Пробуждение было долгим и мучительным. Стоило мне чуть шевельнуться, как я ощутила ломоту во всем теле. Внезапно я вспомнила, что произошло со мной несколько часов назад, и резко, испуганно повернула голову в надежде увидеть рядом Тео… В тот же миг тупая, но сильная боль ударила мне в затылок, разлилась по всей голове, и кровь застучала в висках.

Я украдкой вздохнула, увидев, что Тео уже ушел. Страшную маску он, по-видимому, унес с собой.

Собравшись с силами, я поднялась с постели и пошла в ванную. Там, смочив холодной водой полотенце, я приложила его к ушибу, и боль несколько утихла. Тогда я вернулась в спальню и стала не спеша одеваться, думая о том, что мне сегодня предстоит заказать Карле несколько платьев.

Трудно было представить, как я смогу обратиться к ней с этой просьбой, подозревая, что именно она ударила меня канделябром и повесила на зеркало ужасную маску, пурпурный овал которой до сих пор чудился мне на месте собственного отражения. Впрочем, скоро я все узнаю, подумала я. Как только Тео не будет поблизости, подойду к Карле и спрошу ее напрямик.

Я выглянула в окно и залюбовалась цветником. Удивительно: совсем недавно мы праздновали Новый год – и вдруг передо мной цветущие кусты и деревья, над которыми порхают и весело щебечут разноцветные птицы. Я распахнула окно – и наполненный пьянящими ароматами воздух ворвался в комнату. Я тут же решила после завтрака отправиться на прогулку по окрестностям.

В столовой никого не было. Должно быть, все уже успели позавтракать: стол был накрыт лишь на одну персону. Возле тарелки стоял маленький серебряный колокольчик. Я взяла его и коротко позвонила. Тут же из кухни появилась Карла, весьма приветливо поздоровалась и спросила, что я желала бы поесть.

– Только подогретого хлеба и кофе, – сказала я. – Но сначала я хотела бы спросить вас вот о чем: мистер Тео не говорил с вами по поводу странного происшествия, случившегося сегодня ночью?

– Нет, мэм, – ответила она, но мне почудилось, что в ее глазах блеснул хитрый, насмешливый огонек. – Он приказал седлать лошадь, а меня попросил передать вам, что поедет к Ситонам.

– В столь ранний час?

– Я думаю, он спешит порадовать старых друзей, особенно мисс Сару, своим возвращением.

– Но мисс Сара и мистер Эдвин уже виделись с Тео, и вы это знаете не хуже меня.

– Да, мэм.

– Послушайте, Карла, скажите мне откровенно, за что вы меня так невзлюбили? Вы ведь меня совсем не знаете, – не выдержала я.

– Почему вы решили, что я вас невзлюбила? – пожала плечами Карла.

Она попросту уходит от прямого ответа, подумала я. Дальнейший разговор с нею был бы пустой тратой времени. Если Карла знает о событиях прошедшей ночи нечто большее, чем знаю я, все равно она ни в чем не признается. Особенно если она сама все это устроила.

– Ну, хорошо, Карла, – сказала я. – Принесите мне завтрак. Кстати, скажите: мисс Алвина и мисс Бесс уже позавтракали?

– Мисс Алвина обычно садится за стол раньше других. Сейчас она вместе со старым Мэртсоном просматривает амбарные книги. А мисс Бесс редко встает раньше полудня.

– Понятно, благодарю вас.

Карла удалилась на кухню, и через несколько минут служанка принесла только что выпеченный хлеб и дымящийся кофе в серебряном приборе. Мягкие, словно воздушные, булки и свежевзбитое масло были неописуемо вкусны. Даже горьковатый кофе понравился мне сегодня больше, чем накануне.

Позавтракав, я набросила на плечи легкую шаль и вышла на улицу. Прогулка по аллеям, залитым лучами яркого солнца, представлялась крайне заманчивой, но сначала я решила обследовать ближайшие окрестности.

Войдя в открытую дверь конюшни, я увидела необычайно красивых, породистых лошадей. Возница и конюх, сняв шляпы, поприветствовали меня и вновь вернулись к работе.

Затем, подойдя к дому с тыльной стороны, я обнаружила дорожку, обсаженную низкорослым кустарником. Прямая, словно стрела, она как бы пронзала насквозь бельведер весьма необычной архитектуры. Я поднялась по трем невысоким ступеням и оказалась на круглой площадке под островерхой черепичной крышей, украшенной по краям искусной резьбой. Это был один из самых уютных уголков усадьбы.

Вдоволь налюбовавшись бельведером, я пошла по аллейке дальше. Время от времени в поле зрения возникала широкая проезжая дорога, идущая параллельно моей, но она то и дело скрывалась среди буйно цветущей растительности.

Дорожка привела меня к невысокой железной ограде фамильного кладбища. Пройдя через калитку, я очутилась среди могил, обложенных кирпичом. Меня не удивил такой необычный способ захоронения – я где-то читала, что к нему прибегают, если почва вокруг слишком влажная.

Если бы я знала, куда ведет эта дорожка, я скорее всего не пошла бы по ней: события минувшей ночи повергли меня в состояние духа, отнюдь не подходящее для посещения кладбища. Но коль скоро мне случилось здесь оказаться, я посчитала своим долгом почтить память Айды – женщины, которую Тео любил столько лет. Ее могилу я нашла сразу – она была несколько больше других. Имя Айды, а также даты рождения и смерти были выбиты на массивной гранитной плите. Склонив голову, я прочла молитву за упокой души несчастной женщины, прожившей столь недолгую жизнь.

Изучая надписи на остальных надгробиях, я отметила, что в свое время семья Мэртсонов была весьма многочисленной, но никто из ее представителей не отличался долголетием. Старый Мэртсон в этом смысле являл собой исключение.

На кладбище я была недолго – здешняя атмосфера действовала на меня слишком угнетающе. Не стоит больше ходить сюда одной, подумала я, спускаясь по травянистому склону к реке.

Моему взору предстал широкий поток, медленно несущий свои грязноватые воды. На берегу высились могучие раскидистые дубы, поросшие мхом; в остальном же пейзаж был начисто лишен романтизма. Мелкие волны разбивались о покосившийся обломок старой пристани всего около пяти футов длиной – казалось, он неминуемо опрокинется, стоит лишь ступить на него.

Мое внимание привлекло странное сооружение на самой середине протока. Это был полузатонувший плавучий дом. Баржа, на которой он был построен, целиком ушла под воду. Помимо жилой надстройки имелась палуба, однако она была почти полностью разрушена. Сооружение затонуло так далеко от берега, что попасть на него не представлялось возможным иначе, как вплавь, но вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову добираться таким способом до развалины, от которой теперь не было никакого проку. Лучи утреннего солнца, пронизывая густые кроны дубов, зажгли в уцелевших окнах плавучего дома золотое сияние, но это яркое зрелище никак не гармонировало с красотами окружающей природы.

Я собиралась было возвращаться в усадьбу, но тут раздался цокот копыт, и на тропинке, ведущей к реке, возникла Сара верхом на белом арабском скакуне. Она натянула поводья и легко спрыгнула на землю. С первого взгляда было видно, что передо мной опытная наездница. Ее чуть раскрасневшееся лицо светилось радостью и азартом. Сара была особенно хороша в эту минуту, и я невольно подумала: как странно, что ее чары оказались не властны над Тео. Но ни зависть, ни ревность не омрачили моей встречи с девушкой – напротив, я была рада возможности найти в ее лице собеседницу. Хотя накануне я не заметила, чтобы она испытывала ко мне особенно теплые чувства (на каждом шагу выставляя напоказ свою любовь к Тео, Сара почти заставила меня выйти из себя), я надеялась, что сегодня она способна будет выслушать меня с пониманием и сочувствием.

– Карла сказала мне, что вы вышли прогуляться, и я отправилась вас искать, – сказала Сара. – Мне хотелось бы извиниться за вчерашнее – я была просто неподобающе назойлива.

– Я не обижена, – улыбнулась я. – Боюсь, будучи на вашем месте, и я не смогла бы повести себя иначе.

– Сомневаюсь, – возразила она со свойственной ей прямотой. – Вы моложе меня, но одновременно и взрослее. У нас на Юге женщины ужасно избалованны. Вы, северянки, гораздо независимее даже сейчас. Говорят, многие из вас нанимаются на службу.

– Приходится, ведь у нас совсем иной уклад жизни.

– Боюсь, и нам теперь уж не вернуться к той жизни, что была до войны, – грустно усмехнулась Сара. – Впрочем, – сказала она, встрепенувшись, – что было, то прошло. Расскажите-ка мне лучше, Нэнси, как вас встретил старый Мэртсон.

– Не скажу, что с распростертыми объятиями, – призналась я. – Но, по крайней мере, он был со мной вполне любезен.

– Галантность – фамильная черта Мэртсонов, – кивнула Сара. – Увы, пережитые несчастья не прошли для них бесследно, но наберитесь терпения – и вам удастся преодолеть отчужденность старика.

– Я тоже на это надеюсь, – сказала я без особой уверенности.

– И все-таки вы расстроены, – заметила она, внимательно глядя на меня. – Неужели все так плохо?

– Увы, – вздохнула я. – Только дело совсем не в старике. Сегодня ночью произошли события, о которых я до сих пор не могу вспоминать без ужаса.

– Боже правый, что же случилось? – воскликнула она, и на сей раз ее тревога была отнюдь не напускной.

– Я расскажу вам… Давайте присядем вот здесь, – предложила я, указывая на деревянную скамейку у самой воды. – Если вы, конечно, никуда не торопитесь.

– В моем распоряжении достаточно времени.

Привязав коня к невысокому деревцу, Сара сняла черные кожаные перчатки и присела рядом со мной.

– А знаете, я никак не ожидала увидеть вас здесь, – сказала я. – Карла сообщила мне, что Тео рано утром отправился вас навестить.

– Тео и сейчас там, – подтвердила она, скривив губы. – Только он Эдвина поехал навестить, а не меня. За вашего супруга можете быть спокойны – ни я, ни любая другая женщина не смогли бы заманить его в свои сети. У Мэртсонов есть еще одна фамильная черта – они всегда были верны своим женам.

– Я благодарна вам, Сара, за эти слова…

Я надолго замолчала, не зная, с чего начать свой рассказ, и сомневаясь, стоит ли начинать его вообще. Но желание поделиться с кем-нибудь своими тревогами оказалось сильнее, и я все-таки поведала Саре о том, что случилось со мной прошедшей ночью, не упустив ни единой подробности. Она слушала, расширив глаза в неподдельном изумлении.

– Вы говорите маска была кроваво-красной, с длинными черными волосами?

– Именно так, – подтвердила я. – Вам знакома эта маска?

– Роуз была в такой же на последнем Марди-грас, хотя, конечно, это, может быть, какая-нибудь другая, просто похожая… Однако до чего жестокую шутку с вами сыграли! Кто бы это мог сделать?

– Мне думается, Карла. Либо старый Мэртсон, но в это мне трудно поверить.

– Я тоже сомневаюсь. Старик мог затаить злость, но чтобы выместить свое чувство подобным образом, напугав вас до полусмерти, – нет, не может быть.

– Таким образом, остается Карла, – заключила я. Сара кивнула:

– Вы, очевидно, подумали о том же, что и я, – все дело в ее непомерной преданности умершей хозяйке. Карла ее буквально боготворила, а теперь непрестанно твердит об убийстве. Хотя у Айды никогда не было врагов, и Тео, к примеру, вполне обоснованно не допускает даже мысли о любой другой причине ее гибели, кроме несчастного случая.

– Вы тоже так думаете?

– Право, не знаю. Не хочется верить, что Айда стала жертвой преступления: ведь это значит, что убийца по-прежнему бродит на свободе, возможно, даже где-нибудь рядом.

– А что вы думаете по поводу исчезновения Роуз?

Она задумалась, постукивая рукояткой плети по сапогу.

– И здесь трудно сказать что-либо определенное, – проговорила она. – Все это так ужасно и необъяснимо…

– Что вы имеете в виду?

– Обе девушки были совершенно счастливы в браке. Роуз и Эймс были верны друг другу безгранично, но она ревновала его – ведь Эймс был поразительно красив, превосходил в этом даже Тео. Меня всегда удивляло: неужели она не видит, что он ни на кого, кроме нее, даже внимания не обращает? Роуз была такой разной – иногда беззаботно-веселой, иногда шаловливой, а временами неожиданно пугливой и застенчивой. Одно оставалось неизменным – она была всеобщей любимицей, так же как и Айда. Мэртсоны всегда брали в жены девушек, отличавшихся красотой и обаянием. Как вы, например.

– Благодарю вас.

Я действительно была признательна Саре за комплимент и не могла не отвечать ей тем же, тем более что она этого вполне заслуживала.

– Когда вы подъехали ко мне и грациозно спрыгнули с коня, я, признаюсь, подумала: удивительно, как Тео мог не влюбиться в такую красавицу.

Ее благодарная улыбка была грустной.

– Ах, Нэнси, к каким только ухищрениям я не прибегала, чтобы ему понравиться; но, боюсь, для него я навсегда так и осталась девчонкой, живущей по соседству…

– Сара, мне не хотелось бы показаться назойливой, но после того, что произошло минувшей ночью, я волей-неволей заинтересовалась судьбами жен Мэртсонов – в особенности Роуз. Вы не могли бы рассказать мне, какие события предшествовали ее исчезновению?

– В тот день ничто не предвещало беды; Роуз, как всегда, порхала повсюду, словно беззаботная пташка. Потом она отправилась на карнавал, надев эту ужасную маску. Я никогда не догадалась бы, кто под ней скрывается, если бы не костюм – он был так похож на мой, что я – как глупо! – усмотрела в этом некую издевку. Ни о чем не подозревая, я сорвала маску с ее лица… Боже мой, как я была поражена, узнав в девушке Роуз! Эта гадкая маска – она, казалось, осквернила ее костюм, и оттого мой собственный стал мне отвратителен.

– Должно быть, Роуз была рассержена?

– Ужасно. Никогда не видела ее такой. Впрочем, она имела все основания возмущаться – я поступила с ней крайне грубо.

– Если не ошибаюсь, незадолго перед Марди-грас с Роуз приключилось несчастье – она споткнулась на лестнице в усадьбе Мэртсонов.

– Да, это случилось, когда я ждала ее внизу, в одной из гостиных. Эдвин собирался отправиться с ней на конную прогулку, но накануне на вечеринке он хватил лишнего и попросил меня передать извинения за то, что не в состоянии выполнить свое обещание.

– А знаете ли вы, что Роуз клятвенно заверяла Эймса, будто кто-то намеренно положил нечто на лестницу, чтобы она споткнулась?

Изумление Сары было неподдельным.

– Первый раз слышу. Но ведь это же просто нелепо!

– И я так думала до сегодняшней ночи… Но прошу вас, продолжайте. Расскажите мне, что произошло с Роуз после вашей встречи на карнавале.

Сара пожала плечами:

– Мне почти не о чем вам рассказать, кроме того, что она в отличие от меня поехала на бал вместе со своим любимым супругом. Когда я говорила с Эдвином о Роуз после ее исчезновения, он вспоминал, что в тот вечер ее словно подменили.

– В чем же это выражалось?

– Сначала она была, как всегда, живой и веселой. Но по прошествии некоторого времени ее оживленность как-то внезапно сменилась подавленностью. Было около полуночи, когда Роуз попросила Эймса отвезти ее в усадьбу. Он не хотел уезжать, но она настаивала. Когда они вернулись домой, Эймса ждала записка, в которой его просили срочно приехать на соседнюю плантацию. Когда же он прибыл туда, обнаружилось, что ее владельцы никакой записки ему не посылали.

– Вы не находите это странным?

– Я никогда об этом особенно не задумывалась. Но сейчас мне кажется, что между запиской и исчезновением девушки есть какая-то связь. Как бы то ни было, а больше Роуз никто не видел. Эймс, его брат и старый Мэртсон немедленно начали поиски; многие из жителей города вызвались им помогать. Но Роуз исчезла, словно ее никогда не существовало.

– Может быть, падение с лестницы впоследствии обернулось для Роуз потерей памяти? Есть у меня и еще одно предположение… Я понимаю, что задаю почти кощунственный вопрос, но… не могло ли случиться, что у Роуз был… – краска залила мне лицо, и я осеклась, не отваживаясь договорить.

– Вы хотите сказать – любовник? – улыбнулась Сара моей растерянности. – Нет, это предположение было проверено и отпало практически сразу. Хотя, например, мой братец, увидев ее впервые, был сражен ее красотой. Кстати, пользуясь случаем, я хотела бы предостеречь вас – будьте начеку, когда он рядом.

– О чем вы? – удивленно спросила я. – Мы беседовали с ним на пароходе – он был сама галантность и предупредительность.

Сара смерила меня насмешливым взглядом:

– Это все происходило в довольно людном месте. Вы найдете его совершенно другим, если вам случится оказаться с ним в уединенном уголке, наподобие этого. Красивые женщины – его слабость, а брачные узы он не особенно чтит. Я предостерегаю вас, потому что вы мне симпатичны. Впрочем, Эдвин достаточно безобиден.

Я улыбнулась спокойно и уверенно:

– Я думаю, он знает, что я люблю Тео и верна ему.

– Это его не остановит. Удивляюсь, как Эдвина до сих пор никто не вызвал на дуэль – должно быть, благодаря его осторожности. А возможно, ему уже приходилось стреляться, просто я об этом ничего не знаю.

Упомянутые Сарой черты характера ее брата, признаться, мало меня интересовали, и я поспешила переменить тему.

– Как вы думаете, Сара, какую цель преследовал человек, повесивший маску? Может быть, это форма угрозы?

– Какой?

– Не знаю! – воскликнула я в отчаянии. – Я все время думаю о Карле. Но получается сущая бессмыслица: она предана своей погибшей хозяйке, она полна решимости найти ее убийцу, но при чем же здесь я?! Карла внушает мне, что дом Мэртсонов проклят и потому я должна уехать как можно скорее, если не хочу повторить судьбу Айды и Роуз. Возможно, она решила, что страшная маска придаст ее словам большую убедительность?

– О Господи, как же негостеприимен к вам этот дом, – грустно покачала головой Сара. – А мне так хотелось надеяться, что в ваших силах вновь вдохнуть в него жизнь! Как было бы прекрасно, если бы в этих стенах, как когда-то, зазвучали смех и радостные голоса!

– Поверьте, я тоже мечтаю об этом. Кстати, будь моя воля, я убрала бы из реки это полузатонувшее судно – оно отнюдь не радует глаз.

– А, этот плавучий дом. Его построил на старой барже отец Тео: он все мечтал отправиться с детьми в грандиозное путешествие по Миссисипи. Но сооружение затонуло раньше, чем они приготовились к отплытию.

– Зачем же его здесь бросили? Пейзаж от этого не выигрывает.

– Он был оставлен здесь намеренно и, кстати, с нашего – моего и брата – одобрения. Посмотрите: баржа перегораживает этот рукав реки, по нему не пройдет ни одно судно, значит, плантация надежно защищена от вторжения. А ведь раньше чего только не бывало.

– Вполне логичное объяснение.

– Ах, если бы все на свете имело логичное объяснение… – вздохнула Сара. – Гибель Айды была для Мэртсонов большим ударом; но когда исчезла Роуз, они отгородились от всего мира – перестали приглашать гостей, сами ни к кому больше не ездили. Мэртсоны стали нелюдимы и мрачны, и война только усугубила их горе. Единственное исключение – Тео, встретивший на войне свою будущую жену. Он изменился, Нэнси, – изменился благодаря вам.

Если бы она знала, как много значило для меня это признание!

Но, боясь показаться нескромной, я вновь поспешно переменила тему:

– Помнится, вы говорили о той странной записке…

– Возможно, я несправедлива к бедной Роуз, но почему бы не предположить, что она подложила записку под дверь? В конце концов, у нее была такая возможность: Эймс высадил Роуз у дома, и, пока он ставил экипаж и лошадей в конюшню, она вполне могла успеть это сделать.

– Но как могла любящая жена поступить так со своим супругом? – возразила я. – Кроме того, единственным мужчиной, с которым она общалась помимо него, был ваш брат, и, насколько я знаю, Эймс этому не противился.

– Надеюсь, вы не подумали, что я была против, – холодком в голосе сказала Сара.

– Разумеется, нет, – поспешила ответить я. – Подобная мысль никогда не пришла бы мне в голову. Просто, когда я думаю о Роуз, невольно возникает столько вопросов…

– Не сомневайтесь: для того, чтобы разыскать Роуз или хотя бы найти ключ к разгадке ее исчезновения, было сделано все возможное, – заверила Сара.

– Я в этом и не сомневалась. Простите, что испытала ваше терпение своими расспросами. А что Марди-грас, в этом году будут его праздновать?

– Ходят такие слухи. Как я понимаю, некоторые приготовления уже были сделаны заранее, – она посмотрела на меня изучающе. – Скажите, Нэнси, если бы вы получили приглашение, вы бы поехали на Бал масок, помня о том, что…

– Если бы пожелал Тео. Но мне кажется, он не захочет ехать. Слишком горькие воспоминания связаны у него с этим праздником.

– Я надеюсь, что эти воспоминания еще не истерлись из его памяти, – твердо произнесла Сара. – Знайте: лично мне не хотелось бы, чтобы вы, Нэнси, там были. Возможно, я излишне суеверна, но мне думается, Марди-грас для жен Мэртсонов – такой день, когда лучше им не покидать дом.

– А я не суеверна, – сказала я с натянутой улыбкой, хотя в душе готова была согласиться с Сарой. – Мне бы очень хотелось увидеть карнавал и стать его участницей. Если, конечно, он состоится.

– Спору нет – это удивительный праздник. Я слышала, со временем его хотят превратить в целый сезон пиршеств и балов, который длился бы с Рождества до Изобильного вторника и венчался бы карнавалом. Пока же это всего несколько дней, но последний из них – это нечто необыкновенное.

– Неужели этот праздник столь великолепен?

– Ах, Нэнси, вы не представляете! Шествие длится несколько часов, а танцы на улицах не прекращаются до самого утра. Маски скрывают лица, и как догадаться, чьи руки, чьи поцелуи… Впрочем, я увлеклась. Поистине Марди-грас невозможно описать словами. Для того чтобы понять, это надо увидеть. И, конечно, предел мечтаний каждого – стать гостем главного бала. Море света – люстры, свечи, тысячи свечей… А что за костюмы! Большинство выписано из Франции; едва успеет закончиться торжество, как в Париж уже идут заказы на туалеты к балу следующего года. Ради одного этого дня можно вынести все тяготы поста.

– Если праздник состоится, я окунусь в эту веселую кутерьму с головой, – мечтательно проговорила я.

– Перед таким соблазном трудно устоять, – согласилась Сара. – Но вам следует помнить: Мэртсоны всегда были ревнивы к своим женам, опасно ревнивы. Что делать, ревность – частая спутница преданности и постоянства.

– Это меня не слишком тревожит. Я никогда не дам Тео ни малейшего повода ревновать меня.

– Даже если рядом будет мой обольстительный братец? – подняла брови Сара. – Он без ума от вашей красоты. Не чувствую себя вправе его осуждать – так что будьте осмотрительны.

Последние слова она произнесла с шутливой многозначительностью, но что-то сказало мне, что смысл их вполне серьезен. «Надо быть с ним начеку, – подумала я. – А еще лучше – всячески его избегать».

– Мне пора, – сказала Сара, поднимаясь со скамьи. – Я провожу вас, если вы не против.

Она отвязала коня, взяла его под уздцы, и мы не спеша пошли по дорожке, ведущей через бельведер к дому. Солнце в этот час было почти в зените, и предметы не отбрасывали теней, способных ввести наблюдателя в заблуждение; поэтому то, что мы увидели, подходя к особняку, никак не могло быть оптической иллюзией. На верхнем этаже дома, под самым фронтоном, было высокое окно; я увидела, как медленно отодвинулась занавеска. Само по себе подобное событие ровным счетом ничего не значило – это могло быть окно комнаты для прислуги; но я внезапно явственно почувствовала, что оттуда за нами кто-то внимательно следит.

– Сара, – тихо позвала я.

– Да, да, я вижу, – взволнованно ответила она. – Там, в окне, чье-то лицо. Такое знакомое лицо… Невероятно. Не может быть!

– Что вас так поразило? – спросила я.

Но Сара словно не слышала моего вопроса. По мере того как мы медленно приближались к дому, черты женского лица в окне становились все более различимы. Очевидно, та, что следила за нами, была уверена, что слепящее солнце делает ее невидимой для нас, но она ошибалась. Женщина была совсем молода. На ней была белая шляпа с голубой отделкой, из-под которой, насколько я могла рассмотреть, выбились светло-каштановые локоны.

– Это невозможно, – едва сумела вымолвить потрясенная Сара, – но она как две капли воды похожа на… на Роуз! Роуз, исчезнувшую много лет назад.

– Вы уверены? – встрепенулась я.

Мы были не в силах оторвать взгляда от окна, и это не осталось незамеченным: штора была тут же задернута.

– Я не могла ошибиться, – сказала Сара.

– В таком случае нужно бежать туда и найти ее. Вы пойдете со мной?

– Н-нет… Нет, Нэнси, мне страшно. Ничего не могу с собой поделать. Словно я только что видела привидение. Очень жаль, но я не так отважна, как вы.

– Ну что ж…

Я направилась к лестнице. Затем, пройдя несколько ступенек, обернулась и добавила:

– Если это действительно Роуз, я дам вам знать.

Вместо ответа раздался тяжелый топот копыт отчаянно погоняемого коня. И как можно было винить Сару в трусости, если она давно уже считала Роуз покойной; к тому же то, что мы увидели – хотя яркое солнце сияло в безоблачном небе, – и в самом деле напоминало явление призрака. Мое же любопытство оказалось сильнее боязни прикосновения к потустороннему миру. Да я и не сомневалась, что перед нами был живой человек.

Я пробежала длинным коридором до черной лестницы и быстро поднялась на последний этаж. Здесь мне пришлось остановиться: отсюда, изнутри, я не сразу смогла определить, где находится комната, из окна которой выглядывала девушка.

Стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь моим тяжелым дыханием. Я осмотрела две комнаты и, наконец, в третьей обнаружила то, что искала, – узкое окно, из которого открывался вид на дорожку, по которой мы только что шли.

Это была тесная кладовая, заваленная старыми пыльными коврами и сломанными стульями. У стены стоял стол, у которого недоставало ножки. Я отодвинула занавеску, и в комнате стало достаточно светло, чтобы убедиться: никого, кроме меня, здесь нет.

Я еще раз выглянула в окно. Без сомнения, это была та самая комната, но женщина, которая здесь была, очевидно, успела скрыться.

Я не стала осматривать оставшиеся комнаты на третьем этаже, зная, что большинство из них заперты, и спустилась этажом ниже. Там, выходя из очередной комнаты, я встретила Алвину, которая не замедлила поинтересоваться, что я здесь разыскиваю.

– Пойдем в мою комнату, – предложила я. – Произошло нечто невероятное, и тебе необходимо об этом узнать.

– Да, конечно, – несколько озадаченно сказала Алвина и заметила: – На тебе лица нет, моя дорогая.

Мы пришли в нашу с Тео спальню и сели в кресла. Не будучи уверенной в том, как мне предварить свой рассказ, я решила начать с главного:

– Несколько минут назад, возвращаясь с реки, я заметила, что из окна, расположенного как раз под фронтоном, за мной кто-то пристально наблюдает. Ты знаешь, какое окно я имею в виду?

– Да, конечно, это окно кладовой.

– Так вот; я увидела молодую – примерно моего возраста – женщину в белой шляпе. Мы не заметили бы ее, если бы свет…

– «Мы»? Ты была не одна?

– Со мной была Сара Ситон – мы встретились у реки и возвращались вместе. Сара сказала, что узнала в женщине Роуз. По крайней мере, она была очень похожа на Роуз.

– Роуз?! Не может быть! Она пропала много лет назад, и я, например, потеряла всякую надежду когда-нибудь увидеть ее живой.

– Я могу ручаться лишь за то, что в окне была молодая женщина. Но Сара утверждает, что это была Роуз.

Алвина поднялась с решительным видом.

– Мы должны обыскать весь дом. Хотя я уверена, что Сара ошиблась. Должно быть, за вами подсматривала одна из любопытных служанок. Я, разумеется, опрошу их всех, но сомневаюсь, что кто-нибудь признается. А Роуз – нет, моя дорогая, это невозможно.

– Но почему же? Нет ни одного свидетельства ее гибели. По крайней мере, я о таковых не слышала.

– Но чтобы Роуз вернулась после столь долгого отсутствия подобным образом – тайно, скрываясь в пустых комнатах! Мы любили ее, как родную сестру, и она это знала. Если бы случилось чудо, и Роуз вернулась живой спустя много лет, она сразу пришла бы к нам.

– Но кто-то ведь там был. Нам не могло показаться – мы видели ее обе.

– Это мы постараемся выяснить.

Алвина первой вышла в коридор и едва не столкнулась с Бесс.

– Едва нашла тебя, Алвина, – сказала та, отдуваясь. – Ты обещала помочь мне с отделкой платья…

– Сейчас не время, – остановила ее Алвина. – Только что в окне наверху Нэнси видела девушку, похожую на Роуз.

– Роуз?! – вскричала Бесс. – Как, ведь она же…

Она внезапно закатила глаза и упала без чувств с неожиданным для ее тучного тела изяществом.

– О Господи, лучше бы я ей ничего не говорила, – покачала головой Алвина. – Пожалуйста, Нэнси, помоги мне приподнять ее. Карла, Карла, принесите скорее нюхательную соль!

Мы подняли Бесс и отнесли ее в спальню, что стоило нам немалых усилий. Хотя мое внимание было поглощено другим, я не могла не отметить богатства обстановки. Мы положили Бесс на кровать. Вбежала Карла с флаконом нюхательной соли. Алвина поднесла бутылочку к носу Бесс и держала, пока та не пришла в себя. Едва это произошло, Бесс быстро, взахлеб заговорила:

– Это не могла быть Роуз. Она давно мертва – мы все уверены в этом!

– Хорошо бы тебе научиться держать себя в руках. Тогда бы ты выслушала все до конца и, может быть, повременила падать в обморок, – сердито сказала Алвина.

– Но ты сказала, что Нэнси видела Роуз.

– Я сказала, что женщина, которую видела Нэнси, была похожа на Роуз.

– Но ведь Нэнси даже не знает, как она выглядела, – недоуменно сказала Бесс и с удивлением воззрилась на меня.

– Мы шли по дороге с Сарой Ситон, – мягко сказала я, опасаясь привести в еще большее замешательство бедную женщину, оказавшуюся столь пугливой в отличие от своей твердой и решительной сестры. – Мы увидели в окне женщину, и Сара сказала, что она похожа на Роуз.

– Роуз давно уже нет в живых.

– Однако тело ее не найдено, – отозвалась Карла.

– И скорее всего никогда не будет найдено, – добавила Алвина. – Но если бы Роуз была жива, она ни минуты не стала бы скрываться от нас.

– По дому бродит призрак, – зловещим голосом предположила Карла. – По проклятому дому, в котором обречены найти свою смерть молодые жены Мэртсонов.

– Прекратите, Карла! – повысила голос Алвина. – Вы хотите, чтобы я вас уволила?

– Вы не сможете этого сделать, – спокойно парировала Карла. – Экономкой меня назначили не вы, а старый мистер Мэртсон.

– В таком случае я поговорю с дедом, и вас уволит он.

– Этого не будет. Он слишком ценит мою преданность.

– Вы должны быть преданы и другим членам нашей семьи. А для начала оставьте этот тон – вы пугаете Бесс.

– Я ее не пугаю. Она не хуже меня знает, что мисс Роуз была убита. Так же как и моя хозяйка.

– Удивительно, как дед до сих пор терпит вас здесь! – гневно воскликнула Алвина. – Впрочем, я думаю, Бесс и Нэнси не так глупы, чтобы обращать внимание на ваши тирады. Сейчас главное – выяснить, кто выглядывал в окно. Если в дом действительно проникла какая-то женщина, необходимо найти ее и выяснить, что ей здесь понадобилось. Ты пойдешь с нами, Бесс, или лучше тебе остаться и отдохнуть?

– Пойду, если Карла поможет мне, – сказала Бесс, поспешно поднимаясь с кровати.

– Хорошо, мисс Бесс, я буду вас сопровождать, – кивнула Карла.

Она положила нюхательную соль в карман передника, чтобы освободить руки и поддерживать Бесс при ходьбе.

– Вы ищите на первом этаже, – распорядилась Алвина.

Обернувшись ко мне, она спросила:

– Нэнси, ты осмотрела весь третий этаж?

– Да, но в некоторые комнаты я не стала заходить – только заглянула.

– Мне думается, этого достаточно. Вряд ли кто-нибудь там прячется – слишком жарко от крыши. Мы с тобой осмотрим второй этаж.

Бесс и Карла удалились, и мы принялись за поиски. Я обратила внимание, что спальни обеих сестер сообщаются между собой через гостиную. Алвина настаивала на том, чтобы тщательно обследовать все комнаты, включая спальню старого Мэртсона. Его апартаменты состояли из двух просторных комнат, обставленных дорогой мебелью кленового дерева, уютных и обжитых.

Но цели нашего поиска мы так и не достигли. Даже самые мелкие предметы лежали на своих местах – никаких следов пребывания постороннего. Слуги же все как один утверждали, что никого не видели, но Алвина осталась при своем мнении. Бесс и Карла были с ней согласны, и мне, оставшейся в меньшинстве, пришлось лицемерно признать свою ошибку и извиниться перед ними за поднятый переполох.

Тео вернулся только к вечеру, разгоряченный, пропитанный пылью, – он целый день провел, объезжая свои владения. Увидев его, я вздохнула с облегчением, но мне пришлось подождать еще некоторое время – пока он принимал ванну и переодевался, – прежде чем я смогла поведать ему, что произошло сегодня утром.

Он слушал меня внимательно, слегка нахмурившись; но когда я закончила, Тео заявил, что Алвина права – Саре лишь показалось, что она видела Роуз.

– Скорее всего, там вообще никого не было, – сказал он. – Зрение могло вас обмануть.

– Тео, кому, как не тебе, знать, что я не любительница выдумывать всякие небылицы, – сказала я, даже не пытаясь скрыть обиду.

– Знаю, знаю, дорогая, но подчас игра яркого света и теней порождает самые невероятные картины. Подумай: кому захочется протискиваться в набитую старьем душную кладовую с единственной целью подсмотреть за вами?

– Действительно, это не слишком логично, но кто-то там все-таки был, – упрямо отрезала я.

– Значит, как уже предположила Алвина, какая-нибудь любопытная служанка.

Я понимала, что спорить бессмысленно, но, не удержавшись, сказала:

– Узнав, что мы видели Роуз, Бесс упала в обморок. А как только пришла в себя, стала твердить, что Роуз мертва. Откуда у нее такая уверенность?

– Что же еще остается думать, если Роуз никто больше не видел после той ночи?

– Но как это могло случиться?

– Откуда мне знать, Нэнси? И вообще тебе следовало бы воспринимать все более спокойно – ведь иначе можно довести себя до безумия, – сказал Тео с некоторым раздражением.

– По-твоему, я могу быть спокойна после того, что произошло сегодня ночью?

– Нет, но…

– Ты даже не поговорил с Карлой.

– Что с того? Достаточно, что с нею говорила Алвина. Карла ничего не знает о случившемся, и почему я должен ей не верить?

– Тогда получается, что это был старый Мэртсон.

– О Нэнси, умоляю тебя! Неужели ты не понимаешь, что это неразумное предположение!

– Если все мои вопросы будут оставаться без ответа, я вовсе потеряю способность делать разумные предположения. Я понимаю, что ты стараешься забыть трагедии, постигшие вашу семью, но разве ты не чувствуешь, что кто-то хочет этому помешать. Необходимо узнать, кто этот человек.

Тео привлек меня к себе и тихим, мягким голосом сказал:

– Я с тобой совершенно согласен, моя прелесть. Что же касается бедняжки Роуз, с ней могло случиться все что угодно. Она могла упасть в реку, как Айда, только ее тело затянуло под какую-нибудь корягу. В округе множество опасных мест – болота, зыбучие пески, – в любом из них Роуз могла найти свою смерть.

– А заешь, что не только Карла, но и Бесс считает причиной гибели Айды убийство?

Он кивнул.

– Это так естественно при ее впечатлительности и бурном воображении. Вероятно, и ты скоро поверишь, что тут не обошлось без злого умысла.

– Извини, Тео, – сказала я, опустив голову. – Я понимаю, как мучителен для тебя этот разговор. Но и ты меня пойми: я только вчера приехала в этот дом, а уже произошло столько тревожных событий. Когда я говорила с Сарой, она посоветовала мне поменьше рисковать и, если в этом году будут праздновать Марди-грас, оставаться дома.

– Так, – сказал Тео, и в его голосе послышались жесткие нотки. – Стало быть, Сара тебя запугивает.

– О нет. Просто я рассказала ей, что случилось сегодня ночью.

Поймав его осуждающий взгляд, я поспешно добавила:

– Мне больше не с кем было поделиться. Когда я спустилась к завтраку, Карла сказала мне, что ты уехал к Ситонам.

Я не стала повторять лживые слова Карлы о том, что Тео торопился увидеться с Сарой. Услышав, каким тоном экономка разговаривает с Алвиной, я поняла, что она способна на любой подвох, неизменно оставаясь безнаказанной.

– Ничего страшного, – сказал Тео примирительно. – Только впредь постарайся не обсуждать наших проблем с соседями.

– Этого больше не повторится, – пообещала я. – А еще попытаюсь как можно скорее забыть то женское лицо в окне. Наверное, ты прав – это был всего лишь оптический обман.

Я видела, что Тео остался доволен моим ответом. Но когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, в моей памяти вновь, еще более явственно, возникло молодое женское лицо. Ее глаза смотрели внимательно и задумчиво. «Нет, – подумала я. – Нам не почудилось».