Пролог

— Трим! Неси-ка молока! — дородному купцу стало скучно в собственном фургоне, и он уселся на козлах одной из повозок каравана. Месяц пламени был в разгаре, и солнце жгло нещадно. Купец достал льняную тряпицу и утер обильно выступивший на лице и шее пот.

Рядом с неспешно ползущей повозкой поравнялся мальчонка лет двенадцати. Худые, словно у жеребенка, ноги так и мелькали, к груди он прижимал крынку молока, купленную пару часов назад в деревне, лежащей у самого тракта. Купец небрежным кивком похвалил отрока и, не слезая с козел, выхватил у него из рук глиняный кувшин.

Неспешно смакуя тепловатое молоко, успевшее нагреться даже в тени повозки, купец лениво размышлял о том, что со слугой ему повезло. Этот мальчонка родился в семье простых крестьян и смальства был приучен к труду. Почти всю его деревню унесло моровое поветрие — помощь клириков и адептов стихий запоздала, и, схоронив родню, он случайно прибился к купеческому каравану. Попав в услужение, паренек все задания выполнял расторопно, а к хозяину относился с должным почтением. К тому же отрок был смышлен и жадно впитывал любые знания, поэтому в будущем обещал вырасти неплохим приказчиком.

Вдали показалась широкая и полноводная река, уже полвека, с последней крупной войны, разделявшая два государства. Гирская империя тогда сумела захватить немало земель королевства Зиран, и окончательно измотав свои легионы и боевых магов, милостиво вернула малую их толику, заключив мир, в котором так нуждалась. Границу же провели аккурат по центру реки.

Караван неспешно направился к мосту, перекинутому через ее бурные воды. Когда-то он был полностью каменным, но сейчас на возведенных во времена старой империи опорах лежал деревянный настил. Пограничную стражу империи миновали быстро и без особых хлопот, привычно отделавшись серебряной монетой, перекочевавшей в руки октата.

Миновав изрядно покосившийся мост, караван остановился перед загородившей им дорогу пограничной стражей королевства Зиран.

— Откель будете? — одетый в кольчугу стражник пригубил мех с водой, не прекращая сверлить толстяка подозрительным взглядом из-под низкого козырька шапели.

— Из Гирской империи вестимо, — степенно ответил купец и протянул стражнику подорожную, украшенную несколькими внушительными печатями. — Купцы мы.

— Да кто же вас бродяг разберет. Ныне всяк тать норовит купцом назваться, — стражник мелком глянул на печати и передал подорожную писарю, который, высунув язык от усердия, стал водить пальцем по строчкам, внимательно вчитываясь в каждое слово.

— Не спокойные времена ныне, — кивнул головой купец, сделав вид, что не заметил плохо скрытого оскорбления. — Старики бают — приметы недоброе сулят.

— На торжище, стало быть, путь держите? — охранник, словно и не замечая вежливой улыбки на лице толстяка, продолжал хмуро смотреть на иноземца.

— Да Великие Силы с вами, — отмахнулся купец и тут же испугано вздрогнул, сообразив, что не стоило ему этого говорить — пограничная стража соседнего королевства наверняка почитает своих многочисленных богов, а веру в Вечный Круг держит за язычество. — У нас договор с вашей торговой гильдией, посему сами сбывать товар не будем, а сдадим им.

— Ну-ну. Сейчас посмотрим, что вы там везете, — старший смены сделал небрежный жест и несколько стражников поспешили к повозкам.

— У нас и грамота с перечислением всего товара имеется, — заискивающе улыбаясь, купец подобострастно протянул еще один свиток. Мысленно он проклинал стражника на чем свет стоит. — Вы проверяйте-то, а я пока подати отсчитаю.

— Считай, считай, — злорадно ухмыльнулся стражник и добавил: — Для вашего брата подать теперь аккурат в десять раз больше.

— В десять раз?!? Да мыслимое ли дело?!? — с неподдельным изумлением и гневом всплеснул руками купец и, забыв о всяком почтении, выпалил. — Не лукавишь ли ты служивый? Отродясь такого не бывало!

— Ты меня во лжи обвиняешь, чернильная твоя душа?!? — взревел стражник, хватаясь за рукоять меча.

— Нет, что вы! — испуганно залепетал купец, мысленно проклиная все на свете. — Зело жарко тут на солнце, вот и обронил не подумавши.

— Смотри у меня! — внушительно потряс кулаком стражник и повернулся к писарю. — Приволоки-ка тот указ, что нам намедни прислали.

Внимательно изучив свиток, который быстро принес расторопный служака, купец совсем упал духом. Стражник не врал — с этого месяца подати для уроженцев Гирской империи, равно как и для всех, кто покупал у них товар, были действительно подняты в десять раз.

— Да что же нам теперь делать! Если столько заплатить — в одном исподнем останемся! Может доблестные стражи запишут, что наш караван прошел границу еще в прошлом месяце? А мы-то уж в долгу не останемся! — заискивающе посмотрел на солдата купец, уже положив пухлую ладонь на увесистый кошель.

— И думать не смей, — печально покачал головой стражник. — Мы грамоты обо всяком, кто через нас проезжал, уже отослали. Так что плати подати или разворачивай свои повозки. Неча тут глаза мозолить.

Купец побледнел и обхватил голову руками. Он не представлял, что ему теперь делать. Пытаться сбыть товар тайно — через перекупщиков, было и раньше накладно, а уж теперь цены они будут держать и вовсе безбожные. До портов, откуда можно было торговать с Норденскими островами, была не одна неделя пути, да и тамошние купцы тоже не упустят случая нажиться на неудачах своих южных собратьев.

Продавать же зерно, которым была загружена львиная доля повозок, в самой Гирской империи означало лишиться почти всего барыша. С помощью силы клириков и адептов земли, крестьяне собирали по три-четыре урожая в год. Империи не нужно было столько хлеба, цены на него были в несколько раз ниже, чем в соседних странах.

— Мы уходим, — процедил сквозь зубы торговец и пнул ни в чем не повинный камень.

Стражник по привычке ждал, что купец прощаясь будет ему кланяться, сыпать льстивыми похвалами и незаметно сунет в руку серебряную монету, но для него он уже не существовал. Теперь путь в королевство Зиран для торговых караванов из Гирской империи был закрыт, а значит, купец мог не скрывать своего презрения к этому варвару. Торговец, не обращая внимания на удивленного стражника, направился к своей повозке.

— Разворачивай караван! — сквозь зубы процедил купец, выскочившему ему навстречу приказчику. — Не знаю, что затеял король Зирана, но нам тут больше не рады. Придется идти в Фирское княжество. Времени потеряем изрядно, но хоть при своих останемся…

Извозчики щелкали поводьями, заставляя уставших лошадей разворачивать повозки. Недовольные приказчики перекрикивались между собой, пытаясь узнать, что стряслось. Возглавлявший караван купец ожесточенно спорил с охраной, решившей нагреть руки и выторговать себе оплату пощедрее. Пограничная стража лениво наблюдала за язычниками из империи, мечтая о конце смены. И никто не знал, что сейчас на их глазах вершится история.

 

Глава 1

— Ну тварь! Попадись мне только! Скаренный ублюдок, это же надо меня так надуть! — в голове Винстона теснились яростные мысли, и он в бешенстве всадил небольшую молнию в трухлявый пень, гордо стоявший почти в самом центре лагеря императорской армии.

Прошло уже четыре месяца, с тех пор как юноша стал полноправным магом. За это время он успел как следует отметить это событие, распрощаться с друзьями, съездить домой, чтобы повидать родителей, и поставить свою подпись на грамоте найма в императорскую службу гонцов.

Винстон уже раскаивался, что согласился принять участие в исследовании тайн джунглей Сияра, но это не мешало ему предвкушать новые впечатления и щедрую награду. Ждать, пока к берегам третьего материка уйдет один из императорских кораблей, юноша не стал, решив плыть с каким-нибудь купцом.

Небольшое судно, на котором Винстон отправился в Сияр, ему пришлось не по вкусу. Грязное, изрядно потрепанное штормами, оно никак не вязалось с его наивными детскими мечтами о гордых парусниках, бесстрашно парящих по волнам. Никаких красивых обводов, резных фигур украшавших корму, белоснежных парусов. Вместо этого непомерно раздутый трюм, отвратительный запах гниющих водорослей и дерева, висящие на мачтах бесформенными мешками многократно заштопанные полотнища грязно-серого цвета.

Но стоило им выйти в открытое море, как все переменилось. Вольный ветер мигом развеял смрад, радостно захлопали паруса, и корабль, оставляя на водной глади быстро таящий след, устремился к чужим берегам.

Винстон, впервые увидевший море, радовался как ребенок. Оставляя на корабле магическую метку, он безбоязненно парил над океаном, распугивая удивленных чаек. Юный маг полной грудью вдыхал свежий морской ветер и смеялся от восторга, купаясь в лучах ласкового солнца.

Больше всего Винстон любил время заката, когда волны окрашивались в алый цвет, и казалось, что внизу расстилается бесконечное море раскаленной лавы. В такие минуты юноша, отрешившись от всего, погружался в мысли о собственном будущем. Он ни мало не сомневался, что рожден для величия и не хотел быть лишь одним из многих. Винстон воображал себя великим магом, чьего могущества страшатся целые страны, и на его лице расплывалась довольная улыбка.

Но в отличие от детских мечтаний, теперь новоиспеченный адепт воздуха задумывался и о том, как ему достичь этого величия. Экспедицию на другой материк он считал не более чем способом заработать достаточно золота, чтобы исцелиться от увечья. Через год же юноша рассчитывал вернуться в Конд'аэр и получить пятую, а то и четвертую ступень, которых считал себя уже достойным. Тем более что в это время как раз должны были обрести статус магов его друзья, и он собирался присутствовать на этом знаменательном событии.

Винстон уже понял, что сглупил, обидевшись на наставника, и собирался вновь поработать со скайрэ Рут'аэром. Лучшего способа быстро набраться знаний и опыта он не видел. Поэтому для начала маг собирался получить достойный его таланта ранг, заслужить в Конд'аэре почет и уважение, возможно даже какое-то время поработать младшим наставником. Ну а затем планы юноши простирались еще дальше…

Ни один шторм не смел приблизиться к кораблю, а попутный ветер всегда наполнял паруса. Капитан охотно согласился взять адепта воздуха на борт и даже выделил ему крохотную и грязную каюту, но с условием, что погоду маг возьмет на себя. Винстону не составляло труда обеспечить кораблю безопасное путешествие, но юноша подозревал, что ушлый морской волк его надул, ведь за свои услуги адепты стихий брали куда как больше, чем стоило место на идущем в Сияр корабле.

Кожа, отвыкшая во время обучения от солнца, быстро обгорела, но известных Винстону азов целительской магии хватило, чтобы вскоре его лицо покрыл ровный и даже красивый загар. Один лишь шрам, уродливым ущельем рассекающий его щеку, упорно не замечал палящих лучей.

Пользуясь попутным ветром, капитан решился плыть на другой материк, не заходя в несколько островных портов, где обычно швартовались крутобокие купеческие суда, и не прогадал — до цели они добрались необычайно быстро. Винстон первым заметил землю — он в очередной раз парил в вышине, когда вдали показались очертания Сияра.

Пока судно шло вдоль берега, добираясь до одного из крупнейших портов королевства Шинсар, и медленно лавировало, выискивая свободный причал, юношу снедало нетерпение. Но Винстон стойко перенес, пока портовая стража внимательно осмотрит корабль и соберет положенные подати, а лишь потом спустился на почерневшие доски пирса. Оказавшись в разномастной толпе, маг растерянно замер. На своем родном материке он привык к тому, что почти во всех странах разговаривают на общем, оставшемся от старой империи языке или его диалектах. А сейчас его оглушил гул незнакомых слов, непонятных криков и восклицаний.

Винстон с оторопью смотрел на разномастно одетый люд, спешащий по своим малопонятным для него делам. Непривычно яркие наряды, странные лица и прически. Юноша так пристально пялился на смуглокожую молоденькую девушку, несущую на голове плетеную корзину, что бедняжка даже перепугалась и обошла его по широкой дуге.

Встряхнув головой, Винстон взял себя в руки и не спеша поковылял туда, где, по словам капитана корабля, находилось представительство Гирской империи. К удивлению юноши, улицы в одном из крупнейших портов материка по большей части оказались не вымощены. Тысячи ног и копыт поднимали клубы красноватой пыли. Маг несколько раз чихнул и сотворил плетение, не подпускающее к нему удушливое облако.

Дома попадались как деревянные, так и каменные. Последние, впрочем, смотрелись очень непривычно. Винстон подошел к одному из зданий и украдкой поковырял пальцем белый песчаник, гадая, насколько он хорошо сохраняет тепло, и едва успел создать простенький купол воздуха, когда из распахнувшегося окна вылили целую бадью нечистот. Брезгливо поморщившись от вони и обходя кучи мусора, Винстон двинулся вглубь города.

Пробираться по узким и извилистым улицам оказалось далеко не просто. Отвыкнув в Конд'аэре от толпы, Винстон с трудом сдерживался, чтобы не создать плетение полета. Ему подробно объяснили, что в городе без разрешения любые сильные заклинания творить запрещено, знал он и какая кара ждет за попрание этого запрета, поэтому упорно ковылял вперед, стараясь не замечать царящей вокруг толкотни и суеты. Пару раз у него попытались срезать кошелек, но защита от пыли оказалась полезна и здесь, предупредив мага о нарушении ее контура. Воришки, получив несколько ощутимых оплеух невидимой ладонью, оставили в покое непонятного чужестранца.

— И эти люди сумели дать отпор легионам старой империи, — размышлял Винстон. — Ну и зачем спрашивается? К чему было противиться? У нас весь материк знает один язык, все уцелевшие крупные города куда как лучше этого будут… Чую о канализации на Сияре вообще не слышали. Варвары.

Чем дальше Винстон уходил от моря, тем тяжелее ему становилось. Непривычно жаркий и влажный воздух с хрипом вырывался из легких, от окутавшей город вони кружилась голова, а увечная нога болела все сильнее. Несколько раз маг пытался спросить дорогу, но лишь натыкался на удивленные взгляды непонимающих его людей.

Наконец к несказанному облегчению юноши вдали показалось представительство Гирской империи. Винстон узнал его сразу, настолько привычные очертания это здания выделялись на фоне местных уродливых строений.

Увидев на тыльной стороне ладони знак адепта воздуха, мага без проволочек пропустили внутрь, и вскоре Винстон уже разговаривал с представителем императорской службы гонцов, который повторил то, что и так было известно юноше, зато подробно объяснил, куда ему лететь дальше.

Гирская империя давно лелеяла планы исследования таинственных джунглей сийяри. Заключив договор с королем Шинсара, император отправил сюда целую экспедицию. Помимо двух тысяч смешанной пехоты и сотни гвардейцев Сплава, главную ударную силу составляли приданные к ним боевые маги. Расщедрилась и императорская служба гонцов, приславшая дюжину адептов воздуха. Ученого люда и просто магов исследователей было еще больше.

Уже немолодой адепт, беседовавший с Винстоном, отнесся к нему очень тепло, поэтому вскоре юноша отбросил стеснение и стал выпытывать подробности. К его сожалению, о том, чем ему предстоит заниматься, опытный гонец рассказать не смог, сославшись на незнание. Зато он ответил на давно мучавший юношу вопрос. Оказалось, что королевство Шинсар пошло на подписание этого союза и даже допустило в свои земли императорскую армию и магов только потому, что их собственные чародеи вообще не умели летать, да и в целом значительно уступали в могуществе гирским. Без помощи заокеанской империи любые попытки проникнуть вглубь джунглей были обречены на провал, а королевству нужны были новые земли.

От порта до императорского лагеря, устроенного совсем рядом с джунглями, даже лететь было изрядно, так что на ночь юноша остался в посольстве. Хорошо выспавшись в чистой постели и даже наскоро ополоснувшись в бадье с теплой водой, Винстон получил бронзовую пластинку с непонятными ему символами, разрешающую использовать сильную магию в пределах города, и взмыл в небеса.

В полете маг жадно осматривал проносящиеся внизу окрестности. Здесь все было другим — растения, животные, даже погода разительно отличались от привычных. Винстон с удивлением понял, что и воздушные потоки на этом материке ведут себя непредсказуемо. Так что скучать в пути не приходилось, и маг с удовольствием экспериментировал, пытаясь сродниться с местной капризной и своевольной воздушной стихией.

Винстон едва не пролетел мимо лагеря, к которому направлялся. Лишь то, что он истинным зрением где-то на грани чувствительности различил в стороне сияние чьих-то мощных плетений, спасло его от участи ночевать в чистом поле. Он с интересом сделал над лагерем несколько кругов. Обустроились легионеры по всем правилам — имелась высокая насыпь, частокол и даже ров, наполненный неведомо откуда взявшейся водой. Хотя присмотревшись, Винстон различил какие-то непонятные плетения, и понял, что здесь поработал адепт воды.

Осматривая лагерь, юноша пытался угадать, где стоят палатки гвардейцев. Любопытство не было праздным. Когда он приезжал домой, то с удивлением узнал, что Торстен уже дослужился ни много ни мало до гвардии. Родители норда рассказали просиявшему Винстону, что именно та сотня, в который служит их сын, была направлена на Сияр, а значит, спустя три с половиной года после приснопамятного погрома друзья наконец должны были встретиться.

Разглядывая лагерь, Винстон едва не пропустил, как ему на встречу взмыл какой-то маг.

— Эгей! Ты откуда! — порыв ветра послушно донес до Винстона слова поравнявшегося с ним адепта.

— Я гонец. Только вчера приплыл из Гирской империи, — немного настороженно ответил юноша, разглядывая мага. Незнакомец был молод — вряд ли намного старше его самого. В глаза сразу бросались широкая улыбка на лице мага и добродушное полноватое лицо. Он вообще был очень тучен, поэтому в воздухе смотрелся немного комично.

— Эгей, так ты не с донесением, а новенький, — непонятно чему искренне обрадовался адепт. — Я Тош.

— Винстон, — невольно улыбнулся юноша.

— Рад знакомству! Тебе сейчас нужно к квартеру, его шатер центральный. Наш начальник, а я тоже гонец, предпочитает новичков запугивать с ним вместе, так что тебе точно туда, — на одном дыхании протараторил толстяк, закладывая в воздухе изящные пируэты.

— Спасибо, — несколько растерялся Винстон. — Слушай, а почему квартер? Ему же положено целым легионом руководить. Я так слышал, что их даже часто на старый манер легатами называют?

— Да уж больно тут задача важная и необычная, — уверено ответил Тош, словно сам и принимал решение о назначении руководителя экспедиции.

— Ааа… — с изрядной долей сомнения протянул Винстон. — Ну ладно, я тогда в лагерь.

— Давай кто быстрее! — Тош сделал в воздухе петлю и вновь поравнялся с Винстоном.

— Спасибо. Как-нибудь в другой раз, а то я подустал немного, пока летел, — вежливо улыбнулся Винстон, который не собирался камнем падать в центр военного лагеря, определенно имевшего неплохую магическую защиту, и где его самого пока никто не знал.

— А, ну ладно, удачи тебе, а я еще полетаю, — местный маг с лихим свистом унесся куда-то вдаль.

— А я-то еще себя считал помешанным на полетах, — тихо пробормотал Винстон и плавно пошел на снижение.

Опустившись на утрамбованную площадку перед просторным шатром, на который ему указал Тош, Винстон встретился глазами с худощавым мужчиной средних лет. Одет незнакомец был небрежно, но на его руке юноша разглядел татуировку мага, да еще и третей степени. Начинать разговор адепт не спешил.

— Винстон Варнау, — нарушил неловкую тишину юноша. — Я маг воздуха, гонец.

— Новое мясцо? — раздался за спиной у вздрогнувшего Винстона чей-то радостный голос.

Оглянувшись, юноша увидел полностью седого, но подтянутого ветерана. Поверх кольчуги у него был накинут темно-синий плащ, на груди теснились какие-то планки. Винстон не был силен в знаках различия императорской армии, но сразу догадался, что это и есть квартер.

— Ты сильно-то рот не разевай, он вообще-то мой подопечный, — рассмеялся незнакомый маг и, подойдя к юноше, протянул руку. — Добро пожаловать в наш лагерь. Меня зовут Кассий, я старший над магами-гонцами. Меня предупреждали о твоем прибытии. Как я понимаю, ты к нам сразу со студенческой скамьи?

— Ну да, — Винстон судорожно размышлял, как бы перевести разговор на собственные успехи в учебе. Его совсем не прельщало, чтобы его считали обычным неопытным адептом, которому нельзя доверить ничего сложного. Да и похвастаться очень хотелось.

— Пойдемте в шатер, там и расскажем мальцу, во что он вляпался, — добродушно рассмеялся квартер, и растерявшийся Винстон последовал за ним.

На пару с легатом, Кассий коротко обрисовал юноше всю незавидность его положения. Оказалось, что вербовщик самым наглым образом ему наврал, и на самом деле юному магу предстоит далеко не только вести разведку, летая над джунглями сийяри, но и много другое. Например, его могли направить доставлять провиант отрядам вглубь этих проклятых лесов, а то и вовсе заставить их сопровождать.

Квартер и Кассий потребовали от юноши сразу принять решение. Либо Винстон возвращал уже полученный аванс и улетал отсюда, либо оставался, но тогда он принимал правила игры, и любое его неповиновение было бы расценено как предательство.

Юноша растерялся. Он не рассчитывал, что от него будут требовать чуть ли не армейской дисциплины. Соглашаться на такое было страшно, но и возвращаться не хотелось. Винстон не знал, где еще сможет так быстро заработать достаточно золота для исцеления своего увечья. Да ему было страшно, но он вдобавок боялся это показать, не желая стать посмешищем и прославиться как трус. В конце концов, маг с замиранием сердца решил остаться.

Выйдя из шатра легата, Винстон пришел в ярость. Он злился на собственную трусость, заставляющую его душу трепетать в страхе перед жуткими джунглями, но в тоже время не позволившую решиться и отказаться от такого риска. Он злился на Кассия и квартера, выплеснувших на него эти новости, словно ушат воды, не давших времени подумать. Но больше всего Винстон сейчас ненавидел вербовщика, из-за которого и ввязался в эту авантюру.

Какие только кары маг не призывал на голову лгуна. Какие только пытки себе не представлял. Но вербовщик был далеко, в такой привычной и безопасной Гирской империи, и Винстону пришлось удовлетвориться сожжением ни в чем ни повинного пня.

— Винс, ты зачем казенное имущество портишь? У нас октат на этом пне любит сиживать, когда гоняет нас до посинения. Что нам теперь — из леса новый волочь? — раздался над ухом уже порядком позабытый, но такой знакомый голос.

— Тор! — Винстон стремительно обернулся и действительно увидел улыбающегося друга.

За три с половиной года жизнь изрядно потрепала норда. Он раздался в плечах, во всей его фигуре и движениях появилась непривычная грация опытного воина. Щеку Торстена пересекал небольшой шрам, впрочем, нисколько не портивший ему внешность, зато, когда норд широко улыбался, было заметно, что у него не хватает нескольких зубов. А стоило ему чуть повернуть голову, как в глаза бросалась начисто срезанная мочка уха.

Но не внешность друга потрясла Винстона, куда разительнее были другие перемены. В уголках глаз Торстена появились непривычные морщины, а сам взгляд словно подернулся тонкой поволокой льда, настолько он казался суровым и равнодушным. Так смотрят люди, повидавшие столько смертей, что их собственные чувства прячутся глубоко в душе, укрывшись за броней хладнокровия и жестокости.

— Ну привет дружище, — норд крепко обнял мага и в его глазах на секунду промелькнул прежний Торстен — веселый и беззаботный, добродушный, но всегда готовый кинуться в драку.

— Я как к твоим родителям зашел, так от такой удачи даже растерялся. Это же надо где выпал шанс свидеться! — Винстон говорил, а губы невольно расплывались в глуповатой улыбке. Только сейчас он понял, как же скучал по другу. — У меня, кстати, письмо от них, потом отдам.

— А ты вообще сам-то здесь откуда? — Торстен смотрел на друга с некоторым недоверием, словно опасался, что наваждение сейчас рассеется.

— Так я теперь полноправный маг, нанялся в императорскую службу гонцов, вот сюда и вызвался, — не без гордости ответил Винстон.

— А, ну тогда ясно, — Торстен кивнул и запнулся, не зная, что сказать дальше.

Винстон тоже к своему удивлению понял, что испытывает непонятную неловкость. Маг так давно не виделся с нордом, ему столько нужно было ему рассказать, что он просто не знал с чего начать, как завязать разговор. Юноша совсем не так представлял долгожданную встречу со старым другом.

— А как ты в гвардию попал-то? — наконец нарушил неловкое молчание Винстон.

— Лучше и не спрашивай, — на лицо Торстена словно набежала тень, и он немного суховато добавил: — Как-нибудь расскажу, но без нескольких кувшинов крепкого вина тут не обойтись.

— Ну ладно, — Винстон понял, что эта тема другу неприятна. Похоже, норду довелось пролить немало своей и чужой крови, повидать такое, что до сих пор ему снилось в кошмарах.

— Ну а давно ты хоть в Сплаве? — даже не задумываясь, по привычке, не получив прямого ответа, Винстон попытался выведать правду окольными путями.

— Поболее года будет, — Торстен дернул щекой, словно прогоняя какое-то особо неприятное воспоминание. — А ты сам давно уже адептом стал? Летать-то умеешь?

— Не, только этим летом и получил татуировку. А уж летать я горазд, не сомневайся. Иначе чего бы в маги-гонцы подался, — улыбнулся Винстон, но тут же поправился. — Ну не в маги, адепты. Ты вообще не обращай внимания, мы между собой себя часто магами называем. Не бери в голову.

— Да знаю, знаю. Сам уже привык вашу братию магами называть. Еще бы, когда под боком маг, да еще и такой, — туманно объяснил Торстен и усмехнулся каким-то своим мыслям.

Сбоку раздалось ехидное покашливание, и Винстон увидел, что рядом с ними остановился еще один гвардеец. На фоне могучего норда он смотрелся бледновато, хотя был высок и поджар. Зато от его фигуры ощутимо веяло грацией хищника. Казалось, что он готов в любой момент вцепиться в глотку тому, кого сочтет врагом, и юноша невольно зябко передернул плечами.

Губы гвардейца кривились в улыбке, но Винстону показалось, что в его взоре мелькнуло презрение. Да и вообще, глаза незнакомца чем-то неуловимо пугали. Маг решил, что за ехидной улыбкой прячется хладнокровный убийца, для которого чужая смерть давно стала привычной работой. На щеке незнакомца хорошо был заметен тонкий шрам, и юноша удивился такому совпадению, ведь он и сам получил такую отметину еще во время злополучного погрома, да и Торстен тоже где-то обзавелся подобным украшением.

— Винс, знакомься! — оживился Торстен. — Это мой друг Кель!

— Кель, — гвардеец крепко пожал руку юноши и посмотрел ему прямо в глаза.

— Винстон, — маг с трудом удержался, чтобы не поморщиться, когда его пальцы словно попали в тиски, и спокойно встретил наполненный ехидством взгляд Келя.

Гвардеец Винстону не понравился. Мысленно маг сразу отнес его к тому типу людей, что почитают любую науку баловством и уверены в своем превосходстве только потому, что готовы без зазрения совести перерезать глотку кому угодно. Они уважают одну лишь силу, не знают что такое жалость и милосердие. Типичный воин, не далеко ушедший от обычного лесного хищника. И как Торстен с таким сдружился?

— Ты из летунов? — спросил гвардеец.

— Ну, можно и так сказать. Но кого-нибудь поджарить молнией мне тоже труда не составит, — вежливо улыбнулся Винстон.

— Ну естественно, — Кель еще шире растянул губы, но его глаза как-то странно сверкнули. — Ну ладно, вы тут воркуйте, а я пойду.

— Топай, топай балаболка, — Торстен шутливо показал другу кулак.

— Слушай, мне тут сказали найти интенданта какого-то, — Винстон неуверенно посмотрел на норда.

— Ну так за этим дело не станет. Заодно и лагерь покажу. Пойдем, — Торстен потянул Винстона за собой.

***

Уже почти полтора года Торстен был гвардейцем. После побега из рабства, события понеслись вскачь, и он просто не имел времени как следует осмыслить перемены в своей жизни. Керит дал бывшим пленникам лишь один день, чтобы отоспаться, а потом они спешно отправились в столицу. Гвардейский октат опасался, что пехотинцев узнают в лагере, и тогда слухи неизбежно дойдут до ушей отца погибшей от их рук дворянки.

Керит сумел вытребовать четырех лошадей, и вскоре новоиспеченные гвардейцы уже покачивались в седлах. Гирским владыкам в наследство от старой империи достались хорошие мощеные дороги, да и ухаживали за ними усердно, так что не будь солдаты так истощены, путь не был бы слишком тяжел.

Дорогу в столицу Торстен запомнил смутно — он еще не до конца отошел от изнурительно бегства, и сил хватало лишь на то, чтобы держаться за луку седла и не падать с коня. Но к тому времени, когда вдали показалась столица, он уже достаточно пришел в себя и во все глаза смотрел на величественный город.

В старой империи Гир был одним из крупных торговых и культурных центров. Во времена смуты город не пострадал, его даже почти не коснулся опустившейся на страну упадок. Не случайно, что именно он был выбран в качестве столицы новой империи, которую вскоре назвали Гирской.

Торстен как завороженный разглядывал теряющиеся в утренней дымке величественные здания. Все наследство старой империи было заботливо сохранено, и сейчас город стал еще краше. Он давно вырос из древних высоких каменных стен, внутри которых теперь селились только аристократы, клирики и богатейшие купцы. Их дома соревновались размахом и пышностью отделки, потрясали роскошью и искусством лучших зодчих. Более низкая и не столь величественная стена, возведенная уже после гибели старой империи, опоясывала город вторым кольцом. Здесь жилища строились попроще, но и там все они были каменными и щегольски украшались, сразу указывая на достаток владельца. Беднякам ставить свои лачуги вблизи столицы запрещалось под страхом смерти.

Каждый император считал делом чести строить нарядные площади, обнесенные колоннадами, общественные здания, триумфальные арки. Многочисленные базилики, термы, театры, амфитеатры, цирки, библиотеки спорили между собой пышностью убранства и отделки, поражали размахом и красотой. К городу тянулось несколько акведуков и каналов, мощеные дороги окутали его плотной паутиной.

И конечно над столицей величественно возвышались императорский дворец и большой храм Земли. Даже отсюда они потрясали своей грандиозностью и великолепием, заставляли огрубевшие сердца закаленных войной пехотинцев стучать быстрее. Но к их разочарованию, Керит поворотил своего коня прочь от столицы, туда, где расстилался лагерь гвардейцев Сплава.

К удивлению пехотинцев, он не слишком напоминал привычные временные стоянки императорских легионов. Здесь все было выстроено основательно, и ни одно десятилетие назад. Просторные каменные казармы, частокол из толстенных и потемневших от времени бревен, высокая насыпь и наполненный водой ров…

Торстен не знал, что Керит рассказал квинту гвардейской тысячи и как добился принятия бывших пехотинцев в Сплав. Возможно, сыграло свою роль то, что Керит был дворянином и принадлежал к древнему и знатному роду… Или же решающими оказались последние порученные ему безумно опасные задания, ведь в этих рейдах, изрядно смахивающих на авантюры, полег весь тавт Керита… Как бы то ни было, но вскоре Торстен, Кель и Ритал уже примеряли доспехи гвардейцев Сплава.

Норд был счастлив. Думал ли он, записываясь в легионеры, что удостоится чести служить среди лучших пехотинцев империи? Его жалование стало в десять раз больше прежнего, доспехи были изготовлены искуснейшими оружейниками, на груди висел защитный амулет, но все это меркло по сравнению с гордостью от причастности к величию Гирской империи.

Кериту пришлось набирать свой тавт почти с нуля. В злосчастный рейд вглубь Эльтрусских год он взял всех остававшихся в строю бойцов отряда, поэтому из сторожил выжило только пятеро гвардейцев, находившихся в то время на попечении целителей. Еще нескольких ветеранов перевили из других тавтов Сплава, а остальных Керит выбирал из числа лучших легионеров и солдат смешанной пехоты.

К удивлению Торстена, жизнь гвардейца не слишком отличалась от уже привычной службы. Все те же ежедневные изматывающие тренировки. Все те же нудные караулы. Все та же постоянная готовность защищать мир и спокойствие страны. Гвардейцев могли направить проливать кровь во славу империи куда угодно, но норд этому был только рад, ведь он хотел попутешествовать и посмотреть мир.

За полтора года отряд Торстена поучаствовал в нескольких небольших приграничных стычках, совершил пару рейдов по спорным территориям и даже усмирял глупый и неподготовленный бунт какого-то графа. Последнее, впрочем, гвардейцы вспоминать не любили — убивать жителей империи им было не по нраву. В разговоре с Торстеном Кель даже предположил, что никакого бунта вовсе и не было, а просто император и его женушка показательно расправились с аристократом, осмелившимся прилюдно осуждать их действия, но норд в такие бредни не верил.

Торстену вообще нравилось чувствовать себя одним из тех, кто денно и нощно защищает интересы империи. Новый статус возвысил его над простыми легионерами, приобщил к военной элите. Норда даже нисколько не смущало то, что остальные гвардейцы бойцов Сплава не считали себе ровней. Торстена грела мысль, что теперь он служит великой стране и правителю, равным которым нет во всем мире.

Клятву верности гвардейцы по обычаю приносили лично императору. Впрочем, на этот раз он вмешался в установленный порядок. Отыне гвардейцы клялись не только самому правителю, но и императрице.

Торжественную церемонию Торстен запомнил на всю жизнь. Главная площадь империи была заполнена ликующей толпой, в ее центре выстроились ровные шеренги гвардейцев, а император с супругой неспешно объезжали строй на прекрасных белых жеребцах. Норд с бьющимся сердцем твердым голосом повторял слова клятвы, и одновременно пытался запечатлеть в памяти облик властелина величайшей империи в мире. Но в глаза почему-то бросались лишь отдельные детали — роскошный золоченный и инкрустированный драгоценными камнями доспех, пышный плюмаж на шлеме, бледные холенные пальцы сжимающие поводья…

Зато императрицу Торстен запомнил накрепко. На своем белоснежном жеребце она показалась норду небесным созданием, парящим над суетой и грязью этого мира. Сзади нее развивался шлейф сверкающих на солнце золотистых волос, украшенная жемчугом туника обвивала великолепное тело, на прекрасном лице цвела чарующая улыбка. Когда императрица проносилась мимо стройных рядов гвардейцев, мысли у Торстена были далеки от верноподданнического восхищения, и он решил поскорее посетить один из многочисленных борделей столицы.

Когда Керит сообщил солдатам, что их сотню отправляют в далекий Сияр, Торстен воспринял это известие с воодушевлением. Раньше он даже и не мечтал увидеть своими глазами другой материк. А вот Кель, наоборот, лишь мрачно усмехнулся и украдкой сплюнул. Выходец из трущоб немало слышал о проклятых джунглях и совсем не горел желанием познакомиться с их обитателями поближе.

Путь через океан обернулся для Торстена сплошным кошмаром. К своему ужасу гордый потомок народа прирожденных мореходов обнаружил, что страдает морской болезнью, и первый же шторм обернулся для него сущей пыткой. Лишь через несколько дней желудок прекратил бунтовать, и Торстен смог пошатываясь передвигаться по палубе, так и норовившей предательски уйти из-под ног.

В королевстве Шинсар прибытию гвардейцев из далекой Гирской империи не обрадовались. Кидая на иноземцев грозные взгляды, стражники долго и придирчиво сверяли списки людей и оружия, пререкались о чем-то с септимом. Но сотник не обращал на их потуги никакого внимания. Местный король сам подписался под союзным договором, а мнение местного сброда гвардейца не интересовало ни в малейшей степени.

Когда сотня прибыла в укрепленный лагерь на краю джунглей, там уже вовсю обустраивались приплывавшие сюда раньше две тысячи легионеров и адепты стихий. Похоже, что у императора были большие планы, если он пригнал сюда такую прорву солдат и магов.

За первый месяц на чужом материке имперцы не предприняли ни одной вылазки вглубь джунглей, отправляя на разведку только адептов воздуха, и гвардейцы уже начали скучать. Как-то пробираясь среди палаток Торстен с удивлением увидел в центре лагеря хорошо знакомую фигуру. С руки крайне недовольного чем-то адепта сорвалась короткая молния, и норд расплылся в улыбке.

Еще не до конца веря в такое совпадение, Торстен направился к другу. Когда тот обернулся, последние сомнения исчезли — перед ним стоял Винстон. Норд с удивлением вглядывался в хорошо знакомое лицо. На первый взгляд юноша не слишком изменился с их последней встречи. Все те же взлохмаченные темные волосы, вся та же грустноватая улыбка, все то же плещущиеся в глазах упрямство. Никуда не исчез с щеки друга и шрам.

А вот дальше начинались различия. Когда Торстен завербовался в императорские легионы, Винстон еще был прикован к кровати, и норд теперь с удивлением разглядывал сутуловатую фигуру, при ходьбе припадающую на одну ногу. На фоне этого довольно забавно смотрелся гордо вздернутый подбородок. Да и в глазах когда-то открытого и добродушного юноши теперь читалась подозрительность и настороженность, словно он всегда был готов к новым ударам судьбы.

Но стоило адепту воздуха увидеть друга, как его лицо расплылось в такой знакомой и искренней улыбке, что Торстену на секунду показалось, что перед ним тот же самый Винснтон, с которым они вместе спешили на пирушку к Тидшу в то далекое и счастливое время…

Винстон привычно тараторил, а гвардеец просто улыбался, все еще не веря в удачу. Друг детства казался ему весточкой из другого мира — более светлого и доброго, где не по рукам норда не стекала чужая кровь, и не летели в спину бессильные проклятья.

Когда к ним подошел Кель, Торстен к своему удивлению почувствовал какую-то неловкость. Он очень ценил обоих друзей, но они казались ему выходцами из двух разных миров. Норд просто не представлял, как ему объяснить Винстону, через что они прошли вместе с Келем, и наоборот — как передать воспоминания о счастливом и беззаботном детстве выросшему в трущобах гвардейцу. Поэтому Торстен даже обрадовался, когда Кель ушел по своим делам, и повел мага к интенданту лагеря.

***

Настроение у Келя было хуже некуда. День не задался с самого начала. Невинная шутка, едва не обернулась серьезной ссорой с Риталом, а давно запланированная попытка сторговать у интенданта несколько кувшинов вина была на корню загублена септимом одной из легионерских сотен, некстати зашедшим на склад когда они уже почти ударили по рукам.

Заметив, что Торстен разговаривает с каким-то задохликом, Кель поспешил к ним, надеясь хоть на ком-то отыграться за плохое настроение. К его удивлению, норд общался с незнакомцем по-дружески, было заметно, что он безумно рад видеть этого юношу.

— Друг детства, не иначе, — мелькнула в голове у Келя злая мысль, и он с трудом не дал лицу скривиться от презрения. — И судя по татуировке, еще и адепт воздуха.

— Кель, — представился он и постарался посильнее сжать руку хлюпику. Незнакомец не подал виду, но гвардеец уловил, что он едва не скривился от боли, и довольно улыбнулся. Их взгляды встретились, и Кель с презрением разглядел во взоре мага самоуверенность, гордыню и упоение собственной силой и властью над стихией.

Этот Винстон ему сразу не понравился. Счастливое детство под неустанной опекой любящих родителей, спокойное и неторопливое постижение магических наук в своем уютном университете… Что он знает об окружающем мире кроме всяких глупостей почерпнутых из книг? Представляет ли что значит жить на улице? Задумывался ли об участи обычного солдата проливающего свою и чужую кровь за звонкую монету? Терял ли этот маг друзей? Убивал ли не сделавших ему ничего плохого людей только потому, что таков приказ? Бывал ли на волосок от смерти? Нет. А значит, не имеет права гордиться своей заемной силой, дарованной ему Великими Силами. И как Торстен с таким вообще сдружился?

— Ты из летунов? — Кель усмехнулся, с презрением рассматривая адепта воздуха.

— Ну, можно и так сказать. Но кого-нибудь поджарить молнией мне тоже труда не составит, — надменно ухмыльнулся Винстон.

— Ну естественно, — Кель с трудом удержался от того, чтобы совсем по-волчьи оскалить зубы, а его рука незаметно стиснула рукоять метательного ножа.

— Если успеешь, — мелькнула в голове злая мысль, и он с трудом разжал пальцы на шершавой и приятной на ощупь кожаной обмотке клинка.

— Ну ладно, вы тут воркуйте, а я пойду, — не удержался от шутки Кель и удалился, оставив Торстена разговаривать с надменным адептом. Ссориться с магом он не собирался. Зачем плодить лишних врагов, притом довольно опасных, если можно просто развернуться и уйти? Да и Торстена не хотелось обижать перепалкой.

Свободного времени было полно, и гвардеец не знал чем заняться. Задумчиво бродя среди палаток, он наткнулся на Тайми, замер как вкопанный и широко улыбнулся, придумав неплохую шутку специально для этого надутого мага.

В императорской армии хорошо знали и ценили мощь адептов стихий. Создавались целые отряды из боевых магов, готовых в любой миг обрушить на противника всю свою мощь. Кроме того в каждом легионе имелось и несколько штатных колдунов, не говоря уж об элитных частях.

По сравнению с другими гвардейцами бойцы Сплава могли рассчитывать на меньшую магическую поддержку, хотя и здесь в каждой сотне был не только целитель, но и свой боевой маг. К несказанному удивлению Келя, вскоре после того, как бывшие пехотинцы принесли клятву верности, в их отряд на это место прислали не матерого адепта, а волшебницу, не разменявшую и третий десяток лет.

Тайми была магом огня и стала полноправным служителем этой стихии не так уж давно. До перевода в гвардию они успела четыре года провести приписанной к одному из обычных легионов империи. Сильных боевых магов в странах союза Великих Сил было мало, и Гирская империя порой закрывала глаза на недостаток опыта, принимая на службу талантливых и перспективных адептов.

С виду волшебница казалась обычной хрупкой девушкой, а никак не боевым магом. На вкус Келя, красотой она особой не блистала. Слишком курносый нос, худощавое тело… Ничего особенного. А уж в рукопашной схватке ей и вовсе пришлось бы убегать даже от взбешенного индюка. Но как оказалось, владение оружием давно не считалось обязательным для боевого мага. Кель вспомнил спор, завязавшийся между волшебницей и Керитом.

— Ну и какой из тебя боевой маг? Да тебя же подзатыльником убить можно! — с иронией смотрел на раскрасневшуюся девушку октат.

— И что? Зато я магией сотню таких как ты уложу и не запыхаюсь, — не оставалась в долгу волшебница. — Зачем мне уметь вашими железяками ворочать?

— Ну-ну, а если на них будут защитные артефакты, — Керит достал висящий на шее амулет.

— Ну тогда запыхаюсь, — лучезарно улыбнулась Тайми.

— Ладно, допустим, — гвардеец усмехнулся бахвальству девушки и продолжил. — Но почему бы в довесок не научиться биться на мечах или хотя бы стрелять?

— Вот с арбалетом я как раз обращаться умею, но для адепта огня это все баловство! — она снисходительно улыбнулась. — Развивая тело, забываешь о разуме и наоборот. Хороший маг не будет умелым воином.

— Хм. А я вот знаком был с такими, — улыбнулся гвардеец, сверху вниз взирая на волшебницу

— Ну и дураки, — жестко обрубила она. — На все времени не хватит. Настоящим мастером и там и там не стать, так не лучше ли сосредоточиться на постижении магических тайн? Твои друзья достигли бы больших высот, занимайся только магией и оставь стальные игрушки тем, кто лишен дара. Ты их в бою видел?

— А то. Правда они там только колдовали, — припомнил Керит и задумчиво покачал головой.

— Вот! А я о чем! — обрадовалась Тайми. — Пока ты орудуешь мечом, то не сможешь сосредоточиться и достаточно быстро творить плетения. Это как колоть дрова, одновременно сочиняя поэму! Уверена — эти твои маги время от времени гремели железяками для удовольствия, а не потому, что считали это полезным для настоящих схваток!

— Ну ладно. А если у тебя закончатся магические силы, — пустил в ход последний аргумент октат.

— Тогда мне конец, — совершенно спокойным и серьезным голосом произнесла волшебница, посмотрев гвардейцу в глаза. — Когда тратишь последние крохи магической энергии, то и физически выматываешься не на шутку. Да и не спасло бы никакое воинское мастерство даже вкупе со свежестью.

— Это еще почему? — удивился Керит.

— Если противники мне по силам, то я с ними расправлюсь до того, как кончится магический резерв. Ну а слишком сильный враг — это либо другие маги, либо очень много обычных воинов. Без силы огня против них уже не устоять, будь ты хоть трижды мастер клинка.

— А если толпу ты проредишь, и останется только один обычный, да еще и израненный воин? — полюбопытствовал Керит.

— В то, что каким-то чудом в живых останется ровно один или там пара солдат, я не поверю никогда — такие совпадения для сказок. Так что я лучше буду оттачивать свои любимые плетения, чтобы вообще не оставлять живых врагов. Пепел — он, знаешь ли, безобиден, — мило улыбнулась хрупкая девушка, заканчивая разговор.

К тщательно скрываемому удивлению гвардейцев, Тайми действительно оказалась неплохим боевым магом. Императорский легион, к которому она была приписана до перевода в гвардию, располагался далеко от спорных территорий, и ей не довелось всерьез повоевать, если не считать несколько небольших стычек с разбойниками и подавления бунта. Но в академии огня, что в Фирском княжестве, их учили на совесть. При этом студиозы там не только оттачивали защитные и атакующие плетения, но и усваивали непростую науку убивать. На последних курсах будущих боевых магов под присмотром опытных адептов огня отправляли туда, где лилась кровь, и кипели сражения. Те, кто оказался слишком мягкосердечен, безжалостно отсеивались и переводились на более мирные специальности вроде мага-пожарника.

Кель быстро проникся к волшебнице уважением. С виду хрупкая и улыбчивая девушка на проверку обладала железной волей и казавшимся бесконечным запасом выносливости. Несмотря на все расспросы, Тайми ничего не рассказывала о своем детстве, но Кель для себя решил, что оно было далеко не радужным и безоблачным. Сам большую часть жизни скитавшийся по трущобам, он сразу приметил ее настороженность и недоверчивость, мгновенную реакцию на опасность, и главное — привычку тщательно скрывать любые проявления страха. Вряд ли ее этому обучали в академии огня, а значит, волшебнице уже всерьез досталось от жизни.

Тайми наравне с увешенными железом гвардейцами стойко переносила все тяготы многокилометровых маршей, спокойно терпела любые лишения. Но больше всего Келя впечатлило то, как юная повелительница пламени вела себя в бою. Ни капли паники или ярости — один лишь холодный расчет. Она убивала не только без сожаления, но и без удовольствия, не наслаждаясь, а просто выполняя свою работу, и этим сразу заслужила уважение гвардейцев.

Зато в обычной жизни Тайми была совсем другой. Словно сияющая искорка, непоседливая девушка заражала всех окружающих своей неуемной энергией. Ее звонкий смех вносил приятное разнообразие в суровый быт гвардейцев. Не чуралась она и магических проказ, но никогда не переходила грань, отделявшую хорошую шутку от злой издевки. Торстен даже как-то назвал ее "Кель в юбке", чем изрядно повеселил волшебницу и гвардейца. Но поразмыслив, выходец из трущоб признал, что доля правды в словах норда была.

Первое время среди гвардейцев даже заключали пари о том, кто из них первым добьется благосклонности волшебницы, но всех ждало разочарование — Тайми всегда сохраняла дистанцию, что породило бесчисленное число догадок и предположений о причинах такой холодности. Сам Кель был уверен, что девушка не считает простых гвардейцев себе ровней, но к собственному удивлению это его нисколько не задевало.

Кель встряхнул головой, прогоняя воспоминания, и направился к волшебнице.

— Привет Тайми! — лучезарно улыбнулся гвардеец.

— Привет, привет, — девушка с подозрением уставилась на него, — Что-то у тебя глаза больно веселые. Никак очередную каверзу затеял?

— Да нет, что ты, — притворно обиделся Келью — Просто хоть какие-то изменения в нашем скучно быте. Слышала новость уже?

— Сам знаешь, что нет, если завел это разговор, — рассмеялась Тайми. — Давай уже выкладывай, пройдоха.

— К нам в сотню нового боевого мага прислали! — Кель с трудом сдержал улыбку, при виде ошарашенного лица волшебницы. — Сочли, наверное, что ты одна не справляешься, опыта-то маловато… И это не только на эту операцию, а на несколько лет, не меньше. Так что мы теперь единственная сотня гвардейцев Сплава, где сразу два боевых мага.

— Не справляюсь? — от обиды у Тайми перехватило дыхание, но она тут же взяла себя в руки и с новым подозрением уставилась на гвардейца. — Поди заливаешь шутник скаренный!

— Да нет, что я самоубийца так шутить, — Кель незаметно прикусил щеку и посмотрел на волшебницу с сочувствием. — Точно говорю, прилетел к нам новый боевой маг! Он воздушник. Можешь сама убедиться — Торстен ему сейчас лагерь показывает. К интенданту, кажись, направились…

Недослушав гвардейца, разгневанная волшебница почти бегом ринулась в центр лагеря и уже не видела, как лицо Келя расплылось в давно сдерживаемой ехидной улыбке.

***

Разговор с интендантом оказался далеко не таким простым, как думал Винстон. Вместо того, чтобы без лишних споров выдать все необходимое, он словно каждую вещь отрывал от сердца. От его горестных стенаний юный маг растерялся, и если бы не Торстен, ушел бы со склада ни с чем.

Коренастый и полноватый интендант пытался убедить Винстона, что у того почитай все уже и так есть. Но поднаторевший в общении со снабженцами Торстен взял дело в свои руки и не терпящим возражений тоном огласил список необходимых вещей. Винстон даже удивился, что ему оказывается нужно так много всякой всячины.

Когда они отошли от навеса, заменявшего в лагере склад, несся в двух холщевых мешках выданный скарб, юноша наконец задал мучавший его во время торга с интендантом вопрос.

— Тор, зачем мне столько всего? — маг с трудом потряс туго набитым мешком.

— Ну тут не только тебе, — рассмеялся Торстен. — Я добрую треть для себя прихватил, а то когда еще такой шанс представится… Магов у нас тут уважают поболее чем гвардейцев, так что мне самому эта тыловая крыса все бы это не выдала.

Винстон уже открыл рот, собираясь восхититься пронырливостью друга, но так и замер на месте, потому что на него буквально налетела какая-то девушка.

Глаза незнакомки буквально сверкали от ярости, щеки раскраснелись, а за спиной развивались стянутые в хвост русые волосы, едва доходившие до середины спины. Винстону она показалась очень красивой — хрупкая и точеная фигура, приятное лицо, ямочки на щеках, симпатичный курносый носик. Маг с удивлением разглядел на ее руке татуировку саламандры и цифру пять, означавшую, что девушка адепт огня, да еще и на одну ступень выше чем он.

Но времени на то, чтобы ее как следует разглядеть, незнакомка Винстону не дала, с ходу выпалив:

— Ну и где этот новый маг?!?

— Ну это я, — несколько ошарашено ответил Винстон и вопросительно уставился на Торстена, но тот и сам смотрел на волшебницу с озадаченным видом.

— Ты??? — незнакомка смерила юношу таким уничтожающим взглядом, что он невольно поежился под прицелом ее сверкающих глаз.

— Тайми, ты чего к человеку пристала? — попытался вмешаться Торстен, но разом замолк, поймав ее бешеный взгляд, а девушка все наседала на совсем растерявшегося Винстона.

— Да что ты можешь заморыш? Ты хоть в одном бою участвовал? Убивал? Чем ты лучше меня?!? — волшебница сорвалась на крик.

Привлеченные громкими голосами, вокруг начали собираться легионеры. Подошло и несколько гвардейцев, которые сразу азартно о чем-то заспорили.

— В переделках я бывал, да и убивать доводилось, но вообще к чему эти вопросы? — попытался прояснить ситуацию Винстон, но разгневанная девушка не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— А не струсишь прямо сейчас показать чего ты стоишь? — с угрозой прошипела волшебница, недобро прищурившись и сжав изящные кулачки. От бешеной ярости не осталось и следа, теперь девушка казалась совершенно спокойной, но от этой перемены Винстону стало не по себе. В этом хладнокровии юный маг различил нешуточную угрозу, словно перед ним стояла не симпатичная невысокая и хрупкая девушка, а замер изготовившийся к прыжку хищник. Он сглотнул и с трудом удержался, чтобы немедленно не сотворить защитное плетение.

— Тайми, да что с тобой такое? — в голосе Торстена послышались первые нотки гнева.

— Не вмешивайся. Дай двум боевым магам обсудить некоторые разногласия, — вымученно улыбнулась волшебница, явно раздосадованная вмешательством гвардейца.

— Боевым? — искренне удивился Винстон и с облегчением выпалил, стремясь побыстрее разрешить недоразумение. — Я вовсе не боевой маг! Я гонец!

— Своими руками задушу. Буду поджаривать на медленном огне. Спалю дотла, а пепел развею по ветру, — Винстону показалось, что он различил скрежет зубов волшебницы.

— Эээ… Откуда такая ненависть к гонцам? — маг решил, что кто-то здесь точно сошел с ума. Он огляделся, ища поддержки, но среди столпившихся солдат уже послышались первые смешки, догадавшись о причинах переполоха, улыбался и Торстен.

— Да не тебя! Келя! Пусть он мне только попадется! — яростно выкрикнула волшебница и внезапно густо покраснела.

 

Глава 2

Внизу расстилалось бесконечное зеленое море джунглей, окутанное дымкой тумана. Сзади тревожно гудел рассекаемый радужными крыльями воздух, заставляя сердце Винстона стучать быстрее. Юный маг не понимал, что с ним происходит. Он не видел никаких причин для беспокойства, но, тем не менее, страх все сильнее сжимал его сердце.

За два месяца, проведенных в лагере, это был девятый полет Винстона над джунглями сийяри. Уже не за горами были первые вылазки вглубь этих овеянных пугающей славой лесов, и маги воздуха регулярно отправлялись на разведку. До сего дня ни один из адептов не заметили ничего подозрительного, но полеты не прекращались.

Винстон быстро привык к нехитрому армейскому быту, втянулся в эту новую для него жизнь большого лагеря. Его поселили в шатре вместе с Тошем — тем самым полноватым магом, что встретил его на подлете к лагерю в первый день. Жизнерадостный толстяк оказался хорошим собеседником, к тому же оба адепта обожали полеты, поэтому они быстро сдружились.

Много общался Винстон и с Торстеном. Постепенно первоначальная неловкость между друзьями исчезла. За три с половиной года у них накопилось новостей, и теперь сиживая за кувшинчиком вина, они с удовольствием травили байки о собственных похождениях и успехах.

К несказанной радости Винстона, не редко их компанию скрашивала и Тайми. Раньше она не так уж и часто проводила время с Торстеном, не выделяя его из других гвардейцев. Так что в глубине души маг надеялся, что волшебнице приятно общаться именно с ним, и поэтому всеми силами старался произвести на нее впечатление.

Тайми нравилась Винстону все больше. Внешность девушки не была слишком яркой или эффектной, но пришлась юному магу по душе. И главное — он обнаружил у волшебницы массу иных достоинств. Она оказалась великолепным собеседником, была умна и умела хорошо пошутить. А уж от ее очаровательной улыбки и звонкого смеха Винстон и вовсе таял.

Почти неделю среди гвардейцев главной темой для обсуждений оставалась месть волшебницы Келю. Заключались пари, делались ставки. Сам шутник не собирался облегчать ей задачу и подошел к делу защиты от разъяренной повелительницы огня со всем тщанием. Он никогда не снимал с шеи защитный амулет и все свободное время старательно избегал общества Тайми. К тому же неизвестно как, но Кель сумел договориться с целителем из их сотни, и маг воды каждую ночь накладывал на его палатку защитные чары.

Несмотря на все предосторожности, избежать мести гвардейцу не удалось. Тайми схитрила, наложив чары не на него самого, а на свежевыстиранную одежду. Во время утренней пробежки (а в гвардии ее чаще совершали без доспехов — берегли суставы) ткань благополучно истлела, впрочем не оставив на теле у незадачливого шутника ни малейшего ожога. В результате ржущие как кони солдаты смогли насладиться зрелищем скоростного забега голого гвардейца через половину лагеря.

— Ты глянь-ка, как рванул, и не скажешь, что уже пробежал положенные километры. Неплохое средство заставить выкладываться по полной, — задумчиво пробормотал Керит, увидев это непотребство, и заслужил несколько полных ужаса взглядов, украдкой брошенных гвардейцами на своего командира.

Сам Кель не слишком опечалился выходке Тайми. На бегу он успевал как полагается приветствовать старших по званию, а перед случайно встреченными волшебницами и вовсе вежливо раскланивался. Да и в дальнейшем, когда гвардейцы припоминали ему этот случай, Кель первым был готов посмеяться над собой.

А вот у Винстона отношения с ним не сложились. Они не ссорились и общались друг с другом, но не стали даже приятелями. Впрочем, мага это вполне устраивало — он по-прежнему видел в Келе просто тупоголового вояку и ничуть не стремился завоевать его расположение.

Когда Винстона в первый раз направили на разведку, он воспринял этот полет со всей серьезностью. Оказавшись над джунглями, маг прикрыл себя мощным щитом и с опаской всматривался в проплывающее под ним зеленое море. Ему казалось, что в любой момент он заметит что-то необычное, поймет, почему эти леса овеяны такой дурной славой. Но джунгли не обращали внимания на парящего в вышине мага и не спешили раскрывать свои загадки. Лишь одно удивило Винстона — он так и не разглядел в простиравшемся под ним зеленом ковре не единой прорехи.

С каждым новым полетом магу все сильнее казалось, что завеса тайны, окутавшая эти джунгли, на самом деле не больше чем суеверия. Он понимал, что под вечнозелеными кронами наверняка таятся опасные существа, иначе не объяснить сотни сгинувших экспедиций и отчаянных одиночек, но не видел в них ничего настолько волшебного и уникального, чтобы присылать на этот материк такую прорву солдат и магов.

Постепенно полеты превратились рутину, и Винстон вновь стал дурачиться в воздухе, наслаждаясь свободой и скоростью. Впрочем, защитные плетения он создавать не забывал, разумно рассудив, что от лишней предосторожности еще никто не умирал.

Девятый полет поначалу если и отличался от предыдущих, то в лучшую сторону. До этого Винстон несколько раз попадал под сильнейшие ливни, а сейчас спокойно парил над джунглями, нежась в жарких лучах солнца. Внизу неспешно проплывали переплетенные кроны исполинских деревьев, окутанные голубоватой дымкой тумана. Но постепенно в душу мага стала закрадываться тревога.

Винстон не понимал, откуда посреди царящего вокруг спокойствия у него появилось гнетущее чувство. Юноше стало казаться, что он вовсе не летит вперед, а застыл на месте, подобно увязшей в смоле мухе. Неподвижный воздух внутри защитной сферы и неизменное зеленое море под ним только усиливали это впечатление.

Чтобы хоть как-то прогнать наваждение, Винстон даже ослабил окружавшую его сферу, позволив ветру свободно трепать волосы. Но привычное прикосновение на этот раз его ничуть не успокоило. Наоборот — ощущение неправильности происходящего только усилилось. Винстону стало казаться, что языки расстилавшегося далеко внизу тумана извиваются как живые. В этом бесконечном шевелении юноше чудилось кровожадное предвкушение и ненависть к нему.

С каждой минутой Винстону становилось все страшнее. Сердце бухало кузнечным молотом, из груди вырывалось хриплое тяжелое дыхание. Маг пытался бороться с паникой, внушая себе, что никаких поводов для беспокойства нет, но это мало помогало.

Когда юноша уже был на грани того, чтобы плюнуть на все и развернуться к лагерю, он что-то уловил внутренним взором в глубине джунглей. Разом всколыхнувшийся азарт исследователя на несколько секунд разжал тиски удушливого страха, но стоило магу начать снижаться, как все началось с удвоенной силой.

Заскрипев зубами, Винстон судорожно стал вспоминать навыки противостояния ментальной магии. Он сотворил несколько подходящих плетений и принялся мысленно выстраивать стену, пытаясь защитить свой разум тренированной волей.

Несколько секунд ничего не менялось, но потом паника стала стихать. Страх никуда не исчез, просто немного отдалился, и Винстон вновь смог мыслить связно. У него не было ни малейших сомнений в том, что на него пытались воздействовать при помощи ментальной магии. Юноша понимал, что наткнулся на что-то крайне интересное и важное, но снижаться пока не решался.

Наведенная паника больше не властвовала над разумом мага, но теперь в его душе поселился самый обычный человеческий страх. Винстон, непривыкший к армейской дисциплине, о приказе провести разведку уже давно забыл, и рисковать ему совсем не хотелось. С другой стороны, его просто съедало жгучее любопытство. Даже тех мгновений, пока юноша видел внутренним взором непонятные вспышки, ему хватило, чтобы понять, что это совершенно не знакомая ему сила, не имеющая ничего общего со стихийной магией.

После долгих колебаний Винстон навесил на себя сразу несколько мощных защитных плетений и начал медленно снижаться. Несмотря на все старания, разглядеть ничего не удавалось. Вот он уже парит над самыми вершинами деревьев, но в джунглях больше не мелькнуло даже отголоска чуждой стихийным магам силы.

Сделав для очистки совести еще несколько кругов, Винстон вновь набрал высоту. В его душе досада мешалась с облегчением. О том, что из-за собственных колебаний он мог упустить что-то важно, маг старался не думать. Только сейчас юноша заметил, что сильно вспотел, а руки противно дрожат от пережитого страха.

Пока Винстон летел назад к лагерю, его неотступно преследовала одна паническая мысль:

— Неужели мне придется лезть вглубь этих проклятых джунглей?!?

Когда внизу показался лагерь, Винстон сразу спикировал к шатру Кассия. Подняв небольшое облачко пыли, он опустился на каменистую землю. Чихнув несколько раз, юноша помянул недобрым словом магов, разгонявших тучи над лагерем, и откинул тяжелый кожаный полог. Но старшего гонца у себя не оказалось. Завидев неподалеку еще одного адепта воздуха, Винстон поспешил к нему и выяснил, что Кассий, представители боевых магов и целителей, а также все старшие офицеры находятся на военном совете у квартера.

Зайдя в первую попавшуюся палатку легионеров, Винстон попросил мех с водой. Глотая тепловатую, но живительную влагу, он обдумывал, что же ему делать дальше. Желание поделиться с кем-нибудь увиденным было нестерпимым, и ждать окончания совета совсем не хотелось. Поблагодарив пехотинцев за воду, Винстон отправился искать кого-нибудь из друзей.

Первым ему на встречу попался Торстен. Опустив подробности о собственном страхе и упомянув только о попытках воздействия ментальной магией, Винстон с гордостью поведал ему о своем успехе. Выслушивая сбивчивый и восторженный рассказ друга, норд вежливо кивал, но, похоже, сосем не понимал, что же такого удивительного произошло, и не разделял радости друга.

— Ты понимаешь! Это же другая сила! Совсем другая! Не стихийная магия, не ментальная, не энергетическая! Я уверен, что видел легендарную магию жизни! Понимаешь? — в возбуждении размахивал руками Винстон.

— Ну как бы понимаю, — осторожно начал Торстен. — Но всем гвардейцам и обычным пехотинцам уже не раз рассказывали, что проклятые хамелеоны владеют неведомой силой. Разве это открытие?

— Да ну тебя, — Винстон и не подумал умерить восторги, — Знать то все знали, а я ее видел!

— Ох, чувствую — мы этой силы еще не только понавидаемся, но и на собственной шкуре ее прочувствуем, — мрачно пробормотал себе под нос Торстен, но маг его уже не слушал.

— Ладно, потом еще обсудим, — заметив неподалеку Тоша, Винстон поспешил к адепту воздуха, чтобы и с ним поделиться потрясающими результатами своей разведки.

Гонец внимательно выслушал друга и огорошил его новостью.

— Винс, ты не единственный кто это заметил. Сегодня летали еще двое наших. У обоих неполное истинное зрение, но и они что-то почувствовали, — голос толстяка был непривычно задумчив.

— И что же они могли заметить и почувствовать? — с некоторой обидой спросил Винстон. Он очень гордился своим полным истинным зрением и был недоволен, что не имевшие его маги претендовали на честь совершенного им открытия.

— Да пес их разберет… Мне через третьи руки рассказывали. Точно ясно одно — в джунглях что-то происходит. Проклятые хамелеоны зашевелились. Кстати, как и наши командиры — вон все совещаться умчались, задрав хвосты.

— А ты чего такой мрачный-то? Дурные предчувствия? — Винстон с подозрением посмотрел на друга.

— Да ну, какие предчувствия. Есть проблемы и посерьезнее. С животом маюсь. Сейчас вот только от целителей. Вроде полегчало, но пока еще побаливает, — печально ответил Тош, и Винстон с трудом сдержал неуместный смех.

Как только совет в шатре квартера закончился, Винстон во всех подробностях рассказал Кассию о произошедшем. Он был рад лишний раз подчеркнуть, что обладает полным истинным зрением и похвастаться успехами, но старший гонец, внимательно его выслушав, лишь отмахнулся.

— Знаем мы уже, что эти скаренные сийяри что-то затевают. А то, что они владеют магией, пока неведомой и неподвластной человеку, и вовсе давно известно, — Кассий не спеша шел к своему шатру и хмурился. Казалась, что его мучает какая-то мысль.

— Нужно опять лететь туда! — выпалил Винстон, но наткнулся на насмешливый взгляд опытного мага.

— Летать будем, не волнуйся. Но сейчас есть дела поважнее. Завтра вглубь джунглей уходят первые отряды. С каждым отправится по два гонца. Ты, как я знаю, подружился с гвардейцами — вот с ними и пойдешь.

— А кто второй маг в моем отряде? — упавшим голосом спросил Винстон, которого перспектива скорого свидания с пугавшими его до дрожи джунглями отнюдь не обрадовала.

— Казир. Он будет за старшего в вашей паре, — Кассий остановился, внимательно изучая реакцию юноши.

— Да что за день-то такой?!? — мысленно воскликнул Винстон и недовольно поморщился. Этого мага он недолюбливал, и желчный адепт отвечал ему взаимностью.

— Не кривись. Казир летал, когда твои родители еще не встретились. Он и не в таких переделках бывал и всегда выходил из них целым, так что держись его. Ладно, остальное утром узнаешь. Пусть тебе гвардейцы соберут походный мешок. На заре чтобы вместе с тавтом Керита был на тренировочной площадке, — Кассий зашел в свой шатер, оставив юного мага предаваться тягостным мыслям.

Винстон чувствовал, как его кто-то трясет за плечо, но упорно пытался перевернуться на другой бок и опять погрузиться в сладкий сон. Но будивший оказался настойчив и сдернул с юного мага одеяло. Ночная прохлада разом прогнала остатки сна и Винстон, свернувшись калачиком, открыл глаза.

— Подъем, соня! — в царящей в шатре темноте маг с трудом различил над собой улыбающееся лицо Торстена.

— Нет, ты всегда был гадом, а сейчас и вовсе редкостной сволочью стал, — Винстон сотворил вокруг себя небольшую сферу теплого воздуха и недовольно уставился на друга.

— Каков наглец! — Торстен, не прекращая лыбиться, гордо подбочился. — Вместо благодарности он еще и всякими нехорошими словами обзывается.

— И за что я тебе должен быть благодарен, — сладко зевнул маг потягиваясь.

— Тебя тут Тайми хотела разбудить, а заодно и погреть… огоньком, — сделал страшные глаза норд.

— Угу, а я бы потом к целителем ходил ожоги сводить? — улыбнулся Винстон, но сразу же посерьезнел и задумался. — А что — правда она хотела меня разбудить?

— Да шучу я, совсем спросони ничего не соображаешь, — рассмеялся Торстен и кинул магу его одежду. — Давай собирайся, уже пора идти.

— Ну какой идиот решил выдвигаться так рано! — взвыл Винстон, окончательно осознав, что с теплой пастелью придется расстаться, и вернется он в ее сладостные объятия ох как не скоро.

— Тебя бы к нам в пехоту, быстро бы отучился не только спать до обеда, но и командиров идиотами обзывать, — Торстен уселся на край жалобно скрипнувшего топчана Тоша. Сам толстяк даже и не поморщился, продолжая самозабвенно выводить замысловатые рулады храпа.

— Тебя бы к нам в Конд'аэр — быстро бы привык спать до обеда на теоретических занятиях и искренне считать, что провел это время, постигая тайны магии, — Винстон ополоснул лицо холодной водой из глиняного кувшина и вновь поежился от холода. Днем в этой проклятой стране царила жара, но ночью порой мерзли даже самые стойкие.

— Шевелись давай! Ешь шустрее и подходи! А я побежал, тавт уже строится, — Торстен вышел из шатра, а зевающий маг начал одеваться.

Когда Винстон подошел к тренировочной площадке, там уже собрались все, кому предстояло отправиться в джунгли. Первый уходящий в неизвестность отряд впечатлял. Помимо тавта гвардейцев в него включили столько же обычных пехотинцев. Но еще более внушительно выглядела магическая поддержка.

К отряду придали двух гонцов — чародеев Воздуха, пару целителей и трех боевых магов. Винстон знал не всех из них, но быстро вычислил стихии. Оба лекаря были водниками. Из боевых магов помимо Тайми в джунгли отправлялся служитель земли и еще один адепт огня.

Неподалеку переминалась с ноги на ногу и пара непонятных личностей. Смуглая кожа, темные волосы, приплюснутые носы выдавали в них местных жителей, поэтому юноша решил, что это проводники.

Пристроившись рядом с недовольно на него зыркнувшим из под кустистых бровей Казиром, Винстон стал слушать квартера.

— Мы только начинаем исследовать эти леса, и задача вашего отряда проста — углубиться в джунгли на три дня пути и вернуться назад. Но не стоит думать, что путешествие будет легкой прогулкой. Каждый, я повторяю — каждый, должен постоянно быть готов к нападению или любым неожиданностям. Расслабиться в этих джунглях значит подписать себе смертный приговор, — квартер обвел мрачным взглядом лица солдат, а потом посмотрел на вольготно устроившихся в сторонке магов и недовольно поморщился.

— Адептов стихий это касается в первую очередь! Не дай вам великие силы счесть мои слова преувеличением или пафосным бредом. Командир отряда — гвардии октат Керит. Он вам расскажет остальное, — квартер отошел в сторону и вперед шагнул закованный в сталь гвардеец.

— Каждый сейчас примет эликсир, изготовленный целителями. Он защитит от всякой заразы и яда насекомых и растений этих скаренных лесов. Пить его будете каждый день. Почти все из вас хоть неглубоко, но заходили в джунгли и знают основные правила поведения. Двигаться придется растянутой колонной, магов я расставлю лично, и не приведи великие силы кому-нибудь нарушить этот порядок. Что касается гонцов, — Керит посмотрел на адептов воздуха, и Винстон от неожиданности вздрогнул. — Насколько я знаю, старший у вас Казир?

— Естественно, — опытный маг важно кивнул своим раздвоенным подбородком и длинным крючковатым носом.

— Командир в отряде один — я. Ваша задача творить плетения дальней связи, а если мы попадем в серьезные неприятности, по моему приказу один из вас полетит в лагерь с сообщением, — потеряв интерес к гонцам, гвардеец повернулся к боевым магам. — Вы свое дело знаете, но не смейте швыряться заклинаниями без приказа. Только если нас уже будут убивать — тогда действуйте по обстановке.

Гвардеец еще что-то выговаривал боевым магам, но Винстон уже его не слушал, переключив свое внимание на повернувшегося к нему Казира.

— Ты все понял? — высокомерно спросил опытный адепт, осмотрев юношу с головы до ног.

— Естественно, — Винстон постарался не выдать свое раздражение и нелюбовь к магу, на тыльной стороны ладони которого окружении древних рун парящий коршун сжимал цифру четыре.

— Если октат прикажет лететь гонцу в лагерь или возникнет в этом нужда, то это буду я, а ты останешься с отрядом. Ты меня понял? — на этот раз Винстону в голосе гонца послышалась настоящая угроза.

— Но почему, — задохнулся от возмущения юный маг. — Вы же опытнее, от вас больше будет пользы, если вы останетесь!

— Я сказал. Тебе напомнить, кто здесь старший? — сузил глаза Казир.

— Ясно, — с трудом сдерживаясь, пошипел Винстон. Ему действительно все стало ясно. Вот почему этот змей выходил сухим из самых опасных переделок. Он просто всегда был готов бежать, бросив остальных на произвол судьбы. От обиды захотелось нагрубить и сказать что-нибудь резкое, но юноша сдержался.

Место в колоне Винстону, на его взгляд, досталось удачное — в самом центре, а значит подальше от всяких неожиданностей. Особо порадовало мага то, что неподалеку должны были идти и остальные гвардейцы, в том числе и Тайми.

К удивлению и разочарованию Винстона, оказалось, что шинсарцы, принятые им за проводников, не идут с отрядом вглубь джунглей. Они не решались заходить в проклятые леса более чем на пару часов пути и в лагерь прибыли лишь для того, чтобы за щедрую награду научить чужаков основным правилам выживания в джунглях. Вместе с императорскими солдатами местные жители уже предприняли множество коротких вылазок, но идти дальше вглубь этих окутанных туманом лесов отказывались наотрез. Ни золото, ни угрозы не способны были переубедить шинсарцев, впитавших суеверный страх с молоком матери.

Оглядев колону, Керит дал команду выдвигаться. За плечами у каждого покачивался тяжелый заплечный мешок, не оставили солдаты в лагере и верные щиты. Все гвардейцы и пехотинцы шли в положенных доспехах, разве что шлемы пока висели на поясах. А вот вместо толстых и теплых стеганных поддоспешников давно уже были более легкие кожаные.

Поправив на плече лямку заплечного мешка, Винстон с тоской вздохнул и поковылял следом за гвардейцами. Только сейчас маг понял, что предстоящий рейд не только опасен, но и страшно утомителен. Юноше оставалось надеяться, что в джунглях солдаты уже не смогут передвигаться так быстро, и он будет за ними поспевать.

Пройдя несколько десятков метров и начав отставать, Винстон плюнул на приказ, взмыл в воздух и меньше чем за минуту долетел до края джунглей, где и дождался остальной отряд. Взгляды, которыми его встретили Керит и Казир, были далеки от ласковых, но гвардеец промолчал, а на ворчание опытного гонца юноше было плевать. Он пристроился на свое место и с замиранием сердца вступил под вечнозеленые кроны.

Поначалу Винстону показалось, что он попал в сказку. Ноздри трепетали от сотен чарующих ароматов, глаза разбегались от ярких красок. Каждое растение, каждое дерево казалось ему чудом. Юный маг безостановочно крутил головой, с трудом поспевая за гвардейцами.

На земле и деревьях причудливыми комьями свисал мох, росли грибы, лишайник, папоротники и неведомые яркие цветы. Травы под ногами было мало, и Винстон с удивлением рассматривал проглядывавшую под зеленью и опавшими листьями красноватую почву. Мага так и тянуло прикоснуться к какому-нибудь растению, но его предупредили, что этого делать не стоит, и он каждый раз останавливал уже потянувшуюся руку.

Где-то в вышине перекликались неведомые птицы, вокруг медленно падали листья, перед лицом крутились яркие бабочки, а под ногами шмыгали юркие ящерки. Джунгли жили своей жизнью, не обращая внимания на вторжение чужаков.

Совсем рядом — прямо на дереве покачивалась целая кисть пышных алых цветков, чьи корни свободно свисали вниз. Не удержавшись, Винстон втянул носом чарующий запах. Сразу закружилась голова, в глазах поплыло, и маг спешно отскочил от коварного растения. Когда взор прояснился, юноша наткнулся на укоризненный взгляд одного из гвардейцев и почувствовал острый укол стыда.

Поначалу отряд продвигался без особых проблем. Но чем дальше вглубь джунглей, тем сильнее менялся лес. Кроны исполинских деревьев переплетались между собой, образуя сплошной купол над головой, и вокруг царил зеленый сумрак. От жары, сырости и духоты начинало мутить, а тело покрывалось противным липким потом.

Заросли кустарника и деревья всех размеров — от величественных гигантов до карликов меньше человеческого роста теснились в борьбе, переплетались между собой, образуя настоящие дебри. Причудливые лианы и ротанги опускались густой сетью, окутывая и без того непроходимую чащу. Среди деревьев стала появляться пока еще легкая дымка тумана, а все вокруг покрыла блестящая испарина.

Тяжелый и влажный воздух был неподвижен, а к уже начавшим раздражать непривычным ароматам цветов примешивался противный сладковатый запашок гнили. Винстон вновь почувствовал страх. Ему хотелось уловить хоть малейшее дуновение ветерка, ощутить на коже прохладное прикосновение, но душный воздух словно затаился перед неведомой опасностью. Лишь усилием воли маг не давал себе сотворить плетение и разорвать порывом ураганного ветра гнетущею неподвижность.

Теперь идущие первыми солдаты порой буквально прорубали дорогу для отряда, поэтому их часто сменяли. Не желая портить сталь мечей, они орудовали специально припасенными широкими тесаками. Приходилось сохранять осторожность, ведь многие лианы были покрыты шипами, на остриях которых блестели капельки яда. Продвижение сильно замедлилось, и вокруг роилось все больше насекомых.

Заметив, что свисающую сверху лиану обвивает еще какое-то растение, усыпанное красивыми радужными шариками, Винстон на секунду отвлекся и споткнулся. Пытаясь устоять на ногах, он ухватился за ту самую приглянувшуюся ему лиану и взвыл от боли — ладонь словно ошпарили кипятком. К ожесточенно трясущему рукой магу пробился один из целителей, но узнав в чем дело, он лишь улыбнулся и порадовал Винстона известием, что боль пройдет через несколько минут.

Даже за те секунды, пока отряд вынужденно оставался на месте, вокруг собралось множество насекомых. Бабочки и мухи настырно лезли в лицо, садились на одежду. Над ухом, так и норовя ужалить в любое незащищенное место, противно жужжали осы и слепни. Но больше всего отряду доставалось от москитов. Проклятые насекомые окутали солдат настоящим роем, заставляя людей ожесточенно отмахиваться руками.

Убедившись, что ничего серьезного не произошло, и заметив первых крупных муравьев грозно разевающих свои жвала на краю прорубленной и протоптанной отрядом просеки, Керит спешно приказал двигаться дальше. Недовольно ворча, Винстон унял боль в руке простеньким плетением и сотворил защиту, не подпускавшую к нему надоедливых насекомых.

От хорошего настроения не осталось и следа. Окутанные дымкой тумана джунгли теперь казались мрачными и пугающими. В стороне от прорубленной тропы Винстон разглядел свисающую с дерева змею и невольно поежился. Идти становилось все труднее. Одежда пропиталась влагой и потом, лямка заплечного мешка резала плечо, болела увечная нога. Винстон посочувствовал пехотинцам и гвардейцам, несущим куда больший груз, да к тому же еще и одетым в доспехи. Но прорубая себе дорогу и отмахиваясь от настырных насекомых, отряд упорно двигался вперед, уходя все дальше и дальше в джунгли.

Где-то в стороне Винстон услышал журчание и встрепенулся. Но отряд повернул в сторону от воды.

— Тор, почему мы не идем к ручью или речке? — раздраженно выкрикнул маг, не решившийся задать этот вопрос командиру.

— Здешнюю воду пить опасно. А твари в водоемах водятся страшнейшие. Ладно, если вылезешь весь облепленный пиявками, так можешь на кого посерьезнее наткнуться, — устало обронил норд. Он только что вернулся из головы отряда, где прорубал дорогу в джунглях и теперь совсем не был настроен на пустые разговоры.

— На крокодила что ли? — скептически хмыкнул Винстон, пытаясь показать, что тоже разбирается в обитателях джунглей.

— Не только. Водяные удавы, сверкающие угри, скаты-хвостоколы и прочая живность ничуть не лучше. Нам про них таких страхов понарассказывали… Проверять так ли они опасны на самом деле ни у кого желания нет, — мрачно ответил Торстен, на ходу отмахиваясь от насекомых. — Слушай умник. Ты мне лучше скажи, почему к тебе весь этот летающий кошмар не пристает?

— Так я защиту поставил, — самодовольно ответил Винстон, но улыбка тут же сползла с его лица, стоило ему понять свой промах.

— Что?!? — взвыл Торстен. — Ты можешь разогнать этих скаренных кровопийц, но защищаешь лишь себя?!? Живо ставь свой проклятый щит, пока я тут с ума не сошел!

Привлеченная громкими голосами с ними поравнялась Тайми и тоже заинтересовалась защитой мага воздуха.

— Винс, может и меня прикроешь? А то я щит себе поставила, но сжигать весь этот гнус много сил уходит, — от чарующей улыбки девушки Винстон мигом забыл про усталость и приосанился.

— Это не проблема, если вы будете идти неподалеку от меня, — маг уже мысленно прикидывал, как нужно изменить плетение.

— А нас сможешь? И вообще весь отряд? — тут же влез в разговор какой-то пехотинец.

— Ну это уже сложнее, но смогу, — ответил Винстон, но мысленно недовольно поморщился — уж очень много сил нужно было потратить на такую защиту.

— Не вздумай, — раздался сзади сварливый голос Казира. — Нечего силу по пустякам тратить.

— По пустякам?!? — разом вскричали в гневе все слышавшие это солдаты и Тайми.

— Мне виднее, сколько у меня сил и на что я могу их потратить, — Винстон развернулся к старшему гонцу и попытался вложить в эти слова все высокомерие, на которое был способен. — И это далеко не пустяк.

— Я тут старший, — опытный маг, сузив глаза, с яростью смотрел на юного выскочку.

— Я что-то не понял, почему мы тут остановились. Я что давал команду? — за спинами замерших солдат и магов неслышной тенью возник Керит.

— Этот несмышленыш собрался весь отряд прикрывать от комаров, — презрительно рассмеялся Казир, указав на Винстона.

— А ты что-то имеешь против? — гвардеец, прихлопнув на щеке очередного москита, посмотрел в глаза магу и удивленно приподнял бровь.

— На это очень много силы уйдет, — буркнул Казир опуская глаза.

— Если ты будешь поддерживать такой щит на весь отряд постоянно, то насколько тебя хватит? — теперь Керит смотрел на Винстона.

— Ну не знаю — сутки, а то и пару дней точно, — растерялся Винстон.

— Тогда не стоит, — с сожалением покачал головой Керит, — нам шесть дней по этим скаренным лесам бродить, и ты должен быть свежим. Все понятно гонец?

— Угу, — буркнул Винстон, но стоило гвардейцу отойти, а отряду вновь двинуться, прошептал Торстену и Тайми. — Держитесь рядом, я защиту немного расширю.

Норд и волшебница не заставили себя упрашивать, и дальше они шли неподалеку от мага воздуха. Когда было возможно — рядом с ним, а если отряд пробирался через густые заросли, то позади и спереди от юноши. Неподалеку пристроился и Кель. Ушлый гвардеец явно предпочитал общество Винстона общению с надоедливыми и кровожадными насекомыми.

К ужасу мага оказалось, что привал никто делать не собирался. Пожевав на ходу пару безвкусных лепешек и запив их водой, Винстон окончательно упал духом. Большую часть времени отряд прорубал себе дорогу в густых зарослях и шел довольно медленно, но юноша с трудом выдерживал даже этот темп. Усталость все сильнее сжимала в своих безжалостных тисках привыкшего парить в небесах мага, а увечная нога, похоже, задалась целью свести его с ума.

Впереди раздался жуткий вопль, и отряд остановился. Мигом встрепенувшись, Винстон попытался рассмотреть из-за спин солдат, что случилось, но у него ничего не вышло. Ничуть не помогало и магическое зрение. А в голове отряда кто-то продолжал истошно вопить. Рядом, положив руку на рукоять меча, напряженной статуей застыл Торстен.

Вскоре крики прекратились, а по цепочке до них дошла весть, что на одного из пехотинцев сверху упала ядовитая улитка. Оставляя на коже жуткий след, она сползла по лицу несчастного, и он рухнул на землю, корчась от боли. Подоспевший целитель уже оказал ему помощь, и поддерживая еще не до конца пришедшего в себя солдата, они двинулись дальше.

Но самое страшное ждало отряд впереди — внезапно начался ливень. Винстон всегда любил грозы, с удовольствием дурачился под дождем, ловя ртом капли, но сейчас от мощи разбушевавшейся стихии ему стало жутко.

Казалось, что сверху падает сплошной поток воды. Стало еще темнее, а земля мигом раскисла. Облаченные в доспехи солдаты с трудом пробирались через заросли, часто поскальзывались и кляли на чем свет стоит проклятые джунгли. Вода заливала глаза, от мокрой одежды мигом зачесалось тело, а хлюпающие сапоги стали натирать ноги. Даже пропавшие насекомые не могли улучшить настроение солдатам, с ног до головы измазанным в грязи.

Винстон сразу накрыл себя и идущих рядом невидимой глазу сферой, с которой бессильно скатывались потоки воды, но его ноги, как и у всех, утопали в потоках грязи. Против обыкновения ливень не принес освежающей свежести, наоборот, влажный воздух стал еще более жарким и душным. Мерный гул барабанящих по листьям капель окутал отряд пугающе громким шумом, заставляя сердце сжиматься от дурных предчувствий.

Смотря себе под ноги и стараясь не упасть, Винстон стал вспоминать свои познания в погодной магии. Разогнать тучи для него не было проблемой, и он уже начал создавать плетение, когда увидел прижавшегося с краю от прорубленной тропы Керита.

— Ты, надеюсь, не собираешься разогнать тучи своей магией? — с подозрением спросил гвардеец у юноши, смахивая заливавшую глаза воду.

— Нет, что вы, — затряс головой Винстон, поспешно развеивая плетение. — А почему это нельзя делать? Зачем отряду мучиться? Не так уж и много на это сил уйдет.

— Ты вообще что-нибудь слышал об освоении Сияра? Когда сюда прибыли первые корабли людей, материк был весь покрыт этими проклятыми джунглями.

— Ну и? — осторожно спросил маг, не понимавший, куда клонит командир.

— Как, по-твоему, поселенцы расчищали себе земли? — спросил гвардеец.

— Огнем наверное, — еще больше удивился Винстон.

— Это только поначалу. Джунгли плохо горят, а проклятые хамелеоны быстро научились бороться с пожарами. Даже магия огня со временем уже не могла выжигать целые прогалины, а ее служителей Сийяри наловчились убивать. Нет. Вовсе нет. Не огонь стал самым страшным оружием в руках человека.

— А что же? — всерьез заинтересовался Винстон.

— Магия погоды, — мрачно усмехнулся Керит. — Вот что отчистило от джунглей большую часть материка. Маги воздуха попросту разгоняли тучи, и леса высыхали, а уже следом шел очистительный огонь. Но хамелеонам это не понравилось. Ох, как не понравилось. По легендам трудно судить, что же тут творилось, но погодников хамелеоны вырезали почти всех и большую часть своих джунглей отстояли. Так что если хочешь попробовать разогнать тучи — сначала уйди на пару дней пути от отряда, а уже там рискуй сколько угодно.

— Нет, что-то не хочется, — попытался улыбнуться шутке Винстон, но на душе было тяжело. Новость о том, что магов воздуха обитатели джунглей не любят особо, отнюдь не обнадеживала. Дурное предчувствие уже в которой раз сжало его сердце.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался. Вода быстро уходила в землю, отряд окутала удушливая вонь испарений, и Винстона в очередной раз замутило от жары, влажности и запаха гнили.

Отряд уходил все дальше вглубь джунглей, и усталость нарастала. Винстон уже был готов сдаться и попросить помощи, но каждый раз, когда им овладевала предательская слабость, его взгляд натыкался на стойко переносящую все испытания Тайми и малодушие отступало. Когда Винстон уже решил, что скоро бездыханно рухнет на землю, отряд остановился.

Для ночлега Керит выбрал небольшой просвет в дебрях джунглей. Назвать его поляной не повернулся бы язык, но тут хотя бы была возможность лечь на землю. К тому же командир подозвал к себе Тайми, и волшебница опалила землю огнем, сжигая небольшие деревья, лианы, траву и папоротники.

— Ложись подальше от больших деревьев, — устало обронил Торстен, садясь на щит.

— Почему? — удивился Винстон, как раз присмотревший себе место возле могучего ствола.

— Чем толще дерево, тем больше в нем всяких тварей живет. И не забудь растились циновку, что у тебя в заплечном мешке.

— Я и собирался, но ты так предупреждаешь, словно от этого зависит моя жизнь, — Винстона немного задел поучительный тон друга. Ему неприятно было осознавать, что солдат, обученный только убивать, может знать что-то, что ему — полноправному магу, лучшему на потоке, не ведомо. Не будь это Торстен, он бы даже обиделся.

— Жизнь не жизнь, но чесаться с утра будешь до крови. Тут в земле хватает всяких личинок, которые почувствуют тепло и с удовольствием заберутся тебе под кожу, — сам Торстен уже расстелил свою циновку и теперь протирал шлем сухой тряпкой.

— Что же ты раньше не сказал?!? — забыв про усталость и боль в ноге, Винстон мигом вскочил с земли.

— Не пускай пыль, не такие они шустрые. Лучше давай есть. Это ты всю ночь будешь дрыхнуть без задних ног, а меня на стражу отрядить могут, — зевнул норд.

Винстона подозвал к себе Керит и приказал связаться с основным лагерем на краю джунглей. Заклинание дальней связи далось магу неожиданно тяжело, но он все же сумел его закончить, и вскоре они уже разговаривали с Кассием и квартером. Коротко доложив обо всем произошедшем за день, Керит отпустил юношу.

Вокруг на ночлег устраивались солдаты. Они с проклятьями пытались оцепить от себя сухопутных пиявок, чистили доспехи, жевали вяленое мясо. Боевые маги окутали лагерь сигнальными плетениями и развели несколько костров, возле которых, недовольно бурча, устроилась первая стража. Кто-то из гвардейцев подвесил между двух небольших деревьев гамак. Остальные солдаты укрылись плотными одеялами от настырных насекомых и забылись в тревожном сне.

Винстон долго ворочался и не мог заснуть. Сильно болела увечная нога, да и вообще от усталости ныло все тело. Накрыв себя невидимой сферой, он мог не опасаться надоедливых насекомых или летучих мышей, и теперь, лежа на спине, пялился в непроглядный мрак, за пределами круга света, очерченного четырьмя большими кострами.

Спокойные днем джунгли словно ожили — их обитатели вышли на ночную охоту. Издалека доносились странные и пугающие звуки. Вот до лагеря долетает громкое рычание неведомого хищника, настигшего жертву. А уже через пару мгновений Винстон ежится от странного шипения, которое раздается совсем рядом. Вдали звучит протяжный вой, перешедший в лающий смех, а ему вторят издевательское уханье и чьи-то визгливые вопли.

Промучившись не меньше получаса, Винстон наконец забылся в тревожной дреме. Обрывки сновидений мешались между собой, заставляя мага беспокойно метаться. То он в ужасе, ломая ветки, бежал сквозь чащу, а сзади наползало молочно белое облако тумана, а вот уже, наоборот, он застрял в непролазных дебрях и, скуля от страха, извивается, как муха, увязшая в паутине…

Наполненный отчаяньем и болью вопль ворвался в сон мага, и Винстон резко сел, очумело вертя головой. Вокруг со своих мест вскакивали солдаты. Рядом, словно напряженная пружина, застыл Торстен. Норд был без доспехов, но в руках уверенно сжимал обнаженный меч и щит. Неподалеку, ухватившись за рычаг и уперевшись ногой в стремя на конце желоба арбалета, натягивал тетиву Кель. Руки гвардейца делали все сами, а взгляд был прикован к мраку, царящему за пределами лагеря.

Чуть дальше застыла растрепанная Тайми. Между пальцев волшебницы уже плясали язычки пламени, а прищуренные глаза искали цель. В одной тонкой накидке на голое тело она смотрелась божественно, и у юноши возникли совсем неуместные сейчас мысли.

— Чей был крик? — к одному из стоявших на страже гвардейцев подскочил Керит.

— Не знаю, но я заметил какое-то движение вон у того костра, — одетый в доспехи гвардеец указал чуть в сторону.

— Кто возле него дежурил? — Керит нагнулся над землей, внимательно разглядывая следы.

— Один из моих людей, — шагнул вперед октат пехотинцев.

— Маги, скаренные бездельники, где ваши хваленные сигнальные заклинания? — Керит не кричал, но всем от его голоса почему-то стало жутко.

— Мы ничего не почувствовали. Словно он сам встал и ушел, — пристыжено опустил голову адепт земли.

— Ритал, бери четверых гвардейцев, полдюжины пехотинцев и одного из магов огня. Осмотрите в джунгли, не мог же он пропасть бесследно. Только осторожно, не расходитесь там! И доспехи оденьте, — скомандовал Керит.

Гвардеец с изуродованным лицом махнул рукой Торстену, Келю и еще двум товарищам, и они вместе с пехотинцами и магом скрылись в джунглях. Оставшиеся солдаты и не думали ложиться. Кто-то натягивал доспехи, остальные пока просто держали наготове оружие. Вокруг роились тучи москитов и других ночных кровопийц, и то и там слышались проклятья.

Только теперь, вглядываясь в темные джунгли, Винстон сообразил сотворить защитное плетение. Рядом с ним устроилась Тайми, немного раздосадованная тем, что с Риталом отправили не ее. Волшебница уже успела поправить волосы и привести в порядок одежду, и ничто больше не выдавало, что каких-то несколько минут назад она еще крепко спала.

— Как думаешь, что случилось, — Винстон не надеялся на ответ, просто ему хотелось услышать человеческий голос.

— Сийяри, — коротко обронила волшебница. — Любая обычная тварь оставила бы следы, потревожила наши плетения. Нет. Это был не просто хищник.

— И что этим хамелеонам от нас надо, — поежился Винстон, вглядываясь туда, где исчезли спины поискового отряда.

— Да кто их поймет. Вот бы поймать одного живым… — мечтательно промурлыкала Тайми.

Через полчаса, когда Винстон уже совсем извелся, громкий треск известил, что солдаты возвращаются назад. И точно — вскоре из джунглей показались гвардейцы, а следом пехотинцы несли чье-то тело. Вначале сердце мага радостно забилось, но он тут же сообразил, что солдат было больше, а значит, они волокут не пропавшего, а одного из ушедших на поиски.

— Что с ним? — вперед протолкнулись целители.

— Змея напала. Днем бы обломала зубы о доспехи, а так в спешке он поножи не надел, — проскрежетал Ритал. — Он разрубил эту тварь мечом, но через десяток секунд рухнул как подкошенный.

— Я яд в ранке выжег, но часть уже попала в кровь, — обратился к целителям маг огня, участвовавший в поисках, и лекари захлопотали вокруг солдата.

— Что с пропавшим? — мрачно спросил Керит.

— Никаких следов. Ни крови, ни сломанных веток, ни порванных лиан… Он словно испарился, — изуродованное лицо Ритала искривилось в гримасе ярости.

— Или его уволокли на деревья, — задумчиво пробормотал Керит и все опасливо покосились на возвышающиеся по сторонам темные громады, с которых свисали толстые канаты лиан.

Удвоив стражу и придав им в помощь одного из боевых магов, командир приказал всем ложиться. Некоторые солдаты укладывались на циновки прямо в доспехах. Винстон думал, что будет еще долго вслушиваться в каждый шорох, доносящийся из джунглей, но к собственному удивлению быстро погрузился в крепкий сон.

На утро мрачные солдаты и маги облазили окрестности в поисках следов, но так и не нашли даже намека на судьбу пропавшего пехотинца. Еще одним неприятным сюрпризом стало то, что Винстон не смог дотянуться ни одним из известных ему плетений и заклинаний дальней связи до лагеря на краю джунглей.

Когда недовольный командир подозвал Казира, старший гонец поначалу презрительно кривил губы над неудачей юного мага, но ухмылка быстро исчезла с его лица, стоило ему понять, что и он не может пробиться через непонятные возмущения. Винстон сгоряча было предложил взлететь над джунглями и попробовать сделать это оттуда, но быстро прикусил язык, поняв свою ошибку. Плетение полета создавало вокруг мага густую сеть энергетических каналов, и ни одного из гонцов отряда не хватило бы мастерства связаться с лагерем в таких условиях.

Посовещавшись с октатом пехотинцев и магами, Керит все же решил продолжать рейд, и вскоре отряд вновь двинулся вглубь джунглей. На прощанье командир окинул взглядом лагерь, где потерял одного из своих людей, дернул щекой и двинулся следом за солдатами.

Втянув голову в плечи и ссутулившись, Винстон хромал в центре отряда. Настроение у мага было отвратительным. Он со всей ясностью осознал, во что ввязался и мечтал только о том, чтобы поскорее выбраться из этих проклятых джунглей. Больше не доверяя остальным магам, юноша сам создал несколько сторожевых и защитных плетений и с подозрением вглядывался в густые заросли. Солдаты тоже чувствовали себя неуютно и с опаской сжимали рукояти мечей. Поначалу некоторые из них не снимали шлемы, но постепенно жара и усталость победили даже самых стойких.

Когда впереди раздался крик боли, Винстон мгновенно создал шаровую молнию, но пустить плетение в ход ему не довелось. На них ни кто не нападал — просто одному из гвардейцев, прорубавшему дорогу, в глаза попал сок жгучей лианы, и он едва не ослеп. Целители быстро вернули ему зрение, и отряд двинулся дальше.

Усталость постепенно вытесняла страх, и вскоре Винстон уже ни на что не обращал внимания, а просто плелся в центре отряда. Когда полил ливень, и идти стало еще труднее, он и вовсе окончательно упал духом. На юного мага навалилась жуткая тоска. Ему стало казаться, что он делает большую ошибку и движется навстречу смерти. Лишь то, что он был посреди этих проклятых джунглей не один, удерживало Винстона от приступа паники и не давало ему слепо рвануться куда угодно прочь из этого зеленого кошмара.

На ночлег отряд устроился основательно — вокруг лагеря разожги десяток костров, а помимо обычных солдат на страже всегда стоял кто-то из магов. К облегчению гонцов на этот раз им удалось установить связь с лагерем, и Керит в малейших подробностях описал злоключения отряда. Внимательно выслушав гвардейца, квартер приказал продолжать действовать по плану.

Стоило солдатам улечься, как насекомые, словно одержимые, атаковали людей и в конце концов, плюнув на все приказы, Винстон накрыл лагерь защитой от мелкой летающей пакости, за что удостоился недовольного взгляда Керита. Но гвардеец лишь осуждающе покачал головой и не проронил ни слова. Зато от благодарности, легко читаемой во взглядах простых солдат, у мага на душе потеплело.

Посреди ночи на джунгли обрушился новый ливень, и в отряде никто толком не выспался. Наутро уставшие и грязные солдаты вновь с упорством обреченных двинулись вглубь джунглей.

Изматывающая усталость медленно, но верно подбирала ключик к каждому в отряде. От жары, духоты и отвратительного запаха гниющих растений было трудно дышать. Дебри джунглей стали еще гуще, и теперь каждый метр своего пути отряд прорубал в непролазной чаще. Тучи насекомых, роящихся вокруг солдат, доводили до исступления. Но сильнее всего на людей давило гнетущее чувство опасности. После пропажи пехотинца все удвоили осторожность, но постепенно усталость брала свое, и сохранять бдительность становилось все труднее.

Несмотря на все усилия солдат, их доспехи стали ржаветь. Хуже всего приходилось пехотинцам. Без песка и сухой ветоши чистить кольчуги было настоящим мучением. Чешуйчатые доспехи гвардейцев из дорогой вороненой стали держались получше, но и они постепенно поддавались напору частых ливней и вечной влажности джунглей.

Пару раз на зазевавшихся солдат нападали змеи, а один из пехотинцев едва не стал жертвой хищного растения. Громадная живая ловушка сомкнулась вокруг человека, но остальные бойцы и маги быстро расправились с кошмарной тварью и вызволили товарища, не дав гигантскому растению заживо переварить человека.

К всеобщему облегчению третья ночь прошла спокойно. Связавшись с основным лагерем, Керит доложил, что задача выполнена — они смогли углубиться на три дня пути вглубь джунглей, потеряв только одного бойца. Получив добро от квартера, на утро октат с чистой совестью приказал отряду разворачиваться и трогаться в обратный путь. Солдаты этому так обрадовались, что многие утратили осторожность, и одному из них это едва не стоило жизни. Пехотинец не обратил внимания на подозрительно мягко упавшую перед ним лиану и оказался в объятиях могучего удава. Змею пришлось буквально разрубить на части, а жизнь солдату спасли лишь доспехи и искусство целителей.

Каждую ночь лагерь продолжали окружать множеством костров, возле которых дежурила усиленная стража. Солдаты и маги ждали нового нападения неведомых врагов, но исчезнувший пехотинец так и остался единственной жертвой джунглей.

Когда отряд наконец выбрался из проклятых лесов, Винстону показалось, что он вынырнул из отвратительного болота. Щурясь от непривычно яркого света, юноша смотрел на небо и улыбался. Облегчение мага было так велико, что вдохнув пьяняще-свежий воздух, он даже рассмеялся.

— Великие силы, как же хорошо! — рядом остановилась Тайми.

— Да уж. Даже думать не хочу о том, чтобы еще раз оказаться в этом кошмаре, — от мысли о возвращении в джунгли Винстона передернуло.

— А ведь придется, — грустно улыбнулся Торстен. — И чую — эти леса еще не показали все, на что способны.

— Нас попробовали на зуб. Проклятье, эти скаренные джунгли и их хозяева нас просто попробовали на зуб, — от прозвучавшей в голосе Келя тоски всем стало немного не по себе. — Но они знают, что мы еще вернемся, и будут ждать.

 

Глава 3

Винстон с тоской всматривался в простиравшийся далеко внизу безбрежный океан джунглей. Под ним удерживаемые невидимыми жгутами сгустившегося воздуха болтались два тяжеленных баула. По лицу мага стекал пот, так и норовивший попасть в глаза. Сзади устало гудел рассекаемый радужными крыльями воздух, и этот монотонный звук все сильнее раздражал юношу. Винстон в очередной раз широко зевнул, но тут же впился глазами в прореху среди высоченных лесных исполинов. Сердце мага забилось быстрее — цель была близка.

После приснопамятного рейда в джунгли весь императорский лагерь пришел в движение. Почитай каждый день уходили новые отряды, забиравшиеся все дальше и дальше вглубь овеянных пугающей славой лесов, скрупулезно нанося на карты малейшие ориентиры. Гонцы теперь не только сопровождали солдат, но и снабжали их едой и питьевой водой, служили воздушной разведкой.

Винстону стоило не малых трудов уговорить Кассия, но теперь юноша не ходил вместе с отрядами. Как и несколько других гонцов, он доставлял им по воздуху все необходимое, но надолго в джунглях не задерживался. Тавт Керита, а вместе с ним и Тайми, наоборот — постоянно участвовали в вылазках. Поначалу Винстона даже мучила совесть, что Торстен, другие гвардейцы, а главное хрупкая волшебница продолжают бродить по зловонным и смертельно опасным лесам, а сам он отсиживается в лагере. Но воспоминания о первой вылазке были еще слишком свежи, и юноша беспощадно давил в себе порывы напроситься на участие в очередном рейде.

Не все вылазки проходили гладко, и отряды несли потери. Кто-то умирал от укусов змей, кто-то от яда местных растений, а один бедолага и вовсе стал добычей незамеченного им крокодила. Целители не всегда успевали спасти солдат, которые к тому же порой попадали в беду из-за собственной беспечности. В лагере долго смеялись над случаем, когда один из пехотинцев, забыв все наставления, тайком налопался безумно вкусного местного винограда, а потом почти неделю маялся животом и не мог натянуть порток. Целители лишь разводили руками и клялись в своем бессилии, но Винстон считал, что с молчаливого согласия квартера они просто решили проучить солдата.

А вот таинственных исчезновений больше не было. Каждый раз, останавливаясь на ночь, солдаты окружали лагерь несколькими кострами, а на стражу кроме пехотинцев заступал один из боевых магов, но ничего кроме обычной ночной жизни в джунглях разглядеть не удавалось. Не было проблем и со связью — гонцы без особых трудностей дотягивались плетениями и заклинаниями до лагеря.

После первой вылазки в джунгли Винстона посетила интересная мысль. Промучившись почти неделю, он придумал плетение и сумел создать простенький амулет, защищавший от назойливых насекомых. Энергии в кулоне едва хватало на десяток дней, но и это делало его в джунглях незаменимым. Винстон мог создавать и самозаряжающийся артефакт, но над ним бы пришлось корпеть очень долго, да и выгоднее ему было продавать кучу слабеньких одноразовых поделок.

Гильдии артефакторов здесь не было и в помине, и никто не мог помешать юному магу торговать амулетами, но у солдат таких денег не водилось, поэтому юноше пришлось идти на поклон к руководству экспедиции. Сам квартер и остальные маги сразу смекнули, что такая защита в джунглях незаменима, но интендант лагеря ожесточенно торговался за каждую монету, словно доставать ему их предстояло из своего кармана. После долгих споров сошлись на золотом за каждый амулет. Маг понимал, что его надули, но деваться ему было некуда.

К разочарованию Винстона, Кассий и не подумал освобождать его от обязанностей обычного гонца, поэтому клепать артефакты приходилось в свободное время. Но даже за один вечер он мог создать пару-тройку амулетов. За три месяца его кошелек потяжелел почти на сотню золотых, и юноша уже предвкушал, как какой-нибудь из великих магов Воды исцелит его увечье.

Не обнаружив в лесах ничего слишком уж ужасного и так и не встретив загадочных сийяри, императорские маги стали настаивать на расширении программы исследований. Скрипя сердце, квартер разрешил создать в глубине джунглей несколько постоянных лагерей. К их устройству подошли со всем тщанием.

Получив отмашку, маги огня с удовольствием выжгли в джунглях несколько больших полян, адепты земли создали защитный вал, а легионеры стали спешно ставить на усыпанной пеплом красноватой глине частокол. Сначала было устроено два больших лагеря, а через неделю дальше в глубине джунглей разбили еще один поменьше. Снабжать их приходилось по воздуху, и гонцы трудились без устали.

Вот тут Винстон и понял, что совершил ошибку. Тот же Казир прекрасно устроился в дальнем лагере. От него и требовалось-то только поддерживать связь. Винстону же приходилось постоянно сновать туда-сюда, таская продукты и питьевую воду.

Вот и сейчас юный маг летел в дальний лагерь, неся несколько тяжелых баулов. Даже зная его примерное расположение, найти прореху в окутанном дымкой тумана сплошном ковре джунглей было не просто. Винстон понимал, что если он так и не наткнется на лагерь, ему достанет сил вернуться назад, но все равно его сердце каждый раз сжималось в страхе, стоило ему взлететь над вечнозелеными кронами.

Заметив лагерь, Винстон начал снижаться и вскоре с облегчением опустился на землю перед уже хорошо знакомой палаткой интенданта. К его удивлению, солдаты против обыкновения не спешили к нему, чтобы разобрать баулы, не упустив случая что-нибудь прикарманить из доставленных запасов. Да и вообще, в лагере было непривычно тихо.

Лишь сам интендант с кряхтением направился к магу.

— А чего народа совсем не видно? — удивленно спросил Винстон.

— Отсыпаются, — широко зевнул интендант. — Ночью никто глаз не сомкнул, вот теперь и дрыхнут все кроме часовых.

— А ночью-то что случилось? — напрягся маг.

— Один из пехотинцев сгинул. Только что и слышали жуткий вопль из джунглей, — печально покачал головой седовласый ветеран.

— Дела, — несколько ошарашено протянул Винстон. В душе мага противным червячком зашевелился липкий страх. — Мне где ночевать?

— Да в той же палатке где в прошлый раз. С этим высокомерным ублюдком, — скривился интендант.

— Это ты про того адепта Земли? — рассмеялся Винстон. — Надменность из него так и прет, но не такой уж он ублюдок.

— Ага, не такой. Это ты сам адепт. А с нами он разговаривает как с последними отбросами. Еще, урод, и нос морщит, будто от нас несет навозом.

— Не принимай близко к сердцу, — рассмеялся Винстон и поспешил прочь. Но он слишком поздно заметил Казира, и опытный гонец уже окликнул юношу.

— Винстон, кого я вижу! — с притворной радостью всплеснул руками адепт воздуха. — Как добрался? Не слишком ли тяжело тебя навьючили? Ничего тебя по пути не испугало? А то у меня есть чистые портки, могу одолжить.

— О, Казир! Спасибо за заботу, добрался отлично. Летать — оно, знаешь ли, не то, что в зловонных джунглях сидеть и питаться черствым хлебом и вяленым мясом, — вымучено улыбнулся Винстон. — Хотя нет, вру. Откуда тебе знать. Ты и забыл уже, поди, когда в воздух поднимался. Все больше ножками, ножками…

— Ты мне еще подерзи, гаденыш, — улыбка на лице Казира сменилась презрительной гримасой.

— И тебе приятного дня, — насмешливо поклонился юный маг и направился прочь.

Заготовки для амулетов Винстон забыл, и поэтому остаток дня он просто слонялся без дела. Маг очень жалел, что в этот раз ему выпало лететь в дальний лагерь, а не в тот, где сейчас были Торстен и Тайми. Еще больше настроение портила мысль, что пару дней назад туда направили и Тоша, а значит, даже когда он вернется назад, ему не с кем будет толком поболтать.

Дальний лагерь хоть и был меньше двух других, но в нем свободно разместился тавт гвардейцев и полсотни обычных пехотинцев, а могло и втрое больше. Похоже, что сюда собирались перебросить дополнительные силы. Любая растительность в лагере была выжжена и вытоптана, но кое-где уже проглядывали новые ростки — джунгли не собирались сдаваться без боя.

Кожаные палатки были наглухо завешены — отгонявших насекомых амулетов пока на всех не хватало и их выдавали только пехотинцам, стоящим на страже. Деревянный частокол слегка почернел — магам огня регулярно приходилось на несколько мгновений окутывать толстые бревна клубами пламени, не давая забраться на них лианам и другим растениям. Несмотря на все усилия солдат, железные петли на единственных воротах уже тронула ржавчина.

Вокруг кружил целый рой насекомых, но защита не давала им добраться до тела мага, а на жужжание и гул крыльев Винстон старался не обращать внимания. Куда хуже было другое — даже на этой выжженной в джунглях прогалине не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Душный, жаркий и влажный воздух окутывал юношу отвратительной дымкой тумана, и по телу стекал липкий пот. К вездесущей вони гнили и разложения примешивался легкий запах гари. Но в душной палатке было еще хуже, и маг продолжал слоняться по лагерю.

На джунгли уже опускалась ночь, и пехотинцы зажигали на частоколе первые факелы, когда к Винстону подбежал один из солдат и позвал к командовавшему здесь октату гвардейцев. Заинтересовавшись, Винстон поспешил за посыльным и вскоре уже откинул полог ярко освещенного множеством свечей просторного шатра.

Помимо самого отктата внутри оказалась еще пара магов и Казир. Увидев Винстона, гонец скривился как от зубной боли, но затевать здесь новую перепалку не решился.

— Скайрэ Винстон, — чопорно обратился к юноше гвардеец, и маг даже вздрогнул от непривычно вежливого обращения. — Ваш коллега — скайрэ Казир, не сумел связаться с основным лагерем. Не будете ли вы так любезны, тоже попробовать. К сожалению, у меня под командой только один гонец, поэтому я вынужден оторвать вас от заслуженного отдыха.

— Конечно, — кивнул Винстон и начал создавать заклинание, но мысленно маг прикидывал, какой титул носит октат. В том, что он дворянин, сомнений у юноши не было ни малейших — от гвардейца так и тянуло аристократизмом. Даже странно, что он оказался в Сплаве, а не в золотой или серебряной тысяче. Хотя и уже хорошо знакомый ему Керит тоже был дворянином и не из последних.

К разочарованию Винстона и облегчению Казира, юноша тоже не смог дотянуться до лагеря. Словно какая-то невидимая пелена окутала джунгли и не давала установить связь. Перепробовав все известные ему заклинания и плетения, Винстон виновато развел руками. Впрочем, бесплотность его усилий никого не удивила. Юноша хотел было остаться в шатре и дальше, но поймав удивленный взгляд гвардейца, спешно раскланялся и отправился к себе в палатку.

— Что мы здесь ищем? — с ходу ошарашил Винстона неожиданным вопросом обитавший здесь же маг земли, едва он откинул тяжелый полог и пригнувшись протиснулся в тесную и полутемную палатку, едва освещенную робким пламенем лучины.

— Это вы мне? — осторожно переспросил юноша.

— Тебе. Ты у нас гонец, вот и ответь, что империя забыла в этих джунглях. Исследования, картографирование — все это не главное. Мы что-то ищем. Но что? — высокомерный тон адепта земли так и толкал ответить ему грубостью, но Винстон предпочел не сориться с временным соседом.

— Мне подобных указаний не давали, — осторожно ответил он.

— Никто из боевых магов тоже не в курсе. А вот Казир, скаренный гонец, знает куда больше, готов биться об заклад. На днях он лично доставил какой-то важный груз в основной лагерь. Да и часть исследователей ходят после этого какие-то испуганные, но все молчат как рыбы. Во что мы ввязались? — в неверном свете лучины задумчивое лицо адепта казалось посмертной маской мертвеца.

— Ну… — растерялся Винстон, не зная, что ответить, но как оказалось, мага земли и не интересовало его мнение.

— Хватит болтовни, ты сюда спать пришел, вот и ложись, не мешай мне думать, — надменно оборвал он юношу и задул лучину. Повелителю воздуха не оставалось ничего другого, как последовать совету высокомерного ублюдка.

Тревожные удары гонга ворвались в беспокойный сон Винстона, и заставили его резко сесть на жесткой циновке и очумело закрутить головой, вглядываясь в царивший в палатке мрак. Снаружи раздавались какие-то вопли, и он наконец сообразил вскочить на ноги и сразу врезался в адепта земли. Оба мага, не успев ничего сообразить, беспомощно рухнули на некстати попавшуюся под ноги связку книг, бережно обмотанную мягкой кожей. Потирая ушибленные места, яростно шипя и ругаясь на чем свет стоит, маги вновь поднялись и наконец сумели выбраться из палатки.

Оказавшись снаружи, Винстон от удивления даже открыл рот. Вокруг все было укутано плотной пеленой тумана, лишь кое-где освещаемой светом костров и факелов. Слышался лязг доспехов, куда-то бежали полуодетые пехотинцы и гвардейцы. Ночной мрак мешался с густым туманом, и было трудно что-то различить даже в нескольких метрах. Где-то справа истинным зрением Винстон увидел ярко алое плетение, а следом за ним в той стороне пара ярких сполохов озарила окутавший лагерь молочную пелену. До юноши донесся приглушенный звук разрывов.

Маг почувствовал, как влажные языки тумана скользят по его обнаженной коже, и вернувшись в палатку, быстро оделся. Вновь выбравшись наружу, он растерянно замер, не зная куда бежать и что делать. Попытка остановить и расспросить одного из солдат едва не закончилась плачевно. Увидев кинувшуюся к нему из тумана фигуру, пехотинец попытался пырнуть мага мечом, а разобравшись, лишь отмахнулся от вопросов и опрометью ринулся дальше. Рассудив, что если человек так уверено куда-то бежит, то наверное знает куда, Винстон было припустил за ним, но увечная нога опять его подвела, и он быстро потерял солдата и дальше хромал просто наугад.

Впереди неожиданно показалась насыпь и возвышавшейся на ней частокол, тускло освещенный чадящими факелами. Перед ним, сжимая в руках арбалет, застыл один из пехотинцев. Винстон растерянно замер, не зная, что ему делать дальше. Он уже хотел окликнуть солдата, когда через забор перемахнуло едва различимое в неверном свете поджарое тело.

Звонко тренькнула тетива, и тяжелый арбалетный болт впился в частокол, а неведомый хищник одним стремительным и грациозным прыжком настиг заоравшего в страхе пехотинца и опрокинул его на землю. Истошный вопль вырвал Винстона из оцепенения, и он всадил в повисшую на солдате тварь молнию. Отброшенное тело с силой врезалось в частокол, но хищник вновь заворочался, заскреб когтями по земле и бревнам, и маг в страхе рассек его пополам лезвием ветра.

Откуда-то прибежала еще пара пехотинцев. Один из них склонился над раненым, а второй застыл рядом, сжимая обнаженный меч. Винстон создал защитное плетение и поспешил к упавшему солдату.

— Ничего, ничего. Милсдарь адепт вовремя успел. Подумаешь — маленько помяли. Главное шея цела, да и кольчужку не успела скаренная кошка порвать. Неча стонать, — приговаривал пехотинец, помогая подняться оглушенному товарищу.

Убедившись, что с ним все в порядке. Винстон поспешил к телу неведомого хищника. Аккуратно ступая, чтобы не вымазаться в обильно оросившей землю крови, маг рассмотрел, что это действительно была большая и пятнистая кошка.

— Великие силы, что здесь происходит! — Винстон повернулся к солдатам. — Что это за тварь?

— Да вы не волнуйтесь, скайрэ, — ответил один из пехотинцев, поправляя сбившийся шлем. — Эти кошаки в джунглях живут.

— И с какого перепугу лесной хищник полез на освещенный факелами частокол? — саркастически усмехнулся Винстон.

— Ну так, это чай вам виднее, — магу показалось, что солдат под нащечниками шлема улыбнулся.

— Да уж. Виднее, — немного истерически хохотнул Винстон, которого трясло от еще не схлынувшей горячки боя. — Но что в лагере вообще происходит-то?

— Да мы разве знаем. По удару гонга на свои места прибежали и все, — развел руками еще один пехотинец. — А сюда на крик сбежались. Пойдем мы, а то, не приведи Великие Силы, приключится что на наших постах.

Солдаты разбрелись по своим местам, а Винстон поковылял вдоль частокола. Несколько раз, завидев его фигуру, к нему, грозно воздев оружие, шагали пехотинцы и гвардейцы, но окруженный мощным щитом, Винстон не боялся даже шальной стрелы.

Наконец показались ворота. Перед ними в окружении дюжины гвардейцев и нескольких магов вглядывался в пелену тумана и ночи октат. В отличие от своих подчиненных дворянин не выглядел растрепанным — казалось, что он и вовсе не сомкнул глаз. Доспехи сидели на аристократе как влитые, не торчал ни один ремешок, даже длинные светлые волосы были тщательно спрятаны под шлемом. Рука дворянина поглаживала украшенную большим рубином рукоять кинжала, и вглядевшись истинным зрением, Винстон различил в клинке целый клубок плетений. Это определенно был артефакт и не из слабых.

Над магами и гвардейцами в воздухе мерцал небольшой огненный шар, разгоняя мрак и окрашивая туман в кроваво-красный цвет. Винстон почувствовал острый угол стыда — сам сотворить плетение света он не догадался.

— Что случилось-то? — Винстон обратился к тому самому адепту земли, в чей палатке он ночевал.

— А ты как думаешь? — полуодетый маг смерил юношу высокомерным взглядом, но решив, что сейчас не время показывать гонор, продолжил. — Стоявшие на страже клянутся, что все было как обычно, когда со стороны джунглей показался необычайно густой туман. Эти невежды даже не удосужились сразу разбудить магов, а принялись зажигать больше огня. Один из них за это и поплатился — какое-то животное разорвало ему горло.

— Видел я уже сегодня одно такое животное, — поежился Винстон.

— Только потеряв одного из своих, эти полоумные догадались ударить в гонг. К тому времени дежурный маг уже и так всполошился, почувствовав нарушенный контур сторожевых плетений. А потом обнаружили, что еще один из пехотинцев бесследно пропал, — фыркнул адепт земли. — Представляешь, даже не знают, когда он исчез. Ни криков, ни следов. Раз — и нет его.

— Не вижу ничего смешного, — Винстон зябко передернул плечами, вглядываясь в окутанный туманом ночной мрак, и удостоился презрительного взгляда от адепта земли.

Между тем к воротам в сопровождении гвардейца прибежал какой-то запыхавшийся толстяк, в котором Винстон узнал одного из магов воды. За спиной у него болталась кожаная торба. Целитель остановился, пытаясь отдышаться, но на него уже коршуном налетел октат.

— Делай что хочешь, но разгони этот туман! — голос дворянина звенел словно сталь. Сейчас он сам напоминал подобравшегося перед броском хищника.

Толстый целитель усердно закивал, и Винстон истинным зрением разглядел, как вокруг него заструились силовые потоки. Где-то на другом конце лагеря раздались отчаянный вопль и яростное рычание, но октат не повел и бровью, а в ту сторону поспешила пара гвардейцев.

Минута таяла за минутой, но туман окутывал лагерь прежней молочной пеленой, а лицо мага воды все больше становилось олицетворением бессилия и отчаяния. Наконец он в досаде топнул ногой и повернулся к октату.

— Не могу! Хоть режьте меня, не могу! Ничего не получается! Это не обычный туман. В нем есть магия воды и еще что-то хитрое. Оно словно склизкая змея постоянно от меня ускользает, не дает ничего сделать с этим скаренным туманом! — яростно выпалил маг и втянул голову в плечи, ожидая неминуемой бури. Но октат не стал срывать злость на целителе.

— Я так и думал, — кивнул дворянин собственным мыслям и погладил рубин на рукояти кинжала-артефакта. — Это сийяри. Эти чертовы хамелеоны вылезли из своих нор. Что же, придется им показать, чего стоят солдаты Гирской империи.

Словно в ответ на красивые слова аристократа из травы метнулась стремительная тень и попыталась впиться в ногу одного из магов. Вокруг адепта огня на секунду взметнулось пламя, и ядовитая змея распалась невесомым облачком пепла.

Винстон невольно посмотрел себе под ноги, опасаясь увидеть новые извивающиеся тела. Маг вглядывался и вглядывался в плотный туман, с замиранием сердца ожидая, что сейчас взметнется стремительная тень и вопьется в него наполненными ядом зубами. Страх липкой пеленой окутал его разум, заставляя забыть обо всем кроме желания бежать без оглядки. Но ноги перестали слушаться мага, и он застыл на месте, беспомощно хватая ртом воздух.

Откуда-то доносились крики ужаса, но юноша ни на что не обращал внимания. От мысли, что через секунду он может в корчах рухнуть на землю, его затрясло. Царящие вокруг мрак и туман ощутимо давили, заставляя сердце сжиматься в страхе. В горле застыл комок, стало трудно дышать.

— Да вокруг тебя же защита! Какие змеи? — пришла спасительная мысль, и Винстон тренированной волей на секунду разжал тиски страха. Этого хватило, чтобы сотворить плетение, защищавшее от ментальной магии, и он смог мыслить связно.

Вокруг творилось что-то неладное. Выставив перед собой обнаженное оружие, пятились гвардейцы, маги застыли на месте неподвижными статуями, кто-то из них рухнул на землю и жалобно всхлипывал. Оскалив зубы, октат стиснул рукоять кинжала и напряженно вглядывался в туман налитыми кровь глазами. Где-то в стороне раздался полный тоски и отчаяния вопль.

Помедлив всего секунду, Винстон накрыл магов и гвардейцев плетением, смягчавшим ментальную магию. Люди оторопело закрутили головами, приходя в себя. Некоторые гвардейцы без сил стоять опускались на землю. Маги держались лучше, но и они выглядели опустошенными. Октат наконец-таки разжал стиснутые на рукояти кинжала пальцы.

— Что это было? — голос дворянина не дрогнул, и Винстон почувствовал уважение. У него самого от пережитого страха еще тряслись колени.

— Ментальная магия. Я вас накрыл защитой, — юноша смахнул со лба пот.

— Почему гвардейские амулеты не помогли?

— Да пес их знает. Хотя скорей всего как раз помогли. На магов такое воздействие действует слабее, а накрыло нас ничуть не меньше. Страшно подумать, каково пришлось бы солдатам без амулетов, — Винстон испугано замолк, сообразив, что атаковать магией разума могли и обычных пехотинцев, стоящих на страже у стен.

— Кто из вас может накинуть на солдат защиту от внушения? — октат резко повернулся к магам.

— Да все, просто кто помощнее, а кто самую примитивную, — ответил один из боевых магов.

— Ты остаешься здесь. Остальные двумя парами идут вдоль стены и накладывают защиту на каждого солдата. Как гвардейцы придут в себя, я их отправлю выносить раненых, если такие будут, — с другого конца лагеря раздался лязг железа и истеричный смех, и в голосе октата появились первые нотки ярости. — Живо!

Винстону выпало идти с полноватым лекарем. Мысленно юноша усмехнулся — калека и толстяк, та еще сила. Но делать было нечего — маги обреченно переглянулись и засеменили вдоль частокола.

Освещенные кострами и факелами ворота лагеря остались позади. Вокруг царствовала темнота, в которой неспешно извивались языки тумана. Винстону на секунду почудилось, что он вот-вот заблудится и останется один. Юноша спешно создал шаровую молнию, и она плавно поплыла за магами, освещая дорогу и окрашивая пелену тумана в мертвенно-бледный цвет.

На мага вновь накатил самый обычный человеческий страх. Винстону стало казаться, что весь мир поглотили туман и темнота, а они с целителем просто последние искры жизни, вот-вот готовые погаснуть под напором молочной пелены и мрака. Все тело покрылось противной испариной, а влажный воздух был пропитан пугающе сильными запахами сырости и гнили. Временами юноше казалось, что он медленно погружается в затхлое болото, и тогда на него накатывали приступы удушья.

Не лучше выглядел и маг воды. Привыкший считать туман частью подвластной ему стихии, сейчас целитель чувствовал себя беспомощным. По одутловатому лицу стекал пот, а губы толстяка что-то неслышно шептали. Он несколько раз спотыкался и хватался за Винстона, словно за последний клочок реальности в царстве темноты и одиночества. Чадящие на стене факелы лишь немного развеивали мрак, и их свет бессильно гас в клубах тумана.

На первого солдата они наткнулись случайно — юноша едва не наступил на распростертое тело. Винстон накинул на пехотинца защитное плетение, а целитель привел его в чувство. Ничего внятного от бойца добиться не удалось — из его сбивчивых объяснений маги только и поняли, что внезапно ему стало страшно как никогда в жизни, словно чья-то ледяная ладонь сжала сердце, а потом солдата поглотила темнота.

Оставив пехотинца приходить в себя, они поспешили дальше. Следующим встреченным ими человеком оказался гвардеец. Бедолага безостановочно крутился на месте, пластая воздух ударами меча. Подходить к нему ближе маги побоялись, и сначала Винстон закрыл его от ментальной магии, а лишь когда гвардеец бессильно опустился на землю, целитель удостоверился что он не сошел с ума.

Следующему солдату помогать уже было поздно. В тумане проступили очертания его тела, стоящего на коленях и повисшего на упертом рукоятью в землю мече. Лезвие пробило грудь пехотинца, но выйдя из спины, лишь натянуло кольчугу, и он так и остался висеть, словно насаженная на иглу тряпичная кукла. Шлем валялся около частокола, из оскаленного рта на землю медленно капала кровь. Руки бедолаги бессильно упали на землю, и Винстон вздрогнув, разглядев, что ладони солдата изрезаны до кости.

Юноша почувствовал, как бунтуется его желудок, и поспешил отвернуться. Опытному целителю было не привыкать к таким зрелищам, но и он почувствовал себя неуютно рядом с этим телом.

Маги обошли покойника по широкой дуге, словно боялись, что мертвец бросится на них. Уже отойдя на несколько шагов, Винстон оглянулся, и ему показалось, что с трудом различимое в тусклом свете факела тело шевелится. Юноша затряс головой, прогоняя наваждение, порожденное страхом и расшалившимся воображением.

Следующего пехотинца вновь пришлось приводить в чувство, да еще и наскоро латать пробитое арбалетным болтом плечо. Маги с трудом стащили с него кольчугу, а поддоспешинк просто располосовали кинжалом. Целитель легким касанием усыпил раненого и вырезал застрявший в теле наконечник. Наложив на рану сложное плетение и залив каким-то зельем, он замотал ее чистой льняной тряпицей и передал пехотинца на руки двум кстати подоспевшим гвардейцам.

Стрелявший отыскался неподалеку — тот самый солдат, которому Винстон спас жизнь, убив прыгнувшего сверху хищника, прижался спиной к частоколу и тихонько всхлипывал, сжимая в руках разряженный арбалет. Поколебавшись, маги наложили на него защиту, но подходить не стали и двинулись дальше.

Впереди из тумана проступило новое тело. На этот раз на пехотинце не было видно никаких ран. Он просто лежал на спине, выронив меч и неловко подогнув ногу. Поколдовав над телом, целитель шепотом сообщил, что у него просто остановилось сердце. На вопрос, почему он говорит шепотом, маг лишь растеряно и испугано пожал плечами.

Впереди раздался лязг оружия, и маги поспешили на звук. На взрытой ногами земле кружилось два солдата, с криками ярости осыпая друг друга беспорядочными ударами мечей. Щиты у обоих были уже изрядно изрублены, шлем одного из них был смят, а второй ощутимо припадал на левую ногу. Даже когда Винстон наложил на них защитное плетение, противники не прекратили схватку, и ему пришлось раскидать их слабеньким ударом воздушного кулака.

Целитель быстро стянул с ноги одного из них полный крови сапог и принялся колдовать над раной, а Винстон склонился над вторым солдатом. Пехотинец резко выбросил руку с зажатым в ней кинжалом, но окружавшая мага невидимая преграда остановила смертоносный разбег лезвия. Винстон в ярости приложил сумасшедшего головой в землю, и тот затих. Проклиная себя за несдержанность и опасаясь, что перестарался, юноша стянул шлем и увидел грязное и залитое кровью из рассеченной головы юное лицо.

Оттолкнув гонца, над солдатом склонился целитель. Через несколько минут он устало поднялся, и маг воздуха, секунду поколебавшись, привел пехотинца в чувство. Юный боец открыл воспаленные глаза, и к облегчению Винстона в них больше не плескалось безумие. Подобрав валявшийся рядом мех с водой, Винстон с наслаждением сделал несколько больших глотков и ополоснул лицо.

Дальше магам попалось два трупа подряд. Один из солдат лежал с арбалетным болтом в глазу, а само разряженное оружие валялось рядом. Второго пехотинца загрызли. Даже кольчуга местами была посечена когтями неведомого хищника, а горло у него вырвали начисто.

Маги двинулись дальше и вскоре из тумана проступили очертания большой кошки, лакающей кровь из горла еще одного солдата, даже после смерти сжимавшего в руках разряженный арбалет. Хищник поднял голову и угрожающе зарычал, но Винстон не собирался играть с ним в гляделки, и разорвал его пополам обжигающе яркой молнией. Удар грома на секунду оглушил юношу, а от вспышки перед глазами заплясали огоньки. Обругав себя за неоправданно большой расход силы, он двинулся дальше, стараясь не смотреть на лежащее в луже крови растерзанное тело.

Так они и шли вдоль частокола, помогая уцелевшим и обходя тела мертвых солдат. Лагерь по-прежнему окутывал туман, но теперь еще казалось, что он гасит все звуки, настолько вокруг было тихо. Винстону стало чудиться, что все происходящее не более чем страшный сон. Но боль в увеченной ноге и пробегавшие по телу волны противной дрожи убеждали его в реальности этого кошмара.

Винстона все-таки вывернуло у очередного тела. Пехотинец зубами перегрыз себе вены на руках и истек кровью с безумной улыбкой, навечно застывшей у него на почерневших губах. Этого зрелища юный маг не выдержал, и его долго и мучительно рвало остатками вчерашней трапезы.

Когда Винстон наконец выпрямился и вытер рукавом рот, где-то рядом раздалось ехидное хихиканье. Юноша в страхе крутнулся на месте, но никого не увидел, а на него обрушился безумный хохот. Туман искажал звуки, и казалось, что раскаты жуткого смеха несутся сразу со всех сторон. Маг воздуха запаниковал, напрочь забыв об окружавшей его защите. Рядом испуганно крутил головой толстяк-целитель.

Когда Винстон в очередной раз напрасно развернулся, на него из окутанного туманом мрака, по-звериному рыча, ринулась фигура с тускло блеснувшим мечом. Не успев ничего сообразить, маг в страхе всадил в нападавшего молнию. Предостерегающий крик целителя запоздал.

Подойдя к бессильно распластанному телу, Винстон с ужасом смотрел на дело своих рук. К счастью шлем не давал увидеть лицо солдата, зато все остальное в тусклом свете шаровой молнии маг видел как на ладони. В груди еще бьющегося в агонии пехотинца зияла дыра. Кольчуга не спасла солдата, и взору Винстона предстали обожженные края раны и кровавое месиво, в которое превратились его внутренности. Мага опять вырвало прямо на тело, и целителю пришлось оттаскивать юношу в сторону и приводить в чувство пощечиной.

Немного придя в себя, Винстон поднял глаза и встретился с наполненным осуждением взглядом целителя. Маг воды ничего не сказал, но юноша и так все прекрасно понял. Его страх убил потерявшего разум солдата, а ведь он еще мог прийти в себя. Винстону захотелось взвыть волком, а на глаза навернулись слезы.

Стиснув кулаки, юный маг поднялся на ноги и с ненавистью посмотрел в окутавший лагерь туман. Ему чудилось, что где-то в темноте за ним насмешливо наблюдают неведомые враги, и он поклялся отомстить им за эту кровь на своих руках.

— Пойдем, — тихий голос целителя показался Винстону чуждым в этом безмолвном мире мрака. Он молча кивнул и двинулся вдоль частокола, стараясь не смотреть на мертвеца, чьи глаза с немым укором пялились ему в спину.

Когда впереди показался тускло сияющий в тумане огненный шар, Винстон напрягся, но потом сообразил, что это вторая пара. Выглядели они не очень. Служитель земли был бледен и постоянно морщился, а вот огневик напротив — лучился яростью и желанием убивать. За ними устало ковылял еще один целитель. Маги поприветствовали друг друга усталыми и мрачными кивками, и не проронив ни слова, двинулись назад к воротам.

Возле октата осталось лишь четверо гвардейцев, зато на наскоро сооруженных носилках лежало несколько раненых, и прибавилось адептов. К служителю огня присоединились еще три мага-исследователя, а перед дворянином яростно размахивая руками, приплясывал на месте Казир. Увидев прежде ненавистно гонца, Винстон неожиданно испытал облегчение. Вся их глупая вражда осталась где-то там, где мир еще не сузился до размера окутанного туманом лагеря, а почти половина отряда не полегла глупо и бессмысленно под натиском ментальной магии.

— Попробуй связаться с основным лагерем! — выпалил Казир, только завидев Винстона, а октат кивком подтвердил приказ.

Юный маг честно перепробовал известные ему заклинания и плетения, но все было напрасно. Октат ничуть не удивился его неудаче и повернулся к магам.

— Сколько продержится ваша защита на разуме солдат?

— Час! Полчаса! — одновременно выпалил Винстон и еще один маг. Октат удивленно посмотрел на них.

— Моя защита продержится не меньше часа! — с некоторым оттенком неуместной сейчас гордости и превосходства пояснил Винстон.

— А мы спешили спасти как можно больше солдат и вешали на них более простое плетение, — криво усмехнулся маг огня.

— Так. Я приказал всем собираться здесь, возле ворот. Защищать всю стену уже бесполезно. Целителям заниматься ранеными, посыльного в ваши палатки за всем необходимым я уже послал. Боевым магам по двое нести дежурство и вовремя обновлять защиту разума. Убивать все, что шевелится и не носит императорской формы, — дворянин отвернулся от магов и посмотрел на Винстона. — Как у тебя с магической силой? Лететь можешь?

— Подустал, конечно, но могу, — с внезапно вспыхнувшей надеждой выпалил Винстон. Мысль улететь в основной лагерь на краю джунглей с сообщением и вырваться из этого кошмара была настолько пленительной, что он даже дышать перестал, ожидая ответа октата.

— Полетишь в ближайший наш лагерь в джунглях. Расскажи, что тут происходит, предупреди о необходимости защиты от магии разума. Но главное — приведи сюда подкрепление. Скажи, что у меня в строю осталось половина людей, пускай поторопятся, — в голосе аристократа явственно звучала усталость.

— Может, лучше я полечу, — влез Казир, заставив Винстона сжаться в страхе от мысли, что ему придется остаться лагере.

— Нет. Ты тут безвылазно сидел, а он знает расположение лагерей как свои пять пальцев и сможет найти даже ночью, — покачал головой октат.

— Найду, найду, — Винстон кивнул и едва удержался, чтобы не оттолкнуть Казира от октата.

— Тогда чего ты ждешь. Поторапливайся. И удачи. Еще свидимся, — впервые улыбнулся дворянин, но юноша уловил в его голосе нотки тоски.

Стараясь не смотреть на остающихся в лагере товарищей, Винстон раскинул радужные крылья и взмыл в воздух. Поднявшись над джунглями, он вырвался из тумана и с удивлением рассматривал густое молочное облако, окутывавшее лагерь.

Сделав несколько кругов, Винстон уже было хотел полететь прочь, когда почувствовал, как на его разум давят невидимые щупальца. Защита от ментальной магии еще держалась, но атака все усиливалась и усиливалась. Давление нарастало, и Винстон запаниковал. Он метнул куда-то наугад в джунгли молнию и со всей доступной ему скоростью стал набирать высоту, стремясь оказаться как можно дальше от неведомого врага. Наконец невидимые ментальные щупалцы оставили мага в покое, и Винстон, сглотнув ставшую вязкой слюну, полетел туда, где по его прикидкам лежал еще один лагерь императорской армии.

Ярко сияла луна, а небосвод был усыпан звездами. Даже ветер не нарушал ночной покой. С трудом верилось, что где-то там внизу лилась кровь и умирали люди. У Винстона перед глазами вставали виденные им сегодня мертвецы и особенно тот пехотинец, что погиб от его рук. Маг не смог разглядеть его лица, но почему-то был уверен, что он был совсем еще юн. Винстона мучили воспоминания: его серые глаза, еще не успевшие подернуться поволокой смерти, руки скребущие землю в последней агонии, выбившаяся из под шлема непокорная русая прядь… Юноша даже не подозревал, что столько успел разглядеть и запомнить за те секунды, что стоял у тела.

С каждой секундой полета Винстону становилось все более неуютно. Ему казалось, что из темнеющих далеко внизу джунглей на него смотрят чьи-то наполненные ненавистью глаза. Большая часть магического резерва уже была потрачена, и на юношу нахлынуло ощущение беспомощности и ничтожности, навалились одиночество и тоска. Но больше всего он переживал за оставшихся в лагере. От мысли, что он может не успеть, у него по спине тек холодный пот.

Ему долго не удавалось найти лагерь, и он кружил над темными громадами деревьев. Наконец Винстон разглядел чужеродное пятно в бесконечном море джунглей, но стоило ему снизиться, как маг с ужасом увидел, что этот лагерь тоже окутан облаком густого тумана. Юноша наворачивал круг за кругом, не решаясь окунуться в отвратительную молочную пелену и проклиная собственную трусость. Маг ни на секунду не сомневался, что на этот лагерь тоже напали проклятые сийяри.

Совесть шептала ему, что он должен во что бы то ни стало опуститься вниз и узнать что творится в лагере. Но страх и чувство опасности подстегивали улетать без оглядки подальше от этого проклятого места. Не в силах ни на что решиться, юноша застонал от отчаяния.

Как всегда, когда чувства пасовали, на помощь пришел разум. Если на этот лагерь напали, то здесь я уж точно не найду помощи, — решил Винстон и взмыл вверх. На предательскую мыслишку, что он попросту струсил, маг старался не обращать внимания.

До третьего и последнего лагеря в джунглях лететь было еще дальше — он находился в другой стороне, но еще труднее было его найти. Винстон попытался отрешиться от всего и выкинуть из головы любые мысли, но не тут-то было. С каждой минутой, он все сильнее думал о том, что и третий лагерь атакован, а возможно уже и уничтожен.

Сил оставалось не много, и Винстон все отчетливее понимал, что коли немедленно не попытаться улететь прочь из джунглей, то потом у него не будет ни малейшего шанса дотянуть до края этих проклятых лесов. Если все три лагеря окажутся уничтоженными, то ему придется остаться один на один с таинственными и могущественными сийяри без всякой помощи и почти без магических сил.

Никто не знает, чего Винстону стоило справиться с предательским малодушием. Но когда становилось совсем тяжко, ему помогала мысль, что где-то внизу в джунглях его друзья — Торстен, Тош, Тайми, а целый отряд окружен неведомыми врагами и ждет, что он приведет помощь. И тогда маг стискивал зубы и продолжал упорно кружить над мрачно темнеющими внизу громадами деревьев, разыскивая третий лагерь.

Когда далеко внизу показались маленькие искорки костров, Винстон едва не заплакал от облегчения и спикировал прямо в центр лагеря. Его появление потревожило сторожевые чары, и к нему, перекатывая в ладонях зародыш огненного шара, ринулась Тайми.

— Винс!? — удивленно вскрикнула девушка, узнав в свете костра мага.

— Я, это я. Срочно буди Керита. На дальний лагерь напали, нам нужна помощь! — на одном дыхании выпалил Винстон и в изнеможении опустился на землею.

Не прошло и минуты, как прибежал полуодетый Керит. Октат подскочил к магу и стал выпытывать подробности. Винстон как мог отвечал, а вокруг уже начали собираться гвардейцы, пехотинцы и маги.

Стоило Кериту заканчивать расспрашивать мага, как к нему подскочил Торстен.

— Ты цел? — норд крепко облапил друга.

— Цел, цел. Но буду еще целее, если ты меня отпустишь, — полузадушено прошептал маг. — Лучше воды принеси.

— Винс, что за переполох! Что случилось, а то я только что подбежал! Что за нападение? Какая ментальная магия? — засыпал юношу вопросами Тош. Толстяк как всегда тараторил, но его уже властно оттеснила Тайми.

— Винс, что у тебя с резервом? — волшебница внимательно посмотрела на юношу.

— Еще есть маленько, — криво усмехнулся маг, оторвав от губ мех с водой, но продолжить не дал вновь пробившийся к нему Керит.

— Я отправляю полсотни солдат, десяток гвардейцев и четырех магов. Старшим в отряде будет один из пехотных октатов. Поступаешь под его команду, ты должен отвести группу к лагерю, — голос Керита был как всегда тверд. Казалось, что он не ведает сомнений.

— Конечно, — начал Винстон и замолчал от нахлынувшей волны ужаса. Он попытался что-то сказать, но смог лишь беспомощно уставиться на гвардейца.

— Что такое? — нахмурился Керит, но догадливее всех оказался Тош.

— Винс, ты что не поставил метку? — с недоверием спросил толстяк друга, и тот обреченно кивнул.

— Великие Силы, какая еще метка, — октат был близок к тому, чтобы взорваться.

— Маг воздуха может поставить, на что или кого угодно метку, и от нее протянется нить, по которой можно будет вернуться, — важно начал толстяк. — Правда если это человек, то он неосознанно будет пытаться от нее освободиться и рано или поздно она исчезнет. Плюс метка сама постепенно ослабевает, а нить понемногу тянет из мага силы. И…

— Я понял, — грубо оборвал гонца гвардеец. — В джунглях без метки он, естественно, заблудится. Ты сам такую метку сможешь создать?

— Смогу, конечно, — даже обиделся Тош.

— Вот и вешай эту свою метку на Винстона, — Керит для наглядности указал на ошарашенного мага.

— Но зачем, — удивленно прошептал юноша.

— У тебя хватит сил вернуться в лагерь? — октат испытывающее посмотрел на мага и, дождавшись неуверенно кивка, продолжил. — Вот и полетишь туда. А Тош по метке выведет отряд. Помощь тебе какая сейчас нужна? Нет? Тогда лети.

Толпа вокруг расступилась, давая Винстону место. Торстен ободряюще ему кивнул, а Тайми подмигнула. Маг уже хотел взлететь, когда в голову ему пришла еще одна мысль. Признаваться не хотелось, но он все же пересилил себя.

— Керит. Второй лагерь тоже окутан пеленой тумана. Я не снижался, но возможно на него напали, как и на дальний, — на одном дыхании выпалил Винстон и взмыл в небо, вновь отправляясь на встречу судьбе, от которой он почти сумел убежать.

Юноша уже не слышал, как Керит спросил вздрогнувшего Тоша:

— Надеюсь — эта метка и на мертвеце останется?

 

Глава 4

Винстон чувствовал, как с каждой секундой у него остается все меньше и меньше магических сил. Плетение полета неумолимо высасывало из него энергию, отупляющей пеленой навалилась усталость, но юноша кружил и кружил над темными джунглями, не решаясь снизиться.

Для того чтобы вновь найти дальний лагерь Винстону понадобилось немало времени и еще больше мужества. В глубине души маг всегда знал, что не герой, но этой ночью впервые решился себе признаться, что он просто трус. Юноша мог врать кому угодно, но от самого себя трудно было скрыться, какую маску не надень. Винстон понимал, что после того как он стал калекой, что-то в нем надломилось. На любое его решение теперь влиял страх, любой свой шаг маг просчитывал наперед. Когда события развивались стремительно, он действовал не раздумывая, но стоило им на секунду замедлить свой бег, и разум юноши окутывала паутина сомнений и колебаний.

Темнеющие внизу громады джунглей, воспоминания о кошмаре, царившем в лагере, отголоски ужаса, порожденного холодными прикосновениями ментальной магии, предчувствия надвигающейся беды пробуждали в душе Винстона жгучее желание улетать отсюда без оглядки.

Юноша убеждал себя, что этот страх не более чем остатки наведенного ужаса, что ничего плохого больше не случится, что он уже бывал в переделках и пострашнее, но ничего не помогало. Когда его друзья отчаянно отбивались от погромщиков, кода он расправлялся с убийцами и волок на себе умирающего Гиллиана, у него не было времени бояться. Но вот сейчас — в ночном мраке, с почти полностью истощенным магическим резервом, летя навстречу неизвестности, Винстон чувствовал, как в нем нарастает животный ужас.

Обостренное чувство опасности шептало, что внизу таится что-то очень нехорошее. Стоило юноше всмотреться в мрачные громады деревьев, как по его телу пробегала дрожь. Инстинктам вторил и разум. За эту ночь Винстон уже истратил большую часть магических сил, накладывая защиту от ментальной магии, кидаясь боевыми плетениями, кружа над джунглями… И теперь он понимал, что очень рискует, возвращаясь в дальний лагерь практически истощенным.

Но что-то не давало Винстону направить свой полет прочь от пугающих его до дрожи джунглей. Может быть, это была совесть и уверенность, что где-то внизу его помощи ждет целый отряд. Или же воспоминания об ободряющей улыбке Торстена, веселом подмигивании Тайми, твердом голосе Керита, приказавшего ему лететь назад в лагерь и не допускавшего даже мысли, что он может ослушаться. А скорее всего, он просто слишком боялся показать свой страх, навсегда заклеймить себя как труса и предателя.

Внизу показалась прореха в бесконечной равнине вечнозеленых крон, и сердце мага забилось чаще. Внутренне обмирая, он стал снижаться, каждую секунду ожидая увидеть кляксу густого тумана, окутавшего лагерь, но в ночи больше не извивались уродливые языки белесой хмари. Маг видел темнеющую внизу поляну, но не спешил снижаться. Как юноша не силился, ему не удавалось разглядеть ни одного огонька. Ничуть не помогало и истинное зрение — в покрытом мраком лагере не было даже намека на магию.

Винстон наворачивал круг за кругом, не решаясь опуститься вниз. Сгинувший туман мог означать, что нападение отбито, но почему тогда не горят костры и факелы? Куда исчезли все сторожевые чары? Почему внизу не видно ни малейшего движения?

Юноша еще бы долго наворачивал осторожные круги, силясь рассмотреть, что же творится в лагере, но его магические силы были на исходе, и гонец понял, что пришло время на что-то решаться. Все внутри Винстона кричало, что он должен улетать прочь от этого проклятого лагеря. От страха в голове путались мысли, по телу стекал липкий пот, а в горле застыл комок. Маг сделал несколько глубоких вздохов, создал защитное плетение и начал снижаться.

Винстон направил свой полет туда, где должны были стоять ворота. Но стоило порядком изношенной коже на подошвах сапог плавно коснуться непривычно твердой земли, как Винстон застыл на месте, судорожно вертя головой. Над ним медленно воспарила маленькая шаровая молния, и он увидел, что ворот больше не существовало. Лишь далеко в стороне смутно угадывались обгоревшие пеньки, когда-то бывшие частоколом. От самих же ворот не осталось и следа, исчезли даже железные петли. На том месте, где они когда-то возвышались, земля застыла уродливой каменистой коркой, сплавленная в монолит нестерпимым жаром.

Винстон представил мощь использованных здесь плетений и зябко передернул плечами. О причинах, заставивших магов огня ударить по воротам лагеря с такой силой, не хотелось даже и думать. Юноша почувствовал, как зародившаяся где-то глубоко внутри дрожь окутывает все тело, и облизнул губы, стараясь взять себя в руки.

Из-за туч выглянула луна и залила поляну мертвенно бледным светом. Винстон вздрогнул, разглядев, что в какой-то паре десятков метров от него пролег неровный ров, перечеркнувший уродливым шрамом лагерь. Перед ним искореженной грудой валялись обугленные останки каких-то животных. Маг с трудом различал в этой каше почерневшей плоти отдельные детали. Вот виднеется разрубленное тело гигантской змеи, вот выглядывает рукоять меча, а вот скалится обгоревший череп громадной кошки… То тут, то там торчали остатки арбалетных болтов.

Вокруг не роилось ни единого насекомого. Ни на земле, ни в воздухе, ни даже на телах не было заметно ни малейшего движения. Лагерь и окружавшие его джунгли словно вымерли. У Винстона крепло и крепло ощущение, что он единственное живое существо в этой бесконечной ночи. Чувство одиночества заставляло его сердце сжиматься от тоски и страха.

Закусив губу, маг двинулся к уродливой расщелине, и вот уже послушный воздух бережно подхватывает юношу, и он оказывается на другой стороне. Короткого взгляда внутрь хватило, чтобы понять, что ров очень глубок и уже наполнен темной водой. Возле рыхлой стены из мутной жижи нелепо торчала голая человеческая стопа, сверкающая в свете шаровой молнии неестественной белизной.

Под ногой что-то хрустнуло, и Винстон разглядел в пыли сломанный арбалетный болт. Наконечник был испачкан чем-то темным, но налипшая сверху грязь не давала рассмотреть кровь ли это. Маг медленно двинулся вглубь лагеря. Его не переставало мучить ощущение, что в спину ему пялится чей-то насмешливый взгляд, но каждый раз, стоило ему только обернуться, он видел лишь темноту, бессильно скользящую за границей круга, очерченного серебристым светом молнии.

Впереди показалось человеческое тело. Пехотинец лежал на спине, бессильно раскинув руки. Шлем валялся неподалеку, мертвые глаза были широко распахнуты, а лицо искаженно в гримасе блаженства. Кольчуга была цела, но подбородок и грудь солдата покрывала корка запекшейся крови, а на потемневших губах навечно застыла улыбка. Никакого оружия рядом не было видно.

Аккуратно переступив через руку мертвого пехотинца, Винстон двинулся дальше. Страх куда-то исчез, уступив место ощущению нереальности происходящего. Ему казалось, что все это не на самом деле. Весь мир теперь представлялся не более чем страшным сном, и он двигался словно в кошмаре, когда не хочешь видеть, что будет дальше, но знаешь, что другого пути нет.

Следующим на пути мага попался гвардеец. Чешуйчатый доспех не спас его от арбалетного болта, торчащего между лопаток. За телом тянулся кровавый след, словно он, получив смертельную рану, еще пытался куда-то ползти. Пальцы одной руки бессильно зарылись в землю, а вторая мертвой хваткой сжимала рукоять меча. Девственно чистое лезвие тускло сверкнуло в свете шаровой молнии.

Почти сразу за гвардейцем на земле сломанной куклой застыл еще один труп. В груди пехотинца зияла дыра, и Винстон безошибочно мог сказать, что убило солдата — после этой ночи он уже никогда не забудет, что делает с человеком боевая молния.

Дальше на изрытой земле застыли два тела. Пехотинцы, забыв об оружии, вцепились друг другу в горло голыми руками и так и застыли навечно. Смерть запечатлела последние мгновения трагедии, и Винстону врезались в память детали страшной картины. Вот один из пехотинцев зубами вцепился в кисть душащей его руки. Кровь уже давно запеклась и покрывала уродливой черной коркой рукав кольчуги, разбитые губы и оскаленные в ярости клыки. А вот его руки навсегда сомкнулись на горле другого солдата, чье лицо закрывал шлем. Ногти пехотинца были обломаны о нещечники и бармицу, но это не помешало его пальцам сжать шею товарища поистине мертвой хваткой.

Человеческие тела вновь сменились звериными. Винстон с оторопью разглядывал неизвестных ему хищников, истыканных арбалетными болтами, посеченных мечами и заклинаниями. Больше всего его потрясла страшная фигура, гротески напоминавшая человека. Темная шерсть, свалявшаяся комками, длинный хвост, низкий прокатный лоб, и вместе с тем, почти людское могучее тело. Даже лицо чем-то напоминало пародию на человеческое, а ладони вполне могли бы сжимать оружие. Все тело неизвестно хищника было покрыто многочисленными ранами, земля вокруг раскисла, и Винстон решил, что здесь не обошлось без ледяных копий.

Попадались и людские останки, которые было трудно разглядеть под ковром из мертвых хищников. В клыках иссохшего тела гигантской кошки видна рука, а дальше скалится человеческий череп, с которого чьи-то когти сняли кожу. Чуть в стороне изо рта непомерно раздувшейся и рассеченной пополам змеи торчат грубые солдатские сапоги. Рядом тело одного из гвардейцев сжимает мертвой хваткой рукоять меча, пронзившего грудь хищной кошки, а ее пасть навеки сомкнулась на горле человека.

Пробираясь дальше, Винстон брезгливо переступил через непонятное существо, напоминавшее помесь ящерицы и змеи, по размеру не уступавшее человеку. Темная шкура идеально сливалась с землей, и он с трудом смог понять, что оно грязно-коричневого цвета. Гибкий хвост, напоминающий змею, был наполовину отрублен и валялся неподалеку. Вся земля вокруг была оплавлена могучим плетением огненной магии, но, на первый взгляд, сам хищник лишь слегка обгорел. Почва вокруг бугрилась, в одном месте из нее торчала рукоять меча. Туша странного существа уткнулась носом в землю, и маг с трудом разглядел, что передние лапы оторваны, а голова размозжена страшным ударом.

Заинтересовавшись, Винстон наклонился и увидел, что из спины непонятного существа торчит наконечник арбалетного болта. Крови не было, края раны бугрились вокруг железа, и казалось, что тело хищника пыталось вытолкнуть инородный предмет и зарастить плоть. Еще одна такая тварь попалась магу случайно — лишь по гибкому, напоминавшему змею хвосту, он с трудом опознал в этой полусгоревшей туше странную ящерицу.

Выпрямившись, Винстон было двинулся дальше, но вскоре вновь замер у очередного мертвеца. Перед ним лежал маг, в палатке которого он ложился спать этим вечером. Юноша смотрел на тело заносчивого адепта земли и с тоской вспоминал то далекое и такое сказочное время, когда он без дела слонялся по лагерю и беззаботно планировал, как скоро вырвется из этих проклятых джунглей.

Глаза мага земли были широко распахнуты и слепо пялились на равнодушное ночное небо. На нем не было видно ни единой раны, словно адепт просто прилег отдохнуть. Он так и не успел толком одеться, и было заметно, что верхняя половина тела приобрела бледно-пепельный оттенок, а вены на шее сильно вздулись. На губах и из носа выступила темная кровь.

Постояв несколько секунд у тела погибшего товарища, Винстон на негнущихся ногах шагнул вперед. Он уже не надеялся найти выживших, но и остановиться было выше его сил. Юношу словно тянула за собой какая-то сила, не дававшая забиться в угол и опустить руки.

Всего через несколько метров окруженный обугленными тушами лежал растерзанный повелитель пламени. Лишь по татуировке на покрытой темной коркой крови руке, Винстон узнал адепта огня. Неведомые хищники не оставили на нем живого места, разорвав боевого мага почти что пополам.

Вокруг властвовала тишина. Винстону казалось, что он слышит биение собственного сердца. Каждый шаг, каждый шорох колоколом отдавался в его голове. Маг жутко боялся нарушить окутавшее лагерь безмолвие. Он судорожно пытался ступать и дышать потише, но все было напрасно. Винстон почти осязаемо чувствовал, как любой осторожный шаг, каждый невесомый вздох будто пускает круги по воде, тревожа покой и очарование смерти. Юноша сам себе казался чуждой и фальшивой нотой в этой вечной и могучей мелодии тишины.

Еще дюжина шагов и из темноты проступили очертания шатра. Кожаный полог был откинут, и Винстон не задумываясь зашел внутрь. Сюда сносили раненых, пока было кому их тащить. Повсюду висели окровавленные льняные тряпки, пахло какими-то травами и зельями. Но куда сильнее шибал в нос запах свежей крови и вонь фекалий. В центре шатра стоял грубо сколоченный стол, на нем были разложены испачканные чем-то темным ножи, иглы, лезвия, а вокруг валялись опрокинутые масляные лампы.

На почерневших от крови циновках повсюду лежали тела. Кто-то так и умер там, куда его положили товарищи, в бессильном ужасе разрывая пальцами собственное лицо. Кто-то из раненых пытался уползти от неминуемой смерти и теперь уткнулся носом в землю в проходе. Всех их роднило одно — выражение всепоглощающего ужаса, навсегда запечатлевшегося на их лицах, исказившего рты в ужасных криках, изломавшего мукой тела…

Винстон смотрел на скрюченных в агонии мертвецов и не чувствовал ничего. Его желудок не пытался извергнуть содержимое наружу, его больше не трясло от ужаса. Словно кто-то повернул выключатель, заставив мага перестать воспринимать окружающую действительность. Юноша просто развернулся и вышел из шатра, ставшего местом бойни.

Под ногами захлюпала грязь, и Винстон остановился у хорошо знакомого тела. Посреди лужи, неловко вывернув ногу, лежал толстяк целитель, с которым они приводили в чувство солдат, расставленных вдоль частокола. Лицо мага воды посинело и неестественно распухло, словно он захлебнулся.

Подле ног целителя на раскисшей земле валялись груды тел обитателей джунглей. Часть из них еще была заморожена, другие, наоборот, превратилась в иссохшие мумии. Сверху распростерлась туша уже знакомой Винстону рептилии, напоминавшей ящерицу, разорванная неведомой силой пополам.

Винстон почувствовал смутное беспокойство и поспешил перешагнуть через останки странного существа. А впереди в свете шаровой молнии уже проступили новые завалы из тел. Здесь поработал маг огня. Было трудно разобрать, чьи обгоревшие останки устлали землю. Некоторые из них лишь закоптились, у других жадное пламя полностью слизало плоть, и под ногами хрустели почерневшие кости…

Вскоре уже нельзя было разобрать отдельные останки, просто обгоревшую землю покрывал слой пепла и оплавленных осколков костей. И посреди этого кошмара лежало совсем не тронутое тело адепта огня. Винстон сразу узнал этого вечно ехидного и улыбчивого боевого мага. Казалось, что он просто спит. Губы повелителя пламени застыли в безмятежной улыбке, но широко распахнутые глаза были полностью заполнены жуткой чернотой.

Еще через десяток метров у опрокинутой палатки среди тумана и мрака свой последний бой приняли четверо гвардейцев. Закованные в сталь воины валялись на земле сломанными куклами. Каждый из них и после смерти до последнего сжимал обагренный кровью клинок, но рядом лежала изрубленная туша лишь одной твари — той самой странной помеси ящерицы и змеи, чья шкура сливалась с землей. Большая часть ран хищника затянулась, но вокруг нескольких из них его плоть будто прижгли и, судя по всему, именно они и стали смертельными.

Винстон споткнулся о бессильно откинутую руку гвардейца и рухнул на колени, вымазав ладони в липкой крови. Юноша чувствовал себя куклой, у которой отрезали ниточки, на него разом навалилась усталость и апатия. Маг даже не попытался вытереть руки, ему все стало безразлично. Но в его голове даже не мелькнула мысль о том, чтобы прекратить бродить по превратившемуся в погост лагерю.

С трудом поднявшись на ноги, Винстон поковылял дальше, но сделав всего пару шагов замер у нового тела. Смерть разрушила ауру аристократизма и величия, когда-то окружавшую октата. Его доспех был покрыт грязью и забрызган кровью, смятый шлем валялся неподалеку, а длинные русые волосы вывалены в пыли. Гвардеец больше не внушал своим видом уверенность и почтение. Смерть смыла все наносное и оставила лишь очередное безжизненное тело, ничуть не менее жалкое и беззащитное чем остальные.

Лицо командира было искажено в нечеловеческом усилии, словно он до последнего боролся с неведомым противником. Обеими руками октат сжимал кинжал, торчащий в его глазнице, а на рукояти клинка переливался в свете шаровой молнии кроваво-красный рубин. Плоть по краям страшной раны обуглилась, и ни капли крови не пролилось на мертвенно-бледное лицо дворянина.

Винстон несколько долгих секунд стоял над октатом. Его тело мало чем отличалось от других мертвецов, но юноша почему-то был уверен, что смерть гвардеец принял также достойно и гордо, как и жил. Дворянин не смог защитить лагерь и спасти своих людей, это оказалось выше его сил. Но он сделал все что мог, и пусть теперь командир отряда валялся на земле безжизненной куклой, у Винстона язык не повернулся бы упрекнуть гвардейца хоть на секунду. Маг недолго был под его началом, но ему казалось, что октат научил его чему-то очень важному, что он сейчас не может выразить словами, но чувствует сердцем.

Впереди расстилался покинутый лагерь. Тело дворянина было последним. На земле больше не валялись останки и оружие, не торчали арбалетные болты, не было видно следов отчаянной схватки. Лишь темными пятнами во мраке стояли кожаные палатки да несколько вкопанных в землю бревен, на которых еще вчера отрабатывали удары солдаты. Похоже, последний свой бой защитники лагеря приняли подле октата, и больше сопротивляться было некому.

Винстон уже начал разворачиваться, когда краем глаза заметил еще одно тело. Это оказалась уже знакомая ему громадная пятнистая кошка. В груди хищника зияла страшная рана. Еще через несколько метров лежали останки какой-то твари, буквально смятой могучим ударом.

В сердце Винстона всколыхнулась надежда, и он прихрамывая поспешил дальше. С каждым шагом все чаще попадались туши обитателей джунглей. Раздробленные, рассеченные, с зияющими ранами от молний останки не оставляли сомнений, что здесь отчаянно отбивался маг воздуха.

Вскоре юноша добрался до края лагеря. Целый кусок частокола был безжалостно смят, могучие бревна разбиты в щепки, земля взрыта, словно тут бушевал смерч. А рядом одиноко лежало хорошо знакомое тело.

Винстон почувствовал укол стыда. Напрасно он считал Казира трусом, способным бросить товарищей и бежать. Гонец не оставил отряд. Маг воздуха сражался до конца и последним из защитников лагеря встретил свою смерть.

Винстон замер на месте, не в силах отвести глаз от искаженного мукой лица Казира. Он с трудом узнал гонца, настолько адепт воздуха выглядел страшно. Казалось, что каждая мышца на его лице была перекручена невыносимой болью. Тело мага выгнуло дугой, пальцы скрючились так, что напоминали когти уродливой птицы. Из раскрытого в беззвучном крике рта, носа, ушей тянулись темные дорожки засохшей крови.

Винстон не знал, кто способен убивать так страшно. Он боялся даже подумать, что вынес гонец перед своей смертью. Юноша смотрел на навсегда застывшее в муке тело и чувствовал, как ледяная броня спокойствия дала трещину. Еще несколько мгновений и из его глаз потекли слезы. Он не только оплакивал Казира и других погибших товарищей. Он не просто рыдал от страха или ярости. Сразу все это вместе тесно сплелось в его душе и слилось воедино с жутким пониманием, что он не успел, не помог, а значит, предал веривших в него людей.

Немного придя в себя, Винстон встряхнул головой. Маг не понимал, что с ним происходит. Он то спокойно перешагивал через растерзанные трупы, а то, наоборот, распускал нюни как сопливый мальчишка. Ни того ни другого юноша за собой раньше не замечал.

Отойдя чуть в сторону от тела Казира, адепт воздуха почувствовал какую-то неправильность. Несколько долгих секунд он пытался понять, что же его насторожило. Уставший разум юноши перебирал вариант за вариантом, один бредовее другого, забираясь все дальше в дебри фантазий. Наконец его осенило — он почувствовал легкое прикосновение ветерка.

За время, проведенное в зловонных джунглях, Винстон привык, что воздух здесь всегда неподвижен. Эта мертвое безмолвие стихии поначалу сильно пугало мага, а потом постоянно давило, заставляя чувствовать себя неуютно. И вот сейчас по покрытой потом коже впервые прошлись прохладные дуновения, в уши настойчиво проник тихий шелест деревьев. Но вместо радости и спокойствия они несли за собой ужас.

Юноша вслушивался в едва различимые завывания ветра и покрывался холодным потом. В этих звуках ему чудилось кровожадное предвкушение и ненависть, обещания скорой расправы и невыносимых мук. В залитом лунным светом лагере, полном умерших жуткой смертью солдат и магов, ветер казался предвестником чего-то страшного, что вот-вот должно было произойти.

Этот ужас порвал окутавшие мага тенета безразличия и спокойствия, заставил встрепенуться и понять, что внезапный страх не более чем отголосок предупреждения от обостренного чувства опасности, вовсю кричащего о надвигающейся беде. Винстон попытался проверить защиту от ментальной магии и холодея понял, что ее уже давно обошли.

По беззащитному разуму мага вовсю скользили чужие ментальные щупальца. Они не пытались внушить ему страх или причинить вред. Наоборот — дарили ложное спокойствие, заражали равнодушием и безразличием, настойчиво гнали прочь мысли о том, что из лагеря нужно убираться. И грубая защита, призванная защищать хозяина от прямой атаки, смогла лишь слега смягчить столь тонкое воздействие.

Не экономя сил, Винстон усилием магии и воли отбросил опутавшие разум щупальца и спешно стал возводить новые ментальные бастионы, наглухо закрываясь от окружающего мира. Каким же абсурдным ему сейчас казалось то, как он беззаботно бродил по разгромленному лагерю. Ему стоило убедиться, что выживших нет, и улетать отсюда без оглядки, но подталкиваемый чужой волей маг не только сам залез в ловушку, но и вел в нее спешащий на помощь отряд.

Со всех сторон на лагерь начал наползать густой туман. Из окружавших поляну джунглей донесся сначала неясный, а потом все более громкий звук. Винстон почувствовал, как по коже пробежал мороз.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии, — тихий шепот настойчиво лез в голову, заставляя тело холодеть от ужаса.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии! — шепот окружал мага со всех сторон и с каждой секундой звучал все громче.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии, сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии, сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии!!! — подобно морскому прибою кошмарный звук накатывался на юношу, заставляя беспомощно крутиться на месте и всматриваться в непроглядный туман и мрак. Каждый волосок на теле встал дыбом, стало трудно дышать.

В голове у Винстона осталась только одна мысль — бежать без оглядки. Он попытался создать плетение полета, но от страха постоянно путался и сбивался. А когда же у него наконец получилось, и ажурные крылья вот-вот должны были раскинуться за спиной, на мага обрушился страшный удар ментальной магии.

Защищавшие разум щиты устояли, но Винстон рухнул на колени. Плетение полета рассеялось, а враги вновь обрушили на него шквал яростных атак. С каждой секундой защита таяла, а ментальные удары становились все сильнее. Маг судорожно возводил на пути рвущихся в его разум щупалец новые преграды, а проклятые сийяри их крушили. Но вечно так продолжаться не могло — и без того изрядно истощенный магический резерв адепта стремительно пустел, а противника он все еще не видел и не мог нанести ответный удар. В ночном мраке над лагерем клубилось облако тумана, густевшего с каждой секундой.

Занятый противостоянием ментальным атакам, Винстон едва не упустил из виду другую опасность. Заметив краем глаза взвившуюся в прыжке тень, он не задумываясь всадил в нее молнию. Громадную пятнистую кошку отшвырнуло прочь, но следом уже мчались другие обитатели джунглей.

Удар невидимого воздушного тарана проделал целую просеку в их рядах, но зачарованные хищники не ведали страха. Юноша рассек самого шустрого удава лезвием ветра, но проклятые хамелеоны тут же усилили нажим ментальной магией.

Винстон запаниковал. Он не мог одновременно противостоять атакам сийяри на разум и расправляться с ордами обитателей джунглей, рвущихся к нему. О том, чтобы суметь взлететь, не могло идти и речи. Первые хищники уже были в каких-то метрах, и маг пустил в ход свой последний козырь — артефакты.

Стальной браслет, охватывавший его кисть, полыхнул серебристым сиянием, и с него сорвалась цепная молния. Под аккомпанемент громовых раскатов извилистый огненный зигзаг славно погулял в атакующей орде, расшвыривая могучих хищников и превращая их в куски обугленной плоти и переломанных костей. Почти месяц Винстон трудился над этим артефактом, но он того стоил. Вложить в браслет столь серьезное плетение было достойным вызовом таланту неопытного мага. Жаль, что теперь он вновь превратился в обычный кусок металла.

Но времени придаваться сожалениям у мага не было. Затянув прорехи в прикрывавшем разум щите, Винстон опрометью бросился прочь. На большом расстоянии атаковать ментальной магией было нельзя, и пока на него не напали новые хищники, он надеялся оторваться от невидимых врагов и взлететь. Но сийяри не собирались давать ненавистному человеку ни единого шанса.

Атаки на разум следовали одна за другой, заставляя Винстона тратить последние силы. Прихрамывая юноша ковылял сквозь туман, но, даже оказавшись на другой стороне лагеря, маг не смог выскользнуть из безжалостных объятий ментальных щупалец, продолжавших упорно слой за слоем взламывать его защиту.

Остановившись перед частоколом, Винстон почувствовал себя загнанным в угол зверем. Ему казалось, что до него уже доносится самодовольство и предвкушение проклятых сийяри. Приближавшееся полное магическое истощение несло с собой ужасную слабость и нарастающую боль, а ментальный натиск на его разум только крепчал. Даже освещавший лагерь свет шаровой молнии замигал, еще более усиливая ощущение, что каждый язык тумана живет собственной жизнью. Юный маг заметался перед частоколом, словно неразумное животное. Усталость, ужас и боль не давали ему мыслить связно, страх сковывал движения и притуплял внимание.

Сзади донесся полный кровожадного предвкушения рев очередного хищника, и Винстон, отбросив сомнения, ухватился за висящей на шее амулет. На этот артефакт он потратил еще больше времени, чем на браслет с цепной молнией. В изящный кулон юный маг сумел вложить мощное защитное плетение, но вот ирония — против ментальной магии оно было совершенно бесполезно. Создать артефакт-хранилище для силы еще никому не удавалось, а изменить однажды созданную энергоформу и вовсе считалось невозможным. Винстону не оставалось ничего иного, как варварски впитать вложенную в амулет магию.

Адепт воздуха почувствовал, как в него заструился тонкий ручеек энергии. Ему не досталось даже десятой доли той силы, что была в амулете, но маг ни на секунду не пожалел о своем решении. Защита артефакта могла бы долго отражать атаки вражеского оружия или стихийной магии, но сейчас Винстону нужно было другое. Этих капель энергии хватило, чтобы подлатать прикрывавшие разум барьеры.

Обернувшись, маг увидел, что новая волна обитателей джунглей подобралась совсем близко. Несколько коротких молний отбросили самых шустрых хищников, а Винстон, подхваченный услужливым порывом ветра, перемахнул через частокол. Будь у него хотя бы секунда поразмыслить над тем, что он делает, и маг бы не решился на это. Но ужас гнал его прочь от опасности, юноша действовал не задумываясь. Стоило ему очутиться на усыпанной пеплом земле, как он поковылял вглубь джунглей, подальше от проклятого лагеря.

Над Винстоном сомкнулись вечнозеленые кроны, и идти стало трудней. Маг привык, что всегда впереди был кто-то, прорубавший дорогу. Теперь же ему самому приходилось пробираться через дебри, путаться в лианах, обходить слишком густые заросли. У него не было тесака, чтобы прорубать себе путь, да и не смог бы он им долго размахивать. Юноша с трудом протискивался сквозь чащу и лишь пару раз позволил себе очистить путь несколькими взмахами плетения невидимого лезвия.

Мерцающая шаровая молния снизилась и теперь плавно парила прямо над головой мага. Вокруг роились тучи москитов и других ночных кровопийц. Поначалу Винстон этому даже обрадовался — насекомые казались ему предпочтительнее безжизненного лагеря, полного мертвецов. Но теперь маг не мог окружить себя защитой, и вскоре укусы и нескончаемый гул тысяч крыльев довели его до исступления. Юноша нещадно клял себя за то, что не удосужился взять с собой ни одного из защищавших от насекомых амулетов.

Винстон в страхе постоянно оглядывался, ожидая, что его вот-вот настигнет бесновавшаяся в лагере орда хищников, но пока все было тихо. Напор ментальной магии слабел, и вскоре юноша вздохнул с облегчением. Он хотел было попытаться сотворить плетение полета, но его ждало разочарование. Тех крох магической энергии, что у него еще остались, не хватало, чтобы взмыть в воздух. Поддерживать полет он бы еще смог, но заново создать плетение уже было выше его сил.

У мага еще оставался один заряженный артефакт — в серебряный перстень было вложено плетение молнии. Его энергии хватало на несколько ударов, но даже впитай ее юноша, взлететь он бы не смог. Винстону оставалось только наугад пробираться сквозь джунгли, надеясь уйти подальше от сийяри и продержаться до утра. Если хамелеоны не будут его тревожить, то он уже сможет восстановить часть магических сил и взлететь.

Сверху мягко упала толстая лиана, и Винстон действовал не раздумывая. Ночную тишину разорвал гром, и с перстня сорвалась молния, разорвавшая змею на два куска обгоревшей плоти. Юноша в страхе закрутил головой, не зная, кого могла привлечь его магия, но пока все было спокойно.

Пробираться сквозь джунгли становилось все сложнее. Местами папоротники, ветки, лианы, кроны и корни, переплетаются настолько, что приходилось или пытаться обойти непролазные дебри, либо протискиваться ползком. Однажды Винстон оказался в какой-то ложбине, и выбраться оттуда смог, только расчистив себе путь магией, почти потратив последние капли энергии.

Ныла увечная нога, и мага шатало от усталости. Он вздрагивал от каждого громкого звука и постоянно оглядывался. Все тело покрывал противный липкий пот, укусы москитов доводили до исступления, очень хотелось пить.

Лишь чудом маг не наступил на ядовитую змею и успел отшатнуться. Молния из перстня расправилась с рептилией, но юношу еще долго трясло от одной мысли, что она могла успеть его укусить, а рядом нет никого, кто ему бы помог. Чувство одиночества и беззащитности становилось нестерпимым. Несколько раз маг хлестал себя по щекам, чтобы не впасть в панику.

— Зато я оторвался от сийяри! Эти проклятые хамелеоны не ожидали от меня такой прыти! — мысленно подбадривал себя Винстон, упорно пробираясь сквозь дебри. Ему хотелось верить, что весь кошмар уже позади, но в глубине души он знал, что сам себя обманывает. Джунгли были домом для сийяри. Хамелеоны наверняка могли сразу настигнуть человека, но пока не спешили прекращать его мучения и игрались с ним, как сытый кот забавляется с птицей, у которой перебиты крылья. Маг постоянно чувствовал, как за ним следят чьи-то внимательные глаза, и от этого жуткого ощущения его трясло словно лист на ветру.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии, — от тихого шепота, раздавшегося за спиной, Винстон похолодел. А сзади по земле уже стелились языки молочно белого тумана. Ломая барьеры воли, наружу вырвался первобытный ужас. Маг взвыл, словно испуганное животное, и слепо ринулся вперед.

Круша ветки и разрывая лианы, Винстон ломился сквозь джунгли, не разбирая дороги. Все мысли в его голове вытеснил страх. Он заставил мага забыть о боли и усталости, придал сил, но джунгли, к сожалению, раздвинуть не мог. Словно увязшая в паутине бабочка, Винстон застрял в густых переплетениях лиан и забился в панике, пытаясь прорваться дальше.

Заорав от ужаса и ярости, маг всадил в заросли несколько молний, но все было напрасно. Рухнув на землю, Винстон пополз, пытаясь хоть так уйти от неумолимой смерти. Извиваясь как червяк, маг рвался вперед, не обращая внимания на ветки и шипы, раздиравшие его тело, на ползающих по нему насекомых, на ядовитый сок обжигавший кожу и попадавший в раны… Он уже не выл, а просто скулил, не в силах поверить, что это конец.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии, — тихий шепот за спиной прозвучал для Винстона подобно набату. Его покинули последние остатки здравомыслия, а разум затопила паника.

Маг резко перевернулся на спину и стал всаживать в окутанные туманом джунгли молнию за молнией. Раскаты грома заглушили ненавистный шепот, а яркие вспышки разрывали пелену молочного мрака. Но энергия в артефакте быстро иссякла, и юноша остался беззащитным перед сийяри.

Винстон по-прежнему не видел ни одного из проклятых хамелеонов, но зато истинным зрением разглядел, как откуда-то сверху заструилось изумрудное свечение. Однажды он уже сталкивался с чем-то подобным. Но тогда он был полон сил и парил в вышине, а сейчас ему некуда было бежать.

Винстон сразу понял, что видит не что иное, как таинственную магию жизни, и в отчаянии стал создавать защитное плетение. В него он вложил все оставшиеся силы, весь свой страх и жажду жить, буквально выдавил из души последние капли энергии. Замерцала и погасла шаровая молния, освещавшая окутанные туманом джунгли. Магическое истощение было полным, на юношу навалилась отупляющая слабость и боль. Теперь он не смог бы убежать, даже расстилайся вокруг степь. Но зато его накрыла невидимая защита, которая должна была сдержать напор магии жизни.

Изумрудное сияние окутало мага, осторожно пробуя на прочность его плетение. С каждой секундой давление возрастало, и Винстон в ужасе понял, что жить ему осталось считанные мгновения. Окружавший его щит неумолимо расползался, а он был истощен и не мог затянуть прорехи.

Но Винстон все еще не мог до конца поверить, что ему суждено умереть в этих зловонных джунглях. Он стал судорожно вспоминать те навыки по контролю над собственным телом, что изучал в Конд'аэре. Прорванный сразу в нескольких местах щит исчез, и магия жизни коснулась дрожащего в страхе тела.

Юноша почувствовал холодные прикосновения впившейся в него силы. Словно клубок склизких змей она извивались внутри, обволакивая каждый орган, скользя по жилам вместе с кровью, проникая в самые дальние уголки его тела. Винстон пытался сопротивляться, но это было все равно, что сдерживать морской прилив. Магия жизни даже не заметила его потуг и сжала холодной хваткой отчаянно затрепетавшее сердце, заставила бессильно замереть больше не подчинявшееся хозяину тело. Теперь юноша знал, как погиб Казир. Только эта колоссальная сила была способна заставить разрываться от боли каждую клеточку тела несчастного мага.

На Винстона нахлынула апатия. Он наконец поверил, что обречен и молился лишь о том, чтобы его смерть была быстрой и безболезненной. По щекам потекли слезы, и маг отстранено подумал, что хоть в этом тело ему еще подчинялось.

Но секунда таяла за секундой, а Винстон все еще был жив. А с деревьев плавно и бесшумно кто-то спускался. Маг видел движение, но у него все никак не получалось в тумане толком разглядеть непонятную фигуру. Лишь когда существо припало к земле прямо перед ним, Винстон понял, что это та самая крупная рептилия напоминавшая помесь ящерицы и змеи, несколько мертвых собратьев которой, он нашел в лагере. Разглядывать ее было трудно, так как кожа существа постоянно меняла цвет, подстраиваясь под окружение. Гибкий хвост, напоминающий змею, ни на секунду не замирал. Все четыре лапы заканчивались цепкими когтями, а пасть имела внушительный набор кинжально острых клыков.

— Вот, значит, какие вы сийяри, — в голове у Винстона скользнула пропитанная яростью и бессилием мысль. — Жаль, что я ни одного из вас не угостил молнией. Но зато ребята в лагере сопротивлялись отчаянно. Мне попались несколько ваших изуродованных туш, а сколько мертвых хамелеонов я не нашел? Надолго запомните, что с людьми связываться не стоит. Но Великие Силы, неужели эта тварь сейчас будет есть меня живьем?!?

Маг почувствовал, как холодные щупальца ментальной маги скользнули в его разум, и застонал от бессилия. Чуждая воля легко сломила сопротивление человека и принялась бесцеремонно копаться в его мыслях. Но и юноша чувствовал сийяри, словно они на мгновение стали одним целым. Это ощущение было необычным — ничего подобного с тем, что происходило, когда он терпел неудачу на занятиях по защите от ментальной магии. Винстон словно общался с хамелеоном, пусть и против собственной воли.

Вот сийяри наткнулся на последнюю мысль мага о том, как бы его сейчас не съели, и юноша был готов поклясться, что существо вздрогнуло от отвращения. А вот в голове сами собой всплыли воспоминании о мертвых сийяри в лагере, и хамелеона накрыла волна гнева.

С каждой секундой хозяин джунглей проникал в разум человека все глубже. Сийяри словно что-то упорно выискивал, брезгливо отбрасывая одно воспоминание за другим. Наконец хамелеон достиг своей цели, и Винстона затопила волна паники. Из глубин его памяти поднимались самые жуткие воспоминания: гибель друзей, увечье, беспробудное отчаяние, мысли о том, что было бы лучше умереть, бессильная ненависть к собственному телу… И словно лучик света среди всего этого кошмарного потока мелькнула яркая искорка мечты, ради которой маг приплыл на этот материк — исцелиться и когда-нибудь вновь пробежаться в полную мощь, упиваясь скоростью и чувствуя себя полноценным.

А затем в разум мага хлынули чуждые человеку образы. Он словно наяву видел счастливое существование целой расы. Владыкам джунглей не нужны были камни и палки, оружием для них стал собственный разум, их царством был весь мир. Цикл за циклом они совершенствовали свое мастерство, не зная соперников в родных вечнозеленых лесах. Владыки были едины со всем сущим. Им не требовались слова, чтобы передать информацию. Они никогда не были одиноки.

А потом в мире появились странные двуногие пришельцы, не знающие счастья единения, чей разум был наполнен чуждыми и отвратительными вещами. Сначала на них не обращали внимания, позволяя жить в лесах наравне с остальными обитателями. Владыки на странных пришельцев даже не охотились — их мясо было осквернено извращенным разумом.

Но вскоре чужаков стало больше. Они появлялись из-за великой соленой воды, отгружавшей мир, и безжалостно уничтожали джунгли. Их попытались остановить, и тогда пришельцы совершили страшное — осмелились причинить вред владыкам. Разум двуногих был слаб, они общались примитивным ревом. И им дали звучащее имя — сийяри, чтобы чужаки понимали и чувствовали ужас, когда за их жалкими жизнями приходят владыки.

Мощи истинного разума двуногие противопоставили собственную силу — ярость разбушевавшихся стихий. И единение плакало в муках, когда владыки гибли один за другим. Треть всего мира была безжалостно уничтожена самыми отвратительными из чужаков, повелевавшими водой и землей, пламенем и небесами. Но владыки тоже совершенствовали свое мастерство и, не ведая пощады, мстили противным самой природе пришельцам. Наступление двуногих попирателей единения было остановлено, но и по сей день мерзкие пришельцы осмеливались заходить в уцелевшую часть мира и надругаться над сущим.

Поток образов разом прекратился, заставив Винстона очумело закрутить головой. Увиденное потрясало, но куда больше его беспокоило то, зачем ему это все показали. От воспоминаний о кипевшей в хамелеоне ненависти к людям его начало колотить.

Винстон почувствовал, как по его позвоночнику скользнули леденящие кровь прикосновения магии жизни. Разумом он уже понимал, но еще не верил в то, что должно было сейчас случиться. Инстинкты требовали от него в последнем броске вцепиться в горло врагу, но тело уже не повиновалось магу, и все что он смог сделать, это выдавить из себя приглушенный писк. А потом владыка нанес безжалостный удар, и джунгли огласил полный муки и отчаяния протяжный крик. Жуткий вопль достиг наивысшей точки и резко оборвался. В укутанных туманом лесах воцарилась тишина.

 

Глава 5

— Надеюсь — эта метка и на мертвеце останется? — спокойный голос Керита заставил Торстена стиснуть кулаки, а стоявшая рядом Тайми недовольно поджала губы. Но они были гвардейцами и не позволили себе еще хоть как-то проявить эмоции, а вот Тош не удержался от возмущенного восклицания. Керит бросил лишь один короткий взгляд на гонца, и толстяк разом замолк и съежился.

— В дальний лагерь идет тавт Тарна. Для усиления под его руку передаю еще полдюжины гвардейцев и четырех магов. Тор, Тайми хватит на меня умоляюще пялиться. Вы в их числе. И ты гонец, естественно, тоже, — не обращая внимания на благодарные взгляды, Керит продолжал. — Задача отряда дойти до лагеря. Поступаете под начало его командира. Передайте, что если ситуация будет тяжелой, то я советую прорываться к нам на объединение. На сборы десять минут. Берите полный запас.

Пехотинцы и гвардейцы привычно быстро облачились в доспехи, уложили в и без того изрядные набитые заплечные мешки провизию, заполнили мехи водой. А вот маги собирались куда дольше. Они суетливо рылись в своих вещах, одалживали что-то у других адептов, переругивались между собой. Тайми кидала по сторонам злобные взгляды и всех подгоняла, но в итоге дольше всего пришлось ждать именно ее.

Наконец отряд выстроился перед воротами. Все четверо магов, выбранных Керитом, были разных стихий. Помимо Тайми и Тоша к дальнему лагерю отправлялись целитель-водник и боевой маг земли. Возглавлявший отряд октат пехотинцев был опытным воякой и не стал произносить никаких пафосных речей, а просто окинул нестройные ряды внимательным взглядом и приказал выступать.

Торстену уже доводилось ходить по джунглям ночью, но сейчас, стоило за их спинами со скрипом сомкнуться массивным деревянным воротам лагеря, он почувствовал как нервы защекотал пьянящий аромат опасности. Норд вдохнул полный грудью влажный ночной воздух джунглей, наполненный тлетворной вонью гниения, и на его губах появилась кривая усмешка. За почти три года бесконечных схваток и сражений Торстен привык к опасности. Иногда ему казалось, что по-настоящему он живет лишь, когда каждый миг может стать последним. Норд упивался риском, опасность стала для него наркотиком более сильным, чем женщины или вино.

Но сейчас к уже привычному предвкушению боя примешивалась тревога за друга. От мысли, что Винстон отправился навстречу опасности в одиночку, Торстену было не по себе. Ему уже доводилось терять боевых товарищей, но мага он воспринимал как последнюю ниточку, связывающую его со счастливым и беззаботным детством. Норд не мог позволить этим проклятым джунглям доделать то, что когда-то едва не совершила толпа обезумевших погромщиков. Только не сейчас, когда он был так близко и мог ему помочь.

Рядом с проклятьями от москитов отмахивались Кель и Ритал. Амулеты, защищавшие от насекомых, были только у магов, октата и прорубавших дорогу пехотинцев, поэтому летающие кровопийцы остервенело лезли к двуногим, полным вожделенной крови.

Хуже всех приходилось Риталу. Обезображенное лицо гвардейца словно притягивало насекомых, что приводило и без того далеко не благодушного ветерана в бешенство. Он выводил такие замысловатые рулады ругательств, что даже Торстен удивленно присвистывал. Вот только москитам было все равно, какие проклятия призывает на их головы гвардеец.

Зато Кель, несмотря на окутавший отряд гнус, похоже, был в хорошем настроении. Он подшучивал над остальными солдатами, острил, даже умудрялся на ходу что-то изображать. Вот только его внимательный взгляд постоянно шарил по окутанным мраком джунглям, и в слегка прищуренных глазах не плескалось ни капли веселья.

Тарн уверенно повел отряд в ту сторону, где, как он полагал, находился дальний лагерь. Тош было попытался заикнуться о том, что метка на Винстоне указывает в другом направлении, но октат лишь отмахнулся и снисходительно пояснил толстяку, что по заклинанию они станут ориентироваться позже, когда гонец прекратит кружить над джунглями и найдет лагерь.

Над отрядом неспешно парили несколько маленьких огненных шаров, сотворенных Тайми. Предполагалось, что яркий свет должен отпугнуть ночных хищников, но солдаты ворчали, что пока он только привлекает целые рои назойливых насекомых. Из окутанных мраком джунглей доносились крики их неведомых обитателей, заставляя солдат покрепче стискивать рукояти мечей.

Когда очередь прорубать путь отряду дошла до Торстена, ему передали созданный Винстоном амулет и широкий тесак, весь забрызганный соком лиан. Тяжело вздохнув, норд отдал щит Келю и принялся заматывать голову тряпкой, оставив лишь небольшую щель для глаз. Работать в шлеме было слишком тяжело и жарко, а подшлемник в нем был вшивной, но и прорубаться через дебри с открытым лицом было еще хуже. Многие из растений источали дурманящий запах, на покрывавших лианы шипах выступали капельки яда, а их едкий сок разъедал кожу.

Торстен привычно махал тяжелым тесаком, но мысли его были далеко. Он то окунался в детские воспоминания, и перед ним словно наяву вставали картины той счастливой и беззаботной поры, то наоборот, в его памяти воскресали давно минувшие схватки, всплывали лица павших товарищей и тех, чью жизнь он оборвал… Именно сейчас норд понял, что прежний веселый и беззаботный Торстен сгинул навсегда, а ему на смену пришел безжалостный убийца, готовый проливать свою и чужую кровь везде, куда бы его ни направила воля императора. А еще гвардеец впервые осознал, что это ему нравится.

Торстена грела мысль, что он пусть и маленькая, но частичка величия империи, ее верный страж и защитник. Норд вспоминал день, когда на главной площади столицы преклонил колени перед императором и императрицей, присягая им на вечную верность, и на его душе светлело. Он раз и навсегда выбрал свое место в этой жизни, и больше не ведал сомнений и колебаний.

Магическая метка на Винстоне перестала двигаться, и теперь Тош указывал направление. Идти стало еще труднее. Если раньше отряд старался по возможности пользоваться звериными тропами, то теперь приходилось прорубаться через джунгли напрямик.

Каждый взмах тесаком давался все труднее. Рука и плечо гудели, пот заливал глаза, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Уставший Торстен едва не поплатился за свою невнимательность — полные смертельного яда зубы бессильно скользнули по стали поножей, а гвардеец с проклятьем раздавил небольшую змею, притаившуюся среди высокого папоротника.

Впереди послышалось тихое журчание, и норд внутренне похолодел. Он, как и все солдаты, твердо усвоил, что от любого водоема в этих джунглях лучше держаться подальше. Но сейчас у отряда не было выхода, и вскоре Торстен, разрубив последнюю лиану, оказался перед небольшой рекой.

Джунгли подступали к самой воде, кроны деревьев переплетались в вышине над нею, а некоторые лианы тянулись с одного берега на другой. По непроглядно черной поверхности не пробегало ни малейшей ряби, словно у этой черты замирала всякая жизнь, но вскоре над водой плавно воспарили клубки пламени, освещавшие отряду путь, и украсили ее пугающими кроваво-красными бликами.

Поколебавшись, октат приказал срубить одно из деревьев, чтобы перебраться на другой берег по его стволу. Пока солдаты подыскивали подходящее, Тош заинтересовался странной насыпью, стоящей у самой воды. Размером она была метра два в ширину, по пояс человеку в высоту, а сверху беспорядочной грудой валялись гниющие растения.

Осторожно поворошив эту кучу подобранной палкой, Тош обнаружил внутри странного сооружения множество крупных яиц. Маг принялся их разглядывать, а потом и вовсе осторожно потрогал скорлупу. Стоило толстяку пошевелить яйца, как они ответили ему странным звуком, похожим на тихий колокольчик.

Тош повернулся к остальным, чтобы рассказать о находке, но не успел вымолвить и слова. Поверхность воды словно взорвалась, и из нее к магу метнулась громадная и стремительная тень. Адепт воздуха даже не успел ничего понять, не то что создать защиту, но его жизни не было суждено оборваться у этой безымянной реки.

Стоявший рядом с гонцом солдат оказался расторопнее и шагнул вперед, закрывая мага. В его щит будто врезался таран, и пехотинец отлетел, отброшенный страшным ударом. Но этой секунды хватило боевым магам. Земля вздыбилась, принимая в свои объятия речного хищника, и остановила его смертоносный разбег, а поток жидкого пламени играючи слизнул плоть с костей крокодила.

Только тут Тош догадался заставить воздух сгуститься в невидимый щит и на всякий случай отошел подальше от обугленного тела. Но на гонца никто не обращал внимания, солдаты кинулись к распростертому на земле пехотинцу. С искривленным от боли лицом он все еще пытался подняться, даже не сообразив, что опасность уже миновала. Его щит был разбит страшным ударом, а сломанная рука висела плетью.

Растолкав солдат, к раненому пробился целитель. Маг воды уложил пехотинца на землю и принялся колдовать над ним. Отобрав у Тоша палку, которой тот шевелил водоросли на гнезде, целитель крепко привязал ее к руке раненого, фиксируя и вправляя раздробленные кости на место, а потом принялся накладывать на пострадавшую конечность плетение за плетением.

Сам виновник происшествия все это время робко мялся в сторонке, с опаской посматривая то на темную воду, то на окутанные мраком джунгли. Тарн даже не стал к нему подходить, а лишь красноречиво постучал себя по голове и одарил презрительным взглядом. Зато Тайми не удержалась и отвесила толстяку подзатыльник.

Желая хоть как-то загладить произошедшее, Тош лично срубил лезвием ветра подходящее дерево, а сгустившийся воздух, покорный воле мага, аккуратно перекинул его через реку. Когда целитель привел раненого пехотинца в чувство, отряд со всеми возможными предосторожностями перебрался на другую сторону.

Тош дальше шел в центре колоны, а Торстену октат поручил присматривать, чтобы он не наделал глупостей. Норд в свою очередь попросил Келя тоже следить за Тошем, и теперь получивший новую жертву гвардеец незлобно подшучивал над вяло отмахивающимся от него магом.

Толстяку этот рейд давался труднее всех. По одутловатому лицу стекал пот, его отдышку обитатели джунглей услышали бы и за километр, он с трудом передвигал ноги и постоянно спотыкался. Гонец не привык к таким изматывающим броскам сквозь джунгли и сейчас проклинал все на свете. Лишь упорство и мысль о ждущем помощи друге не давала адепту воздуха сдаться. Когда Тош в очередной раз споткнулся и едва не рухнул в колючие заросли, его с двух сторон подхватили Кель и Торстен. Дальше гвардейцы почти что волокли благодарно сопящего мага на себе.

Вскоре несчастный гонец вновь всполошил отряд. Он стал сбивчиво объяснять, что метка на Винстоне опять движется, но медленно. Похоже, маг куда-то шел пешком. Эта новость Тарну пришлась не по вкусу, он стал опасаться, что отряд может найти не лагерь, а лишь этого проклятого гонца, которому почему-то не сидится на месте. Но других вариантов октат не видел и поэтому, скрипя сердце, приказал двигаться дальше. Впрочем, не прошло и получаса, как Тош обрадовал его новостью, что Винстон вновь остановился.

Рассвело, как и всегда в этих лесах, внезапно. Просто окутывавшая джунгли непроглядная темнота почти без всякого перехода сменилась дневным зеленоватым сумраком. Солдаты и маги уже изрядно вымотались, но на привал времени не было. Не улучшил им настроения и очередной проливной ливень.

Торстен на неудобства и усталость обращал мало внимания, его буквально съедало нетерпение. Рядом своими изящными полусапожками упорно месила грязь и пожухшие листья Тайми. Норд был готов поклясться, что девушка тоже рвется поскорее убедиться, что с Винстоном все в порядке.

Время уже перевалило за полдень, когда одного из боевых магов что-то насторожило. Адепт земли догнал Тарна и потребовал, чтобы отряд свернул в сторону. По словам мага выходило, что неподалеку он чувствует непонятные отголоски силы. Тош запротестовал — нить от метки, оставленной на Винстоне, указывала другое направление. Поколебавшись, октат согласился сделать небольшой крюк и проверить подозрения боевого мага.

Не прошло и пяти минут, как отряд выбрался на широкую поляну, в центре которой когда-то лежал дальний лагерь. Солдаты и маги потрясенно застыли на месте, разглядывая открывшуюся перед ними жуткую, но завораживающую картину.

Поляну заливал яркий солнечный свет. По совсем недавно выжженной дотла земле причудливыми узорами извивались лианы, из нее рвались навстречу безоблачному небу новые побеги, проклевывались первые ростки. То тут, то там уже алели пятна причудливых цветков, покачивались молодые папоротники. Везде сновали бесчисленные насекомые и юркие ящерки, важно прохаживались птицы, извивались змеи.

Но сильнее всего поражали бабочки. Ими, будто цветным ковром, была устлана вся земля. Еще больше их кружились в воздухе, казалось, что над поляной бушует сверкающая всеми цветами радуги метель. Бабочками лакомились другие обитатели джунглей, они гибли под ногами, но упорно летели и летели на прогалину, словно их сюда манила неведомая сила. Тысячи крыльев неутомимо порхали в едином порыве, вторя неразличимой для человечка мелодии, и над поляной стоял неумолкающий ни на секунду приглушенный шелест.

Сквозь цветной хоровод из бабочек с трудом удавалось рассмотреть то, что осталось от лагеря. Обугленный частокол едва виднелся под опутавшей его растительностью, ворота отсутствовали, палатки смело неведомой силой.

Изможденные солдаты и маги мрачно взирали на расстилавшееся перед ними безумие красок. Как они не гнали от себя мысль, что здесь свой последний бой приняла почти сотня их товарищей, она назойливо возвращалась, заставляя их сердца сжиматься от ненависти. Вакханалия света и красок, сменившая собой ночной мрак и пелену непроглядного тумана, казалось особой издевкой, прощальным плевком на могилу поверженного противника. Многие не смогли сдержать ругательств.

Торстен невольно сжал кулаки и стиснул зубы. В том, что лагерь разгромлен, сомнений не было, оставалось надеяться, что Винстону удалось спастись, и именно поэтому метка на нем указывала в сторону.

Тарн дал знак, и отряд медленно двинулся к лагерю. Ступать приходилось осторожно — на поляне хватало опасных существ: ядовитых змей, пауков, скорпионов… Но куда больше неприятностей доставляли бабочки. Они были со всех сторон, садились на каждый открытый участок тела, пытались заползти под одежду, путались в волосах, хрустели под ногами, залезали в рот и нос. Крылья били по лицу, мохнатые лапки противно перебирали по коже, от пыльцы слезились глаза.

Торстена передергивало от отвращения, но он не принялся ожесточенно размахивать руками, как многие из солдат, понимая, что это бессмысленно, а лишь иногда тряс головой и смахивал особо настырных бабочек, усевшихся ему на лицо. Но с каждым шагом держать себя в руках было все сложнее.

В воздухе плавали странные терпкие ароматы, дурманящие голову. Уши наполнились шелестом и гулом тысяч крыльев. Норд почувствовал, что теряет чувство реальности, растворяется в притягательном, но жутком хороводе насекомых. Казалось, что еще секунда, и он потеряет остатки самообладания и слепо ринется прочь из этого безумия.

Сильный порыв ветра прошелся по поляне, играючи расшвыривая бабочек. Торстен кинул на Тоша благодарный взгляд и смахнул заливавший глаза перемешанный с пыльцой пот. Рядом слышались облегченные вздохи других солдат. Норд сплюнул вязкую слюну и вздохнул полной грудью, гася остатки нервной дрожи и приходя в себя.

С лагеря словно сдернули цветное покрывало, и он предстал перед солдатами во всей своей жуткой опустошенности. Их взорам открылась земля на месте ворот, сплавленная нестерпимым жаром в монолит, уродливый ров, кривым зигзагом перечеркнувший лагерь, груды тел, покрытых сплошным шевелящимся ковром насекомых и рептилий, пожирающих мертвую плоть.

Отряд медленно шел по лагерю, с грустью разглядывая картину последнего отчаянного боя. Отрезанные от остального мира на этой окутанной мраком и туманом поляне солдаты и маги сражались до последнего, дорого продав свои жизни, но неведомый враг играючи смял сопротивление людей. С каждым новым телом надежда, что кто-то выжил, становилась все призрачнее. Маг земли заставил края рва в одном месте сойтись, и отряд перебрался на другую сторону.

Каждое попадавшееся на пути тело буквально кишело насекомыми. Многие покойники уже начали разлагаться, а трупоеды и вовсе изуродовали их до неузнаваемости. С трудом верилось, что в начале прошлой ночи эти люди были еще живы и даже представить себе не могли, что к рассвету превратятся в кишащие червями груды отвратительно воняющего мяса.

Умом Торстен понимал, что метка на Винстоне уводит прочь от этой поляны, но все равно, разглядывая каждого нового мертвеца, боялся увидеть знакомые черты или одежду. Он уже уверился, что тут полегли почти все защитники лагеря, и теперь ему не терпелось отправиться на поиски друга.

— Это не правильно. Трупы не должны так быстро разлагаться. А растения не могут так быстро расти, — тихо бормотал себе под нос остановившийся рядом целитель.

— Жизнь вообще неправильная штука, — философски ответил Кель, панибратски похлопав мага по плечу. — Вот скажи мне на милость, что мы вообще в этих джунглях забыли? У нас что — в своей империи уже все спокойно, коли мы сюда полезли?

— Кель, заткнись, — перебил друга Торстен, который жутко не любил, когда тот начинал критиковать приказы.

— Да ладно тебе, Тор. Я же со всей любовь к нашей самой лучшей на свете империи, — добродушно рассмеялся гвардеец, а потом повернулся к октату. — Эй, Тарн. Что с телами-то делать будем? Не кидать же их на съедение червям и прочей гадости.

— Хоронить мы их тоже не можем, нет времени, — задумчиво протянул в ответ командир отряда. — Не нравится мне это все. Здесь лагерь играючи разгромили, как бы и на наш не напали.

— Я могу их сжечь, — тихо проговорила неслышно подошедшая Тайми. — Не погребенье, конечно, но все же лучше чем их растащит по кусочкам всякая мерзость.

— Все отойдите от тел, — громко выкрикнул Тарн и проследил, чтобы солдаты выполнили его приказ, а потом повернулся в волшебнице и коротко обронил. — Действуй.

С разведенных рук Тайми на землю полилось яростное пламя, сжигающее груды тел и пожиравших их насекомых. К безоблачному небу потянулись клубы черного дыма, а поляну окутал смрад паленой плоти. Торстен поспешно отошел подальше и зажал нос. А волшебница, казалось, ни на что не обращала внимания. Подобно ангелу смерти она скользила среди тел, а за ней оставался только пепел и выжженная земля.

Вонь становилась нестерпимой, волны жара заставляли солдат отходить все дальше, а клубы удушливого дыма обволакивали хрупкую фигуру, и казалось, что они кружатся вокруг волшебницы в пугающем танце, под аккомпанемент шипения тающей в огне плоти, треск сгоравших костей и рев пламени. На губах Тайми играла легка игривая улыбка, копоть не смела коснуться ее лица, а руки волшебницы сплетались в причудливые фигуры, словно она дирижировала непостижимой для обычных людей огненной симфонией.

— Если у меня хоть раз возникнут мысли затащить Тайми в постель, напомни мне эту сцену, — Кель ткнул локтем в бок Торстену.

— Да ладно, так я поверил, что ты сам когда-нибудь это забудешь, — нервно рассмеялся норд, вытирая испарину.

Когда от груд тел, громоздившихся в разгромленном лагере, остались только кое-где тлеющие ошметки, Тарн приказал отряду выступать и повел его назад. К ужасу Торстена, двигались они ровно по собственным следам.

— Но ведь метка на Винстоне указывает дальше! — Тош обогнал октата и загородил ему дорогу.

— Я знаю. Мы возвращаемся назад. На наш лагерь тоже могли напасть, и три десятка клинков и четыре мага там не будут лишними, — спокойно ответил Тарн, отодвигая гонца в сторону, но ему дорогу загородил Торстен.

— Что значит назад!? Там же в джунглях могут быть выжившие! Там Винстон! — норд даже не заметил, как перешел на крик.

— Нам приказали пробиться в лагерь. Мы свою задачу выполнили. Не наша вина, что в нем уже все мертвы. Искать твоего дружка нам никто не приказывал, и делать это означает рисковать отрядом. Пока мы будем лазить по джунглям, наши товарищи, возможно, будут до последнего оборонять лагерь и ждать помощи, — на губах командира играла легкая улыбка, он словно удивлялся, зачем вообще что-то объясняет.

— А Винстон нашей помощи разве не ждет? — от ярости у Торстена заклокотало в горле.

— Хватит тратить время. Мы уходим назад в лагерь. Это приказ, — отрезал октат.

Торстену показалось, что он со всего размаха налетел на стену. Совсем недавно жизнь представлялась ему простой и понятной — был друг, нуждавшийся в помощи, и был приказ, который нужно было выполнить. И норд уверено шел вперед, зная, что делает все правильно. А теперь он оказался на развилке и должен был выбирать между дружбой и долгом.

Торстен привык выполнять приказы. Ему это нравилось, он упивался своей верностью стране и императору. Норду казалось, что так он становится значимее, приобщается к величию государства. Чтобы не случилось, гвардеец знал что делать и готов был выполнить свой долг до конца. Слова клятвы верности значили для Торстена куда больше, чем просто набор звуков. Когда он произнес их, то словно выжег у себя в сердце, навсегда отбросив сомнения и колебания. И словом императора для него сейчас был приказ командира — Тарна, требующего вернуться в лагерь. Не повиноваться означало предать свой долг, собственными руками разбить краеугольный камень, вокруг которого вертелся его мир.

Но сейчас на другой чаше весов оказался последний друг детства. От одной мысли о том, чтобы развернуться и оставить Винстона умирать в джунглях, Торстена затрясло. Это означало предать все то, во что он верил, вырвать собственное сердце и растоптать его подкованным сапогом императорского гвардейца. Сможет ли он жить после этого? Сможет ли вернуться в родной Ортсмут и встретиться глазами с родителями Винстона? Сможет ли просто считать себя человеком, если сам же заклеймит себя как предателя?

В ушах застучало, а глаза норда налились кровью. Он хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на лед, и с ненавистью смотрел на улыбающегося пехотинца. А тот наслаждался терзаниями гвардейца и не считал нужным это скрывать. Торстен стиснул кулаки и заскрежетал зубами, мечтая только о том, чтобы выбор между дружбой и долгом он мог разрешить, просто отдав собственную жизнь.

Одним Великим силам ведомо, на чтобы в конце концов решился норд, но ему на плечо положил руку Кель, прекрасно понимавший состояние друга.

— А по-моему, нам приказали дойти до метки, наложенной на гонца, — открыто и искренне улыбнулся октату гвардеец, а его пальцы как бы невзначай сжали обмотанную потертой кожей рукоять кинжала, с которым Кель никогда не расставался.

Тарн нахмурился и хотел что-то сказать, но вперед пробилась Тайми.

— Точно, точно. Я это хорошо помню, — на губах волшебницы играла та же беззаботная улыбка, с которой она жгла растерзанные тела в лагере, а между пальцев прыгали веселые искорки — предвестники потока пламени.

— Ну, тогда ладно, веди гонец, — Тарн сплюнул и повернулся к просиявшему Тошу.

У Торстена было такое ощущение, что из него выдернули стальной стержень, заставлявший тело замереть неподвижной статуей. От облегчения едва не подкосились ноги. Норд встряхнул головой, пытаясь выбросить из головы кошмарную мысль, что когда-нибудь он вновь окажется перед подобным страшным выбором.

Отряд двинулся дальше. Тош клялся, что Винстон где-то совсем близко, и солдаты, забыв про усталость, прорубались сквозь джунгли. Не обращая внимания на гневные взгляды октата, иногда им заклинаниями помогала Тайми или сам гонец.

— Стойте! — внезапно громко выкрикнул толстяк, заставив солдат и магов заозираться в поисках опасности. — Он где-то здесь!

— Что значит где-то здесь! Ты же нас по метке ввел! — выпалил Тарн закипая.

— Вот и чувствую, что он здесь, прямо рядом со мной! — растерянно указал в заросли Тош.

— А ну-ка, — Торстен, внутренне обмирая, отодвинул мага и полез в переплетение ветвей и лиан. Не прошло и минуты, как он разглядел тело друга, валявшееся на спине с бессильно раскинутыми руками. Его лицо украшала корка запекшейся крови, а вокруг не ползало ни одного насекомого, словно они боялись к нему приблизиться.

Торстену показалось, что у него внутри что-то оборвалось. Он прикусил язык, но даже не заметил, как рот наполнился кровью. В голове перепуганной птицей билась только одна мысль — "не успел". От стыда и ненависти к себе захотелось удавиться. Рядом в заросли ужом ввинтился Кель. Гвардеец склонился над Винстоном и поднес к его лицу отполированное лезвие кинжала.

— Жив, он жив, — рассмеялся Кель, разглядев, что сталь запотела.

Второй раз за этот сумасшедший день Торстен почувствовал безграничное облегчение и от избытка чувств хлопнул друга по спине так, что Кель едва не проделал носом новую просеку в зарослях.

Гвардейцы как могли бережно достали мага из зарослей. Выглядел Винстон хуже некуда: бледное осунувшееся лицо, грязная и порванная одежда, покрытые ссадинами и порезами руки, красные пятна обожженной кожи по всему телу. Его положили на спешно расстеленную циновку, и над телом склонился целитель. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем маг воды обессилено откинулся назад и поднял усталый взгляд.

— Что с ним?!? — почти одновременно выкрикнули Торстен, Тайми и Тош.

— Он без сознания, — ответил целитель, разминая затекшую шею.

— Это я и без десяти минут сидения над телом мог сказать, — влез Кель. — А поподробнее?

— А поподробнее я мало что могу сказать. Уж не знаю, что с этим магом произошло, но такой жути я еще никогда не видел. Над его жизненными каналами поиздевался кто-то очень могучий и еще более безжалостный. Мне с трудом удалось хоть что-то разобрать.

— Ты его в норму привести можешь? — Тайми умоляюще посмотрела на мага, но тот опустил глаза.

— Чтобы все исправить, нужен, по меньшей мере, Великий маг воды, — грустно покачал головой целитель. — А вот в чувство привести его могу, авось сам и расскажет, что с ним случилось.

Адепт на несколько секунд задержал у лица Винстона ладонь, а потом просто уселся рядом, ожидая результата. Сначала ничего не происходило, и столпившиеся вокруг солдаты уже начали недовольно переговариваться, но потом ресницы мага затрепетали и он открыл глаза.

На Винстона обрушился град вопросов, его тормошили и гладили по голове, но он ни на что не обращал внимания, продолжая неподвижно лежать на земле. Забеспокоившийся целитель отогнал от него всех, кроме Тайми, которая нежно положила голову мага себе на колени.

Взгляд Винстона перебегал с одного лица на другое. Сначала в нем читалось облегчение, но затем оно уступило место выражению беспомощности, а потом и вовсе все затмил всепоглощающий ужас. Эти широко распахнутые глаза словно жили своей жизнью, выдавая метания души заключенной в клетку неподвижного тела.

— Он парализован, — тихо произнес целитель, осмотрев мага вновь. — Даже странно, что глазами может шевелить, кто-то над ним хорошо потрудился. И этот кто-то владел силой превосходящей все возможности магии воды. Боюсь, что это была таинственная магия жизни.

— Ты по-человечески говори, что это значит! Ты его можешь вылечить? — взорвался Торстен, разглядев в глазах друга отчаянную мольбу.

— Он не может пошевелить даже щекой. И я его вылечить точно не смогу. Как и маги, что остались в лагере. Может, кому из обычных адептов воды эта задача и окажется по силам, но по мне, так тут нужен Великий маг, не меньше.

— Его нужно отправлять в основной лагерь, — принял решение Торстен.

— И как же ты это собираешься сделать, — саркастически рассмеялся Тарн, которому дерзость гвардейца уже порядком надоела.

— Я могу его отнести, — оживился Тош.

— Сбежать надумал? Ну-ну. Нам единственный гонец еще пригодится. Ты лучше связь с нашим лагерем установи, — непреклонно заявил октат.

Но, несмотря на все усилия, Тош так и не сумел связаться ни с лагерем, ни с основными силами за пределами джунглей. И тогда, бережно положив голову юноши на циновку, встала Тайми.

— В нашем лагере есть и другие адепты воздуха кроме Тоша. А раненый серьезно затруднит нам перемещение, — непреклонным и высокомерным тоном заявила волшебница. — К тому же, руководство экспедиции будет очень заинтересовано в скорейшем исследовании человека, подвергшегося воздействию магии жизни.

— А красивые глазки этого паренька тут не причем? — криво усмехнулся Тарн. — Ну-ну. Хотя ты, пожалуй, права. Слушай сюда гонец. Подробно расскажешь обо всем, что тут творится. Пускай направляют всех магов воздуха, что смогут. Нужно выяснить, что со вторым лагерем, да и нашему подкрепление не помешает.

— Конечно, — быстро закивал Тош, опасаясь, что октат передумает, и направился к Винстону.

— Подожди. Нечего парня мучить, — остановил гонца целитель. — Лучше я его усыплю на несколько часов, а там уже пускай остальные наши светила над ним колдуют.

— Конечно, — Тош дождался, пока глаза друга вновь закроются, а потом притянул его к себе невидимыми жгутами сгустившегося воздуха. Гонец оглядел лица товарищей, будто стараясь их запомнить, а потом встряхнул головой и, раскинув радужные крылья, взлетел. Послушный воздух играючи раздвигал густые кроны деревьев, ломал ветки, срезал лианы, и окутанные падающими листьями маги воздуха взмыли вверх.

Торстен проводил их глазами и тяжело вздохнул, мысленно пожелав им легкого пути. Норд надеялся, что уж в основном лагере разберутся с тем, что случалось с Винстоном, и приведут его в порядок.

— Давайте пошевеливайтесь! Мы и так уже засветло до лагеря добраться не успеем, так что нечего рассиживаться! Перекусывайте на ходу. Джунгли раны залечивают быстро, в темноте можем сбиться и тогда долго будем по этим скаренным лесам плутать! — Тарн поднял солдат, и отряд двинулся назад по собственным следам.

Обратный путь выдался еще более трудным. Все уже порядком устали, к тому же, вскоре опять хлынул ливень. Кель, поскользнувшись на мокрых листьях, едва не распорол себе щеку об острые шипы лиан, а Тайми расшибла коленку о некстати попавшийся под ноги ствол упавшего дерева. Но хуже всего было то, что от усталости у солдат притупилось внимание.

Уже в сумерках одного из пехотинцев укусил за незащищенную шею паук размером с человеческую ладонь, и только помощь целителя спасла ему жизнь. Ритал же едва не попал в объятия удава, лишь в последний момент успев закрыться щитом и заехать закованным в боевую перчатку кулаком по приплюснутой башке, а потом подоспевший Кель разрубил рептилию пополам.

Ночь уже давно хозяйничала в джунглях, когда впереди показалась хорошо знакомая выжженная поляна. Изможденные солдаты и маги с удивлением замерли на месте, ничего не понимая. Лагерь расстилался темным пятном, в нем не было видно ни малейшего огонька. Привычные очертания частокола без факелов выглядели пугающе и казались не надежной защитой, а зубьями капкана, вот-вот готового сомкнуться вокруг ноги.

Повинуясь воле Тайми, один из огненных шаров плавно поплыл вперед, и среди солдат пролетел удивленный ропот. Массивные ворота лежали на земле, а стоявшие по бокам столбы, к которым крепились железные петли, превратились в гору гнилой трухи, рассыпанной по выжженной земле.

Торстен почувствовал, как в нем просыпается боевой азарт, а на лице расплывается кривая усмешка. Руки сами, не нуждаясь в подсказках разума, сняли с пояса шлем и расправляли бармицу.

— Валить отсюда надо! — Кель уже затягивал ремешки шлема и вопросительно смотрел на командира.

— Мы должны узнать, что тут произошло, — упрямо нагнул голову Тарн.

— А вот мне как-то не слишком хочется, — печально вздохнул Кель, натягивая кожаные перчатки с нашитыми стальными пластинами, но двинулся следом за октатом.

Пехотинцы и гвардейцы надели шлемы и изготовились к бою. На натянутые арбалеты были наложены болты, обнаженные мечи тускло сверкали в свете искрящихся над отрядом огненных шаров. Боевые маги тоже изготовились к схватке, а целителя затолкали в самый центр отряда и заставили накрыть всех защитой от ментальной магии.

Сразу за упавшими воротами на земле валялись груды тел. Это были обитавшие в джунглях твари, иссеченные мечами и истыканные стрелами. Но куда больше попадалось местных хищников, разорванных, сожженных, размолотых, замороженных или иссушенных плетениями отчаянно сражавшихся за свою жизнь магов.

Торстен вздрогнул, когда разглядел первое человеческое тело, но вскоре он уже почти равнодушно переступал через мертвецов. Большинство солдат приняли смерть от клыков и когтей хищников, но попадались и пехотинцы, чьи кольчуги пробили арбалетные болты или мечи товарищей. Норд этому не удивлялся, он помнил рассказ Винстона и понимал, что это работа ментальной магии. Похоже, отряд Керита понес большие потери.

Были среди погибших и гвардейцы. Торстен в бессильной злобе сжимал кулаки и старательно отводил взгляд от лиц мертвых товарищей. Он понимал, что даже не ищи они Винстона, то вряд ли бы успели сюда вовремя, но ему все равно чудился немой укор в изломанных предсмертной мукой телах гвардейцев. Норду было невыносимо стыдно от мысли, что они умирали здесь, а его не было рядом.

В центре лагеря лежали растерзанные тела двух изуродованных до неузнаваемости магов. Оба повелителя стихий стояли насмерть и не экономили сил. Вокруг буквально городились курганы из уничтоженных тварей. Со стороны казалось, что адепты подобно дикарям воздвигли гигантскую гекатомбу, чтобы обеспечить себе счастливое посмертие.

Торстен презрительно пнул огромную черно-коричневую ящерицу с гибкими лапами и змеиным хвостом, валявшуюся рядом с погибшим магом воздуха. Лицо адепта было искажено в гримасе боли и залито выплеснувшейся изо рта и вытекшей из лопнувших глаз кровью. Что это повелитель воздуха, понять можно было только по пробитым молниями, рассеченным невидимыми лезвиями, изорванными и раздробленным безжалостными порывами ветра телам хищников, громоздившихся у его ног.

— Странно, что на этой твари нет никаких следов от магии, — тихо прошептал Кель, тоже разглядывая ящерицу, не уступавшую размером человеку.

— Воздушник заставил эту тварь задохнуться, — равнодушно обронил проходивший мимо боевой маг земли. — Странно только, зачем он столько сил потратил. На незащищенное магией животное хватило бы и простой молнии.

Второй погибший адепт определенно повелевал пламенем — вокруг его тела будто бушевал огненный шторм, испепеливший не только нападавших хищников, но даже расплавивший землю. Бросив всего один взгляд на этот монолит, когда-то бывший обычной рыхлой почвой, Торстен вспомнил, что подобное он уже видел в дальнем лагере.

— А ведь эти маги прикрывали отход! — внезапно выпалила Тайми и указала на частокол. И действительно, в этом месте могучее бревна были отброшены вставшей на дыбы землей, а в джунглях виднелась выжженная просека.

— Они прорвались! Следуем за ними и быстро! — сообразил Тарн, но его решение уже запоздало.

Из окутавшего джунгли мрака на лагерь стала наползать молочно белая пелена тумана, а порыв ветра донес жуткое шипенье, в котором легко угадывалось одно слово.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии!!!

 

Глава 6

Пройдясь влажной пеленой по коже вздрогнувших солдат и магов, клубы густого тумана накрыли отряд. Дышать стало труднее, от сырости и запаха гнили замутило. Повинуясь воле Тайми, огненные шары, парившие над лагерем, вспыхнули ярче, окрасив молочную пелену в багряные тона.

А из неразличимых в тумане джунглей неслось чуждое человеческому слуху шипение, пропитанное злобой и ненавистью. Казалось, что этот жуткий звук доносится сразу со всех сторон, накатывается на отряд, подобно неумолимому рокоту прибоя. Кто-то из гвардейцев разразился приглушенными ругательствами.

Торстен вглядывался во мрак и чувствовал, как по телу растекается предвкушение боя. Глаза гвардейца силились различить за пеленой тумана врага, а руки, не нуждаясь в подсказках разума, поудобнее перехватили щит и обнаженный меч. От почти осязаемого чувства опасности каждый волосок на теле встал дыбом, а сердце забилось чаще. Губы норда расплылись в улыбке.

— Сомкнуться! — спокойный голос Тарна на секунду заглушил даже зловещее шипение. Солдаты и гвардейцы поплотнее сдвинули щиты, прикрывая собой магов.

Тайми метнула вперед разбрызгивающий искры и переливающийся всеми оттенками багрового огненный шар. Взрыв где-то в джунглях на мгновение разорвал густой кисель тумана, но понять, точна ли была ее атака, никто не успел — на отряд обрушился мощнейший ментальный удар. Защитное плетение целителя ослабило этот натиск, но полностью защитить солдат не смогло.

Торстен почувствовал холодное прикосновение к своему разуму, несущее в себе всепоглощающий ужас и нестерпимое желание бежать прочь. Паника удушливой волной сдавила ему голо, но норд лишь упрямо встряхнул головой. Гвардеец знал, что такое страх, но он привык подчинять его своей воле, черпал в нем острые ощущения, упивался азартом от смертоносной игры, где ставкой была сама жизнь. Опасность подстегивала, прогоняла прочь сомнения, делала его еще смертоноснее, но не была в силах сковать движения или затуманить разум.

Чувствуя, как волны наведенного страха настырно бьются о барьер воли, Торстен невольно зарычал. Он давил в себе панику, разжигая в душе огонь ярости, заглушал зов чужой магии жаждой боя. Норд сейчас желал только одного — схватиться с неведомым противником лицом к лицу. На секунду гвардейцу показалось, что враг совсем рядом — нужно просто обернуться и разрубить ненавистную тварь одним махом, но он сумел остановить уже поднявшую меч руку и отбросить наваждение.

Рядом раздался приглушенный смех. Мгновенно обернувшись, Торстен встретился глазами с Келем. Во взоре гвардейца одновременно плескались напряженная борьба и бесшабашное веселье. Он тоже выдержал ментальный удар и теперь был готов привычно встретить опасность с улыбкой на устах.

Но не все в отряде сумели устоять перед мощью атаки на свой разум. Когда наложенная целителем защита лопнула, у гвардейцев удар смягчили их амулеты, магов выручила тренированная воля, а вот обычным солдатам пришлось туго. Слева от Торстена один из пехотинцев застонал и стал заваливаться. Из под широких нащечников шлема на кольчугу упали первые капли крови. Норд хотел было подхватить солдата, но помешали щит и обнаженный меч, он замешкался, и пехотинец рухнул на землю.

Торстен не успел даже нагнуться над упавшим, как его бросил на колени сильный удар сзади в голову. К счастью для норда, арбалетный болт лишь скользнул по шлему, не пробив сталь, но от неожиданности гвардеец прикусил язык. Он еще только начал оборачиваться, а Ритал уже страшным ударом кромкой щита отправил в беспамятство спятившего пехотинца с разряженным арбалетом.

Строй императорских солдат распался. Кто-то из них бессильно распластался на земле, кто-то рубился друг с другом, а какой-то пехотинец и вовсе взвыл и слепо ринулся в туман. Гвардейцы защищались от безумцев и не давали им добраться до магов. Один из бойцов скорчился на земле и в ужасе ухватился руками за торчащий в животе арбалетный болт. Он уже не кричал, а лишь обижено скулил, наблюдая, как с каждым толчком крови из него медленно уходит жизнь.

Позади яростно рубящих друг друга пехотинцев возникла фигура октата, он без колебаний оглушил безумцев, а потом ринулся дальше. Торстен с ужасом смотрел на эту жуткую картину, пытаясь понять, что происходит. Рот наполнился кровью, и ее солоноватый вкус заставил норда встряхнуться.

Торстен рывком поднялся на ноги и шагнул к одному из солдат, в чьих широко распахнутых глазах плескалось безумие. Стоило тому сделать выпад, как норд легко отвел яростный, но опрометчивый укол своим щитом и заехал яблоком противовеса пехотинцу по шлему. Но безумец так просто не угомонился, и гвардейцу пришлось нанести еще несколько ударов.

Сильной толчок земли сбил всех с ног, а следом над отрядом засияла багровая сфера, в которой то тут, то там проскальзывали искры. Ментальная магия, постоянно пробовавшая на прочность барьеры воли, была отброшена, и Торстен вздохнул с облегчением. Но кроме гвардейцев и магов на ноги поднялся лишь десяток пехотинцев.

Торстен хотел спросить у Тайми, насколько прочна ее защита, но не успел выдавить и звука, как из тумана прямо за спиной Келя показалась стремительная фигура. Громадная кошка взвилась в прыжке, но оказавшийся рядом Ритал успел щитом прикрыть спину друга и покатился по земле, сбитый с ног хищником. Зато выигранных им мгновений хватило Келю, чтобы развернуться и в упор разрядить арбалет. Болт вошел прямо в глазницу твари, и могучее тело забилось в конвульсиях.

А из багрового мрака к людям уже рвались новые хищники. Торстен с оторопью рубанул напоминавшую человека фигуру, покрытую свалявшейся темной шерстью, и едва не лишился головы от удара еще более жуткой твари, похожей на помесь ящерицы и огромного богомола. Серповидное лезвие разрубило окантовку щита и застряло в досках, а норд вогнал свой меч под край хитинового панциря, прикрывавшего этому созданию грудь.

Из тумана на Торстена ринулась еще одна громадная кошка, но ее приняла в свои объятия внезапно вздыбившаяся земля. Коротко рычание, сменившееся отчаянным визгом, и треск ломающихся костей возвестили о том, что с могучим хищником покончено.

Рядом с Торстеном, обдав его жаром, пронесся огненный шар, лопнувший с оглушительным хлопком и превративший в пылающие факелы сразу несколько тварей, которых сам гвардеец еще даже не успел заметить. Заморгав от яркой вспышки, норд отшатнулся подальше от ревущего пламени и бросился на помощь Риталу, угодившему в объятия к громадному удаву. Вместе с каким-то пехотинцем Торстен успел рассечь змею прежде, чем она превратила гвардейца в мешок переломанных костей.

Вокруг кипела ожесточенная схватка. За туманом и ночным мраком было не разглядеть, сколько хищников атакует лагерь. Твари просто возникали у границ круга света и, презрев страх перед огнем, кидались на людей. Оставшиеся в строю пехотинцы и гвардейцы не давали хищникам добраться до беспомощных товарищей и магов, а адепты стихий помогали им боевыми плетениями. Тарн подскочил к съежившемуся целителю и что-то яростно зашипел ему в лицо, а потом отктат и вовсе ухватил за грудки и встряхнул худосочного лекаря.

— Нужно прорываться, — заорал Кель, пластая клинком отчаянно извивающуюся змею.

— Нет! Сначала этот скаренный костоправ должен привести моих людей в чувство! — командир обнажил меч и присоединился к солдатам, сразу раскроив череп какой-то ящерице.

— Мои силы не бесконечны. Щит от ментальной магии вечно не продержу, — спокойно произнесла Тайми, окатив волной жидкого пламени особо крупную и шуструю кошку, едва не растерзавшую одного из гвардейцев.

— Я сменю, — сплюнул боевой маг земли. — Проклятый водник, не мог даже нормально прикрыть, едва все здесь не остались.

— Дайте мне минуту, и я обеспечу нам передышку! — Тайми отступила за спины солдат, и вокруг нее заплясали искры.

Торстену стало казаться, что все происходящее это просто страшный сон. Окутавшая отряд багровая мгла тумана, лезущие со всех сторон хищники, нескончаемое жуткое шипение, несущееся из джунглей… Оставшихся на ногах солдат было слишком мало, они не могли сомкнуть строй. Торстен, забрызганный кровью с головы до ног, отчаянно рубил наседающих бестий. Многие из них легко могли сбить человека с ног, и бойцам приходилось уворачиваться, чтобы не оказаться на земле.

Натиск тварей не ослабевал, а силы отряда таяли с каждой секундой. Вот один из пехотинцев не успел вовремя отреагировать, и его сбила с ног кровожадно рычащая громадная кошка. Хищника сжала в смертоносных объятиях вздыбившаяся земля, но солдата уже настигли другие твари. Небольшая змейка плюнула ядом в лицо истошно завопившему человеку, а на его ноге сомкнулись челюсти неведомо как забравшегося так далеко от воды крокодила.

Торстен попытался прикончить тварь, но выпад вышел смазанным, и клинок лишь скользнул по прочной шкуре. А сам крокодил, продемонстрировав нешуточное проворство, крутнулся на месте и едва не сломал норду ногу страшным ударом хвоста. В так и не разжавшейся пасти, разбрызгивая кровь, болталась оторванная конечность.

Подскочивший Тарн щитом отбросил прыгнувшую на Торстена крупную ящерицу, незамеченную самим гвардейцем, и вогнал клинок в глазницу крокодилу. Забившийся в агонии хищник вырвал рукоять меча из ладони октата, и уже гвардейцу пришлось рубить удава, обвившегося вокруг ног командира.

Пока Тарн, отскочив за спины солдат, подбирал чей-то меч, Торстен милосердным ударом прервал страдания пехотинца с оторванной ногой и выжженными ядом глазами. У целителя просто не было времени и энергии заниматься такими ранами, маг воды и так выбивался из сил, пытаясь привести в чувство пострадавших от ментального удара бойцов.

Выдергивая свой меч из груди товарища, Торстен на секунду замешкался и оказался слишком близко к вынырнувшей из багрового тумана твари, напоминавшей богомола. Один из ударов серповидных лезвий норд принял на щит, а вот вторым хищник прорубил чешуйчатый доспех на боку гвардейца.

Первые мгновения Торстен даже не почувствовал боли. На пару с Келем он расправился с тварью и только потом понял, что ранен. Каждое движение теперь отдавалось вспышками боли, а по бедру заструились ручейки крови. Отчаянно отмахиваясь мечом от очередного хищника, норд помянул недобрым словом более легкий и менее жаркий кожаный поддоспешник, который, в отличие от стеганого, не впитывал кровь.

Тварей становилось все больше. Обитатели джунглей остервенело рвались к людям, и казалось, что еще несколько мгновений, и хищники сомнут отчаянное сопротивление. Даже помощь боевого мага земли уже не всегда выручала, и ряды защитников таяли. Но в этот момент Тайми закончила свое плетение.

С разведенных рук волшебницы вниз заструилось жидкое пламя. За считанные мгновения огненные дорожки растеклись по земле и образовали вокруг отряда круг. А затем языки пламени взвились вверх, превратив в пылающие факелы нескольких хищников, и жадно лизнули влажные клубы тумана.

Добив тварей, оказавшихся внутри огненного круга, солдаты и гвардейцы обессилено опустились на землю. Торстен, не снимая доспехов, с помощью Келя кое-как затолкал под чешуйчатую броню льняную тряпку, пытаясь остановить кровь. О том, чтобы раздеться и нормально обработать рану, не могло идти и речи. Оставалось надеяться, что всерьез норда не задело.

— Сколько огненное кольцо продержишь? — спросил у Тайми адепт земли.

— Меньше чем хотелось бы. Хорошо, если пять минут, — волшебница устало потерла виски.

— Мне защита от ментальных атак тоже тяжело дается, — сплюнул маг. — Чую — нам еще повезло, что основная свора за людьми Керита увязалась, а то бы нас уже смяли.

— Прорываться надо, — влез Кель. — Как огонь погаснет — рвать в джунгли что есть мочи, пока нами тут не закусили.

— Без тебя ясно, — рыкнул на гвардейца октат. — Лекарь, что там с моими людьми?

— Плохо, — толи от страха, толи от усталости голос целителя дрожал. — Половину я на ноги поставлю, но вот остальные… У кого кровоизлияние в мозг, кого просто слишком сильно ударили по голове и проломили череп, а вот этот голубчик и вовсе не переживет, если его сейчас на ноги поднять. С ними мне возиться и возиться, не меньше часа нужно.

— Может быть, и наши раны посмотришь? — мрачно спросил один из гвардейцев, подволакивающий ногу. — А то у меня в сапоге уже от крови хлюпает.

— Только те, что помешают идти, — приказал Тарн. — А потом приводи в чувство всех, кого можешь. Остальных, кто еще жив, понесем.

— Да нас с такой ношей всех растерзают, — неприятный скрежещущий голос Ритала заставил всех вздрогнуть, ведь он озвучил то, о чем подумал каждый, но побоялся произнести это вслух.

— Плевать, я своих людей не брошу, — яростно оскалился октат. — Лекарь, показывай, кого ты сможешь залатать потом, но сейчас привести в чувство не успеешь.

Тарн лично приставил к каждому валявшемуся в беспамятстве по паре солдат, которые должны были их нести. Гвардейцы, имевшие лучшие доспехи, выучку и защитные амулеты, должны были стать острием прорыва, проложить отряду дорогу сквозь ряды хищников. Помогать им октат отрядил Тайми. Боевому магу земли и остальным пехотинцам выпало прикрывать с боков и сзади.

Плетение Тайми постепенно теряло силу, и языки пламени затрепетали. С каждой секундой огонь опускался все ниже, и солдаты обнажили клинки. Арбалеты уже давно были закинуты за плечи — в скоротечном прорыве людям предстояло сойтись с хищниками лицом к лицу, и здесь могли выручить только мечи.

Торстен смотрел на опадающее пламя и чувствовал, как внутри него разгорается предвкушение боя. Он устал, при каждом движении и даже вздохе бок отдавался вспышками боли. Отряд понес тяжелые потери, со всех сторон их окружали свирепые хищники, а в ночной мгле за пеленой тумана скрывались таинственные и могущественные сийяри. Впереди были жестокие схватки и неизвестность, но норд не чувствовал отчаяния, наоборот, его пьянил азарт самой древней игры, где единственной ставкой была жизнь.

Стена огня, окружавшая отряд, стала еще ниже, и пока невидимые обитатели джунглей разразились разномастным воем, шипением, рычанием и визгливыми криками. Хищники словно понимали, что еще несколько мгновений, и они смогут добраться до вожделенной плоти людей.

Вслушавшись в эту какофонию звуков, пророчившую им всем скорую смерть, Торстен сплюнул кровь и улыбнулся. Он еще был жив, в руках сжимал меч, а на плечах чувствовал успокаивающую тяжесть доспехов. Впереди ждал враг, за спиной к бою готовились друзья, а значит, все было просто и ясно. Гвардеец понимал, что возможно ему осталось жить считанные мгновения, но он собирался сполна насладиться каждым из них и в который уже раз вновь бросить вызов смерти.

Предупредив остальных, Тайми разом рассеяла остатки плетения, и отряд ринулся в багровую мглу тумана.

— За империю! — над поляной разнесся древний воинственный клич. Солдаты бежали навстречу неизвестности, разрывая глотки в вопле, не давая страху подступиться к их сердцам. — Гир! Гир! Гир!

Торстен оказался на острие прорыва и, уловив впереди движение, не задумываясь, выставил вперед клинок. Бросившаяся к нему тварь, напоминавшая карикатурного человека, наткнулась на холодную сталь и с яростным воем отшатнулась в сторону. Бежавший следом Кель одним выверенным ударом раскроил низкий приплюснутый лоб хищника, а Торстен принял на и так изрядно иссеченный щит удар серповидного лезвия еще одной твари.

Нести потерявших сознание товарищей и одновременно прорываться вперед, было трудно, но отчаянный натиск увенчался успехом. Подобно стреле, пронзающей беззащитную плоть, отряд прошел сквозь толпу хищников. Тайми не жалела сил, и ее плетения проделывали целые пылающие просеки среди обитателей джунглей. Сзади рассерженно гудела земля, погребая в своих объятиях самых настырных из хищников — второй боевой маг тоже не терял времени.

Сквозь туман в багровом свете огненных шаров уже проступили очертания первых деревьев, когда Торстен вновь почувствовал, как кто-то настойчиво пытается ворваться в его разум. Но защиту от ментальной магии теперь поддерживал не только маг земли, но и целитель. Вдвоем они возводили барьеры на пути чужой воли быстрее, чем неведомый противник их крушил. Казалось, что проклятые хамелеоны уже не смогут остановить отряд, но в этот момент сийяри пустили в ход последний козырь.

Отчаянно заголосив, целитель схватился за сердце. Его перекошенное лицо налилось темной кровью, маг что-то силился сказать, но губы уже не слушались лекаря, и он в последнем усилии лишь ткнул пальцем в сторону джунглей и рухнул на руки подскочивших солдат.

— Магия жизни! — голос Тайми зазвенел от гнева, она первой поняла, какая опасность нависла над отрядом. Волшебницу обучали методам защиты от этого самого неизученного вида магии, но она не собиралась проверять, насколько хватит ее и так уже истощенных сил. Тайми давно для себя решила, что лучшая защита это нападение, а уж что-что, а атаковать она умела.

В джунглях, в том месте, куда указал целитель, вспух огромный огненный шар, разбрызгивающий во все стороны нити жидкого пламени. Толстенные, пропитанные влагой деревья загорались мгновенно, словно сухие колосья. Тайми не видела противника и ударила по площади, не жалея сил. Отголоски волны нестерпимого жара докатились до отряда, заставив солдат отшатнуться. Казалось, что даже туман, словно живой, отпрянул подальше от огненного пекла. Жуткое шипение, возвестившее о начале атаки и с тех пор неотступно преследовавшее отряд, оборвалось.

Замешательство было недолгим. Моля Великие Силы о том, чтобы атака волшебницы была успешной, люди вновь бросились вглубь проклятых лесов. Но бежавший первым Торстен успел сделать всего несколько шагов, как из пылающих джунглей наперерез отряду метнулась стремительная фигура.

Перед глазами норда плясали огненные блики, и он с трудом различил в озаряемом сполохами пожара тумане неясную тень. Неведомый хищник сливался с любым фоном, мгновенно меняя цвет своей шкуры. Лишь в движении и на фоне огня Торстену с трудом удалось различить это существо.

Гвардеец уверенно взмахнул клинком, пытаясь с ходу рассечь напавшую тварь, но она оказалась быстрее. Одним плавным и стремительным движением хищник играючи ушел от удара и оказался совсем рядом с нордом. Злобно зашипев, хамелеон взмахнул лапой, метя Торстену в глаза, но тот успел нагнуть голову и внушительные когти напрасно проскрежетали по стали шлема, а гвардеец, не теряя времени, впечатал кромку своего щита в морду ящерице.

От сильного удара хамелеон отшатнулся, но стоило Торстену попытаться насадить его на клинок, как обитатель джунглей вновь продемонстрировал завидное проворство и взвился в высоком прыжке. Гибкий напоминающий змею хвост хлестнул норда по забралу, а хищник всем своим весом обрушился на не ожидавшего от него такой прыти Ритала и сбил бойца Сплава с ног.

Кель взмахнул мечом и его клинок отсек хвост твари, а кто-то из гвардейцев от души рубанул ее по спине. Но сийяри оказался куда крепче, чем все ожидали. Не обращая внимания на раны, хамелеон бросился к следующему противнику и ударил когтями под край шлема гвардейца, мгновенно разорвав ему горло. Захлебываясь кровью, боец рухнул на землю, заплатив жизнью за собственную лень: неделю назад гвардейцу надоело постоянно чистить покрывавшуюся ржавчиной кольчужную сетку бармицы, и он предпочел ее снять и оставить в лагере.

С яростным рыком Торстен обрушил меч на голову хамелеона, но ящерица опять ускользнула, а клинок лишь прочертил кровавую полосу у нее на боку. Застонав от усилия, истощенная Тайми метнула в сийяри огненный шар, но хозяин джунглей неуловимо быстро припал к земле, и клубок пламени, наполненный убийственной магией, унесся куда-то в джунгли, по пути едва не изжарив только поднявшегося на ноги Ритала.

На помощь гвардейцем пришел октат и несколько пехотинцев. Торстен готов был поклясться, что меч Тарна задел череп хамелеона, но прыти это тому ничуть не убавило. Уйдя от слишком размашистого удара одного из солдат, тварь разорвала бойцу горло. Его товарищ успел вонзить свой меч в бок хищнику, но отлетел прочь с переломанной шеей.

Взъярившийся не на шутку октат опять попытался зарубить эту тварь, но лишь напрасно рассек клинком воздух и едва успел закрыться щитом от удара кинжально острыми когтями. Зато этим сполна воспользовался Кель, вонзивший свой меч в спину хамелеона.

Клинок гвардейца проткнул ящерицу насквозь, но даже после этого сийяри и не подумал умирать. Тварь крутнулась на месте, и Кель, выпустив рукоять меча, с проклятьем отшатнулся подальше от когтей и клыков разъяренного хищника. Заслоняя безоружного друга, Торстен шагнул вперед, но его опередил Ритал. Оскалив изуродованное лицо в гримасе ярости, он наотмашь рубанул свирепо шипящую ящерицу и отсек ей переднюю лапу, а следом на врага накинулось сразу несколько пехотинцев.

Измазанные в крови мечи раз за разом вонзались в плоть хозяина джунглей, но сийяри все не умирал. Неестественно изогнувшись, ящерица ударила задней лапой по ноге пехотинца, неосторожно выставленной вперед. Когти вошли сзади, туда, где тело уже не защищали стальные поножи, и легко разорвали сухожилие.

Стонущего солдата оттащили в сторону, но этой заминки хамелеону хватило сполна. Ящерица на секунду замерла на месте, и ближайший пехотинец отчаянно взвыл и закашлялся выплеснувшейся изо рта густой кровью.

— Ууу, гадина болотная! — с этим нелепым криком Торстен оскалил окровавленные зубы и обрушил меч на шею хамелеона, стремясь отсечь ему голову, но опять лишь слегка задел извивающееся тело, а клинок глубоко увяз в земле. Гвардеец почувствовал, как когти ящерицы прошлись по прикрывающей живот и пах броне. От мысли, что окажись тварь чуть более точна, и эти изогнутые лезвия могли бы вволю погулять под ними, норд окончательно рассвирепел и стал лупить хамелеона то кромкой щита, то попросту закованным в сталь кулаком, вкладывая в каждый удар всю свою ярость и вес.

А сзади на остановившийся отряд уже вновь набросились разномастные обитатели джунглей. Оставшимся на ногах солдатам пришлось бережно опустить раненых товарищей на землю и взяться за мечи. Горстка пехотинцев не смогла бы сдержать этот напор, но тут во всей красе показал себя боевой маг. Жадные губы земли смыкались вокруг верещащих хищников, тяжелые валуны дробили им кости, а песок сек словно хлыст, ослепляя тварей. Его плетения не дали волне зачарованных животных захлестнуть отряд, сдержали безумный напор наведенной ярости и жажды крови.

Улучив момент, Кель воткнул в хамелеона подобранный меч, пригвоздив тварь к земле. Торстен отскочил от извивающегося тела, а Ритал и еще один гвардеец на пару наконец-таки отсекли голову. Торстен выдернул из земли меч и позволил себе потратить несколько драгоценных мгновений, чтобы осмотреть мертвую ящерицу. На еще вздрагивающем в предсмертной агонии теле он различил страшные ожоги и многочисленные следы от клинков. К удивлению норда, некоторые из ран уже начали затягиваться.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии! — жуткое шипение вновь раздалось из джунглей, заставив Торстена поежиться от плохого предчувствия.

Тарн набрал в легкие воздуха, собираясь выкрикнуть какую-то команду, но октат так и застыл на месте с открытым ртом, когда на отряд обрушился ментальный удар. Словно таран он сокрушил поддерживаемые истощенным адептом земли защитные плетения, и Торстен вновь почувствовал отвратительные прикосновения чужой воли, но на этот раз все было во стократ хуже.

Подобно шепоту безумца, магия проникала в разум гвардейца, заражала страхом и подтачивала его волю. Удушливая волна паники перехватила горло, не давая вздохнуть. С трудом расстегнув неудобную пряжку на шлеме, Торстен сорвал его с головы, и стало чуточку легче. Норд понял, что остался один, окруженный врагами, и в отчаянии поднял клинок, готовясь дорого продать свою жизнь.

Отрезвляющая боль рванула щеку, Торстен выронил меч и с удивлением увидел, что перед ним улыбаясь стоит Кель, только что отвесивший ему полновесную пощечину затянутой в боевую перчатку ладонью.

— Давно хотел это сделать, — насмешливо улыбнулся гвардеец. — Ты не раскисай, а то эти скаренные лягушки нам такого навнушают, что мы друг друга сами перережем, как тати с большой дороги у разграбленного каравана с золотом. Давай остальных в чувство приводить.

Торстен встряхнул головой, приходя в себя, и надел шлем. Напор ментальной магии никуда не исчез, но выдержав первый — самый страшный натиск, он теперь смог отрешиться от назойливого шепота, несущего безумие, и не поддаться чужой воли.

Рядом на земле скорчилась Тайми. Волшебница тихо всхлипывала сквозь сжатые губы и обхватила руками голову, словно пытаясь так защитить свой разум. Пылающие в вышине огненные шары шипели и мерцали в такт ее стонам. Казалось, что багровая мгла тумана пульсирует, словно гигантское сердце.

Тарн выставил вперед клинок и безостановочно крутился на месте. Торстен с трудом разглядел под низким шлемом налитый кровью безумный взгляд и понял, что к командиру приближаться опасно, поэтому просто метнул ему под ноги щит. Не ожидавший удара октат рухнул на лежащее рядом тело сийяри, а когда он, весь измазанный в крови хамелеона, встал на четвереньки, в его глазах больше не плясали искры сумасшествия.

Кель уже успел помочь подняться Риталу, потерявшему на несколько мгновений сознание. Торстен было шагнул к еще одному гвардейцу, который стиснул рукоять меча мертвой хваткой и застыл на месте, но со спины к тому уже подскочил один из пехотинцев. Шлема на солдате не было, на губах пузырилась пена, а налитые кровью глаза сверкали безумием. С диким воем солдат обрушил меч на шею бойца Сплава, разом разрубив кольчужную бармицу и шейные позвонки.

Спятивший пехотинец, весело хихикнув, шагнул к Торстену, и к своему ужасу норд сообразил, что безоружен. Он попытался достать кинжал и отскочить, но после ментального удара тело плохо слушалось владельца, и гвардеец запнулся о чью-то ногу. Растянувшись на земли, норд на одних рефлексах откатился в сторону, но опасности уже не было. Безумный пехотинец оседал на землю с раскроенной головой, а над ним с окровавленным мечом возвышался Тарн.

На секунду Торстен встретился глазами с октатом и вздрогнул, разглядев в них боль и отчаяние командира, не сумевшего спасти своих людей. Сейчас он уже куда лучше понимал нежелание Тарна искать в опасных джунглях Винстона. Октат собирался просто выполнить приказ и не желал лишний раз рисковать своими солдатами.

Кровожадное рычание, которое тут же заглушил отчаянный человеческий крик, словно удар хлыста заставили Торстена вскочить на ноги и подхватить первый попавшийся меч. Пока люди пытались оправиться от ментального удара, хищники подобрались совсем близко и накинулись на беззащитных солдат.

Один из пехотинцев толи успевший прийти в себя, толи движимый безумием бросился вперед, отчаянно размахивая мечом, но не продержался и нескольких секунд, когда на него со всех сторон накинулись твари. Еще несколько солдат, устоявших на ногах, но не до конца оправившихся от ментальной атаки, стали легкой добычей и мгновенно были смяты этой живой волной. А хищники, добравшись до лежащих на земле, устроили себе кровавую трапезу и, довольно урча, разрывали на части тела беспомощных людей.

Тарн, Торстен, Кель, Ритал и четвертый выживший гвардеец с яростными воплями ринулись на помощь, но у них не было шансов против такого сонма тварей. Они не собирались покорно умирать, но понимали, что им остается лишь подороже продать собственные жизни.

У Торстена не было щита, но поначалу он успешно уворачивался от атак хищников, лихо рубя их выщербленным мечом. Но потом норд на секунду замешкался, и удар лапы громадной кошки распорол ему левую ладонь, одетую лишь в простую стеганную рукавицу. Она хорошо защищала от приходившихся в щит ударов, не давая прогибавшимся доскам раздробить кость, но сейчас, когда Торстен невольно заслонился безоружной рукой, изогнутые лезвия когтей легко рассекли тонкую ткань.

— Эх, никогда не думал, что умру в желудках тупых тварей, даже не способных найти себе нормальный лес, а не эти зловонные джунгли, — отчаянно отмахиваясь мечом от наседающих хищников, Кель еще пытался шутить, но его никто не поддержал. Желающих острить, уже находясь одной ногой в могиле, больше не нашлось.

Ритал не успел отшатнуться, когда в его и так изуродованное лицо плюнула ядом небольшая змейка, а следом очумевшего от боли бойца Сплава сбила с ног громадная кошка. Но полакомиться плотью гвардейца ей не дал подоспевший Кель, вонзивший свой клинок прямо в распахнутую пасть хищника, но и сам он едва не лишившийся головы под ударом серповидного лезвия новой твари. На его шлеме осталась изрядная вмятина, но Торстен не дал добить оглушенного друга, отбросив похожую на богомола бестию ударом собственного закованного в доспехи тела, а затем раскроив ей череп.

Казалось, что еще несколько мгновений, и жалкое сопротивление людей будет смято. Но отчаянная и бессмысленная атака выживших бойцов все же принесла свои плоды. Они сумели ненадолго остановить волну тварей, не дать им добраться до бессильно распростертых на земле магов и еще не растерзанных пехотинцев. Несколько солдат зашевелились, приходя в себя, и очумело затрясли головами, пытаясь понять, что происходит.

Но главное, что с земли со стоном поднялся повелитель земли. Ментальный удар, пробивший его щит, всерьез потрепал адепта. По перемазанному землей и сажей лицу из глаз и ушей боевого мага тянулись кровавые дорожки, а голова неестественно дергалась, словно он был марионеткой на веревочках. Казалось, что каждое движение волшебник делает через силу, выдерживая настоящий бой со слабостью и болью.

С трудом выпрямившись, маг оглядел окутанную багровой мглой тумана поляну и зашелся хриплым каркающим смехом.

— А ведь ты это видел, проклятый пророк! Жаль мне уже не сказать, что ты был прав, и не извиниться за разбитое лицо, — непонятно к кому обратился адепт земли и сплюнул кровь. — Ладно, спляшем напоследок.

Боевой маг взмахнул рукой, и по земле прокатилась ощутимая волна дрожи. Губы адепта что-то шептали, пальцы сплетались в каких-то немыслимых фигурах, а в широко распахнутых глазах плескалась тоска и решимость. Но выжившим солдатам было не до разглядывания мага — они шаг за шагом отступали, из последних сил рубя наседающих тварей. Им еще повезло, что многие хищники уже предавались кровавой трапезе и не спешили лезть на их клинки.

— Назад, все назад! — совсем не громкий и не властный голос мага с трудом пробился через вопли умирающих и разномастный рык и крики обитателей джунглей, но ему вторили нарастающий рокот и дрожь земли, и ни у кого не мелькнуло даже мысли ослушаться.

Воспользовавшись некоторым замешательством хищников, с удивлением переминающихся на подрагивающей почве, Торстен отскочил подальше и вовремя. Там, где какие-то мгновения назад кипела отчаянная схватка, по земле побежала вязь быстро увеличивающихся трещин.

Тарн подскочил к магу и что-то спросил, но тот лишь отмахнулся и широко развел руки. Каким-то сидящим глубоко внутри инстинктом Торстен понял, что сейчас произойдет, и когда ладони мага двинулись навстречу друг другу, ринулся вперед. Октат похоже был с ним полностью согласен, потому что тоже кинулся к еле стоящим на ногах пехотинцам. Кель и четвертый гвардеец подхватили с двух сторон Ритала и спешно волокли его прочь от мага.

Торстен закинул на плечо безвольное тело Тайми и позволил себе на секунду оглянуться. Словно непоколебимый каменный столп, боевой маг возвышался посреди тускло освещенной поляны, окутанной туманом. Земля вокруг него ощутимо подрагивала, но сам адепт ни на что не обращал внимания. Он медленно сводил руки, и казалось, что за каждой из них тянется непомерный груз. Словно завороженный Торстен смотрел, как с тихим хлопком ладони мага наконец сомкнулись.

Земля ударила в ноги, а в уши ворвался рев разъяренной стихии. Торстен рухнул прямо на Тайми, всем своим закованным в доспехи телом впечатав хрупкую девушку в твердую глину. Норд взмолился, чтобы он ничего не переломал волшебнице, и с проклятьем попытался встать. Вокруг творилось форменное безумие. Земля ходила ходуном, а на том месте, где еще совсем недавно ярилась орда хищников, и вовсе возник уродливый провал. К ужасу норда, боевого мага, устроившего все это, тоже не было видно.

Огненные шары, освещавшие поляну, сверкнули последний раз и погасли, оставив людей в непроглядном тумане и мраке. Торстен похолодел, пытаясь в темноте разглядеть, цела ли Тайми. Он с трудом различил ее лицо, измазанное чем-то темным, и провел по нему рукой, с ужасом чувствуя хорошо знакомую влагу. Гвардеец сжал зубы от ярости, но уже через пару мгновений сообразил, что это кровь из его собственной распоротой ладони.

Решив, что сейчас не время выяснять самочувствие волшебницы, Торстен вновь закинул ее на плечо и, пошатываясь на бьющейся в агонии земле, двинулся следом за остальными. Тарн поддерживал одного из своих пехотинцев, а второй худо-бедно ковылял сам. Ритала на себе волокли Кель и четвертый гвардеец. Жалкая горстка выживших людей спешила убраться подальше от набиравшего силу землетрясения.

Густой туман быстро рассеялся, но пробираться через окутанные мраком джунгли проще не стало. Тесаков, которыми обычно прорубали путь в зарослях, ни у кого не осталось, поэтому приходилось орудовать не слишком удобными для этого дела мечами. К счастью, выжившие пехотинцы быстро пришли в себя и как могли, помогали гвардейцам.

Изматывающий бег сквозь джунгли отнимал последние капли сил. Кель выудил из так и не брошенного им заплечного мешка толстый глиняный сосуд с маслом, и теперь путь отряду освещала пара наскоро сделанных чадящих факелов. На огонь и запах крови к людям слетелся целый рой ночных насекомых.

Чудом уцелевшие солдаты держались из последних сил. Торстен на ходу замотал левую ладонь тряпкой. Бок еще кровоточил, хотя и не так сильно как раньше. Временами на норда накатывали волны слабости, но он упрямо стискивал зубы и продолжал бежать. Гвардеец не обращал внимания ни на облепивших его насекомых, ни на хлесткие удары веток и лиан. Весь мир для него сузился до одной простой мысли — во что бы то ни стало переставлять непослушные ноги и не упасть.

Один из пехотинцев споткнулся о стелящуюся внизу лиану и ничком рухнул на землю. Тарн было попытался его поднять, но потом без сил опустился рядом с ним и махнул рукой остальным, разрешая привал. Торстен бережно уложил еще не очнувшуюся Тайми и с наслаждением растянулся на земле.

— Подъем! Хоть циновки расстелите, а то полные доспехи насекомых насобираете, — уставший голос Келя заставил норда с тоской поднять взгляд на возвышавшегося над ним друга. — Нужно обработать раны и привести в чувство Ритала и Тайми, а уже там отдохнем.

— Если ты такой живчик может сам все и сделаешь, — просипел Торстен, но дожидаться ответной колкости не стал, а тяжко вздохнув, поднялся с земли.

— Правильно, позаботьтесь о раненых, — подтвердил Тарн, но сам даже не пошевелился. Не высказали желания поучаствовать и его солдаты.

Но у гвардейцев не было сил препираться и они не стали пенять пехотинцам. Кель склонился над Риталом и снял с него шлем.

— А раньше это сделать нельзя было? — удивился Торстен. — Зачем вы его в шлеме волокли?

— Мы бы ему голову раз пять о ветки и землю разбили, да и не до того было, — вяло огрызнулся Кель. — Воды лучше давай.

К облегчению гвардейцев, когда они осмотрели изуродованное лицо товарища, оказалось, что в глаза ему яд не попал. Тщательно промыв жутко смотревшиеся раны, где уже копошились незнамо когда успевшие заползти туда насекомые, они принялись трясти гвардейца, пытаясь привести его в чувство. Наконец Ритал открыл глаза и зарычал от боли.

— Что со мной, — с трудом проскрежетал он и попытался ухватиться измазанными в земле руками за свежие ожоги.

— Эээ, ты руки-то держи внизу, — Кель едва успел помешать другу.

— Скаренное лицо, будто в огне! — Ритал уставился слезящимися глазами на Торстена, словно тот мог ответить на все его вопросы.

— Ты туда порцию яда схлопотал, — норд облегченно похлопал друга по плечу. — Большую часть на шлеме осталось, но немного между нащечниками прошло.

— Сильно мне досталось? — мрачно спросил тот.

— Ну, ты стал еще уродливее, хотя я искренне был уверен, что дальше уже некуда, — усмехнулся Кель, поднимаясь на ноги. — А так жить будешь. Давай, приходи в себя, а то я твою тушу больше волочь не хочу.

— Волшебницей займитесь! — за спиной у гвардейцев возник Тарн. Лицо октата выглядело осунувшимся, покрытые ссадинами щеки ввалились, но в глазах по-прежнему светилась уверенность.

— А что с ней вообще такое? — Кель вопросительно посмотрел на октата.

— Я почем знаю. Вот он ее волок, ему и виднее, — Тарн указал на Торстена.

— Ну, ей плохо пришлось, когда хамелеоны нам в голову влезть пытались. Но она еще шевелилась. А потом, когда маг земли устроил свистопляску, меня ног сбило, и я вместе с ней рухнул. Как бы не придавил ее маленько, — смущенно признался норд.

— Знаю я твое маленько. Небось, как сверху оказался еще и пожамкать успел, — судя по смеху, Кель уже вполне пришел в себя.

— Слышь, я хоть с ног и валюсь, но сил тебя задушить у меня хватит, — Торстен погрозил другу кулаком, но тот уже склонился над Тайми.

Гвардейцы плеснули волшебнице в лицо водой, но та и не подумала приходить в себя. Тогда Торстен принялся шлепать ее по щекам, но и это не помогло.

— Лекари обычно им сильно пахучую тряпку под нос суют! — блеснул познаниями Ритал.

— А что, хорошая идея, — мигом оживился Кель. — Давайте я портянку из сапога достану. Пахучесть гарантирую, она и мертвого разбудит.

— Ты ее у меня тогда съешь, — очнувшаяся Тайми оттолкнула руки Торстена.

— Вот! Видали! Одной угрозы хватило, — довольно осклабился Кель, радуясь, что с девушкой все в порядке.

— Пить дайте, — у волшебницы не нашлось ни сил, ни желания, чтобы начинать перебранку.

— Держи, — Кель поднес к губам девушки мех с водой. — Кстати. Я смотрю, многие без заплечных мешков из той бойни вышли.

— Да, — разом помрачнел октат. — Нужно посчитать, сколько у нас осталось снаряжения, еды и воды. Так что вы тут сильно не упивайтесь. Местные болота последнее место, откуда я бы стал брать воду.

— Кель, помоги мне доспехи снять. А то у меня в боку дырка, если ты забыл, — Торстена в очередной раз качнуло, и он едва не рухнул на землю.

Чешуйчатую броню с норда сняли легко, а вот с поддоспешником вышла заминка. Корка засохшей крови намертво приклеила его к телу. Воды, чтобы отмочить, было жалко, поэтому пришлось отдирать на живую. А вот рану Кель промыл не экономя, да еще и щедро плеснул на нее вина, а потом тщательно завязал чистой льняной тряпкой.

Тем временем Тарн проверил заплечные мешки и теперь недовольно хмурился. С запасами картина вырисовывалась безрадостная. Еды едва хватало на несколько дней, а с водой дело обстояло еще хуже. К тому же, у солдат не осталось ни одного щита и всего два арбалета. А ведь впереди отряд ждали многие дни пути через полные опасностей джунгли.

Обработав раны и немного отдохнув, солдаты нехотя стали подниматься на ноги. Даже рой москитов, собравшийся вокруг импровизированного лагеря, не мог заставить выживших прекратить мечтать о нескольких часах беспробудного сна. Но прежде чем выступать, Тарну предстояло решить еще одну проблему.

— Тайми, не соблаговолите ли вы определить, в какую сторону нам двигаться, — непривычно обходительно обратился к волшебнице октат.

— Да я бы с радостью? только вот не могу, — вымучено улыбнулась повелительница пламени. — Тут вам кто-нибудь из воздушников сгодился бы, а не маг огня.

— Ясно, — лицо командира осталось спокойным, но в глубине глаз читалась тревога. — Я знаю, в какой стороне от нашего лагеря находился край джунглей, но после столь спешного отступления мне уже не сориентироваться.

— Еще бы, ломились мы так, что едва портки не растеряли, — рассмеялся непонятно чем довольный Кель. — Ладно, не смотрите на меня волком, я запомнил примерное направление.

— Уверен? — обрадовано подобрался Тарн.

— Да пес его знает. А у кого-то есть другие идеи? — философски пожал плечами Кель.

— Может по мху определить стороны света? — вспомнил Торстен, но едва договорив, и сам понял, что сморозил глупость. Мох в этих джунглях не знал солнца и рос где угодно, не разбирая направлений, иногда попросту свешиваясь с лиан уродливыми комками.

— А если на дерево влезть? — неуверенно предложил один из пехотинцев.

— Сам полезешь? — выразительно поднял бровь Ритал, а солдат пристыжено опустил голову.

— Ладно, показывай, куда нам, по-твоему, нужно идти, — недовольно махнул рукой Тарн. Стоило Келю услышать эту фразу, как его губы невольно расплылись в усмешке, выдавая непреодолимое желание сострить, но наткнувшись на бешенный взгляд командира, гвардеец предпочел не распространяться про то место, куда по его искреннему убеждению октату стоило отправиться, ну или хотя бы засунуть голову.

Пробираясь через ночные джунгли, выжившие каждую секунду опасались вновь увидеть скользящие среди зарослей языки тумана или услышать зловещее шипение. В глубине души у каждого теплилась надежда, что все сийяри погибли в том безумном бою, а другие хамелеоны о них не знают, но разум предательски шептал, что беглецов рано или поздно выследят.

Рассвет принес облегчение, прогнав ночных насекомых, но вскоре их уже сменили дневные обитатели, а от жары измотанные люди буквально валились с ног. Торстен с трудом переставлял непослушные ноги, а уж когда наступала его очередь идти впереди отряда, и вовсе рубил проклятые лианы на одной силе воли. В глазах мутилось, под неподъемными доспехами пот стекал ручьями, а раны ныли и дергались. Но хуже всего было то, что им приходилось экономить воду.

Когда на джунгли вновь опустилась ночь, Тарн понял, что если немедленно не устроить привал, то солдаты попросту начнут отключаться на ходу. Как ни странно, лучше всех держалась Тайми. Запас магической энергии у волшебницы восстанавливался, и она чувствовала себя увереннее с каждым часом. Все были настолько истощены, что стражу решили не выставлять, ограничившись защитными чарами.

Растянувшись на циновке, Торстен мгновенно погрузился в глубокий сон, из которого его вырвал панический женский крик. Вскочив на ноги, норд обнажи клинок и с удивлением увидел десятки огненных бабочек, кружащихся среди деревьев с жутким пронзительным писком. Через несколько мгновений они попадали вниз, а успевший подхватить одну из них гвардеец разглядел обугленное тельце летучей мыши.

— Эти твари пили вашу кровь! — передернула плечами Тайми в ответ на удивленные взгляды мужчин. — А вы даже не чувствовали! Ко мне их защита не подпустила, но сторожевые чары они потревожили! Мерзость!

— Вот я дурак! Надо мне было тогда тебе не обычную мышь в палатку подкидывать, а крылья ей приделать, — яростно хлопнул себя по лбу Кель и удостоился испепеляющего взгляда волшебницы.

— Интересно, сколько такая животина может из человека высосать крови? — хрипло пробормотал Ритал и почесал заросший неровной щетиной подбородок.

— Не знаю, но я ее и так достаточно в этих джунглях пролил. Мало нам насекомых-кровососов, теперь еще одна напасть, — сокрушенно покачал головой Торстен.

— Ладно, молодец Тайми, давайте дальше отдыхать, — зевнул Тарн и первым вновь растянулся на циновке.

Остаток ночи Торстен беспокойно метался во сне. Норда бросало то в жар, то в холод, бок пульсировал болью. Когда темнота сменилась серым сумраком, и солдаты стали подниматься на ноги, гвардеец снял повязку и с ужасом увидел воспаленные края раны.

— Целитель нужен, — печально покачала головой Тайми, осмотрев бок норда.

— Так ты ведь тоже маг? — Кель с надеждой посмотрел на волшебницу, а Торстен лишь стиснул зубы и опустил голову.

— Маги огня не сильны в целительстве. Из всех стихий мы от него наиболее далеки. Помочь я ему могу, но боюсь, что это будет больно, — Тайми печально взъерошила волосы норда.

— Действуй. Придется потерпеть, — Торстен прекрасно понял, что ему предлагает волшебница, и не колебался ни секунды. — Кто-нибудь, найдите мне палочку покрепче. И дайте глотнуть вина.

Держать друга вызвались Ритал и Кель. Торстен сжал зубами деревяшку и попытался отвлечься, но непослушные мысли настойчиво возвращались к тому, через что ему сейчас предстояло пройти. Он задышал чаще, а по телу пробежала волна дрожи. К счастью, Тайми не стала медлить, и сорвавшийся с ее руки язык пламени впился в бок норда, испепеляя воспаленную плоть и прижигая рану.

Боль огненной вспышкой затопила сознание Торстена. Наскоро выструганная палочка предательски хрустнула в зубах, и он зашелся в отчаянном вопле. Ритал и Кель с трудом удержали могучего норда, и им на помощь бросился четвертый гвардеец. Казалось, что крики переполошат все джунгли, но затыкать Торстену рот никто не решился.

Наконец Тайми отвела ладонь от раны и удовлетворенно откинулась. Торстен перестал вырываться и повис на руках гвардейцев. Норд больше не орал, а лишь тихо постанывал и сыпал проклятиями.

— Ты как? Штаны сменить не надо? — Кель сделал вид что принюхивается, но в глубине его глаз таилась нешуточная тревога за друга.

— Урррод, — зарычал Торстен, а потом зашелся в хриплом каркающем смехе. — Тебя бы так! Великие Силы, как же я хочу сейчас кому-нибудь врезать!

— Могу Тарна позвать, — рассмеялся Кель, но на всякий случай он держался подальше от норда, когда протягивал ему полупустую флягу с разбавленным вином.

— Лучше бы нашел чего покрепче, да побольше, — с тоской пробормотал Торстен, сделав пару глотков и осторожно опустившись на циновку. — А то тут и пить нечего.

— Извини друг, вот с выпивкой туго. Я было с одним удавом сторговался на пару бочонков отличного крепкого винца, но у него все выкупили на крокодилью свадьбу, так что придется нам ждать новых поставок, — Кель расстроено развел руками.

— Балаболка. Я не удивлюсь, что ты и правда какую-нибудь змею уболтать до полусмерти сможешь, — отмахнулся Торстен, морщась от еще не до конца затухшей боли.

Перекусив и дав норду прийти в себя, отряд двинулся в путь. Отдохнувшие за ночь солдаты шли куда веселее, и даже дневная жара не могла испортить им настроение. Все надеялись, что погони нет, а значит, у них появлялся уже совсем не призрачный шанс выбраться из джунглей. А вот Торстен, наоборот, чувствовал себя отвратительно. Ныл раненый бок, к тому же дергал и не спешил заживать глубокий порез на левой ладони. От мысли, что ее тоже придется прижигать, гвардейцу становилось не по себе.

Кель на ходу пытался очистить покрытый едким соком лиан меч и на все лады костерил проклятые джунгли. Впрочем, необходимость прорубать себе дорогу боевым клинками доводила до исступления всех солдат. И без того быстро ржавевшие в этом царстве влаги мечи, теперь и вовсе грозили затупиться и прийти в негодность.

Обрушившийся на отряд ливень, напротив, скорей обрадовал. Мехи уже почти опустели, и немного поколебавшись, Тарн приказал набирать дождевую воду. Опасаясь местных болезней, в нее добавляли смешанное с уксусом вино, пара фляг которого уцелела у солдат.

А вот провизию по-прежнему приходилось экономить, и солдат постоянно мучил голод. Как назло крупные животные на пути не попадались. Людям не показывались даже птицы и змеи, так что пополнить запасы мяса было неоткуда, а полакомиться местными плодами они не решались.

Когда на джунгли опустилась ночь, отряд вновь расположился на ночлег. Всех мучили плохие предчувствия, и на этот раз Тайми разожгла большой костер, возле которого устроился первый часовой. Торстену выпала стража ближе к утру, и он растянулся на циновке, забывшись в беспокойном сне.

Полный боли и ужаса крик заставил всех вскочить со своих мест и обнажить оружие. Торстен сжимал голой ладонью шершавую кожу рукояти и оглядывался по сторонам, уже догадываясь, что произошло. Рядом с потрескивающим костром на земле сиротливо лежал разряженный арбалет, но стоявшего на страже пехотинца видно не было.

— Проклятье, куда он пропал! Что твои чары? — Тарн повернулся к Тайми.

— Мои плетения никто не потревожил, — печально покачала головой волшебница. — Думаю, что этого пехотинца мы больше не увидим. В самую первую вылазку в джунгли уже был такой случай.

— Скаренные хамелеоны, — октат в ярости пнул массивный, налитый влагой гриб. — А если они будут каждую ночь по человеку забирать? Кто успеет выбраться из этих проклятых джунглей?

— Меня следующая ночь мало волнует. Нам бы эту пережить, — криво усмехнувшись, Кель указал на стелящиеся по земле языки густого тумана.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии… — словно подтверждая слова гвардейца, донесся из джунглей приглушенный шепот.

Торстен почувствовал, как по телу прошла волна дрожи. Предчувствие схватки будоражило кровь, а губы норда вновь изогнулись в кривой усмешке. Он порадовался, что не стал снимать на ночь доспехи, спешно надел сапоги и боевые перчатки, нахлобучил на голову шлем. Остальные тоже натягивали одежду и железо, но противник не дал им времени подготовиться к схватке.

С тихим стоном Тайми схватилась за грудь и согнулась от боли, но уже через секунду вокруг нее вспыхнул огненный ореол, а волшебница выпрямилась. В прищуренных глазах плескалась отчаянная решимость. Гвардейцы обступили ее со всех сторон, загораживая от окутанных туманом джунглей, но нападать на них никто не спешил.

Не сумев достать своей магией волшебницу, сийяри переключились на более легкие цели. Торстен почувствовал, как его сердце будто сжала чья-то холодная ладонь. На несколько долгих мгновений гвардейцу показалось, что сейчас оно замрет навсегда, а его безжизненное тело упадет к ногам товарищей, и он невольно застонал. Тайми среагировала сразу, расширив защитное плетение, и сфера светящегося алым воздуха накрыла весь отряд. Невидимые щупальца, скользившие внутри норда, отпрянули.

С трудом успокоив грозившее выпрыгнуть из груди сердце, Торстен растерянно замер. Его душа жаждала действия, тело требовало дать выход кипящему в крови адреналину, разум твердил, что оставаясь на месте, они прекрасная мишень для магических ударов. Но гвардеец прекрасно понимал, что кидаться наугад в окутанные туманом джунгли еще более глупо.

Выставив перед собой клинки и арбалеты, солдаты напряженно вглядывались в темноту, гадая, где же скрываются враги, но проклятые хамелеоны не спешили показываться и подставляться под их мечи и стрелы. А вот Тайми приходилось не просто. Закусив губу, волшебница не давала расползтись защитному плетению, но при этом она отчетливо понимала, что рано или поздно не сможет больше сдерживать напор магии жизни. Слишком о ней мало знали, слишком варварски приходилось расходовать силу, чтобы ее остановить. И тогда повелительница огня решила попытать счастья в атаке.

Оттолкнув окружавших ее солдат, Тайми шагнула вперед. С тихим шипением с ее рук слетел первый огненный шар, с грохотом разорвавшийся в джунглях и осветивший клубы тумана яркой вспышкой. А следом уже торопились новые смертоносные посланцы, до упора начиненные убийственной магией.

Среди деревьев разрастались причудливые огненные цветы, земля плавилась от нестерпимого жара, ручейки пламени растекались как вода. Освещаемая яркими сполохами Тайми действительно казалась огненной саламандрой, танцующей в этом безумии. Порывы ветра доносили до гвардейцев волны жара и запах гари, от торжествующего рева пламени и треска сгоравших джунглей закладывало уши.

Торстен стискивал в руках рукоять меча и чувствовал себя беспомощным ребенком. Вокруг разворачивалась битва, в которой решалось жить ему или умирать, а он даже не видел врага и не мог поучаствовать в этой игре со смертью. Норд в ярости зарычал, мысленно жалея, что на них сейчас не катится волна обезумевших хищников, как две ночи назад в разгромленном лагере.

Ответный удар хамелеонов был силен, но защита выдержала натиск магии жизни, а застонавшая волшебница ни на секунду не прекратила выжигать лес. И тогда на нее обрушилась ментальная атака, а из пылающих джунглей к людям метнулась хорошо знакомая, мгновенно меняющая окрас ящерица. Рядом с ней просвистел арбалетный болт, но тварь ловко ушла в сторону, даже не замедлив стремительно бега.

Торстен обрадовался хамелеону как родному и сразу попытался достать его клинком, но эта ящерица ничуть не уступала в скорости и реакции той, которую им с большим трудом удалось искромсать в лагере, и легко ушла от удара. А вот сам норд быстро почувствовал разницу с прошлой схваткой — у него теперь не было щита, и когти твари с такой силой рванули бармицу, что дернувшийся шлем едва не сломал гвардейцу шею.

Спокойно выждавший момент Кель в упор разрядил в сийяри арбалет, и тот отлетел с торчащей в боку стрелой. Ритал хотел добить тварь, но ящерица, кувыркнувшись в грязи, вновь вскочила на ноги и метнулась мимо гвардейца к занятой противостоянием ментальной магии волшебнице.

Торстен попытался схватить левой рукой гибкий змеиный хвост, но не преуспел в этом. Рана в боку напомнила о себе вспышкой боли, пропитанная кровью и гноем повязка на рассеченной ладони и плохо слушавшиеся пальцы бессильно скользнули по гладкой чешуе, а меч напрасно рассек воздух в нескольких сантиметрах от спины твари.

На пути у хамелеона вырос пехотинец, но его клинок лишь слегка задел гибкую ящерицу, а ее когти впились истошно завопившему человеку в глаза. Точность удара обитателя джунглей была такова, что не спас даже шлем, сийяри с лихвой хватило не слишком широкой смотровой щели.

Торстену показалось, что весь мир замер на секунду, так подробно в его памяти запечатлелась эта картина. В окутанных туманом джунглях продолжал бушевать пожар. Со стороны казалось, что огонь и молочная пелена сцепились в смертоносной схватке. Снопы искр быстро гасли в пропитанном влагой воздухе, но и пламя упорно поднималось ввысь, тесня алые клубы тумана. Норд запомнил каждую деталь. Он видел, как играли блики огня на доспехах падающего пехотинца, как выплескивались из его глазниц фонтанчики крови, как менялся цвет шкуры хамелеона, напрасно пытаясь укрыть тварь в отпрянувшей под натиском пламени ночи.

В неверном свете набирающего мощь пожара Торстен разглядел и новую опасность: спасаясь от огня, на людей бросился еще один сийяри. Он ловко прыгал по уже занимающимся веткам от дерева к дереву, а оказавшись внизу, низко припадал к земле, почти сливаясь с растительностью. Его злобное шипение пророчило мучительную гибель двуногим, губящим джунгли, а налитые кровью глаза светились яростью. За спинами гвардейцев на земле скорчилась Тайми, из последних сил сдерживавшая магию сийяри.

Опрокинув уже мертвого пехотинца, первая ящерица бросилась к волшебнице, но путь ей загородил Кель. Впрочем, Торстену было не до наблюдения за их противостоянием — на него прыгнул второй хамелеон. Меч норда встретил тварь в полете, с хряском врубившись ей в бок, но все четыре увенчанные когтями лапы обрушились на шлем гвардейца.

На несколько мгновений Торстен отключился, а стоило ему очнуться, как голова взорвалась вспышкой боли. Сквозь красную пелену перед глазами он равнодушно наблюдал, как изогнутые когти ящерицы приближаются к его забралу. Но хамелеон не успел добить гвардейца — ему в бок вонзился меч Тарна, а тяжелый подкованный сапог октата впечатался в оскаленную пасть.

Еще толком не придя в себя и ничего не соображая, Торстен попытался встать. Голова и шея отозвались вспышками боли, и он скорчился на четвереньках, выворачивая желудок. Смятый шлем перекосило, глаза заливала кровь, и гвардеец с трудом разглядел происходящее.

Едва не убившая норда ящерица опрокинула Тарна и азартно рвала когтями кольчугу октата, пытаясь добраться до беззащитной плоти. В теле твари торчали сразу два меча, а к ней, подволакивая ногу и оставляя кровавый след, с трудом хромал Ритал, сжимавший в руках кинжал.

Еще одна ящерица, кружилась вокруг Келя, отчаянно пластующего воздух клинком и не подпускавшего к себе рептилию. Залитый кровью хамелеон теперь был хорошо заметен даже в освещаемом пожаром тумане. Рядом в предсмертной агонии бился гвардеец. Шлема на бойце Сплава больше не было, а из разорванного горла хлестала кровь. В широко распахнутых глазах еще теплилась ярость, но горячка боя быстро уступала место боли и отчаянию.

Атаковавший Келя хамелеон не столько стремился расправиться с ним, сколько пытался обойти солдата и добраться до волшебницы. Гвардеец пока держался, но было очевидно, что этот противник для него слишком быстр и живуч. В груди ящерицы торчал арбалетный болт, а на теле виднелось несколько глубоких ран, но не было похоже, чтобы ее это сильно беспокоило.

Торстен понял, что они уже проиграли бой и зарычал от ярости. Норд попытался встать на ноги, но земля качнулась перед глазами, и гвардеец беспомощно растянулся на залитой кровью и рвотой траве. Торстен застонал от боли и отчаяния, не сразу сообразив, что упал он не только из-за слабости.

Нападавшая на Келя тварь провалилась в расступившуюся землю и теперь извивалась, пытаясь вырваться из быстро смыкающейся ямы. А в ящерицу, всеми четырьмя лапами рвавшую Тарна, вонзилась молния. Обугленного хамелеона отбросило в сторону, он задергался и попытался встать, но могучий порыв ветра вдавил извивающееся тело в землю, а невидимое лезвие рассекло его пополам.

Еще не до конца веря в происходящее, Торстен смотрел, как на залитую кровью траву опускаются две фигуры. Первый маг сразу деловито направился к раненым, хотя на целителя он совсем не походил. Норд готов был биться об заклад, что это боевой маг земли. А вот второго адепта, служителя воздуха, гвардеец узнал сразу.

— Тош! — Торстен улыбнулся толстяку и вновь потерял сознание.

 

Глава 7

В дверь осторожно постучали. Ирси широко зевнул, потер красные от недосыпа глаза и отложил в сторону фолиант с записями о проводимых над ним и другими пленниками экспериментах. Массивный дубовый стол весь был завален книгами и свитками. Труды виднейших магов перемежались с дневниками безумных ученых, переписанные сотни раз учебники лежали рядом с существовавшими в единственном экземпляре уникальными трактатами.

Из этой кучи выглядывало и несколько тетрадей, испещренных уже собственным мелким и корявым почерком Ирси. Чернильница и гусиные перья предусмотрительно были задвинуты в дальний угол стола, подальше от ценнейших рукописей и манускриптов. Там же притулилось и бронзовое блюдо с обглоданными костями цыпленка, а вот бутылка разбавленного вина, напротив, стояла на деревянном полу прямо рядом с массивным креслом.

Несмотря на то, что сейчас был день, все ставни в комнате были закрыты, и ее освещали только развешенные вдоль стен свечи и масляные лампы. От прогорклого запаха гари немного першило в горле, но ульду лучше всего работалось именно в такой обстановке.

Ирси задумчиво провел пальцем по потертому кожаному переплету дневника Зэала — мага, чья мечта о создании новой расы навсегда перевернула жизнь юноши. В дверь опять постучали, на этот раз уже настойчивее. Ульд откинулся на мягкие, набитые пухом и обтянутые бархатом подушки и с наслаждением потянулся.

— Кого там нелегкая принесла? — недовольно спросил Ирси.

— Это я, — раздался из-за двери робкий голос Юлианы.

— Ну так входи, чего стучишься, будто замыслила что недоброе, — искренне рассмеялся ульд. Каждый визит этой девушки доставлял ему море удовольствия.

Ирси не знал почему, но Юлиана влюбилась в него по уши. Ульд привык к человеческим женщинам и раньше он не преминул бы сполна воспользоваться ее чувствами, но не теперь. Сама девушка ему нравилась — не слишком большого роста (хотя и чуть выше ульда), темноволосая, с правильными чертами лица и красивой улыбкой. Оправившись от истощения, она немного утратила стройность, но назвать ее полной не поворачивался язык. Еще одним приятным достоинством была пара внушительных полушарий, призывно покачивавшихся в такт каждому движению девушки.

Но теперь Ирси сначала думал, а потом делал. Ульд ясно отдавал себе отчет, что вдоволь покувыркавшись с девушкой, он отправится в объятия следующей сговорчивой красотки. Никаких чувств к Юлиане маг не испытывал, а значит расставание было неизбежно. Предсказать реакцию самой девушки и ее брата ульд не взялся бы, а рисковать их расположением не хотелось.

Сначала Ирси решил честно признаться Юлиане, что ничего к ней не испытывает и убедить, что вместе им не быть, но по здравому размышлению передумал. Чувства девушки были хороши крючком, обеспечивающим полную лояльность, и он просто делал вид, что не замечает ее страданий. Открыто признаться в любви она не решалась, на многочисленных других пассий ульда смотрела волком, но не кидалась, так что юношу все устраивало. Он даже находил определенное удовольствие, то заигрывая с Юлианой, а то, наоборот, воздвигая между ними ледяную стену отчуждения.

С того дня, когда жалкая горстка выживших жертв магических экспериментов покинула Темную пустошь, прошло уже почти два года. Никто из беглецов не решился оспаривать лидерство Ирси, а предложение податься наемники казалось единственным выходом.

Ульд долго размышлял над тем, куда им отправиться, но, в конце концов, прислушался к опытному Сиалу и выбрал королевство Зиран. В отличие от многих стран в нем отряды вольных наемников не преследовали, а, наоборот, ценили. Так повелось еще со времен зарождения государства.

Когда дышащая на ладан старая империя окончательно развалилась, Зиран был одной из ее центральных провинций, поспешившей объявить независимость, едва до нее дошли вести об уничтоженной в схватке могущественных магов столице. До этого в междоусобице, окончательно погубившей империю, наместник Зирана участия не принимал, на словах поддерживая все стороны, но на деле не помогая никому.

Несколько соседних провинций, напротив, были разорены, а власть в них переходила из рук в руки. Наместник Зирана, провозгласивший себя королем, быстро смекнул, что более удобного случая может и не представиться и решил их присоединить. Но к его разочарованию численность его войск была удручающе мала, да и состояли они в основном из бывшей городской стражи и ополчения.

Зато в провинции располагалось сразу несколько крупных военных лагерей, где раньше были расквартированы императорские легионы. Часть из них уцелела в охватившей агонизирующую страну междоусобице, где одновременно густо переплелась борьба за власть двух сыновей императора, противостояние магических орденов, война традиционного пантеона против набиравшей силу религии Вечного Круга Великих Сил. Когда столица погибла, а отдавать приказы стало некому, остатки этих войск отступили к своим лагерям в Зиране.

Новоиспеченный король попытался взять потрепанные легионы под свою руку, но их командиры не спешили подчиняться бывшему наместнику, а солдаты им повиновались беспрекословно. И тогда владыка Зирана нашел выход — изрядно опустошив казну, он нанял их в качестве наемников. Последовавшая за этим военная компания была долгой и кровавой, но увенчалась полным успехом: молодое королевство вдвое увеличило свою территорию.

Осуществив задуманное, повелитель Зирана собрался было окончательно подмять изрядно уменьшившиеся в численности вольные легионы, но над страной нависла новая угроза. Набирающая мощь Гирская империя также задумалась о расширении собственных границ и ее войска обрушились на соседа. Для того чтобы вновь оплатить услуги наемников, король выжал из собственных поданных все что только можно и не прогадал. Поклонявшиеся стихиям язычники были остановлены, а за остатками когда-то могучих вольных легионов окончательно закрепился статус свободных отрядов.

Правители Зирана быстро смекнули, что наемники обходятся дешевле регулярной армии и на голову превосходят любое ополчение. Их верность легко было купить, в отличие вассальных дворян, которые постоянно интриговали и плели заговоры. В результате мощь армии современного Зирана зиждилась сразу на трех столпах. Ядро ее составляли королевские войска, удерживавшие на троне правящую династию и гасившие любые междоусобицы.

В случае войны с соседями под знамена владыки Зирана всегда были готовы встать многочисленные дворяне и их дружины, в остальное время с удовольствием пускавшие друг другу кровь. И естественно, ни одна серьезная заварушка не обходилась без наемников.

Еще во времена зарождения королевства вольным отрядам была дарована земля на месте крупного приграничного военного лагеря, и он вырос в полноценный город, который стали называть Ланкер — по имени одного из самых выдающихся их лидеров, когда-то командовавшего легионом, а потом сумевшего добиться независимости от королевской власти.

Со временем у наемников сложились свои жесткие правила. Заправлял всем совет капитанов крупнейших отрядов. Формально независимый, он, тем не менее, постоянно был вынужден лавировать между различными силами внутри страны, не давая ни королевской династии, ни ее противникам втянуть вольные роты в серьезную междоусобицу.

Услуги ланкерских наемников ценились далеко за пределами Зирана. На нужды города и совета отчислялось до десятой доли всей платы за найм, но зато эта вольница не превращалась в скопище разбойников, и им действительно доверяли. Круг капитанов внимательно следил за тем, чтобы отряды выполняли обещанное, и их нельзя было перекупить. Каждый наниматель знал, что ему ожидать от наемников, и это делало их желанными гостями не только везде, где дело пахло большой кровью, но и среди охраны караванов или в качестве телохранителей.

Размеры отрядов варьировались от дюжины до нескольких сотен бойцов, но все они назывались ротами. Чтобы получить заветный ланкерский патент и стать капитаном, командиру нужно было выполнить три условия. Во-первых, иметь под своей рукой не меньше десятка бойцов. Во-вторых, внести в казну совета пятьдесят зарнийских золотых новой чеканки. В-третьих, за него должны были поручиться двое ланкерских капитанов.

Выжившим все это рассказал Сиал, долгое время скитавшийся по вольным ротам. Ирси показалось, что наемник и сам был бы не прочь попробовать себя в качестве капитана, но бросить вызов ульду он не решился, и отряд возглавил маг.

В последнее время вес и содержание золота в кругляшах с профилем правителей зирана упали настолько, что пятьдесят королевских монет равнялись лишь двум сотням полновесных гирских серебряных или двадцати императорским золотым, но это по-прежнему были большие деньги. К счастью, беглецы хорошо порылись в замке, где над ними проводились эксперименты, и проблем со звонкой монетой у них не было.

Благодаря связям Сиала, Ирси нанял дюжину опытных рубак, а вот помочь с рекомендациями от капитанов наемник уже не мог. Но ульд не привык отступать перед трудностями. При помощи наглого вранья и тонкого ментального внушения маг быстро заручился расположением нескольких командиров, и уже вскоре он на собственном мече и крови поклялся чтить и соблюдать законы ланкерской вольницы, после чего получил вожделенный патент.

Ирси долго думал над тем, как назвать отряд, но, в конце концов, ему пришлась по душе мрачная шутка Сиала, и в мире появилась пока еще никому не известная рота наемников "Оборотни". На охрану караванов и другие подобные мелочи ульд не разменивался, но проблем с поиском достойного дела не было. При помощи ментального внушения маг легко добивался интересного ему найма и на самых выгодных условиях.

Не забывал Ирси и об осторожности. Кроме соратников никто не знал о его способностях. Ментальное внушение он применял аккуратно, просто располагая и втираясь в доверие, и то, лишь убедившись, что жертва не имеет магических навыков или защитных амулетов. Втайне держались и способности других беглецов. Неестественная бледность их кожи уже почти прошла, а странности глаз Сиала списали на последствия особо зловредного заклинания.

Труднее всего было скрывать уникальность Вервальда. Поначалу оборотень плохо себя контролировал, и Ирси не пускал его в бой, опасаясь, что он сорвется и превратится в монстра. Но ульд тратил уйму времени, тренируя юношу, и постепенно это принесло свои плоды. Приступы ярости стали все реже, и сейчас Вервальд уже не только мог оборачиваться когда захочет, но и полностью контролировать себя в форме хищника.

Между собой беглецы называли друг друга измененными. Им было нелегко примириться с тем, что они уже не просто люди, но имелись в этом и очевидные плюсы. Увеличившаяся сила и скорость, повышенная реакция и регенерация, обострившиеся зрение, обоняние, слух… Экспериментировавшие над ними маги явно надеялись создать идеальных бойцов, и нельзя сказать, чтобы их усилия были совсем напрасными.

Но если Сиал, Юлин и Юлиана лишь немного превосходили обычных людей, то Вервальд превратился в настоящую машину смерти. Даже в человеческом обличии он был в несколько раз сильнее, а уж обернувшись стремительным хищником, и вовсе стоил целого отряда. Впрочем, использовалась эта его способность редко, ведь приходилось убивать всякого, кто видел жуткого монстра, иначе слухи быстро погубили бы отряд.

Быстрее всех со случившимся смирился Ирси. Тело ульда не претерпело серьезных изменений, но зато внутренне преображение было разительным, и эти перемены приводили юношу в восторг. Он полностью избавился от портивших ему жизнь страхов и сомнений, а на смену им пришли ярость и бесконечная уверенность в собственной избранности. Ирси осознал свое предназначение и больше не знал колебаний.

Шаг за шагом ульд принялся осваивать неведомую магию, источник который стал ему доступен в плену у магов. Об этой таинственной силе он не рассказывал даже другим измененным, справедливо рассудив, что эта тайна, попав в чужие руки, может стоить ему жизни. Один раз побывав в шкуре подопытного, ульд скорей дал бы себя убить, чем вновь позволил издеваться над собой.

Эксперименты с чуждой всему живому силой давались нелегко. Мысленно Ирси окрестил ее магией разрушения, ведь никакого другого применения для нее он так и не нашел. Несколько раз попытки совладать с ее мощью едва не стоили ульду жизни, но юноша ни на секунду не задумался о том, чтобы оставить эти опыты.

Благодаря магии Ирси, проблем с нанимателями не было, и новая вольная рота быстро набрала авторитет и известность. Оборотни прославились жестокостью и умением быстро добиваться любых задач. Разросшийся до полусотни отряд не знал жалости и страха. Ирси внимательно отбирал кандидатов, отсеивая любого, кто мог дать слабину или, наоборот, не способен был себя контролировать. Но в первую очередь ульд требовал беспрекословного послушания.

Авторитет Ирси в роте был непререкаем. Несколько раз он давал волю своей ярости и собственноручно расправлялся с забывшимися наемниками. Ментальная магия еще более усиливала внушаемый им ужас, заставляя даже самых отчаянных рубак чувствовать себя неуютно, когда в их сторону устремлялся его бешеный взгляд. Тем не менее, недостатка желающих вступить в отряд не наблюдалось. Оборотни быстро стали одной из самых успешных рот, а за хорошие деньги наемники были готовы повиноваться кому угодно.

С другой стороны, Ирси никогда не оставлял своих людей, обеспечивал раненым хорошее лечение, а если была возможность, хоронил убитых по их обычаям. Не позволял он себе и забирать причитавшуюся родственникам погибших долю, что, несмотря на все правила, не было такой уж редкостью среди наемников.

Даже поддерживая жесткую дисциплину, ульд знал меру и к мародерству относился спокойно, но только если полагал, что это устроит нанимателя и не испортит роте репутацию. Тоже самое относилось и к насилию над женщинами — сам Ирси его гнушался, но не считал нужным запрещать остальным, когда отряд орудовал на вражеской территории. В-общем, ульд был обычным капитаном роты ланкерских наемников.

За два года отряд успел поучаствовать в нескольких десятках небольших стычек и даже одной крупной военной компании, когда Зиран схлестнулся с соседним герцогством. Последняя не только принесла роте солидный доход, но и позволила Ирси обзавестись полезными связями среди королевской армии и чиновников.

Поднакопив золота, ульд задумался об обустройстве постоянной базы для отряда. Некоторые крупные ланкерские роты предпочитали не ютиться в палатках или платить содержателям постоялых дворов, а обзаводиться собственными просторными домами около города. Королевская власть смотрела на это сквозь пальцы, а местные артели из вольных крестьян всегда были готовы возвести хоть целую деревню. Вот и вырастали рядом с Ланкером огороженные частоколами поселения.

Ирси соглашался только на наймы для всего отряда сразу, и казалось, что необходимости в постоянном лагере пока нет. Но у ульда была и другая причина, о которой знали немногие. Он был одержим мечтой понять, как маги сумели изменить его и других беглецов. Остальные были уверены, что ульд ищет способ повернуть транспутацию вспять, а сам Ирси не спешил их в этом разубеждать.

Для того чтобы иметь возможность экспериментировать, ульду нужна была постоянная база, и вскоре он ее нашел. Одна из крупных рот развалилась после гибели своего капитана и больше не нуждалась в просторном лагере, обнесенном высоким частоколом. База была великовата для оборотней, да и просили за нее немало, но у Ирси были большие планы и, сбив цену при помощи ментальной магии, он ударил с ее прежними хозяевами по рукам.

Помимо полудюжины бараков для солдат, в лагере имелось и несколько просторных одноэтажных домов, в одном из которых поселился Ирси. Комфорт он любил и обставлять его доверил Юлиане, а та уж расстаралась, потратив выделенные ей деньги до последней монеты.

Ирси встряхнул головой, прогоняя воспоминания, и посмотрел на вошедшую в комнату девушку. Против ожиданий, она вовсе не волокла очередное кушанье, а нерешительно остановилась у порога.

— Что случилось? — зевнул ульд. — Я же просил меня по пустякам не беспокоить.

— Капитан, — начала Юлиана, почему-то предпочитавшая именно так обращаться к магу. — Там какой-то тип приехал, говорит, что королевский посланник.

— Королевский? Коронный что ли? Ну-ну, — Ирси потянулся, словно сытый кот. — Один приехал?

— Нет, с ним еще шестеро, с виду охранники, — четко ответила девушка.

— Ладно, зови его сюда, — махнул рукой ульд, но сразу спохватился. — Стой, еще пустое блюдо унеси.

В ожидании гостя маг задумался над тем, кто это может быть. В визит настоящего коронного посланника он верил. Скорей уж это был обычный гонец. Эти болваны любили себя величать посланниками короля, когда думали, что те к кому они обращаются, не понимают разницы.

Появившийся в дверях человек, впрочем, совсем не походил на обычного гонца. Богатая одежда, франтовато подкрученные усы, тяжелый клинок на поясе. Одни сапоги из тщательно выделанной и украшенной узорами кожи стоили больше, чем все снаряжение гонца, не говоря уж о коротком шелковом упелянде или вставленном в рукоять меча рубине. На глаза у него была низко надвинута роскошная шляпа, украшенная пером.

Незнакомец оглядел комнату, а потом его взгляд остановился на Ирси. Увидев изрядно поношенный кожаный дуплет и простую рукоять кинжала, торчащего за поясом, он презрительно хмыкнул. Не добавили ему уважения и валявшиеся перед капитаном книги — вряд ли он вообще поверил в то, что ульд умеет читать.

Ирси равнодушно смотрел на незнакомца, ожидая что тот представится, а тот наоборот, молча пялился на ульда. Маг потянулся ментальными щупальцами к разуму франта, но поспешил их одернуть, едва почувствовал висящий на шее защитный амулет.

— Кхе, кхе, — откашлялся незнакомец, первым не выдержав затянувшейся паузы. В его глазах Ирси и без всякой магии легко прочитал возмущение невоспитанным мужланом, не спешащим вскочить на ноги и рассыпаться в униженных приветствиях. В голове незнакомца не укладывалась мысль, что наемник даже не предлагает сесть почтившей его своим вниманием высокородной особе.

— Я что, так и буду стоять? — возмущенно фыркнул фрат и наморщил нос, демонстрируя недовольство плававшими в комнате ароматами.

— Вам виднее, можете прямо на пол садиться, вряд ли его сильно испачкаете, — усмехнулся Ирси, который уже решил, что от этого найма он откажется и не видел смысла лебезить перед напыщенным индюком.

— Что вы себе позволяете? — от возмущения голос незнакомца дал петуха. — Я виконт и я здесь на королевской службе!

— На королевской? — заинтересовался Ирси. — Ладно, вон у стены стулья стоят, возьмите себе один.

— Я бы вызвал вас на поединок, но много чести будет замарать мой меч о мужлана, да еще и богомерзкого ульда, — гордо вздернул подбородок франт, но стул взял и уселся перед Ирси. — Я сюда приехал говорить от имени королевской канцелярии с капитаном волной роты "Оборотни", а не терпеть ваше пренебрежение этикетом.

— Я вас слушаю, — Ирси привычно загасил вспышку ярости и даже растянул губы в пародии на улыбку. Ссориться с королевской канцелярией из-за этого разряженного болвана не хотелось.

— Мне поручено передать, что корона заинтересована в ваших услугах, — голос виконта стал сух и деловит, и у Ирси мелькнула мысль, что он не так уж и безнадежен, но аристократ поспешил вновь испортить впечатление, не удержавшись от колкости. — Похоже, в канцелярии с вами не знакомы, если решили что от отряда с таким капитаном может быть толк.

— О какой работе идет речь? — вежливо улыбнулся ульд, хотя внутри у него плескалась ярость.

— После запрета Гирским купцам появляться в нашем королевстве, они быстро нашли выход. Теперь проклятые язычники продают свою пшеницу в Ринзайские вольные города, а тамошние посредники везут ее в Зиран. Даже с их наценкой, это нечестивое зерно очень дешево и владельцы крупных латифундий несут убытки.

— Очень познавательно. Но для чего королевской канцелярии понадобились наемники? — вопросительно поднял бровь ульд.

— Запретить купцам из городов, входящих Ринзайский союз, появляться в королевстве мы не можем, оттуда к нам везут много чего полезного, да и многие зиранские товары продаются туда. Поэтому корона заинтересована в том, чтобы с местными перекупщиками и особенно караванами из Гирской империи, идущими туда, начали происходить несчастья, — аристократ довольно улыбнулся, словно эта идея принадлежала лично ему.

— Вы хотите, чтобы оборотни грабили Гирских и связанных с ними местных купцов в Ринзе? — уточнил Ирси.

— Я разве неточно выразился? — виконт одарил наемника уничтожающим взглядом.

— Какова будет плата? — ульд проигнорировал попытку аристократа начать ссору.

— Щедрая, — растянул губы в презрительной улыбке виконт.

— Это в золотых сколько? — так и не дождавшись от аристократа продолжения, вынужден был переспросить Ирси.

— Пятьдесят золотых задатка, если отряд отправится в Ринзу. А потом по тридцать за каждый уничтоженный караван.

— Золотые полновесные имперские?

— Конечно королевские.

— Не густо, — хмыкнул ульд.

— Не забывайте, что у купцов тоже есть чем поживиться, — опять презрительно улыбнулся виконт.

— У них также есть и чем встретить непрошенных гостей, — с сомнением покачал головой Ирси. — Да и солдаты Ринзайских магистратов и совета не станут долго разбираться, если нас прихватят над телами купцов.

— Да бросьте. Я прекрасно осведомлен, что у отряда давно не было работы. И не забывайте, что помимо денег вы еще получите расположение короны.

— А еще и пеньковую веревку на шею, — тихо пробормотал ульд, обдумывая предложение. Проклятый аристократ был прав — увлекшись экспериментами, Ирси отказался он нескольких выгодных заказов, и отряд действительно давно сидел без работы, а деньги уже подходили к концу. Кроме того, сотрудничество с королевской канцелярией сулило не малые барыши в будущем.

— Как вы узнаете, сколько караванов было нами уничтожено? — наконец спросил ульд, решившись.

— С каждым отрядом отправится наш человек, который не будет участвовать в схватках, но проследит, чтобы вы получили причитающееся вознаграждение сполна, — довольно осклабился аристократ, сразу догадавшись, что капитан уже принял решение.

— Отправьте с оборотнями двоих — отряд может и разделиться.

— Воля ваша, — кивнул виконт.

— Еще один вопрос — вы уверены, что круг капитанов утвердит такой найм? — Ирси испытывающее посмотрел на аристократа.

— Это уже наши проблемы.

— Вам нужно письменное согласие? — ульд вытянул из груды книг пустой лист и обмакнул перо в чернила.

— Естественно, вы же знаете порядок, — аристократ достал из-за пазухи свиток. — Вот наши условия, еще один экземпляр поступит в совет Ланкера.

— Возьмите, — закончив писать, Ирси аккуратно сложил и протянул виконту письмо. — Когда нам выступать?

— Как круг капитанов утвердит найм, сюда пришлют сопровождающих. Я рад, что мы пришли к соглашению.

— А вы опасались, что я не возьмусь за это дело? — полюбопытствовал ульд.

— Про капитана оборотней ходили любопытные слухи. Говорили, что он на диво хорошо умеет втереться в доверие и отлично торгуется, — аристократ посмотрел ульду прямо в глаза. — Но я убедился, что они были сильно преувеличены. Обычный невежественный недомерок, набравший под свою руку всякого сброда.

— Сожалею, что я вас разочаровал, — улыбка Ирси больше напоминала оскал, а его пальцы стиснули рукоять кинжала.

— Ну почему же. Вы очень любопытный экземпляр. Нелюдь, которая возомнила себя настоящим наемником. Даже странно, что ульда слушается вся эта шваль. Наверное, золото они любят настолько, что готовы и зады свои подставлять?

— Счастливого пути, — Ирси с трудом остался на месте. От желания вцепиться аристократу в глотку заломило виски.

— О, простите, если задел ваши чувства. Просто та прелестница, что проводила меня сюда, явно недополучает ласки. Вот я и решил, что капитан оборотней предпочитает более волосатые тела, напоминающие ему ульдских девушек. Возможно, я был не прав, и ей просто вас маловато? Размер, он, знаете ли, всегда имеет значение…

— Передавайте мое почтение в королевской канцелярии, — пелена ярости заволокла Ирси глаза, а в горле клокотало.

— Непременно. Как непримену и поделиться своим мнением, а то что-то мои коллеги совсем неразборчивы стали в выборе наемников, — вежливо улыбнулся аристократ и медленно двинулся к выходу, словно чего-то ожидая. Ульд проводил его полным ненависти взглядом, но остался на месте.

***

Ночной мрак укутал в своих объятиях лес и петляющую среди деревьев дорогу. Этот тракт был проложен много позже гибели старой империи и не имел ничего общего с тщательно вымощенными транспортными артериями некогда великого государства. На счастье редких путников уже две недели бог дождя не заглядывал в этот край, и единственными неудобствами для них были проделанная повозками неглубокая колея, да уже засохшие конские яблоки.

Вдали раздался отчаянный писк, заглушенный довольным уханьем — ночной хищник настиг свою добычу. Где-то в вышине недовольно заклекотал еще один крылатый убийца, но тут же замолк, уловив чутким слухом новый звук. Недовольное фырканье и приглушенный стук копыт возвестили о том, что сюда приближаются люди.

На дороге показались припозднившиеся путники. Семеро всадников не спешили и не понукали и так едва рысивших уставших лошадей. Со стороны они все были похожи как братья — короткие засаленные волосы, запыленные, изрядно поношенные плащи, скрывавшие под собой кольчуги, оттягивающие пояса тяжелые клинки, притороченные у седел арбалеты и небольшие круглые щиты.

Ночное небо затянули облака, не дававшие свету звезд и луны пошатнуть всевластие темноты, но за отрядом сейчас следили глаза, от которых ничто не могло укрыться. Этот пристальный взгляд не упускал не малейшей мелочи — от фонтанчиков пыли, вздымаемых копытами, до небольшой припухлости на лоснящемся боку лошади под слишком туго затянутой подпругой. И не было среди всадников способного различить в ночи глаза с узкими вертикальными зрачками, обрамленными оранжевой радужкой.

Путники уже жалели, что не остановились на постой в последней попавшейся деревушке и решили добраться до города. Скакать до него оставалось еще изрядно, а лошади уже выбились из сил, да и сами всадники были совсем не прочь оказаться в мягких кроватях. Не побрезговали бы они и ночлегом в открытом поле, но командир отряда был непреклонен. Никто из охранников не знал, что его гнетет, но дворянин гнал отряд вперед, словно опасался погони.

Прямо под копыта первого всадника из темноты шагнула низкая закутанная в плащ фигура. Конь вздыбился, и путник с трудом удержался в седле. На секунду кавалькада смешалась, но потом всадники тронули лошадей и окружили неизвестного. Пробившаяся через облака луна посеребрила тусклым светом обнаженные клинки.

— Мое почтение, виконт, — вежливо поклонился незнакомец и скинул с головы капюшон.

— Капитан? Чем обязан? — голос дворянина не дрогнул, но внимательный слух уловил бы в нем нотки, выдававшие напряжение.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, — Ирси растянул губы в улыбке, а аристократ едва заметно вздрогнул.

— Признаться, я удивлен, — виконт натянул поводья, удерживая на месте всхрапнувшего коня.

— Три дня назад, после нашей беседы, вы провели несколько встреч в Ланкере, — невысокий ульд смотрел снизу вверх на сидящих в седлах людей, но почему-то казалось, что это он возвышается над ними.

— Естественно. Неужели вы думали, что корона наймет лишь одних оборотней? Я договаривался и об услугах других наемников, — остался невозмутим аристократ.

— Нет, я не об этом. Вы встретились с одним из моих бывших заказчиков, несколькими наемниками участвовавшими в заключении сделки по продаже лагеря и даже капитаном, рекомендовавшим меня перед советом два года назад. Что вы хотели узнать? — голос Ирси не изменился, но всадники почувствовали себя неуютно, уловив в нем скрытую угрозу.

— Я пытался понять, можно ли вам доверять и был полностью удовлетворен ответами, — виконт сделал вид, что не понимает глупости ситуации, когда дворянин вынужден оправдываться перед каким-то наемником. Его чутье на опасность подсказывало, что сейчас он как никогда близок к смерти. Это понимали и охранники дворянина, настороженно косившиеся на темный лес, но не решавшиеся тронуть туда коней.

— Да бросьте. Я сразу понял, что вы не тот, кого из себя корчите. И ваши попытки вывести меня из себя тоже были предсказуемы, — ульд снисходительно посмотрел на вздрогнувшего всадника.

— И что же меня выдало? — улыбнулся аристократ, а его рука медленно поползла к кинжалу.

— Не делайте глупостей, вы же понимаете, что я не один, — Ирси даже не пошевелился, наблюдая за колебаниями виконта. — А выдала вас шляпа.

— Шляпа? — на этот раз вполне искренне удивился дворянин.

— Именно. Я бы поверил, что напыщенный аристократ не стал ее снимать перед обычным наемником. Но вот беда — вы абсолютно не разбираетесь в моде. Шляпы в Зиране стали популярны совсем недавно и их никогда не носят с более традиционной одеждой, вроде вашего упелянда.

— Не ожидал, что капитан волной роты так хорошо разбирается в моде, — хмыкнул в ответ дворянин.

— А что вы вообще от меня ожидали? Особенно когда пытались спровоцировать на нападение в собственном лагере? Допустим, что со мной вы бы справились, а остальные наемники? — Ирси изучающее всматривался в плохо различимое в темноте лицо аристократа.

— Им бы хватило ума не нападать на королевского посланника, — виконт встретил взгляд ульда и не опустил глаз.

— Что же, значит, ты глупее, чем я думал. Хотя безделушку на шею нацепить не забыл, — ульд повел плечами, словно разминаясь.

— Не знаю, в какую игру ты играешь, — дворянин голосом выделил слово "ты". — Но думаю, мы сможем взаимовыгодно сотрудничать.

— Знаешь, у твоего амулета есть серьезный недостаток, — Ирси словно и не заметил последних слов аристократа.

— Не стоит это начинать, — виконт стиснул губы и покачал головой, а его рука сомкнулась на рукояти кинжала. В глазах дворянина плескалась тоска.

— Это не я начал, — хрипло рассмеялся Ирси. Ноздри ульда раздувались в предвкушении, а на лице появилась кровожадная ухмылка. — Не стоило тебе лезть в это дело.

Виконт резко взмахнул рукой, посылая в полет кинжал, и пришпорил коня. Его спутники тоже попытались ринуться вперед, но из окутанного мраком леса дружно ударили арбалеты. Лишь двоим из них удалось пережить этот залп. Один получил стрелу в плечо, но остался в седле, а второй, напротив, вовремя соскочил с коня и укрылся от арбалетных болтов за боком четвероногого товарища. Ночную тишину разорвали крики умиряющих и ржанье лошадей.

Ирси неуловимым плавным движением ушел в сторону, и покрытый ядом кинжал бессильно вонзился в потрескавшуюся землю, а короткого мысленного усилия хватило, чтобы конь виконта взвился на дыбы, сбрасывая незадачливого всадника. В опасной близости от аристократа просвистел арбалетный болт, и ульд в ярости оскалился.

Единственный удержавшийся в седле охранник, не обращая внимания на хлещущую из плеча кровь и арбалетный болт, задевший кость, одной рукой сжал поводья и направил коня на ульда. Лицо солдата было искажено болью, изо рта рвался отчаянный вопль, но в глубине глаз плескалась решимость. Ирси ушел в сторону, взмахнул рукой, и всадник завалился на бок — из его горла торчала рукоять метательного ножа.

Последний выживший охранник с обнаженным мечом кинулся к ульду, но у него на пути выросла стремительная фигура. В темноте кровожадно сверкнули нечеловеческие глаза с узким вертикальным зрачком, и клинок нападавшего сначала отсек спутнику виконта руку, а потом разрубил голову. Уже рухнув на землю, умирающий успел бросить последний полный боли и отчаяния взгляд на своего коня, бьющегося в агонии.

Ирси кивнул Сиалу, вытиравшему свой меч о плащ убитого им охранника, и подошел к виконту. Запах свежепролитой крови будоражил лучше крепкого вина, и движения ульда стали похожи на мягкую поступь готовящегося к прыжку хищника. Вышедшие из леса наемники деловито добивали жалобно ржущих лошадей, но маг уже склонился над аристократом и ни на что не обращал внимания.

— Я же говорил, что у твоего амулета есть один недостаток, — в голосе Ирси появилась непривычная хрипота, и он облизал пересохшие губы. — Лошадь эта безделушка не защищает.

— Тварь, — сильно приложившийся о землю виконт болезненно поморщился, но глаз не отвел.

— Храбрый значит? Уважаю. А если так? — Ирси выхватил кинжал и вонзил его в ногу дернувшемуся всем телом аристократу. Виконт взвыл и попытался вцепиться ульду в горло, но тот одним взмахом клинка отсек ему пальцы на одной руке и глубоко рассек ладонь на другой.

— Не дергайся, будет не так больно, — ульд доброжелательно улыбнулся всхлипнувшему дворянину.

— Я тебе ничего не скажу, — аристократ попытался плюнуть магу в лицо, но вязкая кровавая слюна повисла у него на подбородке.

— Тьфу, как банально. Мы же не в дешевой пьесе, да и ты уже понял, кто я такой. Я совсем не пытаюсь тебя разговорить, это так, небольшое развлеченице, — Ирси аккуратно слизнул с кинжала капли крови, улыбнулся застонавшему виконту, и с силой надавил на рану в ноге. — Знаешь, какое это удовольствие выпустить наружу сидящего в себе зверя?

— Это не правда, это не может быть правдой, — внезапно взвыл дворянин и забился на земле, но ульд наступил ему коленом на грудь, удерживая на месте.

— А так хорошо держался, — обижено покачал головой Ирси и ласково провел окровавленным пальцем по щеке виконта. — Ладно, хорошего понемножку. Как я уже говорил, у твоего амулета есть недостатки. Вот еще один.

Маг нащупал на шее дворянина цепочку и достал кулон. На секунду пальцы ульда коснулись отчаянно бьющейся под кожей человека жилки, и он с трудом подавил желание вцепиться в нее зубами. Изящная цепочка лопнула почти беззвучно, и маг спрятал амулет в висящий на поясе кошель.

— А вот и главное блюдо этого банкета, — Ирси поймал полный ужаса взгляд, и виконт взвыл, почувствовав, как безжалостные щупальца чужой воли вторглись ему в разум.

Через несколько минут ульд откинулся от виконта, с сожалением полоснул кинжалом ему по шее и поднялся на ноги. Дворянин захрипел, но разум покинул это тело еще раньше, и его агония ничуть не интересовала Ирси. К нему подошел Сиал и вопросительно дернул головой.

— Наши опасения подтвердились? — голос наемника был спокоен, хотя от ответа зависело многое.

— Нет, удача еще с нами. Это не тайная служба, — улыбнулся Ирси, нащупав на поясе кожаную фляжку и сделав несколько больших глотков.

— Тогда кто его послал? — Сиал пнул тело виконта.

— Ты будешь смеяться, но он действительно прибыл от лица королевской канцелярии, чтобы нанять несколько отрядов наемников. А все остальное было его собственной, не слишком удачной инициативой, — ульд тщательно вымыл испачканные в крови руки.

— Странно это, не похож он на канцелярского, — покачал головой Сиал.

— А он и не оттуда. Король лично приказал начать травлю гирских купцов, поэтому этим занялись вместе канцелярия и тайная служба. Этот дурак был из последней. Его прислали просто нанять наемников, но проклятый шпик привык везде искать заговоры, вот мною и заинтересовался. К его чести, нарыть он успел много, слишком много. Не перехвати мы его вовремя, оказаться бы мне на плахе.

— То есть никто ему не поручал рыть под тебя?

— Именно. И даже никто не знает, что он вообще этим занялся, — довольно рассмеялся ульд.

— А его гибель разве расследовать не будут? Не раскопают, что покойный о нас расспрашивал? — Сиал с сомнением покачал головой.

— Он из захудалого рода, да и в тайной службе был не на слишком хорошем счету. Полез, однажды, куда не следует, вот его и перестали к серьезным делам подпускать. Думаешь, чего он выслужиться захотел? Так что спишут на разбойников. Вы все ценное собрали?

— Конечно, — хмыкнул наемник. — Уж по этой части у наших ребят большой опыт.

— Присмотри, чтобы ничего приметного к рукам у них не прилипло. Я знаю, кому эти вещи можно будет подкинуть на случай, если кто-то усомнится в версии про разбойников. И пока не выступим в Ринзу их из лагеря не выпускай, а то еще сболтнут чего по пьяному делу, — отстраненно распорядился Ирси, вглядываясь в молчаливый темный лес.

— Так у нас будет этот найм?

— Естественно. Мое согласие у виконта за пазухой, думаю, когда найдут тела, оно попадет в королевскую канцелярию. А если и нет — пришлют нового посланника, и я от найма не откажусь. Эта вылазка только начало. Назревает что-то серьезное, и я собираюсь оказаться на гребне лавины, — Ирси задумчиво посмотрел на уводящую во мрак дорогу и улыбнулся.

 

Глава 8

Бабочка нерешительно замерла перед расстилавшимся перед ней ущельем. Длинные усики нервно шевелились, не находя опоры, а яркие ажурные крылья подрагивали, выдавая беспокойство изящной обитательницы джунглей, случайно залетевшей в лагерь. Винстон мысленно усмехнулся — эта большая трещина между двумя не плотно подогнанными друг к другу досками почему-то всегда пугала насекомых. Возможно, в ней таился какой-то неприятный им запах, или, наоборот, они замирали, почувствовав слишком притягательный аромат.

Едва заметный порыв ветра ворвался через неплотно закрытые ставни. Он был так мимолетен, что даже не пошевелил крылья бабочки, но чуткие усики затрепетали, ловя малейшие колебания воздуха. Винстон с грустью подумал, что он и сам сейчас стал похож на беспомощное насекомое, неспособное ничего сделать, зато замечавшее такие мелочи, на которые нормальный человек никогда не обратит внимания. Эти мимолетные и невесомые колебания воздуха казались отражением опутавшего мага бессилия.

Взмахнув радужными крыльями, бабочка вспорхнула со стены, а на юного мага вновь нахлынула тоска. Он попытался отвлечься, подумать о чем-то другом, но страх уже сжал удушливой хваткой его горло. Винстон понимал, что должен радоваться тому, что сегодня закончится это жуткое ожидание, но ничего не мог с собой поделать. Юноша боялся потерять последнее, что не давало ему погрузиться в пучину беспробудного отчаяния, окончательно распрощаться с надеждой стать прежним. Мысль о том, что через несколько часов решится его судьба, страшила мага настолько, что он не мог думать ни о чем другом.

Винстон давно перестал надеяться на удачу и твердо уверился, что с ним всегда случается все самое худшее. Он тысячу раз пытался представить себе, как ему дальше жить, если великий маг воды окажется бессилен, но не находил ответа. Юноша страшился смерти, но такое существование пугало во стократ сильней.

Уже больше месяца Винстон был полностью беспомощен. Он не помнил, как Тош принес его в основной лагерь, да и первую пару дней провел во сне. Адептом, попавшим под удар магии жизни, заинтересовались все без исключения целители. Чтобы не мучить юношу, Винстона держали без сознания. Но маги воды оказались бессильны. Постепенно даже самые упорные развели руками — случившееся с гонцом было выше их сил и понимания. Оставалось надеяться, что таинственный недуг окажется по плечу великому магу. Один из них заинтересовался этим случаем и должен был прибыть в Сияр через несколько недель.

Дальше держать юношу в искусственном сне становилось опасно, и целители позволили ему очнуться. Поначалу Винстон держал себя в руках, стойко ожидая, что маги воды приведут его в норму. Но стоило ему понять, что целители не хотят или бессильны ему помочь, и на него нахлынуло отчаяние.

Приступы паники оказавшегося в плену собственного тела мага были страшны. Винстону хотелось выть, подобно раненому зверю, куда-то опрометью бежать, крушить все, что попадется на пути. Он был готов раздирать ногтями собственное тело, биться головой о стены, впиться зубами в первое, что попадется ему на пути. Но маг мог лишь вращать налитыми кровью глазами, не в силах больше пошевелить ни одним мускулом. Ему казалось, что его колотит дрожь, но предательское тело оставалось неподвижным.

Целители, потчевавшие мага различными эликсирами и питательными смесями, даже не замечали состояния юноши, списывая обильный пот, тяжелое порывистое дыхание и учащенное сердцебиение на последствия воздействия магии жизни. А Винстону становилось все хуже. У него кружилась голова, темнело в глазах, несколько раз он терял сознание.

На смену панике пришло равнодушие. Маг словно грезил наяву, ни на что не обращая внимания. Сознание юноши уносилось далеко от неподвижного тела, он все сильнее погружался в воспоминания. Винстон постепенно терял чувство реальности, уже с трудом понимая, где он, и что с ним происходит.

Неизвестно, что бы стало с магом дальше, и не повредился бы юноша умом, но его вновь спас Тош. Уставший гонец, только что вернувшийся в лагерь, уселся у постели друга с блюдом наспех приготовленной снеди и принялся с ним разговаривать.

Толстяк рассказал, как они нашли Винстона, как он принес его сюда, о том, что им скоро займется великий маг воды. Поколебавшись, Тош поведал и том переполохе, что царил здесь последние дни — посланные на разведку адепты воздуха обнаружили, что все три лагеря в глубине джунглей уничтожены. Гонцы трудились без передыху и все же нашли и спасли жалкие остатки отряда Керита, из последних сил прорывавшиеся прочь из проклятых лесов.

Уловив в глазах друга немой вопрос, Тош помрачнел и признался, что поисковой группы, ушедшей на его поиски, с ними не было, и об их судьбе пока ничего не известно. Именно тревога за Торстена и Тайми заставила Винстона встряхнуться и не дала соскользнуть за грань безумия. От мысли, что они могли погибнуть, пытаясь спасти его, юноша разом перестал себя жалеть.

Тош вновь отправился кружить над джунглями, выискивая в бесконечном зеленом море малейшие признаки боя, а Винстон остался беспомощно валяться на мягкой перине, специально для него реквизированной у одного из интендантов — большого ценителя комфорта. Тревога буквально съедала мага изнутри, от собственного бессилия и невозможности прийти на помощь друзьям хотелось выть.

К счастью, терзания мага продолжались лишь один день. Тошу посчастливилось заметить пылающие джунгли и вовремя прийти на помощь горстке выживших. Когда все они были доставлены в лагерь, гонец первым делом успокоил Винстона, а через несколько часов к нему заявились потрепанные, но живые Торстен и Тайми.

На некоторое время радость затмила все другие чувства, потеснив правившие бал тоску и отчаяние, но вскоре они нанесли ответный удар. Винстон смотрел в такие пронзительные и прекрасные глаза Тайми и видел в них лишь жалость. Сочувствие Торстена его нисколько не задевало, в его душе, наоборот, становилось чуточку теплее от мысли, что друг за него переживает, но сострадание волшебницы резало по живому…

Винстон помнил каждый взгляд Тайми, пойманный им. Иногда повелительница пламени смотрела на него с яростью, порой с удивлением, чаще с интересом. В ее широко распахнутых или прищуренных глазах он одинаково легко читал радость и печаль, гордость и стыд, решимость и страх. Но до сих пор маг ни разу не видел в них жалости.

Волшебница не обращала внимания ни на хромоту, ни на шрам на щеке. Винстон верил, что она воспринимает его как настоящего мужчину, сильного мага, достойного не жалости, а восхищения. И это заставляло юношу чувствовать себя увереннее, шире расправлять плечи и светиться от счастья.

Но теперь Винстон знал, что в глазах Тайми он стал ущербным, достойным лишь сочувствия. У юного мага был не такой уж богатый опыт взаимоотношений с противоположным полом, но одно он усвоил накрепко — не было на свете чувства хуже, чем жалость. Не ненависть, не гнев, даже не презрение были главным врагом любви. Жалость, вот что он всегда страшился увидеть в глазах девушки.

Как Винстон сейчас завидовал себе прежнему. Каким же он себе казался болваном, не умеющим ценить то, что имел. Мучения и переживания по поводу хромоты теперь виделись просто смешными. Только сейчас юноша начал понимать, что на нее никто всерьез не обращал внимания. Даже смех и насмешки по большей части являлись плодом его воображения, не более. Но повернуть время вспять были бессильны даже самые могущественные маги.

Потянулись однообразные дни мучительного ожидания. Потрепанные части гвардейцев пока не спешили кидать в новое пекло, поэтому Торстен и Тайми могли проводить много времени у постели друга. Была бы воля Винстона, он бы запретил волшебнице приближаться к нему и видеть его в таком состоянии, но приходилось терпеть и стараться не замечать жалости в ее глазах.

Винстон не только не мог пошевелиться, у него не получалось создать даже самое простейшее плетение. Маги воды терялись в догадках, но никто так и не смог объяснить, как проклятый хамелеон этого добился. Сам юноша был уверен, что его беды как-то связаны с ментальным воздействием, но он был не способен ни с кем поделиться своими догадками.

Зато за эти дни у Винстона необычайно обострилось истинное зрение и чувство стихии. Лежа в деревянном бараке, он ощущал колебания воздуха во всем лагере, заранее предвидел появление новых воздушных потоков, улавливал малейшие нюансы творимых вокруг плетений. Сам маг мысленно сравнивал себя с человеком, потерявшим зрение, но получившим взамен резко обострившиеся другие чувства.

Все эти дни Винстон много думал. Он анализировал каждое свое действие, пытаясь понять, где допустил роковую ошибку, и постепенно пришел к неутешительному выводу. Ошибкой была вся его жизнь. Маг так гордился силой своего разума, но его действиями по-прежнему руководили чувства, а точнее — самое разрушительное и иррациональное из них — страх.

Винстон больше не мог себе врать. За последние годы он слишком много трусил, каждый раз находя этому какое-то оправдание, но сейчас они кончились. Страх отравлял его душу и туманил разум, заставлял играть по чужим правилам. Маг с необычайной ясностью осознал, что так больше продолжаться не может. И дальше плыть по течению, избегая любой опасности, означало оставить мечту о величии, распрощаться с тщательно скрываемым и лелеемым чувством превосходства над окружающими.

И Винстон поклялся себе, что больше никогда не пойдет на поводу страха. Пускай он не сможет полностью вытравить испуг и сомнения из своей души, зато в его силах с ними бороться, действовать им вопреки.

Но пока страх прочно удерживал юношу в своих тенетах. Винстон одновременно исступленно мечтал и боялся прибытия великого мага воды. Этот целитель был его последней надеждой, решающей ставкой в игре под названием жизнь. При этом юноша прекрасно понимал, что самого адепта волнует не столько излечение его не слишком значимой персоны, сколько изучение воздействия магии жизни.

Небосвод уже окрасил розовый закат, и Винстон уверился, что еще один день мучительного ожидания прошел, когда в комнате кто-то появился. В полумраке Винстон разглядел высокого, поджарого старика с холодными глазами расчетливого убийцы. Следом за ним в дверь протиснулся коренастый, но совсем не полный парень с изуродованным ожогами лицом.

Винстон с недоумением, постепенно переходящим в страх, смотрел на эту странную парочку, а те уже вовсю хозяйничали в комнате, выкладывая на столы содержимое просторной кожаной торбы, которую притащил крепыш. В комнату заглянула Тайми. Девушка ободряюще подмигнула Винстону, а по углам вспыхнули масляные лампы и лучины.

Волшебница скрылась, а Винстон принялся всматриваться в незнакомцев, пытаясь разглядеть татуировку мага воды и угадать, кто второй прибывший. Но его сомнения быстро развеял парень с изуродованным лицом.

— Не гадай, это вот он у нас светило целительской науки, — крепыш указал на высокого старика.

— Хоть кто-то догадливый появился, — благодарно подумал Винстон. — А то, что Торстен, что Тош, что Тайми — хоть полчаса им моргай, не в жисть не угадают, что сказать хочешь.

— Ты еще не представляешь, насколько я догадливый, — рассмеялся крепыш, заставив Винстона удивленно распахнуть глаза.

— Хватит тебе издеваться над молодым человеком, — добродушно усмехнулся старик с холодными пронзительными глазами. — Это невоспитанный чурбан мой помощник и ментальный маг, а твои мысли сейчас лишены даже естественной защиты, так что он их читает не напрягаясь.

— Парень немного удивлен, — крепыш зачем-то начал привязывать и так неподвижное тело юноши к кровати.

— Твой случай требует вмешательства далеко не только целительской магии, — серьезно ответил старик, доставая из деревянной коробочки какие-то склянки с подозрительного вида жидкостями.

— Нет, этого паренька больше удивляет такое внимание к его персоне, — ментальный маг открыл Винстону рот и влил какое-то зелье.

— А вот насчет этого расспроси лучше своего наставника — скайрэ Рут'аэра. Я здесь по его просьбе. И предвидя твой следующий вопрос, знакомы мы с ним изрядно. Еще когда он был ненамного постарше тебя, довелось нам полазить по этим зловонным джунглям, да и с Сийяри пришлось пару раз сойтись накоротке. Я вообще удивлен, что он тебя сюда отпустил, — великий маг воды испытывающее посмотрел на юношу.

— Да, ты был прав, это малец без спросу в джунгли полез, Рут его, наоборот, предостерегал, — усмехнувшись, крепыш всунул Винстону между зубов обвитую кожей палочку, заставив юношу мысленно вздрогнуть от плохих предчувствий. — Не боись раньше времени, это так, на всякий случай.

— Ладно, пора приступать, — великий целитель встряхнул руками, словно разминаясь.

Винстон мысленно попросил его не усыплять. Почему-то ему казалось, что если он сейчас провалится в беспамятство, то упустит свой единственный шанс и очнется в мире, где уже не останется надежды. Юноша понимал, что это абсурд, но верил, что, будучи в сознании, сможет на что-то повлиять, чем-то помочь.

Но ментальный маг был другого мнения, и его рука коснулась лба мага, погружая в глубокий наведенный сон. Последним, что Винстон увидел, были заструившиеся вокруг целителя плетения. Перепутать морскую синеву энергетических нитей силы воды было нельзя ни с чем, но среди них в тугой клубок сплеталось уже знакомое юноше изумрудное свечение. Он еще хотел о чем-то подумать, но мир вокруг проглотила пелена забвения.

Проснувшись, Винстон широко зевнул и тут же испуганно замер, боясь поверить в реальность происходящего. Он осторожно пошевелил рукой, и она отдалась вспышкой боли. Уже давно юноша не испытывал ничего более прекрасного.

— Не спеши двигаться. Мне и так пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести твои мышцы в тонус. Дай им немного оправиться, — великий маг воды устало потер глаза.

— Это… — хрипло начал Винстон и закашлялся.

— Тебе говорят, не спеши, — крепыш складывал разложенное на столах назад в торбу.

Винстон замер и попытался собраться с мыслями. У него возникло ощущение, что перед тем как его усыпили, он заметил что-то важное и хотел о чем-то спросить, но проклятая мысль постоянно ускользала. Так ничего и не вспомнив, юноша решил вернуться к этому позже. Ментальный маг в углу чему-то довольно усмехнулся.

— Вы меня вылечили, — неверяще пробормотал Винстон, уставившись на целителя широко распахнутыми глазами, полными благодарности и восхищения.

— Насколько смог, — маг воды разом посерьезнел и опустился на табурет рядом с кроватью.

— Что это значит, — хрипло спросил Винстон, покрываясь холодным потом.

— Мой помощник убрал все последствия ментальной атаки, плетения можешь творить как прежде. Все твои внутренние органы как новенькие. По девкам тоже ходить не возбраняется. Мускулы я твои в тонус привел, так что чуть-чуть поболят и можешь вовсю двигаться. Но вот ноги… — целитель замолчал и сочувственно посмотрел на юного мага.

— Нет, — Винстон затряс головой, судорожно пытаясь пошевелить ногами, но они оставались неподвижны. В отчаянии юноша со всей силы ударил себя кулаком по колену, но ничего не почувствовал.

— Да. Я сожалею. Поработавший над тобой хамелеон хотел лишить тебя возможности ходить. По сути, все остальное это не более чем побочные эффекты после воздействия на позвоночник. Их я убрал, но контроль над ногами тебе не вернуть никогда, — целитель сочувственно кивнул, но Винстон уже не обращал на него внимания. Он обхватил голову руками и раскачивался, что-то беззвучно шепча губами.

— Знаешь, я могу убрать твой шрам на щеке. Жизнь и так достаточно на тебе отметин оставила, — целитель попытался поймать взгляд Винстона, но тот лишь сильнее стиснул зубы.

Несколько секунд постояв у постели юноши, маги вышли из комнаты. Их работа здесь была закончена, а выступать в роли сиделок и утешителей для калеки они не собирались.

— Винс, — в комнату вошла Тайми. Юноше хватило одного взгляда, чтобы понять, что волшебница уже все знает.

— Дай мне побыть одному, — с трудом сглотнув комок, пробормотал маг.

— Винс, я… — Тайми попыталась взять его руку, но юноша ее одернул, словно обжегшись.

— Уйди. Прошу, — Винстон из последних сил сдерживал рвущиеся наружу слезы и старательно прятал уже наполненные предательской влагой глаза.

Несколько секунд нерешительно помявшись, Тайми развернулась и быстро вышла из комнаты. Винстон остался наедине, и больше не было смысла сдерживаться. Первые влажные дорожки побежали по его щекам, а руки стиснули тюфяк. От отчаяния хотелось выть, но он лишь без сил откинулся на перине. Чувство одиночества и собственной неполноценности стало нестерпимым.

— Хм. Я сделаю вид, что я это не видел, — появившийся на пороге Торстен поставил на пол холщевый мешок.

— Тор, оставь меня, — Винстон с трудом подавил совсем уж детское всхлипывание.

— Зачем? Чтобы ты тут мог вдоволь наплакаться о своей горькой доле? — голос Торстена был преувеличенно бодр, но в его глазах Винстон видел все ту же жалость.

— Свали отсюда я сказал! — внезапно взорвался маг. Его рука угрожающе поднялась, готовая метнуть в незваное гостя боевое плетение

— Вот такой ты мне больше нравишься! — довольно осклабился норд, спокойно вглядываясь в наполненные гневом глаза друга. — Не переживай, я тебя утешениями прочей лабудой доставать не буду.

— Тогда зачем пришел? — все еще зло выпалил маг.

— Выпьем, — лаконично ответил Торстен и достал из мешка пару бутылок.

— Да будь все проклято, — внезапно хрипло рассмеялся Винстон. — Давай сюда свое пойло, наверное, самое гадкое вино во все лагере выбрал.

— Вот еще, буду я из-за тебя бегать. Первое попавшееся и прихватил, — улыбнулся Торстен, усаживаясь рядом с другом.

***

Ливень уже утих, но воздух все еще был насыщен влагой. Затянутое серыми тучами небо равнодушно взирало на копошащихся далеко внизу людишек. Под ногами противно хлюпала раскисшая земля, а лагерь окутала отвратительная пелена испарений. Тайми пробиралась между палаток, шатров и временных бараков, упорно стараясь не увязнуть в грязи, но это у нее получалось плохо. На кожаных башмаках налипли целые комья глины, а холодные порывы ветра так и норовили забраться под легкую льняную тунику, которую волшебница обычно носила на этом жарком, но дождливом материке.

Тайми не привыкла к такому количеству влаги, ведь она выросла в Фирском княжестве, где почти половину страны занимали заснувшие вулканы, заставшие лавовые поля, засушливые и бедные на растительность равнины. Многие места и вовсе были негостеприимны для людей. Чего только стоили безумно прекрасные ночью, но не менее и опасные резервуары раскаленной лавы, серные озера, знаменитый кислотный вулкан, украшенный попавшими на поверхность солями в желто-красно-сине-зеленые цвета, удушливая фирская пустыня, населенная воинственными племенами, безжалостно расправлявшимися с любыми чужаками, посмевшими приблизиться к их единственному источнику жизни — священной реке…

Отец Тайми был выходцем из купеческой семьи, но не пошел по стопам родителей. Ему претили занятия торговлей, раздражал постоянный риск и необходимость принимать самостоятельные решения. Он нашел себя в другом и сумел дослужиться от простого писаря, до личного советника одного из приближенных великого князя, и был пожалован дворянским титулом. Его семья больше ни в чем не нуждалась, но оставалась еще одна мечта, осуществить которую должна была единственная дочь.

Жизнь Тайми была распланирована родителями сразу после рождения. Великолепное образование, изысканные манеры, тонкий ум и привлекательная внешность должны были послужить одной цели — заключить брак с потомственным дворянином и обеспечить титул всем своим потомкам. В детстве у Тайми почти не было подруг, а вся ее жизнь превратилась в один бесконечный урок хороших манер. Родители искренне любили дочку и просто желали ей хорошего будущего, но тогда она этого еще не понимала.

Сидящая внутри юной Тайми бунтарка долго ждала своего часа, но ее появление стало для родителей полной неожиданностью. Спокойная и послушная девочка в день своего тринадцатилетия просто попыталась сбежать. Естественно, беглянку быстро поймали и вернули в родной дом, но с той поры семейная жизнь превратилась в кошмар.

Тайми наотрез отказывалась слушаться родителей, а они все жестче наказывали строптивую дочь. Когда будущей волшебнице исполнилось четырнадцать, она сделала вид, что хочет повеситься, но лишь была бита окончательно потерявшим терпение отцом.

Тот роковой день Тайми почти не помнила. Ей должно было стукнуть пятнадцать, и она запланировала очередной побег, на этот раз тщательно к нему подготовившись. Девушка встала еще затемно, и достав заранее приготовленный узел с вещами, перед тем, как претворить свой план в жизнь, в последний раз выглянула из окна родной комнаты, чтобы полюбоваться на светлеющее на глазах небо. Последними ее воспоминаниями стали с трудом различимая где-то в безбрежной вышине птица, чувство острой зависти к ее свободе и безмятежности, и раздавшиеся за дверью шаги.

Тайми не помнила, что произошло дальше, она бесчисленное количество раз запрещала себе даже думать об этом, но в глубине души волшебница прекрасно понимала, что натворила. Пятнадцатилетняя девушка очнулась посреди пылающих развалин дома. Языки пламени послушно расступались перед своей повелительницей, а Тайми в ужасе бежала босиком по раскаленной золе и углям, разыскивая родителей.

А потом она сидела на коленях рядом с обгоревшими до неузнаваемости останками и рыдала от ненависти. Ее страсть к бунтарству, мечты о свободе, обида на родителей… Все это словно слизнул язык пламени, а внутри у девушки остались только пепел и обжигающая ненависть к самой себе.

Вместе с поспешившей на пожар городской стражей из расстилавшейся совсем рядом столицы прибыл маг огня. Опытный адепт сразу понял, что здесь произошло. Но увидев безудержно рыдающую девушку, он не стал ничего рассказывать страже и силой посадил упирающуюся Тайми к себе в седло.

Когда силы покинули тщедушное тельце, и истерика угасла, маг принялся с ней разговаривать. Тихим, успокаивающим голосом он рассказывал Тайми, что сила огня иногда творит страшные вещи, но в равной мере она способна нести и добро. Пожилой адепт убеждал, что девушка ни в чем не виновата, что ей просто необходимо научиться контролировать спящую в крови магию.

Родственников у Тайми не осталось, и маг поселил ее у себя. Когда-то у него была своя дочь, но она не унаследовала отцовского таланта и уже давно умерла от старости. Наверное, пожилому адепту огня было приятно ухаживать за девушкой. Маг искренне верил, что ему удалось достучаться до нее, убедить не корить себя за гибель родителей, хотя он ни разу не услышал ни единого слова в ответ. Маг строил планы, как Тайми поступит в академию огня, станет великой волшебницей, способной потушить самый страшной степной пожар или не дать сгореть целому городу… А потом она сбежала.

Больше чем огонь Тайми ненавидела только себя. Ее передергивало от одной мысли о том, чтобы стать волшебницей. Девушка видела для себя только два выхода. Первый — свести счеты с жизнью, она сразу отвергла: что-то в ее характере не давало пойти на поводу у слабости. И тогда Тайми решила сбежать. Девушка понимала, что маг будет ее искать и прибилась к уезжавшему из города кортежу богатой леди. Так началась новая страница ее жизни.

Тайми стала одной из многочисленных служанок, прислуживавших своей госпоже. Она научилась выполнять любую, даже самую черную работу. Поначалу в ней девушка находила какую-то странную отдушину, постепенно училась жить, забыв про ненависть к себе. Но с каждым днем Тайми все отчетливее понимала, что выбранный ею путь ведет в никуда.

Чтобы девушка не делала — драила песком чугунные противни на кухне или аккуратно раскладывала нагретые камни под одеяло накрытой балдахином кровати госпожи, она ненавидела свою жизнь. Ей претило просто плыть по течению и прозябать в безвестности. Ее тошнило от глупости остальных служанок, от скотской натуры мнящих себя особенными рыцарей, от наигранной и лживой утонченности и ранимости благородных леди.

Тайми чувствовала, что была рождена для большего. В своих грезах девушка видела себя гордой и независимой, мечтала о славе и успехе. Но она также была умна и понимала, что служанкой ей никогда не достигнуть и малой толики из этого. Другие девушки наивно мечтали о том, что в них непременно влюбится кто-то из благородных. Им виделся рыцарь, готовый упасть перед своей избранницей на колени и подарить ей весь мир. Но Тайми рано повзрослела и была уверена, что такое бывает лишь в сказках, да глупых балладах.

Девушка боялась себе в этом признаться, но в глубине души она понимала, что единственный ее шанс чего-то добиться это магия. Без родственников, положения, даже не блистая особой красотой, Тайми могла рассчитывать только на свой талант. Но страх перед необузданной силой огня был все еще слишком силен.

Впрочем, у судьбы было свое мнение насчет будущего несостоявшейся волшебницы. Один из гостей хозяина поместья — мелкий дворянин, вернувшись с охоты вдрызг пьяным, и зайдя на кухню напиться, случайно увидел симпатичную служанку и решил, как он выразился, "улучшить породу". Тайми попыталась убежать, но запнулась о длинный подол скромного платья и оказалась в объятиях пропахшего потом и дешевым вином рыцаря. Последним что она запомнила, был треск рвущейся ветхой ткани и покрытое шрамами лицо дворянина, ощерившего гнилые зубы в плотоядной усмешке.

Тайми очнулась от сладковатого запаха горелого мяса. Приподнявшись на руках, она с ужасом увидела, что ее голова лежала на обуглившемся теле, еще совсем недавно бывшем человеком. Конечности были оторваны неведомой силой, а нижняя половина лица сожжена до кости, поэтому казалось, что покойник улыбается. Девушка с ужасом поняла, что на ее руках и волосах налипли кусочки обгорелой плоти.

На стене тлели остатки домотканого гобелена, понемногу занимался и деревянный пол. Двигаясь словно во сне, Тайми подошла к лохани с водой, где до этого полоскала посуду, счищая с нее объедки, и принялась ожесточенно смывать с себя останки несостоявшегося насильника. Где-то во дворе послышались испуганные крики, и, встрепенувшись, девушка кинулась к мертвому рыцарю. Обшарив тело, она сняла с пояса тощий кошель, накидала в холщевую сумку первой попавшейся под руку снеди, как могла поправила платье и не спеша вышла наружу.

Тайми не успела уйти от поместья далеко. Один из разосланных во все стороны отрядов наткнулся на беглянку, но только чтобы разделить судьбу незадачливого рыцаря. Девушка сожгла преследователей, ни на секунду не задумавшись над тем, что делает. Солдаты, спешившие найти перепуганную служанку, которая могла пролить свет на таинственную гибель гостя графа, даже не успели обнажить оружие.

Оторвавшись от погони, Тайми впервые задумалась над тем, куда ей податься. Страх перед силой огня исчез, вместо него пришли понимание и отчаянная решимость. Девушка наконец осознала, что ей не убежать от своих способностей, а значит, оставалось только попытаться превратить их в послушное орудие.

Прежде чем добраться до академии огня, Тайми пришлось изрядно хлебнуть лиха, но во время этих скитаний она была почти что счастлива. Впервые в жизни девушка сама себе поставила четкую цель и теперь была готова на все, лишь бы ее достичь.

Годы обучения магии огня пролетели быстро. Ни секунды не колеблясь, Тайми выбрала самую популярную среди адептов огня стезю боевого мага. Девушка стала жестче и решительней, научилась восхищаться и гордиться собственным могуществом. Детские страхи перед магией теперь казались Тайми смешными. Она наслаждалась силой, огонь стал для нее единственной отдушиной и надеждой в жизни.

Тайми часто искренне и немного наивно улыбалась, была мила, но на самом деле, ни на секунду не ослабляла самоконтроль. О своем детстве девушка никогда и никому не рассказывала, предпочитая отшучиваться. Больше всего на свете она боялась увидеть в глазах собеседника жалость, поэтому любые переживания предпочитала держать глубоко внутри.

Но как Тайми не убегала от прошлого, страх причинить вред близким и недоверие к самой себе никуда не ушли. Даже все романы у девушки были только с другими будущими магами, способными защититься от нее в случае необходимости. Да и не поддерживала Тайми долгих отношений, опасаясь к кому-то поверить и всерьез привязаться.

Каждый свой день рождения волшебница отмечала странным на посторонний взгляд образом. Тайми выбиралась в безлюдные места и там до полного изнеможения исступленно швырялась боевыми заклинаниями, давая выход накопившимся в ее душе ярости и ненависти. А когда последние силы покидали хрупкое тело, она просто ложилась на покрытую теплым пеплом землю и плакала.

Опытные боевые маги, на первых порах присматривавшие за молодежью, не могли нарадоваться на Тайми. Волшебница убивала спокойно: без азарта и удовольствия, без сожаления и колебаний. Она давно для себя решила, что все встреченные на пути враги лишь очередные ступеньки на лестнице, ведущей к ее величию. Порой волшебница чувствовала, что устала от вечной необходимости быть сильной, но девушка лишь яростно встряхивала головой, стискивала зубы и упорно двигалась к цели.

С каждым годом Тайми совершенствовала мастерство боевого мага, развивала самоконтроль, оттачивала свое умение убивать. И с каждым годом она все больше сомневалось в выбранном пути. Как Тайми не пыталась изжить в себе ту хрупкую и наивную девочку, грезившую свободой, мечтавшую нести людям добро и найти настоящую любовь, но иногда она выглядывала из глубины ее глаз и ужасалась тому, во что превратилась.

Волшебница устала от постоянного одиночества и случайных связей, ее сердце жаждало найти человека, которому она могла бы полностью довериться. Порой Тайми до боли хотелось сорвать эту намертво приросшую маску хладнокровного убийцы, но чаще она уже и сама не могла понять, где же кончается роль и начинается ее настоящая душа.

Оказавшись вместе с гвардейцами Сплава на другом материке, волшебница быстро заскучала. Ни с одним из магов, обитавших в лагере, ей не было интересно, ни к одному из них ее не тянуло. А завести роман с обычными солдатами и гвардейцами Тайми по-прежнему мешал внутренний барьер свернувшегося в глубине души страха.

Настоящим спасением для волшебницы стало появление нового гонца. Маг воздуха сразу заинтересовал девушку. Он был хорошим собеседником, да и внешнее отнюдь не отталкивал. Тайми, привыкшая во многом судить о людях по их способностям к магии, почти не замечала хромоту юноши. Для человека способного в любой момент взмыть в воздух это казалось мелочью, не стоящей внимания.

Но больше всего в Винстоне ее поразило другое. В этом маге волшебница разглядела отражение самой себя. Она сразу заметила, как он упивается своей силой, почувствовала в нем хорошо знакомую отчаянную решимость, увидела его фанатичное стремление к мечте сродни той, что сжигала ее собственную душу.

Тайми еще до конца не поняла, как она относится к Винстону, но когда он оказался парализован, волшебнице показалось, что эта беда приключилась с ней самой. Девушка была готова часами сидеть у постели мага, делясь новостями, рассказывая ему всякие глупости, или просто молча держа за руку. Тайми сотни раз задавала себе вопрос — не влюбилась ли она, но так и не находила ответа. Единственное в чем была уверена волшебница, так это то, что ей было очень хорошо и спокойно рядом с этим немного странным, но таким обаятельным юношей.

Все изменилось после визита великого мага воды. Осознав, что никогда не сможет ходить, Винстон сломался. Дружеская поддержка Торстена и Тоша не дала ему окончательно впасть в отчаяние, но их неуклюжие попытки приободрить мага не могли полностью развеять опутавшую его душу черную тоску.

К собственному удивлению, Тайми быстро поняла, что такой Винстон ей нравится куда меньше, чем даже беспомощный и парализованный, но в чьих глазах вопреки всему продолжала светиться надежда. Девушке было больно видеть мага сдавшимся. Волшебнице казалось, что из него будто выдернули внутренний стержень, дотла выжги способность радоваться и мечтать. Духовные раны оказались куда страшнее телесных.

Девушка почти сразу заметила, что ее общество стало неприятно Винстону. Поначалу она терялась в догадках, но потом представила себя на его месте, и у нее открылись глаза. Теперь Тайми понимала, что мага ранит жалость, но ничего не могла с собой поделать. Она пыталась не замечать тоски в его глазах, много шутить, но покалеченный юноша видел за этой маской сострадание, словно дворовый пес, безошибочно чующий любые проявления страха.

Прошло почти две недели, а Винстон по-прежнему напоминал бледную тень себя прежнего. Тайми стала подумывать о том, чтобы оставить мага в покое, но это означало сдаться и отступить, а она не привыкла пасовать перед трудностями. Вот и в этот дождливый день повелительница пламени отправилась в дом, где под присмотром целителей юноша предавался жалости к себе.

Тайми встряхнула головой, прогоняя грустные воспоминания, и толкнула скрипучую дверь. В ноздри ударила гремучая смесь ароматов каких-то трав, гари от масляных ламп и вони мужского пота. Похоже, здесь совсем недавно был Торстен, как всегда не потрудившийся ополоснуться после очередной изматывающей тренировки. Волшебница недовольно скривила свой слегка курносый носик.

— Привет, — от равнодушного голоса Винстона у Тайми защемило в груди. Выглядел маг ужасно. Недельная щетина торчала неровными клочками, под глазами залегли темные круги, а в грязных и засаленных волосах виднелись седые пряди.

— Привет, герой, — нарочито бодро выпалила волшебница, встряхивая кусок холстины, лежавший на грубо сколоченном табурете. — Все грустишь?

— Угу, — не стал отпираться Винстон. — Может выпьем?

— Что-то ты сильно стал на вино налегать. У Торстена твоего в голове пусто, вот он выпивку и таскает, — недовольно фыркнула волшебница. — Но ты-то поумнее должен быть.

— А что мне еще делать, как не пить? — грустно усмехнулся маг.

— Гонцы сегодня целый день над лагерем кружили. Кто тебе мешал к ним присоединиться? — поджала губы Тайми.

— Выползать из дома, подбрасывать себя в воздух порывом ветра… Унизительно все это, — дернул щекой Винстон и откинулся на соломенном тюфяке. Перину у него увел интендант, под предлогом необходимости ее выбить и почистить, и назад, естественно, не вернул.

— Ну и пес с тобой, давай выпьем, — махнула рукой волшебница, чувствуя, как на нее перекидывается равнодушие Винстона. — Где у тебя бутылки валяются?

— Сиди, я сам, — маг грустно улыбнулся, а из темного угла, куда не дотягивался свет двух горящих в комнате масляных ламп, воспарил небольшой бурдюк и несколько помятых бронзовых чаш.

— Как ты это делаешь? — Тайми даже наклонилась вперед, стараясь получше рассмотреть сгустившийся воздух.

— Обычный щуп, я еще на венлуде — лазурной игре, с ним наловчился работать. Жгут сгустившегося воздуха, который тянется от меня к нужному предмету, — Винстон удивился такому интересу, но почувствовав его искренность, и сам оживился.

— Стой. А ты можешь несколько таких создать? — девушка, похоже, поймала за хвост какую-то идею и буквально подобралась в ожидании ответа.

— Да, а почему нет? — Винстон сделал большой глоток вина и искренне улыбнулся, любуясь раскрасневшейся девушкой.

— А если эти жгуты станут твоими ногами? Вроде костылей, только лучше! — возбужденно выпалила Тайми.

— Не знаю, — растеряно пробормотал Винстон. В его голове суматошным хороводом закружились мысли. — Великие силы, а почему бы и нет?

Откладывать эксперимент не стали. Создав два щупа одинаковой длины, Винстон попробовал на них опереться и мигом оказался на полу. Пытавшаяся удержать его волшебница растянулась рядом. На секунду рука мага коснулась бедра девушки, и Тайми почувствовала, как в этом месте под тонкой тканью туники расплывается тепло.

Для второй попытки Винстон создал сразу три щупа, и у него получилось удержаться на месте, зависнув в десятке сантиметров от пола. Но стоило ему попробовать шагнуть вперед, и он опять упал, к счастью на этот раз на кровать. Но это уже нисколько не смутило мага. Винстон создал четвертый щуп и начал медленно переставлять их по очереди.

— Ну как? — Тайми сама удивилась кипящему в ее голосе восторгу.

— Я словно осьминог какой-то, — хохотнул Винстон. Глаза мага светились счастьем, и на душе у волшебницы стало легко и радостно.

— Скорей гигантское насекомое, — задорно улыбнулась девушка.

— Контролировать столько жгутов не привычно, да и равновесие держать не просто. Я пока не могу двигаться быстро. Но я хожу! Понимаешь, я хожу! Пускай не своими ногами, но хожу!!! — голос Винстона дрожал от восторга, маг расправил плечи и гордо вздернул подбородок, словно сумел покорить видимую лишь ему одному вершину.

— Бьюсь об заклад, скоро будешь бегать куда быстрее, чем прежде! — Тайми любовалась лицом юноши, буквально сияющим от счастья.

— Какие у тебя одновременно веселые и грустные глаза, — внезапно совсем невпопад выпалил маг. На секунду в комнате повисла тишина, а потом Винстон осторожно шагнул вперед на импровизированных ногах и поцеловал волшебницу.

Тайми почувствовала, как ее кожу слегка царапнула колючая щетина, уловила запах мужского пота, ощутила на губах привкус вина. Но все это уже не имело значения. Девушка обвила руками торс мага и прижалась к нему всем телом. Не прошло и минуты, как Винстон вновь рухнул на кровать, но на этот раз уже по своей воле.

***

Земля с бешеной скоростью неслась навстречу, за спиной в экстазе стонал рассекаемый радужными крыльями воздух, а от восторга перехватило дыхание. Вопя в упоении, Винстон спикировал на лагерь. Снизив скорость и перекувыркнувшись в воздухе, он приземлился на четыре гибких воздушных щупальца и понесся между шатров и палаток, оставляя за собой быстро таящее облачко пыли.

Спешившие по своим делам легионеры и местная обслуга уже давно привыкли к выходкам бесшабашного мага и почти не обращали на него внимания, даже когда он, оттолкнувшись от земли, проносился над их головами. Винстон же радовался как ребенок, наслаждаясь скоростью и ощущением собственной полноценности.

Юному магу понадобился почти месяц, чтобы полностью освоиться с новым способом передвижения. Он оттачивал плетение воздушного щупа до автоматизма, учился виртуозно управлять сразу четырьмя жгутами сгустившегося воздуха, пытался тратить на их создание как можно меньше энергии. Истинное зрение и изрядно усилившееся после встречи с Сийяри чувство стихии очень ему в этом помогали.

Винстон в полной мере осознал, что теперь магия для него это вся жизнь, и не давал себе ни секунды передышки. Постепенно он так навострился контролировать свои импровизированные конечности, что стал это делать почти без участия сознания. А уже через месяц маг настолько хорошо чувствовал малейшие колебания воздуха, что с закрытыми глазами мог сказать, чего коснулся воздушным щупальцем.

Винстон было попытался создать артефакт, способный поддерживать эти плетения, но быстро зашел в тупик. Во-первых, такой амулет слишком быстро бы разряжался. Но куда важнее было то, что созданными при помощи артефакта щупами было просто невозможно управлять столь же ловко, как если их сплетал сам маг.

А вот в совершенствовании этой энергоформы Винстон достиг внушительных успехов. Он играючи выбрасывал жгуты сразу на несколько метров, что позволяло легко преодолевать любые препятствия и бегать с недоступной обычному человеку скоростью. Энергии на создание воздушных щупов у него уходило так мало, что, не слишком усердствуя, он мог передвигаться на них хоть целый день напролет.

Другие маги воздуха, особенно Тош, всерьез заинтересовались опытом Винстона, но ни один из них не смог повторить то, что вытворял юный гонец. Даже опытным адептам не хватало полного истинного зрения, чувства стихии и главное упорства. Магам не удалось быстро научиться создавать и контролировать сразу четыре сложных плетения, а тратить на это пару месяцев желающих не нашлось. Самым упорным оказался Тош, но даже он через неделю забросил попытки освоить экзотичный способ перемещения.

Научившись бегать и прыгать, Винстон стал искать и другое применение своим новым навыкам. На Торстена и остальных гвардейцев большое впечатление произвело то, как он с нечеловеческой силой пластал воздух двумя мечами, сжимая их рукояти воздушными щупальцами. Боевые маги, впрочем, сочли это не более чем баловством, но юный адепт лишь загадочно ухмылялся в ответ на их подтрунивания. Он теперь прочувствовал на собственной шкуре, что случается, когда у тебя почти не остается магических сил, а со всех сторон окружают враги, и предпочитал иметь в рукаве пару фокусов, не требующих много энергии.

К сожалению, неугомонный Кель быстро нащупал слабое место такого использования воздушных жгутов — удар меча отлично рубил скрученный поток сжатого воздуха и заставлял тратить силы и время на новое плетение. Зато, по словам ехидного гвардейца, в постели с девушкой эти щупальца могли оказаться просто не заменимы.

Ничуть не меньше чем новым возможностям Винстон радовался и бурному роману с Тайми. Волшебница, подобно саламандре, изображенной на тыльной стороне ее ладони, то вспыхивала неудержимой страстью, то, наоборот, неуловимо ускользала, маня близостью. Адепт воздуха пытался понять девушку, но магу едва-едва удавалось уловить мимолетные вспышки ее ярости, не говоря уж о том, чтобы действительно постигнуть загадочный женский характер. Лишь иногда, когда они обнявшись лежали на сбитых и пропитанных потом простынях, юноша смотрел в лукавые серые глаза и ему казалось, что на секунду перед ним приподнимается завеса, плотно укутавшая в своих сотканных из иронии и хладнокровия складках самые сокровенные тайны души волшебницы.

Винстон быстро вернулся к своим обязанностям гонца, но командование императорских сил не спешило опять кидать солдат и магов вглубь зловонных джунглей, и работы у юноши пока было немного. Целыми днями он носился по лагерю, осваивая новые возможности, либо, наоборот, стремительной тенью скользил в безоблачной вышине. Маг часто брал с собой Тайми, которая полюбила полеты всей душой. Когда они обнявшись парили в небесах, Винстону казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди от переполнявшего его щенячьего восторга.

Но сегодня Винстон летал один. Всех гвардейцев, а с ними и Тайми, зачем-то собрали в лагере, и маг коротал время, выписывая в воздухе такие замысловатые фигуры, что у него темнело в глазах. Вдоволь накувыркавшись в безоблачном небе, юноша на ходу ополоснул лицо из ловко подхваченного воздушным щупальцем бурдюка и направился к временному бараку, в одной из комнат которого жила волшебница.

Толкнув скрипучую дверь, Винстон с удивлением уставился на быстро собирающую свои вещи девушку. Тайми уже была одета по-походному, водопад русых волос стянут в хвост, на тонком пояске из тщательно выделанной и украшенной причудливым орнаментом кожи висели неброские потертые ножны с тонким стилетом. Внутренним зрением Винстон уловил наложенные на клинок чары, но сейчас артефакт интересовал юношу меньше всего.

— Вы что, уходите в джунгли? — маг очень надеялся, что в его голосе не проскользнуло и тени страха, ледяной хваткой сжавшего его сердце. — Я с тобой.

— Если бы, — дернула щекой Тайми, заталкивая какие-то тряпки в кожаную торбу.

— Тогда куда? — чувствуя себя круглым дураком, спросил Винстон, так и не дождавшись от нее продолжения.

— Домой, — голос волшебницы был по-прежнему спокоен, но маг готов был поклясться, что она сильно не в духе.

— В Гирскую империю? — холодея, вновь переспросил юноша.

— Да. Все гвардейцы возвращаются назад, нашлась для нас и другая работенка. Исследования сворачиваются, со временем в империю отплывут и остальные.

— Мы сдаемся? — Винстон неверяще смотрел на Тайми.

— Затевается что-то серьезное, и император не хочет больше терять понапрасну солдат и магов, — Тайми потуже затянула горловину вещевого мешка. — Выступаем через час, так что поспеши попрощаться со своим ненаглядным другом.

Волшебница выпрямилась и посмотрела Винстону прямо в глаза. Маг растеряно замер. Он понимал, что нужно что-то сказать, но язык будто присох к небу. В голове стало пусто, словно там прошелся ураган и унес с собой все путные мысли.

Пауза затягивалась, и Тайми, грустно усмехнувшись, закинула за спину вещевой мешок. Тут же, словно ожидая этого сигнала, в разум мага хлынул поток сбивчивых и панических мыслей.

— Что же делать? Я не хочу ее отпускать! Но имею ли я право? Достоит ли я такой девушки? Кто я для нее? Случайная интрижка, не более. Она никогда не говорила, что меня любит. Ни словом не обмолвилась о своем прошлом. В конце концов, ни разу даже не намекнула, что я действительно ей нужен… Обрывки сотен мыслей кружились в голове Винстона безумным хороводом, мешали одна другой, не давали сосредоточиться, но самая важная из них так и не посетила мага, и он не вспомнил, что тоже никогда не признавался волшебнице в своих чувствах…

Тайми стояла и смотрела на юношу с деланным равнодушием. Винстон понимал, что она ждет ответа, но не знал что сказать. В глубине души родилась безумная мысль бросить все и отправиться за ней следом, но он поспешно загнал ее вглубь сознания. Маг не раз клялся себе руководствоваться только мощью чистого разума и больше не собирался допустить, чтобы чувства взяли над ним верх.

Может тебе не нужно сейчас уезжать? — наконец робко начал он. — Я собирался в Конд'аэр, могли бы поехать вместе, ты же хотела там побывать.

— До тебя так и не дошло, что означает слово приказ? — в голосе волшебницы прорезалась злость, а глаза опасно сузились.

— Такой маг как ты легко найдет себе работу и вне гвардии, — промямлил Винстон, с ужасом понимая, насколько жалок его лепет.

— Прощай, — сухо обронила Таймии и быстро вышла из комнаты, оставив Винстона в оцепенении стоять у распахнутой двери.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Винстон встряхнул головой и ринулся следом за волшебницей. Маг вихрем промчался над лагерем, и вскоре разглядел до боли знакомую фигуру.

— Стой, — повелитель воздуха одним прыжком оказался перед Тайми и загородил ей дорогу.

— Что еще? — дернула плечом девушка, но Винстону показалось, что в глубине ее глаз мелькнуло жадное ожидание.

И тут маг с ужасом понял, что все еще не знает, что ему сказать. Молча стоять посреди тренировочного ристалища, где уже вовсю строились гвардейцы, было глупо, и страх перед насмешками подстегнул юношу. Решившись, он сорвал с шеи цепочку с изящным кулоном, в котором, свернувшись в клубок, таилась спящая мощь защитного плетения, и протянул волшебнице артефакт.

— Возьми, — хрипло пробормотал Винстон, буравя взглядом землю и пытаясь заглушить отчаянно извивающийся в тисках воли безумный порыв обнять девушку и уже больше никогда не отпускать.

— Спасибо, — Тайми взяла цепочку, лишь слегка коснувшись своей бархатистой ладонью пальцев адепта, но его словно пронзила молния. Юноша поднял голову, и их взгляды скрестились. Всего секунду Винстон плавал в этом бездонном сером океане, а потом она отвела подозрительно заблестевшие глаза, оставив мага гадать, не привиделись ли ему жгучее разочарование и какая-то совсем по-детски наивная обида.

— Прощай, я буду тебя вспоминать, — волшебница грустно улыбнулась, а потом шагнула вперед, обдав юношу волной столь хорошо знакомого и притягательного аромата, и поцеловала гонца в покрытую щетиной щеку. Прежде чем он успел что-то сообразить и ответить, Тайми резко развернулась и не оборачиваясь двинулась прочь. На этот раз Винстон не стал ее догонять.

 

Глава 9

— Ты куда собрался? — спросил Торстен и смычно зевнул.

— В столицу. Пойду разомну кости, — Кель поправил котарди, недавно пошитый им у столичного портного. К услугам этого пожилого ашиада брезговали прибегать аристократы, зато он был нарасхват у купцов, умелых ремесленников и вообще всех, кто знал цену деньгам. Тонкое сукно, покрашенное толи редким индиго, толи более доступным соком вайды, было насыщенного сине-фиолетового цвета. Справа на груди красовалась искусно вышитая эмблема гвардейцев Сплава — круг, где в вечной борьбе переплелись два цвета — черный и золотой.

— С каких пор это кость? — хохотнул норд. — Ты ведь опять в этот бордель?

— Если знаешь, зачем спрашиваешь? — улыбнулся Кель. — Айда лучше с нами. Ритал тоже идет. Керит не против, я и про тебя спросил, когда вольную выписывал.

— Так мы только позавчера там гуляли, я месячное жалование спустил. Хватит деньгами сорить, я лучше потренируюсь, — потянулся норд.

— Один раз живем, и только Великие Силы знают, сколько нам еще осталось портить своим присутствием этот мир. А тебе бы все тренироваться… Ежедневного утреннего кошмара мало что ли? Скоро и в постель в обнимку с мечом будешь ложиться, — лукаво улыбнулся Кель. — Хотя, спору нет, что касается мечтаний, то простору твоих фантазий позавидует любой… Нашел на кого заглядываться.

— Заткнись, сколько тебе раз повторять, что я императора разглядывал, а не ее! Слышишь, императора! Начальство, как ни как, его и положено глазами поедать. А вот ты, я смотрю, сердцем прикипел к этой своей ненормальной? Неужто тебя продажная девка охомутала? — не остался в долгу норд.

— Отвали. Еще неизвестно, кто более ненормален: она или весь этот проклятый мир. А насчет продажности — чем мы лучше? Продаем свою кровь и души, а она лишь тело, — недовольно встряхнул головой Кель — Ладно, до завтра.

— Тебя и на ночь отпустили? — удивился Тортен.

— А то. Керит мою выносливость знает, ему главное, чтобы к утренней пробежке я уже стоял в строю с радостной улыбкой, и не слишком сильно покачиваясь, — гвардеец хлопнул друга по спине и двинулся к выходу из казармы.

— Смотри, чтобы не как в прошлый раз, когда нам с Риталом пришлось подпирать тебя с двух сторон, а ты все пытался прикорнуть прямо перед строем, — крикнул ему вдогонку Торстен, но Кель лишь рассмеялся.

Возле распахнутых ворот лагеря в теньке устроился Ритал. Увидев друга, изуродованный гвардеец не спеша встал, поправил ножны и отряхнул одежду.

— Эх ты, страшила! Не бережешь казенное имущество! Ишь, прямо в пыли расселся, — не упустил случая подшутить пребывавший в отличном настроении Кель. Страшилой гвардейцы прозвали Ритала за изуродованное лицо. Сам он нисколько на это не обижался.

— И это ты мне говоришь? — рассмеялся неприятным каркающим смехом Ритал. — Напомнить, что стало с твоим шмотьем?

— Уел, старый пес, — улыбнулся Кель. История, о которой вспомнил ветеран, произошла всего пару недель назад. Любопытный гвардеец как-то бродил по территории лагеря и, увидев полуоткрытую дверь в дом, где жили маги, приписанные к Сплаву, не удержался, и решил наведаться в гости.

Оказавшись внутри, Кель услышал приглушенный плач и, не раздумывая ни секунды, толкнул дверь, из-за которой доносились всхлипывания. Первым, что гвардеец увидел внутри, была Тайми, стискивающая в маленьком кулачке цепочку с каким-то кулоном и рыдающая в подушку. Вторым оказался летящий ему в лицо огненный шар.

Амулет гвардейца спас не в меру любопытного солдата от серьезных ожогов, а вот одежда пострадала сильно. Кель перекатился, сбивая пламя, и опасаясь, что волшебница сейчас его добьет, быстро вскочил, сжимая обнаженный кинжал. Но на кровати уже сидела прежняя хладнокровная повелительница огня, смотревшая на гвардейца с презрением, лишь слегка разбавленным иронией. Если бы не влажные дорожки от слез, хорошо заметные на щеках Тайми, Кель бы решил, что ему все привиделось.

Волшебница тогда не проронила ни слова, высокомерным жестом приказав гвардейцу убираться, но Кель предпочел изрядно подкорректировать свою версию произошедшего. Все в лагере считали, что он просто неудачно подшутил над Тайми, за что и поплатился. Даже Торстену юноша не рассказал о том, что видел на самом деле.

В наказание слишком озорному подчиненному Керит распорядился не выдавать ему новый комплект одежды, которую гвардейцы носили, когда возвращались из очередного рейда и наконец снимали свои доспехи, пропахшие потом поддоспешники, запыленные и многократно штопаные накидки и плащи. Кель, впрочем, не слишком расстроился и пошил себе пару отличных выходных нарядов, в которых, по его собственным словам, не стыдно было показаться в люди.

Перед широкими южными воротами столицы привычно выстроилась вереница повозок. Городская стража неспешно осматривала их содержимое, собирала пошлину с прижимистых купцов, переругивалась с нерадивыми зеваками, которым не хватило ума отправиться глазеть на столицу пешком или верхом… Естественно, роскошные кареты или изящные возки аристократов пропускались внутрь без лишних вопросов. Почти не задерживались и длинные рейсовые повозки, курсировавшие от города к городу.

С пеших путников пошлина тоже взималась, но их почитай и не обыскивали, поэтому цепочка разномастно одетых людей двигалась быстро. Приезжим дозволялось проносить в столицу клинки не длиннее ладони, но гвардейцев это не касалось. Стоять в очереди они, естественно, тоже не собирались. Сопровождаемые недовольными взглядами Кель и Ритал направились прямо к стражникам и протянули пожилому октату свои грамоты, подписанные Керитом и украшенные внушительным оттиском личной печати септима их сотни.

Ветеран начал внимательно изучать содержимое свитка, а бойцы Сплава с кислыми лицами застыли перед украшенными медными накладками и позолотой створками. За спиной раздался стук копыт и залихватский свист. Гвардейцы едва успели отшатнуться в сторону, а в ворота галопом влетел десяток всадников. Великолепные боевые скакуны все как на побор были гнедыми, их бока лоснились от пота, но усталыми они не казались. Сами всадники, разодетые в роскошные наряды, украшенные родовыми гербами, тоже не слишком запылились. На правой стороне груди у каждого из них парчей была выведена эмблема золотых гвардейцев.

Сидящие в повозках и стоящие в очереди люди разразились приветственными криками, но всадники не обратили на это никакого внимания, и, почти не снижая скорости, помчались по улицам столицы. Гвардейцы Сплава проводили их мрачными взглядами.

— Вот уроды. Даже скорость не снизили, не то чтобы вольную грамоту страже предъявить. А у нас каждую закорючку проверяют, — с ненавистью прошипел Ритал.

— Ты лучше на это стадо глянь. От восторга из порток едва не выпрыгнули, хотя для расфуфыренных золотых они грязь, недостойная коснуться даже их шпор, — Кель с досадой покачал головой. — Видел я, как один такой конем старика задавил. Даже не остановился, свинья ряженая, а народ их продолжает боготворить.

— Не ищи добра от благородных, — сплюнул Ритал. — А золотые гвардейцы прежде всего аристократия, скаренная белая кость, а уже потом солдаты. Все эти дворянчики друг друга стоят.

— Ну, это ты загнул. Керит вон тоже из благородных.

— Твоя правда, с октатом нам повезло. Но он исключение, а так аристократы это ржавчина, разъедающая империю! — повысил голос Ритал.

— Заткнись, — шикнул на него Кель. — Нашел где языком трепать!

Получив от не в меру бдительного стражника свои грамоты, гвардейцы двинулись вглубь столицы. В первый раз, когда Кель оказался в этом величественном городе, у него перехватило дух. Его поражало все — тщательно вымещенные и регулярно подметаемые улицы, роскошные дома, чьи хозяева задались целью перещеголять вычурностью отделки всех соседей, тянущиеся над головами бесконечные нити акведуков, множество нарядных площадей, всевозможных памятников и триумфальных арок…

Сейчас Кель шел по улицам столицы привычным упругим и быстрым шагом, не вертя головой и не заглядываясь на очередной шедевр безвестного зодчего. Он уже привык к грандиозности и величию этого города, а архитектурные изыски ничуть не трогали сердце выходца из трущоб. Даже большой храм Земли, уступавший по размеру только императорскому дворцу, не мог заставить его замереть в восхищении.

Зато наметанный глаз и обостренный слух гвардейца привычно отмечали то, что жители столицы старались не выставлять напоказ. Вот чумазый мальчишка срезал кошель у дородного купца и быстро юркнул в щель между домами, вот в узком переулке в стороне от центральных улиц метнулась крысиная тень, вот из-за неплотно прикрытых ставней доносятся жалобные женские причитания и разъяренный мужской рык…

В конце улицы показался шикарный особняк, украшенный статуями обольстительных женщин, чьи роскошные формы были едва прикрыты легкими туниками. Этот бордель считался одним из лучших в столице, сюда не брезговали захаживать аристократы и императорские сановники. Платить здесь было принято золотом, но после экспедиции в джунгли Сийяри у гвардейцев скопилось достаточно звонких монет, чтобы они могли себе позволить повеселиться даже здесь.

— Эх, сегодня отведем душу. И кто придумал все эти скаренные запреты в лагере? — Ритал одновременно облизнулся в предвкушении и попытался изобразить вселенскую скорбь. На его изуродованном лице это смотрелось одинаково жутко. — Ладно нельзя в лагерь девок приводить, это еще понять можно, видать, евнух какой измыслил. Но вот уж полный сухой закон — это точно демонава работа, не иначе. Даже рядом со зловонными джунглями нам разбавленное вино давали, а на родине от жажды умрешь, так никто и не почешется!

— Жажды говоришь? — улыбнулся Кель. — А простая вода тебя чем не устраивает?

— Не, простая вода это для тела. А вином можно утолить жажду духовную! — внушительно поднял палец гвардеец.

— Да уж, ты после пары кувшинчиков винца или нескольких пинт пива на редкость духовным существом становишься, — рассмеялся Кель. — Помню, как ты пытался объяснить трактирщику, что он по сути та же свинья, только та честнее и пиво не разбавляет.

— Было дело, — не стал отпираться Ритал. — Но ведь не доказал!

— Потому что уснул, аккурат, как на кой-то ляд вытащил кинжал, заставив беднягу завизжать от страха.

— Именно. Пиво оказалось нормальным, вот эта жирная свинья спор и выиграла! — победно уставился на друга гвардеец. — Все в мире справедливо!

— Да нет, пиво было как раз дрянное, просто ты его так налакался, что мы уже ставки делали, когда лопнешь, — ухмыльнулся Кель.

— Эх, а еще друзья называются! Сдохнешь тут, а кто-то из них довольно ухмыльнется и смахнет в кошель монеты… — сокрушенно покачал головой Ритал, но глазах его светилось веселье.

Кель тоже невольно улыбнулся. Он вспомнил их совместные веселые попойки, а потом неспешно текущие мысли незаметно перескочили на первую встречу с Майлис. Гвардейцы Сплава, побывавшие в лесах Сийяри, только вернулись в лагерь, и им предоставили несколько вольных дней. Вино лилось рекой, даже Керит пил наравне со всеми. Большая часть его тавта осталась в зловонных джунглях, и октат по имени вспомнил каждого погибшего, поднимая за упокой его души наполненный до краев кубок. А потом командир повел гвардейцев в столицу, пообещав показать первоклассный бордель.

Дальнейшее Кель помнил смутно. Наутро он проснулся с тяжелой головой и слабостью во всем теле. Немного полежав, недоуменно уставившись на узорный потолок, гвардеец поднялся и оглядел богато обставленную комнату. Пол был устлан роскошными коврами, то тут, то там громоздились горы мягких подушек, мебель украшала искусная резьба, на стенах висели картины, изображавшие роскошных обнаженных женщин… Лишь в углу смотрелась наглым вызовом окружающей обстановке небольшая горка обычных камней, лежащих на маленьком столике. Заинтересовавшись, Кель подошел и стал перебирать гладкие окатыши.

— Не надо. Они не любят, когда их трогают чужие, — раздавшийся за спиной тихий женский голос заставил гвардейца резко обернуться. На громадной кровати среди шелковых простыней, ничуть не стесняясь наготы, сидела юная девушка. Ей едва ли стукнуло восемнадцать весен, Кель машинально отметил, что ее слишком хрупкое тело с едва обозначенной грудью совсем не в его вкусе.

— Я тебя не видел, — сиплый голос показался Келю чужим. — Тебя как зовут?

— Майлис, — ответила девушка и зачем-то кивнула.

— Слушай, Майлис. Если тут есть вода, то я тебя просто расцелую.

— Вон там, — показала пальцем девушка. — Один кувшин это вода, другой разбавленное вино.

— Ты просто богиня, — Кель одним прыжком перескочил через широкое ложе и присосался к кувшину, над которым плавал чарующий аромат молодого вина. Утолив жажду, он нашел свои вещи, натянул портки, не забыв проверить изрядно полегчавший за прошлую ночь кошель, и вновь обратил внимание на девушку. — Я так понимаю, до борделя мы таки доползли?

— Нет. Ты и твои товарищи сюда пришли, а не приползли. Я видела в окно, — затрясла головой Майлис. Короткие рыжеватые волосы были всклокочены и забавно торчали в стороны, придавая ей немного потешный вид.

— Скажи-ка мне красавица, а мы уже расплатиться успели? — Кель испытывающее посмотрел на девушку, ища малейшие признаки лжи, но та лишь серьезно кивнула.

— Да, госпожа Доротея взяла с вас вперед.

— Слушай, а что это за странное украшение? — гвардеец указал на лежащие в углу окатыши.

— Это мое. И они не украшения, они мои друзья, — в голосе Майлис послышалась тревога, словно девушка боялась, что гвардеец отберет у нее камни.

— Тихо-тихо, не трону я твоих друзей, — вымученно улыбнулся Кель, уже поняв, что, похоже, переспал с сумасшедшей.

— Спасибо. Остальным долго приходится объяснять, а они все равно не верят, что они живые, — девушка встала с кровати, даже не попытавшись прикрыть наготу, и Кель увидел на ее теле несколько свежих ссадин и наливающихся темной кровью синяков.

— Это я тебя так? — голос гвардейца не дрогнул, а рука потянулась к кошелю, чтобы достать пару серебряных монет.

— Да, — кивнула девушка.

— Извини, — Кель постарался ответить небрежно, но проклятый кошель никак не хотел открываться, и он зашипел от досады.

— Ничего страшного. Ты хороший, — от серьезности тихого девичьего голоса у гвардейца по обнаженной спине прошел мороз.

Кель посмотрел на нее и растеряно замер. Майлис не пыталась опустить взгляд, ее широко распахнутые зеленые глаза уставились прямо на него. Гвардеец много повидал продажных девок. Он помнил брезгливую жалость, когда побирался в трущобах, потом подрос и впервые разглядел на их лицах страх, став солдатом, насмотрелся на притворную страсть и желание угодить клиенту. Гвардеец ждал увидеть в глазах этой девушки плохо скрытое презрение, ненависть, на худой конец равнодушие. Но вместо этого они светились искренностью и добротой.

Окончательно Келя добила по-детски наивная улыбка. Гвардеец сам многое повидал на своем веку, научился таить ненависть глубоко внутри, чтобы выждав момента, дать ей выход в волне удушливой ярости. Но эта девушка совсем не была озлобленной, наоборот, казалась, что Майлис любит весь мир и радуется всему, что с ней происходит.

Тогда Кель быстро собрал свои вещи и опрометью выбежал из комнаты, но уже через неделю не удержался и вновь вернулся в этот особняк. На этот раз он сначала сунул мелкую монетку одной из служанок, и та охотно рассказала историю странной обитательницы борделя.

Майлис появилась здесь пару лет назад, когда вся ее семья погибла от морового поветрия. Служанка точно не знала, где она выросла, зато немолодая кокетка, прижавшись к руке гвардейца полной грудью и заговорщицки наклонившись вперед, смакуя рассказала подробности того, как с ней обращались родные, и посетовала на их слишком легкую смерть. Всю свою жизнь девушка провела взаперти, не общаясь ни с кем, кроме братьев и отца. Она ни разу не выходила из дома, но едва ей стукнуло тринадцать, как к ней стали приводить мужчин, чтобы те за деньги развлекались с юным телом. Единственными же игрушками для Майлис были несколько камней, и она, видимо повредившись разумом, до сих пор считала их живыми.

Обнаружившие ее стражники быстро смекнули, какую выгоду можно извлечь из приученной к мужским ласкам юной девушки, и немного поразвлекшись, тайно продали ее в престижный столичный бордель. Рабство в Гирской империи было запрещено, но вступиться за сироту было некому, да и некуда ей было идти.

Эта история не слишком удивила гвардейца — в трущобах Кель навидался и не такого. Но он никак не мог взять в толк, как после всего этого Майлис не превратилась в озлобленного на весь свет затравленного зверька. Теперь каждую возможность солдат использовал, чтобы отправиться в бордель и попытаться понять, откуда в девушке столько доброты и искренности. Что-то в глубине души не давало ему поверить в то, что она просто окончательно помешалась.

Майлис охотно принимала ласки, была нежна и умела в постели. Но Кель с удивлением понял, что ничуть не меньше ему нравится, когда они просто лежат обнявшись, а его пальцы медленно перебирают рыжие волосы. В его памяти навсегда запечатлелись ее слова, сказанные именно в такой момент.

— Я слышу, как бьется твое сердце, — девушка доверчиво прижалась щекой к груди гвардейца. — Оно доброе, но грустное. Наверное, ты слишком часто его обманываешь…

Майлис не переставала удивлять гвардейца. Она то предлагала потанцевать, мурлыкая себе под нос какой-то мотивчик, то, поймав бабочку, долго рассказывала гвардейцу, насколько же совершенно это хрупкое насекомое. Когда на небе появлялась луна, девушка подходила к окну и благодарила ее за свет, а стоило на улице разразиться грозе, просила стихию вести себя потише…

С каждой их встречей Кель все сильнее убеждался, что Майлис не сумасшедшая в прямом смысле этого слова, а просто смотрит на окружающий мир с другой, непривычной стороны и видит то, что ускользает от взора обычных людей. Иногда ему начинало казаться, что эта странная девушка куда счастливее всех королей и императоров вместе взятых…

Толкнув узорчатые створки дверей, гвардейцы уверенным шагом зашли в просторный холл, выполненный в староимперском стиле. Дневной свет свободно падал через отверстие в крыше. На втором этаже проем обрамляли инкрустированные золотом и слоновой костью бронзовые перила, а внизу в центре зала лежал неглубокий резервуар, в котором резвились разноцветные рыбки. Вокруг него возвышались четыре колоны, испещренные рунами и искусной резьбой, изображавшей символы всех стихий. В небольших окнах, чем-то напоминавших бойницы, стояли дорогие цветные витражи, мраморные стены украшали фрески, пол из тщательно подогнанных гранитных плит был покрыт мозаикой.

В специальных нишах в стенах зала, где в домах аристократов старой империи обычно помещались посмертные маски и бюсты предков, представлявшие семейную родословную, стояли бронзовые статуэтки обнаженных женщин и мужчин, тела которых порой сплетались в довольно экзотических позах. По всему залу были небрежно разбросаны небольшие полукруглые тисовые столики на трех ножках в виде звериных лап. Рядом стояли мягкие ложа, украшенные слоновой костью, черепаховым панцирем и позолотой. Людей в зале почти не было, лишь неспешно прохаживались слуги с серебряными подносами, на которых теснились кувшины с вином, лежали груды различных сластей, аппетитно сверкали капельками влаги кисти крупного винограда и другие фрукты…

К гвардейцам, не слишком спеша и сохраняя достоинство, направилась госпожа Доротея. Уже немолодая женщина не могла похвастаться изящным сложением, зато внушительный бюст мгновенно приковывал взгляд, гипнотизируя плавным колыханием плоти, рвущейся наружу из оков слишком тесного корсета. Как всегда Кель поймал себя на том, что невольно ожидает, что эти два огромных полушария вот-вот заставят лопнуть проклятую шнуровку и наконец явят миру всю свою красоту, и с большим трудом перевел глаза чуть выше. Повинуясь небрежному жесту Доротеи одна из служанок, подхватив поднос с кувшином вина и парой кубков, расторопно подскочила к посетителям.

— Чего изволят доблестные гвардейцы? — сверкнула белозубой улыбкой содержательница борделя, но Кель ни на секунду не поверил в ее радушие. Наметанный взгляд выходца из трущоб легко различил под слоем напускной искренности тщательно скрываемое презрение.

Госпожа Доротея привыкла работать с аристократами и императорскими сановниками, какое ей было дело до простолюдинов, пусть и гвардейцев, но не из золотых или серебряных, а лишь из Сплава. Но она была слишком умна, чтобы дать своим мыслям отразиться на покрытом пудрой и еще какими-то присыпками лице. Вернувшиеся из опасного рейда гвардейцы понимали, что в любой момент их могут бросить в новое пекло, и сорили скопившимся жалованием, а значит, пока они были здесь желанными гостями.

— Все как всегда, — Кель растянул губы в не менее широкой и лживой улыбке. — Уж вы-то точно знаете, чего жаждут уставшие от войны солдаты, стоящие на страже интересов нашей империи.

— Эк завернул, — крякнул Ритал, уже успевший приложиться к кубку с вином. — Зови своих девок.

— А я, пожалуй, сразу поднимусь к Майлис, — небрежно обронил Кель и уже направился к широкой мраморной лестнице, но его остановила Доротея.

— Сожалею, но Майлис сейчас занята с другим клиентом, — вежливо улыбнулась Доротея. — В вашем распоряжении все наши лучшие воспитанницы.

— Зови своих красоток, — спокойно ответил гвардеец, но Ритал заметил, как сжались кулаки друга.

Одна из служанок метнулась наверх, и вскоре по лестнице стали спускаться девушки. Легкие туники почти не скрывали их прекрасных тел, но зато дразнили воображение. Жрицы любви кланялись клиентам и замирали поодаль, призывно отставив упругие ягодицы и выпятив молодые упругие груди.

На лицах девушек цвели очаровательные улыбки, они соблазнительно облизывали сочные губы, кидали на мужчин пленительные взгляды, но Келя интересовали только глаза. За притворной страстью он безошибочно видел презрение и равнодушие. Прекрасные лица казались ему фарфоровыми масками, а девушки напоминали лишенных души кукол. Гвардеец почувствовал гадливость

Ритал, довольно посмеиваясь, прошелся вдоль цепочки красоток, беззастенчиво ощупывая их тела. Кель заметил, что некоторые девушки с трудом сдерживаются, чтобы не отшатнуться при виде изуродованного лица гвардейца. Зато их товарки, уже успевшие пообщаться с Риталом поближе, наоборот, всеми силами старались обратить на себя его внимание, но он их усилий словно и не замечал. В конце концов гвардеец ухватил за аппетитные попки и потянул за собой вверх по лестнице пару приглянувшихся красоток.

Настроение было безнадежно испорченно. Кель выбрал первую попавшуюся смазливую девицу, приказал принести к ней в спальню побольше вина и попытался забыться в сладких объятиях умелой жрицы любви, но на душе по-прежнему было муторно и гадко.

— А вот и наш герой! Покоритель столичных красоток, властелин винных морей… Что же ты не весел? — Торстен с ухмылкой встретил тихо проскользнувшего в почти пустую казарму Келя.

— Да так, перебрал наверное, — спокойно ответил гвардеец, даже не попытавшись сострить в ответ.

— Эй, друг. Так дело не пойдет. Выкладывай, — не на шутку встревожился норд.

— Тор, не лезь в душу. Я и сам еще не понял что со мной, — недовольно дернул щекой Кель и, не снимая сапог, рухнул на аккуратно застеленный шерстяным одеялом топчан.

— Ладно, — неуверенно пожал плечами Торстен. — Слышь, ты спать-то не устраивайся, скоро построение. Знаешь уже новость? Вроде как пополнение к нам.

— Мне и прошлого хватило, — недовольно поморщился. Кель.

— Это ты про Тарна? — понимающе усмехнулся Торстен.

— Про кого же еще.

— И чего ты к нему прицепился? Хороший солдат, опыта ему не занимать, в бою уже спина к спине кровь проливали. Даже Великим Силам душу едва вместе не отдали. Тарна хамелеон почти растерзал, спасла только кольчуга, поддоспешник и мастерство целителей, да и мы по краю прошлись. Плюс, если ты не забыл, он раньше октатом был.

— То-то и оно. Мне тот рейд в джунгли, когда это козел командовал нами, никак покоя и не дает, — сел на кровати Кель. — Мы же чудом в живых остались.

— А он-то причем тут? — не сдавался Торстен.

— Эти все его глупости вроде "императорская пехота своих не бросает", нас едва и не погубили, — зло усмехнулся Кель. — Не было шанса с тяжелоранеными пройти через кишащие тварями джунгли. На прорыв нужно было идти без них. Опытный он говоришь? А что это за опыт? Бьюсь об заклад, что мы с тобой бывали в переделках куда чаще. Тарн типичный октат для армии, давно не проливавшей свою кровь всерьез.

— Тебе-то его качества командира на кой ляд сдались? В гвардии он теперь такой же солдат, как и мы. Да и не зарекайся. Еще неизвестно, что бы ты на его месте сделал.

— Я бы сделал то, что нужно, — упрямо мотнул головой Кель.

— А меня бы раненого оставил? — с сомнением усмехнулся Торстен.

— Если бы точно знал, что спасти не смогу, то да, — Кель поднял глаза и встретился взглядом с другом.

— Ну-ну, железный ты наш. Лучше моли Великие Силы, чтобы тебе не пришлось никогда делать такой выбор, — отвернулся Торстен. — И про армию мирного времени ты это зря. На границах империи постоянно стычки, случаются бунты, да и тех же горцев возьми. Думаешь, чего в Эльтруских горах так часто меняют войска?

— Не то это, — поджал губы Кель. — Простых солдат кровью окропляют, спору нет, а вот толкового командира в таких мелких стычках не вырастить. Хочешь верь, хочешь нет, но я задницей чувствую, что если дойдет до серьезной крови, то наши офицеры-аристократы наломают дров, а затыкать дыры будут нашими жизнями.

— Может ты и прав, но тоску прекращай нагонять. Я тебя сегодня вообще не узнаю, — удар гонга прервал Торстена. — Шевелись давай!

Намотав вокруг лагеря положенные десять километров утренней пробежки, все двадцать человек тавта Керита выстроились на тренировочной площадке. Солдаты равнодушно ожидали появления командира, но когда наконец показался октат и держащееся чуть позади него пополнение, многие гвардейцы не смогли сдержать потрясенных возгласов. Трое из новоиспеченных бойцов Сплава никого не заинтересовали, но вот к четвертому из них мгновенно прикипели все взгляды. По ристалищу с грацией совершенной машины убийства шел представитель расы грау.

Доспехов на коте не было, и гвардейцам хорошо было видно, как под короткой безрукавкой из шкуры неведомого зверя перекатываются могучие мышцы прирожденного воина. Он возвышался над людьми на полторы головы, его покрытую коротким мехом морду густой сетью испещрили многочисленные шрамы, одно из стоявших торчком ушей было на половину срезано, но Торстену почему-то сразу показалось, что грау еще молод. Скользило что-то такое озорное и бесшабашное в его желтых тигриных глазах.

Керит представил каждого из новичков людей, но Торстен лишь механически отметил их имена, его интересовал только Грау.

— Ну и наше последнее самое большое пополнение, — растянул губы в улыбке командир. — Это Муралар. Как вы уже заметили, у него есть некоторые недостатки, например, повышенная волосатость, да и жрет он будь здоров. А вот каков грау в деле сейчас и посмотрим. Одеть тренировочные комплекты.

Гвардейцы рысью бросились в казарму, а Торстен пробился к грау. Заметив подскочившего к нему человека, Мурлар остановился, равнодушно разглядывая норда.

— Торстен, — протянул руку гвардеец, но новобранец остался неподвижен. На морде кота не отразилось никаких эмоций, лишь несколько раз дернулись его уши.

— Пожатие руки означает приветствие и знак уважения, — пустился в объяснения Торстен, но его прервал недовольный рык.

— Знаю. В отличие от вашей породы, — мотнув башкой, произнес низким рокочущим голосом грау и двинулся к казарме, оставив норда в ярости сжимать кулаки.

Гвардейцы натянули поношенные набивные доспехи, тронутые ржавчиной поножи и наручи, изрядно помятые шлемы. Даже для грау приволокли все необходимое подходящего размера. Сам кот недовольно прядал ушами, но спорить с приказом не стал и облачился в новенький стегач. Шлем на его крупную голову тоже нашелся, а вот с оружием вышла заминка. Отказавшись от щита и недовольно покрутив в руках несколько слишком коротких и легких для грау тренировочных мечей, он остановил свой выбор на паре больших секир. Люди ими орудовали с помощью обоих рук, но в лапищах потомка свирепых хищников они смотрелись обычными топорами.

Из-за пополнения Керит не собирался нарушать привычный ритм тренировки и сначала отрабатывали удары на вбитых в землю столбах, оттачивали защиту и атакующие связки в парах, а только потом перешли к схваткам. Сам командир работал наравне со всеми. С некоторым интересом Торстен скрестил тренировочные мечи с новичками-людьми. Все они были из смешанной пехоты, но достойной конкуренции гвардейцу составить не смогли. Боевое мастерство норда вообще значительно возросло, и сейчас он был вторым в тавте, уступая только командиру.

Керит не склонен был переоценивать своих гвардейцев и на первый тренировочный бой против грау выпустил сразу троих. Стоило октату дать сигнал, как Муралар взорвался бешеным вихрем отточенных движений. Удары грау были настолько сильны, что, даже приходясь в щит, заставляли гвардейцев покачиваться и болезненно морщиться. Он стремительно перемещался по ристалищу, ни на секунду не замирая на месте и не давая противникам навалиться со всех сторон. Удары и выпады гвардейцев, даже достигая цели, не могли остановить это воплощение ярости и силы. Не прошло и полминуты, как люди, шипя от боли и сплевывая кровь, беспомощно распростерлись на ристалище.

На следующий бой Керит выставил против грау сразу пятерых, но и это не слишком помогло. Первого из противников Муралар отбросил ударом корпуса, а еще один из зазевавшихся гвардейцев отлетел после близкого знакомства с его тяжелым подкованным сапогом. Серия стремительных атак завершила разгром. Гвардейцы с трудом поднимались с земли, с содроганием представляя, чтобы с ними было, окажись лезвия секир стальными и заточенными.

Недовольный Керит уже собрался еще увеличить число нападавших на грау, но к нему пробился пока не участвовавший в схватках Торстен. Выслушав его предложение, октат не стал препятствовать, и норд лично выбрал четырех товарищей для схватки с насмешливо скалящимся котом. Торстен отвел их в сторону и быстро объяснил свою идею.

Поудобнее перехватывая оружие и щиты, пятеро гвардейцев полукругом обступили грау. Под шлемами сверкали их глаза, наполненные решимостью и боевым азартом. Страха не было и в помине, наоборот, новый вызов бодрил и заставлял быстрее бежать по жилам кровь. Кель не удержался и многообещающе подмигнул противнику.

Керит дал отмашку, и все пришло в движение. Муралар шагнул вперед, но к нему уже подскочили двое гвардейцев. Кель с улюлюканьем метнул в громадного кота свой меч и кинулся ему в ноги. Грау легко увернулся от летящего клинка и обрушил одну из секир на верткого противника, но она лишь оставила внушительную вмятину на щите. Рыча мохнатый новобранец попытался отбросить человека ударом сапога, но он пришелся крякнувшему от боли гвардейцу в плечо, а правой, свободной рукой Кель мертвой хваткой впился в его ногу.

Второго противника грау встретил страшным по силе ударом секиры, проломившим доски щита, а меч человека лишь напрасно скользнул по плечу противника, но свою задачу солдат выполнил — отнял драгоценные мгновения. Справа на новобранца обрушился клинок Ритала, заставив жалобно лязгнуть метал шлема, а подскочивший слева Тосртен отшатнулся от размашистого удара секиры, едва не вонзившейся в землю, и, качнувшись вперед, впечатал окованную железом кромку щита в ее древко. С сухим треском дерево переломилось, а норд, пользуясь тем, что на поножах не было отбойников, от души съездил тренировочным мечом по беззащитной задней части колена.

Оказавшийся за спиной у кота Тарн попытался попасть под край на секунду приподнявшегося шлема, но клинок лишь скользнул по козырьку, зато страшный удар щитом в поясницу заставил пошатнуться даже такую громадину.

Грау взревел раненым тигром, метнул в Торстена рукоять сломанной секиры и крутнулся на месте, словно медведь, облепленный гончими. Так и не разжавший пальцы Кель получил удар ногой по ребрам и со стоном отлетел в сторону. Ритал с трудом отвел стремительный взмах секиры, но, пошатнувшись от его силы, на секунду замер на месте, а грау, не обращая внимания на проскрежетавшие по шлему мечи Торстена и Тарна, всей своей массой врезался в солдата с изувеченным лицом, сбивая его с ног.

Ситуация разом переменилась. Гвардеец с разбитым щитом попытался клинком закрыться от летящей в него секиры, но грау умело изменил направление удара, и оглушенный боец рухнул на землю. Отпрыгнув в сторону, кот резко развернулся и встретил лицом к лицу неосмотрительно напавшего на него Тарна. Удар ногой, даже придясь в нижнюю часть щита, едва не отбросил гвардейца, а лезвие тренировочной секиры, пройдя над опустившейся кромкой, оставило внушительную вмятину на его шлеме. Еще секунда и грау окончательно переломил бы ход схватки, но ему помешал Торстен.

Взревев пусть и тише, но не менее яростно, чем сам кот, норд обрушил меч на сжимающую секиру лапищу, защищенную одной лишь стеганой рукавицей даже без железных накладок, и впечатал кромку щита в забрало, под которым сверкали полные упоения боем и кровожадного азарта оранжевые глаза. Отшатнувшись под напором Торстена, грау, однако, не выпустил оружие. Дистанция между противниками уже была слишком мала, чтобы полноценно замахнуться, поэтому кот со всей мочи съездил свободной рукой гвардейцу в лицо.

Шлем смягчил страшный удар, но голова Торстена конвульсивно дернулась, и у него все поплыло перед глазами. Почти потеряв сознание и выронив меч, норд рванулся вперед и повис на руке, сжимавшей секиру. Вновь свирепо взревев, грау попытался стряхнуть человека и освободить руку, но гвардеец сумел удержаться, и тогда на него обрушилась вся ярость разбушевавшегося противника.

Шлем и стеганые доспехи полностью не спасали от града ударов. Из разбитого носа хлынула кровь, в ушах звенело, впечатавшееся в бок колено заставило жалобно хрустнуть ребра и сбило дыхание. Грау даже приподнял норда и обрушил его на землю, пытаясь отцепить от своей руки и древка секиры, но Торстен продержался несколько драгоценных мгновений, которых сполна хватило остальным гвардейцам.

Подскочившие Тарн и Ритал с азартными криками принялись рубить потерявшего подвижность и оставшегося безоружным, но все еще могучего и очень опасного противника. Даже под градом ударов он едва не развернул фортуну к себе лицом, рукой перехватив меч бывшего октата, но подскочивший сзади Кель подсек ему ноги, и яростно рычащий грау оказался на земле. Встать противнику гвардейцы уже не дали, и Керит остановил бой.

Торстен с трудом поднялся на ноги и снял перекосившийся шлем. Норд сплюнул кровь и потрогал языком зубы, с облегчением убедившись, что они все целы. У гвардейца ныло все тело, но боль ни шла ни в какое сравнение с переполнявшим его душу восторгом. Когда и грау снял свой помятый куда серьезнее, к тому же плохо подогнанный шлем, норд увидел, что короткая шерсть на лице новобранца слиплась от крови.

— Торстен, можно просто Тор, — гвардеец шагнул вперед и протянул руку.

— Муралар, можно просто Мур, — на этот раз грау без колебаний пожал ладонь норда.

— Мур говоришь, — оказавшийся рядом Кель уже растянул губы в ехидной улыбке, но грау на секунду приподнял верхнюю губу, демонстрируя внушительные клыки. Этого хватило, чтобы у шутника мгновенно пропало всякое желание острить по поводу имени новоиспеченного гвардейца.

— Ну что, неплохо, — к ним подошел Керит. — Только ты, Мур, не слишком обольщайся. Сейчас понадобилось пятеро, чтобы тебя завалить, но у них не было заточенного оружия. В настоящем бою твое преимущество будет меньше, так что один хороший удар может стоить жизни. И оружие ты выбрал неудачное, нужно будет что-нибудь по руке подобрать.

— А нас похвалить? — поинтересовался Торстен, пытаясь остановить капавшую из носа кровь.

— Больше чем неплохо пока не заслужили, — рассмеялся Керит.

— Сам лучше бы попробовал против этого монстра выстоять, — с некоторой обидой пробормотал норд.

— Вот отдохнет и попробую. Втроем: ты, я и Ритал, — один на один против него я выходить не рискну, — хлопнул норда по спине командир.

— А я бы рискнул, но только с арбалетом, — оценивающе посмотрел на грау Кель.

— В меня еще попасть надо, — оскалился Мур, но Торстену показалось, что на этот раз это улыбка. — Да и с арбалетным болтом в груди я тебе освежевать успею.

— Твоя правда. Нужно в голову стрелять, да и пара запасных взведенных арбалетов не помешает, — с серьезным видом кивнул Кель.

— Хватит болтать. Стройся! — скомандовал Керит, и, дождавшись пока последним свое место в рядах гвардейцев займет растерявшийся Мур, обратился к своим солдатам. — У нас новое задание. Завтра выступаем в Ринзу.

— Мы же с этими торгашами в хороших отношениях? — не удержался от вопроса неугомонный Кель.

— В хороших. И поэтому одной сотне наших солдат советом вольных городов позволено действовать на их территории. Кто-то повадился нападать на караваны гирских купцов. Не помогает даже охрана. Это не обычные разбойники, торговцев других стран не трогают. А вот наших вырезают подчистую, словно цель не столько грабеж, сколько устрашение. Догадываетесь, что это значит? — Керит сделал паузу и обвел пристальным взглядом лица гвардейцев. — Это значит, что у нас есть работа.

 

Глава 10

— Мур, а как ты у нас на материке оказался? Заскучал дома? — Торстен утер с лица пот и дорожную пыль грязноватой тряпкой и посмотрел на мерно шагающего рядом грау.

— Наш род плохо сражался, — оскалил внушительные клыки потомок кошачьих. Выглядел он устрашающе. За плечом в кожаной петле покачивался двуручный меч, а на покрытом стальными накладками поясе висела пара клинков покороче. Как и все гвардейцы, несмотря на жару, Муралар был облачен в полный доспех, и надетая сверху суконная накидка плохо спасала от палящих лучей солнца. Керит расстарался и где-то успел достать для своего нового подчиненного подходящий по размеру защитный комплект, точно такой же, как у остальных бойцов Сплава. Неугомонный Кель разглядел на спине чешуйчатого панциря несколько тщательно заделанных прорех и предположил, что в недавнем прошлом его носил другой грау, оказавшийся недостаточно проворным.

Но самому Муралару было все равно, кому до него принадлежала эта броня. Грау никогда не обрабатывали металл, поэтому оружие и доспехи даже из плохого железа, не говоря уж о стали, были предметом вожделения для любого молодого кота. Именно на них люди выменивали меха неведомых животных и драгоценные камни у знавших только охоту и собирательство потомков хищников.

Торговля с прирожденными воинами была делом опасным. Каждый из портов, притулившихся на побережье материка грау, сжигался ими не один десяток раз. Но этот континент был слишком богат: кое-где россыпи драгоценных камней выходили прямо на поверхность, а по бескрайним лесам и равнинами бродили стада удивительных животных, за чьи шкуры в человеческих странах платили чистым золотом. Вот жадность и заставляла людей вновь и вновь стремиться к чужим берегам, уповая, что новая сора со вспыльчивыми и кровожадными грау произойдет не скоро, и они успеют вдоволь нажиться, обманывая тупых варваров.

— А почему на вас напали? — отмахиваясь от надоедливой мухи, поинтересовался норд.

— Они были сильнее, — недоуменно пошевелил ушами Мур. Его не переставала поражать глупость людей, не понимающих таких очевидных вещей.

— Ааа, как это мы сразу не догадались, — усмехнулся догнавший их Кель. — Грау вообще очень возвышенные существа, мотивы их действий всегда высоко духовны и слишком сложны для примитивных людишек!

— Шутишь? — с подозрением посмотрел на гвардейца кот.

— А то! — Кель подмигнул могучему грау. — Расслабься, вы правильные ребята, не обманываете сами себя, не то что люди. У нас тоже самое дерьмо, только мы привыкли маскировать его высокими мотивами и умными фразами. А на деле, куда не копни, везде все тот же звериный закон — кто сильнее, тот и прав.

— Я это уже понял, — согласно рыкнул Мур.

После появления в отряде грау Кель и не подумал делать для него исключение и подшучивал над прирожденным воином наравне с другими гвардейцами. Все полагали, что это может плохо кончиться, но Мур еще раз удивил, доказав, что ему не чуждо чувство юмора, и даже сдружился с неугомонным остряком. Он вообще очень быстро вписался в ряды гвардейцев, давно превратившихся в таких же суровых псов войны, не мыслящих свою жизнь без схваток, как и сами грау. Кель же во всеуслышание объявил, что чувство юмора это единственный признак действительно разумного существа и пообещал, как только выдастся подходящий момент, за свой счет напоить Мура до упаду.

— А давно ты в людских землях странствуешь? — продолжил расспрашивать Торстен.

— Пять весен, — как всегда немногословно ответил грау. Его басовитый голос был на удивление приятен, но в нем постоянно проскальзывали рычащие нотки, заставляя что-то глубоко внутри людей трепетать от неясной тревоги.

— Помнишь, когда мы познакомились, я пытался тебе объяснить, что означает рукопожатие, а ты еще странную фразу обронил про людей, — Торстен решился задать давно мучивший его вопрос. — Что ты имел в виду?

— Среди людей есть трусы, — на этот раз в горле Мура заклокотало от ярости. — Я только осваивался здесь. Не знал, что вам ведом страх. Две дюжины врагов. Нас трое. Хороший бой, но дрался я один. Они сбежали. Жалкая падаль.

— Я не завидую этим ребятам, — присвистнул Кель. — В смысле, тем, кто тебя предал. Хотя на две дюжины трупов, бьюсь об заклад, тоже стало больше.

— Нет. Треть разбежалась, — довольно оскалился грау. — Разбойники. Мало луков. Нет арбалетов. Не бойцы. Отребье.

— А бросившие тебя товарищи?

— Трусов я нашел. Они заплатили. Не повторяйте их ошибок, — насмешливо рыкнул Мур.

— Куда катится этот мир! — патетически всплеснул руками Кель. — Надо мной уже какой-то клубок шерсти шутит!

— Кель, кончай паясничать, — недовольно прервал друга Торстен, заинтересовавшись словами грау. — Мур, ты сказал, что мы, люди, испытываем страх. А вы разве нет?

— Грау не знают страха, — не без гордости кивнул кот.

— Как же вы тогда выживаете? — опять влез Кель. — Если нет страха, что вас заставляет цепляться за жизнь?

— Жажда схватки, — дернул ушами Мур. — Умереть, значит проиграть. Это не стыдно и не страшно. Но мертвый не сражается, не чувствует на губах кровь врага. Только пустота. Мы хотим сражаться дальше.

— Знаешь, что-то я в последнее время сильно на грау стал похож, — задумчиво пробормотал в ответ Торстен.

— Ладно вам философствовать. Мур, лучше расскажи, как у тебя с девушками. Сомневаюсь, что за пять лет ты тут хоть одну мохнатую красавицу себе под стать встретил, — Кель хлопнул друга по плечу и лукаво посмотрел на насупившегося кота.

— Да. Женщин проигравшего рода забирают победители. На землях людей их нет. Я одинок, — уши грау недовольно подрагивали, выдавая, что вопрос гвардейца задел его за живое.

— Ну а людские? Неужели не пробовал подкатывать? — до глубины души поразился Кель. — Слушай, давай с тобой в бордель наведаемся, какой попроще. Если у тебя в кошеле серебро, то там никто воротить нос не будет, конечно если пообещаешь голову шлюхе не откусывать и сильно ее не калечить. Хотя, если тебе принципиально, можем поискать такой, где и это можно.

— Ты слишком много болтаешь для такого маленького существа, — уже всерьез оскалился грау.

— Нет, вы посмотрите на него! Он еще и злится, — изобразил обиду Кель. — Я же о тебе забочусь, дурья твоя башка! Не привередничай, человеческие самки тоже ничего. Конечно, красавицу мы тебе не найдем, зато будет за что подержаться. Да и вообще, ты в своей жизни одни волосатые задницы и видел, а тут рожу кривишь.

Ответом гвардейцу стало яростное рычание. Мур подобрался, словно перед прыжком.

— Нет, ну если так хочется, можем и волосатую бабенку поискать, такие среди людей тоже встречаются, — ничуть не стушевался Кель. — И нечего на меня смотреть как на ходячий кусок мяса! Прибереги свой пыл и страсть! Не хочешь человека, так говорят в столице хороший зоопарк, там и тигрицы есть…

С рычанием Мур шагнул к шутнику, и Торстен уже напрягся, готовясь разнимать друзей, если грау сорвется, но Кель, добившись вспышки ярости, довольно рассмеялся и пошел на попятную.

— Понял, Мур, понял. Замолкаю. Как ты там говорил, я еще хочу и дальше сражаться, — широко ухмыляясь, развел руки в стороны гвардеец.

— Таких шелудивых котят как ты у нас берут за загривок и окунают в воду, — Мур расслабился и добродушно рыкнул на гвардейца.

— Тебя часто так учили уму разуму? — рассмеялся Кель.

— А то, — оскалился в улыбке грау.

— Хватит свое остроумие оттачивать, — прервал их шутливую перепалку Торстен. — Лучше объясните мне, почему на это дело отправили нас, а не конницу. Им караваны сопровождать и за разбойниками гоняться куда как сподручнее.

— Заметны они сильно, да и по буреломам лазить не обучены, — ответил норду Ритал. Изуродованный гвардеец не спешил вмешиваться в шутливую перебранку друзей, но заслышав, что речь зашла о серьезных вещах, вступил в разговор.

— Плюс совет ринзайских вольных городов пустил только сотню, вот и решили послать гвардию, — это уже встрял Тарн. Бывший октат обычно держался особняком, но изматывающая монотонность пешего марша наскучила и ему.

— Вот и послали бы золотых или серебряных гвардейцев, — поморщился Торстен.

— Размечтался. Не по чину этим расфуфыренным дворянчикам гоняться за разбойниками, — дернул изуродованной щекой Ритал.

— Хвати вам догадки строить, — повернулся к своим гвардейцам шедший чуть впереди Керит. — Приказ есть приказ.

Сотня гвардейцев Сплава моталась по пыльным трактам между ринзайскими городами уже больше месяца. Септим сразу раздели отряд, позволив каждому из четырех тавтов действовать самостоятельно, но это не принесло результата. Те караваны, что сопровождались гвардейцами, никто не трогал. Керит попробовал держаться неподалеку, чтобы вовремя прийти на выручку, но и это оказалось бесполезно, купцы спокойно дошли до пригородов столицы. Зато те караваны, что шли без сопровождения, вырезались один за другим. Таинственные налетчики не боялись схваток с многочисленной купеческой охраной, но гвардейцев избегали всеми силами.

Имперцы пробовали выследить нападавших по следам, но все было без толку. Не помогли даже приставленные к сотне маги: толи Тайми и целитель оказалась слабы в поисковых заклинаниях, толи разбойники были не так уж и просты. А между тем королевство Зиран по-прежнему сохраняло непомерные пошлины на дешевое гирское зерно, и купцы из империи вынуждено везли его перекупщикам Ринзы. Жалкая сотня гвардейцев не могла сопровождать все караваны, чем и пользовались таинственные налетчики.

Время шло, а результата не было. Оба мага участвовали в поисках с другими тавтами, и на их помощь рассчитывать не приходилось, поэтому Керит решил изменить тактику. Как и все октаты он знал, что главной задачей гвардейцев была не охрана купцов, а поиск разбойников. К сожалению, пославшие их сюда командиры ни на секунду не задумались о том, как привыкшие к открытым схваткам солдаты будут выслеживать налетчиков. Зато Керит понимал, что даже одна единственная схватка с разбойниками могла бы приподнять завесу тайны, а значит, стоило рискнуть.

Время уже перевалило за полдень, когда впереди показался растянувшийся караван. Гвардейцев встретили грозно скалившие клыки сторожевые псы и наложенные на тетивы стрелы. Даже разглядев на накидках эмблему Сплава, многочисленная купеческая охрана не спешила опускать оружие.

— Сколько их тут? — тихо спросил Кель, подозрительно поглядывая на окружавших повозки людей. — Тут по ходу не один купец, вон сколько охраны, да и караван длинный.

— Больше полусотни будет. А ведь еще сами купцы, их слуги, да возницы, — ответил Торстен, перекинув со спины щит. Без него он чувствовал себя крайне неуютно под прицелом наложенных на тетивы стрел. — Правда, хороших доспехов мало, да и рассредоточились неудачно.

— Боятся малыми силами ходить. И правильно, — это уже проскрежетал Ритал. — Им бы обычных разбойников гонять, а тут за них кто-то серьезный взялся.

— Кто у вас тут старший? — зычно выкрикнул Керит, шагнув вперед.

— Допустим я, — степенно ответил сидящий на козлах одной из повозок толстяк.

— Мое имя Керит, я октат первого тавта третьей сотни гвардейцев Сплава. Мы здесь чтобы обеспечить безопасность караванов.

— Дело доброе, — кивнул купец, погладив окладистую бороду, но даже не подумал представиться, а уж тем более спуститься на землю.

— Мне нужно поговорить с вами наедине, — в голосе командира гвардейцы уловили хорошо знакомые нотки, обычно означавшие для них большие неприятности.

— Зачем? Тут и говори, неча моих людей тайнами смущать, — хитро ухмыльнулся в бороду купец. — А я вам и так сразу скажу — можете с нами идти, начальник охраны расставит по местам. Мы, стало быть, заботе императора, да продлят Великие Силы его дни, завсегда рады-то.

— Мы не будет сопровождать ваш караван, — прозвучавшему в голосе Керита высокомерию позавидовал бы любой король. — А если ты жирная свинья не поднимешь свою задницу и не подойдешь сюда, то я возьму тебя под стражу как пособника разбойников, ведущего караван в ловушку.

— Экий ты горячий, — не показал страха купец, но все же с кряхтением слез на землю и отошел в сторону с октатом.

Караван остановился, и пока руководство о чем-то секретничало, гвардейцы и купеческие охранники с недоверием поглядывали друг на друга. Больше всего опасливых взглядов доставалось громадной фигуре Мура. Сам грау нисколько не смущался такого внимания и довольно скалил клыки, заставляя охрану каравана нервно стискивать оружие.

— Гляди, бабы в доспехах! — оживился Кель, указывая на одну из повозок.

Присмотревшись, Торстен действительно увидел двух девушек. Та что пониже вполне себе миловидная, а судя по форме кожаного доспеха под своими изгибами он прятал пару соблазнительных округлостей. В руках она сжимала лук. Длинные темные волосы были плотно стянуты в косу, на конце которой покачивался в такт шагам небольшой металлический шарик.

Во второй из них норд, напротив, едва признал девушку. Высокий рост, широкие плечи, плоская грудь, совсем незаметная под надетой поверх кожаного поддоспешника тяжелой кольчугой. Не лучше обстояло дело и с лицом. Грубые черты, словно высеченные из камня, усугублялись несколькими шрамами, пересекавшими щеки и лоб воительницы. На изгибе локтя у нее покоилась секира.

— Эй, а что это у вас за красавицы? — обратился Кель к ближайшему охраннику.

— Не заглядывайся, этим двоим мужики не нужны, — усмехнулся загорелый молодой парень, одетый в один лишь кожаный поддоспешник, но уверено сжимающий в руках длинный лук.

— А вы уверены? Может это им ваши рожи отвратительны, вот и делают вид, — заинтересовался Тарн.

— Они вместе уже пару лет ходят, если не на страже, то каждую ночь спят в обнимку, тут и гадать нечего, — махнул рукой охранник. — Половина шрамов вон та бабища получила, когда отхаживала от своей подруги ухажеров. Бают, что она ее когда-то от насильников спасла, вот с тех пор и вместе.

— А может к ней нашего Мура подослать? — Кель подмигнул недовольно заворчавшему грау. — Он у нас лучший оратор, любую уболтает! Да и посмотрите, они же созданы друг для друга! Вон, даже шрамы на лице чем-то схожи, не иначе знак судьбы! А я бы пока с милашкой пообщался…

— Не, ты малый не промах, но приставать к ним не советую, — отсмеявшись, ответил молодой охранник. — За сталь хватаются по малейшему поводу, даром что бабы. Там где мужик даст в морду и забудет, эти затаят, а потом втихую прирежут. Те еще волчицы.

— Не дело женщинам на войну лезть, — покачал головой Тарн.

— Тут тебе не война. Я охранником лет пять уже хожу, и хорошо, если дюжина серьезных стычек с разбойниками наберется. Но правда твоя, неча бабе за меч браться, — согласно кивнул другой наемник, чьи виски уже отметила седина.

— Это точно. Баба с оружием это не к добру. Мною как-то такая даже командовала, — начал Ритал, но Кель незаметно наступил ему на ногу, не давая развить опасную тему.

— И чем закончилось? — заинтересовался Тарн.

— Да ни чем, сгинула по-глупому, — отмахнулся Ритал, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда Торстена. К счастью для него, тут очень кстати к повозкам вернулись Керит и толстяк-купец.

— Выступаем, нам еще до границы к завтрашнему утру нужно дойти, — громко скомандовал командир гвардейцам, но передумав, остановил их властным жестом. — Секунду. Эй, купец, кликни кого-нибудь холодной воды мне принести.

— Это можно, — кивнул толстяк, но по его лицу было хорошо заметно, что он чем-то недоволен. — Эй, Тильза, неси воды, что из родника набирали.

Через несколько секунд из повозки показалась худенькая девочка с криво обрезанными короткими темными волосами, лет четырнадцати на вид, сжимавшая деревянный ковш. Она попыталась соскочить с высокого борта одним прыжком, но запнулась за полог фургона и под смех охранников каравана растянулась на земле.

— Ах ты тварь нерадивая! — купец очень шустро для своих пропорций подскочил к девочке, и пнул ее одетой в сандалю жирной ногой по ребрам. Девочка жалобно закричала и скорчилась на земле. — Так-то ты платишь за добро? Простейшего дела доверить нельзя!

— Да оставь ты ее, воды что ли мало? Сейчас еще принесет, — удивился такой вспышке ярости Керит.

— Воды на вас не напасешься. Нет бы сопровождать, так удумали они что-то! — не сдержался торговец, выдавая истинные причины своего раздражения, но девочку избивать перестал.

Юная служанка всхлипывая проворно вскочила с земли и забралась назад в повозку. Через несколько секунд она показалась вновь с полным ковшом воды. Из носа, разбитого при падении, на поношенное и многократно штопаное ветхое платьице капала кровь. На этот раз девочка спустилась аккуратно и протянула ковш благодарно кивнувшему Кериту.

— А купец-то дурак, — тихо рассмеялся Кель.

— Это еще почему? — заинтересовался Торстен.

— Посмотри на эту служанку. Да у нее внутри клубок из ненависти, уж тут мне поверь, — усмехнулся Кель. — Видел, как она закрывалась, когда толстяк ее лупил? Побои не впервой для этой девочки. Она боится, но страх уже почти уступил место ярости. Это маленький затравленный зверек, которого загнали в угол. Как-нибудь ночью она его зарежет, зуб даю.

— Эй, купец. А что это за служанка? — заинтересовался Торстен.

— Да так, приблуда. Пригрел сироту на свою беду, а она добра не помнит. Нерасторопна, лишний раз руки боится запачкать, все в облаках витает…

— Понятно. Но ты смотри, поаккуратнее. Ребенок все же таки, — обронил норд, уже разворачиваясь, и не заметил наполненный призрением взгляд, который будто плевок метнула ему в спину худенькая девочка.

Когда последние повозки каравана исчезли в пыльной дали, Керит остановился.

— Устраиваемся на привал, — скомандовал октат гвардейцам. — Нужно дать каравану уйти подальше.

— Фух, а я уже грешным делом подумал, что действительно до упора будем топать до самой границы, — обрадовался Кель, оглядывая редкий кустарник, росший на обочине, в поисках тени.

— А есть ли смысл останавливаться на привал? Караван и так уже за пределами видимости, если еще отпустим, то не успеем помочь, когда на них нападут, — с сомнением покачал головой Тарн.

— А ты не забыл случаем, что здесь ты обычный гвардеец, а не октат? — Керит смерил новичка тавта холодным взглядом.

— Ну, положим он прав. Весь вопрос в том, не в этом ли наша цель и есть, — хитро усмехнулся Ритал, отчего его изуродованное лицо стало немного зловещим.

— Ты как всегда зришь в корень, — Керит хлопнул друга по плечу. — Мы действительно отпустим караван на час пути, думаю, так далеко налетчики за ним не смотрят.

— А что ты купцу сказал? — поинтересовался уже успевший устроиться под развесистым кустом Кель.

— Правду, но не всю. Объяснил, что мы будем патрулировать тракт, дал амулет, который может вызвать помощь. Ни слова лжи, — мрачно усмехнулся Керит. — А еще посоветовал поискать в караване лазутчика. Эти таинственные разбойники слишком хорошо знают, когда на купцов можно нападать, а когда нет.

— Так этот караван наша приманка? Давно пора, — Кель, улегшись на пожухлой траве, уже успел достать из заплечного мешка вяленое мясо и несколько сухарей и теперь с удивлением смотрел на остальных гвардейцев, все еще стоящих на ногах.

— А никого не смущает, что пока мы подоспеем, их всех перебьют? — мрачно оглядел товарищей Тарн.

— Не этот караван, так другой. Поймав за хвост ублюдков мы спасем куда больше жизней, чем если будем тратить время, охраняя этих купцов, — равнодушно ответил командир.

— А меня вот больше другое волнует, — задумчиво начал Ритал. — Если охрану каравана уже перебьют, то мы окажемся одним тавтом против, одни Великие Силы знают, скольких скаренных налетчиков.

— Мы гвардия! — жестко отрезал Керит. — Есть приказ и для его выполнения нужно рискнуть, остальное не важно.

***

— От нее ничего не слышно? — в голосе Ирси не скользило и капли волнения, но Сиал знал, что его друг и командир напряжен. Ульд был одет в привычные легкие кожаные доспехи, усиленные костяными пластинами тварей пустоши. Ладонь капитана непроизвольно поглаживал рукоять кинжала, а в глазах плескалась тревога.

— Нет. Когда караван проходил через деревню, она не появилась у таверны. Ее даже никто не видел, — желтые глаза с вертикальным зрачком пристально наблюдали за ульдом.

Сам Сиал был облачен в необычные и очень дорогие латы, закрывавшие почти все тело. Даже в преуспевшем в развитии кузнечного дела и считавшемся законодателем оружейных мод Зиране пластинчатые доспехи без кожаной основы совсем недавно начали теснить среди рыцарей привычную и более простую в изготовлении кольчужную броню, а снаряжение наемника было еще более необычно.

Вместо сборного нагрудника корпус защищала экзотичной формы выпуклая цельнокованая кираса с набедренниками, изготовленная на заказ одним из самых талантливых кузнецов Ланкера. Защита рук и ног у наемника тоже была латной, а наплечники крепились сразу к стальному ожерелью. Для лучшего соскальзывания ударов нагрудник кирасы ощутимо выступал вперед, образуя по центру угловую линию. В уязвимых местах на поддоспешник были нашиты кольчужные ластовицы.

— Проклятье. И как это понимать? — задумчиво пробормотал маг, поглаживая подбородок.

— Может гвардейцы? Как они появились, все пошло наперекосяк, — предположил наемник.

— Нет, последние пару дней мы за караваном плотно приглядывали. Скаренные имперцы рядом не крутились, — это уже ответил подошедший Юлин. Выглядел измененный неважно. Его кожа все еще была неестественного пепельно-бледного оттенка, даже жаркое летнее солнце не оставило на ней и следа загара. Красные от недосыпа глаза на осунувшемся лице смотрелись довольно жутко.

— А если они раньше с купцами договорились, а теперь следом идут? — не сдавался Сиал.

— Я распоряжусь проверить, — встрепенулся Юлин. Контрастом его изможденному лицу смотрелось поджарое тело воина, чья сила и скорость после изменения значительно превосходили среднего человека.

— Юлин, хватит себя изводить, — посмотрел на юношу Ирси. — Я сам распоряжусь, а ты отправляйся спать. Чем ты терзаешься? Меня твоя сестра уже самого извела просьбами с тобой поговорить.

— Если бы я знал, капитан. Муторно на душе. И кошмары каждую ночь снятся, — виновато пожал плечами юноша. — Зря Юлиана к вам пристает, но уж если она что удумала, переубеждать ее бесполезно. Скажите ей, что со мной поговорили.

— Нет, так дело не пойдет, — ульд оглянулся по сторонам и коснулся кончиками пальцев висков измененного. — Нас слишком мало выжило после застенков тех магов, чтобы я мог позволить тебе сжигать себя изнутри. А сейчас помолчи.

Ирси закрыл глаза и сосредоточился. Спокойная мощь ментальной магии послушно откликнулась на зов, и он скользнул в сознание расслабившегося наемника. Ульд осторожно исследовал разум друга, ища то, что не давало Юлину покоя. Он равнодушно отбросил обычные для любого человека страхи, мысленно улыбнувшись, обошел стороной воспоминания о последнем увлечении юноши, но стоило ментальным щупальцам добраться до обрывков сновидений, как маг подобрался подобно гончей, почуявшей след.

Перед внутренним взорам Ирси вставали картины, терзавшие Юлина. Маг видел холм, будто спелыми ягодами усыпанный окровавленными телами людей, видел сомкнувших ряды оборотней, видел рвущихся к ним врагов, над которыми веяли ненавистные знамена Гирской империи и ее гвардейцев. Воздух вокруг наемников дрожал от столкновения могучих чар, извивы ослепительно ярких молний с оглушительным треском растекались по их телам, но для Юлина значение имел лишь заслонивший дневной свет высокий воин в вороненых доспехах, из под шлема которого бешеным азартом сверкали голубые глаза. Удары сыпались один за другим, от пота скользила рукоять меча, но юноша выл от ненависти и кровожадного предвкушения.

Ирси с трудом сумел отстраниться от сознания друга и погасил передавшуюся ему вспышку ярости. Ульд был потрясен и сбит с толку. Действуя на одних рефлексах он заблокировал Юлину доступ к воспоминаниям о сновидениях и позаботился о том, чтобы его не терзали новые кошмары. Но даже когда повеселевший юноша, поблагодарив командира, отправился порадовать сестру, маг не переставал мучиться вопросом — что же он сейчас видел???

Отряд оборотней орудовал на землях вольных городов, входивших в Ринзайский союз, уже три месяца. За это время они сожгли почти столько же гирских караванов, как пять других нанятых короной вольных рот вместе взятых. Привыкшая отбиваться от скверно вооруженных, слабо обученных и плохо организованных разбойников, купеческая охрана ничего не могла противопоставить закаленным десятками схваток ланкерским наемникам. Поначалу Ирси даже разделил свой отряд, но едва до империи докатились слухи о нападениях, как торгаши стали объединяться в большие караваны, и ульд вновь собрал все силы в единый кулак.

Оборотни потеряли несколько человек убитыми, двух тяжелораненых отправили назад в Зиран, так что сейчас отряд насчитывал чуть меньше полусотни рубак. Еще за ними неотступно следовали два человека королевской канцелярии. Они не принимали участия в схватках, но всегда были неподалеку и внимательно наблюдали за действиями наемников.

Именно Ирси предложил остальным ланкерским капитанам не трогать местных и других иностранных купцов, чтобы не слишком злить совет вольных городов и избежать массовых облав. Представители зиранской короны не возражали — им хватало уничтоженных гирских караванов. Появление в стране императорских гвардейцев не прошло незамеченным, и наемники удвоили осторожность. Вот и в этот раз Ирси не спешил отдавать приказ нападать на очередной караван, опасаясь подвоха. Его беспокоило молчание лазутчика, заблаговременно внедренного к купцам.

Дело уже близилось к вечеру, когда в разбитый прямо в лесу лагерь вернулся наемник, посланный проверить, не следует ли кто-нибудь за караваном. Молодой парень с беззаботной улыбкой и огненно рыжими волосами нерешительно замер перед капитаном.

Ирси сидел, привалившись спиной к могучему стволу развесистого дерева, и задумчиво поглаживал загривки двух темных гончих. Этих тварей пустоши наемники с удивлением обнаружили запертыми в клетке одного из разграбленных караванов. Их уже собирались пристрелить прямо через прутья решетки, но вмешалась Юлиана, а подоспевший Ирси и вовсе приказал выпустить хищников наружу. Для мага не составило труда подчинить темных гончих своей воле, и у него появилась пара прекрасных сторожей и преданных питомцев, а его авторитет среди наемников вырос еще больше.

Ирси сразу заметил подошедшего наемника, но не спешил начинать разговор и изучал его из-под слегка прищуренных ресниц. Что-то ульда настораживало в этом парне. Почувствовав эмоции хозяина, недовольно заворчали темные гончие.

— Я это, сделал все, — наконец решился парень. — Нет за караваном никого.

— Точно убедился? — Ирси лениво достал свой любимый кинжал.

— Д-д-а, — с трудом справился с постыдной дрожью наемник. Несмотря на молодость, юноша уже многое повидал и был не из пугливых. Капитана он уважал и слегка побаивался, но сейчас с ним творилось что-то странное. В душе наемника всколыхнулся первобытный ужас, требующий немедленно бежать без оглядки подальше от этого невысокого и такого безобидного на вид ульда.

— Насколько ты отпустил вперед караван? — Ирси требовательно приподнял бровь и поковырялся в зубах острием кинжала. Одна из темных гончих встала и обошла вокруг наемника, подозрительно порыкивая в его сторону.

— Часа два ждал, не меньше! — парень испуганно затряс рыжей шевелюрой.

— Часа два говоришь? А как же ты сюда так быстро добрался? Ведь еще крюк пришлось сделать, чтобы незамеченным обогнать караван? — лениво, но грациозно потянулся ульд вставая.

— Так я же бегом! Аж весь вспотел! — еще более неуверенно ответил рыжий, косясь на оскаливших клыки темных гончих.

— Вот оно! — резко выпалил Ирси, заставив наемника вздрогнуть от испуга. — То-то меня что-то беспокоило! От тебя не только потом несет, ох не только!

— Так я только капельку винца, да и то уже здесь, в лагере! — почувствовав, что дело пахнет жареным, рыжий боец оборотней стал даже как-то меньше бояться. — А за караваном я проследил как полагается, не отлынивая!

— Говори правду, — ульд подошел к наемнику вплотную. — Ты у нас в отряде недавно, можешь правил не знать. Сейчас отделаешься плетьми, но если соврешь, то я тебе даже быстрой смерти не подарю.

— Капитан, да вы что! Да не буду я врать-то! — попятился наемник.

— Ну-ну, — задумался Ирси. Окатив парня волной наведенного страха, ульд рассчитывал добиться признания, но толи наемник оказался крепче, чем он полагал, толи действительно говорит правду. Магу очень хотелось залезть человеку в голову и выяснить это точно, но тот сейчас был слишком напуган и напряжен. Пробиться через эти барьеры означало доставить наемнику массу неприятных ощущений и вывести его из строя минимум на пол дня, а ведь уже скоро должен был показаться караван.

— Ладно, верю. Но запомни — сначала докладываешь, а потом уже можешь позволить себе выпить. Дело прежде всего! — Ирси отвернулся от наемника, а тот от облегчения даже присел на траву.

— Ну что? Будем атаковать? — к ульду подошел один из приставленных к отряду людей короля.

— Да, — кивнул Ирси, осторожно потянувшись ментальными щупальцами к его разуму. Этот с виду невзрачный и ничем не примечательный парень очень сильно интересовал ульда. Если у второго представителя королевской канцелярии ментальный блок был поставлен перед самой отправкой сюда, то у этого он таился в разуме уже несколько лет да и оказался куда сложнее, поэтому маг уверился, что перед ним лазутчик королевской тайной службы.

День за днем, пользуясь тем, что человек ничего не подозревал и не был напряжен, ульд аккуратно распутывал причудливые кружева ментального блока. И вот наконец эта преграда пала, и Ирси жадно потянулся к мыслям шпиона. Приставленный к наемникам наблюдатель побледнел и пошатнулся от внезапно нахлынувшей слабости и головной боли.

— Вам плохо? — учтиво спросил ульд, пряча за вежливой улыбкой торжество. Все его подозрения подтвердились: перед ним действительно стоял агент королевской тайной службы, отправленный сюда не только считать уничтоженные караваны, но и приглядеть за подозрительно быстро набиравшим вес капитаном вольной роты.

— Ничего страшного, — вымучено улыбнулся лазутчик, пытаясь устоять на внезапно подкосившихся ногах.

— Ладно, вам в бой не идти, так что можете позволить себе слабость, — Ирси растянул губы в сочувствующей улыбке.

Через пару часов весь отряд оборотней уже занял свои места по обеим сторонам от петляющей в лесу дороги. Ирси наравне с простыми наемниками вжимался пузом в мох, покрытый слоем желтых листьев, и лениво водил пальцем по узорам, украшавшим его лук. Густого подлеска здесь не было, зато деревья подступали к самой дороге, а значит, ничто не должно было помешать засыпать охрану стрелами. Ирси укрылся за широким стволом и с трудом держал в узде кровожадное предвкушение. Рядом с ним в земле торчало несколько стрел с гранеными наконечниками и длинным черным оперением.

На дороге показался быстро идущий человек, с трудом сдерживавший на длинной привязи рвущегося вперед поджарого сторожевого пса. Ирси почувствовал, как от окружавших его наемников потянуло досадой и гневом, но сам ульд лишь улыбнулся. Собака принюхалась, насторожено повела стоявшими торчком ушами и потянула охранника в сторону засады. Верхняя губа обнажила клыки, и четвероногий следопыт уже был готов зайтись заливистым лаем, когда до него дотянулись ментальные щупальца мага.

Сторожевой пес довольно завилял хвостом и потрусил по дороге, а его хозяин, до этого подозрительно оглядывавший лес, не обнаружив никаких следов людей, расслабился и, доверившись четвероногому другу, двинулся следом. Через минуту появилось еще несколько охранников с собаками, но и они не заподозрили подвоха. Специально обученные псы вели себя так, как будто поблизости не было даже отголосков чужого запаха.

Наконец на дороге показались первые повозки каравана. Когда они поравнялись с наемниками, в лучших традициях разбойничьих засад с оглушительным треском рухнуло сразу несколько заранее подпиленных деревьев. Они не только перегородили купцам дорогу и путь к отступлению, но и разбили караван на части, не давая выстроить повозки в хоть какое-то подобие защитного периметра. Одно из деревьев проломило борт тяжело груженной телеги, откуда на землю заструился золотистый поток зерна, а другой толстый ствол неудачно приземлился на спину испугано всхрапнувшей лошади. Постромки и неповоротливый фургон не дали умному животному увернуться от падающей сверху смерти, и с жалобным, почти по-человечески отчаянным ржанием конь рухнул в дорожную пыль с переломанным хребтом.

Но возниц, купцов и их охрану меньше всего сейчас интересовали мучения этой лошади, ведь со всех сторон на них посыпались стрелы. Понадеявшись на сторожевых псов, люди оказались совершенно не готовы к нападению. Они растеряно пытались укрыться за бортами повозок, лихорадочно срывали с седел щиты, прятались за лоснящимися от пота боками лошадей. А собаки, вместо того чтобы кинуться на обидчиков хозяев, жалобно скуля и подвывая, сбились в кучу.

Лесная тишина сменилась дикой какофонией стонов и криков раненых, предсмертными хрипами и воплями умирающих, богохульствами и ругательствами тех, кому повезло не получить стрелу или арбалетный болт, или чьи доспехи оказались слишком хороши. Сжимавший разряженный арбалет Сиал в упоении рассмеялся и взвыл по-волчьи, даже не догадываясь, что вскоре это станет боевым кличем оборотней, известным далеко за пределами ланкерской вольницы и королевства Зиран.

 

Глава 11

— Вот… поэтому… и нужно… было… посылать… сюда… конницу, — с трудом пропыхтел Торстен.

— Заткнись и береги дыхание, — жилистый Кель был выносливей всех в тавте, но и он уже порядком устал.

Стоило амулету Керита вспыхнуть пугающим багровым пламенем, возвестив, что на караван напали, как он немедленно приказал бросить все лишнее и перейти на бег. Гвардейцы закинули свои вещевые мешки в кустарник подальше от дороги и ринулись следом за командиром. Но, даже избавившись от походных торб и запасных мехов с водой, бойцы сплава не почувствовали облегчения. Доспехи, щиты, оружие, все это тяжким грузом лежало на плечах солдат. Не прошло и десяти минут, как на гвардейцев навалилась усталость. С каждым шагом ноги наливались свинцом, а хриплое дыхание все учащалось. Вносило свою лепту и жаркое летнее солнце, хоть и клонившееся к закату, но парившее, будто перед грозой.

Пару раз Керит приказывал отряду перейти на быстрый шаг, но этого едва хватало, чтобы немного восстановить дыхание. Пот стекал с разгоряченных тел ручьями. Давно нестиранные льняные рубахи противно липли к зудящему телу. Те, кто предпочел более легким кожаным поддоспешникам привычные и лучше защищающие, но куда более жаркие набивные, сейчас на все лады костерили себя за глупость.

Пожалуй, из всего отряда спокойно переносил этот изматывающий бросок один лишь Мур. Шерсть на морде грау свалялась от пота, но его дыхание оставалось ровным и размеренным, а глаза, уши и нюх также цепко ловили любые нюансы окружающей обстановки.

Показавшийся впереди лес с его прохладной тенью показался гвардейцам спасением. А вскоре насторожившийся Мур почуял гарь и остановил отряд. Поняв, что караван совсем близко, Керит дал гвардейцам немного времени на отдых, приказал привести в порядок доспехи и надеть шлемы.

— Нападаем с ходу. Идем тихо, как только караван окажется вблизи, по моей команде переходим на бег, — все еще хватая ртом воздух, начал Керит. — Среди повозок и деревьев орудовать строем не получится, поэтому работаем привычными тройками. Мур, ты будешь один. Не лезь в узкие места между повозками, не подставляйся под стрелы.

— Что с пленными? — деловито спросил Ритал.

— Мы не знаем кто наш противник и сколько у них бойцов. Поэтому сначала убивайте всех без разбора, о пленных будем думать, когда их останется горстка, — жестко отрезал Керит. — На худой конец сойдет кто-нибудь из раненых.

Торстен осторожно крался следом за остальными гвардейцами, чувствуя, как в его груди разгорается пьянящий боевой азарт. В эти секунды он как никогда понимал грау и их знаменитую кровожадность. Зачем человеку вообще нужна жизнь, если время от времени не ставить ее на кон, сходясь лицом к лицу в самой древней в мире игре с самой смертью? Только когда тебя могут убить в любой момент, начинаешь по-настоящему ценить и наслаждаться каждым мгновением.

Вскоре и люди почувствовали запах гари и услышали чьи-то тихие голоса. За поворотом дороги показался караван, а вернее то, что от него осталось. Среди бессильно замерших перед упавшими деревьями повозок в лужах уже подсохшей крови беспорядочно валялись тела людей и лошадей, груды высыпанных прямо на землю товаров, а пара фургонов уже вовсю разгоралась сильно чадящим высоким пламенем. Среди всего этого хаоса неспешно прохаживались разбойники. В глаза бросалось, что большинство из них могли похвастаться железными доспехами, в основном кольчугами.

Керит так и не успел дать команду, когда со стороны налетчиков послышались яростные крики, и они стали натягивать шлемы и выхватывать оружие. Понимая, что дорога каждая секунда, гвардейцы без понуканий ринулись вперед.

— За империю! — всколыхнул лесную тишину древний боевой клич.

— Гир! Гир!! Гир!!! — гвардейцы не жалели глоток, до столкновения оставались какие-то секунды. В эти мгновенья каждый боец Сплава ощущал себя частью неудержимой и всесокрушающей лавины и казался себе бессмертным. Ответом им стал волчий вой и крики ярости.

Торстен, ставший острием их тройки, одним махом перемахнул через упавшее дерево и ринулся дальше. Рядом привычно бежали Кель и Ритал. Разбойники отпрянули от первых повозок, но сплотить ряды уже не смогли. Первый противник даже не успел надеть оставленный где-то шлем, но попытался насадить норда на острие длинного полутораручного меча. Гвардеец принял удар на щит и, почти не сбавив темпа, разрубил ему голову.

Следующий противник оказался проворнее и, вскочив на повозку, оттуда обрушил на гвардейцев могучий удар длинной секиры, едва не стоивший Торстену жизни. Некстати запнувшись о тело мертвого возницы, норд не успел отшатнуться или заслониться, но выручил Ритал, закрывший друга своим щитом. Лезвие секиры прорубило доски и даже оставило вмятину на шлеме норда, а Кель хладнокровно ударил чуть выше поножей и отсек разбойнику ногу, упиравшуюся в борт повозки. Тратить время на то, чтобы добить покалеченного противника, с воем упавшего на груды товаров, гвардейцы не стали.

Чуть правее неудержимо рвался вперед Мур. Тяжелый двуручный меч в руках грау превратился в стремительную стальную полосу смерти, с легкостью крушащую врагов. Первый попавшийся у него на пути разбойник попытался заслониться своим ятаганом, но клинок сломался, а следующим ударом кот разрубил ему ключицу вместе с наплечником и кольчугой. Два других налетчика накинулись на гвардейца, но лишь затем чтобы разделить судьбу незадачливого товарища. Остальные гвардейцы тоже собирали свой кровавый урожай, расправляясь с на диво хорошо вооруженными и обученными, но застигнутыми врасплох разбойниками.

Двое налетчиков, чьи лица закрывали глухие забрала шлемов, прижавшись спиной к повозке, хладнокровно встретили гвардейцев. Торстен спешил покончить с ними побыстрее, но все его удары приходились в глухую защиту. Улучив момент, Кель рубанул под неосмотрительно приподнятый край щита, но его клинок лишь бессильно звякнул о поножи противника.

Очередной сильный удар Ритала пришелся в край щита разбойника, не имевшего металлической оковки, и меч глубоко увяз в досках. Противник не преминул этим воспользоваться, и его контратака достигла цели. Умелый удар был направлен туда, где рядом с локтевым сгибом на внутренней стороне руки уже заканчивался наруч, но разрубив кольчужную вставку, нашитую прямо на поддоспешник, клинок потерял убийственную силу, и гвардеец отделался неглубокой раной.

Ритал грязно выругался и, выставив щит, живым тараном ринулся вперед, прижимая разбойника к борту повозки. Меч налетчика напрасно скользнул по шлему раненного гвардейца. Торстен сделал тоже самое со вторым разбойником и даже с большим успехом: под напором могучего норда наемника всерьез приложило о колесо фургона. Только и ждавший такой возможности Кель сначала вогнал свой клинок в бок противнику Торстена, а потом они уже вдвоем помогли Риталу, которого к этому времени едва не зарезали незнамо когда выхваченным кинжалом — гвардейца с изуродованным лицом спасла только бармица, защищавшая шею.

Расправившись с этими разбойниками, бойцы Сплава двинулись дальше, но путь им уже преградил новый противник. Высокий налетчик в непривычном, но явно очень дорогом латном доспехе спокойно застыл между двумя фургонами, сжимая рукоять уже окровавленного полутораручного бастарда. Не пренебрег он и щитом. Из под глухого забрала насмешливо сверкали нечеловеческие глаза с узким вертикальным зрачком и оранжевой радужкой.

Торстен шагнул вперед, а Кель и Ритал попытались обойти повозки, но там тоже кипела схватка, и норд остался один на один с налетчиком, внушающим уважение своими доспехами и спокойной уверенностью, сквозящей в каждом плавном движении. Впрочем, гвардейцы уже поняли, что имеют дело не с обычными разбойниками, а хорошо обученными и умелыми солдатами какой-то страны или очень профессиональными наемниками.

Первое же столкновение клинков показало Торстену, что у него серьезные неприятности. Норд и сам умел управляться с бастардом одной рукой, просто никогда не пренебрегал щитом, поэтому предпочитал более легкий и короткий меч. Гвардейцы Сплава были мастерами одиночного боя, но чаще всего они сражались плечом к плечу с товарищами, а слишком длинный клинок в строю мог только помешать. Но этот таинственный разбойник орудовал своим бастардом с пугающей легкостью.

Удары полутораручного меча в азарте схватки показались Торстену слишком быстрыми и сильными для человека такой комплекции, как его противник. Норд никогда не жаловался на свои физические данные и даже гордился ими, но этот наемник не только не уступал, а даже немного превосходил гвардейца. Оставалось уповать на боевое мастерство, но и здесь бойца Сплава ждал неприятный сюрприз.

У разбойника оказалась очень необычная, но от этого не менее эффективная техника боя. Каждая связка ударов была выверена, а на контратаки налетчик реагировал пугающе быстро, демонстрируя незаурядную реакцию. Если первые мгновения наемник только сдерживал напор гвардейца, то постепенно он стал теснить Торстена. Несколько удачных ударов норда не смогли пробить латный доспех, зато бастард разбойника играючи прорубил поножи императорского солдата, и у него в сапоге захлюпало от крови.

Не лучше обстояли дела и у других гвардейцев. Понеся в начале боя серьезные потери, противник быстро пришел в себя и перестроился. Хорошо вооруженные, обученные и более многочисленные наемники сумели остановить натиск императорских солдат, и дальше схватка пошла уже на равных. Уничтожившие караван разбойники были разномастно вооружены, но это не мешало им биться слажено и умело, чувствовалось, что они прошли плечом к плечу не через одну военную компанию. Вот один из наемников, с трудом уйдя от взмаха клинка гвардейца, успел зацепить его щит своим чеканом и умело подставил противника под удар своего товарища, с нечеловеческой легкостью пробившего чешуйчатый доспех и вонзившего копье в грудь императорскому солдату.

Нашлось у разбойников противоядие даже против неиствующего грау. Наперерез коту шагнул могучий воин, затянутый в усеянную стальными пластинами кольчугу и вооруженный ничуть не менее длинным двуручным мечом. От столкновений двух клинков летели искры, а на лезвиях оставались глубокие зарубки, но человек творил казалось бы невозможное — в одиночку сдерживал напор кровожадного грау. Наемнику приходилось трудно, он постоянно отступал, но, тем не менее, держался, демонстрируя совершено нечеловеческую силу, скорость и реакцию.

Один из разбойников, вырвавшись из схватки, попытался помочь товарищу и, выждав удобный момент, с боку набросился на грау, но тот разгадал нехитрый маневр и, сделав быстрый шаг назад, с пугающей легкостью стремительным ударом отсек ему руку и разрубил прикрытую кольчугой грудь.

За спинами наемников показалось несколько низкорослых лучников. В одном из них, хорошо присмотревшись, можно было признать ульда, одетого в странный кожаный доспех, украшенный непонятными костяными пластинами; во втором длинные темные волосы, выбивавшиеся из под шлема, выдавали девушку. Толчея схватки не давала им как следует прицелиться, но стоило кому-нибудь из гвардейцев хотя бы на секунду показаться из-за спин разбойников, как лучники не задумываясь спускали тетивы. Пока их стрелы не нашли дорожку в доспехах императорских солдат, но это был вопрос времени.

Кель разрезал полог и забрался в фургон, надеясь так незаметно оказаться за спиной у противника Торстена, но внутри возвышались груды каких-то товаров, и раздосадованный гвардеец, высунувшись над бортом повозки, разрядил арбалет в сторону стрелков. Гвардеец готов был поклясться, что болт летел в грудь лучницы, но вместо того чтобы пробить легкую кольчугу и опрокинуть испуганно вскрикнувшую воительницу, он рассеялся невесомым облачком праха. Кель моргнул и встряхнул головой, прогоняя наваждение.

Второй стрелок яростно оскалился и зачем-то поднял руку. Отшатнувшись от очередного слишком стремительного и опасного удара своего противника, Торстен на мгновение встретился с лучником глазами. Даже в горячке боя норду стало не по себе от плещущегося в нечеловеческом взоре ульда океана безумной ярости и ненависти. Так мог бы смотреть бешеный хищник, но не разумное существо. Торстен невольно почувствовал, как из самых глубин его естества поднимается глупый и иррациональный страх, когда-то помогавший его далеким предкам безошибочно угадывать и обходить стороной слишком опасных противников.

Обычный для расы ульдов синеватый оттенок кожи казался пепельно-серым, а слишком худое лицо с выступающими скулами кривилось в выражении высокомерия и презрения, словно он смотрел на мерзкое насекомое, которое мог прихлопнуть в любой момент. Казалось, что лучник едва сдерживается, чтобы не сотворить с гвардейцами что-то действительно ужасное. На секунду норду вспомнились джунгли Сийяри и чувство бессилия, когда на императорских солдат волна за волной накатывалась равнодушная и чуждая людям магическая сила.

Но на Торстена опять накинулся его противник, а ульд, по-звериному зарычав от ярости, лишь вновь быстро натянул лук. Пущенная им стрела едва не вошла в шею Келю, перезаряжавшему арбалет, но, к счастью для гвардейца, она лишь рванула бармицу, свободно спадавшую на его плечи, и бессильно закувыркалась в пыли.

— Отходим! — громкий и властный крик ульда перекрыл даже вопли умирающих.

Прежде чем гвардейцы поняли, что к чему, противник разом отхлынул назад, успев даже подхватить еще стонущих раненых товарищей. А на императорских солдат, не давая им сразу начать преследование, с безумным воем накинулось с дюжину громадных сторожевых псов, совсем недавно еще преданных охранникам каравана.

Хуже всех пришлось Муралару. На грау напали не просто собаки, а пара странных довольно крупных, но поджарых тварей, чья гладкая темная шерсть отливала синеватым стальным блеском. Неизвестные хищники двигались куда быстрее, чем обычные псы, и у гвардейца ушло почти полминуты, чтобы расправиться с ними.

Спасаясь от очередного молниеносного удара тяжелого бастарда, Торстен сделал шаг назад и не успел отреагировать, когда противник ринулся следом за остальными отступающими разбойниками. Норду повезло: на него не набросился ни один из обезумевших псов, но догнать наемника он не смог — подвела раненая нога. Кель хладнокровно разрядил арбалет в спину разбойнику, но болт не пробил латный доспех и отлетел от задней пластины панциря. Выругавшись, гвардеец помянул недобрым словом тех, кто экономил на экипировке императорских солдат и не закупал у кузнецов дорогущие наконечники из высококачественной стали.

Расправившись с обезумевшими животными, гвардейцы бросились в лес следом за налетчиками, но время уже было упущено. Словно стая волков разбойники бесследно скрылись в прохладном полумраке леса. Опасаясь засады, императорским солдатам приходилось бежать очень осторожно, к тому же сказывались изматывающий бросок, который они проделали, чтобы застать разбойников врасплох, и усталость от схватки.

С трудом поспевавший за остальными Торстен едва не споткнулся о валявшееся в подлеске тело. По земле разметались огненно рыжие волосы, а пальцы юного разбойника в последнем усилии зарылись в землю. У наемника было вырвано горло, а еще одно кровавое пятно расплывалось на его ноге. Норд мимолетно удивился, что налетчики выбрали такой странный способ прекратить мучения, не поспевавшего за отрядом паренька.

Внезапно прямо на гвардейцев выскочил человек, одетый в один лишь легкий кожаный доспех без шлема. Обведя совершенно безумным взглядом императорских солдат, он приглушенно вскрикнул и ринулся в сторону, но тут уж бойцы Сплава не сплоховали. Легконогий Кель первым догнал беглеца, повалил его на землю, отобрал у него короткий меч, кинжал и засапожный нож. Керит приказал прекратить погоню, и они вернулись к разгромленному каравану, подталкивая перед собой очумело трущего виски пленника.

Первым делом императорские солдаты принялись оказывать помощь раненым. Потери тавта впечатляли. В короткой схватке погибло трое гвардейцев, а еще четверо были тяжело ранены.

— И кто мне объяснит, с кем мы сражались? — спросил Торстен, усевшись прямо на труп пегой лошади и перевязывая неглубокую, но болезненную рану на ноге.

— Это настоящие солдаты, а не разбойники, — задумчиво пробормотал в ответ Ритал.

— Наемники. Слишком разномастно вооружены, — уточнил Тарн.

— Нет, но какие гады умелые! Чего стоит тот здоровяк, что нашего Мура сдержал! — восхищено поцокал языком Кель.

— Да и мне какой-то странный противник попался! — оживился Торстен. — Готов поклясться, что у него глаза с вытянутым зрачком и оранжевой радужкой! Не как у ульдов, другие. А уж быстр и силен-то! Едва не разделал меня как желторотого новобранца! А еще лучник-ульд. Я с ним глазами встретился, так до сих пор ощущение, что случайно разминулся с собственной смертью.

— У лучников какая-то магическая побрякушка была, а то бы я одного снял! — раздосадовано сплюнул Кель. — Чтоб я такое жалование получал, чтобы такие артефакты покупать! Наши-то казенные только от магии уберегут, да и то, поди, слабенькой. А они с защитой от стрел разгуливают… А собак как лихо приручили! Не простые наемники, ох не простые…

— Не гадайте, сейчас и узнаем, благо есть у кого. Судьба преподнесла нам знатный подарок, — ухмыльнулся Керит, встряхнув пленника. — Железо калите.

— Будем пытать? — деловито спросил Кель, поднимая с земли чей-то меч и направляясь к догорающей повозке.

— А то. Нет смысла цацкаться с этой падалью, они сами вон не церемонились, — кивнул куда-то в центр каравана октат.

Присмотревшись, Торстен увидел, что возле одной из повозок валяется привязанное к воткнутым в землю колышкам женское тело. Оно принадлежало той самой некрасивой, но могучей воительнице из охраны каравана, над которой подшучивал Кель. Ее кольчуга была задрана, а грубые мужские штаны, наоборот, спущены. Нападавшие развлеклись на славу. Отсеченная голова девушки лежала неподалеку.

— Они что, ее мертвую насиловали? — с отвращением спросил Кель.

— Да кто этих уродов знает, — равнодушно пожал плечами Ритал. — Это так, цветочки. Лучше вон на то тело посмотри. Вот где эти твари повеселились по полной.

Второй труп принадлежал какой-то несчастной, незнакомой гвардейцам. Девушка была полностью обнажена и валялась на земле неподалеку от непонятно зачем вырытой в неподатливом дерне неглубокой ямы. Даже беглого взгляда на тело Торстену хватило, чтобы вздрогнуть, представив все те муки, через которые она прошла, прежде чем милостивая смерть прервала ее страдания. Следы побоев, порезы, ожоги покрывали грязную и окровавленную кожу густой сетью. Раздробленные пальцы с вырванными ногтями заставили скривиться даже Ритала.

— И когда они все это успели? — задумчиво пробормотал Кель.

— Больные ублюдки всегда найдут время вдоволь поразвлечься, — спокойно ответил Керит, заглянув в глаза затрясшемуся пленнику и нарочито кровожадно ухмыльнувшись. — Железо несите.

***

Выпрямившись во весь рост, Ирси раз за разом натягивал и тут же отпускал тугую тетиву. Не так давно он удосужился заказать себе почти полную копию своего великолепного композитного лука, пропавшего в застенках магов, и теперь с удовольствием решил его испытать. После экспериментов и изменения он больше любил убивать своими руками, но и пострелять по беспорядочно мечущимся мишеням было приятно. Не отставали от своего капитана и остальные наемники.

Нападение стало для охраны каравана полной неожиданностью, но к чести имперцев, некоторые из выживших оправились быстро. Пока кто-то из них, спрятавшись за повозками и мертвым и лошадьми, еще судорожно надевал шлемы и натягивал тетивы, в наемников, вышедших из под прикрытия деревьев, уже полетели первые ответные стрелы и арбалетные болты.

Кровожадно ухмыльнувшись, Ирси прицелился в одного из слишком шустрых лучников, но тот уже приглянулся еще кому-то из наемников. Арбалетный болт вошел в живот одетого лишь в поддоспешник молодого охранника и пришпилил его к борту груженной зерном телеги, а стрела Ирси пробила горло не в меру хладнокровного возницы, поравнявшего свой фургон с другой повозкой.

Следующей мишенью стала неизвестно как затесавшаяся в купеческую охрану девушка, укрывшаяся за трупом лошади и теперь посылавшая в лес стрелу за стрелой. Натягивая лук, Ирси машинально отметил, что она очень даже ничего. Тетива сухо хлопнула по кожаной рукавице, и стрела с граненым наконечником, пробив легкий кожаный доспех, вонзилась в грудь лучницы.

От удара тело девушки качнуло назад, и с ее головы слетел открытый шлем. Густая грива темных волос свободно рассыпалась вокруг пошатнувшейся воительницы, на мгновение очертив ее бледное испуганное лицо чернильным облаком. В широко распахнутых карих глазах еще не было боли, зато уже вовсю плескались страх и отчаяние. Затаив дыхание, Ирси наслаждался красотой момента, но мгновение пьянящего очарованья смерти быстро миновало. Жалобно застонав, девушка рухнула на спину, чтобы уже никогда не подняться, а ульд равнодушно подумал, что при других обстоятельствах он бы с ней покувыркался в постели.

Внимание мага привлек безумный женский вопль, полный отчаяния и ярости. Увидев бегущего к нему нового противника, Ирси с трудом понял, что это девушка. Эта охраница, в отличие от погибшей лучницы, красотой не блистала. Лицо воительницы закрывали полумаска шлема и прикрепленная прямо к ней кольчужная бармица, но и короткого взгляда на ее могучее и непропорционально широкоплечее тело хватило, чтобы понять, что природа не была милостива к бедняжке.

Тяжелая кольчуга ничуть не мешала девушке, воздев над головой девственно чистое лезвие секиры, нестись к ульду громадными прыжками. Восприняв этот безумный порыв как сигнал к действию, за ней ринулись и другие выжившие из охраны каравана.

Наперерез обезумевшей воительнице шагнул Сиал. Наемник, понадеявшись на новые латы, а может, не считая купеческую стражу за серьезных противников, оставил щит закинутым за спину, и двумя руками сжимал свой любимый бастард. С яростным воплем девушка умело взмахнула секирой, но оборотень играючи отвел этот удар своим клинком, а на второй у нее уже не осталось времени. Оказавшийся рядом Сиал с силой заехал стальным яблоком на рукояти меча воительнице висок. Ремешки на подбородке она завязать не успела, и шлем слетел с головы слегка оглушенной девушки. Наемник аккуратно опустил свой закованный в сталь кулак на ее затылок, и воительница без чувств распростерлась на земле.

Вокруг разворачивался последний акт драмы. Оборотни привычно встретили охрану каравана спокойным блеском стальных клинков и теперь хладнокровно расправлялись с уступавшим по всем статьям противником. Особо выделялась могучая фигура Вервальда. Единственный в отряде настоящий оборотень с такой легкостью орудовал своим двуручным мечом, что к нему просто боялись приближаться, и он, подобно высокому утесу среди бурного моря, рассекал жидкий строй купеческой стражи.

Понеся громадные потери под внезапным обстрелом, привыкшие отбиваться от обычных разбойников имперцы ничего не смогли противопоставить прекрасно обученным, вооруженным, и действующим как единое целое ланкерским наемникам. Жалкая кучка выживших побросала оружие, но оборотни не замечали их мольбы и равнодушно добивали трусов.

— Ты чего эту уродину не прибил? — спросил Ирси у проходившего мимо Сиала. Сам ульд задержался, снимая и бережно сворачивая сплетенную из конского волоса тетиву лука.

— Пускай ребята позабавятся, какая никакая, а все же баба. Да и она с такой рожей еще спасибо скажет, что получит столько мужской ласки. Ты сам-то зачем вторую, что покрасивши, пристрелил? — наемник не спешил вытирать окровавленное лезвие своего полутораручного бастарда, ведь в повозках еще могли остаться успевшие схорониться возницы и купцы.

— И правильно сделал, эта дрянь всадила стрелу в кого-то из наших, хорошо кольчугу с нашитой пластиной не пробила, — остановилась рядом Юлиана. Девушка, как и все измененные, следовала за капитаном в любых вылазках и сегодня уже успела опустошить висевший за спиной колчан.

— Тут с тобой не поспоришь сестренка, но вот красивых баб в караванах редко встретишь, — вмешался Юлин, оперившийся на копье неподалеку.

— А что вы в ней красивого нашли? Кожа да кости, ручаюсь, под доспехом и посмотреть не на что, — фыркнула девушка, выпятив грудь и нарочно повернувшись так, чтобы Ирси мог разглядеть, что уж у нее точно есть не только на что посмотреть, но и за что подержаться.

— Хвати вам трепаться, — недовольно поморщился ульд, даже не взглянув на обижено насупившуюся девушку. — Нужно фургоны и тела проверить. И повнимательнее, шлемы наденьте опять, а то рано почувствовали себя в безопасности.

— Ты и ты, — Ирси ткнул пальцем в двух наемников. — Отправляйтесь вперед и назад по дороге, чтобы нас не застали врасплох. А остальные делайте свое дело, чай не впервой.

Повинуясь приказу капитана, часть наемников осторожно двинулась к повозкам, а остальные принялись обходить превратившуюся в место бойни дорогу, добивая раненых или притворявшихся мертвыми. То тут, то там слышались жалобные причитания и жаркие мольбы, но на это никто не обращал внимания, и скоро они сменялись предсмертными хрипами.

Ирси повезло: он разглядел забившуюся под повозку грузную фигуру, явно принадлежавшую не извозчику или струсившему охраннику. Ульд почувствовал, как рвется наружу спящий внутри него зверь и облизнулся. Пинками выгнав плачущего и причитающего купца их под фургона, он склонился над толстяком.

— Не убивайте, только не убивайте! Я богат! Я очень богат! За меня дадут выкуп больший, чем стоит весь этот караван! — трясущимися губами бормотал торговец, с ужасом разглядывая ульда, с губ которого не сходила безумная улыбка.

— Богат говоришь? И что, заберешь теперь золото с собой? — Ирси дал купцу пощечину.

— Послушайте! Я же говорю! Все золото будет ваше! Вам никогда не нужно будет больше работать! — торговец с надеждой оглянулся, ища кого-нибудь, кто бы отозвал этого спятившего нелюдя.

— А мне нравится моя работа, — захохотал Ирси и пнул человека в пухлый живот.

— Кто-нибудь, помогите! Отзовите этого психа, он сошел с ума! Я стою огромных денег! — купец выставил вперед руки, пытаясь защититься от возвышавшегося над ним низкорослого ульда.

— Ошибаешься. Два раза. Ничего твоя жалкая душонка и жизнь не стоят, — благодушно пробормотал Ирси, ухватив руку торговца. — Это раз.

— Что вы хотите?!? — завизжал толстяк, пытаясь вырваться, но Ирси держал крепко.

— И я не псих, — широко улыбнувшись, Ирси одним движением сломал купцу несколько пальцев, а потом, ласково похлопав визжащего торговца по щеке, добавил: — Это два…

Купец сквозь слезы продолжал что-то бормотать и даже пытался молиться, но для ульда он уже был не интересен. Он медленно вырвал у забившегося толстяка кадык, и удовлетворено остановился неподалеку, наблюдая за агонией. Полог стоящего рядом фургона откинулся, и оттуда выглянула худенькая черноволосая девчушка лет четырнадцати с не по-детски взрослыми и умными пронзительными глазами.

— Чего смотришь? Жалко? — Ирси растянул губы в полубезумной усмешке.

— Когда-нибудь я сама бы его зарезала, — серьезно ответила девочка, усевшись на козлах повозки и обхватив худенькими ручонками исцарапанные коленки.

— Отец?

— Нет. Я сирота. Охранники этого купца изнасиловали и убили мою мать. Ты не подумай. Он их наказал. По-своему. Выгнал, не выплатив жалования. А меня к себе взял из милости, — последнее слово девочка будто выплюнула.

— Значит, я тебе оказал услугу, — Ирси смакуя облизнул кончики окровавленных пальцев.

— Спасибо, — совершенно серьезно поблагодарила девочка.

— А не боишься стать следующей? — улыбка на лице ульда сменилась кровожадным оскалом.

— Не знаю. Я сейчас вообще ничего не чувствую. Два года мечтала прирезать эту жирную свинью, копила силы, боялась не справиться. А теперь на душе пусто.

— Отпустить я тебя не могу, но мучить не буду, — взгляд Ирси уже отчистился от ярости и звериной жажды крови, и в нем даже проскользнуло сочувствие.

— Спасибо, — вновь без всякой иронии кивнула девочка. — Хотя я бы хотела пойти с тобой.

— Со мной? Зачем? Просто не хочешь умирать? — всерьез заинтересовался ульд.

— Нет. Потерять такую жизнь не страшно. Но ведь ты другой. Ты не врешь, не притворяешься, не сдерживаешь желания, не прячешь за улыбкой сидящего в тебе зверя. Научи меня быть такой же, — на этот раз и голос и все в худенькой фигурке буквально источали страстную мольбу и ожидание.

— Ты ошибаешься. Обычно я себя сдерживаю. И вру. И улыбаюсь, когда хочется зубами рвать глотку посмотревшему на меня косо, — слегка ошарашено покачал головой Ирси. Его поразило, как точно девочка уловила в нем отражение зверя, на несколько минут выглянувшего из глубин исковерканной сущности. — Тебя как зовут?

— Тильза. И ты все равно счастлив, ведь выпускаешь свою настоящую натуру хоть иногда. Я видела. Я чувствую, — девочка говорила что-то еще, но Ирси уже почти ее не слушал. Он всмотрелся внутренним взором в Тильзу и с удивлением понял, что у нее хорошие задатки ментального мага. Такую удачу для его планов иначе, чем подарком судьбы, нельзя было и назвать.

— Так чего ты от меня хочешь? — наконец спросил ульд.

— Я хочу стать как ты. Сильной. Не знающей жалости. Уметь убивать тех, кто меня обидит. Научи. Когда-нибудь я найду охранников, издевавшихся над мамой, и они сполна заплатят. Ты не подумай, я многое умею делать. Я буду вам кашеварить, стирать, таскать хворост и воду, — девочка ловко спрыгнула с повозки и остановилась перед ульдом, который был ее выше на пол головы.

— Если пойдешь со мной, то навсегда распрощайся со своеволием. Мое словно не просто закон, мое слово это жизнь и смерть для каждого оборотня, — уже приняв решение, Ирси положил руку на худенькое плечо, оставив на ветхой ткани платья кровавый след пятерни.

— Я не подведу, вот увидишь, — счастливо улыбнулась девушка. — А кто такие оборотни? Настоящие?

— Мы наемники. Оборотнями называется наш отряд. Я его капитан. Мое имя Ирси, — обозначил ответную улыбку маг. — Ладно, потом еще пообщаемся. Эй, Юлин, найди свою сестру и отведи к ней эту девчушку, она теперь с нами.

— Капитан. Посмотрите на это, — окликнул ульда кто-то из наемников.

Из одной из повозок оборотни достали и положили на землю обнаженное тело девушки. Она умерла совсем недавно, и смерть ее определенно была не из легких. Следы пыток, покрывавшие тело несчастной, для Ирси были летописью, по которой он свободно читал то, что вынесла бедняжка.

Маг не помнил ее имени, для него она была просто одним из лазутчиков. Обычная продажная девка с радостью ухватилась за возможность заработать и стала путешествовать с караванами, промышляя привычным ремеслом, а заодно незаметно подавая заранее условленные сигналы наемникам. Но вчера она не показалась у придорожной таверны, и теперь стало понятно почему.

— Крепко же ее пытали, — покачал головой один из приставленных к наемникам людей короля. — Неужели не хотела говорить, или просто не поверили, что все рассказала?

Ирси промолчал, хотя он как раз единственный из всех мог ответить на этот вопрос. Кто-то в караване знал толк в пытках. Девушка наверняка готова была рассказать все что угодно, но маг был уверен, что она этого не сделала. Просто не смогла. В свое время он не стал слишком мудрить с ментальным блоком, но уж выдать оборотней эта шлюха не сумела бы даже под пытками, поэтому и приняла такую мучительную смерть.

— Похороните ее, — тихо приказал ульд.

— Зачем? — искренне удивился второй из посланников королевской канцелярии.

— Она была моим человеком. Пускай недолго, но честно отрабатывала свои деньги, — Ирси так посмотрел на шпиона, будто примерялся куда воткнуть кинжал, чью рукоять его пальцы безостановочно поглаживали.

— Дело ваше, — агент королевской тайной службы сделал вид, что не заметил недружелюбного взгляда капитана.

Кто-то из наемников нехотя отыскал в одной из повозок пару лопат и принялся копать могилу, остальные занялись куда более веселом делом — обдирали трупы и рылись в фургонах в поисках легких, но дорогих товаров.

Кто-то из особо нетерпеливых склонился над еще не пришедшей в себя воительницей и уже развязывал портки. Впрочем, скоро яростные крики возвестили о том, что девушка пришла в себя и оказала отчаянное сопротивление насильникам. Раззадоренные этим наемники, демонстрируя сноровку и опыт, быстро привязали руки и ноги жертвы к вбитым в землю колышкам и пустили ее по кругу. За истошными воплями едва слышались грубые шутки и довольный гогот. Впрочем, скоро у девушки остались силы только на жалобные стоны и всхлипы.

Пробродив вдоль каравана, Ирси уселся на труп пегой лошади и задумался о том, что ему делать с приставленными к отряду людьми зиранской короны. Шпион тайной службы видел слишком много, а второй наблюдатель всегда держался с ним рядом. Смерть обоих вызвала бы много вопросов и лишила наемников вознаграждения за уже разграбленные караваны.

Размышления Ирси прервал запах гари и треск разгоравшегося пожара. Ульд недовольно поморщился. Кто-то умудрился раньше времени запалить несколько повозок. Он уже хотел вновь погрузиться в свои мысли, когда случайно увидел склонившегося над распятой на земле воительницей наемника с отсутствующим носом. В отряде его со свойственным солдатам мрачным юмором называли Красавчик. Именно его Ирси направил сторожить назад по дороге, но, похоже, легкие победы над купеческой охраной расхолодили наемников, заставили их потерять осторожность. Наплевав на приказ, Красавчик, не пользовавшийся популярностью даже у продажных девок, решил потешить свою похоть, а значит, за дорогой сейчас никто не следил.

Разом забыв про расслабленность и неторопливые размышления, Ирси потянулся к ментальной магии, осматривая внутренним взором окрестности, и похолодел, заметив быстро приближавшихся к разгромленному каравану живых существ. Они чувствовались как-то странно, словно что-то притупляло свечение аур, но теперь сомнений уже не осталось, враг был близко.

— Тревога! — Ирси едва не сорвал голос, зато заставил всполошиться всех без исключения наемников, но было уже поздно.

— За империю! — раздался древний боевой клич, и к каравану ринулись солдаты в доспехах и накидках с хорошо знакомой и ненавистной ульду эмблемой гирских гвардейцев. Именно бойцы Сплава когда-то захватили замок его отца и водрузили над ним проклятый богами императорский штандарт.

— Гир! Гир!! Гир!!! — грозные вопли могли вселить страх в сердца кого угодно, но не ланкерских наемников. Вот только отряд оказался разбросан среди повозок и собраться в единый кулак уже не успевал. Сиал в ярости взвыл по волчьи, остальные оборотни разразились яростными криками.

— Тильза! В лес! — заорал Ирси девочке, заметив, что она растерянно застыла на месте. К его облегчению, после секундного колебания юная сирота скрылась среди деревьев.

Те из наемников, кто оказался в конце каравана, не успели ничего сделать. Гвардейцы убивали умело и быстро. Для внутреннего взора мага предсмертные мучения оборотней выглядели как малюсенькие язычки пламени, гаснущие вместе с их последним вздохом. Ульд в ярости натягивал на лук так опрометчиво снятую тетиву и боролся со жгучим желанием применить магию. Гвардейцы явно имели какие-то защитные амулеты, поэтому пока рисковать не хотелось, но главное — он боялся выдать свои способности перед приставленными к отряду наблюдателями.

Среди нападавших выделялась громадная фигура грау, с пугающей легкостью орудовавшего двуручным мечом. Ирси с болью видел, как бессильно падали на землю разрубленные почти пополам наемники, не сумевшие ничего противопоставить этой машине смерти. Остальные бойцы Сплава тоже не теряли времени даром, их вороненые доспехи мелькали повсюду среди беспорядочно брошенных фургонов.

Перебив ближайших наемников, гвардейцы двинулись дальше, но оборотни уже успели перестроиться и достойно встретили врага. Наперерез грау выскочил Вервальд. Ирси со страхом смотрел, как скрестились их двуручные мечи, но нечеловеческая сила, реакция и скорость оборотня позволили ему на равных противостоять громадному коту. Каждый удачный взмах клинков двух гигантов мог решить исход схватки — доспехи вряд ли смогли бы остановить чудовищной силы удары, которыми обменивались эти достойные друг друга противники.

Среди гвардейцев появились первые потери. Кто-то из оборотней удачно подставил противника под удар Юлина, и измененный сполна воспользовался шансом, нанизав имперца на свое любимое копье. Теперь наемники бились с бойцами Сплава на равных.

Наперерез тройке гвардейцев, быстро прорывавшихся вглубь каравана и уже прикончивших нескольких наемников, бросился Сиал. Походя он еще успел одним взмахом клинка отрубить голову тихо постанывавшей воительнице, которую едва ли успели изнасиловать хотя бы с полдюжины наемников. На этот раз оборотень, не надеясь лишь на одни латы, повесил на руку щит, управляясь со своим бастардом одной рукой.

Опытный боец встретил противника между двух повозок, где одновременно мог сражаться только один гвардеец. Но к удивлению Ирси, Сиал, наголову превосходящий любого другого наемника в боевом мастерстве, а по силе и скорости уступавший только Вервальду, не смог расправиться с противником быстро. Несмотря на возможности измененного, превосходящие доступные обычному человеку, схватка затягивалась.

Найдя удобную позицию, Ирси впервые натянул лук. Рядом хладнокровно целилась Юлиана. К сожалению, доспехи гвардейцев оказались куда прочнее, чем у охраны каравана, и первые выстрелы лишь заставили императорских солдат держаться ближе к противнику. Но Ирси знал, что рано или поздно граненый наконечник найдет дорожку в любой броне, и продолжал раз за разом натягивать тетиву.

Чувство опасности заставило ульда перестать выискивать очередную мишень и кинуть быстрый взгляд в сторону как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как высунувшийся из фургона гвардеец разряжает арбалет в их сторону. Маг не мог этого увидеть, но зато прекрасно почувствовал, что болт направлен точно в грудь Юлиане. Ментальная или энергетическая магия уже не успевали прийти на помощь, и тогда Ирси потянулся к силе, о существовании которой во всем мире знал он один.

Острая вспышка боли стала ответом магии разрушения на столько грубое ее использование, но зато арбалетный болт рассеялся невесомым облачком праха прямо перед испуганно вскрикнувшей Юлианой. От мысли, что единственная девушка из числа измененных могла сейчас так глупо погибнуть от рук какого-то ничтожного гвардейца, на Ирси нахлынула удушливая волна ярости.

Потеряв над собой контроль, ульд поднял руку, готовясь обрушить на противника волну смертельной магии. Зверь внутри него довольно взвыл, но остатки благоразумия не дали Ирси окончательно спустить его с привязи.

На секунду маг встретился взглядом с противником Сиала. Лицо высокого и могучего гвардейца закрывали широкие нащечники шлема, но ульда заинтересовало совсем другое. Ярко голубые глаза имперца буквально светились азартом и упоением боя. Даже такой страшный противник как измененный не смог вселить в сердце гвардейца ужас. Опасность пьянила бойца Сплава, словно крепкое вино. Из таких воинов получались любимые всеми солдатами бесстрашные и харизматичные командиры, не ведающие сомнений и колебаний, зовущие своих подчиненных вперед к победам, но рано или поздно приводившие их за собой в объятия неминуемой гибели.

Сияние ауры гвардейца не мог всерьез притупить даже висевший на груди защитный амулет. Она буквально светилась боевым задором и стальной волей прирожденного воина и лидера, никогда не оставляющего своих врагов в живых. Очень некстати вспомнились сны Юлина, где измененный и остальные наемники отбивались от гвардейцев. Уж не этого ли высокого имперца с ярко голубыми глазами видел в своих кошмарах оборотень?

На мгновение отвлекшись, Ирси сумел обуздать свою ярость, и благоразумие возобладало. Вместо того чтобы окончательно выдать себя магическим ударом, он вновь натянул лук, целясь в лицо гвардейца с арбалетом. При удачном выстреле ульд вполне мог попасть между нащечниками или в глазницу, но проклятый солдат, рванув рычаг арбалета, резко выпрямился, и стрела, задев кольчужную бармицу, бессильно закувыркалась в пыли.

Окинув взглядом схватку, Ирси понял, что дело принимает нежелательный оборот. Наемники уже понесли тяжелые потери, а дальнейший бой с таким противником и вовсе грозил взаимным уничтожением. К тому же стал ощутимо сдавать Вервальд. В человеческом обличье ему было трудно противостоять грау, и оборотень с большим трудом сдерживал напор гвардейца.

Задумавшись всего на секунду, Ирси принял решение, которое должно было разом решить все проблемы. Ульд потянулся к разуму охранявших караван собак и заставил их броситься на гвардейцев. Также на его магический зов немедленно откликнулась и пара темных гончих, которым он так и не успел дать клички. Ирси всерьез привязался к этим хищникам и не хотел посылать их на верную смерть, но отвлечь грау могли только они.

— Отходим! — во всю мощь заорал маг, и наемники слажено и хладнокровно выполнили приказ своего капитана, не забыв прихватить всех раненых, что еще подавали признаки жизни. Атака обезумевших псов подарила им те мгновения, что позволили оторваться от гвардейцев.

Стоило отряду углубиться в лес, как к Ирси с радостным криком метнулась Тильза, но ульд одним взглядом заставил ее замолчать и бежать следом. Вложив мечи в ножны, наемники на ходу снимали шлемы и закидывали за спину щиты. Разбросав свои ментальные щупальца, маг с болью убедился, что его люди понесли серьезные потери, и их стало на полтора десятка меньше, чем до атаки на этот злосчастный караван.

Оглянувшись, маг увидел, как Юлин с трудом почти волочет на себе раненого в ногу рыжего наемника, того самого, что утром ходил проверять, не следует ли кто-нибудь за купцами. Измененный понял командира без слов и, прислонив недоуменно заморгавшего юношу к дереву, направился прочь. Не сразу разглядев в лесном полумраке подошедшего капитана, рыжий испугано вздрогнул, встретив его полный ярости взгляд.

— Помнишь, что я тебе обещал? Жаль, но на это нет времени. Скажи спасибо тому, кто ранил тебя в ногу. Сегодня твой счастливый день, — усмехнувшись в лицо икнувшему от страха юному наемнику, Ирси одним стремительным движением вырвал у него кадык и ринулся за остальными оборотнями. У него оставалась еще одна проблема, которую нужно было решить.

Приставленные к отряду люди королевской канцелярии бежали чуть в стороне от остальных наемников. Лазутчик тайной службы почувствовал легкое головокружение, не догадываясь, что сейчас в его голове вовсю хозяйничает тот, внимательно следить за кем он и был сюда направлен. Лишенный ментального блока разум человека стал легкой добычей для отточенного искусства мага.

Споткнувшись на ровном месте, шпион внезапно ринулся совсем в другую сторону, чем бежали наемники. Его товарищ предостерегающе закричал, но лазутчик, не разбирая дороги, мчался навстречу преследователям.

— Это мой вам подарок, — прошептал ульд, обращаясь к невидимым за деревьями гвардейцам. — Распорядитесь им с умом.

— Зачем? — тихо спросил Сиал, поравнявшись с ульдом.

— Тайная служба, — коротко ответил Ирси.

— Он много нарыл? — удивился наемник.

— Достаточно, чтобы сделать выводы, — кивнул на бегу ульд. — Но это не главное. Империи пора узнать и получить доказательства, на чьи деньги вырезаются купеческие караваны. Война все спишет, а в мутной воде рыбку ловить проще. У меня большие планы на Гирскую империю. Да и зиранская корона, как выяснилось, мне задолжала.

— В опасные игры играешь, — покачал головой оборотень, с сомнением посмотрев на друга.

— Это не игры. Это жизнь. Настоящая жизнь, — усмехнулся в ответ маг и перевел тему — Красавчик уцелел?

— Да, мелькала его рожа. А что?

— Он нарушил приказ. Мои люди стали терять хватку, забыли, что значит страх и беспрекословное подчинение, — в голосе ульда появились рычащие нотки, предвестники вспышки ярости. — Пора преподать им наглядный урок. Оборотни это не просто обычные наемники, мы заря нового мира и не имеем права на слабость.

 

Глава 12

— Гиллиан Альтрейни! — зычным и к тому же усиленным магией голосом провозгласил исполнявший обязанности герольда младший наставник.

Сын герцога, немного сгорбившись и сжав пудовые кулаки, стал неловко проталкиваться к установленному в центре бального зала древнему артефакту. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что юношу буквально колотит от волнения. В этом году церемонию немного изменили, и выпускник должен был сразу узнать свой символический тотем и ранг.

— По крайней мере на нем парадная одежда хорошо сидит, — усмехнулся Винстон. Он нисколько не волновался за друга, уверенный в решении совета, присваивавшего выпускникам их первые полноценные магические ранги. Куда больше юношу беспокоило внимание, которое уделяли его персоне окружающие. На Винстона никто не пялился в открытую, но адепты нет-нет, да кидали заинтересованные взгляды на зависшего в нескольких сантиметрах над полом мага. Неподвижные щупальца сгустившегося воздуха были почти не заметны, и казалось, что он постоянно парит в воздухе.

— Это ты намекаешь, что в парадной мантии я как пугало? — подозрительно покосился на него Ингвар. На высоком и худощавом норде праздничное облачение, действительно, смотрелось немного комично. Его мантия представляла собой длинную, широкую и тяжелую накидку из синего бархата, закрепленную на правом плече фибулой. Она была украшена декоративными полосами, а также вышитыми шелком и золотой нитью причудливыми зигзагами молний.

— Да нет, я себя в ней вспомнил, — рассмеялся Винстон и с удовлетворением поправил котарди из обычного сине-красного сукна. Маг полностью пренебрег этикетом и обычаями Конд'аэра, заявившись на торжественную церемонию в привычной одежде. — Не люблю я эти парадные наряды. Хотя девушкам они очень даже к лицу.

Расхаживавшие по залу будущие волшебницы были облачены в мантии из голубого атласа, украшенного шитьем и бисером. Одежду наставниц покрывал более искусный орнамент и капли жемчуга. Подолы их мантий оканчивались каймой из узорной парчи.

Украшения каждый был волен выбирать сам, поэтому по ним легко было понять о достатке и степени тщеславия собравшихся магов. У мужчин предметами роскоши служили длинные пояса, покрытые накладками из меди и серебра, со свисающими на концах почти до земли грузиками из самоцветов, и не менее дорогие фибулы.

У женщин в дополнение к этому в свете магических светильников сверкало золото и драгоценные камни на серьгах, кольцах, всевозможных пряжках, браслетах, шейных гривнах, медальонах, шпильках для волос и даже тяжелых диадемах. Некоторые волшебницы могли похвастаться роскошными ожерельями, а иные прелестницы умудрялись вплести нити жемчуга в свои замысловатые прически.

— Кэм, скажи честно, я в этом наряде сильно уродлив? — с надеждой посмотрел на девушку Ингвар.

— Не уродливее чем обычно, — рассмеялась она в ответ, провожая взглядом могучую фигуру Гиллиана.

— Предсказуемо и не смешно, — сделал вид, что обиделся Ингвар. — Сама-то вон как вырядилась! Откуда ожерелье?

— Гил подарил, — улыбнулась девушка и нежно дотронулась до покрытой миниатюрными рельефами изящной золотой оправы, обрамлявшей крупные изумруды.

На секунду где-то глубоко внутри у Винстона мелькнула тень ехидства и злого удовлетворения, но он быстро справился с этими постыдными проявлениями слабости. Какая-то его часть по-прежнему хотела верить, что волшебница предпочла ему Гиллиана лишь из-за денег и титула, но маг прекрасно понимал, что это не так. Только слепой не увидел бы, как эти двое любят друг друга.

Возвращение в Конд'аэр далось Винстону непросто. Он день за днем пытался обуздать царившую внутри него бурю чувств, но, несмотря на всю браваду, каждый жалостливый взгляд по-прежнему глубоко ранил юного мага. Особенно тяжело далась встреча Кэмией, не сумевшей сдержать эмоций и разрыдавшейся после его рассказа.

К счастью, Ингвар и Гиллиан, хорошо знавшие характер Винстона, не позволяли себе никаких проявлений жалости, а наоборот, вовсю подшучивали над новым способом передвижения друга. В компании с ними маг забывал о своей неполноценности и становился прежним пусть и стеснительным, но все же жизнерадостным юношей.

Еще одним сюрпризом для Винстона стало то, что он так и не смог выкинуть из головы образ Тайми. Повелительница пламени прочно обосновалась в его воспоминаниях. Иногда она приходила к нему во сне, и маг просыпался со счастливой улыбкой. Порой ему чудился аромат ее волос, принесенный внезапным порывом ветра. Однажды он даже перепутал с ней какую девушку в Подножье. От мысли, что они никогда не увидятся, щемило сердце, но юноша стискивал зубы и гнал прочь жалость к себе.

Как всегда, очень помогли разговоры со скайрэ Рут'аэром. После своих злоключений в джунглях Сийяри Винстон осознал, насколько был глуп, и с удовольствием прислушался к советам мудрого наставника. Великий маг не стал жалеть или понапрасну приободрять своего ученика. Опытный наставник, наоборот, старался заставить юношу побыстрее принять случившееся и донести до него, что увечье не может помешать добиться успеха или просто радоваться жизни.

Незаметно для себя Винстон действительно смирился с тем, что теперь он калека. Чувство ущербности больше не лежало у него на душе тяжким грузом, наоборот, маг выковал из него новую броню вокруг своей израненной души. Юноша и раньше был честолюбив, а теперь его тщеславие увеличилось стократ. Ему доставляло какое-то извращенное удовольствие думать о том, что он может превзойти полноценных людей, вытворять такое, что не по силам повторить остальным магам.

Винстон исступленно мечтал достичь вершин в магии, доказать, что потеряв возможность ходить, он стал только сильнее. Это не было внезапно вспыхнувшей губительной страстью или манией. Нет. Это была та часть его характера, что всегда сопровождала юношу на непростом жизненном пути, просто теперь она набрала подлинную мощь и заиграла новыми гранями.

Но также юноша со всей ясностью осознал, что пока он не более чем средненький маг. Весь его талант и трудолюбие не могли полностью заменить опыт. Да, он был лучшим. Но лучшим лишь среди таких же молодых магов, только вышедших из стен Конд'аэра. Винстона это не устраивало. Юноша мечтал добиться признания у маститых волшебников, подлинных повелителей воздушной стихии, стать на одну ступень с величайшими адептами, прославить свое имя в веках.

Винстон был готов сутками напролет исступленно оттачивать свое мастерство и постигать новые магические тайны. Его собственная сила стала единственной отдушиной, последним козырем, который у него остался в игре под названием жизнь. Юноша цеплялся за магию, как утопающий цепляется за проплывающее мимо бревно, без нее он был никем.

Винстон верил, что уже давно перерос свою шестую ступень. Он подал заявку в совет и надеялся перепрыгнуть через один ранг, удостоившись сразу четвертого. Но успешно пройдя все испытания, юный маг узнал, что ему дарована лишь пятая ступень. Маститые адепты полагали, что излишняя торопливость не подобает повелителю воздуха, поэтому перепрыгивать через ранги было не принято.

Раньше это привело бы Винстона в ярость. Он бы вымучено улыбался магам совета, но внутренне исходил ядом от бессильного гнева и в итоге сетовал на несправедливость еще ближайшую пару лет. Теперь же юноша просто холодно кивнул и, дождавшись пока ему изменят татуировку, вновь предстал перед очами удивленного совета уже в качестве адепта пятой ступени. Все формальности были соблюдены, и опытным магам, скрипя сердце, пришлось допустить его до испытаний. Винстон, пусть и без особого блеска, на пределе своих возможностей, но справился с ними, и теперь стриж на тыльной стороне его ладони сжимал в своих коготках цифру четыре.

— Так, так, так. И кто это у нас тут? — к юным магам, широко улыбаясь, подошел Инурий. Как и все остальные маги воздуха, целитель был облачен в парадную мантию.

— Привет чертяка, — Винстон обнял товарища по игре в венлуд, с которым в свое время крепко сдружился. — Где пропадал? Я как вернулся, тебя искал, но мне туманно намекнули, что ты в творческом поиске.

— Ну, можно и так сказать, — расхохотался долговязый маг. — В запое я был и далеко от Конд'аэра.

— Ого, что-то я за тобой такого не замечал, — не на шутку удивился Винстон. — Что за повод был?

— Дела семейные, — в сердцах взмахнул рукой целитель. — Не хочу об этом говорить. Ты лучше объясни, чего в этих тряпках сюда заявился? Парадной мантии что ли нет?

— Не люблю я этот пафос. Мне так привычнее, — Винстон улыбнулся одними уголками губ.

— Ты его никогда не любил, но все правила соблюдал. Не замечал за тобой бунтарства. Проклятье, да ты скорей бы себе руку отрезал, чем дал такой повод для пересудов! — Инурий смотрел на друга так, будто видел его впервые.

— Я уже не тот мальчишка, что из кожи вон лез, лишь бы не показаться кому-то жалким и смешным, ничем не выделяться, не дать повода тыкать пальцем… Плевать мне теперь на чужое мнение. Я такое повидал и через такое прошел, что им и не снилось, — юный маг невольно сжал кулаки, когда на него нахлынули воспоминания.

— Ну, положим, многих из наставников жизнь тоже изрядно потрепала, но позиция правильная. Я тебе всегда говорил, что меньше нужно переживать о чужом мнении. Важно то, кто ты есть на самом деле, а не что о тебе думают другие. Расскажешь о своих злоключениях? А то мне в общих чертах уже шепнули, но хочется из первых рук.

— В этом весь ты. Сам о своих сердечных ранах говорить не желаешь, но ко мне в душу лезешь, — задумчиво покачал головой Винстон. — Ладно, пообщаемся за кувшинчиком вина, но не сейчас.

— Отлично, — широко улыбнулся целитель. — И плетения свои хитрые обязательно покажешь.

— Потом обсудите, — вмешался в разговор Ингвар, обиженный тем, что о нем забыли. — Вон Гиллиан идет!

И действительно, младший сын герцога Альтрейни уже успел приложить тыльную сторону ладони к изрезанной рунами пластине и теперь, улыбаясь во весь рот, принимал поздравления. Не дожидаясь, пока он подойдет ближе, Кэмия бросилась на шею возлюбленному.

— Ну что? Дятел? — с искренней надеждой спросил норд у новоиспеченного мага, когда он, обнимая Кэмию за талию, подошел ближе.

— Да ну тебя, — отмахнулся сияющий Гиллиан и продемонстрировал украсившую его руку татуировку гордо расправившего крылья орла, сжимавшего в когтях цифру шесть.

— Нет в мире справедливости! — патетически провозгласил Ингвар, но тут же крепко обнял друга. — Молодчина! И шестую ступень сразу отхватил!

— А я и не сомневался, — подошел к ним Винстон. — А вот Ингвар у нас какой-то слишком спокойный.

— А чего мне волноваться? Если дадут седьмую ступень, то так тому и быть. А вот какой тотем получу, я и так знаю, — отмахнулся норд.

— И какой это? Общипанного воробья? — расхохотался Гиллиан.

— Ингвар Ноймед! — объявил младший наставник, но оскорбленный в лучших чувствах юноша не спешил направляться к артефакту.

— Альбатроса, дурья твоя башка! Я же норд, морской простор моя стихия! — гордо вздернул подбородок Ингвар.

— Иди уже, морской ты наш, — подтолкнул друга Винстон. — Твоя очередь.

Инурий увидел в толпе магов кого-то из знакомых и поспешил откланяться. В ожидании Ингвара друзья болтали о каких-то мелочах, но Винстон в основном отмалчивался. Внутри него вовсю бушевала битва с собственной завистью. Обычно ему легко удавалось заглушить противный шепот этого самого коварного из человеческих пороков, но сейчас не пустить в свое сердце черную обиду было ох как не просто. Почему Гиллиан получал все: титул, богатство, внешность, любимую девушку, даже орла на татуировке, а самому Винстону приходилось довольствоваться происхождением простолюдина, увечьем, воспоминаниями о Тайми и стрижом в качестве тотема?

Наконец отбросив эти малодушные мысли, юноша заметил, что к ним уже возвращается Ингвар. Всегда улыбчивый и жизнерадостный норд сейчас отнюдь не излучал оптимизма. Разом замолчав, они все с тревогой уставились на друга.

— Седьмая? — сочувственно спросила Кэмия.

— Да нет, как ни удивительно, шестая, — дернул щекой норд.

— А чего нос повесил? — удивился Гиллиан.

— Руку покажи, — первым догадался Винстон.

— Кто засмеется, может рыть себе могилу! — Ингвар предостерегающе обвел друзей грозным взглядом.

— Кукушка, — с трудом сдерживая смех, констатировала Кэмия.

— Ну, куковать ты любишь, так что все логично, — непомерным усилием воли сохраняя серьезность, кивнул Винстон.

— Да ну вас всех, — насупился норд, а потом, не выдержав, первым расхохотался. — Да, удружила древняя каменюка! Но в чувстве юмора ей не откажешь… Кэм, твоя очередь, помяни мое слово, получишь ты сороку. Вон какое ожерелье блестящее нацепила!

— Помечтай мне еще, — отмахнулась волшебница, направляясь к артефакту.

Друзья интересом следили за девушкой, которая, неспешно подойдя к изрезанной рунами древней плите, приложила к ней руку. Назад Кэмия почти бежала, не обращая внимания на поздравлявших ее магов.

— Ну ты урод! Как ты этой сделал! — с ходу накинулась на Ингвара раскрасневшаяся волшебница.

— Что сделал? — осторожно спросил растерявшийся норд, на всякий случай постаравшись спрятаться за широкой спиной Гиллиана.

— Вот что! — разгневанная волшебница показала руку с изображением сороки, сжимающей в коготках цифру шесть.

— А тебе была нужна седьмая ступень? — наивно захлопал глазами Ингвар, спрятавшись еще и за Винстона. — Ладно, ладно, не нужно радикальных мер, я просто угадал!

— Да за такие догадки…. - грозно начала девушка, но вспышку гнева на корню пресек Гиллиан, обняв и поцеловав свою возлюбленную.

— Давай им лучше скажем, — добродушно прогудел могучий аристократ, поставив на пол волшебницу.

— Ага! У вас есть секрет! — оживился Ингвар. — Молчать, дайте угадать! У вас будет ребенок? Объяснило бы такую агрессивность Кэмии, но слишком скучно… Вы создали уникальное плетение, позволяющее заниматься сексом без перерыва? Слишком хорошо, чтобы быть правдой… Вы оплачиваете неделю непрерывных пирушек в честь окончания университета? А что, это вариант мне нравится…

— Вот раскуковался, — с улыбкой прервал разошедшегося норда Гиллиан. — Не гадай. Лучше скажите, какие у вас дальнейшие планы? Ну после того как закончим праздновать?

— Я думал вернуться на острова. Наймусь к какому-нибудь бесшабашному капитану, знававшему вкус всех океанов мира. На родине маги воздуха всегда в цене, — ответил Ингвар. В голосе норда скользила изрядная доля смущения, словно он стеснялся своего решения.

— А я задержусь в Конд'аэре на год другой. Скайрэ Рут'аэр предлагает мне на выбор должность младшего преподавателя или научную работу с ним вместе. Я склоняюсь принять второе предложение, — поделился своими планами Винстон.

— Думаю, придется вам некоторое время уделить другому делу, — лукаво улыбнулся Гиллиан. — Мы с Кэмией женимся.

— Так разве это новость? — искренне удивился Ингвар. — Я раз пять уже слышал, как вы это тайком обсуждаете.

— Без обид, но он прав, — вмешался Винстон. — Я тоже уже в курсе.

— Тьфу, как среди таких шпионов жить? — насупился Гиллиан. — Тогда я вас хоть датой удивлю. Церемония через две недели.

— Ого. А где?

— В родовом поместье рода Альтрейни, — не без гордости ответил Гиллиан. — Вы оболтусы приглашены.

— Рябят, на свадьбе не будет никого из моих родственников, поэтому для меня очень важно, чтобы вы пошли, — умоляюще улыбнулась Кэмия.

— А куда вы от нас денетесь, — хлопнул Гиллиана по спине Ингвар. — Ну что, давайте праздновать окончание университета?

— Не, ребят, ну вы и уроды. А поздравить нас? — расхохотался аристократ и тут же был стиснут с двух сторон в теплых и даже слишком тесных объятиях друзей, попытавшихся немного помять здоровяка, но потерпевших полное фиаско.

— Я обойдусь без таких поздравлений, — Кэмия выставила ладони перед направившимся к ней Ингваром.

— Эх, все испортила. Чужда ты романтике и искреннему проявлению чувств! — разочаровано повесил голову норд, пряча лукавый взгляд. — Я только тебя собрался вдоволь полапать на законном основании…

— Помечтай мне! — показал другу внушительный кулак Гиллиан.

— Слушай, а чего вы так спешите со свадьбой? — поинтересовался Винстон.

— Наша драгоценная императорская чета проявила внимание к моей персоне, — с неприкрытой ненавистью ответил аристократ.

— Чего? — не сговариваясь, выпалили Винстон и Ингвар.

— Они удостоили аудиенцией отца и выразили удовлетворение моими успехами.

— И что из это? — еще больше запутался Винстон.

— А то, что эта скаренная Элиссия ни на грош не доверяет роду Альтрейни. С ее подачи уже были уничтожены три герцогских фамилии. А мы и вовсе с императором в родстве… Бьюсь об заклад, к покушениям на меня, брата и отца императрица тоже приложила руку. В общем, эта выскочка как бы невзначай обмолвилась, что они с супругом будет рады услышать, что младший из сыновей герцога вернулся на родину и пошел по стопам старшего.

— В смысле? Твой брат же офицер в императорской армии. Тебя что в солдаты прочат? — поразился до глубины души Ингвар.

— Не тупи, я же боевой маг. Вот и буду служить в этом качестве. А повоевать придется уже скоро, — мрачно обронил Гиллиан, которого явно не прельщала перспектива расставания с Кэмией, которая была погодником, поэтому уж точно не могла последовать за женихом.

— На империю кто-то собирается нападать? — в который уже раз открыл рот от удивления Винстон.

— Нет. Наши мудрейшие правители сами затевают серьезную войну, — скривился аристократ. — Зиранцы ввели для имперских купцов громадные пошлины и не пускают к себе дешевое гирское зерно. Наши было повадились перепродавать через Ринзайский союз, но и там все пошло вкривь и вкось. Подробностей не знаю, но отец упоминал, что гвардейцы отловили разбойников, нападавших на караваны.

— Мы что, собираемся напасть на отнюдь не слабого соседа только потому, что поймали каких-то разбойников? — неверяще уставился на друга Винстон.

— Да не каких-то. Гвардейцы добыли настоящий клад — одного из агентов королевской тайной службы. Его выпотрошили подчистую и узнали много интересного. Например, зиранцы наняли для охоты на наши караваны ланкерских наемников.

— Ну сделали бы какую-нибудь ответную гадость. Но войну-то из-за купцов зачем затевать? Неужели нам зерно больше некуда продавать? — скривился Винстон, которому отнюдь не была безразличная судьба родной страны.

— Я думаю, что там есть и другие причины, о которых мы можем не знать, — робко вмешалась Кэмия. — А это только повод.

— Те бредни, что сейчас распространяются по империи, и яйца выеденного не стоят. Слухи дошли до того, что Зиранскую корону обвиняют в заговоре трех герцогов, — фыркнул Гиллиан. — А на самом деле все просто. Слабый император и считающая себя слишком умной императрица — самое плохое, что может случиться с империей.

— Ты поосторожнее-то со словами, — поморщился Винстон. — Это сейчас мы в воздушном королевстве, но тебе скоро служить в императорских легионах. Сомневаюсь, что там оценят такое свободомыслие.

— Плевать, об этом буду думать потом, — отмахнулся Гиллиан. — Все, хватит болтовни, пора нам и выпить. Не каждый день в мире прибавляется столько будущих великих магов!

***

— А где же высокие и неприступные стены? — разочаровано спросил Ингвар, закладывая вираж на растиравшимся внизу поместьем. Послушный ветер подхватывал каждое его слово и доносил до парящих неподалеку друзей.

— У нас есть свой укрепленный замок, отец обычно там и живет, но в нем проводить церемонию неуютно. Здесь же все проникнуто духом традиций! — с гордостью ответил норду Гиллиан.

— Я боюсь, — внезапно призналась Кэмия. — Твои родственники меня даже не видели! Вдруг они будут против?

— Сколько тебе раз повторять, что отец уже дал благословение. Брату ты понравишься. А на остальных мне плевать! — Гиллиан успокаивающе подмигнул побледневшей девушке. — Снижаемся.

Винстон спикировал следом за друзьями к арке в невысоком каменном заборе и, сделав в воздухе лихой кульбит, приземлился на воздушные щупальца посреди мощеной дороги. Резные створки ворот, украшенные бронзовой оковкой, были широко распахнуты и для внутреннего взора юноши светились от наложенных на них не сложных, но зато долговечных чар. Навстречу магам, отдуваясь на ходу, в сопровождении пары слуг уже спешил роскошно одетый толстяк.

— Добро пожаловать в родовое имение, граф! — он низко поклонился.

— Оставь церемонии. Знаешь же, что я это не люблю! — рассмеялся Гиллиан. — Ребята, это наш управляющий. Мои друзья Винстон и Ингвар.

— А это, надо полагать, ваша невеста? — еще раз поклонился толстяк.

— Да, это лучшая девушка на свете — Кэмия, — Гиллиан нежно обнял засмущавшуюся подругу — Можешь заниматься своими делами, я сам покажу гостям окрестности. Пусть слуги отнесут вещи в наши покои.

Поместье герцога Альтрейни производило впечатление. В землях этого древнего рода все оставалось так же как во времена расцвета старой империи. Это потом, когда одна смута сменялась другой, аристократы превратили свои виллы в укрепленные замки, а когда-то они предпочитали просторные и роскошные имения, раскинувшиеся вдалеке от городов.

Вилла стояла у подножья пологого холма, дающего защиту от зноя и ветров. Творения гения давно усопших зодчих надолго пережили своих создателей и гармонично сочетались с окружающим пейзажем, даруя непередаваемую атмосферу спокойствия и неги. Перед огромным домом был разбит роскошный сад: он тремя террасами спускался с холма, окружая собой каскады небольшого водопада, наполнявшего бассейн, выложенный мрамором и украшенный каменными дельфинами.

Деревья были посажены правильными аллеями, кусты образовали причудливые фигуры зверей, на клубах росли самые разнообразные цветы. Несколько искусственных пещер позволяли отдыхать в саду от летней жары, а широкая колоннада для прогулок огибала дом. В самых неожиданных местах среди всего этого великолепия несли вечное дежурство статуи древних воинов и мудрецов.

Естественно, имелись в поместье и роскошные, ему под стать, термы, с бассейнами горячей и холодной воды, изящной бронзовой утварью, фресковыми росписями. Те, что побольше, предназначались для мужчин, а малые для женщин. Позади дома располагались служебные постройки: кухня, конюшни, загоны для скота и птицы, бараки для слуг и работников. Несколько в стороне — давильня для винограда, винный погреб, где хранились засмолённые и запечатанные амфоры, кладовые, амбары для зерна и сена. За оградой поместья вдали виднелась мельница и хлебная печь.

Внутреннее убранство усадьбы произвело на не слишком привыкших к роскоши друзей еще большее впечатление. Стены, пол, потолок и даже колоны были богато украшены мозаикой, расписаны фресками, отделаны разноцветным мрамором, гранитом, яшмой, нефритом и малахитом. Широкие витражи и отверстия в потолке сверкали цветным стеклом, самым причудливым образом преломлявшим естественный свет и направлявшим его в соответствии с замыслом зодчих. Парадные помещения вдобавок были отделаны слоновой костью, золотом и драгоценными камнями.

В нишах стояли бюсты предков и портретные гермы, вдоль стен тянулись скульптуры, кое-где висели картины в роскошных рамах. Убранство помещений дополняли изделия из стекла и бронзы: треножники и курильни; канделябры в форме раскидистых деревьев, человеческих фигур или мифических существ; дверные ручки-кольца с рельефными изображениями, отвращающими зло; сосуды для кипячения воды на трёх ножках в виде птиц, сфинксов и звериных лап…

Под стать оказалась и мебель. Часть — декоративная и неподвижная, была выполнена из мрамора и бронзы, с мозаичными досками на столах. Деревянная обстановка украшена резьбой, позолотой, инкрустацией из пород других цветов, черепашьего панциря, эмали, кусочков фаянса, золота и серебра. Во внутренних помещениях хватало и более легких кресел и диванов, плетенных из ивовых прутьев.

Наибольшее впечатление вся эта роскошь произвела на Кэмию. Девушка только сейчас в полной мере осознала, к какому кругу принадлежит ее жених, и пребывала в смятении. Несмотря на все уверения Гиллиана, она боялась, что надменные аристократы не примут ее в свое общество. Даже став волшебницей, в их глазах девушка по-прежнему оставалась простолюдинкой.

Теперь Кэмия начала понимать своего отца — мелкого лавочника, и мать — служанку у купца первой гильдии, благословивших свадьбу, но наотрез отказавшихся приехать на церемонию. Успевший познакомиться с ними Гиллиан тоже догадывался о причинах такого решения и проникся к родителям невесты еще большим уважением. Он умел ценить гордость.

Винстон же невольно стал сравнивать окружающее великолепие с жизнью обычных людей. Даже самые зажиточные купцы или магистратские чиновники не могли себе позволить такой роскоши. Что уж говорить о простых ремесленниках, писарях, рабочих, слугах и других горожанах. Но даже они жили на порядок богаче, чем крестьяне. А ведь именно на их труде зиждилось процветание империи.

Винстон понимал, почему не бедствовали маги: они повелевали недоступными обычным людям силами, способными исцелять и убивать, строить и разрушать, растить и испепелять. Но почему аристократы, бывшие всего лишь обычными людьми, правили империей и купались в роскоши? Да, они владели главной ценностью этого мира — землей. Дворяне получали доход от принадлежащих им рудников, собирали пошлины с торговавших в их наделах купцов, забирали десятину с крестьян. Но маг не мог понять, чем они заслужили все эти богатства? Кто в одночасье возвел их к вершинам власти и раздал земли, навсегда возвысив над остальными людьми?

Оставшиеся до церемонии дни Винстон почти безвылазно провел в библиотеке. Его друзья вовсю веселились, но искалеченного мага куда больше прельщала возможность покопаться в роскошном частном книгохранилище герцогов Альтрейни. Лишь иногда он выбирался полетать над окрестностями или присоединялся к пиршествам. Ну и конечно юноша не обходил своим вниманием термы. Для выходца из семьи простолюдинов, пусть и торговцев средней руки, стал полным откровением дошедший со времен старой империи ритуал омоновения, когда при посещении бань тело сначала растирали подогретым оливковым маслом, потом умело массажировали и наконец умащивали ароматическими маслами. А ведь когда-то это было привычно для большинства свободных жителей великого государства…

Окна библиотеки традиционно выходили на Восток, чтобы предохранить книги от сырости, но такие меры не требовались — Винстон сразу заметил древние защитные плетения, наложенные на комнату. Он был готов часами в одиночестве скользить между высоких стеллажей, водя пальцем по переплетам. Такого богатого оформления окладов маг не видел даже в закрытом хранилище Конд'аэра, где порой встречались поистине бесценные фолианты. Редко какая книга просто была заключена в покрытую причудливым орнаментом кожу и дерево. Большая часть роскошных переплетов щеголяли бронзовой и серебряной чеканкой, медными гравированными пластинами, резными табличками из слоновой кости, а иногда деревянные крышки полностью обкладывали золотыми листами. В качестве украшений также служили ажурные узоры из тонкой гладкой или витой проволоки, чернь, эмаль, драгоценные камни, жемчуг…

Но Винстона интересовало не оформление, а содержание этих фолиантов. Книг по магии здесь хранилось не так уж и много, но зато некоторые из них были очень редки, а возможно и уникальны. Даже уверения Гиллиана, что двери этого дома всегда останутся открыты для его друзей, не могли вытащить мага из библиотеки до дня свадьбы.

По традиции для обряда обручения хватило бы и одного служителя любой из Великих Сил, но провести его, а главное — засвидетельствовать свое почтение герцогу Альтрейни, прибыли сразу четверо клириков от каждой из стихий. Присмотревшись к их роскошным облачениям, Винстон решил, что все они занимают далеко не последние места в иерархии своих церквей. Сам юноша тоже не избежал переодевания в парадный костюм, силой всученный ему Гиллианом, но он оставил в комнате большую часть украшений и на фоне клириков, да и других гостей, выглядел вполне скромно.

Что поразило мага, так это неприязнь, с которой на него смотрели служители стихий. В каждом жесте, в каждом взгляде, брошенном в его сторону, сквозила неприкрытая ненависть к юноше. При этом на Ингвара, не скрывавшего свою татуировку мага, они не обращали ровным счетом никакого внимания. Отчаявшись угадать причины такого странного к нему отношения, Винстон стал высматривать среди приглашенных подходящего собеседника.

Ингвар лишь растеряно развел руками, Кэмию и Гиллиана захватил вихрь бессмысленных традиций и обрядов, поэтому юному магу волей-неволей пришлось искать кого-то другого. По окруженному колоннадами и вымощенному белым мрамором дворику среди фонтанов и роскошных цветников неспешно прохаживались гости. По настоянию молодоженов церемония была скромной, но это только на взгляд герцога и других дворян. У Винстона в глазах рябило от ярких красок роскошных нарядов и блеска драгоценностей. Он с тоской вглядывался в лица холеных аристократов, выискивая хоть кого-то, с кем не можно было перекинуться парой слов, не рискуя нарваться на ехидство или высокомерное презрение.

В конце концов, Винстон остановил свой выбор на Эллиане Альтрейни — старшем брате Гиллиана. Он завоевал уважение мага уже тем, что оделся пусть и богато, но подчеркнуто строго, хотя и не пренебрег поясом, покрытым серебряными накладками, и изящной фибулой в форме человеческого глаза, где око изображал кусок янтаря, в центре которого черной точкой навечно застыло какое-то насекомое. На этом фоне довольно странно смотрелись ничем не украшенная гарда и потертая рукоять меча, заключенного в дорогие, но не слишком бросавшиеся в глаза ножны, покрытые причудливым орнаментом, выдавленным в черной коже.

— Забавное украшение, — Винстон взглядом указал на фибулу, украшавшую грудь аристократа.

— Это все Гиллиан, — усмехнулся Эллиан. — В детстве ему часто снился один и тот же кошмар с такими вот глазами. Увидев эту фибулу, я не удержался и решил над ним пошутить, а потом просто привык к ней.

— Маркиз, если не ошибаюсь, вы военный?

— Лучше на ты. Друзья брата — мои друзья, — широко и искренне улыбнулся аристократ. — Да, я квинт тысячи смешанной пехоты.

— Ого, — удивился Винстон. Его собеседнику вряд ли стукнуло и тридцать, а он уже командовал целой тысячей. Хотя маг тут же себя одернул, сообразив, что старшему сыну герцога, маркизу, даже в таком возрасте уже было бы странным прозябать на незначительной должности.

— Что тебя так поразило? — поднял бровь Эллиан и даже как-то сразу подобрался. Винстон запоздало сообразил, что аристократу может не понравиться намек на то, что своим успехом он обязан связям и титулу отца.

— Удивился твоему выбору. Я был уверен, что ты командуешь конницей, — ни на секунду не замешкавшись, вывернулся маг.

— Отец тоже поначалу на меня злился за такой выбор, увещевал, что смешенная пехота не для сына герцога. Но во мне кровь Альтрейни, так что я пошел своим путем. Как и младший братишка, кстати. В седле-то я хорошо держусь, но моя настоящая стихия это пеший бой. Благо и Великие Силы силушкой не обделили, — гордо расправил широкие плечи аристократ.

Маркиз и действительно ненамного уступал в росте и мощи Гиллиану и к тому же казался куда опаснее брата за счет хорошо заметных даже под одеждой бугров мышц и хищной грации движений. Кстати, в последнее время у младшего сына герцога, выбравшего стезю мага, появилось изрядное пузо, а мускулатура одряхлела от долгого безделья и постепенно уступала место жиру. Впрочем, не Винстону было его судить. Сам юноша уже и забыл, когда поднимал что-то тяжелее кубка или пыльного фолианта с помощью рук, а не магии.

— Я, собственно, чего подошел, ну кроме того чтобы пообщаться с таким интересным собеседником, — быстро поправился Винстон. — Не разрешишь ли мое затруднение?

— О чем речь, я и сам устал от этих пустоголовых болванов, а искать себе на ночь сговорчивую грелку для постели еще рано — рассмеялся Эллиан. — В чем проблема?

— Все четверо клириков смотрят на меня волком. Других магов просто игнорируют, а вот меня буквально готовы испепелить взглядами! И чего они на меня взъелись? — с надеждой уставился на аристократа маг.

— Хм. А ты себя в зеркале видел? — лукаво улыбнулся сын герцога.

— А что такое? — даже немного испугался Винстон.

— Ты летаешь в нескольких сантиметрах над полом, — Эллиан добродушно хлопнул мага по плечу.

— И что тут такого? Я просто по-другому не могу передвигаться, — невольно насупился маг.

— Знаю. Гиллиан рассказывал. Но клирикам на это плевать. Ты покушаешься на их хлеб.

— В каком смысле? Я же не проповедую и все такое, — еще больше озадачился Винстон.

— Священники мирятся с существованием адептов стихий, но втайне их ненавидят. Простонародье, да и многие дворяне, уже давно забыли, что когда-то религию Великих Сил основали маги, используя свое могущество, чтобы производить впечатление на обычных людей. Вот клирики и мечтают иметь полную монополию на чудеса.

— Дела… То есть я стал для священников врагом только потому, что постоянно демонстрирую свою способность повелевать Воздухом?

— Именно. Притом не просто демонстрируешь, а вытворяешь такое, что им в одиночку, да еще и так далеко от храмов, никогда не повторить, — ответил Эллиан, но уже начинался главный обряд, и он, вежливо откланявшись, направился к отцу.

За церемонией Винстон следил вполглаза. Его нисколько не интересовали традиционные глупости вроде разламывания над головами новобрачных краюхи хлеба, а уж на собравших все крошки гостей он и вовсе смотрел с брезгливой жалостью. Ну какой дурак может верить, что они приносят удачу? Также маг пропускал мимо ушей витиеватые речи и торжественные клятвы, увлеченный совсем другим занятием. Каждый из клириков привез небольшой каменный алтарь своей стихии (едва достававший им до пояса, но все равно очень тяжелый), и маг с интересом разглядывал клубки заключенных в эти артефакты плетений. В конце концов юноша был вынужден признать, что создать нечто подобное он пока не в силах, и стал с нетерпением ожидать главного действа сегодняшнего дня.

Жених и невеста произнесли свои свадебные обеты и взялись за руки. Смотрелась эта пара чудесно. Кэмия была одета в сотканное из серебряных нитей и шелка платье, усыпанное жемчугом и молочно-белыми опалами. На ее голове сотнями голубых сапфиров, заключенных в оправу из белого золота, сверкала роскошная диадема. Свадебный наряд Гиллиана производил не меньшее впечатление, чем у его невесты. Аристократа облачили в цельнозолотный алтабас, напоминавший тонкий металлический лист, на груди украшенный изображением раскинувшего крылья орла, а сверху свободно спадала пурпурная мантия. Роскошные красные сапоги были расшиты жемчугом. Винстон мысленно посочувствовал друзьям.

Засуетившиеся клирики склонились над алтарями, и маг замер в предвкушении. Обряд благословения новобрачных стихией считался одним из самых почитаемых во всех странах Великих Сил. Когда-то юноша уже наблюдал за ним со стороны, но тогда у него еще не проснулось истинное зрение, и теперь ему натерпелось оценить это чудо в качестве полноправного мага.

Гости дружно ахнули в восторге, когда над новобрачными на несколько мгновений простерло широкие ветви раскидистое дерево, их ноги омыла пенистая волна, вокруг закружился воздушный вихрь, а над головами возникли сотканные из призрачного огня нимбы. Винстон же закусил губу от разочарования.

Внутренним взором маг видел, как от клириков к алтарям потянулись тоненькие ручейки силы, и, пройдя сквозь них, соткались в хорошо знакомую юноше структуру. Иллюзия! Всего лишь иллюзия! — с оторопью думал он. — Какое там благословение? Обычный примитивный выброс сырой силы, который священники смогли использовать только с помощью своих алтарей! Как же слепы люди, которые верят, что этот простенький фокус настоящее чудо!

Клирики разразились складными и велеречивыми, но пустыми и заученными фразами о покровительстве этому браку Великих Сил и благодати, коснувшейся присутствующих, а Винстон с трудом сдерживался, чтобы не показать гостям, что такое настоящие иллюзии и магия. Желание опозорить лживых священников было так велико, что ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание. В конце концов, он не стал портить свадьбу и пересилил глупый порыв.

Дальнейшая церемония переместилась в величественный приемный зал, купол которого сверкал множеством магических светильников. Герцог Альтрейни и так мог позволить себе подобную роскошь, но в этот раз ему даже не пришлось тратиться на зарядку артефактов. За время, проведенное в имении, Винстон с удовольствием закачал под завязку каждый светильник. Также на парадный зал были наложенные плетения, поддерживавшие комфортную температуру. Здесь уже стояли накрытые столы и вовсю старались музыканты, но вначале по традиции надлежало преподнести свадебные дары.

Остановившись в стороне, Винстон пережидал, пока схлынет волна желавших продемонстрировать свою щедрость в первых рядах. За это время он успел хорошо рассмотреть каждого из гостей и убедился, что далеко не все испытывали искрению радость и симпатию к молодоженам. Большая часть женщин старательно отводили взгляд от Кэмии, и маг легко читал на их холеных лицах презрение к выскочке, сумевшей заполучить одного из самых завидных женихов империи. Многие дворяне тоже, как им казалось незаметно, кривили носы, едва кинув мимолетный взгляд в сторону простолюдинки, но зато тем сильнее рассыпались перед герцогом в угодливых и льстивых речах.

Не слишком многочисленных гостей, действительно поздравлявших от души, Винстон разделил на две группы. Более представительную составляли уже не молодые аристократы, в которых нежелание льстить и едкие шутки в адрес герцога Альтрейни безошибочно выдавали его старых друзей. Во вторую группу маг отнес ровесников Гиллиана, с которыми тот, наверное, вместе вырос. Ну а большинству гостей, как водится, было абсолютно плевать на молодоженов.

Винстон и сам много думал о том, как относится к свадьбе друзей. Когда-то она бы причинила ему нешуточную боль, но это было до встречи с Тайми. Повелительница пламени зажгла в его сердце настоящую страсть, наполнила душу щемящей нежностью, оставила после себя такую пустоту и тоску, что он окончательно понял, что Кэмия была не более чем мимолетной влюбленностью. Поэтому сейчас маг искреннее радовался счастью друзей, надеясь, что навсегда распрощался с обидой и горечью.

Наконец дошел черед и до Винстона. Он с улыбкой посмотрел на возвышавшуюся на серебряных подносах груду роскошного оружия и украшений и протянул свой подарок. На его ладони лежали два золотых кулона в виде перекрещенных молний.

— Эти артефакты защищают от яда, стрел и простеньких заклинаний. Подзаряжать их нужно не часто, я уж расстарался. Вы только под мечи не подставляйтесь, — Винстон расплылся в широкой улыбке и по очереди обнял друзей.

— Винс, какой же ты у нас молодец, — Кэмия порывисто поцеловала мага в щеку и, застеснявшись, прильнула к мужу.

— Когда ты успел? Это же нешуточные артефакты. Они стоят бешеных денег! — Гилилан потрясенно смотрел на друга.

— Я себе точно такой же изготовил, а над вашими начал корпеть, как только вернулся в Конд'аэр. Пришлось попотеть, но оно ведь того стоило. Ладно, не буду задерживать церемонию, желаю вам долгих счастливых лет и все такое, что там принято, — немного смущено улыбнулся Винтсон и уже серьезнее добавил: — Держитесь друг друга, бейтесь за свое счастье до последнего, чтобы не происходило. Никто кроме вас о нем не позаботится.

Праздничное пиршество тянулось для Винстона ужасающе медленно. Ингвара утащила на другой конец зала стайка оживленно щебечущих прелестниц, а ему выпало несчастье оказаться рядом с напыщенным толи графом, толи бароном. С другой стороны на широком ложе и вовсе разлегся служитель храма воды, игнорирующий любые попытки завести разговор. Винстону не оставалось ничего другого, как отдать должное мастерству поваров и наслаждаться изысканными винами, но и тут маг чувствовал себя не в своей тарелке. Для юноши была в новинку трапеза полулежа, и он вовсю проклинал эту внушающую почтение своим возрастом, но такую неудобную традицию. Даже в императорском дворце, не говоря уж о других странах, уже давно вошло в моду на пиршествах сидеть, а гирские аристократы все еще цеплялись за свои обычаи…

Женщины, кстати, все как одна устроились в противоположном конце зала на креслах, а не на ложах. Винстон сделал себе в памяти зарубку узнать у Гиллиана, является ли это традиционным, или же они просто боялись испортить роскошные наряды.

В довершение всех неприятностей, Винстон перестарался, налегая на легкие закуски и первые блюда, и вскоре уже мог только завистливо смотреть на все новые и новые кушанья, которые притаскивали расторопные слуги. Его стол располагался в глубине зала, что должно быть означало большую честь, но зато создавало множество неприятностей, когда приходилось выходить по нужде.

Лишенный возможности продолжать предаваться чревоугодию, маг переключил все свое внимание на устраиваемые в центре зала развлечения. Поэты и факиры оставили его почти равнодушным, мастерству бардов он отдал должное, но тоже не слишком впечатлился. А вот одетые в одни украшения танцовщицы своими роскошными телами и пластикой привели юношу в восторг.

Когда все гости вдоволь насытились, столы растащили, и в центре зала начались танцы. Многие аристократы устроились на ложах вдоль стен, кто-то предпочел расположиться в креслах, но только и ждавшая этого молодежь с удовольствием выписывала изящные пируэты под бархатистый звук виолы. Вокруг сновали слуги, разносившие десерты и вино, со всех сторон шуршали голоса и доносились раскаты хохота.

Винстон замер у стены, разглядывая танцующие пары. В руках юноша задумчиво вертел стеклянную чашу в форме виноградной лозы, обрамленную ажурным футляром из серебра. Изредка он делал маленькие глотки, смакуя изысканное вино. Уже изрядно захмелевший маг пребывал в благодушном настроении и размышлял об окружающей роскоши и праздности. Вначале она его пугала и даже раздражала, но теперь юноша допускал, что раньше заблуждался. Сейчас ему уже не казалась такой уж глупой людская алчность и лень. Вот он проводил свою жизнь за пыльными фолиантами и магическими экспериментами, постоянно к чему-то стремился, а может просто стоило черпать удовольствия обеими руками и ни о чем не задумываться?

Словно угадав его мысли, парящим в нескольких сантиметрах над полом магом заинтересовались две благородные леди, прибывшие на торжество в сопровождении престарелых мужей. Девушки были немногим старше Винстона, и выпирающие из корсетов роскошные формы произвели на него самое приятное впечатление.

— Вы гость герцога? — полюбопытствовала одна из них.

— Точнее его сына, Гиллиана. Мы вместе учились.

— Как вам удается летать, не раскинув крылья? — наивно захлопала длинными ресницами одна их аристократок.

— Вы ничего не весите? Или быть может вы призрак? — не отставала от нее подруга.

— Милые дамы, боюсь вас разочаровать, но все гораздо проще. Я опираюсь на воздушные щупальца, просто, когда они неподвижны, то почти не видны, — учтиво поклонился Винстон, не упустив случая заглянуть в глубокие декольте.

— Ого. А какой они толщины эти щупальца? Вы ими можете управлять как угодно? — томно спросила первая девушка, одарив Винстона пленительной улыбкой.

— Форму они принимают любую, — плотоядно усмехнулся он, нежно коснувшись жгутами талий игриво взвизгнувших аристократок, а потом скользнув и чуть ниже.

— У вас в поместье свои покои? — спросила одна из девушек, прильнув к магу.

— Конечно, — машинально ответил Винстон, но в этот момент перед его глазами встал образ Тайми. Не ухоженной и элегантно одетой, какой она была в лагере. Наоборот, он будто наяву увидел волшебницу грязной и растрепанной, в одной легкой тунике, но сказочно прекрасной в гневе. Ее глаза светились боевым азартом и уверенностью в себе, а вокруг изящных пальчиков плясали искорки — предвестники волны испепеляющего пламени. А следом в затуманенный хмелем разум мага хлынула целая волна необычайно ярких воспоминаний о волшебнице.

Винстон посмотрел на прижимавшихся к нему аристократок, и его передернуло от отвращения. Словно кто-то снял пелену, и он увидел их лица, покрытые густым слоем белил, сурьмы и румян, разглядел хмельной блеск выражавших только похоть глаз, понял, что они пусты внутри, будто сосуды, которые уже никогда не наполнить задором молодости и настоящими чувствами.

— Леди, прошу меня простить, но мне срочно нужно проветриться, — выпалил Винстон и, не обращая внимания на насупившихся девушек, ринулся прочь.

По пути маг едва не опрокинул слугу, спешащего с серебряным подносом полным свежих фруктов, и даже кого-то из гостей, и растерянно пробормотал извинения. Наконец он на своих воздушных щупальцах громадными прыжками выскочил из ярко освещенного зала и оказался на окутанном густыми тенями мощеном дворике. За мраморными колонами и цветниками в неверном свете факелов смутно угадывались силуэты целующихся парочек и вышедших проветриться перебравших гостей. Несколько слуг собирали с мраморных плит конские яблоки, оставленные подаренными молодоженам породистыми скакунами. Задержавшись всего на секунду, Винстон помчался дальше, одним громадным прыжком перемахнул через ограду поместья и не остановился, пока не взобрался на вершину холма.

Вечернее небо сплошной пеленой затянули грозовые тучи, и казалось, что над миром уже властвует ночь. Порывы ветра доносили глухие раскаты далекого грома. Вспышек молний заметно не было, лишь мрачные громады туч озарялись приглушенными сполохами и от этого становились еще более непроглядно темными. За время пиршества успел пройти ливень, но сейчас он прекратился, и воздух, напоенный ночной прохладой, вибрировал, трепеща пред мощью грозы.

Тяжело дыша, Винстон замер на месте. Ему казалось, что он только что вынырнул из затхлого болота, чья трясина медленно, но неуклонно засасывала его в свои податливые объятия. Юноша полной грудью втянул прохладный воздух и рассмеялся. После дорогих благовоний вольный ветер показался ему пьяняще чистым, и на него нахлынуло ощущение безграничной свободы.

Расправив радужные крылья, Винстон взмыл в воздух. Первые мгновенья он специально не ставил защиту, наслаждаясь порывами ветра, свободно треплющими его волосы. А потом маг, все ускоряясь, понесся в грозовом небе, стараясь забыться в упоении бешеного полета.

Скорость прочистила затуманенный хмелем разум. Прежние мысли теперь казались проявлением глупости и слабости. Винстон раз и навсегда понял, что никакая роскошь не сравнится с восторгом полета, драгоценности не заменят ценности новых знаний, уважение одного друга стоит лебезения тысячи слуг. Аристократы были глупы. Они как дети радовались игрушкам, но не ценили и не использовали на благо всех людей то единственное подлинное сокровище, что им принадлежало — власть.

Понял Винстон и то, что сейчас просто пытается улететь от горьких мыслей о том, каким он стал. Маг сам себе был отвратителен. Жалкий, почти сломленный, не способный бороться за счастье. Почему он дал уйти Тайми? Почему не попытался ее остановить? Почему хотя бы не признался в своих чувствах? Разве это настоящая жизнь? Его словно игрушечный кораблик носила в штормовых волнах судьба, а он не дерзал пойти ей наперекор и попытаться что-то изменить. Он даже не давал выхода своим эмоциям и желаниям, старательно пряча их в глубине души и пытаясь казаться лучше и сильнее, чем был на самом деле.

Взвыв от ненависти к самому себе, Винстон обрушил на простиравшийся внизу лес поток ослепительно ярких молний. Его слух ласкал треск раскалываемых деревьев и громовые раскаты, словно безумный он хохотал в упоении, а ветер трепал украшенные сединой пряди волос. Сложив крылья, маг камнем рухнул вниз, но в последний момент выровнял полет над самыми вершинами деревьев и приземлился посреди проделанной им просеки. Вокруг тлели расколотые ударами молний стволы, занимался подлесок и опавшая листва, но Винстону не было до этого дела.

— Да пропади все пропадом, я хочу жить, а не существовать, — тихо пробормотал юноша, подставив лицо под первые капли начинающегося дождя. Он больше не мог держать внутри переполнявшие его чувства. Потребность выговориться, пусть даже равнодушному небу, была слишком сильна.

— Я больше не боюсь. Мне надоело притворяться. Пришла пора становиться самим собой, — с каждой секундой все увереннее твердил себе маг.

— Рок надо мной не властен. Судьбы нет. Все можно преодолеть и изменить. Только я творю свою жизнь! Слышите вы там!! Только я!!! — надрываясь кричал грозовому небу Винстон, а ответом ему были громовые раскаты. На секунду в их мерном рокоте магу послышалась насмешка.

— Я буду биться за счастье, — уже почти прошептал Винстон и с облегчением улыбнулся, приняв решение.

Вернувшись в парадный зал, Винстон нашел глазами Гиллиана, как раз беседовавшего с Ингваром, и двинулся к нему, не слишком обращая внимания на танцующие пары, которым приходилось обходить стремительно скользящего в воздухе мага. Кто-то из аристократов запнулся о щупальце сгустившегося воздуха и с проклятьем растянулся на украшенном мозаикой полу, но Винстону было плевать.

— Гил, ты говорил, что намечается война с королевством Зиран. Армии нужны гонцы или на худой конец боевые маги? — непривычно сухо начал он.

— Конечно, — ошарашено ответил Гиллиан. Ингвар тоже с удивлением уставился на друга.

— Поможешь мне в одном важном деле? — решительно продолжил Винстон.

— Ты же и так знаешь. Все что в моих силах и даже больше, — серьезно кивнул аристократ, жестом заставив замолчать норда, готового не к месту разразиться одной из своих шуток. — Что случилось? Ты сам не свой.

— Я просто впервые жизни решил попробовать лететь против ветра, — криво усмехнулся маг. — Твой отец сможет выхлопотать место в гвардии? Мне позарез нужно попасть в Сплав.

— Ого. Баба? — не смог сдержаться Ингвар.

— У меня там служит друг детства, — по привычке начал юлить Винстон, но увидев скептическую ухмылку норда, перестал отпираться, — Да, в этот раз ты угадал. У меня остался один незаконченный разговор.

— Еще бы он не угадал. Послушать этого кобелину, так в мире все происходит из-за женщин, — рассмеялся Гиллиан, но сразу посерьезнел. — Гонцов в гвардию не берут, но в качестве боевого мага тебя оторвут с руками. У них сейчас по одному на сотню, набирают на эту компанию еще столько же. Так что считай — ты в Сплаве.

— Вот и отлично, — улыбнулся Винстон, гася предательский холодок запоздалого страха.

— Великие Силы, так значит, мы поедем на войну вместе, — Гиллиан хлопнул друга по плечу. — Это же просто здорово! Рад, что ты образумился. А то собирался киснуть в Конд'аэре… Война — вот самый короткий путь к славе и величию!

— Ребят, а зачем нам вообще расставаться? — загоревшись новой идеей, Винстон с надеждой уставился на Ингвара. — Давай с нами!

— Я собирался вернуться на родину, — растерялся норд.

— И будешь наполнять паруса какой-нибудь лохани, изредка пугая пиратов, — фыркнул Гиллиан. — Винс дело говорит! В Гирской империи сейчас открываются отличные перспективы для боевых магов.

— И вообще, не порти момент! Ты меня вечно пытался во всякие авантюры втянуть, теперь моя очередь, — продолжал наседать Винстон.

— А кракен с вами! — внезапно решился норд. — Все равно мне не слишком-то и хотелось ходить в море. На кораблях женщин нет, а без них разве это жизнь? Война так война, если уж наш осторожный тихоня туда собирается, то мне сами Великие Силы велят!

— Ребят, знать, что я отправляюсь на войну и в неизвестность не один, а с вами, это лучший из возможных подарков! — Гилилиан в порыве восторга стиснул друзей в объятиях, а Винстону сквозь музыку и шум голосов послышались далекие громовые раскаты.

 

Глава 13

.

— С высоты птичьего полета Гир еще более прекрасен. Да только ради того, чтобы отсюда любоваться на столицу, стоило стать магом! — в голосе Гиллиана слышался неподдельный восторг и гордость, будто он лично был причастен к его созданию.

Парящим в небе магам как на ладони открывался великолепный вид на город. Столицу со всех сторон окутала густая сеть мощеных дорог и акведуков. Улицы тянулись ровными рядами, частные двухэтажные дома сменялись более высокими общественными зданиями. То тут, то там раскинулись обнесенные колоннадами площади, на которых стояли памятники и триумфальные арки. Сторожевые башни внешней стены отсюда казались совсем небольшими, но это впечатление было обманчиво. А уж внутренние бастионы буквально возвышались над городом, хотя и сами смотрелись игрушечными на фоне громадного амфитеатра, большого храма Земли и императорского дворца, представлявшего собой не только один из величайших архитектурных комплексов в мире, но и грозную крепость.

— Самый грандиозный и красивый город в мире! — с благоговением выдохнул сын герцога, разглядывая простиравшийся внизу Гир.

— Ха, да ты кроме империи и Айрита никуда не выбирался, — поравнялся с аристократом Ингвар.

— С чего ты взял? Я бывал во всех странах Союза Великих Сил. Ни в Воздушном королевстве, ни в Фирском княжестве, ни даже на твоих хваленых островах нет города краше, — снисходительно посмотрел на норда Гиллиан.

— А языческие страны? Их же в десятки раз больше. А ведь есть еще другие материки, — не сдавался Ингвар.

— Я на Сияре побывал, — вмешался в разговор паривший рядом Винстон. — В одном из крупнейших городов королевства Шинсар нечистоты выплескивают прямо из окон, а улицы не мощенные и узкие настолько, что там не разойдутся две повозки. Я уж молчу про запах…

— Вот! — обрадовался Гилилан, но маг невозмутимо продолжал.

— С другой стороны, это Сияр, там всегда жили варвары, а у нас на Тангее много чего могло остаться от старой империи, — спокойно добавил Винстон, разглядывая столицу. В отличие от аристократа ему не доводилось ее видеть не только с высоты птичьего полета, но и вообще. Но сейчас юноша не спешил выражать свой восторг, его мысли были заняты совсем другим.

— У язычников-то? — скептически хмыкнул Гиллиан. — Это мы наследство предков сохранить сумели, да еще и приукрасили, а за пределами стран союза от старой империи разве что рабство осталось.

— Я бы не был так уверен, — усмехнулся Винстон, но спорить не стал.

— Ладно, пора нам разлетаться. Проклятье, ну почему меня так жаждут увидеть среди золотых гвардейцев! — скривился аристократ, коснувшись больной для него темы. — Вот уж не думал, что из-за моего происхождения нам придется расстаться.

Винстон имел свое мнение на то, почему Гиллиана распределили не в Сплав. Он не сомневался, что к этому приложил руку сам герцог Альтрейни, не пожелавший накануне большой войны отпускать своего сына в ряды гвардейцев, которых всегда кидали в самое пекло. Но расстраивать друга своими догадками юноша не собирался.

— Ладно, пообщаемся еще. Заклинание дальней связи, надеюсь, не забыл? — Винстон поднял руку прощаясь. — Нужно будет на днях в столицу вместе выбраться, пока поход не начался.

— Счастливо ребят, — грустно улыбнулся Гилилан и направился в сторону небольшого городка, раскинувшегося вокруг замка золотых гвардейцев, а Винстон и Ингвар полетели к одиноко стоящему на вершине холма лагерю Сплава.

— Нда, бедновато как-то… — Ингвар с сомнением оглядел невысокие, пусть и каменные казармы, деревянный частокол и тонкую ниточку рва. — И не скажешь, что тут гвардейцы обитают.

— Избаловался ты в поместье Гиллиана. Привыкай, Сплав это тебе не парадная часть. Эти ребята в таких переделках бывают, что тебе и не снилось. Уж мне поверить, я и сам в одной такой поучаствовал, — в глубине глаз Винстона мелькнула тень сомнения, но ее тут же вытеснила решимость. — Нормальная база, уж получше обычного легионерского лагеря будет. И защитные плетения на этом частоколе тоже имеются, на века делали.

Друзья плавно спланировали вниз и опустились на брусчатку перед распахнутыми воротами. Предъявив насторожившейся страже документы о переводе в Сплав и узнав, в какой из казарм обитают маги, они двинулись внутрь лагеря. Винстон почувствовал, как быстрее забилось его сердце, и вытер вспотевшие ладони о сукно куртки. Несмотря на твердую решимость изменить свою жизнь, старые привычки пока давали о себе знать, и он не мог избавиться от неприятного холодка страха.

Заметив впереди до боли знакомую фигуру, Винстон едва не замер на месте, но тут же, пересилив себя, решительно двинулся к куда-то спешащей Тайми.

— Привет, — немного смущенно улыбнулся он, догнав девушку.

— Ты?! — удивленно распахнула глаза волшебница.

— Я, — еще больше смутился юноша и растеряно замолк, не зная, что сказать. Его переполняли противоречивые чувства: нежность мешалась с раздражением, надежда тесно переплеталась со страхом, порывы обнять и поцеловать девушку сменялись мыслями о бегстве.

— Зачем ты здесь? — равнодушный голос Тайми, словно ножом, резанул по сердцу Винстона, но он не собирался отступать.

— Помнишь нашу первую встречу? Ты была тогда права, просто немного опередила события. Я теперь боевой маг и прибыл в Сплав для усиления, — стараясь также казаться спокойным, ответил юноша.

— Хорошие маги нам пригодятся, — безразлично ответила Тайми. — Смотрю, ты уже четвертую ступень получил?

— Ага, — окончательно растерялся Винстон и, взглянув на татуировку на руке волшебницы, добавил: — Ты тоже? Поздравляю.

— Угу, — все с тем же ледяным спокойствием кивнула повелительница пламени.

Сзади раздалось настойчивое покашливание. Похоже, Ингвару надоело наблюдать за этой пародией на разговор, и он решил вмешаться.

— Это Ингвар, — машинально представил друга Винстон, но волшебница даже не посмотрела на норда. Пауза затягивалась.

— Приятно было познакомиться, спасибо за радушный прием и содержательную беседу. Пойду поброжу, полюбуюсь на красоты лагеря. Вон с той стороны вроде пахнуло как раз той достопримечательностью, куда мне нужно срочно попасть, — Ингвар вежливо откланялся и оставил Винстона и Тайми сверлить друг друга взглядами.

После ухода норда юноша сбросил оцепенение и, собрав всю свою волю в кулак, решился задать главный вопрос, ради которого он сюда и прибыл, но тут к ним очень некстати направился какой-то высокий и подтянутый парень лет тридцати на вид. Щегольская одежда, прекрасное сложение, плавная грация движений, лицо, буквально светившееся хищной красотой — у него было все, чтобы с первого взгляда вызвать у Винстона неприязнь. Когда незнакомец подошел ближе, юноша разглядел у него на руке татуировку мага, да еще и третей ступени.

— А это кто? — парень по-хозяйски обнял Тайми за талию и вопросительно посмотрел на адепта воздуха.

Винстон стиснул зубы и с трудом удержался от того, чтобы грязно выругаться. Все стало на свои места. Неприветливость Тайми объяснялась просто — она была с другим и, естественно, не обрадовалась появлению старого любовника. На мага накатило острое желание развернуться и молча уйти, чтобы уже больше никогда не видеть волшебницу. Раньше юноша так бы и сделал, ведомый страхом и обидой на несправедливость окружающего мира, но сейчас предательскую слабость мигом вымыла обжигающая волна злости и решимости.

— Ну завела она себе нового любовника. А ты думал, что будет тебя, олуха, дожидаться всю жизнь? Так только в сказках бывает. Пусть сразу восстановить отношения не получится, это не главное. Она мне нужна, вот что действительно важно! Хватит пасовать перед трудностями. Цель поставлена, а как ее достичь разберемся. Уж поумнее-то этого красавчика я точно буду, — приняв решение, Винстон посмотрел незнакомцу в глаза и приветливо улыбнулся.

— Это Винстон, маг воздуха, он был с гвардией в джунглях Сийяри. Прибыл к нам на усиление, — гневно встряхнув длинными русыми волосами, представила его Тайми.

— А это Марк, боевой маг огня из первой сотни, — несмотря на вызывающий тон, Винстон заметил, как в глазах волшебницы мелькнула тень смущения, и она невольно опустила глаза. На щеках девушки появился румянец.

— Приятно познакомиться, — кивнул Винстон, и его пальцы стиснула холеная, но могучая ладонь Марка, которую он вдобавок направил вниз, вынуждая мага воздуха неудобно развернуть свою руку.

— Взаимно, — на лице адепта огня не отразилось ничего кроме равнодушия. Судя по всему, он не считал юношу себе ровней и уж тем более не воспринимал как соперника. Винстона это не на шутку задело.

— А что у тебя за тотем? — полюбопытствовал маг воздуха.

— Дракон, — не без толики гордости расплылся в улыбке Марк.

— Не умеющий летать дракон это обычная ящерица, — Винстон не удержался от колкости.

— Зато огнедышащая! — нахмурился задетый за живое маг. — А у тебя там кто? Воробей?

— Нет, воробья просил, не дали. Пришлось брать стрижа, — сокрушено развел руками Винстон, подмигнув прыснувшей в кулак Тайми.

— Ладно, нам нужно идти. Как-нибудь еще поболтаем, — Тайми ухватила удивленного Марка за руку и поволокла статного красавца прочь. Наверное, волшебница опасалась, что Винстон брякнет что-нибудь об их прежних отношениях, но юноша и сам не спешил просвещать соперника. Этот маг огня казался кем угодно, но только не слабаком, и наживать такого врага накануне большой войны не хотелось.

Винстон только начал оглядываться в поисках Ингвара, а тот уже вынырнул у него из-за спины.

— А это что еще за индюк был? — норд кивнул в спину боевым магам.

— Ее новый любовник, — не скрывая презрения, дернул щекой Винстон.

— Шустрая девчонка… Ничего, если надо, мы его быстро научим летать с большой высоты в индюшачьем стиле, — приободряющее улыбнулся Ингвар.

— Он боевой маг огня, да еще третей ступени, — криво усмехнулся Винстон.

— Ну, значит, предварительно нафаршируем молниями и завяжем глаза, — ничуть не стушевался норд.

— А глаза-то зачем завязывать? — удивился юноша.

— Так мы же не звери, зачем мучить бедолагу, — не слишком логично пояснил Ингвар.

— При нем этого не ляпни, герой ты наш, — махнул рукой Винстон. — Эх, не догадался спросить, где местное руководство искать. Давай вон к той казарме, на ней вроде тройка виднеется, кажись, мой друг в этой сотне числится.

Подойдя к массивному и мрачноватому двухэтажному зданию, возведенному из крупных каменных глыб, Винстон понял, что попал в точку. Из узких зарешеченных окон, больше напоминавших бойницы, доносился знакомый голос.

— Я тебе сам сейчас уши отрежу! У тебя из какого места руки растут? — наполненный гневом бас Торстена было не спутать.

— Ха. Я еще и виноватый оказался. Сам на цирюльника серебра пожалел, я тебя обкарнывать не подписывался, — как всегда жизнерадостно отвечал ему Кель.

— Да ты же хвалился, что комару крылья на лету свои кинжалом отсечь можешь, а тут мое ухо умудрился не заметить? Знал бы, что ты такой криворукий, и на полет стрелы к своим волосам не подпустил бы! — и не думал остывать Торстен.

— Ты мне тут не балуй. А то взял моду возводить напраслину на человека, стоящего у тебя за спиной и держащего кинжал у твоей бедовой башки. Я же могу и обидеться. А обида вещь страшная, так бывает расстроишься, что и рука дрогнет… — цыкнул на разошедшегося норда Кель.

С легкостью отворив воздушным щупальцем тяжелую дубовую створку, обитую железными полосами, Винстон почти беззвучно скользнул внутрь. Как только глаза привыкли к прохладному полумраку казармы, он разглядел Торстена, сидящего на табурете возле окна. По щеке гвардейца стекал тоненький ручеек крови из рассеченной мочки уха, а за его спиной Кель ожесточенно кромсал кинжалом длинные пряди светлых волос норда. На груди у них рядом со старыми наградами маг приметил по новой серебряной планке.

— Помочь? — вылез из-за плеча Винстона Ингвар. — Малюсенькая шаровая молния не только избавит кожу от волос, но и покроет ее вполне аппетитной хрустящей корочкой. Внимание девушек не гарантирую, а вот падальщики точно будут в восторге.

— Великие силы, — в ужасе закатил глаза Торстен. — Мало мне одного остряка-самоучки…

— Мало мне одного норда… — не остался в долгу Кель.

— Винс, чертяка, какими судьбами? — Торстен крепко обнял мага. — Я уж думал, что ты к гвардии и близко не подойдешь.

— Да что тут думать. Тайми? — хитро прищурился Кель.

— И как тебя такого умного еще в гвардии держат, — усмехнулся Винстон. — Ребят, это мой друг Ингвар, мы с ним записались в боевые маги Сплава. А это Торстен и Кель.

— Это с какого перепугу ты в боевые маги подался? — опять удивился норд.

— Да уж не на трезвую голову, — в сердцах махнул рукой Винстон, который и действительно уже раскаивался в этом безрассудном решении.

— А ты с какого острова? — поинтересовался у Торстена Ингвар.

— Не, я земляк Винстона, — покачал постриженной наполовину головой гвардеец. — Родился в империи.

— А кормят в гвардии как? — с надеждой спросил Ингвар, для наглядности похлопав по животу.

— Такие вещи лучше заранее не знать. Хотя бы первую ложку в рот запихать сумеешь, — грустно вздохнул Кель.

— Слышь, Винс, а ты Тайми уже видел? — помрачнел Торстен.

— Видел. И мага, что возле нее трется, успел заценить, — дернул щекой Винстон.

— А… — облегченно вздохнул Торстен, избавленный от необходимости сообщать дурные вести. — Ты это, не переживай.

— Сам виноват. Вообразил невесть что. Она обо мне, поди, на второй день забыла, — с деланным равнодушием ответил маг.

— А я было подумал, что у вас все серьезно, — принял слова друга за чистую монету Торстен.

— Просто мимолетное увлечение. Да и я ей, похоже, безразличен. Ну и пес с ней, невелика потеря, — натянуто улыбнулся Винстон.

— А ты Тайми кулон не дарил, часом, при расставании? — неожиданно полюбопытствовал Кель.

— Дарил. А что? — удивился Винстон.

— А то, что ни бельмеса ты в женщинах не смыслишь, — усмехнулся Кель. Во взгляде и жестах гвардейца больше не чувствовалось презрения к искалеченному магу.

— Ты вообще о чем? — не на шутку разозлился Винстон.

— Подробности тебе без надобности, просто знай, что раньше ты Тайми точно был не равнодушен, — непривычно серьезно ответил Кель.

С виду Винстон никак не отреагировал на слова гвардейца, но внутри он возликовал. Почему-то маг ни на секунду не сомневался, что Кель сказал правду, и это наполняло его просто-таки щенячьим восторгом. Он вообще сейчас куда лучше относился к выходцу из трущоб, чем сразу после их знакомства. Побывав в зеленом аду джунглей сийяри, Винстон начал понимать ожесточенность гвардейца, отгородившегося от окружающего мира за стеной сарказма.

— Да вы с этими бабами совсем с ума посходили, — в сердцах махнул рукой Торстен.

— Это ты о ком? — тут же заинтересовался Ингвар.

— Да Кель у нас тоже чувствами воспылал.

— Тор, заткнись, а? — предостерегающе начал Кель, но норд лишь отмахнулся.

— Зацепила его одна. Но, как и ты, нет чтобы подыскать какую-нибудь бабенку поскладнее и посговорчивее из горожанок, он выбрал ту, что себе не принадлежит, — не совсем понятно пояснил норд.

— На себя посмотри. На присяге и на параде едва шею не свернул, — огрызнулся в ответ Кель.

— Я не понял. Что значит "себе не принадлежит"? Сумасшедшая что ли? — вопросительно поднял бровь Винстон.

— И это тоже, странноватая девушка, но я про другое. Она живет в столичном доме удовольствий, а там содержательница та еще гарпия. Заявила, что Майлис ее лучшая девочка, и она ее меньше чем за полтысячи золотых не отпустит. Знает, тварь, что нам такие деньги даже всем тавтом и за год не собрать, — сплюнул Торстен.

— Да за полтысячи золотых целый бордель купить можно" — поразился Ингвар.

— Я вообще не понял, почему она жизнью девушка распоряжается. У нас же нет рабства, — не подумав, ляпнул Винстон, заставив гвардейцев зайтись в приступе грустного смеха.

— Винс, ну ты даешь. Рабство будет всегда, пока существуют деньги, как его не называй, — оскалился Торстен.

— Так нужно жаловаться! — не сдавался маг.

— Кому? К госпоже Доротее такие люди захаживают, что им нас стереть в порошок раз плюнуть, стоит ей только попросить.

— Разберемся, — набычился Винстон, почему-то принявший эту историю неожиданно близко к сердцу. — Пяти сотен у меня, конечно, нет, но с этой вашей госпожи и сотни хватит.

— Да она торговаться не будет, эта тварь и цену брякнула, чтобы от нас отвязаться, — стиснул зубы Кель.

— Разберемся, — упрямо нагнул голову юноша, не обращая внимания на удивленные взгляды двух нордов, не узнающих друга. — Кель, добривай это чучело, и идем в столицу.

— Мы свои вольные дни подчистую отгуляли, а без грамоты с печатью септима нас в столицу не пустят. Это только золотые гвардейцы на полном скаку мимо стражи проносятся, а на нас они отыгрываются.

— Значит, будут у нас кони, — отрезал маг, поражаясь сам себе. — Собирайтесь.

Винстон чувствовал необыкновенное воодушевление. Его словно подхватил ураганный порыв, разметавший страхи и неуверенность, принесший жажду действий и азарт, заставивший отринуть сомнения и двигаться только вперед. От нахлынувшего ощущения, что любую проблему можно разрешить — стоит только постараться, захватывало дух.

Заклинание дальней связи далось легко, и скоро на него уже уставился удивленный Гиллиан. Судя по всему, аристократ нежился в бассейне, когда его настиг вызов Винстона.

— Я, конечно, рад тебя видеть, но чего так скоро? — зевнул Гиллиан, поправляя наскоро накинутую тогу. За спиной мага виднелись украшенные мозаикой стены терм.

— Дело есть, — лаконично ответил Винстон. — Сможешь достать пять лошадей? Ну и для себя еще одну.

— Легко. Правда не боевых, за это голову оторвут. А так тут моего отца очень уважают, да и своим привыкли помогать, — потянулся аристократ. — Кони будут. А в чем дело?

— Потом подробности расскажу. Ты приоденься побогаче, нужно будет пыль в глаза пустить. Поедем в столицу. Лагерь Сплава найдешь? — дождавшись утвердительного кивка, Винстон усилием воли рассеял заклинание.

Торстен, Кель и присоединившийся к ним Ритал сняли доспехи и направились к воротам лагеря. Здесь их ждало еще одно препятствие в лице стоявших на страже гвардейцев. К счастью, они тоже были их из тавта Керита.

— Эй, неразлучное трио. Вы же только вчера в столицу ходили, — Тарн, вынужденный жариться на солнцепеке в полном доспехе, преградил путь.

— Слышь, правильный ты наш. По-моему, у тебя слишком хорошая память, Может поправить это дело? — с угрозой надвинулся на гвардейца Кель.

— Не твое это дело проверять вольные дни, — нахмурился Торстен.

— Как раз мое, — тяжело вздохнул Тарн. — Сами что ли на страже у ворот не стояли? Ладно, не пылите, мне до ваших проблем дела нет. Двигайте по-быстрому, мы вас не видели.

Дождавшись Гиллиана, с помощью магии пригнавшего табун из пяти оседланных коней, Винстон наскоро ввел друга в курс дела. Риталу пришлось отдать лошадь, приготовленную для Майлис, но она вполне могла сесть позади Келя, поэтому небольшая кавалькада без промедления двинулась к столице. Послушный воле магов воздух не давал клубам пыли подняться выше лошадиных копыт. Перед самыми воротами вперед выдвинулся роскошно разодетый аристократ. Вытянувшаяся по струнке стража даже не подумала останавливать пронесшихся мимо них всадников.

Наездник из Винстона и раньше был никудышный, а уж теперь он и вовсе удерживался в седле только с помощью магии. После упоения полета кони казались жутко медленными, но бешеная скачка по улицам столицы все равно будоражила кровь. Мага пьянила непривычная решимость. Юноша впервые не только по своей инициативе пустился в авантюру, но и увлек за собой остальных. Раньше его не раз втравливали в сомнительные истории друзья, и это всегда заканчивались неприятностями, но сейчас Винстон был уверен в себе и не сомневался, что рассчитал все верно.

Гиллиан никогда не бывал в этом доме удовольствий, но, завидев роскошный особняк, украшенный мраморными изваяниями обольстительных жриц любви, он безошибочно угадал в нем бордель и первым соскочил с коня, небрежно кинув поводья расторопному слуге. Немного отставший от всех Винстон мигом это наверстал: оттолкнувшись воздушными щупальцами от мостовой, он одним прыжком оказался на ступенях из красного гранита.

Разношерстная компания ввалилась в прохладу приемного зала, и им навстречу в окружении нескольких слуг поспешила содержательница заведения.

— Милорд, — госпожа Доротея порывисто склонилась в низком поклоне, заставив призывно колыхнуться полную грудь, едва прикрытую низким лифом роскошного бархатного платья. — Чего угодно сыну достопочтенного герцога Альтрейни?

— Э… — растерялся Гиллиан, ошарашенный тем, что здесь его знали в лицо, но тут инициативу в свои руки взял Винстон.

— Нам угодно помочь с переездом одной из здешних обитательниц, — маг ловко выхватил воздушным щупальцем золоченый кубок с вином у стоявшего в стороне слуги и сделал большой глоток. — Ее зовут Майлис.

— Не знаю, как к вам обращаться, — начала содержательница борделя, смерив юношу взглядом, пропитанным тщательно скрываемым презрением и злобой.

— Зовите меня скайрэ Винстон, — вежливо улыбнулся маг, осушил кубок, а потом одним усилием воли смял его и швырнул комок покореженного металла опешившему слуге.

— Так вот, дорогой мой Винстон, — уже не скрываясь, проигнорировав вежливое обращение, продолжила госпожа Доротея. — Ни одна из моих девочек не собирается покидать этот гостеприимный дом.

— Оставьте, вы же прекрасно все понимаете, — спокойно улыбнулся Винстон, внутренне похолодев от неожиданной мысли, что так и не удосужился спросить у Келя, согласна ли сама Майлис отправиться с гвардейцем. — Естественно, мы компенсируем вам расходы не переезд. Здесь сто золотых, думаю, этого будет достаточно.

Два туго набитых кошеля воспарили в воздухе и, на секунду зависнув перед оставшейся неподвижной содержательницей борделя, опустились на серебряный поднос стоящего рядом слуги.

— Тысяча злотых может быть и компенсирует мои расходы, — презрительно повела плечом госпожа Доротея. Кель заскрипел зубами от ненависти и схватился за меч, но его удержал Торстен, а вперед шагнул Гиллиан.

— Вы знаете, я не люблю торговаться, — с ледяным высокомерием начал сын герцога, одним своим тоном заставив вытянуться в струнку всех слуг. — Но я знаю, как мы можем поступить. Мой отец очень не любит подобные заведения и рабство, зато прекрасно умеет торговаться. Как вы думаете, стоит ли нам его беспокоить, или проблема уже решена?

На секунду содержательница борделя позволила возобладать эмоциям, и ее лицо исказила гримаса ненависти, но она тут же взяла себя в руки и с деланным безразличием обронила:

— Забирайте эту умалишенную, и чтобы ноги вашей здесь не было, — госпожа Доротея небрежным взмахом отправила следом за гвардейцем одного из слуг и с гордым видом направилась вглубь дома.

Пока пышущий злорадством и счастьем Кель помчался наверх за возлюбленной, Винстон заставил зависнуть рядом с ним несколько серебряных подносов и принялся лакомиться аппетитными закусками и экзотическими фруктами. Торстен и Ритал прямо в запыленных сапогах устроились на мягких ложах и налегали на вино, а неугомонный Ингвар прошелся вдоль стен, разглядывая сплетенные в страстных объятиях тела бронзовых статуэток и восхищенно цокал языком при виде особо замысловатой позы. Один лишь Гиллиан так и остался стоять у входа в роскошный зал с таким видом, будто оказался в полусгнившем амбаре, полном чумных мышей.

На лестнице показался Кель, бережно придерживающий за локоток худенькую девушку. В глаза сразу бросалась ее странная семенящая и какая-то беззащитно-робкая походка. На ней было изящное шелковое платье, но всклокоченные рыжие волосы придавали девушке поразительное сходство с крестьянкой, едва-едва спустившейся с сеновала. Босые ноги аккуратно ступали по мрамору ступеней, а широко распахнутые зеленые глаза с любопытством перебегали с одного лица на другое.

— Не привыкла она к обуви, — недовольно буркнул Кель, заметив вопросительные взгляды друзей. Никто больше не решился расспрашивать готового взорваться в любой момент гвардейца: он казался непривычно смущенным и поэтому был на взводе.

За спиной у Келя покачивалась небольшая, но, похоже, довольно тяжелая кожаная котомка. Винстон не знал, чем гвардеец ее набил, но с виду казалось, что дно сумки оттягивают обычные камни. Мелькнула мысль: не прихватил ли боец сплава что-нибудь ценное, но маг тут же ее отбросил — следом за странной парочкой спускалось несколько бдительных слуг, подозрительно зыркавших по сторонам.

— Это Майлис, — представил спутницу Кель. — Торстен, Ритал, Винстон, Гиллиан и Ингвар.

— Мы уже знакомы, — девушка пожала руку опешившему норду, посмотрела ему в глаза и зачем-то добавила: — Они еще придут к тебе в кошмарах. Их будет становиться только больше. Этот огонь не заполнит пустоту, он сжигает душу.

Торстен дернул щекой и яростно оскалился, отступая в сторону. После такого приветствия Ритал не стал подходить к девушке, но та сама поймала его взгляд.

— Страшнее те раны, что не снаружи, а внутри, — от тихого девичьего голоса всем почему-то стало не по себе, а изуродованный гвардеец сжал кулаки.

— Приятно познакомиться, — Майлис остановилась перед Винстоном. — Три якоря, но что будет, когда они тебя покинут? Взлет или падение в бездну? Разум не заменит душу.

— Я заметил, — иронично улыбнулся маг, но в глазах его плескалась растерянность.

— Зачем идти туда, куда не хочешь? — Майлис удивленно посмотрела на Гиллиана, заставив аристократа уставиться в пол.

— Попробуй впустить в себя еще больше радости. Это правильный путь, — девушка последним тепло улыбнулась Ингвару, словно старому знакомому, и вновь прижалась к Келю.

— Да уж, когда ты говорил что она странная, я не думал что настолько, — тихо прошептал Торстену Винстон. — Будто в душу мне заглянула. А кто там к тебе может прийти в кошмарах?

— Есть кому, — стиснул зубы норд. — Закрыли эту тему.

Винстон первым вышел из особняка и кликнул слуг привести коней. Торстен и Ритал немного задержались и прихватили пару кувшинов вина у опешивших от такой наглости слуг. Кель, не отпуская руку девушки, подошел с ней к магу.

— Винс, со временем я верну деньги, — явно через силу выдавил гвардеец.

— Оставь. Я золото копил для другой цели, которая теперь недостижима, — грустно улыбнулся в ответ Винстон. — Часть отдал родителям, но мне самому и оставшегося с головой хватит.

— Нет, я верну, — упрямо встряхнул головой Кель.

— Как угодно, — равнодушно пожал плечами Винстон, на которого после вспышки азарта и жажды действий внезапно накатило безразличие.

— Спасибо, — на этот раз голос гвардейца был тверд, и он посмотрел магу в глаза.

— Сочтемся в другой жизни, — криво улыбнулся Винстон, пожимая протянутую ладонь.

Возле ворот лагеря Сплава распрощались с Гиллианом. Аристократа воодушевило это совместное приключение, и он отнюдь не был в восторге от идеи опять расстаться с друзьями, даже не обсудив за кувшинчиком винца подробности поездки в столицу, но его ждали в расположении золотых гвардейцев.

Уже успевшая смениться стража у ворот, выпучив глаза, разглядывала семенившую следом за Келем девушку, но увидев продемонстрировавшего внушительный кулак Торстена и многообещающую улыбку на изуродованном лице Ритала, гвардейцы предпочли промолчать и безропотно пропустили странную процессию.

— Я теперь здесь буду жить? — по-детски наивно и непосредственно спросила Майлис, заставив гвардейцев и магов почувствовать себя круглыми идиотами.

Винстон с надеждой посмотрел на Келя, но, судя по его растерянному взгляду, бойцу Сплава даже не пришло в голову заранее позаботиться о том, куда пристроить девушку, если ее удастся вызволить из борделя. Маг мысленно обругал себя — уж он в отличие от этих солдафонов должен быть продумать все до последней мелочи.

Устроившись в углу казармы на потемневших от времени чурбанах и свежевыструганных табуретах, они принялись перебирать варианты. Предложения становились все бредовее и бредовее, а ничего путного в голову не приходило. Винстон уже начал подумывать о том, чтобы снова попросить помощи у Гиллиана, но в этот момент в казарме появилось новое действующее лицо.

— Так, так, так… — голос командира подействовал на гвардейцев как ушат холодной воды, заставив их вскочить и вытянуться по струнке. Ритал при этом, выдавая богатый опыт, успел спрятать едва начатый кувшин вина. Винстон вежливо поклонился октату и уже открыл рот, чтобы объясниться, но Керит одним взглядом заставил его замолчать.

— За отлучку из лагеря без моего разрешения по три стражи вне очереди. Каждому, — командир обвел своих бойцов суровым взглядом. — За вылазку в столицу еще по пять.

— Мы… — начал было Винстон, но ему тут же наступил на ногу Торстен, опять заставив замолчать.

— От вас такого не ожидал. Самые опытные бойцы тавта, вашу мать! Хорошо с собой грау в город не поволокли для внушительности, — покачал головой Керит. — А это надо понимать та особа, по которой сходил с ума Кель?

— Меня зовут Майлис, — улыбнулась гвардейцу девушка и невпопад добавила: — Этот огонь уже не греет. Ищи другое, пока не утонул в пепле. Усталость и привычка — плохие советчики.

Керит уважительно посмотрел на бывшую продажную девку и серьезно кивнул, словно в чем-то с ней соглашаясь. Рука гвардейца невольно стиснула потертую рукоять меча.

— Меня зовут Керит, я командир этих оболтусов. Здесь ты остаться не можешь. Тебе есть куда идти?

— Нет, — ответил за девушку Кель и удостоился очередного яростного взгляда командира.

— Я не знаю, — наконец растерянно пробормотала Майлис. — Назад я не хочу.

— В моем поместье найдется место еще одной служанке. Там рядом река и лес, тебе понравится. Да и недалеко оно отсюда. Когда армия вернется из похода, сможешь видеться с Келем.

— А пироги там пекут? — заинтересовалась девушка.

— Пекут, да еще какие. Тебя и саму научат, вот увидишь. Значит, решили, — улыбнулся Керит и, не обращая внимания на полный благодарности взгляд Келя, показал друзьям внушительный кулак. — А вы, если в следующий раз учудите что-то подобное без моего разрешения, то высеку плетьми. Игры кончились, завтра выступаем. Империя идет на Зиран.

***

— За нашего нового брата! — Ирси до дна осушил кубок с вином и только потом опустился в свое любимое массивное кресло, украшенное слоновой костью и обшитое бархатом. После изменения хмельное почти не ударяло в голову, и он мог позволить себе выпить куда больше, чем прежде.

Юлиана, устроившаяся рядом на обычном табурете, тут же дотянулась до кувшина и вновь наполнила позолоченный кубок. Ульд заметил ревнивый взгляд, исподтишка брошенный на нее Тильзой, которую посадили на другом конце стола. Неожиданно для себя Ирси понял, что ему приятна эта глупая и наивная влюбленность. Ему нравилось осознавать, что он стал единственным кумиром для девочки, ему льстило ее обожание и восхищение.

Тильза быстро вписалась в отряд оборотней и стала своей среди суровых наемников. Ирси недвусмысленно объяснил, что случится с тем, кто обидит сироту, и даже те из солдат, кто не проникся симпатией к жизнерадостной и неугомонной девчонке, просто старались ее не замечать, даже если она путалась под ногами.

Тепло ее приняла и Юлиана. Влюбленная в Ирси девушка ничуть не ревновала Ирси к этой пигалице и относилась к ней как к капризной младшей сестренке. К сожалению, эта симпатия не была взаимной. Худенькая и нескладная Тильза считала измененную соперницей и шипела на нее рассерженным котенком, всячески высказывая свое презрение к красивой полногрудой девушке, ни на шаг не отходящей от ульда.

Сразу после возращения с земель Ринзайского союза Ирси принялся учить Тильзу ментальной магии. Способности у девочки были незаурядные, а знания она впитывала как губка, обещая вырасти в сильную волшебницу. Правда, самой ей такой прогресс казался слишком медленным. Тильза мечтала стать как Ирси и грезила изменением, поэтому успех вчерашнего эксперимента обрадовал ее едва ли не больше, чем его самого.

Ульд не просто разобрался в записях мертвых магов. Ирси сумел докопаться до сути, усовершенствовать созданные ими сложнейшие системы заклинаний. К его удивлению, здесь нашлось вполне мирное применение и для ведомой только ему одному магии разрушения, позволявшей держать в узде процесс трансмутации. Но даже всего этого было недостаточно, чтобы ульд смог провести изменение самостоятельно.

Первого помощника Ирси нашел случайно. Этот маг воды был искусным целителем и умелым алхимиком, но его сгубил гибельный порок. Азарт превратил некогда респектабельного лекаря в загнанного беглеца, задолжавшего громадные сумы очень серьезным людям. Ульд сполна воспользовался подарком судьбы. После рейда за головами гирских купцов золота у него хватало, и он, не задумываясь, рассчитался по долгам волшебника. Деньги пришлось отвозить лично — получи целитель на руки хоть золотой, вновь проиграл бы все подчистую.

На поиски второго мага Ирси потратил много времени и еще больше денег. Отличный специалист по энергетической волшбе, он был нужен ульду в большей степени из-за своих познаний в еще одном куда более редком разделе искусства — астральной магии.

Ирси никогда бы не удалось заполучить себе столь именитого мастера, если бы не неуемная страсть к опасным опытам на людях, из-за которой этого мага не только выгнали из Иреданского университета, но и едва не казнили. Ульд хорошо изучил его характер и знал, что предложить. Волшебник, за чью голову в нескольких странах обещали золота по весу, презрительно скривился услышав о деньгах, но сразу уцепился за возможность поучаствовать в серии уникальных экспериментов.

Своим новым помощникам Ирси не доверял ни на грош, но пока им не было смысла предавать ульда, он был спокоен, хотя при любой их отлучке из лагеря и гонял следом своих людей. Маги об этом наверняка знали, но относились к такому плотному надзору философски. При необходимости расправиться с наемниками им не составило бы труда. Об амулетах, которые мгновенно сообщат Ирси место смерти его людей, они не догадывались.

Ради экспериментов ульду пришлось изрядно облегчить казну отряда, но об этом знали только его приближенные. Большая часть золота ушла на тварей Темной пустоши, куда дешевле обходились рабы. Все это время оборотни вынужденно находились в лагере, отказываясь от любых наймов, и Ирси уже начал опасаться, что деньги скоро закончатся и придется прервать опыты, когда ему наконец улыбнулась удача.

После десятка неудачных попыток, стоивших жизни рабам, имевшим несчастье попасть в руки ульда, очередной эксперимент закончился успехом. Ирси было очень обидно убивать первого созданного им жизнеспособного измененного, но другого выхода не было. Бывший раб вряд ли бы простил издевавшихся над ним магов. Заодно ульд проверил и живучесть своего создания, которая оказалась выше всяких похвал.

Первым добровольцем стал давно примеченный ульдом наемник. Парень, которого толи в насмешку над низким ростом, толи из-за какой-то уже давно забытой истории все звали Вертелом, казался идеальным кандидатом. Коренастого, но могучего сложения, он был умелым бойцом, но в первую очередь выбор ульда предопределила его преданность и старательность в выполнении приказов. К тому же Вертел не имел семьи и друзей за пределами отряда.

Все прошло удачно, и вот теперь все еще ошарашенный переменами наемник пировал вместе с остальными измененными. Ирси пока не замахивался на создание настоящих оборотней, таких как Вервальд, и Вертел напоминал скорее Сиала. В отряде сразу заметили неестественную бледность и изменившиеся глаза, но особых пересудов не было — капитан сам объявил, что по просьбе наемника его излечили от редкой, но не заразной болезни, что и вызвало такой эффект. Если кто и не поверил в эту историю, то псам войны, не привыкшим забивать голову всякими умствованиями, в целом было плевать на любые перемены, пока они не касались их самих, а в карманах звенело золото.

— Предлагаю выпить за нашего мудрого командира, — сжимая наполненный до краев кубок, поднялся Сиал, и Ирси наконец удалось поймать взгляд наемника. С виду оборотень был полностью спокоен, но некоторые сомнения у капитана все равно остались.

Ульд легко читал эмоции остальных побывавших в застенках у магов. Юлин радовался пополнению, его сестра одобрила бы любую задумку возлюбленного, простодушному Вервальду было все равно. А вот понять, как относится к появлению нового измененного Сиал, ульд так и не смог. А ведь у этого битого жизнью наемника, ставшего в отряде вторым после капитана, наверняка хватило ума догадаться, что Ирси на этом не остановится…

Кроме измененных за столом сидела только Тильза. Ирси не пригласил даже магов, участвовавших в эксперименте, не говоря уж о простых наемниках. Ульд знал, что в будущем это может породить определенные проблемы, но сейчас ему куда важнее было дать почувствовать измененным, что теперь они одна семья.

Вокруг звучал смех, вино лилось рекой, но мысли Ирси были далеко отсюда. Он раз за разом прокручивал в голове различные планы, пытаясь предугадать любые удары судьбы. Измененный понимал, что сейчас от него зависит не просто успех отряда наемников, а судьба целой расы. Ирси был уверен, что люди отнюдь не обрадуются появлению новых конкурентов, а значит, у него не было права на ошибку. Размышления ульда прервал осторожный стук в дверь.

— Командир, не серчайте, что мешаю, — протиснувшийся в проем могучий наемник поежился под пристальным взглядом оранжевых глаз ульда и, сглотнув ставшую вязкой слюну, продолжил. — Тут это, гонец. Круг капитанов собирает общий сбор. Гирские язычники перешли границу королевства. Бают, имперцев целая орда… Большая война будет. Зиранцы просят выставить все отряды, что сейчас в Ланкере.

— Седлайте коней мне и Сиалу. Всех оборотней собрать в лагере и ни шагу за частокол. Готовьтесь к делу, — отдав распоряжения, Ирси отослал наемника и, довольно улыбнувшись, одними губами прошептал. — Началось.

 

Глава 14

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии! — жуткий свистящий шепот растекался над джунглями, окутывая разум облаком липкого страха. Бесконечное зеленое море колыхалось в кровожадном предвкушении, с каждой секундой смыкаясь все плотнее. Движения вязли, словно в густом киселе, а от бессильного ужаса подкашивались ноги…

Винстон резко сел, судорожно вцепившись в края расстеленной прямо на земле циновки. Рядом догорал костер, а за пределами очерченного им круга света властвовала темнота. Стараясь успокоить готовое выпрыгнуть из груди сердце, маг пытался понять, что происходит. Миновало несколько драгоценных мгновений, прежде чем юноша сообразил, что сейчас он должен сторожить покой спящего лагеря, но вместо этого, понадеявшись на сторожевые чары и гвардейцев, позволил себе немного вздремнуть.

Еще пара секунд ушла на то, чтобы проверить плетения и с ужасом почувствовать, что контур сторожевых чар пропал, словно его и не было. Именно это ощущение неправильности внезапно рассеявшейся магии и ворвалось в чуткий сон Винстона. Неизвестный умелец сделал все так искусно, что спи незадачливый повелитель воздуха чуточку крепче, и шанса осознать свою ошибку ему бы уже не представилось.

В костре сухо стрельнуло полено, выпустив навстречу темному небу сноп искр, и на секунду отпрянувшая ночь открыла магу поджарые тела двух неподвижно замерших на земле псов. На корню задавив вспышку паники, Винстон первым делом создал воздушные щупальца, без которых чувствовал себя совершенно беспомощным. Плавно воспарив над землей, маг хотел было запустить осветительную молнию, но из темноты, будто призрак, соткалась окутанная мраком фигура. Тихо позвякивая металлом, она скользнула к юноше, и маг, узнав в отблесках догорающего костра вороненые доспехи бойца Сплава, едва успел остановить смертоносную дугу молнии, уже готовую сорваться с его руки.

— Не дергайся, попытаемся подловить этих шустриков, — Винстон едва расслышал голос Келя, тихо шептавшего из-под низко надвинутого шлема.

Но все предосторожности оказались напрасными. Где-то в стороне зазвенело железо, кто-то протяжно взвыл; впрочем, крик тут же сменился отчаянным хрипом. Молниеносно выхватив меч, Кель ринулся на звук, и Винстону не оставалось ничего другого, как последовать за гвардейцем. В лагере разгорались факелы, началась какая-то суета. Глаза уже привыкли к темноте и различали спешащих гвардейцев и солдат смешанной пехоты, но маг все равно создал небольшую осветительную молнию.

Впереди показалось лежащее на земле тело. Замотанный в темные тряпки человек не имел доспехов и весь был залит кровью из разрубленного горла. Рядом валялся шестопер и осколки глиняного кувшина.

— Он что, нес яд? — жадно спросил Винстон, в котором на секунду проснулся обожавший приключенческие истории мальчишка.

— Вот еще. Это кто-то из наших тайком вино хлебал, — печально ответил Кель и уже куда кровожаднее добавил: — Руки бы ему поотрывать… Как так было можно? Совсем совесть потерял…

Винстон мимолетно удивился такой сознательной позиции выходца из трущоб, раньше не замеченного в особой трезвости, а уж тем более тяге к чтению морали, но его сейчас больше волновало, куда исчезли нападавшие и остальные гвардейцы, стоявшие на страже. Но долго гадать ему не пришлось — впереди показались фигуры бойцов Сплава.

— Ушли, — сплюнул Керит и, уже удаляясь, скомандовал: — По местам.

— Тор, что происходит? — Винстон заметил могучую фигуру друга и решил хоть от него добиться ответа.

— Зиранцы опять нас пощупать решили, но не учли, что гвардейцы — это не девки с мягкими задницами, — осклабился норд. — Мы их засекли, но один шел в стороне и наткнулся на Ритала. Попытались было догнать, но ребята шустрые. Жаль, у конницы лошади расседланные…

Винстону в голову пришла мысль, что уж для него-то догнать нападавших труда не составит: в простиравшейся вокруг степи он настиг бы их в два счета. Впрочем, немного поразмыслив, маг вспомнил об умело снятых сторожевых чарах и решил не геройствовать понапрасну.

— Кролики, — презрительно рыкнул проходивший мимо Мур, выражая свое отношение к противникам, предпочитающим бежать, а не сражаться. Грау, прекрасно видящий в темноте, был незаменим в ночной страже, но сегодня ему не довелось схлестнуться с зиранцами.

— Где Ритал? — мрачно спросил у Торстена Кель.

— Да вон он, — кивнул норд, и пышущий праведным гневом Кель направился к изуродованному гвардейцу.

— Этот гад на меня сам выскочил, вот кувшин и выскользнул, — Ритал, тщательно вытиравший свой меч ветошью, почувствовал укоризненный взгляд друга и на секунду отвлекся.

— Да чтоб я тебе хоть раз еще что-то ценное доверил! Последний кувшин! Вот еще от Торстена я такого мог ожидать, но от тебя… — печально покачал головой Кель. — В следующий раз сам пойдешь с интендантом договариваться.

— Не пыли. Чую, нам всем скоро не до вина будет, — поднял изуродованное лицо Ритал.

— Да пес с тобой. Винс, а ты молодец, не стал паниковать. А то меня на днях твой дружок, перепугавшись спросонья, едва не поджарил, еле-еле увернулся, — Кель кивнул в сторону подошедшего к ним Ингвара.

— Ты думаешь, это я спросонья тебя едва не прибил? Ну, и отлично, думай так дальше, — кровожадно улыбнувшись, тут же вернул колкость норд. — Что у вас тут?

— Да все уже, можно идти досыпать, — махнул рукой Винстон. — А то завтра в обозе, вместо того чтобы делом заниматься, опять заснешь на груди своей зазнобы.

— На себя посмотри! Я хоть ее чужим именем ни разу не называл, — хохотнул Ингвар, направляясь назад к кострам лагеря.

Война с королевством Зиран шла уже месяц. Пока для империи все складывалось удачно, но Винстона не переставало преследовать ощущение неправильности происходящего. Противник не оказывал абсолютно никакого сопротивления, разрозненные отряды зиранцев не ввязывались в бой и отходили вглубь страны.

Гирские войска наступали как на параде. Крупные города они обходили, а небольшие крепости к их появлению уже зияли распахнутыми воротами. Отступая, Зиранцы опустошали арсеналы и зернохранилища. Крестьяне, наоборот, встречали имперцев униженными поклонами и заверениями в своей лояльности, но Винстон не раз ловил бросаемые исподтишка взгляды, полные ненависти. На улицах деревень, стоявших вдоль тракта, не было видно пригожих девок, а все амбары были пусты. Даже стада прижимистые крестьяне успели угнать на тайные пастбища, подальше от захватчиков.

Плантации, возделываемые рабами, тоже были пусты. Зиранские аристократы знали, что в империи запрещено рабство, и спешили угнать двуногую собственность подальше от язычников. Впрочем, прикрепленные к земле крестьяне не слишком отличались от них по статусу. Кто-то из горячих голов в гирской армии предлагал устраивать специальные рейды подальше от тракта, чтобы освобождать рабов, но эту идею командующий не поддержал.

Единственный не покинутый замок попался на пути армии на вторую неделю наступления. Местный граф наотрез отказался сдавать врагу родовое гнездо, и уже привыкших к безнаказанности дозорных встретили стрелами. Но гирским войскам не пришлось штурмовать внушающие уважение бастионы. Они не стали строить осадные машины и замыкать вокруг замка кольцо. Вместо этого имперцы сделали ставку на адептов земли.

Ни наложенные на стены древние чары, ни отчаянное сопротивление оказавшегося внутри крепости колдуна не смогли помешать двум дюжинам боевых магов земли. За несколько минут они уничтожили замок, погребя его защитников под рухнувшими бастионами. Не довольствуясь этим, застоявшиеся от безделья адепты заставили землю поглотить развалины некогда могучей крепости…

К своему удивлению Винстон узнал, что Тайми с недавних пор числится в другой сотне: девушка предпочла быть поближе к Марку. С одной стороны, это задело юного мага за живое, ведь он все еще надеялся восстановить их отношения. Но в тоже время, благодаря ее переводу, Винстон и Ингвар добились, чтобы их прикрепили к третьей сотне, в которую входил тавт Керита. Для это им, правда, пришлось выдержать настоящее сражение, да и назначение было временным. Командир Сплава пообещал, что едва отряды гвардейцев начнут действовать самостоятельно, он направит повелителей воздуха в разные сотни: уж очень заманчивыми казались их возможности по установлению связи и разведке.

Винстон знал, что не слишком силен в военной науке (а точнее, не разбирается в ней вовсе), но он был уверен, что впереди наступающей армии высылаются исключительно конные разъезды. Глубину своих заблуждений маг осознал быстро — как только гвардейцев Сплава отправили в авангард. Кроме них там оказалась чуть ли не пятая часть наступающей армии, в первую очередь, смешанная пехота, стрелки и легкая конница. Здесь же шли и специальные отряды, восстанавливавшие сожженные зиранцами мосты и расчищавшие дорогу.

Во все стороны императорская армия раскинула щупальца конных разъездов. Не сидели без дела и гвардейцы: кроме разведки местности на них легла охрана наступающих колонн и ночная стража. Против обыкновения авангард не разбивал полноценный лагерь с насыпью и частоколом — командующий армии сделал ставку на скорость, стараясь как можно быстрее достигнуть столицы королевства, где, по всеобщему мнению, и должна была решиться судьба кампании.

Но не конные разъезды были глазами наступающей армии. Куда дальше вглубь вражеской территории забирались маги воздуха. Именно на их плечи легла первоначальная разведка и отслеживание перемещений противника. Привыкший к такой своей "везучести" Винстон даже не слишком удивился, когда понял, что ни один из идущих вместе с армией гонцов не собирается залетать вглубь вражеских земель и эта сомнительная честь полностью принадлежит боевым магам, в чьи ряды он имел неосторожность записаться.

Впрочем, пока все обходилось благополучно. Лишь во время одного из разведывательных полетов Винстон наткнулся на небольшой вооруженный отряд из дюжины всадников. Стоило магу снизиться, как в него полетели стрелы, и он, решив не рисковать, угостил их цепной молнией, за что и был потом строго отчитан септимом, который пришел в ярость от такой нерациональной траты потенциальных языков.

Все попытки наладить отношения с Тайми оказались тщетны, поэтому Винстон поддался на уговоры Ингвара и отправился с ним к тянувшемуся далеко позади обозу, где этот неисправимый любитель женщин и выпивки уже успел завести полезные знакомства. В помощницах у следовавших за армией лекарей ходило немало молодых девушек, и маг легко нашел с ними общий язык. Как выяснилось, норд разработал целый план по борьбе с тоской, нахлынувшей на его захандрившего друга. Помимо нескольких бутылок хорошего вина, центральное место в нем занимали две симпатичные молодые особы, заинтригованные возможностью заполучить в свои сети настоящего боевого мага.

Приметив, какая из девушек чаще кидает пленительные взгляды на Ингвара и громче смеется над его шутками, Винстон обратил все свое внимание на вторую из прелестниц. Родом она была из глухой деревушки и, оказавшись в помощницах у лекаря, пусть и не целителя-мага, а обычного человека, стремилась использовать свой шанс на всю катушку.

Для простодушной деревенской девушки в новинку оказались складные речи и изысканные комплименты Винстона, ей льстило внимание мага, а уж от леденящих кровь рассказов о джунглях Сийяри она и вовсе пришла в восторг. К тому же, уже одно то, что юноша был одним из адептов стихий, о которых девушка раньше слышала только в сказках, всерьез добавило ему привлекательности.

Внешность у помощницы лекаря на вкус Винстона оказалась немного непривычной. Слишком высокая, широкоплечая, с длинными русыми волосами, вечно забранными в косу. Впрочем, склонностью к полноте она не страдала, а упругое молодое тело, хорошо заметное под легкой летней туникой, манило уставшего от воздержания мага не хуже крепкого вина. Некоторую простоватость девушка с лихвой искупала искренностью и желанием угодить адепту воздуха. Случайно коснувшись ее бедра, юноша почувствовал, как по телу растекается жаркая волна желания.

Некстати напомнившая о себе совесть попыталась было испортить Винстону вечер, но вино и мысли о том, что сейчас Тайми, возможно, целует Марка, помогли заглушить ее противный голосок, и ночевать он остался в обозе, прекрасно проведя ночь в объятиях не слишком искушенной, но старательной девушки. Так и повелось, что теперь свободное от службы время маги коротали в веселой компании помощниц лекаря. Иногда к ним присоединялся Гиллиан, но он думал только об оставшейся в империи Кэмии и на недвусмысленные намеки девушек не реагировал. В своем поместье аристократ стойко сопротивлялся чарам самых обольстительных дворянок, а уж нехитрые уловки простолюдинок и вовсе вызывали у него только снисходительную улыбку.

Так и шла эта странная война, пока больше напоминавшая увеселительную прогулку. Из нескольких десятков убитых солдат большая часть приходилась на попавший в засаду конный разъезд и пожелавших развлечься легионеров, которые нарушили приказ и сунулись к слишком несговорчивым крестьянам. В назидание остальным зиранцам деревню сожгли дотла, но и выжившим мародерам и насильникам не поздоровилось — их тела украсили стоявшие вдоль тракта деревья.

Первое ночное нападение на авангард случилось неделю назад. У одного из костров враги сумели расправиться со стражей, состоящей из обычных солдат смешанной пехоты, и проникли в лагерь. Прежде чем остальные часовые, встревоженные неясным шумом, успели поднять тревогу, нападавшие отступили, оставив несколько трупов попавшихся на пути солдат и прихватив с собой одного из командиров легкой конницы. Квинт, несмотря на все запреты любивший поразвлечься с местными крестьянками, в нарушение обычного порядка приказал установить свою палатку на краю лагеря, за что и поплатился. Как нападавшие безошибочно вышли к его шатру, так и осталось неизвестным, но кроме офицера пропала и молодая девушка, с которой он славно провел вечер.

После первого случая было еще одно удачное нападение, но последняя вылазка закончилась для Зиранцев плачевно. Впрочем, гвардейцы, устроившие секреты, лишь спугнули лазутчиков, и нападавшие сумели скрыться…

Солнце уже приподнялось над горизонтом, но его лучи тонули в плотных облаках, застилавших небо. На лагерь опустилась пелена тумана, и казалось, что весь мир потонул в этой белесой хмари. Отчаянно зевающие часовые истратили остатки хвороста и теперь ежились от холода у едва тлеющих углей, совсем недавно бывших высокими сторожевыми кострами. Среди палаток показались очертания смутно виднеющейся в молочной пелене фигуры, плавно парящей в метре над землей.

Стоявшие на страже гвардейцы схватилась было за оружие, но тут же расслабились, узнав мага. А тот, не обращая внимания на напряженно наблюдавших за ним людей, беззвучно скользил дальше. Глаза адепта были закрыты, а лицо казалось неподвижной маской. Фигура мага, неведомо как вслепую находящего путь среди кожаных палаток, натянутых веревок, разбросанных вьюков и коновязей, смотрелась жутко в неверном утреннем свете, к тому же тонувшем в опустившейся на лагерь серой хмари. Воздух застыл неподвижной влажной пеленой, но седые пряди волос адепта воздуха колыхались, словно их трепали порывы ветра. Многие гвардейцы вполголоса поминали Великие Силы.

— Эй, Винс! — чей-то зычный крик разорвал тишину, заставив вздрогнуть гвардейцев.

— Тош? — Винстон разом отбросил отрешенность и удивленно распахнул глаза, оглядываясь в поисках друга.

— А кто же еще! — неторопливо подошел к нему гонец.

— Какими судьбами? — Винстон крепко обнял крякнувшего толстяка.

— Потише, задушишь. Я только что перекусил, лопнуть могу и без причины, а тут еще ты… — отстранился Тош. — Час назад прилетел с какой-то депешей.

— А заклинания дальней связи?

— То ли не сработали, то ли чего-то опасаются. Хотя о способах подслушать такой разговор я не знаю, — пожал плечами толстяк, заставив Винстона вспомнить о своей выпускной работе и прикусить язык. Созданное им плетение решили не допускать до свободного изучения, и он дал клятву о нем не распространяться.

— И надолго ты сюда?

— Да кто же его знает: гонцы люди подневольные. А сам-то тут откуда? Ты же ушел со службы, — с любопытством уставился на друга Тош.

— А я теперь боевой маг, — мрачно проронил в ответ Винстон.

— Дела… Угораздило же тебя, — сокрушенно покачал головой толстяк. — Ладно, ты мне лучше объясни, какого лешего тут с закрытыми глазами по лагерю летаешь? Это что за новшество?

— А я тренирую чувство стихии, — тут же оживился Винстон, стоило разговору коснуться его любимой темы. — Чтобы нормально передвигаться на таких щупах, нужно чувствовать воздух как часть своего тела.

— Так ты уже на Сияре отлично бегал, сейчас-то чего не сидится? И глаза закрывать зачем?

— Тош, можешь мне не верить, но я все больше убеждаюсь, что магия воздуха зашла в тупик. Мы в совершенстве освоили плетения, позволяющие использовать силу воздуха на расстоянии. Да, все эти молнии или смерчи эффективны, но требуют много энергии. Мы словно размахиваем кузнечным молотом, когда нужно взяться за изящную рапиру, — Винстон замолк, изучающе разглядывая гонца и опасаясь увидеть на его лице ухмылку.

— Смеяться не буду, — угадал мысли друга толстяк. — Наверное, ты и прав, но кто сможет освоить твои новшества? Если помнишь, я пытался перемещаться на воздушных щупальцах и забросил это безнадежное дело.

— Ха, да тот же скайрэ Рут'аэр влет освоился с моими плетениями.

— Винс, ты издеваешься? Он великий маг, таких уникумов единицы! — Тош с улыбкой смотрел на друга.

— Зато ты представляешь, какие за этим стоят перспективы! — не сдавался Винстон. — Если научиться чувствовать стихию по-настоящему, то можно сэкономить прорву энергии, использовать старые плетения куда эффективнее, создать новые, в конце концов! Плюс будет устранен главный недостаток боевых магов — уязвимость в ближнем бою.

— Легко сказать — научиться… Не всех Великие Силы так одарили. У тебя получается, вот сам и учись. Такое искусство отнюдь не для всех, поэтому мечтать устроить революцию в магической науке не советую. Не ты первый такой умный, — не по возрасту рассудительно ответил Тош.

— Ладно, пес с этой магией, — махнул рукой Винстон. — У тебя пара часиков найдется, чтобы слетать в одно место? Вино и приятное общество гарантирую.

— День на отдых мне дали, так что проблем не вижу, — услышав о вине, оживился Тош.

— Отлично, сейчас я свое начальство в известность поставлю, и полетим, — обрадовался Винстон.

— Винс, не знаю, куда ты собрался, но ты уверен, что в такую рань тебя там ждут?

— Тьфу ты! Забыл, что сейчас утро. У нас сегодня ночной переполох случился, а я как раз на страже стоял, так что решил больше и не ложиться, — смущенно улыбнулся маг.

— Хорошо вы тут на страже стоите, — хохотнул Тош, посмотрев на отнюдь не сонного друга.

Дожидаясь, пока проснется остальной лагерь, маги отправились коротать время в палатку к Винстону. Ингвар, не довольный столь ранним пробуждением, поначалу ворчал, но, увидев в руках друга бутылку вина, сменил гнев на милость и принялся привычно сыпать шутками и колкостями. Солдаты уже вовсю сворачивали шатры, когда немного захмелевшие и изрядно повеселевшие маги отправились к септиму за разрешением слетать в обоз.

Гвардеец, возглавлявший их сотню, был личностью колоритной. Среднего роста, но казался приземистым: настолько был широкоплеч и массивен. А уж его пузо сделало бы честь любому трактирщику, но при этом старый вояка не уступал в выносливости молодым и жилистым бойцам Сплава. Всю правую щеку ветерана покрывал уродливый шрам от старого ожога, придавая его и без того не слишком благодушному лицу пугающее выражение, даже когда он улыбался, что случалось совсем нечасто.

Все без исключения называли септима не по имени, которого никто уже и не помнил, а по прилипшему намертво прозвищу — Граф. С каких пор так повелось, Винстон не знал, но, по словам Торстена, командир их был простолюдином, к аристократии не имел никакого отношения, а так величать его стали после штурма цитадели мятежного графа, когда на еще совсем молодого легионера упал горящий трон, установленный в пиршественном зале замка.

Едва скользнув взглядом по жизнерадостным магам, мрачный и невыспавшийся сотник завернул в их адрес такую тираду, что Винстон даже не понял, ругается командир, потому что чем-то недоволен или из любви к искусству.

— Мы ведь сегодня не нужны? — насладившись красноречием септима, Ингвар решил сразу перейти к делу.

— Опять в обоз намылились, голуби мои сизокрылые? — с угрозой спросил Граф, дернув изуродованной щекой.

— Угу, — ничуть не смутился норд. — Хотите и вас возьмем?

— Я тебя сейчас сам возьму. В особо извращенной форме, — оскалился командир. — Кто вам пить с утра разрешал? Вы оба сейчас должны лететь на разведку!

— Так я же всю ночь на страже стоял! — возмутился Винстон.

— Молчать! Вы как с командиром разговариваете! Ох, как у меня руки чешутся выбить из вас всю дурь, — угрожающе надвинулся на магов гвардеец. На высокого норда, не говоря уж о парящем над землей Винстоне, ему приходилось смотреть снизу вверх, но от этого магам было ничуть не легче. Не слишком привыкшие к дисциплине, они растерянно смотрели на разбушевавшегося командира.

— У вас глаз дергается, — не удержался Ингвар, но тут же замолк, поймав совершенно бешеный взгляд сотника.

— Через час вы оба должны быть в воздухе. И точка. Отправляетесь в головной дозор, и в этот раз залетите чуть дальше. По расчетам зиранцы уже должны были подойти к Нерее, ваша задача наблюдать за переправой, — Граф сделал паузу, давая адептам воздуха осмыслить сказанное. — Если еще притронетесь к вину, то, клянусь Великими Силами, вас не спасет ни магия, ни сам император. Мало мне с гвардейцами проблем, так и вы туда же.

— Да мы по чуть-чуть, выветрится быстро, — примеряюще улыбнулся Винстон. — А что это за Нерея?

— Река это! Вам карты королевства для чего выдали? Задницы подтирать? Да их на весь авангард раз-два и обчелся, а вы, разведчики недоделанные, даже одним глазком в них не заглянули. Вы боевые маги в составе наступающей армии или омары на прогулке? Бегом изучать местность!

Винстон благоразумно не стал уточнять, при чем тут омары, и маги послушно отправились к своей палатке.

— В армии почти сотня боевых магов, из которых четверть воздушников, полно гонцов, а на разведку опять гонят нас! — удалившись на достаточное расстояние, выразил свое недовольство Винстон.

— Лопухнулись мы с гвардией. Все равно у тебя с Тайми что-то не клеится, — поморщился Ингвар.

— Это я не брался за дело всерьез, — не слишком уверенно ответил Винстон. — Эх, а как бы сейчас хорошо посидели…

Через час оба мага, не посмевшие ослушаться приказа, были уже в воздухе. Скорость постепенно вымывала остатки хмеля, а следом пришла усталость. Сказывалась наполовину бессонная ночь, и Винстон начал зевать. Сзади монотонно шумел рассекаемый радужными крыльями воздух, еще сильнее убаюкивая мага, а проклятой реки все не было видно. Спасали только шутки Ингвара, несмотря ни на что не терявшего бодрого расположения духа.

Внизу проплывали унылые пейзажи. Начало лета выдалось засушливым, и простиравшаяся внизу степь смотрелась бесконечным желтым морем, лишь возле водоемов разбавленным небольшими островками зелени. Королевский тракт, несмотря на громкое название, не был мощеным, и его пыльные извивы с трудом различались в этой бесконечной однотонности. Обычно, когда маги летали на разведку, их хоть радовала безбрежная лазурь неба, но сейчас его сплошь затянули облака, столь же унылые, как и раскинувшаяся внизу степь.

— Может, выше поднимемся? — порыв ветра донес до Винстона слова друга.

— Нет, и так уже почти под облаками, — ответил изнывающий от скуки маг.

— Так давай над ними, там хоть солнце! — продолжал настаивать норд.

— И в чем тогда смысл разведки, если мы ничего не будем видеть? Да и сил на это уйдет прорва. На такой высоте слишком холодно, а воздух разряжен, — забыв, что Ингвар его толком не видит, покачал головой Винстон.

— Где эта скаренная река? Пора бы уже и назад лететь, а то что-то перекусить захотелось, — скорбно вздохнул норд.

— Вот она, как по заказу! — тут же забыв о скуке, оживился Винстон, разглядев на горизонте синевато-серую ленту.

Нерея производила впечатление. Несмотря на засуху, все еще полноводная, метров трехсот в ширину, она наискосок перечеркнула степь. Вдоль русла тянулись небольшие рощицы и уже ставшие непривычными зеленые луга. Впереди река делала поворот, огибая высокий холм.

— А вот и зиранцы, — в восторге заорал Ингвар, обрадовавшись врагам как родным. — Ишь, копошатся. Тут, похоже, вся их армия.

И действительно, стоило магам подлететь ближе, как они разглядели раскинувшийся в излучине реки громадный лагерь. Отсюда было трудно хотя бы примерно подсчитать крохотные точки солдат, но сразу становилось понятно, что их там не один десяток тысяч. От ярких шатров и развивающихся знамен рябило в глазах. К лагерю тянулись вереницы повозок, возле него собирались осадные машины и паслись целые табуны расседланных лошадей.

— Давай ближе, но слишком сильно не снижаемся! — скомандовал Винстон, и маги плавно спикировали к лагерю. Теперь им стало видно, что тракт ныряет вправо, где через реку был перекинут каменный мост. От этого громадного сооружения веяло величием и древностью, сразу чувствовалось, что возвели его во времена старой империи.

— Да мост-то почти пустой! Они не переправляются! — удивился Ингвар.

— Нас ждут.

— В смысле нас? Откуда они о нашей разведке могли узнать? — всполошился норд.

— Да не тупи, я про нашу армию, — недовольно поморщился Винстон, разглядывая лагерь. — Зиранцам надоело бегать, и они решили дать сражение. Вот только место выбрали странное.

— Это нам так кажется. А те, кто понимают в военном искусстве, могут думать иначе, — глубокомысленно изрек Ингвар.

— Слышь, не нравится мне холм. Там какой-то клубок силовых линий.

— Так на нем наверняка зиранские маги обосновались. Полетели поближе! — тут же загорелся норд.

— Тебе что, совсем крышу снесло?! — остановил друга яростным окриком Винстон. — Ты боевой маг и попал на войну, а ведешь себя, как беспечный мальчишка на прогулке! И так летим над вражеским лагерем, а к местным магам нам вдвоем соваться вообще верная смерть. Лучше давай посмотрим, нет ли каких сюрпризов на другой стороне реки.

Друзья, заложив крутой вираж, направились к противоположному берегу, но опоздали — на них уже обратили внимание. Винстон первым заметил вспышку магии на злосчастном холме и начал действовать прежде, чем успел осознать, что это означает.

— В сторону! — взвыл он и резко вильнул, уходя от пролетевшего рядом огненного шара. Ингвар тоже не сплоховал, успешно повторив маневр друга, но на них уже неслись новые подарки зиранских колдунов.

— Дилетанты! — в упоении закричал норд, легко отразив защитным плетением извилистую молнию.

— Не трать силы, уклоняйся по возможности! — не разделял оптимизм друга Винстон. Он прекрасно понимал, что на холме мог собраться не один десяток магов, и не склонен был переоценивать свои силы. — Улетаем, пока они за нас не взялись всерьез!

Словно дожидаясь этих слов, зиранские колдуны обрушили на парящих в облаках адептов целый ливень из простых, но мощных заклинаний. Закладывая в воздухе немыслимые виражи, Винстон с трудом уклонялся от молний, огненных щаров, ледяных игл и прочих верных орудий стихийных волшебников, а слишком точные и неожиданные удары встречал защитными плетениями. Вдобавок юноша почувствовал, как к его разуму все настойчивее подбирает ключики ментальный маг.

Ингвару приходилось еще хуже. Он не имел такой практики полетов, как друг, и чуть ли не треть заклинаний просто отражал, тратя на это отнюдь не бесконечные силы. Хлынувший из сгустившихся туч ливень ледяных игл, несколько воздушных таранов, пара огненных шаров, с оглушительным грохотом разорвавшихся рядом с ним, и вовсе едва не пробили защиту норда.

— Вниз! — резко спикировал Винстон, оставив без цели целое облако смертоносных заклинаний, а навстречу уже летели стрелы, арбалетные болты и даже копья — солдаты с радостью присоединились к азартной охоте на забывших про осторожность адептов воздуха.

— Да что за гадство! — взвыл снизившийся следом Ингвар, которого тут же едва не достала петля сгустившейся пыли.

— Война это! — внезапно для себя захохотал Винстон. Несмотря на опасность, он получал удовольствие от бешеного полета, испытывающего на прочность все его навыки. Громадная скорость, немыслимые маневры и головокружительные виражи — это была его стихия, и здесь он не боялся никого и ничего. — Не поднимайся высоко, они же не хотят задеть своих!

Не снижая скорости, друзья помчались над лагерем. Теперь зиранские маги не решались кидаться в них простыми заклинаниями, зато за спиной у адептов воздуха замаячило несколько шаровых молний, с легкостью повторявших даже самые неожиданные маневры. Времени на создание хитрого контр-плетения не оставалось, и Винстон, не обращая внимания на отлетающие от зашиты стрелы, быстро сотворил воздушную стену. Успев оценить мощь преследующих их заклинаний, он немного изменил структуру, превратив защиту в подобие сети, и до упора напитал ее силой стихии.

Предосторожности мага оказались не лишними: смертоносные посланцы зиранских колдунов несли внутри себя еще более опасные сюрпризы. Врезавшись в невидимую преграду, шаровые молнии расцвели уродливыми кляксами темно-синего пламени, от которых под басовитое гудение во все стороны полетели нестерпимо яркие искры. Солдат, попавших под удар взбесившихся чар, прошивало насквозь, от магического огня занялось несколько шатров, вспыхнула баллиста.

Винстон удивлялся сам себе. Маг понимал всю нависшую над ними опасность, сердце по-прежнему колотилось от страха, но это и близко не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, который он пережил, сражаясь с хамелеонами. Страх больше не сковывал, голова была ясной, а мысли необычайно четкими, словно паника для него навсегда осталась в зловонных джунглях. Маг даже ощутил прилив сил, подстегнутых кипящим в крови боевым азартом.

Винстон на ходу вытянул вниз щуп сгустившегося воздуха и подхватил первого попавшегося зиранца. Выбирать офицера не было времени, но удача сопутствовала юноше, и беглого взгляда на богатые доспехи пленника хватило, чтобы убедиться, что это далеко не простой солдат. Лететь с грузом разом стало трудней, но внизу уже промелькнули последние палатки лагеря, и маги быстро оставили позади вражеские войска.

— Йохоу! — взвыл в упоении Ингвар. — Мы это сделали, мы вырвались!

— Быстрее смерти! — задорно выкрикнул в ответ Винстон, почему-то вспомнив этот древний клич боевых магов воздуха, а потом заливисто захохотал, давая выход нервному напряжению. — Ты как, сильно потрепали?

— Пока нормально, но силы на исходе, не знаю, дотяну ли до лагеря, — норд наконец догадался вытереть дрожащими руками выступившую на лбу испарину.

— Ничего, я помогу, если что, хотя волочь придется троих, — успокоил друга Винстон. — Я же еще и языка прихватил!

— Не хочу тебя расстраивать, но, похоже, он дохлый.

— Шутишь? — удивился Винстон, но, внимательно посмотрев на пленника, с досадой увидел, что его непокрытая голова бессильно болтается из стороны в сторону под самыми немыслимыми углами.

— Да нет, не шучу, дохлее дохлого, — Ингвар даже опустился поближе к зиранцу, но тут же набрал высоту. — Чем это его так?

— Просто я лопух, — мрачно ответил Винстон, отпуская пленника, и тело несчастного закувыркалось в пыли извивающегося далеко внизу тракта.

— Ух, ты! Метко, — обрадовался точности друга Ингвар. — Но ты ответь толком.

— Да что тут непонятного? Мы же на громадной скорости летели, когда я его с земли подхватил, вот бедолага себе шею сразу и сломал, — поморщился маг.

— Ну, и пес с ним, одним врагом меньше, — беспечно рассмеялся норд, все еще приходящий в себя после бешеной карусели своего первого полноценного боя.

— Знать бы еще, за что мы воюем, — мрачно буркнул Винстон, мысленно уже обдумывая, как будет догладывать о результатах разведки.

***

Эллиан Альтрейни робко откинул тяжелую кожаную полу и, почти не пригибаясь, шагнул внутрь. Просторный шатер командующего армией встретил его тусклым светом пары масляных ламп и ароматом каких-то благовоний, с трудом перебивающих неприятный прогорклый запах. Пол был устлан дорогими коврами, и аристократ почувствовал стыд за свои запыленные сапоги. В центре висел небольшой магический шар, переливающийся серебристым пламенем, но его жемчужный свет падал только на расстеленную на длинном столе карту.

Солнце уже давно закатилось за горизонт, но глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к царящему в палатке полумраку и разглядеть расхаживающего по ней адъютанта. Увидев офицера, он удивленно поднял бровь, но тут же равнодушно двинулся дальше, меняя в бронзовых канделябрах прогоревшие свечи.

Немного потоптавшись у входа, Эллиан уселся в углу и скрестил руки, чтобы не выдать своего волнения. Аристократ проклинал себя за то, что, опасаясь опоздать, пришел на совет так рано и теперь выглядел круглым дураком. Чтобы отвлечься, он начал смотреть по сторонам, удивляясь окружающей роскоши. Судя по всему, в обозе сразу несколько повозок были заняты канделябрами, богатой посудой, мебелью и прочими совсем не нужными в походе вещами.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем стали собираться офицеры. Адъютант командующего зажег свечи и еще несколько ламп, и теперь шатер был хорошо освещен. Брошенная в жаровню горсть каких-то трав наполнила воздух терпкими ароматами, а на столе уже стояли кубки и кувшины, полные вина.

Эллиан смотрел на рассаживающихся офицеров и чувствовал себя не в своей тарелке. Каждый из них, как минимум, командовал легионом и был званием не ниже квартера, поэтому аристократ не понимал, как он, обычный квинт, имеющий в подчинении лишь тысячу смешанной пехоты, затесался в эту компанию. Эллиан уже в который раз нащупал засунутый за пояс приказ явиться на военный совет, чтобы убедиться, что это не сон.

Пытаясь немного отвлечься, аристократ задумался над мучавшим его вопросом. Еще давным-давно, изучая военную историю старой империи, он удивился, когда узнал, что раньше офицеры носили совсем другие звания: легаты, трибуны, примипилы, центурионы… Легионы Гирской империи создавались по образу и подобию своих предшественников, и Эллиан не понимал, зачем понадобилось менять звания. Тем более, что тех же квартеров и сейчас часто на старый лад называли легатами. Как-то он задал этот вопрос отцу и получил загадочный совет поизучать, что творилось в старой империи в последние ее годы, и вспомнить, кто и какими методами усмирял бунты в раздираемой междоусобицами стране.

Герцог Альтрейни, кстати, как раз зашел в шатер. Секунд, один из лучших офицеров империи, опытнейший командир… Он мог бы сейчас руководить армией, но судьба распорядилась иначе. В этом походе войска возглавил лично приммер, командующий всех войск империи.

Отец заметил в углу Эллиана и на секунду нахмурился. Фирриан явно не ждал встретить своего сына на совете, но подходить к нему не стал, усевшись на табурет, стоящий на почетном месте рядом с роскошным креслом командующего, который как раз неторопливо зашел в свой шатер.

Эллиан разглядывал приммера, стараясь не показывать своего презрения. Среднего роста, широкоплечий, когда-то командующий армии был неплохим бойцом, но сейчас уже изрядно заплыл жиром и походил, скорее, на средней руки торговца, чем на высшего офицера империи. Совсем недавно он был мелким дворянином и не блещущим особыми талантами септимом в одном из провинциальных гарнизонов и никогда бы не достиг вершин, не сумей его сестра пленить своими чарами императора.

Теперь Пигрил стал герцогом, одним из богатейших людей страны. Его возвышение было стремительным. Во время заговора трех герцогов брат императрицы не побоялся испачкаться в крови отпрысков древнейших дворянских родов, и в награду за верность ему отошла изрядная часть земель мятежников. Он же занял и пост приммера, когда его предшественника казнили за подозрение в подготовке мятежа, хотя на должность командующего императорской армии все прочили куда более опытного и популярного среди дворянства и офицеров герцога Альтрейни.

Собравшиеся в шатре неторопливо встали, приветствуя приммера, а тот, не обращая на них внимания, плюхнулся в кресло и осушил наполненный до краев кубок.

— Фирриан, начинай, — Пигрил небрежным жестом предоставил слово дворянину.

— Все уже в курсе, но я еще раз подробно обрисую ситуацию, — герцог Альтрейни поднялся со своего места и обвел взглядом других командиров. — В одном дневном переходе от нас стоит королевская армия. Разведкой доподлинно установлено, что зиранцы не переправляются через Нерею, а ожидают нас у излучины.

— Они решились дать нам бой? — удивленно переспросил кто-то из молодых офицеров.

— Да, в этом нет сомнений. И мы здесь собрались, чтобы решить, как действовать в этой ситуации.

— Немного поправлю, — внезапно, не вставая, перебил Фирриана командующий. — Я вас здесь собрал не советоваться, а чтобы сообщить о плане, который уже разработан мною.

— Лично вами? — дернув щекой, уточнил довольно молодой квартер, кажется, какой-то граф.

— Именно, — самодовольно ухмыльнулся Пигрил, и у Эллиана неприятно засосало под ложечкой. Он знал, что разрабатывать план наверняка помогала многочисленная свита приммера, но это ничуть не утешало. Аристократ презирал командующего и все его окружение, ни на грош не веря в их полководческие таланты.

— Отлично, — усаживаясь на место, кивнул герцог Альтрейни, никак не высказав удивления или неудовольствия, но Эллиан прекрасно знал отца и видел, что он взбешен.

— Зиранцы сами идут к нам в руки. У нас есть численный перевес. Наши войска лучше обучены. Наши адепты стихий на голову превосходят местных колдунов-недоучек. У них нет шансов! — увлекшись, герцог Пигрил наконец приподнялся со своего места. — Под моим командованием одиннадцать полных легионов старого образца и девять — тяжелой пехоты, пятнадцать тысяч лучников и арбалетчиков, почти столько же конницы. Это громадная сила!

— Еще десять тысяч смешанной пехоты, половина золотых и серебряных гвардейцев и весь Сплав, — добавил один из терциев, не постеснявшись перебить командующего Он пару раз бывал у них дома, и Эллиан знал, что седоусый ветеран любил во всем точность.

— Да-да. Спасибо за замечание, — небрежно кивнул Пигрил. — У нас есть силы и решимость. С благословения Великих Сил мы разгромим зиранцев.

— И это наш план? Разгромить противника? Мне нравится, подробно так, — кто-то из молодых командиров позволил себе сарказм, но, обычно чувствительный к таким уколам, командующий сейчас вошел в раж и не обратил на его слова никакого внимания.

— Зиранцы допустили большую ошибку. Они не переправились через Нерею, а ждут нас в излучине. Лучшего места для их полного разгрома трудно и желать. Справа и позади река. Мост узкий, и вовремя отступить или подтянуть подкрепления не получится.

— Вот это меня и беспокоит, — опять вмешался герцог Альтрейни. — Зиранская рыцарская конница — страшная сила, и я не понимаю, почему они выбрали для сражения место, где не смогут использовать все ее преимущества. Стоять спиной к реке выглядит безумием, а значит, мы просто чего-то не знаем.

— Чем переживать о язычниках, лучше мы их накажем за эту ошибку, — отмахнулся командующий. — И не преувеличивай силу рыцарей. Они хороши против неорганизованной толпы, а не против наших легионов. Левый фланг нашей армии будет прикрыт рекой, вот и отлично. Сосредоточим тяжелую пехоту на другой стороне и в центре. Конница тоже будет действовать справа, чтобы не дать зиранцам вырваться из ловушки и ударить нам в тыл.

— А что с зиранскими магами? — поинтересовался тот самый терций, что поправлял командующего.

— Сколько их, мы не знаем, — встал один из офицеров, отвечавший за разведку. — В этой излучине есть еще один холм, который меня беспокоит. Маг из Сплава, первым обнаруживший врага, клянется, что на нем что-то затевают зиранские волшебники. Больше никто из воздушников приблизиться туда не смог.

— А другой берег осмотрели?

— Пытались, но зиранские маги теперь настороже. Мы и так потеряли двух адептов воздуха.

— То есть мы видели только то, что зиранцы хотели нам показать, — нахмурился герцог Альтрейни, не обращая внимания на недовольный взгляд командующего. — Наши люди докладывали, что несколько соседних стран прислали зиранцам подкрепления, но их знамен в лагере никто не видел. Слишком мало у них там и рыцарской конницы, которой всегда славилось королевство.

— Вам не угодишь. Вас расстраивает даже то, что у врагов мало сил. Если зиранцы разделили свою армию, то тем хуже для них. Вовремя подтянуть подкрепления им не даст река, — вмешался кто-то из офицеров, а затем угодливо добавил: — Я думаю, что план командующего просто великолепен.

— Вы можете поручиться, что там нет брода? — нахмурился Фирриан, презрительно посмотрев на посмевшего поддержать приммера выскочку.

— Конечно. Там уже побывали бойцы Сплава. Они же привели достаточно местных жителей, из которых мы вытянули все жилы как пытками, так и магией. Готов биться об заклад, что единственная переправа — этот мост.

— Нельзя нападать, если не знаешь всего о противнике, — упрямо нагнул голову седой терций, поддерживая герцога. К нему присоединилось еще двое квартеров, несколько офицеров, наоборот, принялись льстиво хвалить план командующего, а остальные предпочли не вмешиваться.

— План уже принят, господа. Мы обсуждаем детали, — высокомерно поморщившись, прекратил начавшийся спор герцог Пигрил.

— А маги? Что мы знаем об их магах?

— Я разговаривал с нашими адептами. Они заверили, что наголову превосходят зиранских колдунов, — отрезал командующий. — В ближнем бою плетения адептов империи эффективнее любых заклинаний, поэтому большую часть магов расположим внутри боевых порядков, они нам помогут взломать строй противника и прикроют от вражеских чар.

— А остальные?

— Два десятка займутся тем, что издали не дадут скучать засевшим на холме зиранским магам. Еще дюжина пойдет с особым отрядом, — хитро улыбнулся Пигрил.

— Особый отряд? — почему-то разом напрягся Фирриан.

— С вражескими магами нужно что-то делать, а ничего лучше, чем сталь в сердце, еще не придумали. Тысяча смешанной пехоты под прикрытием лучших мастеров иллюзий внезапно атакует и решит эту проблему, — улыбка командующего стала еще шире.

— Я так понимаю, честь умереть на этом холме выпала моему сыну? — вставая из-за стола, абсолютно спокойно спросил герцог Альтрейни, но сидевшие рядом с ним офицеры почему-то отшатнулись в страхе. Только сейчас Эллиан понял, чем заслужил честь оказаться на этом совете, и с тоской подумал, что немногим из его солдат доведется вернуться домой.

— Никто твоего сына на убой не посылает. Его тысяча лучшая среди смешанной пехоты, сам же знаешь, поэтому выбор пал на него. Под команду Эллиана перейдет еще три сотни гвардейцев Сплава, — уже без улыбки объяснил Пигрил, опасливо поглядывая на Фирриана, напоминавшего сейчас готового к прыжку хищника.

— Не слишком ли мало сил для такой атаки? У магов наверняка вдоволь охраны, да и сами они легко размажут наших солдат тонким слоем по всей степи.

— Больше сил не проведут незаметно никакие маги. К тому же, как я уже говорил, зиранские колдуны будут заняты совсем другим. У гвардейцев есть защитные амулеты, а в этих трех сотнях шестеро своих боевых магов. Еще дюжину я для особого отряда выделю.

— Это очень плохая идея, — герцог Альтрени с трудом разжал стиснутые на рукояти меча пальцы.

— Тебя беспокоит выбор отряда? А какая из тысяч смешанной пехоты справится лучше? То-то же. Эллиан Альтрейни, ты готов добровольцем послужить на благо империи и возглавить особый отряд?

— Готов, — Эллиану не оставалось ничего другого, как встать и решительно кивнуть. Он понимал, что попал в ловушку хитроумного приммера, но показать слабость на глазах цвета императорской армии и пожертвовать своей карьерой не мог.

— Вот видишь, я был уверен, что твой сын так же горячо любит нашу страну и императора, как ты, — мило улыбнулся командующий.

— Плохой идеей я назвал весь твой план, — герцог мрачно уставился на Пигрила, заставив того опустить глаза.

— Герцог Альтрейни, а у вас есть лучший план? — почти выкрикнул, дав петуха, командующий, ежась в своем уютном кресле.

— К сожалению, нет. Но я уверен, что не стоит спешить ввязываться в сражение, пока мы не понимаем противника, — рубанул ладонью воздух аристократ.

— Значит, вы предлагаете мне сообщить императору, что мы не собираемся сражаться, потому что боимся, как бы чего не вышло? — ядовито улыбнулся командующий.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — герцог Альтрейни сжал рукоять меча, и Эллиан испугался, что отец сейчас зарубит этого выскочку.

— Нет, что вы, — презрительно улыбнулся Пигрил, заметив, как за его спиной напрягся готовый ко всему адъютант. — Просто, пока у вас нет лучшего плана, не стоит критиковать мой. На сегодня совет окончен. Расстановку легионов уточним завтра. Все свободны.

Стоило Эллиану немного отойти от палатки командующего, как его догнал отец.

— Эллиан, не перебивай. У меня плохое предчувствие. Империя слишком давно не знала серьезных войн. Мы потеряли осторожность и, боюсь, лезем в ловушку. Я не знаю, что задумали зиранцы и откуда придет удар, поэтому не могу ничего сделать. Остановить сражение мне не удастся, но ты сейчас в куда большей опасности, чем остальная армия, — герцог Альтрейни крепко обнял сына и тихо прошептал: — Тебя намеренно послали на самый опасный участок. Император и Элиссия все еще подозревают наш род в крамоле и только обрадуются, если ты не вернешься назад в империю. Не рискуй понапрасну. Твоя гибель не принесет нам победы и ничего не изменит. Только трус выбирает глупую смерть, для того, чтобы жить, требуется мужество.

— Спасибо, папа. Ты тоже не лезь на рожон. Этот урод очень злопамятен.

— Яйца учат курицу, — улыбнулся герцог и взлохматил сыну волосы. — Об этом я позабочусь сам, а ты думай о том, как перебить зиранских магов и вернуться назад.

— Прорвемся, — криво усмехнулся Эллиан, хотя на душе у него скреблись кошки.

***

День выдался на удивление пригожим. Ни одного облачка не скользило по небесной лазури, а недавно взошедшее солнце уже вовсю старалось, согревая степь своими не по-утреннему жаркими лучами. Эллиан смотрел на сворачивающих палатки легионеров и не мог отделаться от мысли о том, сколько из них увидят сегодня закат.

Тысяча уже выстроилась рядом с лагерем, там же ожидали и три сотни гвардейцев, переданных под его руку. Скользнув взглядом по их рядам, аристократ вздрогнул, увидев за спинами закованных в вороненые доспехи бойцов Сплава двух нетерпеливо переминающихся магов — друзей брата — Ингвара и Винстона.

Эллиан и сам уже успел проникнуться к ним симпатией и невольно посочувствовал начинающим боевым магам, сразу попавшим в такую переделку. Зато он порадовался предусмотрительности отца, не пустившего Гиллиана в Сплав следом за друзьями, а не то пришлось бы вести на верную смерть младшего братишку.

Пройдясь вдоль строя, Эллиан, как всегда перед боем, попытался получше запомнить своих бойцов. Он сотни раз давал себе зарок не делать этого, но что-то глубоко внутри раз за разом заставляло вглядываться в лица тех, чья жизнь и смерть будет сегодня зависеть от его решений.

Командующий свое обещание выполнил не полностью и передал ему только десятерых магов, из которых четверо и оказались теми самыми мастерами иллюзий. Эллиан сделал себе зарубку в памяти, но сейчас ничего изменить уже не мог. Сражаться предстояло теми силами, что выстроились перед ним.

— Для гвардейцев и магов представлюсь. Я Эллиан Альтрейни, квинт тысячи смешанной пехоты. Все вы поступаете в мое распоряжение и любые приказы должны выполнять в точности и без пререканий. В битве за ослушание наказание только одно — смерть, — не став ничего выдумывать, в привычном для императорской армии стиле начал аристократ. — Нам с вами предстоит трудный бой, от исхода которого будет зависеть судьба всей армии. В случае успеха о наградах можете не беспокоиться, я лично обещаю выбить все причитающееся и даже больше. Каждый, кто не вернется с поля боя, может быть уверен, что о его семье позаботятся.

На секунду Эллиан задумался. Раньше он собирался сказать что-нибудь красивое, приободрить бойцов, но сейчас заколебался. В его тысяче командира знали и любили, поэтому пустые слова были ни к чему. А теперь, вглядываясь в лица гвардейцев, аристократ видел опытнейших рубак, лучших из лучших, настоящих псов войны, побывавших не в одной переделке и сумевших выйти живыми из горнила множества схваток и необъявленных войн. Нести перед ними пафосный бред казалось еще большей глупостью.

— Мне было дано право самому разрабатывать план операции, и я воспользовался им сполна, — перешел к деталям Эллиан. — Только внезапность позволит нам расправиться с зиранскими колдунами и их охраной. Уверен, даже лучшие маги не смогут прикрыть нас до конца, а значит, нужно, чтобы стража и стоящие неподалеку войска втянулись в схватку.

Солдаты молча внимали командиру, а среди магов послышался удивленный шепот. Одним хмурым взглядом заставив замолчать болтунов, Эллиан продолжил:

— Как и планировалось первоначально, моя тысяча скрытно и под прикрытием магов двигается к холму по степи. Когда нас заметят, задачей будет вступить в бой и продержаться как можно дольше, вытянув на себя охрану магов. Как только подтянутся основные силы зиранцев — отходить. С тысячей идут два мастера иллюзий и четверо боевых магов. Прикрывайте солдат от вражеских колдунов, но не атакуйте. Берегите силы. Если на нас успеет выскочить конница, то сдохните, но не дайте им устроить бойню.

— Стало быть, мешанина будет отвлекать, а костьми ложиться — мы? — смело выпалил кто-то из гвардейцев, но Эллиан не успел заметить крикуна.

— Да. Все гвардейцы и двое из приданных боевых магов под прикрытием оставшейся пары мастеров иллюзий погрузятся на лодки и подплывут по реке с другой стороны. Когда охрана втянется в бой со смешанной пехотой, нужно во что бы то ни стало прорваться на этот холм и перебить как можно больше зиранских магов.

— Кхе-кхе, — вперед, наплевав на субординацию, шагнул гвардеец, судя по знакам различия — септим одной из сотен. Щеку могучего, но уже седовласого ветерана покрывал уродливый шрам от страшного ожога. — Дозвольте обратиться.

— Дозволяю, — ничуть не разозлившись на такое пренебрежение статусом командира, кивнул Эллиан.

— То есть вы, кому поручено уничтожить зиранских колдунов, будете отвлекать их солдатиков, а мы — умирать на холме, полном этих уродов?

— Не совсем. Я пойду с гвардейцами. Командование моей тысячей примет старший секст, — отрезал Эллиан, и по рядам его солдат пробежал недовольный ропот. Гвардейцы, наоборот, перешептывались уважительно.

— Надеюсь, все успели перекусить? Выступаем через полчаса. К началу сражения мы должны быть на местах. Держать связь через магов, нужно действовать согласованно. Истово верующие могут помолиться здесь или кликнуть клириков, остальные сразу начинайте проверять снаряжение. Не приведи Великие Силы, у кого-то будет громко звякать плохо подогнанный доспех. Все лишнее долой, воды с собой брать по одной фляге, провиант оставить, — отдавая распоряжения привычным уверенным командирским голосом, Эллиан старался выкинуть из головы предательскую мысль, что на этот раз перед ним стоит невыполнимая задача.

— Да, и еще, ребята. Все вы далеко не галька и успели хлебнуть лиха, но сегодня особый случай. Знаю, это вам не по нраву, но когда нужно будет быстро вцепиться в глотку противнику или отступать, тех раненых, кто будет задерживать отряд, придется оставлять. Только бешеный натиск и скорость дадут нам шанс пережить этот день, — Эллиан сжал кулаки и внезапно для себя все же добавил: — Да пребудут с нами Великие Силы и удача. Да здравствует империя!

— Гир. Гир! Гир!!! — дружным ревом ответили пехотинцы и гвардейцы.

 

Глава 15

Могучие воды Нереи безостановочно бежали к далекому морю, почему-то навевая на Винстона тоску. Маг свесил над бортом руку и коснулся темной глади. Плетение молчания работало исправно, и он не услышал плеска. Эта неестественная тишина, окутавшая маленькую флотилию, действовала угнетающе. Было немного жутко смотреть, как беззвучно вонзаются в воду весла, как носы лодок без единого плеска рассекают темные, почти коричневые воды Нереи, как безмолвно шевелятся губы что-то бормочущих гвардейцев. Юноша не мог отделаться от ощущения, что смотрит на призраков, которые вот-вот рассеются в клубящейся над рекой легкой дымке тумана.

Отбросив лишние мысли и дурные предчувствия, Винстон в который уже раз всмотрелся в окутавшие отряд плетения. Маги, создавшие иллюзии, были настоящими мастерами. Тонкая вязь силовых линий привела Винстона в полный восторг. Сам он вряд ли смог бы сделать все так изящно и в то же время надежно. Даже самый внимательный глаз не разглядел бы за несколькими слоями проработанных до малейших деталей иллюзий утлые суденышки, полные закованных в вороненые доспехи бойцов Сплава.

Высокий холм, волею Великих Сил ставший их целью, был уже совсем рядом, и лодки одна за другой уткнулись в мокрый песок. Легко перескакивая через невысокие борта, гвардейцы прыгали в воду и вытаскивали их на берег. Винстон тоже поднялся с места и с содроганием опустил свои воздушные щупальца в реку. Несмотря на тренировки, он все еще не мог привыкнуть к ощущениям, появлявшимся, когда его магия вторгалась во владения другой стихии.

На холме виднелись шатры и какие-то странные сооружения, по пологим склонам расхаживали зиранские солдаты. Даже на первый взгляд их там было куда больше, чем гвардейцев. Лезть в лобовую атаку казалось самоубийством.

— Ждем, — одними губами и жестом приказал Эллиан, остановившись неподалеку. Из-под накинутой поверх нагрудника накидки на секунду блеснул какой-то кулон, и Винстон разглядел внутри него искорки магической энергии. Судя по клубку защитных плетений, свернувшихся в артефакте, брат Гиллиана обзавелся даже более мощным амулетом, чем те, что были у гвардейцев.

Совсем неподалеку (для любого повелителя воздуха) сейчас разворачивались в боевые порядки легионы императорской армии, натягивали тетивы лучники, строилась конница, готовили смертоносные плетения боевые маги, но для Винстона это происходило словно в каком-то другом мире. Для него, как и для остальных гвардейцев, все должно было решиться на этом злосчастном холме. Он понимал, сколь многое поставлено на карту, но это волновало оставшихся в безопасности командиров, а для их отряда успех казался просто шансом пережить сегодняшний день. Ранее не знакомое чувство единства накрыло его с головой, и маг впервые осознал, как сплачивают людей смертельная опасность и общая цель.

Винстон, расхаживая вдоль берега, всматривался в хорошо знакомые лица и поражался произошедшей в них перемене. Торстена снедало нетерпение, Тайми напоминала приготовившуюся к прыжку большую кошку, даже Ингвар стал на удивление серьезным. Один лишь Кель не изменял себе и умудрялся при помощи жестов подшучивать над товарищами.

Пылающий росчерк рассек небо, и на холм с грохотом обрушился первый удар стихийной магии. Винстон разглядел, как вспухли силовые линии защитных чар, и почувствовал, как внутри него зашевелился противный червячок страха. Дрожь, волной прокатившаяся по земле, известила, что в дело вступили маги земли, а сверху с ревом уже опускалась соткавшаяся из воздуха воронка торнадо.

Расширившимися от ужаса глазами Винстон смотрел, как на холм раз за разом сыпались удары императорских магов, но ни один из них не достигал цели. Защитные чары зиранцев играючи сдерживали напор адептов стихий, и для него становился все яснее роковой просчет, который мог стоить им всем жизни. Нащупав узловые точки в окутавшем отряд плетении, Винстон немного ослабил полог тишины и пробился к Эллиану.

— Нам нужно уходить! — пытаясь перекричать грохот очередного огненного шара, разорвавшегося на холме, заорал он на ухо удивленному аристократу, но последнее слово выпалил уже почти во внезапно наступившей тишине.

— Не ори! Что с заклинанием? — шепотом шикнул на него командир.

— Все с ним нормально. Это я немного ослабил, чтобы до тебя докричаться. Вокруг звуки все равно гасятся. Нам нельзя нападать на холм, — вынужденный говорить шепотом, Винстон выражал эмоции, активно размахивая руками.

— Доложи толком, что случилось! — начиная закипать, одернул мага Эллиан.

— Ритуальная магия! Мы слишком упивались своими плетениями и забыли о ней! Зиранцы превратили этот холм в один гигантский артефакт, испещренный десятками пентаграмм, гримуаров, ритуалов и всей прочей гадости, которая только пришла им в голову!

— И что?

— Ритуальная магия сильна, ее главный недостаток — прорва времени на подготовку, но у зиранцев-то оно было! Мы сами позволили им выбрать место и время сражения! Если на холме достаточно магов, то страшно подумать, какие они могут преподнести нам сюрпризы, — и не думал успокаиваться Винстон.

— Отставить панику. Мы знали, что зиранцы просто так не сдадутся, от того, что они лучше подготовились, ничего не изменилось. Сражение уже не остановить.

— Ты все равно собираешься бросить нас на этот холм? — стиснул зубы Винстон.

— Да. Это война, и у нас приказ. Ничего, прорвемся, — Эллиан похлопал мага по плечу. — Помоги лучше целителям раздать зелье.

Но трем магам воды помощь не требовалась. С ними уже успел пошептаться Керит, и теперь октат по очереди подзывал гвардейцев. Вскоре каждый солдат получил по тщательно запечатанному сосуду. Насколько знал Винстон, этот эликсир был очень дорог и вреден, зато на несколько часов придавал сил, улучшал координацию и реакцию, притуплял чувствительность к боли. Частое употребление вело к неминуемой смерти, но даже один раз мог изрядно сократить жизнь выпившему это варево. Похоже, командующий полагал, что из гвардейцев немногие вернутся назад, да и цель слишком важна, поэтому не видел смысла заботиться об их здоровье.

— Мою тысячу заметили. Они вступили в бой. Будьте готовы, — тихо приказал Эллиан, переговорив с одним из магов воздуха, отвечавшим за связь.

На холме наметилось движение. Вольготно разлегшиеся на травке солдаты вскакивали с мест и проверяли оружие. Наконец большая часть охраны снялась с места и двинулась туда, где прорывалась через ряды королевских солдат тысяча имперской смешанной пехоты. К разочарованию Винстона, почти возле самых шатров на вершине холма осталось несколько сотен зиранцев.

— Проклятье! — зло выругался Эллиан. — Больше нет смысла ждать, моих людей скоро оттеснят, единственный шанс атаковать сейчас. Пейте эликсиры!

К удивлению Винстона, аристократ и сам опустошил глиняный сосуд. Маг хотел было остановить его, но потом понял, что Эллиан наверняка знает о вреде зелья и это его сознательный выбор. Рядом, выпив все до последней капли, довольно крякнул Ритал.

— Я, бывало, и за худшее пойло деньги платил, — ухмыльнулся изуродованный гвардеец, заметив удивленный взгляд Винстона.

— Вы как? — Эллиан обратился к мастерам иллюзий.

— Сил почти не осталось, на бой не хватит, так что будем поддерживать маскировку и идти позади вас, а потом вернемся к лодкам, — виновато развел руками один из них.

— Ладно, двинулись, — надевая шлем, скомандовал аристократ.

Шестеро наших боевых магов, двое приданных, трое целителей, — мысленно считал Винстон. — Вроде неплохо, но что-то на душе совсем муторно… Так, не думать о плохих предчувствиях. Как сказал Эллиан, отставить панику! Ты уже раз дал волю страху и лишился возможности ходить. Лишь бы с Тайми ничего не случилось… Хотя нет, за ребят тоже страшно. Проклятье, хватит себя изводить!

Гвардейцы берегли дыхание перед схваткой, но и не мешкали, поднимаясь на холм быстрым шагом. До зиранцев было уже не так и далеко, но щиты все еще оставались за спинами, а клинки в ножнах. Лишь взведенные арбалеты и надетые шлемы выдавали, что бойцы Сплава готовы к бою. Они наступали широким фронтом, и издали строй казался вороненым полукружьем лезвия, впившимся в изумрудный склон.

Маги двигались чуть позади, укрывшись за спинами гвардейцев, но Винстон все равно не мог отделаться от чувства, что его упорно выискивает чей-то полный ярости и презрения взор. Рядом неуютно ежились и подозрительно часто оглядывались остальные маги. Какое-то смутно знакомое ощущение всколыхнуло воспоминания о джунглях Сийяри, когда юноша шел по мертвому лагерю, не замечая, как вокруг смыкаются челюсти расставленного на людей капкана.

— Ментальная магия! — наконец сообразил Винстон, но озарение уже запоздало. Впереди послышались крики, а потом над холмом разнесся полный ярости волчий вой.

Маги не успели снять полог тишины, но гвардейцы и без команды знали, что им делать. Единое слитное движение пронеслось по их рядам, и, обнажив клинки и перекинув со спины щиты, бойцы Сплава ринулись вверх по склону. Винстон на своих воздушных щупальцах легко последовал за солдатами, а вот остальные маги замешкались. Кто-то из целителей и вовсе поскользнулся и растянулся на траве, едва не покатившись вниз.

Винстон удивился, что над отрядом все еще держатся иллюзии и полог тишины, но тут же, словно прочитав его мысли, по изящным плетениям прошлась волна чужой грубой силы. Секунда — и зиранцы с ужасом увидели, как перед ними из воздуха проступили фигуры стремительно приближающихся гвардейцев.

— Ланкерские наемники! — яростно зарычал где-то впереди Торстен, и передние ряды имперцев дружно разрядили арбалеты. Вниз по склону покатились первые тела охранявших холм солдат.

— Гир! Гир!! Гир!!! — яростный вопль гвардейцев разнесся над склонами, разом заглушив крики охраны. Сердце глухо бухало в груди, страх и жажда схватки требовали выхода, но Винстон пока сдерживался, выжидая, когда придет его черед.

Разрозненные кучки зиранцев начали спешно отходить, и первыми на пути гвардейцев оказались раненые, извивающиеся с торчащими в телах арбалетными болтами. Кто-то из гвардейцев успевал на ходу прекратить их мучения, других просто втаптывали в жесткую траву, не обращая внимания на отчаянные вопли. Одно из воздушных щупалец случайно опустилось на лицо такого бедняги, и Винстон брезгливо его отдернул.

Рывок гвардейцев был так стремителен, что не все зиранцы успели подняться на холм. Оказавшихся недостаточно расторопными разили в спину. Кто-то из них пытался сражаться, но большинство и не помышляли о сопротивлении. Вскоре склон, словно спелые ягоды, покрыли лежащие в лужах крови тела.

Но Винстон рано ликовал: вовсе не страх заставлял зиранцев бежать без оглядки. На вершине холма сбивали плотный строй охранявшие магов наемники, а навстречу гвардейцам уже летели первые стрелы. Винстон порывом ветра отбросил их в сторону, краем глаза заметив, что рядом оказался догнавший отряд Ингвар.

— Ловите подарочек! — в упоении взвыл норд и ударил цепной молнией по так неосмотрительно сомкнувшим строй наемникам. Но, ко всеобщему удивлению, смертоносная дуга лишь скользнула по щитам и рассеялась облаком безобидных искр.

— У них защита! — сразу понял все Винстон, заметив уходящие к вершине холма силовые линии.

— Проломим! — задорный голосок Тайми заставил сердце юноши затрепетать от непонятного восторга, а на противника обрушился настоящий огненный шквал, впрочем, тоже не слишком повредивший зиранцам.

— Я попробую найти брешь! — Винстон не стал по примеру других боевых магов лупить могучими, но простыми плетениями, а принялся изучать структуру вражеского заклинания, выискивая слабое место.

Оказавшись на вершине холма, гвардейцы замешкались лишь на несколько секунд, выравнивая строй, и столкнулись с преградившими им дорогу наемниками. Лязг железа и боевые кличи заглушали крики раненых, в образовавшейся свалке было трудно понять, что происходит. Среди бойцов Сплава выделялась громадная фигура грау, а его яростный рык перекрывал даже шум схватки. На секунду отхлынув, гвардейцы попытались было зайти с фланга, но и там их встретил блеск вражеских клинков.

Приподнявшись на невидимых щупальцах чуть выше, Винстон разглядел за спинами наемников склонившихся над непонятными пентаграммами и артефактами магов. Их было много, очень много. Даже на первый взгляд королевские колдуны по численности превосходили всех адептов стихий в императорской армии, хотя некоторые из них могли оказаться просто учениками или помощниками. Цель была так близко, что желание угостить противника подходящим боевым плетением стало нестерпимым, но пока Винстон мог лишь бессильно сжимать кулаки и выискивать способ обойти прикрывавшее наемников заклинание. Вражеские маги и вовсе не обращали на нападавших никакого внимания, занятые противостоянием с основными силами гирских адептов, обрушивших на них всю ярость стихий.

У защищавших холм наемников имелся численный перевес, они были хорошо вооружены и обучены, действовали слаженно и умело, но натиск гвардейцев оказался слишком силен. Шаг за шагом зиранцы отступали, оставляя на изрытой ногами земле тела товарищей. Бойцы Сплава, словно почуявшая кровь стая волков, рвались вперед, не замечая потерь.

А вот магическая схватка для них пока складывалась неудачно. Очередной удар основных сил имперских адептов оказался неточен и, бессильно отскочив от защиты зиранцев, едва не накрыл особый отряд. Капли жидкого пламени, способного за считанные секунды прожечь любые доспехи, полетели прямо на гвардейцев. К счастью, вовремя среагировала Тайми, и, повинуясь ее воле, огонь мгновенно угас, не успев проредить ряды бойцов Сплава, и до них докатилось лишь облако пепла, обдавшее волной раскаленного воздуха и тошнотворной гари.

— Получи! — оскалился рядом Марк, закончив особо заковыристое плетение, и на медленно отступавших наемников обрушился настоящий огненный шквал. К сожалению, хотя прикрывавшая их энергоформа не шла ни в какое сравнение с защитой самих зиранских магов, но и она выдержала натиск странного пламени, перевитого синеватыми лентами сполохов.

Впрочем, этот удар не был напрасен — благодаря нему Винстон наконец разглядел все узловые точки заклинания. Оно оказалось завязано не на создавшего его умельца, а на целую систему объединенных пентаграммой артефактов, легко отражавших сильные, но не слишком изобретательные атаки. Зато лишенная постоянного контроля защита была уязвима для мага, способного разглядеть среди прихотливых извивов каналы энергии, перебрасываемой к ней зиранскими колдунами.

— Используйте что-нибудь постоянное! Давите без перерыва! Я смогу пробиться! — скомандовал Винстон, даже не подумав, что он новичок в гвардии, и куда более опытные маги могут и не послушаться. Но Ингвар и Тайми, не задавая лишних вопросов, первыми обрушили на защиту небольшой смерч и огненный столп, окончательно высветив силовые линии вражеского заклинания, а следом, немного поколебавшись, их примеру последовали и остальные.

— Есть! — в упоении взвыл Винстон, рассекая каналы энергии, и прикрывавшая наемников защита рухнула.

Характер схватки мгновенно изменился. В гуще строя зиранцев вспухло огненными цветами ревущее пламя, задние ряды наемников оказались погребены под вздыбившейся землей, воздушный таран проделал целую просеку в и так быстро тающей стене щитов. Казалось, еще чуть-чуть — и гвардейцы, опрокинув охрану, доберутся до зиранских магов, но в ту же секунду на них обрушился ментальный удар.

Опыт, полученный в зловонных джунглях, не прошел даром, и Винстон успел отгородиться от напора чужого разума за бастионами воли и защитными плетениями, но даже ему пришлось туго, что уж говорить об остальных. К сожалению, далеко не все из магов имели такой опыт противостояния ментальным атакам.

Болезненно сморщившись, Винстон против своей воли во всех подробностях рассмотрел последствия удара зиранцев. Один из адептов земли, приданных к особому отряду, не сумел защититься и стал медленно заваливаться на землю. Изо рта, носа и даже ушей боевого мага хлынула кровь, а мышцы уже мертвого волшебника расслабились, придав лицу жуткое умиротворенное выражение.

Остальным магам тоже пришлось туго. Кто-то из них забился в корчах на земле, кто-то просто застыл в ступоре, пытаясь отгородиться от ментального натиска. Лучше всех держались Марк, Тайми и, как ни странно, Ингвар. Норд оказался куда расторопнее, чем полагал Винстон, и теперь уже выискивал цель для контратаки.

— Я засек одно из них, — почти прошипел Ингвар, куда-то уставившись налитыми кровью глазами. — И не скрывается стервец. Получи!

С руки норда сорвалась извилистая молния, ударившая за спины пытавшихся сомкнуть ряды наемников. Ингвар еще успел победно улыбнуться, а затем последовал ответ.

Винстон содрогнулся, когда до него докатилась волна жгучей ненависти зиранского мага. Зацепило даже гвардейцев, на секунду замерших на месте. Он спешно начал создавать сильнейшее из известных ему защитных плетений, но опоздал.

Для внутреннего взора это выглядело как ленты темного пламени, перемежаемые багровыми сполохами. Играючи расколов не слишком мощную защиту, они настигли Ингвара. Неведомая магия слизнула половину тела норда, не разбирая костей и плоти, будто на рыхлый снег плеснули кипятком.

Мгновения превратились в вечность. Не в силах поверить в происходящее, Винстон смотрел, как оседает на землю обглоданное тело, совсем недавно бывшее его другом. С уцелевшей половины лица еще даже не успела пропасть улыбка, а Ингвар был уже мертв. После такого норда не спасли бы даже все целители мира.

Несколько секунд растерянности и нежелания верить в реальность происходящего. Пара мгновений какой-то по-детски глупой обиды и жалости даже не к погибшему другу, а самому себе. И наконец обжигающая волна ярости, разом затмившая голос разума и остальные чувства.

Удушающая ненависть, словно огненный хлыст, стегнула по нервам. Бешенство оставило лишь одно желание — убивать. Вместо яростного рыка из горла Винстона вырвался отчаянный стон, но он все длился и длился, превращаясь в совершенно безумный вопль.

— Иииыыы!!! — даже не видя толком противника, Винстон обрушил на задние ряды зиранцев целый венец ослепительных молний. Не отставали от него Тайми, Марк и остальные успевшие прийти в себя адепты.

Там, откуда пришел страшный удар неведомой магии, стоивший Ингвару жизни, воцарилось форменное безумие. Огонь и молнии, вздыбившаяся земля и смерчи, водные хлысты и ледяные иглы — казалось, что никому не по силам выжить в этом буйстве стихий. Наемникам теперь было некуда отступать, но они не дрогнули, продолжая из последних сил сдерживать напор гвардейцев, и даже сумели сомкнуть строй.

Достать основные силы зиранских магов, прикрытых все еще не имевшим ни единой бреши щитом, Винстон не мог, но внимание жаждущего крови повелителя воздуха сейчас было приковано к тем, кто защищал убивших его друга колдунов. До крови прокусив губу, он с наслаждением почувствовал боль и, слизнув солоноватые капли, ринулся в гущу схватки, куда его влекли ненависть и жажда мести.

Порывы ветра прошлись по склону холма, подхватывая небольшие булыжники и щебенку, а потом невидимые ладони с силой швырнули свой смертоносный груз в гущу наемников. Камни, словно жуткий град, проламывали щиты, сминали шлемы, крушили плоть. Несколько десятков зиранцев, обливаясь кровью, рухнули на земле, но, не довольствуясь этим, Винстон одним гигантским скачком оказался среди наемников.

Воздушные жгуты хлестали во все стороны, круша доспехи и щиты, как пушинки отбрасывая закованные в сталь тела, ломая оружие и конечности. Кровавые брызги скатывались по защитному куполу, от криков умирающих радостно бухало сердце. Оскаленные в агонии лица, сминающиеся забрала, разлетающиеся тела слились в один сплошной калейдоскоп, и Винстон двигался ведомый только чувством стихии.

Наемники попытались было навалиться со всех сторон, но маг сам метнулся в толпу. Он буквально скакал по телам врагов в недосягаемости для оружия, играючи ломая воздушными щупами шеи и круша кости. Вместо разрубленных жгутов Винстон мгновенно создавал новые. Стрелы и арбалетные болты бессильно отлетали от его защиты, а маг в ответ метал короткие молнии, с легкостью прошивавшие тела.

Полностью утонув в пучине сладкого бешенства, Винстон бил без разбора, но порой успевал с особым удовольствием сузить воздушные щупальца и впиться ими в узкие смотровые щели, мгновенно выдавливая глаза и рассекая мозг неудачливых наемников. Одному из зиранцев он попросту оторвал голову, метнув брызжущий кровью трофей в разбегающихся от его гнева врагов.

Забывшись в угаре смерти и разрушения, полностью отдавшись ярости и бешенству, Винстон не сразу заметил новую опасность — за спинами отступающих наемников с земли поднялась низкорослая фигура, с ног до головы забрызганная кровью. Лишь на секунду на мага глянули оранжевые глаза, но этого мгновения ему хватило, чтобы содрогнуться от неясного ужаса.

Этот ульд был опасен, очень опасен. В нем чувствовалось такая животная ярость и бешенство, что даже собственная ненависть не смогла заглушить в душе Винстона страх. Рядом с ульдом на земле скорчилась залитая кровью хрупкая девичья фигурка.

Самый древний из инстинктов — уничтожить противника, пока он не добрался до твоего горла, заставил действовать без промедления. Невидимые лезвия, цепь молний, воздушный молот, несколько тел еще стонущих наемников, с силой брошенных воздушными щупальцами — все только чтобы отвлечь противника и успеть создать действительно могучее плетение. Но добродушно улыбающийся ульд не дал магу времени.

Перед его ментальной атакой померкло все, что Винстон испытывал до этого. Даже в джунглях Сийяри, пока не кончились силы, было проще. Этот ульд не просто ненавидел, он сумел превратить свою ярость и бешенство в подлинное оружие, неумолимо сокрушавшее преграду за преградой на пути к разуму юноши.

В глазах потемнело, и Винстон даже не понял, как очутился на земле. От перенапряжения из носа хлынула кровь, но маг продолжал бороться, даже понимая, что уже проиграл. В опустошенной душе не осталось ничего. Ушел страх, сгинула ярость. Лишь горечь, все еще плескавшаяся на задворках сознания, заставила его в последнем усилии скривить губы в грустной ухмылке.

Огненная петля, взметнувшись за спиной ульда, окутала повелителя разума коконом чадящего пламени. Казалось, что на холме сплелись в причудливом танце мифические саламандры, своими прикосновениями плавившие даже камень. Постепенно истончаясь, ярко алые языки пламени тянулись к небу, заставляя воздух плыть и дрожать от нестерпимого жара. А затем жадные губы земли разошлись, норовя погрести в себе зиранского мага, и Винстон едва не заплакал от облегчения, почувствовав, как окончательно разомкнулась безжалостная хватка на его разуме.

Огибая сидящего на земле повелителя воздуха, вперед ринулись гвардейцы. От почти полутысячи наемников, защищавших холм, осталась лишь горстка забрызганных кровью и покрытых гарью солдат, с решимостью обреченных ощетинившихся клинками. Казалось, что бойцы Сплава вот-вот доберутся до зиранских магов, предрешив исход разгоравшегося в излучине реки сражения, но улыбка фортуны была мимолетна. Винстон слишком поздно сообразил, что со стороны основных сил императорской армии на холм больше не сыплются атакующие плетения.

Почти лишившись охраны, но получив передышку, зиранские волшебники наконец соизволили обратить внимание на гвардейцев. Сразу несколько десятков смертоносных заклинаний обрушились на имперцев. Большая их часть была направлена на адептов, но и обычным бойцам пришлось несладко — под ногами бегущих в атаку гвардейцев вспухли огненными шарами загодя спрятанные там смертоносные артефакты.

Винстон успел закрыться, но и его оглушило. Разлетающиеся во все стороны комья земли, оторванные конечности, осколки доспехов, брызги крови и клубы пыли накрыли защитную сферу сплошной пеленой, и он полностью утратил ориентацию. Из ушей хлынула кровь, прочертив мокрые дорожки на измазанных грязью щеках, руки тряслись, на зубах противно скрипел песок.

Пыль только начала рассеиваться, а Винстон, прислушавшись к своим ощущениям, уже осознал масштаб катастрофы. За одну секунду Сплав потерял почти сотню бойцов. Если бы не защитные амулеты, то выжили бы и вовсе считанные единицы. Погибла и половина магов, не сумев противостоять слаженному удару зиранских колдунов, так некстати получивших передышку. А на вершину холма уже взбирались первые ряды королевских солдат, успевших отбить безумную атаку тысячи смешанной пехоты.

— Третья сотня прикрывает отход, остальным отступать к лодкам! — голос Эллиана, похоже, был усилен магией, иначе трудно объяснить, как ему удалось перекричать воцарившуюся на холме вакханалию. — Маги остаются до последнего!

Ничего не понимая, Винстон смотрел на аристократа, спокойно прошедшего мимо него по едва присыпанным землей останкам и лужам крови. Эллиан казался совершенно спокойным, лишь пальцы сильнее обычного стискивали рукоять обнаженного меча. Квинт первым шагнул навстречу зиранскому подкреплению, а следом уже спешили гвардейцы, тогда как их более потрепанные товарищи с трудом отходили вниз к лодкам.

— Вставай! — чьи-то грубые руки вздернули Винстона, но парализованные ноги, естественно, подвели, и он вновь рухнул на землю, больно прикусив язык.

— Козел! Он же не может ходить! — рассерженной кошкой налетела на Марка Тайми. — Винс, ты как?

Даже сейчас, не совсем еще понимая, жив ли он, Винстон почувствовал, как радостно затрепетало сердце от звучащей в голосе волшебницы тревоги. Ее измазанное сажей лицо показалось ему самым прекрасным, что он видел в жизни, а от внезапно нахлынувшей нежности защемило сердце. Винстону захотелось сказать что-нибудь красивое и даже немного величественное, фразу соответствующую моменту и способную вместить все его чувства.

— Ага, — наконец совсем невпопад выдавил он, сплюнув наполнившую рот кровь.

— Нужно выиграть немного времени, — Тайми нежно провела рукой по шевелюре Винстона, взъерошив волосы. — Вставай, я же знаю, что ты можешь.

Сил оставалось мало, но он раскинул воздушные щупальца и воспарил над землей. Ему открылась удручающая картина. Имперские адепты опять взялись за дело, связав зиранских магов боем, но холм уже кишел королевскими солдатами. Прикрывавшая отход товарищей сотня, а точнее, то, что от нее осталось, вовсю рубилась с самыми шустрыми рыцарями, жаждущими славы, но находящими пока лишь смерть. Гвардейцы действовали слажено и спокойно, невольно заставив восхититься своим хладнокровием. Среди бойцов Сплава выделялся бившийся в первых рядах могучий грау.

Стараясь экономить силы, Винстон несколькими короткими плетениями проредил ряды наседавших на гвардейцев солдат. Кроме него, Тайми и Марка выжил еще лишь один адепт земли, неловко подволакивающий вывихнутую ногу. Остальные боевые маги и лекари в полном составе полегли на этом проклятом холме.

Секунды тянулись ужасающе медленно, и каждое мгновение Винстон с содроганием ждал, что на них опять обрушится вся мощь зиранских колдунов. Памятуя о своих злоключениях в джунглях Сийяри, он больше не атаковал, делая вид, что не замечает презрительных взглядов Марка.

— Отходим! — казалось, прошла вечность, прежде чем до них донеслась долгожданная команда Эллиана.

— Нужно дать им немного времени, или будет бойня, — хрипло прошептал Марк и, уставившись прямо на Винстона, уже куда громче добавил: — Учись работе настоящего боевого мага!

Винстон не знал, что за плетение создает маг огня, но сложнейшая структура пылающих силовых линий вызывала уважение. Сам он ограничился тем, что с помощью воздушных щупалец стал швырять в зиранцев разбросанные под ногами железки. Оказалось, что как следует разогнанный кусок доспеха разит не хуже арбалетного болта.

Наконец Марк закончил свое творение, и с пронзительным свистом, перешедшим в низкий рев, к королевским солдатам метнулись огненные дорожки. Гвардейцы едва успели отскочить, а холм перечеркнула настоящая стена пламени. Неудачливые зиранцы, превратившись в пылающие факелы, с пронзительными воплями метались по склону, а бойцы Сплава из последних сил ринулись вниз к лодкам.

Винстон и остальные адепты хотели последовать за ними, но привлеченные столь мощным всплеском силы, на них вновь обратили внимание зиранские колдуны. Новая атака не шла ни в какое сравнение с предыдущей, но с истощенной горстки магов хватило и ее. Радужный диск, вращающийся с пронзительным визгом, безошибочно нашел выживших повелителей стихий и со скрежетом впился в их зияющие дырами щиты.

Винстон предусмотрительно сберег силы и отделался легко, оказавшись единственным устоявшим на импровизированных ногах. Марк потратил последние крохи энергии на то, чтобы обеспечить отход отряда и наверняка встретил бы здесь свою смерть, если бы не Тайми. Волшебница сумела прикрыть их обоих, но теперь тоже распростерлась на земле, лишившись чувств.

Хуже всех пришлось магу земли, стоявшему впереди и первому принявшему на себя удар. Он пытался защититься, но не преуспел и теперь с немым укором смотрел на товарищей стекленеющими глазами. Нижняя половина его тела превратилась в кровавое месиво, густо перемешанное с землей. В воздухе неспешно перекатывались клубы пыли от разбитого плетения гранитного щита.

Лишившись подпитки создавшего ее мага, огненная стена Марка разом опала, и, подбадривая себя воплями, зиранские солдаты ринулись по даже не успевшей остыть выжженной земле. Винстон понял, что остатков его сил не хватит чтобы остановить эту орду и, зло усмехнувшись, принялся за то, что у него получалось лучше всего.

Магическое истощение выворачивало наизнанку, заставляя выть от боли, но за спиной все же раскинулись радужные крылья. Винстон подхватил с земли слабо застонавшую Тайми, и замер, когда его взгляд наткнулся на Марка. Спасти опасного соперника или позволить боевому товарищу умереть?

Душу Винстона раздирали противоречивые чувства. Враги были все ближе, а он замер как истукан. Разум настойчиво твердил, что это отличный шанс устранить с пути Марка. Совесть возражала, что это предательство, о котором она будет напоминать всю жизнь. Зависть истерично вопила, что нельзя спасать этого высокомерного красавчика. Страх осторожно предрекал, что об этом обязательно кто-нибудь узнает, и он станет изгоем. Любовь к Тайми толкала на преступление, но она же заставляла его стискивать кулаки при одной мысли, какую боль ей может причинить смерть Марка.

— Да я, похоже, с детства головой стукнутый! — сплюнул Винстон, наконец приняв решение, и подхватил неподвижное тело мага.

Сил почти не осталось, и взмыть в небо с двойным грузом было непросто, но он по праву считался очень хорошим летуном. Помог пологий склон и раздававшиеся уже совсем близко воинственные вопли. Кто-то из зиранцев метнул копье, просвистело несколько стрел, но, к разочарованию Винстона, ни одна из них не нашла бессильно болтающееся внизу тело Марка и не избавила юношу от духовных терзаний. Увлеченный попытками выровнять полет, он не слышал, как губы Тайми тихо прошептали: "Спасибо".

Острое чувство опасности резануло по нервам, и Винстон с проклятьем заложил лихой вираж, едва не спикировав в землю. Мимо, разбрызгивая протуберанцы длинных искр, с воем промчалось огромной силы заклинание, способное испепелить не одного такого мага как он. Но вовсе не натужно набиравший высоту повелитель воздуха был целью зиранских колдунов.

Королевские маги активизировали очередной загодя приготовленный козырь и ударили по отступающим гвардейцам. Там, где всего секунду назад стояли десятки лодок, и суетились отталкивающие их от берега бойцы Сплава, вспыхнуло настоящее огненное море. Гвардейцы были обречены — в этом пламенном облаке не помог бы выжить ни один амулет, нашли в нем свою смерть и оба мастера иллюзий.

Но эта атака обошлась дорого и самим зиранцам. Императорские маги сполна воспользовались тем, что их противники отвлеклись на гвардейцев. Впервые удар гирских адептов сумел найти брешь в накрывшей холм защите, и вздыбившаяся земля погребла в своих объятиях десяток колдунов. Впрочем, зиранцы оправились быстро: следующее плетение уже не достигло цели, а потом они активизировали несколько чудовищных по силе заклинаний, и императорским магам стало не до атак.

Стараясь не думать о судьбе Эллиана, Торстена, Келя, Ритала и других знакомых ему гвардейцев, Винстон с трудом выровнял полет и направился в сторону императорской армии. Сражение только начиналось, и сейчас было не время оплакивать потери.

 

Глава 16

Легкий озноб пробежал по коже, но его тут же смыла волна жара. Торстен не знал, что за зелье им подсунули маги, но сейчас он чувствовал себя всемогущим. Каждая клеточка лопалась от переполнявшей ее силы, обострившиеся чувства не упускали ни единой мелочи, тело слушалось идеально, а мысли были ясными и четкими. Даже привычная тяжесть доспехов почти не ощущалась, сменившись легкостью и смертоносной грацией, сквозившей в каждом движении норда.

Хорошо знакомое предвкушение схватки на этот раз буквально разрывало Торстена изнутри. Он с трудом сдерживал бурное дыхание и яростно стискивал рукоять меча. Остальные гвардейцы, тоже подстегнутые кипящей в их крови алхимической дрянью, казались сворой боевых псов, почуявших кровь. Но среди бойцов Сплава не было новичков, поэтому они поднимались на холм быстрым шагом, стараясь беречь дыхание и силы.

Кель повернулся что-то показать Риталу, и Торстен на секунду поймал взгляд друга. Из-под шлема едва сдерживаемой яростью и безумием сверкали расширившиеся зрачки, окруженные красными прожилками лопнувших сосудов. Норд представил, как выглядит сам, и довольно ухмыльнулся. В груди непривычно часто бухало сердце, а по спине стекал обильный пот, но это казалось пустяками по сравнению с окутавшей разум эйфорией. Торстен уже давно не был так счастлив.

На вершине холма сверкали какие-то вспышки, по земле пробегали волны дрожи — магический поединок уже начался. До первых зиранских солдат оставались считанные метры, когда впереди послышались крики. Хорошо знакомый клич, так похожий на настоящий волчий вой, донесся с холма, заставив Торстена оскалиться в предвкушении. Окутавшая отряд пелена тишины разом спала, и норд понял, что маскировки больше нет. Сидевшие на склонах зиранцы вскакивали на ноги, но сбить строй они уже не успевали.

На ходу ловко перекинув со спины щит, Торстен вдел руку в лямки и выхватил из ножен меч. Кель и другие гвардейцы, вооруженные арбалетами, разом разрядили оружие в ошарашенных зиранцев. Стреляли в основном в тех, кто стоял выше по склону и мог успеть отступить.

— Ланкерские наемники! — заорал Торстен, поняв, с кем им предстоит схлестнуться. В другой раз он бы поостерегся радоваться встрече со столь опасным противником, но сейчас его переполняло ликование. Норд помнил зиранца с оранжевыми глазами, встреча с которым едва не стоила ему жизни, и жаждал реванша.

— Гир! Гир!! Гир!!! — гвардейцы наконец дали выход кипящей в крови ярости, стараясь своим ревом окончательно запугать растерявшегося противника. Воздев императорский штандарт и стяги Сплава, волна закованных в вороненые доспехи тел ринулась вверх по склону.

Неловко поскользнувшись на мокрой от росы траве, один из зиранцев замешкался и оказался прямо перед Торстеном. Шлем совсем еще юный курносый парнишка натянуть не успел, и норд, легко отведя щитом отчаянный взмах тяжелой сабли, рассек ему череп и опрокинул тело ударом щита.

Гвардейцы на ходу безжалостно разили замешкавшихся зиранцев. Большинство охранявших магов солдат не пытались сражаться и бежали без оглядки, но Торстен не обольщался — на вершине холма уже собирались в кулак основные силы, и именно там гвардейцев ждали хорошо знакомые по рейду в земли Ринзайского союза наемники.

Навстречу взметнулись первые стрелы, и Торстен закрылся щитом, но маги не мешкали: порыв ветра легко отклонил трепещущие древки.

— Строй! — яростный крик Графа немного притормозил лавину гвардейцев, и они, повинуясь приказу сотника, выровняли ряды и сомкнули щиты, прежде чем обрушиться на противника. Сзади громыхнуло, и в наемников полетела извилистая молния, но отпрянувшие в страхе зиранцы почти не пострадали — лишь на нескольких щитах остались уродливые подпалины. Времени думать о том, что там не заладилось у магов, не оставалось, и гвардейцы ринулись вперед.

Торстен, как всегда, оказался в первом ряду. Из горла рвался яростный крик, скорее напоминавший не боевой клич, а обычный звериный рев. Расщепив доски, в щит глубоко впился арбалетный болт, по шлему скользнула стрела, но уже ничто не могло остановить натиск гвардейцев. Еще несколько мгновений, и два строя с лязгом столкнулись.

В последний момент, увидев, что противник перед ним неосторожно открылся, Торстен обрушил на зиранца свой меч, но удар вышел смазанным, и клинок не смог разрубить добротный шлем, хотя и оставил на сияющей в солнечных лучах стали вмятину.

Выставив вперед щит, Торстен привычно вложил в таранный удар весь свой вес. Бежавшие сзади гвардейцы упирались ему в спину, еще более усиливая напор. Словно единый кулак бойцы Сплава обрушились на строй зиранцев. От боевых кличей, треска щитов и лязга сминаемого железа закладывало уши.

Под натиском гвардейцев зиранский строй покачнулся и подался назад, но устоял. Лишь там, где ярился Мур, образовалась брешь. Но наемники быстро оправились и сумели оттеснить грау.

— Дави! Дави!! Дави!!! — теперь ломились вперед не только гвардейцы, но и сами зиранцы.

Столкновение вышибло дух, а сзади все напирали, и норду казалось, что он чувствует как хрустят его ребра. Каждый вздох давался с трудом, а всего в нескольких сантиметрах сверкали ненавистью глаза наемника.

Стиснутый со всех сторон Торстен не мог замахнуться мечом, поэтому попросту молотил яблоком противовеса и закованным в сталь кулаком в забрало зиранца. Тот яростно шипел и крутил головой, но норд бил как заведенный, постепенно корежа шлем.

Кто-то справа изловчился и ткнул Торстену в бок то ли кинжалом, то ли коротким мечом, но чешуйчатый доспех выдержал. В такой толчее длинные клинки гвардейцев были почти бесполезны, а вот древкового оружия у задних рядов наоборот не хватало.

Несколько наемников, стоявших за спинами товарищей, орудовали алебардами, и один из них выбрал целью высокого норда. Уже от первого удара едва не хрустнула шея, а тяжелое лезвие раз за разом обрушиваясь на его голову, сминая шлем и оставляя на стали глубокие зарубки. Оглушенный Торстен не упал только потому, что со всех сторон был стиснут остальными гвардейцами и врагами. Повинуясь намертво вбитым рефлексам, он пытался блокировать алебарду мечом, но это помогало мало. По щекам побежали первые ручейки крови, а сверху сыпался град новых ударов.

Спас друга Кель, чье место в строю традиционно было сразу за Торстеном. Он изловчился поднять над головой щит и закрыть норда. Алебарда расщепила доски, но гвардеец успел ухватить за древко, не давая замахнуться вновь.

— Три шага назад! — скомандовал Эллиан, и гвардейцы отхлынули от наемников. Продавить строй с наскока не удалось, а в сутолоке непрерывного навала зиранцы имели преимущество. Между противниками образовалось пространство, и тут же вскипела ожесточенная схватка. Отскакивая, Торстен и Кель попытались выдернуть из строя сжимавшего алебарду наемника, но остальные зиранцы удержали товарища, и норд с досадой разрубил древко.

По глазам резанула ослепительная вспышка, но ревущее пламя оказалось бессильно против надежно защищенных от магии наемников. Похоже, сегодня все решали клинки.

— Заходим справа! — повинуясь команде Келя, его отряд сломал строй и попытался быстрым рывком атаковать с фланга. Следом за ними двинулся еще один тавт, но и зиранцы не зевали. Откуда-то с задних рядов наперерез гвардейцам выдвинулись свежие силы наемников. Тоже самое творилось и с другой стороны строя.

Торстен уже полностью пришел в себя после удара алебардой и был в бешенстве. Кровь заливала лицо, покореженный шлем перекосило, зато выпитое перед боем зелье притупляло боль и дарило новые силы. Одним из первых бросившись вперед, норд с ходу попытался расправиться с преградившим путь зиранцем, но тот не дрогнул и некоторое время сдерживал натиск разъяренного гвардейца.

Вдвоем с вовремя подоспевшим Келем они таки зарубили отчаянно отбивавшегося наемника, но драгоценные мгновения оказались потеряны, и им наперерез уже спешили новые противники. Попытка ударить по беззащитному флангу или зайти с тыла провалилась, но зато здесь зиранцы не успели сомкнуть плотный строй, и мастерам одиночных схваток было где разгуляться.

Впереди мелькнула хорошо знакомая по бою у разграбленного каравана могучая фигура. Взревев разъяренным тигром, наперерез зиранцу бросился Мур. Несколько противников, имевших несчастье оказаться на пути у грау, разлетелись окровавленными куклами, и два гиганта вновь скрестили двуручные мечи.

Для отряда Керита и преградивших им путь наемников бой превратился в лоскутное одеяло из множества отдельных схваток. Противники смешались, и уже трудно было разобрать четкую линю строя. Каждый в этой безумной карусели рисковал получить удар в бок или спину, в любой момент на тебя могли навалиться сразу несколько противников.

Зарубив напавшего на Ритала наемника, Торстен сошелся лицом к лицу с еще одним зиранцем. Норду показалось, что он даже его вспомнил — этот высокий воин бился против гвардейцев в землях Ринзы, но тогда он орудовал коротким копьем, а не мечом и щитом как сейчас.

Торстен, подобно коршуну, завидевшему добычу, налетел на наемника. Вместо филигранной игры клинков он навязал противнику бешеную рубку, шаг за шагом тесня зиранца. Норд бил мечом, щитом и даже ногами, а один раз едва не опрокинул наемника подсечкой. Наконец боец из отряда оборотней запнулся о чье-то тело, и Торстен уже готов был его прикончить, но злую шутку с ним сыграл собственный напор — тесня противника, он слишком оторвался от товарищей, и с боков на него накинулось еще два зиранца.

Секира нового врага рванула кольца бармицы и проскрежетала по наплечнику, отдавшись резкой вспышкой боли во всей руке и отрезвив вошедшего в раж гвардейца. Торстен выставил перед собой меч и попытался отшатнуться, но едва успел убрать ногу, пропуская клинок еще одного зиранца. Знакомый по вылазке в Ринзу наемник сполна воспользовался нежданной помощью, всем своим весом врезавшись в щит норда, и гвардеец не устоял.

Оказавшись на земле, Торстен сумел заслониться от нескольких ударов, но подняться ему не дали. Сначала тяжелое лезвие секиры расщепило доски щита, выставив хищный изгиб с другой стороны, а клинок еще одного наемника прорубил поножи и едва не отсек норду ногу. Спасло его только вмешательство вовремя подоспевших Келя и Ритала.

— Не спи, замерзнешь! — на ходу успел прокричать Кель, набрасываясь на зиранцев.

Отчаянный натиск друзей дал Торстену драгоценные секунды, и он успел подняться. Изрытую ногами землю и смятую траву обильно украсили алые капли кровавой росы. К рассеченной голове прибавилась рана на ноге. Передвигаться она пока не мешала, но с каждым толчком крови норд постепенно терял силы. Даже выпитая алхимическая дрянь имела свой предел, и рано или поздно тело могло предать.

Где-то позади остались целители, в безопасном месте гвардеец и сам смог бы себя перевязать. Разум требовал отступить, но одного взгляда на друзей, вовсю рубящихся с наемниками, хватило, чтобы забыть обо всем. Взревев разъяренным быком, норд ринулся вперед.

Кель успешно теснил своего противника, а вот Риталу приходилось туго. На изуродованного гвардейца наседали сразу двое зиранцев, и Торстен не раздумывая поспешил к нему на помощь. Высокий наемник, с которым он схватился первым, вовремя заметил новую опасность, а вот его товарищ слишком увлекся и не успел отбить удар норда. Меч гвардейца пробил кольчугу и застрял в ребрах. Торстену даже пришлось упираться ногой в бьющееся в агонии тело, чтобы освободить свой клинок.

Оставшийся в живых наемник, тот самый, что сражался с ними возле разграбленного каравана, начал пятиться, надеясь отойти к основным силам. Меч Ритала едва не отсек ему кисть — спасла латная перчатка, но потом гвардеец отвлекся на нового противника, и теперь Торстен снова в одиночку наседал на зиранца. Щит уже был порядком измочален, а в одном месте и вовсе расколот, шлем зиял вмятинами и пробоинами, каждый шаг отдавался вспышкой боли, кровь заливала глаза, но норд все равно чувствовал, что побеждает. Похоже, удар Ритала все-таки повредил наемнику кисть, во всяком случае, теперь он не так лихо махал мечом.

В очередной раз сморгнув капли крови и пота, Торстен едва не отправился на новый круг перерождения. Пнув ногой в край его щита, наемник вложил все свои силы в отчаянный удар. Зиранец метил в горло, но гвардеец дернул головой, и покрытое зазубринами лезвие, наискосок перечеркнув воздух, задело край шлема. Меч разрубил сталь, и с этой стороны бармица бессильно повисла, оголив прикрытую лишь высоким воротом поддоспешника шею, но сам норд не получил ни царапины, а новый удар наносить уже было некому.

Не мудрствуя лукаво, Торстен просто отвел руку назад и с силой вонзил меч в живот глухо застонавшего наемника. Острие пробило тело насквозь, натянув кольчугу на спине, губы зиранца еще успели прошептать какое-то имя, но норд крутнулся на месте, освобождая клинок, и одним не только могучим, но и по ювелирному точным ударом отрубил ему голову.

Почти одновременно расправился со своим противником и Мур. Могучий оборотень отчаянно отбивался, но грау все-таки дождался ошибки зиранца. Сначала он кончиком меча разрубил кольчугу и прочертил кровавую полосу на плече наемника, а потом его клинок глубоко впился в бок здоровяка. Даже смертельно раненный тот еще пытался сражаться, но страшный прямой удар, как бумагу смявший шлем, прервал агонию.

Повсюду гвардейцы медленно, но верно теснили противника. То ли благодаря выпитому зелью, то ли просто осознавая, что у них нет другого выхода, бойцы Сплава с остервенением рвались вперед, не замечая потерь. Наемники тоже сражались умело, но сегодня сдержать натиск гвардейцев было не в человеческих силах.

Порадоваться победе или хотя бы поправить перекосившийся шлем Торстен не успел — на него накинулся еще один наемник, чьи латы с головы до ног были заляпаны багровым. С трудом отбивая неестественно быстрые, сильные и точные удары полутораручного бастарда норд с холодком страха и одновременно дрожью предвкушения увидел, как яростно сверкали под забралом оранжевые глаза противника. Зиранец, едва не прикончивший Торстена в их прошлую встречу, на этот раз горел желанием расправиться с гвардейцем раз и навсегда.

Чувствуя как хлюпает в сапоге кровь, Торстен криво усмехнулся — похоже, судьбе было угодно скрупулезно восстановить все детали его первого боя с этим наемником. Вот только сейчас зиранец не собирался отступать, и шансы норда остаться в живых таяли с каждой секундой.

Сверху будто разом ударила тысяча колоколов. Оглушенный гвардеец с оторопью увидел, как прямо на него несется огненный шквал. Все что Торстен успел сделать — поднять щит в напрасной попытке защититься от смертоносной магии. Его противник, забыв, что он надежно защищен от ярости стихий, тоже дрогнул и отшатнулся.

Гирские магии не зевали. Совсем чуть-чуть не долетев до гвардейцев, жидкое пламя угасло, и к ним докатилось лишь облако удушливого пепла. Волна жара на секунду окутала солдат, вырвав из груди Торстена стон. Зажмурившись и задержав дыхание, норд почувствовал, как обгорают брови и ресницы, и отчаянно вжался забралом в доски щита.

Всего несколько секунд, и облако раскаленного воздуха рассеялось, но даже этих мгновений хватило, чтобы у кого-то из гвардейцев затлелась надетая поверх доспехов накидка. Стоило вдохнуть, как от едкой гари запершило в горле, и Торстен закашлялся. Встряхнув головой, норд опустил щит и поспешил поймать взглядом противника.

— Сдохни! — выкрикнул наемник, ринувшись вперед. Торстен с трудом разобрал в этом яростном рыке слова. Казалось, что на него напал дикий зверь, неведомым образом обретший человеческий облик.

— Сам подыхай, скаренная нелюдь, — сквозь стиснутые зубы прошипел в ответ норд, медленно отступая под градом ударов. Злость требовала выхода, хотелось немедленно расправиться с дерзким врагом, но пока схватка складывалась не в его пользу.

Пожалуй, если бы бой только начался, Торстен смог бы противостоять наемнику на равных. Выпитое зелье усилило реакцию, наполнило мышцы силой, а недостатка в боевом опыте он и так не знал. Но сейчас уже порядком вымотанный и израненный норд не имел ни единого шанса. Он ушел в глухую защиту, надеясь только на помощь друзей, но остальные гвардейцы и сами вовсю рубились с наемниками и, как назло, сейчас никто не мог прийти на помощь.

Длинный меч зиранца, даже встреченный клинком Торстена, в очередной раз продавил защиту и отскочил от покореженного шлема. Это удар отдался неожиданно резкой вспышкой боли и заставил норда отбросить осторожность. Стоило наемнику, закрываясь от укола в бедро, немного отвести вперед и наклонить щит, как гвардеец резко вбросил вперед левую руку, пытаясь зацепить его краем собственного щита. Как ни странно, этот немудреный прием удался.

Отведя щит противника, Торстен рубанул, метя в шею, но проклятый наемник опять оказался быстрее, парировав удар своим клинком. Норд попытался провести подножку, но зиранец с пугающей легкостью устоял на ногах, да еще и успел боднуть гвардейца головой. Ремень шлема, затянутый под нижней губой, не нашел другого времени чтобы лопнуть, и стальная стрелка покореженного шлема больно впечаталась в переносицу.

По лицу вновь заструилась ручейки крови, а перед глазами все поплыло, зато, уже отшатываясь, Торстен успел нанести новый удар, метя в левую руку. Меч напрасно проскрежетал по наручу наемника, но походя клинок рассек одну из лямок щита. Отступив на несколько шагов, норд пытался перевести дух. В голове словно били в набат, легкие горели, во рту было солоно от крови, жутко хотелось пить. Но янтарноглазый наемник и не думал оставить его в покое.

Метнув в гвардейца ставший бесполезным щит и ухватив бастард двумя руками, зиранец ринулся вперед. На несколько вялых контратак он даже не обратил внимания: меч Торстена раз за разом бессильно отлетал от стали лат. А вот сам норд под натиском зиранца пятился назад. На его клинке прибавилось глубоких зарубок, меч наемника отрубил край щита, а гвардеец все никак не мог сподобиться на действительно точный и сильный удар.

Атаки оранжеглазого были очень опасны, но Торстен верил, что ему еще представится шанс развернуть переменчивую удачу. Гвардеец полностью отдался бою, ловя каждое движение зиранца, реагируя даже не на сами удары, а на язык тела противника. Все вокруг перестало существовать, остался только он и его враг. Естественно, остальной мир не простил такого пренебрежения и поспешил о себе напомнить.

Уходя от очередного размашистого удара, Торстен сделал шаг назад и запнулся о чье-то тело. Упал он неудачно — что-то острое уперлось в бок, едва не пробив доспех. Ребра стрельнули острой болью, но у норда были и куда более серьезные проблемы. Наемник коршуном накинулся на лежащего противника.

Второй раз за этот бой Торстен оказался на земле. Чувствуя себя перевернутым на спину жуком, гвардеец отчаянно защищался, но зиранец с глазами, сверкающими расплавленным золотом, не собирался отступаться. Тяжелый бастард расколол щит, и левая рука взорвалась вспышкой боли.

Извиваясь на земле, Торстен отчаянно махнул мечом, но, естественно, не достал возвышавшегося над ним противника. Непривычное чувство бессилия окутало разум, и он застонал. Не от ужаса, не от боли. Досада — вот что могло стать последним чувством в жизни норда.

Но сегодня удача благоволила Торстену. Наемник не успел добить беспомощного противника и отвлекся на еще одного гвардейца. Этот солдат был из тавта Керита и оказался в отряде с последним пополнением. Не самый лучший боец, но и не из последних, сейчас он допустил серьезную ошибку. Потеряв где-то свой щит, гвардеец понадеялся на то, что зиранец полностью поглощен расправой над Торстеном, и решил прикончить его одним ударом.

Но наемник оказался начеку. Он одним плавным движением перетек в более удобную стойку, одновременно разворачиваясь к новому противнику, отбил летящий в голову меч и контратаковал. Его удар был так силен и точен, что доспехи не стали преградой для тяжелого бастарда, и клинок разрубил гвардейцу ключицу.

Торстен сполна воспользовался шансом, ценой жизни подаренным ему товарищем. Даже не пытаясь встать, он извернулся на земле, ухватил рукоять меча двумя руками и рванулся вперед, метя между набедренных щитков. Клинок вошел в пах наемнику, глубоко вонзившись в плоть. По стали побежали ручейки крови, запахло мочой и дерьмом.

На секунду на Торстена взглянули оранжевые глаза, полные одновременно ужаса и звериной ярости. Даже обливаясь кровью из страшной раны и корчась от невыносимой боли, наемник с рычанием поднял меч, собираясь забрать своего убийцу с собой. Но норд имел совсем другие планы. Резко перекатившись в сторону, он подсечкой опрокинул зиранца и с трудом поднялся на ноги.

Торстен нагнулся за валившимся рядом щитом, но с проклятьем отбросил его в сторону — это был тот самый, на котором он рассек ремни. Вокруг кипела схватка. Повсюду валялись тела наемников и гвардейцев, кто-то из раненых, обливаясь кровью и волоча за собой внутренности, еще пытался уползти из под ног сошедшихся в смертельной схватке противников. Трудно было разобрать, кто берет верх, но, во всяком случае, зираннцев неуклонно оттесняли вглубь холма.

Рядом бился Кель. Вот он ухитрился достать одного из противников, но другой наемник неожиданно наскочил с боку, и гвардеец упал. Понимание того, что сейчас норд возможно потерял друга, разом заставило забыть о собственных ранах и усталости. Рывок, помноженный на ярость, и зиранец отлетает с рассеченной головой. Краем глаза Торстен с облегчением увидел, как поднимается с земли Кель.

Оставшиеся в живых наемники отошли к основным силам, и хаос множества беспорядочных схваток опять сменил плотный бой в строю. Торстен привычно оказался в первом ряду, запоздало сообразив, что так и не подобрал себе новый щит. Впрочем, справа возвышался Мур, а рядом с грау норд чувствовал себя куда увереннее. Он только и успел скрестить клинки с каким-то крепышом, орудовавшим своим тяжелым мечом с внушающей уважение легкостью, как едва не рухнул ему под ноги.

Земля заходила ходуном, норовя опрокинуть сражавшихся. Кто-то в первых рядах, как среди гвардейцев, так и наемников, не удержался на ногах: упавших быстро прикончили. Бойцы Сплава замешкались, но зиранцам пришлось куда хуже — на задние ряды защитников холма обрушилась вся ярость стихий. Крики заживо сгорающих людей эхом отдавались в ушах, им вторили отчаянные вопли погребенных в объятиях вздыбившейся земли, от вспышек молний слепило глаза. Похоже, маги отряда наконец подобрали ключик к прикрывавшей наемников защите и теперь веселились во всю.

Какая-то невидимая сила раскидала первые ряды наемников, но воспользоваться плодами этого удара гвардейцы не успели. Где-то на краю сознания мелькнуло смутно знакомое ощущение, и у Торстена по спине потек холодный пот. Разом заломило виски, а со стороны гирских адептов послышались крики ужаса: их зиранские коллеги не замедлили с ответом. На секунду норд испугался, что бойцы Сплава вообще остались без магического прикрытия, но извилистая молния, ударившая куда-то за спины наемникам, развеяла все сомнения и вновь воодушевила гвардейцев.

Забыв об усталости и ранах, Торстен с боевым кличем ринулся вперед, но словно налетел на стену. Скрывавшийся впереди маг не атаковал, он просто ненавидел настолько сильно, что яд этого чувства выплескивался наружу, просачиваясь в разум гвардейца и подтачивая волю. Норд невольно сжался, ожидая страшного удара, но вовсе не рядовые бойцы Сплава стали целью разъяренного противника.

Лишь на мгновенье воздух подернулся серой поволокой, затмившей дневной свет. Никто из гвардейцев не успел даже толком испугаться, а сзади раздался истошный вопль, похоже, женский. От этого иступленного крика буквально тянуло ненавистью и звериным бешенством. Многие солдаты невольно оглянулись.

Ослепительная вспышка едва не стоила Торстену жизни. Узкие смотровые щели шлема не позволяли тереть глаза, а по измазанным грязью, потом и кровью щекам теперь потекли еще и слезы. Проклятый маг, ударивший по наемникам венцом слишком ярких молний, ни на секунду не задумался о гвардейцах, которых могли перерезать как слепых котят. К счастью, зиранцы не успели воспользоваться нежданным преимуществом. Впереди уже вовсю рубился Мур: его яростный рык перемежался с криками боли умиравших наемников. Грау словно и не пострадал от вспышки, а может сейчас он полагался не на зрение, а на другие чувства.

Едва сумев различить хоть что-то, Торстен ринулся в бой. За спинами зиранцев воцарилось настоящее безумие. Все четыре стихии сплелись в смертоносной схватке, не оставив им путей для отступления. Но наемники в очередной раз доказали какими умелым и упорным противником являются и вопреки всему сомкнули строй. Это и оказалось ошибкой.

По рядам зиранцев словно прошлась коса смерти. Торстен принял на щит отскочивший в него камень размером с кулак и порадовался, что удар мага был точен. Он прекрасно видел, как точно такой же булыжник, разогнанный неведомой силой, играючи смял шлем стоявшего в первом ряду наемника. Из-под низкого забрала выплеснулась кровь, а забившееся в агонии тело отбросило далеко назад.

Строй зиранцев был сломан. Пара дюжин наемников умерли мгновенно, еще десяток с жуткими воплями копошились на земле или ползли, подволакивая раздробленные конечности. Щиты многих выживших зияли проломами и вмятинами. Повсюду звучали самые черные ругательства и проклятья.

Гвардейцы только двинулись вперед, как над ними стремительно пронеслась чья-то фигура. Торстен с оторопью узнал в прыгнувшем Винстона. Точнее, выглядел этот маг как его друг, но вот то, что норд разглядел, на секунду встретившись с ним глазами, привело его в замешательство.

Никогда еще гвардеец не видел Винстона в такой ярости. Норд, и не без оснований, всегда считал друга если не трусоватым, то уж точно осторожным. А его рассудительности и отходчивости и вовсе хватило бы на двоих. Сейчас же перед Торстеном стоял совсем другой человек, и все его инстинкты буквально вопили, что заступать ему дорогу не стоит. Норд впервые задумался о том, что если так разительно изменился Винстон, то во что же превращается он сам?

Впрочем, времени на отвлеченные размышления не оставалось. Оказавшись в гуще наемников, Винстон принялся за дело, да так рьяно, что Торстена едва не опрокинуло отлетевшее ему под ноги жутко перекрученное тело. Нужно было атаковать, пока наемники не оправились и не расправились с обезумевшим магом. И понимал это не только Торстен.

Первым на помощь Винстону сунулись Тарн и еще один гвардеец. Но спеша закрепить успех и поддержать адепта, они напрасно не обратили внимания на то, как маг лихо раскидывает оказавшихся у него за спиной противников. Стоило гвардейцам приблизиться к повелителю воздуха, как к ним метнулись едва различимые щупальца.

Одному из бойцов Сплава сразу оторвало голову, а Тарна со страшной силой приложило о землю, и он затих. Торстен не сдержал проклятья. Конечно, он недолюбливал бывшего октата, но такой смерти от руки потерявшего контроль мага он уж точно не заслуживал.

— Что этот скаренный чудила творит?! — взвыл рядом Керит.

— Не знаю, но делает это с душой, — не преминул сострить Кель. — Может постоим тут, авось он и сам всех покрошит?

Резон в словах гвардейца имелся. Пространство вокруг Винстона давно отчистилось, и он вновь прыгнул в гущу наемников. Со стороны это выглядело жутко. Маг буквально шел по еще живым людям. Тех, кому повезло, он убивал сразу. Сломанная шея или дыра в груди, оставленная короткой молнией, смотрелись милосердием на фоне оторванных конечностей. Жуткие крики нескольких наемников, лишившихся глаз, также не добавляли желания приближаться к разбушевавшемуся магу.

— Я тебе постою! Держимся на удалении от мага. Обходим его с обеих сторон и рубим скаренных зиранцев! — это уже скомандовал Граф.

Торстен эту перебранку пропустил мимо ушей. Воспользовавшись передышкой, он затолкал под поножи чистую льняную тряпицу, надеясь хоть так остановить кровь, а потом подобрал щит кого-то из погибших гвардейцев. За этими приготовлениями норд даже не заметил, что случилось, но Винстон, прежде возвышавшийся над головами наемников, куда-то исчез. Снедаемый тревогой за друга, Торстен хотел первым ринулся вперед, но туда уже спешили другие гвардейцы, а Граф придержал свою сотню.

— Стойте! Тут что-то не так! — рядом с септимом надрывалась Тайми. Закончить и предупредить остальных солдат волшебница не успела.

Торстену показалось, что под ногами бойцов Сплава взорвалась земля. Тех, кто вырвался вперед, разорвало на части, остальным повезло больше. Самого норда подняло воздух и швырнуло назад. Он с силой приложился многострадальной головой о чье-то тело и отключился.

Пыль. Целое облако пыли, медленно кружилось перед глазами. А вместе с этой коричневой, почти что черной взвесью покачивался и весь остальной мир. Что-то капало из носа, мокрые дорожки тянулись и от ушей. Ноги придавило чем-то тяжелым, но боли пока не было. Налитые свинцом веки вновь попытались сомкнуться, но усилием воли ему удалось удержать глаза открытыми. За этот успех пришлось заплатить вновь проснувшейся болью.

Сознание возвращалось медленно, мысли ворочались вяло. Наконец одна — самая настойчивая все-таки пробилась сквозь тенета равнодушия. Торстен вспомнил, где он, и судорожно завозился, пытаясь встать. С трудом сбросив лежащее на нем тело, норд убедился, что этому бойцу Сплава уже не помочь: из его забрала торчал обломок меча. В ушах звенело, было трудно дышать, а за чашу воды гвардеец перерезал бы глотку кому угодно. Проклятой фляжки на поясе не оказалось, и он ограничился тем, что с трудом сплюнул вязкую, темную слюну.

Порыв ветра немного рассеял клубившуюся над холмом пыль, но Торстену стало только хуже. Весь мир пустился в безумный пляс, и норда вырвало. Широкие нащечники смыкались внизу подбородка и мешали нормально опустошить желудок, остатки не переваренной пищи застревали на бармице. Наконец ему удалось сорвать проклятый шлем и, отбросив покореженную железяку, с наслаждением вдохнуть свежий воздух.

— Да что с тобой такое? Как не посмотрю — он валяется! Не выспался что ли? — над нордом с улыбкой склонился Кель, тоже успевший где-то потерять свой шлем. На лбу у него намечалась громадная шишка, доспехи были забрызганы чей-то кровью, но в остальном гвардеец казался невредимым.

— Изыди, — вяло отмахнулся Торстен, но друг не отставал и, ухватив за руку, заставил его подняться на ноги.

— Э нет, вот падать не спеши, — Кель придержал пошатнувшегося норда. — Видишь вон тех милейших людей, спешащих к нам со всех сторон? Они хотят намотать наши кишки на свои железяки, а значит, нам еще нужно немного потанцевать.

— А потом? — вяло улыбнулся Торстен, стремительно приходя в себя.

— А потом отдохнем. За гранью все отдохнут, — мрачно обронил остановившийся рядом Ритал.

— Третья сотня прикрывает отход, остальным отступать к лодкам! — надрывался где-то неподалеку Эллиан. — Маги остаются до последнего!

Оглянувшись, Торстен увидел аристократа. Квинт поражал ледяным спокойствием и уверенностью. Одним своим видом он на корню давил всякую панику и заставлял гвардейцев смыкать строй. Эллиан обнажил клинок и явно собирался впервые за сегодняшний безумный день лично поучаствовать в схватке.

Намертво вбитые рефлексы не подвели. Еще толком не придя в себя, Торстен подобрал оружие и встал плечом к плечу с остальными гвардейцами. Ситуация была хуже не придумаешь. О выполнении миссии уже все забыли, единственной задачей стало выживание. Сотня уменьшилась чуть ли не вдвое, а королевские солдаты облепили холм, словно муравьи. И думать было нечего о том, чтобы сдержать напор нескольких тысяч разъяренных зиранцев.

— Нужно продержаться пока остальные отходят к лодкам, — голос Керита по-прежнему звенел уверенностью, словно октат и не стоял одной ногой в могиле. — Наши штандарты тоже не достанутся противнику.

— Не самая плохая смерть, хоть кто-то помянет добрым словом, — обронил Кель, натягивая подобранный где-то шлем. Торстен запоздало сообразил, что у него-то самого голова открыта, и впервые отступил во второй ряд.

— Новое мясо, — лаконично подытожил Мур, зачем-то старательно стряхивая со своего двуручника капли крови.

Новый бой Торстен запомнил смутно. Сначала на них наскочило несколько пеших рыцарей со свитой. Дворяне жаждали славы и стремились первыми добраться до знамен ненавистной империи, поэтому, забыв об осторожности, не дожидаясь основных сил, накинулись на преградивших путь гвардейцев, за что и поплатились. Даже израненным и уставшим бойцам Сплава не составило труда разобраться с их отрядами в несколько дюжин человек.

А потом зиранцы накатывались волна за волной. Впереди рычал и ярился Мур. Могучий грау успешно справлялся с ролью волнореза, о который разбивались все атаки. В него стреляли, но древки сгорали в воздухе. Помогали маги и боевыми плетениями, изрядно проредив ряды нападавших. Неподалеку сражался и Эллиан, ничуть не уступавший во владении мечом опытным гвардейцам.

Торстен бился на одних рефлексах. Схватка слилась в сплошной калейдоскоп из оскаленных лиц, мелькающих в опасной близости клинков, разбитых щитов, брызг крови, отрубленных конечностей… Даже боль от ран и азарт отошли на второй план, уступив место безразличию.

— Отходим! — команда Эллиана донеслась до Торстена как через слой воды. Весь залитый своей и чужой кровью, норд уже с трудом поднимал меч, но упорно держал строй. Когда товарищи начали медленно пятиться назад, он последовал за ними.

Какой-то жуткий свист, перешедший в настоящий рев, заставил сбросить оцепенение и оглянуться. Завидев ручеек жидкого пламени с все возрастающей скоростью бегущий по земле прямо к нему, Торстен не задумываясь отпрыгнул в сторону. Но не гвардейцы были целью заклинания.

Достигнув зиранцев, пламя с торжествующим ревом взмыло ввысь, разом окутав около сотни королевских солдат. Не повезло и паре гвардейцев, оказавшихся слишком близко. Один такой бедолага рухнул рядом, и короткого взгляда на страшные ожоги хватило, чтобы Ритал ударом милосердия прервал его страдания.

Торстен спешно отшатнулся подальше от ревущего пламени, спасаясь от нестерпимого жара. Мимо него с жутким воплем промчался живой факел, в который превратился королевский солдат. Запах паленой человеческой плоти окутал холм, и норд с ужасом поймал себя на мысли, что эта вонь совсем не кажется ему отвратительной.

— Бегом сукины дети! Бегом, если жить хотите! — не дожидаясь приказа Эллиана, скомандовал Граф. Впрочем, квинт был полностью солидарен и первым припустил вниз с холма. Между гвардейцами и зиранцами выросла настоящая огненная стена, и подаренные магами драгоценные мгновения стоило использовать по максимуму.

Сзади что-то завизжало, а потом глухо бухнуло, но Торстену было не до любопытства. Он с трудом переставлял ноги, пытаясь не отстать от остальных и хоть немного оклематься. У подножья холма гвардейцы двух других сотен уже вовсю рассаживались в лодки и отчаливали от берега. Казалось, спасение совсем рядом, но вновь вмешались зиранские маги.

Над головой с воем пронеслось огненное веретено, рассыпающее целые снопы искр и брызжущее языками пламени. Бегущих обдало жаром и удушливой гарью, но куда хуже пришлось остальной части отряда. Всего несколько мгновений, а там, где стояли лодки и суетились гвардейцы, раскинулось настоящее огненное море. Потоки пламени, будто живые, извивались во все стороны, с одинаковой жадностью слизывая песок и воду. Мигом взметнувшееся облако пара спрятало подробности, но все и так понимали, что в этом аду никому не выжить.

— Вправо! К реке! Не останавливаться! — крик Эллиана подстегнул замерших было гвардейцев. Еще лучше с этой ролью справились несколько стрел, пролетевших в опасной близости от беглецов.

— У нас же больше нет лодок! — выкрикнул какой-то незнакомый Торстену гвардеец.

— Плевать! На этом берегу мы все покойники! — рыкнул на него Граф. Грузный септим бежал на удивление легко и совсем не запыхался. На арбалетный болт, скользнувший по шлему, он даже не обратил внимания.

Впереди замаячила вода, и некоторые гвардейцы стали останавливаться, чтобы снять доспехи. Зиранцы не преминули воспользоваться шансом пострелять по неподвижным мишеням. Первый успевший скинуть чешуйчатую броню гвардеец уткнулся носом в песок — из его спины торчало сразу два древка.

— Не останавливаться! Доспехи снимите в воде! — в ярости заорал Эллиан на растерявшихся подчиненных. — Бегом, вашу мать!

Торстен едва не пропахал носом траву, когда его в спину клюнул арбалетный болт. К счастью, доспех выдержал, и смертоносный посланец лишь добавил ему прыти.

— Мы все потонем! — в голосе кого-то из гвардейцев впервые проскользнули нотки паники.

— В доспехах можно плавать! Сложно, но можно! Слышите? Не останавливаться! — на ходу надрывался Эллиан, пытаясь успокоить гвардейцев.

— Я лучше приму бой, — зырычал рядом Мур, который воды боялся больше, чем целой армии разъяренных зиранцев.

— Все в воду! Это приказ! — ничуть не менее грозно, чем сам грау, рыкнул на него Граф.

Стрелы и арбалетные болты летели все гуще. Еще один из гвардейцев, умудрившийся на ходу скинуть доспехи, кубарем покатился вниз с торчащим из спины древком. Другому бойцу Сплава повезло еще меньше: арбалетный болт вошел в ногу чуть выше поножей и пробил колено. С холма открывался отличный вид на бегущих имперцев, и зиранцы не жалели стрел.

Торстен пригибаясь несся к воде. Рядом с простреленной головой рухнул гвардеец, тоже потерявший где-то шлем, и норд теперь осторожничал. По спине скользнула очередная стрела, заставив припустить еще быстрее. Вода была уже совсем рядом, и норд наконец сообразил, что даже не сбросил боевые перчатки.

— Скаренные ремни! — неподалеку Ритал на ходу пытался отстегнуть наплечник. В конце концов, он просто выхватил кинжал и полоснул по кожаным завязкам.

Торстен успел избавиться от перчаток, наручей и одного наплечника, когда на полной скорости влетел в воду. Подняв тучу брызг и оставляя шлейф ставшей багровой воды, он зашел по грудь и, стараясь не замечать с плеском вонзавшихся в реку и рикошетящих от брони стрел, начал расстегивать доспех. Рядом останавливались остальные гвардейцы, но на их беду зиранцы не дремали.

— Ныряйте! — дикий вопль Керита заставил действовать не раздумывая. Торстен ринулся на глубину, с головой уйдя в воду, и вовремя. Там, где только что стояли гвардейцы, вспух огненный шар. Замешкавшихся солдат не спасли даже амулеты — зиранцы на мелочи не разменивались и били всерьез.

По поверхности воды растеклась пленка жидкого пламени, всплывать было самоубийством. Доспехи мигом утянули на дно, и Торстен отчаянно работал руками и ногами, пытаясь миновать опасную зону. В мутной воде он быстро потерял ориентацию и просто слепо греб вперед. Когда легкие стали разрываться от недостатка кислорода, норд рванулся вверх, но не тут-то было. Сапоги, доспехи, намокший поддоспешник и одежда — все они мешали плыть и тянули вниз.

Торстен пытался оттолкнуться от дна, но лишь увяз в иле. Он хотел сбросить чешую, но не справился с застежками. Паника сдавила грудь сильнее, чем удушье. Норд не страшился смерти в бою, но сейчас, барахтаясь в темной воде, путаясь в склизких лентах водорослей, чувствуя, как от недостатка воздуха темнеет в глазах, он действительно испугался.

Легкие горели огнем, и Торстен уже был близок к тому, чтобы глотнуть воды, когда его ухватили чьи-то сильные руки и помогли освободиться от доспеха. Из последних сил норд рванулся вверх, к свету. Выплыв на поверхность, он с наслаждением хватал и хватал ртом безумно сладкий воздух и все никак не мог отдышаться. Торстен далеко не сразу сообразил посмотреть на своего спасителя. Им оказался Керит. Командир ободряюще подмигнул норду и поплыл к Эллиану и Графу, которые покачивались на волнах неподалеку.

— Нда, хреновый из тебя норд. Жители знаменитых островов, прирожденные мореходы… А ты в какой-то луже едва не утонул, — жизнерадостно заявил Кель, подгребая ближе. Выходец из трущоб успевал не только шутить, но поддерживать на плаву Ритала, который ожесточенно кашлял и отплевывался.

Рядом, поднимая тучу брызг, проплыл Мур. Несмотря на испуг, на воде он держался вполне уверено. Мокрая шерсть липла к коже уродливыми комками, а заставшая на лице гримаса ужаса придавала грау сходство с обычным дворовым котом, упавшим в реку. Кель хотел было сострить на этот счет, но вспомнив о том, что они еще могут оказаться на одном берегу, предпочел благоразумно промолчать.

Торстен поспешил скинуть сапоги, отстегнуть поножи и избавиться от набухшего поддоспешника, на котором все еще болтался один из наплечников. Был соблазн скинуть и перевязь с мечом, но он на корню задавил этот глупый порыв.

В воду с плеском вошла стрела, напомнив о зиранцах, и гвардейцы, повинуясь окрику Эллиана, из последних сил поплыли к противоположному берегу. Как назло усилившийся ветер поднял на реке небольшое волнение, усложняя жизнь и без того обессиленным солдатам.

— Как бы ни закончилась битва, нас ждут веселые деньки, — задумчиво пробормотал Кель, и впервые за сегодняшний день никому от его слов не стало смешно.

 

Глава 17

Какая-то надоедливая мысль назойливым насекомым билась на задворках сознания, и ее все никак не удавалось поймать за хвост. Неясная тревога сжимала сердце, но Ирси не мог понять, откуда надвигается опасность. Ульд в очередной раз рыкнул на слонявшихся без дела наемников и с раздражением уставился на огибающую холм реку.

Изначально военная компания против Гирской империи виделась Ирси отличным шансом и полностью укладывалась в его планы. Но когда он вместе с другими капитанами прибыл на совет, выяснилось, что его отряд хочет нанять не король Зирана, а боевые маги. Присоединившиеся к армии чародеи не слишком доверяли регулярным войскам и желали, чтобы их охраняли лучшие из лучших.

Ирси, и не без оснований, опасался своих коллег. Если кто и мог догадаться о его способностях, то только другие маги, поэтому он предпочел бы держаться от них подальше. Но в тоже время ульд остро нуждался в знаниях, которые было трудно получить, не наблюдая за работой опытных колдунов.

Судорожные попытки придумать убедительную причину для отказа оказались тщетны. Основная часть Ланкерских наемников присоединялась к королевской армии, а на счастливчиков, получивших заказ от магов, смотрели с завистью. Им не только предлагали куда больше деньги, но и сама работа обещала оказаться безопаснее, чем перспектива схлестнуться с императорской армией. Отказ был бы слишком подозрителен, да и щедрая оплата пришлась очень кстати. Так отряд Оборотней, насчитывающий уже больше сотни наемников, оказался в охране отправлявшихся на войну чародеев.

Зиранцы не стали размениваться на мелкие стычки с армией ненавистной империи. Пока приграничная стража и рыцари соседствующих с ней земель отступали вглубь страны, к условленному месту со всех уголков королевства стягивались войска. Не остались в стороне и союзники, отправившие на помощь зиранцам несколько сильных отрядов.

Место, выбранное для решающего сражения, Ирси не понравилось. В тонкости военных планов наемников никто не посвящал, но перспектива в случае поражения оказаться прижатыми к реке ничуть не прельщала. А вот приготовления магов, напротив, привели ульда в восторг.

Король Зирана не поскупился, и привлеченные блеском золота в страну прибыли многие маститые колдуны. Выпускники знаменитого Иреданского университета и других именитых магических школ, они прошли через горнило множества схваток, но сейчас им был брошен серьезный вызов. Последняя большая война с язычниками из союза Великих Сил закончилось несколько десятилетий назад, и мало осталось тех, кто помнил, на что способны их адепты.

Насколько знал Ирси, плетения повелителей стихий создавались куда быстрее классических заклинаний. Поэтому вполне логичным выглядело решение дать бой на заранее подготовленных позициях, призвав на помощь всю мощь ритуальной магии.

Проделанная колдунами работа внушала уважение. Стараясь не мозолить им глаза, Ирси жадно вглядывался в украсившие вершину холма пентаграммы, с благоговением рассматривал диковинные артефакты, с деланным равнодушием отворачивался от спешащих по своим делам магов. К королевской армии присоединились специалисты всех направлений. Львиную долю, конечно, составляли стихийники, но хватало и умельцев, поднаторевших в более редких магических искусствах. Однажды ульду даже показалось, что кто-то из них воздействует непосредственно на астрал.

Кто поразил Ирси до глубины души, так это энергетические маги. Свои ментальные способности ульд давно отточил постоянным использованием и на зиранских повелителей разума смотрел с некоторым снисхождением. А вот наблюдая за работой мастеров тонких энергий, он впервые осознал, как мало смыслит в этом виде магии. Удар по самолюбию оказался болезненным, но случая всерьез восполнить пробелы в знаниях так и не представилось.

Подготовка к сражению была в самом разгаре, когда имперцы наглядно продемонстрировали еще одно преимущество своих адептов: над лагерем, раскинув радужные крылья, пронеслись два повелителя воздуха. Они кружились над королевской армией и словно нарочно издевались над зиранскими магами, пользуясь тем, что искусство полета по-прежнему оставалось недосягаемым для местных колдунов. Доступное им слабое и статичное заклинание левитации было жалким подобием и не шло ни в какое сравнение с этим плетением. Гирские адепты непрерывно манипулировали силовыми линиями, меняя форму своих крыльев и наполняя их порывами ветра, поэтому чувствовали себя в воздухе как дома.

Ирси одним из первых заметил появившихся магов, но не спешил поднимать тревогу, с интересом разглядывая далекие фигурки. Но все больше солдат задирали головы и толкали соседей, указывая вверх. Поднялась суета и среди колдунов, и навстречу адептам воздуха полетели огненные шары и другие испытанные орудия стихийных магов.

— Не дайте им изучить другой берег! — чей-то яростный крик заставил Ирси на секунду отвлечься от красочного и забавного представления, а когда он вновь посмотрел вверх, за гирских магов уже взялись всерьез. Впрочем, ульд уже успел оценить искусство летунов и ничуть не удивился, когда рой смертоносных заклинаний не причинил им особого вреда.

В повелителей воздуха полетели стрелы и арбалетные болты, но Ирси лишь презрительно усмехнулся. Если уж оказались бессильны маги, то усилия простых смертных и вовсе были смешны. Кто-то из повелителей стихий перемудрил с чарами, и прямо в центре лагеря вспухло красивое и смертоносное облако темно-синего пламени, еще больше усилив сумятицу и панику.

Императорские маги скрылись вдали, оставив своих зиранских коллег яриться в бессильном бешенстве, а Ирси сделал себе зарубку в памяти. Возможности гирских адептов превзошли все ожидания, и это нужно было непременно учесть, когда он приступит к основной части своего плана.

Прикосновения сотен крошечных лапок отвлекли Ирси от воспоминаний. Похоже, он остановился рядом с муравейником, и насекомые не преминули забраться под одежду. Ульду стало щекотно, и маг принялся хлопать себя по бокам, стараясь избавиться от назойливых рыжих разбойников. Муравьи не оценили его усилий, и легкие касания усиков сменились болезненными укусами.

— Скаренные насекомые! — Ирси исполнял странный танец, с ожесточением срывая с себя одежду.

— Командир, с вами все в порядке? — отважился спросить кто-то из наемников, но одного бешеного взгляда хватило, чтобы смельчак предпочел со всей доступной скоростью ретироваться.

— А если их магией? — это уже влезла Тильза. После возращения из Ринзы Ирси всерьез взялся обучать ее ментальной магии. Неугомонная девчонка делала успехи и со свойственной молодости самоуверенностью полагала, что с помощью подвластной ей силы можно разрешить любые проблемы.

— Я тебе что говорил? — раздосадованный оплошностью ученицы Ирси на секунду забыл даже о неравной схватке с муравьями.

— Не упоминать о сам знаешь чем, пока мы рядом с магами, — виновато повесила голову Тильза, но тут же лукаво стрельнула глазками:

— Но может все-таки попробовать?

— Лучше помоги вытряхнуть эту мерзость, — недовольно проворчал Ирси. Ярость куда-то улетучилась, как часто случалось, когда рядом оказывалась Тильза. Поначалу ульд вообще не хотел брать девочку с собой, но та пригрозила сбежать и последовать за армией самостоятельно, и он неожиданно для себя уступил.

Сверху словно разом ударили в тысячу гонгов, и многие наемники в испуге растянулись на земле. Шквал пламени с ревом обрушился на холм, но бессильно опал, встретившись с невидимым куполом защиты. Сами Ирси даже не вздрогнул: он прекрасно видел, что удар огненной петли был нацелен на зиранских магов, и не сомневался, что после нескольких дней подготовки они не по зубам имперцам.

— Спокойно! Нас предупреждали, что магические атаки будут, но холм надежно защищен! Мы в безопасности! — кто-то из капитанов успокаивал своих людей.

Ирси его уверенности как раз не разделял. Сами маги надежно укрылись за могучими защитными заклинаниями, а вот наемники и солдаты на склонах холма пока еще были беззащитны. Ульд от души пожелал гирским адептам точности нацеленных на зиранских колдунов плетений.

Под ногами задрожала земля, и среди наемников послышались проклятья. Мужество закаленных сотнями схваток рубак пасовало перед незримой и от это еще более пугающей опасностью. Не прибавил им спокойствия и жуткий вой соткавшейся прямо в воздухе воронки смерча.

Удар следовал за ударом, но магические бастионы оставались незыблемы. Первый испуг постепенно сменялся азартом и чувством неуязвимости. Наемники куда быстрее простых солдат пришли в себя и устроились поудобнее, наблюдая за невиданным представлением. Ирси тоже не отводил глаз от магической схватки, но его интересовали не красочная потеха и буйство стихий, а мастерство оборонявшихся колдунов.

Зиранские волшебники работали виртуозно. Каждый удар принимала на себя целая система чар, в которой органично сочетались статичное могущество ритуальной магии и непрерывно создаваемые новые заклинания. Колдуны умудрялись сплетать в защите совершенно разные стихии. Ульд не без зависти наблюдал за тем, как энергетические маги подпитывали своих коллег, увеличивая их возможности и помогая контролировать силу. Одни лишь повелители разума пока не вмешивались.

Запыхавшийся вестовой ошарашил охрану магов еще одной новостью: сюда пытались прорваться легионеры. Среди зиранцев поднялась суета. Наемники не без презрения наблюдали за обычными солдатами, но сами не спешили спускаться с холма. Какой-то офицер, яростно брызжа слюной, попытался было приказать ланкерцам присоединиться к схватке, но кто-то из магов мигом поставил его на место. Колдуны резонно опасались подвоха и не собирались оставаться без охраны.

Пытавшийся прорваться к магам тысячный отряд был обречен, в этом Ирси не сомневался. Благодаря виртуозным чарам невидимости, имперцы сумели пробраться почти к самому холму, но потом потревожили сторожевые заклинания, тем самым подписав себе смертный приговор. Несколько тысяч зиранцев преградили путь язычникам и не собирались отпускать их живыми. К счастью для охранявших холм наемников им колдуны присоединиться к этой бойне не дали, и теперь они с удовольствием наблюдали за схваткой со стороны.

Рядом остановился Вервальд. Ноздри оборотня подрагивали, словно он к чему-то принюхивался. Сам Ирси, несмотря на изрядно обострившиеся чувства, в окружении целой толпы наемников замечал только вонь давно немытых тел, да сводящие с ума ароматы жареного мяса, доносившиеся от костра, над которым, аппетитно сверкая румяными боками, на вертеле крутился небольшой кабанчик. Стоявшие рядом солдаты нет-нет, да испуганно поглядывали на небо, откуда на лагерь зиранских колдунов сыпались магические удары, но от священнодействия по приготовлению пищи не отрывались.

— Сегодня что-то будет, — голос Сиала заставил Ирси вздрогнуть. Он даже не заметил, как наемник с оранжевыми глазами оказался у него за спиной.

— Боишься битвы? — усмехнулся ульд, поворачиваясь к своему заместителю и первому офицеру отряда.

— Предвкушаю, — Сиал оскалился в ответ, но в глазах его читалась тревога. Похоже, непонятное беспокойство преследовало всех измененных, а не только ульда. — Вот Юлин себя странно ведет: все время морщится и трет виски, будто что-то пытается вспомнить.

Ирси обернулся, ища глазами наемника. Тот сидел неподалеку и о чем-то разговаривал с сестрой, успокаивающе трепавшей его волосы. Юлиана поймала взгляд ульда и умоляюще ему улыбнулась.

— Вот оно! — Ирси резко крутнулся на месте, пораженный страшной догадкой. — Сны Юлина, которые я заблокировал по просьбе его сестры! Вот что не дает мне покоя!

Капитан Оборотней еще раз оглядел окрестности и с холодком страха понял, что не ошибся. Именно этот холм он видел, когда проник в кошмары измененного, а значит, где-то неподалеку скрывались и гвардейцы ненавистной империи.

Наплевав на осторожность, Ирси раскинул во все стороны ментальные щупальца и почти сразу почувствовал, как по склонам холма поднимается полная кровожадного предвкушения сила. Жажда схватки, переполнявшая неизвестных, была столь велика, что он с трудом мог различить сознания отдельных существ. Для его внутреннего взора они казались сонмом сочащихся яростью теней, превращенных общим смертельным порывом в единый отлаженный механизм, не знающий жалости и колебаний.

Ирси даже не успел ничего сказать, а Сиал, по лицу командира догадавшись об опасности, уже взвыл по-волчьи, подавая привычный для отряда Оборотней сигнал. Остальные наемники тоже всполошились, но они пока еще ничего не понимали и с недоумением косились на бойцов Ирси, вовсю натягивающих доспехи и строящихся на вершине холма.

Был большой соблазн попытаться сорвать с нападавших маскировку, но ульд заметил, что суетой среди наемников заинтересовались маги, и сдержался. А зиранские колдуны, как назло, не спешили демонстрировать сообразительность и просто удивленно пялились вниз, теряя драгоценные секунды. Слонявшиеся по склонам холма наемники сбивали с толку не слишком удачно раскинутые сторожевые чары и мешали магам с ходу распознать опасность.

— Имперцы! Все вверх по склону! — заорал Ирси, но действия его бешеный рык не возымел. Это в своем отряде он был непререкаемым авторитетом, а остальные наемники относились к коротышке-ульду со смесью удивления и пренебрежения, поэтому не спешили выполнять приказ, растеряно оглядываясь на своих капитанов, которые и сами не понимали, что происходит. Как же сейчас не хватало общего для всех ланкерцев командира…

— Тильза! Не вздумай лезть вперед. Марш в задние ряды! — Ирси прикрикнул на отчаянную девчонку, которая явно вознамерилась встретить врага плечом к плечу с наемниками. — Юлиана, это и тебя касается! Бегом к лучникам!

Наконец кто-то из магов, встревоженный криками охраны, все же взялся за дело всерьез, и имперцы лишились полога невидимости. Для не успевших подняться на вершину холма наемников появление нескольких сотен гвардейцев стало большим сюрпризом. Ирси даже не стал смотреть на устроенную этим недотепам бойню. Вместо этого он пытался выстроить отряды наемников в единый строй. Как ульд сейчас жалел, что ланкерцы, отправившись охранять магов и не ожидая схваток строй на строй, не стали брать с собой длинные пики.

Боевые кличи ненавистной империи, которую Ирси когда-то почитал своей родиной, накатывались подобно прибою, внося еще большую сумятицу в действия и так показавших себя не с лучшей стороны наемников. Кто-то из них даже в самоубийственном порыве сунулся на помощь гибнущим товарищам. Ирси разъяренным тигром метался среди солдат, пытаясь привести их в чувство и сплотить разрозненные отряды в единый кулак. Даже прошедшие через горнило множества войн ветераны отшатывались, когда встречались с его пылающим бешенством и источающим ледяную властность взором, и безропотно слушались капитана Оборотней.

Остальные ланкерские командиры перед лицом серьезной угрозы отбросили высокомерие и сочли за лучшее прислушаться к ульду, возглавлявшему самый крупный отряд из оказавшихся на этом холме. Ирси наскоро выстроил бойцов, отведя половине своих людей роль резерва. По его команде на противника обрушились первые стрелы, но порыв ветра играючи отбросил их под ноги гвардейцам.

Ирси почувствовал внимание вражеских адептов и сжался в ожидании смертоносного удара, но и собственные маги не зевали. Кто-то из них привел в действие заранее приготовленные чары, и наемников окутал защитный полог. Ульд понимал, что он на порядок слабее, чем купол, прикрывавший самих магов, но ему оставалось надеяться, что и этого окажется достаточно. Сам Ирси не был силен в защитных заклинаниях, да и демонстрировать свои способности не имел права.

Росчерк цепной молнии заставил ульда заморгать, но не причинил солдатам видимого вреда. Воодушевленные этим наемники стойко встретили натиск гвардейцев, пытавшихся смять их ряды с наскока. Имперцы, будто и не было изматывающего подъема на холм, едва не добились своего, но численное преимущество и выучка все же сказались, и их порыв увяз в плотном строе.

Гвардейцы отхлынули назад, и закипела ожесточенная схватка. Имперские маги не прекращали попыток грубой силой продавить окутавшую наемников защиту, и на них безостановочно сыпались боевые плетения, пока больше пугая и сбивая с толку, чем нанося реальный вред. С полсотни закованных в вороненые доспехи бойцов попытались зайти с фланга, и Ирси немедленно бросил им навстречу своих людей. Два отряда сошлись на бегу, смешавшись в беспорядочной и от этого еще более кровавой схватке.

В этой сутолоке трудно было что-то различить, наемники своими спинами закрывали гвардейцев, и лучники растерянно отпустили тетивы, не зная, как помочь товарищам. Кто-то даже взялся за меч, но Ирси один окриком остановил безумцев. Легковооруженным лучникам пока нечего было делать в рукопашной схватке.

Сам ульд с трудом сдерживал рвущегося наружу зверя. Наемники отряда, каждого из которых капитан знал по имени, умирали на его глазах, но он не мог им помочь. Ударить сейчас магией означало не только раскрыть способности перед зиранскими колдунами, но и оказаться на прицеле у вражеских адептов.

Ирси не забыл о видении Юлина и настойчиво выискивал его взглядом среди сражавшихся. В конце концов ульд не выдержал — воспользовался ментальной магией, чтобы найти измененного, и словно вновь оказался в мучавшем наемника кошмаре. Юлин сошелся с голубоглазым гвардейцем, которого Ирси заприметил еще в схватке возле каравана. Израненный наемник отступал под градом ударов, и, если не произойдет чудо, жить ему оставались считанные мгновения.

Забыв об осторожности, Ирси потянулся к магии, надеясь спасти друга. Жалобно пищавшее на задворках сознания благоразумие лишь на секунду задержало смертоносный удар, но эти колебания стоили брату Юлианы жизни. Ирси промедлил и опоздал.

В последнем отчаянном усилии наемник почти достал противника, но на войне это почти зачастую стоит жизни. Страшный прямой выпад пробил Юлину грудь, а через мгновение клинок гвардейца смахнул измененному голову.

Глухо застонав, Ирси встряхнул головой и позволил рассеяться собранной в кулак силе. Взгляд ульда остановился на двух могучих фигурах, сошедшихся в поединке посреди безумной карусели боя. Вервальд, на порядок превосходивший лучших бойцов-людей, медленно отступал под натиском грау. Уже зная, что сейчас произойдет, Ирси как в кошмаре наблюдал за последним актом драмы.

То, что вытворял оборотень со своим двуручником, потрясало, но даже он не мог в человеческом обличии справиться с грау. Громадный кот, неведомо как затесавшийся в ряды гвардейцев, шаг за шагом теснил измененного, терпеливо дожидаясь его ошибки. Сверху бухнуло очередное заклинание, заставив Вервальда с его сверхчувствительным слухом зарычать от боли, и он слишком яростно атаковал, ведомый не разумом, а звериным инстинктом.

Длинный клинок грау легко отбил опрометчивый выпад, поймал солнечный луч и сияющей молнией метнулся вперед, перечеркнув наемнику грудь. Не останавливая движения, следующим взмахом меч гвардейца легко рассек кольчугу и впился в бок противника. Даже после этого оборотень, выронив свой двуручник, выхваченным из-за пояса кинжалом успел ранить грау в плечо, но новый взмах окрашенного багровым клинка как бумагу смял сталь шлема, и Вервальд рухнул на залитую собственной кровью траву.

Чувствуя, как рвутся цепи воли, опутавшие сидящего внутри него зверя, Ирси оскалил зубы и зарычал. Искушение отдать себя на волю сладкого бешенства оказалось слишком велико, но сейчас наемникам нужен был командир с холодный головой, а не потерявший разум монстр. Гвардейцы творили что-то невероятное, тесня прекрасно обученного и вооруженного противника. Лишь благодаря численному превосходству наемники все еще сдерживали этот безумный натиск.

— Лучники на фланги! Стреляйте в язычников с боков. Но далеко не уходите, иначе потеряете защиту от магии, да и доспехи у скаренных имперцев хороши, — только боги знают, чего ульду стоил спокойный и уверенный тон. Он удержал ринувшуюся следом за остальными стрелками Юлиану и уже тише добавил:

— А ты бегом к магам. Передай, что нас сейчас сомнут, пускай вмешаются, если не хотят чтобы их кишки намотали на клинки!

— Где Юлин? Я потеряла его из виду, — девушка не спешила выполнять приказ и с надеждой смотрела на командира.

— Уверен — с твоим братом все в порядке. Пошевеливайся! — Ирси никогда не гнушался вранья, но сейчас ему приходилось выталкивать из себя каждое слово. К счастью, Юлиана не стала препираться и, поправив выбившиеся из под шлема волосы, понеслась в центр лагеря магов.

Едва на гвардейцев с флангов посыпались первые стрелы, как от их строя отделилось несколько десятков закованных в вороненые доспехи фигур, одним стремительным броском настигших замешкавшихся лучников. Ставший местом сражения холм не позволял в полной мере использовать главное преимущество луков и арбалетов — дистанцию. Стрелки обнажили было мечи, но их строй продержался не долго, и наемники кинулись врассыпную. Клинки язычников успели собрать богатую дань. Ирси даже не дрогнул, наблюдая за этой расправой. Ульд знал, что посылает стрелков на верную смерть, но так он сумел выиграть хоть немного времени, ослабив натиск на быстро тающий строй наемников.

Оглушительный удар грома заставил вжать голову в плечи, но сверху низринулись не молнии, а потоки жидкого пламени. Огненный ливень почти настиг гвардейцев, но, к разочарованию Ирси, будто налетел на невидимую преграду, обернувшись безобидным облаком пепла. Ульд ожидал, что зиранские маги нанесут новый удар, но заклинание так и осталось единственным, заставив усомниться, что это была долгожданная помощь, а не просто случайность.

Ирси вновь обратил свое внимание на схватку. Теперь он выискивал того голубоглазого гвардейца, что убил Юлина. Желание свернуть шею этому ублюдку стало нестерпимым. От столкновения заклинаний на холме было полно магического мусора, ничуть не меньше ульду мешали предсмертные муки и страдания раненых, но он давно научился отстраиваться от всего, что не касалось дела. Найдя свою цель, повелитель разума не смог сдержать злорадной ухмылки.

Не только капитан оборотней искал убийцу Юлина: за смерть друга решил отомстить Сиал. Оранжевоглазый наемник взялся за дело всерьез, и у израненного гвардейца не было ни единого шанса. Еще несколько секунд отчаянной схватки, и проклятый норд растянулся на земле, а торжествующий Сиал занес над ним свой забрызганный кровью бастард.

Ирси на секунду отвлекся на очередное впечатляющее творение огненной магии, попробовавшее на прочность защиту наемников, а когда вновь посмотрел на схватку — все переменилось. Сиал безжизненной куклой рухнул на землю, а неспешно поднявшийся на ноги голубоглазый гвардеец равнодушно переступил через тело измененного.

Это уже было слишком. Третий раз за сегодняшний день на глазах у Ирси погибал друг. Рассудок еще твердил, что сейчас нельзя пользоваться магией, но из ярости и ненависти уже сплетался ментальный таран, способный испепелить разум гвардейца, несмотря ни на какие амулеты. Сладкое бешенство растекалось по венам, и ульд подобрался, словно перед прыжком, став как никогда похож на хищника.

— Сиал! — кто-то жалобно всхлипнул сзади, и Ирси сумел удержаться на грани безумия.

Наблюдавшая за схваткой из-за спины ульда Тильза тоже видела судьбу измененного. Девочка сдружилась с Сиалом и сейчас с трудом сдерживала слезы. Отвлекшись чтобы приободрить ученицу и главное — отослать ее в безопасное место, Ирси растерял часть боевого задора, и гнев перестал застилать ему глаза, а потом и вовсе стало не до мести.

Окинув быстрым взглядом усыпанный телами холм, ульд понял, что вокруг творятся дела поважнее, чем какой-то норд, пусть даже сумевший расправиться с двумя измененными. Гвардейцы отбросили отряд Ирси и полукружьем стиснули строй наемников, так и норовя замкнуть кольцо. Но куда важнее было другое: от лагеря волшебников к нему быстрым шагом спешили три колдуна, в которых ульд сразу узнал повелителей разума.

Даже не успев обрадоваться подкреплению, Ирси к своему ужасу почувствовал, как защита от магии, доселе надежно прикрывавшая наемников, исчезла, будто сметенная порывом ветра. Гирские адепты не преминули этим воспользоваться и обрушили на ланкерцев всю ярость стихий. В центре строя вспух диковинный огненный цветок, разбрызгивающий во все стороны протуберанцы жидкого пламени. Досталось даже кому-то из гвардейцев, а уж от криков сгоравших заживо наемников Ирси стало не по себе.

Земля предательски ушла из-под ног, и ульд рухнул навзничь. Самого удара стихийной магии он уже не видел, но жуткие вопли, скрежет сминаемого железа и хруст лопающихся костей не оставили сомнений — имперский адепт не промахнулся. Даже не успев подняться с все еще бунтующей земли, Ирси внутренним взором разглядел, как атаковали зиранские маги. Четыре ментальных тарана устремились к адептам врага.

— Четыре?!? — страшная догадка мгновенно вздернула ульда на ноги. Он не ошибся: вместе с зиранцами атаковала и неосмотрительно выпущенная из вида Тильза, и не думавшая уходить подальше от схватки. Удар девочки был гораздо слабее, чем у опытных магов, но это еще полбеды. К своему ужасу Ирси понял, что его ученица даже не попыталась замаскировать свои чары, а значит, для любого толкового волшебника ее неумелые манипуляции с силой светились как яркий маяк в ночи.

Ирси не сомневался, что гирские адепты уцелели. Проклятые зиранцы слишком распылили силы, пытаясь расправиться разом со всеми повелителями стихий, поэтому могли добиться успеха, только если им противостояли полные неумехи, незнакомые даже с азами защиты от ментальной магии, но противник уже успел заставить себя уважать.

— Тильза! Назад! — дикий вопль ульда перекрыл даже безумный гам битвы, и он опрометью ринулся к непослушной девчонке, но опоздал.

Извилистая молния пронеслась над сражением и безошибочно нашла Тильзу. Девочка не догадалась или не смогла выставить даже простейшей защиты. Ирси не успевал ее прикрыть и, ни секунды не колеблясь, просто метнул навстречу смертоносному плетению сгусток магии разрушения. Столкновение чар породило яркую вспышку и взрыв, отшвырнувший в сторону хрупкое девичье тельце.

Барьеры воли рухнули, сметенные волной иступленной ярости и жгучей ненависти. Место хладнокровного командира занял жаждущий крови зверь. Не осознавая, что делает, ульд выпустил свой гнев наружу, пугая всех вокруг волной наведенного ужаса и диким рыком. Сейчас он уничтожил бы даже горы, вздумай они стать у него на пути.

Ирси действовал подобно идеально отлаженному и смертоносному механизму. Ментальные щупальца еще искали повелителя воздуха, посмевшего атаковать Тильзу, а наружу уже рвался все сокрушающий мутный поток магии разрушения.

Перед этим ударом оказались бессильны любые магические щиты. Ульд не только почувствовал, но даже увидел, как чары слизнули плоть высокого и светловолосого адепта. Зверь внутри него замурлыкал от удовольствия, а вот разум, наоборот, иступлено твердил, что это была слишком легкая смерть.

Сзади застонала Тильза, и Ирси мгновенно забыл обо всем, бросившись к ученице, отлетевшей далеко в сторону от трех зиранских волшебников. Уже опустившись на колени у тела девочки, он почувствовал где-то в тылу у гвардейцев всплеск ненависти и стал спешно возводить защитные чары, повинуясь инстинктам, твердящим о нешуточной опасности.

Зиранские волшебники тоже что-то уловили и попытались закрыться. Но так уж повелось испокон веков, что повелители разума были не сильны в защите. Ментальные маги, конечно, могли создать барьер, отражающий любые чары и твердые предметы, но энергию он пожирал с пугающим аппетитом и не шел ни в какое сравнение с возможностями стихийников. В противостоянии с ними повелители разума всегда полагались на атаку и внезапность, поэтому три зиранских мага были обречены.

Похоже, за них взялся как минимум десяток умелых адептов. Основной удар пришелся туда, где совсем недавно стоял Ирси, и сполна накрыл зиранских колдунов. Какое-то время их щиты отражали удары стихийной магии, но силы волшебников иссякли, и они погибли один за другим.

Ирси буйство стихий задело только краем, но и он едва удержал грозивший распасться щит. Зажмурившись от вспышек молний, ульд собой накрыл Тильзу и чуть ли не впервые за всю свою жизнь молился, чтобы проклятые гирские адепты угомонились раньше, чем у него кончатся силы.

До них долетели капли обжигающей крови, когда боевое плетение расплескало толи одного из магов, толи кого-то из наемников. Серия разрывов легла в опасной близости от ульда, заставив вовсю замерцать работавшую на пределе защиту. От напряжения у Ирси и самого из носа хлынула кровь. Казалось, что по ним вот-вот ударят прицельно, и тут уже он окажется бессилен. Ульд поцеловал Тильзу в испачканный грязью и кровью лоб, извиняясь за то, что оказался плохим учителем и защитником, но натиск стихий ослабел.

Ирси еще некоторое время полежал, приходя в себя и пытаясь помочь Тильзе. Воспользовавшись познаниями в энергетической магии, он влил в девичье тело побольше жизненных сил и привел в чувство коротким ментальным импульсом.

Поднявшись с земли, ульд оторопел. Впереди творилось что-то невообразимое: в первое мгновение ему показалось, что среди наемников бушует ураган, но это был лишь один маг, зато по разрушительности далеко превосходивший любую бурю. Словно медведь, ворвавшийся в отару овец, повелитель воздуха парил над залитой кровью травой, оставляя в гуще солдат настоящую просеку, густо устланную изломанными телами и искореженным оружием.

На секунду их взгляды встретились: залитый своей и чужой кровью низкорослый ульд и парящий в воздухе юный маг. Внешность противника была примечательной: бессильно болтающиеся ноги, давно заживший шрам на щеке, седые пряди в темных волосах, но внимание Ирси приковали только глаза.

Повелитель разума, словно в открытую книгу, заглянул магу в душу. Сейчас он казался ульду понятным и даже в чем-то на него похожим. Юный адепт тоже полностью отдался на волю бешенства, позволив боли потери затмить разум. А вот дальше начинались различия.

Ненависть, взявшая вверх над рассудком, не была для юноши спасением. Он не черпал силы в ярости. Гнев лишь слепил его, но не дарил новые возможности. Ирси отчетливо видел, что повелитель воздуха чужд настоящему упоению разрушением, не способен отдаваться схватке без остатка, не умеет идти до конца. Под наносной яростью и гневом билось сердце труса, а значит — он был обречен.

По созданной силой воли защите прошелся невидимый клинок, заставив Ирси поморщиться от скрежета. Венец молний разбился о барьер облаком безвредных искр, а вот под ударом сгустившегося в таран воздуха он уже ощутимо прогнулся. Имперский маг был силен, и окажись у него достаточно времени, смел бы любые защитные бастионы повелителя разума, но ульд не собирался играть на чужом поле.

В окутавший его кокон, разбрызгивая кровь и внутренности, врезалось чье-то тело, но такие пустяки не могли нарушить концентрацию Ирси. Ласково улыбнувшись, ульд поймал взгляд и потянулся навстречу сознанию мага. Тот оказался далеко не прост и успел огородить свой разум магическими барьерами, но неприступными они казались лишь на первый взгляд. Стон Тильзы, раздавшийся за спиной, заставил зверя вновь выглянуть наружу и прибавил сил.

— Мальчик, я покажу тебе, что значит ненавидеть по-настоящему, чего стоит подлинная ярость зверя, на что способе гнев, когда он переполняет каждую частичку души, — холодные мысли парили где-то в вышине над кипящим океаном бешенства.

Подобно пьянчуге, тянущемуся к бутылке вина, Ирси ломился сквозь барьеры воли туда, где испуганной птицей трепетала искра сознания мага. Повелитель воздуха понимал, что обречен, но упорно оттягивал неизбежное. Силы ульда таяли, но он знал, что эту добычу уже не упустит. С каждой секундой противник все сильнее боялся, и чем выше поднималась в его душе волна ужаса, тем быстрее рассыпались бастионы, окружавшие сознание.

Ирси все отчетливее чувствовал разум повелителя воздуха. В какой-то момент страх в душе мага уступил место горечи поражения, и ульд понял, что недооценил юношу. Да, тот был трусом, но из тех, кого не стоит загонять в угол, иначе они становятся опаснее сотни храбрецов. Кому-то упорство обреченного внушило бы уважение, а капитану Оборотней оно лишь добавило наслаждения от агонии поверженного противника.

И в этот сладкий миг триумфа по нервам Ирси резануло чувство опасности. Созданный ментальной магией щит оказался как раз кстати, чтобы встретить огненную петлю, захлестнувшую мага.

За секунду до удара, едва не стоившего ему жизни, Ирси успел разглядеть нового противника. Молодая девушка, с виду невзрачная и ничем не примечательная, но в глазах ее плескалась такая ненависть к ульду, что он даже растерялся. Капитан Оборотней готов был поклясться, что никогда не сталкивался с этой повелительницей пламени. Лишь почувствовав притаившиеся в ее душе тревогу и страх, Ирси догадался, что в тисках его воли трепыхается возлюбленный волшебницы, и этим объясняется ее жгучее желание расправиться с ульдом.

Кокон чадящего пламени окутал защиту, грозя слизнуть ее в любой момент. Созданный волей мага барьер таял с каждой секундой. Вдобавок ко всем несчастьям вмешался еще кто-то из повелителей земли, и ульд провалился в возникший под ним ров. Оставив в покое уже почти беспомощного мага воздуха, Ирси все силы бросил на защиту, но его усилия были тщетны.

Ульд понимал, что лишь оттягивает неизбежное. Ментальная магия была слаба в обороне, под неистовым натиском огня защитный кокон таял с каждой секундой, а вокруг неумолимо сжимала свои объятия земля. Ирси оставалось только одно. С головой погрузившись в сладкую ярость, он щедро зачерпнул кипящую в нем чуждую этому миру силу.

Магия разрушения не подвела. Волна жуткой и, в тоже время, притягательной своей мощью силы, выплеснувшись наружу, легко сокрушила окутавшие Ирси плетения. Вокруг взметнулось облако, полное пыли и пепла, а обессиленный ульд с облегчением растянулся на земле. Схватка со странным повелителем воздуха и его защитницей стоила ему дорого.

Силы наемников были на исходе. Лишь несколько жалких кучек бойцов все еще отмахивались от наседавших гвардейцев, но остановить натиск язычников они не могли. Ирси уже собирался, несмотря на почти полное истощение, вновь попытаться воззвать к магии разрушения, рискуя опять обратить на себя пристальное внимание нападавших, но вовремя остановился. На холм больше не сыпались удары основных сил имперских адептов, и проклятые зиранские волшебники наконец соизволили обратить внимание на происходящее у них под носом. Колдуны активировали заранее закопанные артефакты, заставив их разорваться прямо под ногами гвардейцев, а за оставшихся позади повелителей стихий взялись лично.

Ирси равнодушно смотрел, как в пламенном облаке взрывов гибнут гвардейцы. К нему, что-то возбужденно крича и размахивая руками, подбежала Юлиана, а он все также безучастно пялился на изрытую магией землю и даже не слышал девушку. Внимательно всмотревшись в лицо командира, измененная размахнулась и что есть мочи отвесила ему пощечину.

— Где Юлин?!? — девушка вновь попыталась ударить ульда, но тот уже пришел в себя и перехватил руку.

— Не знаю! Возможно, ранен. Где наш отряд? — Ирси предпринял безуспешную попытку встать.

— Отряд? Нет больше отряда, — с горечью выпалила Юлиана, помогая ульду подняться. — Вон та горстка и есть Оборотни.

Ирси проследил за пальцем девушки и увидел пару десятков израненных бойцов, в изнеможении усевшихся на землю. К ним прибилась и несколько выживших наемников из других отрядов. Сам ульд оказался единственным уцелевшим капитаном.

На холм, громыхая доспехами, взобралось запоздавшее подкрепление, и зиранцы с ходу накинулись на отступающих гвардейцев, но ульда сейчас волновала только судьба Тильзы.

Девочка обнаружилась неподалеку и даже сумела сама встать. Ирси посмотрел на хрупкую фигурку, ожесточенно размазывающую по щекам и одежде смешанную с грязью кровь, но с виду вполне целую, и почувствовал, как на его сердце разжались ледяные тиски. У Тильзы не было живучести и регенерации измененных, а кто как не он знал, насколько хрупко и уязвимо человеческое тело.

Сзади полыхнуло, и холм перечеркнула огненная стена, напомнив, что бой еще не закончен. Неподалеку на вызженной земле заворочалась покрытая сажей фигура. Шлема на солдате не было, и на Ирси глянули испуганные глаза, живущие своей жизнью на страшно обожженном лице. Ульд мимолетно удивился, что незнакомец еще жив, и шагнул к его телу.

Маг легко мог узнать — гвардеец это или наемник, но не стал. В последний момент взор солдата затуманился ужасом и отчаянием, и он даже попытался отползти, но Ирси равнодушно вонзил кинжал в глазницу глупца, прервав мучения и подарив ему покой.

Подойдя к горстке выживших наемников, маг скривился. От тщательно пестуемого и лелеемого отряда осталась жалкая кучка покрытых своей и чужой кровью бойцов, занятых перевязкой многочисленных ран. Никто из них даже не обратил внимания на капитана. Кто же мог знать, чем обернется это не суливший особого риска найм… Ирси брел среди стонущих и сыплющих проклятиями солдат, выискивая кого-нибудь из измененных.

— Вертел! — привычная ярость вновь полыхнула в глазах ульда, и прихрамывающий наемник со всей поспешностью кинулся к командиру.

— Гвардейцы отходят, — Ирси указал на стремительно опадающее пламя.

— Добить их? — с тоской спросил кряжистый наемник, надевая кольчужные перчатки.

— За них взялись маги, идиот! Не вздумай лезть под удар. Зато место схватки свободно! — ульда бесила необходимость объяснять очевидное, но сейчас было не время вымещать раздражение.

— Подобрать раненых? — догадался Вертел.

— Найди наших! — скомандовал Ирси и сплюнул соленную от крови слюну. — Слышишь, в первую очередь наших!

Вертел кивнул, дав понять, что понял приказ. Ульда интересовала судьба измененных, а лишь потом обычных бойцов из отряда Оборотней. Не в силах поверить в их смерть, он надеялся на нечеловеческую живучесть и регенерацию своих друзей.

Вместе с наемниками бродить среди тел отправилась и Юлиана. Ирси не стал ее останавливать — девушка все равно рано или поздно узнала бы о смерти брата. Ульд издали смотрел, как наемники спешно сооружают из обломков копий, алебард и собственных плащей подобия носилок, но и не думал приходить им на помощь. Он был командиром и собирался играть эту роль, пока есть хоть кто-то, готовый идти за ним.

— Юлин мертв, — остановился на почтительном удалении Вертел.

— Я знаю, — Ирси заскрипел зубами, невольно посмотрев на рыдающую у тела брата Юлиану. — Что с остальными?

— У Вервальда разворочен бок и проломлен череп. Не жилец, хотя еще стонет. У Сиала еще страшнее — весь низ живота одна сплошная рана. С таким не живут, но он еще дышит.

— Они измененные! Как и мы с тобой! Неужели ты еще не понял, что мы другие, совершенно другие. Мы лучшие людей и обычные мерки здесь не годятся! — яростно выпалил Ирси, сам не понимая, кого он убеждает: робко переминающегося с ноги на ногу могучего наемника или себя. — За лекарями послали? Маги будут?

— Они передали, что им не до того, — виновато опустил голову измененный.

— Значит, нам было дело, и мы умирали, защищая их жалкие жизни, а им не до того? — по-змеиному прошипел Ирси.

Забыв о маскировке, он вихрем ворвался в лагерь магов. В царившей там суете никто даже не обратил внимания на коротышку ульда. Битва вступала в решающую фазу, и зиранцы задумали какое-то грандиозное колдовство. Впрочем, капитану Оборотней не было дела до их усилий.

Узнав в двух бездельничающих магах, вольготно усевшихся на каких-то плетеных корзинах, целителей, Ирси опрометью бросился к ним.

— Я Капитан ланкерских наемников, защищавших холм. У нас куча раненых! — предпринял он попытку договориться по-хорошему.

— А у нас намечается целая куча пациентов с магическим истощением, так что извини, — равнодушно отмахнулся один из целителей. — Кликни обычных костоправов из обоза.

— Я. Сказал. Займитесь. Моими. Людьми, — медленно повторил Ирси, надвигаясь на магов.

— А иначе что? — ухмыльнулся широкоплечий маг. На перемазанного смесью грязи, сажи и крови наемника он смотрел с плохо скрываемым презрением.

— Иначе я скажу "пожалуйста", — криво усмехнулся Ирси и резко метнулся вперед, приставив кинжал к испуганно задергавшемуся кадыку целителя.

Второй маг попытался произнести какое-то заклинание, но воля ульда легко вломилась в сознание не ожидавшего нападения волшебника и заставила его превратиться в неподвижную статую. Из-под острия кинжала медленно выкатилась первая капля крови, и Ирси затрясло от кровожадного предвкушения. Он посмотрел в наполненные ужасом глаза целителя и облизнулся.

— Последний раз повторяю. Займитесь моими людьми, — Ирси еле-еле сумел удержаться, чтобы немедленно не изрезать на куски посмевших перечить ему магов. Но позади истекали кровью друзья, и он взял себя в руки, медленно отступив назад.

Оба целителя даже не пошевелились, испуганно таращась на низкорослого ульда. Сил у повелителя разума почти не осталось, но маги этого не знали. Наконец, прочитав в его глазах обещание мучительной смерти, они не посмели больше ослушаться и, свистнув помощников, притащивших торбы с инструментами, опрометью ринулись к раненым.

— Что с отрядом? — Ирси как ни в чем не бывало обратился к Вертелу, пока маги суетились около носилок.

— Нас славно потрепали. Два десятка на ногах, еще дюжину подобрали тяжелых. Остальные мертвы, — печально ответил наемник. — Мы нашли несколько раненых гвардейцев. Что с ними делать?

— Добить, — равнодушно ответил Ирси. — Выхаживать этих ублюдков, чтобы потом замучить, нет времени.

— Там есть пара почти целых, просто оглушенных.

— Этих свяжите и заберите с собой, — согласился ульд. — Дай бойцам отдышаться, а потом собери тела и похорони ребят. Тех, кто поклонялся Хорсту, сожжем на погребальном костре, дров в лагере у магов полно.

— А что делать с Юлианой? Она не даст нам прикоснуться к брату, — Вертел сжал в голову в плечи, опасаясь услышать резкий ответ, но Ирси лишь грустно улыбнулся.

— Я сам ей займусь, не беспокойся. Лучше проследи, чтобы раненые ни в чем не нуждались.

Ирси обнял за плечи безутешную Юлиану и силой оттащил от обезглавленного тела брата. Всегда жизнерадостная и добродушная девушка сейчас сотрясалась в рыданиях и норовила вновь опуститься на землю. Ульд попытался передать ей успокаивающий посыл, но трусливо одернул ментальные щупальца, едва почувствовал разрывающие душу измененной горе и боль. Любая попытка приободрить Юлиану была сродни ведру воды, выплеснутому навстречу лесному пожару. Чувствуя, как внутри все леденеет от ненависти, ульд лишь сильнее стискивал девушку в объятиях и шептал успокаивающие слова.

Рядом остановилась Тильза. На перепачканном сажей и потеками крови лице выделялись широко распахнутые кареглазые глаза, полные искреннего сочувствия и еще чего-то, что Ирси предпочел считать решимостью. От былой ревности к Юлиане не осталось и следа.

— Вертел! Выясни, не ушел ли кто-нибудь из гвардейцев, — недобро сощурившись, приказал Ирси. — И забери у казначея положенную награду и гробовые.

— Так битва только начинается, — удивился наемник.

— Для нас она закончилась. Мы сполна оплатили золото своей и чужой кровью. Передай магам, пусть ищут себе другую охрану, а у нас есть дела поважнее. Пора оборотням оправдывать свое название, — Ирси посмотрел на усыпанный телами склон и скривился как от зубной боли.

 

Глава 18

Винстон едва сдерживался, чтобы не завыть: не протяжно и гордо, как бросает вызов луне волк, а надрывисто и жалко, подобно увязшей в болоте робкой твари. Из уголка рта по чумазому лицу протянулась ниточка ставшей вязкой слюны, из носа капала кровь, в глазах двоилось. Трудно было понять, где заканчиваются последствия отчаянной схватки на холме, а где его уже выворачивает нарастающее с каждой секундой магическое истощение.

Порывы ветра все хуже слушались своего повелителя, и их отчаянные и суматошные метания вторили царившему в сознании мага хаосу. Винстон уже с трудом понимал, что происходит, и где он. Лишь одна мысль набатом билась в его голове: лететь, лететь, пока есть силы.

Сзади очень некстати очнулся Марк. Магу огня было не занимать мужества, но увидев проносящуюся далеко внизу землю, он запаниковал и задергался в невидимых воздушных щупальцах, еще больше усложняя жизнь Винстону. Юноша уже осушил все свои артефакты, варварски расходуя вложенную в них силу, и теперь проклинал себя за глупость — во время схватки он так и не воспользовался ни одним из амулетов, тратя драгоценную собственную энергию на примитивные молнии, а теперь толку от всех этих безделушек было чуть больше чем никакого.

— Марк! Замри! — голос Тайми, удивительно спокойный для такой переделки, отрезвил повелителя пламени.

— Ах да, она же не знает, что мы вот-вот камнем рухнем вниз, — с трудом понял Винстон и блаженно улыбнулся, словно угадав причины хладнокровия волшебницы, он разрешил все их проблемы.

А внизу, тем временем, разворачивались интересные события. Передовые легионы империи уверенно стиснули смертоносным полукружьем прижавшихся к реке зиранцев. Гирские командиры опасались рыцарской конницы и выставили вперед тяжелую пехоту, ощетинившуюся рядами длинных пик. Но королевские военачальники пока не оправдывали ожиданий и не пытались прорвать окружение. Вместо конной лавины на встречу имперцам также выдвигалась пехота.

Впереди как раз показался один из гирских легионов нового образца, когда Винстона окончательно покинули силы. Не способный больше направлять воздушные потоки и менять форму крыльев, маг в последнем усилии пытался планировать, но через несколько мгновений он уже пикировал вниз.

Земля приближалась угрожающе быстро, и юноша в отчаянии попытался создать еще несколько воздушных жгутов, чтобы приземлиться на них. Мелькнувшую было мысль бросить Тайми и Марка он отмел с ходу, но собственное благородство не прибавило и толики сил, а внизу уже можно было различить удивленные лица легионеров и направленные в небо острия длинных пик.

Последний раз полыхнув всеми цветами радуги, ажурные крылья растаяли, оставив в воздухе быстро таящий шлейф легкой дымки. Разом потеряв всякий контроль над полетом, Винстон вместе со спасенными им магами камнем рухнул вниз. Защитная сфера рассеялась, и в лицо ударил поток воздуха, в уши ворвался торжествующий рев ветра. От неожиданности он утратил всякую ориентацию и закувыркался беспомощной куклой. Ничуть не слаще приходилось и повелителям пламени.

Времени на раздумья не оставалось, и Винстон, борясь с терзающей нутро болью и головокружением, отбросил сомнения и рассеял воздушные щупальца, сжимавшие беспомощных магов. Последние крохи энергии он вложил в простенькое плетение, сейчас стоившее ему титанических усилий и полного истощения.

Внизу разбегались в сторону легионеры, что-то грозно кричали октаты и сотники, заливались лаем непонятно откуда взявшиеся псы. Тайми еще успела непривычно пронзительно взвизгнуть, а Марк грязно выругаться, перед тем врезаться в сгустившийся в паре метров над землей воздух. Сам Винстон вошел в импровизированную перину неудачно и едва не сломал себе шею. На несколько секунд он потерял сознание и очнулся уже на земле.

Первым что Винстон увидел, придя в себя, был длинный четырехгранный наконечник пики, упершийся ему в шею. К счастью, пока он, боясь шелохнуться, растеряно разглядывал недавно начищенную, но все равно внутри зазубрин тронутую ржавчиной сталь, Тайми среагировала куда быстрее.

— Мы императорские адепты, гвардия, Сплав. Только что из боя. Вот татуировка. Помогите подняться! — требовательный голос волшебницы не допускал и капли сомнений в праве повелевать легионерами.

— А чегой-то вы, милсдари адепты, изволили нам на голову свалиться? — неторопливо спросил подошедший седовласый септим. Холода и подозрительности в его прищуренных глазах хватило бы на десяток ростовщиков, у которых портовый пропойца поутру клянчит пару серебряных для спасения империи и клянется отдать вдвое хоть завтра.

— Солдат, тебе же сказали, что мы только что из боя, — презрительно рыкнул Марк и создал на ладони небольшой язычок пламени, несмотря на свой несерьезный вид, мигом заставивший легионеров отшатнуться подальше от распростершихся на земле магов. Впрочем, смотрящие на них острия пик никто поднимать и не думал.

— Почем без дела оскорбляешь? Офицер я, а не солдат, — мигом набычился септим, положив руку на гарду весящего на боку короткого клинка.

— У вас тут маги есть? — Винстон наконец пришел в себя и решил брать быка за рога, пока ситуации не вышла из под контроля.

— Магики? — подозрительно прищурился септим.

— Ну адепты, — кляня себя за недогадливость, поправился Винстон.

— Есть пара на легион, как же не быть, — кивнул сотник. — И еще двоих поутру прислали.

— Так чего ты ждешь, зови их! — взорвался Марк. Ярость едва вставшего с земли, перемазанного грязью и запекшейся кровью адепта кому-то могла бы показаться комичной, но виду легионеры не подали, лишь септим усмехнулся в усы, и неторопливо сделал повелительный жест, посылая вестового.

Долго ждать не пришлось. Маги, прикрепленные к легиону, и сами видели приземление незадачливых коллег и уже спешили сюда. Два адепта земли, повелитель пламени и водник. Все боевые маги, во всяком случае, на лекарей они не походили. А как подсказывала интуиция, адепт воды и вовсе был самым опасным из четверки. Привыкший к тому, что большинство повелителей самой капризной из стихий занимаются целительством, Винстон был неприятно поражен, встретившись с беспощадным взглядом профессионального убийцы, от которого так и веяло ледяным холодом. Кожаная безрукавка открывала не по-летнему бледные руки, и юноша успел заметить на тыльной стороне ладони мага распахнутую акулью пасть, сомкнувшую частокол кинжально острых клыков вокруг цифры три.

Винстон подосадовал, что среди адептов не оказалось собратьев по воздушной стихии, и мысленно стал готовить подходящую речь, но его вмешательство не потребовалось.

— Марк? Рад тебя видеть. Особенно в таком состоянии, — растянул тонкие и бледные губы повелитель воды.

— Изыди Зайберг, — вяло отмахнулся маг огня. — Мне сейчас не до твоей бледной задницы, так что не напрягай остроумие.

— Так, я смотрю, вы тут с Зайбергом заклятые друзья, но кто мне объяснит, что тут происходит? — пропыхтел дородный адепт земли.

— Нет, вы совсем совесть потеряли! — взорвалась Тайми, с трудом поднимаясь с земли. — Хотя бы помогли встать, уроды!

— Милсдари адепты, я, понимаю, что всяк могет дать волю чувствам, но у нас тут скаренная война, а не пирушка, бесы вас дери! Отставить дрязги!

— Солдат прав, давайте не будем заводиться, — Марк тоже поднялся на ноги и встал рядом с растрепанной и очень злой Тайми, успокаивающе положив руку ей на плечо.

— А этому чучелу что — особое приглашение нужно? — Зайберг бросил на Винстона презрительный взгляд.

— Он без магии не может ходить, а все силы потратил в схватке, прикрывая ваши скаренные задницы! — вновь вспыхнула Тайми. Волшебница раздраженно сбросила ладонь Марка и склонилась над Винстоном. — Ты как?

— Бывает и лучше, но копыта отбрасывать не собираюсь, — юноша даже немного растерялся от такой заботы. Сзади разъяренно засопел Марк.

— Откуда. Вы. Взялись? — медленно и с расстановкой спросил маг земли, оборвав пытавшегося что-то сказать Зайберга.

— Мы атаковали холм, где засели Зиранские колдуны, вместе со Сплавом, — борясь с последствиями магического истощения, ответил Винстон.

— Судя по вашему виду, атака не удалась?

— Да. Их волшебники здравствуют и готовы преподнести сюрпризы. Вся вершина холма напичкана самыми изощренными творениями ритуальной магии, нам очень повезет, если сможем свести магическую схватку к ничей, — зло усмехнулся Винстон, но тут же перевалился на бок, скрученный приступом рвоты.

Резкий сигнал горна помешал магам выяснить дальнейшие подробности.

— Наступают! А ну-ка подровнялись, сукины дети! — засуетился седовласый септим. Первые ряды пехотинцев взяли пики наизготовку. — А вы чего стоите? Марш взад, потом с вами разберемся!

Пара дюжих пехотинцев, повинуясь приказу командира, без всякого почтения подхватили Винстона и вместе с остальными адептами поспешили укрыться за порядками изготовившегося к схватке легиона, где уже натягивали тетивы многочисленные лучники. Юноша оказался стиснут между двумя закованными в сталь солдатами и болтался из стороны в сторону, недовольно шипя каждый раз, когда его прикладывало о кирасу или притороченный на предплечье щит.

На небольшой возвышенности среди стрелков вестовой от Квартера и нашел магов. Запыхавшийся гонец сообщил, что на легион надвигается зиранская пехота, и командир приказал адептам пока приберечь силы и сосредоточиться на защите, а атаковать только при прорыве строя.

— Эх, жаль не конница, — подосадовал один из магов земли, а заметив удивленные взгляды, пояснил:

— Люблю обламывать конные атаки. Несется этакая лавина по степи, а тут бац — и перед ними целый ров!

— Нас бы не обломали, — проворчал Винстон, которого терзали даже не то что плохие предчувствия, а чуть ли не уверенность в поражении. Он уже понял, что схваткой дирижирует командир зиранцев, а значит, королевские войска держали достаточно тузов в рукавах.

— Скажите спасибо, что они вообще сами атакуют. В защите мы хороши, а вот бегать за противником это не дело для тяжелой пехоты. Лучше бы легион старого образца вперед пустили, а не нас, — проворчал задержавшийся рядом с магами вестовой.

— Так его бы, поди, рыцари стоптали, — хмыкнул кто-то из лучников. — Не, за пикинерами оно надежнее будет. А отступать зиранцам-то и некуда: за ними река.

По команде стрелки подняли свои длинные луки, послав на встречу зиранцам первое облако смертоносных посланцев. Гул спущенной тетивы, хлопанье с которой она бьет по рукавице стрелка, резкая команда сотника и наконец, перекрывая всю эту какофонию, непривычно громкий свист стрел… Винстон растеряно закрутил головой, пытаясь понять, откуда несется этот пугающий звук.

— Это наконечники у части стрел такие, выравнивают полет и заставляют свистеть, дополнительно пугая противника, — холодно пояснил Зайберг, заметив любопытство юноши. — Для разгона крестьян вещь незаменимая, а вот против одоспешенного двуного зверя бойцовских пород напрасные потуги.

— Откуда это у вас прорезалось радушие? Вы же меня совсем недавно чучелом называли, скайрэ? — удивляясь сам себе, огрызнулся в ответ Винстон.

— Унижение Марка доставляет мне искренне удовольствие, — растянув бледные губы в хищной улыбке, не слишком понятно пояснил повелитель воды. Сзади в бессильной ярости выругался Марк, еще сильнее развеселив мага. — Уже за одно это я готов счесть тебя достойным внимания.

— Ну спасибо. Всю жизнь мечтал о вашем внимании, — Винстон все еще не мог взять себя в руки и, отбросив обычную осторожность, нагло усмехнулся в лицо Зайбергу.

— А стоило бы, — хищный прищур холодных глаз боевого мага мигом стер ухмылку с лица юноши. — Бесстрашие хорошо когда ты не испытываешь страха, но не когда о нем просто забываешь. Не пытайся играть роль, пока не разобрался с прилагающейся к ней платой.

Винстон почувствовал, что из него словно выпустили весь воздух. Проклятый маг воды видел его насквозь, не хуже того ульда, что на холме едва не выжег ему разум. Близость Тайми толкала юношу на безрассудные поступки, заставляла забыть о страхе и осторожности, но возможность покрасоваться перед ней не стоила конфликта с сильным магом, к тому же сейчас, когда он сам не смог бы приподнять порывом ветра и перышка. Безрассудство никогда не было свойственно Винстону, и маг не собирался этого менять.

На стройные порядки легиона посыпались первые стрелы, но тяжелая пехота не дрогнула. Лишь первые ряды держали пики наклоненными, остальные направили их в небо, прикрывшись притороченными на левом предплечье щитами. Но и без этого стрелам не просто было добраться до вожделенной плоти — чаще всего наконечники напрасно скользили по прочным шлемам, кирасам, наплечникам. Тяжелая пехота оправдывала свое название и, заплатив низкой маневренностью, сполна окупала это стойкостью и прочными доспехами.

— Пики… Ать! — донеслась до магов громогласная команда того самого седовласого септима, с которым они свели знакомство, приземлившись посреди легиона.

Часть стрел долетела до лучников, и здесь они успели собрать кровавый урожай, прежде чем древки стали вспыхивать в воздухе, повинуясь воле молчаливого мага огня, так и не представленного гвардейцам. Винстон с раздражением подумал, что смог бы поставить щит с куда меньшими затратами энергии и гораздо быстрее, но в этой битве ему пришлось примерить роль бессильного наблюдателя. Бездействовали пока и остальные адепты.

Впрочем, скучать магам долго не пришлось. Огненный посланец зиранских колдунов проделал бы в рядах легиона широкую просеку, не успей они вовремя перехватить пышущее жаром пламенное облако, прилетевшее со стороны того самого злополучного холма, где сложил голову Ингвар. Потребовались усилия всех четверых адептов, чтобы остановить смертоносное заклинание.

— Великие Силы! — охнул один из повелителей земли, утирая выступившую на лбу испарину. — Да если они продолжат в том же духе, то я через четверть часа буду пустым!

— Я же говорил, что зиранские маги приготовили множество сюрпризов, — не удержался от самодовольного замечания Винстон. — Но это пока мелочи, просто отвлекают внимание и пробуют на зуб нашу оборону. Вон и к соседям какое-то заклинание прилетело.

Вдобавок к лучникам, легион в качестве цели облюбовало и несколько то ли катапульт, то ли требушетов. Винстон с интересом наблюдал, как тяжелые валуны резко ныряли вниз, не долетев до пехотинцев, зачастую давя зиранских солдат — адепты земли знали свое дело туго.

Не сумев поколебать порядки легиона обстрелом и ударами магии, зиранцы ринулись врукопашную. С небольшого возвышения, где устроились адпты, открывался отличный обзор, и Винстон с замиранием наблюдал за первым в его жизни большим сражением. Нахлынувшие на легион зиранцы были разномастно вооружены и, несмотря на гордо реявшие над ними знамена, на неискушенный взгляд юноши скорей напоминали огромную банду, чем армию.

На этом фоне разительным контрастом смотрелись слаженные действия имперской тяжелой пехоты. Вооруженные длинными (по прикидкам Винстона не меньше чем пятиметровыми) пиками, они встретили натиск зиранцев частоколом из сотен сверкающих на солнце остриёв. Легионеры не стали упирать пятки своих копий в землю, как если бы на них катилась конная лавина, и направили их в грудь врагам. Непосредственно в схватке участвовали лишь первые четыре ряда пехотинцев, чьи пики выступали перед строем, но и этого хватало, чтобы создать почти непреодолимую преграду.

Не меньше половины зиранцев орудовала обычными копьями, но они сильно уступали в длине пикам и мало годились для такой схватки. Остальным королевским пехотинцам приходилось еще хуже. Зиранцы пытались мечами отбиться от пик, пригнуть их к земле щитами, оттолкнуть в сторону, схватив голыми руками, а гирцы, еще крепче стиснув свои копья, насквозь пронзали нападающих, — стеганные доспехи и ржавые кольчуги, одетые на большинстве солдат, плохо держали удар граненного наконечника.

Фланги имперцев были надежно защищены другими легионами, и зиранцам приходилось лезть на сплошной фронт, ощетинившийся длинными копьями. Часть из них пытались поднырнуть под частокол пик и подобраться к пехотинцам поближе, некоторым везунчикам это даже удавалось, но их встречали удары коротких мечей, а на место упавших легионеров заступали их товарищи, мгновенно замыкая прорехи в строю. А большинство королевских солдат не могли похвастаться даже такими сомнительными успехами: острия пик вонзались в щиты и тела наседающих зиранцев, не давая им сократить дистанцию.

Повинуясь требовательному сигналу горна, легион двинулся вперед. Лишь на мгновение ряды пехотинцев утратили стройность: удары гонга задали ритм, и солдаты мигом выровняли строй. Уперев тупые концы пик в держатели на боку кирас и зажав их древки подмышкой, легионеры медленно, но неумолимо шли вперед. Задние ряды даже не видели толком противника, но уперев острие своей пики во что-то твердое они давили до конца, будь то доспехи или щит, если не протыкая, то опрокидывая или отодвигая противника.

Кто-то в отчаянии метал в имперцев топоры и копья, но все было напрасно. Подобно морскому прибою, легионеры шаг за шагом теснили зиранцев, равнодушно наступая на еще бьющиеся в агонии тела, давя не успевших отползти раненых. Кто-то из них сумел преподнести сюрприз, вонзив легионеру кинжал чуть выше поножей, но удар короткого меча мигом прервал мучения отчаянного зиранца.

Перед пятящимися королевскими солдатами вырвалось несколько высоких фигур, закованных в доспехи с головы до ног. Пешие рыцари ловко орудовали двуручными мечами, пытаясь рубить ими пики, но не тут-то было. Мало того, что все они были изготовлены из очень прочного и упругого дерева, а каждая заканчивалась тридцатисантиметровым наконечником, так вдобавок по древку еще на полметра тянулась пара железных полос.

Изловчиться разрубить конец свободно раскачивающегося в воздухе толстого древка задача не из легких, а легионеры не собирались ее упрощать, постоянно пытаясь насадить противника на острие. Боковые удары тяжелых клинков лишь отбрасывали пики, а обрушить двуручник сверху было не так-то просто и далеко не безопасно. Стоило рыцарю сделать шаг вперед, чтобы разрубить очередное копье, как сразу три других легионера достали его своими пиками. Пусть их острия напрасно скользнули по прочным доспехам зазевавшегося зиранца, но они вывели его из равновесия, а через мгновение более удачный удар вошел под край шлема и, легко пробив бармицу, пронзил рыцарю горло.

Вот еще один смельчак, развернув свою копье плашмя, в самоубийственном порыве ринулся вперед и пригнул к земле сразу десяток гирских пик, но кто-то из пехотинцев вовремя сделал выпад и, легко пробив не единожды латаную кольчугу, окровавленное острие выставило свой хищный клюв из спины зиранца. Легион размеренно продвигался вперед, не обращая внимания на потуги спешившихся рыцарей и их свиты.

Глядя, как королевские солдаты сотнями гибнут в бесплотных усилиях смешать ряды гирской тяжелой пехоты, Винстон впервые подумал, что возможно переоценил талант и благоразумие зиранских командиров. Он недоумевал, где же знаменитая тяжелая рыцарская конница, которой так опасались имперские военачальники. Да и королевские колдуны, кроме нескольких сильных, но редких и бесхитростных ударов, не пробивших защиту адептов стихий, пока ничего не показали.

— А вот это уже ребята посерьезнее, — азартно прокомментировала Тайми. И действительно — на легион надвигался плотный строй зиранцев, над которыми покачивался лес таких же длинных пик, как у имперцев.

— Регулярные войска, а не эта рыцарская челядь и крестьянский сброд. Королевских знамен нет, значит наемники. Ланекерцы, — блеснул знаниями Марк и с раздражением сплюнул. — Сейчас пойдет потеха. Хорошо еще фланги надежно защищены.

— Может их чем-нибудь приласкать? — впервые за бой задумчиво пробормотал молчаливый маг огня.

— Лучше держи защиту, вон арбалетчики и катапульты как стараются, — оборвал его тучный повелитель земли, приложившись к висящему у него на боку небольшому меху, наполненному, если верить порыву ветра, донесшему до Винстона хорошо знакомый запах, первоклассным вином.

Два строя, ощетинившись рядами длинных пик, медленно сближались. Наемники не отличались однообразием доспехов, но явно не уступали их крепостью легионерам — во всяком случае, под обстрелом лучников они держались уверено и потеряли едва ли несколько десятков человек. Численного перевеса на первый взгляд тоже никто не имел.

Наконец противники сошлись. Грозные боевые кличи, отчаянные крики раненых, треск ломаемых пик, яростные команды офицеров, звон стали. И конечно слившийся в один сплошной гул бесконечный стук, с которым сталкивались деревянные древки. Пожухлая трава беспощадно взрывалась сотнями ног, и над схваткой взвилось облако пыли, но к счастью для наблюдателей его немного рассеял порыв ветра.

Винстон с интересом ожидал увидеть фехтование длинными копьями, но был разочарован. Никаких хитрых приемов и изящных выпадов. Отвести пику противника в сторону и ударить самому. Пригнуть чужое копье к земле, чтобы дать соседу резко выбросить оружие вперед, в надежде попасть в уязвимое место. Но главное: во чтобы то ни стало держать строй.

В отличие от легионеров, наемники оказались вооружены не только пиками. Задние ряды ланкерцев активно размахивали разномастными алебардами, сулицами, молотами на длинных древках. Мелькали и мечи: от коротких кошкодеров и фальчионов, до длинных двуручных сабель и фламбергов. Кто-то успевал прямо из глубины строя разрядить арбалет, и выпущенные в упор болты нет-нет, да находили дорожку в доспехах.

— Нда, а эти ланкерцы-то универсальней нашей тяжелой пехоты будут. Они не только обороняться, но и атаковать горазды. Уверен, и конницу сомнут, если понадобится. Остановят разбег пиками, а там пустят в ход алебарды и багры, покрошив любых рыцарей, — задумчиво пробормотал Зайберг, хладнокровно наблюдая за бойней. — Вот оно будущее военной мысли.

— Тоже мне знаток. Будущее за рыцарской конницей, — презрительно усмехнулся в ответ Марк.

— Рыцарей не напасешься, да и политические амбиции делают из них плохих союзников. А вот наемник, пока у тебя есть деньги, не предаст, — усмехнулся повелитель воды, вновь поворачиваясь к схватке.

Потерявшие свои пики наемники и легионеры с кинжалами и короткими мечами на четвереньках лезли вперед, кололи стоящих в строю в незащищенные места, резали им сухожилия, с остервенением сплетались друг с другом в отчаянных схватках. В ход шли ножи, кулаки и даже зубы. Более удачливый из противников приподнимался с земли весь измазанный в крови поверженного врага, только чтобы через несколько мгновений обагрить траву уже свой кровью.

Ожесточение схватки достигло предела. То тут, то там возникали разрывы строя и противники сходились в беспорядочной сутолоке ближнего боя, где наемники чувствовали себя гораздо увереннее. Легионеры сражались стойко, но постепенно становилось ясно, что сегодня удача не на их стороне. Посовещавшись маги уже решили вмешаться, но опоздали.

Какое-то неприятное ощущение настойчиво царапнуло подсознание и заставило Винстона осмотреть окрестности истинным зрением. Стоило магу глянуть в сторону зиранских колдунов, как он разразился самыми черными из известных ему ругательств. Весь холм, где засели королевские чародеи, окутало густое облако, сотканное из тысяч силовых линий. Бледно голубые нити пламени ни на секунду не замирали на месте, все убыстряя и убыстряя свой завораживающий танец, а гигантское веретено ширилось на глазах, норовя дотянуться до неба. Юноше не хватало знаний понять, что затеяли зиранцы, но ничего хорошего от этого чудовищного по мощи заклинания ждать не приходилось.

— Что такое, Винс? — не на шутку переполошилась Тайми, еще никогда не видевшая юношу настолько испуганным.

— Сейчас они ударят всерьез. Скаренные зиранцы готовят какое-то действительно мощное колдовство! Возводите самые могучие щиты, пока есть время! — собственная беспомощность давила на Винстона неподъемным грузом. Впервые после возращения из джунглей Сийяри он вновь почувствовал себя ничтожной песчинкой на пути урагана.

— Не будет никакого удара. Это не боевая магия, это гораздо хуже, — безжизненный голос Зайберга заставил Винстона похолодеть, а маг указал куда-то в сторону. Юноша проследил за его рукой и с ужасом понял, что повелитель воды прав.

***

— Да ты совсем зеленый. Эк тебя разобрало-то, — сочувственно похлопал Тираза по плечу сосед по строю. — Но ты это, соберись. Вона уже где зиранцы маячат.

Тиразу и действительно было плохо. Похоже, тщательно припрятанный кусок вяленого мяса, который он сжевал пару часов назад, оказался плохой идеей и теперь устроил внутри настоящую революцию. Требование у взбунтовавшихся кишок и желудка было одно — немедленно освободить все их содержимое наружу, что юноше и приходилось выполнять с завидной регулярностью. Почти час, устроившись в кустах неподалеку, он не мог натянуть портки, утешаясь только тем, что легион остается на месте.

Решив, что ему полегчало, Тираз вернулся в строй, но не тут-то было. Новый приступ скрутил внутренности, но, как назло, зиранцы не нашли другого времени, чтобы двинуться на их позиции, и ему приходилось терпеть, с тоской наблюдая за маячившим неподалеку противником. Даже свист обрушившихся на легион стрел не способен был заставить его прекратить терзаться мыслями об уютных кустиках, так неосмотрительно покинутых им чуть меньше получаса назад. Привычно укрывшись под большим овальным щитом, юноша с тоской размышлял о том, какой же он неудачник.

Как и многие его земляки, крутыми переменами в своей судьбе он обязан был знаменитой Ортсмутской бойне. Вообще-то он и сам по примеру старших братьев недолюбливал приезжих, тайно презирая даже Тидша, в друзьях у которого ходил ради возможности быть поближе к Торстену, числившемуся в их квартале главным забиякой и покорителем девичьих сердец. Но то, что устроили чистые в доме ашиада, навсегда перевернуло его жизнь.

Когда на глазах юноши тяжелый кузнечный молот врезался в лицо Ригу, заставив его голову взорваться как перезрелую тыкву, Тираз в ужасе бросился бежать. Забившись в какую-то нишу, укрытую портьерой, он со страхом вслушивался, как в доме хозяйничают опьяненные кровью оборванцы. В соседней комнате насиловали кого-то из девчонок, и ее отчаянные вопли набатом отдавались в голове, но у него даже не мелькнуло мысли вмешаться.

А потом в дом ашиадов пришла смерть. Тираз боялся разъяренной толпы, но его ужас перед тем, кто с легкостью убивал погромщиков, был во стократ сильнее. Он слышал отчаянные вопли и нечеловеческий рык, предсмертные хрипы и довольное урчание, вздрагивал каждый раз, когда под весом грау жалобно скрипели доски пола. Когтистая лапа одернула портьеру, и юноша едва не умер со страха, но громадный кот, весь перемазанный в крови, равнодушно скользнул взглядом по человеческому детенышу и двинулся дальше.

Воспоминания о той ночи навсегда поселились в сердце Тираза. Он стыдился проявленной слабости, стыдился бездействия, стыдился свое страха. Наверное это и толкнуло его через пару лет записаться в легионеры, тем более, что отец не пережил той безумной ночи, а мать сошла в могилу еще несколько лет назад.

Тираза распределили в легион старого образца. Он уже год назад перестал быть рекрутом и получил пояс легионера, но в настоящем бою до сих пор не бывал, пока не попал в состав вторгшейся в королевство Зиран армии.

В начинающемся генеральном сражении его легиону выпало стоять на самом фланге армии, рядом с могучими водами Нереи. Пологий склон навевал мысли о броде, но река здесь была так же глубока как вверх и вниз по течению. Зато впереди местность была болотистой и не располагала для конных атак, поэтому сюда и направили традиционный легион, а не тяжелую пехоту. Высадки с лодок командиры не ожидали, и их задачей было сначала сдерживать возможные попытки флангового обхода, а потом и вовсе довершить разгром противника.

В щит впился арбалетный болт, прервав размышления юноши. Выстрел был такой силы, что его наконечник легко пронзил полотно, толстый слой кожи, и даже расщепил доски, но бессильно застрял, не в силах добраться до укрывшегося за ним легионера. Зиранцы пока не спешили атаковать, ограничившись обстрелом издали. Гирские солдаты тоже ожидали команды и не наступали.

— Проклятье! Первый бой, а со мной такое. Великие Силы, ну за что мне такое наказание! Сделайте так, чтобы все побыстрее закончилось, — в отчаянии взмолился он, застонав от очередного приступа. — Да я за возможность спокойно сходить по нужде душу готов продать.

— Не вздумай в штаны нагадить. В бою мешать будет, — то ли всерьез, то ли в шутку прикрикнул на него октат. — Да и нам нюхать всю схватку.

— Эй, что это они вытворяют? — чей-то испуганный голос заставил легионеров посмотреть на реку. А на другом берегу уже вовсю строилась в клин тяжелая конница. Всадников было много, очень много. А из леса показывались все новые рыцари, чьих коней бережно вели на поводу оруженосцы.

— Они что, с ума посходили? Или через реку рассчитывают перелететь? — удивленно хохотнул кто-то.

— А может и рассчитывают, — не поддержал шутку отктат. Чувство опасности, никогда не подводившее ветерана, сейчас вопило, что над легионом нависла смертельная угроза. — Надеюсь, отцы командиры заранее знали, про армию на другом берегу. Иначе у нас большие неприятности.

— Да ладно, как они-то переправятся, — так чтобы не услышал скорый на расправу откат, пробормотал в ответ легионер, но уже через несколько мгновений пожалел о своих опрометчивых словах.

Словно сама смерть скользнула над замершим на месте легионом. Ее холодное дыхание заставило замереть сердца и покрыло доспехи инеем. Тираз едва не запаниковал, приняв вырвавшееся изо рта облачко пара за отлетающую душу.

А потом волна холода докатилась до реки, и к ужасу легионеров вода стала стремительно покрываться коркой льда.

— Великие Силы! Мы пропали! — в отчаянии выкрикнул легионер, первым заметивший зиранцев. Вокруг вновь простиралось лето, но над Нереей властвовал холод, и первые рыцарские кони уже осторожно пробовали копытами лед. Тираз с трудом сдержался, чтобы не сходить по нужде прямо в портки: к бунтующему желудку теперь добавился и страх.

Привычный звук горна заставил легионеров сбросить оцепенение, и, повинуясь намертво вбитым командам, начать перестроение. Они едва успели развернуть фронт навстречу новому врагу. По прочному льду плотным клином к ним неслась конная лава.

Легионом командовал опытный квартер. Будь у него хоть немного времени, он бы изловчился избежать прямого таранного удара тяжелой конницы, приказал вырыть множество небольших ям, где лошади ломали бы ноги, соорудил насыпь или подобие частокола, но сейчас все что мог сделать ветеран, это отправить гонцов и обнажить меч, готовясь принять смерть рядом со своими людьми.

Прикрепленный к легиону маг огня метнул навстречу всадникам огненный шар, но, испепелив с десяток рыцарей, он ничего не смог поделать с порожденным чародейством льдом. Адепт земли за спинами легионеров затеял какое-то волшебство, наверное, надеясь создать на пути всадников ров или еще какую преграду. Но зиранцы усилия магов не оставили без внимания, и их буквально засосала в себя с воем упавшая с небес воронка смерча. Не повезло и сотне ближайших к адептам солдат.

Легионеры успели развернуть навстречу кавалерии пару баллист. Одна из тяжелых стрел ушла выше, а вот вторая вонзилась прямехонько в грудь рыцарскому коню, образовав небольшой завал и на несколько мгновений притормозив разбег всадников.

— Пилумы! — спокойно скомандовал септим, поднимая тяжелый дротик. Ветеран уже знал, чем закончится для него эта схватка, и не видел причин волноваться.

Тираз смотрел на приближающуюся смерть, и впервые в жизни жалел, что так и не научился молиться. Сидящее внутри каждого человека инстинкты требовали немедленно бросать бесполезное оружие и бежать в отчаянной попытке спастись, как он уже сделал однажды на залитых кровью ступенях, но юноша не двигался с места. Вбитые в тренировочном лагере рефлексы и чувство плеча товарищей оказались сильнее страха.

Первые рыцари были уже совсем близко, По команде легионеры метнули пилумы. Тонкие и длинные наконечники, предназначенные застревать и гнуться в щитах, плохо пробивали пластинчатые доспехи, но многие из зиранцев могли похвастаться лишь кольчужной броней, а уж лошадям и вовсе приходилось туго: стеганые попоны отнюдь не везде были подбиты железом.

Рой пилумов смешал ряды всадников, но полностью остановить разбег тяжелой конницы не смог, а на второй бросок времени не оставалось. Оказавшись на берегу, где мокрый песок магией был превращен в монолит, всадники пришпорили коней и лавиной обрушились на сомкнувших строй легионеров.

Стоявший во втором ряду Тираз в последние мгновения перед сшибкой ужаснулся, насколько же громадными казались рыцари. Блестящие на солнце доспехи, несущиеся галопом кони, развивающиеся на копьях флажки, гордо реющие над всадниками знамена… В другой раз он пришел бы в восторг от такого зрелища, но сейчас почти оцепенел от страха.

Тираз почувствовал, что соседа справа тоже колотит от ужаса, но строй не дрогнул. Кто-то сыпал проклятиями, кто-то молился, а большинство просто привычно сжимало оружие в нелепой надежде, что и на этот раз смерть обойдет их стороной. В памяти совсем некстати всплыли воспоминания о родителях, друзьях, всех тех, кого он когда-то любил, и ему стало чуточку легче. Не в силах больше молчать, Тираз закричал.

— Гир! — голос дрогнул и дал петуха, но боевой клич тут же подхватили остальные легионеры, и на встречу конной лаве понесся безумный рев тысяч глоток:

— Гир! Гир!! Гир!!! — солдаты выплескивали в этом крике все: страх, ненависть к врагу, безумную жажду жизни. Весь легион чувствовал себя единым целым, тысячи сердец бились в унисон, и в них больше не было места ужасу.

Восторг сжал грудь, и Тираз понял, что он бессмертен. Юноша увидел, как к нему стремительно приближается наконечник копья, и привычно укрылся за краем щита, так никогда и не узнав, что это слабая защита против несущегося на полном скаку рыцаря. Тираз умер мгновенно и уже не почувствовал, как расслабились мышцы, и его тело сделало то, о чем он мечтал последние полчаса.

Страшный таранный удар тяжелой конницы разорвал строй легиона. Первые ряды умерли сразу, сметенные этим натиском. Сломав или оставив свои копья в телах, рыцари взялись за мечи и булавы. Короткие клинки слабо помогали против закованных в броню всадников, возвышавшихся над землей, но легионеры, умело прикрываясь щитами, резали зиранцам лошадей, искали слабые места в доспехах, просто давили массой и опрокидывали потерявшего скорость противника.

Но все новые и новые кони взрывали копытами песок берега, все больше жаждущих славы рыцарей обагряли свои клинки кровью язычников. Строй был прорван во многих местах, кучки легионеров сражались в окружении. Пилумы и короткие мечи не могли остановить натиск нескольких тысяч рыцарей, но упорство обреченных имперцев дарило армии бесценные мгновения.

Вскоре легион был полностью уничтожен. Зиранцы подбирали раненых и перестраивалась, готовясь ударить в тыл остальной армии. По замерзшей реке уже спешили новые отряды рыцарей, а следом за тяжелой конницей шли стройные ряды пехоты, над которыми гордо веяли знамена союзных зиранскому королевству стран.

***

— Нужно сматываться, — обращаясь к Тайми, одними губами прошептал Винстон, а та в ответ согласно моргнула глазами.

— Созерцание сражения это конечно хорошо, но нас ждет с важной информацией герцог Альтрейни, — не стал начинать издалека Винстон, обращаясь к поддерживающим его легионерам.

— Воздушник, не юли. Что-то поздновато ты об этом вспомнил, — хищно усмехнулся Зайберг, разминая шею. — Что, умирать здесь с нами не хочется? А ведь придется.

— Вспомнил только когда увидел, что сотворили с рекой зиранские колдуны, — огрызнулся Винстон. — У них еще подобные сюрпризы есть, и кто-то из командования должен о них узнать как можно быстрее.

— Зайберг а ты что, попытаешься нас удержать? — подобрался Марк. — Побереги силы, тебе еще от зиранцев отбиваться.

— Мой дорогой друг, я вас сейчас прихлопну исключительно в качестве разминки, так что пока не восстановишься, будь добр, не иметь собственного мнения, — повелитель воды наслаждался своим превосходством и не скрывал этого.

— Сам говоришь, что мы истощены, так какой здесь от нас толк? — предприняла еще одну попытку достучаться до здравого смысла Тайми.

— Это армия, девочка, — пропыхтел тучный адепт земли, вновь приложившись к меху. — Квартер приказал вам быть тут, изволь исполнять. А там разберемся.

Винстон судорожно пытался придумать выход из ситуации. Адепты прекрасно видели, как зиранские колдуны превратили широкую реку в отличную дорогу и позволили переправиться ударным силам королевской армии. Не оставалось сомнений, что так и планировалось с самого начала. Все это сражение было одной гигантской ловушкой, куда императорская армия и угадила во всем своем скаренном блеске и величии.

Отсюда трудно было оценить весь масштаб разгрома, но ничего хорошего ждать не приходилось. Почти целая армия, внезапно зайдя в тыл императорских войск, не оставляла им ни малейших шансов. И Винстон предпочел бы оказаться отсюда подальше и как можно скорее, пока зиранцы не замкнули кольцо окружения.

Легион, в порядках которого они имели несчастье приземлиться, все еще сражался с наемниками. Планы ланкерцев, похоже, не ограничивались уничтожением лишь этого отряда. Оттеснив легион, они немедленно ударили в бок соседним частям империи, которые до этого успешно расправлялись с плохо организованной зиранской пехотой. Наступление императорской армии на этом участке было остановлено. Чтобы не дать наемникам прорвать фронт на помощь пошатнувшимся пикинерам был брошен свежий легион старого образца, заставивший ланкерцев поумерить свой пыл. Положение выровнялось, но маги понимали, что это временный успех.

Удары зиранских колдунов становились все сильнее и сыпались по всему фронту. Местные маги выполнили свою основную задачу и теперь могли щедро тратить оставшиеся силы, ускоряя и так уже предопределенный разгром. Где-то позади легионы гибли в отчаянных попытках остановить короткими мечами и пилумами волну закованных в сталь рыцарей, а привычная к таким схваткам тяжелая пехота увязла в центре.

Взлохматив волосы, в лицо ударил сильный порыв ветра, и перед опешившими адептами ловко приземлилась тучная фигура, одетая в форму императорского гонца. Увидев среди магов Винстона, толстяк удивленно распахнул глаза.

— Тош! — радостно выпалил Винстон, расплывшись в улыбке.

— А ты кого ждал? Посланца Великих Сил? — усмехнулся массивный маг, подмигнув Тайми. — Рад, что вы выбрались. У нас говорили, что никто из особого отряда не вернулся. Ладно, потом обсудим. Где у вас тут легат? Ну, квартер, по-новому?

— Тош, у тебя ведь есть приказ доставить нас к герцогу Альтрейни, если встретишь? — умоляюще посмотрел на друга Винстон.

— Нет, — удивленно начал было Тош, но запнувшись, одними глазами пообещал Винстону в будущем серьезный разговор и с каждой секундой увереннее продолжил:

— В смысле, я вас не доставлять должен, а просто передать, чтобы вы сами к нему добирались, а вам никто не чинил препятствий и оказывал всякое содействие. Я командиру легиона об этом сообщу.

— Отлично, мы этого и ждали, — благодарно кивнул Винстон, пытаясь не замечать подозрительного взгляда Зайберга.

Тош передал сообщение квартеру и вновь вернулся к магам, не находившим себе места в ожидании новостей. Под прицелом их глаз он стушевался и, раздраженно встряхнув головой, на одном дыхании выпалил:

— Что смотрите на меня как гварг на сырое мясо? Ваш легат приказал сообщить приказ и вам, не паникуйте. В-общем, пока основные силы перегруппировываются, легиону надлежит прорвать оборону противника и опрокинуть центр зиранской армии. Адепты обеспечивают атаку боевой магией.

— А мы? — напряженно спросил Марк.

— А вы отправляетесь в тыл, легат обещал посодействовать, — заскрежетал зубами Тош. Похоже, тучному гонцу все меньше нравился собственный обман, но идти на попятную уже было поздно.

— Спасибо, — Винстон крепко пожал потную ладонь друга, но тот лишь кивнул на прощание и взмыл в воздух, спеша сообщить полученную информацию командирам.

Принявший слова гонца за чистую монету квартер передал под командование магов целый десяток легионеров, и теперь им оставалось только решить куда направляться. Чтобы не терять времени, Тайми предложила выдвигаться, а уже на ходу совещаться сколько душе угодно.

— Скользкий ты Винстон. Даром, что маг воздуха, мог бы неплохим адептом воды стать, — усмехнулся Зайберг, наклонившись к юноше. — Я прекрасно знаю, что ваше срочное дело наглая выдумка. Ну и правильно. Для выживания все методы хороши, запомни это накрепко. Жаль, что за собой дуболома Марка вытягиваешь. Ладно, еще свидимся, будь уверен.

— Спасибо на добром слове, — к собственному удивлению, почти что искренне ответил Винстон, уже сидящий на наскоро связанных носилках.

Едва миновав позиции лучников, успевших расстрелять большую часть стрел, и теперь напряженно гадавших, когда будет ответ от посланных в обоз гонцов, маги были вынуждены пережидать, пока мимо них рысью промчалась колона легких императорских всадников. Впереди показался еще один легион, на этот раз старого образца.

— Нужно обходить, — тут же уверено выпалил Марк.

— И без тебя понятно, — огрызнулась Тайми. — Куда идем-то? Неужто и вправду к герцогу Альтрейни?

— Естественно, — Винстон с опаской покосился в сторону сопровождающих их легионеров, особенно на тех, кто нес его носилки. — Просто возможно нам стоит вначале куда-то завернуть. Кстати, что там с обозом?

— Да его на растерзание бросят. Обоз слишком неповоротлив, зато сможет немного отвлечь зиранцев, — отмахнулся Марк.

Винстон представил резню, которую учинят почуявшие кровь королевские войска, и его передернуло. Перед глазами всплыло симпатичное и доверчивое лицо юной помощницы лекаря, с которой он провел несколько ночей. Она тоже осталась где-то там, в обозе, как и ее подруга, чье сердце пленил Ингвар.

— Нам нужно в обоз, — как можно увереннее заявил Винстон, надеясь, что маги не станут спорить, но не тут то было.

— Ты что сдурел? — накинулась на него Тайми. — А ну-ка рассказывай, что мы там забыли?

— Это долгая история, — заюлил маг. Он прекрасно понимал, что если откроет истинную причину своего интереса к обозу, то никто и не подумает двинуться туда.

— Девушка, — раздраженно фыркнула Тайми, а Винстон в который уже раз поразился силе женской интуиции в вопросах, когда речь заходила о соперницах. — Если есть желание — отправляйся туда один, а у нас с Марком дела поважнее.

Винстон растеряно замер. Такого выбора юноша уж никак не ожидал. С одной стороны, совесть шептала, что он единственный, кто может спасти беззащитных девушек от страшной участи. С другой — прошло еще слишком мало времени, чтобы он сумел восстановить хоть сколько-то сил после полного истощения. В бою маг сейчас был обузой и вряд ли мог кого-то спасти, во всяком случае, юноша пытался в этом себя убедить.

— Ладно, Великие Силы с этим обозом, — с трудом ответил повелитель воздуха, чувствуя себя предателем. Винстон знал, что муки совести еще долго не оставят его в покое, но не собирался идти на поводу у чувств.

Почему-то он был уверен, что Ингвар не бросил бы девушек в обреченном обозе. Норд никогда не задумывался о последствиях, предпочитая сначала делать, а уже потом думать, как выпутаться из неприятностей. Этим он очень напоминал Торстена.

Мысли о гвардейце еще больше расстроили Винстона. Потеряв одного друга, он отказывался верить, что и неугомонный забияка Тор остался на том проклятом холме. Но сейчас магу нужно было думать о том, как спастись самому, а все остальное могло подождать.

 

Глава 19

— Приказ десятому легиону тяжелой пехоты передан. Легат сообщает, что ему противостоят хорошо организованные части наемников и запрашивает подкреплений, — тучный маг воздуха, наверное, искренне полагал, что вытянулся перед командующим армии в струнку, но со стороны это смотрелось довольно комично. — Легион выполнит приказ, но легат считает целесообразным перегруппировку сил.

— Легат… Когда-то это слово было синонимом военных заслуг и великой чести. А потом тысячелетия славы были перечеркнуты за каких-то полвека кровавых междоусобиц, Но вот прошло время и вновь такие мальчишки, забывшись, называют квартеров легатами, — Фириан с тоской посмотрел на гонца и замер, пораженный новой догадкой. — А не такая ли судьба ждет всех нас после этой битвы? Совсем недавно обласканные славой и успехом, как мы будем смотреть в глаза жителям империи, если конечно доберемся живыми до родной земли?

— Обойдется без подкреплений, старый маразматик, — зло пробормотал герцог Пигрил, жестом отослав мага. — Перегруппировку ему. Уррроооды! Проморгали врага на дургом берегу реки, позволили переправиться, а теперь еще и отступать вздумали? Лично отправлю в пыточный застенок каждого, кто без приказа выйдет из боя!

— Приммер, перегруппировка сил действительно необходима, — предпринял очередную попытку достучаться до разума брата императрицы Фирриан.

— Герцог, я понимаю, к чему ты ведешь, но мы не будем отступать. Сколько раз можно повторять! — командующий всех войск империи с бешенством уставился на него своими поросячьими глазками. Пигрил прекрасно помнил, что не пожелай он лично руководить вторжением, эту компанию возглавил бы герцог Альтрейни — секунд, после приммера второй офицер в армии. Ох как он сейчас жалел о своем опрометчивом порыве, но прислушиваться к советам соперника, наверняка желавшего ему полного разгрома, не собирался.

— Ясно, — кивнул Фирриан, отворачиваясь от Пигрила и с трудом разжимая пальцы, стиснувшие рукоять висящего на боку меча. За его спиной расслабились охранники командующего.

Герцог Альтрейни с виду оставался привычно спокойным, но внутри него все кипело от бешенства. Битва была проиграна, но этот проклятый боров не желал признавать, что теперь приходится думать не о триумфе, а о спасении остатков армии. Брат императрицы не допускал даже мысли, что его обхитрили, и винил во всем глупых советников. Но даже не это заставляло Фирриана иступлено желать командующему смерти.

Герцог Альтрейни с самого начала сражения не находил себе места. Тревога за старшего сына, возглавившего особый отряд, съедала изнутри. Когда стало понятно, что безумная затея провалилась и никто из гвардейцев и магов, посланных расправиться с зиранскими колдунами, не вернулся, он едва сдержался, чтобы не обнажить меч. Ему хотелось с иступленным криком накинуться на Пигрила, отправившего Эллиана на верную смерть, но сейчас было не время сводить счеты и мстить за сына. Проблемы императорской армии только начинались.

С небольшой возвышенности, где расположилась ставка командующего, открывался хороший обзор на правый фланг и центр поля боя, но вот левый фланг и изгиб реки укрывала цепь пологих холмов. Запыхавшиеся легионеры, первыми принесшие черную весть, едва не сорвали голос, пытаясь объяснить бойцам Сплава, охранявшим офицеров, почему им нужно срочно попасть к приммеру.

Интуиция опытного воина и командира давно твердила Фирриану, что у зиранцев в рукаве спрятан какой-то козырь, но даже он был потрясен, услышав, как в одночасье покрылась льдом широченная река, и на практически беззащитный фланг армии обрушилась тяжелая рыцарская конница.

Про герцога Пигрила не стоит и говорить — не меньше пяти минут у командующего ушло только на то, чтобы поверить солдатам. Он даже пригрозил бедолагам смертью и успел рассечь одному из них щеку (а заодно и потерять крупный рубин, ранее украшавший массивный золотой перстень), но, к счастью для них, прибыли гонцы от еще двух легионов, спешно пытавшихся перестроиться в напрасных попытках остановить натиск зиранских рыцарей.

Впрочем, по мнению герцога Альтрейни, лучше бы командующий и дальше не верил в происходящее. Едва брат королевы осознал, что уже запланированная победа уплывает из рук, то пришел в бешенство и начал сыпать такими приказами, что остальные офицеры только и хватались за голову.

Больше не доверяя никому из своих советников, Пигрил не придумал ничего лучше, чем приказать пехоте продолжить наступление, а конницу кратчайшим путем бросить навстречу зиранскому прорыву. На словах это звучало красиво, но реальность быстро расставила все по своим местам, и теперь гирская кавалерия, ранее сосредоточенная на правом фланге, топтала собственную пехоту, напрасно пытаясь пробиться через насыщенный центр армии.

Оба резервных легиона вполне разумно были брошены навстречу зиранским рыцарям, но вот вместо того, чтобы приказать им обеспечить отступление армии, удерживая конницу на заранее выбранных позициях, командующий пожелал, чтобы они немедленно сбросили противника в реку. В результате солдаты империи были застигнуты в чистом поле, практически на марше, даже не успев толком развернуть боевые порядки. Исход этой схватки, все больше напоминавшей бойню, был предрешен.

Сам Фирриан и многие другие офицеры, не раз пытался объяснить Пигрилу, что нужно выводить армию из боя, а не сражаться, но брат императрицы закусил удила и не слушал даже своих советников, что уж говорить о ненавистном для него герцоге.

В довершение всем неприятностей, что-то мешало магам воздуха наладить дальнюю связь, и гонцам приходилось лично доставлять приказы. Адептов не хватало, поэтому по полю боя засновали и обычные вестовые.

— Молчать! Никакого отступления! Только вперед! — Пигрил брызгал слюной на очередного перепуганного гонца, а герцог Альтрейни все отчетливее понимал, что этот боров похоронит на этом поле всю армию. Он такое уже видел: командир отказывается принимать реальность и начинает раздавать приказы исходя из собственных фантазий. Это безумие нужно было остановить.

— И правду говорят, что раз переступив черту, будешь делать это вновь и вновь, — почти неслышно прошептал Фирриан и его губы скривились в грустной улыбке.

Он уже знал, что сейчас сделает, но что-то глубоко внутри все еще противилось этому решению. В сознании вновь совсем некстати всплыли воспоминания о том далеком дне, когда еще совсем юный племянник императора преклонил колени, поклявшись вечно служить империи и быть верным воинскому долгу.

— Живая совесть важнее мертвой чести, — мелькнула отчаянная мысль. Герцог Альтрейни достал ярко алый платок и вытер обильно выступившей на лбу пот, навсегда изменив ход истории.

Первая стрела, засияв жемчужным пламенем, и рассыпая серебристые искры, пробила защитную сферу багрового пламени, окутавшую командующего, и вонзила свой хищный клюв ему в плечо. Ее товарка оказалась еще удачнее, и пропитанный смертоносной магией наконечник вошел Пигрилу в грудь. Последняя стрела досталась одному из охранников, напрасно пытавшемуся заслонить себя и брата императрицы щитом.

Герцог Альтрейни первым оказался подле рухнувшего командующего и опустился перед ним на колени. Кровь заливала позолоченное плетение и драгоценную инкрустацию баснословно дорогой кольчуги, не спасшей своего владельца от стрел, под завязку наполненных смертоносными чарами. На груди каплей расплавленного метала шипел лопнувшей защитный амулет, а на губах Пигрила вскипела кровавая пена. Он с ужасом смотрел на Фирриана, в прозрении смерти поняв все, но не в силах даже пошевелиться. Смрад от содержимого внушительного пуза командующего возвестил о его смерти еще до того, как у брата императрицы остекленели глаза.

— Приммер мертв. Я, герцог Альтрейни, секунд империи, принимаю командование войсками, — уверено провозгласил Фирриан, поднимаясь на ноги.

— Но… — хотел возразить кто-то из прихлебателей Пигрила, но мгновенно замолчал, поймав многообещающий взгляд одного из офицеров, верных герцогу Альтрейни.

— Стреляли с соседнего холма! — Фирриан указал направление растерявшимся охранникам покойного Пигрила. — Убийц живыми не брать!

Следом за телохранителями брата императрицы двинулось несколько гвардейцев, готовых проследить, чтобы приказ был исполнен в точности.

Возразить новому командующему больше никто не осмелился, но это его сейчас волновало меньше всего. Герцогу Альтрейни теперь предстояло решить, как спасти армию от полного разгрома и эта задача отнюдь не казалась легкой.

— Все гонцы ко мне! — жестко приказал Фирриан, оглядывая поле боя и расстеленные перед ним карты.

Впереди в безоблачное небо тянулись черные клубы дыма. Большая часть и так немногочисленных баллист и катапульт, неосмотрительно скученных в одном месте, была уничтожена точным ударом зиранских магов. Землю подле догорающих метательных машин густо усеяли тела обслуги, попавшей под удар не знающих жалости чар.

Несколько десятков гирских адептов, собранных вместе для противостояния зиранским колдунам, сначала выдохлись в бесплотных попытках сломать раскинутую над холмом защиту, а затем и вовсе понесли серьезные потери от ответных ударов и, наплевав на приказы, спешно отходили назад. Рассеянные среди легионов одиночки, решившиеся ввязаться в магическую дуэль, гибли один за другим.

Разрозненные отряды кавалерии, повинуясь поспешному приказу Пигрила, ринулись навстречу зиранским рыцарям через центр армии, но наткнулись на позиции лучников, остатки нескольких разбитых легионов и свежие императорские тысячи. Даже стоптав часть собственной пехоты, всадники не смогли пробиться вперед и вынуждены были развернуть коней. А королевские рыцари, тем временем, беспрепятственно расправлялись с пехотой старого образца и вот-вот грозили окончательно замкнуть окружение.

Часть особо нетерпеливых зиранцев повернула своих коней к беспомощному обозу, где спешно пытались впрячь в повозки пасшихся неподалеку лошадей. Самоуверенность сыграла злую шутку и здесь — лагерь был расположен слишком близко к полю битвы, а значит, отступающей армии грозило остаться без продовольствия.

Еще больше Фирриан жалел лекарей. С начала схватки в обоз отправляли тех раненых, кого сумели вынести из боя, и ему было страшно представить, какую резню учинят зиранцы, дорвавшись до беспомощных гирских солдат. Герцог Альтрейни хорошо знал, как пьянит победа, а сегодня зиранцы праздновали полный триумф, так что ждать жалости и милосердия от распаленных схваткой и успехом солдат не приходилось. Тем более, насколько он знал, королевские войска особой дисциплиной обременены не были, что уж говорить про наемников, рыцарей, их свиту и особенно вчерашних крестьян и прочую чернь, согнанную в ополчение.

Впрочем, при отступлении у тяжелораненых и так не было шансов, а вот участи помощниц лекарей, прачек, маркитанток и других женщин, имевших несчастье оказаться в обозе проигравшей армии, не позавидуешь. Самые прозорливые из них успеют наложить на себя руки, а остальных будут насиловать до смерти, а возможно и после нее.

Был соблазн бросить резервы на выручку обозу, но герцог задавил в себе эту минутную слабость. Сейчас нужно было думать о спасении армии. Без обоза она могла обойтись, а вот без легионов нет.

Времени на раздумья не оставалось. Безумные приказы покойного командующего и так дорого стоили империи. Все что еще оставалось в резерве — пять сотен золотых гвардейцев, ожидавших приказа у подножья холма, на котором расположилась ставка командующего. Зиранская конница подобно изогнутому лезвию охватила порядки империи и явно нацелилась окончательно замкнуть котел. Не осталось ни одного легиона не втянутого в схватку и способного остановить этот натиск. Лишенным своих главных преимуществ имперским пехотинцам оставалось только умирать, своими телами тормозя разбег конной лавы.

— Приказ десятому, одиннадцатому и пятнадцатому легионам стоять насмерть, — спокойный голос герцога Альтрейни заставил вздрогнуть столпившихся рядом с ним гонцов. — Приказ всем остальным легионам отступать на север от тракта. В походные колоны перестраиваться только окончательно выйдя из боя. Пехоте при необходимости оставлять заслоны, но отступление не прекращать. Коннице отходить к подножью этого холма.

Фирриан на секунду замолчал. Внимательный наблюдатель заметил бы, как в его глазах на мгновение мелькнуло колебание, тут же сметенное отчаянной решительностью, сдобренной изрядной толикой горечи и боли. Стиснув кулаки, герцог еще жестче продолжил:

—. Золотым гвардейцам немедленно контратаковать зиранский клин. Пусть все полягут, но сдерживать скаренных рыцарей даже после смерти! Каждый отступивший гвардеец будет казнен, а его род уничтожен, как взрастивший предателя.

— Герцог, среди золотых гвардейцев ваш младший сын, — сиплым голосом осмелился напомнить кто-то из офицеров.

— Я знаю, — тихо ответил аристократ и закрыл глаза.

***

— Не трясись маг, прорвемся, — кто-то из гвардейцев, добродушно усмехнувшись, похлопал Гиллиана по плечу.

— Да просто надоело стоять, — соврал сын герцога и зевнул, чтобы скрыть нервную дрожь. Но смутно знакомый собеседник уже направился дальше.

Пять сотен золотых гвардейцев и трое магов уже несколько часов изнывали от безделья. В дали вовсю кипела битва, поднимались клубы темного дыма, во все стороны сновали гонцы, а они маялись в ожидании, с трудом сдерживая оседланных коней, тоже рвущихся вперед. Гиллиан порадовался, что в этот поход еще не взяли боевых гваргов, которых простым поглаживанием уж точно было не успокоить. Выдающиеся боевые качества этих существ на таком марше затмевала низкая выносливость и чрезвычайная прожорливость.

Когда больше половины прикрепленных к гвардейцам магов забрали в сводную группу адептов, Гиллиан вначале расстроился, что остался в своей сотне. Противостояние с зиранскими колдунами казалось куда веселее стояния в резерве. Но сейчас, вздрагивая от доносящихся до него отголосков могучих заклинаний и плетений, он уже не был уверен, что желает оказаться в центре этой магической бури.

— Тихо Ворон, тихо, — Гиллан нежно погладил лоснящейся бок своего коня. В отличие от остальной кавалерии империи золотые гвардейцы лошадей приобретали сами, и стоил этот вороной красавец как небольшой дом где-нибудь на окраине столицы. Юный маг не любил сорить золотом отца и позволить себе такую роскошь не мог, но этого скакуна ему подарили на свадьбу и теперь аристократ не чаял в нем души, тем более, что и казаться парией среди товарищей не хотелось.

Золотые гвардейцы вообще сильно отличались от остальных частей империи. Собранные почти сплошь из отпрысков благородных семей они были ценны не столько боевыми качествами, сколько тем благоговением и трепетом, который наводили на простолюдинов. Золотые гвардейцы олицетворяли собой процветание империи, поэтому их не спешили бросать в бой.

Впрочем, несмотря на весь лоск, тяжелая конница золотой тысячи была серьезной силой. Одного лишь происхождения было недостаточно, чтобы попасть в ряды гвардейцев. Сюда отбирали лучших из лучших. Роскошные доспехи на проверку оказывались не только красивыми, но и надежными. Изматывающим тренировкам и учениям времени отводилось не меньше, чем балам и пиршествам. Каждый попавший в тысячу не раз проливал свою и чужую кровь.

Большинство гвардейцев традиционно отдавало предпочтение ламеллярным доспехам. Сплетенные снизу-вверх пластинки отлично подходили всадникам — удары пехотинцев просто соскальзывали. Под низ часто одевались кольчуги, обеспечивавшие дополнительную защиту, а иногда грудь прикрывали крупные пластины зерцал.

Длинные полы ламелляров, наручи, поножи, наплечники, массивные щиты, шлемы с глухим забралом — всадник был прикрыт с головы до ног, а высокие луки и спинки седел обеспечивали дополнительную защиту. Тяжелые доспехи изрядно сковывали движения, но в таранном натиске золотым гвардейцам не было равных в империи. Мечи, секиры, булавы — каждый выбирал на свой вкус, но длинные копья были основным и самым смертельным оружием.

Не оставались без защиты и кони: толстые попоны на боках усиливались стальными чешуйками или кольчужными вставками, грудь прикрывали выпуклые круглые пластины, а маски и вовсе были сплошь стальными.

А вот украшали свои доспехи, кто во что горазд. От геральдики рябило в глазах. Шелковые плащи, расшитые парчой, нашлемные фигуры, диковинные наплечные щитки, пояса из золотых или позолоченных бляшек, гербы на сюрко, наметах, конских попонах. Кольчуги украшали вплетёнными медными кольцами, отполированными до блеска, шлемы расписывали раствором золота в ртути, пластины панцирей покрывали чеканкой и гравировкой, а также вставками из золота и серебра.

Не все из гвардейцев были одинаково богаты: кто-то из них сверкал на солнце простой латунной окантовкой, а кто-то мог похвастаться сколь роскошной, столь же и бессмысленной инкрустацией из драгоценных камней. Но как бы то ни было, поле битвы, в которой участвовали золотые гвардейцы, было мечтой любого мародера.

Сам Гиллиан, как и другие маги, полным доспехом пренебрег, ограничившись кольчугой. На Ворона он и вовсе не надел даже попоны, рассудив, что в ближний бой магу лезть не стоит, так что незачем понапрасну мучить не любившего защиту скакуна.

Гиллиан так и не успел по-настоящему сдружиться ни с кем из гвардейцев и магов, так что ожидание для него было вдвойне невыносимым. Он был уверен, что Ингвар и Винстон уже вовсю расправляются с зиранскими недоучками, и завидовал друзьям, попавшим в настоящую боевую, а не парадную часть.

Когда среди гвардейцев началась какая-то суета, Гиллиан вначале не поня что происходит, но потом и до него докатился передаваемый из уст в уста страшный слух: проклятые зиранцы превратили реку в лед и ударили в спину гирской армии. Не дожидаясь команд солдаты поправляли доспехи и оружие. Все понимали, что они стоят в резерве, а значит, затыкать прорыв будут их телами.

Но время шло, а приказа выступать все не было. Среди гвардейцев уже отчетливо слышался недовольный ропот, когда перед ними наконец опустился тучный маг воздуха. Похоже, гонец чарами усилил свой голос и каждый из пяти сотен слышал каждое его слово.

— Приказ герцога Альтрейни, принявшего командование после смерти герцога Пигрила, — уже первые слова толстяка заставили Гиллиана удивленно распахнуть глаза и мысленно взвыть от любопытства:

— Отец возглавил армию? Жирный боров Пигрил мертв? Проклятье, как всегда вокруг кипят события, а я остаюсь в стороне!

— Зиранцы перешли реку и ударили по левому флангу нашей армии. Их рыцари быстро продвигается вперед, пытаясь отсечь легионы. Золотым гвардейцам приказано атаковать этот клин и сдерживать противника до последнего. Бегство приравнено к измене. Каждый отступивший будет объявлен врагом империи, казнен, а его род уничтожен, — выпаливший все это в едином порыве гонец наконец перевел дух и виновато оглядел притихших солдат.

Гвардейцы ошарашено молчали. Каждый из них понимал, что им только что зачитали приговор. Пятью сотнями остановить прорыв целой армии — такое бывает только в сказках. Тишина с каждой секундой становилась все более гнетущей, лишь всхрапывали кони, да вдали что-то глухо бухнуло.

— Ну что пригорюнились? Мы гвардия, а не кисейные барышни! По коням! — зычный голос секста, командовавшего этими пятью сотнями, разрушил оцепенение. Отмеченный множеством шрамов ветеран не стал произносить никаких речей, а просто первым забрался в седло. Он был уверен, что отпрыски знатнейших родов империи, с молоком матери впитавшие понятия чести и долга, не дрогнут, и не ошибся.

— Интересно сколько безутешных подруг, наложниц, жен, любовниц будут рыдать в империи, когда мы не вернемся? — молодым задорным голосом выкрикнул кто-то.

— Да уж не меньше нескольких тысяч, а по мне и вовсе пол столицы будет убиваться, — хохотнул в ответ другой гвардеец, поправляя прикрепленное к седлу копье.

Мысли Гиллиана тоже были сейчас в империи. Он вспоминал Кэмию, жгуче жалея, что не может увидеть жену хотя бы еще один раз, и в тоже время, радуясь, что не позволил ей отправиться на войну.

На секунду мелькнула обида на отца, пославшего его на верную смерть, но он тут же затряс головой, прогоняя постыдную слабость. Долг рода Альтрейни был служить и защищать империю, поэтому командующий просто не имел права спасать сына, одновременно посылая других на смерть. Наоборот, Гиллиан понимал, что должен гордиться отцом и радоваться выпавшей ему чести, но предательский страх мешал испытывать подобающие сыну герцога империи чувства.

Колона гвардейцев рысью двинулась вперед. Командир не спешил, понимая, что утомлять галопом и без того несущих немалый груз лошадей раньше времени не стоит. Гвардейцам сообщили только примерно направление, но командовавший ими ветеран и так прекрасно понимал, куда ударят рыцари и двинулся наперерез.

Гиллиан покачивался в седле где-то в центре строя и пытался сообразить, в чем же состоит его задача. Адептов никто не удостоил отдельным приказом, а поучаствовать в полноценных учениях он еще не успел и не очень представлял, что должен делать маг в конном строю. Он так и не успел принять какое-то решение, когда скомандовали перестроение.

Лишь после того как гвардейцы сформировали клин, в конце которого Гиллиан оказался, сын герцога понял, что впереди уже показался противник. За массивными фигурами, пышными плюмажами и лесом копий было трудно разглядеть, что происходит, но бег скакунов все ускорялся, и скоро грохочущая лава тяжелой конницы уже неслась галопом.

Впереди с оглушительным треском разорвался первый огненный шар, яростно взвыл ветер, и Гиллиан понял, что два других мага в отличие от него не теряют времени. Он уже начал сплетать цепную молнию, но запоздал — клин гвардейцев на полной скорости налетел на не успевших перестроиться зиранских рыцарей.

— Гир! Гир!! Гир!!! — пять сотен луженых глоток в едином порыве выкрикнули привычный боевой клич. Кто-то просто выл в упоении, наслаждаясь последними мгновениями бешенной скачки.

Со стороны это должно быть смотрелось красиво: всадники, сверкающие на солнце роскошными доспехами, гордо реющие знамена и флажки на копьях, развивающиеся плюмажи и конские гривы. Но это со стороны.

Треск ломаемых копий, безумное ржание лошадей, вопли раненых мгновенно заглушили боевые кличи. Все смешалось в круговерти кровавой схватки. У зиранцев не было шансов. Их отряд вдвое превосходил по численности имперцев, но едва ли сотня среди них были настоящими рыцарями, остальные скорей казались легкой королевской конницей. Гвардейцы были лучше вооружены, обучены, а главное, их натиск стал полной неожиданностью.

Даже среди зиранских рыцарей, не говоря уж о легких всадниках, преобладала кольчужная броня. Лишь самые богатые из них уже успели обзавестись новомодной полной латной защитой. Но даже она плохо спасала от страшного таранного удара длинным и толстым копьем, помноженного на вес и скорость разогнавшихся боевых коней и гвардейцев. А потом в ход пошли мечи, топоры, булавы, довершившие разгром.

Смертельной косой гвардейцы прошли сквозь колонну врагов, и выжившие зиранцы опрометью ринулись врассыпную, безжалостно подстегивая своих коней. Гиллиан в упоении что-то заорал, наслаждаясь победой, но остальные не спешили поддерживать его восторг и маг сообразил, что они расправились лишь с одним отрядом, а впереди уже виднелся новый противник.

— Проклятье, скаренные пикинеры, — в сердцах выругался кто-то из гвардейцев. — А говорили, что только конница.

Гиллиана тоже разглядел впереди пехоту, ощетинившуюся лесом копий. Над ней реяли знамена, совсем не похожие на зиранские. Похоже, через реку переправились и армии союзников королевства, решивших не упустить случая хорошенько дать по носу зарвавшейся языческой империи.

— Адепты! — голос командира заставил Гиллиана встрепенуться. Секст не спешил бросать своих всадников на лес пик, тем более что они сейчас отгородили остальную армию от зиранского клина, а значит, время работало ни них.

Гвардейские маги, не медля, принялись осыпать зиранцев простейшими атакующими плетениями. Гиллиан не отставал, хотя и оказался в стороне от коллег. Выпустив с дюжину молний, он решил создать что-нибудь помощнее, и временно оставил атаки, даже не подозревая, что это спасет ему жизнь.

В безоблачном небе за считанные секунды соткалась багровая туча, от которой медленно, словно нехотя, отделилась громадная капля жидкого пламени. Прежде чем окончательно источилась огненная нить, удерживавшая смертоносный посланец, Гиллиан успел с оторопью рассмотреть, как на его поверхности вскипают пузыри раскаленной лавы.

Юный маг замер в растерянности, но заклинание было нацелено не на него. Оба других адепта успели создать щиты, но они ничуть не помогли против совместного удара нескольких десятков зиранских колдунов.

Гул пламени, вопли сгоравших заживо людей и лошадей, запах паленой плоти и темное облако сажи, заставившее потускнеть блеск золотых гвардейцев. Вместе с магами погибли не меньше трех десятков всадников, имевших несчастье оказаться неподалеку. Еще дюжину, стоявших чуть дальше, от чар спасли защитные амулеты, но их сбросили обезумевшие кони, и далеко не все смогли подняться на ноги.

Гиллиан с трудом удержал взвившегося на дыбы Ворона, и от неожиданности выпустил нити почти сформированного плетения. Выплеснувшаяся наружу неуправляемая магия порывом ветра раскидала стоявших рядом с ним гвардейцев, серьезно покалечив нескольких всадников и лошадей.

От стыда и ненависти к себе Гиллиан готов был провалиться. Вообразил себя боевым магом, а не смог удержать плетение! Своих же ребят калечишь! Какой позор!

— Молодец! Покрепче тех двух недоучек оказался, — хлопнул его по плечу кто-то из гвардейцев, заставив вжать голову в плечи от упрека.

Но остальные гвардейцы тоже лишь одобрительно кивали Гиллиану, и он наконец сообразил, что это не издевки. Для простых солдат его ошибка выглядела как удар зиранских колдунов, направленный на адепта, сумевшего, благодаря своему мастерству, не только выжить, но и не дать вражеским чарам нанести серьезный урон отряду.

— Вперед, вашу мать! — командир не стал дожидаться новых магических ударов. Спасение было только в натиске.

Клин гвардейцев вновь двинулся вперед. Перепачканные сажей знамена все еще развивались над отрядом, но от прежнего лоска и величественности не осталось и следа. По пожухлой траве набирали скорость запыленные всадники, скачущие умирать, а не красоваться на парадах. Впереди вновь сомкнулся сплошной фронт длинных пик, готовых нанизать на себя тела глупцов.

Гиллиан сообразил, что остался единственным магом в отряде, и понял, что должен что-то сделать. Еще даже толков не решившись, аристократ пришпорил Ворона. Жгущий душу стыд можно было смыть только кровью врага. Великолепный скакун, не обремененный тяжелой попоной и доспехами всадника, с удовольствием пустился вскачь, по краю обгоняя остальных гвардейцев.

Кто-то предостерегающее закричал, пытаясь остановить обезумевшего мага, но Гиллиан окончательно отдался восторгу скорости и жажде крови. Вот он уже несется во главе идущего галопом клина, а впереди пугающе быстро приближается частокол пик. Сын герцога Альтрейни приподнялся в стременах и в упоении заорал:

— Гиииррр!!! — его клич мигом подхватили остальные гвардейцы.

Послушный воздух соткался вокруг полупрозрачным клином, и Гиллиан влетел в ряды пехотинцев. С оглушительным треском ломались пики, в отчаянии кричали люди, окровавленные тела разлетались во все стороны. Словно гигантский таран проломил строй и раскидал вражеские ряды, а в эту брешь уже на полном скаку влетели гвардейцы, даже не столько насаживая на копья и рубя врагов, сколько давя их боевыми конями и сминая бешенным натиском.

Еще полминуты назад отлично организованные солдаты превратились в стадо. В образовавшейся сутолоке длинные пики не удавалось вовремя развернуть, а всадники сполна пользовались внезапным преимуществом, без устали разя пехотинцев. Мечи и булавы раз за разом опускались, чтобы оборвать очередную жизнь, враги сотнями гибли под копытами коней и возникшей давке. Вскоре все было кончено.

— Гир!!! — на этот раз радостный клич Гиллиана подхватили уже многие гвардейцы, но он быстро замер у них на губах. На горизонте появилась новая угроза.

Зиранцы не собирались отпускать уже почти разгромленного противника, и их было не испугать жалкими пятью сотнями резерва. Гвардейцы остановили прорыв королевской армии, но теперь на них надвигались основные силы.

— Великие силы, — простонал кто-то и было от чего.

Впереди из сплошного облака пыли показались первые всадники. Их становилось все больше и больше, их фигуры складывались в отдельные ручейки, потом отряды, а скоро за сплошным фронтом конницы было не разглядеть земли. На неполные пять сотен имперцев надвигались многие тысячи рыцарей и королевской кавалерии.

Над зиранцами тоже гордо веяли знамена, и развивались стяги. Но в отличие от гвардейцев, сверкающих золотом и начищенными доспехами, их строй, окутанный клубами пыли, скорее напоминал темную тучу. С высоты птичьего полета, должно быть, казалось, что на отчаянно сияющее солнце надвигается бесконечный грозовой фронт.

— Эх, а хорошая баллада о нашей смерти получилась бы, жаль некому ее тут сложить, — с сожалением пробормотал кто-то, поднимая забрало и вдыхая воздух полной грудью. Остальные гвардейцы просто молча стояли и смотрели на приближающуюся смерть.

— Покажем, как мы умеем умирать? — задорный голос командира вновь разрушил оцепенение. Ветеран, побывавший в сотне схваток, представитель славного, но обедневшего рода, вечный пес войны, которого на родине не ждала ни единая душа, не хорохорился, а действительно не боялся смерти, и это чувствовалось.

— Ну что, парадная немощь? К кому обращаюсь! Покажем, как настоящие гвардейцы умеют умирать! — повернувшись к воинам, повторил командир, и те ответили ему дружным смехом. Почему-то упоминание презрительно прозвища, которым золотых гвардейцев за глаза величали в боевых частях, сейчас привело всех в восторг и помогло отбросить страх смерти. — Вперед гвардия! За императора и Гир!

— За императора и Гир!!! — дружно подхватили гвардейцы, пуская коней вскачь. До зиранцев еще оставалось достаточно расстояния, и они сполна успели в последний раз насладиться упоением бешенной скачки и вольным ветром. А навстречу лучшей тяжелой коннице империи во весь опор неслись прославленные зиранские рыцари.

На этот раз скорость набрали оба клина, и столкновение двух конных лав было страшным. Первые ряды умерли сразу, пронзенные копьями, или просто не выдержав удара, оказавшись под копытами лошадей или задохнувшись в давке. Мгновенно образовался завал из еще бьющихся в агонии тел, в котором лошади ломали ноги или вставали на дыбы, а всадники вылетали из седел и сворачивали себе шеи. Поломав или оставив в телах врага копья, рыцари и гвардейцы взялись за мечи и булавы.

В последний момент перед столкновением Гиллиан метнул вперед лезвие ветра, обезглавившее сразу десяток рыцарей, вот только копье одного из них, закрепленное в специальном держателе и сжимаемое рукой мертвеца, вошло в грудь Ворону. Сам окутавшись магической сферой, юный маг просто забыл о защите для четвероного товарища.

Словно ядро катапульты, Гиллиан вылетел из седла. Не слишком мудреное защитное плетение укрыло от копыт коней и вражеских клинков, но от собственного веса оно спасти уже не могло. Врезавшись в землю, Гилилан едва не потерял сознание от боли. В глазах потемнело, левую руку вывернуло под немыслимым углом, захрустели ребра. Покатившись по жесткой траве, он еще успел в кровь разбить лицо, вывихнуть ногу и рассечь о валявшийся на земле обломок древка лоб.

Шок быстро сменился немыслимой болью, но даже ее затмила ярость, когда оглянувшись, Гиллиан увидел бьющегося в агонии Ворона. Скакун жалобно ржал и выгибал шею в предсмертной муке, с немым укором уставившись на хозяина. Темные бока вороного красавца заливала кровь, и маг готов был поклясться, что из глаза коня текли слезы.

Чье-то копье мелькнуло перед лицом, и над Гиллианом взвилась на дыбы лошадь. Магическая защита вновь спасла незадачливого повелителя воздуха, а уже через секунду закованного в сталь рыцаря вместе с боевым скакуном поднял порыв ветра и швырнул далеко в сторону.

— Это вам за Ворона! — в упоении бешенства ревел Гиллиан, круша плетениями направо и налево. Зиранские рыцари больше не решались приближаться, и в него издали летели копья и булавы, но щит пока был надежен. Обливаясь кровью и не в силах сдвинуться с места, юный маг продолжал бой.

Привычные молнии, лезвия ветра, воздушные тараны и молоты медленно, но верно, иссушали магический резерв Гиллиана. Предназначенные для ударов на расстоянии они были избыточны в ближнем бою, но более подходящих плетений в Конд'аэре никто не преподавал. Стоило зиранцам навалиться со всех сторон, и юный маг начинал в панике разить без разбора, напрасно расходуя драгоценную энергию на атаки широким фронтом. Силы таяли с пугающей скоростью.

Не лучше обстояли дела и у остальных гвардейцев. Они не уступали противнику ни выучкой, ни вооружением, а скорее даже превосходили большую часть зиранцев, но подавляющий численный перевес сказывался. Первоначальный натиск угас, и вскоре вокруг сомкнулось кольцо вражеских клинков. Гвардейцы разили без устали, но строй сжимался, словно снег под проливным дождем, вот только вместо воды во все стороны хлестала кровь.

Хрипели и ярились кони, их всадники в покрытых пылью и забрызганных кровью доспехах исходили потом, но отчаянно размахивали оружием. Гвардейцы кидали поводья — в давке некуда было править лошадей. В яростной схватке ломались клинки, раскалывались щиты, сминалась сталь доспехов, но мужество обреченных оставалось непоколебимым. Людские крики и лошадиное ржание сливались в единую симфонию смерти.

Ожесточение было небывалым. Даже смертельно раненые рубились из последних сил или пытались утянуть за собой на землю противника, упавшие ползли, резали сухожилия вражеских лошадей и кололи им беззащитное брюхо. Мало кому удавалось вновь встать на ноги, большинство умирали под копытами, а немногие счастливчики гибли в давке или от честного удара меча.

Зиранские колдуны пару раз попытались достать Гиллиана своими чарами, но лишь проредили ряды собственных рыцарей и теперь опасались бить в гущу схватки, тем более что и энергии у них вряд ли оставалось много. Но и без магов королевские войска уверенно сжимали кольцо.

Золотые гвардейцы, сила и гордость империи, умирали один за другим, но умирали с честью, дорого продавая свои жизни. Многих прославленных рыцарей недосчитались в королевстве Зиран после этой битвы, но куда важнее было то время, что дарило остальной армии мужество обреченных.

Таяли последние силы, но Гиллиан еще мог взлететь. Пока рядом сражались товарищи, он даже не задумывался о бегстве, но вскоре последнего из гвардейцев буквально порубили на куски. Вокруг образовался настоящий вал тел. Никто из рыцарей не спешил умирать, но задние ряды напирали, и им некуда было отступать. Боевые плетения зачастую кромсали мертвецов, увязали в телах лошадей, поднимая целые фонтаны горячей крови. Маг уже был готов попытаться раскинуть крылья и бежать, но ему помешали воспоминания о приказе отца.

Гиллиан недаром родился в семье двоюродного брата императора — герцога Альтрейни, честь для него не была пустым звуком. Он с детства знал, что вся его жизнь это служение империи и не раз мечтал как не раздумывая отдаст ее на благо страны. Вот только в этих мальчишеских фантазиях вокруг обязательно были верные боевые товарищи и толпы зевак, рукоплескавшие его подвигу, а еще лучше, если бы колени у его тела преклонила благородная возлюбленная.

В реальности же он остался один, и некому было восхищаться то ли глупостью, то ли героизмом мага, отбивавшегося от целой армии. Умирать на этом пропитанном кровью безымянном поле, вдали от молодой жены, в первом же своем настоящем бою, совсем не хотелось. Гиллиану было страшно и одиноко, сломанная рука и другие раны жутко болели, но постанывая сквозь стиснутые зубы, аристократ крушил врагов, пока не закончились последние силы.

Осатаневшие от его упорства зиранцы словно безумные полезли со всех сторон, не считаясь с жизнями, и ему уже нечем было ответить на их натиск. Но Гиллиан вырос в семье потомственных воинов, и не по нему было умирать как барану на бойне. Не сумев сотворить даже простейшей молнии, превозмогая боль от ран и судороги от магического истощения, он подхватил с земли чье-то копье и успел вонзить в грудь нависшего над ним коня. Тело бьющегося в агонии скакуна навалилось на мага неподъемной тяжестью, и последней мыслью, перед тем как провалиться в темноту, были воспоминания о Кэмии.

Но это был еще не конец подвига пятисот, впоследствии прославленного во множестве баллад. Слова герцога Альтрейни оказались пророческими. Даже после смерти золотые гвардейцы продолжали сдерживать врага. Зиранские рыцари и их свита, вместо того чтобы наступать и захлопнуть мышеловку, увлеченно принялись мародерствовать, обдирая роскошные доспехи.

Этих минут хватило, чтобы основные силы гирской кавалерии, отведенные герцогом Альтрейни к ставке командующего, объединились, перестроились и снова были брошены в бой. И вновь конница по стопам павших гвардейцев неслась в отчаянную атаку, чтобы дать остаткам армии империи призрачный шанс вырваться из ловушки.

 

Глава 20

— Убейте меня… — в отчаянии простонал Торстен, с трудом заставляя передвигаться непослушные ноги. Легкие горели огнем, вязкую слюну не получалось сплюнуть, наскоро перевязанные раны отзывались вспышками боли на каждое движение. Кое-где края рассеченной плоти уже отвратительно подергивало, и он опасался нагноения.

— Ай! — боль пронзила спину, и норд метнулся в сторону, разом забыв от усталости. Рука гвардейца уже рванула из ножен меч, но безмятежная улыбка на лице идущего позади Келя расставила все на свои места.

— Ты что творишь! — Торстен коршуном налетел на друга.

— Всегда пожалуйста, — безмятежно улыбнулся в ответ тот, поглаживая лезвие кинжала, которым он уколол гвардейца в спину. — Только будь ласков, не дергайся. Ты же просил тебя убить, а как я это сделаю, если ты скачешь аки горный козел?

— Не болтай. Коли его. Я голодный, — с предвкушением поглядывая на норда, прорычал Мур. Торстену потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что грау шутит.

— И ты туда же! — обижено проворчал он, все еще не рискуя повернуться к Келю спиной. — И так еле ноги передвигаю, а вам все шуточки.

— Жрать меньше надо, — жизнерадостно улыбнулся в ответ жилистый выходец из трущоб. — А то откормился на казенных харчах, скоро рожу щитом не прикроешь. Помнишь того кабанчика, что мы вечером перед походом зажарили? Ты столько тогда мяса съел, что я думал — в тебя вселится дух невинно убиенной хрюшки.

— Это ты сейчас специально сказал? — Торстен зарычал не хуже грау. — Я неделю нормально не ел, а ты напоминаешь!

— Расслабься. И давай лучше остальных догонять, — одарив друга еще одной беззаботной улыбкой, порысил вперед Кель.

Кучка выживших гвардейцев уже седьмой день пробиралась по вражеской территории. Две дюжины — все что осталось от трех сотен бойцов Сплава, штурмовавших злосчастный холм, где засели зиранские маги. Шлемы, доспехи и щиты остались в бурных водах Нереи, некоторые скинули даже сапоги. Льняные рубахи безжалостно рвали на полосы, чтобы перевязать раны, и теперь лучшие пехотинцы империи напоминали бродяг-оборванцев, лишь оружие не бросил никто. Мур даже умудрился переплыть реку со своим громадным двуручником. Уцелела и пара арбалетов. Их ложа были предусмотрительно покрыты лаком, а тетивы пропитаны смолой, так что в воде они не успели особо набухнуть и утратить эластичность.

Среди выживших оказались и командиры: октат Керит, сотник Граф и квинт Эллиан Альтрейни. Сын герцога, проявив неслыханное для аристократа благоразумие, хоть и продолжил единолично командовать отрядом, прислушивался к более опытным гвардейцам, не раз бывавшим в тылу врага. Посовещавшись, они решили, что в случае победы империи в сражении всегда успеют присоединиться к армии, а сейчас лучше держаться от моста через реку подальше, и не прогадали.

Когда на второй день им попался спешащий куда-то крестьянин, даже не пришлось прибегать к пыткам, чтобы он выложил все что знал о сражении. Этот уже немолодой мужик с глуповатым лицом и не по возрасту наивными глазами жил неподалеку от моста — на конюшне при постоялом дворе, поэтому, как и вся округа, ходил смотреть на битву. Даже если отбросить большую часть его рассказа как преувеличение и фантазии деревенщины, картина вырисовывалась печальная. Империя оказалась разбита, и нечего было и думать о том, чтобы беспрепятственно переправиться на другой берег.

— Может опять вплавь? — задумчиво предложил Эллин, когда гвардейцы, тщательно спрятав тело крестьянина в ближайшей роще, двинулись дальше.

— Чушь. Ну переплываем. Прямо в руки к зиранцам! — недовольно дернул изуродованной щекой Граф. После того как три четверти его сотни полегли в бесплотных попытках добраться до засевших на холме магов, септим постоянно пребывал на грани бешенства.

— Зиранцы будут наступать вдоль тракта. Наши отходить. Вся эта куча войск двинется на восток, к границам империи. Туда же потянутся линии снабжения, и их вряд ли оставят без охраны. Нужно забирать в сторону, а только потом думать о переправе, — первым высказал очевидную мысль Керит. Аристократ был как всегда спокоен. Из его тавта в бою с наемниками полегла чуть ли не половина, но для такой схватки и это было удачей.

Поколебавшись, Эллиан согласился с Керитом, и выжившие двинулись прочь, подальше от переправы, напоминавшей рассерженный улей. Гвардейцы избегали широких трактов и нахоженных троп, питались впроголодь, но не сбавляли темпа. От их скорости и выносливости сейчас зависело многое, и даже самым прожорливым пришлось затянуть пояса.

Людей они тоже старательно обходили стороной, сворачивая при виде полей или малейшем запахе дыма. Удача пока благоволила, и гвардейцы оставались незамеченными, все дальше углубляясь в земли королевства.

На седьмой день, когда отряд уже порядком удалился от места сражения, вновь вмешался Керит.

— Нужно выходить на дорогу, — предложил октат, пока гвардейцы переводили дух.

— Зачем? — нахмурился Граф. Сотнику не понравилось, что его подчиненный лезет вперед командира.

— Зачем как раз понятно. Долго мы так не протянем, нужно раздобыть нормальную одежду, провизию и лошадей, — задумчиво ответил Эллиан. — Но не рано ли?

— Я своих людей знаю. Силы на исходе. Все зиранские войска стянуты в единый кулак. Мы за семь переходов от основного тракта и вряд ли встретим кого серьезного. Нужно рискнуть, — не сдавался Керит.

Пока октат убеждал офицеров, остановившийся неподалеку Торстен поразился сходству командира и Эллиана. Эти два аристократа только внешне казались разными, зато своим поведением, мягкой грацией движений, скользящей в голосе властностью и уверенностью в правоте были похожи как братья. Всегда недолюбливавший высокородных норд впервые задумался о том, что при правильном воспитании и должном обучении из отпрысков дворянских семейств с длинной родословной получаются прирожденные воины и командиры.

— Ладно, рискнем, — наконец отрезал сын герцога Альтрейни, соглашаясь с Керитом.

Осуществить новый план оказалось не так уж и просто. Проводника у гвардейцев не было, и еще день понадобился, чтобы добраться до более-менее широкого тракта. Облюбовав подходящую рощу на его краю, солдаты приготовились ждать. Деревья не подходили к дороге близко, так что от идеи перегородить тракт упавшим стволом пришлось отказаться.

Пропустив пару крестьянских подвод, офицеры оживились, только когда на горизонте показалась небольшая кавалькада. Десяток всадников, с виду дворянин и свита, были хоть и опасной, но лакомой добычей. Соблазн разжиться разом отличными лошадьми, одеждой и деньгами оказался слишком велик.

Арбалетный болт, вонзившийся в грудь первому из всадников, стал сигналом. Словно подброшенные пружиной гвардейцы ринулись вперед. Пожалуй, кто-то из зиранцев, в панике повернувших коней, мог бы и уйти, но у имперцев имелся еще один козырь, и звали его Мур.

Подобно атакующему хищнику, грау несколькими стремительными прыжками оказался возле всадников, перегородив им дорогу. Стремительный взмах двуручного меча, и один из них лишился руки, сжимавшей богато украшенную рукоять сабли. Не повезло и скакуну — тяжелый клинок, продолжая движение, вспорол ему бок.

Кто-то из свиты дворянина попытался стоптать грау конем, но обезумевший гнедой лишь взвился на дыбы и выкинул его из седла: даже шпоры не могли заставить лошадей приблизиться к яростно рычащему Муру. Эта заминка дорого обошлась зиранцам — со всех сторон на них навалились остальные гвардейцы.

Не прошло и минуты, как все было кончено. На всадниках не оказалось доспехов, а нападение стало полной неожиданностью, наверное, в этих местах давно не шалили разбойники. Единственным раненым в отряде был гвардеец, которому лопнувшая тетива арбалета рассекла руку. Того зиранца, что свалился с лошади, Керит предусмотрительно не стал добивать, а лишь оглушил — им не помешала бы информация.

Добыча была неплоха: десять комплектов одежды (кое-где подпорченной ударами мечей), столько же пар сапог, три кольчуги, изрядная сумма золотом. А вот провизии у всадников почти не оказалось, наверное, цель их путешествия находилась неподалеку. Лошадей гвардейцам досталось только восемь.

Первого скакуна сразу зарубил не рассчитавший силу Мур. Еще одного коня пришлось зарезать — забрызганный кровью каурый жеребец после гибели седока все никак не мог успокоиться: вставал на дыбы, бил задом, так и норовил достать пытавшихся удержать его гвардейцев копытами или впиться зубами. Похоже, это был боевой конь, и Ритал не без сожаления полоснул кинжалом по рыжей шее могучего скакуна, единственной виной которого оказалась чрезмерная любовь к хозяину и ненависть к его убийцам.

— Хорошо, но мало, — Граф коротко подытожил подсчет трофеев. Сотник, раньше выступавший против засады, теперь был недоволен тем, что на всех лошадей и одежды не хватило.

— Так мы за местных не сойдем, — согласился с командиром Керит. — Да и без провизии далеко не уйдем.

— Если продолжим сидеть в засаде и грабить проезжих — рискуем привлечь внимание, — не согласился Эллиан. — Лучше прорываться с тем, что есть.

— В город нужно идти, — внезапно встрял в разговор командиров Кель. — Там все и купим.

— Откуда знаешь, что он тут поблизости есть? — изучающее прищурился Граф.

— А куда, по-вашему, наши пташки направлялись? К гадалке не ходи, не к простым селянками забавляться, вон я какую золотую цацку в карманах нашел. Руку даю на отсечение, в город к тамошним куртизанкам намылились жеребчики, — пояснил ход своих мыслей Кель и продемонстрировал изящный браслет.

— С чего ты вообще взял, что они по бабам отправились? — поморщился Эллиан.

— Я бы отправился, — обезоруживающе улыбнулся Кель.

— Сейчас пленника в чувство приведем и все выясним, — отрезал Керит.

Как ни странно, допрос единственного выжившего зиранца полностью подтвердил правоту Келя. Стоило Риталу пару раз уколоть юношу кинжалом и изобразить подобие улыбки на своем обезображенном лице, как тот выложил все, что интересовало гвардейцев. Всего в нескольких часах езды отсюда действительно имелся довольно крупный по местным меркам город, поразвлечься в знаменитый бордель которого и направлялись всадники, оказавшиеся не рыцарями, а отпрысками королевских сановников. Рассказал пленник и о ближайшей переправе через Нерею: меньше чем в двух днях пути отсюда ходил паром, только вот по военному времени он охранялся.

— Кель прав, нужно идти в город, — пробухтел Граф, когда Ритал перерезал пленнику горло.

— Да, иначе стража возле парома нас не пропустит, — согласился Эллиан. — Да и потом по зиранской территории еще долго пробираться. Поедем ввосьмером. Граф остается здесь за старшего.

Эллиан лично возглавил отряд, не остался в стороне и Керит. Оба аристократа еще в детстве стали прекрасными наездниками, а вот подобрать еще шестерых гвардейцев оказалось далеко не просто. Бойцы Сплава были великолепными пехотинцами, но не все из них уверено держались в седле.

Керит назвал Торстена, Келя и еще четырех гвардейцев. Сам норд был склонен полагать, что выбор октата определили не столько навыки наездников, сколько доверие. Они с командиром прошли через многое, и аристократ не сомневался, что они всегда прикроют ему спину.

А вот Ритала, неплохо умевшего управляться с лошадьми, не взяли. Изуродованное лицо опытного рубаки было слишком приметным, чтобы рисковать. Впрочем, гвардеец, успевший найти на поясе одного из мертвецов флягу с отличным вином, не слишком опечалился.

Тела зиранцев кое-как спрятали в той самой роще, где бойцы Сплава сидели в засаде. Лошадей отмывали у ближайшего ручья — следы крови их прежних хозяев могли выдать гвардейцев, там же пришлось и отстирывать заляпанную бурым одежду. Торстен подобрал себе сапоги по размеру и с удовольствием скинул самодельные обмотки и лапти, успевшие за семь дней украсить его ноги кровавыми мозолями.

Подходящих широкоплечему норду доспехов не хватило, зато Кель уже щеголял сверкающей на солнце кольчугой. Впрочем, окрик Эллиана заставил выходца из трущоб спрятать ее под одежу.

Торстену досталась норовистая буланая кобыла, и он взбирался в седло с большой опаской. На снятых с покойника сапогах шпор не было, зато у еще одного мертвеца он позаимствовал хлыст, надеясь, что в случае проблем с лошадью удар бича образумит животное.

В том, что он сильно переценил свои возможности, норд убедился, едва вдел ногу в стремя и попытался усесться в седло. Стоило ему оттолкнуться от земли, как проклятая кобыла сорвалась с места, да еще и изрядно поддавая задом, словно задавшись целью проверить на прочность незадачливого седока. Торстен так и не успел как следует усесться и ухватить поводья, поэтому не вылетел из седла лишь чудом. Спас его Эллиан, направивший своего скакуна наперерез и ухвативший лошадь норда за узду.

— Осторожнее, нам только твоей свернутой шеи не хватало, — улыбнулся аристократ, успокаивая норовистую кобылу ласковыми похлопываниями.

— Спасибо, квинт, — с облегчением ответил Торстен, мысленно пообещав проклятой кляче массу неприятностей, едва он вновь окажется на земле.

Путь до города обошелся без приключений. Торстен, игравший роль спутника иностранного дворянина, все время провел в хвосте кавалькады, пытаясь приструнить свою лошадь. В итоге к полному взаимопониманию они с ней может и не пришли, но, по крайней мере, разошедшаяся кобыла больше не пыталась выбросить норда из седла.

— Нда, увидь зиранцы Гир, и воевать бы не пришлось — сами передохли от зависти, — тихо пробормотал Кель, когда они миновали узкие ворота. Потемневшие от времени деревянные сворки были широко распахнуты, но протиснуться в проем одновременно могла лишь одна повозка или пара всадников.

Рядом с городом раскинулись огороды, поля и пастбища. Отсутствие деревенских домов наводило на мысль, что принадлежали они городским жителям. Эллиан, читавший когда-то описания путешественников, побывавших в Зиране, с улыбкой объяснил, что каждое утро по звуку рожка открывались все ворота города, через которые скот выгонялся на общинные пастбища, а вечером коз и овец опять заводили внутрь.

Зиранский город опоясывало кольцо невысоких каменных стен, а также заросший осокой и затянутый мутной ряской ров. Но вовсе не эти не слишком грозные укрепления вызвали улыбки гвардейцев. Внутри поселение разительно отличалось от просторных и чистых городов империи.

Узкие улочки, где было не разъехаться двум повозкам, не мостились. Последний дождь прошел несколько недель назад, поэтому копыта коней поднимали едкую и зловонную пыль, но хватало и грязи. Страшно было подумать, что тут творится в сезон дождей: телеги имели все шансы застрять, и даже всадник рисковал увязнуть в непролазных болотах, в которые превращались городские кварталы.

Дома нависали друг над другом, верхние этажи выдавались над нижними, и крыши зданий, расположенных на противоположных сторонах улицы, почти соприкасались друг с другом, закрывая солнечный свет. У каждого строения имелась куча пристроек, галерей, балкончиков. По улицам сновало множество людей, так и норовивших оказаться под копытами не слишком умелых всадников.

О канализации здесь не слышали и нечистоты выплескивали прямо из окон. В кучах мусора, выискивая объедки, копошились свиньи. Удушливая вонь окутывала смрадным облаком, заставляя морщиться даже привычных ко всему гвардейцев. Торстен с запоздалым раскаянием вспомнил, как в лесах Сийяри проклинал вездесущий запах гнили. Тогда казалось, что ничего отвратительнее и быть не может, но каменные джунгли, созданные человеком, оказались страшнее мрачного творения природы.

А вот рынок произвел на гвардейцев хорошее впечатление. На главной площади города как раз случился базарный день, и было не протолкнуться. На торжище со всей округи съехалась тьма-тьмущая народа. Горожане приходили на площадь не столько, чтобы что-то купить, сколько просто поразвлечься, пообщаться на насущные темы и обсудить последние слухи.

Гильдии кузнецов, оружейников и ювелиров занимали отдельную площадь, также в городке имелся рынок рабов. Крестьяне и рыбаки сбывали свой урожай и улов на рядах вдоль городских стен. Все остальные, кому было что продать, собрались на главной площади. Местные ремесленники перемежались иностранными купцами, повара и уличные торговцы наперебой приглашали к своим прилавкам, здесь же суетились зазывалы многочисленных лавок, борделей и таверн.

Казалось бы вездесущую вонь нечистот на торжище вытеснили витающие в воздухе ароматы различных кушаний. Прямо из бочек за звонкую монету можно было попробовать на выбор яичного ликёра, пунша, пива, глинтвейна или более привычного разбавленного вина.

Хватало и развлечений. Свое искусство демонстрировали жонглеры, шуты, фокусники, факиры. Торстену запомнился глотатель огня, умудрявшийся засовывать в себя по три горящих факела за раз. С импровизированных сцен бродячие артисты показывали сценки и кукольные спектакли. Несколько бардов наигрывали простенькие танцевальные мелодии, напевали веселые песенки или, наоборот, старательно выводили заунывные баллады.

Встречались на торжище и проповедники, пытавшиеся, и не без успеха, увлечь окружающих складными речами о величии богов и необходимости принесения им жертв и даров. Горожан пугали дурными предзнаменованиями, предвещавшими бесчисленные беды, и ужасным посмертием в гиене огненной. Желающие покаяться и принести жертву могли отправиться в храмы, располагавшиеся совсем неподалеку, или сразу отдать верным служителям богов звонкую монету за спасение души.

Нищие просили милостыню, шустрые мальчишки с хитрыми глазами высматривали зазевавшихся толстосумов, солдаты городского ополчения с важным видом рассекали толпу и делали вид, что охраняют общественный порядок. В-общем, все шло своим чередом, и никому не было дела до восьмерых всадников.

Даже продав все найденные на телах убитых зиранцев украшения и опустошив их кошели, гвардейцы еле-еле сумели выторговать немного поношенной одежды, необходимые припасы и полтора десятка лошадей, выглядевших не слишком презентабельно. Впрочем, Эллиан, попытавшийся лично договориться с купцами, не получил бы и этого, но вовремя вмешался Кель. Выходец из трущоб торговался так остервенело, что даже вызвал уважительные улыбки у опытных приказчиков. Сами купцы вида не подавали, но тоже получали удовольствие от процесса.

Раздобыв все необходимое, гвардейцы засобирались назад. Торстен механически навьючивал купленных лошадей, когда его размышления прервал звонкий девичий голос:

— Это они! Это те гвардейцы, что убили Юлина!

Оглянувшись, Торстен увидел неподалеку худенькую темноволосую девочку, со смутно знакомым лицом. Еще через секунду он с ужасом узнал в ней служанку из сожженного в Ринзе каравана, возле которого они впервые схлестнулись с наемниками. Тогда она была одета в рванье и избита, а сейчас скорее напоминала благородную леди, но этот наполненный гневом взгляд трудно было перепутать. Рядом с девочкой, положив одну ладонь на рукоять длинного меча, а в другой сжимая большущую глиняную кружку, напрягся низкорослый, но широкоплечий воин, от которого ощутимо веяло опасностью.

— Вертел, это точно они. Я их еще в Ринзе запомнила! Сиала и Вервальда тоже они поранили! — продолжала надрываться Тильза, указывая прямо на растерявшихся гвардейцев. Многие горожане уже обратили внимание на странную сцену и стали останавливаться, с любопытством разглядывая девочку и необычных всадников.

— По коням, вашу мать! Остальных лошадей на привязь берите! — яростно заорал Эллиан, подгоняя бойцов Сплава, но было уже поздно.

Поняв, что сейчас гвардейцы скроются в ближайшем переулке, а горожане и не думают их останавливать, сопровождавший девчонку наемник отшвырнул в сторону кружку, обнажил бастард и ринулся вперед. Плавная грация его движений никак не вязалась с кряжистой фигурой и напомнила Торстену того оранжевоглазого, две схватки с которым едва не стоили ему жизни.

Почти все уже успели забраться в седла, и путь наемнику преградил только норд и еще один гвардеец. Над плечом что-то просвистело, но противник оказался далеко не прост и своим полуторником отбил кинжал, метко брошенный Келем. Торстен попытался с ходу проткнуть кряжистого зиранца, но тот играючи ушел от его выпада. Меч второго гвардейца столкнулся с бастардом и отлетел в сторону — проклятый наемник был не только быстр, но и необычайно силен.

Бойцы Сплава не успели и моргнуть, а враг резко ушел в сторону, загородившись от Торстена его товарищем. Норд только начал обходить гвардейца, а тот уже рухнул как подкошенный. Страшный удар бастарда играючи разрубил ключицу и вскрыл грудную клетку. На землю хлынули целые потоки крови, а капли разлетелись далеко в стороны, забрызгав горожан. Только тут зеваки сообразили, что дело принимает серьезный оборот, и начали с криками разбегаться, подняв на площади небольшую панику.

Зарычав, Торстен ринулся вперед, но едва успел отвести своим клинком страшный прямой выпад. Как же ему сейчас не хватало привычного щита и доспехов. Выхваченный левой рукой кинжал лишь скользнул по спрятанной под одеждой наемника кольчуге, а попытка провести подножку пропала втуне. На секунду противники оказались лицом к лицу, и норд вздрогнул, встретившись с нечеловеческими оранжевыми глазами.

— Да у них тут целый выводок что ли? — успел подумать Торстен, прежде чем резкий удар локтя в челюсть поверг его на пыльную брусчатку.

Норд попытался откатиться, но некстати наткнулся на тело погибшего товарища. Ни секунды не медля, противник занес над ним клинок, но нанести смертельный удар не успел. Эллиан, ловко управляя конем, заставил скакуна перемахнуть через беспомощного Торстена и грудью отшвырнуть наемника.

Даже после этого зиранец, сделав в пыли кувырок, поднялся на ноги, но к нему уже подлетел Керит. Свесившись с седла, командир наотмашь рубанул наемника. Тот успел заслониться, но в последнее мгновение меч изменил направление и отсек ему кисть. Брызжа кровью из культии и что-то яростно вопя, Вертел уцелевшей рукой направил клинок в бок октату, но не смог пробить кольчугу, а потом пришпоривший коня Эллиан разрубил ему голову, и наемник наконец упал.

Вокруг слышались тревожные крики, но горожане не понимали, что происходит, и не решались приближаться. Для зиранцев все выглядело как обычное душегубство, никто из них не мог и подумать, что видит гирских язычников, которыми в королевстве пугали детей. На счастье гвардейцев пара оказавшихся рядом городских ополченцев предпочли сделать вид, что ничего не происходит, и спряталась за ближайшим прилавком, а остальные стражники еще не успели подоспеть.

Секунду полежав, Торстен сообразил, что под его бок уже забралась быстро растущая лужа крови, и резко поднялся. Кто-то из товарищей кинул поношенную накидку, чтобы прикрыть багровые пятна, и подвел буланую кобылу, косящуюся на изрядно помятого всадника насмешливым взглядом. Керит, тем временем, зачем-то спешился и отрубил погибшему наемнику голову, едва не покорежив меч о камни мостовой.

Торстен уже хотел вдеть ногу в стремя, когда на него без всяких причин нахлынула слабость, а в голове помутнело. Он медленно опустился на колени, но наваждение сгинуло так же внезапно, как возникло. Вновь поднимаясь на ноги, норд увидел, как Кель зачем-то закидывает в седло безвольное тело узнавшей их служанки. Похоже, именно выходец из трущоб оглушил девчонку, пока остальные все внимание сосредоточили на не в меру шустром наемнике.

— Говорил я, что эта девчушка спящий вулкан, — похвастался Кель, похлопав потерявшую сознание пленницу чуть пониже спины.

— На кой ляд она тебе? — удивился Торстен, с трудом взобравшись в седло.

— Тор, ты головой не ушибся? — с деланным участием посмотрел на норда друг. — Да эта чертовка наш последний козырь, если что пойдет не так! Думаешь случайно она вся такая разодетая здесь ошивалась в сопровождении этого верзилы?

— Может заберем его? — спросил еще один из гвардейцев, робко указав на тело погибшего товарища.

— Нет, это лишняя обуза и у ворот возникнут проблемы. Долой разговоры! Ходу, ходу! — прервал его Эллиан и первым пришпорил коня, не обращая внимания на разбегавшихся прямо из под копыт горожан. — К воротам, пока вся местная стража не всполошилась!

***

— Ну что, поговорим? — Ирси вольготно откинулся назад, словно сидел не на жесткой лавке в углу общего зала не слишком респектабельного постоялого двора, а как минимум на обитом бархатом троне.

— Нам не о чем говорить, зиранец, — отрезал Тарн. Гвардеец со связанными за спиной руками, напротив, сидел так прямо, будто его уже успели посадить на кол.

— А может поговорим о том, что я тебе жизнь спас? — улыбнулся Ирси, нежно поглаживая отточенную сталь любимого кинжала.

— Я тебя об этом не просил, недомерок, — ответил гвардеец, словно выплюнул.

— Но спасибо сказать бы не помешало, — Ирси равнодушно посмотрел куда-то в сторону и резко подался вперед, полоснув бойца Сплава по щеке. — Да и вежливости тебе стоит поучиться.

— Думаешь, я боюсь боли? — криво улыбнулся Тарн, не обращая внимания на заливавшую лицо кровь.

— Думаю, что смогу тебя этому научить, — оскалился ульд и провел ладонью по щеке гвардейца, а потом с удовольствием слизнул с пальцев кровь. — Но не сейчас. Для начала мы просто поговорим.

Ирси задумчиво побарабанил пальцами по старой столешнице, украшенной жуками-древоточцами вязью причудливых узоров, глотнул вина из изрядно помятого кубка и продолжил:

— Я ведь был на этом холме. Я видел, как ты оказался в плену.

— Такое случается, — равнодушно пожал плечами гвардеец.

— Тебя оглушил собственный маг воздуха, когда ты сунулся к нему на помощь, и ты это прекрасно знаешь. А потом твои товарищи-гвардейцы отступили и бросили тебя беспомощного, будто ты для них и не был своим.

— Врешь! — в голосе гвардейца впервые проскользнули нотки гнева. — Мои товарищи мертвы, иначе я был бы с ними. Солдаты империи своих не бросают!

— Как же ты выжил с такой наивностью? — покачал головой Ирси, с новым любопытством разглядывая гвардейца. — Тебе не вернуться назад. О тебе никто не вспомнит. Ты больше не гвардеец.

Ответом ульду стало презрительное молчание. Тарн даже отвернулся от мага,

— Я мог бы сделать из тебя послушную марионетку. Или превратить в пускающее слюни животное. Захотел бы — заставил твои мозги вскипеть и выплеснуться из ушей. Но мне в отряде не помешал бы бывший гвардеец империи.

— А по мне тебе не помешает выпустить кишки, — огрызнулся Тарн.

— Я убивал и за меньшее. Но, полагаю, ты еще просто не готов осознать свое положение и познать истинность моих слов, — дерзость пленника похоже позабавила ульда, и вместо вспышки гнева он лишь рассмеялся.

Неизвестно, чем бы кончился этот странный разговор, не появись в трапезной еще одно лицо.

— Капитан, — остановился на почтительном удалении коренастый, но могучий наемник. — Тут такое дело. В город знатного пленника привезли.

— И? — Ирси вопросительно дернул бровью и лениво посмотрел на измененного.

— Гирский выкормыш. Подобрали на поле боя, где задали славную трепку имперским золотым гвардейцам. Его едва насмерть не задавило конем. Думали дворянин, хотели взять славный выкуп.

— А мне какое дело до пленного аристократа? — ульд постепенно терял терпение.

— Так я к этому уже перехожу, — зачистил Вертел. — Имперца-то, стало быть, в город привезли. А он как очнулся, возьми и начни молниями швыряться, насилу опять оглушили. Оказалось не аристократ, а маг языческий. За такого выкупа не взять. Так его теперь собираются сжечь прилюдно. Я подумал, может вас заинтересует.

— В который раз убеждаюсь, что ты умнее, чем можно подумать, глядя на твою жирную и потную рожу, — Ирси встал и добродушно похлопал наемника по плечу. — Получить для экспериментов Гирского адепта — заманчивая перспектива. Приставь к пленнику кого-нибудь и веди на место.

Но не успели измененные покинуть постоялый двор, как за ними увязалась изнывающая от скуки Тильза. Непоседливая девчонка наотрез отказалась сидеть в своей комнате, и Ирси пришлось скрепя сердце разрешить ей отправиться с ними.

Прошла уже почти неделя, как остатки отряда оборотней получили причитавшееся вознаграждение, похоронили павших товарищей и отправились назад в свой постоянный лагерь. Подводы с тяжелоранеными под охраной дюжины бойцов ушли еще раньше. Сиал и Вервальд были плохи, и Ирси спешил отправить их на попечение собственных лекарей и магов. Королевские целители уходили вместе с армией, и им больше не было дела до раненых наемников.

Похороны Юлина остались в памяти тяжким грузом. Рыдающая на могиле брата Юлиана, утешающая ее Тильза, неуклюжие речи наемников… Но главное — уверенность, что это далеко не последний измененный, павший во имя нового мира. От мысли, что ему придется потерять еще кого-то из товарищей, становилось не по себе, а в памяти воскресали воспоминания о предательски убитых и до сих пор неотомщенных родителях.

В этот городок Ирси завернул случайно — надоело ночевать в поле, да и изрядно полегчавшие запасы не помешало бы поправить. Сразу после битвы он конфисковал коней у крестьян, перегонявших небольшой табун из десятка отличных лошадей, и теперь они передвигались верхом. Местные жители, случайно поймавшие убежавших с поля боя скакунов, вряд ли стали бы жаловаться, но он дал волю ярости и расправился с селянами.

Кавалькада из одного ульда, нелепо смотрящегося в седле могучего боевого коня, покачивающейся за его спиной худенькой девочки, воительницы, с луком и колчаном, выглядывающими из-за плеча, и семерых вооруженных до зубов наемников привлекала внимание, но добротные доспехи, руки, лежащие на рукоятях мечей, и хмурые взгляды опытных рубак хорошо остужали горячие головы.

Центральная площадь города встретила их суетой. Ирси такие скопления людей не любил всей душой и свое раздражение сорвал на воришке, попытавшемся срезать у него кошель. Чумазому пареньку еще повезло, что он отделался лишь сломанными пальцами. Пробившись к магистрату, Ирси решил не вести за собой Тильзу, вместо этого дал девочке немного денег, и оставил на попечение Вертела.

— Отвечаешь за нее головой, — пригрозил он наемнику, направляясь вверх по каменным ступеням и улыбаясь от довольного визга Тильзы, дорвавшейся до сладостей.

— Мне к мэру, — Ирси одним властным жестом заставил растеряно замереть дежуривших у дверей ратуши громил, гордо прошествовал через полумрак холла и толкнул потемневшие от времени створки.

— Ты кто? — выпучил на него глаза пожилой мужчина, внешне чем-то напоминавший большую жабу, и спешно согнал устроившуюся у него на коленях молоденькую девочку с заплаканным лицом.

— Я капитан роты ланкерских наемников. Мне нужен пленный гирский маг.

— Этот язычник убил достопочтенного рыцаря, трех его людей, пятерых добрых горожан и еще дюжину покалечил. Не случись поблизости городской маг, счет его злодеяний был бы выше. Кто за это ответит? — разом накинулся на ульда мэр.

— Уверяю, язычник понесет заслуженное наказание. А я мог бы внести свой скромный вклад в исправление его бесчинств, — ульд не отступил от напирающего городского главы, и тот вынужден был сделать шаг назад.

— Хм. Думаю, город мог бы позволить себе передать нечестивца в умелые руки за двести золотых, — даже не пряча алчный блеск в глазах, выпалил мэр.

— Мои руки куда более умелые, чем можно подумать, поэтому двадцати золотых будет достаточно, — Ирси поморщился от необходимости торговаться.

— Такого развлечения лишаешь славных горожан, — осуждающе покачал головой мэр. — Сто пятьдесят монет с профилем его королевского величества.

— Если пленник очнется во время казни, то пол твоего городишки превратится в руины. Я тебе услугу оказываю, — Ирси окинул главу магистрата презрительным взглядом. — Пятьдесят золотых. Это последнее слово.

— Сто, и я не буду интересоваться, что забыли в моем городе ланкерские наемники, когда война кипит в другой стороне, — алчно улыбнулся мэр.

— Что-то мне перестал нравиться твой тон, — оскалился Ирси и потянулся к разуму городского главы. — Десять золотых.

— Конечно, конечно, — угодливо закивал мэр, на которого нахлынул внезапный приступ доверия к этому низкорослому капитану наемников. От желания услужить и получить его одобрение он даже забегал по комнате. — Немедленно распоряжусь!

— Да, и еще: тебя больше не интересуют молодые девушки, наоборот, тянет к старухам, — улыбнулся на прощание Ирси. Он знал, что после такого грубого вмешательства в разум мэра тот недолго еще сможет управлять городом, но ему было ровным счетом наплевать.

Спустившись в сопровождении одного из служек в подвал магистрата, по совместительству оказавшейся городской тюрьмой, Ирси поморщился от царящей там жуткой духоты и тлетворной вони. Похоже, кто-то из местных обитателей уже отправился в лучший мир и, если судить по запаху, довольно давно.

Зайдя в клетку с пленным магом, ульд даже крякнул, разглядев закованное в цепи и окутанное коконом веревок тело.

— Чем вы язычника опаиваете, чтобы не очнулся? — спросил Ирси у горбуна-охранника.

— Ась? — растерянно уставился на него низкорослый, но широкоплечий детина.

— Что за зелье вы ему даете? — терпеливо переспросил Ирси.

— Зелье? — охранник вылупил глаза, безуспешно изображая серьезную мозговую деятельность. — Откель у нас зелье-то?

— Почему же тогда пленник еще в отключке?! — взорвался ульд.

— Так мы это, по голове каждый час его лупим, — горбун наконец понял, чего от него добиваются, и для наглядности продемонстрировал деревянную дубинку.

— Удивительно, что он у вас еще копыта не отбросил, — недовольно пробормотал Ирси. — Сгинь отсюда! Понадобишься — позову. Хотя стой, сначала срежь эти скаренные веревки.

В клетке не было даже подобия табурета, и Ирси с брезгливостью устроился на грязной соломе. С трудом перевернув тяжелое тело мага, обладавшего внушительными габаритами, он, нахмурив брови, долго всматривался в озаряемое тусклыми сполохами висящего на стене факела смутно знакомое лицо, покрытое коркой запекшейся крови, а когда наконец понял кто это, не смог сдержать смеха.

— Сборище идиотов! Тоже мне простой маг. Они решили, что за него не получить выкупа, — бормотал ульд, покатываясь от хохота. Настроение достигло заоблачных высот, и он боялся поверить в свою удачу. Но чтобы фортуна внезапно не повернулась к нему задом, нужно было еще поработать.

Ирси внимательно обследовал пленника. У мага была повреждена нога, сломана рука, треснуло несколько ребер и проломлен череп, но могучий организм упорно сопротивлялся, не желая расставаться с жизнью. В интересах ульда было ему в этом помочь.

Ирси напряг все свои познания в энергетической магии, чтобы подлатать пленника. Тут бы больше сгодился кто-то из целителей, но и он сумел сделать не мало.

— А ведь что-то еще помню, — не без самодовольства подумал Ирси, разминая затекшую шею. — Что же, пора и поговорить.

Ментальные щупальца ульда осторожно коснулись разума пленника. Тот сейчас был полностью беззащитен перед могуществом повелителя разума, но Ирси опасался навредить раньше времени. Наконец гирский маг открыл глаза, растеряно уставившись на возвышавшегося над ним измененного.

— Где я? — хрипло прошептал пленник. — Воды…

— Извини, про воду не подумал, — смущенно пожал плечами Ирси. — Эй, надсмотрщик! Живо принеси воды!

Дождавшись, пока раненый маг утолит жажду, ульд вновь склонился над ним.

— Ну здравствуй, Гиллиан, — растянул губы в хищной улыбке наемник.

— Кто ты? Откуда меня знаешь? — набычился маг воздуха. Аристократ уже сообразил, что находится в плену, и не ждал ничего хорошего от этого странного ульда. Но молниями он кидаться не спешил, и это настраивало на позитивный лад.

— Давно это было… Много аристократов съехалось в замок моего отца. Но мы ушли в лес охотиться только втроем. Ты, я, и Эллин, — голос Ирси внезапно дрогнул, а на безмятежное лицо набежала туча.

— Ирси? — наконец догадался Гиллиан и даже приподнялся от удивления. — Я думал, что ты мертв! Твой отец же…

— Я знаю, что сталось с моим отцом! — взорвался Ирси и швырнул в стену кувшин с водой. — Я видел его тело, распятое на воротах родового замка! А где был ты, твой брат, ваш отец? Где были все вы, когда обезумевший император и его ненасытная женушка вырезали целые фамилии, столетиями стоявшие на страже империи?

— Извини, — опустил голову сын герцога Альтрейни и тут же попытался уйти от щекотливой темы:

— Но ты тут откуда? Мы же в Зиране?

— Да, это королевство Зиран. И знаешь, здесь ко мне относятся куда лучше, чем в родной империи, — саркастически улыбнулся Ирси.

— Ты предал Родину? — Гиллиан задохнулся от возмущения и попытался встать.

— Это империя предала меня! И она за это ответит, — Ирси одним движением опрокинул пленника назад. — Я прошел через многое! Такие как ты не выдержали бы и десятой доли. Но я выжил и выковал из себя самое страшное оружие этого мира!

— Да ты псих! — Гиллиан вытянул в сторону ульда руку, готовясь метнуть что-нибудь смертоносное, но тот оказался быстрее.

— Даже не думай! — Ирси легко вломился в разум израненного и обессилившего мага, заставив его покорно замереть на месте. — Ты ценный пленник, очень ценный. И ты пригодишься для моих планов.

Но не успел Ирси вдоволь насладиться своей властью над одним из именитейших аристократов империи, как на него нахлынула тревога. Только сейчас ульд сообразил, что упиваясь триумфом, он совсем не обращал внимания на пытавшуюся предупредить его интуицию, но теперь в разум буквально вломилось чувство опасности. Раскинув ментальные щупальца, ульд почувствовал, как где-то рядом умирает измененный, и выпустил наружу доселе спящего внутри зверя.

Одним усилием заставив беспомощного Гиллиана вновь потерять сознание, Исри опрометью ринулся вверх по лестнице, ведущей из тюрьмы. Ярость туманила взор, а из глотки рвалось такое клокотание, что горбун-надсмотрщик в страхе забился в самую дальнюю из камер.

Выскочив из дверей ратуши, Ирси сразу понял, что опоздал. В лужах крови на брусчатке лежали два тела, в одном из которых он без труда узнал Вертела. Практически отрубленная голова не оставляла сомнений, что даже у живучего измененного нет шансов выкарабкаться. Второе тело определенно принадлежало кому-то из нападавших.

Ирси напрасно оглядывал толпу, надеясь увидеть хрупкую фигурку Тильзы. Поняв, что ее похитили, Ирси пошел на отчаянный шаг. Оба покойника умерли совсем недавно, и имелся призрачный шанс уловить в их тающем сознании какие-то отрывки. Решившийся на такое маг рисковал собственным разумом, но ульду было плевать.

Усевшись прямо в пыль, Ирси, чтобы сосредоточиться, пальцем вывел в уже липкой луже крови какой-то замысловатый узор и нырнул в стремительно угасающий разум покойников.

Настроиться на сознание измененного было проще, и ульд отчетливо разглядел последние мгновения жизни Вертела. Наемник бился как герой, но врагов было слишком много. Даже получив смертельные для обычного человека раны, он мог бы выкарабкаться, но кто-то из гвардейцев проявил не дюжую предусмотрительность и практически отсек ему голову. Последней мыслью Вертела стало сожаление, что он так и не успел допить кружку отличной медовухи.

Погрузившись в сознание второго мертвеца, Ирси понял, что допустил ошибку. В отличие от живучего измененного, гвардеец умер быстро, и сейчас его разум напоминал горстку углей, с шипением гаснущих под проливным дождем. Обрывки каких-то случайных воспоминаний, отголоски предсмертных мук, ужас и беспомощность последней агонии — все это подобно водовороту вскипело вокруг ульда, грозя утащить его в бездну, из которой нет возврата.

Единственное, что еще не успела смахнуть полами своего длинного савана смерть — жуткое ощущение бесконечного одиночества, ставшее последним чувством в жизни гвардейца. Липкий страх и удушливая пелена безумия обступили со всех сторон, казалось, что еще мгновение и разум мага исчезнет вместе с последними всполохами сознания гвардейца. И тогда Ирси захохотал.

— Я не псих! — мысленно взвыл ульд, отдаваясь на волю сладкого бешенства и заливаясь смехом. — Зверя не свести с ума! Я сам есть безумие!

Не обращая внимания на сладкий шепот сумасшествия, Ирси упорно выискивал нужные ему воспоминания. Все свои силы он бросил на то, чтобы найти и потянуть за нужную ниточку. Последние искры сознания мертвеца канули в небытие, а маг остался прежним. Предсмертный ужас спасовал перед яростью зверя. Ульд не понял все, что хотел, но главное он успел узнать — куда направляются гвардейцы, похитившие Тильзу.

Из транса Ирси вырвал грубый удар. Местные стражники явно не были настроены ждать, пока сидящий между двумя покойниками ульд соизволит обратить на них внимание и ответит на вопросы. Они даже не успели осознать свою ошибку — разъяренный маг почти мгновенно сжег им мозги. Пять тел еще только оседали на мостовую, а наемник уже бросился к ближайшей оседланной лошади.

Хозяин скакуна было замахнулся на ульда хлыстом, но тут же потерял сознание. Как назло он не свалился, а опустился прямо на гриву испуганно всхрапнувшего коня, и Ирси понадобилось несколько драгоценных секунд, прежде чем он стащил проклятого зиранца на землю.

По пути к воротам Ирси кого-то стоптал конем, но ему было плевать. Страх за Тильзу сжигал изнутри, заставляя отбросить осторожность. Лишь увидев пустой проем, рядом с которым переминалось с ноги на ногу несколько стражников, ульд наконец взял себя в руки. Кто-то из солдат за мелкую монету охотно рассказал, что кавалькада из семи всадников с заводными лошадьми покинула город минут десять назад.

Первым порывом Ирси было броситься в погоню, но потом он сообразил, что у гвардейцев есть заложница, и он может только навредить девочке. Решение нашлось быстро.

— Говорите заложница? Будут вам заложники, — хищно оскалился ульд и поворотил коня к постоялому двору.

На то чтобы наемники успели собраться, привязать к седлу Тарна, щека которого так и осталась покрытой коркой засохшей крови, и забрать из ратуши пребывающего в беспамятстве Гиллиана ушло не так уж много времени, и вскоре отряд покинул город. Ирси не собирался гоняться за гвардейцами по всему королевству, вместо этого он уверено направился в сторону ближайшей переправы через Нерею.

Ждать в засаде пришлось больше суток. Наемники отнеслись к этому равнодушно, а вот их капитан не находил себе места. Все чаще в голову приходила предательская мысль, что он ошибся, и сейчас гвардейцы во весь опор несутся в совсем другую сторону. Приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы с виду оставаться непоколебимым и уверенным в себе.

Масла в огонь подливала Юлиана, которая была сама не своя с того момента, как узнала, что они караулят гвардейцев, убивших Юлина. Похоже, даже судьба пропавшей Тильзы волновала ее меньше, чем месть за брата.

Ирси даже испугался, что превращается в себя прежнего — вечно терзаемого сомнениями, не видящего перед собой цели и четких путей ее достижения. Именно эта мысль и помогла обрести уверенность. Разве имел бы он право распоряжаться жизнями следующих за ним людей и измененных, не будучи в состоянии совладать с собственными чувствами?

Когда на тракте показались гвардейцы, Ирси испытал настоящее облегчение, впрочем, тут же сменившееся новой тревогой — всадников оказалось не семь, а не меньше двух дюжин. Особо его обеспокоил могучий грау, конь под которым испуганно хрипел и порывался пуститься в галоп, надеясь убежать от взобравшегося ему на спину хищника. Железные шипы на грызлах удил разрывали скакуну рот до крови, а на землю падали целые клочья розовой пены, но он все равно едва слушался необычного седока.

— Оставайся здесь, но без приказа не стреляй! — наказал Ирси Юлиане.

Враги были слишком далеко, чтобы рисковать полагаться на одну лишь магию, и наемникам пришлось выбираться из укрытия в небольшой роще. Гвардейцы наверняка заметили ринувшихся им наперерез всадников, но останавливаться не стали. Для двух дюжин отчаянных рубак, одним из которых был грау, десяток бойцов вряд ли представлял серьезную угрозу.

— Стойте! — чувствуя себя немного глупо, поднял руку Ирси.

— Полагаешь, твои немногочисленные приятели смогут нас остановить? Думаешь, они хотя бы попытаются это сделать? — иронично спросил кто-то из имперцев, и не подумав натягивать поводья.

Но Ирси было плевать на остроумие врага. Бойцы Сплава подъехали уже достаточно близко, чтобы он пустил в ход всю мощь ментальной магии. На каждом из гвардейцев был защитный амулет, но с ними не было адептов, а значит, никто не мешал ему просто продавить эту защиту, мало рассчитанную на противостояние повелителям разума.

Казалось, миг триумфа уже близок. Бойцы Сплава покачнулись в седлах, кто-то даже безвольной куклой свалился с лошади. Труднее всего пришлось с грау, чье непривычное сознание очень хорошо сопротивлялось атакам, и предводителем отряда — его амулет был куда лучше, чем у остальных, но постепенно и эти бастионы дали трещину. Только вот сосредоточившись на самых защищенных противниках, ульд упустил из вида более опасного врага.

Один из гвардейцев — на удивление массивный и широкоплечий, со следами страшных ожогов на лице, одним движением вздернул за волосы перекинутую через его седло Тильзу и приставил кинжал к ее горлу.

— Прекрати маг! — голос гвардейца дрогнул, но зато не дрогнула его рука. Острие кинжала ощутимо продавило кожу девочки, и эта ямка быстро наполнилась кровью.

— Хорошо, хорошо, — Ирси спешно убрал ментальные щупальца.

— Так-то лучше, — улыбнулся один из гвардейцев, быстрее других оправившийся после атаки ульда. — Я, конечно, не намекаю ни на что плохое, но попытка усыпить два десятка мужиков выглядит довольно странно. Очень надеюсь, что ты собирался просто перерезать нам горло.

— Оставь свои шуточки. Вы все еще в моих руках, — оскалился Ирси, уже успевший отвыкнуть от того, чтобы над ним смеялись.

— Отчего же? По-моему это у нас в руках заложник, так что ты дашь нам проехать и не будешь преследовать, если не хочешь, чтобы твоей любовнице нарисовали на шее второй рот, — это уже вмешался молодой командир отряда.

— С чего вы взяли, что она для меня что-то значит? — Ирси не поддался на попытку выведать, кем ему приходится Тильза, и попытался блефовать.

— Оставь. Ты уже почти вскипятил нам мозги, но ведь мы еще живы? Так что не нужно врать, мы оба знаем, что девчонка для тебя важна, — гвардеец тоже оказался далеко не глуп и не купился на бесхитростную ложь. Но Ирси это мало волновало, ведь он узнал командира отряда.

— Говоришь у вас заложница? Ты удивишься, но у меня тоже есть козыри, — ульд зловеще улыбнулся и подал знак своим людям, чтобы те привели Тарна. Пленный гвардеец, доселе взиравший на мир с безразличием смертника, ощутимо вздрогнул, увидев товарищей, которых считал погибшими. В душе солдата всколыхнулась было обида за то, что его бросили раненым на поле боя, но она тут же сменилась отчаянной надеждой.

— Тарн! — не сдержался светловолосый гвардеец, в котором Ирси с ненавистью узнал убийцу Юлина. Он потянулся к сознанию своего пленника и через мгновение уже знал, как звали этого норда, да и вообще всех остальных в отряде.

— Торстен, — пробормотал он, пробоя на вкус имя голубоглазого воина. Зверь внутри зарычал, требуя дать волю ярости. — Ведь так тебя зовут?

— Да, я Торстен, — прищурился голубоглазый гвардеец. — А твое имя, недомерок?

— Ты необычный человек, но советую прислушаться к своей интуиции, ведь она тебе твердит, что лучше не злить меня. Кстати, на твоем месте я бы не оставлял в живых врагов.

— Ты это про себя? — поднял бровь норд.

— Не только, далеко не только. Но не буду портить тебе сюрприз, — ответил Ирси, вспомнив Сиала. Уж у измененного, кастрированного мечом гвардейца, точно накопился внушительный счет к этому Торстену.

— Хватит, — вперед шагнул Керит. Он показался ульду куда опаснее слишком юного и горячего норда. — Что тебе нужно? Предлагаешь обмен?

— Не спеши. У меня есть еще и другие козыри, — не смог удержаться от немного театрального жеста Ирси.

— А можно всех посмотреть? — тут же влез весельчак, которого, как теперь знал Ирси, звали Кель. В этом жилистом бойце Сплава ульду тоже почудился стальной стержень, и он сделал памяти зарубку, что гвардеец чертовски опасен.

Впрочем, прирожденные убийцы тут собрались все как на подбор. Чего только стоил громадный грау или Ритал — гвардеец с жутко изуродованным лицом, которого так недолюбливал Тарн. Но куда больше Ирси беспокоил септим со странным прозвищем Граф, ведь именно сотник с обожженной щекой держал у горла Тильзы кинжал.

Повинуясь его окрику, наемники поставили на ноги Гиллиана. Ирси не сводил глаз с командира гвардейцев и заметил, как вздрогнул Эллиан, разглядев изрядно помятое, но такое знакомое лицо брата.

— Как видите, я подготовился чуть лучше, — лишь страх за Тильзу мешал Ирси сполна насладиться моментом. — Если кто не в курсе, вот этот здоровяк гирский адепт.

— Предлагаю обмен. Мы отпускаем девочку, а ты своих пленников, — сразу взял быка за рога Эллиан.

— Ну нет. Ваша пленница и так раза в четыре легче, чем каждый из моих птенчиков. Хватит с вас и одного, — не согласился ульд.

— Мы не собираемся делать выбор, — вмешался Керит. — Они для тебя ничего не значат, не рискуй жизнью девчонки.

— Вы слышали мое слово. Я отпущу только одного и точка. Раньше нужно было думать, когда всем скопом убивали моего бойца на площади того проклятого городишки, — наемник остался непреклонен.

— Ты хочешь, чтобы бы мы прирезали девчонку? — яростно зашипел Граф, но капитан наемников лишь иронично улыбнулся.

— Валяйте. А я сначала расправлюсь со всеми вами, а потом не спеша замучаю пленников. Вы не в той ситуации, чтобы торговаться. Выбирайте одного из двоих, даю вам пять минут, — Ирси даже отвернулся, демонстрируя полно безразличие. Гвардейцы понизили голос, но его слух изрядно обострился после мутации, и он без особых усилий разбирал каждое слово.

— Нужно выручать Тарна. Он гвардеец из моего тавта и в плен попал оглушенным, — уверено заявил Керит. — Тут и думать нечего. Мага мы даже не знаем.

— Знаем. Это Гиллиан — друг Винстона, — вмешался мрачный Торстен. — Он аристократ вроде, но малый хороший. Жалко будет бросать в руках у этого сумасшедшего.

— Плевать, нужно выручать товарища, — согласился с Керитом Граф. Сотник продолжал держать кинжал у горла девочки и подозрительно косился в сторону ульда, ожидая подвоха.

— Гиллиан адепт воздуха, с ним наши шансы выбраться из королевства значительно вырастут, это раз, — жестом заставил всех замолчать Эллиан. — Он сын герцога империи, это два. И он мой брат, а я ваш командир, это три. Так что выбираем Гиллиана. Это приказ.

— Может как-нибудь попробовать завалить этого недомерка? — задумчиво спросил Ритал. — Уж очень не хочется бросать Тарна.

— У тебя внезапно прорезались магические способности? Нет? Тогда не пори чушь, — оборвал изуродованного солдата Эллиан.

Ирси выслушал ответ гвардейцев и даже сделал вид, что он стал для него неожиданностью, но его мысли были заняты совсем другим. Интуиция подсказывала, что откуда-то надвигается опасность, но ее причину ульд все никак не мог найти. От гвардейцев сейчас не тянуло угрозой, в этом он готов был поклясться. Скорее казалось, что опасность скрывается где-то сзади, в той самой роще, где они поджидали отряд.

— Стоп. Роща! Юлиана! — догадка оказалась весьма кстати. Ирси едва успел уничтожить вспышкой магии разрушения первую стрелу, направленную в грудь вышедшему вперед Эллинау.

— Всем замереть это не нападение! — не своим голосом закричал ульд, заметив, как напрягся Граф, готовый в любой момент перерезать Тильзе горло. — Юлиана, прекрати немедленно!

Но девушка и не думала слушаться своего командира и возлюбленного, продолжая раз за разом спускать тетиву, а ульду приходилось перехватывать стрелы в воздухе. Когда измененная опустошила колчан, то она выхватила кинжал и кинулась на гвардейцев врукопашную.

— Ты что, с ума сошла? — ульд перехватил ее на полпути и не без труда отнял оружие.

— Уничтожь их всех! Ты должен! Это же они убили Юлина! — забилась в его руках девушка.

— Тихо, дурочка, тихо. Твой брат не останется неотомщенным, обещаю. Я убью их, но не сейчас, — успокаивающе шептал ей на ухо Ирси. — Мы должны спасти Тильзу.

В конце концов ульду пришлось передать Юлиану одному из наемников, и тот силой увел упирающуюся девушку.

— Ну и дисциплинка у вас, — присвистнул Кель, когда ульд вернулся назад. — Зато бабы всегда под боком, ради этого можно и потерпеть.

— К делу, — недовольно оборвал его Ирси. — Отпустите девочку, а мы отпустим вашего мага.

— Э нет, так не пойдет, — кровожадно усмехнулся Граф. Как назло, именно в этот момент Тильза пришла в себя. Очнувшаяся девочка задергалась в руках гвардейца, пытаясь его укусить, а в ответ он ударил ее по лицу и грубо дернул за волосы.

— Сиди тихо! — септим грозно прикрикнул на девочку, шипевшую рассерженной кошкой.

— Граф. Тебя ведь так называют, сотник? — медленно произнес Ирси, едва сдерживая рвущегося наружу зверя. — Уж ни знаю, за какие заслуги ты присвоил себе этот титул, но ты только что подписал себе смертный приговор. Сделаешь ей больно еще раз, и будешь молить о смерти, когда попадешься в мои руки.

— Тебе бы в дешевом балагане выступать, — ощерил зияющие прорехами зубы Граф. — Не пугай ежа голой жопой. Я сынок свое уже отбоялся.

— Сбавьте тон, — вмешался Эллиан, не на шутку испугавшийся, что дело примет нежелательный оборот. — Вернемся к пленникам. Маг, мы не можем отпустить девочку сейчас. Тебе тогда ничто не помешает перебить весь отряд.

— Мне ни что не мешает перебить вас и сейчас, — начал было закипать Ирси, но быстро одернул себя. — Ладно, что ты предлагаешь?

— Мы переправимся через Нерею и только после этого отпустим девочку.

— Ладно, значит, когда я ее увижу, то и отпущу Гиллиана, — пожал плечами ульд. — Он маг воздуха, немного придет себя и легко перелетит через реку.

— Ну нет, — взвился Эллиан. — Ничто не помешает тебе соврать и убить его.

— А моего слова тебе недостаточно?

— Слово наемника? Шутишь?

— Твое пренебрежение ранит меня до глубины души, — довольно рассмеялся Ирси. — Я ведь не всегда был наемником. Ну да ладно, вернемся к нашим баранам, то есть вам. У вас просто нет выбора. Переправившись через реку, вы и так уже будет в безопасности, так что если я совру, то хоть сможете мстить.

— По рукам, — недовольно кивнул Эллиан, осознав, что у них действительно нет выбора.

— Э нет, еще два десятка золотых накинь! — внезапно вылез вперед Кель и в ответ на ошалевшие взгляды командиров пояснил:

— Нам еще за паром платить надо, да и запасец небольшой не помешает.

— Лови, — Ирси швырнул глухо звякнувший мешочек с золотом выходцу из трущоб. — Там поболее будет, но это тебе награда за дерзость. Люблю людей, знающих, чего они хотят в жизни.

Гвардейцы отправились к переправе и, поторговавшись со стражей и обслугой, погрузились на паром. Им понадобилось несколько заходов, чтобы переправиться вместе с лошадьми. Все это время Ирси не находил себе места. Умом он понимал, что Тильза не представляет для гвардейцев никакой ценности, а Эллиан не станет рисковать братом, но все равно успокоился, только когда на идущем к берегу пароме разглядел хрупкую фигурку девочки.

— Вертела убили. Из-за меня, — сухим и безжизненным голосом начала Тильза, остановившись неподалеку и не решаясь приблизиться к кумиру, чье доверие не оправдала. — Это я заметила гвардейцев и заорала, выдав нас. Нужно было просто проследить, но я была слишком самонадеянна.

— Тильза, оставь раскаяние и самобичевание, они для слабых, — Ирси подошел к девочке, приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза. — Сильные просто учатся на своих ошибках. Ты молодец. Я горжусь тобой.

— Правда?

— Правда, правда. Не терзайся, ты не могла спасти Вертела. Но все еще у тебя будет. Скоро станешь такой волшебницей, что кого хочешь сотрешь в порошок.

— Нет не стану. Ты не даешь мне пройти изменение, а я хочу быть как ты! — поджала губы Тильза.

— Обещаю, что как только приедем на базу, ты пройдешь изменение, — ободряюще улыбнулся Ирси, и внезапно для самого себя добавил:

— Я просто не хочу тебя потерять.

Успокаивающие слова произвели совсем не тот эффект, что он ожидал. Из глаз Тильзы потекли слезы, и она всхлипывая прижалась к ульду, словно надеясь найти в его объятиях защиту от всех бед этого мира.

— Ты хороший. Со мной никто не был так добр, — шептала сквозь слезы девочка. — Вот увидишь, я способная, я стану как ты.

Тильза все плакала на его груди, а Ирси растеряно гладил короткие (едва доходящие до худых плеч) темные волосы, ожидая пока она успокоится. Почему-то ему и в голову не пришло воспользоваться магией. Наконец рыдания прекратились, и он смог оторвать от себя шмыгающую носом Тильзу.

Оглянувшись, Ирси заметил, как после появления девочки сник Тарн. Похоже, пленник до последнего надеялся, что все это хитрый маневр гвардейцев, и они за ним вернутся. Прочитав в его сознанию жгучую обиду, ульд довольно усмехнулся — лучше и быть не могло.

— Тильза, побудь здесь, мне нужно закончить еще одно дело. Гиллиан, давай за мной, — Ирси направился в сторону, и за ним послушно поковылял аристократ. Нога у него очень болела, но он не подавал виду и старался не отставать от ульда. Наконец они отошли достаточно далеко от остального отряда, и капитан наемников повернулся к пленнику.

— Гадаешь, отпущу я тебя или перережу горло? — усмехнулся Ирси, вглядываясь в отрешенное лицо Гиллиана. — Зря. Реши я нарушить слово, ты бы так просто не отделался. Зачем перерезать горло такому полезному заложнику и великолепному подопытному?

— Зато я угадал, что нарушить слово для тебя не проблема, — презрительно усмехнулся повелитель воздуха.

— Думаешь, что мы с тобой чем-то отличаемся? Зря. Я не предавал империю. Это мой род предали и уничтожили. И не тебе меня судить.

— Делай что хочешь, только не утомляй меня своими оправданиями, — надменно отвернулся Гиллиан.

— Я не оправдываюсь. Никогда и не перед кем, — Ирси оскалил зубы. — Запомни это накрепко. А сейчас лети отсюда.

— Ты меня отпускаешь? — неверяще переспросил Гиллиан. С аристократа мигом слетела вся напускная надменность и отрешенность. Он уже и не рассчитывал обрести свободу и теперь опасался, что это просто злая шутка ульда.

— Именно. Я тебя отпускаю. Гадаешь почему? — Ирси с усмешкой посмотрел на мага, но тот сдержал уже готовый сорваться с языка вопрос. — Можешь молчать, но по тебе и без всякой магии видно, как распирает изнутри любопытство.

— Ну тогда объясни. И если мне понравится ответ, то в нашу следующую встречу я проявлю к тебе милосердие, — гордо вскинул подбородок Гиллиан.

— Гил, мы же с тобой почти ровесники. Сколько можно оставаться ребенком? Брось все эти аристократские замашки, — ульд осуждающе покачал головой. — Ты еще полностью в моей власти, а уже дерзишь. Думать сначала надо, а потом выпячивать собственное величие.

Ирси бросил задумчивый взгляд куда-то вдаль, а потом продолжил:

— Я тебя отпускаю, потому что ты мой союзник, хоть и сам этого пока не знаешь.

— Ты сражаешься против империи, как я могу быть на твоей стороне?! — взорвался Гиллиан.

— Я сражаюсь не против империи, а против императора и его женушки. Есть существенная разница. Держи, — ульд протянул магу воздуха листок с какими-то записями. — Это имя одного трактирщика в столице. Он не знает где меня искать, можешь не пытаться вытрясти из него душу. А вот передать весточку, когда понадобится, он знает куда.

— Ладно, но я бы на твоем месте не слишком желал нашей новой встречи, ведь она может плохо для тебя кончиться, — Гилилан и не подумал убавить дерзость.

— Не спеши бросаться угрозами. Судьба любит замысловатые повороты, и никому не ведомы все грани рока. Когда весь твой род вырежут из-за пустого подозрения, когда ты станешь вне закона, когда твоего отца распнут на воротах замка — вот тогда вспомнишь обо мне и моих словах. Лети маг, пока я не передумал, — не дожидаясь ответа, Ирси развернулся и направился прочь к своим людям, а Гиллиан еще долго задумчиво смотрел ему в след.

 

Глава 21

— Ребят, спасибо. Дальше я сам, — Винстон привычно раскинул воздушные щупальца и с легкостью соскочил с носилок.

Вконец выбившиеся из сил легионеры смотрели на него со смесью восхищенного трепета и недоверия. Они были уверены, что маг серьезно ранен, и, изредка сменяясь, несли его уже несколько дней. Читать по уставшим лицам солдат было проще простого, и Винстон со стыдом наблюдал, как радость от осознания, что им больше не придется волочь проклятые носилки, быстро уступает место подозрению и обиде.

— Я был полностью истощен и не мог передвигаться с помощью магии, — спешно пояснил повелитель воздуха, пытаясь добавить в голос как можно больше искренности. На самом деле он полностью восстановился уже несколько часов назад, но предпочел как следует выспаться, прежде чем покинуть гостеприимные носилки.

— Так это, а что теперь, милсдарь адепт? — растерянно спросил один из легионеров, стирая со лба пот и еще больше размазав разводы грязи. — Нам квартер наказал от вас ни на шаг не отходить.

— Все, вы приказ исполнили. Объявляю вам благодарность. Обратитесь к кому-нибудь из офицеров, они покажут, где ваш легион, — спешно ответил Винстон и понесся прочь, чихнув от поднятой им же самим пыли. Стыд сжигал изнутри, но ему так и не хватило духа рассказать солдатам, что их легион остался прикрывать отход остальной армии, и все их товарищи уже должно быть мертвы.

Несколько дней остатки императорских войск безуспешно пытались оторваться от преследующих по пятам зиранцев. Разгром был полным, и принявший командование армией герцог Альтрейни и подумать не мог о том, чтобы дать новое сражение.

Обоз полностью достался ликующим победителям, и солдаты испытывали недостаток воды и провианта. Повозок почти не осталось, поэтому, несмотря на изматывающую жару, доспехи никто не снимал, даже длинные пики и тяжелые щиты приходилось нести в руках. Легионеры из последних сил волокли на себе раненых, но целителей осталось мало, и многие из переживших безумный бой теперь истекали кровью или просто не выдерживали тягот бегства и умирали на руках бессильно скрипящих зубами товарищей.

К счастью, тяжелая рыцарская конница не отличалась особой мобильностью и выносливостью, так что пока имперским войскам удавалось ускользать из клещей, в которые зиранцы пытались поймать ненавистных язычников. А вот наскоки легкой кавалерии стоили жизни уже многим гирским солдатам.

Имперская конница почти вся полегла, пытаясь подарить товарищам крошечный запас времени, и теперь герцогу Альтрейни приходилось оставлять заслоны, чтобы не дать противнику замедлить продвижение армии. Посылать легионеров на верную смерть было тяжело, но у него не было другого выхода. Скорость решала все, и изматывающий марш длился и длился. Солдаты уже валились с ног от усталости и недосыпа, но командующий все не решался отдать приказ остановиться на ночлег.

Винстон пробирался среди войск, выискивая кого-нибудь из знакомых магов. Обычно стройные походные колоны имперских легионов утратили привычный лоск, порой фигуры солдат терялись в клубах пыли, по осунувшимся лицам стекал пот, но даже сейчас они упорно держали строй. Повелитель воздуха невольно восхитился дисциплиной и выносливостью пехотинцев, умудрявшихся даже после разгрома сохранять порядок.

— Тайми! — радостно закричал Винстон, наконец с трудом разглядев за завесой пыли повелительницу пламени. Большинство имперских адептов показали себя плохими бегунами и могли думать только о том, как переставлять непослушные ноги, а вот она, похоже, охраняла правый фланг растянувшейся колоны. Боевые маги были единственными, кто мог заставить зиранцев держаться на почтительном удалении.

С их последней встречи волшебница непостижимым образом где-то успела переодеться. Поверх легкой туники была накинута шелковая накидка, заколотая золотой фибулой. Разглядев, что она выполнена в виде оскалившего пасть дракона, Винстон вздрогнул — ему показалось, что рубиновые глаза проклятой ящерицы смотрят на него с насмешкой.

— Винс, — на секунду на лице девушки мелькнула радость, но через мгновение она уже вновь спрятала эмоции за маской равнодушия, и Винстон не был уверен, что ему не привиделось.

— Я думал ты где-то с Марком, еле тебя нашел.

— Нет, он сменился и отлеживается в одной из уцелевших повозок, — как-то совсем сухо ответила Тайми, и Винстон мысленно впечатал лоб в ближайшее дерево, кляня себя за упоминание нынешнего ухажера девушки.

Даже мысль о том, что они сейчас не вместе, причиняла юноше боль, но при этом он никак не мог избавиться от привычки бередить старую рану. Маг разглядывал родные черты, вздрагивал, когда по нему скользил ее озорной взгляд, трепетал от каждого слова волшебницы. Из груди рвалось запоздалое признание, но груз старых ошибок никуда не делся и невидимая преграда, которую они воздвигли между собой, все еще была слишком прочна.

— Понятно. А я уже полностью восстановился.

— Я догадалась, — ответила Тайми, искоса посмотрев на парящего в воздухе мага. — Рада за тебя. Зиранцы не успокоятся, пока не намотают наши кишки на копыта своих коней, так что ты вовремя.

— А, ну да, — несколько опешил от такого объяснения Винстон и, набравшись храбрости, продолжил:

— А я надеялся, что ты просто за меня волновалась.

— И это тоже, — улыбнулась одними уголками губ волшебница, заставив сердце юноши затрепетать от восторга.

— Слушай, а не знаешь, где золотые гвардейцы? Хочу Гиллиана повидать, — все еще радостно выпалил Винстон, но улыбка исчезла с его лица, едва он увидел, как разом помрачнела Тайми.

— Нет их больше. Они клин зиранцев остановили. Пятьсот против многих тысяч. Сам понимаешь, — Тайми виновато опустила глаза, словно это она послала гвардейцев на смерть, а Винстон замер на месте, будто налетев на стену.

— Как нет? Но ведь кто-то да выжил? — Винстон все еще цеплялся за надежду.

— Ни один не вернулся. Мне очень жаль твоего друга, — Тайми участливо обняла мага, но даже близость столь желанного тела не могла разорвать ледяную хватку, сжавшую его сердце.

Убитый на его глазах Ингвар, пропавший Торстен, а теперь вот и Гиллиан. Это было слишком много для Винстона, никогда не отличавшегося умением не замечать потерь. Словно оглушенный, юноша стоял и неверяще смотрел на волшебницу. На глаза навернулись предательские слезы, и он отвернулся, боясь показать слабость.

— Гиллиан выкарабкается. Такие люди не умирают, не вписав свое имя в историю, — яростно отрезал Винстон, совсем не чувствуя той уверенности, что пытался вложить в свои слова.

— Конечно, я тоже так думаю, — поспешила подтвердить Тайми, не верившая в это ни на грош, и растеряно замолчала, не зная, что сказать дальше.

Не слишком рассчитывая на результат, Винстон раз за разом старательно твердил форму древнего заклинания дальней связи, мысленно пытаясь дотянуться до Гиллиана. Однажды ему даже показалось, что в воздухе вот-вот возникнет лицо друга, но каждый раз все срывалось. Маг либо находился слишком далеко, либо валялся без сознания. Был еще один вариант, но о нем он старался не думать.

На Винстона нахлынули воспоминания о друзьях, которых он, возможно, лишился, и юноша заскрипел зубами. Проклятая судьба не желала успокаиваться, нанося удар за ударом, словно задавшись целью выковать из него инструмент для каких-то своих, непонятных смертным игр, или же просто окончательно сломить покалеченного мага.

Винстон понял, что сейчас опять скатится в пучину сожалений и жалости к себе, и яростно встряхнул головой. Однажды он дал себе клятву не подаваться эмоциям и, несмотря на многочисленные провалы прежних попыток, собирался все же выполнить зарок. Думать о погибших друзьях было невыносимо, и юноша оглянулся по сторонам, ища повод хоть как-то отвлечься от потерь. Подбежавший к ним вестовой оказался весьма кстати.

— Объявлен привал. Командующий вызывает всех магов. Я провожу, — ошарашил повелителей стихий неожиданной новостью солдат и двинулся в центр самой большой из колонн армии, изрядно растянувшейся в степи. Переглянувшись, они последовали за ним.

Уставшие легионеры разошлись по сторонам, образовав широкий круг, в центр которого стекались маги. Солнце припекало, и многие повелители стихий плелись с явной неохотой. Кто-то сразу устраивался на иссушенной засухой траве, другие пытались сохранять величественный вид и оставались на ногах. Сам юноша не задумываясь прилег бы отдохнуть, но он парил в воздухе и ему не было необходимости опускаться на пожухший и не слишком мягкий степной ковер, как бы призывно не покачивался на ветру ковыль.

Насколько Винстон мог судить, самый сильный из собравшихся волшебников имел первую ступень, хотя и не был Великим магом. Их вообще изначально не было с армией, у адептов, постигших самые сокровенные тайны стихий, нашлись занятия поважнее, чем игры в войну. Еще трое магов могли похвастаться рунической двойкой на тыльной стороне ладони. Остальные представляли собой весьма разношерстную компанию из нескольких десятков адептов разных специальностей, позади нестройной толпы виднелись даже гонцы и целители.

— Старшие маги не смогли предложить ничего дельного, поэтому я решил пообщаться со всеми адептами, — начал свою речь герцог Альтрейни. — Многие ваши товарищи остались на том поле, но сейчас нужно думать о выживших.

Винстон посмотрел на командующего и поразился произошедшей в нем перемене. Пропавшие наследники и внезапно свалившаяся ответственность, казалось, разом состарили аристократа лет на десять. В его волосах появились седые пряди, новые морщины избороздили лоб, и лишь плечи были все также гордо расправлены, а в каждом жесте по-прежнему сквозила властность. Не было похоже, чтобы он хоть на мгновение сомкнул глаза или приводил себя в порядок, но накинутая поверх доспехов одежда оставалась опрятной, а руки, лежавшие на узорном поясе и потертой рукояти меча, не дрожали.

— Армии нужна передышка, — герцог Альтрейни обвел магов тяжелым взглядом, и Винстон вздрогнул, встретившись с его красными от недосыпа глазами. — Или мы остановимся на ночлег, или сдохнем, как загнанные лошади.

— Зиранцы все еще слишком близко и у них полно конницы. Если остановиться на ночь, они нас прихлопнут, — мрачно высказался один из повелителей воздуха, отвечавших за разведку. — Мы просто не можем опередить их!

— Правильно, поэтому здесь так мало офицеров, зато полно магов, — командующий обвел взглядом разношерстную толпу повелителей стихий и горько усмехнулся. — Судьба армии в ваших руках.

— Мы уже один раз попали впросак, — горько рассмеялся кто-то из адептов земли. На его измученном лице с выдающимися скулами и туго натянутой кожей улыбка производила жуткое впечатление, словно позубоскалить над обреченными из могилы поднялся покойник. — Зиранские колдуны, которых мы так презирали, задали нам жару. И будьте уверены, командующий, сделают это снова.

— Говори за себя, трус! — Винстона передернуло, когда он разглядел выпалившего эти слова Марка. Повелитель пламени то ли уже успел отдохнуть, то ли просто не показывал усталости, но со стороны казался полным сил. Сам Винстон тоже чувствовал себя неплохо, но старался особо это не демонстрировать, чтобы не оказаться первым "добровольцем", если кому-нибудь в голову придет достаточно безумный и опасный план.

— Я почти сумел ворваться на холм с зиранскими недоучками! Если бы оставшиеся отвлекать их внимание занимались делом, мы бы сейчас уже переправлялись на другой берег Нереи, а не бежали от этих нечестивцев! — продолжал горячиться Марк. Вначале Винстон не понял в чем дело, но заметив, как он искоса поглядывает на Тайми, не смог сдержать улыбки.

— Тоже мне, распушил хвост, как петух после драки, — тихо пробормотал юноша, а уславшая это повелительница пламени прыснула в кулак.

— Нужно опять дать бой! — не унимался маг огня.

— Твое мнение очень полезно в качестве наглядной иллюстрации причин нашего поражения, — Винстон вздрогнул, узнав этот голос, и действительно вперед выступил Зайберг, который уже несколько дней должен был быть мертв, прикрывая отступление армии. Повелитель воды указал на Марка холеным пальцем и снисходительно прокомментировал:

— Перед вами болван вульгариус. Даже из поражения он не может извлечь уроков и продолжает считать себя пупом земли.

— Зайберг, у акулы есть запасная челюсть, а у тебя? — мгновенно вспыхнул Марк, но замолк под недовольным взглядом герцога Альтрейни. Не стал развивать тему и маг воды.

— Как он выжил? Неужели бросил свой легион умирать? — возбужденно зашептала Винстону на ухо Тайми. — Может разоблачить труса?

— Тише. Мы тоже не совсем всю правду сказали, когда убегали подальше от линии фронта, так что делаем вид, что все нормально, — на самом деле Винстон совсем не боялся разоблачения, но идея перейти дорогу жуткому магу, очень напоминавшему украшавшую его руку акулу, совсем не прельщала.

Заметив Винстона, Зайберг улыбнулся краешком бледных губ и подмигнул ему, от чего у юноши неприятно засосало под ложечкой.

— Я жду идей! — требовательно напомнил командующий, заставив магов растеряно загомонить.

— Погодники, — внезапно вылез вперед кто-то из целителей. Маг воды по виду давно разменял сотню лет, но держался вполне бодро. — Наша судьба в руках погодников.

— Правильно. Об этом я сразу и подумал, — довольно кивнул герцог Альтрейни. — Сезон дождей еще не начался и нам придется его ускорить. Только проливные дожди и бездорожье не дадут зиранцам схарчить остатки моих войск.

— Мы слишком близко к зиранцам, нужно оторваться хотя бы на пол дня пути, чтобы успеть всерьез напоить землю водой, — поморщился Зайберг, разглядывая ногти.

— Вот и думайте, как вы обеспечите нам эту фору, — отрезал командующий.

— Прямой бой не годится. Потери среди адептов катастрофические. Нас сомнут, — добавил кто-то из опытных боевых магов, который, сполна пользуясь привалом, успел разлечься на траве.

— Мы уже пытались устроить землетрясение, создать на пути зиранцев ущелье или поднять горы. Нас слишком мало и они легко рассеивают наши чары, — высказался самый сильный из магов земли.

— Потому что этого от нас и ожидают, — Винстон с ужасом понял, что сказал это вслух. Проклятая привычка везде лезть со своим мнением в очередной раз подвела, и он привлек всеобщее внимание.

— У тебя есть предложения получше? — язвительно спросил кто-то, заставив уши юноши запылать.

Отступать было поздно, а расписаться в своей глупости не позволяла внезапно взбрыкнувшая гордость. Лишь потом юноша сообразил, что этой вспышке безрассудного тщеславия он был обязан присутствию рядом Тайми, а сейчас его голова оказалась занята лихорадочными мыслями о том, чтобы такое предложить и не потерять лицо.

Нарочито громко откашлявшись, пытаясь потянуть время, Винстон наткнулся на полный презрения и ненависти взгляд Марка. Было очевидно, что повелитель огня все еще не простил ему спасения своей жизни и только ждал удобного момента, чтобы доказать свое превосходство. Внутренне сжавшись от смеси ярости и страха, Винстон мельком скользнул взглядом по татуировке на руке мага, где раскинувший крылья дракон извергал потоки пламени, и внезапно расплылся в улыбке.

— Да, у меня есть идея, — уже наслаждаясь моментом, медленно начал он, не в силах сдержать довольного смешка.

— Винстон. Я рад, что тебе весело, но у нас на хвосте целая армия, так что излагай свою идею, — вновь влез в разговор магов герцог Альтрейни. Судя по светящемуся в его глазах интересу, он не забыл друга своего сына, в Конд'аэре поражавшего всех своими способностями и нестандартным подходом к любой проблеме, поэтому ждал от него чего-то действительно стоящего.

— Идея проста. Нужно атаковать с воздуха.

Слова юноши заставили большинство магов поморщиться. По рядам опытных адептов пролетел недовольный шепоток, и лишь немногие смотрели на него с интересом, ожидая продолжения.

— Боевых магов воздуха слишком мало, а поддерживая плетения полета, невозможно как следует атаковать, — высказал всеобщее мнение кто-то из собратьев юноши по стихии.

— Вопрос спорный, ну да ладно. Не в этом суть. Идея в том, что все адепты воздуха, в том числе и гонцы, с легкостью смогут поднять кого-то из боевых магов других стихий, которые и будут атаковать. Скорость и внезапность станет лучшей защитой, а маневренность позволит всерьез потрепать зиранцев. Уж такого налета они точно не ожидают.

Закончив, Винстон не без напряжения оглядел собравшихся магов, и расслабился только заметив на их лицах заинтересованность. Растерянность, переходящая в злость, легко читавшаяся в глазах Марка, только еще больше успокоила юного мага.

— Это сработает! — возбужденно выкрикнула Тайми. — Я уже летала, немного привыкнуть и ничто не мешает кидаться оттуда боевыми плетениями!

— А что, действительно достаточно безумно, чтобы сработать, — усмехнулся в усы широкоплечий маг огня, судя по татуировке самый сильный из всех повелителей пламени, оставшихся в армии.

— Еще до бойни у переправы я летал на разведку, и зиранские колдуны всласть потешились, швыряясь в меня всякой гадостью из своего магического арсенала, — воодушевлено продолжил Винстон, но вспомнив о бывшем тогда рядом Ингваре, разом помрачнел. — Они не привыкли колдовать быстро. Если атаковать внезапно и на скорости, то можно просто уворачиваться от большинства заклинаний, пока зиранцы не пришли в себя. Лучше всего пикировать с высоты и со стороны солнца.

— Тактика пикирующих магов, — задумчиво пробормотал герцог Альтрейни. — Что же, если других предложений нет, попробуем эту идею. Все адепты воздуха понесут по одному боевому магу другой стихии. Гонцы не исключение. Сами разбирайтесь, кто с кем полетит. Атака через полчаса. И придумайте какую-нибудь тактику боя. Винстон за старшего.

Командующий армии направился прочь, и все уставились на юного мага. Винстон только сейчас сообразил, во что ввязался. Он отнюдь не жаждал геройствовать, пытаясь остановить целую армию, а отсидеться в стороне теперь не было ни малейшего шанса. К счастью, атаковать предстояло с воздуха, а там Винстон себя чувствовал куда увереннее. Но вот приказ герцога руководить боем застал его врасплох.

Еще никогда Винстону не приходилось командовать таким количеством опытных магов. Он почти осязаемо чувствовал, как по нему скользят их изучающие взгляды, выражавшие полную палитру чувств: равнодушие, любопытство, недоверие, зависть, презрение и даже ненависть. К ужасу юного мага, последняя легко читалась не только в глазах у Марка, но и многих гонцов, которым теперь предстояло участвовать в сражении наравне с боевыми магами. Лишь встретившись глазами с Тайми, Винстон почувствовал прилив сил.

— Как будто герцог Альтрейни гонцов сюда просто так вызвал, — мысленно проворчал Винстон, обращаясь к недовольным адептам воздуха. — В любом случае оказались бы в самом пекле, а так хоть примете бой воздухе, где все козыри на руках.

— И этот мальчишка будет нами командовать? — самый могучий из собравшихся магов не мог поверить в происходящее. Единственный кроме него адепт первой ступени глупо погиб в битве у переправы во время отступления, истратив весь свой магический резерв, и теперь повелитель земли считал себя старшим, поэтому приказ герцога застал его врасплох.

— А ты хочешь оспорить распоряжение командующего? — по-змеиному улыбнулся Зайберг. — Он еще недалеко ушел, можешь догнать. А если нет, то лучше молись, чтобы у тебя не оказалось воздушной болезни, а то, помнится, на корабле ты весь путь провел зеленым, не выходя из каюты. Я с капитана аж два серебряных стряс, за то чтобы потоком воды прибрать за тобой и вытравить вонь.

Винстон заинтересовался, куда этим двум боевым магам довелось плавать вместе, но сейчас было не до расспросов. Он не был дураком и понимал, что приказ приказом, но заставить его уважать герцог Альтрейни не сможет, а значит нужно поспешить, пока его хоть кто-то слушается.

— Я не полечу! Идея этого молокососа — безумие! — продолжала горячиться самый сильный маг армии. — Чем я дальше от земли, тем труднее творить плетения!

— Он прав, — Винстон решил брать инициативу в свои руки. — Адептам земли в этом налете делать нечего, тем более что воздушников меньше чем остальных боевых магов, так что есть простор для выбора.

— Угу, только нам этого выбора не дали, — недовольно пробормотал стоявший в задних рядах Тош, заставив Винстона опять почувствовать угрызения совести. Мысленно он пообещал себе извиниться перед другом за то, что втравил всех гонцов в эту авантюру. Думать о том, что Тош может не вернуться из атаки, маг себе запретил.

— С нами полетят маги огня и только самые сильные из повелителей воды, — все более воодушевляясь, продолжил Винстон. Отдавать приказы оказалось на удивление приятно, и он уже не морщился под недоверчивыми взглядами более опытных адептов. — Водники пойдут во втором эшелоне и прикроют отход, организовав туман и ливень.

— У нас тут больше всего магов земли, они что, останутся прохлаждаться в лагере? — недовольно спросил Зайберг.

— Нет. Пока мы зададим жару зиранским колдунам, повелители земли устроят на пути королевской армии знатное ущелье, — на ходу сымпровизировал Винстон, сам поражаясь тому, как быстро вырисовывается план сражения.

Выживших адептов воздуха оказалось девятнадцать. Наскоро отобрав столько же боевых магов огня и воды, ориентируясь по татуировкам с рангом, Винстон предоставил им самим разбиваться на пары, но тут возникла заминка. Столкновение амбиций, недоверия и старой вражды превратили происходящее в сущий балаган.

— Да что вы как семинаристы, которым приказали идти на именины императора под ручку с выпускницами пансионата благородных девиц! — наконец взорвался Винстон. — А ну-ка все разбились по парам, иначе буду сам назначать, как несмышленых отроков!

— Так их, — одобрительно кивнул Зайбрег, который сам уже выбрал Тоша, и теперь с любопытством наблюдал за происходящим. Толстяк-гонец восторга от доставшегося ему в напарники мага воды не высказывал, но и возражать не решился.

— Тайми ты со мной? — с надеждой спросил Винстон.

— Конечно, — улыбнулась волшебница, но далеко не все были в восторге от такого решения.

— Это с какого перепугу ты Тайми выбрал? — грозно надвинулся на Винстона Марк. Маг огня, похоже, стал воспринимать юношу всерьез и чувствовал угрозу своим отношениям с повелительницей пламени. Винстон еще только придумывал достойный ответ, но Тайми его опередила.

— Это не он выбрал, а я так решила! — волшебница гордо вздернула подбородок, разглядывая своего ухажера с опасным прищуром.

— Лети с кем угодно, но не с ним! — Марк не обратил внимания на скрывающееся в глазах повелительницы пламени предупреждение.

— Это с чего бы? — голос волшебницы казался безмятежным, но у Винстона по спине побежали мурашки. В отличие от вошедшего в раж повелителя пламени, он отчетливо разглядел, как затрепетали от гнева ноздри девушки.

— Потому что я так сказал! — не на шутку разозлился Марк, и это было его ошибкой.

— Ах значит ты сказал, — медленно произнесла Тайми, сверля мага презрительным взглядом, а потом буквально взорвалась — Я тебе что, рабыня?! Кто ты такой чтобы мне указывать! За собой следи ящерица-переросток!

Винстон решил, что разгорающийся скандал пора прекращать, вклинился между быстро распалявшимися магами, и попытался воззвать к голосу разума:

— Я и Тайми уже не раз летали вдвоем, нам не нужно будет привыкать, так что вполне логично, если мы отправимся вместе.

— Винс, не лезь! — Тайми так на него зыркнула, что Винстон тут же счел за лучшее больше не вмешиваться и отошел в сторону.

— Да лети ты, с кем хочешь, только потом назад не приползай! — Марк сплюнул, и направился прочь, оставив кипевшую бешенством волшебницу пытаться испепелить его взглядом. Винстон совсем некстати подумал, что ссора такой парочки могла бы закончиться испепелением совсем не фигурально.

— Эй, Марк, а ведь тебя отбрили! — довольно загоготал Зайдберг, и между адептами едва не вспыхнула безобразная драка, больше подобающая завсегдатаям какого-нибудь трактира, а не почтенным боевым магам.

Обстановка вообще была далеко от спокойствия. В успехе замысла юного повелителя воздуха никто не был уверен, и даже опытные боевые маги нервничали не на шутку, что уж говорить о гонцах.

— Ты как, — Винстон хотел обнять Тайми за плечи, но благоразумно предпочел не злить остановившегося неподалеку Марка.

— А что со мной станется, — искренне улыбнулась волшебница, вновь взяв под контроль свои эмоции, лишь в глубине ее глаз подобно отблескам пламени плескались отголоски бешенства. — Ты лучше это у своего друга-гонца спроси.

Тош действительно выглядел не очень. По одутловатому лицу стекали крупные капли пота, а губы подрагивали.

— Эй, что с тобой? Ты же и раньше попадал в переделки. В джунглях Сийяри ты меня спас, — Винстон попытался приободрить друга, но тот лишь отмахнулся.

— Да полетами меня не испугать, дело привычное, и плевать, что внизу будет целая орда колдунов, жаждущих нашей крови. Есть проблемы и похуже. Я два дня нормально не ел, а час назад перехватил знатный кусок вяленого мяса. Вот живот и крутит. Не привык он у меня к таким испытаниям, — толстяк с нежностью погладил внушительное пузо.

— Сочувствую. А я уж испугался, что это ты на меня обиделся, — с облегчением улыбнулся Винстон.

— Да как на тебя, гада, обижаться, — усмехнулся Тош. — А вот другие гонцы, это да, осерчали не на шутку. Подставил ты нас изрядно.

— Герцог их бы все равно припахал, в стороне никто бы не отсиделся, — уверено заявила Тайми, останавливаясь рядом с Винстоном. Юноша почувствовал, как теплый летний ветерок донес ее сводящий с ума запах, и по телу пробежала приятная истома.

— За это ему еще ответ перед императорской службой гонцов, — проворчал Тош. — В уложении по этому поводу все четко написано. Пусть скажет спасибо, что гонцы не улетели всем скопом, оставив командующего расхлебывать кашу, заваренную предшественником.

— Ага, чтобы их потом в империи повесили как дезертиров? — зло усмехнулась Тайми. — Брось, ты не хуже меня знаешь, что война все спишет. А у герцога Альтрейни длинные руки.

— Видишь, а ты надо мной смеялся, что я в боевые маги подался. А сам в той же шкуре оказался, — не упустил случая поддеть друга Винстон.

— Чем зубоскалить, лучше бы попробовал нам чего-нибудь съестного выбить, — надулся Тош. — Ты же теперь вроде как командир, большая шышка. Даже смотришь на нас свысока.

— Издеваешься? Если эта затея не выгорит, то меня ни к чему серьезному и на полет стрелы не подпустят! — Винстон не уловил иронию друга. На своих воздушных щупальцах он действительно возвышался над остальными. Когда-то это его раздражало, и маг старался скользить у самой земли, но сейчас так было даже спокойнее. Прежний страх выделяться из толпы и стать изгоем сменился еще не осознанным, но все быстрее крепнущим желанием всегда оставаться лучше других.

— Ты справишься. Я знаю, — Тайми требовательно положила руку на плечо юноше, и он наконец догадался опуститься ниже, чтобы ей не приходилось ради этого нехитрого действия становиться на цыпочки.

На то чтобы разбить всех магов на пары и обрисовать им план действий ушло еще минут пятнадцать. Многие опытные адепты смотрели на юного выскочку с неприязнью, но незримо витающий за его плечами авторитет герцога Альтрейни заставлял их слушаться.

Вначале Винстон хотел по примеру опытных командиров произнести перед атакой воодушевляющую речь, но вовремя сообразил, что из его уст это прозвучит глупо и жалко, так что ограничился коротким пожеланием удачи.

— Готова?

— Как никогда прежде, — серьезно ответила Тайми и тут же игриво подмигнула, окончательно сбив Винстона с толку.

С трудом сдерживая волнение, он со спины обнял волшебницу и поплотнее притянул ее к себе воздушными щупальцами. Несколько секунд Винстон просто стоял, наслаждаясь моментом. Последний раз, когда они вот так вот обнимались, их отношения были в самом разгаре, и казалось, что это навсегда.

Порыв вольного ветра прошелся над степью, взвихрив длинные русые волосы волшебницы, в солнечных лучах ставшие почти золотистыми, и мимолетом бросив их в лицо Винстону, но вместо раздражения на него внезапно нахлынула волна нежности. Эти легкие щекочущие прикосновения, уже слегка забытый, но все еще пленительный запах, дразнящая близость желанного тела…

Вокруг взлетали другие маги, но для Винстона весь мир исчез, едва он коснулся Тайми. Напряжение последних дней, боль потерь, страх неизвестности — все это лишь оголило его душу, и теперь в ней с новой силой всколыхнулась… тоска по потерянному счастью? Страсть? Или может быть любовь?

Закрыв глаза, Винстон растворился в летней неге. Даже сквозь опущенные веки маг упивался озорной игрой ярких бликов, ему казалось, что он и сам превратился в лучик солнца, который вновь обрел давно потерянное направление. Сомнения, страхи, сожаления — все растворилось в океане солнечного света и наслаждения.

Винстон и сам не знал, как назвать то, что с ним творилось. Целый букет противоречивых чувств кружил голову, будоражил кровь, заставлял дышать полной грудью, но над всем этим властвовали спокойствие и отрешенность.

Все еще прибывая в легком трансе, маг раскинул сотканные из воздуха радужные крылья и взмыл навстречу небу. Винстон не сразу поставил защиту от ветра, и ударивший в лицо поток воздуха привел его в чувство. Юноша ожидал от Тайми возмущения и протестов, но волшебница стала на удивление молчаливой и спокойной, едва его руки сомкнулись вокруг ее талии.

Внизу желтым морем проплывала степь. Казалось, что под лучами жаркого летнего солнца кипит океан расплавленного янтаря. Тонкая ниточка тракта почти терялась в его волнах, а фигурки людей и вовсе казались едва различимыми букашками. Винстон несколько раз пытался начать разговор, но так и не вымолвил и слова, будто вновь вернувшись в те времена, когда присутствие красивой девушки повергало его в ступор.

— Зиранцы, — первой нарушила тишину Тайми, заметив на горизонте клубы пыли.

— Да, но это еще не армия, — Винстон напряженно всматривался в конную колону, неспешно рысившую по тракту. — Опять решили пощипать наши фланги. Измором рассчитывают взять.

— Убавим им прыти? — кровожадно спросила волшебница, завозившись в его объятиях.

— Нет, наша цель — основная армия, особенно их маги, разъезды трогать не будем, — покачал головой повелитель воздуха и заложил изящный вираж, чтобы убедиться, что остальные маги правильно поняли задачу и летят следом.

Близость противника, пусть и оставшегося далеко внизу, заставила встряхнуться, и Винстону захотелось прибывать скорости. Он понимал, что нужно держаться вместе с остальными парами, но сдерживать себя было все труднее. По телу пробежала дрожь, от сладкого предвкушения заныло сердце. Маг поражался сам себе — никогда он еще так не жаждал схватки. Или дело было совсем не в предстоящем бое?

Повинуясь внезапному порыву, Винстон коснулся губами изящного ушка, на секунду выглянувшего из под водопада русых волос. Тайми промолчала, но тело волшебницы ощутимо вздрогнуло в объятиях и еще плотнее прижалось к магу, а ее рука, словно невзначай, коснулась его бедра. Юноша почувствовал, как обезумевшей птицей в груди затрепыхалось сердце, и невольно сглотнул.

Впереди показались первые колоны зиранской армии. Помахав крыльями, подавая знак остальным магам, Винстон устремился вверх. Вскоре должна была решиться судьба его замысла и всей императорской армии, но юношу куда больше волновала сводящая с ума близость тела Тайми.

— Готова? — тихо спросил маг, с трудом сдерживая порывистое дыхание.

— С тобой — всегда. Покажем все, на что ты способны, — от легкой хрипоты в голосе волшебницы юношу бросило в дрожь. Судорожно вздохнув, она расстегнула изящную фибулу и отбросила накидку в сторону. В последний раз обиженно блеснув на солнце, золотистая голова дракона исчезла где-то далеко внизу.

Набрав достаточно высоты и оставив за спиной сияющее в зените солнце, Винстон дал себе волю и ринулся вниз. Казалось, что воздух, ставший на такой скорости осязаемо плотным, под его напором не расступается, а рвется, будто тонкая ткань. Маг боялся, что резкие маневры на такой скорости причинят Тайми боль, но уже не мог остановиться. В этот безумный рывок он вложил куда больше, чем одну лишь страсть к полетам и ненависть к зиранцам.

Скорость возрастала с каждым мгновением, за спиной стонал рассекаемый крыльями воздух, от возбуждения в висках стучала кровь. Их с Тайми пара оказалась далеко впереди остальных адептов, но ему было плевать. Наступающая зиранская армия приближалась, и он зарычал в предвкушении.

Первой атаковала Тайми. Посланный волшебницей огненный шар вспух пламенным облаком в самом центре конной колонны. Узнать в этих всадниках рыцарей было не просто: зиранцы восседали на заводных конях, длинные копья, щиты и большая часть доспехов лежали в обозе, лишь пышная одежда, расшитая родовыми гербами, да богатая сбруя выдавали аристократов. Впрочем, их боевым скакунам, которых вели на поводу оруженосцы, повезло не намного больше — Винстон не отставал, покалечив нескольких лошадей и распугав остальных ветвистой молнией. Люди и кони еще бились в агонии, а адепты стихий уже были далеко впереди.

Маги вихрем проносились над зиранцами, и внизу воцарялся настоящий ад. Винстон так привык работать с несколькими плетениями одновременно, что ему не составляло труда управлять с полетом и сыпать боевыми заклинаниями. Скорость они и так набрали бешенную, так что он лишь немного корректировал направление.

Ветвистые молнии убивали зиранцев десятками, невидимые лезвия смертоносной косой рассекали их строй, воздушные молоты проделывали целые просеки. Всегда эффективные на дистанции плетения работали с привычной смертоносностью. А вот огненная магия преподнесла сюрприз.

Боевые плетения адептов пламени, самые мощные из всех стихий, имели один недостаток — медлительность. Даже примитивный огненный шар значительно уступал в скорости молнии, что оставляло противнику призрачные шансы уклониться. Сейчас же заклинания повелительницы пламени находили своих жертв, едва сорвавшись с ее рук, окутанных облаком алых искр. Скорость полета придавала плетениям Тайми дополнительное ускорение, и зиранцы сгорали заживо, даже не успев осознать опасность.

Остальные пары адептов добрались до армии и присоединились к Винстону и Тайми. У потрясенных внезапным налетом зиранцев сразу возникло еще больше проблем. Уверенные в своем превосходстве они наступали плотными группами, и теперь любой удар стоил жизни сразу нескольким солдатам. Ни о каком наступлении уже не шла и речь — каждый думал о спасении своей жизни. Вошедшие во вкус маги куражились, убивая на выбор, редкие стрелы и арбалетные болты не могли их остановить, но торжествовать победу было рано.

Зиранские колдуны не собирались безучастно наблюдать за избиением и не замедлили вступить в игру. Десятки заклинаний разорвали небо, норовя настигнуть испугано маневрирующих имперцев. Далеко не каждый из повелителей воздуха в совершенстве владел полетом, и им приходилось туго. Как ни странно, лучше всех справлялись гонцы. Тош и вовсе умудрялся выписывать в воздухе такие фигуры, что оставалось лишь посочувствовать болтающемуся рядом с ним Зайбергу.

Винстон настолько увлекся атакой, что пройдясь по веренице всадников очередным венцом молний, он едва успел увернуться от полупрозрачного диска, просвистевшего в опасной близости от Тайми. Юноша не знал, что это за заклинание, но таящийся внутри него кокон плотно приплетенных чар и ореол серебристого пламени недвусмысленно намекали, что от этого творения зиранских колдунов лучше держаться подальше.

То, что раньше казалось забавой, разом превратилось в схватку со смертью. Винстон видел, как кто-то из повелителей воздуха не успел вовремя уклониться, и огненный поток буквально слизнул не слишком надежную защиту, добравшись до магов. Две объятые пламенем фигурки устремились к земле, и он почувствовал укол совести — это ведь из-за его идеи погибшие оказались здесь.

Еще один из гирских магов, уходя от целого вихря ледяных игл, не заметил опасности и налетел на созданный зиранцами шквал. Повелителя воздуха закрутило, но он сумел выровнять полет, а вот его товарищу повезло меньше. Гонец не сумел удержать назначенного ему в пару адепта, и тот с истошным воплем полетел вниз, где его тело приняли на копья зиранцы. На секунду у Винстона почувствовал разочарование, что это был не Марк, но он тут же одернул себя.

— Нужно заняться магами! — юноша с трудом различил за свистом ветра голос Тайми.

— Да, они очень кстати себя обозначили, — кровожадно усмехнулся Винстон, направляясь к центру армии, откуда летели вражеские заклинания. — Теперь у них нет времени на подготовку, посмотрим, на что они способны без артефактов и ритуальной магии.

Ураганный порыв попытался захватить их в свои смертоносные объятия, но Винстон быстро вернул контроль над воздухом и скривил губы в презрительной усмешке. Небо было его стихией и не зиранским недоучкам было здесь с ним состязаться. А вот множества огненных шаров, ледяных игл и молний пришлось уворачиваться, чтобы не тратить понапрасну силы.

Первый заход оказался неудачным. Привычные боевые плетения оказались бессильны и разбились о щиты зиранских магов. С трудом лавируя среди потоков смертоносной магии, Винстон принялся за более мощную волшбу, но и могучий смерч, протянувший свою воронку к королевским колдунам, не смог пробить защиту. Огненные тараны Тайми оказались не намного эффективнее — погиб кто-то из охраны, но сами зиранские колдуны даже не почесались, возведя новые барьеры взамен проломленных щитов.

— Проклятие! Нам не пробиться! — от бессилия, прозвучавшего в голосе Тайми, Винстон заскрипел зубами.

Юноша понимал, что если как следует не потрепать магов, то они не дадут возвести на пути армии препятствие или превратить тракт в раскисшее от распутицы бездорожье, а значит — вся его затея одна большая ошибка. Как назло остальные пары предпочитали расправляться с обычными солдатами, и не спешили бросать вызов равному проитвнику. Несколько уничтоженных ими колдунов, оказавшихся в стороне от коллег, погоды не делали.

Уклоняться от вражеской волшбы становилось все труднее. Небо перечеркивали огненные росчерки и дымные шлейфы, его рассекали нити молний и пламенные вихри, на высоте колыхались наполненные ледяными иглами тучи, а ближе к земле извивались петли сгустившейся пыли. Безжалостные ураганные шквалы чередовались с секущими струями ливня, от воя ветра и разрывов заклинаний закладывало уши, воздушные потоки, перепутанные воцарившейся вакханалией боевой магии, едва слушались. Многие удары приходилось принимать на защиту, и силы неуклонно таяли.

Винстон уже взмок, не легче приходилось и Тайми — он чувствовал, как под его руками вздрагивает тело девушки. Нужно было что-то решать. Юноша уже почти собрался отступать, когда в памяти всплыли лица Ингвара, Торстена и Гиллиана.

— Твари, я вас достану! — вспышка ненависти скрутила внутренности огненной судорогой, но вместе с бешенством неожиданно вернулось упоение моментом. Винстон с необычайной ясностью почувствовал, что он еще жив, внутри кипят восторг полета и горячка боя, в объятиях любимая девушка, а значит, нет ничего невозможного.

Разозленные парой назойливых адептов, круживших в небе и упорно крушащих их щиты, зиранские колдуны взялись за серьезные заклинания. Целая сеть, сотканная из нитей фиолетового пламени, возникла в воздухе и с гудением устремилась навстречу императорским магам.

Заложив очередной вираж, Винстон даже не сразу заметил, что его ладонь, словно зажив собственной жизнью, поднялась выше и коснулась груди девушки. Он почувствовал, как колотится под тонкой туникой сердце волшебницы, и это стало последней каплей, заставившей его отдаться на волю древним инстинктам. Любовь и ненависть, страсть и холодный расчет, восторг и боль — все сплелось воедино.

— Быстрее! — вскрикнула Тайми, но Винстон уже и сам заметил угрозу. Резкий маневр еще сильнее прижал к нему волшебницу, и они оба застонали от перегрузки. — Не останавливайся!

Винстон резко спикировал и тут же вновь набрал высоту, на скорости проскочив между норовившими сомкнуться краями ловчей сети, но к ним уже неслись новые смертоносные заклинания. Об атаках он уже не думал, сосредоточившись на полете, зато Тайми старалась за двоих. Маг то взмывал вверх, то устремлялся вниз, постоянно наращивая темп, а волшебница в его объятиях полностью отдавалась схватке.

Винстон вытворял в воздухе что-то неописуемое, от перегрузок темнело в глазах, но они упорно приближаясь к вражеским колдунам. Он еще не знал, как взломать возведенные ими бастионы защитной магии, но почему-то был уверен, что нужно подобраться поближе. Винстон не просто решал очередную задачу или что-то планировал, он жил этим боем. Замершая в его объятиях Тайми стала для юноши вдохновением, и его осенило:

— Создай самый мощный пламенный кокон, на который способна! Такой, чтобы сжигал все, к чему прикоснется, только крылья мне не срежь. Не экономь силы, если моя затея не выгорит, они нам больше не понадобятся.

— Но это защитное плетение! — закричала в ответ Тайми, посылая очередную огненную стрелу. — Я смогу держать его только вокруг нас!

— Верь мне! — Винстон нежно поцеловал волшебницу в шею, и этот аргумент стал решающим.

Тайми потребовалось время на сложное плетение, но она не даром считалась отличным боевым магом и через минуту вокруг них вспыхнул алый кокон, сотканный из множества пламенных нитей. Со стороны возникшая в воздухе громадная огненная сфера, должно быть, смотрелась величественно, но для Винстона куда важнее было то, что скрывалось за танцующими в бесконечном движении языками пламени. Внутренним зрением он отчетливо различал вложенную в это плетение силу и больше не сомневался в своем решении.

Торжественный гул пламени заглушил все звуки, сквозь него трудно было что-то различить, но юноше и не нужно было видеть, он чувствовал цель. Непривычная огненная магия мешала, но Винстон сумел выровнять полет и, закрыв ставшие ненужными глаза, ринулся к земле.

Словно алый росчерк перечеркнул небо. Оставляя шлейф пламени и дыма, огненная сфера неслась прямо на зиранских магов, сбившихся в кучу под защитным куполом. Винстон все ускорялся и ускорялся, понимая, что второй попытки у них не будет.

О том, чтобы уклоняться от вражеских заклинаний не могло быть и речи. Заметив угрозу, колдуны буквально забросали их боевой магией, раскрасив небо множеством красок. Сфера пока держалась, но в ход вот-вот должны были пойти более сильные чары, не оставив им не единого шанса.

— Получите! — в это плетение Винстон вложил всего себя. Обычная молния, но он так напитал ее силой, что нестерпимо яркая вспышка ослепила задравших головы зиранцев, не дав им времени закончить свои зубодробильные чары и нацелить удар. До столкновения оставались считанные секунды.

— Я долго не удержу! — застонала Тайми. Чудовищное напряжение мешалось в ее голосе с восторгом. Упоение гибельного порыва захватило волшебницу с головой, рядом с Винстоном она ничего не боялась.

— Еще чуть-чуть, — почти прорычал маг, сильнее стиснув ее в объятиях. — Я люблю тебя!!!

Это был миг абсолютного упоения, когда кажется, что двое сливаются в единое целое. Винстон и Тайми отдали себя без остатка, доверили свои жизни друг другу и поставили их на карту. Смерть и победа сейчас были одинаково пленительны, ведь они были готовы их встретить вместе.

Подобно небесным огням, что иногда рушатся на землю, алая сфера пламенным болидом врезалась в щиты зиранцев. Ослепительная вспышка, разлетающиеся комья земли, облако удушливой пыли и гари, брызнувшее во все стороны жидкое пламя… Грохот столкнувшихся чар заглушил испуганные вопли зиранцев, впрочем, далеко не все из них успели перед смертью закричать.

Пламенный кокон, веками остававшийся лишь защитным заклинанием, но сегодня безрассудством Винстона превращенный в атакующее плетение, оказался чудовищно смертоносен. Пробив щиты, он разлетелся на десятки пламенных лоскутов, калеча ударной волной и испепеляя не успевших среагировать зиранцев, но куда важнее было то, что Винстон сумел подобраться к ним вплотную.

Их самих от осколков лопнувшего плетения спасла только вовремя возведенная сфера ветра. Невидимая линза смягчила удар, и через секунду Винстон уже вскочил, оттолкнувшись от земли воздушными щупальцами. Давно прошли те времена, когда он атаковал по учебникам, предписывающим держать дистанцию, и в ближнем бою маг чувствовал себя также уверенно, как в полете. Отдавшую все силы Тайми он по-прежнему сжимал в объятиях, но это был уже не ее бой.

Первый попавшийся на пути зиранец умер прежде, чем успел что-то понять — удар жгутом воздуха, стиснутого до крепости стали, снес ему голову. А Винстон уже понесся дальше, сея за собой смерть. Королевские маги и так не блистали в ближнем бою, а уж в воцарившемся хаосе, среди раненых и запаниковавших коллег, за густой пеленой дыма, пыли и гари, и вовсе замечали опасность, лишь когда юноша сворачивал им шеи.

Винстон сполна воспользовался преимуществом. Закрыв глаза, маг посланником смерти скользил над тлеющей травой и убивал, убивал, убивал. Это не была работа мясника, это казалось сродни искусству музыканта или поэта, только вместо слов или смычка для своего шедевра он выбрал разрушение.

Но безнаказанность не могла продолжаться долго. С каждой секундой зиранцы приходили в себя, каждый маг стремился немедленно укрыться за пеленой защитных чар, и на их вскрытие уходили драгоценные силы и время. Несколько раз нанесенные вслепую удары едва не стоили повелителю воздуха жизни.

Кто-то из опытных колдунов догадался порывом ветра разогнать темно-бурое облако, открыв картину бойни во всей красе. Выживших королевских магов было слишком много, и Винстон, ни секунды не раздумывая, взмыл в небо. Им в спину полетело сразу несколько заклинаний, но очередным немыслимым виражом юноша отсрочил свидание со смертью, а потом зиранцам стало не до них.

Остальные уцелевшие пары адептов после прорыва Винстона и Тайми осмелели и накинулись на не успевших оправиться колдунов. Единого фронта защиты больше не существовало, каждый королевский маг сражался сам за себя. Прежде чем сказалось численное превосходство и повелителей стихий отогнали, многие зиранские чародеи расстались с жизнью.

Винстон ослабил защиту от ветра, позволив резким порывам остудить разгоряченные тела. За их спиной на зиранскую армию накатывалась стена тумана — маги воды прикрывали отступление.

— Мы это сделали. Тайми, мы это сделали! — все еще тяжело дыша, выпалил Винстон.

— Да, мы это сделали, — промурлыкала волшебница, и он почувствовал себя совершенно счастливым. Юноша понимал, что им нужно объясниться, но сейчас ему было слишком хорошо, чтобы рисковать нарушить очарование момента словами.

Внизу загрохотало. Веками пребывавшая в покое степь заходила ходуном, покрываясь ковром трещин, а потом земля разверзлась, открыв миру широкий провал, протянувшийся на много километров в стороны. Зиранские колдуны сосредоточил все свое внимание на собственной защите, и совсем не чинили помех адептам земли, устроившим землетрясение.

Наконец впереди показалась императорская армия. Сил почти не осталось, но Винстон, наплевав на близкое истощение, опустился очень плавно, словно сжимал в объятиях не девушку, а фарфоровую статую, грозящую вот-вот рассыпаться тысячью острых осколков.

Едва они коснулись земли, Тайми ловко извернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Сияющие глаза волшебницы теперь были совсем близко, их носы почти соприкасались, он чувствовал на щеке теплое дыхание. Это напоминало сон, и у Винстона закружилась голова.

— Знаешь, во время схватки я сказал… — преодолевая робость начал маг.

— Знаю, — Тайми не дала ему закончить, закрыв рот поцелуем. — Я тебя тоже люблю. Не нужно слов…

Привал закончился и вокруг проходили колоны легионов, а они молча стояли обнявшись и наслаждались друг другом. Страхи, недомолвки, отчужденность — все это осталось в прошлом, никто из юных магов не знал, что их ждет в будущем, но сейчас для них существовало только настоящее, и каждый хотел навсегда запечатлеть в памяти это мгновение.

В небе раздались первые раскаты грома — сохранившие силы маги-погодники старались вовсю. За первыми каплями дождя последовал настоящий ливень, но они по-прежнему прижимались друг к другу, не в силах разомкнуть объятия. Наконец Винстон на секунду отстранился, вглядываясь в лицо любимой, и, заметив на ее лице лукавую улыбку, расхохотался.

Каждая клеточка тела пела от восторга. Судьба друзей все еще была окутана мраком тайны, попятам за императорской армией по-прежнему спешили зиранцы, и Винстон не знал, сколько мгновений счастья ему отмеряно судьбой, но маг никогда доселе не чувствовал себя таким живым. Сегодня он не плыл по течению, не исполнял чужие приказы, не прятался от ударов рока. И разрази его гром, если этот новый Винстон не пришелся ему по вкусу.

 

Глава 22

— Стоять! — окружившие небольшой отряд легионеры были настроены весьма решительно, на что недвусмысленно намекали блестящие на солнце обнаженные клинки и наконечники арбалетных болтов.

— Стою, — Эллиан подал лошадь вперед и развел пустые ладони, демонстрируя миролюбие.

— Я сказал стоять! — и не подумал успокаиваться октат, мысленно уже примерявший награду за поимку зиранских лазутчиков.

— Мы свои, — Кель, как всегда наплевав на субординацию, не стал дожидаться продолжения столь содержательного диалога.

— Я септим третьей сотни гвардейцев Сплава, позовите кого-нибудь из командиров, — грозно нахмурил седые брови Граф. Опытный гвардеец и не ждал другого приема, но смирить гордость было не просто.

— И желательно прекратить тыкать в нас оружием, — не преминул вставить Кель, без щита и доспехов чувствовавший себя совсем неуютно.

— Спешиться! Оружие на землю! — командир тавта и не подумал расслабиться.

— Гил, ты же говорил, что нас встретят? — Эллиан повернулся к брату, словно и не замечая грозно бряцающих оружием солдат.

— Ну да, я вчера с Винстоном связывался, тот обещал все устроить и отцу сообщить, — пожал плечами здоровяк-маг. — Может мне их всех оглушить, а потом разберемся? Щит я поставил, так что арбалеты нам не страшны.

— Я настолько голоден, что если эти шавки немедленно не пропустят нас в скаренный лагерь, то придется пройти по их телам, — размял затекшую шею Торстен, не забывая краем глаза следить за каждым движением легионеров.

— Твоя правда, друг, — довольно рыкнул Мур, с трудом сдерживая испуганно всхрапнувшую лошадь. — Еда нам нужна. Мой вон тот пухляк с арбалетом, люблю мясцо с жиринкой.

— Отставить балаган. Только бойни нам не хватает, — Керит первым спустился на землю и отстегнул перевязь с мечом. — Пехотинцы просто делают свою работу, все нормально.

— Ложись на землю! Руки перед собой! Живо, иначе получишь болт в брюхо! — воодушевленные его миролюбием легионеры грозно надвинулись на разношерстный отряд.

— Беру свои слова назад, — гвардеец сжал зубы, с трудом сдержав грязное ругательство. Потомственный аристократ не привык, чтобы им помыкал какой-то пехотный октат.

— Вы совсем с ума посходили? Я Эллиан Алтрейни, квинт тысячи смешанной пехоты! Мой отец герцог и секунд империи! Живо метнулись за командиром!

— Я здесь командир! Скаренные зиранцы, делайте, что вам говорят, а там разберемся! — под забралом было трудно разобрать, но, похоже, октат был еще совсем молод и окончательно растерялся, столкнувшись с неповиновением. Агрессии странный отряд, вышедший прямо на секрет, пока не проявлял, но и гвардейцев Сплава узнать в них было трудно.

— Глупо как-то. На два десятка человек в отряде три командира, а толку ноль, — Кель единственный из всех забавлялся ситуацией. — Предлагаю Ритала на переговоры отправить. Он такой душка, что быстро все уладит.

— Пошути мне еще, остряк самоучка, — беззлобно огрызнулся в ответ изуродованный гвардеец. — Торстен дело говорит. Уж мочи нет терпеть, как вина охота. К обозу нужно идти, там всем разживемся.

— Гил, раскидай их, только аккуратно, — наконец решился Эллиан, которому надоели препирательства. — А потом вызывай своего Винстона.

— Без паники, я уже здесь, — совершив изящное сальто, маг приземлился перед отрядом. — А мы тут вас уже заждались!

— Угу, заметно, — проворчал Торстен, тем не менее, расслабившись и перестав сжимать рукоять меча.

— Вот грамота с печатью командующего, они действительно гвардейцы, вышедшие из окружения. Я сам их в лагерь отведу, — важно продемонстрировал внушительный свиток Винстон.

Для вида внимательно попялившись в грамоту, октат приказал отряду продолжить патрулирование, и солдаты недовольно бурча прорысили дальше в степь. Лишь когда они удалились на полет стрелы, гвардейцы наконец расслабились. Не смотря на все уверения Гиллиана, под прицелом арбалетных болтов каждый чувствовал себя неуютно.

— Здорово, Винс. Покажи-ка свою бумажку, — тут же вылез вперед Кель. — Неужели про нас целую грамоту написали?

— Какую бумажку? — улыбнулся Винстон, и иллюзия грамоты растаяла в воздухе.

— Плут, — констатировал Торстен и, соскочив с коня, крепко обнял друга. — Совсем распустились секреты, любой лазутчик вокруг пальца обведет.

— Задушишь чертяка! — улыбнулся маг, с трудом отстраняясь от могучего норда. — Откормился, понимаешь, в самоволке, пока мы тут воевали.

— Э нет. Воевали мы вместе, а последние дни вы просто бегали. Да так шибко, что еле нагнали, — рассмеялся Торстен, но Винстон уже повернулся к Гиллиану.

— Знал бы ты как я рад тебя видеть. Я уж не думал пережить встречу с Кэмией, она бы мне голову точно оторвала, — маг воздуха пожал широкую ладонь и тут же оказался стиснут в могучих лапах аристократа. — Вы что, сговорились? Раздавишь же!

— Извини, я и сам уж не надеялся свидеться, — несколько сконфужено дернул плечом Гиллиан.

— Да уж, даже я не верю, что мы выбрались живыми, — хлопнул Винстона по плечу Эллиан, на секунду утративший ауру непробиваемого спокойствия и властности.

— Эх, знал бы ты, как ваш отец обрадовался. Я к нему в последние дни часто в шатер наведывался, но все больше с плохими новостями. А тут заваливаюсь и с порога сообщаю, что оба его сына живы и скоро будут здесь. Эх, дурак я, не догадался под шумок попросить дворянство или пару дней отдыха, — сокрушенно покачал головой Винстон.

— Ого. Это вам так солно приходится, что пара дней отдыха по цене рыцарского пояса идет? — заинтересовался Кель, как всегда успевший уловить самое главное.

— Не то слово. Скоро сами увидите. Если рассчитывали на отдых, то советую закатать губу обратно — зиранцы наступают нам на пятки.

Но гвардейцы не слишком вслушивались в слова Винстона. Даже те из них, кто почти не знали мага, сочли своим долгом пожать руку или хлопнуть по плечу парящего над травой повелителя воздуха. Никто из них не забыл, что Винстон вытворял в пылу схватки на холме в излучине Нереи, но сейчас он для них стал зрячим символом того, что гвардейцы вопреки всему вырвались из окружения и пробились к основным силам империи.

— А Ингвар где? Неужели ли не смог нас встретить? — для Винстона этот бесхитростный вопрос Гиллиана прозвучал подобно грому.

Улыбка разом сползла с лица мага. Если на какие-то мгновения радость увидеть Торстена и Гиллиана живыми затмила скорбь по Ингвару, то вопрос аристократа вновь разбередил старую рану. Только сейчас он сообразил, что младший Альтрейни еще не знает о гибели друга.

— Он… Его… — слова буквально застревали в горле, и Винстону приходилось выдавливать их из себя, словно он разом разучился говорить. — Его убили зиранцы.

— Как? — после долгой паузы почти шепотом спросил Гиллиан. Из него будто выпустили воздух, казалось, что он даже стал ниже ростом. Радостно гомонившие гвардейцы притихли — им было не впервой терять друзей, и они уважали горе магов.

— Там, на холме. Мы все едва… А он поспешил. Бойня, какая же это была бойня. Он рядом стоял, а я не успел. Да и какие тут щиты… — с трудом находил слова Винстон. Маг тысячи раз прокручивал события того страшного дня в голове, но сейчас мог выдавить лишь эти путанные объяснения. — Один, удар. Один скаренный удар! Кто-то из зиранцев словно прихлопнул муху, обычная защита не спасла. Это была неведомая магия, что-то совершенно новое, но чудовищной силы.

— Новая магия говоришь? — сжал пудовые кулаки Гиллиан. Тело реагировало на кипящие внутри эмоции привычно — хотелось рвать и метать, своими руками впиться глотку противнику. Но как бороться, когда твое горло сжимает не яростная хватка врага, а горе и бессилие?

— Да. Я раньше никогда не сталкивался с этой силой, но, хотя она пугаем меня до дрожи в коленях, надеюсь встретиться вновь. Кто бы ни был это зиранский маг, я найду и убью ублюдка. Клянусь всем, что мне дорого, — Винстон и сам поразился прозвучавшей в его голосе твердости.

— Не найдешь. Найдем, — мрачно поправил Гиллиан, поймав взгляд друга. — Обязательно найдем.

***

— Шлемы наденьте, скареные бараны! Знаю, что думать вы своими чурбанами не обучены, но они вам еще пригодятся, если зиранцы любезно поделятся с нами едой, — в голосе новоиспеченного октата не скользило и капли волнения, словно он всю жизнь командовал отрядом.

Остальные солдаты, впрочем, тоже не высказывали особой тревоги. Хотя две трети из них впервые примерили вороненые доспехи гвардейцев лишь пару седьмиц назад, зато каждый успел пройти суровую школу в смешанной пехоте. На пополнение истощенного Сплава герцог Альтрейни распорядился отрядить лучших.

— Ритал, бери пол дюжины, и обойдите эти халупы кругом, мне не нужны сюрпризы. Сам потом возвращайся, а людей расставь парами, чтобы крестьяне не сделали ноги.

— Есть, октат, — изуродованный гвардеец вытянулся в струнку, всем своим видом изображая примерного служаку, и тут же получил от командира удар в защищенный доспехами бок.

— Пошути у меня, — грозно нахмурился Кель. — Кому говорил, не называть меня октатом. Это галька пускай по уставу напрягается.

— Конечно, октат, — рассмеялся на последок Ритал, уже спускаясь холма.

Торстен задумчиво проводил друга взглядом. Он чувствовал, что за напускной бравадой и неуклюжими шутками ветеран прячет обиду. Когда-то Ритал дослужился до офицера и, начав с чистого листа в гвардии, был уверен, что первым получит повышение.

Впрочем, возможно, Торстен приписывал изуродованному гвардейцу собственные переживания. Уж он точно поначалу был глубоко уязвлен, когда Граф назначил новым октатом Келя.

Лучшие друзья, боевые побратимы, норду и в голову не приходило соревноваться с бывшим бродягой. Но при этом Торстен в глубине души всегда считал, что это он лидер, а Кель его верный спутник во всех предназначенных судьбой переделках. Жаль, что сотник рассудил по-другому.

Торстен не совсем понимал, чем Кель так уж приглянулся септиму. Не своими бесконечными шутками же, в самом деле. Но как бы то ни было, когда Граф принялся заново формировать почти уничтоженную сотню гвардейцев, одним из октатов он назначил именно его.

Поначалу Торстен даже думал просить оставить его в тавте Керита, но, как ни странно, побороть уязвленное тщеславие помогла именно гордость, не позволившая открыто высказать обиду. А немного остыв, он и вовсе устыдился собственной зависти. Норд по-прежнему считал, что из него получился бы хороший командир, но дружба с Келем была куда важнее.

Хоть это было и непросто, но Торстен смог побороть обиду и даже искренне порадовался успеху друга. Немало этому помог и сам Кель, привычно отнесшийся к своему повышению с юмором и запретивший старым товарищам называть его октатом. Он сразу уловил чувства друзей и отнесся к ним с пониманием, и не подумав задирать нос.

Так Торстен, Ритал, и примкнувший к ним Мур оказались в тавте Келя. Керит с неохотой отпустил проверенных боевых товарищей, но выбора у него не было. Кому как ни ему — единственному выжившему в сотне отктату, было формировать свой тавт заново. Аристократ понимал, что непривыкшему командовать Келю будет куда проще, если рядом окажутся друзья.

Вернувшийся Ритал доложил, что вокруг поселения все чисто, и Кель дал команду выдвигаться. Со стороны гвардейцы должно быть смотрелись темными кляксами, медленно плывущими в золотистом море ковыля. Поля зиранские крестьяне разбили вдоль текущей неподалеку небольшой речушки, а двигаться по дороге, едва заметной в иссушенной солнцем степи, бойцы Сплава не рискнули. Кель всерьез не ожидал полноценного сопротивления, но предпочел перестраховаться.

Запасы провианта в отступающей армии давно истощились, и рейды по окрестным селениям стали обыденностью. Специальных партий не хватало, и герцогу Альтрейни пришлось смириться с откровенным мародерством. Посмевших оказать сопротивление или утаить урожай крестьян безжалостно вырезали.

Кавалерии почти не осталось, так что бойцов Сплава вовсю гоняли за много километров от основных сил. Эта деревня была уже третей в этом рейде, но пока гвардейцы не могли похвастаться хорошей добычей — отобранной у крестьян снеди едва хватило бы им самим на неделю вперед.

— Скаренные зиранцы, — тихо пробормотал Торстен себе под нос. — Живут настолько бедно, что и поживиться нечем. А уж таких забитых крестьян я нигде не видел.

— Не обольщайся. Это сервы, почти рабы, им далеко до наших землепашцев, но дело в другом. Все что могли они давно припрятали, — не оборачиваясь, пояснил Кель.

— Да знаю я. Просто не по мне это рыскать в поисках еды, словно какой-то мародер, — передернул плечами норд.

— Приказ, есть приказ, — удивленно рыкнул Мур. — Как он может не нравиться?

— Тебе еще многое предстоит узнать у людях, — рассмеялся Кель, но тут же посерьезнел. — Держите ухо в остро.

Гвардейцев дано заметили — они и не сильно-то скрывались. Но, как и в предыдущих селениях, крестьяне и не подумали искать спасения в ногах. Сам Торстен полагал, что собственные феодалы и раньше не редко хаживали с рейдами по местным деревням, так что забитым сервам просто не приходила в голову мысль о бегстве. Пережидать любые беды в собственных домах им было куда привычнее.

— Работаем пятерками. Трое входят внутрь, двое снаружи. Вояки из крестьян никакие, но кипятка в лицо плеснуть могут, так что не расслабляться, — Кель был собран и напряжен.

Деревня насчитывала едва пару дюжин домов, хотя по местным меркам и это было неплохо. Торстен, выросший в довольно зажиточном городе, со смесью брезгливости и жалости разглядывал крестьянские халупы. Королевство Зиран считалось одним из сильнейших на континенте, но столь же убогие лачуги норд видел только у горцев в Эльтурских горах. Это сравнение всколыхнуло неприятные воспоминания, и он поудобнее перехватил лямку щита.

— Ритал и Мур снаружи. Торстен и Бастард со мной.

Услышав команду, Торстен поморщился. Не то чтобы этот новоиспеченный гвардеец ему не нравился, но вначале он попал в тавт к Кериту. Поговорив с ним всего пять минут, аристократ отправил его в другой отряд, а это говорило о многом. Кель, впрочем, предубеждения Торстена не разделял.

— Да он же ненавидит всех дворян, а Керит аристократ и не из последнего рода, — отмахнулся он от совета норда.

Доля правды в этом была. Бастард не зря получил такое прозвище. Он вырос в замке отца, но для его обитателей навсегда остался презренным сыном служанки, которого почтенный папаша отослал в армию при первой возможности. Торстен не знал, чего ему пришлось натерпеться в качестве живого доказательства неверности любвеобильного графа, но теплых чувств к дворянам он точно не испытывал. Ходили даже слухи, что ревнивая хозяйка замка извела его мать бесконечными придирками и непосильными приказами.

Собак в селении не оказалось, поэтому их никто не встретил. Мур одним страшным ударом выбил дверь дома и отскочил в сторону. Сжимая обнаженный клинок, Торстен, как всегда первым, ринулся в темные сени. Он был готов нападению, но встретил его лишь жалобный стон забившегося в угол старика. Следом в дом ворвались Кель и Бастард.

— Разожги очаг и накали кочергу, — распорядился Кель, усаживаясь на грубо сколоченную лавку. — Нам с радушным хозяином о многом нужно поговорить.

— Но тут нет кочерги, — растерялся Бастард. — И вообще ничего металлического нет.

— Кинжал накали, — презрительно усмехнулся Торстен, поворошив ногой лежащее в углу грязное тряпье, на проверку оказавшееся наполовину заштопанной рубахой очень маленького размера.

Все время, пока Бастард возился с хворостом и собственным огнивом, гвардейцы молча смотрели на хозяина дома. И без того испуганного старика теперь начала бить крупная дрожь.

— Один живешь? — наконец нарушил тишину Кель, когда комната наполнилась едким дымом — топили здесь по-черному.

— Да милорд, — заискивающе закивал старик, принявший закованных в доспехи гвардейцев за рыцарей.

— Мы тебе не ублюдочные дворяне, — тут же взорвался Бастард, но Кель одним взглядом заставил его замолчать.

— Ты врешь. Зачем тебе одному три миски или три овчины? Но мне плевать. Пока. Ты понимаешь, что я имею ввиду? — продолжил допрос Кель. — Ваши поля пусты, вы уже успели убрать урожай. Где зерно, мука, стада?

— Стада, значит, угнали еще в начале лета. Приказчики нашего господина, тобишь, угнали. И урожай они, окаянные, забрали. Ни зернышка не осталось, сами ягодами да грибами перебиваемся. Единым богом клянусь! — старик рухнул на колени и запричитал так правдоподобно, что Торстен ему поверил. А вот Кель придерживался другого мнения.

— Я же предупреждал, — печально покачал он головой. — Соврать было большооой ошибкой.

— Железо готово, — Бастард достал из огня раскаленный кинжал.

— Оставь пока. Лучше вон в том углу посмотри, сдается мне, что это хорошее место для подпола.

Пинком отправив назад в угол бухнувшегося ему в ноги старика, Бастард быстро нашел вход в подвал, и начал раздвигать доски. Тосртен и Кель встали, готовые помочь гвардейцу, но тот лишь отмахнулся.

— Еды нет, зато глядите, кого я нашел! — с довольной улыбкой Бастард за волосы вытащил отчаянно всхлипывающую женщину. Следом за ней с жалобным писком выскочил худенький и чумазый парнишка.

— Ну что, не вспомнил, куда припрятал зерно? — Кель перевел взгляд на старика, и на секунду в его глазах демоническим огнем отразились языки пламени, танцевавшего в очаге.

— Пощади их, господин! Я ничего не знаю, клянусь. Не бери греха на душу, это же баба и несмышленое дите! Возьми лучше мою жизнь, — отчаянно взмолился старик, обхватив голову руками и вновь бухнувшись на колени.

— Неправильный ответ, — зевнул Кель и дал знак Бастарду, мигом ухватившему мальчонку.

— Спорим, что я всего двумя пальцами сломаю ему руку? — гвардеец действительно легко обхватил ими тонкую ручонку.

Только сейчас Торстен заметил, какой же паренек худой. Штопанная во многих местах, но чистая льняная рубаха задралась, открыв выпирающие ребра и прилипший к животу живот. По чумазым щекам текли слезы, но глаза сверкали не по-детски яростно.

Отчаянно заголосив, забытая на время женщина, завозилась на полу, а потом внезапно схватила щепку, отлетевшую от разбитого засова, и кинулась на гвардейцев. Этот порыв был так беспомощен, что Торстен лишь легко отмахнулся, отшвырнув крестьянку, и она со стоном покатилась по полу.

— Не бейте мамку, господа лыцари! — пронзительно завопил мальчонка. И от этого отчаянного крика что-то перевернулось внутри Торстена. Он словно увидел себя со стороны и ужаснулся тому, насколько привычным для него стало причинять людям боль.

— Ну что, ломать щенка? — равнодушно спросил Бастард, грубо встряхнув парнишку.

Торстен не стал ждать. Он испугался, что Кель сейчас хладнокровно даст приказ покалечить ребенка, и бросился вперед.

— Говори, падаль! — закованный в сталь кулак впечатался в стену в каких-то сантиметрах от головы закатившего глаза старика, а следующий удар, послабее, Торстен направил ему в живот. — Говори, где урожай, или всех на куски порежем!

И столько неприкрытой ненависти и жажды крови сквозило в яростном рыке норда, что старик сломался. Захлебываясь слезами, и так и норовя лишиться чувств, он выложил все. Несчастному зиранцу так и осталось невдомек, что на самом деле вспышка гнева была направлена совсем не на него.

Когда Торстен, слегка пригнувшись, вышел на улицу, где-то вдалеке загрохотали раскаты грома. Тяжелый душный воздух застыл неподвижно, а солнце уж давно миновало свой зенит. Порывы ветра умерли, и весь мир словно замер в испуге. Лишь на самой линии горизонта клубились тучи, а значит, императорская армия была уже близко. Адепты не знали устали, создавая на пути зиранцев осеннюю распутицу. Именно тучи служили для гвардейцев маяком, когда они возвращались к основным силам.

— Гроза и смерть, вот что идет у нас попятам. Мы и сами для местных крестьян сродни стихийному бедствию, жестокому и беспощадному в своем равнодушии, — странная мысль заставила вздрогнуть. Торстен снял шлем и вытер запотевшее лицо.

— Хорошо ты расколол этого скрягу. Хм, закопать зерно в амбаре. Наконец-таки нам попались достаточно тупые для этого крестьяне, — довольно улыбнулся Кель, щурясь от яркого света после сумрака крестьянской халупы. Солнце уже клонилось к закату и светило гвардейцу прямо в лицо.

— Наверное, у них тут поблизости не нашлось подходящей рощи, — механически ответил Торстен, все еще пытавшийся сообразить, не превращается ли он в чудовище. — Может им оставить немного зерна, а то с голоду попухнут? Да и толку нам от него, это же не мука.

— Сгодится, это лучше, чем нечего. Возьмем все, что сможем унести. Жаль, стада далеко угнали, — Кель внезапно запнулся, к чему-то прислушиваясь. — Ну, уроды, не могли баб попрятать.

Торстен недоуменно посмотрел на друга, бросившегося куда-то на окраину деревни, и поспешил за ним. Вскоре и он услышал приглушенные стоны, доносившиеся из-за совсем бедного покосившегося домишки.

Когда оба гвардейца перемахнули через низенький забор, им открылась неприглядная картина. Прямо на вязанках хвороста, прислоненных к стене дома, лицом вниз распростерлась женщина в разорванном грубом платье, а над ней со спущенными портками вовсю трудился один из солдат.

Этого гвардейца из свежего пополнения Торстен запомнил, так как в первой из деревень он уже успел попользовать какую-то крестьянку. Кель, настрого запретивший насилие, тогда вышел из себя, и солдат лишился нескольких зубов. Похоже, урок не пошел впрок, и не в меру любвеобильный боец вновь принялся за старое.

Торстен ожидал, что Кель опять задаст болвану славную трепку, но друг в очередной раз удивил его. Ни на секунду не задумавшись, он обнажил клинок и сильным ударом едва не снес насильнику голову.

Уже немолодая крестьянка, которую окатило фонтаном крови из разрубленной шеи, в ужасе визжала и ворочалась под вздрагивающим в агонии телом. Торстен растеряно смотрел на эту жуткую картину, не зная как реагировать. А Кель зычным голосом уже собирал гвардейцев.

Прибежавшие солдаты, увидев мертвого товарища, вначале схватились за оружие, но Кель остановил их, продемонстрировав окровавленный клинок. Опытные рубаки смотрели на командира со смесью недоумения и испуга. Лишь Ритал и Мур восприняли произошедшее как должное и снисходительно поглядывали на остальных. Наконец октат счел, что пауза уже достаточно затянулась, и начал свою речь.

— Мы гвардейцы, а не мародеры. Да, мы на войне. Здесь приходится творить страшные вещи, но таков приказ. Мы это делаем, потому что должны, а не потому что нам нравится, — все еще сжимая обнаженный меч, Кель обвел взглядом притихших солдат и продолжил:

— Этот мешок дерьма умер не потому, что взгромоздился на эту сучку. Она может была и не против. Он умер потому, что ослушался моего прямого приказа. Дважды за этот рейд. Я признаю свою ошибку — нужно было его казнить уже после первого раза. На будущее я это учту. Мы на войне, вашу мать! Вам понятно? Не слышу!!!

Дружный хор голосов громогласно выражал полное понимание и солидарность с командиром, а Торстен смотрел на друга с уважением. Он впервые подумал, что Граф не зря остановил свой выбор на Келе.

***

— Сеть! — Тайми первой заметила опасность и немудрено: заклинания своей стихии опытные боевые маги чувствовали нутром, порой раньше, чем смертоносная сила обретала форму.

Винстон заложил лихой вираж, уклоняясь от перечеркнувших небо пламенных нитей. Расстояние между огненными ячейками казалось большим, но ему и в голову не пришло попытаться промчаться сквозь боевое заклинание. Последний из адептов воздуха, решивший провернуть этот фокус, погиб, заключенный в весело потрескивающий пламенный кокон. Летевший с ним вместе маг огня хоть и остался жив после столкновения с вражеской волшбой и падения с высоты нескольких десятков метров (помог один из амулетов с плетением воздушной перины, изготовленных Винстоном как раз на такой случай), но был немедленно распят на копьях зиранскими солдатами. С тех пор как императорские адепты сожгли несколько обозов с раненными, пленных никто не брал.

Уши заложило от перепада высоты, в голове зашумело от перегрузки, и Винстон, до конца не доверяя толстым кожаным ремням самодельной упряжи, которыми теперь пользовались все пары боевых магов, дополнительно обхватил волшебницу воздушным щупом. Впрочем, помимо безопасности, ему просто хотелось прижать волшебницу покрепче. В полете сердце мага пело от восторга, а близость желанного тела еще сильнее будоражила кровь.

Мысленно Винстон проклинал зиранцев. Проклятые язычники не собирались безропотно умирать под ударами с воздуха. Эффект неожиданности давно прошел, и теперь они научились успешно бороться с налетами императорских магов. Сложнейшие самонаводящиеся заклинания заставляли попотеть даже самых шустрых повелителей воздуха, а преимущество в численности и множество хитрых артефактов позволяли зиранским колдунам и вовсе лупить по площади, не жалея сил.

Об атаках на основные силы королева не могло быть и речи. Слишком многие адепты полегли в бесплотных попытках вновь остановить наступление зиранцев, и Винстон запретил эти самоубийственные вылеты. Ему пришлось выдержать целый бой, чтобы убедить герцога Альтрейни сменить тактику. Ответственность за жизни других людей давила тяжки грузом, но, как ни странно, именно она научила юношу держать собственные страхи в узде. Внутренне во многом оставаясь все тем же испуганным мальчишкой, Винстон стал отличным лицемером, поэтому его напускному спокойствию и абсолютной убежденности в своей правоте командующий уступил.

Уже несколько недель императорские маги уничтожали спешащие к зиранской армии подкрепления и обозы, охотились на рыскающие по окрестностям патрули и разъезды. Лишенные магической поддержки они становились легкой добычей, и адепты привыкли атаковать малыми силами, но на этот раз все было по-другому. Едва Винстон и Тайми приблизились к растянувшемуся в степи длинному обозу и охранявшей его сотне легкой кавалерии, как притаившиеся в повозках маги показали зубы. Разумнее было отступить, но адепты стихий пресытились легкими победами и не собирались бежать при первых трудностях.

— Скаренные зиранцы учатся, — сквозь зубы прошипел Винстон, кляня себя за самонадеянность: он лично принял решение лететь в дозор вдвоем, хотя мог взять еще несколько пар адептов. Но времени на самобичевание не оставалось, и юноша уже создавал усилием воли сложную структуру плетения. — Ну ничего, мы тоже не лыком шиты!

В воздухе соткалось несколько фигур магов, тут же с азартом ринувшихся прямо на головные поводы обоза, растянувшегося далеко по степи. Навстречу фантомам устремились заклинания не заподозривших подвоха зиранцев.

— Поиграйте в кошки мышки с ложными целями, а мы пока с другой стороны зайдем, — довольно улыбнулся Винстон, накрывая их с Тайми еще одной иллюзией, на этот раз имитирующей небо. Такая грубая поделка не имела ничего общего с настоящей невидимостью, и на скорости их можно было заметить, но ему требовались совсем немного времени.

Резко устремившись вниз, в самый последний момент Винстон выровнял полет и дальше помчался, не поднимаясь выше, чем на пару метров над землей. Даже привыкшая к его выкрутасам Тайми испугано ойкнула, наблюдая, как в опасной близости проносятся иссушенные солнцем трава и кустарник. Скорость была такова, что волшебница не успевала разобрать детали, и степь казалась единым размытым грязно-желтым пятном. К счастью, она не видела, что маг вдобавок ко всему закрыл глаза, полностью отдавшись на волю чувства стихии.

Внутренним зрением Винстон безошибочно нашел среди повозок те, где укрылись зиранские маги. Они не просто охраняли обоз — это была настоящая засада на гирских адептов. Дюжина колдунов, увешанных артефактами с головы до пят — этого вполне могло хватить, чтобы расправиться даже с несколькими парами императорских магов. Но зиранцам не повезло — в ловушку попалась слишком зубастая добыча. В прямом противостоянии у Винстона и Тайми не было ни единого шанса, но им и в голову не пришло мериться грубой силой. Стремительность и внезапность — вот что стало их оружием.

Несколько простых молний рассыпались безвредными искрами, столкнувшись с защитой королевских магов, но они обозначили цель для повелительницы пламени, давно уже готовившей смертоносное плетение. С оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой огненный таран проломил возведенные зиранцами невидимые бастионы. Несколько соседних повозок занялись быстро разгорающимся пламенем, а вот сами маги уцелели, впрочем, времени осознать опасность и создать новую защиту вокруг обоза у них уже не оставалось.

Не мудрствуя лукаво, Винстон порывом ветра перевернул обе повозки с зиранскими колдунами. Их индивидуальные защитные заклинания и амулеты оказались бессильны против такой атаки, не направленной на них напрямую. Конечно, никто из магов не пострадал, но даже кратковременной дезориентации и растерянности нападавшим хватило с лихвой.

Град смертоносных плетений, обрушившийся на ближайшую перевернутую повозку, разметал ее облаком размолотых досок и головешек, тут же закрученных грозно гудящим смерчем. Неожиданно для Винстона воронка торнадо легко подхватила и пламя огненных плетений Тайми, которое в объятиях взбесившегося ветра лишь разгорелись с новой силой. Огненный смерч бушевал недолго, но последствия впечатляли. На том месте, где секунду назад танцевало пламенное торнадо, осталась лишь глубокая воронка, да нелепо скорчившиеся на спекшейся земле перекрученные и обгоревшие тела королевских магов.

В густом облаке пыли и сажи они не заметили какого-то отчаянного всадника, с истошным воплем попытавшегося проткнуть Тайми копьем. Походя снеся ему голову ударом воздушного щупа, Винстон ринулся ко второй перевернутой повозке, но сидевшие в ней семеро магов оказались расторопнее коллег и, выбив заклинанием дно, уже выбрались из фургона.

Вздыбившаяся земля попыталась заключить адептов в свои смертоносные объятия, но повелитель воздуха резко набрал высоту, уходя от атаки, и тут же снова ринулся вниз, поднырнув под изгиб огненной петли. Наскоро сотворенные зиранцами водные плети и примитивные молнии и вовсе не смогли даже задержать владык стихий, за считанные секунды оказавшихся в опасной близости от королевских магов.

Мелькавшие между пальцев Тайми искры сформировались в огненный диск, снесший голову первому зиранцу. Удар Винстона оказался менее удачен — невидимое копье вскрыло не до конца сформировавшуюся защиту и распороло бок колдуну, но тот лишь сорвал с шеи какой-то амулет и метнул его в нападавших.

Винстон словно налетел на каменную стену. Нестерпимо яркая вспышка ослепила даже через зажмуренные веки, от грохота зазвенело в ушах, а ударная волна отбросила магов как пушинку. Приняв на себя основную мощь взрыва, защитный кокон лопнул, тугая волна раскаленного воздуха безжалостно швырнула адептов на землю, и они кубарем покатились по тлеющей траве. Юноша чудом удержался на самой грани беспамятства.

Удар выбил из Винстона дух, жесткая трава мигом стесала кожу ладоней, сверху падали комья земли. Рот мгновенно набился пылью и сажей, невыносимый жар обжигал легкие, глаза резал песок. Если бы не отточенное чувство воздушной стихии, он бы окончательно утратил всякую ориентацию.

Зиранцы незамедлительно воспользовались ситуацией и попытались добить оглушенных адептов, но тех спасли собственные артефакты Винстона. Прежде чем рассыпаться горсткой невесомого пепла, они долгие секунды сдерживали напор вражеской волшбы, позволив ему прийти в себя.

Тайми, приняв основную силу первого удара, безвольно болталась на удерживающих ее кожаных ремнях и не подавала признаков жизни. Выяснять что с ней не было времени, и, взвыв от бессильной ярости, Винстон бросился в атаку. Мысль, что девушка может быть мертва, разом превратила рассудительного и осторожного мага в жаждущего крови монстра.

Винстон попытался сграбастать ближайшего колдуна воздушными щупальцами, но они распались, едва прикоснувшись к мудреному защитному заклинанию. Ни на секунду не останавливаясь, он ринулся дальше, оказавшись среди растерявшихся магов. Один из них швырнул огненный шар, но повелитель воздуха ушел в сторону, а ревущее пламя растеклось по защитному кокону другого зиранца. Воспользовавшись ситуацией, Винстон метнул ослепительно яркую молнию, пробившую ослабленный барьер, а потом резко сократил дистанцию и с наслаждением оторвал колдуну голову.

Развить успех повелителю Воздуха не дали. Он ловко ушел от удара невидимого молота, поднырнул под унесшейся вдаль огненной стрелой, но со всех сторон уже сгустилась белесая хмарь, замедлившая движения, а в разум юноши ударил ментальный таран. Винстон заметался, пытаясь добраться до ненавистных зиранцев, но тех накрыл мерцающий купол, осветивший пелену туману мертвенно-бледным светом. Королевские маги работали слажено, чувствовалось, что роли были распределены заранее.

Уклоняться от атак зиранцев становилось все труднее. Несколько пропущенных заклинаний заставили Винстона спешно крепить собственные защитные бастионы, и он окончательно потерял инициативу. Вновь почувствовав себя уверено, королевские маги методично осыпали его ударами, не оставляя времени на контратаки.

Наконец нервы Винстона не выдержали. Силы таяли, пелена тумана и непрекращающиеся ментальные атаки напомнили ему об ужасе, пережитом в джунглях Сийяри, а очередное хитрое заклинание едва не вскрыло магические щиты настоящим ливнем ледяных игл. Утратив последние капли боевого азарта, Винстон бросился прочь.

За считанные секунды преодолев на своих щупах сотню метров, он раскинул крылья и взмыл в воздух. Но и зиранцы не собирались мириться с бегством уже почти поверженного противника. Винстон слишком рано расслабился, и страшный удар посланного вдогонку огненного копья, прядясь в заднюю полусферу, пробил защитный барьер.

Спасло повелителя воздуха плетение полета. Магические крылья приняли на себя остатки смертоносной энергии и схлопнулись, а адепты кубарем полетели вниз. Ошарашенный Винстон едва успел смягчить падение невидимой периной, но тут же вновь ринулся вперед нелепыми, но длинными прыжками, отчаянно отталкиваясь от земли воздушными жгутам. На том месте, где адепты приземлились всего несколько секунд назад, вздыбилась земля и вспыхнуло пламя, но зиранцы уже не могли их догнать.

— Что происходит? — к несказанному облегчению Винстона тихо спросила Тайми, заворочавшись в его объятиях.

— Все нормально, мы позорно бежим с поля боя, — улыбнулся он, хотя волшебница не могла видеть его перепачканного сажей и залитого потом лица.

— А, ну тогда я спокойна, в этом деле ты мастер, — попыталась пошутить Тайми, но ее вырвало, изрядно подпортив не только одежду, но и очарование момента.

— Ты как? — Винстон не шутку испугался за повелительницу пламени, но сил на полноценное лечение не оставалось: мало того, что он не был силен в целительстве и сам тоже чувствовал себя отвратительно, так ему нужно было еще добраться до лагеря, а энергии остались сущие крохи.

— Голова кружится, — слабо пробормотала Тайми, когда рвотные позывы прекратились.

— Это от удара, — ни мало не сомневаясь, заявил Винстон, но потом сообразил, что это как-то может быть связано с бешенными прыжками, которые он вытворял, уходя от атак зиранских магов. — Потерпи.

Плетение полета далось с трудом, словно радужные крылья знали о незавидной участи своих предшественников, и не желали подчиняться адепту. Набрав высоту, Винстон стиснул зубы и нашел в себе силы передать немного энергии Тайми, за что и получил от почувствовавшей себя лучше волшебницы град упреков.

Впереди показались темно-синие тучи, приветствовавшие магов вспышками молний и громовыми раскатами. Винстон и сам приложил руку к созданию этой грозы, идущей по пятам за императорской армией, но сейчас лишь поморщился от досады — бороться с порывами ветра истощенному адепту хотелось меньше всего на свете.

— Зря тебе стрижа на татуировке нарисовали, — вновь подала голос Тайми. — Надо было буревестника. Куда не отправишься — везде сплошные неприятности.

— А для тебя идеальный тотем — огненная ехидна!

— Это еще что чудо-юдо? — не на шутку удивилась волшебница.

— Ты же умная, вот сама и сочини, — огрызнулся Винстон, который про огненную ехидну ляпнул не подумав, и теперь не знал, как выкручиваться.

Но Тайми было не продолжения шутливой перебранки. Ощутимо потемнело, а впереди стеной встал ливень. Винстон спешил и не рискнул облетать фронт стороной, направившись в самое сердце грозы. Борясь с порывами ветра и лавируя среди вспышек молний, он вновь совершал резкие маневры, от которых у Тайми желудок подкатывал к горлу.

Наконец гроза осталась позади, и вскоре впереди показалась река. В довоенное время по ее руслу была прочерчена граница между Гирской империей и зиранскими землями, но сейчас мало кто верил, что королевские рыцари остановятся и не попытаются добить врага на его территории.

Солнце уже спешило скрыться за горизонт, и отблески заката окрасили речную гладь в алый цвет. Мелькнула мысль, что всего через несколько дней эти спокойные воды вновь станут бардовыми, но на этот раз от пролитой в них крови.

Заложив плавный вираж, Винстон направился к раскинутому на берегу лагерю. За прошедший месяц армия успела обзавестись небольшим обозом, прибыли из империи и лекари. Именно у их повозок и палаток приземлился Винстон.

— Мага-целителя сюда, живо! — непреклонным тоном скомандовал юноша сунувшейся было к ним травнице, и принялся освобождать Тайми от ремней. Волшебница хоть и выглядела бледно, но на ногах держалась уверено.

— Что случилось? — сразу взяла быка за рога стремительно приблизившаяся к ним повелительница Воды. Винстон хотел было ответить, но стояло ему взглянуть на целительницу, как все слова вылетели у него из головы.

На мага разом нахлынули воспоминания, казалось надежно похороненные в глубине памяти. Андирия — жемчужина воздушного королевства, лазурные игры, его первый бал, прекрасная и загадочная повелительница Воды, простиравшийся внизу ярко освещенный город, озорной смех, величественный собор воздуха, нежные прикосновения к бархатной коже, ночная прохлада, горячий шепот волшебницы, водопад разметавшихся по шелку плаща волос, единение слившихся в экстазе тел, сладкая нега и горький привкус расставания…

С тех пор минуло совсем немного лет, но за эти годы на Винстона обрушилось столько всего, что прошлое казалось другой жизнью или и вовсе лишь сказочным сном. Когда-то он истово мечтал о новой встрече с Ирен, но сейчас не знал как себя вести и клял Великие силы за такой запоздалый ответ на его мольбы.

— Винстон?? — целительница была потрясена не меньше и не смогла сдержать удивленного возгласа

— Привет Ирен, — оторопело пробормотал маг.

— Я же говорила, что судьба изобретательна и сама подарит нам еще одну встречу, — загадочно улыбнулась волшебница и порывисто обняла юношу.

Винстон не решился отстраниться и лишь робко улыбнулся в ответ. Запах волшебницы, приятно щекотавший ноздри, лишь с новой силой всколыхнул воспоминания, и его щеки заалели.

— Вы знакомы? — несмотря на слабость тут же подобралась Тайми, как никогда сейчас напоминавшая ощетинившуюся кошку, готовую защищать свою территорию. Винстон не сомневался, что продлись объятия хоть на секунду дольше, и она бы отшвырнула целительницу прочь, но Ирен правильно оценила ситуацию и отстранилась.

— Совсем немного. Мы познакомились на балу перед большим королевским турниром. Винстон был звездой лазурных игр, — дружелюбно улыбнулась целительница, одновременно смерив повелительницу пламени оценивающим взглядом.

— Винс, ты играл в венлуд? — удивилась Тайми, также изучающее разглядывая соперницу.

— Играл, — буркнул маг. — Уверен, что я тебе говорил. Но звездой не был, разве что падающей. На том турнире мы вылетели быстро и сразу вернулись в Конд'аэр.

Возьми себя в руки, ты же ничего плохого не сделал! Держись уверенно! — мысленно призывал себя Винстон, но это мало помогало. Он никогда не пользовался такой популярностью у противоположного пола как Торстен, Гиллиан, а уж тем более Ингвар, поэтому в подобную ситуацию попал впервые.

— Может и рассказывал. Но без подробностей, — тон волшебницы не оставлял сомнений, кого оно считает главной подробностью, о которой умолчал повелитель воздуха.

— Нам вообще-то лечение нужно, — тут же решил сменить опасную тему Винстон.

— Ах да, конечно, — спохватилась целительница. — Кто из вас ранен?

— Сначала Тайми посмотри. Зиранцы нас сильно приложили, она теряла сознание.

— Рвота была? — Спросила Ирен, приложив свои изящные пальчики к вискам волшебницы.

— А что, по моей одежде невидно? — скривилась Тайми.

— Ну, всякое бывает, может ты в ней давно ходишь, — Винстон даже не был уверен, что целительница отпустила эту колкость сознательно, настолько у нее было сосредоточенным лицо. К счастью, Тайми не стала отвечать, и лишь застонала сквозь стиснутые зубы от внезапной вспышки боли.

— Небольшое сотрясение мозга, — объяснила Ирен, отстранившись. — Я сняла первичные эффекты, нужно будет еще пару раз ко мне наведаться и избегать сильной тряски.

— Спасибо, — в голосе Тайми не чувствовалось особой благодарности, но целительница не подала виду, что заметила неискренность, и вежливо кивнула в ответ.

— А теперь давай тобой займемся.

— Я в порядке, — Винстон попытался отстраниться, но Ирен была непреклонна.

— Рот открой, — скомандовала она, повадив руками возле висков юноши, и ему оставалось только подчиниться.

Холодная волна пробежала по горлу, вымывая гарь, и заодно вызвав позывы к рвоте. Едва не оконфузившись перед волшебницами, схлестнувшимися в понятной лишь им одним дуэли взглядов, он с трудом выпрямился и даже нашел в себе силы улыбнуться.

Затем пришел черед ободранных ладоней. Винстон почувствовал, как по его рукам невесомыми касаниями проскользнули тонкие пальцы Ирен, и боль мигом отступила. Это было так приятно, что ему захотелось самому дотронуться до волшебницы, но встретившись глазами с Тайми, он запретил себе даже думать об этом. Никакие познания в магии не могли разубедить его в том, что женщины в самый неподходящий момент обретали неподдающуюся рациональному объяснению способность читать мужские мысли.

— А теперь рассказывай, что с тобой случилось, — Ирен взглядом указала на парящие в нескольких сантиметрах над травой подошвы сапог Винстона, и он сообразил, что речь не о повреждениях в последнем рейде.

— Длинная история. Ногами я теперь пользоваться не могу, но, как видишь, приспособился, — рассказывать о своем увечье оказалось неожиданно больно, а он-то думал, что уже успел свыкнуться и примериться с этим.

— Винс, мне так жаль, — Ирен ласково коснулась его щеки, заставив сердце мага забиться быстрее.

Юноша понял, что ситуация выходит из-под контроля и сейчас самое время откланяться, но не знал как удалиться непринужденно, чтобы это не выглядело как позорное бегство. С одной стороны хотелось молча сгрести Тайми в охапку и оказаться как можно дальше от потенциально возможного разоблачения подробностей их с Ирен знакомства, с другой стороны нужно было не обидеть и целительницу, с которой он собирался непременно встретиться наедине.

Спасение пришло в лице гонца, не ведомо как разыскавшего Винстона почти сразу после возращения.

— Скайрэ, вам срочное послание от командующего, — с ходу выпалил запыхавшийся легионер, щелкнув каблуками. — Через четверть часа в шатре у герцога Альтрейни состоится военный совет. Вам надлежит немедленно явиться туда.

— Конечно, конечно, — Винстон едва удержался, чтобы не обнять легионера, но вместо этого повернулся к волшебницам, старательно изображая сожаление. — Долг зовет. Ирен, рад был увидеться.

Тайми было заикнулась о том, что доберется до повозки сама, но Винстон отмел все возражения и, сославшись на заботу о здоровье повелительницы пламени, вместе с ней взмыл в воздух. Наскоро ополоснувшись и сменив перепачканное сажей котарди на великоватый, но зато относительно чистый дублет, маг поспешил в шатер командующего.

Здесь уже собрался обычный состав совета, но, к удивлению Винстона, было и несколько новых лиц. Нетрудно было догадаться, что незнакомые ему офицеры командовали подошедшими подкреплениями, но куда больше юношу заинтересовали две вольготно устроившиеся в углу фигуры, от которых так и веяло магической силой. Проникавших через откинутый полог последних отблесков заката и неверного света свечей не хватало, чтобы как следует рассмотреть вновь прибывших, но и так было очевидно, что это кто-то из адептов стихий.

Так и не найдя себе нормального места, Винстон хотел было втиснуться между двумя дородными офицерами, занявшими обитую красным бархатом лавку, которой хватило бы на четверых людей нормальной комплекции, но, встретив их наполненные недовольством взгляды, передумал и вновь в растерянности замер в центре шатра. Маг не знал, какого ранга эти лощенные пузаны, но решил не рисковать. В принципе, он все совещание мог провести левитируя в воздухе, но выделяться не хотелось, да и привычка брала свое.

Очень кстати ему помахал Эллиан Альтрейни, и Винстон сел между подвинувшимся аристократом и командиром сотни гвардейцев Сплава.

— Это кто? — Винстон кивнул в сторону двух разодетых толстяков.

— Личные посланники императора. Штабные, — презрительно дернул обгоревшей щекой Граф. — Родственнички императрицы.

— Нет, со стороны Элиссии только один из них — тот, что справа. Второй родственник самого императора, сын герцога Барукада, мне он, кстати, тоже кузеном приходится, или что-то вроде того, — поправил гвардейца Эллиан. — Отец у него дядька что надо, а вот сам он себе на уме.

— Да по мне хоть кто. Тебя-то я в деле видел, а эти и ста метров не пробегут, — отмахнулся ветеран. — Тоже мне вояки.

Продолжить тему не дал герцог Альтрейни, стремительным шагов влетевший в шатер. Насупленные брови, плотно сжатые губы, светящиеся яростью глаза. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что он сильно не в духе. Собравшиеся дружно встали, приветствуя командующего.

— Я знаю это выражение лица. Отец принял какое-то важное и рискованное решение. Ох, не к добру это, — тихо прошептал Эллиан, когда все уселись на места. — Жаль, Гиллиана нет, тот еще точнее сказал бы.

Винстон хотел ответить, что тот пока не вышел рангом, чтобы его приглашали на военные советы, но вовремя прикусил язык. Он и сам до сих пор удивлялся, как это его угораздило возглавить выживших магов, так что не стоило лишний раз демонстрировать гордыню.

Вначале Фирриан Альтрейни лично представил каждого из прибывших офицеров. Дошла очередь и до заинтересовавших Винстона магов.

— Как вы уже знаете, к армии вчера присоединилось подкрепление из числа адептов и клириков стихий, — начал командующий, заставив Винстона навострить уши. — С удовольствием представляю вам нового командира адептов Великих Сил в нашей армии — великого мага Фарр'Игнис.

Повелитель пламени вышел в центр шатра и слегка поклонился. Смуглая кожа, широкие ноздри и характерные пухлые губы выдавали в нем уроженца Фирского княжества. В карих глазах мага то и дело вспыхивали искры, а уголок рта поддергивался, поэтому казалось, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться одному ему понятной шутке. Вкупе ощутимой аурой опасности и безумия, веявшей от этого человека, первое впечатление Фарр'Игнис оставлял неизгладимое. Картину слегка сглаживала приподнятая бровь, придававшая лицу мага ироничное выражение.

Винстон не знал, что его потрясло сильнее — новость о том, что он больше не командует повелителями стихий или то, что к ним присоединился настоящий великий маг. Впрочем, уязвленное самолюбие быстро вытеснило любопытство. Умом юноша понимал, что адепту такой силы и опыта он не конкурент, но сердце твердило, что с ним вновь обошлись несправедливо.

Великий маг молча уселся на свое место и герцог Альрейни хотел уже начать обсуждение насущных вопросов, но его, нарочито громко откашлявшись, прервал второй из заинтересовавших Винстона адептов.

— Ах да, — с явным неудовольствием обратил на него внимание командующий. — Представляю вам преподобного Морсина, верного служителя стихий и члена святой инквизиции.

Среди офицеров возник недоуменный ропот, Винстон и сам удивленно распахнул глаза. Не то чтобы он разбирался в вопросах веры и истории церкви, но со времен занятий в Конд'аэре помнил, что уже почти сто лет минуло с тех пор, как инквизиция была уничтожена во всех странах союза. В те годы этот орден набрал большую силу. Наполненный фанатиками, но возглавляемый жаждущими власти прагматиками, он едва не подмял под себя светских правителей, но кончилось для клириков это плачевно.

В ходе короткой, но кровопролитной войны, прозванной в народе черной смутой, большую часть инквизиторов безжалостно перебили, а орден расформировали, существенно ограничив права церкви. С тех пор уже много воды утекло, но пугающая слава все еще окутывала само слово инквизиция, поэтому неудивительно, что все присутствовавшие потрясенно устаивались на худого как щепка и лысоватого старичка, с кряхтением поправлявшего полы черной рясы.

— Да, да, не удивляйтесь, — важно прошествовавший в центр шатра клирик явно привык к такой реакции. — Пока вы были в походе, в Гире многое изменилось. С высочайшего соизволения императора и благословения Великих Сил, мать наша церковь вновь подняла знамя святой войны с безбожниками. Из самых верных служителей церкви воссоздана инквизиция, призванная следить за чистотой веры и бороться с врагами империи. Другие страны союза пока не присоединились к этой благой цели, но это лишь вопрос времени.

— Создали они, как же, — саркастически усмехнулся Эллиан. — Просто после черной смуты ее существование не афишировали, но еще во времена заговора трех герцогов церковные палачи трудились в поте лица, не хуже заплечных дел мастеров тайной службы. Теперь вот вновь почувствовали запах крови, проклятые стервятники. Что же произошло такого, что император вновь рискнул позволить инквизиции поднять голову?

— Позволю себе сразу сделать замечание, — добродушно улыбнулся инквизитор, посмотрев на герцога Альтрейни. — Не стоит уподобляться проклятым язычником, называя благословенного адепта великих сил магом.

— Инквизитор Морсин будет руководить действиями церковных клириков, сопровождающих переносные алтари, а также служителей храмов, стоящих неподалеку от армии, — сухо пояснил офицерам и магам командующий. — Кроме того император пожелал, чтобы преподобный взял на себя тяжкую ношу по поддержанию в армии боевого духа, боролся с проявлениями паники и пренебрежением верой.

Когда со всеми формальностями было покончено, начался собственно сам совет. В центр шатра по одному выходили офицеры, докладывая текущую ситуацию в войсках, состояние линий снабжения, данные разведки. Винстон все это пропускал мимо ушей, отметив для себя лишь то, что подкреплений к армии подошло удручающе мало — два полных пехотных легиона и пара тысяч конницы. Наконец слово взял один из прибывших представителей императорского штаба.

— От лица императора и всего гирского народа, я уполномочен выразить восхищение мужеству наших доблестных воинов. Его величество уверен, что сапоги вражеских солдат не будут попирать освещенные Великими Силами земли империи. Пришло время дать отпор вероломным захватчикам, покрыв вечной славой наше оружие.

— Хватит словоблудия, почему так мало подкреплений, где войска? — выпалил кто-то из молодых командиров. За время отступления многое изменилось, прошедшие через настоящий ад офицеры считали себя вправе перебивать штабных и задавать прямые вопросы, чем неприятно удивили посланника императора.

— Ситуация в империи куда сложнее, чем вам может показаться, — начал торопливо объяснять толстяк, когда командующий и не подумал поставить на место забывших о субординации юнцов. — Воспользовавшись нашими временными трудностями, границу перешел султан Хаймана.

— Как далеко продвинулся враг? Это набег, или настоящая война? Будут ли подкрепления от союзников? Где войска стран союза? — на прибывших из столицы офицеров посыпался град вопросов. Герцог по-прежнему не вмешивался.

— Пограничная стража смята, сожжена пара крупных городов, но навстречу язычникам уже выступили основные силы империи. С благословения Великих Сил они быстро втопчут султана и его шакалов в пыль, но рассчитывать на подкрепления не стоит, — надувшись от важности, отвечал представитель императорского штаба. — Не спокойно и внутри страны. Горцы Эльтруских гор подняли восстание и разграбили одну из крепостей. Союзники пообещали помощь, но пока не спешат посылать войска.

Такой ответ никого не удовлетворил, и штабных щеголей продолжили засыпать вопросами, на большую часть из которых они лишь пожимали плечами. Наконец командующий приказал прекратить этот балаган и переходить к делу. У офицеров, воевавших вдали от Родины несколько месяцев, накопилась масса вопросов, но главное все уяснили — встречать зиранцев придется имеющимися силами. Оставалось решить только, как измученным и обескровленным легионам разбить королевскую армию.

Большая часть собравшихся азартно доказывала, что для генерального сражения лучшего места, чем берег реки, не сыскать. Но нашлись и более осторожные офицеры, напоминавшие про последний разгром и предлагавшие рассмотреть другие варианты. Среди них был и Эллиан Альтрейни, обронивший несколько колких замечаний. Аристократ постоянно посматривал на отца, словно чего-то ожидал от герцога.

— Вдали от храмов стихий наша мощь не так велика, — неожиданно поддержал его инквизитор Морсин. — А возле границы нет крупных алтарей. Каждый километр вглубь страны увеличит мощь служителей стихий.

— И много ваши молитвы нам помогут? — хмыкнул Фарр'Игнис, но его сосед благоразумно предпочел проигнорировать выпад великого мага.

— Река это естественное укрепление! Преступлением будет дать зиранцем переправиться! — горячился кто-то из легатов.

— Река ненадежная преграда, в этом мы уже имели удовольствие убедиться, — растянул тонкие губы в пародии на улыбку Зайберг, развлекавшийся тем, что пытался накрыть огоньки ближайших к нему свечей ледяной коркой так, чтобы не загасить крохотные язычки пламени.

— Ну, если проблема только в реке, то я смогу ее немного подогреть, — Фарр'Игнис не пошевелил даже пальцем, но Винстону почему-то представилась объятая жидким пламенем речная гладь и крики сгорающих заживо людей.

— Хватит, — негромкий голос Фирриана Альтрейни заставил спорщиков замолкнуть на полуслове. — Решение уже принято, я собрал вас здесь, чтобы сообщить о нем, не более.

В шатре мигом воцарилась гробовая тишина. Где-то вдали кто-то переругивался с часовыми, у коновязи ржали лошади, в одной из прибывших походных кузниц стучали молоты, но здесь все обратились в слух, буквально поедая командующего глазами.

— Мы отступаем вглубь страны. На переправе зиранцев потрепаем стрелами и магией, но в затяжной бой не ввязываемся, — эти слова произвели эффект разорвавшегося огненного шара и в шатре вновь поднялся гвалт. Герцогу Альтрейни даже пришлось повысить голос, чтобы продолжить:

— Мы будем отступать ровно столько, сколько я сочту нужным! Генеральное сражение станет точкой в истории не только нашей армии, но и всей империи, нельзя допустить нового разгрома. Тактика мелких наскоков и ударов по линиям снабжения хорошо себя показала. Силы королевства будут таять, а наши расти. Так что забудьте про скорую победу, война окажется долгой.

— Его величество недвусмысленно высказал свои пожелания! — взвился толстяк, которого Эллиан представил как родственника императрицы. — Враг должен быть остановлен на границе! Сейчас самое время раздавить зарвавшихся язычников. Нельзя отступать!

— Он передал прямой приказ о генеральном сражении? — голос герцога Альтрейни звенел сталью, а глаза так яростно сверкали, что многим в шатре стало неуютно. — Или может мне приказано оставить командование?

— Нет, но… — растерялся представитель императорского штаба.

— Значит, я все еще командую этой армией. Я принял решение и потом готов ответить за успех компании головой, но сейчас только мое слово и воля имеют значение. Всем понятно?

Герцог Альтрейни сделал паузу и дождался, пока каждый в этом шатре подтвердит свою лояльность. Кто-то рассыпался в велеречивых уверениях в своей верности, кто-то ограничивался сдержанным поклоном. От посланника императора командующий и вовсе дождался лишь недовольного кивка, но сделал вид, что удовлетворен ответом.

После этого офицеры перешли к обсуждению деталей, и Винстон заскучал. Мобильным группам магов по замыслу герцога отводилась большая роль в уничтожении мостов и нанесении зиранцам максимальных потерь при переправе, так что по-хорошему ему стоило бы принимать активное участие в совещании, но у адептов стихий теперь был новый командир. Винстон понимал, что ведет себя как ребенок, но ему хотелось хоть чем-то досадить командующему, поэтому он незаметно выскользнул из палатки.

— Не спеши. Винстон, кажется? — обернувшись, повелитель воздуха увидел, что следом за ним из шатра вышел Фарр'Игнис. Вечерний сумрак уже окутал лагерь, и над головой адепта беззвучно возник комок пламени, чьи огненные извивы отражались в его глазах алыми сполохами, придавая лицу истинно демонический облик.

— Да, скайрэ, — сглотнул слюну юноша. В Конд'аре он немало времени провел бок о бок с великими магами, но перед повелителем пламени робел, не зная как себя вести.

— Ты ведь командовал адептами стихий? Четвертая ступень и уже такое доверие. Обидно, что тебя заменили?

— Нет, что вы, всегда рад уступить место коллеге, — Винстон даже не попытался скрыть сарказм.

— Ну и ладушки, — обезоруживающе улыбнулся Фарр'Игнис то ли издеваясь, то ли приняв слова юноши за чистую монету, и тут же невпопад добавил:

— Больно было?

— Что, простите? — растерялся юноша.

— Когда тебя калечили? Кто тебя так?

— Сийяри, — криво ухмыльнулся Винстон и не смог удержаться от колкости:

— Вас там не хватало, джунглям не помешало бы добавить огоньку, а то что-то они скучные.

— О, я там бывал, — глаза великого мага затуманились, и юноша готов был поклясться, что он вспоминает что-то хорошее. — Хамелеоны такие милые зверушки. Ох, и повеселились мы тогда. Ну, тебе и самому есть что вспомнить. Слышал, там недавно хорошая бойня была, выходит, не одному мне повезло отвести душу.

— Повезло? — Винстон едва сдержался, чтобы не наброситься на повелителя пламени. — Вы издеваетесь?

— А разве ты живешь не ради схваток? Не для того чтобы день за днем искать равного противника? Не ради криков умирающих, не ради звука раздираемых тел, не ради ощущения собственного всемогущества? — так же искренне удивился Фарр'Игнис, окончательно сбив с толку юношу.

— Нет, я просто летать люблю.

— Тогда что ты забыл среди боевых магов?

— Как-то так получилось, — растеряно пролепетал Винстон. Вопрос опытного мага поставил его в тупик.

— Просто так получилось! — расхохотался Фарр'Игнис, как никогда став похож на безумца. — Нет, вы послушайте его! Да ты знаешь, какие про тебя слухи ходят?

— Слухи?

— Я в армии полдня, а уже наслушался про безумного мага, обрученного со смертью. Солдаты шепчутся о седовласом юноше, который с закрытыми глазами скользит в воздухе, окутанный клубами предрассветного тумана. Офицеры вспоминают гениальные операции, стоявшие жизни сотням зиранцев. Маги обсуждают твои изощренные плетения, незнающие себе равных.

— Что, правда что ли? — растерялся Винстон.

— Да нет, конечно, нельзя быть таким доверчивым. Репутация у тебя уже есть, но на машину смерти не тянешь, половина адептов и вовсе тебя иначе, чем щенком и выскочкой, не называет. Я бы на твоем месте парочку из них уже поджарил.

— Что вы хотите? — Винстону решительно разонравился этот разговор.

— Познакомиться. Плевать, что говорят другие, но тактика пикирующих магов чудо как хороша. Мы будем применять ее в будущем и мне понадобиться твоя помощь. Да и просто любопытный ты юноша. Щенок еще, но породистый. Из тебя хороший маг выйдет, если шею не свернешь.

— Ну спасибо, — благоразумие взяло верх, и Винстон решил не заметить "щенка".

— А вот это зря, — словно прочитал его мысли Фарр'Игнис. — Я же тебя специально подначивал. На обидчика нужно кидаться сразу, не думая, иначе станешь вроде политикана Тира или книжного червя Рута.

— Скайрэ Рут'аэр мой учитель, вообще-то, — обиделся за наставника Винстон. — Дай Великие Силы каждому шанс стать таким как он.

— Вот! О чем я говорю! Не пасуй перед авторитетами, не бойся показывать зубки!

— А сами-то что здесь делаете? — решил сменить тему юноша. — Что вы далеко не классический великий маг, я уже понял, но обычно они все же чураются грызни простых людей.

— Если время от времени не разогревать кровь хорошей схваткой, то можно замерзнуть, — ухмыльнулся Фарр'Игнис. — Да и золота мне император отвалил столько, что еще одну армию хватило бы нанять. Испугался, болезненный, когда враги со всех сторон полезли.

— А почему сюда, а не на войну с султанатом?

— А среди Духов пустынь у меня старый приятель, он как раз там за главного среди магов. Не хотелось бы превращать его в пепел до срока, так что решил у вас тут порезвиться, а он южные провинции империи пощиплет вдоволь.

— Дела… Как можно так спокойно относится к тому, что ваш друг воюет против империи?

— Молодой ты сильно. Не зарекайся. Пройдут годы, и с многими, с кем ты сейчас сражаешься плечом к плечу, придется скрестить клинки, — повелитель пламени погладил потертую рукоять висящего на боку меча. — Так что изучай внимательно уязвимые места товарищей, пока есть время.

— У меня лишь одна сторона — империя, — несколько пафосно ответил Винстон, хотя сам не был уверен в своих словах.

— Говорю же, молоко у тебя на губах еще не обсохло. У любой медали как минимум три стороны, запомни это, — на этот раз великий маг и не подумал улыбнуться. Уже удаляясь, на прощание он добавил:

— Да, и еще один совет. Лучше выбирай ту сторону, на которой окажусь я.