Дожить здоровым до старости и скоропостижно скончаться — желание многих, но такое случается редко. Конец человеческой жизни часто представляет собою сильно обтрепанный край, время, когда число дефектов все увеличивается, пока не закончится смертью. Профилактика и раннее врачебное вмешательство позволяет нам де-факто дольше оставаться больными, затягивая фазу внутренних повреждений, и смерть наступает позже. Годы множащихся недугов не исчезают, но смещаются к болеепозднему возрасту. Можно согласиться с бывшим нидерландским премьер-министром Виллемом Дреесом, который при введении базовой пенсии (AOW) высказался за то, чтобы выход на пенсию соответствовал ожидаемой продолжительности жизни и мужчины должны были бы работать до 70 лет, а женщины до 72 лет.

В среднем нидерландская женщина полжизни болеет. Вскоре после 40 лет у нее возникает первая хроническая болезнь, и затем жизнь продолжается в среднем еще 43 года. Сегодня болезни у женщин проявляются на 10 лет раньше, чем 25 лет назад. Поворот к состоянию «полжизни в болезнях» завершился незадолго до 2010 года. Как ни странно, в 1940-е годы нидерландские женщины не чувствовали себя больными, так же как и 1950-е и в 1960-е. Две трети женщин в возрасте от 55 до 65 лет заявляют, что у них хорошее или даже очень хорошее здоровье. Менее одной из десяти — и это справедливо даже для восьмидесятипятилетних женщин — чувствует себя, по собственному признанию, плохо или очень плохо. Только по достижении семидесятилетнего возраста половина женщин признаются, что уже не так хорошо видят и слышат и не так подвижны, как раньше. Большинство женщин лишь тогда начинают испытывать некоторые неудобства. У мужчин все протекает примерно так же.

 

Дольше жить с болезнью

Это врачи объявляют нас больными, тогда как многие из нас не замечают в себе никаких нарушений. Врачи поступают так, поскольку ранний диагноз может улучшить качество нашей жизни: благодаря своевременному вмешательству медиков люди дольше могут оставаться здоровыми. Врачи то принимают меры против высокого кровяного давления, то снижают уровень холестерина, назначая прием таблеток. Если пациенту не удается внятно объяснить, что с ним не так, можно сделать полное сканирование организма. При обнаружении тромба, движущегося от сердца к мозгу, врачи проведут лечение разжижающими кровь медикаментами, чтобы предотвратить инсульт. Если маммография покажет предстадию рака, злокачественные клетки можно будет удалить оперативным вмешательством. Ни в одном из этих случаев пациенты не испытывали никаких нарушений, но профи­лактический подход и сканирование помогли признать их больными.

Расхождение между «быть больным» и «чувствовать дискомфорт» за последние десятилетия быстро росло. Люди, и прежде всего политики и законодатели, пока еще не привыкли к тому, что врачи и исследователи, при характеристике медико-биологических явлений в профессиональном общении, все чаще используют понятия, имеющие отношение к болезни, желая добиться прогрес­са в лечении (см. гл. 8). В прошлом понятие болезнь имело другую смысловую нагрузку. Нежелательное побочное действие в данном случае состоит в том, что иной человек ведет себя совершенно иначе, как только на него вешают ярлык больного. Сейчас болезнь все реже становится причиной, чтобы решительно изменить жизнь. Так, после установки байпаса или стента — маленькой трубоч­ки — кровь по коронарной артерии проходит лучше, чем до оперативного вмешательства, когда все было далеко не в порядке, о чем сам пациент не имел ни малейшего представления. Если поставлен диагноз заболевания и повреж­дение восстановлено, то с медико-биологической точки зрения жизнь пациента однозначно улучшилась. Тем не менее некоторые чувствуют себя хуже, потому что их объявили больными, и они вошли в эту роль и снизили свою активность. Из-за того что доктор сказал не только о дефекте коронарной артерии, но и о высоком кровяном давлении и повышенном уровне холестерина, пациенты во многих случаях начинают чувствовать себя хуже. «Тебе нужно быть осторожнее», — нашептывают ему родственники и друзья. Такие советы дают с добрыми намерениями, но оказывают этим дурную услугу. Как раз физическая активность и спорт снижают кровяное давле­ние, вес и уровень холестерина и улучшают работу сердца даже тогда, когда речь идет о сердечных болезнях.

Между тем политики и законодатели видят статистиче­ские данные, свидетельствующие, что у половины работа­ющих, достигших сорокапятилетнего возраста, развивают­ся хронические болезни. К 65 годам у 65 % нидерландцев уже две или три хронические болезни плюс коробочка с таблетками и листок бумаги с перечнем предстоящих визитов к врачам и их предписаниями. При таких обстоятельствах, как многие полагают, едва ли можно будет повышать пенсионный возраст. Но быть носителем диагностированной болезни вовсе не обязательно означает стать нетрудоспособным или же инвалидом. В прежние времена люди часто не догадывались о своих болезнях или нарушениях в организме. Некоторые считают, что, может, оно и к лучшему: «чего не знаешь, того и не заме­чаешь». Однако это политика страуса. Ранняя диагно­стика позволяет предотвратить будущие проблемы.

В 1980-х годах, проходя специализацию, чтобы стать врачом-терапевтом, я должен был назначать пациентам с инфарктом полный покой, прежде всего для того, чтобы предотвратить убийственную аритмию. Лечение было направлено на то, чтобы помочь пациенту лучше справиться с возникшим при инфаркте омертвением ткани сердечной мышцы. После недельного пребывания в больнице проводилась осторожная программа реабилитации. Полная реинтеграция пациента в сфере трудовой деятельности и нормальной жизни часто оказывалась невозможной.

Прежде вы были больны и чувствовали себя больным. Сейчас во многих случаях дело так далеко не заходит, потому что многие угрозы инфаркта можно заранее устранить. При первых же болях врачебное вмешательст­во восстанавливает ток крови в коронарной артерии и тем самым препятствует омертвению ткани. Цепь причин­но-связанных событий таким образом прерывается — с поразительным результатом. Значительная часть пациентов с острыми проблемами уже через несколько дней снова дома. Как можно быстрее они возвращаются к норме, а наблюдение специалистов помогает им вести более здоровый образ жизни. Жалобы исчезли, проблемы в значительной степени решены. Тем не менее человек, попавший в клинику как «сердечник», невольно задается вопросом, следует ему считать себя больным или нет.

Активизация, реабилитация и нормализация — волшебные средства современной медицины. Акушеры первыми поняли, как можно избежать проблем при родах. Для молодой матери в прежние времена роды были далеко не простым делом. С родами часто были связаны такие опасные осложнения, как послеродовое кровотечение, инфекции, тромбозы и эмболии.

«Взгляните на эту книгу, дамы и господа студенты, — говорил мой профессор кафедры акушерства, поднимая кверху фундаментальный труд об осложнениях при родах. — Почти всех этих угроз больше не существует, потому что сейчас мы рекомендуем молодой матери встать в первый же день, вместо того чтобы предписывать ей на неделю постельный режим».

Надо сказать, что подобное отношение с успехом реализуется во многих отраслях медицины. Реабилитацию пациентов с инсультом теперь начинают в течение сорока восьми часов, а не тогда, когда они полностью оправятся от пережитого страха. Принять меры как можно быстрее — вот что может способствовать скорейшему восстановлению. Старый человек, после падения и перело­ма шейки бедра подвергшийся операции по имплантации стального протеза, сейчас в течение двадцати четырех часов вновь на ногах. Такой подход предотвращает тромбоз или воспаление легких, осложнения, которые прежде нередко приводили к гибели пациента. Оказавшиеся в больнице пожилые люди со спутанным сознанием вследствие острого заболевания значительно выигрывают, если их поднимают с постели, помогают надеть собственную одежду и если их часто навещают близкие и знакомые. Короче говоря, «отдыхаешь — себя обираешь».

То, что возможно в больнице, возможно и вне ее. К удивлению многих, экспериментальные наблюдения показывают, что регулярная физическая активность полезна и в случаях сердечной недостаточности. Пациенты, которым предписывали регулярные легкие физические нагрузки, чувствовали себя лучше, чем другие, находившиеся в полном покое. Подобные же исследования пока­зали, что движение действует благоприятно даже тогда, когда коленные суставы поражены артрозом и боль вынуж­дает щадить их. Хотя движение и не уменьшает нагрузку на сустав, но возникающие напряжения укрепляют механизмы регенерации и компенсации, так что в конечном счете результат оказывается положительным. Помимо благоприятного воздействия на сердце и опорно-двигательный аппарат, физическая активность и спорт улучшают настроение. И все больше научных данных подтверждает тезис о том, что движение снижает функциональную недостаточность головного мозга, укрепляя тем самым биологическое основание девиза: Use it or lose it [Используй во что бы то ни стало — или пиши пропало]. И это совсем не то, что разгадывание кроссвордов в качестве мозговой гимнастики.

Профилактические меры и врачебная помощь на ранней стадии заболевания способствуют долгой и здоровой жизни, но они стоят денег, и совсем не легко подсчитать, сколько можно сэкономить благодаря профилактике. Каждый из нас от нее, конечно, выигрывает, но профилактика будет приносить выгоду обществу только в том случае, если полученные дополнительно годы здоровой жизни будут полезны экономически, если в течение этих дополнительных лет люди будут работать или добровольно участвовать в жизни общества. Такое поведение людей сэкономит деньги на выплату пенсий и повысит доход от налогов и взносов по социальному страхованию. Кроме того, оно позволит снизить расходы на социальное обеспечение, так как при поддержке других люди дольше функционируют самостоятельно.

Ну а что говорит средний голландец? — «У меня есть право на пенсию». А что думает политик? — «Пожилые люди медлительны и часто болеют». В 1957 году в Нидерландах был принят Всеобщий закон о базовой пенсии (Algemene Ouderdomswet, AOW). Премьер-министр Дреес отметил в проекте закона: «Пенсионный возраст должен соответствовать ожидаемой продолжительности жизни». Тогда ожидаемая продолжительность жизни для мужчин, достигших шестидесятипятилетнего возраста, составляла 13 лет, сейчас это уже 18 лет. Если исходить из полученных данных, то уже в 2013 году мужчины должны были бы работать до 70 лет. В 1957 году для шестидесятипятилетних женщин ожидаемая продолжительность жизни составляла 15 лет, сейчас — 22 года. Следовательно, они могли бы работать до 72 лет. Только в том случае, если пенсионный возраст соотносится с ожидаемой продолжительностью жизни, по определению Дрееса, можно продолжать выплачивать пенсии.

 

Дольше жить без ограничений

Нидерланды — одна из немногих стран, где Центральное статистическое бюро (CBS) уже давно делает различие между диагностированной болезнью и ощущением себя здоровым, между состояниями быть больным и чувствовать нарушения. Кто не испытывает затруднений со слухом, зрением и может нормально двигаться, тот живет без «физических ограничений». Верно и обратное: тот, кто сообщает в анкетах нидерландского Центрального статистического бюро, что испытывает заметные или значительные затруднения в одном или во всех трех указанных пунктах, признается человеком с «физическими ограничениями». Такой опрос о состоянии здоровья проводится с 1983 года.

За последние 30 лет в Нидерландах ожидаемая продолжительность жизни новорожденных, свободная от каких-либо заболеваний, понизилась. Люди, сталкивающиеся с этими данными, с удивлением спрашивают, не стало ли хуже. В то же время ожидаемая продолжительность жизни новорожденных до появления нарушений увеличилась. Напоминающее обтрепанный край завершение жизни — в среднем 10 лет с ограничениями в повседневной жизни, на два года меньше для мужчин и на два года больше для женщин, — остается без изменений. Обремененные недугами годы вопреки тому, на что многие молчаливо надеются, никуда не исчезли, но их вовсе не стало больше, чего опасается почти каждый из нас. Они всего лишь передвинулись на более поздние сроки, и объясняется это медико-биологическими причи­нами. Из-за того что нарушения и болезни диагностируют­ся раньше, годы хронических физических и психических расстройств благодаря профилактике и восстановительной терапии сдвигаются на более поздний период жизни. Поэтому каждодневные ограничения наступают лишь в очень пожилом возрасте, и вероятность того, что нам предстоит более долгая жизнь, в течение которой мы будем хорошо себя чувствовать, увеличивается. Вот почему на вопрос Центрального статистического бюро: «Как обстоят дела с Вашим здоровьем?» — мы отвечаем: «Хорошо» или даже: «Очень хорошо».

Отметим, что расхождение между болезнью и плохим самочувствием у женщин больше, и количество лет, приходящихся на болезни, у них выросло еще быстрее. И женщина, и мужчина к 70 годам испытывают в повседневной жизни физические ограничения. Но у женщин в среднем уже к 40 годам — на 8 лет раньше, чем у мужчин, — диаг­ностируют какую-либо «хроническую болезнь». У женщин гораздо чаще развиваются болезни опорно-двигательного аппарата: остеопороз, ломкость костей, ревматизм, явле­ния износа суставов, а также мышечная слабость. К тому же, как показывают наблюдения, женщины со своими недугами раньше обращаются к врачу, чем мужчины. Так что неудивительно, что и диагнозы им ставят раньше, чем мужчинам. Мужчины прячут голову в песок, женщины чаще обращаются с жалобами. Некоторые ученые полага­ют, что женщины в среднем живут дольше именно пото­му, что раньше обращаются с жалобами и получают врачебную помощь заблаговременно.

Вероятная ожидаемая продолжительность жизни, не сопровождаемой физическими ограничениями, повышается не только для новорожденных, но также и для ныне живущего поколения. Мужчины и женщины в возрасте 75 лет видят, что треть их сверстников уже сконча­лись от той или иной болезни. Однако прогноз для живущих все же относительно благоприятный. Многие и в этом возрасте совершенно здоровы. Половина семидесятипятилетних женщин в 1985 году еще 4 года прожили без хронических заболеваний, о мужчинах можно сказать более или менее то же самое. За последние 25 лет ожидаемое безболезненное время жизни на 2 года уменьшилось. Повторяю еще раз: было бы ошибкой делать отсюда вывод, что жизнь престарелых людей ухудшилась. О ложности подобного вывода говорит тот факт, что жизнь без каждодневных недугов выросла на срок от 4 до 6 лет. Остающиеся 6 лет с каждодневными недугами — на два года меньше для мужчин и на два года больше для женщин — не изменились. Для людей преклонно­го возраста прослеживается та же тенденция, что и для новорожденных.

Склонность врачей быстро ставить диагнозы и браться за лечение, так же как и желание пациента, чтобы ему поставили диагноз и поскорее лечили, требуют пояснения. Разумеется, лучше, если болезнь диагностируется как можно раньше и если вмешательство на ранней стадии предотвратит наихудшее. Но как раз для пожилых людей существует серьезная опасность гипердиагностики и гиперлечения. И то и другое может вызвать множество неблагоприятных последствий. Раннее распозна­вание и ранний диагноз сообщают пациенту состояние неуверенности и беспокойства. Если, например, при проведении полного сканирования кольнуть в пораженное место, может возникнуть осложнение вроде вторичного кровотечения. Необходимая для сканирования доза конт­растного вещества может привести к нарушению работы почек. Куда более серьезно, если при оперативном вмеша­тельстве будет удалено пораженное место, а при дальней­шем исследовании оно окажется доброкачественным, или же будет проведено лечение, которое не принесет результата. В этих случаях пациенту будет нанесен вред. Врачи должны старательнее, чем бывает теперь, выбирать более сдержанную стратегию лечения, не спешить ставить диагноз и давать назначения. Им следует терпеливо объяснять пациенту и его близким, что быстрое медицинское заключение во многих случаях лишено смысла, потому что не означает еще возможности эффективного лечения.

Национальные скрининговые программы по раннему выявлению рака шейки матки и рака груди заканчиваются в Нидерландах для женщин в возрастных пределах от 60 до 75 лет. Звучит как дискриминация по возрасту. Некоторые женщины обратились в суд, чтобы отстоять свое право на скрининг. Однако их жалоба необоснованна, так как для пожилых женщин преимущества — допол­нительный выигрыш здоровых лет жизни — не компенсируют издержек при скрининге. В расчет принимаются не только финансовые затраты, но прежде всего нежела­тельные осложнения при диагностике и лечении. Многие женщины страдают от подобных осложнений, которые никак не компенсируются преимуществами, выпадающими на долю весьма немногих, прежде всего потому, что невозможно узнать заранее, кому из женщин скрининг пойдет на пользу, а кому во вред. По этой причине нидерландские специалисты не являются большими сторонниками скрининга рака для женщин старше 75 лет.

Недавно широко представленная группа экспертов произвела оценку 26 скринингов, которые рекомендовали сделать престарелым людям в Нидерландах, США, Великобритании и Австралии. Оказалось, что в большинстве случаев обнаружения заболевания какое бы то ни было эффективное лечение отсутствовало. В этих случаях в скрининге вообще не было никакого смысла, его проведение можно рассматривать как нарушение врачеб­ной этики. Тем не менее старые люди все чаще подверга­ются такому обследованию. Тест на деменцию, например, оказывается ужасной ловушкой. Даже предварительные стадии деменции диагностируются как «легкие когнитивные нарушения». После такого диагноза каждый думает, что у него уже началось слабоумие, но так бывает далеко не всегда. К тому же медицине сейчас нечего предложить, что могло бы замедлить ухудшение памяти. Тес­ты на состояние памяти имеют смысл только в том случае, если имеются средства ее улучшения. Однако таковые отсутствуют, хотя в будущем, с появлением инноваций, все может измениться.

Группа экспертов пришла к выводу, что для людей старше 60 имеет смысл всего лишь исследовать, в достаточной ли степени сохраняется их подвижность. В возрасте между 60 и 74, но не старше, скрининг, по мнению экспер­тов, может быть полезен для определения риска сердечных заболеваний и степени вреда от курения для по­жилых людей, как полных энергии, так и старчески немощных. Но им кажется неуместным проводить активные исследования из-за ухудшения слуха или зрения, по выяв­лению рака кожи, деменции, депрессий, страха или чувства одиночества, недостаточного питания, недержания мочи, алкогольной зависимости, болей, болезней почек, диабета или бессонницы. К тому же эксперты считали, что пожилые люди в состоянии сами обращаться за помощью, если у них возникнут такие проблемы. Большинство людей в Нидерландах ходят к своему домашнему врачу, и после 75 посещают его в среднем 16 раз в год.

Частые посещения врача, впрочем, причиняют беспокойство сотрудникам финансовых органов. Расходы на здравоохранение, говорят они, стремительно растут, потому что «все все больше стареют». Это недоразумение. Дорого обходится не жизнь в пожилом возрасте, а ее напоминающее обтрепанный край завершение! И почти всегда появляется последняя болезнь или последнее осложнение, и врачи возятся изо всех сил, чтоб с ними справиться, и всякий раз безуспешно.

Послевоенное резкое увеличение рождаемости также не привело к существенному росту расходов на здравоохранение. По подсчетам экономистов, при ежегодном росте расходов на здравоохранение на 4 % менее 1 % может составить доля расходов на престарелых. Нет, бюджет заметно увеличивается из-за того, что повышается уровень заработной платы, а также потому, что врачи скорее объявляют нас больными и соответственно назначают лечение, вследствие чего мы де-факто дольше остаемся здоровыми. Эти инвестиции идут на пользу всем нам как обществу, если, конечно, дополнительные здоровые годы мы вложим в производство материальных и духовных ценностей.

 

Обтрепанный край

В развитых странах возникновение ограничений в нашей повседневной жизни сместилось к более пожилому возрасту параллельно с увеличением ожидаемой продолжительности жизни. Между жизнью с ограничениями и моментом смерти пролегает то, что я назвал бы обтрепанным краем, который тянется в среднем лет десять. На всем его протяжении мы мучаемся с телом, которое уже больше не делает того, что должно было бы делать, пока в конце концов не наступит смерть.

Вопрос заключается в том, куда пойдет развитие в будущем? Удлинится ли обтрепанный край нашей жизни благодаря тому, что врачи попытаются любой ценой удержать нас на этом свете? Или же он станет короче, потому что врачи, прибегая к профилактическим мерам, смогут предотвращать болезни, нарушения, физические недостатки, так что мы дольше будем оставаться здоровыми, вплоть до быстрого наступления смерти?

Сто лет назад ситуация была совершенно иной. Тогда болезни и их осложнения вряд ли были связаны с возрастом. Каждый знал, что такое недуги. Между тем в наше время первые сорок-пятьдесят лет жизни практически «дочиста выметены», и бóльшая часть бремени болезней компактно сдвинута к концу жизни. Средняя продолжительность жизни значительно увеличилась, примерно до 85 лет. Почти каждый умирает примерно в таком возрасте — в пределах двадцати лет до или после. Американский врач Джеймс Фриис предсказывал в 1980 году, что в будущем у человека смерть сконцентрируется в очень короткой фазе и обтрепанный край жизни может быть сведен к минимуму благодаря тому, что врачи смогут предотвращать возникающие болезни. И тогда мы бы умирали в генетически запрограммированном возрасте. Этот исключительно розовый прогноз многими приветствуется под лозунгом healthy ageing, здоровая старость. Но имеющиеся до сих пор наблюдения не очень согласуются с такими надеждами. Болезней избежать нельзя: именно в их появлении и выражается процесс старения. Однако хронические повреждения, осложнения и ограничения в повседневной жизни могут возникать все позже и позже. Период обтрепанного края жизни давно уже остается постоянным по продолжительности и продолжает отодвигаться — равно как и наступление смерти — со скоростью два-три года в десятилетие.

Идея генетически детерминированной продолжительности жизни не получила научного доказательства. Не существует эволюционной программы старения, не суще­ствует программы смерти. Вместе с этим мы видим, что средняя продолжительность жизни и максимальный возраст наступления смерти постоянно увеличиваются. Насколько быстро мы стареем, определяют случайно возника­ющие нарушения в организме, взаимодействие нашего генетического аппарата и окружающей среды. Скорость, с которой происходит старение, определяет, когда именно умрет каждый из нас. И здесь существуют довольно большие различия. Разумеется, нужно хорошо выбрать своих отца и мать, чтобы заполучить от них правильные гены. И конечно, каждый должен заботиться о том, чтобы не привести собственный организм в плачевное состояние. Остальное, увы, дело случая.

Были проведены великолепные эксперименты с круг­лыми червями. Важно, что они генетически идентичны, так же как однояйцовые близнецы. Кроме того, их выра­щивают в лаборатории в строго стандартных условиях. Поэтому ожидали, что черви при одних и тех же условиях в пределах недолгого времени будут умирать в одинаковом возрасте, — ведь все было одинаковое. Но этого не случилось. Эксперименты показали, что моменты гибе­ли червей распределились с заметным рассеянием. Проме­жуток времени от смерти первого экземпляра до смерти последнего составлял от одной трети до половины всей продолжительности жизни червя. Полученные данные не говорят в защиту существования генетически детерми­нированного механизма окончания жизни. В последующем эксперименте сравнивалось это рассеяние моментов гибели с рассеянием моментов гибели генетического ва­рианта червя, который в среднем живет вдвое дольше. Разброс значений возраста наступления смерти по отно­шению ко всему жизненному пути остался таким же.

Эксперименты с червями показали, насколько неправдоподобна возможность связать момент смерти с каким-либо конкретным моментом жизненного пути. Результаты опытов убедительно подтвердили, что различ­ные повреждения постепенно накапливаются, пока в конце концов не приводят к смерти. Случайно возникаю­щие различия — вспомним бинго! — играют большую роль. Наше влияние на момент смерти ничтожно. У червей скорость, с которой возникают остаточные повреждения, можно просто уменьшить и сдвинуть средний возраст, в котором они проявляются на более поздний момент жизни. В точности то же самое мы наблюдаем у человека.