Интеллект, семья и дети. Портрет на фоне свадебной фаты

Весельницкая Ева Израилевна

О семье, одиночестве и самостоятельности

 

 

В той культуре, в которой мы живем, в мире, который сейчас нас окружает, ориентиры быстро меняются и потом теряются вовсе. Разрушаются сами собой разумеющиеся нормы. Стирается понимание, где граница добра и зла, хорошего и плохого, принятого и неприличного. В этом судорожно ищущем новое и теряющем старое мире люди неизбежно цепляются за разные спасательные круги. И один такой спасательный круг, за который из века в век хватались во всех катаклизмах, — семья.

Испокон веков в истории человечества, как только подходил очередной кризис, очередное время перемен, когда сжигались старые боги и еще не было слеплено новых, когда опровергались прежние идеалы и еще не выкристаллизовались новые, люди всегда обращались к исконным ценностям. Одна из них, повторюсь, — семья.

Посмотрим, почему. Ибо тут не все так однозначно.

 

Союз, питающий эмоции

С одной стороны, в глубине всего этого лежит одна из базовых потребностей человека — потребность в эмоциональном контакте — потребность в том, чтобы кто-то был рядом. Это та вечно неудовлетворенная потребность в близкой душе, близком теле, близком разуме, в полном взаимопонимании, в эмоциональном комфорте, которая преследует человека с момента рождения. С того момента, как отрезается пуповина и он остается один на один с миром после рая внутриутробной жизни.

Вечный поиск этого рая, этого полного дополнения, условий и людей, которые прикроют щемящее чувство уникальности и страх одиночества, идут с человеком рука об руку всю жизнь.

Благодаря этой неистребимой потребности быть рядом с кем-то, по большому счету, и возникло человеческое сообщество, и люди, несмотря на все их сложности, непохожесть, огромный труд принятия другого человека, все-таки выстояли и приняли условием, что быть среди людей — это единственный шанс быть человеком. Род человеческий вырос из вида стайного. Свои и иные, близкие и далекие, родные и чужие, нужные и ненужные, полезные и неполезные, хорошие и плохие, правильные и неправильные — вокруг люди, и только среди них я — человек. Недаром даже Робинзон нашел себе Пятницу.

Мы сделаны из людей.

Мы сделаны из людей. Я часто употребляю эту фразу и сейчас объясню, что хочу этим сказать. «Мы сделаны из людей» означает, что человек рождается в человеческое общество и с самых первых мгновений впитывает человеческий опыт, более того, ему внушают, преподают, его в нем воспитывают. Таким образом, мы как бы частички людей, которые нас растили, воспитывали, которые нас окружали, мы фрагменты книг, которые читали, фильмов, которые смотрели, картин, которые видели.

Человек — сложное существо, и в нем многое намешано, но то, что делает его человеком, он впитывает именно из людского сообщества. И чаще всего из ближайшего. Мы даже иногда не в состоянии перечислить все влияния, которые оказывают на нас те или иные люди. И давайте проследим обратную связь: это все функции удовлетворения потребности в эмоциональном контакте. Так или иначе мы соприкасаемся с людьми — резонируем с ними, реагируем друг на друга, как струны инструмента, отзываясь по-разному. Это не означает благостных отношений, это обозначает отношения как связи в целом.

Потребность в эмоциональном контакте лежит неколебимым фундаментом человеческого сообщества, что бы ни происходило.

Потребность в эмоциональном контакте лежит неколебимым фундаментом человеческого сообщества, что бы ни происходило. Да, человек не может принять все человечество и почувствовать себя его частью, но каждый из нас создает вокруг себя хоть какое-нибудь небольшое сообщество, представляющее для него человечество, благодаря которому он обретает чувство безопасности, ощущает себя нужным, востребованным, состоявшимся.

Собственно, вот этот поиск своего маленького человечества и создает во многом пафос движения человека в поисках любви, счастья, успешности, и на этой дороге семья — первый круг, в котором оказывается человек, когда появляется на свет.

 

Повод или не повод для брака?

Сейчас принято рассуждать о том, будто рушатся устои традиционной семьи, будто что-то меняется в мире. И это действительно так. Поэтому прежде чем говорить о конкретных людях, я бы хотела провести небольшое исследование, что же это такое — семья — и как на нее можно посмотреть.

Начнем с примера. Очень часто, когда молодые приходят к родителям и говорят, что они хотят пожениться, создать семью, то самым весомым фактом, к которому они апеллируют, оказывается: «Мы любим друг друга». Это считается неколебимым, весомым аргументом, и молодые страшно удивляются, когда родители почему-то не считают его достаточным для того, чтобы броситься к своим детям, обнимать их, и целовать, и поздравлять, и успокоиться на тему того, что все хорошо, жизнь детей состоялась. Теперь они, родители, могут спокойно заняться своей жизнью, потому что наконец-то все, ради чего они растили детей, произошло.

А ведь в действительности это далеко не все. Дело в том, что, когда встречаются два человека, которым хорошо вместе, которые называют это «мы любим друг друга», которых тянет друг к другу физически, эмоционально, которым есть о чем молчать и есть о чем говорить, — это означает только то, что встретились два человека, в этот момент жизни находящиеся в дополнении. Их миры похожи, их мечты пересекаются, их переживания близки, и поэтому они интересны друг другу, важны и нужны. Потому что они встретили того, кто избавляет их от чувства одиночества и увеличивает чувство важности друг друга, прежде всего в своих собственных глазах. Все та же потребность в эмоциональном контакте бросила строгую диету и питается вовсю, пользуясь моментом.

Давайте взглянем на ситуацию внимательно. Потребность в эмоциональном контакте играет как бы двойную роль. С одной стороны, она притягивает людей друг к другу, образуя такие прекрасные вещи, как любовь, дружба, семья, родство, близость… — отношения частной жизни. С другой стороны, из нее вырастает весь букет социальных потребностей: власть, слава и т. д. Мы вернемся к этому, когда будем говорить, как машина социума залезает на территорию нашей частной жизни. Но ведь и частная жизнь проникает в границы социума и размывает наши с вами профессиональные, карьерные устремления. И для выражения «мы любим друг друга, мы хотим пожениться» это имеет решающее значение. Двойная игра потребности в эмоциональном контакте здесь видна, как нигде больше.

Сейчас мы живем в таком мире, когда многим кажется, что чувств, притяжения, удовольствия друг от друга для семьи достаточно. Молодые девушки с ужасом смотрят фильмы, читают классические романы, трагические истории любви, когда экономические соображения, классовые различия не давали любящим сердцам встретиться и реализовать эту потребность в эмоциональном контакте. И, как ни удивительно, эти препятствия обычно усиливали притяжение людей друг к другу, потому что когда потребность труднее реализовывается, ее реализация становится ценностью.

Когда потребность трудно реализовывается, ее реализация становится ценностью.

И когда говорят о том, что чувства проверяются временем, то в данном случае можно говорить об известном законе психологии, что сила потребности равна величине препятствия, которое вы готовы преодолеть для ее удовлетворения. Поэтому, действительно, если вы так любите друг друга, если вы так важны друг для друга, если вы так нужны друг другу, то почему вы так боитесь препятствий? И даже вопросов на тему возможных препятствий? Почему вы так боитесь, что эта потребность не будет реализована сию минуту?

Неужели все действительно сводится к тому, что мы оголодали в эмоциональном плане? Вот мы сейчас быстренько съедим, будем сыты и с удивлением посмотрим на того, кто рядом: а что мы в нем нашли? Собственно, разными путями, подходами и формулировками родители именно это и пытаются объяснить.

Зачастую даже экономические вопросы поднимаются только ради того, чтобы посмотреть, дать увидеть молодым людям, что это — желание строить семью с конкретным человеком или измученная строгой диетой потребность в эмоциональном контакте. Существует в культуре печальный опыт очень многих людей, доказывающий как раз последнее.

Но есть и чисто социально-экономические привычки общества.

Привычно считать, что семья устойчивее одиночек.

Привычно, что семья — надежная ячейка общества, с которой социум знает, как надо обращаться.

Привычно, что именно семья поставляет человеческому роду потомство, то есть продолжение.

Привычно, что именно семья вкладывает в маленького человека все человеческие законы, правила, требования, ожидания и систему соответствий согласно социально-психологическому миру, в котором новый человек родился и растет.

«Привычка свыше нам дана…», и она во многом определяет те самые традиционные ценности, на которые хочется опереться, когда опереться больше не на что.

И, как мы выяснили, опираться на них нас толкают следующие соображения:

1) эмоционально-чувственные;

2) социально-экономические.

Одни основаны на базовой человеческой потребности, другие скрепляют человеческое сообщество. Так что, когда мы будем говорить, что семья — маленькое государство, стоит вспомнить об этих двух особенностях, которые способствуют ее формированию и стимулируют желание «завести семью». И всякого рода «типы семей» опять же будут укладываться в эту нехитрую базисную схемку. А использование ее для анализа собственной или какой-то другой ситуации будет не больше и не меньше использованием женского интеллекта и его особенностей. Потому что женщина вам сразу скажет, выживет это государство-семья или нет. Она же по природе своей чувствует живое и мертвое. И если не сваливает все в одну большую кучу, то прекрасно работает «предсказателем».

 

Зачем тебе официальный брак?

 

Экономика брака вчера и сегодня

Исторически традиционная семья была завязана на экономическую необходимость. Дело в том, что женщина экономически свободной стала очень недавно, совсем недавно. Говорить об экономической свободе женщин по-настоящему можно где-то уже в XX веке. Поэтому традиционная семья была еще и очень сильна именно экономически-социальным договором. Поэтому в ней легко и четко были распределены социумом, с одной стороны, приняты людьми, с другой стороны, — социальные роли. То есть изначально от корней биологических мужчина как более сильный был занят обеспечением, а женщина играла роль продолжательницы рода и хранительницы очага.

Эти две роли, которые вышли из биологической природы, потом были усложнены, оправданы, поддержаны растущим социумом и укрепляющейся социальной природой. Всем было понятно, что брак официальный нужен обеим сторонам еще и из экономических соображений. И нужен он был прежде всего женщине, потому что это являлось единственной гарантией финансового обеспечения ее и ее потомства. Это и была ее единственная возможность экономического выживания. И это укрепляло непоколебимость статуса семейной жизни. Социум, не давая «слабому полу» экономической свободы, накладывал на мужчину обязательства по финансовому обеспечению той женщины и рожденных от нее детей, которую он признал своей женой перед людьми и миром.

Поэтому так важен был для женщины когда-то официальный брак. Мужчине позволялось многое, ему прощались внебрачные связи, свободные отношения. Кроме того, в зависимости от социально-психологического мира и того, что называлось в этом мире порядочностью, он мог признать или не признать рожденных вне официального брака детей и поддерживать или не поддерживать экономически женщину как их мать, давая им возможность вырасти и получить образование.

У женщины такой возможности не было вообще. Женщина, оставшаяся вне брака с ребенком, оказывалась в положении нарушительницы всех устоев социума и подвергалась остракизму. Она делала непоправимое, она нарушала социальные конвенции. И на детях на всю жизнь оставалось клеймо рожденных вне брака как в самых нижних слоях социального общества, так и в самых высших.

Раньше женщина, оставшаяся вне брака с ребенком, оказывалась в положении нарушительницы всех устоев социума и подвергалась остракизму.

Потом наступило время, не так давно, в XX веке, когда женщина получила экономическую свободу, социальные и гражданские права перед лицом закона. И чем больше их становилось, чем больше приближались женщины к равенству, реальному равенству с мужчинами перед законом, тем больше расшатывался выстроенный на церковном страхе греха и экономической зависимости неколебимый институт брака.

Расшатывался, расшатывался и расшатался до того, что брак перестал быть равен семье, а семья потеряла свои четкие границы как структура. И, опираясь на убеждение, что человеческая психика и сознание меняются так же быстро, как появляются новые модели телефонов, люди решили: «Проживем и так». Женщины становились все самостоятельнее и все настойчивее спрашивали о «пользе» мужчин. Мужчины становились все свободнее от финансовых, социальных и прочих обязательств по отношению к своим женщинам и детям. Казалось бы, свобода…

Но давайте посмотрим, что происходит сегодня.

Женщина, которая хочет зарабатывать и быть экономически независимой и состоятельной, обеспечить себя, имеет для этого все возможности. Это непреложный факт, и все спекуляции на эту тему — не более чем спекуляции. Ибо когда женщины спекулируют тем, что им не дают добиться каких-то серьезных должностей и закрывают от них возможности профессионального роста, для них это просто замечательный способ объяснить свое нежелание сражаться за эти должности и доказывать свою профессиональную состоятельность в равной конкурентной борьбе по социальным законам.

И мир уступает женщинам. С большей или меньшей охотой, но он уступает тем женщинам, которые, не объясняя неудачи своей природой, продолжают доказывать, что могут реализовываться и осуществляться в тех сферах и на том социальном уровне, на который претендуют. Это вопрос целеустремленности, внутренней установки, силы потребности, желания, работоспособности, готовности действительно, как и мужчины, жертвовать некоторыми удобствами образа жизни ради того, чтобы поставить перед собой желаемую цель и этой цели достичь.

Социальная реализованность женщины — это вопрос целеустремленности, внутренней установки, силы потребности, готовности действительно, как и мужчины, жертвовать некоторыми удобствами жизни ради цели.

Почему же и теперь женщины все-таки продолжают говорить мужчинам о том, что неприлично не попросить руки, не предложить выйти замуж?.. Женщины, зарабатывающие не меньше своих возлюбленных мужчин, живущие с ними в избранных ими свободных отношениях, по психологическому циклу через год, максимум через три, начинают говорить о том, что… ПОРА.

Начинают ждать, когда уже им наконец предложат пойти под венец.

Психологический цикл все тот же: пришло время, мужчина должен сделать предложение.

Социальное давление все то же: «Что ты годы лучшие с ним теряешь, сколько можно уже?».

Намеки и способы давления все те же, вплоть до того, что детей рожают, как бы намекая мужчине, что совсем уже пора сделать этот социально одобренный шаг, оформление отношений как некоей социально приемлемой, понятной единицы.

В чем тут дело?

А дело в женской природе. Мы уже много раз говорили о том, что женщина — существо гораздо больше природное, чем социальное. Социум для нее не родной мир. Она, если хочет быть успешной, должна его изучать, выяснять законы, быть внимательной к конвенциям, затрачивать больше усилий на вооружение, адаптацию, вписывание себя в социальные структуры. Такова женская природа — стихийная. Удачно и эффективно применить ее в социуме — целая наука и большая внутренняя работа. Для женщины гораздо менее органично существовать в социуме как независимая, самостоятельная единица, и требует это куда больше сил. Не потому, что такие плохие мужчины устроили вселенский заговор, чтобы не пускать женщин в социум. Нет, не поэтому.

Просто женщина в любом случае на территории социального мира не чувствует себя естественно и органично, это не ее, не по ее природным законам созданный мир.

Активная женщина в социальном мире — это всегда выработанная, продуманная, взвешенная, рассчитанная социальная позиция.

То есть активная женщина в социальном мире — это всегда выработанная, продуманная, взвешенная, рассчитанная социальная позиция. Иначе получится все так, насколько обстоятельства сложатся, — знаменитое «так получилось». Вот и статистика говорит, что женщин очень много на нижних ступенях социальной лестницы, максимум среднее звено, а потом они «исчезают». Потому что когда пирамида начинает сужаться и яркость проявления социальных законов, соревновательности, борьбы, конкуренции, отсутствия отношений становится все сильнее, женщине, которая рискнет, придется потратить гораздо больше усилий, чтобы обуздать под эти законы свою природу. Такой женщине придется иметь дело со своей природой, которая будет все время бунтовать.

Чем больше человек обуздывает свою природу, тем ярче она проявляет собственную натуру, чем сильнее женщина загоняет себя в социальные рамки, тем труднее ей самой взаимодействовать со своей природой и направлять эту энергию в то русло, которое для нее неестественно, потому что природа всегда выбирает органичное для себя русло.

 

Эксперименты в области союзов

До определенного периода, по-моему, до конца XIX века, в стране, где мы живем, и в других странах тоже, исторически существовал только один официальный брак — церковный. Заключение церковного брака было необратимо, то есть понятия развода почти не существовало. Поэтому есть в культуре акцент на то, что вступление в брак — это вещь очень серьезная, чреватая во многом необратимыми последствиями. Одна точка, один момент.

И, собственно говоря, любому социуму, конечно, такой брак очень удобен. Не церковный, а необратимый, гарантированный, стабильный. Не зря современные общества так переживают о количестве разводов. Потому что на уровне социума люди, вступившие в брак, становятся более управляемыми, потому что брак — это заключение договора между этими людьми и социумом. Все, вы вписались. И поэтому социум знает, как должна протекать семейная жизнь, что дозволено жене, что дозволено мужу, что обязана жена, что обязан муж.

Социум знает, как должна протекать семейная жизнь, что дозволено жене, что дозволено мужу, что обязана жена, что обязан муж.

Именно в борьбе за некоторое право на частную жизнь появился так называемый гражданский брак, оформленный уже не церковью, а государственным учреждением. То есть шла борьба за власть над какой-то частью жизни человека между двумя структурами. Государство в процессе исторического размежевания с церковью отвоевывало у той право управления своими гражданами, монополизируя и право на оформление брака. Тогда это было прогрессивно. Потому что гражданский брак, в отличие от церковного, не был приговором. В нем не было оговорено, что это навсегда перед Богом и человек не имеет права ничего менять.

Появление гражданского брака в тот момент увеличило степень свободы человека. Естественно, в рамках социальных границ. Люди сами стали договариваться, что берут на себя определенные обязательства и могут от них отказаться. С появлением гражданского брака появилось и понятие развода. То есть это же социальное становление: замужем, женат — недаром во всех анкетах мира есть такая графа. Это социальная роль. Но человек получил право взять на себя эту роль и отказаться от этой роли, выйдя из этих отношений.

Хотя чем жестче бывали социумы, тем жестче социум вмешивался в личную жизнь человека. Например, в Советском Союзе очень долгое время мужчины и женщины платили налог на бездетность. Чтобы многим, которые про это никогда не слышали, было понятно: люди детородного возраста по достижении совершеннолетия, когда было разрешено вступать в брак, и до того момента, пока у них не появлялись дети, платили государству за право не рожать детей.

И, казалось бы, все в порядке, идет освобождение человека самого для себя. Но социум никогда не выпустит из-под управления людей, потому что это противоестественно его природе. Ну как же: человек — существо управляемое, и социальная природа, которую человек создал в своем порыве выживания, постепенно стала надличностным законом. И, собственно говоря, все социальные катаклизмы — это некоторый передел собственности. Человек рвется отвоевать право собственности на свою жизнь, а социум, естественно, в силу своей природы не очень рвется ее отдавать, но закон сохранения, закон здравомыслия приводит их к новым компромиссам.

Формы управления меняются, становятся на вид более мягкими, многослойными, сложными. Лучшее, что человечество создало, — это демократия: пожалуйста, говорите-говорите, вы имеете право высказываться, вы имеете право ничего не говорить, каждое слово, которое будет сказано, может быть использовано против вас. Игры человека и социума бесконечны, как бесконечны игры человека и природы.

Так уж повелось, что человек время от времени начинает мнить себя царем природы, а природа время от времени напоминает ему, кто в доме хозяин. Человечество все больше проникает в законы биологической природы и начинает играть во всякие игры. Давайте будем пытаться зачинать ребенка определенного пола, давайте будем стараться рожать только мальчиков. Никто же не думает, что произойдет потом, но будем удовлетворять амбиции, скажем, пап, которым нужен наследник, или мам, которые говорят, что девочка ближе к маме, или, наоборот. Очень хочется человеку влезть и сюда.

Появляются разнообразные способы производства людей, управляемые не природой, а человеком, наукой. Пока они не очень широко распространены, и потому всех последствий нарушения природного баланса мы еще не знаем. Но человек всегда будет проверять пределы своих возможностей, как ребенок проверяет границы дозволенного. Никуда не девается из человеческой природы эта потребность. Маленький ребенок выясняет: вот так можно хулиганить? А вот так можно? А вот здесь еще можно? А вот сюда? А вот сюда точно нельзя — последует серьезное наказание.

Без этого не было бы прогресса, естественно, потому что эти «проверяльщики» обычно и находят новые возможности, неожиданные ходы, открывают иные законы, завоевывают территории. Но теперь территорий новых открыть уже невозможно. Земля маленькая. В космосе — нужно слишком много денег, так просто не попутешествуешь. Ну давайте с человеком экспериментировать, в глубину… Человек лезет, куда можно.

Расцветает ветвь медицины, которая дает возможность женщинам иметь детей, когда они этого реально хотят. Так давайте будем рожать детей, когда биологическая природа уже не позволяет этого делать! Почему не сделать искусственным путем ребеночка себе в возрасте, когда пора воспитывать внуков, когда нужно думать о душе? Никто не думает о том, каково ребенку иметь родителей возраста дедушек, прадедушек и прабабушек. И кто будет растить этого ребенка. Это все человеческий эгоизм, он не имеет пределов. Люди в это играют.

Так же играют и с тем, что называется браком, гарантией, потому что брак — это гарантии. Можно их не давать. Официальный гражданский брак дал возможность выбора: войти в определенную социальную роль, потом выйти из нее. Но этого оказалось недостаточно.

Появилось то, что сейчас называется гражданским браком, — добровольное совместное проживание людей без предъявления своих отношений внешнему миру, без подписания какого-то пакта, договора о гарантиях в отношении друг друга и результатов совместной жизни, то есть детей. Я не знаю, как это называется в других странах.

И теперь у нас в стране есть три вида более-менее структурированных союзов людей: церковный брак, гражданский брак (он же официальный) и сожительство (оно же гражданский брак). Правда, церковь, будучи отделена от государства и не имея собственных прав полной регуляции этих отношений, не имеет права оформлять церковный брак без официального. Если вы официально не женаты, вас не повенчают. Таков договор между государством и церковью.

Так что у нас теперь есть три варианта того, что так или иначе называется браком. Я подчеркиваю: браком, а не семьей. Поэтому у нас очень смешная статистика переписи населения: в нашей стране количество замужних женщин значительно превосходит количество женатых мужчин. Что служит почвой для серьезных и многочисленных переживаний. Так почему же для женщин так важен официальный брак?