Самый шикарный номер гостиницы, отведенный, безо всякого сомнения, режиссеру, представлял собой две смежных комнаты, в одной из которых перед широченным итальянским диваном расположился крепкий стол на кривых резных ножках. Сегодня вечером он был уставлен чуть побогаче обычного: Зымарин решил отметить удачные съемки основной батальной сцены, а заодно и осуществить небольшое тайное желание — поближе познакомиться с одной очаровательной особой. Мысль эта пришла к нему давно, как только он молоденькую актрису увидал — что-то было в ней роковое, манящее. Может, и оставил бы убеленный сединами вполне добропорядочный семьянин свои мечты лишь мечтами, но девица сама проявляла к нему недюжинный интерес. А это страшно заводило Зымарина. Снова чувствовать себя объектом сексуального влечения в его-то годы дорогого стоило, хоть он прекрасно осознавал, что дело тут не столько в его импозантности и обаянии, сколько в статусе и положении. Все-таки он был известным и уважаемым человеком в кинобизнесе, и близкие с ним отношения начинающим карьеристкам могли ой как пригодиться. Когда он был помоложе — он этим частенько пользовался. С возрастом остепенился, но задор в крови еще остался, Зымарин это чувствовал и решил не упускать подвернувшегося шанса. Стараться особенно он не собирался — не в его это было правилах. Не мальчик уже, пусть теперь дамы прилагают усилия, чтобы добиться его благосклонности. Поэтому ограничился лишь репликой к своему ассистенту, что хочет небольшого праздника на двоих у себя в номере. Парень оказался расторопным, организовал все, как надо: вино, цветочки, ужин из местного ресторана, который приволок вымуштрованный официант. Следуя инструкциям, тот сервировал стол и тут же испарился, дабы не спугнуть Купидона. Чаевых ему Зымарин не дал — ассистент должен был за все расплатиться заранее.

— …Еще винца? — предложил режиссер, дотягиваясь до пузатой бутылки и вынимая из нее пробку. Его гостья кокетливо опустила изумрудные глаза, так контрастирующие с цветом волос, и двумя пальчиками поправила выпавший из прически локон.

— Совсем чуть-чуть, — томным грудным голосом ответила она, подаваясь вперед и позволяя Зымарину во всей красе оценить качество своего шикарного бюста. — Вино очень крепкое, может вскружить мне голову!

— А это разве плохо? — усмехнулся мужчина, до краев наполняя ее бокал. — Мне нравятся раскованные женщины.

Волынская рассмеялась:

— Могу я расценивать эти слова как намек?

— Как хочешь, — спокойно сказал Зымарин, не отрывая глаз от шикарного декольте. — Это констатация факта.

Гостья и правда оделась, как на свидание: макияж, укладка, весьма сексуальное вечернее платье с боковым вырезом. «Она действительно красива, чертовка!» — мысленно похвалил свой выбор хозяин номера, развалившись на диване в долгополом шелковом халате, из-под которого забавно торчали тонкие волосатые голени. В таком виде он считал себя ничуть не менее привлекательным, чем в костюме от Бриони.

— А я продолжу уничтожать запасы дядюшки Джека, — прокомментировал он свои действия, наливая в широкий стакан дорогое виски. — За любовь? Или за успех фильма?

Девушка стрельнула глазками:

— За это мы уже пили, Сергей… Сергеевич.

— Тогда за тебя, красотка. — Зымарин поднял свой стакан, чувствуя, как животное желание тяжестью отозвалось в низу живота. — И не надо так официально. Сергей Сергеевич я на площадке, а здесь можешь звать меня проще…

— Сергей? Или Сережа? А может, Серж?

Режиссер поморщился:

— Только не Серж! Не надо этой иностранщины. У меня от этого хлыща заморского — Шнайдера — уже оскомина.

Эльвира пригубила вино. Оно было действительно хорошим, терпким и немного сладким. Рубиново-красная капля замерла на уголке ее полноватой нижней губы, словно раздумывая, скатиться ей или нет. Девушка не позволила этому случиться, сняв ее ловким кончиком языка. Очаровательно улыбнулась, словно извиняясь за свою неаккуратность. Но на пожилого мужчину это действие произвело заметное впечатление: жест показался ему чрезвычайно эротичным, режиссер тяжело задышал, прекрасно осознавая, что маленький спектакль был предназначен специально для него.

«Ах ты, кошка! — самодовольно подумал Зымарин, опрокидывая в себя очередную порцию алкоголя. — Неужели меня дразнишь? Тем лучше, не придется долго уговаривать. Чуть позже я сдеру с тебя твои тряпки и устрою такой разврат, что ты надолго меня запомнишь! Еще и добавки станешь клянчить!»

— Я заметила, — продолжила разговор Эльвира. — У господина продюсера довольно натянутые отношения с… тобой, Сергей.

По лицу режиссера пробежала тень, и оно приняло страдальческое выражение.

— Не представляешь, Элечка, как этот придурок меня замучил! Никакой жизни от немчины нет. Везде свой нос сует, везде!

— Работа у него такая, — слабо улыбнулась брюнетка.

— Работа у него — деньги для фильма достать. А он в искусство лезет! Еще и меня поучать вздумал, сопляк. — Зымарин горько вздохнул и снова потянулся к бутылке с виски. — Все, кому не лень, пытаются в создание картины вмешаться. А это же таинство! Тут талант нужен и умение! Опыт, в конце концов! Это со стороны кажется, что все проще некуда — сиди, на вас, актеров, покрикивай. А кино само собой сниматься будет. Как бы не так! Тут душу свою вкладывать приходится без остатка, жить этим, дышать, понимаешь?!

Он прервал свой монолог, чтобы отхлебнуть еще глоток, зажмуриться и закусить кусочком тоненько нарезанного сыра.

— Трудно тебе приходится, — посочувствовала девушка.

— Да что там, — тяжко вздохнул Зымарин. — Ты ведь и десятой доли не знаешь еще, совсем жизни не видела. А мне тут такие дела приходится крутить, чтобы была возможность ваять картину! Бьюсь насмерть с такими, как этот фриц. И все из-за денег. Нынче все из-за них происходит.

Волынская неотрывно глядела в его глаза, ловя каждое его слово, будто ничего интереснее ей в жизни не приходилось слышать. Зымарину это нравилось. Почесав живот, он чуть понизил голос:

— Ты знаешь, сколько я за фильм «откатить» наверх должен? Нет, откуда. Ты, наивная душа, полагаешь, что мне его снимать просто так, за старые заслуги, дали? Нет, милая. Сейчас просто так ничего не дают… как и раньше, впрочем.

— Большая, наверное, сумма?

— Для кого как, — хмыкнул мужчина. — В масштабах страны — мизер, а для конкретной картины — чувствительный кусок бюджета. Мне удалось договориться на двадцатку. Двадцать процентов.

Девушка несколько наигранно ахнула, но профессиональный взгляд режиссера слишком притупился алкоголем, чтобы распознавать фальшь.

— Это же сумасшедшие деньги!

Зымарин осклабился:

— Да уж. Немаленькие. Но и я не первый фильм творю. Там ужались, там смухлевали — много всяких хитростей есть! Короче, втиснулись в бюджет. Теперь надо сэкономленную часть перевести куда следует, и все в полном ажуре будет!

Эльвира посмотрела на него с неподдельным уже восхищением:

— Ты просто кудесник! Я думала — это нереально. Ведь можно экономить на всем и получить низкопробную имитацию фильма, а снимать при этом настоящий шедевр — это за гранью фантастики! Ты — гений!

— Возможно, — не без удовольствия согласился режиссер. — Вот только под ногами не путались бы продюсеры всякие. Ведь это он — моя головная боль! Он денег не дает, жмот! И не объяснишь ему, что по-другому не бывает! Гадина!

Пронзительно заверещал мобильный телефон. Эльвира вздрогнула, оглянувшись на телевизионную полку, на которой прыгал, вибрируя, маленький черный аппарат. Звонок повторился. Зымарин нехотя отставил выпивку в сторону и кряхтя поднялся.

— Эх, забыл отключить. Ну да ладно, придется ответить… Настойчивый какой!

Сцапав трубку, он шагнул обратно и грузно плюхнулся в мякоть дивана. Номер московский, до боли знакомый. «Госкинофильм». Господин Рылонин собственной персоной.

— Алло! Рад слышать тебя, Анатолий Львович!

— Привет. Как здоровьице?

— Спасибо. Как говорится в одном анекдоте — не дождетесь, ха-ха.

— Ну и отлично. До меня слухи дошли, что отсняли основной эпизод…

Режиссер удивленно приподнял бровь:

— Вот как? Быстро же до Москвы слухи летят! Мы еще сами не успели этого осознать.

— Так это правда? Ну и как все прошло?

— Учитывая страшный дефицит денег, я сделал все, что мог. Массовку обеспечили колоссальную. Всю до единой технику задействовал. Саперы все свои запасы выпотрошили — грохотало так, что в Самаре стекла дрожали. Солярку жгли цистернами, чуть с экологами из-за этого конфликт не вышел…

— Да, занятно. Когда посмотреть можно будет? Хоть одним глазком?

— Анатолий Львович, помилуй! Какой посмотреть? Это же сырой продукт! И не проси. Пока не доработаю — никаких просмотров, ты же меня знаешь!

— А что, много огрехов? Переснимать, надеюсь, не будешь?

Зымарин стал мрачнее тучи:

— Не дай бог! Я на битву все деньги извел, в долги залез. Повторить все это не-ре-аль-но! Проще с нуля начать.

— Тебе видней. Кстати, ты машины «Мосфильму» возвращать собираешься? Там нечто военное намечается, они уже ножками топотать начинают!

— Пусть топочут! — с вызовом отозвался режиссер. — По договорам у нас все тютелька в тютельку. Пригонят свои лафеты, погрузят и заберут все к чертовой бабушке…

— Ладно, это твое дело. Я даже вникать не хочу. С этими «буржуями» сам разбирайся. Мне другое уточнить надо: у тебя ведь с финансами не все ладится?

Зымарин напрягся:

— В смысле?

— В том смысле, что не хватает денег. Я прав? Ну, конечно, прав, по-другому не бывает! Так вот, есть одна возможность неплохо подзаработать. Если интересует, могу по старой дружбе подбросить идейку.

— Что за дело? — осторожно уточнил пожилой киношник.

— Халтурка подворачивается. К нам нагрянула одна поп-звезда импортная, имени не буду называть — слишком громкое. Платиновые диски, бешеные гонорары и все прочее, ты понимаешь. Короче, пару клипов отснять у нас думают. Ищут раритетную технику, в частности, «Zuendapp» фашистский им очень приглянулся. А он как раз у тебя задействован, смекаешь?

— Н-да… а что платят?

— Деньги, наверное! Или ты предпочитаешь что-то еще? — рассмеялся Рылонин. — Нет? Правильно. Кэш, безо всякой банковской дребедени. Кстати, условия идеальные, мотоцикл им в комплекте с водителем-«фашистом» требуется, а этого у тебя, по-моему, тоже хватает. И всего на два дня, а развести можно на сказочный гонорар.

— Заманчиво…

— Ты только не тяни с размышлениями. Могут перехватить клиента. Короче, так: если надумаешь — твой ассистент в курсе, на кого выйти и с кем все вопросы порешать. Если не дожидаться транспорта из спецгара, а гнать мотоцикл своим ходом, можно как раз пару дней для «левых» съемок выгадать. Для хорошего человека я могу сделать вид, что ничего этого не было.

— Понятно. Я подумаю.

— Как знаешь. Но смотри, все под твою ответственность. Если что случится, я был не в курсе.

— Естественно. Какой разговор!

— Тогда у меня все. Время — деньги. Счастливо!

— Пока! — едва успел сказать Зымарин. Короткие гудки сменили далекий голос московского чиновника.

Эльвира выждала довольно длительную паузу, наблюдая, как морщит лоб в муках размышлений режиссер, а потом осторожно поинтересовалась:

— Плохие новости?

— А? Что? — встрепенулся Зымарин. — Нет. Все нормально. Просто надо принимать решение…

Все плотские желания у режиссера как-то улетучились сами собой.