Неели спешно покидала гостиную оставляя бесстыжего ри Кавиньи в одиночестве.

— Мальчишка! Что он себе вообще позволяет в присутствии порядочных женщин. Привык общаться с придворными бесстыдницами, которые разбаловали его донельзя! Это же надо такое ляпнуть.

— Миледи, куда же вы так спешите? — мягкий баритон Тео раздался откуда-то слева.

— А? — задумавшаяся дама резко затормозила, невольно почувствовав себя лошадью, остановленной на полном скаку.

Она повернула голову и увидела сидящего на расписной скамейке ди Мартена. Мужчина умиротворенно следил за Мирандой, качающейся на качелях.

Рыжеволосая малышка в белом коротком платьице из-под которого выглядывали отделанные оборочками панталончики, на фоне темной зелени старого парка выглядела просто очаровательно. Она старательно раскачивалась то, подавая вперед кудрявую головку, украшенную атласным алым бантом, то, весело хохоча, выбрасывала вверх ножки, обутые в красные туфельки.

Колобок подхватился на ноги и протянул руки навстречу взволнованной даме.

— Прошу вас, миледи, побудьте с нами.

Всегда уверенная в себе сестра Марфа, не отрываясь смотрела на мужчину. В ее голове царила странная мешанина из мыслей, образов и чувств, а самое главное, что она как-то вдруг резко поняла, о чем говорил Кастерс. Тео сделал шаг навстречу, и Неели, охватив его взглядом с головы до ног, вдруг жутко покраснела. Смущаясь, она оперлась на неожиданно крепкую руку колобка и позволила усадить себя на скамеечку. Желая скрыть волнение, дама огляделась по сторонам, а посмотреть было на что. Какие-то лесенки, горки, только не снежные, а деревянные, короб с песком, маленький домик, украшенный резными наличниками. И все это великолепие было раскрашено в яркие чистые цвета.

— Что это, шевалье?

— А это, изволите ли видеть, несравненная, детская площадка.

— Как вы сказали? — Неели было ужасно неловко оттого, что колобок, усевшись рядом, не выпускал ее руки. Да еще и поглаживал ставшую ужасно чувствительной внутреннюю сторону ладошки. Негодник этакий!

— Ее светлость пожелала, чтобы мы построили для ребенка площадку, на которой Миранда могла бы играть на свежем воздухе, — Тео легонько подвинул ногу, касаясь скрытого лиловым бархатом женского колена. — Маркиза собственноручно нарисовала все эти снаряды для игр и следила за их изготовлением, — он пощекотал большим пальцем тонкое запястье Неели, услыхав ее невольный вздох. — Она вникала в каждую мелочь, так, например, садовника, пожелавшего посадить здесь сначала аконит, а потом наперстянку, она чуть не убила, заставив разбить цветники, состоящие исключительно из безопасных растений.

— Вот как? — дыхание бывшей монахини слегка сбилось. — Что ж, я и не ожидала от Аолы иного. Она очень ответственная девочка.

— Да, нам всем повезло, — согласился распоясавшийся ди Мартен и, наплевав на здравый смысл, взял да и пригласил леди на свидание, а та, пунцовая как маков цвет, возьми да и согласись.

— Значит сегодня, — колобок пустился во все тяжкие, — В полночь! Я буду ждать вас в оранжерее.

— Но…

— Тео, смотри, как я прыгаю! — звонкий голос Миранды не дал возможности сестре Марфе отказаться от своего счастья.

* * *

В себя почтенная дама пришла от резкой, выбивающей слезу вони. Раскашлявшись, она распахнула глаза и тут же вновь их крепко зажмурила, успев разглядеть в недопустимой близости встревоженное лицо Тео.

— Как же ты меня напугала, ивушка, — тихий хрипловатый мужской голос раздался около самого уха леди, рождая непонятную сладкую дрожь. — Ты же знаешь, что за строительством детской площадки наблюдала маркиза, — наглый субъект касался теплыми губами виска Неели. — Неужели она не предусмотрела бы все возможные и невозможные меры предосторожности? Ты бы знала, скольких трудов мне стоило выполнить все требования ее светлости.

— Зато с малышкой все в порядке. Ведь в порядке же? — Неели попыталась вскочить и бежать, чтобы оказать всю возможную помощь ребенку, но надежные мужские руки удержали ее на месте, заставив опуститься на мягкие подушки. Только сейчас леди обратила внимание на то, что лежит в кровати в своей комнате.

— Ну конечно же в порядке, — он мягко улыбнулся. — Миранда очень испугалась и прежде всего из-за твоего обморока. Можно она убедится, что уже все хорошо? — колобок, перейдя на ты, не спешил возвращаться к формальному общению. Вместо этого он склонился еще ниже и поцеловал удивленно приоткрытые губы бедной совершенно сбитой с толку женщины и, пока она пыталась отдышаться, принялся командовать. — Ивушка, мне пришлось разрезать шнуровку на твоем платье, так что подтяни повыше покрывало, дабы не смущать ребенка. Так, все я пошел за Мирандой, а ты не дергайся, не вставай и даже не думай закрывать дверь. Все равно у меня есть ключи от всех комнат Кастерс-холла. — Он поцеловал потрясенную Марфу в нос, по-простому подсмыкнул штаны и вышел из комнаты.

Оставшись в одиночестве, Неели послушно подтянула повыше одеяло и закрыла глаза. Впервые в жизни она чувствовала себя слабой женщиной, той, о которой заботятся и оберегают, сдувают пылинки и трясутся как над самой большой драгоценностью. Это было замечательно! Нет, великолепно! Нет, просто потрясающе! На губы сиятельной леди сама собой наползала улыбка довольной жизнью женщины, стряхнувшей с себя невыносимую тяжесть долгих лет одиночества.

— Тетушка, — быстрый топот ножек, обутых в алые туфельки, — тетушка, как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, детка, прости, что так вас напугала.

— Это вы меня простите, — некромашка неловко топталась возле кровати.

— Ну, раз все друг-друга извинили, то можно и об ужине подумать, — потер руки колобок. — Детка, ты не попросишь Антуана подать нам ужин на троих прямо сюда.

— А Аола как-же?

— Я думаю, что ей нужно немного отдохнуть. И еще, малышка, о твоем падении я сам расскажу ее светлости, подобрав слова таким образом, чтобы не встревожить нашу дорогую будущую мамочку. Ну ступай, милая, распорядись, — он легко подтолкнул Миранду к двери и повернулся к Неели. — Помочь тебе переодеться, ивушка?

— Это уж слишком, шевалье! — она возмущенно приподнялась, открывая нескромному мужскому взгляду слишком многое. — Извольте немедленно выйти и… — почувствовав, что в ней подняла голову притихшая было сестра Марфа, с которой она простилась три дня назад, Неели вспомнила последнюю свою беседу с Иллиад. «Покидая обитель, ты меняешь судьбу», — словно наяву слышался голос Светлейшей. «Чтобы не потерять расположение Светлейшей Матери измени путь наставницы на стезю жены и матери и не говори мне, что возраст не позволит тебе стать желанной для кого-нибудь, просто не отвергай мужчину, искренняя нежность которого заставляет трепетать струны твоей души!» Марфа тогда еще позволила себе внутренне пофыркать, а вот теперь эти самые струны трепещут да так, что в ушах звенит, а в голову постоянно лезут мысли о том, как это бывает, когда делаешь то, о чем говорил ревнивый рыжий негодник.

— Я справлюсь сама, — совершенно другим голосом она обратилась к Колобку. — Но вы можете остаться, если отвернетесь и не будете подсматривать.

Привычно выпрямив спину, леди шла в гардеробную, одной рукой придерживая платье, а другой касаясь пылающих щек. Она ощущала себя распущенной, испорченной, забывшей о возрасте и положении авантюристкой. Потянув на себя дверь она охнула и застыла на пороге, не в силах переступить через порог. Помещение было буквально забито одеждой. Шляпки, туфельки, платья, накидки — Неели растерялась, глядя на все это неожиданное богатство.

— Не пугайся, ивушка, это твоя ученица три дня гоняла швей, чтобы порадовать любимую наставницу.

— Это все слишком для меня, — ее голос дрогнул.

— Привыкай, — неожиданно твердо прозвучал голос ди Мартена. — Я намерен в дальнейшем баловать тебя.

— В дальнейшем… — растерянно повторила леди.

— Всегда, ивушка. Давай, приведи себя в порядок, а то с минуты на минуту придет Миранда, — а она взяла и послушалась.

* * *

Ужин плохо запомнился почтенной даме. В ушах звучали, переплетаясь между собой голоса Иллиад и Тео. Всегда. Нежность. Баловать. Жена. Мать. Привыкай. Казалось, что эти слова кружатся вокруг нее, выстраивая совершенно новую действительность, пугающую и манящую.

Она едва принимала участие в разговоре и, задумавшись, сильно удивилась, когда Миранда подошла к ней чтобы попрощаться и пожелать спокойной ночи. Оставшись одна, Неели поймала себя на том, что нервно комкает кружевной платочек и посматривает на дверь.

— Ну уж дудки! Пора брать себя в руки! — леди храбро набулькала из попавшей под руку пузатой бутылки себе в бокал и сделала длинный глоток. Горло обожгло, дыхание перехватило, из глаз брызнули слезы.

— Ну и как коньячок? — послышалось от двери. — Внушает? И что мне с тобой прикажешь делать? — в губы словно сам собой ткнулся ломтик лимона.

Она прожевала лимончик, положила голову на мужское плечо и закрыла глаза.

Неели не заметила, когда Тео погасил яркий свет, впуская в комнату душистые летние сумерки. Тонкий аромат цветущего шиповника заполнил спальню. Выпитый коньяк оказался совершенно замечательной штукой. Душистый и терпкий, он мягко смыл усталость длинного дня, прогнал сомнения и приятно кружил голову.

— Как ты? — негромко спросил Тео, обнимая женщину за плечи.

— Хорошо, — она прислушалась к себе и с удивлением поняла, что это чистая правда. — Очень хорошо, — устроила подбородок на мужском плече, стараясь заглянуть в глаза собеседнику. — Почему ты называешь меня ивушкой? По-моему, я больше похожа на розгу или крапиву.

— Вот уж глупости! — он аж подпрыгнул на кровати. — Я тебя двадцать два года зову ивушкой!

— Ох!

— Вот тебе и ох! — теперь в тихом баритоне слышалась злость. — Я ведь в тебя влюбился еще, когда Каса в гости в Морено касл первый раз привез. Ему тогда десять лет было, а мне только-только двадцать пять сравнялось. Молодой, небогатый, не очень красивый, зато преисполненный честолюбивых планов я увидел тебя и пропал. — Тео покрепче прижал к себе удивленную леди. — До сих пор не могу себе простить, что был в Дагании, когда ты приняла служение. Я бы на все наплевал, в ногах бы валялся, но уговорил тебя остаться, не отпустил бы никуда. Лучше уж со мной, чем одной!

— Тео.

— Подожди, пожалуйста, дослушай, осталось совсем немного.

Соглашаясь, Неели только молча сжала его руку.

— А дальше и рассказывать почти нечего. Представляешь, ивушка, — он невесело хохотнул, — я оказался однолюбом. Монахом конечно не жил, но вот жениться так и не собрался. Только подыщут мне подходящую невесту, познакомят, а у меня перед глазами ты, тонкая в платьице зеленом, косы длинные… Ивушка моя…

— Тео.

— А уж как увидел тебя в пансионе Тишайшей Бригитты, так с тех пор я сам не свой, даже верховой ездой занялся. Представляешь?

— Тео! — она повернула его лицо к себе, заглянула в карие глаза, увидев в них столько всего. Там была и усталость, и боль, и радость, и разочарование, и надежда. — Тео, — ее голос дрогнул, — поцелуй меня! — леди неумело, но решительно прижалась губами к твердым мужским губам.

* * *

— Как ты, ивушка? — колобок потянулся включить ночник, но был остановлен.

— Хочу попить, а еще сказать, что я была дура!

— Да? — лунного света попадающего в комнату хватало, чтобы уверенно дойти до столика с напитками. — А больше ничего не хочешь сказать?

— Ты не колобок, как мне казалось раньше, а боровичок, крепенький и аппетитный.

— Мне нравится ход твоих мыслей, ивушка, — он подал женщине бокал сока.

— И еще мне уже несколько часов хочется сделать то, о чем говорил рыжий негодник.

— Что же это?

— Иди сюда, я тебе покажу.