Задуманная Ильховской авантюра требовала длительной подготовки. Сначала отработали общий план действий, а потом углубились в детали. Теперь они встречались два-три раза в неделю. Отношения их становились все более доверительными. Но Ольгерда мучило сознание, что у Лоры, помимо него, есть еще любовник. Из случайно, а когда и специально подслушанных телефонных разговоров он узнал, что того зовут Павлом.

Лора, в отличие от Жилёниса, который мучительно выискивал способ избавиться от опасного соперника, чувствовала себя прекрасно. Лучше, чем когда-либо. Два совершенно умопомрачительных любовника. Один — натуральный блондин, другой — брюнет. Один — официальный, другой — тайный. Лора похорошела необыкновенно. Свалила все дела на своего коммерческого директора и главного юриста, а сама нежилась то в грезах, то в объятиях двух страстных и сильных мужчин. Когда же выдавалось свободное время, приезжала в офис и устраивала жесткие проверки.

Жилёнису не давало покоя желание во что бы то ни стало взглянуть на любовника Лоры. И случай представился. Он услышал, как она говорила по телефону своей приятельнице, что завтра к восьми они с Павлом приглашены в ресторан.

Без четверти восемь Ольгерд занял удобную для наблюдения позицию: делая вид, что он кого-то поджидает, встал неподалеку от навеса над зеленой дорожкой, ведущей к дверям ресторана.

Без десяти восемь Лора в сопровождении красивого, Ольгерд был вынужден это признать, молодого мужчины, со стрижкой, отчасти напоминающую его собственную, — «стилист, видно, у нас один», — усмехнувшись, отметил он, — ступила на зеленую дорожку. Их окликнула появившаяся следом за ними пара. Они обернулись. Задержались, обмениваясь приветствиями, и Ольгерд мог рассмотреть своего соперника.

«Если он богат, то у меня шансов нет. А он, по всему видно, богат. Как держится! Как одет! Какие часы!.. — Ольгерд даже рассмотрел часы, почти приникнув к зеленым насаждениям, обрамляющим проход под навесом. — Несомненно, Лорка имеет на него серьезные виды…», — подумал он и поспешил отойти, почувствовав, что привлек внимание охраны.

Он удалился в сырую мглу города, а она с любовником прошла в сверкающий зал.

Но настало время, когда Лора сочла необходимым ознакомить Ольгерда со своими «наследниками». Как всегда они были на даче. Лора, накрыв ноги пледом и потягивая грог, сказала:

— Ты должен будешь за ними присматривать после моего исчезновения. И тебе нелишне знать, кто они, какое занимают положение.

Ильховская стала перечислять. Ольгерд надеялся, что среди наследников окажется и ее любовник. И точно! Он чуть не выдал себя радостным восклицанием.

— …. Павел Мельгунов, — увлеченно продолжала Лора, — директор Дома-музея…

«Невероятно! Директоришка какого-то там Дома-музея, а форсу!.. Я-то думал, по крайней мере, бизнесмен. Значит, Лору можно у него отбить. Но прежде всего необходимо выбить из ее головы сумасбродную идею с завещанием».

Ильховская дала пространные характеристики своим друзьям. Они бы умилились восторженным дифирамбам, отпускаемым ею в их адрес, и подумали бы: вот, единственный человек, который сумел оценить их по достоинству.

Ольгерд, поняв, что для него еще ничего не потеряно, принялся с удвоенной энергией обхаживать Лору. Таким она его не видела. Он блистал остроумием. Пересыпал свою речь цитатами на латинском, чем покорил ее.

— Обожаю латынь! — воскликнула она. — И кто назвал латинский мертвым языком? Все наши модные словечки — это хорошо забытые греческий и латинский: таласотерапия, спа-массаж, липоксация, стагнация, — можно перечислять до бесконечности. По-моему, необходимо учить эти языки и тогда люди перестанут бросаться словами, смысл которых для них неясен. А ты на самом деле знаешь латынь или только крылатые выражения?

— На самом деле.

— Потрясающе!

— Могу преподавать ее твоим детям.

— О! — Лора рассмеялась. — Пока не до них.

— Как знать! Потом им будет не до тебя.

Лора задумалась.

— Да, я слышала, есть такая теория, что дети сами выбирают себе родителей. Но я с ней не согласна. Зачем же тогда они выбирают пьяниц и наркоманов?

— Всякая теория имеет право на погрешность. Те дети, которые неудачно выбрали родителей, чего-то недосмотрели, короче, ошиблись.

Лора пожала плечами, все еще думая над словами Ольгерда. Но быстро отвлеклась, махнула рукой и попросила подлить грога.

— Бросила бы ты свою затею с наследниками да вышла замуж или родила ребенка. Прости, но мне кажется, лучше все-таки оставаться в легком неведении относительно своих друзей. Зачем знать то, чего не надо.

— Не поняла.

— Ну вот ты узнаешь, что твои друзья не столь порядочны, какими ты их себе представляешь. Зачем это тебе? Когда лучше завести ребенка и сделать его наследником твоих идей и капитала. Кстати, не стоит это откладывать. Тебе надо успеть передать ему свой опыт, дело…

— Что это на тебя наехало?

— Ничего. Просто я, как только мы покончим с твоей сумасбродной затеей, собираюсь жениться и завести ребенка.

— Интересно! И от кого же, если не секрет?

Ольгерд расхохотался и ответил намеренно насмешливым тоном:

— Да от тебя. Понимаешь, хочется мне, чтобы редкий цвет моих волос передался по наследству.

Ильховская удивила Ольгерда, она задумалась и согласно кивнула.

— Ты прав. Натуральные блондины почти перевелись. Мы можем только предполагать, как выглядели настоящие русские. Монголы, татары сделали их широкоскулыми, лишили глаза первозданного синего цвета… Поистине подлинные блондины в наше время редкость. Ты, понятно, наполовину литвин. А я — редкий экземпляр. Видимо, моим предкам удалось избежать жаркой азиатской любви.

— Поэтому я и остановил свой выбор на тебе, — все с той же насмешливостью, за которой он скрывал свои истинные намерения, продолжал Ольгерд.

— Оригинально! Ты остановил свой выбор на мне! — Ее поначалу тихий смех постепенно перешел в какой-то бешеный хохот. Взгляд стал жестким, высокомерным.

— Зато я свой на тебе не остановила.

— Еще есть время, — делая вид, что не замечает перемены в ее настроении, ответил Ольгерд. Но, поставив себе целью заронить ей мысль о возможности брака с ним, решил идти до конца.

Он подхватил Лору на руки и понес в спальню. Она засмеялась, пролив грог на пол, и потребовала в кровать шампанского.

Целую ночь Ольгерд доказывал Лоре, что второго такого мужчины ей не дано больше встретить.

Утром проснулись поздно. Долго потягивались. Ольгерд пошел принять душ. Вернувшись, склонился над Лорой.

— Ты необыкновенно красива сегодня.

— Еще бы! После такой ночи я стала моложе лет на десять. Совсем девчонка! — рассмеялась она.

Ольгерд выпрямился, не отводя от нее взгляда.

— Лора, — произнес он тихо, — ты будешь сейчас хохотать, но я люблю тебя.

— И я тебя, — потянулась она к нему руками.

Он присел на кровать и обнял ее.

— Что, если нам и впрямь пожениться? Я так хочу от тебя ребенка.

Разомлевшая Лора заморгала глазами, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. Когда вникла, переспросила:

— Нам пожениться?

— Да.

— Глупости! Как я, богатая женщина, могу выйти замуж за никому не известного адвоката. Ольгерд, прежде чем делать мне предложение, приобрети имя.

— Об этом не беспокойся. Ты только помоги немного. Ты еще будешь гордиться мною.

— Сначала стань, а уж потом я буду гордиться, — отрезала Ильховская.

— Но отчего? Отчего ты не хочешь помочь мне? Ты ведь любишь меня.

— Люблю таким, какой ты есть. Меня это вполне устраивает. Станешь другим, посмотрим.

— Не понимаю! — не унимался Ольгерд. — Что тебе стоит ввести меня в круг твоих знакомых, отрекомендовать как толкового адвоката, помочь снять приличный офис. Два-три выигранных громких дела, и я буду нарасхват.

— О… — протянула Лора, ища глазами свой пеньюар. — Старая песня. Как мужчинам хочется, чтобы состоятельные женщины служили им трамплином, с которого они взлетят к славе и богатству.

— А что в этом плохого? Даже императрицы не стыдились возвышать своих фаворитов. Чем ты хуже Екатерины Великой?

— Я? Ничем не хуже. Да вот ты на Потемкина не тянешь. Кончим этот бесполезный разговор. Я не Елисавета, ты не певчий Разумов.

— Но…

— Да пойми, они возвышали их от безысходности. Она императрица, и нет равного ей мужчины. А был бы!.. Стала бы она возиться с этими…

— Значит, я не равный тебе, — усмехнулся, отвернувшись от нее Жилёнис.

— Сам знаешь.

— Ты же мне только что говорила, что любишь.

— Люблю! Но разве, когда любишь, обязательно выходить замуж? Пока мне хватает двух моих замужеств.

— Что ж… — Ольгерд не договорил и вышел из комнаты.

— Все поют одну и ту же песню. Надо кончать с этими красавцами без копейки в кармане и вплотную заняться поиском настоящего мужчины, за которым можно и побегать и побороться с соперницами. А эти сами себя приносят на свадебном блюде, тьфу! А потом будет изменять и называть старухой. Ему двадцать семь, мне тридцать два. Всего-то пять лет. Но в его глазах эта разница с каждым годом будет увеличиваться. Да ну его! — плюнула Лора. — Что за мелюзга! Противно до тошноты.

Ольгерд, вбежав в свою комнату, прямиком бросился в ванную. Открыл кран и обдал голову ледяной водой.

— Стыд! Какой стыд! Я, как последний альфонс, унижался перед этой шлюшкой. Она же не может любить. Поэтому ей и приходят в голову идиотские прожекты. К черту! К черту! — выскочил он из ванной и заметался по комнате. — Ну ее к черту! Тварь, гадина, мерзавка!.. Я тебе устрою!.. Я тебе покажу!..

Они встретились в гостиной. Жилёнис был готов к отъезду. Проехав с полчаса в полном молчании, Лора кашлянула и нерешительно взглянула на Ольгерда. Тот делал вид, что вообще не замечает ее.

— Ольжик, — вдруг начала она. — Ну что делать, если я хочу выйти замуж за состоявшегося мужчину. Я тебя люблю… — призналась она, помолчала и добавила: — Это правда. Но ты прояви себя. Хотя бы в нашем деле. Вот доведем его до конца и тогда… Ведь дело я задумала непростое. Тут нужны ум, находчивость, ловкость, мужество…

Ольгерд молчал. Она погладила его по руке.

— Давай считать, что ты сделал мне предложение, а я попросила полгода на размышление, идет?

Он повернул голову и посмотрел в ее голубоватые глаза, в которых светилась просьба о примирении.

— Тем более что мы уже все подготовили. Я перевела деньги за аренду замка. Забронированы билеты…

— Ты права, не стоит останавливаться на середине, — ответил Ольгерд со сжавшимся от разочарования сердцем.

«Если что, брошу ее к черту и уеду из Франции. Пусть сама выкручивается со своей «гибелью». А если она не врет? Она ведь и впрямь сумасбродка. Может, действительно стоит проявить себя, и она, убедившись, что я не тряпка-альфонс, думающий только, как бы, не работая, прожить за спиной богатенькой женушки, а настоящий мужчина, который стремится сделать карьеру, выйдет за меня».

Однако он решил использовать последний аргумент, чтобы образумить Ильховскую.

— Не понимаю, как ты собираешься оставить свою фирму на полгода. Все может пойти прахом.

— Здесь ты прав, — была вынуждена согласиться Лора. — Так долго ждать у меня не хватит терпения. — У Ольгерда от радости захолонуло сердце. — Придется обрадовать друзей месяца через два после оглашения завещания. Эффект, увы, будет не тот, какой был бы через полгода, когда от вожделенного наследства их отделяли бы минуты, но что поделать. Однако я рассчитываю безошибочно определить по их лицам, насколько искренней будет их радость. И, конечно, в случае каких-либо непредвиденных событий я тотчас дам знать о себе. Но заметь, плох тот предприниматель, который не сумел обзавестись надежными и умными заместителями. Я вполне доверяю своему коммерческому директору и главному юристу. Не в их интересах, чтобы фирма прогорела.

— Кстати, какую ты придумала легенду, чтобы объяснить свое чудесное возвращение из мира мертвых? Если, конечно, не секрет, — подавляя в себе раздражение, спросил Жилёнис.

— От тебя? — нарочито изумилась Ильховская. — Отдохнув на вилле, расположенной в очаровательном местечке неподалеку от Биаррица, я, вернувшись в Москву, расскажу опешившим от счастья друзьям необыкновенную историю, приключившуюся со мной. Выйдя на палубу подышать воздухом, я облокотилась на бортик. Неожиданно мне стало плохо, я потеряла сознание и бултыхнулась в воду. Почти мгновенно придя в чувство, я стала звать на помощь. На проплывавшей мимо парусной яхте меня услышали. Подняли на борт, но от пережитого страха со мной случилась…

— Кратковременная амнезия, — усмехнувшись, подсказал Жилёнис.

— Наивно. Просто мексиканская мелодрама. Ну и что? Усомнятся, пусть проверяют. Только кому это нужно? В состоянии амнезии, — продолжила Лора, — я попала на виллу моих спасителей, одной супружеской пары, которая предложила мне, видя, что я не какая-то аферистка, отдохнуть у них, чтобы прийти в себя и обрести память.

— Шумиха поднимется жуткая!

— И что? Я люблю, когда вокруг меня бурлит жизнь. А когда она затихает, я ее сама баламучу.

«Смотри, как бы не захлебнулась в один прекрасный день», — подумал Жилёнис, с потаенным злорадством глядя на Ильховскую.