Что ждет героев, только что вернувшихся с изнурительного, полного опасностей задания? Разумеется, каждому свое, но кое-что в подобных возвращениях является общим. В первую очередь – накрытый стол со всевозможными яствами и напитками, какие только можно достать. Во вторую – теплая ванна или хотя бы душ, а то и парилка, чтобы отмыть пыль далеких стран, оттереть аромат приключений и избавиться от запаха неприятностей. Ну, и в третью, но не в последнюю – похвала и благодарность начальства, мирных жителей и всех тех, кто так или иначе благодаря этому подвигу почувствовал, как жизнь становится лучше.

Может быть, не осознанно, а как минимум в подсознании, мы ждали чего-то подобного. Тут речь не о меркантильности, но подвиг ведь совершили, а значит – награда обязательно должна быть. Однако все оказалось не так просто. Что-то, как говорится, пошло не так, то ли с нами, то ли с заданием.

Начать с того, что вернулись мы из Триллиана, разумеется, туда же, откуда и совершали перемещение, – в комнату Профессора. Его самого внутри не было, фанфары не прозвучали, накрытого стола тоже не обнаружилось.

– А где?.. – начал было Макс, оглядываясь, как Вареники, что-то заслышав, принялись делать знаки, чтобы он замолчал.

Максим покорно кивнул и тоже прислушался. За дверью разговаривали. Слов не разобрать, но степенный и важный голос, что-то выговаривавший двум другим, оказался знакомым. Без сомнения, хозяин комнаты сейчас находился за дверью, вот только никто из нас не порывался сейчас же ее распахнуть и предстать перед профессорскими очами. Если чему-то мы и научились за время пребывания в Триллиане, так это сбору информации, перед тем как приступать к действиям.

Впрочем, прошло не более тридцати секунд, как Профессор зашел внутрь, медленно закрыл дверь и только потом соизволил взглянуть на нас. Был дядюшка хмур и неприветлив даже сверх обычного, а появлению усталой и побитой четверки, которую три дня назад отправил на задание, нисколько не удивился.

– И что так долго? – спросил он.

Ни взгляд, ни тон дружелюбия не выражали. От такой встречи мы даже не нашлись, что сказать. Спас положение я. Поскольку для общения с родичем брошка не нужна, а быть непонятым уже порядком надоело, я спрыгнул с рук Ники, приземлился на пол и понял, что еще слишком слаб, чтобы нормально стоять, а потому присел.

– Мы все выполнили, – сказал я. – Ну, то есть, гремлинов обезвредили, тритонов отвадили, заговор с целью оживления подводного города тоже ликвидировали. Вот!

– Вижу, что вот, – пробурчал Профессор. Он-то общался по-человечески, видимо, чтобы остальные тоже понимали, о чем речь. – Я вас только за гремлинами посылал, не могли разве после этого домой сразу? Вам что, делать было нечего?

– Вообще-то, – вступил Максим, – мы пытались связаться с Базой, чтобы получить дальнейшие указания, едва схватили гремлинов и выяснили, что они лишь первое звено заговора. Но связи с вышестоящим командованием не было, потому мы решили действовать на свой страх и риск по обстоятельствам.

Нельзя не отметить огромный прогресс в самоконтроле, которого достиг Максим. Только в словосочетании «вышестоящее командование» прорезались нотки металла, а вся остальная фраза была сказана так, будто бы Макс был вовсе не зол. Так, скучающий будничный тон, которым сообщают что-нибудь вроде: «В мусорное ведро уже ничего не помещалось, а потому я решил его опустошить, поскольку не у кого было спросить, надо ли это делать».

Профессор, однако, обладал проницательностью, помноженной на опыт. Он неопределенно хмыкнул, почесал задней лапой ухо, а затем фыркнул.

– Связи не было – это понятно. Но вы не могли подумать, что, может быть, на Базе произошло ЧП, все заняты и требуется помощь всех и вся, даже тех, кто еще толком не агент?

– Не могли, – Варя помотала головой. – А что, действительно случилось ЧП?

– Надеюсь, никто не пострадал, – Ника нахмурилась.

– Никто. И ничего не случилось. Но меня расстраивает, что подобная мысль не пришла вам в голову. Только о себе и думаете. Молодежь, что с вас взять.

Мне же показалось, что Профессор очень напоминает кота, застигнутого на кухонном столе с лапой, протянутой к куску колбасы: воришка делает независимый вид и словно бы сообщает, что колбаса опасно свесилась с края тарелки, а кот всего лишь хотел ее поправить. В самом деле. Не верите? Очень даже зря!

Тем не менее, поделиться своими сомнениями я сейчас не мог, даже если бы захотел, а потому оставалось только смотреть и ждать, чем этот спектакль закончится.

– Ну, давайте, рассказывайте, герои, что вы там натворили, – сказал Профессор и строго прищурился.

Вареники переглянулись меж собой, затем ткнули Макса в спину, а после уселись на пол возле меня. Командир, которому тоже не хотелось стоять с низко опущенной головой, присел рядом, вздохнул, почесал макушку и принялся рассказывать.

Мы слушали с интересом, ибо в Максиме вдруг проснулся хроник-документалист, неизвестно где до этого скрывавшийся всю прошлую жизнь. Благодаря ему рассказчик сосредоточился только на главных деталях и абсолютно не щадил ничье самолюбие. В первую очередь, собственное.

Все малейшие ошибки, просчеты, неудачи и даже досадные совпадения вылезали на свет и рисовали не очень приглядную картину. Этот абсолютно отстраненный рассказ помог всем нам вычленить главную мысль, которую Макс неосознанно и пытался донести: были все шансы окончить задание провалом, но несколько неожиданных решений и большая доля везения помогли не только остаться в живых, но и задержать преступников.

Собственно, именно так Максим и закончил:

– Короче говоря, нам очень повезло. Но ведь везет сильнейшим, не так ли? – последняя фраза была сказана с той самой улыбкой, с какой давным-давно Макс и вошел в конференц-зал Базы. Вареники едва не прослезились от нахлынувшей ностальгии.

– Положим, – протянул Профессор, – везет не только сильнейшим, но и дуракам. А судя по твоему рассказу, подурачиться вы успели вдоволь. Но кое в чем ты прав – хороший агент не только тот, кто многое умеет и многое знает. Важно, чтобы ему благоволила удача, без этого в нашем деле никуда.

Мы разом приободрились. Конечно, сказано слишком завуалированно и неопределенно, но эти слова агента 013 вполне можно было принять за похвалу, если очень хочется. Нам хотелось – именно что «очень».

Однако следующие слова Профессора вновь вернули к неприглядной действительности.

– А теперь забудьте все, что вы только что мне рассказали. Да, вы правильно поняли и нечего тут рты раскрывать! – агент 013 продемонстрировал поднятую вверх лапу и эффектно выщелкнул один коготь. – Сказал – забудьте, значит, так и сделайте. Ваша история никуда не годится, и рассказывать ее начальству – дохлый номер. После подобного рапорта вас нужно гнать в шею. Несказанно повезло – это хорошо, но это еще не все. В общем, сейчас мы пойдем на доклад к шефу. Говорить буду я, а все остальные молчат и только подобострастно кивают. Задача ясна?

На удивление Профессора, никто из нас не кивнул. Мы смотрели напряженно, с подозрением и без особого уважения, как будто он выдал не четкие указания, а глупость ляпнул. Агент 013 выщелкнул еще один коготь, а затем, подумав, все остальные. Вновь взглянул на нас, и мы нехотя кивнули. Сначала друг другу, а уж затем ему.

– Неплохо, – Профессор сделал вид, что не заметил заминки. – Надо будет потренироваться, но для первого раза сойдет и так. А теперь пошли, докладываться будем.

Он же первым выскочил из комнаты, не дожидаясь, пока остальные встанут. Возможно, интуиция ему подсказала, что оставаться одному с нами было весьма рискованным предприятием. Мы ведь могли и передумать, а у Профессора явно были свои причины поторопиться.

В комнате Варя подхватила меня на руки – какое-никакое, а разнообразие. Обычно моим перемещением Ника занималась, но тут она помогала встать Максиму, у которого от долгого сидения затекли ноги.

– Что-то я не думаю, что возвращаться сразу после поимки преступников было хорошей идеей, – сказал он.

– Да уж, там бы нас, наверное, наградили, – пробормотала Варя.

– По крайней мере, можно было бы сфотографироваться с ногой, стоящей на груди Влада, – хмыкнула Ника.

– Мяу! – внес свою лепту я.

Не знаю, как остальным, но мне вдруг почудилось, что доклад у начальства вряд ли окажется окрашен в радужные тона. Просто обязательное мероприятие, которое надо вытерпеть, а уже потом можно будет спокойно отдохнуть и наконец-то выспаться.

Собственно, я уже почти этим и занимался, лежа на руках у Вари. А все остальные в тот момент, подозреваю, мне завидовали. Но они должны были понимать, что кому-кому, а мне пришлось труднее всех.

Я ведь не только себя, я мир спас!

* * *

Поход по коридору до кабинета начальства дался неожиданно сложно. Навстречу то и дело попадались спецагенты, каждый из которых почему-то считал своим долгом хмыкнуть, поднять брови или ухмыльнуться, будто знал все подробности проведенной операции. Я даже, чтобы не терять полученных навыков, начал прикидывать, кто из злоумышленников Триллиана мог поддерживать связь со шпионом на Базе и в какой именно момент сумел передать сюда данные о провале миссии, которая в конечном итоге закончилась победой.

Профессор двигался далеко впереди четким, торжественным шагам, постукивая когтями по полу и вздыбив шерсть на загривке. На встречных-поперечных поглядывал если и не свысока – в силу малого роста, – то уж точно с изрядной долей презрения и превосходства.

– Я чувствую себя так… – пробормотала Ника.

– Как будто над нами провели эксперимент, – подхватила Варя.

– Точнее, все еще проводят.

– А мы даже не разобрались, какая у него цель.

– Тс-с-с! – Профессор обернулся и строго прищурился. – Ну-ка постойте.

Обошел вокруг бойцов: смахнул невидимую пылинку со штанины Макса, подтянул сбившийся носок у Вари и воинственно фыркнул на меня – просыпайся, мол.

Я, хоть и не совсем спал, зевнул и открыл один глаз:

– Что, уже закончилось?

– Если продолжишь и дальше спать, то точно закончится, – отчеканил Профессор. – Я о твоей карьере спецагента. Чемодан, телепорт, Харьков. И баба Маня с метлой. По идее, тебе бы помолчать, но, может, понадобится вставить пару слов, потому держи и больше не теряй!

Профессор выудил откуда-то – будто бы даже из воздуха – брошь-переводчик и прицепил мне на грудь. Может, и свою отдал. Наверняка иногда устает все эти людские слова выговаривать и позволяет себе немного отдохнуть. Это единственное, что успел я подумать, потому как агент 013, не дав никому ничего сказать, приглашающе взмахнул хвостом:

– Пожалуйте в кабинет к шефу.

* * *

После башни триллианского архитектора любой офис показался бы не слишком внушительным, но тут подкачало все. И сам кабинет – маленький, не очень светлый, с неровной горой бумаг на столе и разводами пыли на полках, и его хозяин. Макс наверняка ожидал встретить здесь широкоплечего генерала, украшенного шрамами и орденами, Вареники, вполне возможно, думали, что управлять Базой может только крутой маг, высокий, обстоятельный и очень внушительный, а я замер в предвкушении: вот сейчас Профессор обернется и гордо скажет: «Я ваш король!» То есть нет, глупо как-то звучит. Лучше так: «Я начальник этой Базы и еще полусотни тайных организаций». Вот.

Однако за столом сидел до обидного низенький квадратный, с морщинистым – а точнее, складчатым! – лицом гном. В первую очередь бросались в глаза его длинная окладистая борода и не самое лучшее настроение. Гном попыхивал, как закипающий чайник, вертелся и хмурил брови.

– Шеф! – Профессор не стал тянуть морского конька за хвост, а сразу повел к делу. – В рамках отбора талантливой молодежи в стажеры Базы я отправил этих хлопцев на тестовое задание. Стартовые обстоятельства: опытный агент на подхвате, дружелюбно настроенные штатские, полное отсутствие случайных местных жителей – фактически тепличные условия! Из-за такого расклада я осмелился предоставить молодежи свободу действий, однако они зарекомендовали себя с очень хорошей стороны, точно следуя инструкциям.

«Хлопцы», то есть мы, молча переглянулись. Хотелось бы поглядеть на такую инструкцию.

Профессор очень быстро бубнил, всем видом своим демонстрируя, что перебить его, вклиниться в монолог не получится.

Он тщательно умолчал обо всех неудачах Макса с гремлинами, однако подробно описал метод их поимки, придуманный мной. Прогулку к тритонам представил как попытку выяснить, вся ли нечисть поймана, а также как проверку выделенного оборудования.

– Работа на перспективу, – важно говорил он, подрагивая ушами, – демонстрирует вдумчивый, не сиюминутный настрой курсантов.

Шеф запустил пальцы в бороду, основательно почесал подбородок и прогудел:

– Они-то действовали по инструкции, а ты проявил самодеятельность.

– Исключительно из-за отсутствия времени на согласование!

– А если бы с ними что-то случилось? Мы не зафиксировали точку их отправки, поэтому не было стабильной связи. Случись что, как бы они запросили помощь?

– Я же как раз говорю, что случиться ничего принципиально не могло! Поэтому я и осмелился…

– Ты должен был сначала спросить моего разрешения!

– Точно-точно? – у Профессора задрожали усы, и голос стал похож на кислую сметану.

По всему выходило, что агент 013 просто посамовольничал за чужой счет, решил продемонстрировать, что он не только отличный полевой работник, но еще и мудрый кадровик. Глаз-алмаз. Мгновенно способен определять, подойдут ли кандидаты для задания и, главное, сработаются ли.

Нет, несмотря на то, что кабинет шефа мало походил на башню архитектора, я подумал, что последнему бы тут понравилось. Он тоже любил сначала раздать заданий, а потом разговаривать свысока, по сути, сам с собой, считая исполнителей пешками, которых никто не слушает. Кому интересно мнение шахматной фигурки, которая в силу своей молодости даже не умеет ходить дальше, чем на одну клетку? Пусть стоит и молчит. И кивает в такт словам того, кто задумал и провернул всю партию. Никому не важно, что по дороге к краю доски происходили маленькие катаклизмы и большие подвиги, – игрокам нужен результат, а не чувства фигур.

Осознав это, через пару минут продолжавшегося спора Вареники переглянулись, подмигнули друг другу и бочком-бочком стали незаметно отступать к двери. Макс потянулся следом за ними. Шеф и Профессор, распалившись, размахивали руками и лапами, пытаясь прийти к консенсусу: входила ли в компетенцию агента отправка молодняка «на дело», или это было самоуправство, о котором лучше как можно быстрее забыть и, уж конечно, не учитывать его результаты.

К моменту, когда дверь тихо закрылась за «молодежью, работающей строго в рамках инструкций», Профессор в пылу спора уже перебрался на стол, поближе к лицу шефа, чтобы в случае чего применить свой любимый недостойный аргумент – царапина на древнем, раритетном столе.

– Вот почему они ТАК смотрят, – проговорила Ника, задумчиво почесывая меня за ухом. Я от обиды на дядю окончательно проснулся и воинственно топорщил усы.

– Мы – самоуправство профессора.

– Помните, нам кричали вслед во время переноса?

– Еще бы чуть-чуть, и нас бы никуда не пустили.

– Но ведь хорошо, что пустили? – Молодец Макс. Вспомнил о командирской доле. Правильный командир даже в «мирное время» должен подбадривать личный состав и улучшать микроклимат в коллективе.

– Хорошо! – хором ответили Вареники.

Я соскользнул с девчачьих рук на пол, потянулся и предложил:

– Давайте прогуляемся по Базе? А то вдруг нас прогонят… больше и шанса-то не будет. А я еще не все интересности здешние видел…

* * *

Одно дело, когда ты мнишь себя стажером и ходишь здесь, оглядываясь по сторонам с восторгом, – все непонятное и еще не известное, но ты твердо уверен, что со временем каждый уголок здесь изучишь, поэтому как бы примериваешь на себя ощущение «дома». Получится ли прижиться?

И совсем другое дело, когда не знаешь, получится остаться здесь или нет. Такое впечатление, будто тебя ненадолго пустили в сказку, но вот-вот могут выгнать веником за дверь, да еще и прикрикнуть… Тогда накатывает грусть, ты смотришь вокруг, стараясь то ли получше запомнить обстановку, то ли «зацепиться» за действительность, убедить себя и других, что место твое здесь. Плюс четыре новых стажера – ну, что вам стоит, шеф, а?..

– Я-то думала, что нас отбирали тщательно.

– Чтобы команда сложилась.

– А что в итоге?

– Ну, хоть что-то получилось же, – я, чтобы скрыть волнение и грусть, корябал уголок плинтуса. – Можно, кстати, забрать из комнаты Профессора сундучок с гремлинами. Как материальное доказательство. Может, их засчитают как практическое задание?

– Мысль! – Макс развернулся и быстрым шагом отправился за «доказательством».

Однако по возвращении – с сундучком и готовностью доказывать свою нужность – мы нашли кабинет гнома-начальника закрытым.

– Только что ушли, – махнула рукой проходящая мимо красивая черноволосая женщина. – Пусик увел шефа. Не припомню, чтобы они раньше так задушевно беседовали!

Она улыбнулась – так же многозначительно, как и все ранее встреченные агенты, – и ушла.

– Теперь нас два раза бросили, – я уже так устал изображать из себя взрослого и мудрого еще в Триллиане, что сейчас попросту насупился, как ребенок. – В первый раз на задании, а потом и на Базе.

– Хорошо, что еще не выбросили! – попытался приободрить Макс.

– Прогиб не засчитан, – хором ответили Вареники и синхронно присели. Здесь коридор расширялся, образуя маленькую зону отдыха: диван, кофейный автомат, а напротив – большой красивый аквариум.

– Что, не можем теперь без воды? – пошутил я, и все, надо сказать, признали, что шутка удалась.

– Кстати, о воде, то есть о гремлинах.

– Тут мысль появилась, – Вареники хитро улыбнулись.

– Если нашу миссию не признают официальной, то и добычу сдавать не обязательно.

– А это значит, что гремлинов можно оставить себе!

– Зачем? – Макс взглянул на контейнер так, будто впервые его увидел.

– Вдруг… тебя будут преследовать, а ты откроешь ящик…

– И выкинешь гремлинов через левое плечо!

– И тебя сразу перестанут преследовать!

– Заманчиво, – скепсиса в командирском голосе было гораздо больше, чем веры в возможное полезное применение зеленокожей мелочи. Судя по прошлому опыту, гремлины, скорее, присоединятся к преследованию.

– А как мы их будем делить? – я тоже не был радужно настроен. – Для этого же крышку открыть придется. И они разбегутся.

– Мы как-то не подумали об этом, – Варя шмыгнула носом.

– Привыкли, что мы – команда.

– И всегда вместе.

– Ну, так отвыкайте, – буркнул я. Сам не понял, зачем сказал это. Из вредности? Или чтобы не одному переживать и расстраиваться? В компании-то грустить всегда легче…

Однако, против ожидания, слова мои произвели весьма странный эффект. Вместо того чтобы расстроиться, остальные неожиданно рассмеялись. Макс – громко и заливисто, прикрываясь ладонью и пытаясь подавить рвущийся наружу хохот. Вареники – спокойней, но заразительно.

Варя протянула руку и мягко погладила меня против шерсти. Я фыркнул. Затем еще раз. А после и сам рассмеялся. Наконец-то дошло, что все произошедшее выглядит, мягко говоря, странно.

Ну да, можно обижаться на тех, кто тобой воспользовался. Можно расстраиваться, что в скором будущем нам укажут на дверь с Базы и все останется в прошлом. Но вместе с тем – мы же справились. Нас отправили на одно задание, а мы разом выполнили сразу три!

– Вот так-то лучше, – сказала Ника, отсмеявшись. – А то как на похороны собрались. Никуда ты, Яшка, от нас не денешься, даже если нас по разным мирам перекинут, мы все равно тебя найдем.

– Чтобы послушать твое несносное ворчание, – добавила Варя, улыбаясь.

– А меня? – спросил Макс. – Меня тоже найдете? Меня ведь спасать постоянно надо.

– Нет. Ты уже взрослый. Ты уже сам других спасаешь.

– Так что это твоя очередь нас искать. Чтобы от Яшкиного ворчания спасти.

Мы еще чуть-чуть посмеялись, а затем слезли с красивого, но неудобного дивана и нашли неподалеку хорошую лавочку, на которой смогли поместиться все вчетвером. Сидели, тесно прижавшись, и вспоминали:

– А помните, – Максим хмыкнул, – как в первый раз встретились? Я тогда подумал, что хуже ничего не может быть. Всучили в нагрузку, как говорится, женщин и детей.

– А мы подумали, что вот очередной нахал, которого надо проучить, – Варя подмигнула командиру.

– И еще один котенок, которого надо приручить!

– Я тоже так подумал. Про нахалов, – я фыркнул. – Вернее, про двух нахалок и одного нахала.

В этот раз никто не стал смеяться. Мы сидели молча, каждый погрузился в себя и с удивлением пытался проследить тот путь, по которому прошли наши чувства друг к другу. Положим, не от ненависти до любви, но от неприятия до уважения. И, как всегда с подобными штуками, никто не смог себя заставить понять, в какой момент чувства трансформировались. И нельзя сказать, чтобы это случилось моментально, – предпосылки складывались постепенно, шаг за шагом. Но вот той точки отсчета, после которого мы стали командой – а мы ею именно стали, кто бы что ни говорил, – не находилось. Наверное, такие вещи случаются вне времени. Растягиваются, как резинка на рогатке, а затем сжимаются в одну точку – и все.

Команда.

– Вот где они, – раздалось сбоку, да так неожиданно, что мы вздрогнули. – Мы по всей Базе их ищем, а они, значит, на лавочке отдыхают.

Шеф и Профессор стояли рядом и смотрели со странной смесью неудовольствия, одобрения и азарта. Я шестым кошачьим чувством вдруг понял, что они снова что-то затеяли. Какую-то такую же штуку, как с тем заданием, то есть, вроде бы понятную, но с двойным дном.

После недавних воспоминаний я чувствовал себя малость не в своей тарелке, а потому первым порывом было нагрубить и возмущенно фыркнуть. Ищут они, ага, как же. Однако кое-чему задание научило, потому я просто притворился полусонным и лишь рассеянно скользнул взглядом по начальству.

– Что, пора? – спросил Максим, которому мы молчаливо предоставили право разговаривать, – такова уж доля командира, не только приказывать, но и принимать на себя удары судьбы и вышестоящего командования.

– Пора, – важно кивнул Профессор. – Шагом марш на склад, сдавать оборудование. Затем писать отчет и мне на согласование. А потом – получать форму, занимать комнаты, готовиться к следующему заданию, ну и так далее. Суровые будни спецагентов, как они есть.

Все еще не в силах осознать происходящее, мы переглянулись и медленно встали. Я пропустил этот момент, удобно устроившись на коленях Ники, и полетел на пол. По счастью, кошачьи инстинкты, как и положено, сработали, и приземлился я на лапы, а не ударился спиной или боком. Однако ощущения все равно были такие, будто меня огрели по голове чем-то тяжелым, причем сделали это не один раз, а для верности – пять-шесть.

– Вы как будто не рады, – оскорбился Профессор. – Ходатайствуешь тут за них, протежируешь, можно сказать, а они стоят с открытыми ртами и только глазами растерянно хлопают. Где слова благодарности и слезы счастья? Где преклонение перед своим руководителем?

– Спасибо, – сказал Макс и, замявшись на мгновение, протянул Шефу ладонь для рукопожатия.

Вареники, кажется, действительно собирались заплакать, но держались из последних сил. Только подозрительно шмыгали носами.

– Не за что, – гном пожал Максиму руку, но азартные искры в его глазах, кажется, заплясали еще быстрей. – Но вашим непосредственным руководителем будет агент 013. По крайней мере, на какое-то время. У нас с ним случился небольшой уговор.

– Шантаж, – прошипел Профессор. – Форменный шантаж у нас случился, а не уговор.

– Он согласился, что теперь несет за вас ответственность, – продолжал Шеф, как ни в чем не бывало. – На время испытательного срока. И за каждый ваш просчет будет получать сполна.

– Цените мою доброту, – агент 013 не унимался. Топорщил усы, фыркал и, казалось, того и гляди готов был начать ругаться последними словами.

Тем не менее, я видел, Максим догадывался, а Вареники чувствовали, что под маской этого раздражения скрывалось нечто другое. Не только упрямство, которое не позволяло Профессору отступиться. И, разумеется, не одно лишь стремление доказать собственную правоту. Агент 013 был втайне горд нашими действиями – пусть, возможно, и считал их прямым результатом собственного мудрого командования.

Я же, пока остальные были захвачены порывом сентиментальности, растерянно озирался, выискивая сундучок с гремлинами, который Максим оставил рядом со скамейкой. Еще пять минут назад, когда мы только присели, сундук был здесь – я отчетливо это помнил, потому что специально бросил взгляд, проверяя, хорошо ли закрыт замок.

А сейчас сундучка не было. И следов никаких не было. Разве что…

Я быстро скакнул в сторону, так что стало видно то, что скрывалось за массивной колонной в зале напротив аквариума: краснощекий полноватый тип держал в одной руке сундучок, а второй пытался его открыть.

«Нет, – подумал я. – Только не сейчас и не здесь. Тут же техники – вагон! Спецагентов, правда, тоже, но ведь каждый начнет пытаться доказать другим, что именно он лучше остальных знает, как ловить гремлинов, а мы уже подобное проходили и знаем, к чему все ведет…»

Я не подозревал, насколько близок к истинной оценке ситуации, но времени ждать не было. Однако стоило двинуться к толстяку, чтобы остановить, как замок поддался, крышка скользнула вверх, а следом за этим…

– Ой-ой, – сказала Варя, вдруг вырастая за моей спиной.

– Ай-ай, – подтвердила Ника.

– Сейчас что-то будет, – мрачно резюмировал Максим.

Надо признать, командир не дрогнул и не отступил, хотя и помнил, чем заканчивались его прошлые встречи с гремлинами, а «замораживающего контура», который мог бы быстро вырубить зеленокожих проказников, рядом не наблюдалось.

– Сташеф! Немедленно закрой сундук! – это уже был Профессор, заинтересовавшийся тем, куда это вдруг бросились его подчиненные в тот самый торжественный момент, когда он обрисовывал счастливое будущее, в которое они попадут под его чутким руководством.

Однако краснощекий Сташеф, даже если и услышал, ничего закрыть не успел. А вот увидеть, как один за другим десяток гремлинов, радостно улюлюкая и хохоча, выскакивают из сундучка, он смог. И получить десяток щелчков по носу тоже. И кличку – Пончик с розмарином. И уроненный сундучок – прямо себе на ноги…

– Да что вы стоите! – Профессор повернулся к нам. – Быстро взяли и поймали! У вас же опыт!

– Так точно, – я оглянулся на «своих» людей и увидел, что они, как и я сам, хищно улыбаются. – Сейчас будет сделано!

Как, оказывается, подсаживаешься на трудную и опасную работу! Только-только выдалась возможность отдохнуть, хорошенько поразмыслить над прошлыми ошибками, подготовиться к тому, чтобы не совершить новых… а ты уже сыт по горло всем этим. Скорее бы в работу, туда, где надо принимать решения за доли секунды и уметь предсказывать действия врага лучше собственных. Туда, где вкус к жизни ощущается острее, чем где бы то ни было.

Абсолютно не подозревая в тот момент о сходстве ощущений, мы испытывали ровно то самое чувство, что и Профессор, когда он был в отпуске, – усталость от «мирной» жизни.

Еще раз переглянувшись, наша команда медленным шагом двинулась к гремлинам, стараясь взять их в окружение и поймать увлеченных Сташефым проказников. Если не всех, то хотя бы большинство, пока они не разбежались по всем закоулкам базы.

Профессор, держась поодаль, воинственно вздыбил усы. Он напоминал полководца, который только что мановением руки отправил в бой свой последний резерв и теперь напряженно ожидает, что его маневр удастся.

Насколько я знаю, наблюдавший за всем этим гном на секунду улыбнулся, покачал головой и незаметно постарался покинуть зал, подумав, должно быть: «Пускай Профессор и его подчиненные сами разбираются, раз они эту кашу заварили. Вот и будет им дополнительная проверка».

Между тем абсолютно никем не замеченным остался один весьма интересный факт, о котором я подумал уже позднее: несмотря на разные мотивы и эмоции, наша команда, Профессор, Шеф, Сташеф и даже гремлины находились во власти одной мысли-ощущения.

Все еще только начиналось…