POV Астрид

— Я хочу расстаться, — эти слова всколыхнули воздух и неподъемным камнем улеглись на сердце, края которого ранили изгрызенный хищными зубами орган. Он должен понимать, что иного выбора просто не осталось. Я вынуждена, приперта к стенке и загнана в угол его грубостью, незаурядной обидой на человечество и тем комком горечи, что обезвредил душу, лишив меня тем самым способности к сопротивлению. Сие послужит вам хорошим уроком, мистер Майнер! Я девушка, а не кукла, которой можно играться в приступе скуки и отшвыривать от себя по мере надобности. Мне тоже бывает больно, особенно когда на горизонте не наблюдается справедливости!

Разумеется, я вела себя непозволительно, намереваясь столь гнусным образом отомстить Джею за оскорбления. Пусть поймет, что потерял меня, одумается и к вечеру придет с повинной головой. А я прощу, впрочем, уже простила. Одной глупой особенности у Астрид Уоррен не отнять, она — неразумное дитя природы — абсолютно не умеет злиться. К чему же весь спектакль? Это крайность, кульминационный момент из числа тех, что выявляет несовершенство наших отношений. Изначальной ошибкой было мое снисхождение. Я все сносила, сквозь пальцы смотрела на его недостатки, пропускала мимо ушей перезвон встревоженных колокольчиков, и вот к чему пришла. К отсутствию уважения. Джей стал позволять себе отчаянные вольности, инцидент в гостиной ярое тому подтверждение. Я пыталась объясниться, а вместо этого нахлебалась грязи.

Но с сегодняшнего дня все будет иначе. Я так решила.

— Ясно, — безразлично бросил парень, выпрямляясь во весь рост. Я попробовала проследить глазами за выражением его лица и впала в еще более агрессивное состояние. Как можно быть таким двуличным, скажите на милость?! Порой я не успеваю отслеживать ту многослойную гамму эмоций, что скрывается за этим пасмурным взглядом, а иногда не вижу вообще ничего. Говорящая мимика, выразительность черт и прочий исконно Майнеровский репертуар уступают место космическому вакууму. Ему будто все равно. — Я уважаю твое решение, поэтому спорить не стану, — как ни в чем не бывало продолжил он, отрешенно пялясь на носы своих ботинок. — Не держи на меня зла, пожалуйста, потому что я действительно тебя люблю. Пусть неправильно, эгоистично и слишком жестоко, но все же люблю. Извини, мне нужно найти Лео, — с легкой улыбкой на губах пробурчал Джей, в долю секунды пересекая добрую половину парковки.

И это все? Я машинально приподнялась на сиденье для лучшей концентрации сознания, закрепила спинку, воспользовавшись небольшим рычажком, и отрешенно уставилась в боковое зеркало. Ему нужно найти Лео?! При чем тут этот недостойный тип, обладатель скверного чувства юмора? А как же я? Где просьбы переосмыслить решение, где уверения в стиле: 'Я изменюсь, малышка! Все наладится, ты только поверь мне'? В конце концов, где жаркая полемика? Это ведь не выход, расстаться. Мы же созданы друг для друга! Не хочу я никаких разлук!

Подгоняя себя вперед паническими мыслями о том, что Майнер воспринял все слишком буквально, я сбросила на пол планшет с законченным портретом дружка-мерзавца Северина, неуклюже выбралась из машины, по-прежнему заботясь о больной ноге, и стремглав понеслась по следам самовлюбленного вампира. Жаль, не прихватила из дома бейсбольную биту в качестве железного аргумента! Ну, ничего, справимся подручными средствами. Голыми руками вырву из его груди мертвое сердце из армированной стали и втопчу в асфальт! Чертов живодер, сколько ты еще собираешься надо мной издеваться?

Однако воинственный настрой утих в тот же миг, когда территорию стоянки на полной скорости покинул Кадиллак, унося своего достопочтенного хозяина на 'взлетную полосу'. Иначе к чему такая спешка?

'Секундочку, секундочку', - успокаивающе затвердила я, захлопывая неприлично разинутый рот. 'Все не так страшно. Он понял, что я пошутила, правда? Обиделся, наверное, но это не беда. Я извинюсь, и все забудется. Нам просто нужно поговорить, на сей раз без обвинений, упреков и резких суждений. И кого я взялась учить уму-разуму?'.

Судорожно останавливая пробивающийся к горлу поток унизительных слез, я поплелась обратно к джипу, улеглась на заднее сиденье и, глядя в потолок, принялась вспоминать содержание своего монолога. Какую помноженную на трое чушь я несла! Боже, неужто ты дернул меня за язык? Гнусная, бесхозная и нелогичная часть тела, которую следует немедленно ампутировать, притом без всякого наркоза! 'Мы не подходим друг другу' — какой бред, нелепица и околесица! Да мы идеальная пара!

— Габсбург капитулировал? — ловко запрыгнуло в салон воплощение жизнерадостности, а по совместительству еще и искусный раздражитель моих расшатанных нервов. — Не подскажешь, в каком направлении?

Между креслами проявилась всклоченная голова, ознаменованная убийственно отвратительной улыбкой. Все ведь из-за тебя, негодяй! И твоего создателя, будь он трижды прилюдно четвертован на площади! И Айрис, вертеться ей в гробу без остановки! Предала Верджила, а мне расплачиваться по чужим счетам!

— Нет, — злобно рыкнула я, пряча лицо в ладонях. — Я ничего не знаю и тебе совать нос в чужие дела не советую. Будь добр, отвези меня домой. Пожалуйста!

Я надеялась на собственную выдержку, но не справилась с тайфуном кружащихся внутри эмоций и разревелась перед богомерзким кровососом, попутно вываливая на него ушат студящих жилы страхов. Я боялась, что Джей поверил моим словам и своенравно махнул рукой на наши чувства, нашу любовь, наше будущее. Попросту расхотел возиться с истеричной девчонкой, которая акцентируется прежде всего на своих ощущениях и травмах. Конечно, я не заслужила произнесенных им ругательств, не желала мириться с недоверием и той несостоявшейся пощечиной. И все же…следовало учесть тот факт, что ревность затмила разум моего горделивого совершенства. Он не контролировал поступки, не взвешивал слова, зато попросил прощения, что немаловажно. Я знаю, с каким трудом даются ему подобные, в высшей степени, подвиги. Почему же я не смогла пойти навстречу? Мы обязаны уступать друг другу, временами перешагивая через себя.

— Хорош накручивать себя, — дотянулся Лео до моей щеки, пару раз потрепав ее для поднятия духа. — Габсбург отходчивый, переварит твои претензии и приползет обратно. Ему сейчас лучше перебесится вдали от посторонних, а то, знаешь, мы немного неуравновешенные. Отвезти тебя домой? Без проблем, детка. Ты нарисовала то, что я просил?

Я кивнула, указав взглядом на планшет, и постаралась проникнуться оптимизмом неунывающего стяжателя вечности. Только бы Майнер не натворил бед! Может, позвонить ему и уболтать встретиться? Я с огромной радостью откажусь от дурацких замашек о расставании.

К сожалению, немедленно приступить к действию мне не удалось. Я вспомнила, что телефон любимого угодил в отвратительные лапы сообщника Северина, и взвыла от приступа тотального невезения. Неужели придется ждать вечера? Или ночи, что еще хуже. Хотя Джей вряд ли пропустит уготованное Рейчел торжество в мою честь.

Ладно, остановимся на мысли о том, что перемирие откладывается. Настроение и без того паршивое, а мне еще предстоит щеголять наклеенной улыбкой перед гостями и изображать искренний восторг с весельем.

Очутившись дома, я первым делом заперла на все возможные засовы входную дверь, наказала не собирающемуся уезжать вампиру зорко следить за черным входом, и, опечалено вздыхая, поплелась в ванную. Не терпелось смыть с себя налипшую за день грязь, переодеться и на часик завалиться в кровать для восстановления сил. Памятуя о невоспитанности Лео, я закрылась в уборной изнутри, открутила краны на полную мощность, бросила на дно ароматизированный шарик и выжидательно устроилась в позе лотоса на полу, облокотившись спиной о дверь. Все-таки один из упреков в адрес любимого мужчины оказался истинным. Моя жизнь с его появлением изменилась до неузнаваемости. Сложности теперь возникают из ниоткуда. Я понимаю, за все в этом мире приходится платить, а за столь непоколебимое чувство и подавно, но не такую же цену!

Я приподняла руки, тщательно всмотрелась в заживающие рубцы на обоих запястьях, потерла исчезнувший след от укуса на шее, сняла носок, дабы полюбоваться на небольшой кусок пластыря на пятке, и медленно стянула с себя спортивные штаны. Новая отметина, скрывающаяся за путами бинтов, беспокоила не столько болью, сколько самим фактом своего существования. Мы встречаемся всего несколько месяцев, а я уже похожа на Франкенштейна. Что дальше? Смерть в возрасте двадцати лет? Обращение, которое могло гарантировать мне счастье, не омраченное сроком годности? Меж тем своей жизни без Джея я уже не представляла. Он показал мне любовь, на которую не способен обычный смертный, чем обрек на…Впрочем, неважно. Ясно лишь то, что другого мужчины у меня никогда не будет. Он не выдержит сравнения с моим самозабвенным нарциссом. Я ведь идеалистка по натуре!

Воплотив в жизнь мельчайшие детали матримониального плана отдыха, включающие в себя и горячую ванну, и непродолжительный сон в забаррикадированной от наглых поползновений спальне, я во второй раз за день взялась опустошать гардероб. Сейчас подбор наряда не имел особого значения, былое праздничное настроение растворилось в потоке беспросветной горечи, но я уделила толику внимания своему внешнему виду. Влезла в красивый брючный костюм светло-песочного оттенка, отыскала изящные туфельки на плоской подошве (каблуки с больной ногой отпадали за ненадобностью), подобрала легкую блузу, идеально сочетающуюся по цвету с нарядом, подкрасила губы и с горем пополам справилась с непослушными волосами, переведя весь запас мусса для укладки. Стрелки настенных часов к тому времени подобрались к цифре шесть, значит, до встречи гостей осталось около сорока минут. Где же Майнер?

На сей каверзный вопрос ответа не нашлось даже у вездесущего Лео, вальяжно развалившегося на диване в гостиной перед орущим телевизором.

— Наверное, сразу в кафе приедет, — не слишком уверенно подбодрил он меня, предлагая свои высококвалифицированные услуги водителя, с которыми я была вынуждена согласиться. — Да не грусти, котик! Все образуется. Лучше улыбнись!

Я выдавила из себя предложенную гримасу, но похвалы не удостоилась. Вампир нахмурился, разглядывая мои потускневшие глаза в течение секунды, отвернулся, выключил плазменную панель и непостижимым для среднестатистического зрения образом оказался рядом.

— Это твой день рождения, — словно невзначай напомнил парень, большим пальцем подтягивая обвисшие уголки моих губ. — Окажи любезность, наплюй на всех и наслаждайся вечером. А я помогу, если позволишь. Как друг.

Последняя фраза отчего-то прозвучала с опозданием, поэтому еще до ее возникновения я предпочла дистанцироваться от назойливой близости и прожорливости пылающих на бледном лице глаз. Утренние сомнения потихоньку набирали вес и обретали все признаки пугающей догадки. Неужели я ему нравлюсь? Или у кого-то врожденный инстинкт хапать лапами все, что принадлежит другому? Взыгравший дух былого соперничества?

Твердо пообещав себе блюсти суверенитет, я побрела к машине, по пути вглядываясь в петляющую между домами дорогу в надежде натолкнуться взглядом на лихо несущийся по трассе Кадиллак, и забралась в салон, где вознамерилась спрятаться от нахлынувших безжалостным водопадом расстроенных чувств.

Под развеселенькую болтовню неугомонного юноши мощный джип лавировал в потоке нервных автомобилистов, сродни мечущимся под моей черепной коробкой мыслям. Я гадала, победит ли любовь твердокаменное упрямство, и пришла к неутешительному выводу о том, что воскрешать испепеленные глупостью отношения придется самой. Джей излишне горд для этого и стратегически неприступен. Съездить к нему на квартиру сейчас или дождаться середины торжества, а потом ненадолго сбежать?

— Улыбаемся и машем, крошка, — привычно раздавал Леандр умные советы, обходительно открывая мне дверь и предлагая руку. — Тебя все заждались, так что не вызывай ненужных подозрений. Делай вид, что все здорово. Люди обожают обманываться.

Именно этим нехитрым наставлениям я и следовала на протяжении двух утомительных часов. Без конца улыбалась, благодарила за поздравления и в промежутках между репликами заливисто хохотала, обнажая скрытый доселе актерский талант. Никто не заметил фальши, что к расправе над закусками стало порядком раздражать. И они еще называются моими друзьями и родственниками! Я в буквальном смысле умирала у них на глазах, но никто и пальцем не подумал пошевелить, дабы избавить несчастную Астрид от мучений. Взгляда, застывшего на входной двери в ожидании триумфального появления Майнера, тоже никто не распознал. Хотя вопросы о его отсутствии периодически сотрясали воздух, особенно со стороны папы. Благо, Лео додумался озвучить любопытную отмазку и без устали описывал всем присутствующим возникшие в процессе затянувшихся переговоров с инвесторами трудности, которые требовали неотлучного участия акулы развлекательного бизнеса.

Я сидела во главе тесно уставленного разнообразными яствами стола, выставленного посреди огромного пустующего зала, и несколько недоумевала над тем, зачем Рейчел понадобилось снимать для столь скромного мероприятия целое кафе. Друзей собралось немного: Киви в компании нелюдимой второй половинки, Сара со своим парнем, капитаном школьной команды по волейболу, парочка довольно приятных в общении одноклассников, несравненная организаторша сего мракобесия Чейз, не спускающий с меня настороженного взора Лео и родители. Благо, в этот год обошлось без дальних родственников и выжившей из ума девяностолетней бабули. Просторное помещение, тонувшее в скудном освещении, украсили, на мой вкус, нелепо. Воздушные шары, мерцающими разноцветными огоньками гирлянды, многочисленные поздравительные надписи, флажки…Все казалось ярким, пестрым и аляповатым, тогда как разбитое вдребезги сердце рьяно требовало засилья черных тонов, кладбищенских крестов и погребальных саванов. Кстати, музыка была подобрана в угоду гостям, то бишь никакого готического рока. Че авторитетно заявила мне, что танцевать под 'это непотребство' получается у считанного числа выдрессированных поленьев.

Когда в зал внесли невероятных размеров торт, покоящийся на подносе в руках у двух официантов, и все запели пришибленную временем 'Happy Birthday', я вдруг поняла, каким несчастным существом являюсь по сути. Вокруг блещут улыбки, порхают от бокала к бокалу тосты, искрятся трогательными огнями восемнадцать свечей, а внутри меня сидит пустота, которую может заполонить только Джей. Я зажмурилась, прежде чем задуть свечи, и загадала желание. Хочу, чтобы все наладилось, чтобы любимый вновь был рядом, а все плохое забылось. Выдохнув весь имеющийся в груди запас воздуха, я открыла веки под гром складных аплодисментов и разочаровано опустилась на стул. Мгновенно в нашей суровой действительности не сбывается даже простенький каприз.

Все с удовольствием принялись за поедание десерта. Я тоже воткнула вилку в тщательно пропитанное сиропом бизе, но набивать желудок калориями не спешила. Маска злосчастной радости сползла с лица, на дальнейшие кривляния на публику не осталось сил. К моему огромному сожалению, этот досадный факт не ускользнул от внимания бдительного вампира. Первая скатившаяся по щеке слезинка, и вот передо мной появилась внутренняя сторона широкой ладони, излучающая томительное тепло.

— Позвольте пригласить вас на танец, мисс, — мягко прошептал Лео, чинно сгибаясь передо мной в старомодном поклоне.

Я отыскала взглядом подругу и, получив от нее подначивающую улыбку, опасливо вложила пальцы в монструозную руку, а затем поплелась вслед за парнем на середину танцпола. Музыкальным слухом я не обладала, балетным па в детстве не училась, посему изначально прониклась к благородному жесту вампира искренним сочувствием. Сейчас я отдавлю вам ноги, мистер д`Авалос, так что готовьтесь к худшему! Вероятно, одну из конечностей в итоге придется ампутировать.

Парень, не подозревая о надвигающемся бедствии, плавно развернулся ко мне лицом, придвинулся ближе, навел странно щекочущий нервы зрительный контакт и едва слышно уверил в том, что все хорошо. Или будет хорошо? Я почему-то не ощутила разницы, обливаясь струями ледяного пота всякий раз, когда он прикасался ко мне. Сначала положил руку на поясницу, затем подтянул мою себе на плечо, потом переплел пальцы на наших ладонях и увлеченно прижал их к своей груди. Медленно, неторопливо, будто наслаждаясь каждым движением, в то время как я с головы до пят покрывалась мурашками. От страха, потому что призрачные догадки дослужились до отметки правдивых восприятий. Я ему нравлюсь, несомненно.

— Я весь вечер ждал этой возможности, — приглушенно заговорил он, ловко владея не только своим телом, но и моим поразительно отзывчивым. — Не терпится спросить, как ты отделала того мерзавца? Пинала ногами? Молотила скалкой?

Я не сразу ухватила суть вопроса, но, заслышав хохочущие интонации, спешно расслабилась и просветила вампира по части абсолютного бездействия. Странная штука получается. Значит, со знакомыми маньяками я сражаюсь аки разъяренная тигрица, бросаюсь стульями и размахиваю ножами, а с только встреченными негодяями бываю на удивление милой и снисходительной. Необходимо искоренить этот дефект в будущем.

В тихих насмешках над собственной несуразностью пролетели следующие два танца. Я машинально переставляла ватные ноги, удивляясь опытности партнера, и все ближе подпускала к сердцу очерствелую грусть. Рядом не Джей, что неизменно огорчало. В Лео нет ничего схожего: иной запах, полярная манера одеваться, другой ритм дыхания, чуждый голос, столь разительно отличающийся от одурманивающей мелодичности, даже рост не совпадал. Мальчишка был немногим выше меня, тогда как Майнеру моя макушка приходилась аккурат в районе подбородка, да и то с учетом вытянутых носочков. И улыбка не такая. Менее наглая и самодовольная, зато чуть более открытая и обаятельная.

— Опять раскисла, — ворвались в сопоставительный анализ низко шипящие интонации. — Что на сей раз, май дарлинг? Тоска с печалью почки гложет? Отправь ты свои мысли на покой, дай себе передышку. Как насчет прогулки по свежему воздуху в компании ненавязчивого кровососа? Заметь, со мной не нужно прикидываться, будто все зашибенно, хотя призрачный намек на улыбку все же приветствуется. Согласна?

— А ты обещаешь говорить примерно раз в двадцать меньше? — помимо воли озвучила я неуместное одобрение, осторожно поднимая взгляд вверх. И только встретившись глазами с двумя светящимися в полумраке угольками, поняла, насколько сильно нам обоим не терпится скрыться от пристального внимания 'наблюдателей'. Увлекшись своими проблемами, я умудрилась позабыть о том, что Лео по идее считается опасным преступником, в неживом состоянии покинувшим здание морга. Его фото побывало во всех газетах и лишь неделю назад исчезло с экранов телевизоров. Ясно теперь, почему он уселся в дальнем и самом темном углу стола и за весь вечер произнес немногим больше двух слов. Я пряталась за маской всеобъемлющей радости, скрывающей истинные чувства, вампир притворялся невидимкой, и обоим пришлось туго. На его лице красуется та же печать неизгладимой усталости, что и у меня. — Если Рейчел не против, конечно.

— Уно моменто, пурфавор*, - по-звериному осклабился кривляка, жадно прижимая мою ладонь к горячим губам для мимолетного поцелуя, а после без промедления скрылся из виду, очевидно, отправившись на поиски подруги.

Я попробовала дать себе отчет в творимых действиях по пути к столу, но претерпела жесточайшее поражение. В последнее время вокруг столько путаницы. Трещащие по швам отношения с Джеем, страдающая дружба с Чейз, которой я не говорю и слова правды, недомолвки с родителями, свалившийся как снег на голову Лео. Никак не выходит разобраться с симпатиями и антипатиями. Вроде он мне нравится (как друг, разумеется) и в тот же миг возникают сомнения. Парнишка явно чего-то недоговаривает и вообще порой ведет себя подозрительно. Взять, к примеру, наше послеобеденное приключение. Вампир спас мне жизнь, безусловно, но излишне по-своему, что настораживало с первых секунд. Кажется, необходимы радикальные меры. Я должна дать понять, что завистливым стервятникам ничего не светит. Ни сейчас, когда Майнер целенаправленно возводит бетонные стены неприступности между нами, ни в будущем.

К сожалению, бывшая одноклассница не усмотрела в предстоящем совместном променаде под звездным небом ничего предосудительного, посему через пять минут, распрощавшись с вошедшими в раж празднования гостями, я уже сидела в джипе и вовсю наслаждалась агрессивными потоками

___________________

*Uno momento, purfavor! — одну минутку, пожалуйста! (испорч. испан.).

ветра, бьющими в лицо через приспущенное окно. Мы мчались по опустевшей трассе с невероятной для моей ускользающей в пятки души скоростью в сто двадцать километров в час, внимали блаженной тишине и реву форсированного двигателя, и мне впервые за день удалось по-настоящему расслабиться.

Черта города осталась позади, впереди простирались завораживающие сельские пейзажи. Распаханные поля с убранным урожаем, колоритные лесные массивы, пугающие своей отчужденностью развилки с грунтовыми дорогами. Все это на фоне увядшего горизонта с одиноко подсвеченной луной в форме блестящей золотой монетки. Очень живописно!

— Астрид, я сдаюсь! — почти униженно приподнял водитель руки над рулем, искоса посматривая в мою сторону. — Мне тебя в жизни не перемолчать. Будь любезна, нацарапай пару строк на бумаге. Информационный вакуум доводит меня до самоубийства.

— Не знала, что для тебя это такое испытание, — не таясь, рассмеялась я. — Так уж и быть, расскажи мне что-нибудь о себе. По возможности не пошлое, если можно.

— О себе? — изумленно вскинул он брови, перестраиваясь в левый ряд и уходя в неприметный среди раскидистых хвойных деревьев поворот. — А о чем?

— Например, о превращении, — якобы безразлично попросила я, окольными путями подбираясь к своей истинной цели. — Как вообще становятся вампирами?

— Под монастырь меня решила подвести, значит, — заметно расстроился Лео, хмуро стирая с губ зарождающуюся улыбку. — Небось Габсбург послал тебя куда подальше, так?

Я пристыжено кивнула и задумчиво отвернулась к окну, когда мой спутник без светских отхождений, по-деловому приоткрыл завесу строжайшей тайны.

— Я родился в Мехико, в ту пору являющимся центром вице-королевства Новая Испания, — начал он непосредственно с событий трехсотлетней давности. — В 1702 году. Нашей эры, слава богу, поэтому о динозаврах поведать ничего не могу. Знатными корнями в отличие от Верджила похвастать не могу, но семья у меня достаточно зажиточная. Отец был плантатором, выращивал кофе и владел рабами, хотя его я почти не помню. Он умер от чахотки, едва мне исполнилось три года, поэтому братьями и сестрами обзавестись не вышло. Мать пробовала в одиночку заниматься хозяйством, но не обладала характером феминистки, и спешно вышла замуж во второй раз, дабы не прозябать в нищете. Так появился отчим, достаточно суровый мужчина, которого я и боялся и ненавидел одновременно. Воспитывала меня в основном кормилица, пленная итальянка Жуда, которой я обязан знанием как родного испанского, так и сицилийского наречий. Я скучаю по ней до сих пор. По шоколадным глазам, по жестким волосам-пружинкам, по собственному прозвищу. Она называла меня Бриджинито, то есть маленький разбойник. Впрочем, все это неважно, тебе ведь нужен ответ на вопрос, верно?

— Нет-нет, — нелогично запротестовала я, без разжевывания проглатывая озвученную часть истории, — продолжай, пожалуйста. Хоть попробую взглянуть на тебя, как на человека.

— Не трать понапрасну силы, я давно уже не человек, — ненадолго взгрустнул Лео, медленно останавливая джип посреди непролазной чащи. Дорога кончилась, как я с трудом сумела различить столь простенький факт в напрягающей глаза темноте. Интересно, что мы тут забыли? Ночью, в лесу, наедине с опасным, посмотрим правде в глаза, вампиром?! — И не трясись ты так, здесь неподалеку есть местечко, которое я очень люблю. Обещаю, ничего плохого с тобой не случится, можешь полностью довериться мне. Во всяком случае, я очень этого хочу. В смысле, чтобы ты забыла тот инцидент на заводе. На самом деле я не такой.

— А какой? — моментально полюбопытствовала я, вслед за парнем вылезая из машины и опасливо ступая на влажную от обилия влаги в воздухе траву.

— Скромный, поэтому отвечать не стану, — заливисто расхохотался Леандр, огибая капот внедорожника, чтобы предложить свою помощь в ориентации посреди беспросветной мглы, опустившейся на замершие кроны деревьев ночи. Замешкавшись для виду, я с выразительной неохотой ухватилась рукой за протянутый локоть, порадовалась наличию теплой куртки и практичным туфлям на плоской подошве и, вымеряя каждый шаг, поплелась в неизвестном направлении. Надеюсь, мы не заблудимся, мистер Кротость и Смирение? — Так на чем я остановился? Ах, да, любимая нянька. В общем, до восемнадцати жизнь текла довольно размеренно. Я окончил семинарию, притом не самым успешным образом. С мозгами у меня было все в порядке, а вот прилежания недоставало. Отнюдь не детские шалости, плохая компания…чудил я по-крупному. Любой психолог сейчас скажет, будто из желания привлечь материнское внимание, а я меж тем пошлю его к черту. Что родившей меня женщине, что ее мужу я представлялся обузой. Хотя отчим все-таки проявлял ко мне некий интерес, изредка. А потом мать умерла, просто не проснулась утром и все. Через неделю на тот свет отправился и я. Опущу часть о Северине, мне неприятно об этом вспоминать, поэтому приступлю к столь важным для тебя пояснением. Давай на минутку обратимся к легендам о вампирах. Существует предание, будто ими обычно становились самоубийцы, преступники или злые колдуны, но чаще всего жертвы жестокой, несвоевременной и насильственной смерти. Думаю, оно отчасти правдиво. Есть еще былины о 'порождении греха' посредством укуса проклятого, но сие, конечно, чушь неудобоваримая. Итак, необходимые ингредиенты для начинающего упыря де факто еще человека. Обязательным условием является тяга к жизни, какая-то цель, незаконченная миссия, то, что укроет тебя от смерти. Думаю, пламенная любовь не сгодится. Я, когда обращался, пылал изнутри возмущением, Габсбург мечтал отомстить. То есть ты должна понимать, на что идешь и чего хочешь. Четкие приоритеты. Не смогу описать тебе суть происходящих в подсознании изменений, это запредельное ощущение. Похоже на диалог с самим собой, мол, я не умру потому-то и потому-то. Цепляешься из последних сил за душу, держишь ее, обжигая руки, и гадаешь, выйдет или нет. Сумбурно как-то получается, да?

— И непонятно, — щурясь от вибрации в висках, согласилась я. — Добавь конкретики, пожалуйста.

— Ладно, но если Гасбург взъерепенится, я тебя сдам с потрохами, — подначил наглец, непроизвольно накрывая мою ладонь своей огромной ручищей, согревая равномерным теплом заледеневшие пальчики, пропуская сквозь кожу вереницу электрических импульсов. Я пробовала оградиться от их воздействия, но тело продолжало реагировать на чуждую близость вопреки всяческим ухищрениям. Обаяние Лео, видимо, не обошло мои рецепторы стороной. — Но перейдем от гипотетических ситуаций к реальности. Злой дядька Северин к тому моменту мерил шагами крохотную планетку Земля уже четыре сотни лет, полагаю, скучал безмерно, а посему придумал себе два развлечения. Женщины и…дети. Последние в самом извращенном понимании этого слова. Раз в пятьдесят лет он обзаводится новой игрушкой, вдохновенно ваяет себе очередное нежно любимое чадо. Видимо, мне как-то не очень повезло в жизни, раз довелось угодить в число его детишек. Короче, к фактам. Мы были немного знакомы, он помог мне выбраться из одной скверной передряги, согласился на благодарность в виде выпивки в ближайшем пабе. Дальнейшее я помню смутно. Очнулся с дикой головной болью в каком-то захолустье, а рядом он. Сидит, значит, на стуле и так миленько разглагольствует о вечности, высших способностях и дарованном свыше благословении Господа Всемогущего. Замечу, что в голове у него коллекция тараканов. Иной раз слушаешь и не понимаешь, о чем он вообще тарахтит, но делает это красиво, конечно. Мозги слипаются моментально. Я тогда попытался спросить, что происходит, где мы и все такое, а он все жужжит и жужжит о необходимости выбора. В итоге я не выдержал, оттаскал его на могучем испанском и, сплюнув, направился к двери, когда в спину воткнули нож. В буквальном смысле. Один раз, второй, третий, пятый, десятый. Потом я сбился со счету, в глазах помутилось от боли, ноги перестали держать…Точно помню только то, что умирал я не один день, постепенно истекая кровью, теряя возможность двигаться. Организм был молод и полон сил, сердце абсолютно здорово, что только продлило мучения. Я лежал на полу, грезил о стакане воды, проклинал размеренно шастающие из угла в угол сапоги и дико орал, когда пытка начиналась по новой. Северин резал меня, выковыривал куски плоти, заставлял умолять о пощаде и хохотал, подстегивая бурлящую в венах ненависть. Он нарочно первым же ударом повредил мне позвоночник, дабы потом измываться до бесконечности. Как добиться самого превращения я, честно, не знаю. Есть некий ритуал, согласно которому внутренние органы должны умирать в определенной последовательности, но что он из себя представляет, я без понятия. Ясно одно, сердце умерщвляется в последнюю очередь. То ли особым ядом, то ли клинком, смазанным кровью создателя — загадка. Затем ты делаешь выбор. Разумеется, никто не спрашивает, хотите ли вы, сеньор, быть вампиром. Нет, все как-то странно происходит. Интуитивно понимаешь, что все, мол, это конец, и вдруг вспоминаешь, а есть-де незаконченное дельце. И вот тогда, с учетом яростной хватки в эту предательскую мыслишку, бодро карабкаешься вверх, как по ступеням. Страшно и холодно, впереди темнота, сзади пропасть. Если бы я нуждался во сне, то худшим кошмаром являлось пройти через все ужасы еще раз. Один мой приятель назвал процесс обращения марафоном для души, который выявляет ее прочность. Пройдешь — схлопочешь бонус в виде бессмертия, оступишься единожды — считай, потерялся навсегда. Так что мой тебе совет, пупсик, откажись от этой затеи. Никто не может гарантировать тебе вечность, она разборчива и жутко своенравна. Выставишь на чашу весов свою любовь, непременно проиграешь. Это не цель, а банальная прихоть, — вздумал напутствовать меня вампир, отнимая тем самым возможность переосмыслить все сказанное. Незаметно для себя я остановилась, будто угодив ступнями в болотную жижу, уперлась невидящим взглядом в поросшую низкорослой травой тропку и жестко вцепилась обеими руками в грубые мужские ладони.

— Совсем без шансов? — вяло проворочала я непослушным языком. — Это ведь последняя надежда, понимаешь? — Лео сдавил мне пальцы, выражая согласие. — А Джей вот не понимает, — с тоской завершила я свой короткий монолог, истово пялясь на вычищенные квадратные ногти парня.

— Астрид, — сдавленно прошептал он, приподнимая мое лицо подушечкой большого пальца, — не хочу тебя обижать, но это все придурь. Любовная горячка, которую ты порешь, не отдавая себе ни малейшего отчета. Опиши мне вампирские будни в своем представлении! Утром кровь, днем работа, без денег ведь никуда, а вечером что? Посиделки у телевизора, склонив голову на плечо нестареющего супруга? Знаешь, когда это тебе надоест?! Лет через сто. Только все это фигня по сравнению с тем, кем ты станешь после обращения. Читала газеты, в которых с удовольствием полоскали мое имя на все лады? Разве не интересно, убивал я их или нет? А я убивал. Десятки тысяч женщин за три столетия! Раскаяние? Совесть? Да отсохли они уже давно, как и у Габсбурга. Мы теперь твари, в чью голову приходят спонтанные идейки поднять на любимую девушку руку, затем обозвать шлюхой и мразью, а после снять стресс с секретаршей, чтобы не так противно на душе было. Ни я, ни он не сожалеем, да и большую часть времени вообще ничего не чувствуем. Кровососущая природа, мать ее!

— Лео, какой стресс снять с секретаршей? — больно кольнула сердце червоточинка, разбившая вдребезги затененную картину мира перед глазами. — Ты о чем это?

— Я? — деланно изобразил Леандр удивление, резко отворачивая предательски дрогнувшие мускулы на лице. — Да к слову пришлось, просто вспомнил один случай, когда…

— Он за этим поехал в клуб? — упорно крутила я свою пластинку. — Из мести, что ли? Переспал с Шерил? Лео, быстро отвечай! И не юли, пока не получил по первое число! Майнер изменил мне, да?

— Нет, — твердо ответил он, хотя взгляд повествовал обратное. Я уловила лучинку сочувствия, растворившуюся в непроницаемо черной радужной оболочке, и поняла, сколь сильно ненавижу жизнь, способную доставлять телу такие неимоверные страдания.

С днем рождения, Астрид Уоррен! Прими от судьбы уготованный любимым мужчиной подарочек — разодранное в клочья сердце. Вместо праздничной упаковки, виноватое выражение лица его друга. Бантом послужит эта умиротворенная ночь, сулящая смерть от нервного срыва. Промокай дрожащими ладонями мокрые ресницы и вспоминай его слова о том, как неправильна, эгоистична и жестока любовь.

Истерично напевая себе под нос поздравительную песенку, я проворно развернулась на носочках и бегом кинулась к машине. Мчалась вперед, не разбирая дороги, срывая горло в губительных для столь осязаемой лесной тиши рыданиях, запиналась, подала и неизменно вставала, в надежде скрыться от самой себя и той боли, что гналась за мной по пятам. А она, признаться честно, лидировала, ежесекундно вонзаясь то в спину, то в грудь. Как безжалостный, рычащий хищник впивалась когтями в душу и грызла, жевала, поедала зудящие куски, утоляя многовековой голод. Легче становилось лишь от порезов и царапин, по мере продвижения сквозь непролазную чащу деревьев появляющихся на щеках и ладонях. Ветки кустарников хлестали лоб, массивные корни оставляли после себя синяки на коленях, и в тот миг, когда вокруг талии сомкнулись крепкие руки, я окончательно обессилела и покорно повалилась на траву вслед за нерасторопным вампиром. Впредь позволительно собой гордиться, перещеголяла по скорости трехсотлетнего упыря!

В выходные, заживляя душевные раны в согревающих материнских объятиях, я сумела собрать воедино события двух минувших дней и в бездумном разглядывании мерцающего экрана телевизора в незначительной степени систематизировать разбегающиеся мысли. До сегодняшнего утра я отчетливо помнила лишь истерику в лесу, остальное непостижимым образом признавалось мной за бесхозные отходы, требующие немедленного удаления. Не задевало почти ничего. Помню, как вампир с сотней успокаивающих уговоров усадил меня в машину, развлекал на обратном пути фонтанирующей болтовней, кажется, даже гладил по волосам. А еще он безостановочно клялся, что никакой измены не было в принципе. Только я имела противоположную уверенность, основанную на доводах сердца. Джей не пропустил бы мой день рождения, не оставил бы на попечение жутко прилипчивого Лео, не отдал на съедение гостям…Если бы являлся тем самым Джеем, которого я знала когда-то. А не тем несносным типом, что возник абсолютно спонтанно.

Потом приезд домой, обернувшийся катастрофой глобального масштаба. Джип припарковался у обочины, потому как въезд на территорию участка загораживал вольготно расположившийся посреди двора эвакуатор. Водитель погрузчика перебросился с моим сопроводителем парой нечленораздельных фраз, а после сунул под нос какой-то формуляр и велел расписаться в получении. Я, не читая, подмахнула предложенную бумажку и во все глаза уставилась на двухдверную малолитражку цвета перезрелого апельсина, ключи от которой чья-то заботливая рука настойчиво всунула в мои непослушные пальцы. Подоспевшие объяснения Лео вывели меня из равновесия. Это подарок Майнера — Ниссан Скайлан с милейшей наклейкой на лобовом стекле: 'С Днем Рождения, Астрид!'. С минуту я вчитывалась в короткое послание, смаргивая очередной поток незапланированных слез, и по их истечению с гортанным воплем бросилась на капот, желая сорвать мерзкую надпись. Только потеряв два ногтя и вдоволь наслушавшись отвратительного скрежета оцарапанного стекла, я поняла, что рисунок прикреплен изнутри. И вдруг стало еще больнее. В сознании укоренилась мысль, будто Верджил все делает специально. Я не хотела видеть упоминаний о треклятых именинах, но получила этот гадливый презент. В действительности и подумать о расставании не могла, а он так легко согласился. Хотя тут больше подходит термин 'сдался'. Не кинулся отговаривать, не молил о пересмотре решения, просто ушел. Я не изменяла, однако оказалась преданной назло. Небось и часа не прошло с той секунды, как он вылетел из моего дома! Поехал в клуб, сцапал первую попавшуюся девушку и потащил наверх. Нарочно, подло и гнусно, как и подобает пропитанному цинизмом эгоцентрику. А сейчас эта чертова наклейка, не поддающаяся моим рьяным попыткам уничтожения!

В ту ночь укладывала меня спать Рейчел. По ее ласковому журчанию стало ясно, что в целом послеобеденный инцидент известен, вопрос откуда. Либо я в приступе неподвластной расшатанной психике болтливости рассказала о своих злоключениях, либо Лео занялся просвещением юных умов. Благо, от родителей мое состояние удалось скрыть. К нашему возвращению с увеселительной прогулки по лесным чащам они уже крепко заснули, а наутро благостно позволили мне пропустить занятия из-за чрезмерно усталого внешнего вида. Верно, я ведь промаялась всю ночь без сна, тщательно карауля дверь спальни. Казалось, с минуты на минуту она распахнется, явит мне привычную извиняющуюся улыбку самодовольного характера, приправленную озорным блеском синих глаз, и все закончится.

Сказать по правде, я не слишком расстроилась, когда в комнату без стука ввалился Леандр, на сей раз без привычной хамоватой гримасы на лице, молчаливый, что настораживало, и повсеместно сочувствующий. Не распознав во мне признаков бодрствования, он на цыпочках прокрался к изголовью кровати, сел на самый краешек, поправил уголок одеяла и тихонько прошептал странную фразу: 'Прости за эту выходку. У меня не было выбора, куколка, а шанс предоставляется лишь единожды', общий смысл которой ускользал за ворохом творящихся вокруг бедствий.

Так мы и встретили рассвет. Я лежала на боку, тратя остаток сил на бесполезное разглядывание письменного стола, парень сидел за моей спиной, накручивал на палец пряди разметавшихся по подушкам волос и изредка тяжело вздыхал, явно изнывая от тишины и безделья, а в шесть безропотно вымелся восвояси.

И день потек своим чередом. Я, пользуясь родительской щедростью, после завтрака из стакана сока и гренки вернулась в постель и мгновенно заснула, как полагается, с кошмарами. Чуткое воображение составило свой рецепт из пережитых ужасов, демонстративно встряхнуло их посредством нанесенной душевной травмы, добавило щепотку горечи от расставания с Майнером и услаждало меня этим жутким коктейлем до пробуждения от собственных жалобных стонов. Я и раньше плакала во сне, но в тот день побила все рекорды по крокодильим рыданиям.

Вечером уехала Чейз, что переполнило вместительную чашу отчаяния до отказа. Разумеется, продолжительный отдых на горнолыжном курорте и недельное пребывание у нас дома в качестве гостьи подорвали ее нерушимый авторитет успеваемости в школе, поэтому прощались мы сдержанно. Махая рукой вслед выезжающему из гаража кабриолету, я мысленно провожала последнюю поддержку и готовилась в одиночку справляться с нахлынувшими трудностями. Будет нелегко.

Меж тем в моей власти имелся приоритетный способ борьбы с невзгодами — поглубже зарыть в себя боль и обиду и постараться забыть об их местонахождении. Заламывать руки, биться в рыданиях, выплескивать эмоции…банально. С детства я научилась ограждаться от окружающих посредством молчания. Угрюмость, мрачность и выразительная апатия отталкивали сердобольных личностей, даруя взамен умиротворение и внутренний комфорт. Мне уютно в изоляции, приятно находиться наедине с мыслями и не тратить понапрасну время на бестолковую болтовню. Нет нужды ломать голову над тем, что ответить на вопрос: 'Как поживаешь?'. Проще изобразить глухонемую, чем по крупице выдавливать из себя заядлую ложь.

С тех пор я распрощалась с вербальными навыками и всячески избегаю общения. В школе выбираю последний стол, многозначительно водружаю сумку с учебниками на соседний стул и прилежно грызу гранит науки, остерегаясь встречаться с хмурыми взглядами Киви и Сары. К концу недели друзья покорно приняли мою тягу к отчужденности, но все же не перестали здороваться, очевидно, втайне питая иллюзорные надежды на скорое воссоединение. Неожиданно новой проблемой для меня стал Лео, обзаведшийся вредной привычкой всюду следовать за мной хвостиком. Раз уж я теперь являюсь счастливым обладателем автомобиля, хладнокровно сжечь который не удалось из-за проклятущей жадности, то смело могу добираться в лицей и обратно самостоятельно. Впрочем, вампир к моим здравым доводам рассудка особо не прислушивался и бдительно плелся сзади на джипе, сопровождая каждую поездку. В итоге уморительный балаган решено было прекратить, и с понедельника я поеду на занятия в компании ухмыляющегося водителя.

Гораздо страшнее выглядела его беспринципная манера с покровом темноты маячить в пределах моей спальни. Не спасали ни замки, ни гневные взоры, ни агрессивно раздутые ноздри, ни однократная оплеуха в порыве жгучей ярости. Парень все сносил с улыбкой и как ни в чем не бывало устраивался на ночь на стуле, придвинутом к тумбочке, бездарно оправдываясь заботой о моей безопасности.

Вот почему я ранним субботним утром тенью шмыгнула в родительскую комнату и забралась под одеяло рядом с мамой. Осточертела незатихающая белиберда, с преобладающими в ней двусмысленными шуточками.

— Не расскажешь мне, что случилось, Звездочка? — проявила миссис Уоррен чудеса упорства, неустанно повторяя этот вопрос с момента пробуждения. — Я хочу помочь, солнышко. Если у тебя проблемы, достаточно просто…

— Кира, — одергивающе цыкнул языком вернувшийся из кухни с подносом в руках отец, — не мучай нашу малышку расспросами. Лучше налетайте на пончики, пока не остыли, крем сегодня восхитителен! Цветочек, сделал как ты любишь, капучино с двойными сливками.

Я с благодарностью взяла протянутую папой чашку и робко улыбнулась погрустневшей матери, впиваясь зубами в ароматную выпечку. Искренне жаль, что приходится расстраивать родителей, но по-другому справляться с невзгодами не выходит. Я только учусь жить без Майнера, заново собираю многочисленные осколки себя, ищу подходящую модель поведения и отсеиваю гранулы фатальных ошибок. В столь напряженных диалогах с внутренним голосом нет места театральщине.

Вечером папа устроил барбекю на свежем воздухе, и настроение медленно поползло вверх, пересекая отметки совершенного по своей концентрации безразличия. У меня вышло даже пару раз рассмеяться над курьезными шутками главы семейства, поэтому к поеданию жареных на гриле овощей щемящая сердце тоска благополучно отбыла на покой. В итоге я решила отправиться спать пораньше, стойко пообещав порадовать завтра домашних долгожданным возвращением речи. В конце концов, они ведь не виноваты в том, что мой эталон мужчины на поверку оказался расписанным в акварельных красках пшиком. Изящный эскиз попал под дождь и потерял львиную долю привлекательности.

Только сейчас я поняла, насколько бездумно идеализировала Джея. Принимала вымуштрованные манеры за воспитанность, страстную натуру — за любовь в чистом виде, набор сомнительных принципов — за высоконравственный характер. А на самом деле он обычный, разве что сказочно красивый. В нем есть и подлость, и низость, и злосчастная мстительность, и неуважение, и тяга к пусканию пыли в глаза. Не позабыть бы о всеобъемлющем обмане! Как часто я велась на поводу у его речей, как принимала на веру полые обещания, как героически оправдывала мерзкие поступки. Следовало вычеркнуть его из своего сердца еще в тот день, когда вскрылась истина о происшествии с Рейчел. То была моя первая уступка, вылившаяся впоследствии в безбрежную душевную рану.

Видно, удача наконец повернула ко мне лицом с благосклонной улыбкой, потому что ночь прошла в непоколебимом спокойствии. Никто не раскачивался неподалеку на стуле, не кидался подтыкать одеяло, строча направо и налево сальными намеками, и не бурчал над ухом. Да и от кошмарных сновидений удалось передохнуть.

Новые сутки начались с невообразимой пульсации крови по жилам. Я открыла глаза будто по надоедливому звонку будильника, хаотично подметила скоп окрыляющих мелочей и задышала так глубоко и часто, что едва не потеряла сознание от переизбытка кислорода. Крепкая рука, обвивающая мое подверженное взволнованной судороге тело, покоилась на одеяле. Бледные пальцы лихорадочно переплетены с моими трясущимися фалангами, затылок щекочет размеренный сап и вокруг струится надежное тепло пополам с нежным запахом терпкого одеколона. Я не могла и помыслить о том, чтобы шевельнуться, тогда как в мыслях уже обежала весь дом в приступе буйной радости. Он вернулся! Мой злой сквернослов и дражайший негодяйчик, моя самовлюбленная и недостающая половинка сердца, мой Джей! Без необходимых извинений, на которые мне, честно говоря, наплевать, без обстоятельных разговоров, без соблюдения правил приличия, просто лег рядом, обнял как прежде и порушил былые верования в твердость характера. Я не могу больше серчать, не хочу вновь отталкивать его от себя и строить по периметру баррикады, потому что слишком измучена этой тоской. Печалью по нашей сносящей преграды близости, по опьяняющим поцелуям, по объятиям и плавящейся неге его великолепного грудного голоса. Я готова вести и дальше партию мартовской кошки, ведь одно лишь упоминание его имени приводит меня в восторженный трепет.

Продолжая бороться с пограничным коматозным состоянием, я сцепила ладонь и осторожно подтянула ее чуть выше, намерившись расцеловать каждый ноготок. В тот же миг взгляд уперся в уродливый перстень из потускневшего от времени желтого металла с овальным камнем величиной с перепелиное яйцо, и меня с головы до пят окатило волной иезуитского разочарования. Никогда не замечала в себе такой ненависти к Лео! Именно сей недостойный господин (выражаясь иносказательно, пиявка неблагодарная) с удобством устроился на моей постели, да еще и лапы свои вонючие распустил!

Закипая негодованием, я с силой пихнула негодяя локтем в живот и рождественской хлопушкой взметнулась над матрацем вверх, чтобы через секунду оказаться стоящей на полу. Невозмутимость парня поражала фантазию! Он не поморщился, получив отнюдь не дружеский тычок, никак не отреагировал на оплеуху подушкой и даже бровью не повел, когда я в угоду пышущей ярости ущипнула его за щеку. Напротив, молодецкий сон превратился в медвежью спячку с гортанным храпом. Смущал меня лишь тот факт, что вампирам отдых не полагается по рангу, а значит, мерзавец без зазрения совести прикидывается, дабы окончательно взбесить хозяйку спальни.

Но я не дала мальчишке столь завидного преимущества и, сыпля беззвучными ругательствами, заперлась в ванной, где привела себя в порядок и безжалостно спустила в канализационные пустоши недавний восторг. Почему Майнер такой упрямый? Неужели трудно позвонить или просто приехать? Я уже согласна простить ему все, вплоть до сдачи Константинополя. Пусть вместе нам порой быть больно, поодиночке в разы сложнее. Невыносимая каторга с бесконечными измывательствами.

Оставшийся осадок комковатой горечи я отправилась топить в кружке кофе и столкнулась на кухне с внеочередным сюрпризом. Прижатая магнитом-бабочкой к дверце холодильника записка следующего содержания: 'Звездочка, прости своих бестолковых родителей. Неприятности по работе, пришлось выехать на рассвете. Не скучай, пожалуйста. Постараемся вернуться к ужину. Виноватая мама'. О боже! Только этого мне для пущего ликования не хватало. Провести воскресение с Лео. Кому же я изрядно насолила на небесах?

— Доброе утро, котик, — неспешно приступил вампир к умерщвлению моих человеческих качеств, бесшумно появляясь из-за спины. — Как спалось?

Я ненадолго решила быть искренней, поэтому задним числом отметила, что грезилось довольно неплохо. Во всяком случае, вековой усталости и след простыл.

— Все так же молчим с достоинством, верно? — никак не желал отлипать мистер Заноза-в-причинном-месте, бесстрастно наблюдая за моими действиями. — Скажи, ты на меня злишься или попросту вредничаешь?

'Скорее второе', - издевательски протянула я, строжайше соблюдая негласное правило о гробовом молчании. Авось балбесу надоест молоть языком в одиночку, и я смогу провести день с удовольствием.

Развлекаясь по ходу пьесы, я залезла в шкафчик, вытащила наружу коробку с сухим завтраком, достала тарелку, наплескала в нее молока, высыпала хлопья и равнодушно взялась орудовать ложкой, опершись о разделочный столик. Лео взгромоздился на стул, меланхолично сложил руки на спинке, уронил поверх растрепанную голову и с интересом стал разглядывать мою пижаму, елозя масляными глазками от груди к ногам.

Моментально ощутив неловкость, я презрительно отвернулась к окну и залюбовалась горизонтом с виднеющимися вдали кронами могучих деревьев, утопающих в жарких лучах восходящего солнца. Черные шапки гигантов словно тянулись к небосводу, желая заполучить полагающуюся частичку тепла и заботы желтого карлика. Интересно, чем занят сейчас Джей? Небось устраивает чаепития для своего 'завтрака', улыбается неотесанной девице, рассказывает ей забавные истории…

— Знаешь, Молчун, я несколько иначе представлял себе совместный уикенд, — топорным образом вклинился в грустные размышления ласкающий слуховые рецепторы голос, обладатель которого беспардонно сжал мои плечи исполинскими ручищами. — Влом перекинуться со мной парой глупых фраз? Тогда говорить буду я, а ты соблаговоли уж не перебивать, — на последнем слоге парень сделал явный акцент, а после настойчиво развернул меня лицом к себе, отобрал недоеденный завтрак и так тесно прижал к груди, что продохнуть не представлялось возможным. Я воспламенилась изнутри взрывоопасной смесью из возмущения и свирепости, но вырваться не успела, за что поплатилась практически сразу. Лео наклонился ближе, поразительно ловко сокращая дистанцию между нашими губами, и быстро, точно в воспаленном бреду, зашептал. — Я не для того выпроваживал твоих предков из дома, чтобы вновь терпеть пофигизм. Переключи хоть ненадолго внимание на других и поймешь, не только тебе хреново. Я пробовал с этим бороться, старался не замечать тебя, но не срослось. Астрид, — шумно втянул он широкими ноздрями воздух, жадно скользя горячими губами по моим бледнеющим щекам, — я люблю тебя. Без дураков, серьезно. Очень люблю, сам не знаю почему. Вроде ты не в моем вкусе. Какая-то вялая, плаксивая и чересчур ранимая, но башню сносишь напрочь. И это, блин, потрясно. Прости, что такими словами, я вообще с натяжкой сейчас могу соображать. Так боюсь твоей реакции, поэтому не отвечай, окей? Точнее не посылай куда подальше. Знаю, что мои признания тебе до фонаря. Просто не лишай надежды. Я уже получал путевку катиться лесом, держателем второй прослыть не хочу. Дай мне шанс, одну ничтожную попытку — это все, о чем я прошу. Не примну упасть на колени, если откажешь. Я ведь не так уж противен, верно?

Скорость, с которой вампир оперировал словосочетаниями, убивала завалящие зачатки осмысления. Я не успевала отсортировывать и половины звуков, а уж разбиралась в их значении и вовсе интуитивно. На протяжении всего монолога с толку сбивали не столько прерывистость раскаленного дыхания и хаотичность блуждающих по коже прикосновений пересохших губ, сколько общий вид сверкающих, точно тлеющие угольки, глаз с переливающейся всеми цветами радужкой. Лео умудрялся быть, что называется, везде. Его руки массировали ноющую от напряжения спину, коротко остриженные пряди агатовых волос щекотали лоб и подбородок почти одновременно, кончик носа кочевал от скул к шее под аккомпанемент незатихающих вдохов. Казалось, вампир усердно обнюхивает меня, словно тщательно выдрессированная поисковая собака. Тело так и вовсе угодило в плен литых мышц. Я могла отмечать малейшее их сокращение, особенно в области груди и брюшины.

— Верно, — сдавленно ответила я, теряясь от его напористости. — Ты не противен, а действенно отвратителен. Отпусти немедля! И мотай отсюда без оглядки, потому что я стану швырять тебе вслед ножи и секиры!

Реакция вышла непреднамеренной, что не помешало мне выплеснуть на Лео недельный запас агрессивности и тем самым сбить его с толку. Очевидно, столь дерзкий ответ не пришелся заядлому кровопийце по душе, потому как в следующее мгновение его лицо ознаменовалось крайней степенью бешенства, разве что без пены у рта. Я в страхе отклонилась назад, запоздало прикусив остренький язычок, и попыталась переосмыслить признание. Он любит меня?

— Вот и славно, — волевым усилием парень обрел самообладание, наконец избавил меня от своих удушающих объятий и, скрывшись из поля зрения на миг, вопреки этикету уселся на обеденный стол с тарелкой чужого завтрака. — Рад, что ты вспомнила о речевых навыках. В тишине нам было бы скучно. Итак, есть предложения?

Я не совсем поняла интонации, с которыми прозвучала последняя фраза. То ли вопросительные, то ли восклицательные, а все из-за переизбытка хлопьев, поэтому поддерживать диалог не спешила, терзаясь тщедушной толикой вины. Мне ведь известно, каково быть проигнорированным, незамеченным. Словно талантливый глашатай, напрасно надрывающий связки в толпе глухонемых. Джей так же отмахивался от моих щепетильных излияний. В то же время, что я должна произнести? 'Спасибо, Лео, за искренность?'. Но у меня нет ни единой уверенности в ее наличии. Или отделаться завуалированным отказом? Мол, ты мне симпатичен, конечно, когда не мерзок до потери пульса, однако сердцу не прикажешь…и дальше изворачиваться до бесконечности.

Так и не найдя ярко горящей таблички 'Правильно' в этом маловразумительном тоннеле непостижимых эмоций, я предпочла вернуться наверх, где забаррикадировалась в ванной со сменной одеждой, и в процессе умывания целенаправленно избавилась от стрекота миллиардов мыслей. Избегать Леандра у меня не выйдет, не те физические способности. Тем более его хитрость и изворотливый ум играют против бессильной Астрид. Родителей нет, подруга далеко, на Майнера вряд ли приходится рассчитывать, остается лишь уповать на твердость своего характера и врожденную стойкость. Впрочем…есть Киви! И общественные места, круглосуточный кинотеатр, многолюдный центральный парк. Пригодная альтернатива для тех, кто чурается зловонной ситуации 'наедине с шизоидным вампиром'. Я, к слову, из их числа.

Решительно сверившись с убежденным в своей правоте отражением в зеркале, я отложила щетку для волос, поправила растянутые плечи у бесформенного свитера жуткой вязки, подтянула ужасные на вид прямые джинсы, делающие меня килограмм на пять полнее, и с молитвой на устах взялась за дверную ручку. План побега из родного гнезда дозревал на ходу и громогласно рухнул в тот момент, когда у подножия лестницы материализовался душеприказчик Сатаны собственной персоной.

— Я уж думал, ты утопилась от счастья. — Столь же выразительный оскал блистал на ехидной морде шакала Табаки из мультфильма 'Маугли', а посему вовсе неудивительно, что мои подошвы прочно укоренились в ступеньке. Лео светился восторгом. Я готовилась к худшему. — Но вернемся к совместному досугу. Как тебе, скажем, пешая прогулка по окрестностям, обед в закусочной, вновь променад на свежем воздухе и куча тайн на сладкое? Например, о нас с Северином. Или с Верджилом. У меня хорошая память, — хвастливо протянул парень, умело подбивая меня дать опрометчивое согласие.

— Два условия, — педагогическим тоном начала я, поднимая вверх указательный палец. — Обо мне не говорим в принципе, раз. И два, никакого вранья наряду с вольностями. Выведешь меня из себя, — предупредительно затряслась я в приступе напускного гнева, конвульсивно выискивая окончание зряшной угрозы. Однако д`Авалос согласился прежде, чем мои со скрипом работающие извилины справились с непосильной задачей.

— Принимается, — еще пуще осклабился наглый тип, галантно предлагая мне ухватиться за согнутый локоток. — Теперь только правду, как на исповеди. Спрашивай о чем угодно.

Его жертвенный тон наряду с избитыми ужимками цирковой обезьянки непостижимым образом успокаивали и внушали доверие. И пусть любование островками дикой флоры и фауны за пределами поместья получилось весьма безрадостным, мне удалось урвать крохотный кусочек удовлетворения. Заливистое чириканье птиц, убаюкивающий шепот редкой листвы на деревьях, ласкающий шелест пожухлой травы под ногами, неугомонное солнце, слепящее глаза сквозь ветвистые кроны, и прочная атмосфера арктического уединения сопровождали нас всю дорогу. В какое-то мгновение мне даже стало казаться, будто утреннего монолога не было, как и предыдущего трехдневного отказа от вербальной сноровки. Мы немного и вполне безобидно шутили, болтая на отвлеченные темы, пока не перешли к основному витку разговора. Я специально приберегла заветное имя на обеденный промежуток, поэтому обратилась непосредственно к Охотнику.

— Каюсь, не смог сразу вскрыть все карты, — неожиданно обратился вампир в пространство, уворачиваясь от моего встревоженного взгляда. — Северин…в общем, об этом никто не знает, в том числе и Габсбург. Я стыжусь правды, она выставляет меня бескрайним глупцом. Короче, — удрученно почесал он затылок, путем титанического вдоха собираясь с духом, — отец он мне. В смысле, не просто создатель, но и…

— Чего? — аккуратно округлила я очи, останавливаясь посреди извилистой тропинки с неприлично разинутым ртом. — То есть как отец?

— Ну отчим, — неохотно буркнул Лео, смутившись моим концентрированным изумлением. — Родной отец-то умер, когда мне было три. А затем появился отчим, помнишь? — я быстро сориентировалась в прошлых россказнях и утвердительно мотнула головой. — Им и стал Северин. Я уже говорил, у него имеется пара вредных привычек. Женщины и дети. Сначала сей господин влюбляется, хотя эту его черную страсть с огро-омной натяжкой можно так назвать, затем женится, усыновляет всех предложенных отпрысков и терпеливо ждет конца спектакля. На нашу беду, мы с матерью угодили в сценарий на главные роли. Без понятия, кого из нас этот гремлин выбрал в первую очередь, меня или латиноамериканку, славящуюся своей красотой на все Мехико. Важно то, что он четырежды клялся мне в отчаянной невиновности. Типа о его бессмертии никто не знал, жену он никогда не кусал. И тому есть якобы неопровержимые доказательства, в мою сторону ведь 'батенька' клыки не скалил, а детская кровь отличное лакомство. Кстати, сам никогда не пробовал, если что. Ну вот, опять возвращаемся на три сотни лет назад. Пятнадцать лет они с матушкой, глупой курицей, прожили душа в душу. Куда смотрела эта сеньора и почему не заметила у мужа признаков отсутствия старения, мне неведомо. Вероятно, глаза застила редкая для наших краев смазливость избранника. Два метра от макушки до газона, светловолосый, белокожий, с крепкими зубами а-ля арабский скакун и полный комплект волевых качеств. Характер у него, знаешь, зверский, силища немереная, взгляд, как у оголодавшего льва. Дела на плантации живо поперли в гору, и уже к концу года мы с матерью купались в роскоши и уважении. Хотя мне все эти сливки кайфовой жизни были до известного места. Я тосковал по отцу, ненавидел мать за предательство и смертельно боялся громилу-отчима. Кажется, возраст-то несознательный, всего три года, но в те времена детство заканчивалось гораздо раньше. Болезнь папы сказалась на мне, навсегда отложилась в памяти картина того, как он кашлял кровью и в бреду отстреливал воображаемых племенных индейцев-язычников. Потом умерла мать, и неприязнь к Северину стала возрастать в геометрической прогрессии. Я винил его во всех бедах, втайне копил изнутри запас агрессии и в один далеко не прекрасный день выплеснул ее наружу. Не было никакого бара и алкоголя, та часть стянута из рассказов Верджила про обращение. Однажды ночью я просто пришел в спальню к отчиму и в порыве ярости попытался заколоть его ножом. Кто ж знал, что верзила не спит и слышит каждый мой шаг! В итоге в действие пришла поговорка: 'Кто к нам с мечом придет, тот от него и скопытится'. Первый же пропущенный удар отозвался дикой болью в позвоночнике. Вроде проклятский проклятка и не хотел меня калечить, по его словам, разумеется, а получилось скверно. Гудман говорил, будто спасти мою никчемную жизнь уже было невозможно, на горизонте маячила перспектива паралича нижних конечностей, поэтому он занялся превращением. Только я в это тупое треньканье не верю. Каждый мой 'братик' волею случая оказывался на пороге преисподней, и всякий раз бесценную душеньку героически спасал всевидящий благодетель, поставивший раздачу вечности на поток. Думаю, это он убивал матерей, дабы взрастить в пасынках нечеловеческую тягу к отмщению, благодаря которой есть вероятность присоединиться к вурдалакам. Вот такая тварь семи веков отроду, — печально завершил свое сокрытое тенью обиды повествование Леандр, меланхолично направляя меня обратно к поместью.

За обедом я добросовестно пережевывала не только безвкусный омлет, но и скопище услышанной информации. Доселе мне не приходило в голову взглянуть на Лео с иного ракурса. Скабрезные шуточки, наигранный оптимизм, хулиганский вид и невероятная надоедливость преобладали над истинной личиной, которая шла вразрез с былыми представлениями о всепоглощающей пустоте. Теперь я видела в нем человека, а не вечно молодого оболтуса, сидящего напротив с отсутствующим взглядом.

Глаза машинально пробежались по скудной обстановке крохотного зала придорожного кафе, вернулись к лицезрению белого и абсолютно неаппетитного куска запеченных яиц и остановились на соседней тарелке, разукрашенной смешными загогулинами из кетчупа. Томительное молчание водрузилось по центру стола с начала трапезы, прихватив в напарники неуютный осадок горечи. И методов борьбы с этой напастью у меня на данный момент не имелось.

Протяжный свистящий звук возвестил о закончившемся помидорном соусе. Вампир отставил пластиковую емкость, взял тюбик с горчицей и с двойным усердием приступил к завершению бессмысленного рисунка, попутно обкладывая края блюдца обрывками дешевой салфетки. О чем он думал? Кого вспоминал? Приходилось довольствоваться неубедительными догадками. Вероятно, Северина.

Как причудливо сплелась узорная паутина творящегося вокруг безобразия! Охотник…и вдруг отчим Леандра. Мужчина, который фактически воспитал его, кормил, одевал и обувал с младых ногтей, а затем безжалостно воткнул нож в спину, притом буквально.

Я невесело улыбнулась своим размышлениям и допила гадкий бурый напиток, представленный в меню под гордым названием 'капучино'. Что теперь? По идее мне ведь следует поставить в курс дела Джея, дабы снять со счетов ощутимую возможность предательства. Почему-то именно этот мерзкий шаг беспокоил меня больше всего, особенно с учетом интуитивных позывов. Я и раньше чувствовала в Лео угрозу из-за нежелания идти на откровенность, теперь же маленькие сложности сбились в устрашающих размеров снежный ком.

'Астрид, я люблю тебя', 'У меня не было выбора, куколка, а шанс предоставляется лишь единожды', '…снять стресс с секретаршей, чтобы не так противно на душе было', - обрывки слов гонгом зазвучали у меня в голове, мешая опереться на сосредоточенность. 'Один влюблен, второй присматривается', 'Он мой отчим', '…дай мне ничтожную попытку, — это все, о чем я прошу'.

А если все подстроено, и никакой измены не было в помине? Заклятый дружок Майнера якобы проговорился, окружил меня заботой, байками и неусыпным вниманием, походя извлекая из ситуации собственную выгоду. Не хочу показаться взбалмошной идиоткой с манией преследования, но у д`Авалоса на меня наличествует характерное для крайней степени зависти слюнотечение. Нет, это никуда не годится! Мне нужен авторитетный совет Джея. Пусть он разбирается в теории вселенских заговоров, заодно объясняя своей девушке азы сугубо мужской логики.

— Я хочу встретиться с Верджилом, — волевым взмахом руки отрезала я подступи к беспрецедентным пререканиям, поднимаясь над стулом для пущей важности.

— Будет исполнено, — рьяно подскочил на месте вампир, неуловимым жестом отправляя на пол всю имеющуюся на столе посуду. — Завтра. Позвоню с утра. Назову время.

Злостно швыряя мне в лицо каждую пропитанную желчью реплику, парень растоптал кроссовком уцелевшую при падении салатницу, бросил рядом стопку стодолларовых купюр, поэтично спикировавших на подсохшие ломтики хлеба, и вылетел из кафе на сверхзвуковой скорости. Я оцепенела от неожиданности и непонимающе хлопала ресницами вплоть до тех пор, пока трубный рык форсированного двигателя не вторгся в сознание, заставляя выставить галочку на труднодоступном вопросе: 'А что, собственно, сейчас произошло?'.