Альдэ

С тех пор мы не говорили. Вельд появился только вечером, и с ним в комнату влетел густой запах фиалок. Я не знала, чем он занимался весь день, и не хотела знать. Мне повезло – я могла себе позволить держать лицо. Если бы пару часов назад ко мне не зашел мальчик-слуга, который предложил мне ночную вазу, сейчас я была бы вынуждена прервать молчание и униженно просить позволить мне облегчиться. Голод терпеть было не сложно, к этому я привыкла, а вот с другими потребностями дело обстояло не так легко. Даже не вспомнив о моих нуждах, мой «господин» улегся спать, а когда встал утром, то едва не споткнулся об меня. При этом я удостоилась лишь недолгого, полного злости взгляда. Вельд ни о чём не просил, ничего не приказывал и явно не собирался не только освобождать меня, но и, похоже, кормить.

Я молча следила за тем, как он одевается и покидает комнату, и думала: «Зачем я здесь?»

Одиночество в лесу было болезненным, но разве находиться рядом с Вельдом, который сначала согрел меня, а теперь обдавал ледяным холодом, не было ещё хуже, чем ходить от стоянки к стоянке и просить приюта у кланов, в которых я стала бы всего лишь лишним ртом? Всё, что я могла ему дать, не имело для него значения. А ведь я могла поделиться с ним многим, в этом я не сомневалась. Так почему я решила, что должна оставаться с этим лунным, который откровенно смешивает меня с грязью? В Вельде не было ни благодарности, ни тепла, ни сочувствия. Только жестокость, которую невозможно было предсказать. А я не могла хоть как-то повлиять на него, потому что оставалась в его глазах всего лишь трофеем.

Я попыталась дотянуться скованными руками до ошейника, но ничего не вышло. Тогда я просто осмотрела наручники – в который раз за прошедшие два дня. Чтобы поднять кровать, потребовалось бы трое таких, как я, или один огр. Казалось, она сделана из цельного куска тысячелетнего дуба. Но если бы мне удалось отыскать что-то острое, то я, пожалуй, смогла бы расковырять одно из звеньев цепи, скреплявшей металлические браслеты.

Вопрос о том, что сделает Вельд, застав меня на свободе, меня не особо волновал. Я могла бы просто попытаться его убить. Всему был свой предел. И гордость для меня значила больше, чем желание быть кому-то нужной. Я огляделась по сторонам. Ничего похожего на нож или отмычку поблизости не было. Значит, побег откладывается.

Впрочем, самые неприятные ожидания тоже не оправдались. После полудня все тот же мальчик-слуга вновь помог мне облегчиться, дал напиться, а потом принес еду – какое-то бурое варево с кусками мяса, плававшими в нём. Должно быть, это были остатки с господского стола, слитые в один чан. Есть хотелось до безумия. Я не была брезглива и, кроме того, меня весьма грела мысль о том, что для похлёбки мне принесли грубую металлическую ложку.

Едва слуга удалился, я выпила через край гнусное варево, а ложкой принялась ковырять прореху между металлическими звеньями наручников. Ничего сделать я не успела – мальчишка вскоре вернулся, и прибор пришлось отдать. Впрочем, я успела понять, что справиться с наручниками заметно сложнее, чем я думала. Во-первых, предмет, которым я буду работать, должен быть не только острым, но и твёрдым – ложка всё время гнулась вместо того, чтобы разгибать звенья. Во-вторых, возможно, полезнее попытаться взломать замок. Так или иначе, впереди у меня оставалось несколько часов, чтобы определиться с тактикой, а заодно решить, что делать, если справлюсь с оковами.

Избавить меня от ошейника, возможно, могли Хранители. Но для этого мне нужно найти хоть один из наших кланов, а за время поисков Вельд вполне может превратить меня в рыдающее ничтожество. Я никогда не думала, что боюсь боли. Даже секс с Вельдом, который нельзя было назвать приятным, я вполне могла терпеть. Но ошейник просто сводил с ума. Казалось, горло сжигает огнём. Я инстинктивно потянулась погладить шею. Наручники не пустили. Я могла сделать задуманное – притронуться к ошейнику – только засунув голову почти что под кровать.

Я не могла ни сесть нормально, ни тем более встать. Только лежать, вытянув руки или прислонившись к ножке кровати. И это, кажется, тоже ничуть не волновало Вельда. Вернулся он поздно, как и вчера и, похоже, изрядно подвыпившим. Вельд молчал. Я и подавно не хотела с ним говорить. А когда он улёгся спать, мне удалось дотянуться ногой до его снаряжения, лежащего на сундуке. Помимо доспеха там же были меч и нож, которые я брала накануне. Значит, Вельд должен был знать, что произошло. Но ему было всё равно. Это открытие лишний раз подтвердило, что мне нечего здесь делать. Выждав, пока Вельд заснет покрепче, я подковырнула доспех. К моему счастью, он, не наделав особого шума, съехал на пол и следом утянул нож с мечом. По-прежнему действуя ногами, я подтянула все это богатство к себе.

За ночь удалось худо-бедно справиться с цепью. Из-за того, что я старалась действовать максимально тихо, дело шло медленно. Оковы окончательно сдались только к утру, когда устраивать побег было откровенной глупостью. Нужно было подгадать момент, чтобы выиграть наибольшую фору. Я тихонько встала, уложила доспех Вельда и его оружие так, как оно лежало раньше, а после снова устроилась на полу, соединив звенья цепи таким образом, чтобы она по-прежнему выглядела целой. Мне оставалось перетерпеть этот день и часть следующей ночи. После я намеревалась уйти и больше не возвращаться.

Однако утром Вельд неожиданно заговорил со мной.

Вельд

Завтрак того дня, когда Альдэ обвинили в попытке убийства, прошел в тягостном молчании. Я молчал, потому что мне было отвратительно её предательство, а почему ничего не говорят пострадавшие, я не знал и не хотел знать. Когда мы уже собирались встать из-за стола, я спросил:

– А где мой меч?

Дзэрн и Рейтен оба подняли глаза от еды, а я смотрел лишь на младшего лорда.

– Ты давно обещал вернуть доспех, который забрали у моей найве, но этого до сих пор не произошло. А теперь пропал и мой собственный меч. Что случилось? Его тоже взяла Альдэ, когда пошла убивать Рейтен?

Дзэрн смотрел на меня непонимающе.

– У неё был только нож, – сказал Дзэрн тихо.

Я встал. Наглость дяди переходила все пределы.

– Я объясню, – сказала Рейтен негромко и опустила руку мне на плечо, – дядя, должно быть, не заметил. Меч остался там, где твоя гуиллт напала на меня. Я успела выбить клинок у неё из рук, но она достала нож и опрокинула меня на землю. Тут подоспел дядя, иначе мне бы здесь не сидеть.

Выбила меч голыми руками? Что-то в этой истории не складывалось, но я отогнал возникшие сомнения. Зачем Рейтен оговаривать Альдэ? И все же странно… Дикарка из Великого Леса решила убить соперницу при помощи такого странного для неё оружия, как меч? С другой стороны, эта влюблённость Альдэ, в которую меня ткнула носом Рейт… Демоны его знают. Для пленницы Альдэ всегда вела себя весьма странно. Я пожал плечами, отказываясь гадать дальше.

– Так где мое оружие теперь?

– Полагаю, осталось на месте боя… нападения.

Рейтен встала.

– Я провожу тебя, хорошо?

Я кивнул, и мы вместе отправились к площадке у часовой башни. Кусты вокруг были примяты в нескольких местах, Рейтен явно сопротивлялась.

– Вот, – кузина достала откуда-то из кустов клинок и протянула мне. Впору бы вздохнуть с облегчением, да почему-то не выходило.

– И нож, – добавил я.

– Конечно. Я отведу тебя в оружейную.

К обеду происшествие почти забылось. Рейтен оставалась весела и приветлива, как всегда. Она почти не говорила о престоле, всё больше вспоминая былые деньки и стараясь развеять моё сумрачное настроение.

Только вечером я вернулся к мыслям, которые подспудно точили меня весь день. Альдэ – хоть и не верзила, но довольно высока и крепка, она привыкла обращаться с копьём куда более тяжёлым, чем мой клинок. По большому счёту, чтобы победить Рейтен, напав из засады, ей не требовался меч. Как ни посмотри. Нож удобнее, а ещё лучше – лук. Но если уж она выбрала меч, то Рейтен могла отбиться разве что магией. Рейтен – вполне приличная по силе чародейка. Ловкая фехтовальщица, но больше дуэлянтка, чем воин. Орудовать большим металлическим мечом с её комплекцией всегда было трудно, и она частенько создавала себе магические клинки, которые были так же прочны и остры, но намного легче настоящих… Был ли такой у Рейтен в момент нападения? Я бы удивился, потому что магия, наполняющая клинок, требует времени, а рассеивается, напротив, довольно быстро. Да и Рейт ничего не говорила об этом. Значит, ей пришлось отвечать на нападение чистой силой? Но кусты в таком случае не были бы примяты, как при борьбе, а скорее обуглились бы или оказались обморожены.

Я даже вернулся и ещё раз осмотрел поляну. Никаких следов атакующей магии. До спальни я добрался злой, как семь Предтеч. Что-то действительно не клеилось в этой истории. И спросить было некого. Альдэ лежала на полу такая же мрачная и в мою сторону не смотрела. Поколебавшись, я ополоснулся и лёг спать.

Утро не принесло тепла. Едва спустив ногу с кровати, я чуть не наступил на свою пленницу и тут же выругался. Альдэ – осунувшаяся, с нездоровой синевой под глазами – смотрела на меня с прежней злобой. Что за бес в неё вселился? Даже в первые дни нашего знакомства она не вела себя так. Я какое-то время смотрел на неё, пытаясь заставить себя заговорить, но слушать оскорбления от гуиллт не было ни малейшего желания. Я отвернулся и стал одеваться.

За завтраком, слушая весёлую болтовню Рейтен и одновременно поглощая горячую вкусную пищу, я понял, что накануне полностью забыл об Альдэ. О том, что она сидит у меня в спальне под домашним арестом голодная и не имеющая даже возможности сходить в туалет. Поймав после завтрака пажа, я приказал отнести моей найве завтрак и обед и позаботиться об остальном. В глазах мальчика мелькнуло что-то, очень сильно похожее на презрение. Я нахмурился, и он тут же спрятал лицо за низким поклоном. Проводив пажа взглядом, я подумал, что к ужину должен вернуться и всё-таки разобраться в происходящем.

Однако планы мои не сбылись. После обеда меня поймала Рейтен, увлечённая новая идея.

– Ты же помнишь, что завтра Проводы длинной Луны? – спросила она.

Я помнил о чём угодно, только не об этом.

– Йоль, – вылетело у меня изо рта само собой, и в памяти промелькнул один из последних разговоров с Альдэ. Она говорила, что любит этот праздник…

Проклятье, всё же было так хорошо. Я не причинял ей боли, я ждал, когда она сама захочет меня. Я давал ей куда больше вольностей, чем был должен, но, как это и бывает всегда, в ответ получил лишь предательство.

Рейтен что-то говорила, и я не сразу понял что.

– Вельд! – она дёрнула меня за рукав, заставляя сосредоточиться.

– Что? – видимо, я был очень мрачен, потому что Рейтен отступила на шаг. – Прости.

Она обиженно нахохлилась и повторила явно не в первый раз:

– Я говорю, что в замке нужно устроить праздник. Это, конечно же, не столичные торжества, но хоть что-то.

– Конечно, – согласился я. – Не столичное торжество. Но хоть что-то.

– Замечательно. На подготовку осталось мало времени. Дзэрн отдаст распоряжения слугам, а мне понадобится помощь на охоте. Мы возьмём с собой десяток Поющих и отправимся в Лес, согласен?

Об отказе не могло быть и речи, да и что мне делать в опустевшем теперь для меня замке? Так что я кивнул, и мы отправились седлать коней. Остаток дня прошёл в азарте погони и мог бы показаться вполне удачным, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Анхельм будто взбесился и вместо того, чтобы гонять дичь, постоянно норовил клюнуть меня в ухо. В конце концов мне пришлось прогнать его прочь и положиться на магию. Во-вторых, когда мы уже почти догнали кабана, один из сопровождавших нас пажей спустил тетиву прямо за моей спиной и едва не попал мне в шею с расстояния в десять шагов. Я как раз наклонился успокоить коня, и стрела вонзилась в дерево прямо передо мной. Это обстоятельство окончательно испортило мне настроение, и хотя Рейтен обещала, что по возвращении виновника выпорют, принимать участие в обычных посиделках у костра всякое желание пропало. Я хотел уехать сразу, но Рейтен настояла на том, чтобы все-таки выпить со мной по случаю удачной охоты. Я пил, не чувствуя вкуса. Вино не пьянило. И вообще все было не в радость. Оставив спутников в лесу, я вернулся в замок уже в темноте, упал на кровать и уснул.

После вчерашнего просыпался я долго и никак не мог сосредоточиться на делах. Я был почти рад идее Рейтен устроить торжество. Вот только мне абсолютно не хотелось торчать в одиночестве посреди пьяной толпы. Причём я никак не мог понять, что значит это «в одиночестве». Оно скорее было смутно осязаемым тянущим чувством, преследовавшим меня последние два дня. Рейтен была рядом и развлекала меня. Дзэрн, которого мне всегда хотелось узнать получше, тоже готов был уделить мне сколько угодно времени. Но чувство одиночества не проходило. И, глядя на пленницу, свернувшуюся на полу у кровати, я догадывался почему.

– Альдэ, – позвал я, не вставая.

Альдэ подняла покрасневшие глаза. Этой ночью она, похоже, и вовсе не спала. Я облизнул губы.

– Альдэ, я сниму наручники при одном условии.

Слабый, очень слабый проблеск надежды в потускневших глазах.

– Сегодня – Ночь Солнцеворота.

Альдэ кивнула.

– Мне нужен будет слуга на празднике. Если ты поклянёшься вести себя хорошо и прислуживать мне без фокусов…

Я не успел договорить, потому что Альдэ рванулась ко мне с такой силой, что я усомнился в прочности удерживавшей её цепи.

– Прислуживать… – выдохнула она. – Пошёл ты знаешь куда, самодовольный ублюдок?

Я побледнел от ярости и, вскочив, влепил ей пощёчину. Я ненавидел это слово. Оно… Оно было для меня как красная тряпка для быка. От бешенства плохо соображая, что делаю, я влепил ещё одну. Альдэ попыталась уйти в сторону, дернула руки, словно пытаясь разорвать цепь, но у неё, разумеется, ничего не вышло. Вся чёрная желчь, копившаяся во мне последние дни, выплеснулась в эти удары. Подняв руки к лицу, я увидел, что они испачканы кровью, и выругался. Наклонившись, поднял за волосы голову проклятой пленницы и попытался рассмотреть ее лицо. Из рассеченной брови хлестала кровь… Мне стало стыдно. То, что я так ударил её, беспомощную и скованную, не делало мне чести. Морщась от отвращения к себе и неостывшей злобы, я осторожно подул на её порванную бровь. Затем провёл рукой надо лбом и принялся нашёптывать исцеляющие заклинания.

Лечение отняло у меня куда больше сил, чем я ожидал. В итоге с самого утра я вымотался так, будто охотился весь день. Прикинув, не расковать ли мне Альдэ, я решил, что это все же будет лишним. Свободы она не заслужила. Будь на её месте кто-то другой, он был бы уже мёртв за подобное оскорбление. Но эту паршивку я убить почему-то не мог. Я сменил перепачканную кровью Альдэ одежду на чистую и отправился искать родню.