Ингрид не запомнила, как добралась до дома. Её трясло, и несколько раз она думала, что вот-вот вывалится из седла, и только преданная виверна каждый раз спасала её от гибели.

В башню она вошла молча, не замечая стайки слуг, выскочивших навстречу и попытавшихся её раздеть. Их руки казались назойливыми, а голоса вызывали мигрень.

Только упав на кушетку у себя в спальне, она начала осознавать, где находится. Перед глазами всё ещё стоял край стола, в который она уткнулась лицом по воле сильных и злых рук.

Ингрид свернулась калачиком и заплакала.

Она не знала, сколько это длилось. Ингрид плохо помнила, когда плакала в последний раз. Сначала, в детстве, у неё не было настолько серьёзных поводов, чтобы лить слёзы, а потом никогда не было на это времени.

Рыдания смешивались с шорохом дождя за окном, и Хранительнице казалось, что весь мир наполнен водой. Она то и дело сжимала пальцы, силясь успокоиться, но это не помогало, слёзы лились сами собой.

Поглощённая собственной болью, Хранительница не заметила, как тихонько открылась дверь, и вошёл её супруг. Бальдер молча стоял, прислонившись к косяку, и не двигался, глядя на свернувшуюся комочком эльфийку. Внешность Ингрид потеряла привычный лоск. Она казалась мокрым мышонком, зажавшимся в уголке дивана.

Только когда рыдания начали стихать, Бальдер решился приблизиться. Он так же бесшумно опустил руки на плечи Хранительницы – и тут же тело Ингрид сотрясла новая череда рыданий.

– Инг…

Ингрид вздрогнула последний раз и заледенела.

– Не называй меня так, – сказала она, сама не зная, почему это короткое имя так разозлило её.

– Ингрид…

Бальдер наклонился к ней сзади и притянул к груди.

– Новости уже разлетелись? – спросила Ингрид, и в голосе её был лёд, как будто не она рыдала в одиночестве всего секунду назад.

Бальдер долго молчал, прежде чем ответить:

– Да.

Плечи Ингрид всколыхнулись и опали. Она всё ещё не могла поверить в то, что произошло. Она шла в башню Раймона в уверенности, что тот уступит ей – как уступал всегда, сжалится и смягчится. Но что-то сделалось с другом её детства – что-то недоброе настолько, что Ингрид затруднялась представить это.

«Он стал вампиром», – подсказывал разум, но почему-то Ингрид казалось, что дело не в этом.

Власть вампиров пока не принесла сумеречному народу никакого зла. Не было ни публичных расправ, ни жестоких забав, которых можно было ожидать от захватчиков. Только один дом пострадал всерьёз – и это был дом, где Ингрид родилась и выросла.

Это не укладывалось в голове. Когда Ингрид отказывала Беллу в помощи, она не думала, что всё может зайти так далеко. Что Раймон позволит умереть тем, кто когда-то был её семьёй. Она боялась мести – особенно после позора, настигшего кузенов – но не думала, что эта месть может быть настолько холодной и равнодушной.

Она узнала об атаке на Башню Синего Дракона около полуночи. Её просили о помощи, и это был не Белл – просто один из младших воинов клана, которых Ингрид знала в детстве так много – Шариэль. А Ингрид не знала, что делать. Она хотела бы обратиться за помощью к Бальдеру, но это было бесполезно – супруг знал о войне ещё меньше её самой. Она же не хотела рисковать ещё и новой семьёй. Шариэль писал, что армия врага надвигается на башню, и армия эта в десятки раз больше, чем войско, которое могут собрать они сами. Но он не писал, чья эта армия – а Ингрид тогда ещё и помыслить не могла, что ей управляет Раймон.

Зачем? Ведь он получил, что хотел. Королевство лежало у его ног, разве был ему прок в том, чтобы истреблять выживших.

Ингрид сделала единственное, что могла сделать, не рискуя другими – отправилась к Раймону просить заступничества. Просить так, как тот должен был услышать, потому что даже она не была настолько самоуверена, чтобы второй раз повторять свою просьбу голословно.

Дальше мысли путались. Всё случившееся казалось кошмаром. Она готова была сделать то, что они с Раймоном так и не сделали много лет назад – готова, несмотря на супруга и все те годы, что разделили их. Но она не думала, что станет просто вещью в руках наместника. В руках совсем чужого существа, в котором не было и грамма от её названного брата.

Слёзы снова начали душить Ингрид, но она затолкала их поглубже внутрь себя. Не нужно было Бальдеру видеть этих слёз. Не нужно было знать ему, отчего так больно супруге. И без того слишком много вопросов теперь стояло между ними, и Ингрид проглотила тугой комок в горле, чтобы спросить:

– Что теперь?

Бальдер молчал. Руки его на плечах супруги будто бы закаменели.

– Давай, Бальдер, говори, я хочу знать, что ты думаешь.

Она подняла глаза, но Бальдер тут же отвернулся.

– Глава дома Саламандры, – сказал он наконец медленно, – не может быть…

Бальдер замолк. Ингрид вспыхнула и, стиснув зубы, процедила:

– Ну же, договаривай, Бальдер. Кем не может быть твоя супруга?

Бальдер молчал.

– Не может быть шлюхой, ты хотел сказать?

– Прости, – ответил Бальдер холодно и убрал руку. – Ты знаешь, как все мы относились к тебе. Но тебе следовало думать о чести твоего дома, когда ты…

И снова Ингрид вспыхнула, но промолчала.

– Демоны, Ингрид, о чём ты вообще думала?

Ингрид покачала головой.

– Ты знаешь достаточно, чтобы понять. Он хотел убить моего брата. О чести моей семьи ты не подумал?

– Мы – твоя семья! – Бальдер резко развернулся и впился в неё неожиданно жёстким взглядом. Ингрид отвела глаза.

– Ты предала нас, Ингрид, и всем нам придётся осмыслить это.

Ингрид стиснула зубы.

– Да, – процедила она, – нам всем придётся многое обдумать.

Наутро Свеа была уже почти здорова. Когда Раймон проснулся, она сидела в кресле у окна и перелистывал какие-то бумаги. Лицо её было хмурым и уставшим.

– Свеа… – тихонько позвал Раймон, переворачиваясь на бок и пытаясь заглянуть за уголок бумаги. Свеа попросту вынула лист из пачки и, не глядя, передала ему.

Раймон перечитал какие-то цифры о количестве погибших и отложил бумагу в сторону.

– Свеа, как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – Свеа наконец посмотрела на него. – А ты?

Раймон пожал плечами.

– Небольшая потеря крови меня не убьёт.

– Я не об этом. Ночью ты убил всех тех, кому так стремился доказать своё превосходство. Тебе… легче? Или наоборот?

Раймон отвернулся. Он не знал, что сказать. Было ли ему легче? Тьма немного отступила, но он вовсе не был уверен, что дело в гибели дома Синего Дракона. Представлять пожарище было… возбуждающе. Тьма разливалась по всему телу и наполняла его до краёв, давая какую-то новую, доселе неведомую силу. Но легче ему не было. Напротив, место отступившей на время тьмы заняла горечь. Списки убитых не говорили Раймону ни о чём – за время войны он привык видеть их и не считать потерь. Но цель, которой он жил все прошедшие годы, потеряла смысл. Нужно было придумать новую цель, но ничего вокруг не порождало желания жить и бороться так, как он делал это раньше.

– Они едва не убили тебя, – сказал наместник вслух. – Я сделал то, что должен был.

Свеа покачала головой. Снова уткнулась в бумаги, изучала их какое-то время, а затем отложила в сторону.

– Но ты отпустил Белла.

– Да.

– Почему?

Раймон отвёл взгляд.

– Думаю, ты уже слышала от слуг.

Свеа прицокнула языком.

– Я надеялась, что всё не так плохо, и ты расскажешь мне свою версию.

– Нет другой версии! – Раймон вскочил и замер, не зная, что собирался сделать только что. Он нависал над Свеа и чувствовал ту же самую чёрную злобу, которая наполнила его ночью. На секунду ему показалось, что он собирался вздёрнуть Свеа и… И что? Ударить? Спустя миг это уже казалось ему невозможным, и он снова отвёл глаза, а затем опустился на колени у кресла Свеа и обнял её за бёдра.

– Я устал, Свеа.

Свеа покачала головой. Она запустила руку в мягкие густые волосы наместника и провела пятернёй вдоль шелковистых прядей.

– Здесь я ничем не могу помочь.

Поколебавшись секунду, Раймон опустил голову ей на колени.

– Я взял её силой. Хотя она сама пришла отдаться мне и просила спасти её брата. Я не знаю, что на меня нашло. Я так хотел сломать её. Уничтожить. Раздавить эту фарфо… – он замолк, внезапно осознав, что хотел сказать, и тут же заметил, какими мёртвенно неподвижными стали руки Свеа у него на затылке.

– Зачем ты говоришь это мне? – спросила вампирша медленно.

Раймон едва заметно покачал головой и накрыл ладонь Свеа своей.

– Не знаю, Свеа… Прости.

Свеа прикрыла глаза и постаралась расслабиться.

– Ничего. Тебе просто нужно было кому-то сказать.

– Нет, – Раймон чуть сжал ладонь, – я просто думаю, что ты должна была узнать. Иначе… Не знаю.

Оба замолчали – и молчали так довольно долго, пока дождь за окном не стал утихать.

– Что теперь? – спросила Свеа через какое-то время.

Раймон не шевелился. Он не знал, что сказать. Огромное и некогда величественное королевство было у него в руках, но ему было всё равно. Всё, чего он добивался с таким трудом, потеряло смысл.

– Дом Саламандр, – уцепился он наконец за промелькнувшую в голове мысль.

Свеа напряглась, и Раймон поспешил добавить:

– Они убили семью Сильвары. Они могут попытаться свергнуть короля ещё раз.

– Ты собираешься убивать всех, кто может восстать против короля? – Свеа устало откинула голову на спинку кресла.

– Нет. Только Саламандр. Я должен доказать их вину и казнить всех, кто причастен к заговору. Я думаю, Сильвара будет рада.

Свеа открыла глаза и чуть развернула голову наместника, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Дело в Сильваре… Или в Ингрид?

Раймон неожиданно сильно сжал ладонь вампирши и тут же заставил себя ослабить хватку – один палец за другим.

– Дело в Сильваре, – сказал он твёрдо.

Свеа снова закрыла глаза и расслабилась. Она не верила. Но спорить не было ни желания, ни сил.

Прошла почти неделя с тех пор, как был уничтожен дом Синего Дракона. Раймон попросил Грэма подобрать людей, которые могли бы завести знакомства в доме Саламандры, и теперь ждал результатов. Зная, как был устроен любой двор, он не сомневался, что в доме найдутся те, кто хочет заключить сделку с Империей.

Письмо от такого «недовольного» пришло на седьмой день ожидания. Подписи на нём не было – только плотный конверт и небольшой листок бумаги внутри с указанием места и времени встречи.

– Это может быть ловушка, – заявила Свеа тут же.

Раймон усмехнулся.

– Ты это говоришь после своей выходки?

Свеа пожала плечами.

– Всё было продумано, и Ксавье успел сообщить о тебе. К тому же не думаю, что мне что-то угрожало всерьёз… – она замешкалась, не зная, стоит ли ворошить прошлое, а потом всё же решилась. – Белл хотел выманить тебя. Я попалась под руку случайно.

Раймон усмехнулся.

– Мне лестно, если столько сумрачных вдруг захотело поговорить со мной лично. Но рисковать я не собираюсь. Ты пила мою кровь совсем недавно и наверняка сможешь проследить за всем на расстоянии. Отряд солдат тоже не помешает, только разместим их чуть поодаль. Если что – ты дашь им сигнал.

На первый взгляд план казался разумным, и Свеа кивнула.

В назначенное время – в час восхода луны – Раймон ждал свою визави на берегу Хрустальной бухты. Первые лучи ночного светила коснулись поверхности воды, когда он различил вдали силуэт в серо-голубой мантии и вздрогнул. Он узнал бы его из тысячи.

– Ингрид…

Раймон стоял, не в силах поверить своим глазам. Только когда Ингрид оказалась на расстоянии вытянутой руки от него, Раймон на миг подумал о том, что это точно ловушка – но мысль тут же выветрилась, едва он разглядел покрасневшие глаза Хранительницы.

– Ингрид… – повторил он растерянно.

– Раймон, – Ингрид коротко кивнула. Голос её не был холоден, и это удивляло. Скорее он был спокоен, как гладь моря вдалеке.

Раймон молчал, ожидая продолжения, и Ингрид протянула ему конверт.

Раймон принял его и торопливо вскрыл. Внутри оказалось письмо, которое мало о чём ему говорило. Письмо предназначалось Беллу.

– Что это? – спросил он.

– Это малый кусочек переписки одного человека из моего дома с… – голос её дрогнул.

– Я понял, – торопливо перебил её Раймон. – Что это значит?

– Имя этого человека я назову позднее… Может быть. И ещё несколько писем присоединятся к этому.

Раймон задумчиво смотрел на давнюю знакомую, пытаясь понять, что заставило ту прийти.

– Что ты рассчитываешь получить?

Ингрид на секунду сжала губы, показавшиеся неожиданно тонкими.

– Немногое, – сказала она.

– Говори.

– Во-первых, я хочу, чтобы пострадали лишь те, кто замешан в заговоре. Не так, как было в прошлый раз.

– Это уже немало.

– Тем не менее, это не всё.

Раймон выжидающе смотрел на неё, а Ингрид замолкла, подбирая слова.

– Ты когда-то предложил мне уехать отсюда.

Раймон почувствовал, как по коже пробегает озноб.

– Так вот, я согласна. Я хочу, чтобы ты забрал меня в Империю.

Раймон сжал письмо, едва не разрывая бумагу в клочья.

– После всего? – произнес он, и голос его сорвался на шёпот.

Ингрид облизнула губы.

– Мы причинили друг другу много боли. Я знаю это. Но ты слышал, о чём я прошу.

– Почему?

Ингрид закусила губу и долго молчала, но Раймон ждал.

– Какое это имеет значение? – спросила Хранительница наконец.

Раймон молчал, но и Ингрид не желала продолжать.

– Никогда не будет как прежде, – сказал Раймон наконец. – И я не Бальдер.

– Я знаю, – оборвала Ингрид и вскинула на него взгляд. – Потому и прошу.

– Я не стану больше потакать тебе. Ты будешь принадлежать мне, Ингрид. Не наоборот. Ты всё равно этого хочешь?

Ингрид закусила губу и медленно кивнула.

– Хорошо, – выдохнул Раймон, стараясь не показывать волнения. – Принеси мне письма. Завтра вечером здесь же.

– Нет! – Ингрид сжала кулаки.

Раймон изогнул бровь.

– Нет, – повторила Ингрид уже спокойнее. – Завтра утром. В башне. И больше я не вернусь… Домой.

Раймон медленно кивнул.