Глава первая

Хрустальные перекаты подхватили лодку и понесли вперед с сумасшедшей скоростью. Любители острых ощущений дружно вскрикнули и, просунув ноги под веревки, протянутые по дну лодки, заработали веслами. Река, словно обезумевшая женщина, то с подозрительной покорностью смиренно несла свои воды, то бушевала, брызгаясь пеной.

Вадим додумал: «Какой черт принес меня сюда?» — и ледяная волна накрыла его с головой. Этим чертом был он сам.

Солнце слепило глаза, тяжелые капли нависли на ресницах, тело вжималось в резину лодки. Прохождение каждого порога сопровождалось отборными ругательствами и диким полоумным смехом. Как обещала фирма «Каскад», устроительница досуга дерзких и отчаянных, настоящие пороги будут еще впереди.

Вдруг все закружилось: солнце оказалось в воде, и Вадим, взлетев на воздух, рухнул в ледяные волны.

Плеск, рев реки, крики, смех, ругань и руки, судорожно ловящие борта лодки. Оранжевыми поплавками барахтались туристы в сумасшедшем водовороте. Следом мчалась вторая лодка, которая, так же взлетев, выбросила своих искателей приключений в воду. И вдруг один оранжевый поплавок безразлично отдался стремительному потоку волн и понесся вперед по течению. Инструктор, уже забравшийся в лодку, удивленно всплеснул руками и что-то крикнул своему товарищу. Оранжевый поплавок, ярким цветком мелькнувший на переливающихся в солнечных отсветах волнах, уже почти скрылся из виду.

Встревоженные инструкторы отдали команду всем подойти к берегу. Тревога не оказалась напрасной: одного искателя приключений не досчитались.

Вадим, вытирая лицо мокрой рукой, искал глазами своего друга и президента их совместной фирмы «Два V» Виктора Усова. Однако повсюду мелькали только чужие лица смеющиеся, испуганные, удивленные. Инструктор, забравшись на большой желтый валун, пытался выяснить личность пропавшего. Волнение Вадима нарастало: пропавшим оказался Виктор.

— Не может быть! — настойчиво убеждал Вадим инструктора. — Виктор! — позвал он.

Постепенно все участники увеселительной прогулки осознали, в чем дело, и уже не обращали никакого внимания на уморительно барахтающихся в воде туристов, в свою очередь потерпевших крушение. Команды следующих лодок были отозваны на берег. Весь лагерь оказался в сборе.

Вадим был подавлен, хотя и надеялся, что Виктору все же удастся выбраться невредимым из сумасшедшей реки.

— Странно… непонятно… — пожимая плечами, недоумевали инструкторы. — Порог-то детский… все сделано для забавы… Что с ним могло случиться?..

Срочно были вызваны спасатели и предупреждена милиция. Приехал встревоженный директор фирмы «Каскад» Антон Порохов — высокий тридцатидвухлетний мужчина с курчавыми золотисто-рыжими волосами и бородой.

— Ваш друг не страдал сердечными заболеваниями? начал он расспрашивать Вадима.

— Нет, он был абсолютно здоров.

— Странно… очень странно, — нервно щелкая зажигалкой, рассуждал сам с собою Антон.

— Понимаете, — с жаром вновь обратился он к Вадиму, это крушение было подстроено по нашему плану… Тут и порог-то — никакой… И никаких опасных подводных камней. Мы все исследовали… сто раз проверили. Это было устроено как… как бы подготовка к настоящим порогам… Несчастный случай просто исключен. Не могло здорового мужика так, ни

с того ни с сего, унести…

Вадим в недоумении лишь растерянно пожимал плечами. Лагерь искателей приключений уже жил своей обычной жизнью. Слышался смех, пахло шашлыками… Темой всех разговоров было, конечно, исчезновение Виктора.

— Вы как решили, — обратился к Вадиму директор фирмы, — продолжите маршрут или?..

— Да какой маршрут! — в сердцах воскликнул тот. — Виктора надо найти!

— Если с ним действительно что-то случилось, — как-то неопределенно протянул Антон, — то найти его будет сложно. В течение нескольких месяцев тело может носить по реке…

При слове «тело» Вадим болезненно поморщился.

— У него есть семья? — спросил Антон.

— Да! Жена Елена и дочь пяти лет. Что я им скажу?..

— Дела!.. — сокрушенно мотнул головой директор фирмы. — Мне это ЧП тоже ни к чему! Я планировал сделать этот маршрут международным… А тут как назло…

Фирма «Каскад» вполне была готова принять иностранных любителей речных порогов, предлагая в их распоряжение сибирскую реку, Катунь, более известную как Угрюм — река. Все было

организовано на самом высоком уровне. Полный штат обслуживающего персонала следовал за туристами. Пока те испытывали острые ощущения, разбивались палатки, повара изощрялись в кулинарном искусстве. К возвращению туристов был готов «и стол, и дом». Один, всего один несчастный случай портил всю картину; поэтому Антон с тревогой ожидал известий от спасателей. Мучительное ожидание оказалось недолгим. На третьи сутки было получено сообщение: труп обнаружен.

Лицо Вадима побелело, и только черные зрачки с немым отчаянием взирали на Антона, будто тот мог сотворить чудо — встряхнуть его за плечи, сказать: «Просыпайся!» — и весь ужас прожитых дней превратить в краткое мгновение сна… Вместо этого Антон сухо бросил:

— Поехали! Надо опознать!

Сколько они ехали и куда, Вадим не помнил. Выйдя из джипа, они прошли по лесной тропинке и вновь услышали несносный гул сумасшедшей реки.

Тело Виктора лежало на берегу. Антон откинул брезент.

— Он?

Усилием воли Вадим заставил себя посмотреть на Виктора, вернее на то, что когда-то было им… Его взгляд метнулся по обезображенному трупу.

— Я… Я не знаю… — с трудом сдерживая стон отчаяния, произнес он.

— Ну а кто же знает?! — раздраженно вскричал Антон.

— Я не знаю! — со злостью повторил Вадим, глядя в другую сторону. — Не уверен…

— Скажи какие-нибудь приметы. Я посмотрю.

— Не знаю… хотя да: перстень-печатка… чёрное поле и бриллиант…

Все провалилось в тишину… Вадим хотел услышать что угодно, но только не это…

— Да, есть! — обреченно вздохнув, сказал Антон.

Тело завернули в брезент и положили в джип. Будучи директором фирмы и влиятельным лицом в городе Антон настоял на тщательной медицинской экспертизе, поэтому Вадим еще несколько дней прожил в барнаульской гостинице. Затем его отвезли в аэропорт вместе с цинковым гробом и заключением медэкспертизы: несчастный случай.

* * *

Самым страшным для Вадима были глаза Ленки — огромные, зеленые, застывшие. При его появлении бледные губы женщины искривились.

Как… как это могло случиться? — еле сдерживая рыдания, прерывающимся голосом произнесла она. Вадим почувствовал себя кругом виноватым. — Не знаю, Лена, поверь, я ничего не знаю… Лодка перевернулась, мы все оказались в воде…

— Ах, зачем ты его уговорил ехать с тобой?! — с болью воскликнула, Елена. Как вообще тебе пришла в голову эта идея…

Вадим не возражал. Всего месяц назад, именно в этой гостиной, где теперь сидят с печально-сочувствующими лицами приятельницы и родственницы Елены, он расписывал Виктору все дерзкие прелести авантюрного путешествия.

— Надо хоть раз почувствовать себя настоящими мужчинами, — с жаром убеждал он, размахивая руками. — Проверить, на что ты способен!..

Виктору сразу понравилось его предложение, но он колебался. Елена тихо отговаривала. Вадим разложил на столе красочные проспекты, описывающие все прелести и удобства путешествия для дерзких и отчаянных.

— Это европейский уровень! Четырехзвездный отель в палатке на двоих, — энергично продолжал он. — Нельзя же весь отпуск сонно лежать на берегу.

Виктор согласился. Яркие, восторженные рекламные проспекты фирмы «Каскад» заинтересовали его. — Оплачивай! — сказал он Вадиму. — Отдохнем хоть раз, как настоящие мужчины!

Отдохнули…

Вадим вздрогнул, очнувшись от своих воспоминаний. Зеленые глаза Елены в упор смотрели на него.

— Лена, что ты от меня хочешь? — раздраженно спросил он.

— Я?! — срывающимся на истерический визг голосом воскликнула она. — Хочу знать, зачем ты его уговаривал ехать с тобой?.. Зачем?.. — молодая вдова затряслась в истерике.

Все бросились ее утешать. Глаза женщин смотрели на Вадима с упреком: «Зачем? Ах, зачем?»

* * *

Сломя голову Вадим выскочил на улицу. Подрагивающими от нервного напряжения пальцами набрал по сотовому телефону номер.

— Алло!.. Софья! Я еду к тебе!

И не желая услышать: «Я сейчас занята», отключил телефон.

Видеокамера, расположенная перед входом, устремила на Вадима свое зоркое око. Он непроизвольно поправил галстук.

Дверь открыла красивая молодая женщина: медно-золотистые волосы в продуманном беспорядке высоко подобраны вверх, губы, покрытые темно-вишневой помадой, недовольно проговорили: «я занята!»

— Софья, ты невыносима! К кому я пойду кроме тебя? К кому? Ты же знаешь, что случилось!

— Знаю, — равнодушно выдохнула она. — Я был у жены Виктора. Она обвиняет меня в его смерти!

— Глупости! — насмешливо — холодно бросила Софья и пошла по длинному коридору, заставленному рамами.

— Пойдем в мастерскую! — сказала она следовавшему за ней Вадиму. — Я хочу закончить!

Просторная мастерская освещалась через стеклянный потолок, большие окна были кое-где прикрыты жалюзи. Вадим без сил упал на низкий диван.

Софья была в голубых лосинах со шнуровкой на бедрах и прозрачной рубашке, накинутой поверх топа. Она села на высокий табурет перед мольбертом и, сосредоточившись, несколько раз коснулась кистью холста.

— Софья! — простонал Вадим. — Это же черт знает что!

— Не обращай внимания. Обычная истеричка.

— Да, но она обвиняет меня!

— Слушай, ты, настоящий мужчина!.. Хотел проверить свои духовно-эмоциональные способности… вот и проверяй!

— Одно дело рисковать своей жизнью: и другое — когда тебя обвиняют в гибели твоего друга!

Софья презрительно повела глазами, вздохнула и еще несколько раз коснулась кистью холста.

— Софья! Как ты жестока, равнодушна… — с досадой произнес Вадим. Зайдя ей за спину, он взглянул на холст.

— О! ТЫ не женщина… ты!.. — Вадим не находил слов…

По холсту, перепрыгивая через камни, толкая друг друга, мчались черно-хрустальные волны сумасшедшей реки; высокий золотой диск солнца с веселой жестокостью освещал оранжевый цветок, несущийся по волнам; пена брызгами отлетала от камней и, казалось, падала на лица смотрящих. Вадим инстинктивно провел рукой по глазам: ему вспомнились эти тяжелые капли, нависшие на ресницах.

Он сморщился, неосознанно желая сказать что-то обидное… но запах ее духов… этот сладкий аромат греха… Вадим сжал руками ее хрупкие плечи… прикоснулся губами к шее…

— Софи!..

— Что? Я же не женщина… — насмешливо сказала она.

— Ты больше, чем женщина, ты — любовница!

— Ах! — иронично воздев глаза вверх, театрально воскликнула она.

Но ему уже были безразличны ее холодность, ирония…

Руки Вадима коснулись ее груди. Софья передернула плечами, словно пытаясь избавиться от ненужного ей сейчас прикосновения, и ловко выскользнула из его объятий, оставив ему свою воздушную рубашку.

Вадим вновь нагнал Софью. Хотя он и знал, что никогда не овладеет этой женщиной без ее на то желания, все-таки ему очень нравилось проявлять свою силу. Ион её проявил — ровно настолько, насколько ему позволила Софья.

Его горячее тело, покрытое влагой истомы, еще вздрагивало на синем шелке дивана, когда Софья поднялась и, налив джина с тоником, протянула ему ледяной бокал.

— Охладись!

— Не хочу!.. Хочу сгореть рядом с тобой! — он провел рукой по ее точеному бедру.

— Охладись! — повторила она. — Сначала мы съездим в Акапулько, а потом — сгорай!

— Софи! — взмолился он. — Секунду назад ты была сама нежность… Где обман: сейчас или тогда? — начал Вадим нудные выяснения отношений страдающего любовника.

— Ни сейчас, ни тогда.

— Но эти твои мгновенные переходы…

— Оставь! Это уже было! — недовольно остановила его Софья. — Тебе сейчас не об этом надо думать!

Вадим тяжело вздохнул.

— Тебе надо собраться с мыслями и чувствами, — продолжала она, — и не обращать внимания на истеричные выпады молодой вдовы. Не забывай, что теперь фирма только на твоих плечах.

— Да, черт возьми! Ты как всегда права! Я и в самом деле что-то раскис.

Она поднесла ладони к его лицу и, изогнув губы в лукавой усмешке, вкрадчиво спросила:

— А кто же теперь будет твоим компаньоном?

— Ленка, конечно. Ты же знаешь, что Виктору принадлежало шестьдесят процентов акций нашей фирмы.

— Значит, она займет место мужа и станет твоим шефом? — не скрывая презрительной насмешки, продолжала Софья.

— Нет! — Вадим сердито мотнул головой. — Ты же прекрасно понимаешь… Куда ей! Естественно, я стану во главе фирмы, а Ленка будет получать то, что ей причитается… А там посмотрим…

— В самом деле, куда ей, нашей красавице с куриными мозгами… Она не задумываясь, согласится продать часть своих акций. Тогда у тебя будет шестьдесят процентов, а у нее сорок, — размышляла вслух Софья. — Таким образом, — обратилась она к Вадиму, — ты осуществишь то, о чем уже давно мечтал.

Вадим непонимающе посмотрел на нее.

— Что?

Зубы Софьи сверкнули в улыбке.

— Ты же не раз предлагал Виктору сделать ваши процентные доли равными.

— Ну, предлагал…

— А он не соглашался!..

— Нет!.. — Вадим осекся. — Ты что?.. Ты подозреваешь меня?

Софья двусмысленно рассмеялась.

— Ты подозреваешь, что я убил Виктора?!

Софья неопределенно повела плечами.

— Утопил! — со смехом уточнила она.

Чертыхаясь, Вадим принялся собирать свою одежду, разбросанную, где попало. Софья насмешливо смотрела на него.

— Софья! Ты сейчас не женщина, не любовница, а ведьма! — найдя ей определение, перевел дыхание Вадим.

— Мы едем в Акапулько? — неожиданно серьезно спросила она.

«Какое, К черту, Акапулько?» — хотел было ответить Вадим, но, встретив ее иронично-холодный взгляд, сдержался.

— Да! Как покончу с формальностями.

Она притянула его к себе и поцеловала так, что ему показалось, будто он уже в Акапулько.

 

Глава вторая

«И как это они все — такие разные, противоречивые, надменно взирающие друг да друга — ухитряются совершенно одинаково, без малейшей попытки на импровизацию, превращать поэму любви в жалкий бред недвусмысленных требований узаконить отношения? — скривив губы, размышлял Кирилл, сидя за рулем черного джипа «Pajero». — Инка, потрясающая девчонка, в один миг все испортила. Жаль… А кстати, неплохая тема для исследований тайных струн женской психологии, — усмехнулся он. — "Замуж любой ценой". Нет, слишком тривиально. Несомненно, интереснее было бы исследовать тех немногих, кто не стремится к брачным цепям, но одна проблема: их практически невозможно найти!»

В кармане замурлыкал сотовый телефон.

— Алло, Кирилл! — раздался чуть хриплый голос. — Это я, Антон. — Привет! Давно собирался тебе позвонить, — начал, было, Кирилл с обязательных любезностей.

— Не могу предоставить тебе такой возможности, — рассмеялся Антон. — Вечером буду в Москве. Мне очень нужна твоя помощь!

— Моя? — удивился Кирилл.

— Да! Я могу остановиться у тебя, или лучше в гостинице?

— Конечно у меня!

— Не помешаю?

— Нет. Только запиши мой новый адрес…

Кирилл и Антон были знакомы с детства. Дед Кирилла был родом из Барнаула, и каждое лето возил внука дышать воздухом, бодрости и здоровья на дачу деда Антона. Дача была замечательная: большой двухэтажный деревянный дом, рядом лес и сумасшедшая Угрюм-река. Антон был на шесть лет старше Кирилла, и, естественно, Кирилл взирал на него с нескрываемым восхищением. Восхищаться было чему: Антон был сильным, ловким, смелым мальчишкой, неутомимым в поиске приключений. Чего только не было! И гонки на мотоциклах, и ночевки в лесу, и нескончаемые попытки покорить безумную реку, один раз чуть не окончившиеся плачевно.

Антон повзрослел неожиданно быстро. Конечно же, мечтал учиться в Москве, но пришлось поступать в Барнаульский университет на отделение экономики. Получив диплом, он, как полагается, года два проработал инженером, а потом организовал свою фирму. Однако мечта о покорении порогов осталась, и он открыл турфилиал при своей фирме “Каскад».

Все, что делал Антон, он делал основательно, поэтому никак не мог поверить в несчастный случай на одном из самых безопасных участков реки, который был исследован вдоль и поперек многоопытными инструкторами.

Инспектор уголовного розыска не увидел здесь никакого, даже малейшего намека на преднамеренное убийство. Дело, не открывая, закрыли с постановлением: несчастный случай. Как ни давил Антон своим авторитетом и денежными вознаграждениями, никто не хотел браться за дело, в котором не было ни одной улики. Тогда Антон решил обратиться за помощью к Кириллу: может быть, ему все-таки удастся за что-нибудь зацепиться. Звонок Антона, несмотря на внутреннее самоубеждение, что ему это как-то все равно, тем не менее польстил Кириллу. Ему было приятно, что старший друг нуждается в его помощи. Каждому человеку нравится ощущать, что он кое-что да значит в этой ничего не значащей жизни.

В отличие от детства Антона детство Кирилла затянулось до окончания учебы в университете. Не без страховки со стороны родителей он поступил на отделение психологии. Страховали его не потому, что он был глуп, а потому, что вокруг было много глупых, чьи родители правдами и неправдами впихивали их в университет. Естественно, отбор происходил именно за счет самоуверенно-умных, сдававших экзамены без страховок, которым «бескомпромиссная» комиссия занижала баллы.

Кирилл вовсю пользовался своим положением единственного ребенка достаточно высокопоставленной семьи. Однако родители его не были в претензии: он пользовался, но не злоупотреблял. Блестяще, уже без всяких страховок, Кирилл окончил университет и теперь работал консультантом в нескольких крупных фирмах, при этом являясь акционером одной из них. Год

назад по приглашению своего школьного друга, капитана Петрова, он начал сотрудничать с МУРом, чтобы собрать практический материал для будущей диссертации.

* * *

Антон устало опустился на диван.

— Черт возьми, ты меняешь квартиры, как женщин…

— Приходится, — озорно — грустно вздохнул Кирилл, — заметаю следы.

— Что, со стороны дамы назрело очередное предложение руки в дополнение к уже отданным душе и телу?

— И не одно! Поэтому я почел за благо удалиться, — рассмеялся Кирилл. — Удивительно! Я только сегодня об этом думал: как они психологически однообразны при таком многообразии форм! Вся жизнь для них заключается в кольце на безымянном пальце.

Антон громко расхохотался.

— Если бы они только догадывались, что ты о них думаешь, они оббегали бы тебя за сто верст!

— Э, нет, ошибаешься! Каждая все равно считала бы себя более ловкой, чем другие, и, несмотря ни на что, пыталась бы обольстить. Хотя я и не скрываю своих воззрений на брак.

— А они не скрывают своих, — продолжал хохотать Антон. — Однако этот очередной переезд только улучшил твои жилищные условия, — оглядывая помещение, произнес он.

Просторная комната в серо-голубых тонах мягко освещалась вмонтированными в потолок лампами; широкий удобный диван со вниманием и заботой принимал каждого гостя в свои велюровые объятия; журнальный стол со стеклянной крышкой и пепельницей в форме медузы; два кресла; серожемчужное напольное покрытие; нежно журчащие по стене струи искусственного каскада.

За длинной стойкой бара, отгораживающей кухню от салона, Кирилл смешивал стеклянной ложкой апельсиновый сок с водкой. Добавив несколько кусочков льда, он предложил бокал Антону. Антон сделал большой глоток и, глубоко вздохнув, принялся за изложение своего дела, но Кирилл его по

спешил остановить:

— Подожди, подожди! Сначала мы поужинаем, потом все остальное.

Антон хотел было возразить — ему не терпелось все поскорее рассказать другу, — но Кирилл протестующе замотал головой.

— Я собираюсь приготовить королевский ужин! — не без гордости сообщил он. — Поэтому расслабься и отдыхай. Потом все расскажешь без эмоций и раздражения, без лишних

слов, коротко и ясно.

Антону пришлось повиноваться. Апельсиновый сок с водкой и в самом деле неуловимо мягко развеял раздражение и отогнал усталость.

Кирилл колдовал на кухне. Блюда, приготовленные мужчинами, и впрямь обладают магическим вкусом. Когда готовит мужчина, он дарит этому блюду то, что подарил бы женщине, которой в данный момент нет рядом. Он подчиняет кулинарные ингредиенты своей воле так же, как подчинил бы женщину, заставив ее отдать все самое лучшее, и от его рук исходит «пламень Прометея», придающий продуктам какой-то таинственный вкус.

— Прошу к столу! — пригласил Кирилл. — «… Умоляю вас, мгновенно эту штучку, и, если выскажете, что это… плохо…» — процитировал он любимое произведение.

— Нет, в самом деле, это хорошо! — с восторгом отозвался Антон, смакуя кулинарное творение друга.

В своих отношениях с Кириллом Антон привык чувствовать себя лидером, однако с каждой новой встречей Кирилл становился все более независимым и интересным. Антон во

мгновение ока оценил по-мужски изысканно-небрежную сервировку стола.

«Я бы так не смог, — отметил он, — не догадался бы… Конечно, кто я? — сибирский медведь, а Кирилл всю жизнь в Москве. Это там, у себя, я — бизнесмен с европейским лицом, а здесь…» — Антон невольно усмехнулся.

Терпкая рубиновая влага вина трепетно ласкала гортань. В душе воцарилась гармония.

— Что ж, могу ли я теперь изложить суть моего дела? — шутливым тоном начал Антон.

Кирилл отрицательно мотнул головой.

— Не время!

Жестом он пригласил друга перейти в салон. Антон с удовольствием упал на упругий диван.

— Дижистив! — пояснил Кирилл, подавая своему гостю широкий бокал, на дне которого, искрясь, перекатывался коньяк.

— Так, а это что такое? — по-деловому осведомился тот.

— А это для лучшего пищеварения, как рекомендуют французы. Ведь у нас — французский ужин.

— Н-да! — серьезно покачал головой Антон. — А этот, как его… Дижистив… можно употреблять после русского ужина?

— Ни в коем случае! Может произойти непоправимое! — в тон ему, дурачась, ответил Кирилл.

— Да, пищеварение и в самом деле приятное, даже не хочется нарушать, — вздохнул Антон. — Но надо! — серьезно глядя другу в глаза, начал он. — У меня произошло ЧП. На маршруте, организованном моей турфирмой, погиб клиент.

— Да, неприятно, — отозвался Кирилл. — И насколько в этом виновата твоя фирма?

— Уверен, что вообще не виновата.

— Тогда в чем же дело?

— А дело в том, что этого не должно было случиться! воскликнул Антон.

Кирилл, лениво поморщился и махнул рукой.

— Я знаю, ты не любишь случай, но…

— Да, не люблю и всегда стараюсь их предусмотреть. Вероятность несчастного случая на этом участке маршрута всего один процент, и то — зависящий от здоровья туриста.

— Ну, вот он как раз и произошел. Один процент перекрыл девяносто девять. Представь, это случается, и не так уж редко.

— Но не у меня! — с медвежьей настойчивостью продолжал Антон. — Я столько денег, сил, надежд вложил в эту фирму, что мне выгоднее, если б это было преднамеренное убийство, а не несчастный случай. Конечно, это тоже не послужит хорошей рекламой, но в моем положении это, несомненно, лучше.

— Ты хочешь убийство?! Но если его не было!..

— Было! Девяносто девять против одного — было! — уверенно произнес Антон.

Кирилл пожал плечами.

— А что же органы правопорядка?

— Естественно, несчастный случай… Им так удобнее.

— Что ж осуждать людей, если им так удобнее, — с ироничной улыбкой произнес Кирилл. — Вот тебе удобнее убийство, а им…

— Ты помнишь участок реки от Больших камней до Девичьей поляны? — не обращая внимания на шутливое настроение друга, спросил Антон.

— Еще бы не помнить! — мечтательно прикрыв глаза, вздохнул Кирилл.

— Ну?.. Участок-то самый безобидный!

— Вообще-то да! — Кирилл с интересом посмотрел на Антона.

— И представь, что здоровый сорокалетний мужик вдруг неожиданно захлёбывается и его несёт чёрт знает, куда…Мои инструкторы специально на этом участке подстраивают туристам переворот лодки. Ну, во-первых, мы хотим отсеять особо нервных дамочек, которые в погоне за мужским обществом готовы влезть даже в пасть Вельзевула. Нет! Мы ни в коем случае не против таких клиенток, но пусть себе идут по бережку, вместе с обслугой. Во-вторых, — продолжал Антон,

нужно подготовить к настоящим серьезным порогам чересчур самонадеянных мужчин и, в-третьих, просто для развлечения туристов. Я думал, прикидывал и так и этак — ну никак не получается, чтобы он ни с того ни с сего утонул.

— А что сказали медэксперты?

— Никаких отравлений, никаких ранений: ни ножевых, ни огнестрельных. Но тело — ты сам понимаешь, в каком виде' его выловили на третьи сутки… Вот! — он вынул из дипломата папку. — Здесь все заключения медэкспертизы и фотографии.

— Значит, ты не сомневаешься, что это было убийство? сверкнули, синим огнем глаза Кирилла. — Или не хочешь сомневаться?

— Я просто уверен, — с обстоятельностью в голосе ответил Антон. — А кто он — этот убиенный, или, вернее сказать, утопленный? — поинтересовался Кирилл.

— Президент фирмы «Два V» Виктор Усов.

— Усов?! — невольно воскликнул Кирилл.

— Что, крупная фигура? — спросил теперь уже Антон.

— Да, не мелкая…

— Ну вот, теперь ты понимаешь, что такие крупные фигуры не тонут сами по себе. Несомненно, чья-то «услужливая» рука помогла ему это сделать.

— И ты хочешь отыскать эту руку!

— Еще как хочу! Отыскать и скрутить!.. Ну что, возьмешься? — немного помолчав, спросил Антон.

Кирилл в задумчивости встал и прошелся по студии.

— Дело, бесспорно, интересное, — произнес он. — Но ничего, никакой зацепки, гладкое, как стена… Если и были какие-то улики, то река их тут же смыла…

— Кирилл, я, конечно, не настаиваю, но сам посуди: зачем мне обращаться к чужому детективу, и кто поручится, что он не мошенник или не дилетант? — мягко настаивал Антон.

— Ты прав, в моем лице ты, несомненно, найдешь детектива международного класса, — расхохотался Кирилл. — Я всего-то два раза участвовал в работе следствия.

— Но ведь в этом деле, как ты сам только что сказал, вещественных улик нет. Если преступление имело место, то его начало следует искать во взаимоотношениях ближайшего окружения Виктора Усова, в том пространстве, где он жил и работал. Надо искать психологические улики. Во всяком случае, я знаю одно: если ты возьмешься за это дело и не добьешься результата, значит, преступления действительно не было. И мне придется смириться с несчастным

случаем.

— Ты так высоко оцениваешь мои аналитические способности? — удивился Кирилл.

— Я высоко оцениваю твое честолюбие и стремление быть первым. А эти качества гарантируют, что ты не бросишь дело на полпути. Ну, а что до аналитических способностей… посмотрим!

— Посмотрим, посмотрим, — задумавшись, по инерции пробормотал Кирилл. — Если бывают преступления без улик, то не бывают без погрешностей! Что ж, попробую их отыскать! — решился он. Согласен!

— Спасибо!

— Рано!

— Все равно спасибо.

— Что мне, нужно от тебя? — взъерошив свои черные волосы, обратился Кирилл к Антону: — От тебя мне нужны фамилии и адреса всех, кто плыл в этих двух лодках. Кстати, а с кем отправился искать приключения на свою голову Усов?

— С приятелем и компаньоном Вадимом Савиным.

— Ого!

— Да нет, этот отпадает сразу, — высказал свое мнение Антон. — Мужик так переживал… и потом, если что, все улики против него.

— Какие?

— В самом деле, какие? — опешил Антон. — Только те, что он был в лодке и был компаньоном Усова.

— Да, это привлекает внимание, но в то же время и наоборот. Каждый подумает: «Что ж он, совсем дурак — так подставляться?» Поэтому не будем пренебрегать лишним фигурантом.

— Не спорю. Только лодки были шестиместными, и в фигурантах у тебя не будет недостатка.

— Утешил! Кстати, когда похороны?

— Я звонил Вадиму, он сказал, завтра.

— Отлично. Мы обязательно пойдем. Исключительная возможность увидеть все окружение разом. А заодно посмотрим и на реакцию этого Савина в ответ на твое предложение нанять частного детектива.

— Посмотрим, но думаю, что это не он. Слишком рискованно.

— Кто не рискует, тот, сам знаешь, чего не делает, — резон, но заметил Кирилл.

 

Глава третья

Утром, позавтракав и выпив кофе, приготовленный Кириллом по засекреченному рецепту, друзья спустились в подземный гараж. Дом, в котором жил Кирилл, был европейским островком в безбрежном российском океане ворчливо-завистливого ничегонеделания. Джип радостно заурчал, здороваясь с хозяином. Шлагбаум, желая доброго пути, поднял свою полосатую руку.

Отпевали в Елоховской. День был серым, но прозрачным. Кирилл и Антон присоединились к траурной толпе. Желающих проститься пришло очень много. Когда еще будет такая возможность надеть шляпки с вуалями и на миг превратиться в блоковскую Незнакомку? Где еще будут так сиять жемчуг и бриллианты, как не на черном траурном бархате?.. Дамы с интересом и тревожной завистью разглядывали туалеты друг друга. Раньше это было невозможно. Раньше что? Темненькое платье и косынка… а теперь… Траурная фантазия кутюрье облекла их формы в строгие извивы черных тканей и покрыла их лица флером печали. Всех, по мнению Кирилла и Антона, затмила вдова: она была траурно-великолепна.

Когда выносили гроб, скорбная, чрезвычайно красивая фигура вдовы привлекла всеобщее внимание: черное узкое платье самой провоцирующей длины (чуть выше — по́шло, чуть ниже — неинтересно), маленькая шляпка в стиле двадцатых годов с густой вуалью и несколько тяжелых нитей жемчуга, плотно охвативших шею.

— Виктор любил, чтобы его жена одевалась красиво, лучше всех! — поймав слегка недоуменный взгляд Антона, объяснил ему подошедший Вадим Савин.

— Спасибо, что приехал! Они обменялись рукопожатием… — Ленка… вдова, — пояснял

Вадим, — просто с ума сошла… косится на меня, будто обвиняет, — не удержавшись, пожаловался он. — А что я мог сделать? Сам барахтался!..

— Ну а все-таки, что ты думаешь, как это могло случиться? — спросил Антон.

Вадим потер лоб рукой.

— Не знаю… даже нет никаких предположений… Удариться головой он не мог: шлем был… Сердце здоровое… Судорогой ногу свело?.. Так ведь все около лодки кувыркались, ухватился бы рукой… Поверишь ли, не знаю! — глубоко вздохнул он.

— А хотелось бы?

— Очень! — серьезно ответил Вадим.

— Могу и хочу помочь, — чуть улыбнувшись, сказал Антон…

Вадим удивленно вскинул брови.

— Познакомься, — указывая рукой на Кирилла, продолжал Антон, — Кирилл Мелентьев, частный детектив.

Кирилл метнул взгляд на Вадима: реакция нулевая.

— Вадим, друг покойного, — протянул руку тот.

— Сожалею, что наше знакомство произошло по столь печальному поводу. Примите мои самые глубокие соболезнования, — протягивая руку в свою очередь, произнес Кирилл.

Вадим с чувством ответил сильным рукопожатием.

Антон только покачал головой.

«И как это Кириллу удается просто и главное искренне ввернуть самую банальную фразу?»

Он взял Кирилла под локоть и сказал:

— Я тебя здесь оставлю, а?.. Я ведь больше не нужен?

— Если хочешь.

— Да мне бы по делам съездить — воспользоваться, что в столице.

— Какой вопрос? Езжай! Вечером увидимся!

Антон кивнул и скрылся в черной толпе пиджаков и вуалей.

Кирилл мысленно усмехнулся: — “Несомненно, Антошка мечтает в Москву перебраться, хоть и бьет себя в грудь, что ни на что не променяет родные сибирские просторы. А сам тем не менее предпочел бы любить эти просторы из Москвы, тосковать по ним, сидя в компании за бутылкой водки в столичном ресторане. Точно так же, как некоторые деятели политики и искусства, ностальгирующие по своим деревням и селам… будто кто насильно вырвал их оттуда и заставил жить в Москве. И воздух там у них хрустальный, и вода сахарной свежести, и главное — люди… какие люди… богатыри духа и рыцари порядочности. А они вот вынуждены жить в криводушной столице, лицезреть неискренние лица, внимать нечестивым разговорам… Любимые «страдания» части бомонда "из грязи — в князи…"»

Тем временем толпа стала редеть. Желающие продолжить церемонию сели в машины, чтобы сопроводить гроб с телом покойного на кладбище, другие же сразу отправились на дачу вдовы, чтобы на лоне природы с приятностью провести время в ожидании траурного банкета. Кирилл присоединился к первым.

На кладбище никто не привлек особого внимания Мелентьева, разве только дочь покойного — очаровательная белокурая девочка лет пяти, одетая в черное шелковое платьице с пышной юбкой. Она держала в руках букетик роз, обернутый черным флером и перевязанный алой лентой. В ее взгляде была усталость и непонимание происходящего.

Отдав долг покойному речами, слезами и воздыханиями, все поспешили на дачу к его вдове. Вереница машин вытянулась на несколько сот метров вдоль узкой дороги.

Дачей покойного был трехэтажный мини-дворец с фонтанами и бассейном — сочетание европейской аскетичной роскоши с русскими излишествами.

Гости входили в дом, и в который раз выражали соболезнования, целуя вдову или почтительно пожимая ее хрупкую руку, отягощенную массивным браслетом. Кирилл с Вадимом

тоже подошли к ней. Кириллу показалось, что под черной вуалью вспыхнули два зеленых ненавидящих огонька, когда Вадим слегка обнял ее за плечи. Кирилл вежливо пожал руку

вдовы. Вуаль загадочно прикрывала ее лицо, и все внимание невольно сосредоточивалось на бледно-розовых, изысканно очерченных губах. Хотелось приподнять вуаль и удостовериться, все ли так же хорошо, как эти губы.

Огромную гостиную, выдержанную в золотисто-коричневых тонах, поглотил черный цвет одежд соболезнующих. Официанты разносили высокие бокалы с белым вином.

Кирилл огляделся.

«Дело и впрямь интересное. Ни малейшего намека на убийство, кроме искрометного укоряющего взгляда вдовы, посланного Вадиму», — думал он, не спеша, расхаживая между гостей.

Его внимание привлекла женщина лет сорока пяти, в одиночестве сидевшая на диване. Черты ее лица выражали печаль и презрение. Кирилл подошел к ней.

— Разрешите? — он вопросительно взглянул на нее.

— Пожалуйста!

Он сел рядом.

— Какой нелепый случай… — выдохнул Кирилл.

— Ужасный! — подхватила дама.

Ее худенькие пальчики впились в бокал, который, казалось, вот-вот треснет.

— Он был лучше, лучше их всех! — с ненавистью произнесла она.

«O, я не ошибся! — тут же подумал Кирилл. — Эта сухонькая кобра мне даст полную информацию о каждом правда, изрядно приправленную ядом, но это детали…»

— Вы давно знали Виктора?

— Всю жизнь! — четко выговорила она.

— А я вот, к сожалению, познакомился с ним недавно…

— Вы были там?! — ее темные глаза расширились от ужаса.

— Нет, нет, — поспешил успокоить ее Кирилл. — Подонки, — прошептала дама, видно, предавшись своим мыслям. — Устроили выставку бриллиантов!..

— Мне это тоже не нравится, — подхватил ее мысль Кирилл. — Вот ваша орхидея, — он выразительно взглянул на изящный цветок, приколотый к ее платью, — говорит значительно больше, чем вся их алмазная мишура…

Даме эти слова чрезвычайно понравились, она сухо улыбнулась и внимательно посмотрела на Мелентьева. Редкое сочетание: черные волосы и синие глаза!

— Лика! — представилась дама и протянула руку. Кирилл встал и с чувством пожал ее холодные пальцы.

— Не вдова, а лавка драгоценностей, — уже не стесняясь, начала она выпускать ядовитые пары.

— Но красивая, — осторожно заметил· Кирилл.

Лика криво усмехнулась.

— Наверное, Виктору немало досаждали ее поклонники? как будто, между прочим, вырвалось у него.

— Ее поклонники?! — чересчур звонко для поминок рассмеялась Лика. — Да у нее никого не было!

— Странно…

— А что здесь странного, если она не нравится мужчинам? Не сомневаюсь, что она мечтала иметь хотя бы одного любовника, но никто даже не попытался посягнуть на ее пресные прелести.

— Она очень любила Виктора? — подбросил следующий вопрос Кирилл.

— Любила? — Лика передернула плечами. — Может быть, не знаю.

— А это что за дама? — слегка коснулся руки Лики Кирилл. — Вон там, с Вадимом…

— О! И эта проститутка от искусства здесь… ну, как же! Модная художница Софья Бахматская, — с легким презрением представила ее Лика. — Надеюсь, слышали?

— Вроде бы…

— Вот именно, «вроде бы»! И все ее искусство — «вроде бы»!.. Пришла, любуется! — клокотала огненной лавой Лика. Потом картинку нарисует — «Траурный банкет». Всех нас изобразит, а сверху — гроб с Виктором… ну, или что-то в этом роде.

Встретив не совсем понимающий взгляд своего собеседника, Лика пояснила:

— Это ее стиль — эклектический оксюморон, — она хрипло рассмеялась и взмахнула рукой, подзывая официанта. — Смотреть на них всех противно. — Лика поставила пустой бокал и взяла полный.

— А Софья…

— Любовница обоих! — не дослушав вопрос, тут же пояснила она.

— То есть?! — с любопытствующим недоумением воскликнул Кирилл.

— Сначала Софка была любовницей Виктора, — охотно принялась объяснять порядком захмелевшая Лика, довольная благодарным слушателем, который ничего, абсолютно ничего не знал.

— Он познакомился с ней года три назад на какой-то выставке. Эта медноволосая бестия в мгновение ока завлекла его: красивая, модная… Виктор был далек от мира искусства, но ему очень хотелось быть в нем своим человеком. В принципе, он всегда и из всего умел извлекать пользу.

Думаю, он любил Софью, но попутно воспользовался ею, как трамплином, чтобы войти в круг светской богемы. — На слове «светской» Лика сделала ударение. — Да! — с каким-то вызовом самой себе продолжала она. — Софья никогда не ютилась в грязной мастерской, всё освещение которой — полуподвальное окно, не прошла всех ступеней унижения, чтобы стать известным художником. Она просто переспала с кем надо и стала модной. Понимаете?! Как вас? Кирилл, кажется?.. яростно бросала слова вновь взявшая полный бокал Лика. Модной! Не талантливой, а модной! Новоявленные миллионеры сходят с ума по ее мазне. Вот, взгляните: все стены здесь увешаны ее «произведениями»… И как вы их находите? — раздраженно спросила она.

— Ничего… — осторожно начал, было, Кирилл.

— Правильно, потому что и нет ничего, — перебив его, заключила Лика. — Потом Софья вышла замуж, — вновь вернулась она к своему повествованию. — Потом разошлась. Потом пошли любовники один другого богаче. Причем она тут же расставалась с ними, как, только извлекала свою выгоду. Только вот из Виктора ей не удалось извлечь то, чего бы ей очень хотелось, — с довольной усмешкой сама себе сказала Лика. Вы не представляете, сколько она тратит денег! — в глазах женщины сверкнули молнии неприкрытой зависти. — Сколько денег!..

— А выйти еще раз замуж она не хотела?

— Конечно! — довольно хохотнула Лика. — Но вы понимаете… Ах, что вы понимаете?.. В вашем возрасте… мальчик! Ее худенькая, холодная ручка скользнула по его щеке, мелкие зубы сверкнули за тонкими губами. Она выдержала недвусмысленную паузу, в ответ на которую Кирилл что-то туманно и двусмысленно пообещал ей взглядом.

— Софье тридцать шесть лет. Она поздно спохватилась, рассчитывая на свою красоту, — с нескрываемым злорадством продолжила Лика. — Дело в том, что абы за кого она замуж не выйдет, а те, кто ей нужны, уже женаты. А мужчины ох как не любят делить имущество: они предпочитают жить с ненавистными женами, лишь бы только боготворимая ими недвижимость не сдвинулась ни на сантиметр. Дети, отцовский долг — все это блеф! Недвижимость — вот их идол! И Софьюшка сломала свои акульи зубки о Виктора. Как она его обхаживала! — закатив глаза, зло рассмеялась Лика. — Но ничего…Виктор не поддался. Тогда она в отместку перебросилась на Вадима. Ее метод обольщения

прост: она играет роль красивой женщины, которая больше всего на свете дорожит своей независимостью. Мужчины легко попадаются на эту уловку, наивно полагая, что здесь не будут требовать развода с женой и навязывать себя в качестве новой супруги.

Кирилл охотно согласился с Ликой.

— Но ведь Софья умная, она прекрасно понимает, что мода на нее пройдет… а что останется? С ее привычкой к шикарной жизни ей надо очень много денег. Поэтому сейчас она обольщает Вадима, его она не любит, как любила Виктора, но считает, что Вадим окажется более податливым, хотя я лично сомневаюсь. Если Виктору было жаль только недвижимости, то Вадиму будет жаль и жену и ребенка. Так что Сонька опять останется с носом, — в который раз подзывая официанта, развеселилась Лика.

— Лика! Вот ты где! — из-за спин стоявших показался встревоженный мужчина.

— Мой муж! — представила Лика Кириллу сильно лысеющего мужчину и, с трудом поднявшись, шепнула: — Неудачник!

— Лика, Лика! Ты опять перебрала, — запричитал он, поддерживая ее за плечи.

— Я запиваю горе…

— А третьего дня?

— А третьего дня я салютовала счастью!..

— Ах, Лика…

Софья в узком черном платье с газовым шарфом, переброшенным через обнаженные руки, беседовала вполголоса с Вадимом. Длинные медные волосы ее были с изысканной небрежностью уложены в высокую прическу, в ушах сверкали темно-рубиновые серьги, а на груди блестел большой рубиновый крест, оправленный бриллиантами:

Кирилл подошел к ним. Вадим хотел было представить Софью, но та с надменно-ироничной улыбкой опередила его:

— Не стоит утруждаться! Молодой человек уже имел удовольствие беседовать с нашей Ликой, поэтому представления излишни.

Метнув острый взгляд на Кирилла, она удалилась.

Вадим лишь развел руками.

— В самом деле, ты наверняка получил все наши характеристики.

— А кто она, эта Лика?

Теперь зло усмехнуться пришла очередь Вадима.

— Писательница, — бросил он с издевкой. — Знаешь, кто-то умный сказал: «Одни заслуживают похвал и прославления за то, что хорошо пишут, другие — за то, что вовсе не пишут», так вот она не заслуживает ни того, ни другого. Неудачница… Строчит что-то… Злая!..

— Я это успел заметить, — согласился с ним Кирилл.

— Если не ошибаюсь, несколько лет назад была издана какая-то ее брошюра, — с раздражением продолжал Вадим, вот она и возомнила себя Жорж Санд, обличительницей нравов. Ей, видите ли; претит наше общество обнаглевших богачей, людей без совести и чести… Только не понятно, какого черта она лезет к нам… не отдерешь…

— Она, видимо, поставила перед собой высокую цель быть вашей совестью, — пошутил Кирилл.

— Нет, уж лучше вообще без совести, чем с такой.

— Ее муж, по всей вероятности, тоже неудачник?

— Совершенно верно. Его все используют на побегушках, но он тщится что-то из себя представлять. Вообще, мерзкая парочка, — скривившись, добавил Вадим.

— Если ты не против, то я заехал бы к тебе на днях в офис, поговорить, — предложил Мелентьев.

— Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Вадим. По правде сказать, я буду очень рад, если тебе удастся пролить свет на причину гибели Виктора. Ленка на меня так косится… И за что? — пожал он плечами. — Ну, никакой вины не чувствую.… Разве только в том, что именно мне на глаза попался дурацкий рекламный проспект этой похоронно-туристической фирмы «Каскад».

— А как он тебе попался на глаза? — спросил Мелентьев, а сам подумал: «Антон прав: смерть Усова весьма негативно отразится на его фирме».

— Да никак… В офисе у себя на столе увидел… Наверное, секретарша положила. Сейчас масса таких проспектов по почте приходит…

— А что тебя в нем привлекло?

Вадим задумался.

— Знаешь, все сидишь на работе и порой начинаешь сомневаться, мужчина ты или крыса офисная. А тут — такие захватывающие пороги предлагают! Мне, вообще-то, уже давно хотелось попробовать. Даже думал отправиться в США, но там уж очень сложный маршрут, для новичков не годится. Вот я и решил сначала здесь себя испытать и для компании пригласил Виктора. А он взял и согласился, — вздохнул Вадим.

— Понятно, — задумчиво произнес Кирилл.

— Сейчас все уйдут, останутся самые близкие. Если хочешь, тоже можешь остаться, — предложил Вадим.

— Нет, я уже увидел все, что хотел. Значит — на днях я к тебе заеду, — пожимая ему руку, напомнил Кирилл.

— И кто же это? — глядя в спину уходившему Мелентьеву, пропела Софья, подойдя к Вадиму.

— Частный сыщик! — зло отрезал тот.

— Ты, что ли, нанял?

— Я!

— Лучшая защита — нападение, — прищурив глаза, прошептала она.

— Софья! — возмутился Вадим.

— Красивый мальчик… — со знанием дела томно выдохнула она и, помолчав, небрежно бросила Вадиму:

— Я, пожалуй, не стану оставаться на этот поминальный обед.

— Софья! Как же?.. — растерялся тот, пытаясь удержать ее за руку.

— Осторожно! — насмешливо сказала она. — Твоя утка идёт!

Вадим резко одернул руку, и Софья не замедлила удалиться.

— Вадим! Ну, где же ты? — захныкала его жена Анна. — Ах, какой ужас!.. Он взял ее под руку и повел в столовую. «И в самом деле: идет-переваливается, будто утка», — раздраженно подумал он.

Софья стремительным, легким шагом вышла из особняка. Черный шарф развевался за ней, словно пиратский парус.

«Интересная, неординарная женщина», — завидев ее, отметил Кирилл, неторопливо направлявшийся к своей машине.

Игриво и в то же время, надменно взглянув на него мимоходом, Софья легко вскочила в джип.

«A в этом что-то есть! — мысленно согласился Кирилл. Женщина с силуэтом лилии и — огромный автомобиль».

«Славный сыщик, — отметила про себя Софья. — Очень славный. Брюнет с синими глазами… прекрасные манеры… К тому же так надоели эти мужчины "чуть за сорок" со своими комплексами…» — брезгливо скривив губы, вздохнула она.

«Grand Cherokee» выехал на шоссе и помчался в сторону Москвы. Кирилл еще раз взглянул на особняк, завел мотор своего джипа и тоже поспешил в столицу.

 

Глава четвертая

— Ну что? — первым делом поинтересовался Антон, внося с собой в студию запах дорогих сигарет и дикой смеси духов, въевшихся в его пиджак, волосы, кожу.

— Думаю, ты неплохо провел время, — с улыбкой констатировал Кирилл, полулежа на диване.

— О! Еще бы! Столица! — дохнул коньяком Антон. — Знаешь, после моей глуши сибирской здесь столько воздуха!..

— Неужели? А кто же это без устали твердит: «Москва пропащее место, скопление выхлопных газов, зловонных заводов и больных людей?» — не удержавшись, съязвил Кирилл.

У Антона было прекрасное праздничное настроение.

— Кирюша, ладно тебе! — мягко махнул он рукой. — Ты же все понимаешь!.. Психолог!.. А какие здесь женщины!.. Восторг! Поэма!.. Так, кажется, духи называются?

— Так! — расхохотавшись, подтвердил Кирилл. — Ты, я вижу, уже вошел в тонкости…

Антон приспустил галстук и упал в кресло. По его лицу блуждала улыбка блаженства.

— Да… изысканные женщины… у нас там таких нет… Ананасы в шампанском!..

— Но и огурчик с водочкой… — начал, было, Кирилл.

— Надоело! Оскомина уже! — скривился Антон.

— И от ананасов будет оскомина!

— Поменяем на киви в белом вине, — не сдавался Антон.

— Ну а если серьезно, — спросил его Кирилл, — есть какая-нибудь возможность обосноваться здесь?

— Ты же видишь: стараюсь изо всех сил… И тут, как назло, турфирма, в которую столько вложил, может лопнуть из-за нелепой случайности. Понимаешь, ведь это не кто-нибудь погиб, а Виктор Усов! Ты сам видел: все мои потенциальные клиенты были на его похоронах. Кирилл! — Антон пересел с кресла на диван. — Мне позарез нужно убийство! Тогда на нем можно будет даже обыграть убойную рекламу. Щекотание нервов со всех сторон!..

Кирилл задумчиво покачал головой.

— Смотря кто убийца. А то, может статься, потянешь ниточку, да сам же ее поскорее обратно и замотаешь. Видел же, кто был на похоронах: «Что за тузы в Москве живут и умирают!»

— А, черт! — Антон резко вскочил и подошел к стойке. Тебе чего-нибудь налить?

— Минеральной.

— Все летит к дьяволу в пасть! Что делать? — Антон залпом выпил рюмку водки.

— Виктор — фигура сложная, оплетенная связями, знакомствами. Кому была выгодна его смерть? Думаю, многим… задумчиво произнёс Кирилл.

— Кирюша, ты попробуешь? — взволнованно проговорил Антон.

— Я же обещал!.. Не исключено, — продолжал размышлять вслух Кирилл, — что убийцей может оказаться и мелкий статист — какой-нибудь обманутый муж, например. Хотя, если убийца будет малозначительной фигурой, то твоя реклама потеряет пятьдесят процентов успеха, — подтрунивая над другом, добавил он. — А если, наоборот, убийцей или заказчиком окажется кто-то из деловых сфер общения Усова, то нам надо будет думать не о рекламе, а о том, как бы самим унести ноги!

— Там посмотрим! — отрезал Антон. — Главное для меня выяснить, было ли это убийство или, в самом деле, несчастный случай.

— Постараюсь. Да, вот еще! Перебрось мне по факсу помимо списка твоих туристов и список пассажиров рейса Барнаул-Москва для начала… с восемнадцатого по двадцать третье августа. Кстати, ты еще задержишься в Москве?

— Хотелось бы! Ой, как хотелось бы! — мечтательно протянул Антон. — Но… завтра уезжаю.

* * *

На следующее утро, простившись с Антоном, Кирилл отправился в офис Вадима Савина. Здание офиса представляло собой трехэтажный особняк с

Затемненными стеклами, тяжелыми стеклянными дверьми, оправленными в имитирующий золото металл, мраморными лестницами с коврами. Охранник, проверив документы, указал на лифт:

— Третий этаж!

У дверей лифта Мелентьева уже ждала стройная секретарша в темно-вишневом костюме, которая, приветливо улыбнувшись, проводила его в кабинет.

— Проходи! Садись! — сказал Вадим, разговаривая по телефону.

Кирилл оглядел впечатляющий роскошью кабинет.

Положив телефонную трубку, Вадим сказал:

— У меня минут двадцать: больше, извини, не могу. Сам понимаешь: теперь приходится работать за двоих…

— Понимаю. Вы владели фирмой на равных началах? сразу приступил к делу Кирилл.

— Нет, — с легким оттенком досады ответил Вадим. — Моих было сорок процентов, Виктора — шестьдесят.

— То есть главой фирмы был он?

— Да.

— Сколько лет существует ваша фирма?

— Почти десять.

— У вас никогда не поднимался вопрос о равноправном владении?

— Не помню… По-моему, нет, — поспешил с ответом Вадим…

Кирилл очень внимательно посмотрел на него. Вадим встал из-за стола и подошел к окну.

— Точно не помню… Ну, может быть, раз или два…

— Инициатива исходила от него? — задал наивный вопрос Кирилл.

— Нет, конечно же, от меня. Мы работали одинаково, фирма называется «Два V», а на деле выходило — одно, — энергично жестикулируя, говорил Вадим. — Но я особо не настаивал: мы дружим с Виктором больше десяти лет… Вернее дружили, — поправился он. — И я ни за что не порвал бы наших отношений. Поначалу он был опытнее меня, имел значительно больше денег и соответственно стал во главе.

— А каким он был?

— То есть? — не понял Вадим.

— В твоих глазах, — каким он был? Каким ты его себе представлял?..

— Сильным, уверенным… красивым… немного жестоким… Нет, неверное слово, — поправился он, — скорее жестким.

— У него была любовница?

— И не одна!

— Я имею в виду многолетнюю привязанность. Или все были однодневки?..

Вадим сел за стол и, предложив Кириллу сигарету, закурил сам.

— Была!.. Впрочем, после разговора с Ликой ты уже все знаешь.

— И все же?..

— Ты ее видел: Софья Бахматская.

— И сколько лет длились их отношения?

— Точно не помню… Года три…

— Они длились вплоть до его смерти?

— Не уверен… ·

Кирилл вопросительно приподнял брови.

— Ну, эта же тебе нашептала, — с нескрываемым раздражением проговорил Вадим. — Вот уже год, как Софья стала моей любовницей.

— Значит, она прервала все отношения с Виктором?

— Да, если ей верить, — с философской усмешкой ответил он. — Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.

— У него появилась другая женщина?

— Кажется, да…

— Он перестал быть с тобой откровенным?

— Нет! Почему ты так решил?

— Раньше ты точно знал, есть ли у него любовница и кто она. Судя по его образу жизни, он не мог обходиться без женщины на стороне.

— Я же сказал, что, кажется, да, — заметно занервничал Вадим. — Какая-то была, но кто она, Я не знаю.

— А его отношения с женой?

— Идеальные. Ленка — идеальная жена богатого человека. Во-первых, она его любила, во-вторых, она прекрасно умеет держаться, одеваться, с ней нигде не стыдно появиться… И самое главное — она красивая.

— И, безусловно, умеет сносить супружескую неверность, — добавил Кирилл.

— Я думаю, что она ничего не знала.

— Это сложно, вращаясь в обществе, — возразил Кирилл. — Если не сказать — невозможно.

— Значит, она обладает еще одним чрезвычайно важным для жены качеством — умением вовремя закрывать глаза, — заключил Вадим.

— Если я правильно понимаю, после смерти мужа она станет во главе фирмы?

— Нет! — рассмеялся Вадим. — Она — идеальная жена, но руководителя из нее никогда не выйдет. Это тип домашней женщины: она ничего не понимает в делах.

— Кстати, ты не знаешь: Виктор не составлял завещания?

— Зачем? — удивился Вадим. — У него жена и дочь. Кому он еще может все оставить? Родители его давно умерли…

— Других родственников нет?

— Во всяком случае, близких точно нет.

— Если не секрет, как ты собираешься решить вопрос о главенстве в фирме?

Вадим неопределенно покачал головой и достал из пачки сигарету.

— Здесь только одно решение, и я думаю, что Ленке оно подойдет. Моих будет шестьдесят процентов, ее — сорок процентов. В конце концов, работать-то я буду один!

Кирилл согласно кивнул.

— А где была она восемнадцатого августа, в день гибели Виктора?

— Отдыхала… в Сочи, в «Рэдиссон Лазурной».

— Они всегда отдыхали порознь?

— В последнее время — да. Ты же сам понимаешь: Виктору хотелось расслабиться.

— А она не возражала?

— Вначале выказывала недовольство, но Виктор ее быстро убедил.

— Он не боялся такую красивую женщину отпускать на отдых одну?

— Виктор вообще мало чего боялся. И потом… как бы тебе это объяснить? Ленка — красивая женщина, но она ничего не излучает… Памятник пресной добродетели, как называет ее Софья. На нее смотрят, ею восхищаются, но время предпочитают проводить с другими. И потом она очень дорожила, если так можно выразиться, своим местом жены Виктора Усова. Она ведь из простой семьи: отец — военный, мать — то ли учительница, то ли врач.…Всё своё детство и юность Ленка провела в Саратове.

— А как же ей удалось занять столь престижное «Место жены Виктора Усова»?

— Случайно. Привезла своих учеников (она закончила педагогический) на каникулы в Москву. Дети из провинции ошалели. Несколько ее учениц, вместо того чтобы слушать рассказы экскурсовода, потихоньку отстали от класса и прокрались в дорогой бутик. Ленка смотрит — нет девчонок. Бросилась искать. Влетела в бутик: щеки горят, глаза сверкают… А там какая-то мадам своей дочке шубу в подарок выбирала и попросила Ленку примерить. Ну как она, провинциальная девчонка, могла отказать шикарной даме! Сняла свое тоненькое пальтишко, ногами своими мелькнула… Виктор рассказывал: «Как увидел, дышать перестал!» (он как раз в этот бутик тоже зашел). Дальше, сам понимаешь, заехал он поздно вечером за ней в ее продуваемую всеми ветрами гостиницу на мерседесе, повез в ресторан. Она стесняется: все, мол, так одеты, а я… Виктор хохочет: «Твои ноги лучше всех их нарядов…!». Вот, в принципе, и все.

— А сколько сейчас лет вдове?

Вадим задумался.

— Если не ошибаюсь, тридцать два. Да, точно! Она на десять лет моложе Виктора, а ему сейчас — сорок два… Вернее, было сорок два, — с горечью добавил Вадим. — Все никак не могу привыкнуть, что его больше нет.

— И сколько лет они были женаты?

— Лет семь…

Вадим вызвал секретаршу и попросил ее сварить кофе.

— Хорошенькая! — заметил Кирилл.

— Плохих не держим! — отозвался дежурной фразой Вадим. — Но, знаешь, ужасно серьезная. Работает у нас и еще какую-то диссертацию пишет. Страх, какие сейчас женщины умные пошли.

— Какого числа вы прилетели в Барнаул? — продолжил Кирилл.

— Мы прилетели порознь: Виктор — двенадцатого августа, а я — шестнадцатого.

— Почему Виктор прилетел так рано? Ведь ваш маршрут должен был начинаться только семнадцатого числа

— Совершенно верно. Он хотел там с кем-то встретиться… то ли со знакомыми, то ли с дальними родственниками… точно не знаю… Короче, я прилетел шестнадцатого, а семнадцатого мы уже ночевали в нашей четырехзвездной палатке.

— В какой гостинице останавливался Виктор?

— «Алтай».

Вадим посмотрел на часы.

— Еще немного, — улыбнулся Кирилл. — Как можно подробнее восстанови мне картину восемнадцатого августа, пристально взглянув на Вадима, попросил он.

Вадим откинулся на спинку кресла и ослабил галстук. Потом встал, прошелся по кабинету, закурил.

— В принципе, ничего особенного. Ну, переночевали, как я уже сказал. Утром проснулись, позавтракали… Потом прослушали инструктаж…

— Сколько приблизительно человек было в лагере?

— Человек тридцать, наверное… Надели жилеты, шлемы, сели в лодки, и, если честно, дух захватило… Потом все перевернулось… шум, крики, вода в ушах, в носу… хватаюсь за

лодку, забираюсь… смотрю: инструктор машет рукой, командует к берегу… Говорят: кого-то унесло…

— А ты не припомнишь, кто был с вами в лодке?

— Нет… Во-первых, мы еще не успели, как следует познакомиться, а во-вторых, в шлемах и жилетах все на одно лицо… Прости! — Вадим вновь посмотрел на часы.

— Да-да! — Кирилл поднялся и протянул руку.

В приемной серьезная секретарша стучала пальчиками по клавиатуре компьютера.

— Не знаю, понравится ли деловой женщине мой комплимент, — с шутливой вежливостью обратился он к ней, — но кофе вы варите превосходно!

— А почему вы решили, что мне не понравится? — приветливо взглянув на него, спросила она. — Как я понимаю, деловые женщины предпочитают, чтобы хвалили их ум, а не умение готовить. — Я придерживаюсь другого мнения, — улыбнулась она. И у вас это, получается, — улыбнулся в ответ Кирилл.

Могу я вам задать один вопрос?

— Конечно.

— Вы не вспомните, каким образом проспекты турфирмы «Каскад» оказались на столе вашего шефа? — он кивнул в сторону кабинета Вадима.

Она удивленно пожала плечами.

— Сейчас чуть ли не каждый день приходит множество рекламных проспектов…

— Понятно, — протянул Кирилл.

— Ноя не отношу все без разбора шефу. Обязательно просматриваю, сортирую… и могу сказать, что эти проспекты по почте не приходили, я бы запомнила их. Обычно рекламируют отдых на море… а тут — палатки, лодки… Во всяком случае, я не относила их шефу. — Девушка на минуту задумалась. — Ну да, конечно: он сам вызвал меня, отдал проспекты и попросил связаться с фирмой по телефону.

Мелентьев поблагодарил серьезную секретаршу и вышел.

«Из двоих всегда кто-то ведущий, а кто-то ведомый», размышлял он, садясь в джип.

Кирилл достал из папки фотографии Виктора: смелый, уверенный взгляд, мужественное, но далеко не красивое широкоскулое лицо, белокурые волосы.

«Несомненно, здесь пример столкновения двух личностей: одной — сильной, другой — стремящейся ею стать. Один рано или поздно будет мешать другому. Сначала было восхищение, неосознанное подражание, потом — соперничество: "Я-то ничем не хуже"! Затем неосознанное чувство зависти, потом ненависть и желание доказать; как все ошибаются. Итог: стать первым любой ценой!»

Исторических примеров — хоть отбавляй. Хотя бы Людовик XIV и суперинтендант финансов господин Фуке. Своей королевской властью Людовик XIV надел на него железную маску, но даже под маской Фуке остался в истории фигурой не менее замечательной, чем сам великий король. Утонченность Людовика не позволила ему физически уничтожить предшественника и вдохновителя его будущих деяний. А Вадим?.. Станет ли он церемониться со своим несговорчивым совладельцем фирмы?.. И устранить его в данном случае можно было действительно только физически… Итак, если преступление имело место, то вода смыла все вещественные доказательства, следовательно, придется поискать там, где их ни вода не смоет, ни ветер не сдует, — в памяти людей, в этом великолепном хранилище психологических улик! — решил начинающий детектив и тут же подумал: — А не поехать ли мне к восхитительной Софье?»

Он взял сотовый телефон и набрал номер.

— Мелентьев?! — раздался удивленно-надменный голос. Ах, да!.. Ну, если вам так нужно… приезжайте!

«Вадим назвал Виктора «красивым», — продолжал размышлять Кирилл, направляясь к дому Софьи. — Но если их сравнить, то, без сомнения, определение «красивый» больше подходит ему самому».

Кирилл мысленно сопоставил Вадима с Виктором. Вадим темный шатен с чайно-карими глазами, красивым профилем, среднего роста, отличного телосложения, подвижный, легкий… Виктор чуть повыше, водянистые бледно-голубые глаза, немного приплюснутый нос, мягкие светлые волосы с завитками на концах.

«Однако Вадим, уверенный в полном превосходстве Виктора, не задумываясь, отдает ему пальму первенства даже там, где он, несомненно, лучший. Все, к чему бы ни прикоснулся Виктор, сразу становилось предметом его желаний, будь то женщина, автомобиль… Виктор был для него точкой отсчета, и это мучило Вадима. Несомненно, он хотел бы избавиться от этого рабского чувства подражания, но оригинал был все время перед глазами, а психологическая зависимость оказалась настолько сильной, что Вадим не мог с ней справиться», — лавируя в потоке машин, думал Мелентьев.

 

Глава пятая

Квартира модной художницы Софьи Бахматской находилась в фешенебельном доме на последнем этаже. Этот дом, как и дом Кирилла, был отгорожен от серой российской действительности прочной решеткой, во дворе стоял охранник.

Отразившись в многочисленных зеркалах вестибюля, Кирилл поднялся на последний этаж. Дверь открыла сама Софья: сосредоточенное выражение лица, в руке — длинная кисть.

— Проходите! — отрывисто бросила она и пошла вперед, чуть покачивая бедрами, обтянутыми оранжевыми лосинами. На ногах у нее были такого же цвета туфли без задников с каблуками а ля Людовик XIV, на плечах мерцала расписная рубашка, надетая поверх апельсинового бюстье.

Кирилл последовал за ней по длинному коридору с золотисто-желтоватыми панелями, освещенному скрытой подсветкой сверху. Слева была большая стеклянная дверь, ведущая в гостиную, но Софья повела гостя в мастерскую.

«Да, апартаменты, скажем так, шикарные, — отметил про себя Кирилл. — Впрочем, как и сама хозяйка».

— Садитесь! — Софья указала рукой на широкий диван, а сама встала к мольберту. — Да! — спохватилась она. — Может быть, вы хотите чего-нибудь выпить?

— С удовольствием, — отозвался Кирилл. — Но только вместе с вами.

— Тогда подождите, я хочу закончить.

Наступило молчание.

— Ну, что же вы? — выглянула она из-за мольберта. Задавайте свои вопросы! Признаться, я в первый раз встречаюсь с частным детективом.

— Если вы не против, — галантно произнес Кирилл.

— Ничуть…

— Что ж, начнем с самого простого… Где вы были восемнадцатого августа, то есть в день гибели Виктора?

— На пленэре… Меня потянуло в степи, — иронично, словно подсмеиваясь сама над собой, ответила Софья.

— И в какие же степи вас потянуло… калмыцкие?

— Нет, гораздо ближе — донские… Станица Раздорская, если быть точной.

— И удачный выдался пленэр?

— Нет! Вдохновение покинуло меня… Так, несколько эскизов.

— Можно взглянуть?

— Увы! Часть я порвала, а другие куда-то засунула. Не люблю, когда неудача колет мне глаза.

Опять воцарилось непринужденное молчание. Кирилл с интересом рассматривал мастерскую. Рассеянный свет, льющийся сквозь стеклянный потолок, освещал ее большое пространство. По всему было видно, что в этой мастерской не только работают, но и проводят большую часть времени. Очевидно, здесь хозяйка принимает гостей, со знанием дела расхаживающих между полотен, здесь же они «возлежат на софном бархате, цепят звенья пахитос». Атмосфера мастерской более притягательна, артистична, чем атмосфера гостиной, где царят статичность и скука. Взгляд Кирилла упал на картину, стоявшую на мольберте в углу мастерской: сумасшедшие белопенные перекаты и на них оранжевый цветок, увлекаемый в бездну.

«A Лика права, — усмехнулся он. — Софья, не поморщившись, изобразит и похороны бывшего любовника».

— Что? — прервала молчание Софья. — После беседы с нашим обличителем нравов, нашим Чацким, вам нечего больше спрашивать?

— Вы все сильно недолюбливаете ее, зачем же тогда принимаете?

— О! Сразу видно, что вы хорошо учились и поэтому развлекались умеренно и только со сверстниками. Вы никогда не попадали в чужие сферы общения. Я поясню: Лика — липучка, балласт, который обязательно присутствует в таком обществе, как наше…

— Бомонд! — небрежно вставил Кирилл, стараясь ничем не выказать внутреннего раздражения, вызванного насмешливым, но верным замечанием Софьи.

— Если хотите, — улыбнулась она. — Так вот, Лика — его неотъемлемая часть. Прогоним ее — появится другая. Наша Лика — этакий гибрид лизоблюдки и обличителя. Я прекрасно знаю, что она вам наговорила. Вот вы и вообразили, будто она настолько презирает меня, что почтет за оскорбление даже стоять рядом. — Софья вышла из-за мольберта и, бросив кисть, подошла к стойке бара. — Ничего не имеете против «Мартини»?

— Ничего…

Она подала ему высокий бокал с розовым «Мартини» с долькой лимона. Кирилла поразили кисти ее рук — сильные, рабочие, не вяжущиеся с ее аристократично-богемным обликом.

— Так вот, — продолжила Софья, сев рядом с ним на диван. — Мы не утруждаем себя презрением к Лике, мы используем ее. К примеру, я надумаю устроить soiree. — Софья легко откинулась на подушки. — Звоню ей, и она тут же вырисовывается на пороге моей мастерской, нервно переминаясь с ноги на ногу и готовая на все. Я ей только намекну, что и как надо организовать, и она все сделает в точности. Ну, скажите: где я еще могу найти такого идеального и бесплатного метрдотеля, который будет следить за официантами, со скрупулезной точностью проверит меню, окинет опытным взглядом накрытые столы… А награда для нее — само присутствие на банкете избранных. Не сомневаюсь, что у нее есть свой кружок из таких же вот злопыхательных существ, где идет такая же борьба за первенство. Только там первенство достигается не за счет собственных заслуг, а за счет именитых (пусть не дальше прихожей) знакомств, за счет возможности возвестить всем, что был там, где был тот или этот. Теперь вы поняли, зачем нам нужна Лика? — глаза Софьи искрились усмешкой. — Для того же, для чего змеи нужны в медицине. Ведь когда надо, мы используем и яд Лики. О! Если его верно и хорошо дозировать… он приносит порой неожиданные результаты.

Чем больше Кирилл смотрел на изысканную красавицу Софью, тем больше недоумевал, почему Виктор, если верить словам Вадима, расстался с ней. Сверкающие медным отливом волосы, точеная шея, влекущие губы, бархатистые карие глаза, идеальный профиль, а главное — неординарность мышления и ореол модной художницы.

Софья насмешливо-игриво взглянула на молодого сыщика и поднесла бокал к губам.

— Вы давно были знакомы с Виктором? — вернулся к беседе-допросу Кирилл.

Софья рассмеялась, запрокинув голову, представив взору Кирилла свою ничем не защищенную шею. Ему стало жарко.

— Давно… Он был моим любовником.

— А Вадим? — подсказал Кирилл.

— Он — мой любовник, — совершенно невозмутимо ответила Софья…

— Простите за детали… До смерти Виктора они были компаньонами, не подозревающими о сопернике?

— Ну почему же не подозревающими?..

— Вы ни одному из них не отдавали предпочтения?

— Нет… они были равны в своих правах. Ну, или почти, поправилась Софья.

— Виктор был сильной натурой, — начал, было, Кирилл.

— Вот именно, даже слишком, — перебила она его.

— Не совсем понятно, как у него после трех лет отношений с вами мог появиться соперник?

— Не понятно?! — глядя прямо в глаза Кириллу, выдохнула Софья и слегка наклонилась к нему, потянувшись к тарелке с солеными орешками.

Мелентьева накрыла волна пленительного аромата, раскрепощающего мысли и желания… Он только хотел вздохнуть, как вдруг губы его коснулись шеи Софьи… Мастерская исчезла в рассеянных потоках света. Кирилл слышал только голос — переливающийся, жаркий, насмешливый: «Мой юный сыщик… мой сладкий сыщик…»

Очнулся он на ковре возле дивана. Еще плохо соображая, он оглядел комнату. И вдруг Кирилл зажмурился. Рядом с ним, блистая роскошной наготой, лежала Софья. Кирилл приоткрыл глаза: она не шевелилась. Ее тело было лучшей картиной под этим прозрачным куполом.

— Я с тобой согласна, — неожиданно вернулась к разговору Софья. — Вадим — всего лишь копия Виктора.

Встретив непонимающий взгляд Мелентьева, она, поднимаясь с ковра, нехотя пояснила:

— Иногда надо воспользоваться копией, чтобы обрести оригинал!

«Странный ход! — подумал Кирилл. — Менять оригинал на копию, чтобы в результате опять завладеть оригиналом!»

— Допрос окончен! — объявила Софья. — Мне надо работать!

— Ты — железная женщина! — восхитился Кирилл. — Работать после любви… когда во всем теле такое ощущение…

— Вот именно такое ощущение мне и надо, — закалывая волосы, ответила она.

С сожалением поглядывая на диван, на котором можно было бы еще понежиться, Мелентьев стал одеваться. Излучающий любопытство взгляд Софьи неотступно следил за ним.

— Люблю плоские животы, — сказала она, проведя рукой по животу Кирилла.

Странно, но это прикосновение не взволновало его: это было холодное прикосновение мастера. Однако он поспешил воспользоваться моментом и попытался прижать Софью к себе, но та резко отстранилась.

Конвоируемый хозяйкой, Кирилл направился по золотистому коридору к выходу.

— Arrivederci, gentile сыщик! — Софья поцеловала его в губы. — Желаю удачи! — насмешливо пропел ее голос за захлопнувшейся дверью.

В течение целого дня и ночи Кирилл вспоминал ласки Софьи.

«Надо будет обязательно продолжить наш разговор», — решил он.

Взяв на себя смелость, вторгнуться в чужие сферы жизни, Кирилл пока выяснил только одно: в понимании Вадима даже старые туфли Виктора стоили дороже, чем целая витрина обуви от Лагерфельда. Несомненно, так было и с Софьей. Несмотря на свою красоту, не будь она любовницей Виктора, она вполне могла бы и не привлечь внимание Вадима.

«Для начала надо полностью разобраться с ближайшим окружением Усова, — определил для себя Мелентьев. — А затем осторожно пощупать деловых партнеров».

Разноцветные кусочки мозаики возникали перед его мысленным взором, он пытался складывать из них картину, но она тут, же размывалась бешено несущейся через пороги рекой. И все же ему удалось выложить нервно-неровные контуры Вадима, а рядом с ним огненные языки пламени — начало Софьи. Поодаль, в самом углу — мрачное пятно со щупальцами, сгусток злости — Лика.

Катастрофически не хватало времени. Кирилл забросил бассейн и тренажеры.

«Профессиональному частному детективу, конечно же, проще: он не должен работать консультантом сразу в нескольких фирмах», — раздраженно думал Кирилл, торопливо выходя из офиса.

Его школьный друг, Ленька Петров, ныне капитан МУРа, настойчиво требовал встречи, и они договорились вместе пообедать.

— Куда ты пропал? — набросился на него по праву старшинства Леонид: между ними было три года разницы.

— Не поверишь! Занимаюсь частным расследованием!

— Вот те на! А я хотел тебя подключить в свою группу… Мы только начали дело…

— Не смогу!

— Жаль! — не скрывая разочарования, вздохнул Леонид. — А что у тебя?

В нескольких словах Кирилл обрисовал картину.

— Дело дрянь! — хмыкнул Леонид. — Мужик ударился о камень, или сердце прихватило, а даже если кто-то и руку приложил, ничего не найдешь! Так что брось ты это и давай ко мне!

— Я и сам понимаю, что дело дрянь, но не могу бросить. Я Антону обещал.

— Но ведь бесполезно! Время только потеряешь!

— Пойми, я Должен, должен за что-то зацепиться!

— Знаешь что?! — предложил Леонид. — Дай себе срок две недели. Если за это время ни на что не выйдешь, бросай — и ко мне.

Кирилл в раздумье покачал головой.

— И все-таки мне кажется, что, скорее всего Усова убили.

— Тогда все сходится на его друге… Тоже крепкий мужик. Подкрался, навалился на плечи…

— Нет, здесь не то… Здесь действия должны быть стремительными, молниеносными. Если бы завязалась борьба, их унесло бы обоих. И тогда убийца не успел бы забраться в лодку вместе со всеми. Я думаю, что здесь был четкий, натренированный удар, который на несколько секунд лишил Усова способности защищаться… Перехватило дыхание, рот судорожно ловит воздух, а тут кто-то с силой надавил на плечи, голова скрылась под воду… вот и всё!..

— Тогда тебе остается только одно: выяснить, кому больше всех на тот момент была выгодна смерть Усова.

— Первый в списке, конечно, Савин, но это и настораживает: слишком все явно…

— А что, собственно, явно?.. Какая ему была выгода?.. Ну, убрал шефа, а если вдова упрется и не захочет менять соотношение шестьдесят процентов на сорок в его пользу?

— Он уверен, что она согласится!

— Уверен? — задумчиво прищурив глаза, произнес Леонид.

Появление дышащих жаром отбивных отвлекло друзей от делового разговора, который плавно перешел в приятное русло застольной беседы. Однако, распрощавшись с Леонидом и пообещав через две недели ему позвонить, Кирилл вновь погрузился в размышления.

«Софья!.. — И рядом с ней опять возникает спортивная фигура Вадима. — Бесспорно, он знал, что, несмотря на разрыв, она продолжает встречаться с Виктором. И снова противостояние между ними — на этот раз из-за женщины… Да, немало накопилось у Вадима против друга и соперника…

Вдова… Несведущая в делах, ведущая домашний образ жизни… Муж был для нее той каменной стеной, о которой мечтают все женщины…

Значит, опять Вадим?.. А если Софья? Гордая, не желающая прощать… то произошло у них с Виктором? Почему они расстались? Может, сойдясь с Вадимом, она хотела разжечь ревность Виктора и тем самым вернуть оригинал?.. А он не поддался, и тогда возникла идея отомстить?!»

Кирилл уже вернулся домой, сел перед телевизором с чашкой чая, испускавшего душистый аромат бергамота, но мозаичные камешки, сталкиваясь, перепрыгивая с место на место,

кружась в хаотичном беспорядке, не давали ему покоя. Картина не складывалась… совсем…

Вкрадчиво вползли сумерки — поглотили уверенность, охватили душу беспокойством.

«Как трудно верить в себя, — вздохнув, подумал Кирилл. Мы охотно верим в кого-то, потому, что надеемся на его огромную, неиссякаемую душевную силу, а ограниченность собственных сил порой приводит в отчаяние».

За беспокойной ночью наступило утро, приятно обманывающее легко сбывающимися надеждами, и Кирилл без оглядки поддался на этот обман.

«Черт возьми! Приятно, когда в деле замешано столько красивых женщин, — думал освеженный душем Мелентьев, заваривая себе крепкий кофе. — Пришло время визита к прекрасной вдове!»

Он уже договорился о часе свидания. Голос вдовы был слаб и беспомощен, но она любезно согласилась найти в себе силы для непродолжительной беседы.

 

Глава шестая

Вдова так и не уехала с дачи. Охранник открыл ворота, и джип Кирилла въехал в цветущий, фонтанирующий оазис. Было начало сентября, погода стояла теплая, и гладь бассейна, заманчиво поблескивая в солнечных лучах, словно приглашала отведать голубой прохлады, но… Кирилл лишь сожалеющее взглянул на мраморную чашу и вошел в пустынный особняк. Не зная, где его ждут, он в замешательстве остановился. Открылась дверь, и какая-то женщина (по-видимому, горничная) пригласила его в малую гостиную, затемненную полуприкрытыми жалюзи. Кирилл не сразу увидел вдову, сидевшую в углу дивана. Она вяло подала ему руку. Мелентьев поразился происшедшей с ней перемене: на похоронах она запомнилась ему красивой, эффектной женщиной, а теперь перед ним сидело худое, несчастное создание с глубоко впавшими глазами и мертвенным цветом лица.

— Простите… — смешавшись, начал Кирилл.

— Ничего, ничего… — она махнула рукой. — Садитесь!

— Простите…

— Называйте меня Леной.

— Я понимаю всю бестактность моего визита, но думаю, что именно вы в первую очередь заинтересованы в истине. Поэтому хотел бы задать вам несколько вопросов.

Она кивнула.

— Где вы были восемнадцатого августа?

— Я отдыхала в Сочи, дочка была у мамы в Саратове.

— В какой гостинице вы проживали?

— В «Рэдиссон САС Лазурная».

— И как долго?

— Совсем немного: позволила себе отдохнуть недельку с тринадцатого по двадцатое августа. Я очень люблю Сочи, — пояснила она — двадцатого августа я вернулась в Москву, а двадцать второго мне сообщили, что Виктор… Виктор… — ее голос становился все тише из-за подступавших рыданий, — погиб.

Кирилл молчал, давая ей время успокоиться.

— Ах, зачем, зачем он поддался на уговоры Вадима, зачем он поехал туда? — со стоном запричитала Елена. Чувствовалось, что эта мысль не покидала ее ни на минуту. — Если бы я сумела его отговорить… он был бы сейчас жив!.. Вадим, словно злой демон, обольстил его этими проспектами. Твердил изо дня в день: «Давай испытаем себя, узнаем, чего мы стоим.… Это отдых для настоящих мужчин…»

— Значит, Виктор согласился под давлением Вадима?

— Конечно! — в сердцах воскликнула вдова. — Это Вадиму надо было выяснять, мужчина он или нет, а Виктор в этом не нуждался. — Она резко поднялась и нервно зашагала по комнате, теребя в руках платок. — О, он всегда, сколько я его знаю, завидовал Виктору… во всем. Сначала он был только его тенью, но потом эта тень вообразила, что она тоже кое-что, значит, и потребовала равных прав!.. — не находя слов от возмущения, вдова замолчала и потеряла нить разговора.

Она беспомощно посмотрела на Кирилла.

— Потребовал равных прав, — подсказал он ей.

— Ах, да! Разбогатев за счет Виктора, в один прекрасный день он объявил, что желает пересмотреть их первоначальный договор и выкупить десять процентов акций у Виктора. На это Виктор возразил: «У фирмы должен быть один президент, а не два». Вадим вроде бы согласился с этим доводом, но через некоторое время вновь начал настаивать на своем, хотя, зная характер Виктора, отлично понимал всю тщетность своих попыток. Виктор не хотел с ним ссоры, может быть, поэтому и решил уступить его просьбе, провести отпуск на этой проклятой реке. — Она молитвенно сложила руки у груди. — Я не знаю как, но это он, он виноват в гибели Виктора!

— Вы предполагаете, что ваш муж был убит, и обвиняете в этом его компаньона? — поставил прямой вопрос Кирилл. Елена прикусила нижнюю губу и замерла в нерешительности.

— Нет, что вы! Конечно, нет!.. Я имею в виду, что он виноват в том, что уговорил его ехать туда…

Рыдания сотрясли ее грудь. Она бессильно опустилась на диван. Кирилл подал ей стакан воды, она машинально отпила.

— Конечно, я не сомневаюсь, что это был несчастный случай, — усталым голосом добавила Елена.

— Получается, чтобы не ссориться с Вадимом, ваш муж даже отказался от совместного отпуска с вами? Ведь вы обычно отдыхали вместе?

— Обычно, да… Правда, в последнее время у нас не получалось… Муж был очень занят… Но в этом году он сам предложил мне на Рождество поехать в Акапулько…

— У вашего мужа были враги? — задал Кирилл протокольный вопрос.

Вдова горько усмехнулась.

— Вы же знаете, что врагов нет только у дураков и уродов, а Виктор был умен и красив… Слезы торопливыми ручейками заструились по ее изможденному лицу.

— Простите… я устала… мне тяжело…

— Это вы простите мой нетактичный визит и примите самые искренние соболезнования, — сказал Кирилл, пожимая безжизненную руку вдовы.

Дома Мелентьева ждал список фамилий и адресов туристов, плывших в двух первых лодках, и пассажиров рейса Барнаул — Москва с 18 по 23 августа, пришедший по факсу от Антона.

Кирилл, сверил свой список пассажиров, которые вылетели из Москвы в Барнаул с 11 по 17 августа с полученным. Двадцать фамилий совпали, то есть двадцать человек прилетели в Барнаул и покинули его в эти контрольные даты. Однако ни одна из фамилий туристов не совпала с фамилиями пассажиров обратных рейсов. Следовательно, все туристы, кроме Вадима, продолжили свое путешествие. Это никак не вязалось с версией убийцы со стороны. Все вновь сходилось на Вадиме.

«Непонятно, каким же образом рекламные проспекты фирмы «Каскад» оказались на столе Вадима, — подумал Кирилл, он говорит, что их положила секретарша, а та утверждает, что сама получила их из его рук…»

Мелентьев взял со стойки бара почту, которую принесла домработница, и рассеянно принялся разбирать ее. Длинный узкий конверт с виньеткой сразу привлек его внимание. Внутри лежало отпечатанное на необыкновенной шелковистой бумаге приглашение на открытие выставки Софьи Бахматской.

«A она весьма оперативно узнала мой адрес», — довольно улыбнувшись, покачал головой Кирилл.

Запищал сотовый.

— Привет! Это Вадим! Получил приглашение? Придешь?

— Получил… Это ты его прислал? — скрывая разочарование, спросил он.

— Да, я! Разумеется, с согласия Софьи. Опять соберутся все, кто хорошо знал Виктора. Я подумал, что, может быть, тебя заинтересует такая возможность поближе познакомиться с его окружением. Понимаешь, Ленка меня совсем заела своими намеками и взглядами. Мне работать надо, а если так пойдет, то она мне только мешать будет. Еще выкинет, какой-нибудь номер!..

— То есть?

— Ну, черт ее знает! Откажется, например, поменять процентное соотношение наших акций, тогда я буду работать за двоих, а получать меньше, чем за одного… или продаст свои акции, или еще что-нибудь вздумает… Женщины на грани нервного срыва вообще непредсказуемы… Мне просто необходимо как-то ее убедить, что я не виновен в гибели Виктора!

«А, запаниковал! Испугался, что вдова не поменяется с тобою ставками. Хочешь, чтобы я отвел от тебя подозрения…» — мысленно ухмыльнулся Кирилл.

— Так что, придешь? — взволнованно спросил Вадим.

Кирилл выдержал паузу и проговорил с расстановкой:

— Хорошо, приду!

— Скорей бы уже разобраться в этом деле, — вздохнул в трубку Вадим. — Ну ладно, до встречи!

«Что-то ты больно торопишься… Выставка только через пять дней, а ты уже звонишь. Надо будет с тобой познакомиться поближе. С любовницей твоей я уже на «ты», теперь надо заняться супругой».

Острое чувство зависти искривило его губы. «Софья!» Встревоженное воображение тут же нарисовало медноволосую красавицу в объятиях Вадима.

«С любовницей я на «ты» — куда хватил! Я даже не знаю, как себя с ней держать, во всяком случае — уж точно не на «ты». Не удивлюсь, если она вообще забыла о нашем безумстве в мастерской… Ей нужно было настроение, и она его получила! Да и я, по-моему, был не на высоте… ошалел от восторга…»

По телу Кирилла перекатилась ласковая волна. Он взял в руки приглашение.

«Бумага — точь-в-точь кожа Софьи! — неожиданно подумал он. — Шелковистая, нежная… Наверное, каждый ее любовник вздрогнет, вспомнив ее божественно-прекрасное тело…»

Желание прикоснуться к Софье стало невыносимым, Кирилл зарычал и бросился в душ. Раздевшись, он с наслаждением ощутил прохладу остро бьющих струй. Налил на ладонь гель, провел рукой по груди, животу…

«Люблю Плоские животы!» — тут же всплыло в памяти. «O, от нее трудно уйти!.. Как же это удалось Виктору? — мгновенно подоспел вопрос. — А удалось ли?..»

Обернувшись ворсистым черным полотенцем, Кирилл сел на диван и, отыскав номер в телефонной книжке, позвонил.

— Отель «Рэдиссон САС Лазурная», — отозвался на другом конце голос.

Представившись, Кирилл поинтересовался, действительно ли госпожа Елена Усова отдыхала в отеле с тринадцатого по двадцатое августа. Пока портье стучал по клавишам компьютера, Кирилл мысленно блаженствовал на фешенебельном пляже: ему казалось, что он даже слышит волнующий шум прибоя.

— Да, совершенно, верно, — последовал ответ. — Именно с тринадцатого по двадцатое августа.

— Спасибо!

* * *

— Ничего не понимаю! — раздраженно бормотал Мелентьев. — «Кирпичей» повсюду понаставили… — А! Сюда! — Кирилл повернул руль.

Он разыскивал пути подъезда к элитарному спортивному клубу «Петроний» намереваясь встретиться с Госпожой Анной Савиной, женой Вадима, Кирилл утром позвонил ей и получил от Горничной ответ, что Анна Дмитриевна уехала в свой клуб и вернется не скоро. Поэтому, чтобы не терять времени Кирилл решил последовать за ней.

В полукруглом мраморном вестибюле клуба у девушки в шелковой блузке, пуговки которой, казалось, вот-вот оторвутся под натиском великолепного бюста, Мелентьев поинтересовался, где можно найти госпожу Савину.

Девушка улыбнулась, обратилась к компьютеру и, окинув заинтересованным взглядом Кирилла, томно пропела:

— Седьмой зал, группа А-3. А вот, кстати, и их тренер, указала она рукой на невероятно стройную, словно выточенную из мрамора, девушку в лиловом с черными разводами купальнике.

Мелентьев поблагодарил и поспешил вслед за тренером в лиловом. Кокетливая «ниточка» купальника очаровательно проходила от спины и ниже, разделяя два полушария, обтянутых лиловым трико.

— Простите! — забегая вперед, уже налюбовавшись сзади, воскликнул Кирилл. — Вы тренер группы А-3?

— Да! — девушка остановилась и посмотрела на него черными восточными глазами.

— Я ищу Анну Савину.

— Пойдемте со мной.

Они прошли по широкому коридору и вошли в зал, уставленный тренажерами. Кирилл остановился в растерянности: он никак не мог узнать среди занимавшихся там женщин Анну

Савину, виденную им всего однажды на похоронах Виктора Усова. Тренер подошла к пышнотелой брюнетке и что-то ей шепнула; та удивленно взглянула на Кирилла, оставила свой тренажер и подошла к нему.

— Я — Анна Савина. Вы меня хотели видеть? — спросила она и замерла в ожидании.

— Да! Меня зовут Кирилл Мелентьев. Я…

— Знаю! Мне муж говорил… Что-то случилось? — сразу встревожилась она.

— Нет, ничего. Просто я хотел бы немного побеседовать с вами. Я могу подождать…

— Не надо! Я уже почти закончила здесь, а перед бассейном у меня есть время. Одну минутку!

Она подошла к тренеру, сказала ей несколько слов, надела просторную макси-блузку и, взяв сумку, предложила Мелентьеву:

— Пойдемте в бар! Там можно спокойно поговорить.

Кирилл галантно пропустил ее вперед и оценивающе окинул ее фигуру.

«Н-да! Формы пышные, но вялые… На любителя или для разнообразия… Впрочем…»

Черные волосы упругими кольцами обрамляли ее лицо; огромные темно-карие глаза с золотистым отблеском, нежная, слегка смуглая кожа, бюст «довольно упругий», как определил взглядом Кирилл.

Они сели за высоким мраморным столиком у стеклянной стены, за которой тянулась прозрачная лента коридора. Молодая женщина взяла в руки стакан апельсинового сока.

Кирилл заказал себе розовый «Мартини»… и опять вспомнил Софью… Он даже невольно встряхнул головой, чтобы отогнать навязчивый мираж… но запах! Он вздохнул глубже…

«Поразительно! Жена пользуется теми же духами, что и любовница… Это неспроста! Однако гамма запаха совсем другая: от Софьи исходит томно-грешный, но легкий аромат, а здесь — тяжелые, удушливые ноты… Вот, кстати, прекрасный ответ на стереотипный вопрос возмущенной супруги: «Что он находит в ней, чего нет во мне?..» — усмехнулся про себя Кирилл. — Даже капли одних и тех же духов, соприкасаясь с кожей, издают совсем разный по оттенкам аромат: один притягивает, другой, наоборот, отталкивает».

— А у вас строгий тренер, — указал он кивком головы на проходившую мимо с чрезвычайно серьезным выражением лица девушку в лиловом. — Славная девушка…

-..Девушка…! — мягко усмехнулась Анна. — Да она старше меня!

Глаза Кирилла округлились.

— Ладно, чего уж там! — махнула она маленькими пальчиками с ярко-малиновыми ногтями. — Я, конечно, понимаю, что мне, увы, такой не стать никогда, но стараюсь…

— У каждой женщины свой шарм! — веско обронил Кирилл.

— У каждой, — задумчиво повторила Анна. — Только на один больше охотников, чем на другой… Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Я хотел бы немного узнать о Лене.

— О Лене? А что о ней узнавать?.. К тому же я не смогу вам быть полезной… Мы не сошлись с Леной… не получилось… Нет, нет! Мы с ней не в контрах! — улыбнувшись, добавила Анна, заметив напряженный взгляд Кирилла. — Совсем нет! На всех этих званых и незваных обедах, ужинах, выставках, презентациях мы бываем вместе. Но рассказать вам что-то конкретное о ней я не могу. Она — прекрасная мать, жена. Очень любила Виктора: его смерть — настоящая трагедия для нее. Даже не представляю, как она выберется из этого омута…

— У нее есть более близкие подруги, чем вы?

— Не думаю… Понимаете, Лена вся — в семье, и кроме семьи ее ничто не интересует. Она даже сюда стала ходить заниматься только потому, что решила водить дочку на гимнастику. Потом, правда, втянулась. Это как бы наш клуб… Здесь почти все бывают… Я имею в виду из нашего круга… и Виктор тоже…

— Надеюсь, вы меня поймете правильно, — предварил Мелентьев свой следующий вопрос, — но мне приходится интересоваться иногда весьма нелицеприятными подробностями.

— Постараюсь, — мягко улыбнувшись, ответила она.

«Располагающая женщина, обволакивающая…» — отметил про себя Кирилл.

— Лена догадывалась об отношениях Виктора с Софьей? Фонтан крови ударил в лицо Анны, взгляд остановился…

— Ничего, ничего нельзя скрыть, — почти с отчаянием простонала она.

Воцарилось молчание. Мелентьев повторил свой вопрос.

— Я сама могу только догадываться об этом. Наверное, как каждая жена, — добавила она почти шепотом.

Этот вопрос сильно взволновал Анну.

«Понятно, — снисходительно рассудил Кирилл. — Софья камень преткновения, но какой!..»

— Вы намерены ворошить это дело до конца? — с неожиданной ненавистью в голосе обратилась к нему Анна.

— Да! Иначе я не смогу выяснить, было ли убийство.

— И вы вот так будете ходить и расспрашивать?

— Да, вот так буду ходить, и расспрашивать! — с некоторым вызовом ответил Кирилл.

— И обо всем докладывать моему мужу? Ведь это он вас нанял?!

«Нанял! Ох уж эти снобы!»

— Пригласил! — с ледяной интонацией в голосе поправил Мелентьев. — И не только он…

— Простите! Вырвалось! Когда живешь так, будто все тебе обязаны и рады служить, поневоле начинаешь вести себя вызывающе. Не хватает воспитания, — извиняясь, добавила она.

Ее карие с золотистыми блестками глаза теперь с какой-то просящей нежностью смотрели на Кирилла, губы несколько раз вздрогнули, будто она хотела что-то сказать. Кирилл попытался ей помочь: он чуть наклонился вперед и прямо взглянул ей в глаза. Она вся напряглась, но не решилась ничего произнести и вместо этого откинулась на спинку стула и подозвала официанта:

— Еще стакан соку!

— Мне показалось, что вы что-то хотели мне сказать, начал Кирилл.

— Да! — золотистые огоньки ее глаз заметались. — Вы очень красивый и совсем не похожи на сыщика, — облегченно проговорила она первую пришедшую ей на ум фразу.

— Мне приятен комплимент из ваших уст, — несколько разочарованно произнес Кирилл, — но лучше бы вы мне сказали то, что хотели. Потому что вас что-то мучает и, поверьте, не оставит в покое до тех пор, пока вы не скажете.

— А почему вы решили, что это так важно для вас? — с раздражением спросила Анна.

— Не спорю, для меня, может быть, и нет, но для вас — да!

Она невольно передернула плечами, будто чье-то ледяное дыхание коснулось их.

— Ну что ж, — вздохнул Кирилл, — еще несколько вопросов. У вашего мужа в последнее время были разногласия с Виктором?

— Разногласия?! Нет! Насколько я знаю, конечно…

— А о своем желании выкупить десять процентов акций у Усова ваш муж вам не говорил?

— Говорил. Но Виктор категорически отказался. Вадим очень переживал… потом успокоился. Ничего не поделаешь…

— Вы случайно не знаете, откуда у вашего мужа появились рекламные проспекты фирмы «Каскад»? — Он принес их с работы… Как вы догадываетесь, я была категорически против, но разве он меня слушает? Он всегда делает то, что находит нужным.

— Виктор оказывал на него сильное влияние?

— Увы! Хотя я и не могу сказать, что это было плохое влияние, даже наоборот. Однако меня это раздражало: Вадим просто копировал Виктора. Все, что нравилось Виктору, нравилось и Вадиму. Смешно и противно!

— А как Виктор относился к своей жене?

Этот вопрос почему-то вызвал у Анны недоумение. Ее губы слегка приоткрылись, взгляд затуманился.

— Ровно! — наконец нашла она нужное слово. — Сначала это была страсть, насколько я могу судить, а потом, примерно через год после свадьбы, у них установились ровные, теплые отношения.

— И, несмотря на, скажем, немного прохладное отношение мужа, она ни разу никем не заинтересовалась?

— Нет! твердо ответила Анна. Виктор был для нее всем!

— Что ж, благодарю вас. Вот мой номер телефона, — Кирилл положил на мрамор стола свою визитную карточку. Это на тот случай, если вы вдруг надумаете сказать мне то, что хотели, да не решились.

Анна поджала губы и опустила глаза.

— Вам это показалось, — полушепотом нерешительно произнесла она.

Кирилл намеренно не обратил внимания на эти слова.

— Позвольте я вас провожу?

— Пожалуйста!

Миновав коридор, увитый тропической зеленью, они подошли к стеклянной стене, за которой был расположен бассейн. Сквозь прозрачный купол светило солнце. Вокруг бассейна были расставлены шезлонги, пестрые летние диванчики, из-под купола лилась музыка. Анна, простившись с Кириллом, уже ушла переодеваться, а он все стоял с тайной и глупой надеждой встретить здесь Софью. Вдруг кто-то слегка коснулся его плеча. Он обернулся и увидел тренера в лиловом.

— Меня зовут Настя Фокина, — приветливо протянула она руку.

— Очень приятно! Кирилл Мелентьев. — Анна мне сказала, что вы расследуете причины гибели Виктора Усова. Вы думаете, его убили? — сразу задала она вопрос.

— Предполагаю…

— Мне очень жаль его, — задумчиво произнесла Настя. Вы, наверное, уже разговаривали с его женой? — обратилась она к Кириллу.

Он кивнул.

— Бедная…

— Вы хорошо знали Виктора?

— Да так… больше, конечно, его жену: она у меня занимается.

— Наверное, трудно работать с такими дамами?

Настя весело рассмеялась.

— Представьте, нелегко! На первый взгляд, они все ласковые и приветливые, но дистанцию держат. Ни на минуту не дадут забыть, кто ты и кто они! Я уже привыкла, не обращаю внимания. Молодые девчонки тренеры после работы рыдают: обижаются… завидуют: «Чем они лучше нас?» А я уже перегорела! Плевать на все!.. Иногда, правда, хочется чего-то такого… но потом, — махнула она рукой.

— А Софья Бахматская тоже у вас занимается? — помимо своей воли неожиданно спросил Мелентьев

— Софья?! — расхохоталась Настя. — Софья занимается… тем, что портит всем этим дамочкам настроение. Софья стерва, но красивая! Признаю это, несмотря на то, что сама женщина. Ее с ними не сравнить: они все плоские, а Софья, как калейдоскоп, каждый раз новая. Я люблю, когда она приходит… Все получают по заслугам, а она невозмутима. Те пытаются что-то из себя изобразить… она же, как бы между прочим, одно слово — и все!.. Ой, простите, Кирилл, мне надо идти! Мои дамочки уже в сборе!

Кирилл с нескрываемым интересом окинул взглядом стройную фигуру убегавшей Насти.

«Н-да! Надо будет сюда еще раз как-нибудь обязательно заглянуть».

 

Глава седьмая

Телефон звонил до неприличия настойчиво. Теплой сонной рукой Кирилл нащупал трубку.

«Какого черта так рано!» — промелькнула зевающая мысль. Голос в трубке был взволнован и задыхался от возмущения и безысходности.

— Кирилл! Что же это такое! — сразу начал он, даже не извинившись за столь ранее вторжение. — Это, уже ни в какие рамки!..

— Да что случилось?! Голос замолчал на некоторое время, видно, собираясь с силами, чтобы подавить раздражение.

— Извини и доброе утро.

— Доброе! — глухо отозвался Кирилл.

— Ты меня узнал? Это я, Вадим!

— А!..

— Представляешь, она приехала и… и устроила черт знает что!.. Психопатка!..

— Подожди, я ничего не понимаю!

— Слушай, ты можешь сейчас приехать ко мне в офис?! Немедленно!

Кирилл тоскливо взглянул на часы: десять утра.

— Ладно!.. А что все-таки случилось?

— Приедешь — расскажу! Давай, побыстрее!

Кирилл нехотя поднялся и пошел в душ.

Вчера он допоздна работал в одной фирме, а потом встретился с Лали, и она его замучила своими нетактичными намеками на брак. Нет, конечно, она ему нравится, но нельзя, же быть такой настойчивой!

«Девчонки в этом возрасте опасны, — невольно предался размышлениям Мелентьев. — Только и думают, как бы замуж выйти, и для достижения этой цели не брезгуют ничем… Затащила меня к себе… Сверкала телом, дразнила черными глазами, отлюбила с грузинским темпераментом… Все отлично, согласен!.. С удовольствием повторю!.. Но все эти намеки грубые, переходящие в требование… это уже слишком… Надоело! Неужели нельзя просто так радоваться любви? Ведь неоспоримо прав был старик Бальзак: "Любовь в браке — это химера". И что странно: все это знают и тем не менее лезут в разукрашенную цветами и лентами петлю, которая очень скоро грубой серой веревкой затянется на шее». После бурной грузинской любви они поехали в ночной клуб, и домой Кирилл смог добраться только к четырем часам утра.

Он вышел из душа освеженный, но еще окончательно не проснувшийся.

«Кофе! Поскорее!»

Кофеварка пыхтела, возмущаясь, что ее обеспокоили, но кофе выдала отличный.

Светло-серый костюм, синий, под цвет глаз, галстук.

«Что делать? Неотразим!» — усмехнулся своему отражению Кирилл.

На этот раз у лифта вместо серьезно-привлекательной секретарши его встретил сам Вадим — взволнованный, раздраженный, злой. Схватив Кирилла за руку, он торопливо потянул его в свой кабинет.

— Ты представляешь, что выкинула эта молодая вдова?!

Кирилл в недоумении покачал головой.

— Притащилась в офис и уселась в кабинете Виктора! полушепотом вскричал он.

— Ну и что? Может, она хочет просмотреть его бумаги, записи… Что здесь такого?.. Это ее право!

— Да, право! Но она тщится руководить!!! Еще не хватало, чтобы я работал под начальством бабы!

— Да, неприятно, — искренне сочувствуя, протянул Кирилл. — Я хоть и не мачо и уважаю женское равноправие, но зависеть от капризов их настроения я бы, ни за что не хотел!

— Вот ты меня понимаешь! Это же черт знает что такое, ни в какие ворота не лезет! Ей, видите ли, психолог какой-то порекомендовал потопить свое горе в активном образе жизни.

«Если вы не займетесь чем-нибудь серьезным, вам грозит нервное истощение, депрессия…» или еще какая-то дрянь. Эта дура сюда и притащилась. Сидит, видите ли, работает — в суть дела вникает. Это она от ненависти ко мне удумала. Мстит, стерва! — словно тигр в клетке, бегая из угла в угол, рычал Вадим.

— Сука! Сука!.. Что теперь делать? Я ведь эту фирму создавал, что я без нее?.. Все бросить и начинать сначала из-за каприза сумасшедшей бабы?.. Кирилл! — его встревоженный взгляд устремился на Мелентьева. — Найди мне этого чертового убийцу! Найди! Если надо, выдумай! Сколько тебе обещал заплатить Антон?.. Я добавлю вдвое, втрое… Только найди! Иначе я эту дуру не смогу отсюда выставить, и все пойдет прахом!.. Господи!!! — он сел на стул и обхватил голову руками. — Ну, хоть что-нибудь, какой-нибудь намек на убийство ты нашел?.. Неужели это и вправду всего лишь несчастный случай?.. Полтора месяца прошло со дня гибели Виктора — и ничего!.. Ничего?! — его молящий взор впился в

Кирилла.

— Как ты знаешь, вещественных улик, к сожалению, в этом деле нет. А поиск психологических… Это, чтобы тебе понятнее было, равносильно поиску тропинки в джунглях. Мне нужно еще время.

— Время! Да за это время она всю фирму развалит. У, стерва! Умоляю! — тряся Кирилла за плечо, вопил Вадим. Я должен ей его предъявить! Иначе я не выдержу! Это невыносимо: слушать ее умничанья, ходить под ее ненавидящими взглядами… И главное: ну не виновен я в его смерти!.. Кому это было нужно?! Господи, кому? Узнать бы! Десять лет жизни отдал бы, чтобы узнать!

Неприятное чувство внутренней паники охватило Кирилла, как никогда он ощутил свою беспомощность в этом деле.

«Да, конечно, — поспешил успокоить он себя, — поиск психологических улик — это кропотливая, длительная работа, которая может затянуться и не на один год… Но как сказать об этом Вадиму, а главное, Антону?.. Если его «Каскад» лопнет, уже никого не будут волновать причины гибели Усова».

— Вадим! — твердым голосом произнес Кирилл. — Давай без паники. Мне еще надо разобраться с пассажирами, летавшими туда и обратно в интересующий нас промежуток времени, а потом я поеду в Барнаул. Если после всего этого не найду ничего, значит — несчастный случай.

— Тогда несчастный случай будет и со мной, — грустно усмехнулся тот.

Кирилл поднялся.

— Я зайду к вдове!

— Передавай привет, — проскрежетал Вадим. — Кабинет напротив.

Мелентьев вышел в приемную и улыбнулся привлекательной секретарше.

— Госпожа Усова может меня принять?

Секретарша легко поднялась и скрылась за массивной дверью. Через минуту ее хрупкая фигура появилась вновь.

— Пожалуйста, проходите!

Кабинет Виктора был значительно больше кабинета Вадима. Золотоволосая вдова довольно странно смотрелась за большим мужским рабочим столом.

— Садитесь, пожалуйста! — указала она Кириллу на пышное кожаное кресло и сама, поднявшись из-за стола, села напротив. — Вы хотели меня видеть… Что-то узнали? — немного усталым голосом спросила она.

— Нет, пока, к сожалению, ничего конкретного. Просто мне хотелось засвидетельствовать вам свое почтение и узнать, как вы себя чувствуете.

Вдова и в самом деле выглядела нехорошо. Бледное, осунувшееся лицо, черные круги вокруг воспаленно-красных глаз, скорбно сжатые губы. Единственное, что украшало ее, так это пышные светло-золотистые волосы.

— Очень важно, что вы нашли в себе силы отвлечься от скорби, — немного помолчав, сказал Кирилл.

Она согласно кивнула.

— Да! Это мне мой психолог посоветовал. Я просто начала терять рассудок, — Елена прерывисто вздохнула. — Он говорит, Виктор был бы доволен, что в его кресле будет сидеть не чужой человек. Правда, я не уверена, что справлюсь, — она слабо, как бы извиняясь, улыбнулась, — но я должна попробовать… Даже, несмотря на то, что каждый день буду видеть Вадима, — забывшись на минуту, добавила она. — Простите… О чем я говорила?

— Что должны будете видеть Вадима.

— Да… не скрою, мне это неприятно.

— А не кажется ли вам, что ваше предубеждение ни на чем, кроме эмоций, не основано?

— Нет, не, кажется! — энергично возразила она и, помолчав, добавила: — Впрочем, может, вы и правы. Но если бы вы видели, с каким напором он втягивал Виктора в эту авантюру… вряд ли бы вы так говорили.

Елена сжала руками виски и прошептала:

— Какой ужас!..

— Время, нужно время… — задумавшись, пробормотал Кирилл.

— Да! Я понимаю, но если бы вы знали, как тяжело! — раскачиваясь из стороны в сторону, простонала она.

— Однако теперь у вас есть дело! Ради памяти вашего мужа!

— Вы тоже думаете, что он был бы доволен?! — встрепенулась она, словно завядший цветок от порыва ветра.

— Не сомневаюсь!

На прощание Кирилл поцеловал ей руку.

«И эта пахнет под Софью! — невольно поразился он. — Да, видно, Софочка дает им жизни. Как бы они не устроили ей какой-нибудь несчастный случай, — озабоченно покачал головой молодой детектив. — А впрочем… им без нее будет скучно. Она для них точка отсчета».

* * *

Солнце светило в лобовое стекло прощальными лучами. Кирилл не выдержал: остановил машину, накинул плащ и два оставшихся квартала до офиса решил пройти пешком.

«Всё смыкается на Вадиме: его желание иметь равный процент акций, его подражание Вадиму и соперничество с ним, ненависть вдовы… Стоп! А что, если… вдова, будучи тайной любовницей Вадима, состоит с ним в заговоре? Если бы они сразу мирно поладили, по их мнению, это как раз и могло бы вызвать подозрение, а так — вражда, обвинения и расчет на время… Время все сгладит… все забудется… Только зачем Вадиму вдова? Скорей уж — Софья! К тому же он был абсолютно уверен, что Елена без разговоров уступит ему часть своих акций. Однако вышла осечка вот он и бесится!»

Солнце игриво заглянуло Кириллу в лицо. Ослепленный им, он зажмурился. А когда открыл глаза, вздрогнул от удивления — прямо перед ним было черное платье вдовы: оно было выставлено в витрине магазина, скорбно отделанной траурной лентой. Кирилл тут же припомнил похороны, пышные наряды дам… Задумавшись, он по инерции вошел в магазин. Две продавщицы со строгими взорами приветствовали его печальными голосами.

— Простите! — Кирилл представился, объяснил цель своего визита, и лица продавщиц мгновенно просветлели.

— Так вы не наш покупатель! Как хорошо!.. Не представляете, как это действует на нервы: кислые мины покупателей, наша искусственная скорбь…

Мелентьев одарил их жизнерадостной улыбкой.

— Я хотел бы узнать, кто и когда покупал у вас точно такое же платье? — и он указал на платье вдовы.

— О, это очень дорогое платье. Пожалуй, самое дорогое в нашем бутике. И я могу вам совершенно точно сказать, — старательно, как ученица, говорила молоденькая блондинка, — что точно такое же платье месяца полтора назад купила Усова жена того бизнесмена, что утонул в реке. У нас было всего два таких платья. Одно купила она, другое, как видите, выставлено на витрине.

— Госпожа Усова сама приходила к вам?

— О нет! Как мы поняли, какая-то ее родственница пришла и сразу же выбрала это платье. В принципе, это и неудивительно. Оно очень красивое, траурно-эффектное…

— А шляпку?

— И шляпку тоже сразу выбрала. На это платье многие обращают внимание, но, узнав цену, даже не меряя, отвергают. Была у нас летом одна покупательница… очень красивая и, видно, состоятельная женщина, — оживленно говорила молоденькая блондинка, не желая быстро отпускать Кирилла. — Она как надела его, так почти полчаса около зеркала крутилась и так, и этак… но все равно не купила. Вздохнула и не купила…

— А как она выглядела? — поинтересовался Кирилл, тоже не торопясь уходить из магазина — то ли из-за молоденько и непосредственной миленькой продавщицы, то ли неосознанно желая вырвать у траурного бутика какую-то тайну, притаившуюся среди черных крепов и вуалей.

— Я же сказала: красивая!.. — девушка на минуту задумалась. — Высокая, рыжеволосая, гордая… Мелентьев решил ей помочь.

— Может, кто-нибудь из них? — он вынул из папки фотографии своих козырных дам: Софьи Бахматской, Елены Усовой и Анны Савиной. Продавщица с любопытством взглянула на них. Фотографии Елены и Анны девушка отбросила сразу, а на Софье задержала свое внимание.

— Нет, к сожалению, это была не ваша знакомая, — развела она руками. — Постойте-ка! — вновь взяла она фото Софьи. Но чем-то очень похожа на неё.

Вторая продавщица тоже посмотрела на фотографии и тоже задержала свое внимание на Софье. — Если и была, то она! Хотя с полной уверенностью не могу сказать.

— Спасибо! — улыбнулся Кирилл. — Желаю процветания вашему магазину, но только без помощи с моей стороны.

Продавщицы залились смехом.

«Интересно, если все-таки это была Софья, с какой целью она примеряла платье?.. Причуды художника?.. Впрочем, может, это была и не она… И все-таки мне что-то в этом бутике не нравится. Такое ощущение, что кто-то заранее готовил скорбный наряд для Елены Усовой… Тем более эта ее некая родственница, несомненно, вызывает подозрение. Какая женщина, даже покупая платье по просьбе другой, купит его с первого взгляда, не поинтересовавшись остальными… устоит, чтобы не примерить шляпку… Что ж, известная формула преступления «Cherchez la femme», по-видимому, действует без осечки. В каждом преступлении замешана женщина, пусть косвенно, но иногда именно косвенное участие и является причиной преступления…»

Сотовый телефон прервал размышления Кирилла.

«Невероятно! Опять Инка! Я скоро сам стану преступником и перебью всех этих потенциальных невест. Нет, надо переключаться на женщин, которым уже осточертело замужество и которые в полной мере оценили непревзойденный вкус любви, ни к чему, кроме самой любви, не обязывающей».

— Инна! — бодро произнес он. — Рад, конечно. — «Это я вполне искренне, — в то же время думал он. — Тонкая талия в сочетании с пышными бедрами меня очень волнует… Упругая, пахнущая персиком грудь, полные, но стройные ножки…»

— У тебя все в порядке? — продолжала допытываться обладательница стольких достоинств.

— Да! Впрочем, как обычно!

Ее голос стал суше, появились нотки скрытого раздражения.

— Что ж, я рада… И больше ты мне ничего не хочешь сказать?

«Я бы сказал, что с огромным удовольствием отлюбил бы тебя на твоей миленькой кроватке, но ведь ты опять начнешь надувать губы и скорбно намекать на невозможность дальнейших отношений, не скрепленных узами брака. Да пойми, милая девушка, я жить хочу, а не тянуть бечеву. В двадцать шесть лет только ненормальный может стремиться проводить все ночи с одной и той же женщиной, вся плоть которой насквозь пропитана запахом однообразия. Тем более — в наше время, когда благодаря контрацептивам фраза "Теперь, как честный человек, вы должны на мне жениться" потеряла свою актуальность. К тому же вы, как оголтелые, боретесь за свое равноправие, а при равноправии никто никому ничего не должен!»

Без «голубой вуали» в словах Кирилл откровенно сказал:

— С удовольствием бы встретился с тобой, но только без намеков на оплату женитьбой…

— Фу! Ты становишься наглым!

«А требовать жениться на себе, это как — не наглость? Это хуже: это преступление против личности!»

— Зато откровенным! Мы бы отлично провели время!

— Тебя видели с Лали в клубе…

— Больше не увидят. Она начала петь твою песню.

— Ладно, давай встретимся… так…

— О'кей! «Так» — я с большим удовольствием.

«Ну, да, так ты вдруг и согласилась на просто так! Очередной хитрый ход с твоей стороны! Неистощимая женская изощренность в плетении сетей брака не знает покоя. Ну что ж, плети свою паутину, паучок с пышными бедрами, только я опять ускользну!»

 

Глава восьмая

«Черный смокинг, бабочка, будто в Виндзорский дворец еду», — усмехнулся про себя Кирилл, плутая по улицам Москвы в поисках нужного адреса.

У него было немного свободного времени до торжественного открытия выставки модной художницы Софьи Бахматской, и он решил воспользоваться им.

Двадцать пассажиров, двадцать адресов. Итак, первый — Еремин Сергей Иванович — вылетал из Москвы в Барнаул пятнадцатого августа, вернулся двадцатого августа. Кирилл вошел в просторный обшарпанный подъезд, поднялся на лифте со стертыми, прожженными кнопками и грязными пятнами по всей кабине на девятый этаж. Позвонил. Дверь открыл мужчина лет шестидесяти, худой, согбенный.

— Здравствуйте! Я хотел бы видеть Еремина Сергея Ивановича, — улыбнулся Кирилл.

— Это я!

«Всё ясно! Но поговорить надо: а вдруг!»

— Меня зовут Кирилл Мелентьев. Я — частный детектив. Произошло тяжкое преступление, и я интересуюсь всеми пассажирами рейса Москва-Барнаул.

Мужчина переминался с ноги на ногу, не решаясь пригласить Кирилла к себе. Опасно!

— Я не хочу вас затруднять! Поэтому, может быть, мы поговорим здесь, на площадке… и если бы вы были столь любезны, показать свой паспорт…

Мужчина согласно кивнул и прикрыл дверь. Кирилл отошел к окну.

— А что случилось? — спросил, вернувшись, мужчина и протянул паспорт.

— Погиб человек… Меня интересует, с какой целью вы ездили в Барнаул?

— С грустной целью… Хоронить брата, — вздохнув, ответил он.

— Простите…

— Да ничего…

Кирилл поинтересовался адресом, по которому господин Еремин останавливался в Барнауле и, еще раз извинившись, простился с ним.

«Что ж, осталось девятнадцать адресов…»

* * *

Сверкающую в ярком свете фонарей вереницу машин у здания недавно открывшегося выставочного павильона Кирилл увидел еще издали. Его джип, описав дугу, присоединился к ней.

Широкая зеленая дорожка, ведущая в пышный шелковый шатер, раскинувшийся перед входом, швейцары в ливреях изумрудного цвета с золотыми галунами… Гости прибывали одни за другими и, прежде чем войти, слегка замедляли шаг, чтобы дать возможность этим несносным, докучливым фоторепортерам запечатлеть их лица. Кирилл прошел быстро, оставив яркие вспышки за спиной.

Приглашенных было много — так много, что невозможно было, как следует рассмотреть выставленные полотна. Впрочем, все в основном пришли сюда рассматривать друг друга, а картинам модной художницы доставались лишь мимолетные взгляды и вздохи отлично сыгранного восхищения.

Кирилл ошалел: такое количество «лиц из телевизора» он видел впервые. Поток смокингов и обнаженных плеч подхватил его и вынес к середине зала, где в обрамлении большой рамы, приветствуя гостей, словно живая картина стояла Софья.

Белоснежный тончайший трикотаж платья слился с ее великолепным телом: ни одной неудавшейся линии. Гибкая, упругая графика лилии; белые стебли рук с бокалом шампанского; небольшой шлейф, вздрагивающий при малейшем движении; на шее — бриллиантовое ожерелье; длинные искрящиеся серьги веретеном; пышные медные волосы в алмазных брызгах. Лицо мадонны Боттичелли и трепетные губы земной женщины. «Мадонна дель Магнификат! — невольно сравнил Мелентьев: — чуть прикрытые веки скрывают страстный огонь глаз, а алые губы сладко дышат грехом».

В глубине зала, поодаль от Софьи, виднелась картина: серо-голубой фон и на нем белый извив ленты… и все. Взгляд Кирилла остановился. Это была не греза — это была плоть… Восхитительная, мучительная линия женского тела. Перехватив его взгляд, Софья иронично улыбнулась, и Кирилл преподнес ей цветы. Словно угадал белые и красные лилии — невинность и грех.

Софья вышла из рамы. Как и всякий художник, она не могла устоять, перед искушением эпатировать. Софья эпатировала публику своей изысканной элегантностью, что гораздо труднее, чем просто перекрасить волосы в лиловый цвет, вдеть кольцо в нос или намеренно небрежно относиться к своей внешности.

Начавшись слишком аристократично, торжество было встревожено шумной толпой артистов, одетых в костюмы французских дворян XV!! века. Впереди всех позвякивая шпорами на высоких сапогах, шла восходящая звезда эстрады в узких черных лосинах и белой, отделанной кружевом рубашке, широко распахнутой на великолепной груди. Белокурые пышные волосы ее опускались ниже плеч.

Звезда подошла к Софье и обменялась с ней поцелуями щёк.

— Мы прямо со съемки… так спешили, что не успели разгримироваться, — одаривая всех счастливой улыбкой, говорила она.

«Даже напротив, — продолжил ее тайную мысль Кирилл. — Вы освежили грим и тщательно оглядели наряды своей свиты, которая, как известно и делает звезд. Вы заранее и не раз обговорили с Софьей ваше «импровизированное» стремительно-сверкающее появление»

Весёлая, живописная толпа актёров внесла красивый, озорной диссонанс и оживила публику. Актёры посторонились и пропустили вперёд лакеев с огромной корзиной цветов, которую по указанию белокурой красавицы поставили у ног Софьи. Изящным жестом Софья пригласила свою звездную подругу войти к ней в раму.

Они обняли друг друга за талию. В то же время ослепительный свет прожекторов обвил их сияющим ореолом объективы видеокамер и фотоаппаратов нацелились на них. Это было потрясающе. Кирилл замер с бокалом шампанского. Глаза красавиц сияли дерзостью и ожиданием. Они еще не были на вершине славы, а только упорно подбирались к ней, поэтому их лица еще не покрывала вуаль усталости и разочарования, губы не кривились в горькой усмешке, что дальше идти некуда и выше себя не прыгнешь, к тому же если ты и есть та самая высокая планка, которую кто-то когда-то

преодолеет, но только не ты… Им это было еще незнакомо. Лихорадочный огонь их глаз таил отчаянную самоуверенность и… страх — страх, что можно сорваться и упасть в забвение, уже находясь у самой вершины. Однако этот страх и был той самой силой, которая дерзко толкала их вперед. Сейчас они

делали рекламу друг другу: одна отражала восходящие лучи славы другой. Это была отрепетированная и великолепно сыгранная «импровизация». Кирилл мысленно преклонил голову перед Софьей.

Собравшиеся гости постепенно приходили в себя после эффектно разыгранной сцены встречи двух восходящих звезд. Официанты в коротких изумрудных курточках сновали между гостей. Кирилл взял еще бокал и не мог вновь не восхититься Софьей.

Теперь рядом с грешной лилией, держа в руках бокал грешного шампанского, стоял красивый священник лет пятидесяти. Его чересчур красные жизнелюбивые губы блестели от шампанского, изысканно очерченные миндалевидные глаза горели веселым огнем.

Кирилл невольно задержал свой взгляд на Софье, которая, почувствовав его, двусмысленно улыбнулась.

«Неужели и этот священник?.. Впрочем, чтобы бороться с грехом, его нужно познать. Вот батюшка и познает в искусительных объятиях Софьи… а потом борется… Потрясающе! Ряса — и бесстыдно прикрытое эластичным материалом женское тело… Ну, Софья!..»

Кирилл оглянулся: почти все были заняты созерцанием новой живой картины. A Софья действительно большой художник, — улыбнулся Кирилл. — Так организовать свою собственную выставку,

чтобы никто не обращал внимания на картины, тоже надо уметь! Впрочем, у арт — бизнеса свои законы…»

Софья ловко держала своих гостей в постоянном напряжении, и они ни на минуту не забывали о своей хозяйке, не увлекались беседой друг с другом, пока она им этого не позволила.

Когда это, наконец, произошло, Мелентьев увидел сильно нервничающего Вадима и рядом с ним — его жену. Анна, заметив Кирилла, поздоровалась с ним кивком головы. Кириллу показалось, что слова были уже готовы сорваться с ее пунцовых губ, но она опять сумела подавить это желание и отвела

взгляд.

Вадим, улизнув от нее, подошел к Мелентьеву.

— Не женись! Или сделай это как можно позже. Ты не представляешь, как я тебе завидую! Все женщины в этом зале — твои!

— Что, тянут цепи-то? — подтрунил Кирилл.

— Тянут?! Душат!.. Убивают методично и каждодневно! Я на свою благоверную натравил Непорочную Лику; поэтому получил призрачный глоток свободы…

Улучив момент, когда Софья осталась одна, Вадим поспешил к ней. Софья насмешливо — ласково изогнула губы, бросила несколько коротких фраз и, дав ему понять, что аудиенция окончена, отвернулась.

Кирилл прошел в самый конец зала, все-таки намереваясь посмотреть картины. Однако не успел он сосредоточиться и на одной из них, как услышал сзади себя:

— А!.. Вот где наш сыщик — красавчик!

Кирилл повернулся. Сверкая хмельной улыбкой, к нему направлялась Лика.

— Вы, как всегда, неподражаемы, — сказал он и поцеловал ей руку.

Лика была в темно-бордовом платье, ее тоненькую шею туго охватила нитка жемчуга.

— Ну, что-нибудь узнали об убийце?.. А может, нашли? Так предъявите, немедленно. Я его убью!.. А потом судите! — вызывающе задрав голову, ораторствовала она.

— Чего я не пойму, так это почему Софья рассталась с Виктором, почему она предпочла ему Вадима? — с видом невинного любопытства, как бы размышляя вслух, произнес Кирилл, обращая внимание на ее воинственное настроение.

— Ха-ха-ха! — чеканя слог, ответила Лика и повторила: Ха-ха-ха! Такого мужчину, как Виктор, женщины не бросают! Просто Софа решила сделать хитроумный ход: переключиться на Вадима, чтобы вновь вернуть Виктора. Ведь это он ее бросил!

— Он?! Но почему?

— Она решила женить Виктора на себе, а он отказался от такой чести, — ядовито рассмеялась Лика. — И Софочка задумала раздразнить его своей связью с Вадимом.

— Ах, да! Вы мне что-то об этом говорили еще на похоронах, теперь вспомнил!

— Сыщик должен помнить все! — наставительно подняв указательный палец, важно произнесла она. — Ну ладно, любуйтесь, что тут наша Софочка намарала, а я пойду к гостям, а то сюда официанты не заглядывают.

Кирилл кивнул и стал рассматривать полотна. Вдруг точно молния пронзила его. Одна из картин была подписана «С. Шурлова». Он рванулся и схватил за руку уходившую Лику.

— Шурлова! — указал он на подпись. — Почему Шурлова?.. Кто это?.

Лика сделала удивленное лицо.

— Так это же одна из ранних работ нашей Софочки. Это еще когда она не избрала себе пышный псевдоним «Софья Бахматская»! Ведь на самом деле она — Софрония Шурлова, — довольно хохотнула Лика и, язвительно улыбаясь, с еще большим удовольствием повторила: — Софрония Шурлова.

Лика уже ушла, а пораженный Кирилл не мог тронуться с места.

«Неужели?! Неужели?! — ему с трудом удалось перевести дыхание. — Поиск остальных пассажиров отменяется! Да и поиск вообще!» — невольно констатировал он.

Кирилл отлично помнил, что в его списке одним из пассажиров контрольных рейсов была Софрония Шурлова.

«Если не ошибаюсь, она вылетела четырнадцатого августа и вернулась девятнадцатого».

Он сел на низкий диван у стены и обхватил голову руками.

«Что же делать? Повести дело до конца и указать убийцу?

— Теперь он не сомневался, что одним из туристов в лодке была Софья. Ему вспомнились ее сильные руки.

— Да, но как же Вадим и Виктор не заметили ее? — И Кирилл тут же сам рассмеялся своему вопросу. — Софья! Актриса! Художник! Она может так изменить свою внешность, что ее никто не узнает. Настя, тренер, она же говорила: "Все Плоские, а Софья, как калейдоскоп, каждый раз новая!" И что теперь?. — Он отыскал глазами красавицу — лилию и горько усмехнулся: — Наверное, мне придется покаяться перед памятью Виктора за то, что я скрою имя его убийцы!.. Софья! Но как это мелко! Тривиальная женская месть… А ты, оказывается, не такая сильная, как кажешься. Ведь месть — оружие, слабых. Сильные не мстят — они добиваются своей цели!..

Кириллу стало жарко. В сильном Волнении он окинул взглядом зал. Заметив стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик, Мелентьев поспешил к ней и резко повернул ручку. Свежий, влажный осенний воздух немного охладил его. В задумчивости он пошел по крытой галерее.

«Нет-нет, скорее всего я ошибаюсь. Софья и тривиальная женская месть — это не то, не то… Здесь надо брать выше… — Кирилл даже рассмеялся. — Прямо Раскольников получается… Только при свойственной ей тяге к роскоши вместо поношенного пальто Родиона Романыча — шикарные наряды, вместо старухи-процентщицы — известный бизнесмен. А интересно было бы взглянуть на нее за решеткой… как она там сыграет свою роль, сумеет ли? — Кирилл, вздрогнул, неожиданно представив упругие лепестки лилии, раздавленные колесами… — Фу, черт! И у меня уже начались изысканные ассоциации. Ладно! Надо разобраться!..»

Решительным шагом он вернулся в наполненный звоном бокалов, шуршащий шелком платьев, переливающийся голосами зал.

Софья уже вышла из своей рамы и стала доступна публике. Переходя от группы к группе, она беседовала с одними, улыбалась другим. Кирилл подошел к ней, и смело взял ее под локоть. Она вздрогнула и так резко повернулась, что серьги веретена заволновались в ее ушах.

— Надо поговорить!

— Как, прямо сейчас? — надменно — насмешливо подняла она правую бровь.

Кирилл не ответил.

— Ну что ж… это даже возбуждает, — продолжила она, прижимаясь к нему бедром. — Пойдем!

Она завела его за небольшую декоративную перегородку, где стоял маленький диван, письменный стол и стул. Не успел Кирилл открыть рот, как Софья оттолкнула стул и, приподняв платье, села на стол. Еще мгновение — и ее ноги обвили бедра Кирилла. Грешный рот мадонны впился в его губы.

— Софья! — задыхаясь, прошептал Кирилл. — Мне надо с тобой поговорить, и это очень серьезно!

— Я не сомневаюсь, — водила она кончиком языка по его губам. — Ты вообще серьезный мальчик. За перегородкой сновали гости, в любую минуту кто-то из них мог заглянуть туда.

— Софья, успокойся!

— Зачем?.. Я хотела тебя еще с начала выставки и теперь получу.

Кирилл почувствовал, как ее сильные ловкие пальцы уже достигли желаемого…

Душный, приторный, но желанный аромат духов, гибкое, восхитительное тело, вздрагивающее в его объятиях, с трудом сдерживаемый стон из полуоткрытых губ… Кирилл очутился с Софьей в пространстве для двоих, словно непроницаемый воздушный купол сокрыл их на время.

Любопытный взгляд Лики, конечно же, не преминул заглянуть за перегородку. Софья заметила ее и мотнула носком туфли, отшвыривая, словно собаку: «Иди отсюда!»

Лика пожала плечами, поджала сухонькие губы- полоски и ушла.

Кирилл услышал протяжный гул: он стал приходить в себя.

— Вот и поговорили, — шепнула Софья, подкрашивая губы.

«Ошибаешься, милая…»

— Зачем ты ездила в Барнаул?! — ошеломил он ее вопросом.

Софья словно захлебнулась.

— Я?! Я?! Да я там вообще никогда не бывала!.. Вот еще! — передернула она плечами.

Кирилл, вытирая платком лоб, посоветовал ей:

— Ты все-таки вспомни! А, вдруг?

— Что это ты? — она вызывающе посмотрела на него.

— А то, что четырнадцатого августа Софрония Шурлова вылетела в Барнаул, а девятнадцатого августа вернулась в Москву.

— Ах, это… — нарочито разочарованно протянула она.

— Именно это! — подтвердил Мелентьев.

— Я обязана вдаваться в подробности?

— Я бы посоветовал…

Софья обреченно улыбнулась, открыла рот, как тут появился кто-то из гостей и, бесцеремонно схватив ее за руку, потянул за собой, приговаривая:

— Софочка, ну куда же ты спряталась от нас?

Софья насмешливо посмотрела на Кирилла.

— И покаяться не дадут! — притворно вздохнула она. Кирилл был так раздосадован, что даже хотел схватить Софью за другую руку и потянуть к себе, но вовремя опомнился.

«Ладно, так даже лучше. Встретимся под твоим прозрачным потолком, медноволосая богиня».

Поправив смокинг, Кирилл вышел из-за перегородки, намереваясь уйти.

— Что? Софочка поделилась с вами своими художественными концепциями? — откуда ни возьмись, появилась, хихикая, уже, весьма захмелевшая Лика. — Уделите же чуточку внимания, господин детектив, и другим дамам. Ведь мы не в пустыне, где есть только одна женщина — наша божественная Софья.

Она взяла его под руку и повела к большому дамскому кружку, сконцентрировавшемуся вокруг худой, лет пятидесяти пяти женщины в бриллиантах на сером бархате платья.

— Вот: привела, как обещала, — икнула Лика. — Частный сыщик… иголку найдет!

Энергично размахивая руками, она принялась расхваливать Кирилла. Рабская привычка делать королей въелась в нее настолько, что срабатывала автоматически. Наконец она опомнилась.

«Черт! Чего это я раскудахталась?! Делаю этому мальчишке рекламу совершенно бесплатно, альтруистка нашлась!.. Правда, он такой синеглазый… красивый… и опять Софке достанется!.. Хуже собаки живу: той хоть объедки со стола бросают, а мне только: "Проваливай!" Эх!..»

Движением головы она подозвала официанта.

С глубоким вниманием выслушав цветистые дифирамбы Лики, дама в сером бархате вскочила и, протянув руки к Кириллу, патетически воскликнула:

— На вас, на вас вся надежда! Садитесь рядом со мной!

Кирилл нехотя повиновался. Римма, так звали даму, яростно принялась что-то говорить, поминутно обращаясь к нему, но он почти не слушал. Его взгляд метался по залу. О! Он даже привстал, но тут, же был посажен на место железной рукой Риммы. Кирилл увидел, как Софья с батюшкой скрылись за ажурной перегородкой. Кровь ударила ему в голову.

«Черт возьми!.. Неужели?!..»

Взглядом он постарался отыскать Вадима. Лицо Вадима было бледно, губы сжаты, глаза устремлены на перегородку.

«He один я мучаюсь», — злорадствовал Кирилл.

Он даже не подозревал, что может испытывать такое острое чувство ревности. Усилием воли Мелентьев заставлял себя успокоиться.

«Какое мне дело до этой великолепной шлюхи!.. — Огромное! — возразил внутренний голос. — Ты теряешь контроль над собой! Ее чувственно-равнодушный взгляд разбудил твои дремавшие страсти. Ты хочешь стать ее властелином, а смог стать только рабом».

Яростное чувство презрения к самому себе и обида на Софью воспламенили его щёки. Он хотел только одного — уйти! Но рука Риммы время от времени цепко хватала его за локоть.

К счастью его отвлекли глаза Анны, тоже сидевшей в этом кружке. Она внимательно смотрела на него, словно пыталась понять: он уже знает «то» — или еще нет.

«Вот тоже дура!.. Что-то знает — и молчит», — злился Кирилл.

Наконец ему удалось успокоиться, и он услышал, о чем, без умолку с театральной аффектацией повествовала увядшая красавица.

«Э!.. Да тут целое феминистское общество сидящих за богатыми мужьями дамочек, мечтающих о какой-то там им только ведомой свободе… — отметил про себя Кирилл.

— Удивительная, удивительная женщина, — прижимая руки к груди, говорила Римма. — Я познакомилась с ней в Испании… Найти в себе силы и смелость разойтись с богатым мужем!

воскликнула она и, переполненная восхищением, замолчала.

— А мы?! — вновь обратилась она к своей аудитории. — Мы ноем, ненавидим, но не решаемся на развод. Терпим измены, вдыхаем в собственных постелях мерзкий запах чужих духов…

Глаза дам тревожно забегали от слишком правдивых слов Риммы, и каждая старательно принялась делать вид, что это касается только сидящих рядом, но никак не ее.

— Она через все это прошла, — между тем, надрывно вздохнув, продолжала Римма, — и знает, какое это унижение — быть зависимой. Но… «Per aspera ad astra» — «Через тернии к звездам!» — торжественно воскликнула Римма. — Она разошлась с мужем, открыла свое дело и теперь, почти как у Чехова, помните? — «Я свободна, здорова, знатна и богата… главное, знатна и богата…»

— Что?! Неужели и ты решилась, Римма?! — не выдержала одна из дам.

Римма обвела свой кружок многозначительным взглядом.

— На развод я, конечно, не решилась… — легкий вздох разочарования выпорхнул из полуоткрытых от напряженного внимания ртов, — но объявила мужу, что хочу открыть бутик, и для начала мне необходима финансовая поддержка с его стороны, — не без гордости произнесла она. — И что он мне ответил? — выдержав паузу, обратилась Римма к своим слушательницам. — Вы не представляете, что он мне ответил: «C твоей головой, переполненной цитатами и страстью к театру, ты прогоришь в первый же месяц». Я настаивала, но он все равно отказал, сказав, что это — очередной каприз заевшейся дамочки. Каково?!

Дамы зашумели.

Выслушав возмущенное сочувствие, Римма жестом попросила тишины.

— Естественно, получив такой грубый отказ, я нуждалась в совете моей новой подруги, но, по-видимому, я неточно записала ее номер телефона. Сколько я ни звонила, даже ездила в Петербург, найти ее не смогла… А она так хорошо и верно говорила о том, как надо жить современной женщине… Она даже обещала мне помочь открыть свое дело… Представляете физиономию моего мужа, если бы я разбогатела и послала бы его ко всем чертям!

— Может быть, она уехала за границу?.. — неожиданно бросил Кирилл. Римма немного отклонилась назад и замолчала, а потом, воздев руки, пронзительно взвизгнула: — Невероятно! Вы сыщик милостью божьей! Ведь, в самом деле, теперь я припоминаю: она мне что-то говорила о покупке дома в США… Ну, точно! В Лос-Анджелесе… А я ее разыскиваю здесь!..

Дамы облегченно вздохнули.

— Как все быстро выяснилось!.. Что значит — детектив!.. защебетали они наперебой. Кирилл воспользовался моментом и, поцеловав руку, Риммы, вырвался из душных объятий женского кружка.

 

Глава девятая

Всю ночь Кириллу снились то медноволосая Софья с манящими глазами блудницы, которая, словно медуза, душила его в скользких объятиях, то экзальтированная Римма, переливавшаяся бриллиантами, то выплывало бледное, укоряющее лицо Вадима, то к бокалу с шампанским тянулись сочные губы батюшки. Телефонный звонок прозвучал колоколом, бьющим в набат. Кирилл подскочил на диване и, еще плохо соображая, поднял трубку.

— Алло! Разбудил? Извини! — услышал он странно — спокойный голос Вадима.

— Представь себе, разбудил, — не скрывая раздражения, ответил Кирилл.

— Я подумал, что тебе это будет любопытно, — опять как-то уж очень безразлично произнес Вадим. — Что любопытно?

Вадим жестко — отрывисто рассмеялся.

— Оказывается, у Виктора есть родной брат.

— Что?!

— Вот тебе и «что»! Витя решил меня уморить. И это ему удалось. Сначала набросил мне, как удавку на шею, свою вдову, так ему этого показалось мало, он еще и братца…

— Да ты-то что волнуешься? Какое отношение имеет его брат к фирме?!

— Очень может быть, что самое прямое! Он в завещании указан!..

— Что?! И завещание?

— Я же тебе говорю: он меня удавить решил, — спокойно, будто глядя со стороны на события, переворачивающие его жизнь, говорил Вадим.

— Ладно! Я еду к тебе!

Кирилл наскоро выпил кофе и, чертыхаясь, помчался в офис.

«Ну и Витек! Ну и натворил! Зачем он брата скрывал? И откуда взялось завещание?» — судорожно пытался сообразить он.

— Привет! Садись! — с философским спокойствием произнес Вадим. — Кофе?

— Какой кофе! Рассказывай: что за завещание? Что за брат?

— Понятия не имею. Сегодня утром появляется секретарша и говорит, что на проводе Мюнхен. «Какой, — спрашиваю, — Мюнхен?». Беру трубку — приятный голос такой: «Вас беспокоит Михаил Яковлевич Гурт». — «Очень, — отвечаю, — приятно!» Тот продолжает: «Я — адвокат Виктора Усова». Ты знаешь, я тут же почувствовал недоброе, — приложил руку к груди Вадим. — «Все дело в том, — опять же приятным голосом продолжает Михаил Яковлевич, — что, находясь по делам в Мюнхене, я только позавчера узнал о гибели Виктора, и так как я составлял для него завещание, то должен вас уведомить о существовании оного. По желанию Виктора, если с ним что случится, завещание должно быть вскрыто только по прошествии трех месяцев, а также, согласно его же распоряжению, я уведомил об этом его брата». — «Какого брата?! — говорю. — Вы ошибаетесь, у Виктора не было никакого брата!» А он мне опять так вежливо: «Нет, Я не ошибаюсь, его родной брат Павел в настоящее время проживает в Канаде. Я уведомил его о случившемся, и, думаю, он на днях приедет в Москву». Я опешил! Не успел положить трубку, как вновь звонок. «Здравствуйте, я — Павел Усов!» Он уже в Шереметьево. Как тебе все это? — навалившись всей тяжестью на стол, бешено сверкнул глазами Вадим. — Это же черт знает что!

— Ты думаешь, что брат будет, упомянут в завещании?

— А какого черта тогда его уведомлять и ставить условие вскрывать завещание в его присутствии?

— А как вдова на это реагирует?

— Она пребывает в неведении. Я не счел возможным отрывать ее от руководства фирмой, — съязвил Вадим.

— Придется сказать.

— Что ж, пойдем — скажем.

Вадим открыл дверь и жестом пригласил Кирилла.

— Президент нас примет? — с ироничной усмешкой спросил он секретаршу.

Та, не скрывая своего сочувствия Вадиму, вздохнула и зашла в кабинет.

— Да, пожалуйста, проходите, — через минуту пригласила их девушка.

Елена Усова была не одна. Она просматривала документы и обращалась за разъяснениями к главному бухгалтеру, чрезвычайно элегантной женщине. Елена выглядела немного лучше, но лицо еще оставалось очень бледным. Золотисто-светлые волосы были заплетены в косу, черный костюм и белый воротничок блузки смотрелись безукоризненно.

Вадим сел в кресло и без всяких вступлений сказал:

— Сегодня утром мне звонил адвокат Виктора и уведомил, что Виктор Иванович, оказывается, составил завещание.

Брови Елены удивленно взметнулись.

— Странно… я ничего об этом не знала, — пожав плечами, произнесла она.

— Я тоже, — наигранно равнодушно ответил Вадим. — Но это не единственный сюрприз, преподнесенный нам Виктором Ивановичем. Оказывается, у него есть брат, существование которого он так ловко скрывал в течение целого десятка лет…

— Брат?! — брови Елены взметнулись, и замерли. — Какой брат?

— Вот и я спрашивал: какой? А мне отвечают: «Родной… В настоящее время проживает в Канаде».

— Ничего не понимаю, — энергично покачала головой Елена. — Это какое-то недоразумение… Ну, я-то… я-то знала бы!.. В это время в кабинете появилась встревоженная секретарша.

— Елена Всеволодовна, к вам… Павел Усов!

От немой сцены Кирилл очнулся первым и с интересом оглядел действующих лиц.

— Да, да, конечно! — после паузы выдохнула Елена.

Секретарша открыла дверь, и в кабинет вошел Павел Усов. Женщины замерли с приоткрытыми ртами. Он был не просто красив, а очень красив: платиновый блондин почти, двухметрового роста с огромными прозрачно — голубыми, словно подернутыми льдом, глазами. Найти равного ему соперника было практически невозможно, даже Кирилл потерялся на его фоне. В первое мгновение никто не нашел в его чертах что-то хоть отдаленно напоминавшее Виктора, но постепенно стали проявляться какие-то почти неуловимые штрихи, словно природа создала Виктора как черновой образец, а потом, шлифуя каждую линию, изваяла красавца — брата.

— Вы — Елена! — сразу подошел он к вдове. — Виктор показывал мне вашу фотографию.

— Вы с ним встречались?! — удивленно воскликнула она.

— Я понимаю, — он горько усмехнулся, — вас всех удивляет мое появление… Так уж сложилось… глупо… нелепо… А вы, наверное, Вадим! — он протянул ему руку. — Брат очень ценил и уважал вас.

Вадим ответил на его рукопожатие и, хотел было что-то сказать, но не нашелся.

Павел вопросительно посмотрел на Кирилла…

— Частный детектив Кирилл Мелентьев, — представился он. — Занимаюсь расследованием гибели вашего брата.

— Вы думаете?.. — с невольным удивлением произнес Павел, но тут, же осекся. Чей-то неприятный скрипучий голос привлек всеобщее внимание.

— В приемной никого не было, и я позволила себе войти, — оглядываясь вокруг, произнесла среднего роста худая, с черными, торчащими пружинками волосами женщина лет сорока с небольшим.

— Разрешите представить, — обратился ко всем Павел. Моя жена Соланж. Женщины невольно переглянулись, словно спрашивая друг друга: «Ну почему?. Почему такие красавцы всегда женятся на таких уродинах?»

Соланж одарила всех милостиво — королевским наклоном головы. Она тут же выразила свое соболезнование и пожелала узнать, как это случилось. Вадим предложил пройти к нему в кабинет.

— Если, конечно, Елена Всеволодовна, — обратился он к вдове, — ничего не имеет против.

— Нет, ты прав… Мне это будет тяжело, — прерывисто вздохнув, ответила она и, с неожиданной благодарностью взглянув Вадиму в глаза, тихо добавила: — Спасибо

Все переместились в соседний кабинет.

Соланж говорила по-русски с сильным акцентом, но очень бегло. Кто-то из ее предков был эмигрантом из России и сумел передать традицию учить русский язык своим потомкам.

— Я сразу из аэропорта отправился к вам, — объяснял Павел Вадиму неожиданное появление своей супруги, — а Соланж поехала в отель. Ну, и как всегда не утерпела? — обратился он к ней.

— Как всегда! — с насмешливым спокойствием подтвердила она.

В общих чертах рассказав Павлу случившееся, Вадим предложил встретиться вечером.

— Вы, наверное, устали… Разница во времени…

— Да, лучше увидимся сегодня вечером, — согласился Павел. — Где мы остановились? — обратился он к жене.

— Отель «Метрополь».

Павел вынул свою визитную карточку и, записав номер апартаментов, протянул ее Вадиму. Кирилл краем глаза скользнул по белому атласу бумаги и вздрогнул.

«Не может быть! Это фантасмагория!»

На карточке золотыми буквами было вытиснено: «Поль Бодэн» — имя, которое входило в список контрольных рейсов Москва-Барнаул. Простившись со всеми, чета Бодэн покинула кабинет. Кирилл вышел вслед за ними и, задержав на минуту Павла, сказал:

— К сожалению, я вынужден вас потревожить. Если не возражаете, через час я буду в «Метрополе».

— Что-то срочное? — взволнованно спросил Павел.

— Весьма вероятно.

— Хорошо! Я отвезу жену и буду ждать вас в баре на первом этаже.

Кирилл согласно кивнул.

— Ну что? Как тебе? — набросился на него Вадим, когда он вернулся в кабинет.

— Да… — задумчиво протянул Кирилл. — Дело закручивается…

— Ты что-то выяснил? — насторожился Вадим.

— Что-то выяснил, — не выходя из задумчивости, произнес Кирилл.

— Что?

— Сначала мне самому надо с этим разобраться!

— Да объясни! — схватил его за руку Вадим.

— Подожди! Дай мне еще немного времени!

Когда за Мелентьевым захлопнулась дверь, Вадим в изнеможении упал в кресло.

«Мальчишка! Что он там выяснил?!»

* * *

Павел уже поджидал Кирилла в баре.

— Не могу прийти в себя, — начал он, — все так неожиданно.

— Признаться, кое-кто тоже не может прийти в себя от вашего появления. Никто не знал, что у Виктора есть брат.

— Да я же говорил: все глупо… Только поздно это понимаешь. В наших отношениях с Виктором мы попытались понять, но… не успели… Я заказал вам виски, вы не против? — спросил он.

— Спасибо! Зачем вы ездили в Барнаул? — неожиданно задал вопрос Кирилл.

Павел удивленно посмотрел на него, потом усмехнулся.

— Я забыл, что вы… Я поехал в Барнаул, чтобы отдохнуть и встретиться с Виктором. Надо же! — покачал он головой. Вам все известно!

— Почему именно Барнаул вы выбрали местом отдыха, и почему Виктор так упорно скрывал, что у него есть брат?.

— И еще много «почему», — мягко прервал Кирилла Павел. — Если вам не будет скучно, я расскажу, но предупреждаю: столь запутанная, таинственная история братьев Усовых, разъяснившись, не будет стоить, как это говорят, выеденного яйца.

— Мне не будет скучно, — устраиваясь удобнее и поднося бокал к губам, ответил Кирилл.

— Ну что ж… с чего начать? Вроде бы всё так просто, — слегка растерялся Павел. — Думаю, всё началось со смерти родителей. Мне было семнадцать лет, Виктору соответственно двадцать семь. Он был уже самостоятельным, деятельным человеком… Чем он тогда занимался, я не знаю, но у него по тем временам были немалые деньги. Когда мыс ним остались одни, он не предложил мне никакой помощи. У меня сложилось такое впечатление, что он был чрезвычайно доволен, что теперь на меня, семнадцатилетнего парня, всей тяжестью навалится жизнь. Мне надо было оканчивать школу, поступать в институт и работать, потому что брать у него деньги я не хотел, да он мне и не дал бы. Полагаю, мне нет необходимости объяснять вам, что я рассказываю о наших взаимоотношениях, как я их понимал тогда и понимаю теперь.

Кирилл кивнул.

— В то время, — продолжал Павел, — Виктор просто не любил меня. Пока я был маленьким, все шло нормально, но вот я превратился в мужчину, и где бы мы, ни появлялись вместе с Виктором, все женщины отдавали предпочтение мне. Это раздражало его, выводило из себя. Он привык всегда и во всем быть лидером. Хотя я по натуре и не лидер, мой характер никогда не отличался мягкостью, и мы с Виктором не раз серьезно выясняли отношения. И потом: что такое «лидер»? Это красивая замена слову пастух. Тот и другой ведет безликое стадо. Личность никогда ни за кем не пойдет. И велика ли, заслуга быть во главе лениво мыслящих людей, живущих с твоей подсказки. Однако, по-видимому, лидеры стараются об этом не задумываться. Виктор же чувствовал, что я с презрением отношусь к его стремлению подчинить всех и, ни за что не покорюсь его воле, как другие. Поэтому он был рад, когда я, еще школьник, оказался без копейки. Как это ни тривиально, я был вынужден по ночам разгружать вагоны. Платили не много, но на хлеб хватало. За десятый класс я здорово вырос, и когда пришло время поступать в институт, мне нечего было надеть. Не буду скрывать, что я привык к хорошей одежде. Продать что-либо из мебели или посуды я не мог — Виктор мне не позволил бы, — да и унижаться не хотелось. И тут совершенно случайно один мой товарищ пригласил меня на дачу своих родителей. Был май, погода просто чудесная. Мы сели в машину и рванули на природу. Помню, плотно пообедав, мы лежали с ним в гамаке, как вдруг послышался шум, автомобильные гудки. Он побежал открывать ворота и тут же, заливаясь радостным смехом, вернулся ко мне: «Ну, Пашка, повезло же нам! Маринка (это его старшая сестра) с компанией приехала. Гульнем!»

Компания ворвалась на дачу, едва я успел натянуть свои старые джинсы. Женщины с нескрываемым любопытством разглядывали меня. Маринка, двусмысленно улыбаясь, со всеми меня познакомила. А потом представила самой почетной гостье, которую плотным кольцом окружали мужчины.

«Соланж Бодэн», — сказала она.

Так я познакомился с моей будущей женой.

Соланж словно потеряла голову: она просто млела от меня и все время тянула в уединенные уголки. Но мне-то она совершенно не понравилась. «Старая (Соланж на тринадцать лет старше меня), сухая, некрасивая тётка» — думал я, и весь вечер избегал близости с ней, выбрав себе хорошенькую блондинку.

На другое утро, когда еще все спали, Маринка вытащила меня из теплых объятий моей блондиночки. Как сейчас помню, мы вышли с ней на террасу, закурили, и я спросил:

— Что тебе? Что случилось?

— Слушай, Паша, я ведь тебя давно знаю и все твои обстоятельства…

— Ну и что?

— Да вот, хочу тебе дать совет…

— Маринка, ты что, перепила? Но если хочешь, давай! обняв ее за плечи, дурачась, сказал я.

Она ласково похлопала меня по спине.

— Будь серьезней! Ты можешь попытаться изменить свою жизнь… Короче, ты понравился Соланж.

— И что? Кстати, она мне — нет.

— А то, что Соланж живет в Монреале, что она богата, очень богата…

— Что же, ты мне советуешь стать ее альфонсом на время её пребывания в Москве?

— Было бы неплохо, приоделся бы… Но я тебе советую влюбить ее в себя настолько, чтобы она вышла за тебя замуж.

— Что?!

Я хохотал как сумасшедший. Мне было искренне смешно: какая-то старая тетка — моя жена… В моих мечтах женой мне могла стать только одна девчонка, которая мне очень нравилась.

Маринка тогда только сказала сурово:

— Не будь идиотом, подумай!

Дня через два после этого разговора Виктор приехал на новой машине, а я не мог купить себе нормальные джинсы. Он всячески подчеркивал мою никчемность и предрекал, что я не поступлю в институт. И вот эти постоянные «Ты не можешь», «He сможешь»… довели меня до отчаяния. Я должен был, просто обязан, смочь. Не знаю что, но смочь!.. Короче, еще плохо соображая, что из этого выйдет, я позвонил Маринке. Мы встретились втроем с Соланж в кафе на Старом Арбате… Потом уже Соланж повела меня по всем валютным заведениям… Я исчез из дома ровно на десять дней, до ее отъезда в Канаду, а когда вернулся, лицо Виктора вытянулось, как в кривом зеркале. Я было дет так, как ему при всех его деньгах даже не снилось. Соланж меня экипировала с ног до головы. Виктор чуть не лопнул от ярости.

Я поступил в институт. Уставал ужасно: работал, учился… А через полгода опять приезжает Соланж. Я и рта не успел открыть, как она сама мне сделала предложение. Я ошалел… Канада… а как же тут?.. Она на меня набросилась: «Что тут?»

«A и в самом деле, что тут? — подумал я. — Раздраженный, ненавидящий меня брат, который на мое известие, что я поступил в институт, еще больше обозлился: "Смотри, как бы не вылетел!" А и черт со всем!» — решил я.

Да, я сознавал, что выбираю легкий путь, но легким он был только относительно. Чужая страна, чужой язык… рядом женщина, которую — я знал это — никогда не полюблю. Очертя голову я бросился в эту авантюру. В день моего совершеннолетия я стал мужем Соланж Бодэн. Как и с какими трудностями, она вывозила меня в Канаду — это отдельный разговор… Но, не смотря, ни на что, я ей очень благодарен. Я получил прекрасное образование и теперь фактически управляю всеми ее предприятиями. А чтобы лучше вписаться в чужую страну, стать из чужого своим, я из Павла Усова превратился в Поля Бодэна.

Виктор, как я и рассчитывал, был в шоке от моего брака. Он не находил себе места оттого, что я, его младший, никчемный брат, буду жить в Монреале. Он все надеялся, что я не уживусь там, что Соланж через год-два меня вышвырнет, но его ожидания не оправдались. И он, не сумев смириться с моей удачей, вычеркнул меня из своей жизни. Виктор заставил себя забыть, что у него есть родной брат, потому что зависть не давала бы ему покоя. Что бы он ни делал, он думал бы обо мне, сравнивал нас и приходил бы в ярость, что у меня все лучше. Поэтому никто с того дня, как я покинул Союз, не слышал от него о младшем брате. Я как бы умер.

Маринка мне однажды написала, что, как-то случайно встретившись с Виктором, она показала ему мои фотографии из только что полученного ею моего письма. Его лицо стало как флаг страны, он чуть не лопнул от зависти — это ее слова. Еще бы, — усмехнулся Павел, — я там, если не ошибаюсь, снялся на фоне дома, нескольких машин, плавая в бассейне. Конечно, для него было бы лучше, если бы я умер. Вот он меня и похоронил. Он ничего не знал обо мне, а той информации, которая могла бы к нему просочиться, старательно избегал, я вас не утомил? — поинтересовался Павел. — А то эти семейные истории…

— Нет, я слушаю со вниманием и интересом.

— О, простите… забываю, что вы — детектив. Мне все кажется, что вы — друг Виктора. Кстати, вы знали его?

— К сожалению, нет.

— Да… — протянул, вздохнув, Павел, — не могу поверить, что он погиб. Ну, так что, мне продолжать?

— Конечно!

— Теперь вас интересует, каким образом я оказался в Барнауле?.. Не поверите, но Виктор сам меня туда пригласил.…А интересно, наверное, быть детективом?.. Всех подозревать? — рассмеялся Павел.

— Интересно не всех подозревать, а отсекать лишнее из того, что нагромоздил преступник, отрезать ему все пути отступления и прижать к стене, — так же с улыбкой ответил Кирилл. — Но вернемся к Барнаулу!

— Да… Когда Союз распался и, стало возможным без страха посещать Россию, я приехал, чтобы увидеть одного человека… — подернутые льдом глаза Павла словно оттаяли от воспоминания. — Одну девушку, — уточнил он. — Соланж, конечно, увязалась со мной: она патологически ревнива, вскользь заметил Павел. — Одним словом, я встретился со Светланой и понял, что всегда любил только ее. Вот с этого все и началось. Мне пришлось завязать деловые отношения с некоторыми московскими фирмами, чтобы иметь возможность чаще приезжать сюда. И однажды, примерно год назад, мне

вдруг позвонил Виктор. Я, зная его отношение ко мне, не искал с ним встречи, поэтому, признаюсь, его звонок поразил меня. Он предложил встретиться, и я, конечно, согласился. Мы с ним не виделись лет тринадцать, но узнали друг друга с первого взгляда. Все прошлое забылось само собой, мы были рады

обнять друг друга. Виктор показал мне фотографии своей жены и дочки, а я познакомил его со Светланой (ну не Соланж же мне было хвастаться)… Вот так мы вновь стали братьями. В течение того года я еще несколько раз приезжал сюда и встречался с Виктором.

— А почему он не познакомил вас со своей семьей? Не ввел в свой круг?

— Сложно сказать. Полагаю, он хотел удостовериться, не взыграет ли вновь чувство лидера над чувствами брата… Кто знает?. Но я думаю, если бы все так неожиданно и трагически не оборвалось, он признался бы всем, что у него есть брат. Павел немного помолчал. — Он знал, что в августе я собираюсь приехать в Россию, и предложил мне вместе с ним поехать отдохнуть в спортивный лагерь, — горько вздохнув, продолжил он. — Я отказался из-за Светки. Мыс ней просто на несколько дней прилетели в Барнаул, чтобы увидеться с Виктором. Я никогда не был на Алтае, к тому же Светка рядом — не все ли равно, куда ехать? Кстати, мне очень неловко, но не могли бы вы мне оказать услугу? — вопросительно взглянул он на Кирилла своими прозрачными глазами.

— Пожалуйста, если это в моих силах.

— Не могли бы мы минут на пятнадцать съездить к Светлане, а затем вернуться сюда. Когда Соланж спустится, мы вроде бы никуда и не уходили…

«Ого! Как канадские денежки даются! — усмехнулся про себя Кирилл. — Такой парень — и под каблуком у жены-старухи!»

— Поехали! — сочувствующе взглянув на Павла, согласился свободный как ветер Кирилл.

* * *

Светлана жила не очень далеко, в одном из серых девятиэтажных домов. Лифт не работал, и они по лестнице поднялись на последний этаж. В ледяных глазах Павла словно расцвели подснежники, когда он увидел свою Светку. Она была и в самом деле хороша: красивая голубоглазая шатенка.

— А я уже тебя видела! — радостно призналась ему Светлана.

— Где?

— В Шереметьево была…

— Света! — укоризненно вздохнул он.

— Очень захотелось тебя увидеть! — ласково оправдывалась она. — Ах, как хорошо, что ты смог приехать ко мне!

— Кирилла благодари, — обняв ее и проходя в комнату, сказал Павел. — Только мы на минуту.

— Почему? — жалобно пропела она.

— Сама знаешь…

— Да… — она печально опустила голову. Может быть, кофе?

— Выпьем с удовольствием.

Пока Светлана готовила кофе, Кирилл продолжил:

— Вы знали, что Виктор составил завещание?

— Да, он мне сказал об этом в Барнауле. — А он случайно не сказал, что включил вас в число своих наследников?

— Нет, он не распространялся на этот счет. Просто сказал, что составил завещание. Признаться, меня это совсем не удивило, — добавил Павел. — На Западе это в порядке вещей.

На пороге появилась Светлана с чашечками кофе на подносе. Кирилл сел в старенькое, выцветшее кресло и с удовольствием отметил, что кофе сварен великолепно.

«Все-таки очень важно, кто приготовил, и кто подал», подумал он, украдкой поглядывая на стройные ноги Светланы.

Через полчаса они с Павлом опять пили кофе, только уже в «Метрополе». Как и предполагал Павел, худая фигура Соланж неожиданно возникла на горизонте…

 

Глава десятая

«He мешало бы поближе познакомиться с личной жизнью Виктора, — размышлял Кирилл, сидя перед экраном компьютера. — А для этого надо встретиться с горничной семьи Усовых. Как же ее зовут?.. Вадим мне говорил… старинное имя такое… А! Ефросинья…»

Кирилл отвлекся от работы.

«Что же получается?. Павел ездил в Барнаул, Софья ездила в Барнаул… — он усмехнулся. — Поговорив с ней, я, конечно, получу такое же четкое объяснение причины ее появления там, как и от Павла…»

На мозаичном полотне мысленно складываемой Кириллом картины появилось новое действующее лицо — Поль Бодэн. Эта фигура сразу привлекает внимание и вроде бы в полной мере освещена, но этот свет обманчивый, ложный. Яркий луч выхватывает только холодную маску лица, под которой, несомненно, кипят страсти. Столь неожиданная, не вяжущаяся с обликом Поля любовь к Светлане… Завещание, которое, без всяких сомнений, будет связано с ним, поскольку адвокат уже

поставил в известность Вадима о желании Виктора вскрыть завещание только в присутствии брата, а это, понятно, неспроста. О чем же все-таки говорили братья на своей последней встрече в Барнауле?

Кирилл машинально открыл папку и пробежал глазами двадцать фамилий пассажиров контрольных рейсов.

«Личности троих я уже выяснил: господин Еремин, летавший на похороны; известная художница и любовница погибшего Софья Бахматская, уверявшая меня, что рисовала донские просторы, в то время как была в Барнауле, и брат Усова, Поль Бодэн… А не мог ли этот Поль Бодэн, ловко изменив свою внешность, оказаться одним из туристов?.. — спросил себя Мелентьев. — Да, необходимо проверить всех пассажиров контрольных рейсов, чтобы окончательно сосредоточиться на уже знакомых мне действующих лицах».

Кирилл прикрыл ладонью уставшие глаза и попытался расслабиться. Тщетно! Лихорадочное состояние, охватившее его, побуждало действовать и беспрестанно размышлять, потому что он уже почувствовал, что стоит только заглянуть за нужную грань сверкающего обманчивым светом зеркального лабиринта, как все станет ясно. Казалось, еще совсем немного, еще один шаг, одна оригинальная, нестандартная мысль — и он увидит лицо преступника. Его отражение однажды как

будто уже мелькнуло… но тут, же рассеялось…

«Образ на грани исчезновения, — вздохнул Мелентьев. Надо успокоиться и отделаться от лихорадки в мыслях».

Кирилл взял телефонную трубку и, заглянув в записную книжку, набрал номер.

— Ефросинья Илларионовна?

— Да! — ответил приятный голос.

Кирилл представился.

— Мы не могли бы с вами встретиться?

— А что Я вам могу рассказать? Я дома сижу…

— Тем не менее я очень хотел бы вас увидеть, — мягко настаивал Мелентьев.

— Ну что ж, сегодня я освобожусь в шесть.

— Отлично! Я буду ждать Вас внизу, в машине.

Вечер был ветреный, моросил дождь, поэтому Ефросинья Илларионовна, выйдя из подъезда, с удовольствием села в комфортабельную кабину джипа.

Допросить горничную… Особенно — горничную новорусских. О! Это целая наука.

Несколько лет назад эта женщина и в страшном сне не могла увидеть, что из чиновницы, удобно сидевшей в своем кабинете, она вдруг окажется в услужении, у удачливых выскочек. Кто такой Усов?.. Темная фигура. А его жена? Какая-то учительница из провинции… А Ефросинья же уверенно восседала пусть в небольшом, но своем кресле райкоме или НИИ, да мало ли было всяких мест… И вот весь этот, казалось бы, незыблемый порядок вещей нарушился, все зашаталось, но она сумела перескочить из своего мягкого кресла на относительно удобный стул, а уже когда и стул сломался… женщина растерялась окончательно. И когда она, выбившаяся из сил и тысячу раз проклявшая свою жизнь, сумела получить место горничной, то, как это ни горько, была рада. С одной стороны, она ненавидела своих хозяев, потому что именно такие вот и расшатали устои ее спокойной жизни, но с другой стороны, в свои сорок с лишним, она, больше всего на свете, страшилась потерять это мерзкое, но теплое

место. За окнами — дикий разгул Кризиса, потомка послереволюционной Разрухи, за окнами — «Ветер, ветер на всем божьем свете», поэтому до ужаса страшно очутиться вновь за этой крепкой дверью.

Мелентьев пригласил горничную в небольшое кафе в «Охотном Ряду». Она заказала себе кофе и какое-то многослойное пирожное, украшенное клубникой, в волнах безе.

— Ефросинья Илларионовна, — начал Кирилл, старательно выговаривая ее имя.

Женщина звонко рассмеялась и, блеснув темными глазами, сказала:

— Называйте меня Фридой, а то с произношением моего имени и отчества наша беседа затянется до глубокой ночи.

— С удовольствием, — согласился Кирилл.

«А она в прошлом была женщина с искоркой, — в то же время подумал он, бегло оглядев ее шею и грудь, — и на лицо недурна… Такие привыкли нравиться».

Подтверждая его мысли и чувствуя себя чрезвычайно неловко в положении горничной перед таким красивым молодым человеком, Фрида, будто, между прочим, сказала:

— Я ведь не всегда была горничной…

— Вам ни к чему это говорить, — излучая глазами теплый синий свет, бархатным голосом многозначительно произнес Кирилл. — Это видно сразу!

Она глубоко вздохнула:

— Да… кто бы мог подумать, что моя жизнь сложится так…

— Уверен, что это всего лишь одна из каверз судьбы. С вашей внешностью это надолго не затянется… Женщина ошалела от такой приятной лжи, в которой она, тем не менее, захотела увидеть правду — и увидела.

«С ума сойти, а я, видно, понравилась этому мальчику!»

Она игриво повела глазами и опять вздохнула.

Кирилл попросил разрешения заказать ей ликер. Тягучая, пьянящая жидкость мягко обволокла гортань, наполнила все тело теплом и освободила голову от серых мыслей. Синий взгляд Кирилла приятно скользил по ее лицу, шее, груди.

«А что, если?.. Не отказалась бы…» — сладко улыбнулась она сама себе. — Так о чем вы хотели меня расспросить? — с трепетом погрузилась она в синюю бездну его глаз.

— Да, в принципе, особенно ни о чем… И даже, признаюсь, раздумывал, нужно ли мне вообще встречаться с вами, — он одновременно ласково и хищно улыбнулся. — Теперь вижу, что нужно…

Эти слова сбросили с Фриды лет двадцать: с ней давно никто так не говорил, а как ей хотелось!.. Поэтому она тут же отогнала противную выскочку-мысль: «Он же тебя обманывает, старая ты дура, приманку бросает…

«Господи, да зачем ему так стараться, чего особенного я знаю?..» — быстро нашла она ответ.

— Мне просто подумалось, — тем временем продолжал Кирилл, — что вы мне сможете помочь лучше узнать Виктора, понять его характер.

Фрида элегантно закурила сигарету, предложенную Кириллом.

— У него был сильный, не знавший никаких противоречий характер. Ему было легко решать. Он никогда не мучился вопросами, как лучше что-то сделать, — он это знал.

— Наверное, жене с ним было нелегко?

— Напротив! — энергично возразила Фрида. — Жене тяжело, когда муж — тряпка. А что ей? — пожала она плечами. — Виктор предоставлял ей полную свободу действий… Вообще, со стороны, у них были идеальные супружеские отношения: волевой муж и кроткая красавица жена.

— Это со стороны, а как на самом деле? — .заинтересовался Кирилл.

— И на самом деле почти так никаких бурных выяснений. Отношений, во всяком случае, в присутствии посторонних.

— Однако Виктор имел связи…

Фрида злорадно рассмеялась.

— Это удел всех жен при богатых мужьях. Тут или-или… третьего не дано. К тому же Виктор делал это умело. Он вообще все делал умело. Жаль, что так случилось, — неприкрыто горестно вздохнула она.

— Значит, никаких семейных сцен! — подвел итог Кирилл.

— Не совсем, — уклончиво улыбнувшись, произнесла Фрида. — Однажды я услышала такое, что ушам своим не поверила. — Она интригующе замолчала и пригубила вторую рюмку ликера. — Окончив, как обычно, свою работу, я попрощалась и ушла, но вдруг, уже на улице, вспомнила, что забыла купленный накануне подарок для своей подруги. Наследующий день у меня выпадал выходной, и я была приглашена к ней на день рождения. Мне пришлось вернуться. У меня есть свои ключи, поэтому я, не тревожа никого, вошла в квартиру. И тут до меня донесся голос Лены. Я даже не предполагала, что она может так кричать! — широко открыв свои темные глаза, говорила Фрида. — Я конечно не помню в точности, но смысл был таков: «Ты считаешь меня глупой, ничтожной женщиной… не ставишь и в грош». Виктор ей тихо, но веско отвечал, что, мол, у тебя все есть и чего тебе еще надо? — «Но это жестоко, жестоко так обращаться со мной!» — опять закричала она и залилась слезами. Признаюсь, я была очень удивлена. Я взяла свой подарок и так же незаметно ушла, но этот скандал не выходил у меня из головы, и мне ужасно хотелось выяснить, в чем же все-таки дело. Все мы, Кирилл, в душе сыщики, — иронично пояснила она. — Всем хочется узнать то, чего знать не надо! смех выпустил стрелки морщинок у ее глаз. — Я стала прислушиваться к их недомолвкам, разговорам по телефону, но бесполезно. Как будто этого скандала и не было. Но! — Фрида игриво взглянула на Кирилла. — Как ни банально это звучит, мне помогла женская интуиция. Однажды вечером, когда Лена ушла в свой клуб «Петроний», и я тоже уже было отправилась домой, что-то нашептало мне, что я непременно должна вернуться. И предлог у меня был: взять плащ Лены, чтобы на другой день с утра отнести в химчистку. О, любопытство! — усмехнулась Фрида. — Итак, я вернулась, вошла в квартиру, и смело открыла дверь спальни… И что я увидела! — покатилась она со смеху. — На кровати в самой восхитительной позе — Виктор с… С кем бы вы думали? — лукаво изогнув брови, спросила она.

— Теряюсь в догадках, — признался Кирилл.

— В первый момент я просто не поверила глазам: в своей первозданной красе на кровати лежала скромница и примерная жена Аня Савина. Если бы вы видели ее лицо! — расхохоталась Фрида. — Я же, ничем не выказав своего удивления, — немного успокоившись, продолжала она, — извинилась

и поспешила закрыть дверь, но Виктор мне крикнул: «Подожди!» Я вышла в гостиную и через минуту, накинув халат, появился он. Надо сказать, он был абсолютно спокоен. «Зачем ты вернулась?» — спросил он. «Взять плащ Елены Всеволодовны, чтобы завтра с утра отнести в химчистку». — «Надеюсь, Фрида, мне нет надобности тебе говорить, что ты ничего не видела?» — «Нет, Виктор Иванович, я слишком дорожу своим местом», — честно призналась я. — «Вот и отлично! — он открыл бумажник и протянул мне сто пятьдесят долларов. — Это премиальные за плохое зрение», — рассмеялся он. И вы, Кирилл, первый, кому я это рассказываю, потому что теперь это уже не имеет никакого значения, — отрешенно произнесла она.

— Я с вами не согласен, — возразил Мелентьев. — Уверен, Анна Савина так не думает.

— Меня совершено не волнует, что она думает! — с пренебрежением бросила Фрида. — Вот так раскрылась передо мной причина скандала, — констатировала она и взяла рюмку с коварным ликером. — Еще бы! Муж изменяет с подругой. От этого и не так завизжишь. Мало ему было других женщин…

солидарно с хозяйкой вздохнула горничная.

«Да, Виктор — неординарная фигура, — невольно задумался Кирилл. — Любил покойник ходить по тонкому льду. Зачем ему понадобилась жена Вадима?.. Ведь в этом был риск… А именно он его и привлекал», — сам же ответил себе детектив.

От ликера и взглядов Кирилла Фрида окончательно разнежилась. Все ее существо кричало ему: «Да! Да!», но Кирилл в этот вечер неожиданно потерял слух. Он накинул ей на плечи пальто и, подав свою сильную руку, подвел к машине.

Остановившись у ее подъезда, он проводил очарованную Фриду к лифту. Она недвусмысленно взяла его за руку.

— У меня так мало времени, — попытался освободиться Кирилл.

Мерцающий взгляд женщины не выразил понимания.

«Эх, ладно! Пусть этот вечер запомнится ей надолго, с долей жалости взглянув на Фриду, решил Мелентьев. — Однако действовать надо быстро, иначе я рискую не вырваться из ее объятий до самого утра».

Они вошли в квартиру, и Фрида, не успев опомниться, — была уже прижата к стене. Кирилл действовал четко и решительно. Одежда, сковывающая движения, вызывала какое-то дополнительное сладострастное возбуждение. Фрида испускала восторженные стоны и молила не останавливаться. Наконец она замерла в страстной неге, и Кирилл крепко поцеловав её на прощание в шею, открыл дверь, пообещав как-нибудь позвонить. Несмотря на свои сорок пять, Фрида захотела поверить в его «как-нибудь» и счастливо улыбнулась, еще не, будучи в силах оторваться от стены.

«Что ж; теперь понятно, что не решалась сказать мне Анна Савина, — с издевкой улыбнулся Кирилл. — С удовольствием посмотрю, как ее золотистые глаза будут метаться от страха. А я еще, глядя на нее, имел глупость предположить, что бывают на свете верные жены… Нет, какова! Изменять с другом и компаньоном мужа!.. Вот теперь и дергается, как на сковородке. Вадим ведь человек вспыльчивый… С таким опасно шутить… Может быть, именно в этом и убедился Виктор…»

Вернувшись, домой, Кирилл позвонил Софье.

— Нам надо встретиться, — намеренно безразличным тоном произнес он.

На другом конце провода послышался смех.

— Тише! — игриво-строго прикрикнула на кого-то Софья.

Кровь удалила Кириллу в лицо.

«Кто? Кто у неё?»

— Ну что ж, мой милый сыщик, — с придыханием произнесла она так, что Кирилл уже был готов мчаться к ней. Встречайте меня завтра в девять вечера у «Петрония».

 

Глава одиннадцатая

С самого утра Кирилла охватило приятное волнение, он еще не успел открыть глаза, как уже подумал:

«Сегодня я увижу Софью! Что же она мне все-таки скажет? Каким изящным тур де форсом выпутается из положения? Ясно одно: факт, что она ездила в Барнаул, наша красавица хотела бы скрыть. Зачем?.»

В офисе мерцали компьютеры, перекликались телефоны, за окнами стучали серые капли дождя. Кирилл устал читать стандартно-однообразные ответы на вопросы психологического теста.

«Поразительная стереотипность мышления, — качая головой, думал он. — Как трудно хотя бы в мыслях отойти от оси посредственности, на которую нанизана наша жизнь. Один шаг — и откроются такие просторы… А все боятся, сомневаются, предпочитают держаться безликой середины…»

Он расправил плечи и посмотрел на часы.

«Так или иначе, перед поездкой в Барнаул мне придется встретиться с подругой Поля».

Девушка даже обрадовалась звонку Мелентьева и сказала, что непременно будет его ждать. Однако когда его джип подъехал к дому, Светлана в темно-сером плаще выскочила из подъезда.

— Простите меня, Кирилл, но мне срочно надо ехать к очередной знаменитости брать интервью. Я только позвонила договориться о встрече, как ее литературный агент сказал: «Или сегодня, или через месяц». Она куда-то уезжает.

Виновато моргая, Светлана смотрела на Кирилла.

— Что ж, садитесь, подвезу!

— Ой, правда?! — радостно вскричала девушка. — Спасибо! — и бабочкой влетела в кабину. — Вы меня поймите и не обижайтесь. Сейчас так трудно что-либо напечатать. Я сотрудничаю с несколькими журналами и до кризиса неплохо зарабатывала, а теперь — просто катастрофа. Даже если напечатают, то неизвестно, когда и сколько заплатят. А на это интервью у меня большие надежды, — и она назвала имя писательницы, которое известно даже тем, кто никогда не держал в руках ни одной ее книги.

— Знаете что?! — подпрыгнув от своей неожиданной идеи, воскликнула Светлана. — Если у вас есть лишний час, вы можете пойти со мной. Я скажу, что вы фотограф. А потом мы с вами где-нибудь выпьем кофе. Надеюсь, вы умеете фотографировать? — звонко рассмеялась она и протянула Кириллу фотоаппарат.

— Ну, с таким кто не сумеет, — бегло взглянув на фотоаппарат, ответил он.

— Поль подарил! — с гордостью объявила девушка и вздохнула: — А своей Соленой сказал, что потерял.

Кирилл непонимающе взглянул на Светлану.

— Вы не представляете, какая она у него ревнивая и жадная. Все счета проверяет. Нет никакой возможности даже копейки потратить, чтобы она не знала: куда и зачем. Обидно, конечно!.. Друг — канадский миллионер, а я одеваюсь, как среднестатистическая москвичка. Он мне, естественно, старается хоть как-то помогать, но совсем немного: чтобы мегера не узнала. Я не обижаюсь, я понимаю… хотя иногда такая злость берет! — в сердцах воскликнула она. — Ведь нельзя же всю жизнь положить на деньги!

— Если я правильно понимаю, Поль не думает связывать с вами свою судьбу? — между прочим, поинтересовался Кирилл.

— Раньше нет, а теперь у меня есть надежда, даже можно сказать — уверенность, — слабо улыбнулась она. — Сами посудите, что за жизнь была бы у нас, брось он свою Канаду… Любовь на продавленном диване… дубленки из Турции… И это — после одежды из самых престижных бутиков!.. Нет, он не выдержал бы…

— Но ведь вы могли бы поехать к нему…

— Мы об этом думали, и не раз, — прерывисто вздохнула Светлана. — Но Соленая не дала бы ему возможности остаться в деловых кругах, она бы задавила его, разорила, открой он свое дело. Старуха очень богата. И потом: при разводе он практически ничего не получит, Соленая все предусмотрела в брачном контракте. Ой! Притормозите, пожалуйста! — воскликнула Светлана, выглянув в окно. — Кажется, мы приехали.

Отрапортовав, по домофону кто они и зачем, Кирилл и Светлана вошли в дом.

Кирилл с интересом взглянул на известную писательницу, любезно улыбнувшуюся ему. Пока она беседовала с другим журналистом, Светланой занялся ее литературный агент. Немного торопливо, но с нужными и верно расставленными ударениями восторга он рассказывал о некоторых подробностях публичной жизни писательницы: о тиражах, отзывах критики, съёмках, контрактах, поездках. Весь этот умело излитый речевой поток, невольно создал впечатление, что писательница неизмеримо более значима, чем о ней до сих пор думал Кирилл. В результате этой психологической обработки образ автора популярных произведений трансформировался, чуть ли не в образ серьезного писателя, одного из немногих. Кирилл слегка поморщился, когда поймал себя на этой мысли.

«Да, человек просто работает и, надо сказать, неплохо», усмехнулся он.

Минут через десять они были допущены на велюровые кресла к Самой. Светлана включила диктофон, и писательница не без интереса поглядывая на Кирилла, стала отвечать на вопросы. Некоторые вопросы были весьма оригинальны, что подняло престиж Светланы в глазах Кирилла. Писательнице тоже, по-видимому, понравилась не совсем стандартная журналистка, и она, забыв об усталости, с удовольствием беседовала с ней. Затем пришла очередь Кирилла. Он тоже решил проявить нестандартность и не стал усаживать писательницу за компьютер, как это делали все фотографы. Используя внешние данные популярного автора, он осмелился «уложить» ее на диван. Рука с золотым браслетом элегантно поддерживала голову, другая покоилась на пышных бедрах. Рубенсовская позировка как нельзя лучше высветила женские достоинства знаменитости.

Глаза Светланы восторженно загорелись:

«Вот это да!»

Затем Мелентьев усадил охотно поддержавшую его искания писательницу на пол, ловко воссоздав вокруг нее творческий беспорядок, и, попросив ее устремить взор в вечность, навел объектив.

— Кирилл, вы чудо! — подпрыгивая от восторга, кричала Светлана в лифте. — Мне бы никогда это и в голову не пришло. Вы выхватили самое-самое!..

«Ну, положим, еще не выхватил, — посмеивался про себя Кирилл. — Хотя — весьма соблазнительно…»

Он вспомнил свой галантный поцелуй душистой ручки знаменитости, недвусмысленное пожатие её холёных пальцев с длинными серебристо-стальными ногтями, и слегка волнующийся голос:

— Яне затрудню вас своей просьбой? — пристально взглянув на него, спросила она. — Мне бы тоже хотелось иметь эти фотографии…

Его синие глаза засветились в ответ: «я и не смел надеяться…»

Кирилл привез Светлану в небольшое кафе. Мягкий свет и блестящий мрамор пола приятно заменили поливаемые дождем улицы. Кирилл предложил кофе с ликером. На кофе Светлана согласилась, а от ликера решительно отказалась. Однако Кирилл слишком хорошо знал влияние вкрадчивой силы ликера на женскую откровенность, поэтому настоял:

— Надо же как-то отметить мой дебют в качестве фотографа!

Пригубив по рюмочке, они перешли на «ты».

— Вот сейчас сижу с тобой… все хорошо, — вдруг грустно начала Светлана. — А как вспомню, что Поль В Москве, совсем рядом и в то же время так далеко… сердце переворачивается. Ты не представляешь, как я устала от этого!

— А сколько лет вы знакомы?

— Еще со школы, — улыбнулась она. — Я всего на один год младше его. Ты, наверное, знаешь, как он женился, уехал… а потом вдруг открываю дверь — он с огромным букетом цветов… Оказалось, что мы не смогли друг друга забыть. И вот, наше второе знакомство длится всего четыре года, но из-за постоянных разлук мне кажется, что сорок лет… Я устала, устала ждать: видеть миг и вечность находиться в разлуке. Понимаешь, Кирилл, я не живу — я жду!.. Порой это невыносимо…

— Но ты, кажется, мне говорила, что у тебя появилась надежда, даже уверенность, — словно утешая ее, осторожно сказал Кирилл.

— Да… думаю, — растерянно ответила она и замолчала.

«Нет, так дело не пойдет, — досадовал Кирилл. — Надо во что бы то ни стало разговорить эту милашку».·

— Ну вот, опять от надежды к отчаянию? — улыбнулся он. — Если хоть малейший шанс, надо его использовать.

— Шанс есть, но я не уверена, воспользуется ли им Поль. Рискнет ли?..

— А в чем же дело? — тоном старого доброго друга поинтересовался Кирилл.

— Ты пойми! Мне так тяжело… — Светлана путалась в мыслях. — Я даже решила, что, если он не согласится воспользоваться этой неожиданно открывшейся возможностью, мы расстанемся… Вот ты можешь мне сказать, как он поступит?..

— Если в общих чертах обрисуешь ситуацию…

— А что, неужели ты сможешь сказать?! — с лихорадочно загоревшимися глазами воскликнула она. — Ты понимаешь, ждать осталось недолго, но я уже не могу, я схожу с ума от этой неизвестности…

— Во всяком случае, я могу попытаться.

— Хорошо, я тебе расскажу! Когда мы были в Барнауле, Поль встретился там со своим братом, — сосредоточенно начала Светлана.

«О, это уже интересно», — мысленно отметил Кирилл.

— И вот, по-моему, на второй день нашего там пребывания, они о чем-то очень долго и серьезно разговаривали. Я была в соседней комнате и вначале не прислушивалась, но потом одна фраза Виктора меня заинтересовала, ну — просто так, от нечего делать. Он что-то сказал о завещании, я еще про себя подумала: «Завещание! Что бы я могла завещать?.. Продавленные кресла… а тут… Интересно, наверное, быть богатым!» — Светлана игриво сморщила носик. — Да!.. — она на минуту задумалась. — Так вот, Виктор говорит, что, мол, многое понял, что кровное родство это не пустой звук, потом пошли общие фразы типа «Все под Богом ходим», и вдруг слышу: «Я включил тебя, брат, в свое завещание…» Ну, включил, — подумала я тогда, — И что с этого?.. Ты такой здоровый, еще лет сто проживешь….

Кирилл с напряженным вниманием ловил слова уставшей ждать Светланы.

— Потом они включили телевизор, и я ничего больше не услышала. По правде сказать, меня тогда это не слишком интересовало. А вот теперь я думаю, — её широко открытые глаза замерли. — Если Виктор включил Поля в число своих наследников, а может быть, даже сделал одним из главных…

Кирилл в сомнении покачал головой.

— Да ты послушай, — изо всех сил стараясь убедить Кирилла своими доводами, энергично запротестовала Светлана. — Поль, когда ушел Виктор, все не мог прийти в себя и говорил, что никак не ожидал такого доверия от брата. Но это не главное! — перебила она сама себя. — Главное, если он получит хоть какую-то часть, решится ли он развестись со своей Соленой мегерой и начать новую жизнь со мной?.

Кирилл сосредоточенно размышлял.

— То мне кажется, что да, то — нет, — между тем продолжала Светлана. — Я просто схожу с ума… — А Поль?. -Молчит… А я его из гордости не расспрашиваю. Правда, вчера, когда мыс ним встретились, он сказал, что наша жизнь, может быть, изменится…

— А после этого разговора они еще виделись с Виктором?

— Конечно!.. Мы провели вместе еще дня два, потом Виктор уехал, а несколько дней спустя мы вернулись в Москву. Ах, нет!.. — спохватилась Светлана. — Они еще раз с ним виделись. Виктор забыл свои документы, и Поль на машине нагнал их автобус.

— Какого числа это было, не помнишь?

— Точно нет, — она задумалась. — Ну, накануне того, как он погиб. Он погиб восемнадцатого утром, а Поль вернулся вечером… А мы ничего не знали, — вздохнула она, — веселились как сумасшедшие, что несколько дней — наши… Так что ты думаешь, — вновь вернулась она к мучившему ее вопросу, — решится он на развод или останется со своей старухой?. Если нет, то я прямо скажу ему: «Очень люблю тебя, но больше жить в ожидании минутных встреч не могу»…

Кирилл долгим взглядом посмотрел на Светлану.

— Абсолютно точно могу тебе сказать, что, так или иначе ваша жизнь с ним изменится.

— Правда?! — в глазах Светланы словно промелькнули все цвета радуги. — Ты так думаешь?

— Даже уверен!

— Спасибо! — она опять мило сморщила носик — Ты потрясающий…

«Как мало надо человеку, — подумал Кирилл. — Пара добрых слов, окрыленных призрачной надеждой, и он счастлив».

— Ой, Кирилл! — вдруг хлопнула в ладоши Светлана. — Ты же хотел меня что-то спросить! Прости, я тебя заговорила!

— Да, в принципе, я просто так… Хотел спросить, понравился ли тебе Барнаул?.

— Еще бы! Я же была там с Полем!

* * *

«Ну и болтушка! — посмеиваясь, думал о Светлане весь оставшийся день Кирилл. — Однако благодаря ее непосредственности я узнал, что Поль скрыл от меня тот факт, что Виктор включил его в свое завещание. Почему он умолчал об этом?.. Не сомневаюсь, что его ответ прозвучит примерно так: "Не хотел лишних неприятностей. Ведь если б я сказал, что знал о завещании, то автоматически стал бы подозреваемым". Что ж, придется разобраться, кто же ты на самом деле, Поль Бодэн: напрасно подозреваемый или убийца?»

После плодотворного разговора со Светланой Кирилл поехал в офис на встречу с клиентами фирмы. Освободившись около восьми вечера, он зашел в Охотный ряд выпить кофе, а затем, поддавшись желанию подышать влажным осенним воздухом после недавно прекратившегося дождя, пошел по Манежной площади в сторону выставочного павильона, вокруг которого собралось много народу.

«Наверное, сегодня открытие какой-нибудь выставки», решил он.

Задумавшись, Кирилл неожиданно попал в шумный водоворот слегка подвыпившей компании и тут же увидел знакомое хмельное лицо.

— Лика! — воскликнул он.

— А!.. Красавчик Холмс! — Лика повисла у него на шее. Ну что, нашел убийцу?

Кирилл взял её под руку и отвёл немного в сторону.

— Как я могу найти его, если все, с кем я разговаривал, преследуя свои интересы, что-то скрывают от меня и тем самым вольно или невольно покрывают убийцу.

— Только не я!

— Представьте себе, и вы в том числе!

— Я?! — Черные глазки Лики выразили полное недоумение.

— Вы говорили; что знали Виктора всю жизнь…

— И не отказываюсь! — с пьяным вызовом отчеканила она.

— Так почему же вы не сказали, что у Виктора есть брат?

— Ха! — ухмыльнулась она. — Красавчик Пашка!.. Виктор этого не хотел! — многозначительно посмотрела она на Кирилла мутными глазами.

— Он вас просил об этом?

— Виктор?.. Просил?.. — Лика рассмеялась звонким, повизгивающим смехом. — Он просто однажды обмолвился, что не желает больше слышать о нем ни слова — вот и все…

«Ничего себе! Одной оговорки с его стороны было достаточно, чтобы эта страшная сплетница похоронила в себе тайну существования младшего брата… Хотя, в принципе, здесь нет ничего удивительного… Конечно! — догадался Кирилл. Она любила его. Сначала это была любовь-надежда, потом любовь-ненависть, а теперь любовь-восхищение…»

— Вы любили его! — просто сказал он Лике.

Она подняла на него глаза, полные безысходной печали.

— А он разбил мою жизнь… Звучит театрально? Неестественно? Наигранно?.. Ну, найдите другое определение… а я не могу. И за что этой пустой, пучеглазой Ленке такое счастье?.. Как он ее красиво любил!.. У!.. — Слабой рукой Лика провела по щеке Кирилла. — А эта рыжая Сонька… стерва… Ух!.. — она злобно сжала маленькие кулачки. — Всех… всех он любил… кроме меня… Мне — лишь обрывки фраз и взглядов, похлопывания по плечу… — Лика, погрузившись в воспоминания, замолчала, а потом вдруг резко вскинула голову и вызывающе произнесла: — Но теперь он мой! Теперь он мой! с каким-то радостным ожесточением повторила она. — Потому что только я помню о нем! А эти мелкие душонки, эти

стервы уже и имя его успели забыть!..

— Лика! Лика! — спохватились ее друзья. — Ты идешь?

— Сейчас! — махнула она им рукой. — Вот, иду на выставку молодых художников, — ядовито двигая тонкими полосками губ, заносчиво произнесла она. — Да, они в складчину заплатили за свое право участвовать в ней, да, они выползли из полутемных мастерских, у них нет парадных смокингов и

бриллиантовых гарнитуров, но они сказочно богаты талантом!.. Не то, что некоторые…

— Ну, это вы зря, Лика! — поморщившись, сказал Кирилл. — Прозябание в нищенской мастерской — еще не доказательство наличия таланта. А о «некоторых», под которыми вы отнюдь не прозрачно подразумеваете Софью, вы не в состоянии судить. Вы слишком ненавидите ее.

— О, еще один защитник нашелся! Всех ведьма околдовала! — злобно расхохоталась она.

— Лика… — сожалеюще вздохнул Кирилл, — отдохните от вашей зависти, устройте себе праздник… хотя бы потому, что вас надежно и, главное, красиво укрывает от непогоды шубка с плеча Софьи.

Лика протестующе широко открыла рот, но, захлебнувшись от бессильной ярости, громко закашлялась.

— Да… откуда… с чего…

— Идите! — слегка подтолкнул ее Кирилл. — Вас ждут!

Сгорбившись под тяжестью шубы с чужого плеча, Лика заковыляла в сторону павильона.

«И как он догадался?.. Софка сказала?.. — путались злобные мысли в ее голове. — Нет, Софка бы не стала, не унизилась бы… У, сыщик…»

* * *

«Что ж! Теперь мне предстоит свидание с талантливой художницей Софьей Бахматской. В том, что она действительно талантлива, нет никаких сомнений: к бездарям столько ненависти не испытывают».

Оставив джип на стоянке клуба «Петроний» Мелентьев прошел мимо охранников и по блестящим от дождя плитам направился к большому мраморному крыльцу, на котором заметил стройную женскую фигурку. Подойдя поближе, он увидел, что это была не Софья, назначившая ему встречу, а тренер Настя Фокина. Та приветливо помахала ему рукой.

— Добрый вечер, Кирилл! — улыбнулась она. — Софья попросила меня встретить вас и проводить в бассейн.

Кирилл пожал плечами.

— Что ж, пойдемте!

У прозрачной стены, за которой раскинулась бирюзовая чаша, Настя протянула ему пакет.

— Вот, здесь все необходимое. Идите в душ. Софья ждет вас в бассейне.

— Н-да, свидания в бассейне мне еще никто не назначал, ухмыльнулся Кирилл.

Усталое тело радостно вздрогнуло от ласкового прикосновения прохладной воды. Не успел Кирилл опомниться, как что-то тяжелое надавило ему на плечи, и, он, судорожно глотнув воздуха, стал уходить под бирюзовую толщу воды, пронизанную ярким белым светом. Через мгновение он вынырнул и увидел сверкающее каплями озорное лицо Софьи. Она постаралась уйти от преследования Кирилла, но он тут же настиг ее и, ощутив в руках упругое тело, потянул его под воду. Софья вырывалась с недюжинной силой, но, в конце концов, была вынуждена крикнуть:

— Все!.. Все!.. Сдаюсь!..

Они подплыли к бортику, поднялись и, обессиленные, упали на шезлонги.

— Ау меня хороший глазомер, — с трудом переводя дыхание, заметила она. — Плавки в самую пору.

— Главное, под цвет глаз, — рассмеялся Кирилл.

— Ну что, будете меня допрашивать, сыщик? — с наигранным придыханием спросила Софья, томно прищурив глаза. Тогда пойдемте на диван!

Встав, она подала ему руку с такой решимостью, что Кирилл в первую минуту опешил. В голове молнией мелькнула абсурдная мысль.

«Что это она?.. Собирается предаться любви на глазах у всех?»

Софья, запрокинув голову, громко рассмеялась.

— Вы же напали на след преступника, значит, ему надо как-то изворачиваться. А поскольку я — женщина, то и прибегну к чисто женскому оружию — обольщению.

Прерывисто дыша, она усадила его рядом с собой, приблизила лицо… и вдруг, рассмеявшись, вскочила.

— Ну, нет! Эти плавки нисколько не скрывают ваших истинных чувств, как то подобало бы сыщику. Кирилл густо покраснел, а Софья прыгнула в бассейн.

Через несколько минут ее стройная фигура появилась на другой стороне бассейна. Черная, мерцающая ткань купальника подчеркивала редкое совершенство форм. Ее великолепные пропорции восхищали и сводили с ума, очаровательная греховность проскальзывала в каждом ее движении, каждом взгляде.

Она вновь переплыла на сторону Кирилла и крикнула ему:

— Ну что же вы?.. Идите, поплаваем вместе!

Кирилл прыгнул в бассейн.

— Вода охлаждает! — сверкнули ее зубы.

— Не всегда! — многозначительно ответил Кирилл.

— Итак, почему я была в Барнауле?.. — насмешливо начала Софья. — А захотела!.. Вот и весь ответ!

— Софья, это намного серьезнее, чем выдумаете, — с досадой ответил Мелентьев. Она вплотную приблизилась к нему. — Ладно, ладно, — зашептали ее розовые губы.

— Кто-то должен помочь такому славному сыщику не напасть на ложный след… Ее рука скользнула по телу Кирилла так, что он вздрогнул.

— Софья!..

— Мы так целомудренны… — опять расхохоталась она.

Кирилл снисходительно улыбнулся ей в ответ.

— Ну, скажи еще, что я сегодня невозможна, — продолжала поддразнивать его Софья.

— Нет, — возразил Кирилл. — Ты сегодня как всегда. Она на минуту замолчала, а потом, тряхнув влажной медью волос, проговорила:

— Я не люблю быть как всегда, это меня пугает.

— Хоть что-то тебя пугает, — отозвался Кирилл.

Они опять сели на диван.

— Спрашивай! — недовольно бросила ему Софья.

— Что?.. Ты сама себя спросила: «Почему я была в Барнауле?»

— Почему… почему… — вздохнув, еще с большим недовольством проворчала она. — Ты вынуждаешь меня сплетничать, а я этого не люблю… Это удел убогих — таких, как Лика…

Синий взгляд Кирилла не принимал никаких отговорок.

— Хорошо! — нехотя согласилась Софья. — В тот же день, вечером, после отъезда Виктора в Барнаул, я с друзьями пошла в ресторан, и вдруг — что я вижу?.. В первый момент я просто не поверила своим глазам: его непорочная, зеленоглазая холодная красавица Елена сидит за столиком с каким-то мужчиной!.. Да мало того, что сидит, еще и поминутно с ним целуется. Я, признаться, растерялась… такая восхитительная возможность отрезвить Виктора, уверенного в ее непогрешимости!..

«Зачем это тебе было надо? — тут же отметил про себя Кирилл. — Если бы, как говорит наша Лика, "Софка не возмечтала женить Виктора на себе"… Эх, Софья, — невольно вздохнул он, — неужели и тебе, как самой ординарной женщине, так уж необходимо окольцеваться?..»

— Но тут, — с неожиданным увлечением продолжала Софья, — мелькнула вспышка, и я выхватила фотоаппарат из рук моего приятеля. Потихоньку, выйдя из-за стола, я выбрала более удачную позицию и более затяжной поцелуй (они были уверены, что в уголке, за ветвями какого-то фикуса, их никто не видит), — усмехнулась она, — и сделала с десяток отличных снимков. Ну… и день спустя я уже была в Барнауле… вот и все. А ты, конечно, надеялся на что-то более таинственное и зловещее… Уже представлял, как я пробралась в лодку и утопила не чувствующего никакой опасности Виктора… Увы, нет! — она развела руками. — К сожалению, это сделал кто-то другой.

— Ты об этом жалеешь? — слегка удивился Кирилл.

— Иногда — да! — отрешенно глядя в сторону, ответила она.

— Понимаю! Реакция Виктора на твои снимки оставляла желать лучшего…

— Представь себе!.. Он лишь жестко рассмеялся и съязвил, что, оказывается, у Лики появилась достойная преемница… Никогда себе этого не прощу! — в сердцах воскликнула Софья. Во мне совершенно неожиданно заговорило низменное желание любовницы подставить жену в глазах мужа. Как будто этим можно чего-то достичь!.. Надо было лучше знать Виктора… Он никогда не простил бы, что мне известно об измене его жены, то есть — о его унижении… Я это поняла уже потом… Признаться, никак не ожидала от себя такой глупости…

— Как ты полагаешь: вернувшись, Виктор развелся бы с Леной?

— Думаю, да… хотя и не уверена. После моего опрометчивого поступка я теперь сомневаюсь во всем и вовсю проповедую Монтеня: «Que sa!s-je?» Страшно признаться: ничего…

— И что потом? — не обращая внимания на философскую грусть Софьи, допытывался Кирилл.

— То есть? — не поняла она.

— Ты сразу вернулась в Москву?

— Ты же знаешь, что нет! Я задержалась там на несколько дней. Виктор уехал… а я принялась похищать краски у Алтая и переносить их на свои полотна…

— Пленка у тебя осталась? — поинтересовался Кирилл.

— И пленка, и фотографии… Виктор почти бросил их мне в лицо… Так что можешь полюбопытствовать…

— И полюбопытствую, — нежно проведя ладонью по ее руке, прошептал Кирилл. — Что, едем?

— Куда?.. Зачем?.. — наигранно — изумленно взмахнула ресницами Софья.

— Любопытствовать!

— Стоит подумать!

— Встретимся в холле у раздевалки! — торопливо произнес он и бросился в воду.

…В первый момент Кирилл не узнал Софью. Из раздевалки вышла совсем молоденькая девочка с пушистым хвостом, завязанным высоко на макушке. Длинные стройные ноги ее облегали темно-синие джинсы, на плечи была наброшена куртка.

— Это ты?! — воскликнул неподдельно удивленный сыщик.

— Что, без бриллиантов меня нельзя узнать?

Кирилл рассмеялся и подхватил Софью на руки.

— Ты сама — бриллиант!..

Ах, какое было блаженство вновь очутиться под прозрачным потолком ее мастерской. Кириллу казалось, что эти стены вместили в себя весь мир и что за ними уже более нет ничего… ни сверкающих огнями улиц, ни шумного потока машин, ни людей…

Кубики льда постукивали в бокале с джином. Кирилл довольно поглядывал вокруг.

— Софья! — он поймал ее, деловито снующую по мастерской.

— Да подожди!

— Софья! — он притянул ее к себе. — Меня одолевает любопытство!

— А кстати! Я думала, ты уже и забыл, зачем пришел!

Она выскользнула из его объятий, открыла ящик стола и протянула ему пленку и фотографии.

— Да, в самом деле, впечатляет! Мастерски сделано! — метнул он на нее насмешливый взгляд. — Я могу это забрать?

— Забирай и любуйся, сколько хочешь. Только к делу не приобщай, — серьезно добавила она. — Виктору это не понравилось бы.

«Черт возьми! — разозлился Кирилл. — Даже мертвый он над ними всеми имеет власть»

Мелентьев поднялся и со злостью впился в розовые губы Софьи. Обнимая друг друга, они перешагнули порог спальни. На какое-то мгновение Кирилл даже забыл о Софье — настолько поразили его пышное, под шелковым пологом ложе, тяжелые, затканные золотом портьеры, утомленно-изогнутые кресла в стиле XV!!! века, камин, сверкающий красно-золотыми искрами.

В один миг с них соскользнула одежда. Софья провела рукой по спине Кирилла.

— Я непременно запечатлею твою левую ягодицу на своем новом полотне…

Кирилл не дал ей договорить и властно увлек медноволосую красавицу в бездну наслаждения.

Очнувшись в шелковой пене простыней, он не обнаружил на просторном ложе своей восхитительной любовницы. Сладко улыбнувшись, он перевернулся, и белоснежный шелк стыдливо зашуршал под ним. Вставать не хотелось… Встать — это значит уйти от Софьи: он не сомневался, что она тут же выставит его за дверь, сославшись на работу. Но как, ни тянул Кирилл время, ему все равно пришлось встать и направиться в душ.

«Все-таки мода на "легкую небритость" очень удобна для мужчин», — подумал он, глядя на свое отражение в зеркале.

Прохладные пальцы коснулись его плеч, и лицо Софьи выглянуло из-за его спины.

— Доброе утро! — улыбнулась она, взглянув в зеркало. Я приготовила завтрак.

— Боже мой! — с восторженной усмешкой воскликнул Кирилл. — Ты приготовила завтрак!

— А что? — ее брови удивительно красиво взметнулись вверх и тут же плавно вернулись на свое место.

— Это будет самый лучший на свете завтрак!

Поджаренные Софьей тосты таяли во рту, кофе очаровывал ароматом, а фруктовый салат поражал вкусовыми сочетаниями. Никогда в жизни Кирилл ничего вкуснее не ел. Все эти хитрые блюда под различными соусами, торты, наполняющие рот мягкой пеной пирожные «птичье молоко», салаты со сложными французскими названиями, приготовленные женщинами, стремившимися покорить сердце Кирилла через его желудок, не шли ни в какое сравнение с кулинарными способностями Софьи. Ее утреннее, не тронутое макияжем лицо одарило новыми впечатлениями. Кирилл увидел нежную, домашнюю, но, как всегда, несравненную Софью. Однако, как он и предполагал, сразу же после завтрака он был мило выставлен за дверь. Несмотря на это, Кирилл был переполнен еще ни разу не изведанным им радостно-бодрящим чувством, от которого серый день вдруг начал сверкать жемчужными каплями дождя, а леденящий ветер превратился в веселого шалуна.

«Ты что это, Кирилл? — удивился он сам себе. — Только никакого анализа моего психического состояния! — тут же запретил он своим взволнованным мыслям. — Мне просто хорошо, а «хорошо» анализу не подлежит!.

 

Глава двенадцатая

В приподнятом настроении Кирилл приехал в офис, прошел в свой кабинет и, упав в кресло, на несколько минут погрузился в приятные воспоминания.

«Однако надо бы внимательнее взглянуть на фотографии», — возвращаясь в суматошный день, вспомнил он. Кирилл вынул из папки с десяток снимков и, вооружившись непременным атрибутом сыщика — лупой, стал рассматривать ускользающие от внимания детали: зачастую жизнь или смерть зависят не от глобальных событий, а именно от мелких, на первый взгляд малозначительных, нюансов. Он с интересом рассматривал лицо красавицы Елены, не прикрытое светской невозмутимостью: радость изменила правильные, холодные черты, зеленый взгляд лучился нежностью.

«Весьма неожиданный поворот, — бормотал при этом Кирилл. — Вдова-то, оказывается, не была той идеальной супругой, какой её все представляли!»

Предмет ее тайной страсти внешне был очень привлекателен, даже красив: мужественное лицо, белозубая улыбка, пышные волосы. Безупречного покроя темно-синий пиджак великолепно смотрелся на его спортивной фигуре.

«Так, — отметил для себя Кирилл, — новый поворот и новый фигурант… Ладно, разберемся!»

Тщательно рассмотрев снимки, он положил их обратно в папку, и уже было подвинулся к компьютеру, как вдруг что-то вспомнил и, ядовито улыбнувшись, набрал номер телефона.

— Слушаю, — отозвался высокий женский голос.

— Это Кирилл Мелентьев.

На другом конце раздался прерывистый вздох:

— Очень приятно, Кирилл.

Усмешка скользнула по губам детектива.

— Я видел… — сделал он интригующе — театральную паузу и мягко подбросил: — Фриду…

Женщина на другом конце словно захлебнулась от чрезмерного глотка воздуха.

— И… что?.. — попыталась она скрыть испуг, тщетно придавая голосу ноты невозмутимости.

— Абсолютно ничего, — едко рассмеялся Мелентьев. — Это все, что я хотел вам сказать. До свидания!

— Нет, Постойте! — женщина, казалось, терялась в выборе правильного решения. — Нам надо встретиться!

— Вы так полагаете? — продолжал с наслаждением мучить свою жертву Кирилл.

Прозвучало неуверенное: «Да…» — и тут же с силой: «Да! Да! Непременно!»

— Что ж… — разыгрывая задумчивость, произнес Кирилл, — как-нибудь на неделе…

— Нет! Сегодня, и как можно быстрее! — почти приказывал голос, но, спохватившись, женщина мягко и вкрадчиво добавила: — Прошу!

— Хорошо! — благосклонно соизволил согласиться Кирилл.

— Где Вам будет удобно? — проворковал в ответ голос.

— Через два часа на Новом Арбате, в ресторане «Европа».

— Договорились!

Кирилл бросил трубку и усмехнулся: «С удовольствием посмотрю, как вы будете извиваться, доказывая свою непорочность…»

Включив компьютер, Кирилл углубился в работу, но через полчаса телефонный звонок оторвал его от экрана.

— Привет! — услышал он усталый голос своего друга капитана Леонида Петрова.

— Ой!.. Ленька, ты меня прости, — наморщив лоб, принялся извиняться Кирилл. — Я тебе обещал позвонить, но ты понимаешь… мое дело, кажется, сдвинулось…

— Не сомневаюсь, — с иронией в голосе перебил его Леонид. — Тем более что к нему прибавился еще один труп!?

— Что? — не поняв, переспросил Кирилл. — Какой труп.

— Да самый обыкновенный, — ответил Леонид и замолчал, отвлеченный кем-то из своих сотрудников.

— Леня! Леня! — в нетерпении повторял Кирилл.

— Да… да..; алло… — вновь раздался его голос.

— Чей труп?

— Анастасии Фокиной из клуба «Петроний».

— Что?! — завопил Кирилл.

— … который, как известно, посещают все проходящие по твоему делу, — спокойно продолжал Леонид.

— Как?.. как это случилось?.. — допытывался, задыхаясь от ярости и отчаяния, Кирилл.

— Послушай, я сейчас не могу разговаривать, вызывают к начальству… Давай вечером… я к тебе заеду. Не сомневаюсь, что теперь у нас одно дело.

— Подожди! — взмолился Кирилл. — Когда это случилось? Ведь позавчера вечером я видел ее в «Петронии».

— О! — с энтузиазмом в голосе отозвался Леонид. — Отлично! Пойдешь как свидетель. Ее убили вчера около двадцати трех часов…

— Где?

— Да прямо там же, в клубе!.. Все, Кирилл! Спешу!.. До вечера! — и он бросил трубку.

Мелентьева будто обдало дыханием раскаленного кратера. Несколько минут он сидел, обездвиженный страшным известием.

«Черт! Черт возьми! Как же я не додумался! Идиот!.. неожиданно он вздрогнул, словно перед ним вдруг предстал облик убийцы… — Ведь все не так сложно!..» — он ударил кулаком по столу.

И опять те же фигуры: сильный, властный, но поверженный Виктор; медноволосая красавица Софья с надменной улыбкой на розовых губах; изливающая яд сплетен Лика; встревоженный, раздраженный Вадим; дрожащая перед разоблачением Анна; не чуждая, как оказалось, адюльтеру Елена; Поль, платиновый блондин с прозрачно — голубыми глазами; его злюще — ревнивая супруга Соланж; уставшая ждать и тщетно мечтающая о разводе своего любовника Светлана… и вторая жертва, замыкающая этот хоровод, Настя Фокина.

«Нет, нет, это еще не все участники, — мысленно возразил себе детектив. — Здесь еще пустует одно место!»

* * *

Раздосадованный, взвинченный до предела Кирилл поехал на условленную встречу. Не успел он выйти из джипа, как рядом с ним мягко остановился Мерседес, из которого в элегантном сиреневом пальто вышла черноволосая Анна Савина. Ярко-красными губами она натянуто-приветливо улыбнулась Кириллу и внимательно посмотрела ему в глаза. Однако теперь Кириллу было не до светских игр с изысканными полунамеками и щекотанием нервов: его переполняла бессильная ярость.

Войдя в просторный зал ресторана, они выбрали столик и углубились в меню. Наконец, покончив с формальностями и глубоко, вздохнув, Анна Савина решилась приступить к разговору.

— Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я не могла вам всего сказать, — начала она, опустив ресницы и нервно теребя золотую цепочку часов.

— Да, понимаю! — с вызовом ответил Кирилл. — Вы рассчитывали, что мальчик, играющий в детектива, ничего не узнает и все останется тайной…

Анна сделала неопределенное движение головой.

— Вы ошиблись, — продолжал Кирилл, — и поэтому мы сейчас здесь.

— Однако я могу надеяться, что… — она до боли прикусила нижнюю губу, — что все тем не менее останется тайной?!

— Нет, не можете! — как будто со стороны, с удивлением услышал свой собственный голос Кирилл.

Анна вздрогнула и резко дернула цепочку.

— Но… — гордо вскинув голову, воскликнула она, — это непорядочно! Это, если хотите, подло!.. Кирилл грубо расхохотался.

— Подло обманывать мужа! — с язвительной мягкостью объяснил он ей.

— Виктор погиб, и все отошло в вечность, не так ли? Вы успокоились! Фрида для вас не представляет никакой опасности: во-первых, она, как показало время, не шантажистка, а во-вторых, даже если бы она и рискнула, Вадим вряд ли захотел бы ей поверить. Какие доказательства и кому это нужно, когда один из виновников мертв… Однако я — другое дело! Разоблачая вас, я не преследую никакой собственной выгоды, я действую только в интересах следствия, и Вадим мне безоговорочно поверит.

— Но зачем, зачем вам это нужно?! — еле сдерживаясь, воскликнула она. — Какое имеют отношение к гибели Виктора наши свидания с ним?

— А затем, чтобы показать вам, как ваши умалчивания могут отразиться на судьбе другого человека. Вчера вечером убили Настю Фокину!

— Что?! — глаза Анны расширились. — Настю?. Но, бог мой, зачем?. Кто?. -в растерянности залепетала она.

— А если бы все, с кем я разговаривал, не скрывали от меня того, в чем потом все равно были вынуждены признаться, Настя была бы жива! — в сердцах продолжал Кирилл. — Вам кажется: утаю, ведь это касается только меня, это такой незначительный факт… Но я-то основываю расследование именно на незначительных фактах. Я их собираю, выстраиваю… и только тогда получается целостная картина.

Анна молитвенно сложила руки.

— Кирилл, Бога ради, но ведь мои отношения с Виктором действительно не имеют никакого отношения к убийству Насти…

— Действительно — никакого, — подтвердил Кирилл.

— А, понимаю! — качнула головой она. — Это как бы показательное наказание.

— Как бы показательное, — согласился Кирилл.

Анна открыла сумку и положила на стол конверт.

— Смею надеяться, что это, — она указала глазами на конверт, — поможет мне избежать наказания.

Кирилл поморщился.

— Анна! Все-таки от вас я этого не ожидал.

— Но что, что же мне делать?! — в отчаянии воскликнула она. — Чтобы потешить свое самолюбие, вы разрушите мою жизнь…

Кирилл вяло усмехнулся.

— Неплохо было бы потешить…

— Откуда в вас такая жестокость?. -сверкая невольными слезами, тихо произнесла она.

— Из мужской солидарности мне действительно следовало бы быть жестоким, но… Одним словом, заключим договор: я ничего не говорю Вадиму, а вы мне рассказываете все!

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласилась Анна и спрятала свой конверт.

— Простите меня.

Официант сервировал стол и удалился. Кирилл нехотя попробовал улитки, приправленные зеленью.

— Но… но… — не решаясь спросить, мучилась Анна, — но как же Настя?. Это правда?.

— К сожалению, да!

— Но как это произошло? Когда?

— Вчера утром я была в нашем — «Петровиче», и видела ее…,

— И вчера вечером её убили…

— Какой ужас!.. Какой ужас! — не могла успокоиться Анна.

Кирилл посмотрел на часы.

— Давайте приступим к выполнению нашего договора, посоветовал он своей собеседнице.

— Да, да, конечно! — спохватилась она. — Немного неловко, правда…

— Ничего, пройдет! — успокоил ее Кирилл.

Анна бросила на него многозначительный взгляд.

— Вообще, если говорить начистоту, то в моей измене виноват сам Вадим.

«Неплохое начало для кающейся супруги!» — отметил про себя Кирилл.

— Он связался с этой… — она пропустила вертевшееся на языке слово, — с этой Софьей. Я… я не знала, что мне делать… я была в отчаянии. Сначала я попыталась… ну, как бы это сказать, вновь стать привлекательной для него… Но все, все было бесполезно. И вот, словно черт меня подтолкнул обратиться за советом к Виктору, единственному авторитету для Вадима. Я позвонила ему, и он предложил встретиться. — Анна прерывисто вздохнула. — Мы встретились. Он предложил поехать к нему, сказав, что дома никого нет и мы с ним сможем спокойно поговорить. Мы поднялись в его квартиру, я хотела сесть на диван в гостиной, но он пригласил меня посмотреть какие-то новые светонепроницаемые портьеры в спальне и… — Анна протерла платком влажные ладони. Кирилл, он обнял меня, — словно жалуясь ему, произнесла она. — Яне ожидала, поверьте, не ожидала… но все, все закружилось… я расплавилась мгновенно, как воск… Уже полгода Вадим не прикасался ко мне… А тут Виктор… замечательный любовник (уж в этом ему не откажешь), и я с каким-то сумасшедшим восторгом пошла на близость с ним. Но, откуда, ни возьмись, словно возмездие за грех, появилась Фрида. Это было ужасно, — закрыв глаза, покачала она головой. — Ужасно!.. Потом мы еще встречались с ним. Это была, если хотите, моя тайная месть Вадиму. Хотя, не буду скрывать, мне это доставляло удовольствие. Однако продолжать наши встречи было небезопасно, да к тому же я понимала, что не смогу, увы, надолго заинтересовать Виктора. На прощание он попытался меня утешить, сказав, что вновь вернется к Софье. Ничего себе утешил, вы не находите? — с досадой усмехнулась она. Софья вертит ими, как захочет: то один, то другой… — с ненавистью кривя ярко-красные губы, бросала слова Анна. — Нет, я отдаю ей должное, она красива, но ведь и я не урод… В чем здесь дело, не могу понять, сколько ни бьюсь. Да и вам уже, наверное, Софья успела вскружить голову?. -невесело рассмеялась она. — Ну объясните мне: почему? Неужели я напрочь лишена привлекательности?.

Кирилл улыбнулся.

— Вы просите объяснить самое сложное и загадочное явление, которое называется шармом, — он сделал паузу. — Вас, к примеру, не удивляет, что Софья великолепно рисует, а вы нет?

— Конечно, нет, — согласилась Анна.

— Так почему же вас удивляет, что она умеет притягивать мужчин, а вы нет? Это тоже талант, дар, которым, кстати, обладает не так много женщин. Сложно понять? — усмехнулся Кирилл. — Или не хочется?

— И то и другое… Так что же мне делать?

— Или смириться со своим положением и оставаться женой богатого бизнесмена Савина, или развестись с ним и отправиться на новые поиски счастья…

— Которые совсем не обязательно увенчаются успехом, невесело добавила Анна.

— А почему вы не рассматриваете возможность возвращения Вадима ко мне? — осторожно спросила она.

— Потому что это невозможно.

— Но ведь… в других семьях… мужья как-то винятся, и все со временем улаживается, — с надеждой глядя на Кирилла, несмело произнесла Анна.

— Конечно, каждый случай надо рассматривать отдельно, но если сформулировать общее правило, то мужчины никогда не возвращаются к однажды оставленным женам, с которыми тем не менее они влачат бремя брака. Со временем Вадим возобновит с вами супружеские отношения, но это не будет означать, что он вернётся в том смысле, в каком хотите Вы. Вы должны свыкнуться с мыслью, что до тех пор, пока он будет обладать мужской силой, у него будут любовницы. В дальнейшем, несомненно, он так изловчится устраивать свои любовные дела, что вам о них не будет известно. Достойно изменять жене — это тоже целая наука!

— Вы нарисовали славную перспективу моей жизни, вздохнув, отозвалась Анна.

— Что поделаешь… Хорошо, что есть хоть такая. Не сомневаюсь, Настя Фокина с огромным удовольствием поменяла бы свою перспективу на Вашу.

— Вы мастер утешать.

Кирилл сожалеюще развел руками.

— Значит, никакой надежды? — не желая смиряться, продолжала допытываться Анна.

— Никакой! Вы же жена! А синоним этого слова — однообразие. Вы нужны Вадиму, потому что к Вам он привык, Вы ему удобны. Надо довольствоваться этим.

— Ну, хорошо! А если я начну ему изменять?..

— Вы уже начали…

Злые искры сверкнули в глазах Анны, и она поспешила опустить голову.

— Как мужчина, — спокойно продолжал Кирилл, — я не могу приветствовать вашего поступка, но как психолог, могу посоветовать на будущее: изменяйте достойно.

— Почему это вы решили одарить меня столь ценным советом?.. Однажды попробовав, я не думаю, что когда-нибудь еще поддамся соблазну. Ради мига сомнительного удовольствия надо изворачиваться, лгать, бояться писем, звонков анонимных друзей, унижаться до объяснений, как это я делаю сейчас…

— Я не думаю, что нашу беседу в ресторане можно расценивать как ваше унижение, скорее это консультация психолога. А почему я, как Вы выразились, решил одарить Вас ценным советом, так только потому, что, как верно заметил Ларошфуко, а его мнению, у нас нет основания не доверять: «Ha свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна»-с ледяной иронией процитировал Кирилл. — Так что у вас все впереди.

* * *

Весь день Мелентьев думал о Насте Фокиной и ругал себя, но это не приносило облегчения. К вечеру разболелась голова, и домой он вернулся мрачным и усталым. Не успел он ослабить галстук, как раздалась переливчатая трель сотового телефона.

— А, Леня, ты, — устало пробормотал Кирилл.

— Через полчаса буду, — раздался в ответ не менее усталый голос Леонида.

Кирилл пошел в душ. Тугие струи воды освежили и немного успокоили.

Надев синий спортивный костюм, Кирилл прошел на кухню и открыл холодильник После нескольких минут размышлений он решил остановить свой выбор на филе из форели.

Он выложил филе на стеклянное блюдо и поставил в микроволновую печь. Минут через пятнадцать вынул, обложил зелеными стручками, и, прикрыв кольцами лука, дольками помидоров и лимона, вновь отправил в микроволновую печь.

Раздался стрекот домофона, и усталый Леонид ввалился в квартиру.

— О, как пахнет! — с жадностью глотнув ароматный воздух, с порога воскликнул он.

Друзья сели к столу. Филе форели, белое вино, вернули их к жизни. Кирилл сварил кофе, и Леонид, выразив свой восторг по поводу ужина, пересел на диван.

— Вот, можешь полюбоваться! — бросил он пакет с фотографиями.

Кирилл с неприятным холодком в сердце вынул снимки. Огромная чаша бассейна и в нем распростертое тело Насти. Затем пошли крупные планы знакомого обезображенного смертью лица. Кирилл не смог сдержать стона отчаяния:

— Глупо!.. Как глупо!..

Леонид, попивая кофе, пожал плечами.

— Ее убили около двадцати трех часов ударом гантели по голове. Так как она находилась у самой кромки бассейна, то, получив удар, упала в воду. Следов никаких, — развел руками Леонид. — Вернее сказать, слишком много. В тот вечер в бассейне побывало около сорока человек. Охранники показали, что последний посетитель ушел в половине одиннадцатого. В клубе, помимо Фокиной, в тот момент еще находились три тренера: двое в силовых тренировочных залах и один в зале аэробики. Все уже собирались домой. Никто из них ничего не видел и не слышал. Убийца, по-видимому, воспользовался стеклянной дверью со стороны внутреннего сада. Дверь была открыта ключом. Несомненно, что потерпевшая была знакома с убийцей. Не исключено, что она и впустила его.

— Однако это рискованно — убивать в бассейне со стеклянными стенами: а вдруг кто-то проходил бы мимо…

— Пока выясняется, что никто, к сожалению, не проходил. А убийца, значит, был вынужден рисковать. Вероятно, потерпевшая что-то знала…

— Шантаж… — в раздумье бросил Кирилл.

— Не исключено! Мы сейчас прорабатываем свои версии. А я вот заехал к тебе. Чем порадуешь, частный детектив?

— Чем порадую? — переспросил Мелентьев. — Длинным хороводом фигурантов, если исходить из того, что Насте Фокиной было что-то известно об убийстве Виктора Усова и убийца решил избавиться от опасного свидетеля…

— Великолепно освещаете суть дела, коллега, — шутя, уколол друга Леонид, — с неопровержимой логикой…

— Устраивайся поудобнее, список будет длинным, — ответил Кирилл. — Итак, по порядку. Супруга Усова, Елена: цель получение наследства. Брат Усова, Поль: мотив тот же. Совладелец фирмы, Вадим Савин- здесь очень сложный спектр: и желание во что бы то ни стало получить равный процент акций, и неотступная мучительная зависть к Виктору, и терзающее душу опасение, что Софья Бахматская вновь уйдет к прежнему возлюбленному. Его жена Анна, состоявшая в любовных отношениях с Виктором, о чём Вадим вполне мог догадываться… Поэтому, как видишь, у Савина мотивов убить Виктора более чем достаточно.

— Н-да, интересная фигура, — отметил себе в блокноте Леонид.

— Далее, — сосредоточенно продолжал Кирилл. — Софья Бахматская, гордая, не прощающая, властная, дважды униженная Виктором. Он оставил ее, устав от требований развестись с Еленой и жениться на ней. Бросил ей в лицо вот эти фотографии, — Кирилл вынул из папки пакет, — на которых не смирившейся со своим поражением Софье украдкой удалось запечатлеть жену Усова с ее никому не известным любовником. Софья настолько рассчитывала на эти фотографии, что, горя от нетерпения, тут же вылетела в Барнаул. Но, фигурально выражаясь, получила от Виктора пощечину.

— Разъяренная женщина опаснее голодной пантеры, — тихо пробормотал умудренный опытом Леонид.

— Далее, — увлеченно продолжал Кирилл. — Лика, влюбленная в Виктора и не замечаемая им. Ее бесит, что он, по ее собственному выражению, спал со всеми, кроме нее. Она ненавидела всех женщин, к которым прикасался Виктор, и безумно ревновала его. А теперь, когда он погиб, он принадлежит только ей, как она себе это вообразила. Вообще, ее психическое состояние крайне опасно… женщина на грани нервного срыва…

Кирилл бросил на диван ее фотографию.

— Да еще к тому же красавица, не дай бог, — прокомментировал Леонид.

— Также не надо сбрасывать со счетов и жену Вадима Савина, Анну, — не останавливаясь, продолжал Кирилл. — Виктор был большим любителем острых ощущений, и он вполне мог для своего развлечения немного подразнить Вадима, дав ему понять, что имеет любовную связь с его женой. Анна же безумно боялась разоблачения. И, наконец, Светлана, любовница брата Усова, Поля, хотя ее, в принципе, можно было бы и исключить, однако у нее тоже был повод желать Виктору смерти. Она случайно узнала, что Виктор включил Поля в свое завещание, и у нее, таким образом, появилась надежда, что, став материально независимым, Поль, наконец, разведется со своей супругой Соланж и женится на ней.

— Что ж, вполне колоритные фигуранты, — выслушав Кирилла, заключил Леонид. — А как у них обстоят дела с алиби?

— Алиби нет у троих: Софьи, Поля и Светланы, которые в день гибели Виктора находились в Барнауле и вполне могли проникнуть в лагерь. Ну и конечно, нельзя исключать Вадима. У всех остальных алиби вроде бы в порядке, но я хочу быть уверенным на сто процентов, поэтому заеду в Питер, где, по словам Лики, она пребывала с шестнадцатого по двадцатое августа, затем в Сочи, чтобы убедиться, что в день гибели Виктора Елена Усова действительно отдыхала в «Рэдиссон Лазурной», а вот заехать в Ниццу, где, согласно купленному авиабилету, пребывала госпожа Анна Савина, к

сожалению, пока не получается…

— А вот это действительно жаль, — искренне посочувствовал Леонид. — Да, а насчет тайного любовника Елены Усовой ты что-нибудь выяснил?

— Пока нет, не успел. Я только позавчера получил эти фотографии.

— Ясно… — задумчиво протянул Леонид. — Получается, что кто-то из перечисленных тобою фигурантов, изменив внешность, проник в одну из лодок?

— Подожди, — остановил его Кирилл, — я тебе перечислил еще не всех!

— Ого! Круг подозреваемых стремительно увеличивается! — не без иронии заметил Леонид. — И сколько же их еще?

— Двое! — многозначительно сообщил Кирилл. — Некто, кто носит фамилию Иванченко с инициалами «Валент. Валент.», как было указано на авиабилете. Я разыскал девятнадцать пассажиров контрольных рейсов, но двадцатого — загадочного Иванченко Валентина Валентиновича или Валентины, Валентиновны — мне обнаружить не удалось.

— Вымышленная фамилия?

— Не сомневаюсь!

— Ну а еще кто?

— Еще некто Икс.

— Исчерпывающе! И где же ты собираешься их искать?

— В Барнауле

— Значит, все-таки возвращаешься к лодкам?

— Совершенно верно, — подхватил Кирилл. — Посуди сам: в первой лодке находились два инструктора, Вадим, Виктор и еще двое неизвестных. Во второй — тоже два инструктора и

четверо неизвестных.

— Слушай! — воскликнул Леонид. — А не проще ли было бы тебе начать с этих неизвестных?..

Кирилл рассмеялся.

— Начни я с них, ты посоветовал бы мне сначала разобраться с московским окружением Виктора. И потом: кто бы ни убил его, даже киллер (в чем я сильно сомневаюсь), удар был направлен из Москвы. К тому же этими неизвестными занимался по моей просьбе Антон. И очень добросовестно! Он прислал мне подробный отчет, — Кирилл протянул Леониду синюю папку, — в котором, с его точки зрения, нет ни

чего интересного… никто не тянет на убийцу. С моей же точки зрения, есть очень интересная фигура!

— Некто Икс! Значит, ты уверен, что он существует?

— Иначе просто не стыкуется!.. Поэтому жди меня из Барнаула со щитом или на щите.

— Что ж, судя по тому, что ты рассказал, ждать осталось недолго…

— Ты понимаешь!.. — лихорадочно сверкая глазами, воскликнул Кирилл. — Временами я просто вижу образ убийцы…. но всякий раз — на грани исчезновения… Мелькнет контур — и опять ничего…

— Да, понимаю, это как со стаканом: мелькнет вино, и опять ничего, — развеселясь, подхватил Леонид.

— Намек понят, — все еще не выходя из задумчивости, машинально ответил Кирилл.

Он встал и принес бутылку джина.

— Ты знаешь меня всё ещё мучает чувство вины.

— Брось! — махнул рукой Леонид. — Каждый человек отчасти всегда сам виноват в своей смерти, и твоя Фокина не исключение.

— Я мог бы…

— Брось, говорю!.. А иначе — заканчивай заниматься расследованием и иди в психоаналитики с их вальяжными кабинетами и душеспасительными беседами. — Леонид протянул бокал Кириллу: — И запомни: мы все чего-нибудь, да могли бы!

 

Глава тринадцатая

Кирилл всеми силами стремился вырваться из Москвы в Барнаул. С лихорадочной поспешностью он приводил в порядок скопившиеся дела, грудой возвышающиеся на его столе в офисе. Полностью увлекшись следствием, в конце которого все ярче и ярче разгорался свет, Кирилл отложил всего несколько бумаг «на завтра!», и вот сегодня эти бумаги разрослись до увесистых папок. А между тем его жгло желание убедиться в правильности своих заключений. Барнаул! Там доказательство того, что Виктор Усов был действительно убит, и там же, в Барнауле, мучительный образ на грани исчезновения обретет, наконец, свою реальность.

Кирилл до темноты в глазах сидел перед компьютером, мчался на консультации в различные фирмы, и только когда однажды вечером услышал по телефону голос Софьи, он словно очнулся. Он даже забыл о ее существовании! Софья же выразила приказ-желание, чтобы он сопровождал ее на вечер одной эпатирующей своей сексуальной неопределенностью звезды эстрады.

«Ого! — подумал Кирилл. — Наверное, я больше других подхожу к изысканной недосказанности вечернего туалета Софьи. Несомненно, ее грудь будут украшать капли сапфирового ожерелья, а на длинных ногтях будет сверкать синий под цвет моих глаз — лак. Что ж, может, и забавно подыграть такой женщине, но только не в роли пажа. Увольте божественная Софья! К тому же и работы — на два месяца, а надо сделать за неделю».

— Нет, Софья, я не могу, очень занят, — с искренним оттенком грусти сообщил Кирилл.

Софья могла ожидать всего, но — отказа?!.. от кого?! От мальчишки, только волею случая попавшего в ее общество!

Даже Кирилл со всеми его психологическими тестами не мог рассчитывать на такой эффект. Софья сдержалась, уронила хрустально-безразличное: «Жаль!» — и опустила трубку.

«Однако, какой непредсказуемый!..» — с невольным интересом заставил ее думать о себе Мелентьев.

Наконец ему с трудом удалось вырваться из трясины дел, но перед Барнаулом надо было еще преодолеть Петербург и Сочи.

* * *

Петербург порадовал неожиданным солнцем, и Кирилл, с удовольствием щурясь от золотистых потоков света, сразу из аэропорта отправился по адресу, который назвала Лика. Она утверждала, что с шестнадцатого по двадцатое августа находилась в Петербурге, а восемнадцатого августа была на дне рождения подруги. Это-то и должен был проверить Мелентьев.

Свой визит он предварил телефонным звонком, сказав, что он друг Лики и ему необходимо встретиться с Надин.

Надин дала согласие на встречу.

Дверь, оборудованную·по последнему слову безопасности, открыла сама Надин. На вид ей было лет пятьдесят. Короткие под темную блондинку волосы, лилово — розовые губы, выразительно накрашенные глаза с наивно-пушистыми ресницами. Довольно стройные ноги были туго затянуты в черные лосины, темно-синий свитер с продуманной небрежностью обнажал одно плечо. Однако, несмотря на все ухищрения, ее облик упрямо и недвусмысленно говорил: «Мадам, уже падают листья». Но по тому напору, с каким она встретила Кирилла, он догадался, что у мадам есть сильное желание до последней возможности удерживать свою осыпающуюся листву.

— О, Лика!.. — игриво поводя глазами и лукаво изгибая лилово-розовые губы, воскликнула она. — Прятать такого красавчика!..

Она мягко скользнула по щеке Кирилла надушенной ручкой.

— Проходите! Проходите! — указала она на дверь, ведущую в гостиную. — Кофе?

— Не откажусь, — еще не совсем догадываясь, кого ему надо изображать, охотно согласился Кирилл, садясь в просторное кресло, обитое желто-фиолетовым шелком.

Надин не ходила по квартире, а прямо-таки семенила на пальчиках, словно отставная балерина. Кирилл даже невольно поискал глазами на стенах фотографии, на которых Надин была бы запечатлена в образе Сильфиды.

— Я сварю кофе с корицей, вы не против? — жеманясь, спросила она.

— Отнюдь нет, — изобразив по возможности более вежливую улыбку, ответил Кирилл.

Когда кофе, благоухающий корицей, был разлит в чашки из тонкого фарфора, а на стол поставлена вазочка с завитушками, наполненная печеньем с сильным запахом ванили, Надин элегантно, словно Фея Сирени, опустилась в кресло и остановила свой вопрошающий взгляд на госте.

— Прежде всего, прошу извинить меня за столь неожиданное вторжение, — осторожно начал он.

— Ах, ну что вы!.. Я все, все отлично понимаю, — томно прикрыв лиловые веки, вздохнула Надин.

«Интересно, что же она понимает? — недоумевая, размышлял Кирилл, поднося чашку с кофе к губам.

— Великолепно! — искренне признался он.

Надин вся заискрилась от комплимента и, игриво поведя глазами, сообщила:

— Мой собственный рецепт!

— Надин! — многозначительно произнес ее имя Кирилл и сделал паузу, стараясь попасть в нужную тональность. — Лика мне говорила, что с шестнадцатого по двадцатое августа она была у вас…

— Ах, так я и думала! — залившись серебристым смехом, упала на спинку кресла Надин. — Так я и думала… О, Боже, мой, милый, вы ревнуете Лику!.. Это восхитительно!.. Хотя и оправданно: Лика — такая ветреница… Но вас она не обманывает, нет, нет, уверяю! — бросилась на защиту подруги Надин.

«Стоп! Неужели она думает, что я… с Ликой?!» — глаза Кирилла невольно выразили его мысли. Хорошо, что Надин, продолжая уверять его в верности своей подруги, взволнованно размахивая руками, бабочкой порхала по комнате.

«Ничего себе!.. Чтобы я — с этой ядовито-сушеной воблой!.. Уж лучше с Надин: она, по крайней мере, прекрасно готовит кофе., -и он внимательно посмотрел на нее, но, покачав головой, был вынужден признаться, что его мужское достоинство все же бессильно перед остатками былой красоты Надин.

— Боже мой! — тем временем увлеченно продолжала Надин свой монолог. — Что делает страсть?! Вы приехали из Москвы, чтобы удостовериться в правдивости слов Лики! Как!.. — она начала задыхаться. — Как это прекрасно! И главное, лукавый, как это вовремя!

«Сумасшедшая тётка!» — с невольным чувством ожидания какой-нибудь неприятности подумал Кирилл.

— Послушайте! — восторженно сверкнув глазами, воскликнула она и замерла с высоко поднятой рукой. — Мы сделаем Лике сюрприз. — Воцарилась торжественная пауза, выдержав которую она сладко заверещала: — Сюрприз!.. О!.. О!.. Это будет… нечто!.. Надин бросилась к секретеру, взяла лист бумаги и написала несколько строк

— Вот! — протянула она записку Кириллу. — Идите по этому адресу, это совсем рядом, спросите Маргариту, и она все устроит!

— Да!.. Но я хотел бы уточнить насчет восемнадцатого августа, — несколько растерянно пробормотал Кирилл, не двигаясь с места.

— Восемнадцатое августа? — удивленно переспросила Надин. — Ах!.. восемнадцатое августа!.. Ну конечно, мой Отелло… конечно… Насчет восемнадцатого августа — это совсем просто… Ну, идите, идите, — от нетерпения она слегка подталкивала его в спину. — Я приду к Марго и представлю вам неопровержимые, слышите — неопровержимые доказательства невиновности Лики.

Кирилл, словно окуренный опиумом, выскочил на улицу.

«Черт знает что!.. Однако придется идти до конца… Черт бы побрал эту Лику с ее ненормальными подружками!..»

Он уже не обольщался на счет Марго и оказался совершенно прав.

На этот раз дверь открыла ярко крашеная блондинка с роскошным телом 56-го размера, прикрытым какими-то летящеголубыми шелками. Складка между ее массивно-пышных грудей была настолько глубока, что взор Кирилла невольно уперся в нее.

— О!.. — прочитав записку, многозначительно протянула она. — Пойдемте!

Марго удивительно мягкой, теплой рукой взяла Кирилла за руку и потянула за собой по коридору.

— Вот! — ввела она его в полутемную комнату и, вплотную приблизившись К нему, ароматно выдохнула: — Ждите!

Кирилл попытался изобразить на своем лице хоть какую-то видимость понимания.

Прошуршав шелками, Марго удалилась.

Кирилл с интересом огляделся: стены комнаты были задрапированы золотым шелком с черными разводами, на полу лежал толстый ковер с разбросанными по нему подушками, большая, покрытая шелком софа монументально возвышалась посередине, жалюзи плотно закрывали окна, высокий торшер отбрасывал мерцающие искры света. Кирилл заглянул за тюлевый полог, отгораживающий часть комнаты: там стояло большое удобное кресло. Растерявшийся детектив счел за лучшее сесть в это кресло и наблюдать за дверью через розовую ткань полога. Ждать почти не пришлось. Чуть приоткрылась дверь, и в комнату, внося сильный запах ванили, проскользнула женская фигурка в коротком пеньюаре, накинутом поверх кружевного корсета. На ногах незнакомки были черные чулки, перехваченные пышными рюшами подвязок. Послышалась тихая музыка, и фигурка, принимая невообразимо соблазнительные позы, стала медленно приближаться к пологу, за которым спрятался Кирилл. Когда полоса света скользнула по лицу незнакомки, Кирилл от изумления открыл рот.

«Ничего себе!.. Лика!.. Ну, тетка дает!..» — предчувствуя эффект, который он произведет, не без удовольствия ухмыльнулся детектив.

Худенькая ручка Лики проворно отдернула полог и…

— Какого черта?! — оторопев от неожиданности, раздраженно воскликнула она.

Кирилл, еле сдерживая улыбку, развел руками:

— Простите, Лика, произошло недоразумение… Я просто хотел проверить, действительно ли восемнадцатого августа вы были в Петербурге…

— Шерлок Холмс чертов, — зло зашипела Лика. — Вы не имеете права вмешиваться в частную жизнь!

— Простите, но меня привело сюда отнюдь не любопытство, — пытался вразумить ее Кирилл. Лика неожиданно расхохоталась.

— Что ж, проверяйте, была ли я здесь восемнадцатого августа!..

Она пристально посмотрела ему в глаза и, сладострастно дыша, провела рукой по его бедру; Кирилл инстинктивно отстранился.

Лика презрительно скривилась.

— От Софки ты бы так не дергался…

И тут же, полу прикрыв глаза, вновь возобновила свою попытку. Цепкими ручками она притянула голову Кирилла к себе и жадно обхватила узенькими полосками туб его рот. Кирилл вырвался и с отвращением почувствовал на губах влажный след ее прикосновения.

— А ну и пошел к черту! — с ненавистью прошипела она и сильно толкнула Кирилла в грудь.

Он пожал плечами и направился к двери.

— Куда?! — срываясь на крик, зашипела Лика и схватила его за руку. — Садись! — указала она на софу. — Ты можешь плевать на меня, но погубить мою репутацию женщины-вамп я тебе не позволю, красавчик! Так что сорок минут, будь добр, посиди!

Кирилл покорно опустился на шуршащий шелк софы.

Лика открыла небольшой бар.

— Выпить хочешь?

— Нет! — бросил Кирилл, предчувствуя, бесконечность грядущих сорока минут.

— Ну и зря!.. Софка бы дала — не отказался?..

Кирилл ничего не ответил.

Лика тихо выругалась и налила коньяку.

Воцарившуюся тишину нарушали лишь редкие вздохи Лики и звук коньяка, льющегося в хрусталь рюмки.

— Все, свободен! — наконец объявила она. Кирилл поспешил к двери.

— Да подожди ты, неугомонный! — опять повисла на его руке Лика.

Она отпустила ему галстук, расстегнула несколько пуговиц на рубашке, растрепала волосы и, скинув покрывало с софы, яростно смяла простыни и подушки.

— Теперь пошли! — сказала она и открыла дверь. В гостиной в голубых шелках величественно восседала Марго и поблекшей бабочкой летала Надин.

— А, Лика! — восторженно протянув руки навстречу подруге, заверещала она. — Как тебе наш сюрприз?

— Удался на славу, — послав Кириллу ироничный взгляд, ответила она.

— Лика, но ты бессердечна! Ты заставляешь страдать такого славного мальчика. На нем просто не было лица, когда он вошел ко мне. Боже, я как представлю, сколько он мучился!.. — воздев руки, наслаждалась своим монологом Надин. — Неужели так трудно предъявить доказательства своей невиновности?!

— Ладно, предъявляй скорей, — вяло бросила Лика. — А то он спешит!

— Разумеется, я за тебя это сделаю, потому что ты знаешь, как я тебя люблю и как я тебе желаю счастья. А с Кириллом ты будешь счастлива, я это чувствую, как медиум.

«Она еще и медиум!» — щека Кирилла нервно дернулась.

— Вот!.. Вот, ревнивец! — Надин протянула ему пачку фотографий. — Вот, смотрите, восемнадцатого августа был день рождения Марго, и мы все были вместе. Сначала мы наслаждались природой на пикнике, а потом приехали сюда. Вот, взгляните, господин Отелло, здесь даже дата проставлена. Ах, теперь я, кажется, поняла, кто придумал фотоаппараты с числовыми указателями. Какой-нибудь сумасшедший ревнивец. Ну что, удовлетворены? — на высокой ноте закончила Надин.

— Благодарю вас — вполне, — и Кирилл был вынужден припасть к ее руке. — К сожалению, я должен идти! — тут же сообщил он.

Дамы вышли проводить его в коридор. Кирилл уже был у двери, когда цепкая ручка Лики, изловчившись, незаметно схватила его за рукав. Стоя спиной к подружкам, она глазами просила его исполнить роль до конца. Кирилл набрал в легкие побольше воздуха и ткнулся в шею Лики. Она томно рассмеялась и, нехотя отталкивая его, пропела:

— Ну, хватит, иди, иди же! Опоздаешь на самолет!

«Черт возьми! — тяжело перевел дыхание Кирилл, оказавшись за дверьми. — Алиби Лики мне досталось с риском для жизни».

* * *

Прямо из Петербурга Кирилл полетел в Сочи. Его встретили ласково щекочущие лучи солнца, терпкий воздух, рокот волн и «ажурная» пена на песке.

«Надеюсь, проверка алиби Елены Усовой возместит мне петербургский ужас», — подумал Кирилл, переступая порог «Рэдиссон САС Лазурной».

И не ошибся! На пунцовых губах, принадлежавших, как было указано на визитке, менеджеру Алле Владимировне, при виде Кирилла заискрилась радостная улыбка.

— Господин Мелентьев, пожалуйста, ваш номер триста двадцать шесть! — теперь уже улыбались не только губы, но и глаза Анны Владимировны.

Кирилл поднялся в номер, выдержанный в бежевых тонах, переоделся и спустился в бассейн. Яркая бирюза воды, белый мрамор бортиков, вальяжные фигуры отдыхающих… Кирилл высоко подпрыгнул на доске и нырнул в соленую глубь.

* * *

В это время на кабинет Вадима Савина, сверкая молния ми из глаз и извергая громы слов, налетела туча в образе Лики.

— Это ты нанял этого нахально — любопытного сыщика с невинными глазами младенца?! — завизжала она, упав с разбегу в кресло.

— Ты о Кирилле? — не обращая особого внимания на ее вопли, спросил Вадим.

— О нем, о нем! — заскрежетала зубами Лика.

— Ну, я! А в чем дело?

— Так вот скажи ему, что он не имеет никакого права влезать в мою частную жизнь! — грозно закричала Лика, потрясая руками в золотых браслетах.

— Да что случилось? — раздраженно спросил Вадим.

— Он, видите ли, проверяет наши алиби: кто и где был в ночь с семнадцатого на восемнадцатое…

— О, Господи! Ну и что, Лика? Это его работа. Я ему за это деньги плачу.

— Но копаться в чужом грязном белье — это не порядочно! — высоко вскинув ногу на ногу и щелкнув зажигалкой, объявила Лика.

Вадим, воздев глаза, призывал себя быть спокойным.

— У тебя что, нет стиральной машины?

— Причем тут стиральная машина? — взвизгнула Лика.

Ну, постирай белье, и он будет копаться в чистом. И вообще, что за привычка накапливать грязное белье?! — в свою очередь решил наброситься на Лику Вадим, чтобы охладить ее воинственный пыл.

— У тебя ещё хватает наглости издеваться надо мной! Мало я натерпелась вчера от этого юного нахала в Петербурге!

— А что ты делала вчера в Петербурге? — поморщившись, спросил Вадим.

— Теперь ты допрашиваешь! Я была у Надин! Я имею право?!

Вадим расхохотался.

— Представляю, Кирилл, наверное, застукал вас за каким-нибудь спиритическим сеансом.

— За чем застукал, за тем и застукал! — с яростью отрезала Лика. — Но я требую, чтобы ты избавил меня от твоего сыщика!

— Ну, хорошо, хорошо, Лика, я ему скажу, успокойся! — взяв за руку, мягко повел ее к двери Вадим.

Лика еще немного побушевала в приемной, выпила кофе, вовремя предложенный умной секретаршей, и ушла.

Вадим был рад, что относительно легко смог избавиться от Лики. Вечером у него было свидание с Софьей, и он не хотел портить себе приподнятое ожиданием настроение.

С букетом чайных роз и бутылкой шампанского — «Dom Perignon» Вадим подошел к дому Софьи.

— Поднимайся! — услышал он в домофон сводивший его с ума голос..

— Софья! — с жаром раскрыв объятия, набросился он на нее.

Софья была холодна и отрешенна.

Розы, вздрогнув всеми лепестками, полетели на диван, бутылка шампанского была оставлена без внимания.

— Софья, что случилось? — встревожился Вадим.

— Да ничего…

Она задержала на нем свой безразличный взгляд.

После гибели Виктора Вадим перестал ее интересовать, и ее прежнее снисхождение к нему постепенно стало переходить в раздражение. Ее раздражало все: голос, жесты, лицо, руки, дыхание.

— Что с тобой, Софи? Ты, наверное, переутомилась, много работала… -

— Я не работаю, я творю! — начала она придираться к словам.

— Ну, хорошо… Давай выпьем! — стараясь обойти грозу стороной, миролюбиво предложил Вадим и принялся открывать бутылку. — Выпьем за нашу поездку в Акапулько!

— В Акапулько? — брови Софьи надменно взметнулись. А кто тебе сказал, что я поеду с тобой в Акапулько?

— Слушай, Софи, мне это надоело! Ну, Лика — ладно, у нее климакс, а какого черта ты? — еле сдерживаясь, проговорил Вадим — и попал в точку.

Начни он сейчас заигрывать с Софьей, заглядывать ей в глаза, лезть с поцелуями — она выставила бы его за дверь.

Чувство собственного достоинства, взбунтовавшись в нем, тут же отрезвило и успокоило Софью: она смиренно поставила на серебряный поднос два бокала и даже удосужилась опустить розы в вазу.

Искрящиеся пузырьки шампанского ударили в голову, и Софья, откинувшись на спинку кресла, уже хохотала до слез, слушая рассказ Вадима о бешенстве Лики.

— Интересно будет расспросить Кирилла, что же он там такого видел? — в заключение произнес Вадим.

— Можно вообразить! Там у Лики с ее подружками дом свиданий. Насколько я понимаю, они платят хорошеньким мальчикам за услуги.

Вадим расхохотался.

— Представляю, какую кругленькую сумму загреб там Кирилл!..

Софья брезгливо поморщилась.

— Ну, тебя… Не говори чепухи! А что, он действительно, ездит и проверяет наши алиби? — с удивлением спросила она у Вадима.

— Выходит, что так… — Если не ошибаюсь, твоя Анна была тогда в Ницце… Ты и туда ему билет оплатишь?

— Не говори глупостей! Причем здесь Анна?

— Как это причем? — не на шутку возмутилась Софья. Она тоже входит в круг подозреваемых.

— Господи, Софья, ну зачем Анне надо было убивать Виктора.

— А Лике и мне, значит, было зачем?! — с вызовом спросила она.

— Ну, тогда и мне, — устало добавил Вадим.

— А тебе в первую очередь! — сверкнув зубами, согласилась Софья. — По-твоему, все могут быть виновны, даже собственная любовница, но только не жена.

Вадим покачал головой и молча, протянул бокал Софье. Шампанское вновь успокоило ее, но не подыграло Вадиму. Софья неожиданно захотела вместо настойчивого карего взгляда Вадима увидеть глаза Кирилла и прикоснуться к его сильному телу… Ее рука уже потянулась к телефону, а розовые губы приоткрылись в сладостном ожидании… Однако Вадим был опытным любовником и, зная переменчивое настроение своей дамы, захватил вторую бутылку «Dom Perignon».

* * *

Кирилл с удовольствием и большим усердием проверял алиби Елены Усовой: утром — плавая в бассейне, днем — гуляя вдоль моря, вечером — в диско — клубе «Мираж». Москва, покрытая влажной пеленой ноябрьского снега, осталась далеко, и ему совсем не хотелось возвращаться. Правда, временами ему вдруг вспоминалась женщина со сверкающими медью волосами, бархатными зрачками глаз и пахнущими розой губами, и тогда он уже хотел мчаться в аэропорт, хотя знал, что, вместо Москвы все равно отправится в Барнаул. Приятно пробездельничав три дня, Мелентьев приступил непосредственно к проверке алиби: взял несколько фотографий и, опустившись в вестибюль, подошел к Алле Владимировне. Приветливо улыбнувшись, он поинтересовался, действительно ли госпожа Усова Елена Всеволодовна проживала в отеле «Рэдиссон САС Лазурная» с 13-го по 20-е августа. Алла Владимировна кокетливо постучала пальчиками по клавиатуре компьютера.

— Совершенно верно. Она занимала пятьсот пятнадцатый номер.

— Скажите, — как бы гипнотизируя взглядом, спросил Кирилл, — это случайно не она? — и протянул фотографии.

— О, вряд ли я смогу вам сказать совершенно точно… Столько мелькающих лиц… — Она внимательно посмотрела на фотографии. — Ну, если довериться моей памяти, то я видела эту женщину.

— Благодарю! — бархатно произнес Кирилл.

— Полагаю, вам будет лучше обратиться к горничной, играя глазами и поводя плечами, посоветовала Алла Владимировна и вздохнула: перед мраморной стойкой (так не вовремя) выросла фигура постояльца.

Мелентьев одарил ее многообещающим взглядом и направился на пятый этаж в комнату горничной.

Горничная оказалась такой, какой ей и следовало быть: этакое пухленькое, кудрявенькое, со вздернутым носиком создание. Она очень долго и внимательно разглядывала фотографии и утвердительно кивнула.

— Да, эта женщина проживала здесь.

— А кто мог бы еще подтвердить это?

Ее голубовато-фарфоровые глазки округлились, и она выпалила:

— Парикмахер!.

— Ах да, в самом деле!.. Я и не подумал, — в тон ей согласился Кирилл.

Он спустился в зеркальный салон, где был тут же окружен любопытствующей толпой мастеров. Всем почему-то непременно захотелось взглянуть на фотографию разыскиваемой дамы.

— Я обслуживала ее! — раздался чей-то хрипловатый голос. — А что случилось? Надеюсь, мадам не облысела?

— О, не беспокойтесь! — обворожительно улыбнулся Кирилл. — Но вы, уверены?

— Конечно! Я даже помню: я ей волосы красила. Она была такой… золотистой блондинкой, а захотела стать темной шатенкой, — усмехнулась женщина. — Все стремятся из тёмных в золотистые, а эта — наоборот, но эксперимент не удался, и перед отъездом она вновь покрасилась в свой первоначальный цвет. А что случилось? Зачем вы ее разыскиваете? — с любопытством уставилась она на Кирилла.

Он для конспирации помялся и шепнул:

— Дело конфиденциальное, приватное…

Женщина удивленно заморгала отяжелевшими от туши ресницами.

— Какое-какое дело?

Кирилл, вздохнул.

— Муж ревнивый… хочет удостовериться, точно ли она была здесь.

— А! Была, была! Скажи этому импотенту, что была.

Теперь вздрогнули от удивления ресницы Кирилла.

— Почему импотенту?

— Ха!.. Да если он нормальный мужик, так чего ей изменять?!

— Неопровержимая логика! — пришлось согласиться Мелентьеву.

Покончив с проверкой алиби, он влетел к себе в номер, переоделся и в прозрачной чаше лифта опустился в бассейн.

«Завтра — Барнаул», — не без сожаления подумал он, оглядывая оазис рая, устроенный в «Рэдиссон Лазурной».

Когда Кирилл, поигрывая мышцами и сверкая каплями, направился к шезлонгу, не один взгляд с кокетливым любопытством последовал за ним. Почувствовав это, он уже предвкушал волнительно-приятный вечер, как неожиданно коварный подарок Софьи — плавки под цвет глаз — словно поясом целомудрия сковали его. Ни одна из полуобнаженных прелестниц, в красивых позах застывших вокруг бассейна, не вызвала в нем никаких чувств. Только мысли о Софье тут же, словно в насмешку, поднимали планку его желания.

«Вот и не верь в приворот», — С неприятным холодком подумал он и поспешил в раздевалку сменить плавки.

 

Глава четырнадцатая

Вьюга бросала в лицо мокрые хлопья снега и прерывала дыхание шквальными порывами ветра. Выйдя из самолета, Кирилл покрепче ухватился за перила лестницы и поспешил вслед за остальными пассажирами в автобус. Барнаул встретил его разгулявшейся осенне-зимней стихией: уходящая осень закатила пир на славу своей подружке зиме.

В зале прилета среди встречающих Кирилл сразу увидел радостно улыбающееся бородатое лицо Антона.

— Как погодка после Сочи? — засмеялся он.

— Радует настолько, что сразу хочется обратно, — ответил Кирилл, с безотчетной грустью вспомнив, что еще несколько часов назад над ним колыхались пальмы, в застекленном пространстве подрагивала бирюзовая гладь бассейна и пахли магнолией пунцовые губы Аллы Владимировны. Антон, посмеиваясь над Кириллом, втолкнул его в джип, который, промчавшись мимо освещенного здания аэропорта,

погрузился в непроглядную мглу ночи с прыгающими в сумасшедшей пляске в свете фар мириадами снежинок.

— Ничего! — утешал друга Антон. — У меня оазис: Сочи на дому.

Оазис находился за массивными раздвижными воротами в двухэтажном особняке. — Вот! — обвел руками свои владения Антон. — Проходи! Всего полгода, как новоселье отыграл.

Неслышное дыхание сплит — системы создавало иллюзию оторванности от конкретного места. Антон нажал на кнопку, и до Кирилла донесся глухой шум прибоя.

— Адаптируйся!

— Нет! — запротестовал Кирилл. — Ты мне давай местный колорит. Не за тем я приехал в Барнаул, чтобы слушать эстетские вздохи южного моря.

— Пожалуйста! — Антон увлек друга по широкому коридору.

— Вот это другое дело! — воскликнул Кирилл, переходя в гостиную и усаживаясь у камина.

Антон принес два стакана с глинтвейном и сел рядом.

— Здорово, что ты приехал!

— Да, давно я у тебя не был…

— А я перед твоим приездом заставил мою горничную научиться всем тонкостям сервировки. В прямом смысле усадил ее за учебники, — хохотал Антон. — Не иначе, она решила, что я какого-то министра из Москвы жду.

— Да ладно тебе!.. Какое это имеет значение? — отмахнулся Кирилл.

— Нет, хочу, чтобы все было по этикету! ~ упрямо возразил Антон.

— Ну, ты точно как разбогатевший сибирский промышленник из какого-нибудь романа Мамина — Сибиряка… чтобы все по форме, не хуже, чем в, столицах…

— А что здесь удивительного? Я и есть потомок тех промышленников. Не будь у нас семидесяти лет мракобесия, мне не пришлось бы начинать все сначала. А так я опять, как и мои далекие предки, стою у самых истоков… ладно, пошли ужинать — оценишь!

Они прошли в большую столовую с массивным столом посередине, покрытым белоснежной скатертью. Хрустальные бокалы, позолоченные приборы, хрустящие салфетки. Кирилл только развел руками…

— Да! Я — сноб! — обреченно констатировал Антон. — А собственно, что здесь плохого? Будь я в рваном полушубке с всклокоченной бородой, неужели тогда я был бы лучше? — разливая вино, спрашивал он сам себя. — Если судить по книгам и фильмам — да! В опрятно и модно одетом человеке обычно находят тьму грехов, а всякая рвань обладает, судя по общественному мнению, массой добродетелей и главное — духовностью. Если ты в смокинге и, самое страшное, если тебе это нравится, то ты погибший человек. Только в старом пиджаке с прорехами ты ЛИЧНОСТЬ ищущая, чистая, надзвездная… Ты согласен?

— Абсолютно! Но в данный момент я, как личность, которой отказано в каких-либо добродетелях, полностью погряз в наслаждении этими восхитительно приготовленными грибами.

— А, нравится! — довольно воскликнул Антон.

— Не то слово! У тебя не домохозяйка, а клад!

«.Ужин при свечах», как в шутку назвал его Кирилл, был завершен десертом: взбитыми сливками, украшенными дрожащими каплями клубничного желе.

Друзья вернулись к камину. Кирилл улегся на диван и, сощурившись, словно кот, лениво посматривал на огонь.

— Порадовал? — потирая руки, спросил Антон.

— Выше всех похвал, — промурлыкал Кирилл.

— Ну, теперь порадуй и ты меня. Было убийство? — с надеждой в голосе осторожно спросил он.

— Было! — кивнув, вяло отозвался Кирилл.

— Ага, значит, я не ошибся! — довольно воскликнул Антон. — А кто, кто его убил?

— Ха! — лукаво улыбнулся Кирилл. — За этим я сюда и приехал.

— Что?! Убийца здесь?!

— Не исключено, не исключено, — хитро щурясь, поддразнивал друга Кирилл.

— Кто же? — в недоумении разведя руки, замер посередине гостиной Антон:

— А вот мы с тобой и попытаемся это выяснить!

Антон энергично тряхнул головой и уже собрался засыпать друга вопросами, как Кирилл, со сладкой иезуитской улыбкой поджаривая Антона на медленном огне неудовлетворенного любопытства, произнес:

— Завтра! Все завтра! Устал!

Антон сожалеюще махнул рукой.

— Ладно, давай спать. И в самом деле, поздно.

— Да! — позевывая, окликнул друга Кирилл. — Что у нас там с пассажирами первой лодки?

— Ты же знаешь: помимо Усова и его друга два моих инструктора и двое туристов: Петр Семенов и Лариса Григорова.

— Завтра вызови в офис своих инструкторов… этак часикам к одиннадцати, а потом мы займемся…

Антон насмешливо перебил его:

— Да уж догадываюсь, что не Петром Семеновым…

— Поразительная интуиция!..

* * *

Утром Кирилл посмотрел в окно и замер. Впавшая в художественное буйство вьюга намела за ночь сказочные картины. Он вышел во двор, щедро разукрашенный пушистой снежной краской; холодный воздух терпко защекотал нос, мороз гвоздиками заалел на щеках.

Ровно в одиннадцать двое рослых инструкторов предстали перед частным сыщиком из Москвы. Они повторили все то, что Кирилл уже знал, но, по-видимому, это его нисколько не огорчило.

— Ну что ж, — довольно улыбнулся он. — Теперь поедем пить кофе к Ларисе Григоровой.

Глаза Антона округлились в недоумении.

— Она уже ждет нас, и опаздывать нехорошо, — наслаждаясь растерянностью друга, произнес Кирилл.

Он достал из сумки коробку с бледно-розовой орхидеей.

— Почти не сомневаюсь, что Лариса Григорова окажется славной девушкой…

Джип помчался по заснеженному городу.

— Да, — поднимаясь по лестнице, предупредил Кирилл Антона. — Мыс тобой сейчас — друзья Вадима Савина, понял?

— Что ж тут не понять! идем обманывать девушку, — уколол друга Антон.

— Чего не сделаешь в интересах следствия, — иронично улыбнулся Кирилл, вспомнив растаявшую у стены Фриду.

Дверь открыла светловолосая, стройная молодая женщина в синем свитере и черной юбке.

— Проходите! Я очень рада… правда, все так неожиданно, улыбнулась она.

— Теперь я понимаю Вадима, — многозначительно произнес Кирилл, протягивая очаровательной Ларисе коробку с бледно-розовой орхидеей.

— Боже, какая прелесть — искренне восхитилась она, сверкнув серо-голубыми глазами.

Друзья сели на диван, и, как обещал Кирилл, через минуту на столе уже дымился кофе.

— Как вы догадались, я — Кирилл, а это — Антон.

— Да… да… очень рада, — смущаясь, проговорила она.

— Мы, признаться, тоже, — внимательно разглядывая ее, продолжал светский обмен любезностями Кирилл.

— А как там Вадим?. Очень переживал? — не уверенная в тактичности своего вопроса, тихо спросила женщина.

Кирилл грустно покачал головой.

— Это было ужасно… — начала Лариса, но тут же спохватилась: — Впрочем, к чему вспоминать?.

Она открыла коробку и понюхала цветок.

— Пахнет Голландией!

— Вы так поспешно уехали, даже не простились с Вадимом. Он очень сожалел, — словно не замечая ее попытки перевести разговор на другую тему, продолжал Кирилл.

— Я испугалась… — она в замешательстве провела рукой по лбу. — Ведь у меня маленькая дочка… и после случившегося было бы безумием с моей стороны продолжать это путешествие…

— Да, да, Вадим так и подумал, но все равно очень сожалел, что вы с ним не простились…

— Вы знаете, я была·в таком состоянии… и потом мы были мало знакомы с ним… всего один день… хотя, конечно… — замявшись, добавила Лариса, — это не совсем учтиво с моей стороны.

— Но главное, вы его не забыли, — вывел молодую женщину из затруднительного положения Кирилл.

— О нет, что вы! Вадим очень приятный…

— А вы знаете, ведь все, кроме вас, продолжили спуск по реке. Вы оказались единственной, кто покинул лагерь, — опять смутил Ларису Кирилл.

— Я же сказала: у меня маленькая дочка, и я просто побоялась искушать судьбу. Не дай Бог, что со мной случится…

— А с кем вы ее оставляли? — добродушно поинтересовался Кирилл.

— А… — Лариса почему-то запнулась, но тут же продолжила: — С соседкой… очень хорошая женщина…

— Простите за нескромный вопрос, — Кирилл замолчал и многозначительно посмотрел на Ларису.

— На который я скромно отвечу, — усмехнулась она. Я разведена.

— Надо же! — воскликнул Кирилл. — Как все удивительно складывается. А у нас Антон — холостяк… Антон, не совсем понимая, куда клонит его друг, тем не менее возразил:

— Не я один, и ты тоже!

— Я не в счет! Я — холостяк по убеждению, а ты — по обстоятельствам.

— Не пугайтесь разведенной женщины, — улыбнулась Лариса. — Я теперь нескоро выйду замуж.

— Как-то вы это грустно сказали, — подхватил Кирилл.

Она пожала плечами.

Антон только удивлялся своему приятелю.

«Чего он несет? Чего он пристает с какими-то идиотскими вопросами?. Красивая женщина… даже очень! Лучше бы в ресторан пригласил, а то можно было бы и катание на тройке организовать…»

Антон решительно открыл рот, чтобы взять инициативу в свои руки, как…

— Антоша, принеси из сумки коньяк! — ласково скомандовал Кирилл. — Вы не против? — обратился он к Ларисе.

— О, пожалуйста, но я, к сожалению, не пью!

— Вы только попробуйте! — обворожительно сверкая глазами, произнес Кирилл, наливая рюмку. — Это самый настоящий французский коньяк…

— Да я пробовала… Я ведь не всегда так жила, — обвела она рукой свею скромную обстановку и, сдавшись на уговоры, взяла рюмку.

Мелентьев не торопил беседу: он ждал, когда коварно-нежный яд попадет в кровь, снимет напряжение и женщина будет податливо и доверчиво отвечать на вопросы, а потом и вовсе забудется и расскажет то, ради чего он и приехал сюда.

— Я же была женой бизнесмена…

— Уж не Сергея ли Григорова?! — воскликнул Антон.

— Да… его… Сережи…

— Ха! Я его хорошо знаю, а вот его жену, то есть вас, до сегодняшнего дня, к сожалению, ни разу не видел.

— Не огорчайтесь: не вы один.

— Он что, под замком вас прятал? — рассмеялся Антон.

— Почти… — с горечью в голосе ответила Лариса и протянула Кириллу пустую рюмку. — Еще попробовать, — взмахнув ресницами, попросила она.

Кирилл с галантной готовностью наполнил рюмку.

— Он считал, что мне лучше сидеть дома; Нет, он меня не стеснял в деньгах, — начала сосредоточенно говорить Лариса, несомненно, уже в сотый раз, пытаясь убедиться, правильно ли она поступила, разведясь с бизнесменом Григоровым.

Кирилл откинулся на подушку дивана и приготовился слушать, чтобы, выбрав момент, подбросить нужный вопрос.

— Вначале это было даже забавно — ничего не делать… Потом родилась дочь, на некоторое время это отвлекло, а потом ничегонеделание мне осточертело, стало съедать меня… Я будто провалилась в вакуумную бездну… я задыхалась… мне хотелось действия, жизни, свободы… Однажды я сказала Сергею, что хочу пойти работать. В ответ он лишь усмехнулся и через неделю отправил меня на Канарские острова.

— Вам не понравилось? — с легким лукавством спросил Мелентьев.

— Нет, напротив!.. Но когда я вернулась… даже не знаю, как вам это объяснить… какое-то отчаяние на грани помешательства… будто я оказалась в стеклянной пустыне. Я видела окружавший меня мир, но не жила в нем, не имела права. Я вновь стала проситься на работу… У меня диплом программиста, — пояснила она. — Но Сергей даже слушать об этом не хотел. «Чтобы моя жена служила у кого-то, из моих конкурентов? Это смешно! И, если, хочешь, опасно. Ты станешь моей ахиллесовой пятой. Тебя так обработают, что ты и яд подсыплешь собственному мужу!.» «Хорошо, давай работать вместе», — предложила я. На это он замахал руками и сказал твердое «Нет!». -На этом мы и расстались, не без грусти закончила она.

— И теперь вы довольны? — счел нужным поинтересоваться Кирилл.

— Да как сказать… И да, и нет. Теоретически я теперь свободна, но практически я должна все время работать… так что воспользоваться своей свободой мне не удается. Все получилось ужасно уродливо. Я ведь хотела работать не как одинокая женщина, с утра до ночи, а как жена бизнесмена, чуть-чуть, — грустно вздохнула Лариса. — Вот, вырвалась летом, да и то — неудачно…

— А чем вас привлек довольно-таки не женский вид отдыха? — задал вопрос Кирилл.

— Во-первых, не нужно никаких нарядов, что при моих несколько стесненных обстоятельствах очень важно, во-вторых, недалеко от дома… из-за дочки, и, в-третьих, в ранней молодости я с друзьями увлекалась покорением Катуни… еще со школы, — мечтательно вздохнула она.

— Поразительно! Мы с Антоном тоже!

— Правда? — удивилась она и взглянула на Антона.

— Подтверждаю и в доказательство признаюсь, что я — владелец фирмы «Каскад», которая так неумело организовала ваш отдых, — наконец смог вступить в разговор Антон.

— Да что вы?! — засмеялась Лариса. — Надо же!..

— Обещаю исправить свою ошибку, — осторожно произнес он и задержал взгляд на Ларисе.

Она на миг опустила ресницы и кокетливо протянула:

— Согласна…

— Предлагаю для начала катание на тройке, — увлеченно начал Антон, но Кирилл скучно перебил его, вновь вернувшись к порогам Катуни.

Затянутая в воспоминания, она оживилась и с удовольствием стала рассказывать о своем увлечении, показывать фотографии.

— А это вы! — сразу узнавал ее на фотографиях Кирилл.

— Я! — вздыхала Лариса.

— Вы почти не изменились, — прищурив глаза, говорил он. — Нет, немного… самую чуточку… красивее стали.

Щеки Ларисы розовели от тривиальных, но таких приятных комплиментов.

— Антон, смотри! А это не наш Колька Алексеев? — указал вдруг Кирилл на какого-то парня на снимке, стоявшего рядом с Ларисой и ее подругой.

— Ну-ка, дай посмотреть! — заинтересовался Антон. — Похож! Но, наверное, не он!

— Да, это не ваш Колька Алексеев, — подтвердила Лариса. — Это наш Димка Грибов.

— А вот я уже студенткой пытаюсь покорить Катунь, продолжала комментировать она.

— О! А это вы, несомненно, на покоренных Канарах! — с интересом разглядывая стройную фигуру Ларисы в белом купальнике на фоне бесконечного океана, сказал Антон.

— Вы угадали, — взглянув на фотографию, улыбнулась молодая женщина.

— Да… интересно так посмотреть, вспомнить, — задумчиво произнес Кирилл и открыл новый альбом.

— Это, если не ошибаюсь, школьные, — глянув через плечо, сказала Лариса и вновь принялась рассматривать с Антоном канарские фотографии.

— Вы удивительно фотогеничны, — подытожил Кирилл и отложил альбомы.

Дверь из спальни потихоньку приоткрылась, и в комнату вошла девочка лет шести с голубыми, будто нарисованными глазами и длинными спиралями светлых волос.

— Мама… — сонно протянула она.

— Ой, Влада проснулась!

Лариса подскочила и взяла девочку на руки.

— А что надо сказать?

— Здравствуйте! — серьезно произнесла Влада.

— Однако нам уже пора, — засобирался Кирилл

— Что вы, мне так было приятно, — удивительно мило улыбнулась Лариса.

— А где вы работаете? — поинтересовался Антон.

— В Сбербанке с восьми утра до десяти вечера, через день. Сегодня выходная…

— Так не будем откладывать! — тут же решил Антон. — Вы можете с кем-нибудь оставить дочку?

— В принципе, да….

— Значит, часов в девять вечера мы за вами заедем, не возражаете?

— Нет, напротив, буду рада! — заискрились серо-голубые глаза молодой женщины.

— Какая славная эта Лариса! — покачивая головой, время от времени произносил Антон, сидя за рулем джипа.

— Надо быть внимательнее к своим клиентам! — наставлял Кирилл. — Мне из Москвы пришлось приехать, чтобы ты сумел ее рассмотреть.

— Каюсь!.. А вот ты — рассмотрел что надо?

— Рассмотрел…

— Да ладно, Кирилл, не прикидывайся, — махнул рукой Антон. — Лариса ничего не прибавила к твоему делу… Получается, что из туристов первой лодки нам остается только Петр Семенов. Сегодня к нему поедем? На наше везение он тоже местный.

— Не будем спешить! Лучше поехали обедать! — мудро решил Мелентьев.

Всю дорогу до дома он о чем-то сосредоточенно размышлял. После обеда он в общих чертах рассказал Антону, что ему удалось выяснить по делу Усова. Антон слушал с огромным вниманием и полностью согласился с предварительными выводами друга. Потом он уехал по делам, а Кирилл опять погрузился в размышления.

Мозаика вновь ожила и… возникла законченная картина, лишенная малейших недостатков. Доселе смутный образ вдруг обрел четкие очертания, и Кирилл увидел лицо убийцы!

* * *

— Нам пора! — ввалился в комнату Антон. — Лариса, которую я разглядел благодаря тебе, ждет нас. Кирилл вздрогнул от неожиданности и рассеянно посмотрел на друга.

— Да, конечно…

Заехав за Ларисой, Антон направил машину за город, где их уже ждала щегольская тройка с колокольчиками.

Ух! Заскрипели полозья, захватило дух, снег заискрился на ветках елей.

— Вот это да! Вот это катание! — наперебой кричали восхищенные Кирилл и Лариса.

Потом они выпрыгнули из саней у леса и по колено провалились в снег. Хохотали, толкались, бросались снежками.

— А знаете что?! — повалившись в снег, вскричала Лариса. — Приходите ко мне послезавтра надень рождения! Кстати, соберутся любители Катуни. У нас такая традиция: мы еще со школы каждый год отмечаем мой день рождения на даче. Знаете городок Серебряный? — обратилась она к Антону. — Раньше, правда, там были так… участки, домишки… а теперь этот уголок местным богачам приглянулся, и оказалась моя дачка за огромным забором и под охраной. Так что вы ее сразу найдете, — самая скромненькая. По нашей традиции я никого не приглашаю, все знают и приходят, а вас вот

приглашаю, значит, вы не можете отказаться, так? — игриво склонив голову, взглянула она на Антона.

Антон с нескрываемым восхищением смотрел на ее искрящееся от падавших снежинок лицо.

— Давайте мы за вами заедем! — тут же предложил он…

— К сожалению, не получится. Я завтра с утра на дачу поеду и ночевать останусь. Надо же все приготовить. А вы приезжайте в воскресенье, часам к пяти вечера. Договорились?

— Договорились! — дернул Кирилл ветку ели и обсыпал снегом залюбовавшихся друг другом Ларису и Антона.

Опять зазвенели колокольчики, и полетела тройка по заснеженной дороге.

«Душишь черными шелками, распахнула соболя…» вспомнились Кириллу красивые строки. — Эх, Софью бы сюда! — с неожиданной щемящей грустью вздохнул он. И нереальное стало бы реальным…»

После удалой тройки джип со всеми своими удобствами показался похожим на саркофаг. Друзья отвезли домой задыхавшуюся от радости Ларису, которая не знала, кого благодарить за свалившихся словно с неба двух необыкновенно галантных кавалеров. Решила благодарить Вадима.

«И сам славный, и друзья замечательные. И как это он вспомнил обо мне, виделись-то всего ничего?. Выходит, я ему понравилась, и он попросил Кирилла (а главное — Антона) заехать…» — мысли ее путались, на губах блуждала улыбка.

Если бы она могла догадаться, чему обязана знакомству с Антоном, то содрогнулась бы от ужаса.

* * *

На следующий вечер друзья отправились к общему приятелю, который решил отметить столь неожиданное появление Кирилла шумной вечеринкой.

Кирилл пил джин с тоником, танцевал с девушками и все никак не мог определиться, которую из них выбрать…

— Эх, жаль, что мы Ларису не пригласили, — бросил мимоходом Антон, увлекаемый в танец длинноногой особой в алом платье.

— Так она же на дачу уехала, — потягивая джин с тоником, ответил Кирилл.

— И все-таки надо было уговорить, — успел откликнуться Антон.

Кирилл пожал плечами и вдруг замер с поднесенным ко рту бокалом… Комнату залил какой-то рассеянный серый свет, и он увидел почти ясно… образ убийцы…

Кирилл вздрогнул всем телом и бросился с расширенными от ужаса глазами к Антону. Грубо схватив друга за руку, он выдернул его из липких объятий девицы в алом платье.

Та пронзительно вскрикнула, ожидая драки. Кирилл побелевшими, сухими губами повторял только одно:

— Скорей… скорей… Лариса!.. Скорей… едем!..

— Да объясни! — взмолился Антон.

— В машине… после…

Джип заревел, разогреваясь.

— Не успеем! — с яростью вскричал Кирилл. — Ты понимаешь, Ларисе грозит опасность, ее могут убить! И я, я буду в этом виноват!

Теперь побелело лицо Антона.

— Ты что, серьезно?

— Да, да!.. — с бессильной яростью повторял Кирилл.

Слушай, у них там, кажется, есть охранник?!

— Да, дачи охраняются…

— Ты можешь позвонить туда и сказать, чтобы этот охранник сейчас же бежал к Ларисе и сидел с ней, пока не приедем мы? Антон кивнул и дрожащими пальцами набрал номер своего приятеля.

— Костик! Это я! — торопливо начал Антон.

— Все объясню позднее. У тебя дача в Серебряном? Отлично! Дай мне номер телефона вашего охранника, срочно!.. Есть! — бросил Антон Кириллу и тут же набрал номер.

— Слушай, друг, хочешь заработать? — Ответ последовал незамедлительно. — Бегом, ты понял, бегом на дачу к Ларисе Григоровой и сиди там. Скажи, что ты от Антона Порохова! Через полчаса я буду!

* * *

Легкое облачко дыхания, похрустывание снега… Тень движется осторожно, то появляясь в дрожащем свете фонарей, то исчезая… Ели, сосны и за их покрытыми пушистым снегом ветками — городок Серебряный. Тень, пригнувшись, пробирается мимо домика охранника, занятого телефонным разговором.

Фасады домов ярко освещены… Тень движется в сторону самого скромного домика… спокойно, почти буднично, открывает дверь своим ключом и, не зажигая света, скользит по коридору… прислушивается… из кухни доносятся голоса — детский и взрослый: двое весело бранятся, мешая друг другу месить тесто… Дыхание тени становится тяжелым напряженным, она проскальзывает в небольшую проходную комнату, расположенную рядом с кухней, в щелку приоткрытой двери видит склонившуюся над кухонным столом молодую женщину. Ее светлые волосы высоко приподняты на затылке. Тень осторожно берет с полки утюг и рассчитывает расстояние: три шага — и все! Лицо тени спрятано под длинной шапкой-маской с разрезами для глаз, рука в перчатке тихо, но уверенно чуть сильнее приоткрывает дверь И… вдруг раздается стук у входа. Женщина, вздрогнув от неожиданности, метнулась открывать дверь. Тень вжалась в угол и замерла.

— Что случилось? — спрашивает удивленная хозяйка у вошедшего высокого парня.

— Понятия не имею! — пожимает тот плечами. — Сказали, чтобы я побыл тут с тобой.

— Кто?

— Какой-то Антон Порохов. Это не тот… крутой?

— Не знаю, крутой он или всмятку, — покачала головой Лариса, — но я ничего не понимаю.

— А ты не мучайся, лучше чайку организуй! — удобно усаживаясь на диванчик перед столом, посоветовал охранник.

Лариса рассмеялась.

— Чепуха какая-то! Что это Антону в голову взбрело меня охранять! Она поставила на стол чашки, вазу с печеньем и села напротив.

Дрожь ярости исказила очертания тени. Зло, сверкнув глазами, она осторожно поставила на место утюг и выскочила из дома…

* * *

Разогревшийся джип черной ракетой рванулся с места. Улицы казались нескончаемыми, светофоры, как назло, подолгу светились красным… Наконец замелькали сосны, ели, и засветился огнями городок Серебряный.

Кирилл с Антоном больно столкнулись плечами, стремясь одновременно ворваться в двери. В кухне они увидели Ларису, Владу и охранника.

— А вот и они! — всплеснула руками Лариса. — Может, объясните…

— Почему входная дверь открыта? — с трудом переводя дыхание и облизывая пересохшие губы, бросил Кирилл.

— Открыта? — удивилась Лариса. — Я точно помню, что закрыла за ним, — указала она на охранника.

— Сам видел, — подтвердил тот.

— Наверное, замок заело, — беспечно отозвалась Лариса. Садитесь, будем пить чай, — послав долгий взгляд Антону, предложила она.

Антон тут же скинул дубленку и сел за стол.

Кирилл пребывал в состоянии крайнего возбуждения.

— Я пойду, осмотрю дом, — решительно сказал он.

— Пожалуйста, — ответила Лариса. — Только что вы ищете, привидение?

Антон, забыв обо всем, уже лакомился душистым травяным чаем и смотрел на Ларису, охваченную радостным волнением.

Кирилл снял ботинки и осторожно поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Прижавшись к стене, он постоял несколько минут, а затем включил свет. Никого. Никаких следов на недавно вымытом Ларисой линолеуме. Кирилл заглянул в другие комнаты — никого. Злясь и недоумевая, он спустился вниз, обследовал весь первый этаж, заглянул в проходную комнату рядом с кухней, где на полках хранились разные редко используемые предметы.

«Ничего не понимаю, — рассуждал он сам с собой, стоя у окна веранды. — Неужели я ошибся?. Неужели этому уже обретшему плоть образу удастся перейти грань и исчезнуть?..»

Он вернулся на кухню, где шло чаепитие. Охранник, выпив уже третью чашку, многозначительно поглядывал на Антона, очарованного Ларисой. Глаза Ларисы светились, невидимыми нитями опутывая сознание Антона. Однако молодая женщина старательно делала вид, что все происходящее между ними — игра, которую она прервет, как только пожелает. И все же щеки ее горели, губы подрагивали, собственный голос доносился как будто издалека. Наконец она решилась прямо взглянуть в темные, как космическая бездна, глаза Антона и либо остановиться, либо перейти разделявшую их черту. Их взгляды встретились…

Охранник не вытерпел и, громко кашлянув, сказал:

— Пойдем, покурим?

Антон вздрогнул и с удивлением посмотрел на него.

— Ах, да!.. Конечно, пойдем!

Они вышли на веранду, и Антон протянул ему деньги.

— Спасибо, выручил!

— Да ладно, не за что! — бросил охранник. — Только не пойму, от кого ее надо было охранять? Антон расхохотался. — Я и сам не знаю. Это мой друг ни с того ни с сего вдруг решил, что ей что-то угрожает… Пошутил, наверное.

— Если еще захочет пошутить, звоните! — довольно улыбнулся охранник, похлопывая по своему карману. — Ну, я пошел на пост!

Антон вернулся на кухню.

За столом сидел Кирилл и сосредоточенно пил чай.

— Может, вы мне все-таки объясните, что случилось? игриво улыбаясь, расспрашивала его Лариса.

Кирилл поморщился и взмолился:

— Лариса, завтра я вам все объясню, а сейчас ужасно хочется спать. Можно мы останемся у вас?

— Пожалуйста! В самом деле, уже поздно, — посмотрев на Антона, добавила она. Антон ворочался всю ночь, близкое соседство с Ларисой не давало ему покоя…На это и рассчитывал Кирилл, засыпая со спокойной совестью: даже мышь не проскользнет к Ларисе, не, будучи замеченной Антоном.

Утром Кирилл еще раз обошел дом, и когда он заглянул в смежную с кухней комнату то, присмотревшись, увидел что-то похожее на контур следов. Он наклонился… сомнений не осталось: кто-то ходил здесь. Снежная влага довольно четко отпечатала на полу рифленую подошву ботинок.

«Как же я их не заметил вчера!» — с досадой хлопнул себя по колену Кирилл.

— Лариса! — позвал он.

Лариса заглянула в комнату.

— Видите эти следы?

— Да… странно… я вчера, как пришла, везде помыла полы, а потом принялась за готовку, — непонимающе моргая ресницами, объясняла она.

— Охранник сюда не заходил?

— Нет! Он как вошел, сел за стол и больше не двигался.

— Антон! — крикнул Кирилл. — А ты сюда не заглядывал?

— Нет! — кратко ответил тот.

Кирилл совершенно серьезно приказал Антону оставаться с Ларисой, а сам, сев в джип, отправился в аэропорт.

Вернулся он холодно-сосредоточенным и резко нарушил идиллию, царившую между Ларисой и Антоном. Кирилл подошел к Ларисе и ледяным тоном спросил:

— Почему вы покинули лагерь восемнадцатого августа?

Лариса с широко открытыми от удивления глазами неуверенно пробормотала:

— Я же говорила, что после несчастного случая я просто побоялась остаться…

— Лариса, вы такая изысканная женщина — и так грубо лжете! — с металлом в голосе возразил он ей. — Кирилл! — поспешил вмешаться Антон. — Ты что это… как-то можно полегче…

— Полегче? — язвительно улыбнулся Кирилл. — Хорошо, будет тебе полегче. Ты знаешь, зачем я ездил в аэропорт? Чтобы проверить, не было ли среди вчерашних пассажиров некоего Иванченко. И знаешь, что мне ответили?

Антон непроизвольно приподнялся с дивана.

— Таинственный Иванченко действительно прибыл вчера первым рейсом в Барнаул и покинул его последним.

— Ты думаешь, это он здесь наследил? — пробормотал Антон. — Хорошо, что успел только наследить… — Вот это да! — лицо Антона побелело, и он взглянул на Ларису. Лариса вся съежилась от неприятного предчувствия.

— Не понимаю, — пролепетала она, — что… что происходит?

— А то, что вчера вечером вас собирались убить, — просто ответил Кирилл и, сев в кресло, попросил чаю.

— Вот глупости! — передернула плечами Лариса и пошла на кухню.

— Кирилл! — тут же вскричал Антон. — Ну, дела… Да если бы ты вчера не хватился… то все!.. Лариса появилась с чашкой чая на расписном подносе.

— Лариса! — серьезно обратился к ней Антон. — Расскажи нам, пожалуйста, все! — Да что рассказывать?! — с чисто женским упорством продолжала сопротивляться она.

— Почему ты покинула лагерь?

— Антон, вы меня с Кириллом поражаете… — Я же вам уже сто раз объясняла. И потом: кто меня вчера хотел убить и, главное, за что?! — возмутилась она.

Кирилл отпил несколько глотков чая, а затем не спеша вынул из папки фотографии убитой Насти Фокиной и протянул ей.

— А вот за то, за что убили и эту женщину. Лариса взглянула на фотографии и, пробормотав: «Господи!», вернула их Кириллу. — Я никогда не видела этой женщины! — воскликнула она. — Между нами нет никакой связи.

— Ошибаетесь, Лариса, между вами есть связь: она и вы знали, кто убил Виктора Усова.

— Какого Усова?! — в нетерпении всплеснула руками Лариса.

— Это тот человек, который был в лагере и вроде бы утонул.

— А!..

— И вот теперь убийца убирает невольных свидетелей. Вы понимаете, какая опасность грозит вам? — два немигающих глаза остановились на Ларисе. — Вы понимаете, что если бы вчера мы вовремя не спохватились, вы были бы убиты?! Неужели вам ни о чем не говорят открытая дверь и следы в

комнате рядом с кухней?

Кирилл с Антоном сели на диван по бокам Ларисы с такими серьезными лицами, что неожиданно совершенно безумная, с ее точки зрения, догадка молнией блеснула в мозгу молодой женщины.

— Но почему вы решили, что тот человек был убит? — дрожащим голосом неуверенно спросила она.

— Мы это не решили, а установили, — спокойно ответил Кирилл. — Но я, в самом деле, ничего не знаю… я уехала, — она бросила невольный взгляд на фотографии, которые показывал ей Кирилл. — И потом… этого не может быть!.. Я ничего не видела и никого не подозреваю, — из последних сил сопротивлялась она.

— Хорошо, — мягко согласился Кирилл. — Я и не прошу Вас кого-то подозревать. Вы просто расскажите, почему вы покинули лагерь восемнадцатого августа, — с ангельским спокойствием в сотый раз повторил он свой вопрос.

Лариса взглянула на Антона. Тот взял ее руку в свои ладони и попросил:

— Расскажи, Лариса!

— Ну, хорошо… — все еще пребывая в сомнении, нехотя согласилась она.

* * *

В аэропорту Кирилл обнялся с Антоном и пожал руку молчаливой Ларисе.

— Слов нет!.. — повторял Антон, покачивая головой. — Кто бы мог подумать. А я в тебе не ошибся! Чувствовал, что разберешься!..

Кирилл посмеивался.

— Рекламу твоей фирме я обеспечил!..

Серебряной стрелой самолет пронзил снежную пелену и взял курс на столицу. Стюардесса, покачивая бедрами, предлагала напитки и конфеты. Кирилл глубоко вздохнул и откинул спинку кресла.

«Вот и все! Приеду — и сразу к Леониду. Сдам дело с рук на руки».

Кирилл хотел было заснуть, но растревоженные мысли не давали ему покоя. Вновь появилась стюардесса и со счастливой улыбкой объявила, что будет рада предложить пассажирам поужинать. После ужина стюардессы разливали в чашки кипяток и раздавали пакетики с кофе. Кирилл в ожидании, пока кофе немного остынет, закрыл глаза. Вдруг он почувствовал легкое колебание воздуха: вероятно, кто-то прошел мимо. Открыв глаза, он огляделся: никого.

«Я становлюсь чересчур мнительным», — с удивлением отметил он и взял чашку.

Внезапно резкий толчок выбил ее из рук Мелентьева, пролив содержимое на пол и забрызгав Кириллу пиджак.

— Ой, простите, простите! — извинялась молодая женщина. — Вот видишь, — обратилась она к мальчику лет пяти, как плохо быть невоспитанным! Теперь проси прощения у дяди.

Малыш испуганно посмотрел на Кирилла и что-то залепетал.

— Да ничего страшного! — успокоил маму и малыша Кирилл.

Тем не менее мысленно он все-таки согласился, что дети в общей массе ужасно невоспитанны. Стюардесса принесла новую чашку, а Кирилл погрузился в свои мысли.

«Нет! — решительно сказал он сам себе. — Я не стану передавать дело с рук на руки. В конце концов, это мое первое самостоятельно и успешно проведенное следствие. И ничего не будет плохого, если я приготовлю эффектный финал. Расследование — это тоже искусство, а искусство требует особых приемов. К тому же все складывается как нельзя кстати: через три дня будет зачитано завещание, и я, вполне, могу устроить финал в стиле старого доброго классического детектива».

Кирилл не стал обманывать себя ложными уверениями, что ему абсолютно безразличен внешний блеск. Каждый человек шлифует себя, словно алмаз, и должен всегда уметь повернуться нужной гранью. Удается это, увы, не многим мешает посредственность умов и вульгарность в попытках ее преодолеть.

Кирилл помнил, какую великолепную, утонченную раму создала себе Софья на выставке, и решил ответить ей тем же. Он хотел видеть ее глаза!

 

Глава пятнадцатая

Утром Кирилл проснулся со смутным чувством чего-то неприятного. Он позвонил Леониду и договорился о встрече, но неприятное ощущение продолжало мучить его, и он, сколько ни пытался, не мог найти причину своей досады. С тем и пришлось ехать к Леониду.

Леонид ждал его с нескрываемым нетерпением.

— Ну, что?

— Полный порядок, — безуспешно пытался подавить самодовольную улыбку Кирилл. Во всех деталях изложив Леониду результаты проведенного им расследования, он тут же высказал свои мысли по поводу эффектного финала.

— Артист! — расхохотался Леонид. — Но послушай, ведь это так скучно: приехать, надеть наручники, усадить вот в этом кабинете и бесстрастным голосом изложить по пунктам преступнику им же совершенное преступление.

— А тебе хочется зрителей и оваций! — продолжал нещадно подтрунивать над другом Леонид. Кирилл на минуту задумался и с обескураживающей прямотой сказал.

— Хочется! И именно сегодня!.. Кто знает, может быть, потом, если не потеряю вкуса к частному сыску, я буду молча передавать следователю уголовного розыска дискету с подробным изложением дела и фамилией преступника в конце… Но сегодня мне хочется оваций!

— Что ж, если разобраться, ты их заслужил. Сумел раскрутить абсолютно гиблое дело. В принципе, мне все равно, куда приезжать, как ты выражаешься, с наручниками: домой к преступнику или в офис… К тому же я тебе обязан: в сжатые сроки сдам дело об убийстве тренера Фокиной, так что располагай мною по своему усмотрению. Сыграю свиту короля сыска, не выдержав, вновь расхохотался он.

Кирилл и сам не удержался от улыбки.

Леонид предложил кофе.

— Сегодня кофе, коньяк по завершении.

Кирилл, о чем-то думая, взял чашку, и вдруг неприятное чувство вновь отравило его сознание.

— Послушай, Леня, — немного нерешительно начал он. Вчера в самолете один малыш случайно толкнул меня, и я выронил чашку с кофе. Все пролилось на пол, но несколько капель попало на полу моего пиджака. Странно, но почему-то меня это беспокоит. Ты не попросишь своих ребят произвести экспертизу пятен… И странно, что я его сегодня надел: ведь хотел поехать в свитере…

— Нет проблем! Снимай пиджак!

Кирилл рассеянно вынул из карманов свои вещи и положил пиджак на стол.

— Значит, как договорились, встречаемся восемнадцатого ноября в двенадцать часов в офисе фирмы «Два V», — еще раз уточнил он.

— Как договорились! — с улыбкой пожал Леонид руку друга.

Вернувшись, домой, Кирилл без сил повалился на диван и уснул. Поздно вечером его разбудил телефонный звонок. Плохо соображая, полусонный, он нащупал трубку и недовольно проворчал:

— Алло!

— Привет, покойник! — услышал он бодрый голос Леонида.

— С чего это вдруг? — зевая, поинтересовался Кирилл.

— А с того, что тебе надо разыскать этого плохо воспитанного малыша и осыпать его подарками.

Брови Кирилла в недоумении поползли вверх.

— В твоей чашке с кофе был цианистый калий!

— Что?! — воскликнул Кирилл и вскочил с дивана.

Он совершенно растерялся. Вначале даже не было испуга, Кирилл вскрикнул, потому что так было надо… но минуту спустя ледяной пот покрыл его лицо и спину. Он хотел что-то сказать Леониду, но лишь открывал рот и с жадностью глотал воздух.

— Э, старик! — заволновался тот. — Ты это чего? Все в порядке?

— Все! — наконец с усилием выдохнул он. — За исключением того, что ты разговариваешь с покойником…

— Да ладно, с кем не бывает!.. — верный не покидающей его иронии, продолжал Леонид. — Но для задуманного тобою финала это будет чрезвычайно эффектный штрих. Представляешь: открывается дверь и появляется покойник. Убийца тут же вскакивает, валится в ноги и винится В содеянном.

— Слушай, Леня, а ты не шутишь? — еще не в силах поверить, спросил Кирилл.

— К сожалению, нет, — совершенно серьезно ответил тот. По правде говоря, я и сам был в шоке, когда прочел заключение. Но, в принципе, все ясно! Вы с Антоном спугнули преступника, когда тот прятался в доме, и он все понял. Понял, что ты — банк данных. Не будет тебя, — кто еще возьмётся за это запутанное, не сулящее успеха дело, которое для всех проще расценить как несчастный случай?

— Значит, мне вовсе не померещилось это холодное колебание воздуха в самолете…

— Значит, не померещилось, — согласился Леонид. — И знаешь что? Ты на эти два дня затаись. Пусть убийца думает, что его план удался.

— Да уж, конечно, выставляться не буду. Но нам с тобой еще раз придется встретиться, оговорить кое-какие детали в связи с изменившимися обстоятельствами.

— Нет проблем! Прибуду лично!

Кирилл положил трубку и обвел глазами комнату, словно боялся, что все это ему снится в страшном сне.

«Боже мой! Ведь если бы не этот восхитительно невоспитанный малыш…»

Кирилл встал, потирая влажные от пота ладони, подошел к холодильнику и налил себе стакан холодной воды.

«Нельзя сказать, что моя система безопасности совсем не сработала, — рассуждал он сам с собой. — Я же почувствовал колебание воздуха, и мне следовало тотчас открыть глаза и увидеть преступника, но я предпочел чуть помедлить… И лишь благодаря моему ангелу-хранителю, который вовремя успел

подтолкнуть малыша, я жив».

Он обхватил голову руками и четко представил себе, как подносит чашку к губам… Кирилл рванулся с места и открыл окно.

Влажно-снежный ветер ворвался в студию.

«И все-таки что-то случилось с моей системой безопасности… Она сработала, но очень слабо. Надо ею заняться», — глядя на мерцавшую в осеннем тумане Москву, думал Кирилл.

Он не спал всю ночь, в деталях и с наслаждением разрабатывая свой финал, проставляя паузы и вводя, спец эффекты. Лишь утренние сумерки уложили его на подушку, но, засыпая, Кирилл должен был признаться, что не лишен тщеславия и ему чрезвычайно приятно ставить свою точку последним.

* * *

Восемнадцатого ноября в 11:30 Мелентьев позвонил из машины секретарше Вадима Савина и попросил, сохраняя строгую секретность, провести его в комнату отдыха, расположенную рядом с малым залом заседаний, где через полчаса будет зачитано завещание Виктора Усова.

Понимавшая все с полуслова секретарша спустилась вниз и через запасный выход впустила Мелентьева в офис. Поднявшись на второй этаж, он остановился, а секретарша, убедившись, что в коридоре никого нет, махнула ему рукой. Своим ключом она открыла комнату отдыха и, пропустив детектива, тотчас закрыла дверь за его спиной. Кирилл бегло осмотрел роскошную комнату и слегка приоткрыл дверь, ведущую в зал заседаний. Стол, за который вот-вот сядут приглашенные на оглашение завещания, предстал перед ним как на ладони.

«Удивительно, — отметил про себя Кирилл, — как много иногда можно увидеть через щелку».

Первым в зал влетел озабоченный Вадим. Он обошел вокруг стола, остановился, в задумчивости потер себе подбородок и снова вышел. Затем появилась секретарша: расставила бутылки с водой, стаканы и, подойдя к двери, шепотом поинтересовалась у Кирилла, не нужно ли чего.

Без четверти двенадцать в зал вошли адвокат и Леонид, одетый в строгий костюм. Адвокат сел в массивное кожаное кресло во главе стола, спиной к Кириллу, а Леонид занял место неподалеку от входа. Все должны были принимать его за помощника адвоката.

Затем воздух заволновался, задрожал, и до Кирилла донесся знакомый пленительный аромат. В ярко-красном платье под горло появилась Софья. Черный пояс эффектно сжимал ее талию, на груди сверкала цепь с бриллиантом в виде капли, в руках — маленькая замшевая сумочка и шелковый платок. При виде ее Леонид тут же подскочил и галантно отставил стул. Софья одарила его мимолетным взглядом благодарности. Через минуту влетел взволнованный Вадим и сел рядом с нею. Они перекинулись парой фраз, а затем встали и отошли в сторону, прямо к двери, за которой притаился Кирилл.

— Представляю себе физиономию вдовы, когда она увидит меня здесь, — надменно усмехнулась Софья.

— Ты Же приглашена согласно желанию Виктора…

— Я думаю, это её мало утешит.

Она небрежно поигрывала бежевым с красно-черными разводами шелковым платком. Кирилл так и впился взглядом в ее руки с длинными сверкающими ногтями. От Софьи исходили властные флюиды великолепной женщины. Вадим и Кирилл за дверью невольно вздрагивали от их безжалостно

нежных наплывов.

— А что же твой сыщик, — вдруг обратилась Софья к Вадиму, — так бесславно исчез?

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Наверное, и не было никакого убийства. Просто идиотский несчастный случай…

— Но он должен был бы нам это объяснить.

— Да запутался парень. Слишком много обстоятельств и он выразительно посмотрел на Софью. Она засмеялась…

— Я, как благонравная гражданка, считала своим долгом помогать следствию…

— И помогла, — в тон ей ответил Вадим. — Так помогла что парень опомниться не может…

— А жаль… Я хотела придать Фебу его черты…

— У тебя еще будет такая возможность, не навек же он исчез, — язвительно заметил ей Вадим.

— Посредственности не место на моих полотнах, — брезгливо поморщившись, ответила она.

Кирилл чуть не лопнул от ярости.

«Чужой успех не любят, неуспех не прощают никому… Подожди немного, любезная Софья, и тогда я посмотрю в твои глаза…» — мысленно отпарировал Кирилл.

— Смотри, — дотронулась до руки Вадима Софья. — Вдова! В зал, сухо поздоровавшись, вошла Елена Усова. На ней были черная блузка с широкими рукавами на манжетах, синий жакет и в тон ему юбка с бесконечно-длинным разрезом. Белокурые волосы были гладко причесаны. Вместе с ней по ее приглашению и с разрешения адвоката пришла главный бухгалтер фирмы. Софья с Вадимом вернулись к столу и заняли места напротив них. Минуту спустя, в темно-сером, безукоризненно сидящем костюме появился платиновый красавец, брат Виктора Усова. Софья с нескрываемым любопытством посмотрела на него. Вадим представил их друг другу.

— Виктор всегда имел склонность к эффектам, — вздохнула она, без тени смущения глядя в его подернутые изморозью глаза. — Скрывать ото всех, что у него есть брат!..

«Вряд ли подлежит сомнению, что теперь у Феба будут черты Павла Усова», — усмехнулся про себя Вадим.

Кирилл подумал то же самое.

— Должен согласиться с вами, — сверкнув ледяными искрами голубых глаз, произнес Павел. — Когда я поинтересовался у Виктора, кто автор подаренной им мне картины «Созерцания» он ответил: — «Красивая женщина», но не сказал насколько…

— Что ж, ему удалось подготовить сюрприз для нас обоих, — заключила Софья.

Павел Усов сел за стол напротив адвоката. Адвокат обвел собравшихся взглядом и начал расстегивать папку, сверкая золотыми запонками и перстнем на левом мизинце. Неожиданно зазвонил его сотовый телефон, он извинился и вышел в приемную.

Кирилл с большим интересом разглядывал из укрытия основных участников своего финала. Павел Усов был чем-то чрезвычайно озабочен.

«Наверное, Светлана уже поставила ему ультиматум», усмехнулся Кирилл.

Вадим все время ерзал на стуле, словно порывался встать. Елена тихо разговаривала с главным бухгалтером: видно, все еще входила в курс дела. Софья с совершенным спокойствием поглядывала вокруг. Вновь зазвонил сотовый, теперь уже Павла Усова. Павел отошел к окну, но до сидевших за столом долетало часто повторяемое им имя: Соланж.

Наконец адвокат вернулся и, еще раз попросив извинения, приступил к делу. Ловко вскрыв конверт, он поправил очки в золотой оправе и четким канцелярским голосом начал: «Я, Усов Виктор Иванович…» Затем пошли юридические реверансы, и вот — главное: «Всё мое движимое и недвижимое имущество завещаю…» — адвокат сделал торжественную паузу (все мы артисты) И затем веско произнес: «… моей дочери Усовой Алине Викторовне…»

По лицам присутствующих промелькнуло легкое недоумение. Хотя, в принципе, что здесь необычного? Точно так же решила и Елена Усова. Ее губы лишь чуть дрогнули: «Со своей дочерью я уж как-нибудь разберусь», — и взгляд вновь стал абсолютно безмятежным.

«…опекуном которой, — между тем бесстрастно продолжал адвокат, — до достижения ею двадцати одного года, назначаю своего брата, Усова Павла Ивановича…»

«Что?!» — под тяжестью неожиданного известия все невольно переглянулись. Лица выражали полное недоумение. Потом, словно по команде, взгляды устремились на Павла который, не дрогнув ни единым мускулом, спокойно их выдержал.

«…коего обязую, — не обращая внимания на всеобщее смятение (он и не такое видел), — монотонно продолжал адвокат, — … ежемесячно выплачивать моей супруге, Усовой Елене Всеволодовне, вплоть до ее кончины, среднестатистическую российскую заработную плату».

Елена замерла. На какое-то мгновение все услышанное показалось ей бредом. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Я что-то не так поняла!»

«Сто тысяч долларов, заканчивал чтение адвокат, — завещаю художнице Софье Бахматской в знак восхищения ее талантом…»

Софья вздрогнула, и Кирилл готов был поклясться, что неожиданные слезы затуманили ее глаза. Когда мужчина добровольно, пусть даже в завещании, расстается с деньгами в пользу женщины, это значит, что он ее действительно любил. Софья сильно побледнела и опустила ресницы.

«Боже, как все глупо… как непростительно глупо…» — с бессилием осознавая потерянное навеки, подумала она.

Адвокат закончил чтение завещания и с чувством исполненного долга вновь обвел присутствующих взглядом. За столом царила благоговейная тишина. И неудивительно! Ведь с ними, собравшимися здесь, только что говорил сам Виктор Усов. Все невольно вспомнили его бледно-голубые глаза, светлые волосы, стройную крепкую фигуру… Вдруг смиренную тишину нарушил резкий голос Елены Усовой:

— Это подложное завещание! Виктор не мог так унизить меня и на пятнадцать лет отдать все в полное распоряжение неизвестно откуда взявшегося брата!

— Оспаривать подлинность этого завещания не имеет никакого смысла, — спокойно возразил ей адвокат, — так как я лично составлял его по просьбе покойного Виктора Ивановича.

— Нет, но откуда взялся этот брат?! — вскочила со своего места Елена. — И как вы можете принять то, что по праву принадлежит мне?! — с вызовом обратилась она к Павлу.

Он тоже встал.

— Я считаю себя обязанным в точности исполнить волю моего брата, — с металлом в голосе ответил Павел.

— Нет, нет, нет! — размахивая руками, торопливо шагала из угла в угол Елена. — Я буду оспаривать завещание!

— Ваше право! — обреченно вздохнул адвокат.

— Это невозможно, чтобы Виктор оставил свою собственную жену без копейки и все отдал какому-то проходимцу, продолжала негодовать она.

— Ну почему же? — раздался вдруг голос.

Все повернули головы в том направлении, откуда он исходил. Медленно открылась дверь, и у присутствующих от ужаса зашевелились волосы… Все были готовы поклясться, что сейчас появится призрак Виктора Усова, но в зал вошел Кирилл.

Он не без удовольствия оглядел пораженные лица, но особенное удовольствие доставило ему одно лицо, которое вдруг побелело как полотно, но лишь на несколько мгновений.

«Королевское самообладание!» — отметил детектив.

И здесь прозвучал приготовленный им спецэффект:

— Как раз в этом нет ничего удивительного, — медленно, с расстановкой произнес он. — Потому что вы убили своего мужа!

Все невольно пригнулись, словно спасаясь от осколков взорвавшейся бомбы.

— Что?! — первым опомнился Вадим.

— Уверяю вас, вы не ослышались, — приближаясь к столу, ответил Кирилл.

— Да вы с ума сошли! — попятилась от него, как от привидения, Елена.

Тут же подскочивший Леонид усадил ее на стул.

— Не смотрите на меня так, Елена Всеволодовна, я не сгусток энергии, блуждающий по земле. К сожалению, — развел руками Кирилл, — должен признаться, что меня от подсыпанного вами яда спасла не моя интуиция детектива, а… скажем так, чистая случайность. Но всему свое время, — обратился он к присутствующим, видя их полное недоумение.

Елена лишь презрительно передернула плечами.

— Кирилл! — решительно произнес Вадим. — Это очень серьезное обвинение. Вы уверены в том, что говорите?..

— Абсолютно!

— Но хотелось бы… в общих чертах… — Вадим неловко двигал руками, будто они могли ему помочь найти нужные слова.

— Да! Хотелось бы в общих чертах услышать, каким образом я, отдыхая в Сочи, могла убить своего мужа, находившегося в Барнауле, — прекрасно владея собой, проговорила Елена.

Кирилл язвительно улыбнулся.

— Если в общих чертах, то, пожалуйста: в Сочи вас не было.

— Как?! Как это меня не было в Сочи?! — великолепно играя искреннее удивление, не сдавалась Елена.

«Ну, стерва!» — разозлился Кирилл, и ярость залила его лицо алой краской. Однако в тот же момент, словно, суфлер, вовремя кашлянул Леонид. Кирилл помолчал несколько минут и, обретя

хладнокровие, начал:

— Меня попросили расследовать причину гибели Виктора Усова владелец фирмы «Каскад» Антон Порохов и друг Виктора Вадим Савин. Они никак не могли поверить в почти очевидный несчастный случай. Антон Порохов сразу и решительно отверг эту версию, так как участок реки, где произошла трагедия, считается одним из самых безопасных.

Вадим Савин тоже хотел внести ясность в столь нелепую гибель друга, потому что жена Усова своими недвусмысленными намеками давала понять, что считает его виновником случившегося и чуть ли не убийцей. Ведь именно ему пришла идея отправиться на Катунь, именно он принес в дом Виктора проспекты фирмы «Каскад», и именно он был рядом с ним в момент его гибели. Однако настойчивое желание Вадима Савина провести расследование отнюдь не исключало его из круга фигурантов.

Первое волнение Кирилла, еще совсем неопытного в требующем большого мастерства искусстве изложения фактов преступления перед публикой, прошло, и он, вздохнув свободнее, уже стал различать лица присутствующих, которые поначалу виделись ему, словно размытые пятна на полотне импрессиониста.

— Когда я вплотную занялся этим делом, то, к моему ужасу, круг фигурантов стал стремительно увеличиваться, и я был вынужден заняться его сокращением, — все с большей уверенностью продолжал говорить молодой детектив. — Признаюсь, каждый из вас своими недомолвками, желанием утаить, с вашей точки зрения, только вас касающиеся факты, сильно затруднял расследование, а порой уводил его в совершенно другую сторону.

Елена, положив ногу на ногу, всем своим видом показывала, что этот доморощенный сыщик несет полную чепуху. А в голове ее творилось что-то невообразимое: внутренняя система безопасности включила свою сирену и не замолкала ни на минуту; трепещущая в телесной оболочке душа с диким страхом вопрошала: «Неужели все?.. Все?.. Неужели я погибла?» Растерявшийся разум молчал. Елена тщетно пыталась уцепиться хоть за какую-нибудь спасительную мысль. И вдруг, будто со стороны, она услышала: «Отрицать!» «Да, да, отрицать! — перевела она дыхание. — Никто ничего не видел, и нет никаких улик. Пусть он болтает, ему заплатили. А я буду отрицать!.. Но Виктор!.. — неожиданно подумала Елена. Какая же он сволочь!.. Его мало было убить, его надо было сжечь. Посадить на кол…Подонок! Тварь!» — Елена да крови закусила губу и очнулась. Она попыталась вслушаться в слова Кирилла, но… «Господи, неужели тюрьма?. Это все… конец… я не выдержу… я покончу с собой… Сколько, сколько мне могут дать… десять, пятнадцать лет? Господи, что же я наделала? Будь ты проклят!.. Будь ты проклят, что я встретила тебя!.. — ее лицо исказила гримаса боли. Она это почувствовала и взяла себя в руки. — Отрицать! Все отрицать!» — непроизвольно подрагивали ее бледные губы.

А Кирилл между тем продолжал преподносить Елене Усовой роковые сюрпризы.

— Что же стало одним из поворотных пунктов В моем расследовании? Представьте себе, платье! Совершенно случайно я увидел его в витрине одного бутика и тут же вспомнил, что точно такое же было на Елене Усовой в день похорон. Не могу объяснить почему, но это платье меня чрезвычайно заинтересовало, я зашел в бутик, и одна из продавщиц, между прочим, сообщила мне интересную подробность. Месяца за два до похорон Усова какая-то чрезвычайно эффектная молодая женщина заходила в бутик и в течение получаса с нескрываемым удовольствием примеряла это траурное платье.

Затем она с сожалением вернула его. Это мне показалось очень странным. На всякий случай, в надежде, что продавщицы, может быть, опознают таинственную незнакомку, я показал им несколько фотографий. Девушки ответили, что если кто и был, то, скорее всего, вот эта женщина — и указали на фотографию Софьи Бахматской, хотя и не были совершенно уверены. Цвет волос был единственным их аргументом. И тогда я спросил себя: «Кто? Кто же заранее подготовил траурный наряд для Елены Усовой? Я почувствовал, что в этом деле не обойдется без переодеваний. Еще долго я буду блуждать в лабиринтах лжи, выстраиваемых моими фигурантами, но постоянно буду возвращаться к этому вопросу: «Кто?» И только спустя время пойму: «Кто же, как не сама вдова!»

У меня было множество версий и фигурантов, но совершенно неожиданное стечение обстоятельств указало расследованию нужное направление.

На выставке Софьи Бахматской я был случайно вовлечен в дамский кружок и услышал рассказ всем вам хорошо известной Риммы о необыкновенной женщине, встреченной ею на отдыхе в Испании.

По правде сказать, вначале я не обратил особого внимания на этот рассказ, но потом… Римма очень эмоционально описала эту женщину, и мне не составило большого труда дорисовать остальное: современная, образованная, красивая, любящая роскошь. Замужество с первых же дней ограничило ее жизнь стенами дома. Поначалу это даже развлекало: ничего не делать, но потом стало угнетать. Доселе дремавшее честолюбие вулканической лавой заполнило все ее существо. Она хотела действия. Муж ей в этом категорически отказывал, и тогда она решилась на развод.

Наблюдая реакцию присутствовавших дам, я поразился всеобщему восторгу, вызванному решением героини рассказа Риммы пойти на развод. «Как много женщин, оказывается, втайне мечтают об этом, — не без удивления отметил я тогда. — Может быть, и Елена Усова? — неожиданно задал я себе вопрос. — А что, собственно, мне известно о ней? "Примерная жена" — слишком узкое определение для красивой женщины…»

И тут опять случайность! Не огорчайтесь, что вас так нещадно преследуют случайности: это дамоклов меч всех преступников, — галантно утешил Кирилл Елену Усову. — Мне попадаются фотографии, на которых вы запечатлены с неким мужчиной в ресторане. На первый взгляд ничего особенного: обыкновенные фотографии женщины и мужчины, увлеченных друг другом. Однако они в одно мгновение свели на нет ваш образ безупречной жены и показали другую Елену Усову — ловкую, не лишенную смелости. И вот именно эта Елена Усова заинтересовала меня. Умна, красива, образованна… к этому всеобщему мнению я добавил честолюбие, чувство собственного достоинства и представил, каково ей находиться в полной зависимости от своего властного мужа… И я спросил себя: «А что, если у нее зародилась мысль… нет, не о разводе, который обрек бы ее на бедность, а о красивом вдовстве?»

Ведь все до смешного просто: смерть мужа, всего какое-то мгновение — и она свободна и богата!..

Признаюсь, одно время я и сам стал сомневаться: а было ли убийство?.. И тут, словно чтобы развеять мои последние сомнения, убивают тренера клуба «Петроний» Настю Фокину. А Настя Фокина была знакома почти со всеми людьми, проходившими по делу Усова. Таким образом, убийство Фокиной неопровержимо доказало убийство Усова.

Сразу же возник вопрос: «Зачем преступнику понадобилось убивать тренера Фокину?» Разумеется, затем, что она знала или догадывалась, кто убил Усова.

В одном из разговоров со мной Настя как-то сказала, что уже смирилась со своей участью и совершенно не завидует своим богатым клиенткам. И тут ей представилась возможность, несомненно, как рассудила Настя, первая и последняя в жизни, хоть немного разбогатеть. Думаю, вначале она даже и не была уверена в своих подозрениях. Вероятно, разговаривая с Еленой Усовой, она, как бы случайно, обмолвилась, что к ней приходил детектив, то есть я, и расспрашивал о Викторе, о его жене. И вот она засомневалась: стоит ли говорить, что Елена Всеволодовна была так добра, что предложила ей вместо себя отдохнуть в отеле «Рэдиссон Лазурная»? Если бы Елена Усова ответила: «Как знаешь!», это значило бы, что данный факт ее совершенно не волновал. Однако, по всей видимости, Елена Усова выразила пожелание его утаить. На что Фокина, несомненно, тут же охотно согласилась. Однако спустя некоторое время она опять возобновила разговор о надоедливом сыщике, а затем невзначай пожаловалась на нехватку денег или высказала острое желание что-либо приобрести. Одним словом, она ясно дала понять: или вы мне платите и я молчу, или, в противном случае, все рассказываю детективу.

— Итак, — Кирилл взглянул на Елену Усову, — вы столкнулись с шантажом.

Елена Усова презрительно усмехнулась.

— Все, о чем вы здесь рассказываете, молодой человек, полный абсурд.

— Что ж, если вам удастся убедить меня, а заодно и следователя уголовного розыска в абсурдности моих заключений, буду рад. А пока я продолжу.

Вы, Елена Всеволодовна, поняли, что Настя Фокина собирается устроить себе безбедную жизнь за ваш счет. Естественно, вы не выказали никакого возмущения и сразу дали согласие. Вы договариваетесь с Фокиной о времени встречи, и, когда бассейн покидает последний посетитель, Настя сама открывает вам дверь из внутреннего сада. Вы выжидаете, когда она подходит к краю бассейна, и наносите ей удар по затылку спортивной гантелью. Следов — никаких, потому что их слишком много.

Я отправляюсь в Сочи в отель «Рэдиссон Лазурная» и показываю обслуживающему персоналу фотографии Насти Фокиной, в которой все опознают госпожу Усову.

Вам было нужно алиби, и вы неожиданно из высокомерной Елены Усовой превратились в благотворительницу. Вероятно, вызвав на душевный разговор Настю Фокину, вы, растрогавшись, предлагаете ей, уставшей от жизни и бедности, отдохнуть вместо вас в шикарном отеле, и — кто знает, — может быть, там найти свое счастье. Сами же, смею предположить, говорите, что давно мечтаете навестить свою подругу в Саратове, но муж вас не пускает, считая такое знакомство слишком ничтожным, и, чтобы как-то сгладить свой отказ, он навязал вам отдых в Сочи. А теперь, благодаря невинной женской хитрости, вы поедете в Саратов, Настя — в Сочи, а муж ничего не узнает. Потому что, если вдруг он позвонит в отель, портье ему ответит, что действительно госпожа Усова проживает у них. Вы советуете Насте перекрасить волосы под блондинку, чтобы хоть отчасти походить на Вашу фотографию в паспорте. О, Настя согласна на все! Однако на другой же день по прибытии в отель она перекрашивает волосы в привычный для нее цвет, что подтвердил парикмахер, обслуживавший ее.

— Итак, — пристально посмотрел Кирилл на Елену Усову, — вас нет в Москве, нет в Сочи, нет и в Саратове…

Она хотела что-то возразить, но поостереглась.

— Вы — в Барнауле, у своей школьной подруги Ларисы Григоровой.

Вадим в удивлении развел руками.

— Да, да, — согласился Кирилл, — я тоже думал, что всю свою жизнь вплоть до замужества Елена Усова провела в Саратове. Оказалось же, что через пять лет после рождения Елены Всеволодовны ее отец, кадровый военный, получает направление в Барнаул. И именно в Барнауле прошли школьные годы Елены Усовой.

— У вашей подруги сохранилось множество фотографий тех лет, — счел нужным пояснить госпоже Усовой Кирилл. И там же, в Барнауле, Елена Усова, впоследствии кандидат в мастера спорта по плаванию, увлекается спуском на лодках по Катуни. Уже став студенткой, и живя в Саратове, куда вновь был переведен ее отец, она продолжает каждое лето приезжать на Катунь.

Однако, выйдя замуж, Елена Усова уже, естественно, предпочитает другие виды отдыха и теряет связь со своей барнаульской подругой. Совершенно случайно год назад ей на глаза попадаются красочные проспекты фирмы «Каскад». Несомненно, они напомнили ей юность и, может быть, впервые натолкнули на мысль о возможности осуществления ее туманной мечты: стать вдовой. Конечно, вначале она не отнеслась серьезно к своим мыслям, но тем не менее приобрела путевку и по фальшивому паспорту отправилась в Барнаул, сказав мужу, что едет к родственникам в Саратов. Здесь я должен оговориться и объяснить, что между Еленой Усовой и ее мужем сложилось определенное правило: во время своих отъездов она сама должна была ставить его в известность о себе.

Со своей подругой Елена Усова не была слишком откровенна и умолчала о себе настолько, насколько ей это было нужно. Единственное, что она сочла возможным поведать о себе, это то, что она замужем и имеет собственное дело.

Елена Усова отправляется на Катунь и вот там-то, глядя на быстрые перекаты реки, разрабатывает до мельчайших деталей план убийства, который, как она тогда полагала, вряд ли решится когда-либо привести в исполнение. Сколько еще предстоит сомнений… Ей их хватило ровно на год, спустя который Елена Усова твердо решает убить своего мужа. Для этого надо было как-то заманить Виктора на Катунь. В этом ей невольно помогает Вадим Савин, который уже давно мечтал о подобном авантюрном путешествии по реке. В один прекрасный день на его рабочем столе появляются зазывные проспекты фирмы «Каскад». Вадим не стал допытываться, откуда они взялись, полагая, что их вместе с почтой принесла секретарша. Елена Усова, несомненно, нервничала: подействует ли должным образом ее приманка. На ее удачу, как она полагала тогда, приманка подействовала, и муж объявил ей, что вместе с Вадимом он уезжает на Катунь. «Отлично!» мысленно похвалила она его и приступила к осуществлению своего плана.

Отправив вместо себя в Сочи Настю Фокину, она, опять же по фальшивому паспорту, приезжает к своей подруге в Барнаул и от всего сердца предлагает ей путевку фирмы «Каскад». Она уговаривает свою подругу принять этот подарок, который по ее нынешним средствам ей ничего не стоит, а для одинокой Ларисы это будет такая возможность познакомиться с интересным и состоятельным мужчиной. Милосердие Елены Усовой не знает границ, она с радостью соглашается остаться с маленькой дочерью Ларисы на все время ее отсутствия.

Итак, Лариса Григорова уезжает шестнадцатого августа вместе со всеми туристами на автобусе фирмы «Каскад». К вечеру этого же дня был разбит первый лагерь. Все знакомятся друг с другом, и, естественно, эффектная внешность Ларисы привлекает к себе внимание многих мужчин. Семнадцатого августа туристы проходят инструктаж и отдыхают. Восемнадцатого августа после завтрака был назначен первый спуск Все немного волнуются, особенно новички. Однако Ларисе Григоровой не удастся принять участие в этом захватывающем спуске.

Надев спасательный жилет и шлем, Лариса в полной экипировке выходит из палатки и вдруг видит женщину, очень похожую на Елену Усову, которая стоит на опушке леса и машет ей рукой. Лариса очень удивилась и поспешила к ней. Елена Усова, а это была она, схватив подругу за руку, затянула ее в лес и сообщила, что дочь Ларисы неожиданно заболела. (Чем вы, Елена Всеволодовна, вызвали у ребенка высокую температуру и рвоту, я, к сожалению, так и не выяснил.) Она также сообщила, что вызвала врача и оставила девочку с соседкой, но считает необходимым присутствие самой Ларисы. Испуганная Лариса тут же отправляется в сторону лагеря забрать свои вещи, чтобы вместе с Еленой вернуться домой, но Елена Усова удерживает ее. Она предлагает подруге поменяться с ней одеждой, объясняя, что в лагере все равно не заметят подмены, а если и заметят — не велика беда: не пропадать же путевке. К тому же, если с ребенком не будет ничего опасного, Лариса сможет вернуться и снова занять свое место. Лариса, плохо соображая, быстро переодевается и по тропинке спешит к шоссе, где ее ждет джип, на котором приехала Елена Усова.

— Кстати, — заметил Кирилл Усовой, — Я разыскал водителя этого джипа, и он опознал вас по фотографии.

— Отправив подругу, Елена Усова идет к лодкам. Во всеобщей суматохе никто ни на кого не обращает внимания. К тому же Виктор и Вадим — новички, И поэтому испытывают особенное волнение. Воспользовавшись этим, Елена Усова совершенно спокойно занимает место в лодке позади собственного мужа. Для первого дня выбран самый безопасный участок реки, а в том месте, где она еще и немного замедляет течение, инструкторы для забавы туристов ловко переворачивают лодки и…

 

Глава шестнадцатая

Елена вздрогнула.

«Нет, нет… не хочу этого слушать… не хочу!. -неистово завопил ее внутренний голос. В голову ударил огненный фонтан крови.

«Проклятие… проклятие… — задыхалась она. — Откуда он все знает, точно следил за мной, точно проник в мои мысли…»

Неожиданно на нее опустилась густая туманная пелена, все чувства словно поглотило равнодушие, она перестала слушать детектива и с каким-то непонятным старанием попыталась припомнить, с чего же все — это ужасное все — началось…

Саратов… педагогический институт… в группе одни девчонки… много приезжих из деревень, но эти не в счет… Лишь три из них разительно отличались от всех… Елена мучительно, до прокусанных губ, завидовала им и страстно мечтала стать такой же: богатой, уверенной, недосягаемой… Но как? Родители уже сделали все, что могли… Она сама?. Чего она достигнет с зарплатой учителя английского языка?. Оставалась только одна возможность — составить удачный, или, как говорили в старину, блестящий брак.

Глаза цвета моря, пышные белокурые волосы, припухлые, соблазнительные губы, фигура богини из учебника по истории и идеально стройные ноги.

Во время соревнований по плаванию равной по красоте ей не было: она потрясающе смотрелась на чемпионском пьедестале и чувствовала, что это — ее место. Однако соревнования заканчивались, и она вновь надевала слишком скромную одежду, которая с невиданной наглостью похищала ее красоту.

О скромность — вечное «украшение» бедняков!

Елена нравилась мужчинам, но все как-то не тем… А ей был нужен только тот, кто смог бы возвысить ее!.. Ей так хотелось уехать из Саратова и забыть, забыть, что он вообще когда-то существовал в ее жизни. «О, провинция — ужасная вещь!.. — как заклинание, повторяла Елена поразившие ее

слова Белинского. — Остаться жить в ней — гибель…» А она хотела жить, жить!.. И с отчаянной яростью надеялась, что ей все-таки удастся перейти невидимую, но очень прочную границу миров.: из мира трудящихся — в мир людей…

В таком ожидании она перешагнула двадцатипятилетний рубеж своего девичества. Все ее подруги, даже самые невзрачные, повыходили замуж, потому что в провинции двадцать пять лет — это уже старая дева. Елена втайне страдала, но выходить замуж лишь бы за кого все равно не хотела. В учительской над ней ядовито посмеивались замужние коллеги, но она только пожимала плечами.

«Ну что за радость вот хотя бы у этой Лидии Федоровны, тридцатишестилетней химички с глазами, опухшими от слез. Муж-рабочий настройке, трезвым бывает раза три в месяц. Каждое утро она приходит заплаканная, и все понимающе кивают: "Опять, Копя!". Или вот эта, маленькая толстобедрая Ирина Спиридоновна с хрипло-визгливым голосом. Муж инженер все-таки!.. Подошла очередь на квартиру, несчастные две комнаты «трамвайчиком», а им отказали. Муж — тряпка, И Ирину Спиридоновну перекосило: лицо как пошло от горя в одну сторону, так там и осталось… Зачем же такие мужья?..» — недоумевала Елена.

Тем не менее все эти перекошенные, обруганные, а зачастую и битые — все они с тупым превосходством смотрели на нее. Этот самообман был их единственной отрадой: в глубине души они все завидовали ей, не влезшей очертя голову в неудачный брак.

На зимние каникулы завод-шеф организовал поездку школьников в Москву. Елену, конечно же, не включили в сопровождающий преподавательский состав, но Ирина Спиридоновна неожиданно заболела. Как тогда обрадовалась Елена! Она, словно школьница, вприпрыжку примчалась домой и торжественно объявила: «Я еду в Москву!»

Москва… Москва… Это магическое слово не давало ей спать… Москва — это что-то огромное, сверкающее, счастливое… Она навалилась на Елену и поразила… Куда ей было следить за своими учениками: она сама шла с полуоткрытым от изумления ртом. И вдруг Лидия Федоровна пронзительно

завопила:

— Лена! Лена! Вы что же, ослепли?!

Елена вздрогнула и оглянулась.

— Пропали! — продолжала вопить Лидия Федоровна. Пропали две девочки! Елена судорожным взглядом сосчитала учеников.

— Кто видел, куда они ушли? — сурово спросила она.

— Туда! — несколько рук указало в сторону бутика, витриной которого несколько минут назад так любовалась Елена. Конечно если бы не пропавшие девочки, она никогда не осмелилась бы открыть эту стеклянную дверь и войти… в другой мир… Тут размышлять было некогда. Елена снежным облаком

влетела в бутик и всплеснула руками: ее ученицы заворожено рассматривали витрины. Она оглянулась, чтобы принести свои извинения, но все три продавщицы были ужасно заняты.

На велюровом диване сидела эффектная дама средних лет.

Продавщицы, надев на себя норковые шубы, вертелись перед ней, но она, советуясь со своей подругой, отрицательно качала головой. И тут взгляд капризной дамы упал на Елену в скромном драповом пальто.

— Девушка! — вежливым тоном, однако, полностью исключающим отказ, обратилась она к ней. — Вы не будете так любезны примерить несколько шуб… вы чем-то похожи на мою дочь.

Елена хотела тут же ответить «Да!», но неожиданная сухость в горле оборвала голос: она лишь кивнула и поспешно сняла пальто. Дамы невольно переглянулись. Скромное, вишневое трикотажное платье идеально смотрелось на ее великолепной фигуре; она сделала шаг, и взор мужчины, который

Что-то выбирал в соседнем отделе, устремился на ее ноги. Продавщицы проворно набрасывали ей на плечи шубы, и Елена старательно поворачивалась под взыскательными взглядами женщин. Наконец дама сделала выбор, поблагодарила Елену, которая, спохватившись, торопливо надела свое пальто и, взяв девочек за руки, повела их к выходу. Прощально звякнул золотой колокольчик, и дверь «другого мира» закрылась. Но не успела Елена сделать и нескольких шагов, как услышала чей-то голос, несомненно, обращавшийся к ней.

— Девушка! Девушка!

Она удивленно оглянулась.

— Что? — «Наверное, я что-то забыла в магазине! — тревожно, осмотрела она себя. — Перчатки, шарф, сумочка…» Елена непонимающе смотрела на высокого шикарно одетого мужчину с бледно-голубыми глазами. У Елены даже не возникло мысли, что она его могла заинтересовать.

Девочки тоже с любопытством замерли на месте.

— Вот, держите! — протянул он им деньги. — Купите мороженое!

Девчонки с восторгом помчались к ларьку.

— Вы учительница? — спросил он Елену.

— Да, — с какой-то покорностью ответила она.

— Приезжая?

— Да… из Саратова.

— Понятно! Значит, сейчас у вас экскурсия.

— Да, — словно загипнотизированная его светло-голубым взглядом, отвечала Елена.

— Хорошо… — он на секунду задумался. — Меня зовут Виктор. Вечером я за вами заеду. Где вы остановились?

— Гостиница «Урал», — тут Елена очнулась. — Спасибо, не надо…

Виктор ласково улыбнулся.

— Не волнуйтесь, я просто хочу пригласить вас поужинать в ресторан. Вот моя визитная карточка, и если вы в чем-то сомневаетесь, можете навести справки. Значит, до вечера, в девять часов я заеду! — и он, было, повернулся, но, спохватившись, воскликнул: — Ах, да!.. А как же вас зовут?

— Лена… Елена…

— До вечера, Елена! — он улыбнулся и ушел.

Елена была не в силах пошевелиться.

«Неужели это не сон?. Неужели этот безукоризненно одетый мужчина обратил внимание на меня?. И что же будет дальше?. Неужели судьба дает мне шанс или, может быть, она просто, зазевавшись, обронила его?.»

Елена посмотрела на визитную карточку, на которой выпуклыми черными буквами было напечатано: «Виктор Иванович Усов, президент фирмы "Два V"». Тут она опомнилась и, окликнув девочек, поспешила с ними к Лидии Федоровне, которая уже была готова объявить розыск через милицию. Отругав провинившихся, Лидия Федоровна зловеще шепнула Елене: «Вечером поговорим!»

Красоты Москвы уже почти не занимали Елену, время от времени она украдкой вынимала визитную карточку, смотрела на нее и улыбалась.

Наконец наступил вечер. Елена выслушала страшные обвинения в свой адрес из уст Лидии Федоровны, но отнеслась к ним совершенно равнодушно, даже ни разу не возразив, чем вызвала у той огромное неудовольствие: предполагала выбранить молодую учительницу, довести ее до слез, а потом,

пригрозив судом педсовета, великодушно простить, но…

— Ладно, идите к себе! И в следующий раз будьте внимательней! — сухо подытожила она.

Елена делила свой номер с двумя ученицами. Дожидаться, чтобы они заснули к девяти часам, было глупо, и поэтому она, попросив их вести себя очень тихо, сказала, что спустится на час в вестибюль, где договорилась встретиться с одной своей знакомой. Девочки, гордые доверием своей учительницы, выполнили ее просьбу, и прикладывавшая к двери ухо Лидия Федоровна не услышала никакого шума.

Накинув пальто, Елена спустилась в вестибюль и с удивлением обнаружила, что Виктора там нет. Странно, но она как-то не допускала мысли, что он не придет: ей казалось, если такой солидный мужчина что-либо обещает, то выполняет наверняка. Она в замешательстве несколько раз прошлась вдоль больших окон, долго рассматривала витрину закрытого книжного киоска, взглянула на часы и, обозвав себя провинциальной дурой, направилась к лестнице, путь к которой неожиданно преградил ей Виктор.

— Вы меня простите, — озорно улыбаясь, сказал он ей и, взяв за руку, потянул к выходу. — Вы меня простите, — повторил он и Елена, околдованная его властным светло-голубым взглядом, покорно пошла за ним.

Мягкое сиденье великолепного автомобиля·раскрыло ей свои объятия. Москва, подмигивая огнями, помчалась за окнами. Позолоченные зеркала ресторана отразили ее восхищенные глаза; шампанское сняло утомившее душу напряжение.

Елена рассмеялась и стала сама собой: очаровательной, не испорченной самомнением провинциалкой. Однако тут-то и подстерегала Виктора опасность! Пресыщенная, избалованная москвичка не торопясь расставляет свои капканы, а провинциалка, которая знает, что второго такого шанса у нее уже никогда не будет, потупясь, сразу роет волчью яму.

Живым умом Елена тут же поняла, чем она привлекла Виктора, и поэтому не выходила из образа наивной, но чертовски милой простушки. Ее зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц так искренне — восхищенно смотрели на него, ее щеки так забавно покрывались румянцем, когда он касался ее руки, что холодная душа Виктора пришла в восторг, и он сказал себе: «Если она девственница, я женюсь на ней!». Ему захотелось в этом поскорее убедиться, и он предложил провести ночь вместе. Лицо Елены вспыхнуло, но не от негодования, как полагал Виктор, а от необходимости быстро принять правильное решение. Ошибка здесь была недопустима, тем более что один раз она ее уже совершила. Конечно, заманчиво сказать «Да, и отдаться во власть этого сильного, богатого мужчины, чтобы наутро самой обрести над ним власть. Но… тонкие пальцы Елены в волнении мяли салфетку. «Но смогу ли я утром проснуться госпожой? Здесь или надо в совершенстве владеть искусством любви, или не ввязываться вообще».

Она решила верно: «Владеющих искусством любви он повидал немало, а вот красивых девственниц — вряд ли…»

Итак, вечер, казалось бы, был завершен на неловкой ноте, но Елена неожиданно решила рассмеяться его предложению как неудавшейся шутке. Виктор с удивлением отметил ее такт и подарил ей огромный букет роз.

Всю обратную дорогу Елена была немного рассеянна Виктор с огорчением думал, что она сердится на него, но она сердилась на себя.

«Правильно ли я сделала, что отказалась? Нет, не уверена. Он сейчас отвезет меня и забудет… Эх, судьба дала мне такой шанс, единственный и неповторимый, а я, глупость провинциальная, не сумела воспользоваться им!.. Теперь сгнию в своей глуши — и всё… Всё!..» — она едва не заплакала от обиды на свою никчемность.

На прощание Елена мило улыбнулась Виктору. Снежинки падали на розы, на ее волосы и, превратившись в капельки, сверкали на губах.

Он все-таки сказал то, чего она так ждала:

— Недели через две я приеду в Саратов!

Она вздрогнула и с неподдельной надеждой взглянула ему в глаза.

— Правда?!

— Правда! — ответил он и, не удержавшись, прикоснулся к ее похолодевшим губам.

— Я буду ждать! — тихо произнесла она и, разбудив сонного швейцара, скрылась за темной дверью.

* * *

Ждать пришлось… И не две недели… Вернее, она уже перестала ждать, только проклинала себя… Такой мужчина… москвич, президент фирмы… второго такого ей, провинциалке, уж

точно не встретить…

В Саратов она вернулась, сверкая нестерпимо острыми для окружающих лучами счастья, и первым делом отправилась к врачу. Просьба ее была очень деликатна и стоила очень дорого, но, как полагала Елена, скупиться здесь было нельзя. В ее жизни уже был один мужчина, обладавший необходимым набором достоинств, которые теперь, после знакомства с Виктором, показались ей просто смешными.

Заместитель директора какой-то небольшой питерской фирмы приехал по делам в Саратов и с первого взгляда пленился Еленой. Ей тогда было двадцать лет. Дерзко веря в удачу и свою красоту, она разыграла преувеличенную страсть и принесла в дар любви свою девственность, чем окончательно ошеломила его. И действительно, бизнесмен не заставил себя долго ждать. Тут же, в гостиничном номере, он сделал ей предложение, и… Невский проспект поплыл перед мысленным взором Елены. Оставив ей деньги на билет, он обещал позвонить через неделю, но не позвонил. Потому что, приехав в Петербург, он одумался и решил, что не может жениться на всех хорошеньких провинциалках. Это был удар для Елены, абсолютно уверенной, что она произвела верный расчет: красота и непорочность — редкое сочетание.

Поэтому с Виктором Елена повела себя иначе: лишь поманила редким сочетанием достоинств, одного из которых у нее уже не было. Однако врач виртуозно выполнил ее деликатную просьбу, и из его кабинета она вышла вновь готовой принести в дар любви высшую женскую добродетель. Внутренний голос подсказывал ей, что пресыщенный Виктор женится только на девушке, для которой белая фата будет не украшением, а символом ее чистоты. Виктор так и сказал, когда они были в ресторане: «Чистоты!..» — и она это очень хорошо запомнила.

Месяц спустя ей было уже нестерпимо жаль впустую потраченных денег, а еще больше жаль себя — красивую неудачницу. Один раз она решилась позвонить ему, но голос секретарши отчеканил, что Виктор Иванович в командировке. Елена положила трубку и почему-то подумала, что он просто не хочет с ней разговаривать.

И опять пошли неправильные глаголы, дифтонги; инфинитивы и великий английский драматург с вечным «To be or not to be?». Елена вздыхала и думала, что в этой формуле ей вышло «not to be» женой столичного бизнесмена. И вот однажды утром на школьный двор въехал «Мерседес», и ученики расположенных на первом этаже классов прильнули к окнам.

Негромко хлопнула дверца, и высокий мужчина в черном кашемировом пальто вошел в вестибюль школы. Уверенной походкой он прошел в учительскую и спросил, как ему увидеть Елену. Свободные от уроков учителя замерли с открытыми ртами. Такой мужчина — и у них… Когда первая волна изумления схлынула с их лиц, они, с трудом соображая, переспросили: «Какую Елену?!»

— Да англичанку! — вскочила со стула энергичная физкультурница, и бросилась было позвать ее.

Однако Виктор спросил номер кабинета и небрежным движением руки устранил с дороги вертлявую учительницу. Он прошел по коридору и открыл дверь… Елена замерла с застывшим в горле словом. Виктор приветливо поздоровался и сел за последнюю парту. Хорошо, что до конца урока оставалось десять минут, которые Елене показались вечностью. Звонок — освободитель ураганом вымел учеников. Виктор подошел к Елене, поцеловал ее в зардевшуюся от радости щеку и сказал:

— Прости за бесцеремонное вторжение, но мне очень хотелось поскорее увидеть тебя.

Елена, не сводя с него счастливых глаз, что-то пробормотала в ответ.

— Пошли! — Виктор взял ее за руку.

— Но у меня еще три урока, — извиняющимся тоном произнесла она.

— А у меня только три часа: вечером я улетаю.

Елена растерялась. С одной стороны, она никак не могла уйти до окончания занятий, так как это означало бы, что она больше уже не вернется в школу. Но, С другой стороны, если она сейчас откажется пойти с Виктором, то… это может изменить всю ее жизнь… Вернее, не изменить, а, что самое ужасное, оставить в неприкосновенности. Несмотря на смятение мыслей, и чувств, она отдавала себе отчет, что его приезд еще ничего не означает.

— Виктор, но как же я уйду?.. Меня уволят…

Он расхохотался.

— Во-первых, тебя никто не уволит, потому что ты уйдешь со мной, а во-вторых, ты сюда уже не вернешься. Он подхватил ее на руки и на глазах ошеломленной школы вынес во двор и усадил в автомобиль. «Мерседес» надменно вздохнул мотором и оставил всех учеников и учителей школы стоять с разинутыми ртами.

* * *

Елена и не подозревала, что в ее Саратове есть такой ресторан, такие розы, и что такие люди будут заглядывать ей в глаза. Впервые в жизни она полностью потеряла ощущение реальности. Она не знала, что это — сон, мечта?.. Что это… когда Виктор достал обручальное кольцо, надел ей на безымянный палец левой руки… и непонятно откуда взявшиеся люди поздравляли их с обручением. Пенно салютовало шампанское, оркестр неистовствовал… Лишь поздно вечером, перед тем, как отравиться в аэропорт, они заехали к ее родителям, которые неожиданно получили возможность познакомиться со своим будущим зятем.

Когда Виктор, поцеловав почти сошедшую с ума от счастья Елену, скрылся за дверью посадочного зала, она вздрогнула и подумала: «Ну, вот все и кончилось…., но ошиблась.

Водитель «Мерседеса» осторожно тронул ее за руку и проводил к машине.

На другое утро она шла в школу, как на эшафот, представляя тягостный унизительный разговор с директором и увольнение с записью в трудовой книжке. Но… школа встретила ее почтительным молчанием. Весь день она была в напряжении, ожидая затаившуюся неприятность. Так прошла неделя. Елена почти успокоилась, как…

— Срочно к директору! — влетела в класс встревоженная секретарша.

Елена испуганно взглянула на нее.

Директор школы приветливо улыбнулся при появлении Елены и, усадив в свое кресло, протянул ей телефонную трубку.

— Лена?! Это Виктор!

— Виктор? — переспросила она.

— А почему это тебя так удивляет? — рассмеялся он. Или ты уже забыла, что у тебя есть жених?

— Я этому ещё не успела поверить…

— Прости, но это твои проблемы! Через два часа московский рейс, билет тебе уже заказан, вылетай!

— Но…

— Целую и жду!

Телефон уже давно исходил гудками, а Елена не могла опомниться.

«Однако это еще ничего не значит! — неожиданно холодно резанул рассудок. — Король забавляется, не забывай этого! Вся притихшая свора тотчас бросится на тебя, едва он отвернётся. Сможешь выстоять?» — «Смогу! — стиснув зубы, сказала сама себе Елена. — Смогу! А потом еще посмотрим, кто будет забавляться!»

Зеленый взгляд со стальным отблеском остановился на директоре.

— Мне необходимо немедленно уехать! — произнесла она, словно отдавала распоряжение.

— Но Елена Всеволодовна! — возмутился директор. — Я же не могу постоянно отменять уроки английского языка в связи с вашими личными проблемами!

Елена покачала головой.

— Это уже ваши проблемы! Я вас предупредила! — и она встала из-за стола.

— Но Елена Всеволодовна!.. Мы, конечно, благодарны Виктору Ивановичу за его финансовую помощь школе, но все имеет границы!..

— Особенно — человеческая благодарность! — с легким презрением бросила Елена.

— Вам будет трудно работать в нашей школе! — поджал губы директор.

— А вам будет трудно жить в Саратове! — львицей рявкнула на него Елена и подумала: «Что это я? Неужели я такая?! Неужели столько лет я таила саму себя?! Да, именно таила! неожиданно поняла она. — Я все время чувствовала себя неестественно приниженной, задавленной, вынужденно улыбающейся, рабски согласной… и вот только сейчас я почувствовала самое себя! Я — такая, какая есть!»

Она метнула на директора презрительный взгляд и вышла из кабинета. Гордо простучали ее каблуки по затихшему коридору школы. Зайдя в учительскую, она взяла свое пальто и собралась уходить, но путь ей преградила завуч.

— Елена Всеволодовна! — взвизгнула она.

Елена молча, отстранила ее рукой, даже не удостоив взглядом.

Через два часа она уже летела в Москву. Она не волновалась, как поведет себя Виктор: она чувствовала в себе силы изменить ход истории.

* * *

Елена прилетела в Москву не робкой гостьей, а завоевательницей. Свой воинственный пыл она ловко и совершенно очаровательно прикрыла тающей нежностью в глазах и подрагиванием чуть смущенных губ.

Вечером они были куда-то приглашены. Елена произвела сенсацию! Все и так сходили с ума от любопытства, кого же Виктор Усов приглядел себе в Саратове, и вот, наконец, покров тайны снят: Елена в черном платье под руку с Виктором переступила порог зала. Натурально-белокурые волосы уложены в изысканном беспорядке, шею мило отягощает изумрудное колье под цвет глаз. Деловой бомонд был удивлен: провинциалка держит себя спокойно и уверенно, а главное непринужденно.

«Откуда это у нее?» — приятно удивлялся Виктор.

Он был доволен: он отыскал свежесть черт и чистоту помыслов.

— Уж не из Трои ли ты привез такую красавицу? — восхищенно шепнул Виктору Вадим.

Все мужчины были очарованы, женщины за фальшивыми улыбками прятали искаженные завистью лица. Те, кто имел виды на Виктора, при появлении Елены поняли всю тщетность своих надежд: блестящий жених Виктор Усов был окончательно потерян для невест делового московского бомонда. Десятки глаз выпустили в Елену стрелы черной зависти. Виктору тоже досталось: «Нашёл!.. Боже, с его вкусом и вдруг…» Однако Елена была слишком красива и, как, оказалось, обладала врожденным чувством такта. Придраться к ней было невозможно, и только когда было найдено слово «провинциалка», дамам стало немного легче дышать.

Виктор очень гордился добродетелью своей невесты и говорил друзьям:

— Я нашел никем не тронутый алмаз и хочу сам обработать его.

Женщины делали вид, что не понимают его желания, мужчины были с ним солидарны. Поэтому Елена даже не переступила порог дома своего жениха: Виктор снял ей номер в отеле.

На следующее утро, предоставленная самой себе, Елена

отправилась побродить по столице. О, как ей было приятно каждое ее отражение в витрине!

«Неужели эта изысканная дама — я?!»

Вечером в окутанном полумраком ресторане Виктор, взяв её руку, сказал:

— Лена, я надеюсь, что не ошибаюсь в тебе. Елена вспыхнула ровно настолько, насколько надо, и девственно потупила взор.

— Тыне была близка с мужчинами? — прямо поставил вопрос Виктор.

Елена еще ниже опустила голову.

— Потому что скрывать это не имеет смысла, — продолжал он. Если ты меня сейчас обманешь, то, как бы я ни любил тебя, на следующий же день после свадьбы я подам на развод. Называй это моей блажью, дурью… я поступлю именно так. Елена, словно осмелившись, подняла на него изливающие

нежность и стыдливость глаза.

«Называй это моей ловкостью, проницательностью, но первый раунд выиграла я, хоть ты того и не подозреваешь», между тем думала она.

Свадьба была красивой, четко организованной. Брачная ночь не обманула надежд Виктора, и Елена белокурой кометой ворвалась в деловой бомонд столицы.

На первых порах помочь ей лучше сориентироваться в новой жизни Виктор попросил Лику. Мысленно выпустив в Виктора сотни жал, она тут же согласилась: отказа, быть и не могло.

Елена быстро постигла азы поведения супруги крупного бизнесмена, и ей, к ее великому изумлению, вдруг стало скучно. Она слонялась из угла в угол своей шикарной квартиры, ездила по бутикам, приобрела мобильный телефон, по которому ей почти никто не звонил, стала членом клуба «Петроний», но дамское общество приняло ее весьма холодно и даже надменно. «Провинциалка!» Она была слишком красива, чтобы кто-то захотел иметь с ней дружеские отношения. Анне Савиной пришлось пойти на контакт с Еленой ввиду положения ее мужа. Елена огляделась вокруг, и ей стало еще скучнее. Разнообразие внесло рождение ребенка — к сожалению, не надолго.

Елена поняла, что ей хочется что-то делать, куда-то ездить, кому-то звонить. Ей хочется подписывать договоры, рассматривать возможности сотрудничества, уточнять сроки поставок. Как она завидовала этим деловым женщинам, которые даже в бассейн приходили с мобильными телефонами и, подплыв к бортику, вызванные их требовательными звонками, сухо произносили: «Без меня ничего не предпринимать!» или, перейдя на английский, без запинки продолжали разговор.

Другая женская половина клуба, к которой в принципе принадлежала сама Елена, ее не интересовала. То были дамы, либо занятые только собою и нарядами, либо погруженные в детей, либо без остатка отдающие всех себя сплетням. Была еще элита клуба, куда Елена не могла попасть при всем своем желании: артистический бомонд, одной из цариц которого была ненавидимая, но восхищавшая Елену Софья Бахматская. До бешенства завидовала она ей, когда Софья, полулежа в кресле, давала интервью восторженно смотревшей на нее журналистке. О, как она тоже хотела давать интервью, и была уверена, что сделала бы это с еще большим остроумием, чем Софья. Однако, понимая, что ей, не наделенной никакими артистическими талантами, никогда не пробиться в мир искусства, она решила стать во главе делового бомонда. Она знала: у неё получится.

Усиленно занимаясь на тренажерах, лежа под руками массажистки, она уже видела себя — элегантно-деловую, красиво спешащую, говорящую по мобильному телефону, закуривающую сигарету и беседующую на равных с какой-нибудь акулой бизнеса о девальвации, стагнации, пролонгации. Она тоже будет подплывать к борту бассейна, и бросать в трубку указания, тоже будет нервно открывать пачку сигарет, ожидая очередных торгов.

В своем невыносимом бездействии Елена дошла до абсурда и завидовала даже неудачам деловых дам, их красным глазам, синим опухлостям век… Тем не менее она чувствовала, что у них даже за концом есть начало, а у нее нет ничего, кроме обтекаемого, как шар, бездействия. Она уже давно хотела поговорить об этом с мужем, но что-то останавливало, настораживало ее. И вообще, она как-то невольно попала под обаяние власти Виктора. Наконец она решилась и однажды, вечером, ласково

заглядывая ему в глаза, пожаловалась на невыносимую скуку безделья и выразила желание чем-нибудь заняться. Виктор с недоумением посмотрел на нее.

— Понимаешь… — преодолевая непонятно откуда взявшуюся робость, принялась объяснять Елена. — Помоги мне открыть фирму… ну, например, туристическую… или какой-нибудь бутик…

Виктор не дал ей договорить.

— Лена, я женился на женщине, а не на бизнесмене. Мне эти деловые дамы надоели до тошноты!

Елена замерла с широко открытыми глазами.

— Ты не хочешь, чтобы я работала?!

— Об этом не может быть и речи! — давая понять, что разговор окончен, ответил Виктор. -Займись женскими делами, я же тебя ни в чем не стесняю: покупай, наряжайся, воспитывай ребенка, путешествуй…

— Но я хочу работать! — попробовала настоять на своем Елена.

Светло-голубые глаза Виктора обдали ее таким холодом, что она сжалась.

Виктор был недоволен.

«Для чего я привез ее из провинции?.. Чтобы она стала заниматься бизнесом?.. Тогда я мог бы жениться на любой москвичке. Я искал жену, а не делового партнера».

Виктор расценивал жену как часть своего имиджа: с удовольствием появлялся с нею в обществе, гордился ее красотой и элегантностью. Но он был сторонником разделения: жена, любовница и бизнесмен в одном лице были для него несовместимы.

К чести Елены, она прекрасно вписалась в жизнь Виктора, который отвел ей роль бессловесной супруги. Поэтому начатый ею разговор о деловой карьере показался ему крайне неприятным, и он дал понять, что возвращаться к нему не стоит — не имеет смысла.

Елена этого понять не захотела. Некоторое время спустя она вновь принялась просить мужа подыскать ей какую-нибудь работу в его фирме.

— Прости, Лена, но видеть тебя и дома, и в офисе, даже при всех твоих достоинствах, выше моих сил, — мягким, но не терпящим возражений тоном ответил он.

— Виктор!.. Но как же?! — все недоумевала Елена. — Неужели я всю жизнь должна буду провести вот так… в четырех стенах?!

— Ты всегда можешь вернуться в Саратов в свою школу, если ты полагаешь, что там твоя жизнь засверкает более яркими красками, — с некрасивой, безжалостной усмешкой проговорил он.

«Это уже становится невыносимым, — между тем раздраженно думал Виктор. — Не хватало мне дома истерик».

Виктор сознательно долго не женился, ища себе домашнюю, тихую жену, которая будет полностью зависима от него. Он прекрасно знал, какую жизнь устраивают своим мужьям

независимые жены: то они разоряются и требуют финансовой помощи, то они в кого-то влюбляются и требуют развода. Естественно, Виктор, как мог, обезопасил себя от раздела имущества, но, как бы то ни было, расторжение брака всегда затрагивает недвижимость, а он любил стабильность: дом, семья должны быть незыблемы. Виктор был очень доволен, что нашел в Елене идеальную, по своим представлениям, жену. Поэтому неожиданно одолевшее ее желание пойти работать неприятно его удивило. Елена вздрогнула от жестоких слов Виктора, но не отступила и продолжала приводить неопровержимые, как ей казалось, аргументы своего горячего желания заняться делом.

Некоторое время Виктор молча, смотрел на нее своими прозрачными голубыми глазами, а потом тихо сказал:

— Лена, запомни раз и навсегда: я дважды одно и то же не повторяю.

Елене показалось, что захлопнулся последний клапан, через который к ней еще поступал воздух. Мечта, которая так легко с согласия Виктора могла стать реальностью, разбилась, как елочный шарик. В голове назойливо вертелась только одна строфа, поражающая своей безжалостной истиной:

Я, что мог быть лучшей из поэм,

Звонкой скрипкой или розой белою,

В этом мире сделался ничем,

Вот живу и ничего не делаю.

Но, поддавшись на первых порах полному отчаянию, Елена всё, же нашла в себе силы, чтобы действовать вновь, на этот раз иначе — более хитро, более по-женски. Рассуждая таким образом: «Он отказал жене, но сможет ли он отказать любовнице?», она изменила свой гардероб в подражание неподражаемой Софье Бахматской, стала более страстной, неистовой в постели… но Виктору это не понравилось. Однажды она услышала:

— Лена, мне нужна жена, а не…

Эти слова пощечиной ударили ее по лицу, залив его алой краской обиды и гнева. Ей хотелось закричать, затопать ногами, расплакаться, обвинить его в бездушии, но она сдержалась и, поднявшись с супружеской кровати, ушла в свою комнату. Сев на пол и словно безумная раскачиваясь из стороны

в сторону, она шепотом повторяла:

«…Ничем!.. Сделалась ничем!..»

Она, только что почувствовавшая себя такой, какая она есть, вновь должна была превратиться в безликое, подавляющее свои мысли и чувства существо. Виктор возвысил ее над другими, но равной себе не сделал.

Елена замкнулась, ушла в· себя, перестала заниматься в «Петронии», по возможности избегала общения даже с Анной Савиной. Она выбрала себе имидж жены и матери, полностью поглощенной семьей, и все, что выходило за рамки интересов семьи, ее не касалось. Елена появлялась в обществе только под руку с Виктором, стала тем, кем он хотел ее видеть: безмолвной супругой, красивой вещью, которую он доставал, когда ему было надо. Елена, словно пружину, скрутила себя и решила держаться, сколько хватит сил.

В это время Виктор увлекся Софьей Бахматской. Он давно мечтал приблизиться к миру искусства, и кто-то представил его Софье. Виктор был сокрушен, низвергнут ее властным очарованием. Темно-карие бархатистые глаза Софьи поглотили его.

Елена, замкнутая в вынужденном бездействии, была на грани помешательства. Ненависть и ощущение своего полного бесправия снедали ее. Она задыхалась. Ей казалось, что вся квартира пропитана запахом духов Софьи. Она чувствовала, что, изредка выполняя свои супружеские обязанности, Виктор, забывшись, ощущал тело Софьи, волосы Софьи, губы Софьи… Елена бросалась из крайности в крайность. Однажды она купила несколько флаконов «Аллюр» от Шанель и опрыскала комнаты его томно-аристократическим ароматом, но была вынуждена признать, что ядовитый запах духов Софьи не уничтожим. Тогда она решила пользоваться такими же, однако Виктор этого даже не заметил: он вообще с трудом стал различать ее на фоне стен и мебели, настолько он был поглощен бездной по имени Софья.

Сначала Елена ненавидела только Софью, но однажды утром, взглянув на светловолосый затылок мужа, вдруг ощутила тошнотворную ненависть к нему. И вот уже она стала с каким-то неизъяснимым наслаждением ненавидеть Виктора: его бесцветные, словно выцветшие, глаза, его властный рот, его гладко выбритые щеки, его затылок, по которому ей так хотелось хватить чем-то очень тяжелым, чтобы брызнула фонтаном кровь, и Виктор упал униженный, уничтоженный. Елена часами могла наслаждаться размышлениями о всевозможных вариантах смерти Виктора, но однажды она неожиданно пошла в своих мыслях дальше и задала себе вопрос: «A что же потом?.. Виктор умер, а я?. А я стала бы молодой, красивой, богатой вдовой!» И вдруг все ее мучения показались ей до смешного надуманными. Как, однако, все просто: стоит только устранить Виктора — и ее жизнь, словно парус, наполнится воздухом. Несколько дней она была почти счастлива, будто уже надела вдовью вуаль. Однако Виктор был жив и полон сил. Елена спустилась со своих черных небес.

«Как же избавиться от него?» — было все, о чем она могла думать.

* * *

Москва изнывала в июльских лучах солнца, и Елена решила поехать куда-нибудь отдохнуть. Она зашла в турфирму и, пока оператор беседовал с предыдущим клиентом, стала лениво рассматривать проспекты. Вдруг ей в глаза бросилось знакомое название «Катунь». Она взяла проспект и очень внимательно ознакомилась с ним. Еще не понимая почему, она захотела непременно поехать туда.

Дома Елена сказала Виктору, что хочет навестить родственников в Саратове. Между ними существовала договоренность: когда Елена куда-либо уезжала, раза два в неделю она должна была звонить ему. Виктор себя звонками не утруждал.

Итак, будучи для всех в Саратове, Елена отправилась в Барнаул, где перед поездкой с группой туристов на Катунь она на несколько дней остановилась у своей подруги детства и юности Ларисы Григоровой.

 

Глава семнадцатая

Встреча подруг была радостной, наполненной светлыми воспоминаниями юности, после которых они перешли к прозе настоящего. Елена была кратко сдержанна. Сказала только, что замужем и имеет свой собственный бизнес.

— Занимаюсь недвижимостью…

— Зависть — это плохо, — подрагивающим голосом произнесла Лариса, — но я тебе завидую. Ты нашла себя. А мне пришлось развестись… Муж даже слышать не хотел о том, чтобы я работала…

— Надо было все же попытаться настоять на своем, — мудро заметила Елена.

— Ой, ты же знаешь, мой характер не из мягких, но он сказал «Нет!», и об это «Нет!», хоть разбейся! Я вспылила и подала на развод. Теперь наслаждаюсь работой с восьми до десяти в Сбербанке…

Слушая подругу, Елена думала:

«Если бы я решилась развестись с Виктором, то точно так же, избавившись от однообразия ничего неделания, попала бы в однообразие рабочего режима мелкой служащей. Нет!.. Нет!.. Я хочу другого… более значительного, интересного. Я вполне способна стать во главе фирмы…»

Как Елена ни избегала разговоров о себе, Лариса хотела узнать больше. И Елена невольно увлеклась, расправила плечи, подняла голову. Приятное чувство уверенности проникло к ней в душу, и на какое-то мгновение, забывшись, она действительно ощутила себя директором крупного московского бюро недвижимости, но вовремя спохватившись, сказала:

— Поздно! Давай спать!

Два дня спустя, расцеловавшись с подругой, она отправилась на Катунь. В лагерь приехала уже не Елена Усова, а Екатерина Бажова.

Еще не имея никакого плана по устранению Виктора, Елена поняла, что ей надо вести двойную жизнь, иначе она просто рискует сойти с ума. Отыскав нужного человека, она купила паспорт на имя Екатерины Бажовой. К тому же ей хотелось мужского внимания — ведь Виктор почти не уделял ей времени. Это было очень опасно: если бы он узнал о ее измене, он просто вышвырнул бы ее за дверь. Виктор тешил свое самолюбие тем, что полностью доверяет жене, однако его прозрачно — голубые глаза зорко следили за ней. Под чужим же именем Елена могла позволить себе приятную мимолетную связь. Однако в лагере, больше, чем мужчины, ее захватила Катунь. Пенные брызги ударили в лицо, упругие струи подхватили лодку, руки Елены уверенно взялись за весло. И вдруг все полетело в бездну, лодка перевернулась, и Елена увидела рядом с собой бородатое, смеющееся лицо инструктора, который крепко схватил ее за пояс.

— Пустите! — закричала она. — Я сама! Ей хотелось борьбы со стремительно несущейся в бездну рекой.

Туристы ухватились за лодку и благополучно подплыли к берегу. Сушились, хохотали… Елена сняла шлем, пухлый спасательный жилет, и неожиданная мысль огненной молнией пронзила ее.

«Ведь никаких следов!.. Никаких!.. Вода!..»

Отныне эта мысль более не покидала ее.

Елена вернулась в Москву, и опять изо ДНЯ в день замелькали эти ненавистные глаза, и этот будто притягивающий к себе удар затылок Елена стала бояться самой себя, ее подавленная энергия требовала выхода. Она снова начала заниматься в «Петронии» — до изнеможения, до головокружения, до дрожи во всем теле. Она знала — ей надо быть сильной. Однако нервного срыва избежать не удалось.

Как-то утром за обязательной чашкой кофе с Виктором она дольше обычного задержала на нем свой взгляд, и вдруг всю ее грудь заполнила тошнота. Рука непроизвольно взялась за мраморную пепельницу: ей хотелось сейчас, сию же минуту избавить себя от кошмара видеть его, дышать с ним одним воздухом. К счастью, неловким движением она опрокинула чашку с кофе себе на колени, и это ее спасло. Виктор уехал в офис, а Елена помчалась в турфирму и купила путевку в Испанию.

«Если я не уеду, я или умру, или убью его», — больше она ни о чем не могла думать.

Чтобы хоть как-то успокоиться, Елена на весь день отправилась в «Петроний». Там ей и пришла неожиданная мысль полностью изменить себя не только внешне, но и внутренне. Аутотренинг увлек и спас ее от нового нервного срыва. Словно шпион перед отправкой в тыл врага, Елена сочиняла и запоминала свою легенду. Затем она занялась гардеробом: купила такие вещи, в которых раньше не рискнула бы появиться.

Поздним июльским вечером в отель «Прадо» приехала сильно уставшая сеньора Екатерина Бажова: лиловый шелковый платок скрывал цвет ее волос, глаза прятались за темными стеклами очков…

* * *

Утром озорные, слепящие солнечные лучи проникли сквозь неплотно задернутые шторы. Елена вскочила и принялась создавать свой новый образ. Белокурые волосы превратились в медно-рыжие, серые линзы, словно тучи, скрыли зелень глаз, ложная родинка на шее, ярко-вишневые чуть припухлые губы, немного темно-розовых румян на скулы — и получилась новая роскошная женщина. Она смотрела на себя в зеркало и чувствовала, что какая-то неведомая сила вливается в нее. Ее тело словно искрилось.

Елена надеялась, что обойдется без знакомых лиц, но едва ли не первой, кого она увидела, была экстравагантно-несчастная Римма.

«Вот черт! Принесло же сюда эту старую куклу!. -испугалась Елена, но тотчас взяла себя в руки и спокойно отправилась на пляж.

Римма не узнала ее, и мало того — приняла за иностранку. Трюк удался…

Так забавно, когда тебя называют другим именем: другой звуковой код изменяет твое поведение, манеры. «Екатерина!» — и Елена совсем иначе повернула голову, улыбнулась…

Убедить других, что ты — это не ты, нелегко — но еще труднее убедить в этом себя. У Елены это получилось. Что ж, у каждого свои таланты. Истинная женщина должна уметь перевоплощаться.

Отделавшись от своего вечно приниженного «я», Елена чувствовала себя великолепно. Ее тело испускало коварно обольстительные флюиды такой силы, что глаза мужчин, сверкая сладострастным блеском, невольно устремлялись на нее. В ярко-желтой юбке, что «пляске бедер вторит», и едва прикрывающем грудь фигаро она окончательно вскружила всем им головы. И один не выдержал…

«Вот он, принц Греза!» — не доверяя тому, что видит, иронично усмехнулась Елена. Ричард Вествуд оказался потрясающим, восхитительным любовником. Его сильное, пахнущее морем и свежестью тело

опьянило ее.

Ресторан с массивной позолотой и тяжелыми красными портьерами, позолоченные приборы, волнующий аромат свечей… прохлада шелка на огромной, нескончаемой, освещенной луной постели и его восторженный шепот…

Ричард оказался первым, кто по-настоящему взволновал Елену и разбудил в ней желание узнать других мужчин. Однако для этого она должна была как можно скорее стать вдовой.

Под равномерный шум морских волн Елена все обдумала и вернулась в Москву с детально разработанным планом.

Однако искушение поскорее примерить одеяние вдовы было настолько велико, что она не выдержала и отправилась в траурный бутик, предварительно приняв облик Софьи: сверкающие медью волосы, темно-карие линзы и королевский поворот головы. О, какие там были восхитительные наряды!

Ничего лучшего она не видела. Елена выбрала самое элегантное, самое дорогое платье. Примеряя черный шуршащий шелк, она трепетала от наслаждения, она уже видела этот праздник: как положит Виктора в самый дорогой гроб и помашет ему рукой в перчатке… и никогда больше его прозрачный, бледно-голубой взгляд не вопьётся в неё!..

Потом она разыграет из себя безутешную вдову, но день похорон Виктора будет ее днем, и она хочет выглядеть лучше всех! По дороге из бутика Елена заехала в офис мужа, зная, что ни его, ни Вадима там нет. Она немного поболтала с секретаршей и, когда та отлучилась, зашла в кабинет Савина и положила ему на стол проспекты фирмы «Каскад». Ей было известно о желании Вадима покорить какую-нибудь строптивую реку.

«C Софьей не может справиться, так хочет утешить свое попранное самолюбие рекой, — зло усмехнулась Елена. — Но с рекой тоже ничего не выйдет. Я об этом позабочусь!»

Она была почти уверена, что Вадим уговорит ее мужа поехать с ним.

«Ну, не уговорит, придумаю что-нибудь другое, — утешала себя Елена. — Хотя лучше этого варианта и быть не может!»

Вадим действовал так, будто прочел ее сценарий: он так увлекся своей идеей отдыха настоящего мужчины, что сманил и Виктора.

Опустив ресницы и удерживая губы от улыбки, Елена внутренне торжествовала.

Отправить вместо себя в Сочи Настю Фокину не составило никакого труда. У бедной «девушки за сорок» едва не перехватило дыхание от щедрого предложения богатой стервы, как мысленно она их всех называла.

«Ошиблась… бывают исключения!» — не от большого ума подумала она.

Елена тем временем уже покупала себе билет на рейс Москва — Барнаул по новому фальшивому паспорту на имя Иванченко Валентины Валентиновны.

В этот момент все чуть было не погубил Ричард. Раздался звонок, и он объявил обрадовавшейся его голосу Елене, что приготовил ей сюрприз — прилетел в Москву.

— Ты не шутишь? — не в силах скрыть испуга спросила она.

— Нет!.. Но ты, кажется, не очень рада…

— Что ты!.. Что ты!.. Напротив! — спохватилась Елена.

Они договорились о встрече, и она только успела вставить серые линзы.

Может быть, следовало отказаться от этого свидания, но Елена чувствовала, что находится на пике удачи и ей все сойдет с рук

Ричард был поражен новой гранью ее красоты.

— Ты искрящаяся, непостижимая женщина, — восторженно шептал он. — Каждая встреча с тобой — это премьера.

— И тебя это привлекает? — сверкнув улыбкой, лукаво спросила Елена.

— Будничные женщины — для неуверенных в себе мужчин, а я люблю праздники!

Елена была очень взволнована неожиданной встречей с Ричардом и предстоящим убийством мужа. С ней творилось что-то невероятное, и это придавало ей необыкновенное роковое очарование. Мощные флюиды обольщения, исходившие от нее, пронзили ауру Ричарда, и он понял, как сильно любит эту женщину.

Не в силах совладать с собой, они обменивались поцелуями, за которыми и застала их Софья.

К счастью для Елены, Ричард приехал только на один день, и ранним утром они уже расстались с ним перед таможенным ограждением в Шереметьево-2.

Таким образом, план устранения ненавистного мужа нарушен не был, и «Валентина Валентиновна Иванченко» отправилась в Барнаул.

* * *

Подруга детства и юности едва не задушила Елену в объятиях, когда та, краснея и волнуясь, протянула путевку, купленную на ее имя.

— Чтобы ты уже не смогла отказаться, — пояснила Елена. — Я так хочу доставить тебе хоть немного радости. Лариса уехала, а Елена, накормив ребенка продуктами, плохо сочетающимися друг с другом, вызвала у нее рвоту и повышение температуры. Уговорив соседку остаться с девочкой, она поспешила в лагерь к Ларисе.

На автомобильной стоянке Елена выбрала темно-вишневый джип и попросила его владельца, парня лет двадцати пяти, отвезти ее на Катунь. Парень хотел было ответить «нет» но она назвала такую сумму, которая уже подразумевала «да».

Оставив машину на шоссе, Елена по хорошо утоптанной тропинке поспешила к лагерю. Завидев Ларису, она отчаянно замахала рукой и, не дав той опомниться, поменялась с ней одеждой. Испуганная Лариса побежала к машине, а Елена в шлеме и спасательном жилете легкой походкой направилась к реке.

Неприятное волнение охватило ее.

«Ведь еще ничего не сделано, можно все оставить как есть… Но что?. -спросила она саму себя. — Рабское существование под пристальным взглядом бесцветных глаз… Ведь меня он уже давно уничтожил… А я вовсе не хочу его убивать, я просто хочу вернуть себе свое "я"! — Она остановилась, учащенно дыша, и устремила взгляд в землю. — Хватит! Не о том думаю! Да и нельзя думать… тут только начни…»

Она смело подошла к суетившимся туристам. Если все-таки Виктор или Вадим ее узнают, то это сойдет за сумасбродную шутку. Они ее не узнали. Для новичков даже спокойный участок Катуни кажется дорогой в ад. Виктор с Вадимом были неприятно удивлены своему чересчур большому волнению и, подавляя его, пытались доказать самим себе, что они мужчины.

Елена заняла место за Виктором. Лодка вздрогнула и понеслась. Елена знала, что метров через пятьсот инструкторы перевернут лодку. Странно, но она почти не волновалась, только ощущала дрожь от нетерпения… И вот… лодка опрокинулась, ледяная вода сомкнулась над головой… Елена, вынырнула рядом с Виктором и ловко обхватила его бедра ногами.

Отплевываясь от воды, он, с изумлением увидев перед собой лицо собственной жены, пробормотал:

— Лена?

И вот он — ненавистный прозрачно-голубой глаз! Елена уверенно, словно в желе, погрузила в него свой указательный палец. Виктор, широко открыв рот, взревел от боли. Сильные руки надавили ему на плечи, и он ушел под воду. Боль ударила в мозг и парализовала… Он несколько раз дернулся всем телом, но на плечах словно лежали гири… Елене казалось, что Виктор все еще пытается вырваться, и она удерживала его как можно дольше… Наконец — отпустила…

Инструкторы не сразу заметили стремительно уносимый рекой оранжевый жилет. Предчувствуя недоброе, они скомандовали: «K берегу!»

Мокрые, веселые туристы еще не пришли в себя от потешного кораблекрушения, как инструкторы объявили, что кого-то унесло течением. Провели перекличку. Елена бодро откликнулась на фамилию Григорова. Она видела, как побледнел Вадим, как он отчаянно оглядывался по сторонам в надежде найти Виктора. Поднялась суматоха, воспользовавшись которой Елена подошла к растерявшемуся инструктору и сказала, что после случившегося уже не находит ни удовольствия, ни смелости продолжать спуск по реке. «Я уезжаю!» — объявила она и тут же поспешила забрать свои вещи. К вечеру Елена была уже в Барнауле. Со словами: «Ты не представляешь, что случилось!» — она ворвалась в квартиру Ларисы.

— Какое счастье, что ты уехала… Я себе никогда, никогда бы не простила… — взволнованно ходя из угла в угол, причитала она.

Когда Лариса узнала в чем дело, то согласилась с подругой.

— Бог с ней, с этой путевкой! Я тебе другую куплю! — говорила Елена. — Имея ребенка, не стоит так рисковать!..

— Может быть, все еще обойдется? — робко выразила надежду Лариса.

— Это же Катунь! — веско возразила Елена.

— А кого унесло? — с тревогой допытывалась Лариса. Его случайно не Вадимом звали?

— Нет! — уверенно ответила Елена.

— Все равно жаль… — да… все так неловко, неприятно получилось, — словно забывшись, вслух, говорила Елена. — Лариса! — строгим тоном обратилась она вдруг к подруге. — Мне придется попросить тебя об очень серьезном одолжении…

— Лена, ты же знаешь: все, что могу, я сделаю!

— Я просто боюсь, что вдруг, хотя это маловероятно, может начаться расследование этого несчастного случая. А мне бы очень не хотелось, чтобы мое имя фигурировало в Списке туристов. Во-первых, придется объяснять наш маскарад, а во-вторых, — она на минуту задумалась, — я тебе скажу правду: мой муж не поощряет мои поездки на Катунь… и если он узнает, что я была там… одним словом, мне это может очень дорого обойтись… Ты же не хочешь, чтобы я оказалась на твоем

месте?.

— Нет, конечно! — воскликнула Лариса, успевшая познать, что такое свобода работающей женщины. — Но у тебя же свой бизнес!

— Он держится только благодаря моему мужу! И как мне это ни тяжело признать, но я полностью зависима от него.

— История повторяется!.. — разочарованно вздохнула Лариса. — И все же твое положение несравнимо с моим. Твой муж как-то пытается тебя понять!

— Да! Да! — взволнованно сверкая глазами, подтвердила Елена. — И я это ценю! Поэтому, если вдруг кто-то начнет тебя расспрашивать о случившемся, ты просто скажи, что ничего не видела… испугалась и уехала.

— Лена, не волнуйся! Во-первых, никто, я думаю, ничего не будет расследовать, ведь это несчастный случай, а во-вторых, никто не видел, как я покинула лагерь, а ты осталась вместо меня…

Елена обняла ее за плечи.

— Спасибо, дорогая! Ты только запомни: если какие проблемы, я тебе всегда смогу помочь…

Она положила на стол конверт с деньгами.

— Лена, да ты что? — удивилась Лариса.

— Ничего! Я собиралась сделать это с самого приезда. У меня сейчас есть, а у тебя нет… Будет — отдашь, а не будет… — она взяла ее за руки и с нежностью посмотрела в глаза. Знаешь, я постараюсь сделать, чтобы было!.. Я упрошу мужа пригласить тебя к нам и познакомить с кем-нибудь из его

друзей…

— Ой, Ленка, правда?!

— Конечно! Как я об этом сразу не подумала?!

Елена еще о чем-то долго и увлеченно говорила, а напоследок напомнила о главном:

— Лариса, ты только не подведи! Если муж узнает, что я была на Катуни, тогда все… Он такой хитрый, — вздохнула она. — Может подослать и частного сыщика… и кого угодно… если только хоть что-то заподозрит…

— Лена, все! Забудь, что ты там была! — перебила Лариса взволнованную подругу. — Ведь то, что ты! подменила меня, известно только тебе и мне! И с чего я начну кому-то об этом рассказывать?!

Елена благодарно обняла подругу и поспешила в Москву ожидать известия о трагической гибели мужа.

* * *

Из аэропорта Елена не сразу поехала домой, а дождалась последнего рейса «Адлер-Москва». У загоревшей и изливавшей елей благодарности Насти Фокиной она забрала свой паспорт.

Когда Елена открыла дверь и вошла в квартиру, то не стала зажигать свет. Прислонившись лицом к холодной стене коридора, она в изнеможении вздохнула, и несколько слезинок облегчения соскользнуло по ее щеке. Она не помнила, сколько простояла в темном коридоре, наслаждаясь полным

одиночеством… Затем молнией пронеслась по квартире и повсюду зажгла свет. Встревоженные светильники выпустили свои яркие лучи, а Елена уже открывала бутылку шампанского. Проливая недовольно шипящую пену, она наполнила высокий бокал и включила музыку, но тут, же испугалась: «У меня же траур!» Рука уже потянулась выключить магнитофон, как, запрокинув голову, молодая женщина звонко рассмеялась:

«Я же этого еще не знаю!»

Полновластной хозяйкой, впервые со дня замужества, она расхаживала по квартире. Заглянув в ванную, и усилием воли остановила свои взметнувшиеся руки, которым не терпелось собрать и выбросить все одеколоны, лосьоны, бритвы Виктора. «He время, подожди!» — успокаивала она себя. Открыв стенной шкаф, Елена замерла в предвкушении момента, когда она вынет из него одежду Виктора, уложит в большие пакеты и… О, как ей хотелось поскорее уничтожить даже малейший намек на его былое присутствие. Пока она решила ограничиться одной его рубашкой от «Валентино». Она сняла ее с вешалки, нарочито ласково провела по ней рукой — и во мгновение ока разорвала на куски. Залившись смехом, бросила на поднос лохмотья и подожгла.

«Кажется, во мне еще не погибли инстинкты дикарей», — глядя на подрагивающие языки пламени и пританцовывая от избытка энергии, думала она.

* * *

Когда Елене позвонили и сообщили о несчастном случае, она издала положенный вопль и бросила трубку.

«Убийство требует жертв!» — сказала молодая женщина своему отражению в шкафу и, надев серое платье, пошла в ванную. Там она ловко размазала макияж влажной ватой и погримасничала перед зеркалом, изображая безутешную скорбь. Затем отправилась на кухню, налила стакан воды и уронила на пол, словно ее слабеющая дрожащая рука не в силах была поднести его к губам, налила второй и поставила на стол, рядом положила успокоительные таблетки. Подготовившись, таким образом, Елена прилегла в гостиной на диван отдохнуть, но… не удалось…

«Вот сволочи заботливые! — процедила она сквозь зубы. — Уже принесло кого-то утешать…

Квартира содрогалась от тревожного звонка. Елена взглянула на себя, скорбную, в зеркало и чуть не расхохоталась, но тут же сосредоточилась и, с лицом, выражающим недоумение, близкое к помешательству, открыла дверь: на пороге стояла испуганная Анна Савина. Она протянула руки к Елене,

словно та уже падала.

— Лена!.. — простонала она.

Елена ответила положенными рыдающими всхлипываниями, которые плавно перешли в пискливо-прерывистые завывания.

Потом квартира наполнилась женщинами в черном: женами друзей Виктора, родственницами Елены. Приехал убитый горем Вадим. Елена отлично встретила его: она уже вошла во вкус роли. Друзья Виктора со скорбными лицами пожимали ей руки, ободряли, но она словно их не слышала. Елена решила, что ей неплохо бы впасть в прострацию… Потом, словно понемножку сходя с ума, она стала выражать беспокойство, что ей надо очень хорошо выглядеть на похоронах.

— Витя!.. Витя будет недоволен… — бормотали ее мертвенно-белые губы.

— Лена, успокойся!.. Успокойся!.. — увещевали ее.

— Мне нужно платье… самое дорогое, — с безумными глазами Офелии твердила она. Наконец эти «курицы», как, злясь, мысленно называла их Елена, додумались и отправили какую-то Машу купить ей

траурное платье.

— Только самое дорогое… самое!.. — на последнем дыхании повторяла Елена.

Как она и рассчитывала, Анна Савина направила Машу именно в тот бутик, в котором она заранее присмотрела себе скорбно-шикарный наряд.

Все шло отлично, и единственное, что досаждало Елене, это невозможность ни на секунду остаться одной: ее все время опекали. А ей так не терпелось примерить шляпку с интригующей вуалью.

* * *

Похороны были великолепны… Елена выглядела, чарующе-скорбной. Ей очень понравился гроб Виктора и то, как она, рванувшись «движеньем испуганной птицы», припала к нему, и то, как ее немилосердно оторвали от лакированной крышки.

Потом все стало хуже: Елене надоело валять эту комедию, а утешающие все приходили и жали ей руку. Уединение на даче тоже сильно попортило ей нервы. Появление Кирилла несколько взволновало молодую женщину, но не более того.

Наконец все осталось позади. Елена записалась на прием к психологу, он посоветовал ей заняться делом, и она не преминула исполнить его совет, тут же отправившись в офис.

В ее планы не входил разрыв отношений с Вадимом, она просто хотела раз и навсегда поставить его на место, чтобы не возникало никаких недоразумений на тот счет, что президентом фирмы «Два V» будет она, Елена Усова, а никак не он.

Неожиданное появление Павла не смутило Елену: она слишком хорошо, как ей казалось, знала Виктора.

«Если брат не существовал для него при жизни, то на что он может рассчитывать после его смерти?. Так… видимо, в надежде, хоть чем-то поживиться..» — объяснила она себе возвращение блудного брата.

Известие о завещании взволновало Елену, но, рассудив, она пришла к успокоительному выводу: у Виктора, кроме нее и дочери, не было никого. Единственное, что он мог сделать, все завещать дочери, сделав ее, Елену, опекуном… Все! Других вариантов просто не могло существовать.

И Елена продолжала спокойно входить в курс дела своей фирмы «Два V».

Однако опасная неприятность уже поджидала ее в образе улыбчиво-услужливой Насти Фокиной. Будучи в трауре, Елена не посещала «Петроний», и Настя позвонила ей сама. Она была очень взволнована и предложила встретиться. Недоброе предчувствие кольнуло Елену…

* * *

Они встретились в небольшом кафе. Настя шепотом поведала своей благодетельнице о надоедливом молодом сыщике и, простодушно моргая ресницами, спросила, что же ей теперь делать?. Говорить или нет о том, что она, а не Елена Усова, отдыхала в «Рэдиссон Лазурной»?..

— Настя, какое это имеет значение? — удивленно передёрнула плечами Елена. — Конечно, не скрою, мне бы не хотелось после смерти Виктора выставлять на обозрение наши мелкие семейные проблемы. Да, он запрещал мне видеться с родственниками, не считая их равными себе, а я его обманывала и все равно ездила к ним.

— Значит, мне лучше ничего не говорить Кириллу? — разыгрывая невинную простушку, все уточняла Настя.

— Естественно, лучше не говорить! — подтвердила Елена.

Настя задумалась.

«Может, я напрасно это затеяла, и Усова, в самом деле, была в Саратове?. -она невольно глубоко вздохнула, решив закончить этот неудачный для нее разговор, но в последнюю долю секунды передумала: — Нет!.. Надо еще попробовать!»

— Я, конечно, не скажу, — опять начала Настя, — но этот Кирилл такой въедливый и так запутанно ставит вопросы, что я боюсь проговориться. Вы же знаете, я не умею хитрить… притворно вздохнула она.

— Настя, чего ты хочешь? — не скрывая раздражения, спросила Елена.

— Н-ничего! — с каким-то испугом воскликнула та и тихо добавила: — Совета.

— Я тебе уже полчаса советую не говорить детективу, что вместо меня в Сочи была ты!.. Неужели не понятно?!

«Понятливая какая!.. — мысленно чертыхалась Настя. Что же ты никак не поймешь, что за молчание надо заплатить?»

— Да мне все ясно… Просто боюсь оговориться… Ну, оговорюсь, не велика беда!.. — откинувшись на спинку стула, беспечно, но четко произнесла Настя.

Елена была вынуждена признать, что это шантаж.

«Стерва!.. Стерва!.. — кипело у нее все внутри. — Такая милая, простодушная, услужливая… Сделала ей королевский подарок — отдых в отеле, какой она даже во сне не могла увидеть… и она же меня шантажирует!.. Что же делать? всерьез заволновалась Елена. — Прежде всего — пообещать ей что-нибудь и выиграть время.»

Елена Заказала еще два «Мартини».

— Ох!.. — вздохнула Настя. — как лето быстро проходит… Бот уже и осень… еще немного — и опять пальто, сапоги… хочется прилично выглядеть, но разве это возможно с моей зарплатой? Просто с ужасом думаю, что опять придется ходить в старой дубленке… Елена была вынуждена ответить шантажистке так, как та того желала.

— Настя!.. Какие проблемы?! Ты мне так симпатична… К тому же я-то знаю, что такое носить старые вещи. Я тебе дам денег, ты купишь…

— Нет, что вы? — играя беспредельное смущение, воскликнула Настя.

— Не будем об этом и говорить! — оборвала ее кривляния Елена. — Позвони мне дня через три, и все будет в порядке!

— Даже не знаю, как вас благодарить, — довольно улыбнулась шантажистка.

«Поскорее умереть — вот твоя единственно возможная благодарность. — мысленно пояснила ей Елена.

«Насытить шантажиста невозможно, его можно только убрать!» — решила она и в течение трех дней разработала план убийства Насти Фокиной.

Когда та позвонила, Елена назначила ей встречу в бассейне.

— Очень хочется расслабиться, — между прочим, пояснила она, — немного поплавать… но видеть никого не желаю…Я приду завтра вечером, когда уже все разойдутся. Принесу, что обещала и хоть полчасика поплаваю…

— Отлично! — согласилась Настя.

— Только знаешь, я пройду через внутренний дворик Не хочу ни с кем сталкиваться и выслушивать соболезнования.

— Без проблем! У меня ключ, я вам и открою!

* * *

В десять тридцать вечера Елена уже была во внутреннем дворике. Она отлично знала, что за день по нему прошлось множество людей, и следов было более чем достаточно. Осторожно заглянув в просвет между буйной зеленью, оплетающей стеклянные стены с внутренней стороны, она убедилась, что Настя была одна. Елена тихонько стукнула в дверь, Настя встрепенулась и бросилась открывать. Усова вошла, устало улыбнулась, сняла плащ и села в шезлонг.

— Сейчас… немного переведу дыхание… Устала… Столько дел!..:..-не удержалась она похвастаться своей занятостью хоть перед Настей, которой через несколько минут суждено было

умереть…

— Отдыхайте! — приветливо ответила та. — А я пока соберусь.

В углу, в ящике, лежали гантели. Елена легко поднялась и взяла одну из них. Настя тем временем сновала по залу, собирая забытые вещи, мелкий спортивный инвентарь. Она подошла к краю бассейна и остановилась, разглядывая что-то на другой стороне. Елена бесшумной тенью возникла позади нее

и резким движением ударила ее гантелью по затылку. Настя глухо всхлипнула и упала в бассейн. Вслед за ней полетела гантель.

«Что ж, во всяком случае, умерла в своей стихии», — усмехнулась Елена и, схватив свой плащ, скрылась за дверью.

В машине она быстро переоделась и спрятала снятую одежду в пакет. Выехав на пустырь, Елена облила пакет бензином и подожгла.

«Ha всякий случай, — решила она. — Мало ли что… капля крови… Волос убитой… а так — никаких следов».

И действительно, сотрудникам уголовного розыска в этом деле со следами не повезло.

Постепенно Елена стала выходить из траура: немного пудры, румян, лак на ногтях… более живой взгляд… Но временами она впадала в прострацию… На публику это производило должное впечатление.

Что весьма забавляло Елену, так это то, что муки совести убийцы, о которых столько говорят и пишут, ее совсем не беспокоили. Она и не считала себя убийцей, она считала себя освободителем. Каждый человек — это особая территория, и если кто-то на неё посягает, её следует защищать. Виктор превратил ее в рабыню, она восстала и восстановила свои попранные границы. Настя Фокина попыталась проникнуть в частные владения путем шантажа, и Елена избавилась от нее. Она не убивала, она защищала себя.

* * *

В один из дней, восседая за массивным столом Виктора, Елена услышала чей-то крик, доносившийся из приемной. По голосу она узнала Лику.

«Интересно, зачем это она сюда пожаловала? — удивилась Елена и подошла поближе к двери, но Лика уже скрылась в кабинете Вадима.

Елена вышла в приемную, о чем-то заговорила с секретаршей, и вдруг снова раздался визг Лики. — Что это? — спросила Елена.

— Сама не пойму, — пожала плечами секретарша. — Лика чем-то очень недовольна.

— Тогда я лучше скроюсь, — сказала Елена и вернулась к себе, оставив дверь чуть приоткрытой. Разбушевавшаяся Лика вновь с шумом появилась в приемной и принялась высказывать свою

обиду секретарше.

Елена похолодела. Сыщик занялся проверкой алиби и уже был в Петербурге, чем и вызвал негодование Лики. Затем, несомненно, отправится в Сочи проверить ее алиби и в Барнаул для встречи с очевидцами несчастного случая… Конечно же, он выйдет и на Ларису.

Услышанное не понравилось Елене.

«Идиот! подумала она о Вадиме. — И зачем ему понадобилось нанимать детектива?!»

Усова отошла от двери и села за стол.

«Когда же все это кончится?.. Когда я смогу начать просто жить?.. Даже если ему удастся узнать, что я не была в "Рэдиссон Лазурной" — это еще ничего не значит… Я буду отрицать, доказывать, что это недоразумение… Сотни женщин мелькают перед глазами персонала… Это все чепуха… выкручусь… Дам денег кому надо, чтобы избавили вдову от унижений… Но вот что делать с Ларисой?.. Господи, я же не думала, что этому идиоту Вадиму взбредет в голову нанять сыщика расследовать чистой воды несчастный случай… Что же делать с Ларисой?. Одно ее слово — и все… Все!.. — Елена провела

холодной рукой по влажному лбу. — Представить это как ревность с моей стороны? Сказать, что просто следила за мужем?. Heт! Тогда бы я не скрылась в случае его гибели… А если я испугалась подозрений? Нет, нет… — молодая женщина замотала головой, отвергая надуманные версии спасения. — Все вместе — это слишком много… Получается, что все зависит от Ларисы… — Она резко встала из-за стола. — А мне

надоело зависеть.»

Ехать следовало безотлагательно, но были назначены два важных совещания, и Елена, как президент, обязана была на них присутствовать. Она успокоила себя тем, что Ларису сразу никому не удастся вызвать на откровенность; может быть, и вообще не удастся, но рисковать она не хотела.

Елена стала чаще звонить подруге, говорить, что скоро пригласит ее в Москву, и однажды услышала то, чего боялась.

— Лена! — весело сказала Лариса. — Тут появились друзья Вадима… ну, который был там… когда все случилось… И они все допытываются, почему я так неожиданно покинула лагерь…

— Как их зовут? — холодея, спросила она.

— Кирилл и Антон… славные такие…

— Но я тебя очень прошу им тоже ничего не говорить!..

— Ну что ты, не волнуйся!

— Мир так тесен… не дай бог, до мужа дойдет…

Лариса продолжала уверять подругу в своем молчании, но Елена уже почти не слушала. Сколько раз неосторожное слово одного сколачивало ступени на эшафот другому.

* * *

Снег пронзительно громко поскрипывал под ногами Елены, обутыми в теплые ботинки на три размера больше. Она намеренно купила в Москве эти ботинки, зная, что наследит мокрыми подошвами в доме Ларисы и тем самым оставит ложные следы, по которым, скорее всего, заподозрят мужчину. Идти было неудобно, но от автобусной остановки до городка Серебряный совсем недалеко. Черный тонкий силуэт скользнул мимо будки охранника и приблизился к дому Ларисы. Елена знала, что сегодня Лариса будет готовиться к дню рождения. Она внимательно огляделась вокруг. Все было тихо. Не нарушая хрустальной тишины, Елена ключом открыла входную дверь. Дубликат она сделала еще летом — так, на всякий случай. Бесплотной тенью проскользнула она в комнату, расположенную рядом с кухней. Елена знала этот дом, как свои пять пальцев. Сколько времени она провела здесь… и какого времени!.. Она прижалась к стене и заглянула через щелку неплотно прикрытой двери в кухню. Лариса с дочкой весело месили тесто. Впившись взглядом в затылок подруги, словно зомби, повинуясь только одной указующей мысли, она опустила шапку маску на лицо, уверенным движением взяла с полки старый утюг, сделала шаг… и в ту же секунду вдруг раздался оглушительный стук в дверь. Лариса вздрогнула и бросилась

открывать.

«Это Кирилл!.. Это конец!.. Как глупо… на месте преступления…» — в яростном бессилии в кровь кусала губы Елена. Она поставила утюг на место и с такой силой вжалась в стену, будто хотела слиться с ней. В кухню вошел охранник, объяснил удивленной Хозяйке причину своего вторжения, попросил чаю и сел за стол.

Усова поняла: судьба дает ей шанс — несколько минут. Без малейшего шума, словно черное облако, она выскользнула из комнаты. По телу тошнотворными волнами перекатывалась дрожь. Елена боялась столкнуться с Кириллом, когда до спасения останется всего несколько шагов. Она затаилась у входной двери, напрягая слух до предела. Ей казалось, что она уже слышит, как скрипит снег под ногами Кирилла… Надо решиться! Рывком, распахнув дверь, Елена с крыльца нырнула в сугроб.

«Скорей… скорей… в аэропорт!»

Приехав в аэропорт, она взяла дорожную сумку из камеры хранения и поспешила скрыться в туалете. Переодевшись, молодая женщина выбросила ставшую ей ненужной одежду в мусорный контейнер.

«Теперь все в порядке… самолет через два часа, — перевела дыхание Елена. — Что?. Что в порядке?! — завопило возмущенное чувство самосохранения. — Кирилл разгадал твой ход и прислал охранника. Сейчас ты улетишь, а завтра на твоих утонченных запястьях защелкнутся наручники… Лариса проговорится!!! Обманом, уговорами, но он заставит ее говорить!.. Что же делать? — взволнованно, словно ища помощи у кого-то, оглядывалась Елена по сторонам. — Кирилл — это банк данных, и его необходимо убрать, как стереть ненужную информацию с дискеты. В данный момент он — главная опасность. Что ж…»

По радио несколько раз объявили: «Гражданка Иванченко, срочно пройдите на посадку!»

Елена прошла на посадку и зарегистрировала свой билет, но, выйдя на летное поле, вернулась в зал вместе с пассажирами только, что прибывшего рейса. Она не без основания рассчитывала на невнимательность диспетчера. Если Кирилл поинтересуется, вылетела ли гражданка Иванченко последним рейсом в Москву, то ему, скорее всего, ответят утвердительно, не вдаваясь в подробности. Риск, конечно, был, и Елена учитывала его как неизбежную погрешность в любом деле, но другого выхода у нее не было…

Елена провела ночь в мотеле… На следующее утро, преобразив свою внешность, она поджидала Кирилла в аэропорту.

Вот он, легкой мальчишеской походкой направляется к диспетчеру. Елена медленно, нарочито рассеянно глядя по сторонам, прошла за его спиной. Она слышала, как он интересовался: вылетала ли вчера гражданка Иванченко в Москву? Диспетчер взглянул на экран компьютера.

— Регистрацию прошла, — лениво проговорил он. Кирилл понимающе кивнул и пошел к кассам. Елена на расстоянии последовала за ним. Он купил билет на последний рейс и поспешил в город. Она тоже купила билет.

Пассажиров было много, и Елена без труда затерялась среди них. Кирилл занял место во втором салоне, Елена — в первом. После ужина, когда стюардессы разносили горячие напитки, она прошла по салону в сторону туалета. Улучив момент, когда на столике перед Кириллом задымилась чашка кофе, а он устало прикрыл глаза, Елена пошла назад. Одно движение руки над чашкой и… Не скрывая улыбки, она вернулась на свое место.

Некоторое время спустя она услышала легкий шепот: «Плохо… кому-то во втором салоне плохо…». Однако судьбе, по только ей ведомому капризу надоело покровительствовать Елене и, донеся до ее слуха успокаивающие слова, она жестоко посмеялась над ней. Кому-то действительно стало плохо… с сердцем, но Елена восприняла это как известие о смерти Кирилла. На борту стараются не поднимать паники, и она уже представила, как служебный персонал, взяв под мышки бездыханное тело сыщика, перенес его на задние сиденья, объяснив любопытным, что пассажира укачало.

Прилетев в Москву, она поспешила к такси и через полтора часа была дома.

* * *

Ужас сверкающей стрелой пронзил Елену, когда в зал заседаний вошел Кирилл, но она сумела сдержаться, только мертвенная бледность поглотила все краски лица.

Своими словами Мелентьев будто подвесил ее на дыбу.

«Что… что же теперь? — парализованная страхом, с трудом пыталась думать Елена. — Домой!.. Домой!.. Лечь на кровать и забыть весь этот кошмар… Я так устала… так устала…»

Однако нужно было выдержать роль до конца, и она, тряхнув головой, презрительно кривя губы, ледяным тоном обратилась к Кириллу:

— Все, что Вы рассказали — это полный бред! Сейчас я не могу с вами разбираться. Я очень устала и, не скрою, оскорблена. Завтра я пришлю к вам своего адвоката! — она поднялась и сделала шаг к двери, но Леонид мягко преградил ей дорогу.

— Сожалею, но вы должны проследовать со мной, — сказал он.

— Что значит «должна»?! — возмутилась Елена. — Я что, арестована? молодой человек нагромоздил кучу нелепостей, оскорбил меня, обвинив в убийстве собственного мужа… и я еще должна куда-то следовать!.. Мой адвокат… — Елена осеклась.

«Какой адвокат?.. Я же нищая!.. Всё, всё принадлежит этому выродку братцу. Чем я буду платить адвокату?.. Драгоценностями?.. Они ценны, когда ты ими владеешь, но когда продаешь, стоимость их ничтожна… Господи, да что же это такое?.. Обо всем… обо всем успел позаботиться муженек… Подонок…»

А Кирилл продолжал мучить ее словами:

— Можно предположить, что Виктор неосознанно ощущал опасность, исходившую от его супруги, испытывал комплекс вины от разрыва с братом, и эти вместе взятые сенситивные факторы отразились в его завещании. Даже если бы доказать виновность Елены Усовой в убийстве ее мужа не представилось возможным, избежать наказания ей все равно не удалось бы. Неизбежность ее наказания была предопределена самим Виктором Усовым: он, можно сказать, свершил правосудие с того света. Она хотела стать богатой и независимой, а Виктор назначил ей бедность и полную зависимость сначала от Павла Усова, а затем от дочери…

— С этим я еще разберусь! — взвизгнула Елена.

— Прошу вас! — предупредительно открыл дверь Леонид.

— Куда? — испуганно сверкнув зеленью глаз, спросила молодая женщина.

— Разбираться!

Елена невольно обвела взглядом всех присутствующих.

«Они останутся здесь, а я?.. Я же умру там!.. Яне смогу!..»

Леонид мягко подтолкнул ее в спину. В зале воцарилась тишина. Вадим; беззвучно открывая рот, разводил руками; и без того холодные глаза Павла словно оледенели; адвокат в такт своим мыслям озадаченно покачивал головой; женщина-бухгалтер прерывисто вздыхала. Кирилл, задумавшись, всё ещё стоял у стола. Наконец он поднял глаза и… встретился с бархатисто-карим взглядом, сверкавшим восторгом. Это была награда, это был успех…

Очнувшись, Вадим горячо пожал руку Кириллу.

— Это, конечно, все ужасно, но ты сотворил чудо! — с признательностью произнес он и выразительно посмотрел на него:

«Избавил меня от этой стервы… С Павлом я как-нибудь найду общий язык».

Павел тоже подошел к Кириллу.

— Спасибо! Виктор был бы доволен.

— Да, зная Виктора, — подхватил Вадим, — можно сказать, что он не успокоился бы на том свете, пока она не заплатила бы по счетам.

Углы губ Софьи слегка подрагивали, бархатистый взгляд лучился. Она близко подошла к Кириллу.

— Надеюсь, сегодня вечером триумфатор найдет время отсалютовать своей победе?!

«Нет, все-таки на картине Феб будет наделен мужскими достоинствами Кирилла», — глубокомысленно заключил Вадим.

* * *

Известие о том, что Виктор Усов был убит собственной женой, потрясло деловой и артистический бомонд. Кирилл оказался в центре внимания. Приятно ласкающий слух легкий шепот сопровождал каждое его появление: «Такой молодой… не без способностей… — А женщины добавляли: И красивый…» — и одаривали его многозначительно-игривыми улыбками.

Острые лучики славы, слегка коснувшись Кирилла, приятно вскружили ему голову и приблизили к Софье. Лика простила Кириллу его нетактичное поведение в Петербурге и с гордостью подхватывала его под руку, если удавалось улучить момент.

Близкие друзья Виктора искренне, но каждый по-своему, переживали его страшную гибель. Лика, выпив, впадала в слезы и, потрясая сухим кулачком, извергала проклятия в адрес выскочки, которая со своей провинциальной натурой не смогла оценить такого человека. Вадим, временами задумываясь, глубоко вздыхал. Павел часто со щемящей грустью вспоминал брата, неожиданно для себя ощутив в сердце ничем не заполняемую пустоту. Софья… Софья, забросив свою идею с Фебом, торопливо делала эскизы для нового полотна, слух о котором разнесла под «величайшим секретом» Лика. Она дипломатично отводила глаза в сторону и шептала тоненькими губками:

— «Тайная вечеря грешников»… Софья собирается изобразить всех!..

И, несмотря на то, что это будет вечеря грешников, всем непременно хотелось видеть себя среди персонажей картины. Лику окружили повышенным вниманием. Каждый пытался выспросить, будет ли его фигура хоть контуром обозначена

на полотне.

— Не знаю, не знаю, ничего не знаю! — многозначительно закатывая глаза, вздыхала Лика. — Могу сказать только одно: в центре картины будет Виктор, рядом с ним, со световым акцентом на ее смертоносном пальце, — Елена. Кирилл будет олицетворять Правосудие. Сама Софья, — делала ядовитую

паузу Лика, — ну, естественно, жрицу Греха… Каждому, каждому наша Софа отведет достойную роль, — заливаясь злым смешком, добавляла она.

Каждый гадал, какая же именно роль достанется ему, но при этом все были солидарны в одном: стоязыкая Сплетня предстанет в образе Лики.

Тем временем приближалось Рождество.

Однажды случайно Кирилл встретился с Вадимом. Они обрадовались друг другу, пожали руки.

— Ну что, как дела с Павлом? — поинтересовался Кирилл.

— Отлично! Нормальный парень. Думаем организовать СП, — энергично ответил Вадим. — А знаешь, — немного помолчав, смущенно произнес он, — я ведь развожусь с Анной.

— Слышал! — кивнул Мелентьев.

— Может, это глупо, но мне все кажется, что она тоже способна меня убить, и я не могу отделаться от этой мысли… Я ее не люблю… не люблю — и всё тут… Уверен, она ко мне тоже не пылает страстью. Уже столько накопилось между нами, что в любой момент может рвануть. Так что к черту эту недвижимость…

— Да, скопление ненависти в душе опасно для жизни, невольно вслух произнес Кирилл.

— А ты? — желая переменить тему, спросил Вадим, но тут, же осекся.

— Я?.. Я с Софьей на Рождество еду в Акапулько, — улыбнулся он.

— Тебе повезло!.. Впрочем, как когда-то и мне… — Вадим будто почувствовал, что она где-то рядом, и посмотрел в окно. Софья в пышных песцовых мехах курила, облокотясь о

дверцу джипа.

— Повезло! — с грустной улыбкой толкнул он в плечо Кирилла. — Ну, до встречи! — протянул он руку. — Счастливого Рождества в Акапулько!

Кирилл улыбнулся и поспешил вниз, уже предвкушая, как, прилетев в Акапулько, он вынет из серебристой ласковости меха свою медноволосую жемчужину.