С самого утра шел дождь. Он прекращался на мгновение, словно переводя дыхание, и тут же начинал лить с новой силой. Крупные холодные капли срывались с краев зонта. Их подхватывал ветер и швырял в лицо, рассыпал по плечам и волосам. Тяжелые мокрые сумерки ютились под деревьями, прижимались к стенам домов, будто ища тепла. Напуганный сыростью, весенний вечер стремительно уходил, уступая место ночи.

Я обходила лужи, ежась от холода, и мечтала поскорее добраться до дома. Обычно мне нравилось идти этой дорогой. В хорошую погоду, когда солнце играло в листве деревьев, здесь пахло детством. Не то, чтобы я была сентиментальным человеком. Но старые дворики, аромат яблонь или пирожков, кормушки на деревьях и голуби, уютные тени от старых деревьев — все это создавало атмосферу теплого уюта. Эти дворы от молодого района, застроенного высотками и современными магазинами, отделяла всего лишь широкая дорога, шума которой отсюда почти не было слышно. Мне оставалось пересечь эту дорогу, чтобы попасть, наконец, в стены своего дома.

Когда я подошла к переходу, мимо пронеслась маршрутка, которую я так и не дождалась, и окатила меня холодной водой из лужи. Я тихо зарычала, надеясь, что это последняя неудача на сегодня. Хотя, чего это я? День был не таким уж и плохим. Если бы не резко испортившаяся погода.

Подъезд девятиэтажки, одной из первых построенных на этой стороне дороги, в «новом» квартале, как иногда в шутку называли его местные долгожители, встретил меня мокрыми следами соседей и гаммой запахов готовящихся ужинов. Я поднималась по лестнице, уже представляя в своих руках чашку горячего чая и купленное только что пирожное. Еще один пролет — и я стою перед дверью своей квартиры.

Замок оказался открытым.

Сердце упало куда-то вниз и легким прыжком подскочило к горлу. Воры? Пожар? Потоп? Тогда почему молчат соседи? А может, не закрыла дверь? Хорошо, если это не заметил кто-нибудь раньше меня…

Я чуть приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Тихо. Разгрома, свидетельствующего о грабеже, не наблюдается. На всякий случай, достав из сумочки газовый баллончик, я двинулась внутрь. Тихо и пусто. На кухне никого, в гостиной — лишь сонная муха лениво бьется в стекло. Уже почти успокоившись, я вошла в последнюю комнату, служившую мне спальней, и включила свет.

Все произошло так быстро, что я не успела даже пискнуть. Только что фигура человека была у окна, мгновение — и рука незнакомца сжимает мое горло, подавляя готовый сорваться с губ крик. Он припечатал меня к стене, перед глазами тут же вспыхнула салютом россыпь искр. Баллончик с глухим стуком упал на ковер и укатился куда-то в сторону. Я в отчаянии пыталась вырваться, руками хватаясь за его руку и бешено молотя ногами. Он держал меня на вытянутой руке так, что я едва дотягивалась ногами до пола. Я начинала задыхаться. Перед глазами поплыли круги. Отчаянным движением я толкнула нападающего, хотя понимала, что вряд ли мне удалось нанести хоть какой-то серьезный урон. Но он зашипел и отпустил меня.

Я свалилась на пол, жадно глотая воздух и кашляя. Прижавшись к стене, я нащупала баллончик и направила его на мужчину. Однако он больше не нападал. Скрючившись, он сидел на краю кровати, держась за левое бедро и тихо ругался.

— Кто вы? Что вам здесь нужно? — прохрипела я, немного отдышавшись. Я по-прежнему пыталась вжаться в стену, а лучше вообще слиться с ней. Свободной рукой я нащупывала в кармане телефон и с отчаянием понимала, что возможно оставила его в прихожей в сумочке.

— Успокойся, я тебя не трону, — ответил незнакомец.

— Ха! Как же… — усмехнулась я недоверчиво.

— Обещаю, — прошипел он.

— Ну конечно.

— Извини, я думал… Я не знал, кто ты.

— Хозяйка квартиры, кто ж еще!

Он не отвечал. Но и не вставал с кровати. Я дотянулась до выключателя и включила свет.

Передо мной сидел молодой мужчина, на вид лет эдак… кого я обманываю? Определять возраст по внешнему виду я не умела никогда. Темные волосы, на фоне которых лицо казалось особенно бледным. Прямой нос, тонкие губы, легкая щетина на подбородке. Не сказала бы, что он был очень уж красив. Скорее он обладал незаурядной, хотя и не слишком запоминающейся внешностью. Идеальная внешность для преступника, — мысленно отметила я. Он смотрел на меня, чуть сощурившись, и молчал. Я так же сидела у стены, уставившись на него. Он был одет в брюки и винного цвета рубашку, порванную в нескольких местах. Рукой он все так же зажимал бедро, между пальцами проступала кровь.

— Кто тебя так? — спросила я.

— Не важно, — он не отводил от меня глаз, мрачно наблюдая за тем, как я потянулась к тумбочке и стянула с нее увесистую вазу. Давно хотела от нее избавиться, хоть теперь пригодится, если придется снова отбиваться.

— Я тебя не трону, — повторил он.

Я поудобнее ухватила вазу и снова спросила:

— Зачем ты здесь? Бери, что тебе надо и уходи.

— Мне нужно убежище… На время.

— Почему здесь?

— А почему нет? Хорошее место.

— А если я против?

Он долго молчал. Потом ответил:

— Я заплачу. Сколько скажешь, — и после недолгой паузы добавил: — Когда смогу выйти отсюда.

— А если я все же против?

— Буду искать более весомые аргументы.

— Пфф… Сначала догони, — язвительно заметила я. Незнакомец намек понял, но серьезно ответил:

— Я сильнее, чем может показаться.

— Врешь.

— Хочешь проверить?

Я промолчала, после первого знакомства проверять не хотелось. Я он снова сказал:

— Я заплачу. Считай, что я снимаю у тебя комнату.

То есть мое мнение особой роли не играет, — подумала я. Но вслух сказала:

— Помощь нужна? — и кивнула, указывая на раненое бедро.

— Да. Бинты, если можно.

— Сиди здесь. Я… не хочу, чтоб ты ходил за мной по квартире.

— Как скажешь, — он поднял руки, будто сдаваясь. Я вздрогнула, увидев окровавленную ладонь, и отвернулась. С трудом встала и, пошатываясь, пошла на кухню за аптечкой. Мужчина остался в комнате, как и обещал.

По пути я все-таки достала телефон из сумочки. Нужно было позвать кого-то на помощь. Позвонить в полицию. Или выбежать в подъезд и позвать соседей, пока он в дальнем конце пусть и не слишком большой квартиры. Но время у меня было. Однако я этого не сделала. Он обещал заплатить — тоже неплохо, когда деньги были лишними? И было любопытно, что будет дальше. На миг в голове мелькнула ироничная мысль: «Неужели я настолько сильно ударилась об стену, что забыла об осторожности?». Но с другой стороны — оказать первую помощь пострадавшему всегда важнее…

Я положила телефон в карман, дважды на ощупь попробовала набрать номер полиции и вернулась в комнату.

Он сидел на том же месте. Я протянула ему аптечку и отошла. На всякий случай лучше держаться подальше. Он чистой рукой ковырялся в аптечке, выбирая пластыри и бинты, Некоторые были вскрыты, он брезгливо откладывал их в сторону. Обреченно вздохнув, я выудила из шкафа старую свободную футболку, которую мне так нравилось носить дома на манер туники, и протянула ему. Он удивленно посмотрел на меня.

— Ну не в рваной рубашке же ходить. Так хоть удобней будет, — объяснила я. И хихикнув добавила: — Потом включу в счет.

Он кивнул, взял футболку и продолжил ковыряться в аптечке. Я же снова отошла к стене.

Наконец, он нашел то, что ему было нужно, разложил на кровати и начал расстегивать рубашку.

— Может, выйдешь? — раздраженно ответил он на мой любопытный взгляд.

— Нет, — нагло ответила я, даже не шелохнувшись.

Он фыркнул, но ничего не сказал. Шипя от боли, он встал, отвернулся и начал раздеваться.

Под рубашкой скрывалось мускулистое тело с загорелой золотистой кожей. На руках виднелось несколько тонких царапин. А спину пересекали две косые полукруглые линии, напоминавшие жабры. Сердце бешено забилось. Неужели..?

— Вот черт… — изумленно выдохнула я.

Он был один из них, один из странного народа, неведомо, когда появившегося среди людей.

Первое упоминание о них, если я не ошибаюсь, было около трех сотен лет назад. Было сказано, что во время страшного пожара, бушевавшего в одном из замков знаменитого вельможи, один из представителей этого славного народа вынес из готового вот-вот обрушиться здания дочь аристократа. Когда герой скинул с себя тлеющую рубаху, все увидели на спине его подобие жабр. Сначала его приняли за колдуна, продавшего свою душу темным силам и обретшего невероятные способности. Кто-то даже считал, что это и есть сам дьявол. Отец спасенной девочки предложил в страхе ему свою душу в обмен на обещание не трогать дочь. Но мужчина лишь усмехнулся, пожелал всей их семье долгого здоровья и скрылся во тьме ночи. После упоминания о них посыпались изо всех концов света. И каждый раз — героическое спасение человеческих жизней при различных обстоятельствах. Теперь их уже считали чуть ли не ангелами, подарком небес, спасением.

Сами они называли себя «т’эйхе». Что это слово означало и означало ли что-то вообще, знали только сами т’эйхе. Внешне их было не отличить от людей, лишь тонкие полосы жабр на спине выделяли их среди нас. Именно при помощи них т’эйхе могли без вреда для здоровья дышать в дыму, пыли и под водой. К тому же представители этого немногочисленного народа обладали недюжинной силой и мгновенной реакцией. По слухам, продолжительность их жизни превышала человеческую в разы, и, кроме того, они обладали какими-то магическими способностями. Но в чем это выражается и где взять доказательства никто толком рассказать и объяснить не мог. Жили т’эйхе обособлено, среди людей надолго не задерживались, сами о себе почти не говорили. Потому и считались эти способности лишь слухами. Хотя в глубине души, наверное, каждый верил в их невероятные силы.

И вот, один из представителей т’эйхе ищет приюта в моем доме — неужели такое вообще возможно? Т’эйхе, в моем доме! Нельзя сказать, что сами они были чем-то уж совсем необычным. Их поселение находилось на окраине города, недалеко от района, где прошло мое детство. Они жили и работали в нашем городе. Возможно, я даже встречалась с ними раньше. Но ни у меня, ни у моих друзей не было знакомых среди них. Потому мой гость вызывал во мне детский восторг. Т’эйхе, в моем доме!

Не обращая на меня внимания, т’эйхе скинул брюки и осторожно сел на кровать. На его бедре и на боку красовались два глубоких порезаю Кожа в засохших кровоподтеках. Бедро было кое-как перевязано носовым платком и обильно кровоточило. Кровь струйкой стекала по коже и капала на розовое покрывало. На порезе на боку блестело несколько капель крови, но они замерли на месте, не стекая вниз. Дрожащими руками он с трудом разорвал упаковку и вытащил бинт. Он выпал из его пальцев на пол.

— Давай помогу? — предложила я, все больше удивляясь. И этот мужчина, не способный открыть бинт, только что чуть не придушил меня?

— Да, спасибо, — ответил т’эйхе, тяжело дыша. — Просто… перебинтуй. И все…

Я молча взяла бинты и кое-как перевязала обе раны, стараясь не смущаться и не краснеть от вида почти обнаженного мужчины. Не думаю, что перевязка получилось очень уж хорошей, но я и не врач.

— Спасибо, — слабо сказал он, натянул футболку и откинулся на кровать.

— Всегда пожалуйста. Может надо кому-нибудь позвонить? — уточнила я.

— Нет, не надо, — твердо ответил он. — Никому не говори, что я здесь.

— Как скажешь, — я хмыкнула и вышла из комнаты.

Я мыла руки от крови т’эйхе и думала о том, что правильнее было бы делать теперь. Так ли уж хорошо, что в моем доме столь необычный гость? Я не знаю кто он и зачем он здесь. Не думаю, что я хоть раз слышала о т’эйхе-преступниках, но все же не стоит уж слишком ему доверять. И вообще, если кто-то узнает, что в моем доме скрывается раненый т’эйхе, проблем будет много. Разбираться придется не только с полицией, но и с общиной т’эйхе. Кто мне поверит, что я тут не при чем? Раз уж т’эйхе пришел к человеку искать убежища, то это неспроста. А даже если и поверят?

Проблема номер два: его раны. Если пойдут осложнения или он помрет от потери крови, то снова виновата буду я. И тогда и полиция, и т’эйхе вряд ли найдут мне оправдание. Хотя т’эйхе живучее людей, — успокаивала я себя. Подождем немного. Но опять же: кто его так поцарапал?

Я прошла на кухню, чтобы поставить чайник — и гостя надо накормить, и самой бы не помешало поесть. В голове судорожно крутились мысли и планы отступления на любой из возможных и невозможных вариантов исхода событий. Так или иначе, экстренные номера телефона должны быть под рукой. На случай, если появятся его «друзья». Но если его ищет полиция? А меня приплетут к соучастникам? Но это всего лишь худшие варианты развития событий, которые больше годятся для плохого фильма, нежели для реальности. Но чего же в жизни не бывает… Вероятность появления т’эйхе в моей квартире вообще должна была быть нулевой. А что будет, когда в это дело вмешается община т’эйхе — предположить вообще сложно. Может все же стоит выгнать его?

Но выгонять раненого не позволяла совесть. Кроме того, у меня зародилось вполне объяснимое тщеславное желание подружиться с ним. Ну, или хотя бы пообщаться какое-то время. А если т’эйхе уйдет, то наши пути вряд ли снова пересекутся, и возможности заиметь знакомого среди них больше не будет. Так сложилось, что т’эйхе хоть и помогали людям, дружбы между ними и представителями рода человеческого, как правило, не водилось. Почему бы не попробовать нарушить это правило? А самый простой способ завязать знакомство — лично пообщаться. Ох, как бы не нахватать неприятностей благодаря моему нежданному… хм… гостю. А если он вдруг останется без ноги или умрет?.. Сказать, что так и было?

За этими мыслями я поставила на плиту чайник, вытащила на стол пирожные и скудные запасы из холодильника — кусок колбасы, сыр, масло, хлеб, немного конфет. Машинально нарезала бутербродов — все-таки гость в доме. Да еще и такой необычный — кто знает, чем они питаются?

— Есть будешь? — я заглянула в спальню. Он лежал на кровати и тяжело дышал. Повязка на бедре уже напиталась кровью.

— Да, — коротко ответил он.

— Выйдешь в гостиную или принести сюда?

— Выйду.

Он встал и, хромая и пошатываясь, побрел в гостиную. Я отвернулась и улыбнулась тому, как он пытался идти ровно и выглядеть здоровым. Мальчики — они везде мальчики.

Тарелки я вынесла в гостиную и поставила на журнальном столике. А сам столик придвинула к дивану. Т’эйхе сидел на диване и наблюдал за мной.

— Не отравишь? — вдруг усмехнулся он.

— А надо? — в тон ему сказала я.

— Я бы на твоем месте подумал об этом.

— Я и подумала. Не знаю только, как избавиться от трупа.

Он засмеялся:

— Значит, я пока что могу быть спокоен. И кстати, — добавил он, — т’эйхе не восприимчивы к большинству известных людям ядов.

— Отлично, буду иметь ввиду.

Т’эйхе принялся за еду. Он жадно уплетал бутерброды, а я лишь по глоточку отпивала свой чай и любовалась на его профиль. Это же т’эйхе! Настоящей живой (пока еще) т’эйхе! Кому скажешь — не поверят.

Когда тарелки опустели, незнакомец откинулся на спинку дивана, придирчиво осмотрел бинты на ране, хмыкнул и с интересом посмотрел на меня. Даже неуютно стало от такого пристального взгляда.

— Мы не познакомились, — сказала я, чтобы разбить молчание.

— А надо? — в тон мне ответил он.

— Было бы неплохо. Если мы будем какое-то время соседями.

— Это ненадолго.

— И все-таки…

— Знаешь… Мне бы прилечь… — он сменил тему.

— Хм. Минуточку, — я злилась на него. Конечно, при такой ране и немалой потери крови ему необходим отдых — как он вообще еще держится? Хотя, так ему и надо, злорадно подумала я. Будет знать, как проникать без спросу в чужие дома. Но все же торопливо отодвинула в сторону столик и принесла из спальни подушку и одеяло.

Он лег, закрыл глаза, не сказав больше ни слова. Зачем я вообще ему помогаю? — я разозлилась еще больше. Но… я хочу друга среди т’эйхе, и он обещал заплатить. Вытирая со стола последние крошки, я все-таки спросила:

— И все-таки, почему именно моя квартира?

— Так получилось, — неоднозначно ответил он.

— Мило, — проворчала я.

Он тяжело вздохнул и открыл глаза. Немного помолчав, все-таки ответил:

— Район хороший — здесь легко запутать следы. Из окна хорошо просматривается двор — очень удобно. И тебе просто не повезло. Или может наоборот — повезло, — тут же добавил он, посмотрел на меня и подмигнул. Меня это разозлило еще больше, хотя я старалась не подавать виду.

— Ты от кого-то прячешься? Может, расскажешь?

— Это… сложно объяснить. Еще раз извини за вторжение. И дай мне отдохнуть.

Я ничего не ответила и ушла на кухню. Ему действительно нужен отдых. А что не благодарит, так хоть не пытается снова убить — и то неплохо.

За окном царил поздний вечер, и в комнате стало темно. Я пошла в спальню. Закрыла дверь и включила свет. Моему взору предстала печальная картина: залитое кровью покрывало на кровати. Капли крови темнели и на коврике возле окна — багровый рисунок на нежном фоне цвета топленого молока. Мне стало не по себе от этого зрелища. Наверное, только сейчас до меня стало доходить, в какую передрягу я попала.

Дрожащими руками я свернула коврик и перетащила к стене. Туда же кинула испорченное покрывало. На всякий случай я положила газовый баллончик возле своей подушки — осторожность и здравый смысл все же попытались взять свое. Ваза, которой я думала отбиваться от незваного гостя, осталась на кухне, и я не решилась вернуться за ней. Выключив свет, я села на стул возле окна. По стеклу стекали капли непрекращающегося дождя. Изредка комнату освещал свет фар проезжавших мимо машин. Я смотрела в окно, пытаясь понять, зачем т’эйхе стоял здесь. Впервые за время моей жизни в этой квартире я заметила, как хорошо просматривается двор из моего окна — он был прав. Все дорожки, лестница у подъезда и край козырька, пожарная лестница на углу — да это же идеальный пункт наблюдения!

Чем больше я сидела и размышляла, тем больше я понимала, насколько безумен мой поступок. Что это? Почему я с таким доверием отнеслась к незнакомцу, который неизвестно зачем проник в мой дом и напал на меня? Быть может, он слишком сильно приложил меня об стену? Или это какое-нибудь сумасшествие на фоне пережитого потрясения? А может это какое-то волшебство, магнетизм, своеобразная магия т’эйхе?

Я ругала себя глупость и недальновидность. Хотя, чего уж таить, присутствие столь необычного гостя в моей квартире приятно грело душу. Но мне было очень страшно.

Когда, наконец, утихли дрожь и возбуждение, уступив место усталости, я заглянула в гостиную. Еще раз посмотрела на спящего т’эйхе, послушала его хриплое дыхание, и вернулась в спальню.