Утром, позавтракав и выпив кофе, приготовленный Кириллом по засекреченному рецепту, друзья спустились в подземный гараж. Дом, в котором жил Кирилл, был европейским островком в безбрежном российском океане ворчливо-завистливого ничегонеделания. Джип радостно заурчал, здороваясь с хозяином. Шлагбаум, желая доброго пути, поднял свою полосатую руку.
Отпевали в Елоховской. День был серым, но прозрачным. Кирилл и Антон присоединились к траурной толпе. Желающих проститься пришло очень много. Когда еще будет такая возможность надеть шляпки с вуалями и на миг превратиться в блоковскую Незнакомку? Где еще будут так сиять жемчуг и бриллианты, как не на черном траурном бархате?.. Дамы с интересом и тревожной завистью разглядывали туалеты друг друга. Раньше это было невозможно. Раньше что? Темненькое платье и косынка… а теперь… Траурная фантазия кутюрье облекла их формы в строгие извивы черных тканей и покрыла их лица флером печали. Всех, по мнению Кирилла и Антона, затмила вдова: она была траурно-великолепна.
Когда выносили гроб, скорбная, чрезвычайно красивая фигура вдовы привлекла всеобщее внимание: черное узкое платье самой провоцирующей длины (чуть выше — по́шло, чуть ниже — неинтересно), маленькая шляпка в стиле двадцатых годов с густой вуалью и несколько тяжелых нитей жемчуга, плотно охвативших шею.
— Виктор любил, чтобы его жена одевалась красиво, лучше всех! — поймав слегка недоуменный взгляд Антона, объяснил ему подошедший Вадим Савин.
— Спасибо, что приехал! Они обменялись рукопожатием… — Ленка… вдова, — пояснял
Вадим, — просто с ума сошла… косится на меня, будто обвиняет, — не удержавшись, пожаловался он. — А что я мог сделать? Сам барахтался!..
— Ну а все-таки, что ты думаешь, как это могло случиться? — спросил Антон.
Вадим потер лоб рукой.
— Не знаю… даже нет никаких предположений… Удариться головой он не мог: шлем был… Сердце здоровое… Судорогой ногу свело?.. Так ведь все около лодки кувыркались, ухватился бы рукой… Поверишь ли, не знаю! — глубоко вздохнул он.
— А хотелось бы?
— Очень! — серьезно ответил Вадим.
— Могу и хочу помочь, — чуть улыбнувшись, сказал Антон…
Вадим удивленно вскинул брови.
— Познакомься, — указывая рукой на Кирилла, продолжал Антон, — Кирилл Мелентьев, частный детектив.
Кирилл метнул взгляд на Вадима: реакция нулевая.
— Вадим, друг покойного, — протянул руку тот.
— Сожалею, что наше знакомство произошло по столь печальному поводу. Примите мои самые глубокие соболезнования, — протягивая руку в свою очередь, произнес Кирилл.
Вадим с чувством ответил сильным рукопожатием.
Антон только покачал головой.
«И как это Кириллу удается просто и главное искренне ввернуть самую банальную фразу?»
Он взял Кирилла под локоть и сказал:
— Я тебя здесь оставлю, а?.. Я ведь больше не нужен?
— Если хочешь.
— Да мне бы по делам съездить — воспользоваться, что в столице.
— Какой вопрос? Езжай! Вечером увидимся!
Антон кивнул и скрылся в черной толпе пиджаков и вуалей.
Кирилл мысленно усмехнулся: — “Несомненно, Антошка мечтает в Москву перебраться, хоть и бьет себя в грудь, что ни на что не променяет родные сибирские просторы. А сам тем не менее предпочел бы любить эти просторы из Москвы, тосковать по ним, сидя в компании за бутылкой водки в столичном ресторане. Точно так же, как некоторые деятели политики и искусства, ностальгирующие по своим деревням и селам… будто кто насильно вырвал их оттуда и заставил жить в Москве. И воздух там у них хрустальный, и вода сахарной свежести, и главное — люди… какие люди… богатыри духа и рыцари порядочности. А они вот вынуждены жить в криводушной столице, лицезреть неискренние лица, внимать нечестивым разговорам… Любимые «страдания» части бомонда "из грязи — в князи…"»
Тем временем толпа стала редеть. Желающие продолжить церемонию сели в машины, чтобы сопроводить гроб с телом покойного на кладбище, другие же сразу отправились на дачу вдовы, чтобы на лоне природы с приятностью провести время в ожидании траурного банкета. Кирилл присоединился к первым.
На кладбище никто не привлек особого внимания Мелентьева, разве только дочь покойного — очаровательная белокурая девочка лет пяти, одетая в черное шелковое платьице с пышной юбкой. Она держала в руках букетик роз, обернутый черным флером и перевязанный алой лентой. В ее взгляде была усталость и непонимание происходящего.
Отдав долг покойному речами, слезами и воздыханиями, все поспешили на дачу к его вдове. Вереница машин вытянулась на несколько сот метров вдоль узкой дороги.
Дачей покойного был трехэтажный мини-дворец с фонтанами и бассейном — сочетание европейской аскетичной роскоши с русскими излишествами.
Гости входили в дом, и в который раз выражали соболезнования, целуя вдову или почтительно пожимая ее хрупкую руку, отягощенную массивным браслетом. Кирилл с Вадимом
тоже подошли к ней. Кириллу показалось, что под черной вуалью вспыхнули два зеленых ненавидящих огонька, когда Вадим слегка обнял ее за плечи. Кирилл вежливо пожал руку
вдовы. Вуаль загадочно прикрывала ее лицо, и все внимание невольно сосредоточивалось на бледно-розовых, изысканно очерченных губах. Хотелось приподнять вуаль и удостовериться, все ли так же хорошо, как эти губы.
Огромную гостиную, выдержанную в золотисто-коричневых тонах, поглотил черный цвет одежд соболезнующих. Официанты разносили высокие бокалы с белым вином.
Кирилл огляделся.
«Дело и впрямь интересное. Ни малейшего намека на убийство, кроме искрометного укоряющего взгляда вдовы, посланного Вадиму», — думал он, не спеша, расхаживая между гостей.
Его внимание привлекла женщина лет сорока пяти, в одиночестве сидевшая на диване. Черты ее лица выражали печаль и презрение. Кирилл подошел к ней.
— Разрешите? — он вопросительно взглянул на нее.
— Пожалуйста!
Он сел рядом.
— Какой нелепый случай… — выдохнул Кирилл.
— Ужасный! — подхватила дама.
Ее худенькие пальчики впились в бокал, который, казалось, вот-вот треснет.
— Он был лучше, лучше их всех! — с ненавистью произнесла она.
«O, я не ошибся! — тут же подумал Кирилл. — Эта сухонькая кобра мне даст полную информацию о каждом правда, изрядно приправленную ядом, но это детали…»
— Вы давно знали Виктора?
— Всю жизнь! — четко выговорила она.
— А я вот, к сожалению, познакомился с ним недавно…
— Вы были там?! — ее темные глаза расширились от ужаса.
— Нет, нет, — поспешил успокоить ее Кирилл. — Подонки, — прошептала дама, видно, предавшись своим мыслям. — Устроили выставку бриллиантов!..
— Мне это тоже не нравится, — подхватил ее мысль Кирилл. — Вот ваша орхидея, — он выразительно взглянул на изящный цветок, приколотый к ее платью, — говорит значительно больше, чем вся их алмазная мишура…
Даме эти слова чрезвычайно понравились, она сухо улыбнулась и внимательно посмотрела на Мелентьева. Редкое сочетание: черные волосы и синие глаза!
— Лика! — представилась дама и протянула руку. Кирилл встал и с чувством пожал ее холодные пальцы.
— Не вдова, а лавка драгоценностей, — уже не стесняясь, начала она выпускать ядовитые пары.
— Но красивая, — осторожно заметил· Кирилл.
Лика криво усмехнулась.
— Наверное, Виктору немало досаждали ее поклонники? как будто, между прочим, вырвалось у него.
— Ее поклонники?! — чересчур звонко для поминок рассмеялась Лика. — Да у нее никого не было!
— Странно…
— А что здесь странного, если она не нравится мужчинам? Не сомневаюсь, что она мечтала иметь хотя бы одного любовника, но никто даже не попытался посягнуть на ее пресные прелести.
— Она очень любила Виктора? — подбросил следующий вопрос Кирилл.
— Любила? — Лика передернула плечами. — Может быть, не знаю.
— А это что за дама? — слегка коснулся руки Лики Кирилл. — Вон там, с Вадимом…
— О! И эта проститутка от искусства здесь… ну, как же! Модная художница Софья Бахматская, — с легким презрением представила ее Лика. — Надеюсь, слышали?
— Вроде бы…
— Вот именно, «вроде бы»! И все ее искусство — «вроде бы»!.. Пришла, любуется! — клокотала огненной лавой Лика. Потом картинку нарисует — «Траурный банкет». Всех нас изобразит, а сверху — гроб с Виктором… ну, или что-то в этом роде.
Встретив не совсем понимающий взгляд своего собеседника, Лика пояснила:
— Это ее стиль — эклектический оксюморон, — она хрипло рассмеялась и взмахнула рукой, подзывая официанта. — Смотреть на них всех противно. — Лика поставила пустой бокал и взяла полный.
— А Софья…
— Любовница обоих! — не дослушав вопрос, тут же пояснила она.
— То есть?! — с любопытствующим недоумением воскликнул Кирилл.
— Сначала Софка была любовницей Виктора, — охотно принялась объяснять порядком захмелевшая Лика, довольная благодарным слушателем, который ничего, абсолютно ничего не знал.
— Он познакомился с ней года три назад на какой-то выставке. Эта медноволосая бестия в мгновение ока завлекла его: красивая, модная… Виктор был далек от мира искусства, но ему очень хотелось быть в нем своим человеком. В принципе, он всегда и из всего умел извлекать пользу.
Думаю, он любил Софью, но попутно воспользовался ею, как трамплином, чтобы войти в круг светской богемы. — На слове «светской» Лика сделала ударение. — Да! — с каким-то вызовом самой себе продолжала она. — Софья никогда не ютилась в грязной мастерской, всё освещение которой — полуподвальное окно, не прошла всех ступеней унижения, чтобы стать известным художником. Она просто переспала с кем надо и стала модной. Понимаете?! Как вас? Кирилл, кажется?.. яростно бросала слова вновь взявшая полный бокал Лика. Модной! Не талантливой, а модной! Новоявленные миллионеры сходят с ума по ее мазне. Вот, взгляните: все стены здесь увешаны ее «произведениями»… И как вы их находите? — раздраженно спросила она.
— Ничего… — осторожно начал, было, Кирилл.
— Правильно, потому что и нет ничего, — перебив его, заключила Лика. — Потом Софья вышла замуж, — вновь вернулась она к своему повествованию. — Потом разошлась. Потом пошли любовники один другого богаче. Причем она тут же расставалась с ними, как, только извлекала свою выгоду. Только вот из Виктора ей не удалось извлечь то, чего бы ей очень хотелось, — с довольной усмешкой сама себе сказала Лика. Вы не представляете, сколько она тратит денег! — в глазах женщины сверкнули молнии неприкрытой зависти. — Сколько денег!..
— А выйти еще раз замуж она не хотела?
— Конечно! — довольно хохотнула Лика. — Но вы понимаете… Ах, что вы понимаете?.. В вашем возрасте… мальчик! Ее худенькая, холодная ручка скользнула по его щеке, мелкие зубы сверкнули за тонкими губами. Она выдержала недвусмысленную паузу, в ответ на которую Кирилл что-то туманно и двусмысленно пообещал ей взглядом.
— Софье тридцать шесть лет. Она поздно спохватилась, рассчитывая на свою красоту, — с нескрываемым злорадством продолжила Лика. — Дело в том, что абы за кого она замуж не выйдет, а те, кто ей нужны, уже женаты. А мужчины ох как не любят делить имущество: они предпочитают жить с ненавистными женами, лишь бы только боготворимая ими недвижимость не сдвинулась ни на сантиметр. Дети, отцовский долг — все это блеф! Недвижимость — вот их идол! И Софьюшка сломала свои акульи зубки о Виктора. Как она его обхаживала! — закатив глаза, зло рассмеялась Лика. — Но ничего…Виктор не поддался. Тогда она в отместку перебросилась на Вадима. Ее метод обольщения
прост: она играет роль красивой женщины, которая больше всего на свете дорожит своей независимостью. Мужчины легко попадаются на эту уловку, наивно полагая, что здесь не будут требовать развода с женой и навязывать себя в качестве новой супруги.
Кирилл охотно согласился с Ликой.
— Но ведь Софья умная, она прекрасно понимает, что мода на нее пройдет… а что останется? С ее привычкой к шикарной жизни ей надо очень много денег. Поэтому сейчас она обольщает Вадима, его она не любит, как любила Виктора, но считает, что Вадим окажется более податливым, хотя я лично сомневаюсь. Если Виктору было жаль только недвижимости, то Вадиму будет жаль и жену и ребенка. Так что Сонька опять останется с носом, — в который раз подзывая официанта, развеселилась Лика.
— Лика! Вот ты где! — из-за спин стоявших показался встревоженный мужчина.
— Мой муж! — представила Лика Кириллу сильно лысеющего мужчину и, с трудом поднявшись, шепнула: — Неудачник!
— Лика, Лика! Ты опять перебрала, — запричитал он, поддерживая ее за плечи.
— Я запиваю горе…
— А третьего дня?
— А третьего дня я салютовала счастью!..
— Ах, Лика…
Софья в узком черном платье с газовым шарфом, переброшенным через обнаженные руки, беседовала вполголоса с Вадимом. Длинные медные волосы ее были с изысканной небрежностью уложены в высокую прическу, в ушах сверкали темно-рубиновые серьги, а на груди блестел большой рубиновый крест, оправленный бриллиантами:
Кирилл подошел к ним. Вадим хотел было представить Софью, но та с надменно-ироничной улыбкой опередила его:
— Не стоит утруждаться! Молодой человек уже имел удовольствие беседовать с нашей Ликой, поэтому представления излишни.
Метнув острый взгляд на Кирилла, она удалилась.
Вадим лишь развел руками.
— В самом деле, ты наверняка получил все наши характеристики.
— А кто она, эта Лика?
Теперь зло усмехнуться пришла очередь Вадима.
— Писательница, — бросил он с издевкой. — Знаешь, кто-то умный сказал: «Одни заслуживают похвал и прославления за то, что хорошо пишут, другие — за то, что вовсе не пишут», так вот она не заслуживает ни того, ни другого. Неудачница… Строчит что-то… Злая!..
— Я это успел заметить, — согласился с ним Кирилл.
— Если не ошибаюсь, несколько лет назад была издана какая-то ее брошюра, — с раздражением продолжал Вадим, вот она и возомнила себя Жорж Санд, обличительницей нравов. Ей, видите ли; претит наше общество обнаглевших богачей, людей без совести и чести… Только не понятно, какого черта она лезет к нам… не отдерешь…
— Она, видимо, поставила перед собой высокую цель быть вашей совестью, — пошутил Кирилл.
— Нет, уж лучше вообще без совести, чем с такой.
— Ее муж, по всей вероятности, тоже неудачник?
— Совершенно верно. Его все используют на побегушках, но он тщится что-то из себя представлять. Вообще, мерзкая парочка, — скривившись, добавил Вадим.
— Если ты не против, то я заехал бы к тебе на днях в офис, поговорить, — предложил Мелентьев.
— Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Вадим. По правде сказать, я буду очень рад, если тебе удастся пролить свет на причину гибели Виктора. Ленка на меня так косится… И за что? — пожал он плечами. — Ну, никакой вины не чувствую.… Разве только в том, что именно мне на глаза попался дурацкий рекламный проспект этой похоронно-туристической фирмы «Каскад».
— А как он тебе попался на глаза? — спросил Мелентьев, а сам подумал: «Антон прав: смерть Усова весьма негативно отразится на его фирме».
— Да никак… В офисе у себя на столе увидел… Наверное, секретарша положила. Сейчас масса таких проспектов по почте приходит…
— А что тебя в нем привлекло?
Вадим задумался.
— Знаешь, все сидишь на работе и порой начинаешь сомневаться, мужчина ты или крыса офисная. А тут — такие захватывающие пороги предлагают! Мне, вообще-то, уже давно хотелось попробовать. Даже думал отправиться в США, но там уж очень сложный маршрут, для новичков не годится. Вот я и решил сначала здесь себя испытать и для компании пригласил Виктора. А он взял и согласился, — вздохнул Вадим.
— Понятно, — задумчиво произнес Кирилл.
— Сейчас все уйдут, останутся самые близкие. Если хочешь, тоже можешь остаться, — предложил Вадим.
— Нет, я уже увидел все, что хотел. Значит — на днях я к тебе заеду, — пожимая ему руку, напомнил Кирилл.
— И кто же это? — глядя в спину уходившему Мелентьеву, пропела Софья, подойдя к Вадиму.
— Частный сыщик! — зло отрезал тот.
— Ты, что ли, нанял?
— Я!
— Лучшая защита — нападение, — прищурив глаза, прошептала она.
— Софья! — возмутился Вадим.
— Красивый мальчик… — со знанием дела томно выдохнула она и, помолчав, небрежно бросила Вадиму:
— Я, пожалуй, не стану оставаться на этот поминальный обед.
— Софья! Как же?.. — растерялся тот, пытаясь удержать ее за руку.
— Осторожно! — насмешливо сказала она. — Твоя утка идёт!
Вадим резко одернул руку, и Софья не замедлила удалиться.
— Вадим! Ну, где же ты? — захныкала его жена Анна. — Ах, какой ужас!.. Он взял ее под руку и повел в столовую. «И в самом деле: идет-переваливается, будто утка», — раздраженно подумал он.
Софья стремительным, легким шагом вышла из особняка. Черный шарф развевался за ней, словно пиратский парус.
«Интересная, неординарная женщина», — завидев ее, отметил Кирилл, неторопливо направлявшийся к своей машине.
Игриво и в то же время, надменно взглянув на него мимоходом, Софья легко вскочила в джип.
«A в этом что-то есть! — мысленно согласился Кирилл. Женщина с силуэтом лилии и — огромный автомобиль».
«Славный сыщик, — отметила про себя Софья. — Очень славный. Брюнет с синими глазами… прекрасные манеры… К тому же так надоели эти мужчины "чуть за сорок" со своими комплексами…» — брезгливо скривив губы, вздохнула она.
«Grand Cherokee» выехал на шоссе и помчался в сторону Москвы. Кирилл еще раз взглянул на особняк, завел мотор своего джипа и тоже поспешил в столицу.