Ирэйна

Дворец находился недалеко от дома Торина, это было величественное здание с множеством колонн, и красивыми залами, соединенными между собой галереями, украшенными гобеленами и картинами.

Зал, в который меня привел муж, был огромный, на стенах крепились изящные светильники, с высокого потолка свисали люстры причудливой формы, ярко освещая помещение. В центре зала недалеко друг от друга располагались небольшое возвышение, на котором стояли три кресла с высокими спинками, среднее было выше двух других и отличалось большей роскошью, вероятно, это и был трон. Чуть правее находился огромный накрытый стол, во главе его стояли три стула с высокими спинками, по обе стороны стола были похожие стулья, но поскромнее.

Гости в ожидании располагались вдоль одной из стен небольшими группами. Женщин было меньше, чем мужчин. Они были одеты в платья разных расцветок, особых отличий в крое я не обнаружила, в основном они отличались пышностью юбок и размером декольте. Я надела платье со скромным вырезом, чтобы не привлекать внимание, но не угадала. Своим скромным декольте я как раз выбивалась из общего строя, женщины смотрели на меня без особой приязни. А вот на Алена и мужчины и женщины взирали с почтением, потому что ему пришлось нацепить все награды, а их было немало. Они висели на его шее на лентах разных цветов, еще одна широкая лента была перекинута через плечо и на ней поместился ряд наград. Ален и Торин кратко рассказывали мне о присутствующих, но вскоре оставили эту затею, потому что я все равно никого не могла запомнить.

Наконец, из боковой двери в зал вошел мажордом и оповестил о выходе королевских особ. Сначала объявили Его Величество короля Эдвара, мужчины склонили головы, женщины присели в реверансе. В зал вошел среднего роста сильно располневший мужчина возрастом ближе к шестидесяти. Поредевшие и поседевшие когда-то темные волосы были чуть выше плеч, в небольшой бородке тоже присутствовала седина. Одетый в богато украшенный драгоценностями камзол темно-фиолетового цвета, король окинул толпу гостей светло-карими глазами, прошел через зал к возвышению и сел на среднее кресло-трон. Затем сообщили о выходе Ее Величества королевы Валенты. В платье фиолетового цвета менее насыщенного оттенка в зал вошла неплохо сохранившаяся красивая женщина, лет на пятнадцать моложе мужа, она не выглядела стройной, а небольшая полнота даже шла ей. У нее были темные волосы, нетронутые сединой, уложенные в высокую прическу, как и у большинства женщин, ее серые глаза равнодушно скользнули по гостям, прежде чем подойти к мужу и сесть слева от него. Наконец, в зал вошел Его Высочество наследный принц Генри двадцати пяти лет от роду. Внешне он, видимо, был почти точной копией отца в молодости. Его густые темные волосы спускались ниже плеч, и лицо было гладко выбрито. Украшений на камзоле было поменьше, чем у отца, но цвет был тоже фиолетовый, только намного бледнее, чем у родителей. Судя по всему, фиолетовый был цветом королевской семьи. Молодой человек прошелся быстрым взглядом по присутствующим, в котором не было заметно любопытства, но и нарочитое безразличие тоже отсутствовало. Он, не слишком заботясь о величественности, уселся в кресло справа от короля.

Наконец, можно было выпрямиться, туго бы мне пришлось сейчас, выручили ежедневные утренние тренировки. Да и наблюдать исподлобья за королевской семьей было не слишком удобно, хотя думаю, это не возбранялось, а скорее, наоборот. Иначе, какой смысл королевской семье демонстрировать свою избранность и величие?

Пришла очередь представлять гостей. Мажордом называл титулы и имена, выходила пара, приближалась к возвышению, и все повторялось: мужчина слегка склонял голову, женщина приседала в реверансе. Король произносил дежурные фразы, и пара немного пятилась задом, а потом отходила к противоположной стенке. Хорошо, что я успела разглядеть все это, потому что мы были третьей парой, которую представляли королю. Мы приблизились, я застыла в реверансе и смотрела в пол.

— Ален, друг мой, мне особенно приятно приветствовать Вас на приеме, потому что Вы являетесь одним из виновников этого события. Король встал, и по залу прошел восхищенный ропот, видимо, это считалось высшим проявлением королевского расположения. Я подняла глаза и увидела, как муж опустился на одно колено, и король повесил ему на шею ленту с наградой и передал в раскрытой шкатулке еще одну.

— Вы, граф, вновь отличились, поэтому Мы вручаем Вам награды за славную победу во время последней военной кампании и за преданность престолу.

Король сел на свое место, Ален поднялся с колена и посмотрел на меня непроницаемым взглядом. Я не смогла сдержаться и улыбнулась ему.

— Мы также поздравляем Вас с рождением наследника, — произнес тем временем король.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — ответил Ален.

— Мы рады снова видеть здесь Вашу жену, — продолжал король, оценивающе пройдясь по моей фигуре, его глаза задержались на груди, и он поднял на меня похотливый взгляд, в котором так и читались желание и уверенность «поиметь» меня.

От обиды за себя и Алена я отзеркалила ему взглядом: «Обломись!». Не уверена, что именно это слово он прочитал в моих глазах, но общий смысл послания, судя по последовавшей за ним реакции, понял.

Бровь короля удивленно приподнялась, и, нахмурившись и глядя на меня, он желчно произнес:

— Иной раз у меня создается впечатление, что я, возможно, переоцениваю своих подданных. Вам не кажется, графиня, что я чересчур щедр к Вашему мужу?

— Я бы никогда не посмела даже на миг усомниться в правильности и дальновидности Ваших решений, Ваше Величество, — изображая неприсущие мне кротость и смирение, ответила ему, стараясь при этом не смотреть на короля, — также как и в Вашей щедрости.

Поведение короля нервировало меня, я боялась подвести мужа.

— Что касается наград моего мужа, — я подняла глаза и, уставившись в переносицу короля, в попытке на этот раз добавить в интонацию благоговение, закончила, — Вы лишь подтвердили, что они заслуженны.

Я скромно опустила ресницы и склонила голову. Король подозрительно долго молчал, потом произнес:

— Будем рады вновь увидеть Вас на балу.

Муж подставил мне локоть, оперевшись на него, я выпрямилась, и мы попятились к стене. Я виновато посмотрела на Алена, он о чем-то напряженно думал, ни на кого не обращая внимания, при этом взгляд его уперся в стену, на скулах заходили желваки. Осторожно дотронулась до его руки, очнувшись, он улыбнулся и накрыл мою руку своей ладонью. От его незамысловатой поддержки сразу стало легче. Когда церемония представления закончилась, к нам подошел Торин.

— Леди Ира, что произошло при награждении? — тихо спросил он.

Я взглянула на мужа, молча спрашивая его разрешения на ответ Торину, он ободряюще улыбнулся.

— Торин, Вы уверены, что хотите услышать мое мнение о короле? — обеспокоенно спросила я.

— Да, — твердо ответил он, нахмурившись.

— Король похотливо смотрел на меня и выразил взглядом, что ему ничего не стоит переспать со мной, а я дала понять, что, мягко говоря, не согласна с этим.

Торин, не удержавшись, чертыхнулся и сочувственно посмотрел на Алена. Лицо мужа будто окаменело, потом он заглянул мне в глаза и твердо сказал:

— Я тебя никому не отдам. Веришь мне?

Дотронувшись рукой до его щеки, я кивнула.

Генри сидел, держа большой бокал вина в руке, и наблюдал за подданными, присутствующими за столом. От его внимания не укрылась сценка, произошедшая при награждении. Он, как и все приближенные к королю, знал о его пристрастиях. Отец уже давно не пытался скрывать свои любовные похождения даже от жены. Мужья, чьих жен король на очень короткий срок возводил в фаворитки, даже если и были недовольны, то никак этого не показывали. Женщины же ничего не имели против желания правителя затащить их в постель, порой казалось, что они соревнуются друг с другом, чтобы оказаться там. Генри не было в королевстве три года, но с тех пор, кажется, ничего не изменилось. Сам принц тоже не был обижен женским вниманием, но он старался избегать связей с замужними дамами, с мужьями которых ему приходилось общаться. Если он видел, что женщины, с которыми он вступал в отношения, начинали демонстрировать их при дворе, подражая фавориткам короля, он просто рвал эти связи.

Сейчас Генри, прикрывшись бокалом, смотрел на графа и графиню Монсервиль. Всего несколько человек отделяло их от места, где сидела королевская семья. Граф был одет в военную форму темно-серого почти черного цвета, а графиня в платье стального оттенка, которое удачно гармонировало с кителем мужа. Платье было почти закрытым, в приоткрытую ложбинку между грудей удачно вписался кулон с большим драгоценным камнем. Они ни разу с того момента, как сели за стол, не посмотрели в сторону короля. Лениво поглощая содержимое своих тарелок, перебрасывались короткими фразами, пробуя то или иное блюдо. Генри показалось, что у этой пары несколько иные отношения, чем у других пар, и реакция графини на поведение короля доказывала это. Генри не мог видеть, как отец смотрел на графиню, но ее ответный взгляд он хорошо запомнил, и был удивлен. Она не скрывала, что ей, мягко говоря, не понравилось то, как король смотрел на нее. Тот же не мог сдержаться от угроз в адрес человека, которого минутой ранее превозносил. Генри видел озадаченное лицо графа, который не сразу, в отличие от жены, смог оценить происходящее. Всю жизнь главнокомандующий посвятил служению королю, рискуя при этом жизнью на полях сражений, и как оказалось, это ничего не значило, и он сам ничего не значил в сравнении с королевской прихотью. Наверное, он впервые стал свидетелем того, что награды или их отмена зависят от каприза короля, а не от реальных заслуг подданных.

Король стал задавать сыну вопросы о странах, в которых он побывал во время путешествия, Генри подробно отвечал на них. Это было сделано по договоренности специально для приглашенных гостей, поскольку сам король все это уже знал из многочисленных писем и отчетов сына и его сопровождающих.

Отвечая на вопросы, принц задерживал взгляд на лицах гостей. На большинстве из них читалось удивление, на некоторых даже подозрение. А вот на лице графини Монсервиль не увидел ничего, кроме неподдельного интереса, и во время рассказа его взгляд все чаще стал останавливаться на ней. Генри не заметил, как увлекся, пока не поймал ехидный взгляд отца. Ему удалось не сбиться, он продолжал говорить, но на графиню больше не смотрел.