и доки для нашего подводного флота.

— Нашего?

— ВМС, которые мы сочли необходимым сохранить.

— Только ВМС?

— Нет. Прочие вооруженные силы будут базироваться на Мадагаскаре. Подземные жилища и ангары уже практически готовы.

— Сеньор де Монбар… Я пока не могу понять: эта работа велась годами, и ни русские, ни китайские спутники ничего не засекли?

— Цейлон, как и Мадагаскар, далек от сферы их интересов. Кроме того, люди, проводившие работы, научились создавать режим затемнения — так, чтобы, наблюдая за этими регионами из космоса, ничего нельзя было увидеть.

— А правительства? Шри-Ланки и Мадагаскара?

— Деньги, мой дорогой де Крие, деньги. Что-то ушло на аренду, чуть больше на банальные взятки. Так что препятствий нам никто не чинил.

— И… когда же?

— Счет идет на месяцы, если не менее того.

— А если кто-то из военных заартачится?

— Глава Комитета начальников штабов США — командор, напрямую подчиненный сенешалю. Он приносил присягу там же, где это делали вы.

Хранитель поднялся с кресла.

— Прошу простить меня. Но у меня множество сверхважных дел. У меня есть предчувствие, что мы увидимся с вами самое большее через неделю.

— Сеньор де Монбар: буквально полминуты. В чем был смысл 11 сентября, внутренний подрыв башен? И «арабской весны»? Взорвать Северную Африку и Ближний Восток?

— Задачей 11 сентября было превратить американцев в стадо покорных овечек: заберите нашу свободу, но дайте нам безопасность. Кстати, сделано было мастерски, согласитесь. Идея и разработка предыдущего сенешаля. Разыграно было как по нотам.

— Зачем же было давать в руки президенту такую немыслимую власть?

— У него никогда не было и не будет никакой реальной власти. Если речь о Буше-младшем, он был марионеткой, ниточки которой дергал вице-президент, наш человек.

— А что об «арабской весне»? Сотни тысяч убитых, но ведь вам нужны…

— Нам нужны. Да. Миллиарды. «Арабская весна» — проверка Европы на жизнеспособность. Сейчас всем понятно, что европейцы — не те, кто сможет строить будущее. Пара миллионов беженцев — и Европа лопнет как воздушный шарик. Что ж, туда ей и путь. Когда-то канула в небытие и Римская империя. Еще раз прошу прощения, но мне нужно уже не идти — бежать.

 

Глава 29. Данных достаточно?

I

— Уф-ф-ф, — выдохнула Эли. — Что это? Какая-то сатанинская армия…

— Эли… — раздался из спикеров голос Анри. — Я нарыл достаточно. И уже забросил на «облака». Тебе нужен логин и пароль. Куда идти? iCloud, DropBox, все русские «облака». Ты помнишь, как твоя мама готовила то, что мы собирали на лозах? Молодец. И по какому принципу эта вкуснятина строилась? Тогда ты знаешь и логин. Имя того человека, который этот принцип открыл. Имя. Не фамилия. Пароль напрямую выводится из логина. Если начнешь тормозить, сыграй разок в блек-джек. — Анри рассмеялся, но как-то слабо и растерянно. — Если ребятам типа Ассанжа или Сноудена понадобится прямой доступ, поделись. Думаю, ты расшифруешь то, что я здесь сказал. Если нет, попроси помощи у Артура. Он поймет. Очень хочется сказать: до встречи, да вот уверенности нет. Целую, сестренка. Арти, привет. Счастья вам, дорогие мои.

Конец файла.

— Арти… — беспомощно произнесла Эли. — Я пас. У меня и так голова кругом. Что мой дорогой кузен напрятал, накрутил? И, главное, зачем?

— Я думаю, что знаю зачем, — ответил МакГрегор. — Что вы собирали на виноградниках? Это знаешь ты, но не те, кто вдруг вопреки нам доберется до MP3-файлов Анри. Итак?

— Улиток, Арти. Виноградных улиток. Моя мама готовила их просто фантастически.

— Виноградные улитки! — вскричал Артур. — Их раковины закручены по спирали Фибоначчи!

— Это и будет логин? — слабым голосом произнесла Эли.

— Нет! Нет и нет! Его настоящее имя было Леонардо Пизано. Следовательно, именно Leonardo будет логин.

— А пароль?

— Плясать, как я понял, надо от того же гениального парня. «Если начнешь тормозить…» Блек-джек… Что дает выигрыш в блек-джеке?

— Двадцать одно очко.

— Верно. А теперь быстро набери в поиске ряд Фибоначчи. Нет, не так. Двадцать первое число в последовательности Фибоначчи. Имеем? 10946. Вот тебе и пароль.

— Но зачем Анри все это наворотил?

МакГрегор рассмеялся.

— Две очевидные причины. Чтобы те, которые с вами не собирали виноградных улиток, не дорылись до истины. Раз. Теперь два: мнемоника. Мы разобрали задачу по частям. Сможешь ты забыть, как найти составляющие? Для нужных людей?

— Конечно нет. Имя — логин. Пароль — блек-джековый номер в его, Фибоначчи, ряду. Лезешь в поисковик, и он дает нужную цифирь: 10946.

II

— Кое-чего в файлах Анри недостает, — задумчиво проговорил МакГрегор.

— Недостает для чего? — удивилась Эли.

— Для оповещения мира о надвигающейся катастрофе.

— И чего же недостает, на твой взгляд?

Артур закурил и допил остатки эспрессо.

— Мы, как и Анри, уже поняли, как развивался тамплиерский план в прежние века. Храмовники — масоны — розенкрейцеры — иллюминаты — революции в европейских империях… И?

— Что «и»? — Эли не могла понять, куда клонит ее возлюбленный.

— И что, на этом точка? Или точка с запятой? Или все же запятая? Что сейчас? Чьим плащом сегодня укрываются «бедные рыцари Христа»? Чьими руками — сегодня — они вершат дело, которому посвятили и посвящают жизнь?

— Ты прав, Арти, но у нас еще десятка полтора файлов.

— Предназначенных для нас — или для оповещения человечества?

— А что мешает нам проверить? Прямо сейчас?

— А когда ты думаешь собираться в Париж?

— Полечу, в чем стою.

— Ну, включай.

Эли щелкнула мышкой по следующему файлу…

… — Почти все, — произнес усталый голос Анри. — Эли, Арти, вы поняли, что забрасывать в Сеть надо все файлы. В тех, что вы уже прослушали, если слушали подряд, недостает людоедов дня сегодняшнего. Как недостает информации и о том, как новоиспеченный командор-наставник стал сенешалем ордена. Я вижу, что на карте памяти осталось не так уж много места. Но на главное должно хватить.

III

— О нынешних людоедах Сеть, а значит, и человечество, знает, — продолжал голос Анри. — Но кое-какие детали Николсон все же сообщил. «Бильдербергеры».

— Ну, право, удивил сенешаль, — усмехнулся Артур. — Члены этого клуба всегда на острие всех комбинаций, направленных на подчинение человечества.

— В данном случае, — возразила Эли — не на подчинение. На уничтожение. — Она щелкнула мышкой. Анри продолжил:

— Обычно Бильдербергский клуб, его создание, связывают с именем принца Бернарда Нидерландского.

— Кстати, первый президент Всемирного фонда дикой природы, — пробормотал МакГрегор.

— Однако, по словам Николсона, — продолжал Анри, — инициатором и смотрителем «Бильдербергеров» был человек ордена. Николсон не стал уточнять его тамплиерское имя, но сказал, что в миру он был известен как Юзеф Ретингер, поляк, практически всю свою жизнь проведший вне Польши. Ретингер вел детальные дневники как планов, так и уже состоявшихся акций. В том числе и планов депопуляции. Копии дневников хранятся в архиве, на самых глубоких этажах «Клуба строителей Пирамид». К черту «Клуб»! Конечно же «Цикады»! Став сенешалем, Николсон получил доступ и к ним. Были и оригиналы дневников. Они похоронены вместе с Ретингером на кладбище Норт Шин в Лондоне. — Анри сделал паузу. — Так что если человечество захочет добраться до «Цикады», есть где искать информацию.

— Кроме того, тотальными вбросами в СМИ и Интернет дирижеры Бильдербергского клуба добились того, что в сознании масс «Бильдербергеры» стали ассоциироваться с иллюминатами, которые, к слову, давно сошли со сцены. Однако остались удобным пугалом и покрывалом, под которым скрывались настоящие властелины планеты. Все те же «рыцари Храма».

Эли остановила плеер.

— Но ведь не одни же «Бильдербергеры», пусть даже под присмотром тамплиеров, вели эту игру…

— Уверен, что нет, — согласился Артур.

— Арти, к записям мы еще вернемся. Но почему Анри ничего не говорит ни о Николь, точнее, об убийстве Николь, ни о том, где он сам — и где мальчишки?

— Эли, но ведь это понятно. Анри сводил воедино всю эту информацию до того, как была убита Николь и до собственного исчезновения. Он чувствовал опасность, это да, именно поэтому и передал мобильник с картой памяти Клоду. Все, что мы с тобой слышали, было — до. А теперь — спать, дорогая. Завтра у нас обоих очень напряженный день.

— Но как же с Николсоном? Как его назначили сенешалем ордена? И почему новый сенешаль решил орден похоронить?

— После того как ты вылетишь из Атланты в Париж, а я вернусь в Атенс, я, как и обещал, вгрызусь в оставшиеся несколько файлов Анри и переслушаю все с самого начала. А через неделю ты ко мне присоединишься. Спать. Спать!

 

Глава 30. Взлет к вершинам

I

За несколько месяцев до текущих событий

Когда в дверь комнаты Джеба — командора-наставника — постучали условным стуком, он был уверен, что это паж с указаниями от Высшего Совета. Он ждал этих указаний, потому что знал о предстоявшей командировке в Сирию, где он должен был провести с месяц в лагерях ИГИЛ, готовя боевиков для гораздо более масштабных операций, чем те, которые они проводили прежде. И командор был немало удивлен, когда, открыв дверь, увидел на пороге хранителя — Кайла Шумана — в полном рыцарском облачении. Джеб поклонился Шуману — ведь хранитель входил в Высший Совет ордена, в «большую тройку», состоявшую из Великого магистра, хранителя и сенешаля.

Поклонившись, Джеб отступил в глубь комнаты, пропуская Шумана. Но тот, едва переступив порог, быстрым шагом подошел к Николсону и трижды обнял его.

— Командор де Крие! — торжественно провозгласил Шуман.

— Сеньор хранитель, — растерянно проговорил Джеб. — Я рад видеть вас в добром здравии.

— Вопреки всем правилам я не прислал за вами пажа, а явился сам. Вас приглашают на заседание Высшего Совета.

Джеб немало растерялся. Ему еще не приходилось бывать на заседаниях «большой тройки». Он понял, что произошло нечто сверхординарное.

— Когда и куда я должен явиться? — подчеркнуто официально спросил Джеб.

— Сейчас. Куда? Мы отправимся туда вместе.

Они прошли по коридору к лифту, Шуман набрал комбинацию цифр на пульте, вместо того чтобы просто нажать кнопку нужного этажа, и лифт поехал вниз.

Джеб пытался угадать, на какой же подземный этаж они едут. Никакие цифры не загорались, а ехали они уже едва не полминуты. Учитывая, что это был скоростной лифт, место назначения находилось оченьглубоко.

Лифт плавно остановился. Хранитель Шуман вышел первым и сразу же повернул направо. Джеб последовал за ним. Ярдов через тридцать они подошли к металлической раздвигающейся двери — единственной во всем коридоре. Шуман приложил ладонь к сканеру справа от дверной рамы. Створки разошлись. Хранитель сделал приглашающий жест — и Джеб впервые шагнул в святая святых ордена: Зал Высшего Совета. Он поклонился, едва переступив порог, и, конечно, не успел рассмотреть всего, но, подняв голову, увидел за старинным столом лишь двух человек. Великого магистра среди них не было, как не было и сенешаля.

II

— Входите, командор, входите, — произнес рыцарь, сидевший в деревянном кресле в облачении тамплиера и с массивной золотой цепью на шее. Он перевел взгляд на Шумана и, кивнув ему, сказал:

— Поясните бывшему командору де Крие, где он и что происходит.

Джеб невольно вспотел, хотя в небольшом зале с полудюжиной дверей (куда они вели?) было вполне прохладно. Вспотел потому, что уже видел свою голову в стеклянном сосуде у стены Большого Совета. Но что? Что он сделал? Какие правила нарушил? Его мысли прервал Шуман, произнесший:

— Поклонитесь Великому магистру Гуго де Пейну, Арман.

Джеб застыл и через пару секунд выдавил из себя:

— Но ведь Великий магистр — Жак де Моле, и я был ему представлен.

Тот, кого назвали «Великим магистром», покачал головой.

— Вы ведь читали «Тайный Устав», командор де Крие. И должны были понять то, что даже там написано между строк. «Великий магистр», — говорящий сделал жест, означающий кавычки, — тот, кого вы видели на Большом Совете, это человек, который в случае любого провала будет для всего мира главой ордена. Это, заметьте, тоже великая миссия: взять на себя ответственность за все.

— Не будучи посвященным в главное, — добавил хранитель Шуман. — Как это и было с последним известным миру Магистром без малого тысячу лет назад.

Ошеломленный Джеб поклонился человеку, который был настоящим главой ордена.

— Но разве на Высшем Совете не должен присутствовать сенешаль?

Это был дерзкий вопрос, но вместо ответа на него Гуго де Пейн лишь скорбно покачал головой.

— Да, сенешаль, сенешаль…

— Кроме того, — постарался разрядить атмосферу Шуман, — в случае, если кто-то из трех постоянных членов Высшего Совета не может присутствовать на нем, третьим по тому же «Тайному Уставу» становится казначей.

При этих словах чернобородый мужчина, сидевший по левую руку от Магистра, встал и поклонился.

— Казначей ордена Жоффре Биссоль, к вашим услугам.

Джеб поклонился в ответ, но тут же поднял голову:

— Ваша светлость, что ставится мне в вину?

— В вину? — переспросил Великий магистр. — В вину? С чего вы взяли, дорогой Жоффре?

— Арман, — поправил Магистра Джеб.

— Дорогой Жоффре, никогда не указывайте главе ордена на его ошибки. Тем более что никакой ошибки не было, — холодно произнес Магистр.

— Но… — выдавил из себя Джеб. Картина собственной головы в стеклянном сосуде до сих пор не отпускала его.

— Достаточно, — махнул рукой Великий магистр. — Достаточно пытать неизвестностью нашего собрата.

— Сеньор командор… Прошу прощения, ваша светлость, бывший командор, мы должны сообщить вам две вести. Одна — печальная, — почти нараспев говорил Шуман, — другая…

— Проще, хранитель. Сенешаль ордена Жоффре де Сен-Омер погиб, — отчеканил Магистр. — Точнее, погиб бывший сенешаль. Нынешний стоит перед нами.

Джеб почувствовал, как у него подгибаются колени.

III

— Ну а далее, — продолжал человек, которого назвали Гуго де Пейном, — как во времена старых добрых и ушедших в небытие монархий: Le Roi Est Mort, Vive Le Roi! — Сенешаль мертв, да здравствует сенешаль! — с этими словами он протянул Джебу золотой кубок с вином и взял в руки такой же, наполненный доверху. Подняв его, он провозгласил:

— Я пью за ваше здоровье, дорогой Жоффре де Сен-Омер!

— Да здравствует сенешаль! — хором воскликнули хранитель и казначей, поднимая свои кубки.

Голова Джеба пошла кругом. Он пытался хоть как-то понять происходящее, но у него ничего не получалось.

— Ваша светлость… — выдавил он из себя с трудом.

— Когда мы в самом узком кругу, Жоффре, я для тебя Гуго. Как оно и было на протяжении уже девяти веков.

Джеб не смог назвать Магистра по имени, но у него хватило сил, чтобы спросить:

— А что же случилось с моим предшественником?

— Ты же понимаешь, друг мой, что мы не могли выставить его голову на всеобщее обозрение. Если у нас происходят нестыковки, об этом должны знать только мы. Мы трое. Здесь — и нигде больше. Он — покойный де Сен-Омер — вел себя слишком… плебейски. Да. Вместо того, чтобы быть повелителем всех этих многозвездных генералов, он упивался сознанием того, что может быть с ними на равных, — криво улыбаясь, объяснял Великий магистр. — На равных! Ничтожество! Равных нам нет и не может быть! Вот судьба и Властелин решили, что ему пора уйти. И он ушел.

— Погиб? — уточнил Джеб.

Магистр кивнул.

— Но как? Или это секрет?

— Среди сидящих в этом скромном зале секретов друг от друга нет. И быть не может, — назидательно произнес де Пейн. — Он был еще далеко не стар, но ведь и далеко не молод. Однако с наслаждением предавался своей страсти — подводной охоте на гигантских морских угрей. Нередко со своим другом, кстати, рыцарем ордена, Жаком Ивом Кусто. До самой смерти Кусто девятнадцать лет назад. Да…

Магистр задумчиво и неспешно отпил вина из бокала.

— А лучшее место для такой охоты, как мне рассказывал сам Кусто, это Калифорнийский залив у берегов Мексики. Но там же можно чаще встретить не угря, а большую белую акулу, — отчеканил он и добавил, стиснув зубы: — Белую смерть.

IV

— Но это ведь игра в рулетку, — заметил Джеб. — Акула могла появиться в нужной точке, а могла охотиться и где-то еще.

— Если прикормить этих тварей мясом и кровью с бойни, они еще часа три будут крутиться вокруг этого места, — с усмешкой ответил Магистр. — Что, собственно, и произошло.

— А тело? — спросил Джеб. — Что с ним?

— Какое тело? — рассмеялся де Пейн. — Один из телохранителей, тот, что остался в живых, рассказал, что чудовище метров восьми просто перекусило бывшего сенешаля пополам, затем проглотило его в два захода. И успело заодно пообедать вторым телохранителем. Взрослый человек должен выбирать себе взрослое хобби, — назидательно добавил он.

— Но все же, ваша светлость, почему я? — Николсону вполне понятно не давал покоя этот вопрос.

— Мы оценили твою работу, брат Жоффре. Твою изобретательность. Мы оценили и партию, расписанную для того, чтобы столкнуть Турцию и Россию. Идея сбить русский штурмовик была блестящей. Не менее блестящей, чем поставить начальника генштаба Турции Хулуси Акара перед выбором: играть в нашу игру или быть сданным президену Эрдогану в качестве дирижера военного путча… И напрячь отношения Турции с Россией, Европой и Штатами до предела. Но меня удивляет другое: как ты мог в армии быть всего лишь капралом?

— Не так уж странно, Гуго, — усмехнулся хранитель. — Один из наших козырных тузов — самых козырных за все время существования ордена! — на фронте был ефрейтором. Но ведь зато потом!.. Семьдесят с лишним миллионов трупов!

— Ну, — махнул рукой Магистр, — это если считать по-еврейски. Надеюсь, этими словами я вас не обидел, брат казначей? Но согласен, бывший ефрейтор поработал неплохо. Не будь он таким самовлюбленным эгоманьяком, остался бы в живых, да еще и в роли сенешаля ордена. Что ж, капрал, хочется верить, что вы не уступите в эффективности покойному фюреру.

Шуман прикоснулся к локтю нового сенешаля и едва заметно кивнул в сторону двери. Поклонившись, они вышли вместе.

— Как вы понимаете, Жоффре больше нет, и вы получаете доступ ко всем документам и стратегическим планам ордена. — Хранитель был очень серьезен. — Советую отнестись к этому со всем усердием и вниманием.

 

Глава 31

I

Большой Совет был сегодня многолюднее, чем обычно. Кроме рыцарей ордена, одетых в кольчугу и белые плащи, присутствовали и те, кто не являлся тамплиером, но был исполнителем воли ордена: практически весь генералитет Запада. Впрочем, не все генералы были в военной форме. Те из них, кто являлся одновременно рыцарем ордена Храма, были в кольчугах и плащах, как, например, глава Объединенного комитета начальников штабов США. Или начальник Генштаба федеральных вооруженных сил Германии. Однако большинство военных были в генеральской форме: начальник Генштаба вооруженных сил Италии и многие другие.

Новый сенешаль медленно обводил взглядом собравшихся. Во главе стола — и Совета — сегодня был тот, кого он прежде считал Великим магистром: Жак де Моле. Джеб с трудом разыскал в зале — среди рядовых рыцарей — человека, который на самом деле возглавлял орден. Он не помнил его «имени для всех», но знал настоящее: Гуго де Пейн. Поймав взгляд сенешаля, де Пейн дружески подмигнул ему: мол, это спектакль, который надо отыграть. Что ж, надо так надо.

Представлял нового сенешаля «Великий магистр» де Моле. Многозвездные генералы по очереди подходили к Джебу и, либо став по стойке «смирно», отдавали честь, либо — если были они в одеянии тамплиеров — троекратно обнимали нового командующего. Озадачил Джеба глава Объединенного комитета начальников штабов США. Обняв сенешаля, он прошептал ему на ухо:

— Когда?

И Джеб, не будучи уверенным, о чем идет речь, просто приложил палец к губам. Пока — молчок. Генерал с понимающим видом кивнул и, отойдя в сторону, уступил место мексиканскому коллеге: в мундире, с сотней орденов на груди и тоненькими усиками киношного жиголо.

Вернувшись в свою «келью», Джеб рухнул на кровать не раздеваясь. Спектакль спектаклем, но это шоу высосало из него всю энергию.

II

Стражник приветствовал сенешаля, вытянувшись и пристукнув древком алебарды о мраморную плитку пола. Джеб приложил ладонь к сканеру и, дождавшись, пока створки дверей раскроются, шагнул в Хранилище.

Стеллажи, стеллажи, стеллажи. И сейфы. Не под ключ или комбинацию, а с такими же сканерами, как у входа в Хранилище. Сенешаль пошел вдоль стеллажей, читая карточки, информирующие о том, какие папки стоят на том или ином стеллаже.

«Филиалы». Хм. Достаточно интересно. Джеб знал, что филиалами назывались подчиненные ордену структуры, члены которых, как правило, рыцарями не были. В них, однако, всегда был как минимум один смотрящий от ордена, сообщавший своему филиалу требуемые вектор и характер действий.

На стеллаже папки — по папке на филиал. На корешках надписи-названия. Большинство этих названий откровением для нового сенешаля не стали. «Бильдербергская группа». Ну еще бы. Джеб открыл папку. На первых страницах — фамилии руководителей и постоянных участников группы. Тоже без особых откровений. Эти фамилии он и ожидал увидеть:

— Генри Киссинджер;

— Дэвид Рокфеллер;

— Алан Гринспэн;

— Бен Бернанке;

— Джейкоб Ротшильд;

— Джордж Сорос;

— Дональд Рамсфельд;

— Чарльз, принц Уэльский;

— Дэвид Камерон;

— Збигнев Бжезинский;

— Дик Чейни;

— Джо Байден…

Сенешаль принялся лихорадочно листать страницы, вглядываясь в списки имен. Интересно, но президента (пусть и бывшего) Буша в них не было. Но вице-президент Дик Чейни был. То же и с Обамой. Ни намека на главу Соединенных Штатов. Однако вице-президент Байден тут как тут. «Что ж, — подумал Джеб, — невелика загадка. И Буш, и Обама не более чем куклы. Всего лишь президенты. А их вице и были кукловодами, дергая за ниточки по нашим указаниям». Он закрыл папку, взяв в руки другую: «Совет по международным отношениям». Тоже без сюрпризов:

— Збигнев Бжезинский. — «Этот будет всюду», — подумал Джеб;

— Эдгар Бронфман;

— Джейкоб Ротшильд;

— Билл Клинтон;

— Конрад Блэк;

— Джордж Сорос. — «И без этого никуда», — раздраженно подумал Джеб;

— Стивен Фридман…

…и далее в том же духе. Николсон кое-что знал о филиалах еще до своего назначения сенешалем. Знал он и о спецоперации иллюминаты, которая сводилась к тому, что благодаря массированному вбросу в СМИ и в Интернет все филиалы объявлялись наследниками дела иллюминатов, да и все их члены были якобы иллюминатами. Вот и рылись все специалисты по теориям заговора в далеком прошлом, вороша связи Вайсхаупта и его соратников начиная с далекого XVIII века. При этом ни одна стрелка конспирологов не указывала на тамплиеров — и тем более на безобидный «Клуб строителей Пирамид». Подумаешь, сидят какие-то старички в крошечном Атенсе и развлекаются за рюмкой бренди партией в шахматы и болтовней о том, как возводилась пирамида Хеопса.

III

И прочие папки никаких откровений не принесли. «Римский клуб», «Комитет 300», «Богемская роща», «Трехсторонняя комиссия»… Любопытно, что кое-какие имена встречаются чуть ли не в каждой папке. Или это и есть «смотрящие»?

«Ну да ладно, — подумал Джеб. — В детали будем вникать потом». Он подошел к стеллажу с лейблом «Эвакуация». Вот это очень интересно. На полках стеллажа было всего две папки. И тонкий прозрачный фолдер с одним листом плотной бумаги. Папки были озаглавлены бесхитростно и прямолинейно: «Военные» и «Специалисты». Джеб пролистал обе. Тоже вполне прямолинейно: номера частей (в основном это были подразделения типа Navy SEALs, SAS и кое-каких групп французского Иностранного легиона). «Логично», — отметил про себя сенешаль. В папке «Специалисты» — инженерные группы, ученые, медики, агроспециалисты. Фамилий было много, но и в «военной», и в «гражданской» папке рядом с каждой фамилией и адресом был указан и возраст. Джеб с одобрением отметил, что в списках почти не было людей старше тридцати пяти лет. На первых страницах было отмечено: «дислоцировать в семейные убежища», и буквы «Ц» или «М» (Цейлон или Мадагаскар, понял Николсон). Он взял в руки тонкий фолдер. Одна страница. И текст:

«Смотреть в сейфе «Тройка» в папке «Особо важно».

Сенешаль прошелся вдоль рядов сейфов, пока взгляд его не выловил лейбл «Тройка». Понятно: это только для самых-самых. Джеб приложил ладонь к сканеру, открыл толстую стальную дверцу. Сейф как сейф, не считая того, что все полки, кроме одной, были пусты. А на той единственной, которая пустой не была, и лежала папка с надписью на корешке: «Особо важно».

Николсон брал ее в руки с нехорошим предчувствием. И оно его не обмануло.

На первой же странице было написано крупными буквами: «Включенных в список эвакуировать в первую очередь, как только будут готовы жилища-убежища. И безусловно ДО ЗАПУСКА ПЕРВЫХ РАКЕТ ЛЮБОЙ СТОРОНОЙ». Кто же эти драгоценные индивидуумы? Джеб перевернул страницу — и остолбенел. На всех последующих страницах были фамилии членов всех филиалов, а далее шел почти полный список самых состоятельных людей планеты, по данным журнала «Форбс». Интересно, что ни в случае «филиальщиков», ни в случае миллиардеров возраст не указывался.

Ноздри Джеба раздулись. Он-то знал, что большинство «самых ценных» были людьми пожилыми, а то и вовсе стариками. Но почему-то именно их предполагалось эвакуировать в будущее самым первым рейсом. Меритократия, вашу мать. Отбор наиболее достойных и умелых. Ложь. Ложь. ЛОЖЬ.

Понятно, что после звуков первой трубы, с началом апокалипсиса их миллиарды не будут значить ничего. Значит, эти миллиарды идут в дело сейчас, пока они чего-то стоят. А «вложившиеся» тем самым приобретают себе билеты на ковчег спасения. Джеб был уверен, что не только для себя и членов своих семей, но и для целой армии врачей, которые будут делать все для омоложения «денежных мешков» и поддержания их дряхлых тел на плаву.

И это будет истоком нового человечества?!

Джеб с «особой» папкой под мышкой широкими шагами двинулся к выходу.

Внезапно стражник у дверей преградил ему путь алебардой.

— Прошу прощения, сеньор сенешаль, но из Хранилища нельзя выносить ничего.

— Хорошо уже то, что вы знаете, кто я такой. — Купить или напугать, лихорадочно размышлял Джеб. — Значит, вам известно и то, что по моей рекомендации вас могут пытать. А могут… сделать полноправным рыцарем ордена. Ваш выбор?

По лицу бедолаги-стражника потекли струйки пота, но думал он недолго:

— Всегда к вашим услугам, сеньор! — И он пристукнул древком алебарды о пол.

— Не позднее чем через неделю вы наденете рыцарский плащ!

И будущий рыцарь вытер пот со лба, но только после того, как сенешаль вошел в кабину лифта.

 

Глава 32

I

В своей роскошной «келье» Джеб сидел за письменным столом, обхватив голову руками. Каким же болваном он оказался! Спалить в ядерном пламени миллиарды людей, уморив остальных голодом, — ради чего и кого? Ради все той же кучки мошенников, воров и манипуляторов, у которых на счету и сейчас, еще до начала апокалипсиса, уже сотни миллионов жертв!

Эх, Джебедайя… Была бы возможность одним ударом разрушить эту проклятую дьявольскую пирамиду… Или хотя бы известить о ней мир, ударив в колокол. Прихлопнуть это гнездо кровососов по силам и русским, им надо лишь знать, от кого ожидать подвоха в самой России. Ракеты точного наведения, снабженные объемно-детонирующим боеприпасом, этакие сверхмощные бункер-бастеры — и дать залп по роскошным подземельям Цейлона и по ушедшим в землю военным лагерям Мадагаскара. А заодно и по «Цикаде» с Атенсом за компанию! А своей жизни не будет жалко, Джеб? Нисколько. Чтобы даже запаха не осталось от всех магистров, командоров и сенешалей. Да еще прихватить бы на тот свет всех «драгоценных» из папки «Особо важно».

Но Джеб понимал, что вброс этих страшных документов и планов во внешний мир сам он осуществить не может. Нужен хакер, криптограф высочайшего класса — причем готовый разделить его убеждения. В «Цикаде» мастеров такого класса хватает, но поделись он с любым из них своими соображениями — продадут, за прибавку в сотню тысяч зеленых к годовой зарплате. Продадут.

А кто мог бы не продать — и вдобавок сделать дело?

Но Джеб искал и нашел такого человека. Теперь главное, чтобы на Анри не вышли хищники ордена.

II

Условный стук в дверь. Джеб спрятал папку под подушку и, подойдя к двери, посмотрел в глазок. Пейн де Мондидье.

Какого черта ему нужно? Командор-защитник. Вроде бы и подчиненный сенешаля, но одновременно глава службы внутренней безопасности. Под контролем которого все — включая и самого сенешаля. Джеб открыл дверь и жестом пригласил командора в комнату.

— Сеньор сенешаль!

— Рад видеть вас в добром здравии, командор. Прошу, входите, располагайтесь.

Де Мондидье опустился в старинное кресло, не сводя глаз с Джеба. Джеб по-своему ценил Мондидье, как ценил умных людей, будь они даже в стане врага. А командор-защитник был не просто умен. Это был блестящий аналитик, некогда лучший аналитик ЦРУ, где его и выловил в свое время смотрящий по Агентству. Но… С умным человеком стоит быть осторожным, а с очень умным — особенно осторожным.

— Что привело вас в мою скромную обитель, командор?

Де Мондидье не стал покашливать и вертеться в кресле, как это сделал бы любой другой. Он перешел к делу сразу.

— Сеньор сенешаль, похоже на то, что готовится грандиозная утечка информации.

— Каким образом? Через кого? Уточните, Пейн.

— Один из наших лучших криптографов-хакеров готов вбросить в Интернет все, что ему известно об ордене и его целях.

Сенешаль прошелся по комнате.

— И… кто же он?

Де Мондидье протянул тонкую папку: личное дело. Джеб открыл ее. Молодое и хорошо знакомое лицо с распахнутыми голубыми глазами, неухоженные светлые волосы, которые никак не сочетались с официальным костюмом и галстуком, надетыми специально для фотографии. Под фотографией имя: Анри Леблан.

Джеб для вида пробежал взглядом список заданий, которые давались Леблану. Задания серьезные, требовавшие немалых знаний и немалой изобретательности. Оценки выполнения: никаких, кроме «отлично». Джеб сел напротив командора, убрав личное дело Леблана в ящик секретера, и поинтересовался:

— Почему возникло опасение утечки? Очередной психологический тест?

— О нет, сеньор. Хотя тесты не раз показывали его предрасположенность к саботажу, если и не к прямому бунту.

— Так откуда информация?

— От его коллеги и соотечественника. Леблан поделился с ним своими мыслями и планами после того, как в Париже произошли терракты, которые финансировали мы, а логистику — доставку денег и оружия для ИГИЛ — осуществлял сам Леблан.

— Надо понимать, теперь он мучается тем, что стал виновником смерти своих собратьев в Париже?

— Именно так, сеньор.

— Ваши предложения, командор?

— Нам надо выяснить, что и куда он успел выложить. И чем ограничил доступ к выложенным данным.

— Это само собой. Что для этого предполагается сделать? И почему вы решили, что он выложит вам все на блюдечке?

Де Мондидье усмехнулся:

— Выложит, сеньор. Куда же ему деваться? У него двое маленьких детей. Сыновья станут разменной картой в наших с ним беседах.

Джеб плеснул себе в золоченый бокал красного вина и сделал жест в сторону командора: а вам? Тот отрицательно покачал головой. Медленно отпив из бокала, Джеб спросил:

— Когда вы собираетесь его взять?

— Не только его, сеньор. Его и детей. Он должен знать, что они тоже у нас, и тогда мы можем сделать с ним все, что потребуется.

III

Джеб, нахмурившись, помолчал. Потом спросил негромко:

— Когда же планируется эта… операция?

— Не позднее конца этой недели. Нам нужно проверить его переписку и все, что он делал, работая на нас.

— Кому вы поручили напрямую работать с Лебланом? — резко спросил Джеб.

Командор пожал плечами.

— Как всегда. Мастер-экзекутор — лучший специалист по такого рода вещам.

Джеб встал со своего кресла и развел руками.

— Работайте, командор. И сообщайте мне о каждом вашем шаге. Да, и еще. Никаких пыток. Тем более в отношении детей. Вы поняли?

— Абсолютно, сеньор, — отчеканил де Мондидье, поднявшись с кресла. — Мне можно идти?

— Идите. И… Не брать Леблана до моего приказа. Ни в коем случае. Нам не нужно поднимать волну раньше времени. Его коллеги далеко не глупы, а один из них, как вы сказали, в курсе.

— Все будет так, как вы сказали, сеньор сенешаль.

Когда дверь за Мондидье закрылась, Джеб опустился в кресло, вертя в руках свой айфон. Командор-защитник дал ему драгоценную информацию: они, хищники, вышли на Анри Леблана, человека, который был позарез нужен Джебу, чтобы осуществить задуманный план. Вдобавок на Анри рано или поздно спустят самого опасного пса: Россаля, мастера-экзекутора. Его Джеб ненавидел на уровне почти биологическом. Это был садист, получавший наслаждение от мук тех, кто попадал ему в руки. Что ж, надо играть на опережение. И Джеб нажал на айфоне кнопку быстрого вызова.

— Когда, сеньор?

— Сию секунду.

— Только его?

— Его. Детей. Жену. Они все в опасности.

«Когда, сеньор?» Думаю, что уже сегодня… Мондидье не играет в открытую.

 

Глава 33. Не самая удачная операция

I

Роже остановил седан у здания школы Святого Патрика. Странное название, подумал он, поднимаясь по ступенькам. Школа имени ирландского святого, притом что ирландцев в Атенсе практически нет.

В левом крыле школы располагался детский сад — для тех детей, кто еще не достиг шестилетнего возраста, а посему для школы был еще слишком мал. Роже прошел в кабинет директрисы и сообщил, что ему нужно забрать Лебланов — Жан-Пьера и Поля. Директриса исчезла, тут же вернувшись с двумя малышами. Жан-Пьер был копией своего отца — Роже видел Анри не раз. Маленький Поль был шатеном, курчавым ангелом, с доверчивым взглядом красивых глаз.

— Ну, братья Лебланы, — игривым голосом произнес Роже, — я за вами. Папа не может вас сегодня забрать, и потому домой отвезу вас я.

Директриса сидела молча. Она знала, что с людьми типа Роже спорить не приходится.

— Ну, вы готовы? — спросил Роже.

Мальчишки, улыбнувшись, набросили мини-рюкзачки себе на плечи.

Выйдя из здания и подойдя к машине, маленький Поль попросил:

— А можно я поеду на переднем сиденье?

— Сегодня можно, — откликнулся Роже. Усадив мальчика справа от себя, он пристегнул его ремнем.

Жан-Пьер сел сзади рядом с мужчиной, которого видел впервые. Звеня колокольчиками, перед седаном остановился продавец мороженого.

— Кому какое? — спросил Роже, как змей-искуситель.

— Чоко! — тут же завопил Поль с переднего сиденья.

— Клубника, — с достоинством ответил Жан-Пьер.

Роже вернулся через минуту с двумя конусами мороженого в руках.

— Бон аппетит!

— Мерси! — хором откликнулись юные Лебланы.

II

Роже отдал приказы своим подчиненным: Шарлю Додэ и Морису Кампо. Им он доверял вполне, поэтому взял Шарля с собой в школу за детьми, а Мориса в «Хаммере» отправил на перехват Анри Леблана. Любой ценой.

Задача была в том, как вытащить Леблана из офиса до конца рабочего дня. Но за два часа до окончания работы Анри сам вышел к паркингу и направился к своему «Лендроверу». Морис не мог не удивиться. Кто-то успел предупредить Леблана? Роже дал понять, что Леблан ничего не знает об угрозе и взять его не составит труда. «Хаммер» Мориса стоял на выезде из паркинга, и Кампо тронулся, как только Леблан завел свой внедорожник. Он пропустил его вперед, потом пристроился в хвост и, не доезжая пару кварталов до школы, преградил дорогу «Лендроверу». Анри гневно посигналил, и тогда Морис вышел из «Хаммера» и, распахнув куртку, показал Леблану пистолет в наплечной кобуре. После чего сделал жест в сторону черной бронированной машины.

Анри ничего не оставалось, как последовать за ним.

Кампо усадил Леблана на переднее сиденье и тут же прыгнул за руль, успев произнести:

— Никаких фокусов, Леблан.

— Какие фокусы? Мне нужно забрать детей из школы. И срочно.

— Ваши дети у нас.

Анри побледнел: «У нас…»

— У нас — это у кого? — проговорил он. Губы его дрожали.

— Не волнуйтесь, Леблан. У друзей.

Анри взбеленился.

— Хороши друзья! Меня усадили в машину под дулом пистолета. Мои дети у вас. А моя жена? Где Николь?

— Мы постараемся это выяснить, — сказал Кампо, выруливая на загородное шоссе.

Дальше они ехали молча. Анри сидел, словно обколотый миорелаксантами. Морис искоса поглядывал на него, но не произносил ни слова.

Через четверть часа «Хаммер», проехав вдоль аллеи кипарисов, остановился у особняка, столь хорошо знакомого Леблану. Кампо выпустил пассажира и провел его в дом, в холле которого рапортовал:

— Специалист Леблан доставлен, сеньор сенешаль!

— Благодарю, Морис, — ответил высокий человек средних лет в дорогом костюме. Это был Джеб. — Добрый день, Анри.

— Еще надо убедиться, что он действительно добрый, мсье де Сен-Омер. Мне сказали, что мои дети здесь. Это так?

— Да, оба мальчика в телевизионной комнате, играют на икс-боксах. Даю вам слово, с ними все в порядке.

— А Николь?

— Ваша жена до сих пор была дома, как всегда надеясь, что хоть раз поужинает с вами.

Однако шутка сенешаля не успокоила Анри.

— Она в безопасности? Вы уверены?

— Уверен я лишь в том, что в безопасности не пребывает вся наша планета. Успокойтесь. Я отправил своих людей по вашему адресу.

Леблан тяжело опустился на стул.

— У вас найдется что-нибудь выпить, мсье?

— Маршо! — скомандовал Джеб. — Бренди и бокал!

Анри крутил в руках бокал с янтарным напитком, тупо глядя на него. И вдруг вскочил на ноги.

— Я должен ехать туда! Я должен…

Мускулистый Морис преградил ему путь. Джеб, подойдя к Анри, положил ему руку на плечо.

— На вас идет охота, Анри. На вас, и только на вас. Им нужны вы. И вы собираетесь сами сыграть им на руку. Подумайте. На кону стои́т очень и очень многое.

В холле особняка появился Роже. Войдя, он остановился у дверей, дожидаясь, когда сенешаль сам подойдет к нему, что тот немедленно и сделал.

— Ну?! — едва слышно спросил Джеб.

— Мы не успели, сеньор, — так же тихо отвечал Роже. — У дома уже стояли машины мастера-экзекутора. Я мог бы попытаться…

— Попытаться что? — гневным шепотом спросил Джеб. — Устроить перестрелку? И провалить все уже сегодня?

— О чем это вы говорите, господа? — встревожился Анри Леблан. — Что-то известно о Николь? Где она?

— Простите меня, Анри, но в своем доме я волен говорить о чем угодно, — напустив на себя суровый вид, ответил Джеб. — Когда решится вопрос с вашей женой, вы будете первым, кто об этом узнает.

«Подлец Мондидье, — подумал Джеб. — «Неделя…» Я чувствовал, что он провернет это сегодня. Чувствовал. И не ошибся».

III

Николь бросила взгляд на часы. Еще четверть часа, и ее мужчины должны подъехать. Сегодня Анри обещал приехать пораньше и ужинать дома. Она открыла дверцу духовки. Утка, обложенная картофелем, была почти готова. Николь едва удержалась, чтобы не отрезать небольшой кусочек. Уж больно аппетитно все это выглядело.

— Это и весь сегодняшний ужин? — произнес голос в дверях кухни.

Николь резко выпрямилась и посмотрела на говорившего. Брюнет с залысинами, лет сорока, чуть выше среднего роста — и с отвратительной издевательской ухмылкой. За его спиной стояли еще два человека в тренировочных костюмах. Вопрошавший был в обычном светло-сером костюме с галстуком.

— Кто вы? — гневно спросила Николь. — И кто вам позволил сюда войти?

— Ну, право, мадам, ваше гостеприимство оставляет желать лучшего, — снова ухмыльнулся тип в костюме.

— Не припомню, чтобы я вас приглашала в свой дом, — парировала Николь.

— Вы — нет, но ваш муж — да. Где он, кстати?

Николь стало страшно. Вся эта ситуация совсем не напоминала безобидный розыгрыш. Она постаралась взять себя в руки.

— Если вы знакомы с моим мужем, то должны знать, что он еще на работе.

— Увы, мадам, — вздохнул ее собеседник. — На работе его, к нашему общему огорчению, не оказалось. Но это ничего. Зато ваши детишки у нас. — И он расплылся в довольной улыбке.

Николь показалось, что ее сердце вот-вот остановится. Шестым чувством она поняла, что эти люди — убийцы. Они пришли за Анри. И самое страшное, что мальчики уже у них.

Она знать не знала, что Россаль, экзекутор, опоздал на какие-то четверть часа. Что мальчишки в безопасности там же, где и Анри, — в особняке Джеба Николсона, известного в дьявольском ордене как сенешаль, о котором она столько раз слышала от мужа.

Россаль прислонился к стене и сложил руки на груди. Анри им сегодня не дождаться. Да и удастся ли выловить вообще? Кто его покрывает? Де Мондидье ни словом не обмолвился на этот счет, но Россаль был почти уверен, что здесь в игре сам сеньор сенешаль. Интересно бы знать, какую игру де Сен-Омер затеял.

Ладно. Анри не дождаться. Но… Не может быть, чтобы его жена ничего не знала о том, какую информацию он слил, кому слил, а также где и как искать этот слив в необъятной Всемирной паутине.

— Мадам Леблан, — продолжая улыбаться, обратился экзекутор к Николь. — Вполне возможно, что ваш муж нам не понадобится. Ведь вы наверняка знаете практически все, что нам нужно. У любящих супругов секретов друг от друга не бывает, верно?

— И что вы хотели бы выяснить, мистер… как вас там?

— Россаль. И я думаю, нам обоим было бы понятнее и приятнее «мсье».

— Так что вам нужно, мсье Россаль?

— Горсточка информации, мадам, всего лишь горсточка. Какого рода информацию мсье Леблан разместил в Сети? Где конкретно он ее разместил? И как получить к ней доступ. Согласитесь, я требую совсем немногого.

— Информацию о чем? — спросила Николь. — Он просматривает кучу блогов и онлайновых изданий.

— Не о погоде в Атенсе, дражайшая Николь. О своей работе в «Клубе». Или, что то же самое, в «Цикаде».

— Но я понятия не имею, что и где он размещал.

— Воля ваша, — сквозь зубы процедил Россаль, доставая смартфон из кармана пиджака. — То, что сейчас произойдет, будет на вашей совести.

Он нажал несколько кнопок набора, сделал вид, что ждет ответа, и проговорил в молчащий аппарат:

— Мартино! Мальчишки у тебя?

При этих его словах лицо Николь покрыла мертвенная бледность.

— Да, Мартино, — продолжал экзекутор грустным голосом. — Судя по всему, нам придется идти по плану «Зет». — Он прикрыл трубку ладонью и обратился к Николь:

— Кого из ваших сыновей вы предпочли бы оставить в живых, мадам?

Женщина буквально рухнула на колени, сложив руки в умоляющем жесте.

— Мсье! Богом заклинаю вас! Я ничего, ничего не знаю! Прошу, молю: не трогайте детей!..

— Мартино, — скомандовал Экзекутор молчащему смартфону. — Старшего. Но так, чтобы младший все видел.

Николь не закричала. Она буквально взвыла от ужаса. Потом попыталась встать с колен, но тут же рухнула на пол без чувств.

Россаль почесал смартфоном висок. Похоже, эта дура действительно ничего не знает. Но всегда есть мини-шанс, микрошанс, пусть даже один из тысячи, что все-таки знает. Но если знает, то рано или поздно может этим знанием поделиться с опасными для дела ордена людьми. Но… уж если она еще не поделилась с ними, то остается один выход: сделать так, чтобы она не поделилась уже ни с кем.

Экзекутор набрал воды в стакан и плеснул в лицо лежавшей на полу Николь. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела направленное ей в лицо небольшое черное отверстие ствола. Россаль нажал на курок, и Николь уже больше ничего не видела. Пуля калибра 0,22 вошла точно по центру лба.

— Этьен, Жано! — скомандовал Россаль. — Тащите эту дрянь наверх, в спальню. Стоп. Прежде обвяжите ей голову полотенцем, чтобы не напачкать.

Головорезы экзекутора бросились выполнять приказ. Когда они уже начали подниматься по лестнице, Россаль неспешно двинулся за ними. Николь внесли в спальню.

— На кровать. Жано, сними полотенце. Его надо унести с собой.

Теперь оставалось сделать то, что приказал де Мондидье на случай такого исхода. Приказ был более чем странным, но приказы, как известно, не обсуждают. Экзекутор достал из внутреннего кармана пиджака маленькую стеклянную колбочку с куколкой какого-то насекомого и вытряхнул куколку на ладонь.

— Этьен, — он протянул эту непонятную штуку подручному. — Засунь ей в глотку, и поглубже.

Сам Россаль тем временем достал из бокового кармана DVD, бросив взгляд на обложку. «Игры разума». Воистину. Понять бы еще, кто и во что играет. Россаль положил DVD на грудь убитой и сложил ее ладони так, словно она держала диск. Он обвел взглядом помещение, кровать, еще раз взглянул на лицо и руки Николь и остался вполне доволен проделанной работой.

— Уходим, ребята. Оба — смотреть под ноги. Чтобы ни единой капли крови на лестнице. И на полу кухни. Жано, выключи духовку. Пожар в наши планы не входит.

Он сцепил руки за спиной и стиснул зубы. И едва слышно процедил:

— Ну что ж, мсье вдовец. Мои соболезнования. И до встречи. Я верю, что она состоится.

 

Глава 34. Кто друг, кто враг?

I

Ответив на звонок Эли и выяснив, что тело Николь уже перенесли из самолета во Фрежюсе в катафалк, чтобы доставить в похоронное бюро, Артур спросил, когда будут похороны.

— Послезавтра, — тусклым голосом отвечала она.

— Мы же планировали на завтра, — напомнил МакГрегор.

— Не успеют подъехать все родственники, Арти.

— Ну ничего страшного, — успокоил он ее. — Прибудешь в Атенс днем позже.

— Ну да. Чао, любимый.

И в трубке раздались гудки.

Артур позвонил шерифу и поинтересовался, есть ли какие-нибудь новые зацепки в деле Николь. Ломакс отвечал сухо, без малейшего оттенка дружелюбия или сочувствия: никаких новых следов нет. Будут — ему сообщат. Отбой.

«Чем я ему так не понравился? — подумал Артур. — Возможен лишь один вариант: Ломакс знает, что я рою под «Цикаду», а он явно работает на них. И что? Рою-то я рою, да вот не слишком много нарыл. Все, что нарыто — файлы Анри».

Это привело его к мысли, что давно пора обратиться к оставшимся файлам. Он поднялся в кабинет, запустил ноутбук, но подключил к нему наушники, чтобы звук не шел из спикеров — мало ли кто неожиданно к ним заглянет. А ведь это может быть один из тех, для кого голос Анри знаком.

МакГрегор надел наушники и запустил последний из файлов, которые они с Эли уже прослушали.

— Ты помнишь, как твоя мама готовила то, что мы собирали на лозах? Молодец. И по какому принципу эта вкуснятина строилась? Тогда ты знаешь и логин. Имя того человека, который этот принцип открыл. Имя. Не фамилия. Пароль напрямую выводится из логина. Если начнешь тормозить, сыграй разок в блек-джек. Если ребятам типа Ассанжа или Сноудена понадобится прямой доступ, поделись. Думаю, ты расшифруешь то, что я здесь сказал. Если нет, попроси помощи у Артура. Он поймет. Очень хочется сказать: до встречи, да вот уверенности нет. Целую, сестренка. Арти, привет. Счастья вам, дорогие мои.

Стоп, Арти. «Если ребятам типа Ассанжа или Сноудена понадобится прямой доступ…» Это означает, что Анри ни с WikiLeaks Ассанжа, ни со Сноуденом на момент записи этого файла не связывался. Что и логично. Он наверняка собирался отправить им полный пакет. Максимум информации. Артур еще раз прослушал отрывок и невольно улыбнулся. С логином и паролем Анри сработал предельно просто, но одновременно очень изобретательно.

Боковым зрением МакГрегор увидел фигуру, возникшую в проеме двери, и двумя щелчками мыши выключил компьютер, прежде чем поднять голову и посмотреть на пришедшего.

Старший агент ФБР Хэнкок снял очки и принялся неспешно протирать их платочком.

— Морган? — удивленно спросил Артур. — Как ты сюда попал?

Агент развел руками:

— Через входную дверь, старина, как же еще? А чем ты развлекаешься? Музыка? — Он показал пальцем на наушники. — Или просто слушаешь новости BBC в Интернете?

— Что значит федеральный агент! — рассмеялся Артур. — И ведь попал в самую точку. Да, слушал новостной канал BBC.

Рассмеяться МакГрегору удалось не без труда. Он прекрасно помнил, что закрыл входную дверь на замок. В Штатах, в небольших городах, двери часто не запирали, но Артур не был американцем.

Хэнкок либо воспользовался отмычкой, либо проник через гараж. Ситуация становилась совсем малосимпатичной. Артур был уверен, что шериф играет за команду противника, но Хэнкок… Стоп, может, этот вывод слишком поспешен. Но тогда почему не появиться на пороге и не позвонить в дверной звонок, чтобы все было как у людей?

— Ты напрасно выключил свой ноут. Не дослушал новости до конца.

— Э, ни черта интересного они не рассказали, — потягиваясь, ответил Артур. — Как насчет глотка бренди, Морг? Или виски? Что предпочтешь?

— От стопки ржаного не откажусь.

Они спустились на кухню. Хэнкок пристроился у стола, а МакГрегор наполнил стопки. Увидев две стопки, агент рассмеялся:

— Становишься настоящим американцем, Арт?

— Подумал, а вдруг оно и впрямь вкуснее? — отшутился Артур, лихорадочно обдумывая, какими вариантами он располагает в этой неожиданной встрече, которая, похоже, ничего хорошего не сулила.

II

— А соленый арахис я и забыл! — воскликнул МакГрегор, поднимаясь со стула.

— Сядь, Арти, — устало произнес Хэнкок. В руке его был пистолет. «Глок», 22-я модель, с ходу определил Артур. Серьезный агрегат. Он сел и удивленно спросил:

— Морг, и что все это значит?

— Это значит, что сейчас мы играем открытыми картами. Если позволишь, я заберу оба ваших ноутбука. Что-то подсказывает мне, что в них можно найти кое-какие интересные вещи.

И, разумеется, меня интересует Лондон, Арти. Точнее, особняк на Ланселот Плейс. Там у тебя есть нечто, что необходимо иметь нам.

— Нам — это ФБР?

— Нам — это нам, Арти. Я уверен, ты прекрасно знаешь, что это «нам» значит. И давай без дураков, иначе тебе будет очень, очень больно. Или, наоборот, никакой боли ты уже никогда не почувствуешь.

— Похоже, ты изменил присяге?

Морган, широко улыбнувшись, покачал головой:

— Мимо! Главной своей присяге я не изменял и не изменю. Потому-то я здесь. Ну, будем валять дурака или нет?

— Ладно, — МакГрегор начал злиться всерьез, хотя и понимал, что сейчас необходима выдержка. Прежде всего. — Задай конкретный вопрос, и я попробую конкретно ответить.

— О’кей. В твоем особняке хранятся бумаги, которые нужны нам. Где?

— Понятия не имею, о каких бумагах речь.

— В твоем доме есть сейфы?

— Конечно. В моем кабинете. В нем сертификаты приобретенных акций, кое-какие деньги — в общем, обычная бумажная дребедень.

— А другие сейфы? Может быть, не в твоем кабинете?

— Насколько мне известно, других сейфов нет.

— Но они, я думаю, есть. Во всяком случае, твой дворецкий Джеймс Робертсон — я не ошибаюсь, ведь его так зовут? — покажет нашему человеку все, что в особняке может хотя бы напоминать сейф.

Хэнкок взглянул на часы.

— Думаю, он уже подлетает к Лондону. И поверь, Арти, этот человек умеет разговорить любого. В том числе и твоего дворецкого — каким бы несговорчивым он ни был.

— Прекрасно. Так что тебе нужно от меня? — резко спросил МакГрегор.

— Ты знаешь, какие сейфы есть в твоем особняке. Это раз. Без дураков, Арти, — Хэнкок поиграл пистолетом. — Ты предоставишь мне комбинации для вскрытия замков. Если их больше, чем один.

— Но я уже сказал, что не знаю никаких других сейфов. Следовательно, и комбинаций к ним.

— Тогда ситуация становится совсем печальной. Сначала наш спец уговорит твоего дворецкого показать ему все. Уговорит, не сомневайся. А чтобы ты не предупредил своего верного слугу о предстоящем визите нашего человека, мне придется тебя застрелить. Иначе ты бросишься звонить в Лондон, а нам лишние сложности ни к чему. Где у тебя хранятся деньги? Что ты умолк? В этом доме есть наличность?

— Стыдно, Морг, — с укором произнес Артур. — Я думал, ты серьезный человек, а ты, оказывается, банальный грабитель.

— А я, Арт, думал, что ты умный человек. И поймешь, что твоя наличность мне даром не нужна. Но обставить твое убийство как ограбление — простой и правильный план.

— А то, что пуля будет из твоего служебного пистолета, тебя не беспокоит?

— Уф-ф-ф… — вздохнул Хэнкок. — Во-первых, кто и с какой стати предположит, что тебя прикончил агент ФБР? Во-вторых, этот «глок» — из моей личной коллекции. Какая баллистика на него укажет? Итак, деньги, ценности — на стол.

— Деньги у меня в спальне. Правда, не слишком много.

— Ничего, сколько есть. Пойдем.

В сопровождении Моргана Хэнкока Артур поднялся в спальню, открыл ящик секретера и вытащил пару пачек пятидесятидолларовых банкнот.

— Положи на кровать.

Артур повиновался. Морган распечатал обе пачки и бросил одну купюру на пол. Увидев удивленный взгляд МакГрегора, он пояснил:

— Это потому, что тебя грабили как бы в спешке. Теперь ценности. Цацки Эли и прочее.

— Ты наверняка знаешь, что Эли во Франции. И знаешь почему. Ее колье на ее шее. До которой тебе, подлец, не дотянуться.

— Ну-ну, — укоризненно покачал головой Морган. — Не ожидал от вас такой грубости, баронет. Тогда твои игрушки, будь любезен.

— А именно?

— Золотой «Ролекс», перстень с изумрудом на правой руке… Ну и, пожалуй, хватит.

— И кто же будет знать, что грабители забрали мои часы и перстень? — с издевкой спросил Артур.

— О, эти игрушки запомнили многие. Ваш риелтор, мой коллега и даже судмедэксперт. Не заметить было невозможно. Теперь, баронет, будьте добры, на колени.

— Это напоминает казнь, Морг.

— Конечно, Арт. Это она и есть.

— Ты не откажешь мне в последней молитве?

Говоря все это, Артур понимал, что действительно хочет помолиться. Никаких шансов на спасение у него не было и не могло быть.

— Минуты тебе хватит?

МакГрегор, стоя на коленях, кивнул, бормоча:

— Our Father, who art in Heaven…

Хэнкок, стоя в метре от Артура, прицелился ему в затылок.

III

Голос был глубоким, звучным баритоном, однако команда прозвучала резко:

— Стоять! Бросьте оружие на пол!

Хэнкок резко развернулся и выстрелил еще в движении. Это было ошибкой. Попасть в цель, вращаясь — даже если эта цель столь же велика, как гигант-шериф, — очень непросто. Но слева от шерифа стоял его помощник Джо, и Морган все-таки его достал. Пуля вошла Джо в плечо. Шериф Ломакс всего мгновение спустя нажал на курок своего «магнума», и пуля снесла агенту полчерепа. Хэнкок рухнул на пол уже мертвым.

Артур медленно поднимался на ноги. Все происходящее казалось ему дурным сном. Как во сне он наблюдал за шерифом, который, достав мобильник, вызывал «Скорую» для Джо, потом позвонил судмедэксперту Мидфэлду и наконец в полицию штата, вызвав бригаду криминалистов.

МакГрегор, быстро придя в себя, бросился в ванную комнату и вскоре снова появился в комнате с бинтом, перекисью водорода и таблетками обезболивающего. Ломакс уже помог Джо снять рубашку. Пуля вошла ему в руку чуть выше локтя, но, как убедился шериф, кость не была задета. Он промыл рану перекисью и туго забинтовал ее, остановив кровотечение. И только потом посмотрел на Артура.

— Будем считать, сегодня ваш ангел-хранитель не взял выходной.

— Воистину, — выдохнул МакГрегор. — Но как вы здесь оказались? Вы знали, что он… — Артур кивнул в сторону трупа.

— Предполагал. И давно. Этот тип приезжал сюда по делу и без дела. А после убийства миссис Леблан суетился как заведенный, появляясь сразу в десятке мест. Я приставил к нему Джо — как ты, старина?

— Выживу, — отвечал белокурый помощник, хотя лицо его кривилось от боли.

— И четверть часа назад Джо сообщил мне, что мистер Хэнкок решил нанести вам визит. Причем через гараж, открыв подъемные ворота пультом. После такого звонка я мгновенно примчался сюда и увидел то, что увидел. Опоздай я на несколько минут…

— На одну, — мрачно произнес Артур. — Агент Хэнкок дал мне одну минуту.

— На что? — бровь Ломакса изогнулась.

— Помолиться.

Шериф молча кивнул.

— Артур… Вы представились именно так при нашей встрече. Сейчас мы все остаемся здесь, за исключением Джо, которого заберет Ambulance.

— Нет, шеф, — заупрямился помощник. — Этот негодяй был агентом ФБР. Вам понадобятся все свидетели. Чем больше их будет, тем лучше.

— Главный свидетель — пуля, выпущенная из его «глока». Пробив твое плечо, она вошла в стену. Найдем, достанем. Баллистику будут делать не фэбээровцы, а наши ребята из полиции штата. А федералы пусть разбираются с остальным. — Он повернулся к Артуру. — Что он от вас хотел?

МакГрегор замялся. Потом решил сказать правду. Естественно, не всю правду.

— В моем доме в Лондоне есть кое-какие вещи, представлявшие большой интерес для Хэнкока… Он хотел их заполучить. Вот и пытался выпытать у меня шифр к сейфу.

— Какие-то вещи… — задумчиво произнес Ломакс. — Какие именно?

— Бумаги. Документы.

— Должно быть, эти бумаги представляли большой интерес не только для Хэнкока, но и для вас, раз уж вы готовы были расстаться с жизнью, но не с этими документами.

— Не совсем так. Шериф, вы позволите мне пройти в кабинет? Мне срочно нужно позвонить кое-кому.

— Конфиденциально, как я понимаю?

Артур удрученно кивнул.

— И я могу быть уверен, что ваш звонок никак не помешает нашему расследованию?

— Абсолютно. — И Артур, перепрыгивая через ступеньку, помчался наверх, в кабинет.

 

Глава 35

I

Артур нажал кнопку быстрого набора, вызывая Джеймса. Всего два гудка, и:

— Слушаю, сэр.

— Джеймс, дружище! Как же я рад тебя слышать!

— Не больше, чем я рад слышать вас, сэр.

— Как твой обрез?

— В полной боевой готовности. Я чувствовал, что он может понадобиться.

— В еще более полной боевой готовности должен быть ты сам. У нас на Ланселот Плейс могут появиться нежданные гости.

— Понял, сэр. Сколько гостей ожидается?

— Пока мне известно только об одном. Но их может быть и больше. Однако даже этот один очень, повторяю, очень опасен.

— Ясно, сэр. Что мне нужно с ним сделать?

— Если не выйдет иначе, то поступай с ним как с грабителем, влезшим в дом.

— И как должно «выйти иначе»? Взять негодяя живым?

— Это было бы идеально, но задача может оказаться слишком сложной.

— Значит, как карта ляжет.

— Но! Как бы карта ни легла, если будет хоть какая-то опасность для твоей жизни, в ход идет обрез. Понял?

— Конечно, сэр.

— Но как бы ни случилось, отзвонись мне по второму мобильнику. Надеюсь, он при тебе?

— Всегда, сэр.

— Джеймс, еще раз: не рисковать. Играй наверняка. Обрез так обрез, коль уж придется. Ты понял?

— Конечно, сэр.

— Пока, старина. Буду ждать звонка от тебя.

II

Россаль попросил таксиста остановить машину в квартале от нужного ему адреса на Ланселот Плейс. Дело шло к полуночи, но улица была ярко освещена, а движение было весьма оживленным.

Неспешным шагом мастер-экзекутор прошелся мимо особняка, в который ему предстояло проникнуть, и, хмыкнув, подумал, что треклятый МакГрегор, должно быть, купается в деньгах, если ему по карману такой домище.

В Атенсе, готовясь к поездке, он подумывал о том, чтобы взять с собой Этьена или Жано, а то и обоих разом, но когда ему сообщили, что в доме, кроме дворецкого, никого нет, он решил, что легко справится сам.

Ошибки исключаются, как дважды напомнил ему Гуго де Пейн. Сейчас на карту поставлено все. И споткнуться в последний момент было бы непростительно. И смертельно опасно.

Он прошел до конца квартала и свернул налево, на Тревор. Пройдя еще с полсотни ярдов, он остановился и закурил, поглядывая на проезжающие машины. Через пару минут перед ним притормозила серебристого цвета «Тойота Камри» и дважды мигнула фарами. Россаль сел рядом с водителем. Водитель, шатен лет сорока с небольшим, протянул рюкзак цвета хаки. Россаль взвесил его в руке. Тяжеловат. Два баллона с кислородом и пропаном, шланги, газовый резак. Экзекутор уже знал, что вытрясти из МакГрегора шифр к сейфу не удалось. Он погладил рюкзак рукой: этот набор обязан сработать.

Россаль вышел из машины, накинул рюкзак на плечи и двинулся вдоль тротуара по Тревор-сквер, очень скоро оказавшись у заднего двора нужного ему особняка. Перебравшись через забор из металлической сетки, он, неслышно ступая, подошел к двери черного хода. Приложился к ней ухом, прислушался.

Похоже, сегодня ему везло. В доме кто-то — дворецкий, а кто же еще? — хриплым голосом распевал какую-то песню на тарабарском языке. Наверняка пьян. Значит, наш титулованный богатей не успел предупредить своего лакея. Спасибо, Хэнкок. Только б дворецкий не был слишком пьян. Ведь с ним предстоит еще ночь работы.

Россаль достал из кармана универсальную пружинную отмычку и принялся работать с замком — без малейшего шума. Минута, и замок щелкнул. Добро пожаловать. Хриплая песня дворецкого была очень кстати. Россаль в мягких кедах шел на звук. Дверь, откуда неслась старинная шотландская баллада в исполнении мистера Робертсона, была открыта.

III

Джеймс дернулся, когда почувствовал, как ему в висок уперся ствол пистолета. Ночной гость подобрался в ту минуту, когда Робертсон, сидя в кресле, набивал трубку из кисета. Дернулся — и услышал ласковое, почти нежное:

— Джеееймс… Брось свою пушку на пол.

Робертсону ничего не оставалось, как подчиниться. Обрез упал на ковер, и грабитель отшвырнул его ногой на пару ярдов.

— Теперь наклонись и заведи руки за спину.

Россаль уже держал наготове пластиковый браслет, удобные и компактные наручники. Однако дворецкий не торопился выполнять его приказ.

Старый идиот. И ведь убить его пока нельзя. Он нужен экзекутору. Россаль, не раздумывая, ударил дворецкого рукояткой пистолета в висок. Тот, сидя, обмяк. Россаль, схватив упрямца за воротник, швырнул его на ковер. Дворецкий явно был без сознания. Россаль склонился над ним — не пришиб ли он Робертсона ненароком? И вдруг огромный кулак бывшего знаменитого бойца без правил врезался в челюсть экзекутора. Россаль отлетел в сторону, а Робертсон с совершенно неожиданной ловкостью уже вскочил на ноги и принял боксерскую стойку.

— Ты предлагаешь бокс, Джеймс? — Лицо Россаля расплылось в улыбке. — Ну-ну…

Экзекутор прожил интересную жизнь. Многому он научился на службе в SAS, кое-чему в Иностранном легионе. И нигде ему не было равных в рукопашном бою.

— Идет, Джеймс, — серьезно произнес он, снимая куртку и наплечную кобуру. — Играем mano a mano. Без пистолетов и обрезов. Но когда я тебя вырублю и затяну наручники, то не откажу себе в удовольствии немного тебя помучить. Недолго, но больно. Договорились?

Долговязый шотландец коротко кивнул. В эту же секунду Россаль провел отработанный годами удар ногой в голову с разворота, по круговой траектории. За мгновение до удара Робертсон пригнулся и ответил ударом кулака в пах противнику. Боль была немыслимой, и Россаль рухнул как подрубленный.

Джеймс взял пластиковые наручники и застегнул их на запястьях противника. Потом, наклонившись над экзекутором, посмотрел ему в глаза.

— Эй, вояка, дети-то у тебя есть?

Россаль едва заметно отрицательно покачал головой.

— Плохо твое дело, приятель. Детей у тебя больше не будет. Гарантирую.

Оторвав провод настольной лампы, Джеймс связал экзекутору ноги чуть выше щиколоток и произнес:

— Когда сможешь говорить, дай знать. Нам есть что обсудить.

После чего достал второй, «неприкосновенный» мобильник и позвонил МакГрегору.

IV

— Джеймс!

— Да, сэр.

Пауза. МакГрегор был страшно рад услышать живой голос своего дворецкого, но не знал, что в данную минуту происходит на Ланселот Плейс.

— Гости… были? — глухо произнес Артур. Он боялся, что гости сейчас держат Робертсона под прицелом.

— Один гость, сэр.

— И? — выдохнул МакГрегор.

— Да вот лежит на ковре, думаю, скоро очухается.

— Джеймс! — Артур чуть не закричал от радости. — Ты… Ты… Ты просто молодчина, Джеймс!

— Все было как по заказу, сэр. У нас был бой без правил, а уж по этой части я не последний профи.

МакГрегор помотал головой. Его друг, более друг, чем слуга, был действительно редким человеком. Теперь надо решать, как быть с полицией. Робертсон словно прочитал его мысли и спросил:

— Так мне надо вызывать копперов, сэр? А то грешным делом гость наш сыграет в ящик…

— Разве ты в него стрелял?!

— Нет, сэр, вы же просили обойтись без обреза. Но существенный вред здоровью причинил.

— Тогда так, старина. Не набирай три девятки. Позвони инспектору Розетти, вы же с ним почти друзьями стали. Только не рассказывай ему о том, что гость из Штатов. Пусть упакует его как банального грабителя и не торопится подавать рапорт наверх.

— Я так понял, сэр, что у нашего гостя могут быть свои люди наверху?

— Может — да. Может — нет. Но подстраховаться не мешает.

— Понял, сэр. Будут еще поручения?

Артур рассмеялся:

— Нет, дружище. Думаю, на сегодня тебе хватит. До связи. Позвонишь после визита инспектора.

— Слушаюсь, сэр.

 

Глава 36

I

Боб Ньюмен вышел на веранду своего КП, потянулся и с наслаждением вдохнул прохладный, пропитанный запахом хвои воздух. Воистину, что Бог ни делает, все к лучшему. И даже два года, проведенные за решеткой, и развод, и запрет заниматься своей профессией — все оказалось к лучшему. Ведь тут и думать не приходится, что лучше: подвальный офис в каком-нибудь банке или огромные просторы Йеллоустонского парка со всеми его чудесами и невероятным разнообразием живых тварей.

Он провел рукой по волосам, уже слегка тронутым сединой, и подумал о друге, которому был всем этим обязан. Когда Джеба Николсона арестовали, прихватив на «схеме салями» в Interstate Bank System, он дрался как лев, доказывая непричастность Боба, тогдашнего его шефа, к компьютерным махинациям со стрижкой денег. Увы, прокуратуру и судью это не слишком убедило, и Ньюмену все-таки впаяли срок. Восемь лет. Если разобраться, не так уж мало. Жена Боба на первом же свидании сообщила ему, что подает на развод, и он ответил, что подпишет все бумаги. Так что расстались они если и не друзьями, то все-таки без ненужных истерик и стычек.

Как удалось выбраться из тюряги Джебу — а ведь ему влепили пятнадцать лет, — Боб не знал. И не спрашивал. Как не спрашивал Николсона о том, до какого могучего положения он добрался, если сумел вызволить друга из-за решетки после всего лишь двух лет отсидки. И плевать, что комиссия по условно-досрочному освобождению выпустила его с категорическим запретом работать в финансовых организациях. Старина Джеб и здесь провернул невероятный трюк: Ньюмену разрешили работать лесничим в Йеллоустоне, а это значило, что регулярно отмечаться у контролера-офицера по УДО Бобу было не нужно — слишком велико расстояние для таких визитов. Главным лесничим и смотрителем парка был старый знакомый Джеба, еще их отцы были близкими друзьями и единомышленниками. Вот так бывший финансовый компьютерщик Ньюмен стал лесничим, что, кстати, требовало специального образования. Однако Джебу удалось все организовать так, что и эта преграда чудесным образом исчезла. Макс Роллинз, главный лесничий, был вполне доволен работой Боба, который, несмотря на отсутствие нужных дипломов и степеней, был прекрасным знатоком леса — и завзятым охотником, умевшим искать зверя по следу, и жестким человеком, который способен поставить на место совсем уж отчаянных браконьеров. Отчаянных, потому что охота в Йеллоустоне была федеральным преступлением. И сроки за нее давали очень немаленькие.

II

Боб сел на ступеньку веранды и еще раз с силой втянул в себя волшебный лесной воздух. Уже на кухне, заваривая себе крепчайший кофе, он вслушался: за шумом кофеварки отчетливо был слышен звук автомобильного мотора. Джип, и не просто джип, а джип-2. Джипом-1 называли внедорожник, на котором разъезжал Боб Ньюмен, ставший уже старшим лесничим участка. Джип-2 — значит, к КП движется лесничий Лайл Бутчер, славный малый лет тридцати, и, вопреки своей фамилии, убежденный вегетарианец.

Ньюмен с чашкой кофе вышел на веранду и помахал рукой Лайлу, машина которого уже вывернула на дорогу, ведшую к КП. Бутчер пару раз нажал на кнопку клаксона, отвечая на приветствие Боба.

Припарковав джип-2, Лайл выпрыгнул из машины и направился к дому.

— Кофе, Лайл? — спросил Боб. — Варил на воде, не на мясном бульоне.

Бутчер кивнул, но никак не откликнулся на шутку. С лица его не сходило озабоченное и даже напряженное выражение, отнюдь не свойственное всегда веселому оптимистичному парню.

— Что стряслось, старина? — Боб с удивлением смотрел на помощника.

— Сейчас, шеф. Плесну себе кофе и расскажу.

Он прошел внутрь и вскоре вышел с чашкой кофе. Они уселись на ступеньку. Лайл сделал пару глотков и отставил чашку.

— Буровая установка, шеф.

Ньюмен пожал плечами. Эка невидаль. Их участок располагался на Йеллоустонском плато, расположенном прямо над расплавленной породой мантии. Знаменитая Йеллоустонская кальдера. Потенциальный супервулкан. Поэтому сейсмологи здесь встречались во множестве. Оснащенные бурильным оборудованием в том числе. В пробуренные скважины опускались датчики. Мониторинг подземных процессов велся постоянно. Однако…

Однако сейсмологи всегда подавали заявки с указанием мест бурения и предполагаемой глубины скважины. И никогда не начинали бурить, не получив разрешения от руководства национального парка.

— И что же, Лайл? Они бурят, не уведомив нас? Так не годится.

— Это было бы полбеды, шеф. Штука в том, что таких установок у сейсмологов я ни разу не видел. Это махина, монстр. Диаметр бурильных труб футов пять, не меньше. И техники там столько, сколько… Сколько не бывает.

— Стоп, Лайл. Ты сказал: «диаметр футов пять». А точнее — не выяснил? И вообще, кто они, почему и зачем делают то, что делают? Ты поговорил с ними?

Бутчер сделал два медленных глотка, отставил чашку и отвел глаза.

— Нет, шеф. Не поговорил. Я и рассматривал всю эту картину в полевой бинокль. И желания подъехать и потолковать у меня не возникло.

— Почему? Что тебя насторожило?

— Понимаете… Там, конечно, были и нормальные буровики, в обычной рабочей одежде: оранжевые жилеты и комбинезоны. Но была и дюжина людей в камуфляже. С оружием. И я говорю не об охотничьих ружьях или карабинах. Автоматы, сэр. А это явно не для защиты от случайно забредшего гризли.

— Что за чертовщина! — Боб вскочил на ноги.

— Вот и я о том же, — удрученно кивнул Лайл. — Вы думаете, большой шеф в курсе?

— Может, и в курсе, — ответил Ньюмен. — Но мистера Роллинза вчера вызвали в Вашингтон. Можно было бы попробовать ему позвонить на сотовый, но он, как я понял, будет встречаться с серьезным тамошним начальством, и я не хотел бы влезать со своим звонком посреди их сверхважной беседы.

III

— Ну и что же будем делать? — мрачно поинтересовался Бутчер.

— Думаю, двинем втроем. Двое подойдут рассмотреть эту чертовщину поближе, один останется в джипе. Поедем на моем, на «первом».

— Питер уже проснулся?

— Если даже и нет, то пора ему и вставать.

Однако Питер Уоррен, второй помощник Ньюмена, был уже на ногах и яростно драил зубы в ванной комнате. На приветствие коллег он отозвался невнятным «мгм» и принялся полоскать рот, после чего появился на кухне.

— Иду вслепую, — провозгласил он, — на запах свежего кофе. Запах убедительный, — продолжал низкорослый курчавый крепыш, — а это значит, что варил кофе шеф. Что гораздо лучше, не сердись, Лайл, чем продукт, изготовленный мистером Бутчером. Сначала кофе, — беседовал он сам с собой, — потом бриться.

— Кофе ты, конечно, выпьешь, — уточнил Боб. — А вот бритье придется отложить. Есть срочное дело, выезжаем втроем. И еще: заряди свой «SIG Sauer». И чтобы он не торчал на виду. Я беру свою «AR-15».

— И в каком кармане вы спрячете винтовку, шеф? — съязвил Питер.

— Мы с ней будем сидеть в джипе-1, — ответил Боб.

— Нет, серьезно, друзья мои, что случилось? В лесу высадился северокорейский десант?

— Десант, угадал. А вот чей — это мы и попробуем выяснить.

— Он что, шутит? — озабоченно спросил Питер у Лайла.

— Насчет десанта — пожалуй. Насчет необходимости выехать с оружием — нет.

 

Глава 37. Подписано в Белом доме

I

Джип-1 легко двигался по лесным грунтовым дорогам, преодолевая выбоины и размытые участки грунтовки без труда. Ехали молча. Питер попытался было затеять разговор с шефом, но тот был погружен в свои мысли, вертел баранку, не произнося ни единого слова, и Питер оставил его в покое. Боб отрывал взгляд от дороги только для того, чтобы бросить взгляд на экран GPS. Координаты места назначения он снял с прибора Лайла. Правда, это были координаты точки, где Лайл остановился, не доезжая до странной буровой. Но ведь и им вплотную подъезжать не надо, решил Боб.

Ехали они минут сорок, если не меньше, когда Ньюмен увидел то, о чем рассказал ему помощник. Да. Странно. Все это очень странно. И установка странная, и техника — за исключением трех-четырех «Катерпиллеров» — была Бобу не знакома, да и люди с автоматами, окружавшие буровую, смотрелись явно не на месте.

— Тормозим, — сказал Ньюмен, остановив джип и выключив двигатель.

— Вот здесь я и стоял, — заметил Лайл, сидевший справа от шефа.

Боб отметил, что место для наблюдения его помощник выбрал идеальное. Их машину закрывали от глаз «сейсмологов» мощные вековые ели, но им самим можно было видеть бóльшую часть поляны и то, что на ней происходило.

— Так, парни, — произнес Ньюмен после недолгого раздумья, — пойдете в обход. Появитесь с севера, из леса, а не со стороны дороги. Не знаю, введем ли мы их в заблуждение насчет того, где стоит наш джип, но постараться надо. И еще, Пит. Насчет пистолета. Я погорячился. «SIG Sauer» оставишь здесь. Если обстановка станет напряженной, он тебе ничем не поможет. — Он еще раз поднес бинокль к глазам. — У тех, что в камуфляже, на плечах «HK33», автомат серьезный. С пистолетом против него не попрешь.

— Шеф, — Питер явно нервничал, — считаете, и до стрельбы может дойти?

— Не думаю, — медленно проговорил Ньюмен, — но очень уж ситуация непонятная. Кстати, двоим там делать нечего. Пойдет один. Доброволец.

— Я! — тут же вызвался коротышка Уоррен, которому было стыдно за свою нервозность.

— Иду я, — спокойно, но твердо произнес Лайл Бутчер.

— Почему ты? — возразил Пит.

— Во-первых, я всю эту команду уже видел. И рассматривал добрых полчаса. А во-вторых, я все-таки раза в два выше вас, мистер Уоррен.

Питер, приподнявшись на заднем сиденье, стукнул Лайла кулаком в левое плечо.

— Мы с ними что, в баскетбол играть будем?

— Ладно, отставить, — скомандовал Боб. — Идет Лайл. И еще, дружище: максимальное спокойствие, о’кей?

— Само собой, шеф, — ответил Бутчер, выбираясь из машины и набрасывая на плечо свой карабин, с которым никогда не расставался, идя в лес.

— Ну вот, — обиженно пробурчал Питер, — в разведку идет Лайл, оружие можно доверить Лайлу, а я, между прочим, в парке на два года больше его работаю.

— Пит, кончай валять дурака, — откликнулся Бутчер. — Карабин мне, случись что, не поможет. А вот ты, похоже, в лесу ни с гризли, ни с горным львом не встречался.

— Черный медведь тоже не подарок, — заметил Питер.

— Согласен на все сто, — подтвердил Лайл.

— Хватит, поговорили, — оборвал их дискуссию Боб. — И важнейший момент, Лайл: выходя к поляне, включаешь рацию и ставишь ее на режим передачи. Может, хоть часть ваших разговоров-переговоров мы сумеем расслышать здесь. О’кей?

— Яволь, шеф! — Лайл шутливо козырнул и размашистым шагом пошел по дороге. Пройдя сотню ярдов, он свернул налево и стал углубляться в лес.

II

Прошло полчаса. Боб нервно поглядывал на рацию, но она не издавала ни звука. Питер, пересевший на место Лайла, тоже нервничал, пару раз проверив, включена ли рация на прием.

— Не дергайся, Пит, — одернул его Ньюмен.

— И где его носит?

— Ему приходится делать хороший круг, чтобы зайти с севера. Ты же сам представляешь, какая это петля.

— Оно-то так, но что-то меня дергает, шеф. Вся эта непонятная банда…

— Может, банда окажется вполне понятной. Честно говоря, я думаю, что это армейские штучки. Они могут и на уведомление наплевать. Военная тайна. «У нас приказ». И поди поспорь. Интересы государства.

— А мы что, не на государственной службе? — возмутился Питер. Но тут же умолк, потому что из спикера рации донесся шорох, и сразу же раздался голос Лайла. Говорил он полушепотом.

— Шеф, я почти на границе поляны, в сотне ярдов от установки. Предлагаю проверить связь. Я на минуту переключаюсь на прием, вы — на передачу, и три удара пальцем по микрофону. После чего — в исходное положение.

— Разумное решение, Лайл, — кивнул Боб, забыв о том, что Бутчер его пока не слышит. Он выждал секунд десять, переключил рацию на передачу и три раза стукнул по микрофону, сразу же перейдя в режим приема.

— Принял, — так же полушепотом произнес Лайл. — Все, пошел беседовать с гостями.

Боб и Питер были напряжены до предела. Бутчер двигался по лесу почти беззвучно. Лишь один раз люди в джипе-1 услышали из рации звук хрустнувшей ветки. Зато гул буровой установки был слышен хорошо и становился все громче и громче.

III

— День добрый всем. Я лесничий, Лайл Бутчер, — представился он, для убедительности постучав по бейджу на груди. — Кто здесь старший?

Боб, ни на секунду не отрывавшийся от бинокля, увидел, как от группы людей в камуфляже отделился среднего роста крепыш с коротким седым ежиком. Лет за пятьдесят, а то и больше. Седой подошел вплотную к Лайлу и козырнул.

— Майор Саттон. Дуэйн Саттон. — Он протянул руку, которую Лайл пожал. — Что случилось, лесничий? Или можно просто: Лайл?

— Можно Лайл. А вопрос «Что случилось?» хотел бы задать я, майор. Вы проводите какие-то работы на территории национального парка, я не ошибаюсь?

— Разумеется, сынок.

— Лайл, — сухо поправил его Бутчер. — И что за работы?

— Обычное бурение для установки сейсмодатчика, — уточнил майор.

— А разрешение у вас есть? — Лайл постарался, чтобы голос его звучал как можно строже.

— Конечно же, лесничий Лайл, — дружелюбно улыбнулся майор.

— За чьей подписью? Главного смотрителя парка?

— Увы, нет. — Военный покачал седой головой и достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги. — Подпись вице-президента Соединенных Штатов вас устроит? — Он развернул лист и показал его Лайлу.

— Хм. Печать вице-президента. И подпись: Джо Балден, — громко и чуть не по слогам произнес Лайл и добавил: — Серьезный документ, сэр.

— Серьезнее не бывает, — согласился майор.

— Но… — Лайл крутил головой, стараясь охватить взглядом всю технику, а ее было много. — Но у вас должен быть и утвержденный список техники… Кстати, каков диаметр ваших бурильных труб? Я прежде не видел таких огромных.

— Я не думаю, — резко ответил майор, — что обязан сообщать вам все технические данные наших машин.

— А это? — Лайл сделал несколько шагов в сторону и указал на огромный гусеничный трейлер, стоявший чуть в стороне от остальных машин. — Грузоподъемность пятнадцать тонн, судя по надписи на борту. Какие грузы вам таскать на этом гусеничном трейлере? А для чего здесь значок радиоактивной опасности? Вы можете мне ответить, майор Саттон?

Майор сделал едва заметный жест рукой, и двое его подчиненных, схватив Лайла, завели его руки за спину.

— Ответить вам? — процедил Саттон. — Или… — Он снял с пояса Лайла рацию, переключатель которой стоял в положении «передача», — или вашим друзьям, которые внимательно слушают наш диалог? Что ж, вот мой ответ: и вам, и им.

Он выхватил пистолет из кобуры и выстрелил Лайлу в висок. Когда тело лесничего упало на землю, майор поднес рацию к губам и рявкнул в микрофон:

— Есть еще желающие поинтересоваться нашей работой? — И, швырнув рацию на землю, раздавил ее каблуком.

Боб завел двигатель и, развернувшись на месте, рванул по грунтовой дороге назад, к своему КП. Питер не сдерживал слез.

— Мы бросили его, шеф! Мы его бросили!

— Заткнись, мальчишка! Ты хоть понял, что он нам успел сообщить?

— Что? — Коротышка Пит поднял на шефа заплаканные глаза.

— Огромный гусеничный трейлер — и! — значок радиоактивной опасности!

Питер замер с открытым ртом.

— Этим символом обозначают наличие радиоактивных материалов! — продолжал Боб. — Которые весят столько, что их нужно перевозить на гусеничном трейлере или тягаче!

Раздался резкий звук, и заднее стекло джипа разлетелось вдребезги. На части разлетелась и рация, в которую попала пуля, пролетевшая через весь салон. Боб перешел на пониженную передачу и вдавил акселератор в пол. Движок джипа взревел, и машина с увеличенной скоростью понеслась по лесной дороге.

— Ты цел? — бросил Ньюмен, не поворачиваясь к Питеру.

— Да, — выдохнул тот.

Они уже были в полумиле от КП.

— Пит. Слушай меня внимательно. Заскочишь в домик, возьмешь два «лесных» рюкзака, свой карабин — и сразу выметайся. Будем уходить в лес. Люди «майора» вот-вот появятся здесь. Они разбросали снайперов на подходе к поляне. Уверен, знают они и о том, где мы базируемся. Так что на КП тебе от силы полминуты, понял?

Уоррен молча кивнул. На лице его играли желваки.

— Стоп, не все. Приборы ночного видения. Два. Тебе и мне. И нырнешь в мою спальню. В верхнем ящике тумбочки мой смартфон. Обязательно, слышишь, обязательно захватить и его!

Ньюмен ударил по тормозам. Джип-2 остановился как вкопанный у самой веранды КП. Питер пулей вылетел из машины и исчез в домике. Боб вышел из джипа и осмотрелся. Уходить надо было на юг. Там — высокий сплошной кустарник, потом густой смешанный лес. Можно было убегать на запад, но там сосны. А сосновый лес просматривается слишком хорошо.

Из КП вылетел Питер. Боб, бросившись ему навстречу, на ходу вырвал у него смартфон, который тут же сунул в карман куртки, и «лесной» рюкзак, в котором всегда были сухпаек, патроны к карабинам, пара ножей, аптечка, спички, таблетки для обеззараживания воды, в общем, все, что нужно, чтобы выжить в лесу неделю, а то и больше.

— Куда? — задыхаясь, спросил Уоррен.

Боб молча указал рукой в сторону юга.

— Там же тропа! Они по ней за нами и двинут…

— Она идет на юго-восток. А мы сразу возьмем еще южнее.

И едва они скрылись в высоком кустарнике, как на подъездной дороге к КП послышался рокот мощного двигателя армейского «Хамви». Оба лесничих едва добежали до границы леса, как со стороны «Хамви» ударил пулемет. Убийцы Лайла очередями «подбривали» кусты. Но Бобу с Питером опасность уже не угрожала. Они еще до выстрелов упали в небольшую ложбинку, отделявшую лес от кустарника.

 

Глава 38

I

Боб с Питером достаточно углубились в лес для того, чтобы пулеметчик не мог их достать.

— Что будем делать, шеф? — испуганно спросил Питер.

— Забуримся в лес еще на милю-другую и будем пробовать решить это уравнение. Со многими неизвестными.

Они двинулись дальше. Боб молил об одном: чтобы сотовая связь там, где они остановятся, работала. Кстати, надо бы проверить, работает ли она здесь. Он достал смартфон, посмотрел на дисплей: три палочки, пока совсем неплохо. Но проверять связь надо регулярно. Питер внезапно всхлипнул.

— Что такое, Пит?

— Лайл… Эти подлецы застрелили его, как бродячего пса… Сссволочи…

— Погоди, Пит, как говорят, «еще не вечер». Посчитаемся и за Лайла.

— Как? Чем? Двумя карабинами против взвода автоматчиков?

— Отставить пессимизм, боец!

— Ну да, ну да… — бормотал коротышка Уоррен, едва поспевая за старшим лесничим.

Поляна.

— Шеф, привал? — с надеждой спросил Питер.

— Да. Но не под открытым небом.

— Их «Хамви» что, летает?

— Нет, Пит, но у них могут быть вертолеты.

Они подошли к краю опушки и опустились на ствол давно упавшей сосны. Им виден был от силы клочок неба, а это значило, что и сверху их вряд ли засекут. Ньюмен достал смартфон. Две палочки. Должно хватить. И — кнопка быстрого вызова, куда был забит номер, по которому он звонил от силы пару раз в год.

II

Джеб, он же сенешаль, бросил взгляд на высветившийся на айфоне номер. Боб! Они были на связи, перезванивались, но разве что по очень большим праздникам. Ньюмен знал, что звонить Джебу просто так не полагалось. Джеб со всей вежливостью дал ему это понять. И вдруг — звонок. Значит, вряд ли просто поболтать.

— Боб, привет! Слушаю тебя.

— Джеб, обойдемся без расспросов о здоровье и прочем, о’кей?

— Одобряю.

Слушая рассказ старого друга, Джеб хмурился, а на лице его играли желваки. Но он не мог не отметить четкость, краткость и аккуратность того, что сообщал ему Ньюмен.

— Ты один?

— Нет. Со мной еще один из помощников.

— Место безопасное?

— Относительно да.

— Сбрось GPS координаты.

— Уже.

— Боб, старина, оставайтесь там. Если, конечно, не заметите поисковую группу киллеров-«сейсмологов». Я перезвоню по этому же номеру.

Звонить было в принципе безопасно. На их смартфонах стояли системы засекреченной связи.

Переговорив с Ньюменом, сенешаль откинулся на спинку кресла. Он был почти уверен, в чем заключается вся игра. Но нужно было быть уверенным на все сто. Он набрал номер главы Объединенного комитета начальников штабов США Уильяма Фласка.

— Генерал Фласк, — послышалось в трубке.

— Командор д’Артуа, с вами говорит сенешаль, — произнес Джеб, сразу переключая Фласка на орденскую структуру. Он услышал, как Фласк, в кабинете которого сидели люди (он слышал их голоса), отдал команду:

— Всем! Оставить меня одного. Это суперважный звонок. — И через полминуты, оставшись один, обратился к Джебу:

— Сеньор сенешаль!

— Переходим на видео, командор. — Через пару секунд Джеб увидел на экране озабоченное лицо четырехзвездного генерала. Эта видеосвязь тоже была закодирована. Но важным было то, что они видели друг друга, то есть возможность любой подставки исключалась.

— Рад видеть вас, сенешаль.

— Оставим салонные телодвижения, д’Артуа. Ваши люди — неважно, армия, авиация, кто угодно еще — проводят какую-то операцию в Йеллоустонском парке?

— Дайте мне минуту, сенешаль. — Генерал вывел на экран карту Соединенных Штатов. — Я не вижу красных флажков на территории Йеллоустона, сенешаль.

— Д’Артуа, тогда технический вопрос. У нас — у вас — есть термоядерные бомбы примерно пяти футов в диаметре?

— Авиабомбы?

— Любые.

— Да, сенешаль. Двенадцатитонные бомбы примерно такого диаметра.

— Мощность?

— Восемь мегатонн в тротиловом эквиваленте. А что случилось, сеньор?

— Насколько я понимаю, какая-то группа — ваша или наша — пробурила скважину в плите Йеллоустонской кальдеры и, похоже, готовится спустить туда игрушку, о которой вы мне рассказали, с тем чтобы ее взорвать. Это пока мои догадки, но достаточно обоснованные.

— Кххх… — закашлялся генерал. — Если взрыв произойдет достаточно глубоко, то он разрушит перемычку между малым — относительно малым — скоплением магмы и лежащим ниже гигантским озером расплавленной магмы, способным затопить Большой каньон с десяток раз.

— А заодно уничтожить все вокруг в радиусе сотен и тысяч миль, — добавил Джеб. — Добавьте фантастического размера волну раскаленного пепла, которая поджарит людей от Пацифики до Атлантики.

— Да, — кивнул генерал. — Но и это не самое страшное. В этом случае «ядерная зима», или, точнее, жизнь без солнца, на которую мы рассчитывали в индо-пакистанском обмене ударами, продлится не годы, а десятилетия и будет очень, очень суровой.

— Насколько суровой?

— Представьте себе тундру во Флориде, сенешаль.

— Готовьте боевые вертолеты с полным вооружением, д’Артуа.

— Но при использовании ракет есть опасность взорвать «изделие», если оно рядом с буровой.

— Вы правы. Тогда спецназ. Ваши ребята высадятся в паре-тройке миль от нужной точки — координаты я вам сброшу — и будут брать «сейсмологов», как их назвал один из моих людей, вручную.

— Слушаюсь, сеньор. Но…

III

— Какие еще «но»?

— Не уверен, что это «но» относится к нашей ситуации, но выглядит все весьма загадочно. Как вы знаете, NORAD в конечном итоге подчинен мне, и в последние часы я получаю от своих людей в штабе воздушно-космической обороны странную информацию.

— А именно?

— Десятки запросов на вылеты «Боингов 747», аэробусов и тому подобных гигантов.

— Что вас смутило?

— В большинстве случаев это зафрахтованные машины. Частные лица фрахтовали их у авиакомпаний, из-за чего были отменены десятки пассажирских рейсов.

— Кто фрахтовал лайнеры?

— Чаще всего мини-компании, подставные, как я думаю, но военная разведка сообщила, что «засветились» также компании уровня Apple, Microsoft, General Electric и так далее.

— Списки пассажиров?

— В основном «филиалы», сеньор, — генерал знал о «филиалах», как знал и имена и функции «филиальщиков».

Сенешаль помолчал.

— Д’Артуа… Впрочем, к черту этот театр масок. Генерал Фласк!

— Да, сэр!

— Что с «Ангелом»? У вас должна быть информация.

— «Ангел» взлетел полчаса назад с базы Эндрюс.

— «ВВС-2»?

— На четверть часа позже.

— Группа сопровождения?

— Два «F-15» на каждый «главный» борт.

— Уилл… — после долгой паузы произнес Джеб. Он впервые назвал генерала по имени. — Уилл, вы понимаете, что происходит? Учитывая, что убежища на Цейлоне уже готовы?

Теперь на пару минут умолк Фласк.

— Они удирают, сенешаль. Они удирают.

— Не просто удирают, Уилл. Удирают от судьбы, которую уготовили сотням миллионов соотечественников. И всему остальному миру.

— Значит?

— Значит, удрать не должны.

— Задача разрешима, — с расстановкой произнес генерал. — Командующий штабом ВВС — мой близкий друг, доверие между нами абсолютное. На истребители сопровождения пойдет сигнал, что «ВВС-1» и «ВВС-2» захвачены террористами. И «Боинги» будут сбиты.

— Но ни в коем случае не над сушей, Уилл.

— Разумеется. Эти две птички как раз над Атлантикой.

— Отлично. Однако нельзя безнаказанно отпустить и других «избранных», на зафрахтованных лайнерах.

— Та же схема. Часть будет сбита истребителями, часть ракетами ВМФ.

— Супер. И билеты на ковчег спасения окажутся недействительными.

Оба собеседника рассмеялись, но тут же посерьезнели.

— Еще есть институт в Скалистых горах: вирусологи.

— Джеб… — Генерал помолчал. — Мы знаем, где он, знаем, что он, и могли бы накрыть его тактической ядерной ракетой. Но нет гарантий, что мы уничтожим вирусы. Они могут мутировать, а взрыв разметает их по огромной площади. Видимо, институт придется брать дедовскими методами: десант, немножко допросов с пристрастием… В конце концов, это же не фанатики из ордена.

— Ты прав, Уилл. Институт тоже за тобой.

— О’кей. Но сейчас нужно набросать схему действий с буровой на кальдере.

— Этим займемся оба, независимо друг от друга. Потом сверим планы. Пока же, генерал, отправьте за мной вертолет Apache с полным вооружением и человек пять из ваших отборных спецназовцев.

 

Глава 39

I

«Хаммер» де Сен-Омера влетел на подъездную дорожку особняка на полной скорости и затормозил, словно врытый. Из машины вышел сенешаль, а Леру, поднявшись по ступенькам первым, распахнул перед шефом двери. В глубине холла Джеб увидел встревоженного, переминающегося с ноги на ногу Анри.

Джеб нахмурился. Рано или поздно Леблан должен узнать горькую правду.

— Сеньор, — хрипло произнес Анри.

— Оставим «сеньоров» и «сенешалей», мой друг. Джеб Николсон. — И Джеб протянул руку Леблану, которую тот автоматически пожал. — Знаю, о чем вы жаждете спросить меня. Так вот: сначала о ситуации, в которой мы все — все! — находимся. Если мы проиграем эту партию, то две трети населения Америки и Канады погибнут. Включая меня, вас и ваших детей. Николь? Нам не удалось ее спасти.

Анри медленно опустился на колени, закрыв ладонями лицо.

— Анри! — резко произнес Джеб. — Вам нужно думать о детях. Вы не забыли, что отвечаете за их жизни?

Леблан медленно поднялся с колен. Он был бледен как мел.

— Николь… — прошептал он, но тут же взял себя в руки. — Мистер Николсон…

— Джеб.

— Джеб… Что я должен сделать, чтобы обезопасить мальчишек?

— Спуститься с ними на нижний уровень убежища и ждать, когда мы разрулим ситуацию. Очень опасную ситуацию… В любом случае дети должны быть рядом с отцом.

Они перешли в гостиную, куда через минуту вбежала Эли.

— Анри, родной мой!

Они обнялись. Эли, поняв, кто здесь главный, обратилась к Джебу.

— Мсье, что все это значит? Меня схватили в аэропорту Атланты, сунули в джип и привезли сюда… Где мы? Что за игра?

— Это игра на выживание человечества, мадемуазель Бернажу.

— И какова моя роль в этой игре, мсье?

— Мистер Николсон, с вашего разрешения, — поправил ее Джеб. — Ваша роль, как и мсье Леблана, в том, чтобы дети находились рядом с родными. При любом исходе.

— А он может быть и не в нашу пользу?

— Может, мадемуазель.

— А где… Когда… Где и когда я могу увидеться с Артуром, баронетом МакГрегором?

— Его вот-вот должны доставить сюда, в мой особняк.

— Где он сейчас?

— Он в полицейском участке, но наши люди выехали за ним с Клодом. Клоду шериф доверяет. Скоро вся команда будет здесь.

Снаружи раздался скрип тормозов, и в гостиную влетел Артур.

— Эли! Анри! — Он обнял подругу. — А где дети?

— Дети здесь, — мрачно ответил Леблан. — Почему ты не спросишь, где Николь?

— Анри! — оборвал его Джеб. — Все все знают. И поверьте, сейчас не время искать виноватых. Во всяком случае, не в этом доме.

Все затихли. Над особняком зарокотал вертолет.

— Леру, укажи пилоту площадку для приземления, — скомандовал Джеб.

— Да, сеньор. Простите. Да, сэр. — С этими словами Леру выбежал из здания. Одновременно с этим неспешной «ковбойской» походкой в особняк вошел шериф Ломакс.

— Сэр, — произнес он, обращаясь к Николсону, — я не вполне понимаю, что происходит.

— А что, собственно, происходит, шериф?

— У меня забирают важного свидетеля, у вас на поляне садится военный вертолет…

— Маршо! — приказал Джеб. — Проведи наших гостей: мсье Леблана, мадемуазель Бернажу и сэра Артура в убежище. По дороге захвати детей в телевизионном зале. Они там до сих пор играют.

Он, похоже, не обращал внимания на шерифа, и тот начинал злиться.

— Сэр, вы ответите на мой вопрос?

— Вы имеете в виду «что происходит»? Охотно, шериф. Мы оказались на самом краю того, что называется «конец света». Это не метафора и не шутка. Вам доводилось слышать о Йеллоустонской кальдере?

— Ну… да, но я был уверен, что это просто газетная утка. Супервулкан и все такое прочее.

— Увы и ах. Это еще серьезнее, чем рассказывали СМИ. Супервулкан может заработать сегодня, а может — через миллион лет. Однако есть способы запустить его. И есть люди, готовые это сделать. Маршо! — Он, извиняясь, поклонился Леблану и Эли с Артуром. — Это займет пару минут.

— Да, сэр, — дворецкий стоял рядом с Джебом.

— Мою винтовку, ту самую, видавшую виды.

— Слушаюсь, сэр, — и Маршо почти бегом ринулся в оружейную, где среди всего прочего в шкафу покоилась старая снайперская винтовка его босса.

II

— И у вас есть на нее разрешение? — с сомнением спросил шериф Ломакс.

— Во Вьетнаме было, — улыбаясь, ответил Джеб.

— Но… — начал было шериф, но в этот момент Николсона буквально оттащил за рукав Анри Леблан.

— Джеб… вы собираетесь лететь туда?

Николсон молча кивнул.

— Там… среди тех подонков… есть те, что причастны к смерти Николь? Ответьте мне честно!

— Я не знаю, причастны ли они конкретно, но так или иначе — да.

— Тогда я должен лететь с вами! — Анри едва не кричал. И, увидев сомнение на лице Джеба, добавил: — Да, я левак, да, анархист, хакер и черт его знает кто еще, но я умею обращаться с оружием, Джеб! — Он умоляюще сложил руки. — С детьми останутся Эли и Артур, но я должен, должен, ДОЛЖЕН лететь с вами!

— О’кей, — коротко кивнул Николсон. — Маршо, ваши обязанности вам известны. Удачи, друзья. Роже, мы готовы?

— Так точно, сэр!

Они выбежали на поляну, где уже стоял могучий Apache. Лопасти его винта вращались пока медленно, но взлететь он мог буквально за пару секунд, когда все, кто нужен, окажутся на борту.

Оказавшись внутри, Джеб осмотрелся. Ровно пятеро. Как он и просил. Спецназовцы взяли под козырек и раздвинулись, чтобы Николсон, Леблан и Роже Леру могли сесть.

— Подвинься, десант! — внезапно прозвучал густой баритон.

— Ломакс! — Джеб вскочил на ноги. — Какого черта вы здесь делаете?

— Попробую вместе с вами попридержать конец света, сэр!

Вертолет уже поднялся на десяток ярдов над землей. Николсон махнул рукой и направился к пилоту, чтобы передать ему координаты пункта назначения.

III

Джеб дозвонился до Боба, подивившись тому, что связь была вполне приличной. Ему даже удавалось перекричать шум вертолетных двигателей.

— Боб! Главный вопрос: видна ли с твоей точки буровая?

— Нет, Джеб. Но в полумиле восточнее от нас есть поляна, оттуда должна просматриваться. И, если нужно, простреливаться.

— Пальнуть мы можем и с воздуха, но это была бы опасная затея.

— Ты о той игрушке, что на тягаче?

Николсон объяснил пилоту, где надо будет зависнуть, чтобы спустить бойцов и его самого с незваными помощниками.

— Поляна для высадки будет в сотне ярдов южнее. Должны определиться визуально, — добавил он.

Через семь минут они уже висели над поляной, в центре которой размахивали руками оба лесничих.

— Вперед, поехали! — скомандовал командир группы SWAT, майор с бронзовыми листками на петлицах.

Его подчиненные в полном снаряжении один за другим съехали вниз по канату. Следом пошел Джеб. Без проблем. Удачность ситуации была и в том, что стоял полный штиль, и потому не мотало ни сам вертолет, ни десантный канат. Сразу за Джебом скользнул вниз Анри, а последним приземлился гигант-шериф.

Перед высадкой Джеб дал указание пилоту покружить-пошуметь милях в трех западнее буровой, вне зоны видимости подрывников. Пусть «сейсмологи» думают, что их пока не вычислили. Спецназ и все остальные — за исключением Николсона с его «M40» — пойдут в обход.

Николсон сразу двинулся на восток, к той поляне, откуда, по словам Боба, должна была просматриваться буровая. Выйдя на нее, он увидел и буровую, и трейлер, и людей, суетившихся вокруг. В густом кустарнике Джеб обустроил огневую позицию. Установив «M40» на сошки, он принялся регулировать оптический прицел. Работал он неспешно и без лишних движений. В конце концов Джеб убедился, что может вогнать пулю в голову любого из «буровиков». Теперь он лежал, приникнув к окуляру прицела и ожидая, когда на точке появятся его люди.

Минут через двадцать ожидания к «сейсмологам» вышел… Анри. Один. Какой уж план группа разработала по дороге, Джеб не знал. Разве что Анри будет разыгрывать роль случайно забредшего туриста… Но какой в этом смысл? Может, оценить ситуацию и, если бомбу уже начинают спускать в скважину, дать знак спецназу? Они явно были неподалеку от него. Джеб хорошо видел трейлер, рельсы для спуска изделия, но к крюкам талей ничего подцеплено не было. Похоже, «изделие» уже успели спустить в скважину. Стоп! Этого в сценарии не было… Николсон напряг зрение, не сводя перекрестия прицела с лица «майора Саттона»… Черт возьми, это был один из подручных мастера-экзекутора, спец по диверсиям и подрывным работам. Лишь бы он не узнал Анри! Лишь бы… Но «майор» начал что-то гневно выговаривать Леблану, тыча в его сторону пальцем. Узнал. И тут Анри…

И тут Анри совершил глупость. Немыслимую глупость. Он бросился на Саттона и с силой ударил его охотничьим ножом в живот. Нулевой эффект. Бронежилет, конечно. «Майор» лишь пошатнулся, но тут же выхватил пистолет и успел выпустить две пули в Леблана. Джеб выстрелил мгновением позже, и пуля разнесла «майору» череп. Ах, Анри… Дурак, дурак, трижды дурак… Нет, душой и сердцем Николсон понимал Леблана — и теперь догадывался, что он увязался с ними, чтобы отомстить за жену и умереть. Что ж, он умер. «Будем считать, — подумал Джеб, — что мы отомстили вдвоем».

И вдруг подрывники-«сейсмологи» внезапно начали падать один за другим. Это заработал спецназ. Но нужно взять живым хотя бы одного. Вынуть из него информацию. Как активируется бомба? Есть ли шанс ее нейтрализовать? Джеб повел прицелом влево, потом вправо. Неужели повезло? Один «сейсмолог» в камуфляже отполз уже на несколько метров. Как остановить разъяренных десантников? Так, дальше наш диверсант не поползет. Над ним наклонился двухметровый великан-шериф, поднял как куклу, встряхнул, врезал по челюсти и прислонил к гусенице трейлера. Умница, просто умница, Ломакс!

Джеб понесся в сторону буровой.

IV

Собственно говоря, отпор «сейсмологи» дали довольно слабый. С десяток трупов валялись на земле, несколько бойцов стояли, бросив оружие и подняв руки над головой.

Бой был окончен. Бомбы на трейлере не оказалось. Стоп. Николсон нахмурился. Что-то не так. Если бы они сбросили авиабомбу в ствол, сработал бы плутониевый триггер, и термоядерный взрыв произошел бы. Значит, триггер обезопасили так, чтобы взрыв произошел не в результате удара, а при помощи радиосигнала.

— Руки! — заорал Джеб. — Смотрите их руки!

Спецназовцы мгновенно просканировали поднятые ладони пленных. Ничего. Пусто. Командир группы SWAT увидел, как шевельнулись ноги типа в камуфляже, сидящего у гусеницы тягача. Майор первым увидел небольшой пульт в руке негодяя. Командир группы был вооружен помповым ружьем, из которого немедленно выстрелил. Мощный заряд оторвал диверсанту руку с ПДУ прямо по локоть. Один из бойцов тут же подскочил к еще живому «сейсмологу» и аккуратно вынул ПДУ из мертвой обмякшей ладони.

Майор и Джеб переглянулись.

— Вы думаете о том же, что и я? — спросил Джеб.

— Похоже на то, — ответил спецназовец.

Николсон с грустью посмотрел на погибшего Анри, отошел на десяток шагов и принялся звонить генералу Фласку, запрашивая группу спецов по работе с термоядерными «изделиями» и радиоуправляемыми взрывателями.

 

Глава 40

I

NORAD по приказу генерала Фласка объявил на всей территории США и Канады операцию «Чистое небо». Это значило, что ни один гражданский самолет не имел права на взлет. В противном случае, гласило оповещение, такой самолет будет сбит. Фласк действовал как бы по поручению президента США. А сам президент в это время безмятежно — с семьей, ассистентами и обслугой — летел над Атлантикой в своем «ВВС-1» в сопровождении пары «F-15».

Командира эскадрильи сопровождения «ВВС-1» и «ВВС-2» поставили в известность о происходящем, не особо вдаваясь в детали. Комэска понял главное: речь идет об измене и о попытке неслыханного, немыслимого террористического акта. Преступники должны быть наказаны. Эту же информацию — с приказом сбивать «Боинги» — он передал истребителям сопровождения.

Вице-президент, принимая из рук стюардессы бокальчик с очень сухим мартини, кивком поблагодарил ее и снова уставился в иллюминатор. Чистое синее небо, пушистые облака внизу и каких-то несколько часов полета до цели назначения, до роскошного убежища, где они переживут весь кошмар, который вот-вот охватит планету. Странно, однако шедший слева «F-15» начал понемногу отставать. До того вице-президент постоянно мог наблюдать его в иллюминатор.

— Крис, — позвал он ассистента, сидевшего у противоположного борта, — что там твой Eagle, ты его видишь или нет?

— Только что видел, сэр, — ответил ассистент с некоторым удивлением, — но он, по-моему, начал отставать.

Вице-президенту стало не по себе. Это был не первый и не десятый его полет, и он знал, на каком расстоянии сопровождают его «Боинг» всегда неотступные «Орлы». А что, если они уходят, чтобы сделать «ВВС-1» незащищенной мишенью?

Вице-президент ошибался. Уходили они не для этого. Истребители отстали и, некоторое время идя параллельным курсом, выстроились носом к «Боингу».

Ракета, выпущенная «Орлом», шедшим справа, попала в лайнер сразу за кокпитом. Второй «Орел» запустил свою прямо в центр «ВВС-2». Взрывом огромную машину разломило пополам — и две пылающие половины понеслись вниз, к синим водам Атлантического океана.

— Задача выполнена, полковник! — рапортовал первый «Орел». За ним то же самое повторил и второй.

Впрочем, командир эскадрильи и сам видел, что задача выполнена. На экране радара было видно, как точка, обозначавшая «ВВС-2», раздвоилась, ушла с курса, а потом исчезла.

Полковник тут же позвонил генералу Фласку.

— Приказ выполнен, сэр…

— Почему таким упавшим голосом, Джим?

— Там были семьи… Дети, сэр.

— А сотни миллионов американцев и канадцев? У них нет детей и семей?

Через несколько минут та же операция была проведена с «ВВС-1», на котором летел президент США.

II

— Вколите ему обезболивающего, — буркнул Джеб, глядя на покалеченного выстрелом из помпового ружья подрывника. Медбрат группы SWAT полез в санитарную сумку и достал шприц с промедолом. Глаза раненого с надеждой смотрели на шприц.

— Отставить! — приказал Николсон. — Имя!

— Хиггинс… Майкл Хиггинс… сэр…

— Так, — Джеб присел на корточки рядом с диверсантом. — Слушай меня, Майк. И когда будешь говорить, береги силы, о’кей?

Хиггинс едва заметно кивнул и прошептал:

— Один укол, сэр… Умоляю…

— Укол будет после твоих ответов. Вопрос: ты должен был подорвать бомбу?

— ПДУ были у меня и майора Саттона… Ммм… Умоляю, сэр…

— Капрал, вы можете ему ввести дозу, чтобы уменьшить боль? Но! Чтобы он был в сознании!

— Постараюсь, сэр. — Санинструктор вогнал шприц в правое предплечье раненого, чуть выше от края культи. Диверсант застонал, но уже от блаженства.

— Еще…

— Еще будет тогда, когда я получу ответы на свои вопросы. Итак, вы сбросили бомбу в скважину, но она не взорвалась.

— Триггер срабатывает… не на удар…

— На радиосигнал, — кивнул Николсон. Он повернулся к командиру группы SWAT. — Майор, ваше имя войдет в историю. Вы спасли планету.

— Планету… — хмыкнул майор. — Главное, что семья будет целой и здоровой.

Верно, подумал Джеб. Прежде всего семья. Потом место, где родился, друзья, приятели. Малая родина. Ее воздух. Потом большая родина. Страна. И самая большая — человечество. Но какой же дьявольской силой его, Джеба Николсона, охмурили, заставив изменить и стране, и планете, и людям, на ней живущим? Как страшный сон… Который едва не превратился в ужасающий кошмар.

III

Вертолет летел в сторону Атенса. Джеб кричал в микрофон, надеясь, что генерал Фласк его слышит.

— Уилл, прежде всего: с какой точностью вы сможете направить термический бункер-бастер в цель? Максимальная глубина проникновения?

— Точность пять метров, Джеб. Глубина минимум шесть метров. Если речь о бетоне.

— Термобарический взрыв происходит на этой глубине?

— Так точно. То, что ниже, будет сожжено дотла, если есть воздушные каналы: лифтовые шахты, воздуховоды и так далее.

— Что с окружающими зданиями?

— В радиусе полусотни метров будут разрушены. Те, что дальше, немного покорежит, но устоять должны.

— Отлично. Сбрасываю вам GPS цели — паучьего гнезда. Но, генерал!

— Да, Джеб.

— Атака не ранее чем получите от меня СМС с тремя «х». — Сказав это, Николсон на секунду задумался: а пройдет ли сигнал сотового из подземелья «Цикады»? Потом, однако, вспомнил, что «Цикада» оснащена собственной сотовой антенной, так что мобильник сработает отовсюду.

Успокоившись, он написал сообщение «ххх» на телефон Фласка. Теперь осталось нажать копку Send — «Отправить» — и страшная сигара взлетит, чтобы вонзиться в штаб-квартиру людоедской братии, спалив ее до основания.

На подлете к окраине Атенса, неподалеку от скромного особнячка «Клуба строителей Пирамид», Джеб скомандовал пилоту: надо десантировать шерифа Ломакса. Шериф с полуслова понял свою задачу. Единственным вопросом было:

— На какое расстояние нужно эвакуировать людей?

— На четверть мили от проклятого «Клуба». А лучше — дальше.

— Но сначала звонки во все городские школы и больницы.

— Абсолютно!

И белокурый гигант скользнул по десантному тросу вниз.

— И сами держитесь подальше от «Клуба» — хотя бы на полмили! — крикнул Джеб, высунувшись в десантный люк.

Ломакс свел большой и указательный пальцы колечком: «О’кей».

IV

Командир группы SWAT по совету Джеба сменил помповое ружье на «UZI» с рожком на тридцать два патрона. «Apache» мягко приземлился на поляну в полусотне ярдов от «Клуба строителей Пирамид». Перед тем как вместе с майором покинуть машину, Николсон скомандовал остальным:

— Если кто-то выбежит из здания — стрельба на поражение. Двигатель не глушить.

И обратился к пилоту:

— Как только получаете СМС с тремя «х», взлетаете немедленно!

— В каком направлении? — поинтересовался пилот.

— В любом, но как можно дальше!

И Джеб с майором двинулись к входным дверям трехэтажного особняка.

Охранник открыл им дверь, но преградил путь.

— Сегодня «Клуб» закрыт, господа.

— Для сенешаля ордена он открыт всегда, сынок, — мягко проговорил Джеб, вытащив из-за воротника золотую цепь со знаком сенешаля тамплиеров.

— О, прошу прощения, сеньор. О вас нет и речи. Но этот человек с вами…

— Именно. Этот человек со мной. И я собираюсь представить его Великому магистру.

Помявшись, охранник сделал знак рукой: проходите.

Бедный спецназовец вращал глазами, пытаясь понять хоть слово из услышанного диалога. Джеб потрепал его по плечу:

— Спокойно, майор. Каменную физиономию — и вперед. — Они двинулись к лифту.

В кабине сенешаль набрал нужный код, и они съехали на этаж, где проводил заседания Высший Совет. Подойдя к двери и постучав в нее условным стуком, он приветствовал открывшего дверь хранителя, Кайла Шумана.

— Чем обязаны, сенешаль? — спросил он. — Тем более в сопровождении столь необычной охраны? И без обязательного плаща?

В отличие от Николсона хранитель был одет по полной форме: кольчуга, белый плащ с тамплиерским крестом, наплечники.

— Оставьте, хранитель. Пусть член Совета войдет, — раздалось из комнаты. Глубокий голос Великого магистра трудно было спутать с любым другим.

Джеб вошел внутрь, знаком пригласив майора следовать за собой, но остановив его жестом у двери.

— У нас новая охрана? — усмехнулся Магистр.

— У нас новый член Совета? — парировал Джеб. За столом действительно сидел незнакомый Николсону человек престранного вида: в затертом до дыр восточном халате, в какой-то грязной чалме и с клочковатой седой бородой.

— Постоянный член, — усмехнулся старик.

— Да, вы ведь еще не представлены друг другу, — произнес де Пейн. — Моя ошибка, моя… Жоффре де Сен-Омер, — сказал он, указывая на Джеба. Старик поклонился. — И… наш опекун и наставник Шейх-эль-Ибель…

— Он же Ахашверош, — добавил оборванец.

— Или Агасфер? — уточнил Джеб.

— Да, вам пожалуй, привычнее произносить мое имя так.

— Кайл, — обратился Джеб к Шуману, — у меня к вам очень серьезное дело.

Услышав столь неформальное обращение, хранитель покраснел от гнева.

— Вы забываетесь, сеньор сенешаль.

— Нет, Кайл, — спокойно ответил Николсон. — Просто в отличие от вас я еще не до конца заигрался в отнюдь не детские и смертельно опасные игры.

Шуман, переводя взгляд с Магистра на Джеба, тяжело опустился в кресло.

— Впрочем, — улыбаясь, продолжал Джеб, — возможно, его светлость Великий магистр окажется более полезным.

— И в чем же, Джеб? — Магистр решил играть по правилам Николсона.

— Мне нужны данные всех филиалов, всех ячеек, а равно имена всех индивидуумов, причастных к деятельности «Цикады». Активно причастных. И активно действующих.

— Но ведь вы уже знакомились со списком филиалов в Хранилище, Джеб.

— Не валяйте дурака, де Пейн, — брезгливо произнес Николсон, доставая из-под куртки хромированный «магнум», которым снабдил его майор — мне нужны названия, адреса и имена как действующих, так и пока еще не активированных раковых клеток.

Де Пейн указал пальцем на «магнум».

— Это угроза, мистер Николсон?

— Безусловно. Так где нужные мне данные? — Сейчас Джеб стоял вплотную к Магистру. Де Пейн потянулся пальцем к клавише ноутбука, стоявшего на приставленном сбоку столике, но Джеб ударом рукоятки пистолета врезал Величайшему из Великих в лицо, сломав ему нос. И пока тот стонал от боли и пытался остановить кровь, Джеб схватил ноутбук, выдирая и обрывая провода, и протянул его спецназовцу.

— Майор, теперь бегом к лифту и наверх. Код 1793. Всех, кто попытается вам мешать, расстреливайте на месте. Выскочив из здания, бегите. Как спринтер-олимпиец. Самое главное в этом забеге — компьютер.

Прежде чем спецназовец выскочил в дверь, в него вцепился хранитель — Кайл Шуман. Майору некогда было отвлекаться, поэтому выстрелом в висок Кайла убил Джеб.

— Прости, Вик, — пробормотал он, подумав о брате Кайла. — Ты сделал бы то же самое…

— Однако, — произнес Великий магистр. — Скоры вы на расправу. Теперь нам нужно искать нового хранителя. И… сенешаля.

— Ваша светлость, но и Великого магистра тоже, — улыбнулся Николсон, выстрелив Магистру точно между глаз.

— А я? А я? А я? — запрыгал-закрутился, как дервиш, странный старик. — Наставник! Опекун! Как же я?

— Ну, если очень хочется, — Джеб был в ярости, — милости прошу. — Он нажал на спусковой крючок. Еще один оглушительный выстрел. Старый шут рухнул на пол. Николсон смотрел на секундную стрелку часов. О’кей, майор уже поднялся наверх. Надо дать ему хотя бы полторы минуты на то, чтобы оторваться от здания «Цикады». Краем глаза Джеб заметил движение у края стола, где упал сумасшедший дервиш. Старик поднимался, держась за спинку высокого стула.

Во лбу его над левой бровью зияла круглая дырка входной раны, но глаза сверкали прежним живым блеском.

— Имя? — насмешливо проблеял он. — Имя-то не забыл?

— Отчего же, — ответил Джеб. — Агасфер. Вечный жид.

— Вот видишь, дурачок. Вечный. А ты с этой хлопушкой…

— Да ведь хлопушки, друг мой, бывают разные, — не мог не улыбнуться Николсон, и с этими словами он нажал на телефоне команду «Отправить» и пилоту, и генералу Фласку. Простые эсэмэски с тремя иксами. В эти последние минуты и секунды он молил Бога, чтобы пилот успел увести свою машину на безопасное расстояние.

Воя ракеты он не слышал, до самой цели она шла на гиперзвуковой скорости. Не услышал он и страшного грохота, проникшего до самого дна чертового подземелья. И уж тем более не увидел той ослепительной вспышки, от которой бетон плавился, как пластилин…

 

Глава 41. Чистая земля

I

Инопланетяне, окажись они на земной орбите, были бы уверены, что на Земле разразилась глобальная война.

И они были бы не слишком далеки от истины. После вброса WikiLeaks, когда люди Ассанжа выложили взятые из файлов Анри адреса, имена и цели каннибалов, Интернет заполонили новые подробности, имена, номера счетов и детали тайных финансовых потоков.

Генерал Фласк по «красной» линии связался с коллегами из России и Китая, передав всю имеющуюся у него информацию, спутниковые фотографии и кое-какие файлы с компьютера Магистра и его ордена. Обе страны объявили у себя режим контртеррористической операции. ФСБ России арестовала пассажиров десятка готовившихся к экстренному взлету лайнеров: президентов крупнейших банков, нефтяных магнатов, все эти годы качавших даровую нефть, членов правительства, да кое-кого из членов филиала «Цикады», постоянных участников Бильдербергского клуба. Сибирских нефтемагнатов, удиравших в сторону Пацифики, арестовали уже в Индии.

В связи со столь масштабной операцией многие аэропорты России, Китая и Индии были забиты миллионами пассажиров, которые не могли вылететь. Но, странное дело, никто не роптал. Напротив, царило настроение всеобщей радости. Еще бы, планета действительно проходила процесс исцеления. Планета чистила себя от паразитов, которые превращали жизнь миллиардов людей в кошмар.

Право, ради этого стоило потерпеть задержку с вылетом — пусть даже и на сутки-трое.

Майор спецназа умудрился выжить и — главное — спасти компьютер. Чувство не подвело Джеба. Именно в нем, главном компьютере главного негодяя, хранилось все: адреса, имена, цели, стратегия и тактика, планируемые операции. Стараниями Артура и Эли все это было переправлено командам Ассанжа и Сноудена, а оттуда — в необъятный Интернет.

Для военных подавляющего большинства стран — а именно они встали в этот момент у руля — главным было не допустить разгула мести и самосуда. Поэтому были созданы специальные комиссии, расследовавшие дела бывших властелинов планеты. Особо масштабные преступления рассматривались в открытых судах, с вещанием по телевидению. Так было и в Индии, и в России, и в Китае, и в Таиланде, и в странах Европы. Совет Европы был распущен, страны-вассалы, еще вчера ходившие строем по команде международной банды, восстановили свою суверенность, мораторий на смертную казнь был отменен, была введена конфискация наворованного — многомиллиардного — имущества.

Планета очищалась.

II

Через неделю после событий в Атенсе начали действовать трансатлантические рейсы. Впрочем, Артуру и Эли не пришлось дожидаться рейса Virgin или другой компании. Совершать рейсы разрешили далеко не всем. Проверка была исключительно жесткой. Но для МакГрегора и его подруги сделали приятное исключение: Фласк, зная об их роли во всей этой истории, распорядился посадить их вместе с детьми на транспортный самолет, летевший из Штатов в Великобританию. Гроб с телом Анри Леблана был загружен туда же. Артур пытался говорить с Эли, но она, словно окаменев, не сводила глаз с оцинкованного ящика, где вместе с охлаждающим реагентом находился гроб с телом Анри. Ее брата.

 

Глава 42. Лондон

I

После похорон Анри и возвращения в Лондон, все четверо — МакГрегор, Эли и сыновья Лебланов — подошли к поджидавшему их у терминала «Роллс-Ройсу». Артур обнял Джеймса, похлопав его по спине.

— Как дела, старина?

— Э, что сказать, сэр… Думаю, в Шотландии нам было бы спокойнее.

— Что ж, над этим стоит поразмыслить.

— Вы серьезно, сэр? — встрепенулся шофер-дворецкий.

— Жизнь покажет, дружище, жизнь покажет.

Малыш Поль дернул Эли за руку:

— Эли, мы поедем на этой машине?

— Да, Поль.

— А можно мне ехать впереди? — умоляющим голосом спросил он.

— Ты еще слишком мал, — вмешался его старший брат. — Впереди поеду я.

— Нет, я!

— Стоп, — смеясь, прекратил ссору Артур. — Впереди поедете вы оба.

— Уррра! — хором завопили мальчуганы.

Джеймс открыл братьям дверцу, и они тут же нырнули в машину, устраиваясь и ерзая на кожаном сиденье.

— Прошу, мадемуазель. — Артур открыл заднюю дверцу, жестом приглашая Эли внутрь, и тут же нырнул следом.

«Роллс» мягко откатил от бордюра и, проехав с милю, влился в лондонский трафик.

— Тебе плеснуть чего-нибудь? — поинтересовался МакГрегор, прикоснувшись к плечу Эли.

— Нет, Арти. Спасибо. Сейчас я ничего не хочу.

Артур, вздохнув, налил себе бренди, подивившись тому, что бутылка в баре каждый раз оказывалась полной, и залпом выпил. Подумав немного, налил еще столько же.

II

Особняк на Ланселот Плейс привел маленьких Лебланов в не меньший восторг, чем «Роллс-Ройс». Они довольно быстро поделили спальни, хотя и не без стычек и споров, и Эли приказала обоим отправляться в душ.

После этого она прошла в гостиную, где ее дожидался МакГрегор, утонувший в мягком удобном кресле. Неизменные бокалы и бутылка старинного коньяка стояли рядом на журнальном столике.

Устроившись в своем кресле и сделав маленький глоток, Эли спросила:

— Но что же с нашей нераскрытой тайной, любимый?

— Ты о сейфе Артура-старшего?

— Да.

— С этим мы будем разбираться. Неспешно. — Он отставил свой бокал, встал и направился к двери.

— Ты куда, Арти?

— Перекинусь парой слов с Джеймсом.

Выйдя в коридор и сделав знак дворецкому следовать за ним, Артур пошел в столовую. Там он сел за стол и указал Робертсону напротив себя.

— Ну, и как поживал Лондон последнюю пару недель?

— По-разному, сэр. Поначалу было относительно тихо. Люди переваривали новую информацию. Потом стало более шумно. Толпы на улицах, митинги, требования перевешать подонков на фонарях. Насилия, однако, не было. Через день-два начались погромы, грабежи, мародерство. Но вся полиция уже была вооружена. Кроме того, на улицах стояли военные: танки, бронетранспортеры. Мародеров пристреливали на месте. Кого с телевизором в руках, кого со стерео, кого с микроволновкой. И вот интересная штука, сэр: почти все они были из мигрантов.

— Так-то оно так, — задумчиво проговорил Артур. — А ты, старина, не забыл о том, что не так давно наши самолеты вместе с американскими «братьями» бомбили их родную землю, их дома, сады и поля? И что наши граждане были не последними в игре, задуманной теми, кто едва не превратил планету в кошмарный ад?

— Слава богу, им это не удалось.

— В масштабах планеты — не удалось. Но в тех странах, откуда приехали мигранты, кошмарный ад был на самом деле. Вот скажи, если тебя бьют в лицо, что ты делаешь, Джеймс?

— Ломаю негодяю челюсть, сэр. И вы это знаете.

— Иными словами, даешь сдачи.

— Безоговорочно, сэр.

— Вот так и они, мигранты. Насколько им по силам.

Оба умолкли. После минутной паузы Робертсон произнес:

— Н-да… Здесь есть над чем задуматься, сэр.

— Ладно. Разговор это долгий и непростой. Ключи от кабинета Артура-старшего при тебе?

— Вашего светлой памяти дедушки? Конечно. С собой. На всей связке.

Артур встал и, направляясь к двери, приказал:

— Идем. Отопрешь замок.

Рот дворецкого открылся, глаза округлились.

— Сэр… Но ведь после смерти сэра Артура вы ни разу туда не заходили!

— Что ж, — пожал плечами МакГрегор, — когда-то надо и зайти.

III

Эли, Артур и Джеймс спустились на первый этаж. Эли с интересом рассматривала старинные портреты, изящную мебель, стоявшую вдоль стены, рисунок на шелковых обоях — она никогда не была здесь.

Они подошли к массивной резной дубовой двери. Робертсон, достав связку ключей, выбрал один из них и открыл верхний замок. Затем, найдя второй ключ, открыл нижний. И осторожно приоткрыл дверь.

Вся мебель в кабинете Артура-старшего была накрыта белыми чехлами. Артур-младший, девятый баронет МакГрегор, рассматривал помещение с не меньшим интересом, чем Эли.

— Но слуги-то здесь бывают? — негромко спросил он.

— Конечно, сэр. Кому-то же надо убирать пыль, менять чехлы. Но делают это они только под моим присмотром, будьте уверены.

Артур неспешным шагом прошелся по кабинету. Вдруг он услышал, как Эли ахнула, — и резко обернулся.

Она стояла, переводя взгляд с портрета, висевшего на стене, на своего возлюбленного.

— Арти… — Она прикрыла рот ладонью.

МакГрегор посмотрел на портрет и, довольный, улыбнулся:

— Чем старше я становлюсь, тем сильнее становится наше сходство.

— Ваша правда, сэр, — кивая, подтвердил Джеймс. — Портрет словно с вас писан.

Артур не мог не согласиться. Тем более что полковнику на портрете было около сорока с небольшим, то есть они на данный момент были ровесниками.

— Джеймс, — негромко позвал МакГрегор, — сними портрет и положи его на стол.

Когда Робертсон снял картину, за ней обнаружился встроенный в стену сейф.

— Этот? — спросила Эли.

— Этот. — Подойдя к сейфу, Артур положил ладонь на лимб цифрового набора и принялся аккуратно поворачивать его: влево и вправо. После очередного движения замок щелкнул. МакГрегор потянул на себя дверцу, и она мягко открылась.

— Его что, смазывали? — удивленно спросил Артур.

— Не приведи бог, сэр, — ответил Джеймс. — Даже портрет никогда не снимали. Обмахивали мягким веничком пыль, и все.

Артур заглянул внутрь. Две полки. Нижняя почти под завязку забита папками. На верхней лежала толстая книга, а на ней — большой конверт из манильской пеньки. Он взял конверт в руки и прочитал надпись:

— «Сугубо конфиденциально. Лично в руки Артура, девятого баронета МакГрегор».

Слово «лично» было подчеркнуто жирной двойной чертой. Вскрыв конверт с торца, Артур вынул из него с полсотни листов плотной писчей бумаги и фотографию размером чуть меньше конверта.

Он взглянул на фото.

И ноги его подогнулись. Джеймс бросился, чтобы подставить хозяину стул, на который тот опустился, как марионетка, у которой подрезали веревочки.

На старинной черно-белой фотографии в полном облачении рыцаря-тамплиера, опершись на длинный меч, стоял не кто иной, как… дед Артура, старый Артур, который для последнего баронета МакГрегор был идеалом и образцом во всем. На фото деду было лет тридцать от силы, однако темная борода, спускавшаяся ему на грудь, делала его старше.

Внезапно Артур, прижавшись лицом к фотографии, взвыл. Это был вой немыслимого отчаяния, вой потери всего, ради чего стоило жить. Вой человека, для которого в одно мгновение рухнул весь мир.

Эли тут же подбежала к нему и, обхватив за плечи, пыталась поднять его голову. Это удалось только Джеймсу. Тогда-то Эли увидела, чье изображение было на фотографии. Она едва не вскрикнула, но сдержалась и шепнула на ухо дворецкому:

— Полбокала бренди баронету.

Джеймс исчез и появился через минуту. Эли подала бокал Артуру. Тот машинально глотнул бренди и замотал головой, повторяя:

— Эли, Эли, что это? Эли, Эли!

— Погоди, родной. Возможно, мы все не так поняли. Давай посмотрим бумаги!

Она взяла первый лист.

На нем было написано (Эли читала текст вслух):

IV

«Арти! Дорогой мой внук! Я надеялся, что ты начнешь изучать содержимое сейфа с пачки этих бумаг. Наверное, мне стоило спрятать фотографию поглубже. Но мы всегда были честны и откровенны друг с другом.

Ты помнишь клятву, которую ты дал мне еще в детстве? Знаю, что ты остался ей верен. Жалею лишь об одном: некому было потребовать такой же клятвы от меня.

Да, все началось, как обычно в нашей Шотландии, в кругах золотой молодежи. Масонство, таинственность обрядов, причастность к избранным — и абсолютная, свойственная соплякам, глупость. Во всем остальном я был малым сообразительным — надеюсь, ты мне в этом не откажешь. Сообразительным и далеко не трусливым. Эти три качества — глупость юнца, природный ум и отчаянная смелость — стали моей западней. Мой друг Брайан Коннолли, член нашей масонской ложи, однажды подошел ко мне и пригласил на встречу с людьми, которые, как он сказал, занимаются настоящим делом, а не нашими театрализованными играми. Я согласился.

Когда я вошел в зал одного из особняков в пригороде Эдинбурга, то был ошеломлен. Меня окружали рыцари, словно сошедшие со старинных портретов и гравюр. Я сразу понял, кто они, увидев их необычные кресты на плащах. Да, дорогой мой внук, это были они — тамплиеры, рыцари Храма!

У меня хватило смелости сказать, что видел я множество любительских постановок, и еще одна меня не заинтересует. «Что ж, — ответил тот, кого все остальные называли его светлостью и Великим магистром, — на вашем месте, юноша, я, возможно, сказал бы то же самое. Но вас рекомендовали, — продолжал он. — И я не верю, что вы не хотели бы оказаться в числе тех, кто управляет нашей несчастной планетой». Планетой, Арти, — и не менее того! Я подумал было, что это собрание сумасшедших, но он, словно читая мои мысли, продолжал: «Не стоит считать нас безумцами, сэр Артур. Впрочем, мне нетрудно доказать вам, что я сказал правду. Вы знаете, что наш премьер-министр Бонэр Ло подал королю прошение об отставке. Его здоровье и впрямь оставляет желать лучшего. Завтра король должен будет объявить о назначении нового премьера. Вы знаете также, что большинство ставит на Рэмзи МакДональда, любимца рабочих окраин и левых кругов. А вот мы говорим — нет!» «И кто же им станет?» — кривя губы, спросил я. «Тот, чье назначение зависит не от парламента, и уж тем более не от Его Величества Георга V. Премьером станет тот, кто нужен нам. Стэнли Болдуин, мальчик мой. Да, именно он. До скорой встречи. И не забудьте купить завтрашние газеты».

Ты изучал историю, мой дорогой Артур. На следующий день премьером стал Болдуин, и становился им еще дважды — он был полезен ордену.

А я? Через три дня я был посвящен в рыцари ордена Храма. И нет, я не буду писать тебе об ужасающем богохульном обряде, который я при этом прошел. Скажу лишь, что до последнего вздоха я молю и буду молить Господа простить мне этот немыслимый грех.

Мой бедный друг, Брайан Коннолли, вскоре стал официальным хроникером ордена — конечно, они никогда не именовали себя тамплиерами, ведь их история, как известно, завершилась в XIV веке. В эдинбургском особняке они именовались «Обществом любителей палеоэнтомологии», а знаком на дверях было уменьшенное изображение гигантской цикады юрского периода Prolystra lithographica. Надеюсь, ты понимаешь, почему они избрали своим символом именно цикаду. Ведь во множестве мифов и фольклоре самых разных народов цикада была символом бессмертия!..»

— А ведь мне это никогда не приходило в голову, — пробормотал Артур.

«На бессмертие они и рассчитывали — нет, не личное, конечно. Но на бессмертие ордена и его главного Дела.

И вот когда ко мне пришел мой друг Брайан, только что посвященный в тайну главного Дела, я подумал, что он серьезно болен. Белый, как стена, с трясущимися руками, он раскачивался на стуле, повторяя как заведенный: «Депопуляция… депопуляция… депопуляция». Потом он внезапно встал и ушел. Почти выбежал. Не сказав ни слова».

— Я догадываюсь, что было дальше, — мрачно произнес Артур.

— Я тоже, — сказала Эли.

«Через неделю вестовым я был вызван в «Общество». В зале, ставшем мне знакомым, было множество народу — все в рыцарском облачении. В гардеробной комнате переоделся и я. Тамплиеры стояли полукругом, выстроившись на некотором отдалении от деревянного чурбана — традиционной средневековой ПЛАХИ. На которой уже были десятки зарубок. Магистр восседал на своем высоком стуле ярдах в шести от страшного куска дерева. Вскоре в зал вошли еще четверо. Брайан с завязанными глазами, которого вели два «сержанта», и высоченный тип с огромным мечом в руках. Брайана поставили у плахи и сняли повязку.

«Посмотрите в лица окружающих вас людей, ложный брат, — возгласил Магистр. — Да будет известно всем, что совершил сей негодяй! Шесть дней назад он, изложив на бумаге все, что ему известно о нашем ордене, размножил текст на гектографе и отправился с ним по редакциям всех крупных лондонских газет. Не забыв заглянуть и в парламент, где он принят, однако, не был. Сей ложный брат, очевидно, забыл, насколько длинны у нас руки. В тот же самый день нам доставили его пачкотню из всех — повторяю, из всех! — редакций. Понятно, что ни одна из газет даже полусловом не упомянула о его бреднях. Но сам он был немедленно взят нами и доставлен сюда. Провел пять дней в размышлениях о том, что его ждет. А он хорошо знал, что его ждет. Как вы оцените его деяние, братья?»

Зал хором откликнулся: «Измена!»

«Какое наказание по закону ордена полагается за измену?» — спросил Магистр.

Так же хором зал отозвался: «Смерть!»

Магистр повернулся к Брайану. «Бывший хроникер слышал?»

Брайан обреченно кивнул.

«Поставьте его на колени!»

…………………………………………………………

«Мой дорогой внук! Я не стану описывать тебе всего, что было потом. Скажу лишь, что под страхом положить голову на ту же плаху мне велели не закрывать глаз. Но и в тот ужасный момент, и потом у меня в голове билось, стучало, рвалось наружу слово, которое упорно повторял Брайан, когда был у меня в последний раз. «Депопуляция! Депопуляция! ДЕПОПУЛЯЦИЯ!!!»

Не знаю, было ли это промашкой ордена, но пакет, отправленный беднягой Коннолли за день до визита ко мне, до меня все-таки дошел. Слишком медленно, но все же. В прилагавшемся письме среди прочего Брайан писал о роли тамплиеров в кошмаре черной смерти — бубонной чумы. Получив известия о чуме в Крыму, куда она попала на волне хлынувших из Средней Азии монгольских орд, торговые суда по приказу тамплиеров привезли в Геную клетки с крысами, тела которых кишели блохами — разносчиками заразы (откуда в те времена они могли знать, с чем и кем приходит чума, — для меня загадка по сей день).

Это был простой, но совершенно дьявольский проект. Уже через неделю число больных в Генуе и окрестностях исчислялось сотнями. Все дороги, ведущие из города, были забиты толпами, передвигавшимися пешком и на телегах. На них же везли больных и умирающих. И вместе с ними везли саму Смерть, распространяя ее все дальше и дальше — во всех направлениях.

Число жертв чумы, приводимое в современных источниках, весьма приблизительно и основано на экстраполяции данных, которые авторы исследований сочли более или менее надежными — хотя таковыми они не являются.

Впрочем, довольно точные цифры имелись. Скрывшиеся от взоров светских и церковных властей тамплиеры вели свою статистику, получая данные со всех концов Европы и из-за ее пределов. Динамику населения как Европы, так и стран, с которыми европейцы имели контакты, тамплиеры отслеживали тщательно, год за годом, ни на момент не упуская из виду стоявшую перед ними цель. ДЕПОПУЛЯЦИЯ. Тотальная депопуляция. За неимением ядерного оружия и отравляющих газов в те далекие века весьма эффективным инструментом были эпидемии: чума, холера, оспа и даже испанка. Им недостаточно было войн. И куда больше, чем в результате самих войн, погибло от эпидемий: более ста миллионов человек.

Вместе с письмом Брайан прислал мне и книгу, ты наверняка нашел ее под конвертом: «Annales des Ordre du Temple». Но даже еще и не открыв ее, я знал, что никогда более не надену ни тамплиерский плащ, ни нарукавники.

Я просил аудиенции у Великого магистра. Я пошел ва-банк. «Из ордена не выходят, — небрежно процедил он. — Пусть даже голова, но остается в нем, чему вы были свидетелем». Я рассказал ему о письме Коннолли, добавив, что как письмо, так и выкраденные у ордена «Анналы» уже переданы людям, которые отправили их за пределы Великобритании. И они станут достоянием гласности, если со мной что-либо случится. Даже если мне на голову случайно упадет кирпич. Будет опубликовано все: филиалы, реальные имена тамплиеров, надзирающих за филиалами, история, смена идентичности, планы операций — и цели, цели, цели.

Магистр думал не одну минуту, не сводя с меня глаз. Он понял, что я действительно опасен. И тогда он принял решение.

«Поклянитесь именем вашего Бога, — сказал он, — а я знаю, в какого Бога вы верите и какому поклоняетесь, — здесь он усмехнулся; этот человек был далеко не глуп, — что вы будете хранить абсолютное молчание обо всем, что вам стало известно, иначе да падет проклятие на весь род и на всех потомков ваших. И даже после вашей смерти бумаги эти — и книга, и книга! — не могут быть обнародованы. Иначе месть ордена и Светоносца-Бафомета обрушится на тех, кто это сделает после вашей кончины».

И я поклялся, дорогой мой внук. Уповаю на то, что люди нашли способ расправиться с этим змеиным гнездом, и посему ты читаешь это мое письмо, написанное тебе из далекого прошлого, когда ты был еще ребенком. Целую тебя.

И прости, если можешь».

 

Глава 43. Наследники

I

Артур плакал, не скрывая слез и не стыдясь их. Эли обнимала его за плечи. Джеймс отвернулся, чтобы не видеть хозяина в таком состоянии. Внезапно широким шагом он подошел к МакГрегору и выставил в его сторону указующий перст.

— И все же! — хрипло проговорил он. — И все же! Я скажу, сэр, я скажу, я имею право это сказать! Старый Артур был не человек, сэр!

МакГрегор поднял на него удивленный взгляд.

— Да, сэр! — Джеймс продолжал тыкать пальцем в сторону Артура. — Это было чистое золото, кристально чистая душа, да упокоит ее Господь. Уж я-то это знаю. Нынче таких людей на всей планете дай бог десяток отыскать можно. А ошибки? Кто их не совершал? Я вот отсидел в каталажке, так что ж теперь, изверг на всю жизнь? Нет, сэр, дед ваш… — И он смахнул набежавшую слезу.

Артур встал и крепко обнял Робертсона. Эли, подбежав к дворецкому, дважды чмокнула его в щеку. Потом обнялись все трое.

— А где детвора? — спросил Артур.

— В телевизионной. Режутся в очередную стрелялку.

К ужину МакГрегор немного успокоился, однако Эли попросила Джеймса не подавать к столу крепких напитков типа водки или бренди.

Ел он совсем немного. Оживился Артур лишь тогда, когда Эли отложила вилку и нож и заявила:

— Арти, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Наедине? — спросил он, поглядывая на Джеймса и Салли.

— Да нет, никакой особой тайны здесь не будет. — Она помолчала. — В общем, так. Нам с мальчиками надо будет лететь в Париж.

— Зачем? — возмутился малыш Поль. — Нам нравится здесь, у Арти!

Жан-Пьер хмуро промолчал.

МакГрегор тоже отложил нож и вилку, уставившись на Эли.

— И зачем же? — произнес он.

— Ты понимаешь, — вздохнула она, — что рано или поздно мне нужно будет официально усыновить этих сорванцов. Мы все трое граждане Франции, посему проделать все необходимое можно будет только там.

МакГрегор понимающе кивнул.

— Ты уже взяла билеты?

— Еще нет. Я не хотела делать этого, не поговорив с тобой.

— И правильно поступила.

Артур поднялся со стула и направился к двери. Там он обернулся и обвел взглядом помещение столовой.

— Я прошу всех — всех! — оставаться на своих местах полторы-две минуты. Ну, может, на полминуты дольше, — чеканя каждое слово, проговорил он. И вышел.

Вернулся он действительно довольно быстро и, не садясь, произнес:

— В твоем плане, дорогая Эли, есть существенный изъян.

— Какой именно? — она вздернула брови.

— Дети в неполных семьях не получают надлежащего воспитания, из-за чего в будущей жизни у них нередко возникают проблемы. Особенно у мальчиков.

— К чему ты клонишь, Артур?

Сэр Артур, девятый баронет МакГрегор, полез в правый карман своей домашней куртки и что-то достал. Подойдя к Эли, он опустился на одно колено, раскрыл ладонь, на которой лежала оклеенная бархатом коробочка, украшенная золотыми узорами, и открыл ее. В коробочке был золотой перстень с бриллиантом размером не менее двух карат. Эли ахнула.

— Мадемуазель Элеутерия Бернажу, — торжественно произнес Артур, — я прошу вас оказать мне высокую честь, став супругой бедного одинокого холостяка. С этим перстнем я предлагаю вам руку, сердце и всю свою жизнь — и прошу вас принять их.

Эли взлетела со стула и принялась кричать, хлопая в ладоши:

— Да, да, да, я согласна, да! — Наклонившись, она подняла Артура с колена, а он осторожно и аккуратно надел ей перстень на палец. Эли впилась поцелуем в губы любимого.

— Уррра! — во все горло орали маленькие Лебланы.

Джеймс старательно покашливал, прикусывая нижнюю губу. Салли плакала, даже не вытирая слез.

— Значит, — продолжал Артур, — усыновление состоится после того, как будет заключен наш брак. Здесь, в Лондоне. И я наконец обзаведусь не только красавицей-женой, но и наследниками своего титула.

— Арти, — старший Жан-Пьер посерьезнел, — значит ли это, что я стану баронетом МакГрегор?

— Как только проводишь меня в последний путь! — весело откликнулся Артур.

— А это куда? — округлив глаза, спросил малыш Поль.

— Об этом поговорим лет через сорок, — строго произнесла Эли и снова прижалась губами к губам баронета.

II

Внезапно все заметили, что Джеймс куда-то исчез. Появился он через пару минут с волынкой в руках и, сев на стул, заиграл. Мелодия была медленной и нежной, но никоим образом не тоскливой. Все в комнате слушали как зачарованные.

— An Eala Bhan, — прошептала Эли.

— «Белая лебедь», — перевел Артур и, подхватив невесту за талию, закружился с ней в медленном вальсе, тем более что и музыка была в нужном темпе.

— Вина! — вскричал Артур, когда танец закончился. — Море вина! И… — шепнул он Салли, — твоего слабенького яблочного сидра.

Когда Салли вернулась с кувшином практически безалкогольного сидра, МакГрегор приказал:

— За стол садятся все!

Джеймса не нужно было долго уговаривать, но вот с Салли пришлось повозиться.

— Нет, сэр, ни за что, сэр, я никогда в жизни не сидела за хозяйским столом…

— Даже если сам баронет МакГрегор пригласит вас, сударыня? — спросил Артур.

— Но сэр… Право, сэр…

— Нет, здесь нужно иначе, — пробормотал баронет. — Джеймс, а ну-ка джигу!

И дворецкий во всю силу своих легких выдал музыку, при звуках которой на месте не смог бы устоять ни один горец. Артур принялся выплясывать перед Салли, малыши и Эли хлопали в ладоши, и в конце концов повариха не удержалась и тоже пустилась в пляс. Круглая, как булочка, немолодая шотландка минут через пять выдохлась и тяжело опустилась на стул, обмахиваясь платочком.

— Ну вот! — торжествуя, воскликнул МакГрегор. — Все оказалось не так уж сложно, верно, дорогая Салли?

Вскоре вино было разлито по бокалам, еда разложена по тарелкам, а будущим маленьким МакГрегорам перепало по рюмочке сидра.

— Вы позволите, сэр? — спросил Джеймс. Он уже отложил волынку и держал в руках бокал.

— Что угодно, друг мой, что угодно!

— Я поднимаю этот бокал, — торжественно произнес дворецкий, — за прекрасную пару, за новую семью МакГрегор, за этих восхитительных малышей и за добрую мирную жизнь всех четверых! И да пошлет вам Небо еще с десяток маленьких МакГрегоров!

— Десяток! — ахнула Эли.

— Мы постараемся, старый дружище, — успокоил Джеймса Артур. — Тем более что нас, шотландцев, на свете не так уж много.

— Slainte mhath, — завершил свой тост мистер Робертсон. — Будем здоровы!

— Slainte mhor, — откликнулась Эли. — Непременно будем!

И сияющий Джеймс, осушив бокал, потянулся за верной волынкой.

 

ЭПИЛОГ

Капитан Славко Сладич, командир батальона французского Иностранного легиона, выбрался из палатки, над которой развевался красно-зеленый штандарт легионеров. За половину дня марша им все-таки удалось найти в непролазных джунглях что-то похожее на поляну, где они и расположились. Славко потянулся, задрав небритую физиономию к небесам. Светила полная луна, сияли звезды на черном тропическом небе.

Ночь была наполнена звуками. Джунгли живы всегда, а ночью оживают так, что и мертвого разбудят. Подумав о мертвых, Славко помрачнел. Радомира им до поляны живым донести не удалось. И не пришлось вызывать санитарную вертушку. Похоронили Радо в чужой влажной земле конголезских джунглей, далеко от Обилича, их с Радо родного городка, уже отошедшего ненасытным косоварам. Да и сербов там почти не осталось. Ничего, нынче на планете расклад сил стал иным. Доживем и до нашего праздника. Мы. Но не Радомир.

Легион располагался в Республике Конго, новое руководство которой обратилось за помощью в бесконечной войне с бандами местных «царьков». Славко побывал не на одной войне, но эта была одной из самых страшных. Страшной была не только и даже не столько жестокость бандитов, сколько то, что за эти годы они навербовали в свои ряды — посулами и пытками — детей, именно детей, начиная с семи-восьми лет. Сейчас детки подросли, им уже было лет по двенадцать. Но двенадцатилетний дикарь мог нажать на курок «АК-47» не хуже, чем опытный легионер. А вот стрелять в ребенка было куда сложнее.

— А в чем сложность? — раздался дребезжащий голос. На сербском языке.

Славко оцепенел. В батальоне было всего два серба: он и Радомир. Но Радко уже погиб.

Капитан Сладич медленно повернулся, держа палец на спусковом крючке автомата, висевшего на плече. И увидел старика, стоявшего метрах в пяти от него. Странного старика: в потертом восточном халате, грязной чалме. Кожа его была смуглой и задубелой, но негром он не был. Но и сербом он не мог быть!

— В чем сложность? — повторил старик без малейшего акцента. — Он хочет убить тебя, ты убиваешь его. Только и всего.

— Кто ты? Как ты попал сюда из Сербии? Или ты босняк? Хорват?

— И то, и другое, и пятое, и десятое. Какая разница?

— Ты что, читаешь мысли? Как ты знал, о чем я думал?

— Э, немудреное дело. Но я хочу кое-что предложить тебе, Славко.

— Откуда ты знаешь мое имя? Ты подслушивал у бивуака?

— Хватит вопросов, — резко оборвал его старик. — Пойдем со мной, и ты получишь то, о чем даже не мечтал.

— Пойдем куда, к пещере Аладдина?

— Я сказал: хватит вопросов! — Старик гневно пристукнул кривым посохом.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Как мне называть тебя?

— Зовут меня Ахашверош. Называли и Шейхом-эль-Ибель, «старцем горы», но та гора очень далеко отсюда. Впрочем, просто Шейх меня тоже устроит. Следуй за мной по тропе и постарайся не отставать.

«Какая тропа посреди джунглей?» — подумал Славко, но как зачарованный двинулся за стариком.