Вельд

Я очнулся в темноте. Попытался приподнять голову. Затылок прошила невыносимая боль. Глухо выругался, начиная понимать, где и как оказался. Праздник Проводов длинной Луны. Вино. Рейтен.

Рейтен.

Я вскочил и огляделся по сторонам, ожидая увидеть ее, но камера была пуста. Конечно, Рейтен могли поместить отдельно… Но кого я обманываю? Скорее всего, она просто была частью ловушки, в которую я попал. Потирая ушибленный затылок, я опустился на тюфяк. Ныл не только он. Вся голова раскалывалась на части. Я заставил себя вспомнить исцеляющее заклятье и, поднеся руки к вискам, попробовал успокоить боль. Получалось не очень хорошо, и тут до меня дошло – я находился за защитными прутьями, не пропускающими магию. Это стало настоящим ударом для меня, значит, я практически беспомощен тут. Сила моей магии ослаблена в десятки раз, и даже начинающий маг сможет победить меня здесь. Но теперь я хотя бы мог думать о чём-то, кроме своей головы.

Итак, я взаперти. Скорее всего, в темнице под замком Совы, хотя, возможно, меня куда-то увезли. Рейтен заманила меня в ловушку. Проклятье, почему я так напился? Я попытался вспомнить вчерашний вечер по кусочкам. Всё было в порядке. Я был на празднике только…

Альдэ!

Я выругался в голос и снова вскочил. Рванулся к решётке и дернул на себя. Спустя пару таких рывков я понял, что занимаюсь ерундой и, обернувшись, прислонился к решётке спиной. Альдэ. Я так и оставил её одну в спальне. Потому что… Я перечислил все имена демонов, какие вспомнил. Потому что она пыталась убить Рейтен, которая теперь пытается убить меня. Ведь именно кузина позвала меня на охоту, где меня едва не пристрелили, и она проводила меня к двери, после которой был только глухой удар…

Но почему всё же я так напился? Я был абсолютно трезв, пока… Пока не открыл подарок. Потом у меня будто отключило предохранитель. Я стал опустошать кубок за кубком. Такое сладкое вино… Я выругался ещё раз. И подарок… Не так уж трудно было угадать, что я возьму с ёлки этого сокола. Особенно учитывая, что я выбирал подарок третьим, и никто не мог добраться до него раньше. Но даже если бы что-то пошло не так, верный слуга все равно принес бы мне ту злосчастную бутылку. Вот дьявол! Но зачем это Рейтен? Сбросим со счетов то, что она моя подруга. Ей просто невыгодна моя смерть. Если заставить меня усесться на трон, дом Совы сможет объявить себя королевской роднёй.

Я усмехнулся. Но я-то отказался бороться за корону вполне чётко. Проклятье. Тут-то она и поставила на мне крест. Решила выслужиться перед королём. Впрочем, я ещё жив… Возможно, у них на меня другие планы. Я стану первым, кого заставили принять титул под пыткой. Я сполз вниз и уселся на пол.

Я влип. Этого нельзя не признать.

Сидел я так довольно долго. Надо было выбираться, это понятно. Но замки вскрывать я не умел. Некоторый шанс может появиться, если придут тюремщики. Ведь вряд ли они бросят меня здесь умирать от голода. Ну, а если бросят, мне просто придётся придумывать другой план. Размышляя подобным образом, я не заметил, как задремал. Мне снилась Альдэ. Будто бы я лежу у неё на груди, а она думает, что я сплю, и гладит мои волосы.

Когда я проснулся, тоска усилилась. Зачем я так мучил её? Ведь она была единственной, кто мог бы приласкать меня во сне, не ожидая ни награды, ни благодарности. Наверное, именно это так злило меня. Я не мог поверить, что она не ищет выгоды. Она напоминала мне о том, что все, кто у меня есть, на самом деле просто используют меня и выкинут на свалку сразу, как только я стану им не нужен.

Проклятье.

Я обхватил себя за плечи и крепко сжал пальцы, пытаясь прогнать ненужные мысли, но они возвращались снова. Три дня. Три дня я продержал её на цепи, как дворовую собаку. Даже хуже – собак, по крайней мере, регулярно кормят. Я же просидел здесь всего несколько часов и уже сходил с ума. Не удивительно, что Альдэ не хотела со мной говорить. Я сжал зубы, но и это не помогло. В ушах стоял её голос. То мягкий и бархатистый, рассказывающий легенды лесного народа, то злой и резкий, выкрикивавший оскорбление. Ублюдок… Именно это слово привело меня в ярость. И теперь я понимал – в первую очередь потому, что прозвучало из её уст. Она проникла в меня так глубоко… Она была единственной, кто знал меня, потому что даже с Рейтен я не мог позволить себе говорить так откровенно.

Но почему Альдэ пыталась убить Рейтен? Этого я понять не мог. Она знала о заговоре? Тогда почему просто не рассказать? Я вспомнил, как она в одиночку напала на лагерь пограничников. И как пыталась уничтожить заставу на мосту. Да. В том, что она не пошла бы ко мне, сомнений не было. А мне даже не пришло в голову попросить её рассказать свою версию событий. Проклятье! Но она же и сама ничего не говорила! Как можно сидеть целый день молча и не пытаться оправдаться?

Я сдавил голову руками. Встал. Прошёлся по камере из угла в угол. Опустился на тюфяк и повернулся лицом к стене. Мысли продолжали меня осаждать. Я в темнице. А она там одна, абсолютно безоружна и прикована. Она столько раз просила меня вернуть ей снаряжение, а я всё откладывал на потом. Проклятье и ещё раз проклятье. Если бы не моя глупость, она, возможно, нашла бы меня и помогла выбраться. Но теперь она не сможет – и не захочет этого делать. Хорошо, если, по крайней мере, Альдэ спасётся сама. Я сжал кулак так, что ногти отпечатались на ладони кровавыми полумесяцами. И именно в этот миг за спиной раздалось клекотание моего сокола.

Я вскочил, приготовившись увидеть кого угодно, и, разглядев силуэт, который не давал мне покоя всю ночь, подлетел к решётке.

– Альдэ… – первый раз за ночь я выдохнул это вслух.

Она казалась видением, очередной грёзой, миражом в пустыне. Она не был скована, хотя её перемотанные белыми тряпками запястья все еще украшали железные браслеты. Зато она была вооружена. И с ней был мой фамильяр. Я так изголодался по одному виду своей найве, что, кажется, даже не моргал. А она не двигалась, но во всей её позе застыла стремительность лани, которая в любой миг готова скрыться среди деревьев. Я облизнул пересохшие губы.

– Альдэ, выпусти меня…

Она осталась неподвижна.

– Выпустить тебя?

Проклятье.

– Альдэ… – у меня не было права просить, я это знал. Но что ещё мне оставалось делать? Наверное, я должен был для начала извиниться перед ней, но я не мог выдавить ни слова больше.

– Как ты смеешь меня просить?

Проклятье тысячу раз! Да, я не смею. Но что ещё я могу сказать?

– Альдэ… – снова выдохнул я, – я ведь могу…

Она потянулсь рукой к ошейнику, и я проклял свою глупость. Зачем я говорю это? Почему на языке нет других, правильных слов? Почему каждый раз, когда мне хочется сказать ей, что я не могу без неё жить, с языка срывается какая-то дрянь?

– Не можешь, – ответ резкий, как и последние её слова в наших покоях. – Мне плевать на твой ошейник. Я скорее сдохну, чем пойду у тебя на поводу. А ты сдохнешь следом, в своей клетке.

У меня не было слов. Слишком много правды в каждом звуке, слетающем с её губ.

– Альдэ…

Мы молча смотрим друг на друга. Потом она просит, чтобы я снял с неё ошейник. Сжимаю зубы. Всё, что угодно – только не это. Ведь тогда она просто исчезнет, не оставив мне шанса подобрать нужные слова. Я говорю «нет». И она… уступает. После долгого молчания, когда мне хочется уже биться головой о стену, она говорит:

– Я выпущу тебя, если ты дашь мне шанс. Подари мне хотя бы сутки.

Я всё ещё не понимаю, о чём она.

– Сутки… – повторяет она, – день и ночь, когда ты будешь в моей власти. Я хочу этого. Я это заслужила.

Проклятье. И это всё? Я бы отдал год жизни, чтобы её вернуть.

– Да, – и едва я ответил, вдали послышались шаги.

Альдэ метнулась к решётке и заскрежетала ножом в замке.

«Только бы она успела», – гулко бьётся в груди. И она делает это. Едва замок слетает с петель, я рвусь наружу, навстречу тем, кто явился ко мне, и выпускаю из ладоней убийственное пламя. Я не разбираю лиц пришельцев, и мне всё равно, кто решил меня навестить. В замке только одно верное мне и много раз преданное мной существо. Остальные заслуживают смерть.

Бой был недолгим. Я видел, как шмыгнул прочь главарь, и упали замертво его подручные. Альдэ попыталась что-то сказать, но я лишь прижал её к стене. Мне нужно знать, что она настоящая. Это всё, что имеет значение.

– Прости, – я наконец вспомнил это слово и тут же зажал её губы поцелуем, не давая возразить. Он был горячим и сладким, и он был всем, что было нужно мне в этом мире. Я сходил с ума, но мне было всё равно.

– Нужно найти оружие, – услышал я сквозь пелену и, с трудом оторвавшись от своей найве, двинулся прочь, наверх.