POV Джей Шестое октября

Без раздумий смахивая с прикроватной тумбочки, комода и туалетного столика личные вещи порядком зажившейся девицы, я с наслаждением отправлял горы косметики и безделушек в огромный пластиковый мешок для мусора, и по мере его заполнения чувствовал невероятный душевный подъем. Наверное, меня должны были терзать муки совести за очередное убийство, но таковых не было и в помине. Я отчаянно устал изображать из себя законопослушного гражданина.

Вытряхивая их шкафов нестерпимо воняющие приторно-сладкими духами наряды, я с наслаждением вспоминал вчерашний вечер в клубе, проведенный с Астрид, и то умиротворенное состояние, с которым вернулся домой. Постоянно действующее несчастье в лице крикливой брюнетки совершило две фатальные ошибки: испортило мне настроение циклическими упреками и заявило о своем желании уйти. К слову, последнее меня даже обрадовало. Я не из тех, кто предпочитает коротать дни единообразными скандалами. Однако следующие две реплики наглого 'завтрака' разом обрушили радужные планы на будущее.

— Ты оплатишь мне учебу, — не терпящим возражения тоном заявила краса ненаглядная. — И купишь квартиру. Знаю-знаю, денег у тебя предостаточно. Иначе все вокруг узнают о том, кто ты на самом деле!

Ох, не стоило ей браться за такое неблагодарное занятие, как шантаж. И уж совсем глупо было пытаться диктовать мне условия. Не знаю, как так получилось, но я в считанные секунды оказался рядом, втолкнул расхрабрившуюся особу в ее комнату, прижал всем телом к кровати и слепо дотянулся до дожидающихся утреннего часа лезвий. Незапланированный ужин без свечей, зато в компании душераздирающих криков, слабеньких стараний отбиться от потерявшего контроль над происходящим зверя и яростно выстукивающего барабанный ритм сердца, удался на славу. Я, может, и не хотел ее убивать. Случайно вышло.

Вместо приятной ночи в обнимку с посапывающей Астрид я вынужден был избавляться от трупа — не самый жизнеутверждающий способ проведения досуга, а если по-простому, то закон всемирной подлости в действии.

Итак, мусоросжигательный завод. Боже, храни американских экологов и все несовершенство охранной системы в целом!

Осталось только привести в порядок квартиру: выбросить скопившееся за три месяца барахло, испорченные кровью одела и подушки; и вдохнуть полной грудью свободолюбивый воздух проветренного помещения, не забыв пообещать себе любимому, что повторение старых ошибок в прошлом. Больше никаких истеричных девиц, даже если они гораздо вкуснее сирых и убогих скромниц.

Генеральная уборка четырехкомнатных апартаментов заняла немыслимое количество времени, и, дабы хоть как-то занять тоскующую от безделья голову, я принялся в деталях прокручивать сценарий запланированного праздника на следующую неделю. День рождения моей девочки. Полтора месяца со дня знакомства. Еще одно маленькое безумство, которое я жаждал устроить теперь уже в стенах моего скромного жилища, на моей кровати…Чертовски здорово звучит!

Разумеется, основной подарок уже был приготовлен. Один для отвода глаз родителей, состоящий из авиабилетов в Сент-Питерсберг во Флориде, якобы походить по музеям, взять в аренду лодку для путешествий, взглянуть на дом Меган Фокс. В общем, насыщенная недельная культурная программа должна придтись по вкусу старшему поколению Уорренов. Второй сюрприз покоился под брезентом у меня в гараже. Двухдверный Ниссан Скайлан 2007 года выпуска. Маленькая, юркая и стильная представительница автомобильной промышленности страны Восходящего солнца — идеальный вариант для девушки.

От обстоятельных мечтаний меня отвлек телефонный звонок. Наспех завязав края мусорного мешка, я выудил из заднего кармана спортивных шорт раздражающе жужжащий мобильный и приготовил нарочито сердитую отповедь для малышки. Но то, что я услышал далее, порядком поубавило желание иронизировать. Всхлипы, громогласные возгласы, прерываемые рыданиями, и эмоции, эмоции, эмоции. Пожалуй, их было даже слишком много. Не разбираясь в сути пугающего состояния Астрид, я пообещал приехать через десять минут, схватил ключи от машины, бумажник и выбежал в подъезд, даже не озаботившись несуразностью своего внешнего вида. Черная футболка с капюшоном, шорты до колен и шлепанцы. Вряд ли уважающие себя вампиры разгуливают по городу в подобном виде, но мне было не до того. В ушах эхом отдавался срывающийся на крик голос, молящий никогда более не приближаться к дому на холме.

По пути я соединился с одним из Айвенов и попытался выяснить, все ли в порядке. Обладатель колющего виски баса бодро отрапортовал, что смена проходит спокойно, посторонних замечено не было. Теряя контроль от затмевающей сознание паники, я оставил Кадиллак прямо на дороге, кинул ключи выскочившему меня поприветствовать охраннику, без слов намекая на кратковременную должность парковщика, и два раза приложился кулаком к входной двери. На повторный стук, грозящий проломить дыру в деревянном изделии, никто не ответил, чего я, собственно, и ожидал.

Пришлось воспользоваться привычными услугами черного хода. Ступая на порог залитой солнечным светом кухни, я различил щемящие сердце звуки безудержных рыданий и без труда определил местонахождение Астрид. Она сидела на полу в гостиной, жалостливо прислонившись спиной к дивану, спрятав голову в колени, обхватив ее руками, и плакала. Хрупкие плечики сотрясала частая дрожь, отчего я вдруг ощутил абсолютную беспомощность. Прежде меня не смущали телесные жидкости. Кровь, слезы…на них с годами выработался стойкий иммунитет. Я не впадаю в агрессию при виде порезов, не спешу разорвать глотку, если от ее обладателя за версту несет чем-то аппетитным. Но сейчас растерялся, поэтому просто присел на корточки рядом с девушкой и погладил искрящиеся в свете дня волосы.

— Астрид! — обеспокоенно позвал я. — Девочка моя! Что случилось?

Ответом мне послужил протяжный всхлип, переросший в глухой стон.

Усилием воли заставив себя быть нежным, я отодвинул в сторону в буквальном смысле рвущие волосы ладони и заставил малышку поднять взгляд. Хотя не следовало это делать, потому что через мгновение на меня воззрились покрасневшие глаза, на глубине которых плескался коктейль ненавистных каждой клеточке моего тела проявлений. Обида, боль, ярость, ненависть и ревность, преобладающая, превратившая некогда милую девочку в настоящие исчадие ада. За те несколько секунд, что ушли на осмысление ее внешнего вида, она умудрилась трижды ударить меня, беспорядочно молотя руками пространство.

— Так больно, это так больно! — словно заезженная пластинка, твердила истеричка, в то время как я уговаривал проснувшегося внутри хищника не реагировать на отупляющий по своей природе визг. — Уйди, я прошу тебя! Такое не прощают!

— Да что я сделал? — закричал я, теряя последние остатки человеческого облика. — Что?

Должно быть, занятно мы выглядели: оба злые, всклоченные, нескончаемо обиженные и не желающие понимать друг друга.

Все внутри меня корчилось в предсмертных судорогах от осознания мысли о том, что все кончено. Я допустил оплошность, где-то проштрафился, выпустил из рук то, за что обязан был цепляться изо всех сил.

Черта с два! Сначала я хочу получить объяснение, а там уж решу, как поступать дальше.

Утихомирить разбушевавшуюся стихию не составило проблем, я просто сгреб девчонку в охапку и поволок в ванную, на ходу выслушивая ворох самых нелепых упреков. Она припомнила мне все грехи, начиная с подлости в отношении Рейчел и заканчивая тоннами лжи. Из ее слов выходило, что каждый наш разговор не более чем складно изображенная сказка. Я не тот, за кого себя выдаю, и она это знает, а терпит лишь потому, что любила.

Окончательно выбил из колеи именно этот глагол, произнесенный в прошедшем времени. Мой маленький уютный мирок рухнул прямо на голову в тот же миг, мелодичным звоном множества осколков разбивая мечты, нереализованные желания и поставленные цели. Тупик, в стены которого я умудрился врезаться на скоростном ходу.

— Я верила, что ты изменишься, — пафосно вещала убийца былых надежд. — Что станешь со мной откровенным. Но ты врешь все время!

Жаль, под рукой не оказалось скотча. С каким огромным удовольствием я бы заклеил этой молодой особе рот, а после чинно удалился, оставив ее наедине с километровым списком претензий. Попутно извлекая из ситуации мораль: не доверяй обаятельным тихоням; я на полную мощность выкрутил вентиль холодной воды, подставил под струю сведенные вместе ладони и с удовольствием выплеснул их содержимое в лицо Астрид.

— Остыла? — злорадно полюбопытствовал я у охающей школьницы, застывшей в немом удивлении. Не испытывая ни малейшего чувства вины, я легко приподнял над полом девчонку, усадил на стиральную машинку и процедил сквозь зубы следующее. — А теперь внятно, без всех этих соплей, объясни, что я тебе сделал? Начнешь испытывать мое терпение, окажешься под холодным душем. Усвоила?

Наверное, в прежние времена я никогда бы не позволил себе заговорить с малышкой в подобном тоне, но сейчас все изменилось, в том числе и мое воспитание, упаковавшее багаж еще двадцать минут назад.

Письмо с диском, пожелание приятного просмотра, рыжая девушка и отсутствие сомнений — ее монолог трудно было назвать связным. Я не понял и сотой части сбивчивого повествования, а уж когда услышал сакраментальное: 'Ты изменил мне!', машинально сжал зудящие кулаки и поскорее спрятал их в карманы шорт.

Что за бред, в самом-то деле? Да на протяжении последних месяцев я на стену лезу от отсутствия банальных радостей, но даже близко не подхожу ни к одной женщине. В моем словаре нет понятия физической неверности, я считаю, что предательство может быть только в чувствах. Однако и с учетом этих спорных аспектов, о сексе пришлось забыть. Не секрет, что ожидание зачастую бывает гораздо приятнее непосредственного процесса, а больше всего на свете я хотел Астрид. Не в том смысле, чтобы поскорее затащить ее к себе в постель, вкусить все прелести молодого тела и поставить в блокноте галочку. Мне важно было бесценное знание о том, что теперь она моя, сердцем и душою. Целиком.

В общем, своими обвинениями девочка умудрилась наступить на больную мозоль, потревожившую гордость, чем довела до крайностей.

Я сдавил двумя пальцами тоненькое запястье, резко потянул на себя и, распространяя в радиусе одного километра волны удушающей злобы, понесся в гостиную, где с удобством расположился на диване напротив мерцающего синим цветом телевизора.

— Не терпится увидеть это воочию, — саркастично признал я наличие ядовитого шипа агрессивности. — Включай!

Девушка ткнула мелко дрожащим пальчиком кнопку на пульте, а затем попыталась трусливо сбежать, чего я не позволил сделать из садистских соображений. Пусть еще раз внимательно посмотрит и убедится наконец в ошибочности собственных выводов! Я никогда бы не позволил себе предстать в облике настоящей скотины, втаптывающей в грязь столь светлое и чистое чувство, как любовь этой малышки.

Из динамиков полилось бессмертное творение Моцарта 'Реквием' и на экране ярко вспыхнула фотография…Лоры Баккли, той самой, чью голову я получил в качестве предупреждения. Следом мелькнула пояснительная надпись и, чего уж никак не приходилось ожидать, мое изображение, взятое с водительских прав. Было отчего тронуться умом! Тем более что за небольшой прелюдией моим глазам представилась поистине удручающая картина. Прикованная цепями к стене девица, изнывающая от удовольствия под напором моих ласк.

Запись, сделанная одной из камер видеонаблюдения в клубе в той самой, нежно любимой красной комнате, хотя на момент съемки стены в ней выкрасили в более спокойные оттенки. Я вспомнил тот день в мельчайших подробностях. Он не задался с самого утра. Поставщики алкогольной продукции в очередной раз напутали с маршрутом и не довезли в мою обитель порока целых четыре ящика виски. Пришлось лично ехать на склад за пополнением запасов за тридевять земель, а затем понуро плестись обратно по скользкому из-за проливного дождя асфальту. Кипящая внутри злоба усиливалась с каждым часом по причине зверского голода, и к моменту возвращения назад я готов был открыть сезон охоты на все человечество в целом. Тогда-то мы и познакомились с Лорой. Она сидела у бара, меланхолично наливаясь довольно крепкими коктейлями, и привлекала внимание посетителей относительной обнаженностью симпатичной фигурки. Длинные рыжие волосы, закрывающие большую часть спины, тонкая талия и чертовски красивые ножки. Я даже имени ее не успел спросить, да и к чему формальности, когда молодая особа дает возможность ознакомиться со своим ДНК? Она была настолько пьяна, что ничему не удивлялась. Послушная, милая девочка, с которой я провел два лучших в том декабре часа.

Выхватив у Астрид дистанционное устройство, я живо убрал звук и отмотал запись на конец. Дьявол! Представить трудно, что пережила моя бедная малышка при просмотре. Конечно, качество видеоряда оставляет желать лучшего, но узнать меня довольно легко, особенно по голосу, раздающему в самом начале четкие указания неумехе.

Я со страхом перевел взгляд на сидящую рядом девушку и мысленно взвыл при виде застывшей на ее лице гримасы душевной боли, глубоко впитавшейся в кожу, исказившей собой каждый мускул.

Тем временем на экране вновь сменилось изображение, на сей раз демонстрирующее оторванную голову все той же Лоры. 'А такой стала после', - загорелась надпись, похоронившая любые старания успокоиться. Я подскочил на ноги и затрясся от ярости, беззвучно вопрошая у всевышнего: 'Кто? Кто прислал эту дрянь?'. Я готов был рвать и метать куски свежей, не остывшей плоти, принадлежавшие твари, посмевшей таким поганым образом разрушить все — наши отношения с Астрид, мои надежды и планы на будущее. И только потом заметил, что девочки нет рядом. Она бежала по направлению к ванной, судорожно прижимая ладонь к покрытому испариной рту.

С языка так и просились сорваться несколько крепких словечек, когда я стоял за ее спиной, вынужденно наблюдая за отвратительным процессом обратной перистальтики желудка. Несчастное мое, впечатлительное создание! Как же я виноват перед тобой…

Она поднялась с колен и кое-как добралась до раковины, наваливаясь на нее всем телом. Словами невозможно описать мои ощущения на тот момент. Я хотел избавить ее от всех эмоций, защитить хрупкое тело от любых поползновений, спрятать ее от целого мира, а в действительности мог лишь протянуть полотенце. Ненавижу беспомощность!

— Прости, что накричал, — только и смог выговорить я, хотя по-хорошему должен был опуститься на колени и пролежать в позе собаки мордой вниз до тех пор, пока воспоминания о сегодняшнем дне окончательно не выветрятся из памяти. Потому что в одном девочка оказалась права, такое не прощают. Я бы не простил.

— И ты, ты меня прости, — кинулся ко мне в объятия этот встревоженный птенчик. — Не знаю, что на меня нашло. Просто увидела тебя там и…Господи, как же было больно!

Я представлял, каково ей пришлось на самом деле, и на секунду поставил себя на ее место. Что бы испытал я, увидев ее с другим мужчиной? Пусть не так откровенно, но все же…Странное дело, пустота: она повсюду, поедает изнутри, прорывается снаружи и душит, с каждым мгновением все сильнее стягивая кольца безысходности вокруг груди. Нет более ничего важного, все пресное, безвкусное, серое. Казалось бы, мое привычное состояние, однако чего-то не хватает…Нет во мне какого-то жизненно важного чувства, которое имелось до этого. И я знаю его название. Высшее благо, дарованное существам, наделенным душой, — любовь.

Я люблю ее? Дьявол! Отличный вывод, мистер Майнер! А главное полностью отражает суть размышлений!

Возвращаясь к ответу на свой мысленный вопрос о том, как бы я поступил на месте Астрид. Всех убью, один останусь — по-моему, вполне в духе любительской драмы.

Перед тем как отвести малышку наверх в ее спальню, я сделал два важнейших пояснения. Во-первых, Лора Баккли лишилась верхней части туловища отнюдь не моими стараниями. Может, я и не самый уравновешенный вампир, что подтверждает инцидент сегодняшней ночи, но таким жутким способом не убивал никогда. Вот пустить пулю в лоб, свернуть шею, обескровить — это пожалуйста, три излюбленных способа доставить удовольствие сидящему внутри садисту. Во-вторых, мне срочно необходимо увидеть конверт, в котором она нашла треклятую болванку.

Девушка тихо рассказала о том, как и где взяла адресованное ей послание, вручила мне непроницаемый плотный желтый пакет со сделанной на принтере надписью: 'Мисс Астрид Уоррен, лично. Сугубо конфиденциальная информация', а после на негнущихся ногах добралась до кровати и, словно подкошенная, рухнула головой в подушки.

Я остался в коридоре, боясь стать свидетелем очередного витка рыданий, и постарался выжать максимум полезной информации из конверта, затем спустился вниз за диском, внимательно изучил обе его стороны, но так ничего и не добился. Я понятия не имею, чьим пакостным рукам принадлежала злая шутка! Лео? Слишком низко даже для него. Кто тогда? У кого имеется неограниченный доступ к файлам с камер наблюдения в клубе? Нужным паролем владеют всего два человека, один из них я, а второй — Ничиро. Улыбчивый азиат, коротающий рабочее время посредством порносайтов? Хм, вполне может быть. Непонятно, правда, зачем ему портить отношения с боссом. Впрочем, именно это мне и предстоит выяснить.

Как вообще запись годичной давности оказалась на болванке? Возможны несколько вариантов. Я установил видеонаблюдение из соображений безопасности. На четвертом этаже каждая комната имеет своеобразную специфику, есть среди них и безобидные помещения, вроде той, где мы были с Астрид, а есть и оснащенные отнюдь не детскими 'игрушками', которые в неумелых руках вполне могут оказаться еще и опасными для жизни. Съемка ведется отнюдь не круглосуточно, по идее Ничиро включает записывающее устройство лишь после сдачи того или иного номера. Я же, собираясь развлечься, обычно выключаю камеру непосредственно в комнате, но в тот день почему-то забыл это сделать, за что, собственно, жестоко поплатился. Раз в месяц для экономии дискового пространства принято удалять файлы с трехнедельным сроком давности, на то существует особая инструкция. Так почему же она не соблюдается, черт подери?!

Вновь закипая праведным гневом, я методично разорвал на мелкие кусочки плотный конверт и с особым неистовством переломил пополам диск, затем еще раз, и еще, пока не добился едва заметных глазу осколков. А ведь все только начало налаживаться!

Спеша избавиться от тягостных мыслей, я на цыпочках добрался до кровати, аккуратно откинул одеяло и улегся рядом с отчаянно шмыгающей носом малышкой, яростно прижимая ее к своей груди. Сон — лучшее лекарство. И я искренне надеюсь, что так оно и есть на самом деле, поэтому вслед за Астрид закрыл глаза и попытался сосредоточиться на подсчете постепенно выравнивающихся вдохов и выдохов, в последнее время заменивших мне первоклассный отдых и расслабляющий массаж вместе взятые.

Проснулась девочка часа через два, и к тому времени я успел подготовиться к нелегкому, но крайне правдивому разговору. Не знаю, что она имела в виду под 'врешь все время', но терять ее из-за собственного нежелания вскрывать застаревшие гнойные нарывы прошлого не хотелось.

Астрид потерла опухшие глаза ребрами ладоней и неохотно сползла с моей груди, предпочитая отвернуться прежде, чем я поймаю ее взгляд.

— Все так плохо? — натянуто поинтересовался я у ее спины. — Мне и впрямь лучше уйти?

— Нет, — резко обернулась девушка и со всей силы сжала мою руку чуть выше локтя, — только не уходи. Я говорила ужасные вещи, но, поверь, они не имеют ничего общего с действительностью. Я была возмущена, обижена, зла, в конце концов, и из кожи вон лезла, чтобы сделать тебе так же больно. Давай просто забудем, Джей. Или хотя бы постараемся.

Я погладил непривычно бледную щеку, выдавливая из себя обаятельную улыбку, и самоотверженно пообещал нагнать туман забвения на воспоминания. Ей понравилась моя витиеватая формулировка, а робкий смешок стал своеобразной панацеей для огромной пульсирующей раны в душе. Я уложил малышку обратно лицом к себе, добился беспрерывного зрительно контакта и после недолгих внутренних уговоров начал покаяние. Момент был выбран подходящий, потому что лишь перед оскаленной пастью животного страха вновь остаться одному я мог рассчитывать на искренность.

— С чего бы начать? — вполне серьезно растерялся я, жадно впитывая в себя сладость ее теплого, ласкающего губы дыхания и завораживающую красоту каждой идеальной черточки милого лица. — Наверное, ты и сама догадалась, что Джей не мое настоящее имя. Меня зовут Верджил или Вергилий, если быть точным. Я потомок одной из древнейших монарших фамилий Европы. Моя мать прирожденная Габсбург, отец — герцог дворянского происхождения, передавший мне титул после своей смерти. Ну да обо всем этом ты читала в дневнике Айрис. Почему сразу не рассказал? А как ты себе это представляешь? Чинно сгибаясь в поклоне, достаю из кармана фрака генеалогическое древо и посвящаю избранницу во все тонкости и перипетии семейных уз? Нелепо, правда? Сказать по правде, для меня нет ничего болезненнее прошлого. Я день ото дня живу, уповая на забвение. Все пройдет и все образуется. Ведь невозможно вечность тосковать по тем, кого любил и не смог сберечь. Я вампир, а в представлении большинства это существо бездушное, лишенное сильных человеческих переживаний, глубоких драм и эмоций. Мы мертвы по своей природе, прокляты Богом, отвергнуты людьми. И я с превеликим удовольствием откажусь от бессмертия в день, когда восстановлю равновесие, когда отомщу за смерть той, кого любил, — выпалив последнее слово совершенно неосознанно, я вдруг понял то, что ускользало от меня раньше. Айрис стала частью прошлого, перекочевала в разряд воспоминаний! Ее нет там, где она находилась все эти шестьдесят лет — в моем сердце — нет. Зато есть…святые угодники! Как такое могло произойти? Я не мог, не должен был, это недопустимо! Вновь зависеть от кого, испытывать привязанность, дорожить хрупкой человеческой жизнью, готовой оборваться в любой момент… — Прости, сладкая! Мне нужно идти!

Не чуя под собой ног, я вскочил с кровати и опрометью кинулся к двери.

— Джей! Джей! Постой же! — выкрикнула мне вслед девочка. — Боже, что..?

Резкие перемены в ее голосе заставили меня обернуться у подножия лестницы и вовремя, надо заметить. Астрид, успевшая выбраться в коридор, обессилено прислонилась спиной к стене и сдавила пальцами виски, явно почувствовав недомогание. Какие уж тут личные страхи попасть в капкан надуманных чувств! Я вмиг очутился рядом, подхватил на руки слабеющее тело и осторожно опустился на колени, пытаясь освободить руку для поисков мобильного телефона.

— Нет, не надо никого звать, — хриплым шепотом попросила малышка. — Просто побудь рядом, и мне станет легче.

В последней реплике я уловил какой-то скрытый подтекст, а потому пристально вгляделся в родное личико. Легкий румянец, проступающий с каждой минутой все отчетливее, подрагивающие уголки губ, нежно порхающие ресницы на лавандовых веках, скрывающих от меня поистине хитрые глаза. Вот негодница!

— Ты вздумала манипулировать мной, мисс Уоррен? — без всякой агрессии уточнил я, целуя растянувшиеся в смущенной улыбке губы. — По тебе плачет сцена, если что. Я почти поверил, переиграла малость с уверениями, что от моего присутствия станет легче.

— В следующий раз буду более убедительной, — нахально пообещала лгунья, жадно обнимая меня за шею. — Только не уходи, ладно? Мне вовсе не нужна сию секунду вся-вся правда. Просто знай, что я обладаю множеством талантов, в том числе умею слушать. И никогда не посмею осудить. Я хочу помочь, увидеть тебя настоящего.

— Не уверен, что тебе понравлюсь я настоящий, — весьма засомневался я в ее умении принимать обыденное положение вещей. — Ты не представляешь, каким я был на протяжении всех восьмидесяти пяти лет жизни. И понятия не имеешь, как это меня изменило. От Верджила не осталось практически ничего. Только черно-белое зрение, смазливая внешность и краткий список привычек. Тебе удобно так лежать?

Она расстроено покачала головой и с моей помощью выпрямилась, при этом не желая разжимать ладони, крепко переплетенные у меня за спиной.

— Как ты не понимаешь, Джей, — силилась добиться девочка ответной реакции на свои слова. — Я люблю тебя! Не внешность, исключительность или воспитание, которое имеет свойство изредка пропадать, а то, что находится внутри. Здесь, — она ткнула указательным пальчиком мне в грудь и продолжила. — Это значит, что я принимаю тебя любого. Вампира, снайпера, мужчину, прошедшего страшную войну и вынужденного убивать, владельца ночного клуба, человека странных сексуальных предпочтений и просто парня, который когда-то заявился посреди ночи ко мне в спальню и попросил никому не доверять. Ты можешь сейчас сказать, будто убиваешь шестимесячных младенцев из-за тяги к нежнейшей крови, я пойму это и приму. Да, вероятно ужаснусь, но такова уж твоя природа. Ты понимаешь, о чем я? Невозможно любить одни лишь достоинства, необходимо находить толику прекрасного и в недостатках.

Я говорил когда-нибудь, как умна и проницательна эта девочка? А зря, ведь она умела находить те самые слова, сутью которых невозможно было не проникнуться. Никогда прежде я не встречал девушек, подобных ей. Никто не смотрел на мир с такого ракурса.

— Что ты планируешь услышать в ответ? — привычно ушел я от основной темы разговора. — Да, я понимаю ход твоих мыслей, где-то даже разделяю твою позицию, но не вижу смысла. Зачем устраивать сеансы анализа моих поступков и поведенческих норм? Что даст тебе знание того, что шестьдесят лет назад я потерял в этой самой комнате душу, сердце, человечность и навсегда обзавелся лютой ненавистью к Лео? Что годами ищу способ поквитаться и перепробовал все методы, но так и не нашел необходимый для убийства трехсотлетнего вампира? Что единственной целью в жизни для меня всегда была месть? Я ушел на фронт только ради восстановления душевного равновесия после смерти родителей и сестры. Я превратился в киллера, дабы уничтожить всех, кто косвенно был причастен к их гибели. Я стал владельцем ночного клуба лишь потому, что искренне ненавижу тот единственный способ, коим могу зарабатывать деньги. Я сплю с проститутками лишь потому, что больше всего на свете боялся того дня, когда встречу на своем пути девушку, которую вновь смогу полюбить. Я плачу им деньги и делаю все, чтобы ни у одной из них не возникло желания вернуться. Для этого нужны цепи, плети и прочий набор извращений, который я так же презираю. Но тебя ничто не пугает, черт подери! У меня иногда возникает такое чувство, будто ты сознательно не допускаешь мысли, что я могу быть совсем другим. Не тем, кем бы ты хотела меня видеть. Монстром, чудовищем, воплощением худших ночных кошмаров, неуравновешенным маньяком-психопатом, режущим людей для утоления жажды. Я даже воспользовался твоей подругой, чтобы доказать это! Однако ты простила. Я укусил ее, чтобы ты поняла, насколько сильно расходятся твои представления с реальностью. Но в одном ты права, я лгу постоянно, отвечая даже на самые невинные вопросы. Начнем с того, что до сегодняшней ночи я жил не один. Нет, не с котенком, как сказал однажды, а с девушкой. Не знаю, как ее звали, имена мне не важны. На протяжении трех месяцев я пил ее кровь, каждое утро надрезая ту или иную артерию. Любопытно, как все закончилось? Вчера я вышел из себя, так бывает с теми, кто искренне верует в полный самоконтроль, и пробил ей сонную артерию. Этой правды ты хотела? Такие недостатки готова любить?

Чего я хотел добиться своей тирадой? Понятия не имею. Меня вывела из себя одна единственная мысль, пульсирующая на дне сознания. Я люблю ее и хочу быть рядом. И неважно, что такая роскошь непозволительна, что с появлением этой зависимости все становится сложнее, что теперь я слаб и беспомощен, как в старые и отнюдь не добрые времена. Но то лишь верхушка километрового айсберга. Под ледяными водами скрывается накопленная с годами возможность свернуть горы, переплыть океан и взмахом руки низвергнуть небеса на землю, устроив форменный апокалипсис. Ради нее, этой маленькой, насуплено молчащей девочки, я сделаю абсолютно все. Конечно, за исключением некоторых вещей: никакой животной крови или пакетиков из донорских пунктов; отказа от вредных привычек в виде поглощения холестериновой картошки-фри и безудержной страсти к чтению, лежа в кровати. Однако это уже из разряда скверно оформленной иронии.

— Выходит, мне теперь можно напроситься в гости? — огорошила меня неожиданным вопросом Астрид, наконец-таки нарушившая строжайший обет молчания. — Нет, пойми меня правильно, я слышала все, чем ты так рьяно поделился. Конечно, некоторые откровения просто не укладываются у меня в голове, другие ввергают в состояние затяжного шока, но в целом мои худшие ожидания не оправдались. Детей ты все же не убиваешь.

— Не смешно, — вяло прокомментировал я неудавшуюся шутку. Дернул же черт связаться с этой малышкой! Почему она? Та, чью манеру мыслить трудно назвать стандартной, кто выбивается из общей безликой массы абсолютной нелогичностью поступков и реагирует вопреки моральным принципам большинства. Именно это меня к ней притягивает — наша схожесть. Да, в каком-то смысле мы разные: иная жизнь, полярные предпочтения, отличающиеся вкусы, привычки, воспитание, возраст, в конце концов. Нас разделяет целая эпоха и одновременно сводит выразительная непохожесть. Я вижу мир серым, она не различает полутонов. Для нее не существует зла в обыденном понимании этого термина, есть причины, заставляющие индивидуума пересекать черту. Нет черного и белого, плохого и хорошего, потому что все в природе слишком многогранно, более детализировано и лишено классовых предрассудков. Но что-то я отвлекся. — Да, теперь тебе определенно предстоит побывать у меня в гостях, — вернулся я к заданному ранее вопросу и блаженно расправил плечи, избавившись от необходимости ежесекундно лгать.

Думается, честность имеет свои преимущества. Если так пойдет и дальше, очень скоро я превращусь для Астрид в открытую книгу, и одному Богу известен жанр сего печатного издания. Триллер? Драма? Однозначно не утопия. Быть может, трагедия?

В любом случае, в прошлом эта идея оказалась провальной. Айрис не смерилась с тем, что узнала обо мне. Так выдержит ли еще более юная девочка, учитывая в разы увеличившуюся жестокость моего рассказа? Вряд ли.

Вечером, оставив малышку под присмотром суровой девицы по имени Сара и бессменных телохранителей, я поехал в клуб, горя желанием провести собственное внутреннее расследование причин появления мерзейшего диска. А по пути молил дьявола о том, чтобы его автора разбил сердечный приступ, иначе я лично приму участие в процессе доведения кого-то до инфаркта.

Нервно кивая всем здоровающимся, я под неумолкающий гул ритмичной музыки и садистского хорала множества внутренних голосов взобрался на четвертый этаж и испепелил взглядом подскочившего ко мне низкорослого мужчину с широкой проплешиной на макушке.

— Мистер Майнер! — всплеснул руками Ничиро, суетливо вертясь вокруг меня. — Рад, бесконечно рад вас видеть! Но почему в одиночестве? Хотите…

— Нет, спасибо, — скрипучим от ярости голосом остановил я услужливого азиата. — Позволь спросить, друг мой, каким образом запись с камер наблюдения в номерах попала в загребущие лапы прессы?

Черт знает, к чему я это ляпнул.

— Что, сэр? — безмерно удивился японец, наконец-таки прекращая мельтешить перед глазами. — Я ослышался, или вы и впрямь сказали…Да быть того не может! У нас строгая конфиденциальность, именитые клиенты, есть даже парочка политиков, не брезгующих платными утехами.

— Ты всерьез говоришь об этом? — потихоньку начал закипать я в отсутствии прямых ответов. — Повторю свой вопрос. Как диск с компрометирующим видеорядом очутился у журналистов? Декабрь прошлого года, красная комната. Живо и по существу, Ничиро!

— Я храню файлы в течение трех недель, согласно инструкции. Она же не позволяет мне копировать, перемещать или иным образом использовать данные. По истечению этого срока они подлежат удалению. Накладок не случалось никогда. Рабочее место я покидаю лишь по необходимости, предварительно обезопасив сервер паролем. Мистер Майнер, — уже более человеческим языком заговорил служащий, преданно вглядываясь мне в лицо, — сэр, вы платите мне отличное жалование. Я доволен всем и помыслить не могу…Подождите, вы сказали, декабрь?

Я сухо кивнул, по-прежнему продолжая терзаться сомнениями.

— Точно! Неудачный выдался месяц, — взвыл от восторга мужчина. — Если помните, в пятнадцатых числах у нас полетел Файрволл*, программисты долго возились с починкой, и в результате пропали некоторые архивы, датированные с седьмого по, кажется, тринадцатое. Так что свертись с таймингом, думаю, у этой записи 'ноги' растут именно из той истории. Кто-то проник в базу данных и как следует пошерстил там.

Я и впрямь вспомнил неприятный инцидент со взломом основного сервера, вот только проверить догадку Ничиро с тайм кодом* не мог, на диске эти нехитрые данные отсутствовали. Пришлось снимать обвинения с главного подозреваемого и вновь возвращаться к истокам логической цепочки.

Однако не успел я наметить следующую жертву из числа работающих в клубе компьютерщиков, как в нагрудном кармане куртки ожил телефон. Что-то в последнее время этот незаменимый кусок пластмассы обзавелся скверной привычкой доставлять лишь плохие новости, поэтому, узрев на дисплее имя Астрид, я с некоторой опаской ответил на звонок.

— Все хорошо? — наперед уточнил я, бодро сбегая по лестнице на второй этаж.

— О, у нас все отлично, Джей, — полился из динамика прекрасно узнаваемый голос Лео, исполненный какого-то животного счастья пополам с бескрайней радостью. — Пьем, развлекаемся и так горько плачем…Мне даже жалко будет обижать такую куколку. Детка, не хочешь передать пару прощальных строк своему ухажеру? Ух, ну и агрессивная же она у тебя! В общем, ждем вашу королевскую светлость с нетерпением!

— Только попробуй… — задохнулся я от гнева с примесью страха, паники и немой веры в Господа, но в ухо уже полились сухие и безжизненные гудки.

Не разбирая дороги, я мчался к оставленной на стоянке машине, бесцеремонно расталкивал локтями многочисленных посетителей и по пути клеймил себя отборными проклятиями. Человеческая охрана против вампира? Когда же я наконец расстанусь с наивностью?! И почему? Почему она? Моя маленькая, хрупкая и совершенно беззащитная девочка.

У дома Астрид, до которого я домчался в считанные минуты, в голову закралась объятая ужасом мысль: а что, если все повторится вновь? Полюбил, потерял и позволил умереть еще одной весомой части и без того искалеченной души.

Покуда в сердце вгрызалась несоизмеримая ни с чем боль, хищническое зрение выделяло во мраке приближающейся ночи важные, но абсолютно пустые детали. Два тела у гаража, принадлежащие обоим Айвенам. Один с перерезанным горлом давно истек кровью, другой распростерся на траве с воткнутым в спину ножом. Прихожая, гостиная и кухня сохранили прежний уют и несколько кокетливое убранство, тогда как спальня малышки представляла собой удручающее зрелище. Валяющийся у входа стул с отломанной ножкой, очевидно брошенный в стену с целью защититься, разбитая лампа, смятая постель, пара капель крови на покрывале, от одного вида которых все в моем организме сжалось и поддалось отчаянной пульсации, и, как апофеоз разыгравшегося здесь действа, сиротливо лежащий на полу канцелярский нож с широким выдвинутым лезвием, окропленным засохшими бурыми пятнами.

Я отчетливо представил, как испуганная, вмиг потерявшая разум девушка металась по комнате, с каждым мгновением все больше загоняя саму себя в угол, пытаясь защититься, позвать на помощь. Как кричала, когда эта жаждущая веселья тварь добралась до нее, повалила на кровать и молниеносным движением руки спорола нежную кожу, дабы вкусить аромат ее крови. Должно быть, Астрид потеряла сознание от боли или испуга, чем Лео не преминул воспользоваться. Он связал ее, воспользовавшись скотчем, отброшенный рулон которого я нашел у комода, и вынес из дома через черный ход, измазав ручку двери кровью.

Я растеряно сверился с наручными часами и взвыл в голос от кипящей внутри бури эмоций. Где все это время находились старшие Уоррены? Почему их не оказалось рядом? Вероятно, оно и к лучшему, с меня достаточно и трупов охранников, но отчаянная нелогичность происходящего сбивала с толку. Зачем? Зачем он явился?

И тут же пришел мысленный ответ: присланный конверт с записью. Моя малышка получила мерзейший презент, нечто вроде того преподнесли и Леандру, по сложившейся традиции, так сказать.

Donnerwetter*! Он же не знает, что это не моих рук дело!

____________________________

*Файрволл или сетевой экран. Его основной задачей является защита компьютерных сетей или отдельных узлов от несанкционированного доступа.

*Тайм код представляет собой четыре группы по две цифры, разделённых двоеточиями, запятыми или буквами: час, минута, секунда и фрейм.

*Donnerwetter! — чёрт возьми! (нем.) — старинное ругательство, употребляется пожилыми людьми.

Еще раз осмотрев особняк в надежде отыскать заботливо оставленную подсказку, но так ничего и не

найдя, я на всех парах помчался по хорошо известному адресу, по пути нещадно терзая телефон. Подонок звонил мне с аппарата девочки, так? Следовательно, и найти их будет до смешного просто. Одна маленькая просьба для бывшей подружки и вся мощь спутниковой поисковой системы в моем распоряжении.

У дверей квартиры д`Авалоса меня ждал небольшой сюрприз в виде столпившейся на пороге толпы зевак, лениво отгоняемой бравым служителем правопорядка. Похоже, у кое-кого возникли форменные неприятности с полицией! Греющее душу злорадное похихикивание в кулак прервало жужжание мобильного и следом понесшийся приятный женский голос:

— Промышленная зона на севере города, — явно рассерженным тоном провозгласила моя волшебная палочка, — точнее сказать не получится, сигнал слишком слабый. Думаю, тебя интересует один из заброшенных заводов старой постройки с толстыми бетонными стенами. И не смей больше отвлекать меня такой ерундой!

Я вежливо поблагодарил экс-подружку и с воодушевлением кинулся к Кадиллаку, на бегу оформляя неторопливо созревающий план. Сначала необходимо вернуться к себе домой, захватить одну жизненно необходимую вещицу, одурачить тугомыслящих копов и с оркестром и фанфарами заявиться в место, где это ничтожество держит мою девочку. О том, что он с ней вытворяет, я старался не думать, но отомстить придется в любом случае. Притом очень жестоко.