Джеймс

Как хорошая девочка, Кара раздвинула ножки, плотно прижимаясь к скамейке для порки и приподняв свою задорную маленькую задницу в воздух. Именно так, как я хотел. Я опустился на колени позади нее, раздвигая ее ноги достаточно широко, чтобы провести языком вокруг ее тугой дырочки. Она извивалась, как мурена, и я сильно шлепнул ее по заднице. Звук удара моей ладони пронесся по всей комнате.

— Я сказал, не двигайся.

Она прекратила извиваться.

— Простите, Господин.

Я все больше наслаждался своей позицией, ее блестящая киска была в сантиметре от моего носа. Глубоко вздохнув, я позволил моему теплому дыханию подразнить ее. Она напряглась, но сдержалась, чтобы предотвратить наказание.

Боже, я нуждаюсь в этом. Мне нужен пьянящий аромат секса, мускусный вкус киски на моем языке. Мне нужно, чтобы она извивалась и кричала во время оргазма, а потом молила о большем. Больше языка, больше боли. Мне хочется поделиться с ней и тем, и другим. С удовольствием.

Я похоронил свой язык глубоко в ее киске, вылизывая, дразня ее клитор. Она была чертовски вкусной. Она стонала, но не шевелилась, даже когда я зажал ее сладкий комочек между губами. Ее запах привел меня в чувства, и мой член дернулся в штанах. Блядь, да.

Я остановился.

— Чего ты хочешь, Кара?

Ее ответ не заставил себя ждать.

— Ваш рот, Господин. Пожалуйста.

— Ты будешь вести себя тихо.

— Да, Господин.

— Если сдвинешься с места или издашь хоть какой-нибудь звук, я жестко отшлепаю тебя, поняла?

Я заметил, как ее киска сжалась. Возбужденная маленькая сучка.

— Да, Господин. Я понимаю, Господин.

— Хорошая девочка, — я развел ее ноги в стороны, раздвигая и растягивая губки ее киски, пока она не стала похожа на прекрасную розовую бабочку. Так чертовски красиво. Я слышал ускоряющееся дыхание Кары и уже практически приказал ей застонать, только чтобы наказать. — Кара, у тебя идеальная маленькая киска.

Я представил, как закатываются ее скрытые повязкой глаза, пока она сосредоточенно пытается выполнить мой приказ. Но я не собирался облегчать ее испытание.

Обрушив на нее свой рот, я начал посасывать клитор. Она уже текла от возбуждения, готовая к моим прикосновениям. Я нежно орудовал языком, крепко обхватив ее бедра руками. Каждая мышца ее ног была напряжена, девочка теряла самообладание. Я захватил ее плоть своими зубами и отстранился, достаточно, чтобы ее дыхание стало совершенно диким. Произнеси что-нибудь, похотливая сучка, любой гребаный звук. Но она продолжала молчать.

Погрузив два пальца внутрь нее, я услышал, как весь воздух покинул ее легкие. Слегка согнув пальцы внутри ее влагалища, я нашел ту самую точку. Наручники на ее запястьях зазвенели, пока я двигал пальцами внутри нее, но в этот раз я закрыл на это глаза. Прижав большой палец к клитору, я доставлял удовольствие как изнутри, так и снаружи. Ее влагалище стало невероятно мокрым, гладким и опухшим от того, что я с ней творил. Я закрыл глаза, смакуя ощущения.

— Я собираюсь немного растянуть тебя, Кара. Ты ведь хочешь большего, не так ли?

— Да, да, пожалуйста, Господин, — ее голос был хриплым. Я добавил третий палец, и ее ноги задрожали. Она так прекрасно сжималась, ее жадная маленькая щелка всасывала мои пальцы. Я ритмично двигал пальцами внутри нее, большим пальцем продолжая потирать клитор. — Пожалуйста, Господин, можно мне кончить?

— Нет, — ее ноги снова задрожали, и я услышал еще один звон наручников. — Не заставляй меня наказывать тебя, Кара.

Она так сильно старалась не двигаться, но садист во мне не удержался, и я увеличил давление, затрагивая каждый нерв внутри ее тела. Сдавшись, она начала двигаться напротив моей руки, тяжело дыша и хныкая. Я мгновенно отстранился, и ее колени почти подогнулись.

— Я сказал нет.

— Мне жаль, Господин, — пробормотала она. — Мне очень жаль.

Поднявшись на ноги, я грубо сжал ее нежные ягодицы.

— Я собираюсь наказать тебя, Кара. Ты должна быть наказана прямо сейчас, согласна?

— Да, Господин. Спасибо, Господин.

Я провел рукой по ее спине, остановившись на ямочках и наслаждаясь тем, как она дергалась от моих прикосновений.

— Если ты будешь хорошей девочкой, я позволю тебе кончить.

Она застонала и выгнула спину, выставляя свою задницу для меня. Чертовски хороша.

Я не собирался быть с ней хорошим. Мои удары были жесткими и быстрыми. Шлепок за шлепком вдоль ее белоснежной плоти. Ее задница начала дрожать и вскоре звуки ее стонов стали громче. Ее кожа меняла цвет под моими ладонями, розовая и восхитительная, с глубокими темными метками. Я перешел к ее бедрам, а затем шлепнул по киске, и она взвизгнула.

Я дал ей немного времени передохнуть и она, тяжело дыша, легла на скамью.

— Твоя кожа прекрасна, Кара.

— Спасибо, Господин.

Я провел ногтями вниз по ее бедрам, и она судорожно вдохнула, раздвигая свои ноги, как распутная шлюха.

 — Чего ты хочешь, Кара?

— Я хочу кончить. Пожалуйста, позвольте мне кончить, Господин.

Без предупреждения я схватил ее за волосы, рывком притягивая к себе.

 — Ты все еще не заслуживаешь этого.

Я продолжал удерживать ее, а затем снова шлепнул, наблюдая за напряжением в ее плечах во время наказания. Я следил за каждым подергиванием, за каждым мельчайшим стоном, наблюдая, как приходит конец ее терпимости, сгорающей от боли. Она громко застонала, и я остановился. Идеальное время. Я видел, как от частого дыхания судорожно двигалась ее спина.

— Как ты себя чувствуешь, Кара?

— Удивительно. Спасибо, Господин.

Она не врала. Ее щеки пылали, а бедра были чертовски влажными, но больше всего говорила медленно распространяющаяся на ее губах улыбка. Без сомнений, это все эндорфины. Она взлетела высоко.

Я скользнул пальцами обратно внутрь нее, подушечкой большого проводя по анальному входу. Когда я надавил на него, она застонала и начала стремительно двигаться. В этот раз я позволил ей толкаться вперед и назад, наслаждаясь моим вторжением. Кружа пальцем по сочащемуся клитору и все еще двигая пальцами, я довел ее до грани. И когда она взорвалась, я схватил свободной рукой ее бедро и прижался к ней всем телом, тем самым не давая возможности сдвинуться со скамьи. Это ограничение сделало ее еще более дикой, и она завизжала, как кошка. Я не отстранялся, пока она не кончила. Убрав руку с ее киски, я протянул свои пальцы к ее губам, и она вылизала их дочиста.

— Хорошая девочка, Кара.

Когда я расстегнул наручники, она обернулась и потянулась ко мне. Я поднял ее со скамейки, и она инстинктивно упала на колени, потянувшись к пряжке моего ремня. Я позволил ей, глядя вниз на ее длинные темные волосы. Слипшиеся и в беспорядке они свисали вокруг ее обнаженных плеч. Мой член дернулся в джинсах.

Темные, мокрые волосы. Зеленые глаза. Такие охренительно зеленые. Слезы, так много слез. Прекрасная боль.

Лидия Марш.

Я потянулся к женщине, стоявшей на коленях, и погладил ее волосы, притягивая ближе. О, да. Ее ладонь через ткань джинсов двигалась по моему члену, рот уже приоткрылся от желания.

Зеленые глаза. Слезы. Идеальные слезы.

Я снял с нее повязку, закрывающую глаза, и сквозь туман похоти посмотрел вниз. Желание пульсировало внутри меня, щекоча кожу.

Но глаза Кары были карие.

Это выбило весь воздух из моих легких. Отгоняя свои фантазии, я отстранился, пока еще мог остановиться.

Кара не отводила от меня глаз, а голодная улыбка не покидала ее лица. Она расстегнула мой пояс, но было уже слишком поздно. Я взял ее руки в свои.

— Мне нужно выпить, Кара, спасибо.

— Вы уверены, Господин?

— Спасибо, Кара.

Она выглядела разочарованной, но это не имело значения. Мое хорошее настроение было разрушено. Я поднял ее на ноги и поцеловал костяшки пальцев, прежде чем мы покинули комнату. По пути к бару она прижалась ко мне, ее голое тело обжигало мою грудь. Чувствовалось хорошо, но этого теперь было недостаточно.

Небольшая компания отошла от окна, останавливаясь перед нами. Один из мужчин похлопал меня по плечу.

— Хорошая сцена, Маска.

Я улыбнулся в ответ.

— Да, это было хорошо.

***

Когда мы вернулись, в баре было тихо. Все внимание было приковано к сцене на первом этаже. Пара, которую я запомнил, как Дива и Кейн, орудовали лентами для бандажа и парочкой флоггеров. Я улыбнулся, но прошел мимо, держа Кару за руку, чтобы передать ее в объятия другого Доминанта. Рэйвен, Госпоже Рэйвен, также известной как Ребекка Хэйфилд или Бекс, но только для меня. Она мой настоящий друг. На самом деле, единственный.

Когда мы подошли, я увидел, как на губах Рэйвен вспыхнула усмешка, а ее подведенные карандашом глаза засверкали. Этим вечером у нее был особенно строгий образ: иссиня-черные волосы были убраны в высокий хвост, а тело обтягивало платье из латекса, едва прикрывающее ее задницу. Образ завершали высокие сапоги. Чтобы сохранить помаду на губах, она послала мне воздушный поцелуй, а затем обратила все свое внимание на женщину рядом со мной.

Кара покрутилась, и Рэйвен одобрительно кивнула.

— Прекрасная розовая кожа, именно так, как мы любим. Хорошая работа, Маска, — она шлепнула Кару по попе, притянула ее к себе и облизала ее голое тело, двигаясь к шее. Услужливая саба продолжала вращаться, предлагая Рэйвен свои маленькие милые сиськи; идеально белая кожа со сладкими персиковыми сосками.

 — Что это? — спросила Рэйвен, приподняв бровь. — Никаких меток? — она громко вздохнула, посылая мне неудовлетворенный взгляд. — Эти великолепные маленькие сиськи были созданы для боли, Кара. Ты ведь хочешь этого, не так ли?

— Да, Госпожа.

Ее нежный голос сделал меня твердым, и я отвернулся посмотреть на довольно жесткую порку Дивы.

— Ты собираешься закончить начатое? — спросила Рэйвен, толкая свою сабу в моем направлении. Кара стиснула свою грудь вместе и держала ее, приглашая меня присоединиться.

— Я подумал, что оставлю это для тебя, Рэйвен. Я знаю, насколько мокрой ты становишься от пыток сосков.

— Весьма продуманно, — улыбнулась она. — Игровая номер три, Кара, сейчас же. И не смей трогать себя.

Кара, не задумываясь, двинулась к указанной комнате, а я наблюдал за ее отдаляющимися прекрасными изгибами. Я развернулся и наткнулся на изучающий взгляд Рэйвен, ее глаза были в паре сантиметров от моих. Она провела пальцем по кончику моего носа, пытаясь заглянуть под маску, скрывающую большую часть моего лица.

— Я начинаю забывать, как ты выглядишь без нее, — засмеялась она.

— Может быть, именно этого я и добиваюсь.

— Печально. Твое лицо слишком красивое, чтобы прятать его, Маска. Тебе следует, по крайней мере, снимать ее между сценами.

— Это будто вторая кожа. Кроме того, мне не очень хочется, чтобы кто-то запомнил мое лицо во время того, как я выбиваю дерьмо из какой-нибудь молодой игрушки.

— Все знают, что камеры запрещены.

— Где бы ни были правила, они неизбежно нарушаются.

— Справедливо, но твое лицо уж точно не единственная узнаваемая часть, — засмеялась она, осматривая выглядывающую часть татуировки на моей груди. — Ты не можешь надеть маску и на нее.

— Никто за пределами этого места не увидит этого, — я взял Бекс за руку, когда она решила пальцем проследовать весь путь до начала татуировки. — Но вот это, — я указал на свое лицо, — люди видят его все время.

— Должно быть, сложно быть тобой, так много образов… — издевалась она, — Однажды та наденешь маску в офис, а костюм в клуб, ты ведь знаешь это, да?

— И это будет день, когда я покину этот город и начну все сначала.

— Король драмы…

— Анонимность подходит мне.

— Контроль подходит тебе, Маска, — ухмыльнулась она. — Я думаю, ты был рожден с плеткой в руке.

— Вообще-то, это были розги, — улыбнулся я. — Я надеюсь, что и умру, держа ее в руке.

Она наклонилась ближе, ее ладонь все еще была прижата к моей груди. Яркие сливовые нотки ее парфюма «Яд» ударили мне в ноздри, как только я сделал вдох. Она скользнула рукой по моему животу к выпуклости в джинсах и прошептала мне на ухо так тихо, что я едва смог расслышать.

— Ты не кончил, правда? Я знаю, что нет. Тебе нужна надлежащая сцена, Джеймс, в которой не нужно сдерживаться. Тебе не подходит мягкость.

— Я далеко не мягок.

— Ты вел себя с Карой, как киска, ей незачем было сопротивляться.

— Киска здесь Кара, Бекс. Надеюсь, что ради своего же блага, она не захочет стать твоей, иначе ты сломаешь ее за неделю. Мы оба знаем, что она не справится с этой жесткой херней.

— Тогда тебе следует найти того, кто справится с этим, — я почувствовал прикосновение ее губ к моему уху.

— Это намек?

Она сжала мой член.

— Нет. В любом случае, у тебя все равно нет киски.

Бекс отпустила меня и ушла прочь, послав через плечо легкую улыбку.

— С каких пор это стало камнем преткновения? — прокричал я ей в след.

— С сегодняшнего дня, — произнесла она и послала мне воздушный поцелуй.

***

Я всегда был единственным, кто приходил в офис в шесть утра. Я люблю тишину, пока это место еще не наполнилось сотнями людей и прочей офисной ерундой, которая идет в комплекте с ними. В полной тишине я приготовил себе кофе, размышляя о работе на следующей неделе. Отдел продаж заключил большую сделку, заказ для «Уайт Хастингс Маккарти», одной из пяти лучших юридических фирм в стране; установка семисот мест в трех подразделениях, не считая других дел, требующих незамедлительного рассмотрения. Все это лежало на моем столе.

Мой мозг начал работать над составлением возможного плана проекта. Он потребует множество согласований. Много людей. Я ненавижу все это дерьмо.

Прислонившись к столешнице, я отхлебнул немного кофе. Черного, без сахара, такого, как мне нравится. Такого, который делала для меня Лидия Марш. Мои мысли спутались и унеслись прочь. Там, на их месте, появились разноцветные картинки пятничного утра. Заплаканное лицо Лидии Марш и ее глаза, такие охренительно зеленые. Господи.

Бекс права. Мне нужна надлежащая сцена. Необходимость доминировать пульсировала в висках, желание увидеть слезы, боль и такое податливое тело подо мной. Кара немного утолила мои потребности, но настоящий зверь во мне еще не был выпущен на волю.

Я направился в мужской туалет, смирившись с необходимостью утренней мастурбации. Прислонившись лбом к плитке и сжимая свой член, я плотно закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Крепко связанные женщины, выгибающие спины от боли под ударами розги. Слезы беспомощности, освобождения сквозь боль и полнейшего поражения. Их дрожащие от адреналина ноги… Тихие слезы. Принятие. Абсолютное, полное подчинение. Все для меня.

Ну же.

Мои мысли перенеслись к Бекс. Я представил как она, сражающаяся, корчится, машет ногами и кричит, желая освобождения. Бросаясь проклятиями и борясь с цепями, пока не рассыпается на части и падает в пропасть под натиском приближающегося оргазма, крича сквозь слезы и умоляя о большем. Затем в моих мыслях она превратилась в моего котенка, мою Катрею. Со всех ног она бежит от меня, умоляя преследовать ее… моля о боли… в самых чувствительных местах ее тела.

Иисус чертов Христос, Джеймс, просто кончи, черт возьми.

В отчаянии, я позволяю себе заглянуть туда. Туда, где Лидия Марш связана у моих ног. Смотрит на меня сквозь слезы. Ее сиськи такие чертовски красивые, плотно связаны веревкой, а на ее бледной коже следы жесткого наказания. Ее рот открыт и готов, а глаза умоляют меня взять ее. Я быстро врываюсь в нее, и она толкается навстречу. Мне нравятся звуки, которые она издает.

Ебать, ебать, ебать.

Шумно выдохнув, я кончил на стену передо мной, бормоча ругательства и прогоняя Лидию из своих мыслей. Я не сделаю это с коллегой. Никогда в жизни.

У меня есть одно золотое правило, которое я больше никогда не нарушу.

Не трахай никого из знакомых и не будь знаком с теми, кого трахаешь.

Это намного безопаснее, но, черт возьми, я бы отдал все, чтобы снова увидеть, как она плачет.

***

Каждый понедельник мы с Фрэнком проводим один и тот же ритуал. Он стучится в мою дверь в 9:15, минута в минуту, негодуя о том, как быстро летит время, а затем спрашивает, как я провел выходные. Мой ответ неизменный:

— Не на что жаловаться, Фрэнк, что насчет твоих?

Затем следует его привычный монолог обо всем, что произошло. Гольф, шопинг, семейные обеды, какая-нибудь история о соседях, а я сижу и слушаю, периодически поддакивая.

Люди любят поговорить и если они говорят о себе, значит, не лезут ко мне. Это мне прекрасно подходит. Такой простой факт превратил меня в удивительного слушателя, что также играет мне на руку. Умение слушать вознаграждается. Понимание вознаграждается.

Фрэнк, наконец, заговорил о «Уайт Хастингс Маккарти», обращая внимание на то, что эта сделка может значить для Trial Run. Еще один из «больших мальчиков» в нашей клиентской базе. Я разделил его энтузиазм и на несколько минут мы стали коллегами с одной общей целью. Это один из тех редких моментов, когда здорово чувствовать себя частью команды.

— Слушай, Джеймс, я знаю, что ты не особый любитель дополнительных рабочих ночей. Я не давлю на тебя, но Тревор Уайт хочет провести пару дней вместе, в честь подписания бумаг. Офис в Брайтоне, ничего сумасшедшего. Что-то вроде тура, нескольких деловых встреч, все как обычно. Я подумал, что ты можешь попросить Сэма из отдела производств поехать вместо тебя и еще кого-то из проектного офиса. И я полагаю, что должны поехать Стив Джонс или Лидия Марш, но выбирать тебе. Лидия возглавляла проект «Андерсена» пару месяцев назад и, вообще-то, это было восхитительно. Она прекрасно подойдет.

В горле пересохло.

— Лидия Марш?

— Ты, должно быть, знаешь ее, красивая девушка… высокая… темные волосы… потрясающие зеленые глаза.

— Да, я как-то видел ее, — я взглянул на блокнот, который будто манил к себе. На первой странице я увидел витиеватый почерк Лидии: «Направляюсь в Ислингтон, в целости и сохранности. Спасибо».

— Прекрасно. Хочешь, чтобы я попросил Дженни разобраться со всем этим, или спросишь их сам?

— Я разберусь, — сказал я, прежде чем осознал это.

— Прекрасно, Джеймс. Замечательно. Давай встретимся во второй половине дня, соберем всю команду. Я отправлю им приглашения.

Фрэнк собрался уходить, удовлетворенный нашим планом, но я окликнул его.

— Я поеду в Брайтон, Фрэнк.

Он озадаченно взглянул на меня.

 — Нет необходимости, Джеймс. Не чувствуй себя обязанным, я не давлю на тебя.

— Дело в том, что все пройдет намного лучше, если я поеду, и ты это знаешь. Так что, я в деле.

Фрэнк засиял, как кот, только что приземлившийся в горшок сметаны. Он вернулся, чтобы пожать мне руку в знак благодарности.

 — Я ценю это, Джеймс, и Тревор Уайт оценит. Я попрошу Дженни забронировать для тебя номер в гостинице.

— Забронируйте номер и для Лидии Марш, — сказал я. — Она поедет со мной.

— Прекрасный выбор, Джеймс. Я попрошу Дженни заняться этим прямо сейчас.

Как только дверь за ним закрылась, я схватился за голову и начал проклинать себя, осознавая абсурдность своих же действий.

Что за хрень?!

В гневе, я вырвал записку Лидии из блокнота и бросил ее в измельчитель.