POV Джей

Я смотрел на копию протокола допроса Мердока и пытался абстрагироваться от всех ощущений, дабы не позволить внутренней боли вырваться наружу. Она не нужна мне сейчас, не тогда, когда я научился жить в гармонии со своим прошлым, когда запер воспоминания в неприметный черный ящик и навсегда забыл о его местонахождении.

Астрид осторожно накрыла мои руки своими и о чем-то спросила. Да? Нет? Не знаю, я не расслышал ее вопроса, продолжая машинально пробегать глазами строчки односложных ответов. Он признался. Да, черт возьми, он должен был взвалить на себя всю вину, потому что чувствовал ее. Я молил его о благоразумии, клялся, что сумею сделать Айрис счастливой, что дам ей все, чем владею, но для черствого немца одних заверений было недостаточно. Он желал выгодно выдать дочь замуж, а я не годился на роль богатого жениха. В то время у меня был лишь небольшой антикварный магазин, приносящий скромный доход, достаточный для содержания семьи, но не удовлетворяющий завышенным потребностям генерала в отставке.

— Джей, — немного повысила голос девочка, — пойдем вниз, мама не любит долго ждать.

— Да, конечно, — немеющим от затмевающей сознание ярости языком проговорил я и отошел на два шага назад. — Ты что-то спрашивала до этого?

— Нет, — без тени сомнений ответила она, педантично убирая бумаги обратно в папку, которую пихнула в дальний угол верхнего ящичка стола. — Просто удивилась твоему состоянию. Готов отведать блюда шеф-повара миссис Уоррен?

Я с облегчением принял правила новой игры под названием 'Ничего не замечаю', благодарно сжал протянутую ладошку и медленно поплелся вслед за малышкой, изнывая от желания сгрести в охапку тоненькие плечи и признать, наконец, что никогда прежде на моем пути не встречались такие девушки. Она не просто все понимала, а видела меня насквозь. Настоящего. И не испытывала ненависти, злости, презрения, не хотела держаться подальше, не выстраивала железобетонные стены отчуждения, хотя следовало бы. Наоборот, Астрид тянулась ко мне, как жаждущий солнечного света цветок, пыталась стать незаменимой, тем самым редкостным исключением, о котором я раньше и помыслить не мог, — моей девушкой. Недостающей частичкой души. И, будь я проклят, она справлялась! Каждая минута, проведенная рядом с ней, напоминала прогулку по прериям райских садов, кои мне никогда не суждено лицезреть. Легко, приятно, тепло и свежо.

За ужином я почти не следил, на автомате осыпая комплиментами кулинарные таланты хозяйки дома, изредка вставляя лишенные смысла реплики по ходу разговора, и с радостью воспринял приближение десерта. Малышка сидела рядом со мной и с интересом наблюдала за тем, как я ем или пью, словно не поверила недавнему рассказу о нашей абсолютной нормальности. Что ж, меня это даже позабавило.

В восемь часов я, помня о правилах приличия, откланялся. Показавшийся мне довольно приятным пареньком, Киви проделал то же самое, и, после недолгих уговоров главы семьи задержаться еще на часок, мы оба расселись по машинам. Не сказать, чтобы я уж совсем не ревновал Астрид к обладателю странной клички, но здравый смысл подсказывал, что включать Терминатора очень неразумно. Ей нужны друзья, а такие, как кудрявый мальчишка, бесхитростные и добрые, вполне годятся. Если я почувствую, что не могу держать в узде колючий инстинкт собственника, то просто поговорю об этом со своей девочкой. Учитывая ее таланты по части толкования моих слов и поступков, думаю, дальнейших проблем не возникнет.

Спеша поторопить ход времени, я отправился в клуб. Мне не терпелось вернуться обратно в дом к Уорренам, но теперь уже никем не замеченным, и воплотить в жизнь одну маленькую и вполне невинную фантазию.

У входа меня встретил охранник, зорко следящий за исполнением буквы закона о недопустимости появления в здании несовершеннолетних. Поприветствовав громилу, я попросил вызвать по рации начальника бравой дружины, после чего препроводил старого друга к себе в кабинет.

— Присаживайся, — махнул я рукой на диван, усаживаясь напротив полковника. — Есть небольшая просьба личного характера. Нужны проверенные люди, физически подготовленные, неболтливые и преданные делу. Думаю, двух человек будет вполне достаточно.

— Цель? — деловито осведомился Брайан. — Слежка?

— Нет, все по профилю, — отрицательно помотал я головой. — Охрана для школьницы, нечто вроде наружного наблюдения. Мне важно знать, что с ней все в порядке, ничего более. Никаких снимков, прослушки, все строго законно. Есть кто на примете? Оплата соответствующая, четыре сотни в день.

— Нехило, — причмокнул губами бывший вояка. — Моим раздолбаям такое поручать нельзя. Вот морду набить, долг вытрясти, страху нагнать — это они пожалуйста, а умишком раскинуть количество извилин не позволяет. Давай так поступим, Джей. Я тряхну связи, поищу кого-нибудь из госов* в отставке, а завтра тебе сообщу о результатах.

Я с благодарностью принял условие друга, напоил его крепким кофе, поддержал разговор о разваливающейся на части экономической системе и погрузился в работу. Пару раз воспользовался возможностью сорвать злость на секретарше, с тоской оглядел пришедших на кастинг танцовщиц, злорадно посоветовал менеджеру по найму гнать неумех поганой метлой и для разнообразия ___________________________________________________________________________________________________

*Под госами Брайан имеет в виду бывших сотрудников структур государственной безопасности (например, ЦРУ — центральное разведывательное управление США) — прим. автора.

пофлиртовал с хорошенькой барменшей, прикинувшись посетителем. В целом, дела в порочном заведении шли неплохо. Прибыль неизменно росла, а значит, доволен не только я, но и инвесторы.

Напевая себе под нос накрепко засевшую в голове песенку о неминуемости смерти из сборника готического рока, я отложил в сторону скучные бумаги и мечтательно откинул голову назад, позволив телу расслабиться. Осталось каких-то двадцать минут до полуночи, по истечению которых я смогу вернуться в дом к Астрид, а уж затем…

Тихий стук в дверь оборвал вереницу фантазий на моменте стягивания бретелек с нежных плечиков, чем очень сильно разозлил. Однако еще больше вывело из себя неумение дожидаться приглашения.

— Привет, Верджил! — с порога подал голос нежданный гость. — Прости, что без предупредительного звонка, но ты тоже временами забываешь о хорошем тоне.

Я подскочил на месте, впиваясь ядовитым взглядом в искривленное ухмылкой лицо, и процедил сквозь зубы:

— Чем обязан?

— Ничем, — невозмутимо ответил Лео, с удобством располагаясь на кожаном диване и закидывая ноги на кофейный столик. — Зашел попросить прощения за свое поведение. Я разозлился, вот и все. Должно быть, тебе известно это состояние. Мы не враги, герцог. И девочка твоя мне без надобности.

Я жестко рассмеялся над наивностью вампира. Полноте, господин Мерзавец, мы не просто недруги, а заклятые соперники! Но эту мысль я растолкую ему чуть позже.

— Вижу, ты быстро пришел в норму, — с некоторой долей удивления в голосе признал я, пинком ноги скидывая неряшливые кроссовки с любимого столика. — Вернулся за рецептом болезненной вещички?

— Я старше, Видрич, гораздо старше, — предупреждающе зашипел на меня он. — Тебе бы стоило об этом помнить. Кстати, откуда ты вообще взялся? Я считал тебя покойником, ну или дряхлым стариком.

— Вернулся с того света, — высокомерно заявил я, мысленно потирая зудящие кулаки. — Тебя там заждались, позволь заметить. Так зачем пожаловал?

— Решить кое-какие недомолвки, — перешел д`Авалос к сути, гася раздражающую ухмылку. — Я не собираюсь ничего предпринимать против Астрид, только хочу, чтобы она отдала мне одну не принадлежащую ей вещь. Я слышал о ней от ее подруги. Дневник Айрис, вот и все, что мне нужно. Зайду за ней завтра, в три часа. Не получу, очень сильно расстроюсь. А теперь не смею больше задерживать вас, дорогой друг. Приятной ночи и всего такого. Не забудь попросить о книженции, когда будешь ее трахать.

С минуту я смотрел ему прямо в глаза, почему-то позволяя подняться на ноги и сделать шаг в сторону двери, а затем слетел с катушек. В мгновение ока преодолев разделяющее нас расстояние, я со всей силы сжал рукой повернутый ко мне затылок и резким движением впечатал ненавистное лицо в ближайшую стену. Очевидно, Леандр не ожидал нападения, потому как безропотно проломил лбом гипсокартоновую конструкцию, но после ловко извернулся в моей хватке и перенял инициативу.

— Да что, мать твою, ты о себе возомнил? — не обращая внимания на текущую по лицу кровь, завопил он. — Я сильнее, и пора бы тебе усвоить эту доступную истину!

Сопроводив последнюю реплику мощным ударом по моей груди, на секунду лишившим меня ориентации в пространстве, вампир в мгновение ока сдавил мне горло обеими руками и без видимых на то усилий оторвал от пола.

— Запомни, немец, со мной шутки плохи, — продолжая держать меня на вытянутой руке, проникновенно заговорил он. — Я, и глазом не моргнув, убью тебя в три счета: голова-руки-ноги. Оторву все так быстро и болезненно, что ни один хирург тебя не сошьет обратно. Что, дорога честь соплячки? Да наслаждайся ей сколько влезет! Верни мне дневник. Сроку тебе сутки, иначе приду за ним сам. Адиос, амиго!

Я тут же рухнул на ковер, словно куль с мукой, и потер ладонью ноющую шею, попутно стараясь отдышаться как можно скорее. Догонять неспешно шагающего к двери подонка не хотелось, как и признавать правдивость его слов о различиях в физической силе, что порядком бесило. Мечты вновь видоизменились. Теперь я жаждал заполучить окровавленную голову этого ничтожества! На блюде!

— Да, чуть было не забыл, — замер на пороге не желающий провалиться сквозь землю фрик. — Мне кажется или кто-то влюбился? Ты так храбро защищаешь достоинство своей маленькой подружки, я прямо зашелся слезами умиления! А она ничего, кстати. Ну-у, бывай, мой агрессивный товарищ!

Я подбежал к громко хлопнувшей двери и бесцельно замолотил по деревяшке кулаками, в кровь сбивая костяшки пальцев. Так и подмывало кинуться следом за Лендром, но гораздо правильнее было бы успокоиться. Я слабее. Черт, как противно признаваться в этом самому себе!

К дому Уорренов я подъехал в относительно умиротворенном состоянии, возникшем только благодаря пропущенным в баре двум стаканам водки. Вообще я не люблю алкоголь, предпочитаю расслабляться более действенными способами, но сегодня потупился принципами и влил в себя обжигающую горло жидкость. Слишком тяжелый день и явный перебор с эмоциями.

Поэтому тихо поднимаясь по лестнице на второй этаж, я мечтал поскорее очутиться в нежных объятиях давно спящей девочки. Однако в комнате меня ждал небольшой сюрприз. Начнем с того, что Астрид не спала, а стояла спиной к зеркалу с задранной маечкой и неловко пыталась дотянуться до глубокой царапины, сжимая при этом в руках смоченную чем-то остро пахнущим ватную палочку.

Негромко кашлянув, чтобы привлечь ее внимание, я подошел ближе и настойчиво вытянул руку вперед, предлагая свою помощь в излечении царапин.

— Может, я лучше сама? — вяло возразила девочка, неохотно отдавая мне пузырек с йодом.

— Не спорь, пожалуйста, — шепотом попросил я, подтаскивая ее за руку к кровати. — Просто ляг и позволь мне немного побыть твоим доктором.

Она безропотно подчинилась, плюхнулась на живот и стянула с себя футболку, небрежно отшвыривая ее в сторону. Я же забыл о необходимости дышать, когда взгляд коснулся холмика с нежной и опьяняюще гладкой кожей, расположенного в непосредственной близости к ребрам. Кажется, она надо мной издевается! Я ведь пришел сюда не за этим.

Продолжая изображать из себя истукана, я окинул глазами абсолютно голую спину с волнующими, идеальными по своей красоте изгибами и застонал от невозможности прикоснуться к загорелой коже, каждый участочек которой был изуродован если не рваными порезами от ногтей, то синяком интенсивно фиолетового цвета. Вот и еще один довод в пользу того, что мне жизненно необходимо избавить мир от назойливого присутствия Лео. Только чудовище до мозга костей могло сотворить с моей девочкой такое.

Я уперся коленями в край матраца, склонился над Астрид и неторопливо принялся покрывать тонким слоем йода каждую царапину, сопровождая короткие штришки унимающим жжение поцелуем. Она не стонала от боли, а вот смеяться себе позволяла, притом иногда слишком громко.

— Щекотно! — ласково журила она меня всякий раз, стараясь ускользнуть от суровой ватной палочки. — Ну, Джей, щекотно же!

Покончив с нехитрыми процедурами, я благоразумно отвернулся и позволил девочке вновь облачиться в любимую майку с изображением Бэтмена. Нет, не потому что отказался от первоначальной затеи чуть-чуть поиграть, просто мне хотелось лично раздеть ее.

— Ты устала? — якобы безразлично спросил я, наблюдая за неторопливыми приготовлениями ко сну.

— Не слишком, — не заметила она в моем вопросе скрытого подтекста, энергично встряхивая теплое пуховое одеяло в цветастом пододеяльнике. — Я хотела поговорить с тобой кое о чем, если ты не против.

Я несколько удивился серьезности ее тона, но пообещал поддержать любую тему, прекрасно зная наперед, что никакого разговора не будет. Ну разве что некто очень эмоциональный начнет упрашивать меня продолжить…

Предвкушая маленькое невинное веселье, я лег рядом с забравшейся под перину девочкой и попросил минутку внимания.

— Астрид, — начал я и с ужасом осознал, что теряю возможность связно излагать мысли под действием ее взгляда. Запланированная речь разом выветрилась из памяти, ладони вспотели, из легких пропал отрезвляющий кислород и неизвестно откуда накатил страх. Какая-то паническая боязнь ляпнуть что-то лишнее, неуместное, чем-то обидеть ее, заставить сомневаться в чистоте моих мыслей.

— Что, Джей? — аккуратно подтолкнула она меня к откровенности, переворачиваясь на бок ко мне лицом и подпирая рукой голову. — Ты хотел что-то предложить?

Да, черт возьми! Только вместо этого задыхаюсь от желания поцеловать вернувшие прежний размер губы и не могу вымолвить ни слова. А ведь должен!

— Небольшая игра, — бессвязно заговорил я, от непривычного волнения проглатывая окончания слов. — Ничего такого, обещаю. Просто не могу и дальше сходить с ума при виде тебя, когда-нибудь точно сорвусь.

— Тогда давай поиграем, — весело согласилась со мной малышка, резво выпутываясь из плена одеяла, после чего перебралась ко мне на колени и медленно потянулась к губам.

И куда только подевалось ее смущение? Из нас двоих готов был покраснеть я.

С придыханием ответив на поцелуй, я бережно сжал ладонями затянутые в свободные пижамные штаны бедра и поддел края фланелевой футболки, забираясь пальцами под ткань. Помнить о нежности и неторопливости не составило никакого труда, всякий раз они приходили на ум сами собой. Я гладил языком внутренние стороны истерзанных губ и наслаждался свежестью учащающегося дыхания, в то время как руки заинтересованно изучали шелковую поверхность животика, ребер и изредка касались мягкой груди. Верно теряя голову от разошедшегося сердцебиения, я оторвался от переросшего во что-то большее поцелуя и взглядом должно быть потемневших от желания глаз попросил разрешения снять одну мешающую вещицу.

Астрид согласно опустила веки и чуть отодвинулась назад, вытягивая руки вверх вслед за покидающей привычное место футболкой. Я боялся испугать ее своей реакцией или хищностью взгляда, поэтому прижался губами к шее раньше, чем она получила возможность видеть мое лицо, а затем осторожно положил на спину и оказался сверху. Дурманящие пальчики пробежались вдоль груди и остановились на первой застегнутой пуговице, однако я не позволил им сотворить очевидных глупостей, мягко отодвинув в сторону.

— Сегодня играю лишь я, — с улыбкой напомнил я так и не озвученные правила, потераясь кончиком носа о мочку ее ушка.

Мне не терпелось приступить к изучению до сих пор невиданных участков ее тела, но обделить ласками манящую и сладкую шейку, остренький подбородочек и нежные плечики казалось кощунством, тем более что каждое прикосновение к ним вызывало во мне волны крупной дрожи, эхом отдающиеся в натянутых до предела нервах. Шаловливо проведя языком по всей длине горла, я накрыл ладонью правую грудь и задохнулся от давно позабытых ощущений невероятного наслаждения. Одно прикосновение, легкое, почти мимолетное, дарящее эйфорию — такого со мной не случалось уже шестьдесят лет. Маленький, напоминающий вишенку сосочек мягко потревожил горящую огнем кожу на руке и окончательно свел с ума.

Я спустился чуть ниже и вывел влажную дорожку поцелуев вдоль ложбинки между грудями. Девочка слабо охнула, глубже зарываясь пальчиками мне в волосы, и призывно выгнула спину навстречу моим изучающим губам. Бархатная, источающая тонкий персиковый аромат кожа, разнящаяся по цвету с загорелой шей и руками, она напоминала первозданный пух. Такая же нежная, чистая и ни с чем не сравнимая. Собираясь запечатлеть в памяти каждую черточку тела этой фарфоровой куколки, я на миг приподнялся на локтях и окинул затуманенным взором свою девочку. Она лежала с закрытыми глазами, губы растягивала блаженная улыбка, щеки покрывал очаровательный румянец чуть интенсивнее обычного. Весь ее вид говорил об отсутствии страха передо мной и дальнейшими планами. Она доверяла мне, а это самое главное, то, чего я хотел больше всего. Быть надежным.

Не желая и дальше отвлекаться на пространные мысли, я легонько сдавил пальцами идеально совпадающую с размерами моей ладони грудь и под аккомпанемент приглушенных стонов накрыл губами твердый сосочек второй. На этот раз Астрид ахнула и погладила меня по волосам, позволяя быть смелее. Я провел зубами по розовому бугорку и, получив в ответ шелестящее 'Да', игриво прикусил чувствительную кожицу. Не жалея изнывающую от недостаточности наслаждения малышку, я забавлялся с ее грудью в течение следующих десяти минут, а затем вновь отправился в путешествие по неизведанным просторам прекрасно реагирующего на мои издевательские ласки тело. Я шептал ей о том, какая она красивая, пока целовал каждое выпирающее ребрышко. Рассказывал о том, как бесконечно сильно люблю ее изумительный животик, выводя языком круги около забавного пупка. Говорил, что восхищаюсь ей, покусывая выпирающие по бокам косточки на бедрах. И просил ничего не бояться, когда медленно, поцелуй за поцелуем стягивал со стройных ножек пижамные штаны. Я начал искушенное изучение с миниатюрных пальчиков с подстриженными бледно-розовыми ноготками с отсутствием лака. Последнее мне даже понравилось, потому что этой девочке, как никому другому, шла естественность. Она была ее частью и неизменно подкупала давно позабывшего о природной невинности вампира, вроде меня.

Я перецеловал каждый закуток маленькой, совершенной детской ступни, уделил самое тщательное внимание тонкой лодыжке и добрался губами до круглой коленки, не в силах поверить в существование настолько полноценной идеальности. За все время я не заметил в своей девочке ни одного изъяна, она целиком состояла из гармонии и усладила бы взгляд любого мужчины. Но я не собирался ни с кем делиться своим бесценным сокровищем, более того, сам жадничал без меры, подбираясь к непрозрачным шортикам — конечный пункт моего захватывающего приключения. Максимум, что я себе позволил, покрыть поцелуями темную ткань, истончающую самый возбуждающий аромат из всех, что мне когда-либо приходилось чувствовать.

— Благоразумие, благоразумие, — словно молитву твердил я, бестолково пытаясь подцепить языком широкую резинку. Стоны Астрид не добавляли мне выдержки, скорее наоборот, чем дольше я слушал ее, тем сильнее жаждал внимать громким крикам удовольствия, по части доведения до которых был большим мастером.

Не в силах и дальше сопротивляться искушению, я обессилено свалился в подушки и уставился в потолок, находя его напрочь лишенным эротизма. Хорошо, что он не был зеркальным, как у меня дома. Выходит, Господь в кои-то веки на моей стороне. Обнадеживающий фактор.

— Это было… — попыталась выразить свои ощущения девочка, на мое счастье прикрываясь уголком пододеяльника. — Восхитительно. А можно мне?

Вот и моя смерть пожаловала! Дьявол всемогущий, избави меня от благодарностей! Я не хочу творить то, чего желаю больше всего на свете!

— Маленькая моя, — заныл я, — только не сегодня, пожалуйста. Я слишком не в себе, чтобы и дальше сдерживаться.

— Ты проголодался? — абсолютно неверно истолковала она мои фантазии, крутящиеся отнюдь не вокруг ее шеи. — Я вовсе не против, если что…Ты сказал, что не кусаешь, а как тогда?

О, чудно! Поговорим о моих извращенных привычках резать все, что призывно пульсирует, только не заставляй меня возвращаться мыслями к тому, о существовании чего я хотел бы забыть на ближайший месяц-два. Или Уоррен предполагал больший срок?

— Лезвия, — необдуманно ляпнул я. — Хирургические.

— Да? — заинтересованно вскинула брови Астрид. — Что-то типа скальпеля?

Я угукнул и слепо нащупал ее мягкую ладонь, поднося тонкие пальчики к губам.

— Поэтому прекрати предлагать свою кровь, — с нажимом попросил я. — Даже умирая от жажды, я не смогу прикоснуться к твоей коже. Знаешь, что мир делится на богатых и бедных? Так вот, мои представления подразумевают четкую грань между едой и тем, кто никоим образом не заслуживает боли. А она будет и очень сильная. Когда-нибудь сдавала кровь? Ах, да, конечно, тебе ведь нет двадцати одного. Ощущения, прямо скажем, не самые приятные, но то, что делаю я, когда вытягиваю…В общем, получается гораздо медленнее. Рывками, которые доставляют много болезненности. И давай уже ложись спать, моя красавица. Завтра в школу, не против, если я отвезу тебя лично?

Она согласно кивнула в ответ и, даже не помыслив одеться, подползла к моей груди, где, удобно устроившись, уснула всего через пять минут. Я со вздохом обвил рукой ее плечи и представил, каким трудными и невыносимыми будут следующие два месяца. И не потому, что я не умею контролировать свои желания, хотя, признаться честно, мне эта наука и впрямь не давалась. А потому, что я и представить себе не мог, какой волшебной может оказаться ночь с Астрид. То, что было сегодня, лишь малая часть предстоящей бури удовольствия. Звучит многообещающе для вампира, потратившего долгие годы в поисках подобных эмоций.

С рассветом я вернулся к себе домой, провел излюбленный обряд 'по-Майнеровски', включающий в себя душ, кофе и пинту свежей крови, а после развалился посреди кровати и уставился невидящим взглядом в экран встроенного в противоположную стену телевизора. Очень часто я задавался вопросом о том, что в людском обществе принято считать счастьем. Деньги? Славу? Всемирное признание? Какое из труднодоступных абсолютному большинству благ соотносимо с критерием благостного состояния души? Человеком я верил в то, что, избавившись от врожденной неразличимости к цветам, воспарю в облака. Годам к шестнадцати мне вдруг стало наплевать на свое уродство, я встретил девушку, которую полюбил всем сердцем, и мечтания потихоньку приобрели обывательский характер. Мне грезились большой дом, такой же, какой был у родителей, дружная семья, красавица-жена и чудные дети количеством в шесть пар восхитительных голубых глаз. В те времена повсеместно виденные отголоски Первой мировой учили ценить банальные радости, все слишком спешили жить, и я не был исключением. День нашей помолвки после двух месяцев знакомства вселил в меня уверенность, что-де это и есть счастье. Я заставил себя проникнуться сей мыслью и гордо щеголял выросшими за спиной крыльями. Нашел приличную работу на заводе, поступил на вечернее отделение какого-то промышленного колледжа (желание окончить Беркли я приберег на потом) и с вожделением простаивал ночи под незажженным окном своей возлюбленной, надеясь на мимолетное мелькание очаровательной улыбки.

Грянувшая война порушила мои планы, а по возвращении с фронта я так и не смог посетить дом в Канаде, потому что страшился воспоминаний. Я никогда не навещал государственные могилы матери и сестры, не чтил память отца, чье имя выгравировано на одном из мемориалов близ концлагеря Дахау. Мне было стыдно перед ними. Я просто не мог себя заставить появиться у их последних пристанищ, не испытав при этом чувства омерзения к собственной персоне. Когда-то давно отец любил говорить, что мне не нужно бояться их с матерью гнева, потому что: '…на то мы и родители, дабы тебя стыдить, мальчик мой'. Однако болезненно колющая сердце совесть так и не позволила мне проститься с близкими. Уже позже, став богатым вампиром, я возвел на местах их гибели памятки: один в центре Европы неподалеку от города Мюнхена, второй — на реке Святого Лаврентия, где затонул железнодорожный паром. Я не был мастером в выдумывании скорбных надписей, поэтому ограничился строкой, суть которой понимал по-своему. 'Кто страдал, тот не забудет, а кто помнит, тот тоскует'.

Мой бессменный противник — смерть. Она забрала всех, кого я когда-то любил. Теперь я боюсь этого чувства. Древнегреческая поэтесса Сапфо говорила, что если бы смерть была благом — боги не были бы бессмертны. И так оно и есть для тех, кто вынужден жить вечно.

Но вернемся к моим размышлениям о сути простого человеческого счастья. Сегодня я нашел ответ на свой давний вопрос. Проснуться, пусть и в переносном значении этого слова, утром рядом с нежно сопящей девушкой, узреть подле себя лик спустившегося на бренную землю ангела и понять, что совершенно не хочется отворачиваться, — вот то, что я назвал бы верхом блаженства. То, ради чего соглашусь принять бессмертие во второй раз, теперь уже по доброй воле.

Бросив взгляд на часы, я с ужасом понял, что опаздываю, и на крейсерской скорости вылетел из квартиры, в надежде все же успеть подвезти Астрид в школу.

Она ждала меня, нетерпеливо расхаживая взад-вперед у невысокой калитки, но вместо выволочки за нерасторопность я получил ласковый поцелуй и тихую просьбу успеть добраться до административного корпуса до звонка к началу занятий. К сожалению, по пути нам почти не удалось поговорить по причине моей сосредоточенности на дороге, поэтому нелегкую беседу о предстоящей охране я оставил на потом.

— Во сколько заканчиваются занятия? — спокойно поинтересовался я, прекрасно зная о том, что на территорию школы мне не попасть ни под каким предлогом.

— В половине второго, — ответила девочка, сверившись с расписанием. — Заедешь за мной, а то мама с папой всерьез озаботились поисками работы, им как всегда некогда?

— Не вопрос, сладкая, — расцвел я хитрющей улыбкой, наспех планируя послеобеденный распорядок дня. Кажется, нам очень не помешает устроить наконец первое официальное свидание. — В этот раз обещаю явиться без опозданий. Ну, передавай привет Ананасу!

— Киви, — со смехом поправила меня Астрид, целуя подставленную щеку перед тем, как пулей выскочить из машины. — Люблю тебя!

Я сглотнул, глядя в упор на удаляющуюся спину, и поймал себя на мысли о том, что чуть было не ляпнул: 'Я тебя тоже'. А так ли это на самом деле?

Увлекшись поиском ответа на свой пугающий вопрос, я сдал назад и не заметил резко вырулившего из-за угла Доджа кричаще-алого цвета, очень удобно вписавшегося бампером в мой багажник. Черт возьми, закончится все это когда-нибудь или нет?

Из кроссовера выскочила незабвенная парочка — дочь конгрессмена, понесшаяся в сторону учебного корпуса на всех парах, и, как живое воплощение свалившихся мне на голову несчастий числом тридцать три экземпляра, Леандр.

— Не соблюдаем дистанцию? — саркастично осведомился я, высовывая голову в открытое окно, после чего лениво выбрался из автомобиля с целью подсчитать убытки в виде помятого заднего габарита. От силы сотня долларов.

— Не ждал тебя здесь увидеть, — вместо приветствия произнес вампир, безразличным взглядом пройдясь вдоль целехонького бампера. — Играешь в заботливую няньку?

— Что-то вроде того, — ничуть не оскорбился я, испепеляя глазами хамоватую физиономию. — Дневник получишь в час дня на этом же месте.

— О, как! А ты явно стал сговорчивее, — восхитился он моей способностью идти на некоторые уступки. — Ладно, расслабься, я пошутил. Могу сказать спасибо, если тебе от этого станет легче. Ты ведь понимаешь, что делить нам нечего, верно? Сколько ты уже живешь в этом городе? Год? А я пять, старик. Через шесть месяцев уеду, поэтому постарайся без глупостей, как например, почти шестьдесят лет назад в Вашингтоне. Это ведь ты в меня стрелял, да? Я понял это, когда увидел тебя в клубе. Винишь меня в смерти Айрис, хочешь отомстить. Понятное дело, только я ни при делах. Ты же знаешь, что ее убил старик Мердок.

На сей раз мне удалось сдержаться и не заехать кулаком по тошнотворно честному лицу, но в груди словно что-то оборвалось, когда Лео вдруг заговорил об Айрис. Поразительно! Как ему вообще хватило наглости пенять на свою непричастность? И кому?! Мне! Тому, кто был там, кто держал на руках бездыханное тело и поливал слезами окоченевшие руки! Как посмел он вскользь упомянуть о том, что я не первый раз преследую его? Да, черт возьми, именно я нашел его тогда в Вашингтоне! Я пытался избавить мир от этого ничтожества единственным известным мне способом — пуля в лоб и дело с концом. Вероятно, моей глупости и впрямь не существовало оправдания, но разве мог я знать, что убить двухсот пятидесятилетнего выродка вечности не так-то просто?

Выпитая чуть ранее кровь ударила мне в голову, а перед глазами зарябила мелкая сетка из черных точек, каждая из которых характеризовалась безотчетной яростью. Я спешно вернулся обратно в машину, боясь затеять драку на виду у многочисленных прохожих, и покинул стоянку прежде, чем здравый смысл упаковал чемоданы. По пути к пустующему в отсутствии хозяев дому Астрид я соединился с полковником, с радостью выслушал хорошие известия о том, что необходимые мне люди найдены, и назначил встречу на одиннадцать. Однако в спальне девочки дневника не оказалось. Я перерыл стол, вытряхнул все из ящиков, обшарил комод, шкаф и даже гардеробную, осмотрел нишу под подоконником и заглянул под матрац — заветная книжица словно испарилась. Перерыв всю комнату, я наконец признался самому себе, что малышка, должно быть, перепрятала тетрадь или взяла ее с собой, желая поделиться забавным секретом с подругами. Какие бы цели не преследовала девушка, в любом случае мне придется рассказать ей обо всем и попросить вернуть 'одолженную' ранее копилку тайн.

Не собираясь дожидаться конца занятий, я наспех набросал не слишком вежливый текст сообщения: 'Где дневник Айрис? Он срочно мне нужен', на которое получил почти мгновенный ответ: 'Ниша в подоконнике у меня в спальне. Ты злишься?'. Чувствуя приближение головной боли, я еще раз осмотрел ловко замаскированный тайник и напечатал:

'Не злюсь, маленькая. Все хорошо, но его там нет. Я трижды смотрел. Может, ты забыла, как перекладывала его в другое место? Астрид, постарайся вспомнить, это очень важно'. - 'Джей, вчера ночью он был там, уверяю тебя. Я отлично помню, как после вашего с Киви ухода брала его оттуда, а затем клала обратно'.

— Проклятье! — эмоционально воскликнул я, не понимая смысла очередной игры Леандра. Зачем ему просить то, что он забрал самостоятельно? И какого черта он делал в спальне моей девочки?!

'Ладно, не бери в голову. Я просто искал, чем бы занять время. Не обидишься на небольшой беспорядок в комнате? Обещаю вечером помочь с уборкой'.

Перешагивая через беспорядочно разбросанные по полу вещи, я почти бегом спустился по лестнице и вылетел наружу через двери черного хода. Под черепной коробкой жужжал целый рой панических мыслей, каждая следующая из которых выглядела страшнее своей предшественницы.

Не понимая и сотой доли происходящего, я зачем-то вернулся к себе домой, кинулся к сейфу и выудил из недр несгораемого монстра почти идентичную тетрадь в дорогом кожаном переплете цвета молочного шоколада, опоясанную изящной красной ленточкой. Таких безделиц у меня пять и все они написаны на немецком языке. Айрис с детства была графоманкой и с воодушевлением описывала почти каждый прожитый день. Не рассталась она с этой привычкой и при переезде в Штаты, используя дневник как практику в изучении английского языка. Помнится, я не раз слышал от нее жалобы по поводу того, что трудно излагать свои мысли, пользуясь неродным наречием, в то время, как она продолжает думать по-немецки. Именно поэтому я подложил Астрид последние записи своей возлюбленной, мне хотелось, чтобы она разобралась во всей истории прежде, чем сыграет для меня роль приманки. Господи, как же давно это было!

К часу дня я, после обстоятельной встречи с людьми Брайана, на которой были утрясены все формальности относительно графика работы телохранителей, вновь вернулся к школе. Припарковавшись почти у самых ворот, я продолжил прокручивать в голове идиотский план, основанный на блефе. Казалось правильным вручить негодяю требуемое, а после проследить за его реакцией. Если он и впрямь украл дневник, тогда безмерно удивится при виде аналога, о существовании которого, должно быть, и не догадывается. А если этого не произойдет…

По стеклу забарабанили костяшки пальцев славного кровного врага. Я, не испытывая ни малейшего желания вести диалоги, вылез из машины и протянул книжицу довольному моей покорностью Лео.

Он с вожделением сжал ладони на плоском предмете, трепетно поддел указательным пальцем ленту, ловко развязывая тугой узел, а после облегченно выдохнул, узрев знакомый округлый почерк с неправильным наклоном букв.

— Придется освежить знания немецкого, — отсыпал вампир нервным комментарием, при этом вдребезги разбивая мои ожидания. Богом могу поклясться, он не знал! Не увидел никакой разницы между тем дневником, что хранился до сегодняшнего дня у Астрид, и тем, что держал сейчас в руках. — На твою помощь глупо рассчитывать, да?

— Верно мыслишь, — хрипло признал я, изнывая от желания завопить во всю глотку словно повисший в воздухе вопрос: 'Что, дьявол вездесущий, вокруг происходит?'. — Не смей больше угрожать Астрид.

— Я же сказал, она мне не нужна, — неодобрительно покосился на меня Леандр. — И в память о нашей дружбе даже готов попросить у нее прощение. Просто ты и понятия не имеешь, как я разозлился, получив ту голову с предупреждением. Никогда больше не испытывай мое терпение, старина. Я нервный.

— Что? Что ты сказал? — безотчетно перешел я на истошный крик, сцепляя кулаки на вороте его рубашки.

Д`Авалось ловко избавился от моей хватки и толкнул меня к машине, упираясь при этом ладонью в грудь.

— Достаточно уже, Верджил, — багровея от гнева, прошипел он. — Тебя не учили уважать старших? Судя по всему, нет. Тогда прими к сведению один умный совет: перестань лезть на рожон и получай удовольствие от жизни, мать твою! Я не трогаю тебя, а ты в свою очередь дышишь в другую сторону. Усек?

— Джей? Джей! Что…а ты что здесь делаешь, урод? — я с ужасом обернулся на знакомый голос и вперился молящим о послушании взглядом в отделившуюся от общей массы хлынувших через ворота учащихся худенькую фигурку Астрид.

— Добрый день, юная леди, — с почтением поздоровался Лео, отходя от меня на шаг назад. — Мы как раз обсуждали с твоим парнем необходимость моих глубочайших извинений за все случившееся. Я, правда, сожалею, что вышел тогда из себя. И хочу как-то загладить свою вину, — на последнем слове он попытался схватить недоуменно застывшую прямо перед собой девочку за руку, но, услышав мое предупреждающее рычание, отказался от сомнительной затеи. — Скажем, исполнение любого твоего желания. Ну же, барышня, я никому не делаю столь лестных предложений! Чего изволите?

— Никогда больше тебя не встречать! — запальчиво воскликнула малышка, отпихивая от себя излучающего радость парня и направляясь ко мне.

Не в силах довольствоваться ее неспешностью, я в тот же миг поравнялся с девушкой и что есть мочи прижал к себе.

— Что ж, будет исполнено, — самоотверженно проговорил Леандр, передразнивая застывшее на моем лице выражение искреннего отвращения неуместной актерской игрой, а после двинулся к энергично подпрыгивающей на месте брюнетке.

Я же усадил агрессивно сопящую девочку в машину, застегнул на часто вздымающейся от резких вдохов груди ремень безопасности, аккуратно прикрыл дверцу пассажирского места, медленно обогнул Кадиллак, и, поддавшись безрадостным мыслям, сел рядом.

— Начиная с завтрашнего утра, у тебя будет охрана, — как бы невзначай заметил я, заводя мотор. — Это не обсуждается.

— А объяснить хотя бы? — немного обиженно глянула на меня Астрид.

— За мной охотятся, — очень просто истолковал я суть сделанных совсем недавно выводов. Кто-то прислал мне голову с душераздирающе сентиментальной запиской во рту. Лео, если верить словам этого ничтожества, получил тот же презент. А я был склонен доверять его суждениям, потому как знал его достаточное количество времени и умел определять, когда он врет, а когда нет. Конечно, существовала вероятность того, что вампир решил поиграть в кошки-мышки и ввернул фразу о внезапно накатившей злости ради красного словца, но безотказно работающее чутье мне подсказывало: у моего рыжеволосого подношения, свалившегося с небес, и впрямь имелась копия, отосланная злейшему врагу.

Кто-то украл дневник Айрис. И в этом случае подозрения вновь падали на Леандра, однако интуиция твердила обратное. Нас пытаются столкнуть лбами либо дотошно предупреждают о какой-то неизвестной опасности, надвигающейся с линии горизонта.

В любом случае, вмешательство третьего существа грозило обернуться для меня ситуацией с пометкой 'дерьмовая'.

Прерывая бесконечный поток вопросов обеспокоенной не на шутку малышки поцелуем, я на секунду задумался над пунктом назначения и при первой же возможности свернул налево, направившись к дому Уорренов. Возможно, нам удастся найти в ее спальне хоть одну зацепку в виде пропущенной мной записки или чего-то подобного. А там, глядишь, и туман непонимания рассеется.

К слову, таковая нашлась через час тщательных поисков. Небольшой желтый стикер, явно позаимствованный со стола моей девочки, на котором карандашом было выведено всего одно звукосочетание: 'Поиграем?'.

Хм, в этом послании я надеялся найти ключ к разгадке? Ничего подобного, все только больше запуталось.