«Бывают же такие люди, — удивлялся про себя Громов, шагая к оставленному на заправочной площадке мотоциклу. — И себе настроение испортят, и всем остальным!» Уж на что он считал себя выдержанным и спокойным парнем, но этому твердолобому продавцу и его удалось вывести из душевного равновесия. Началось все с того, что тот долго-долго не мог заставить свою задницу подняться с кровати и открыть дурацкий магазинчик. Потом Виктору пришлось минут десять выслушивать нытье, ругань и жалостливые рассказы о тяжелой жизни придорожного торговца. Естественно, Громов даже и заикаться не стал относительно «чего-нибудь низкокалорийного и без консервантов» — продавец просто удавился бы на месте. У него в киоске под это определение, да и то с большой натяжкой, подходила только минералка в полуторалитровых пластиковых баклажках. Учитывая этот факт, Виктор решил не мудрить и взять пару сосисок в тесте — от туалетной бумаги много вреда не будет. Но и тут не обошлось без казуса: мужик попытался всучить их байкеру в холодном, как срамное место эскимоса, виде, хотя у него под боком стояла вполне работоспособная микроволновка. На препирательства и доводы ушло еще минут пять. А когда речь зашла о стаканчике кофе, продавец и вовсе встал в позу, заявив, что не намерен тратить на приготовление этого дрянного напитка свое драгоценное время. Вместо этого предложил купить пива из холодильника, на что Виктору пришлось ответить вежливым отказом с указанием места, в которое продавец это пиво себе может засунуть, если ему вдруг станет нечем больше заняться на досуге. В общем, пообщались мило. Каких трудов Громову стоило в конце концов уговорить сонного ворчуна вскипятить чайник — Эльвире ни за что не догадаться. А ведь даже спасибо не скажет. Скорее всего. Пока ждал, позвонила Алена — единственное утешение среди всех этих неприятностей. Но общение с девушкой лишь поначалу улучшило расположение духа. После того как Виктор узнал о произошедшей в гостинице краже и страшном переполохе, произведенном следственной группой, ему страшно захотелось вернуться обратно, чтобы забрать свою Аленушку из этого гадючника. Хоть она и говорила, что ее не трогают и что очень здорово, что Громов укатил раньше, чем все это произошло, на сердце у парня стало неспокойно.

Обжигая пальцы кипятком, в котором плавало содержимое пакетиков растворимого кофе, Виктор тащил в обеих руках по пластиковому стаканчику. Остальная добытая с боями провизия мирно покоилась в просторном кармане его косухи. Шел медленно, не хватало еще споткнуться и разлить. Ведь тогда — все, конец. Второй раз уломать торговца на трудовой подвиг — кипячение воды посредством чайника — не удастся, а Волынская всю оставшуюся часть дороги будет скулить о своей горькой судьбине.

«Черт! — вдруг остановился Громов и завертел головой по сторонам. — Где Элька с мотоциклом?» Место рядом с колонкой, на котором он оставил своего железного друга, теперь занимали замызганные «Жигули», а «Zuendapp» вместе с Волынской куда-то подевался. Неужели угнали? Быть такого не может. Прибавив шагу, парень выскочил на автозаправочную станцию.

Уф! Вот же он! Чуть в сторонке в целости и сохранности расположился немецкий разведывательный мотоцикл времен Великой Отечественной войны, а на нем восседала сама актриса. Правда, вид у нее был раздраженный и несколько затравленный. И можно было понять, отчего: вокруг нее, а вернее, вокруг трехколесного чуда техники с видом цыган, приценивающихся на базаре к племенному жеребцу, стояли человек пять в кожаных штанах, банданах и клепаных сапогах. В руках некоторых из них демонстративно красовались велосипедные цепи, весьма угрожающе покачивающиеся на весу. Один из парней в черной бандане с изображенными на ней тремя ярко-белыми черепами сжимал в опущенной книзу руке компактную бейсбольную биту канареечного оттенка. В том, что он был пьян, сомневаться не приходилось, а картинно торчащий из щели между двумя гнилыми передними зубами окурок измятой самокрутки добавлял странствующему байкеру еще более грозный вид, не предвещавший ничего хорошего тому умнику, который найдет в себе смелости встать у него на пути. Рядом в живописном беспорядке были расставлены их собственные байки. Громов на ходу оценил чужие машины: старенькие, но отлично ухоженные «Че-Зет» и «Панония», тюнингованный до неузнаваемости «Урал», немного заезженный «бумер» и превосходно сохранившийся «спортсмен» — «Honda Black Bird». Ничего себе техника. Видно, что руки к ней приложены, владельцы их не «наездники», а именно хозяева, души не чающие в своих стальных игрушках.

Подойдя ближе, он услышал восторженные возгласы и удивленное цоканье языками. Никакой реальной угрозы ни его мотоциклу, ни сидящей на нем девушке они, судя по всему, не представляли. Импровизированное оружие скорее служило для устрашения, нежели с целью конкретного применения. Парни просто распознали раритетную модель и теперь не могли насмотреться на это великолепие. Им было интересно. Одно слово, знатоки.

А вот вцепившейся в руль Эльвире происходящее не доставляло никакого удовольствия. Бледная от возмущения, она отвешивала незваным гостям колкости и всячески пыталась их спровадить.

— …Слышь, ты, толстяк! Убери свои лапы и вали отсюда. Давай, давай, двигай! Что у вас, своих дел нет? Никогда мотоцикла не видели?

— Не видели, — весьма добродушно отозвался тот, кого она назвала толстяком, хотя Громов склонен был предположить, что парень просто неплохо сложен. — Такого, как у тебя, — нет.

— Ну и обойдетесь!

— Слушай, красотка! Не веди себя, как стерва конченая. Мы же по-доброму, полюбоваться только!

Громов незаметно зашел со спины громадного парня, похожего на разъевшегося медведя, в черной жилетке с цветастыми татуировками на необхватных ручищах, стоявшего рядом с обладателем биты. В руке у этого медведеподобного тоже дымился косяк, распространявший вокруг себя более чем характерный запах «травки».

— А разрешения не хочешь спросить для начала? — бесцеремонно перебил Виктор гиганта, по-прежнему держа в руках обжигающий напиток. Компания автоматически обернулась к нему, кто с интересом, кто сердито. Развернулся и человечище, к которому были обращены слова Виктора. Лицо, заросшее по самые глаза рыжеватой бородой, было скучающим до тоски. Деловито оглядев появившегося владельца уникальной машины, он бросил окурок под ноги и заложил большие пальцы рук за пряжку пояса в виде металлической головы буйвола, выполненной почти в натуральную величину.

— Погонять на нем хочу, — поделился он своим желанием без намека на вопросительную форму предложения.

— Облезешь, Барсук! — отрезал Виктор, насмешливо глядя на пузана. — И неровно обрастешь.

— Чего-о? — Байкер в черной бандане, стоявший справа, заиграл мощными бицепсами и угрожающе двинулся на Громова, на ходу поднимая биту на уровень пояса. Остановила его лишь тяжеленная лапа бородача, упавшая на плечо:

— Остынь, Матадор! Гром, ты, что ли?

— Ну, наконец-то ты меня узнал! — засмеялся Виктор. — А я уж думал, что отмутузите своего!

Заросшая волосами физиономия расплылась в добродушнейшей улыбке:

— Гром, чертяка! Сколько лет, сколько зим! Так как сам?

— Нормально. Вот, видишь, байк со съемок перегоняю!

Байкер по прозвищу Барсук стиснул Виктора в скупых объятиях, чувствительно грохнув по спине ладошкой.

— Здорово, что встретились. Так это не твой «конь»?

Громов усмехнулся:

— Да ты что! Откуда у меня такие бабки! Это ж антиквариат.

— Что верно, то верно: агрегат — супер. А жаль, что не твоя.

— А мне-то как будет тоскливо с ним расставаться, когда кино доснимем!

Барсук изумленно вытаращился на давнего приятеля:

— Ты чего, в артисты подался?

— Да так, в массовке работу предложили, каскадером чуток побыть. Интересно же, да и платят исправно.

— Класс! — восхитился толстяк. В руках у него неизвестно откуда появилась поллитровая жестяная банка пива, и он тут же лихо сорвал с нее кольцо. Пена брызнула через край. — А мы с братьями в Елец катим, на слет. Кстати, познакомься: это Архитектор, Каракурт и Тайсон. Матадора ты уже знаешь. А это наши боевые подруги — Эшли и Викуся.

Виктор вручил кофе притихшей Эльвире, по очереди крепко пожал каждому из байкеров руку и приветливо помахал сидящим на мотоциклах девицам — худенькой, коротко стриженной пепельной блондинке и фигуристой кокетке с двумя русыми хвостиками.

— А это — Гром, мы с ним года два назад круто зажигали в Витебске. Он меня тогда здорово выручил…

— Забудь уже, Барсук. Мы же байкеры, грош нам цена, если друг другу помогать не будем.

— Скромняга! — ткнул его в плечо гигант, немного не рассчитав силу и чуть не опрокинув Виктора. — А помнишь…

Волынская уже заранее ненавидела всех этих разодетых в кожу и металл парней и их подружек. «А Громов радуется, общается. Одного поля с ними ягода», — негодующе подумала она, выплескивая незаметно на землю содержимое пластикового стаканчика. В кармашке завибрировал телефон. Осторожно соскользнув с седла, девушка зыркнула по сторонам и, видя, что на нее в данный момент мало кто обращает внимание, отошла в сторонку, чтобы спокойно поговорить.

— Да, я… — стараясь не повышать голоса, ответила она неизвестному абоненту и мельком покосилась на до сих пор торчавшую неподалеку серую «пятерку», в которой наблюдались два мужских профиля. — …И что я могу сделать? Я уже и так… не знаю, придумайте что-нибудь сами!

Байкеры шумно общались, довольно быстро отыскав кучу общих знакомых. Их подружки подтянулись поближе, чтобы тоже поучаствовать в веселой тусовке. Виктору тоже предложили пива, но он тактично отказался. Не купился даже на известную байкеровскую поговорку, выданную Каракуртом: «Пиво для байкера все равно что бензин для байка».

— …Так вы на слет? — немного огорченно протянул Виктор, которому в глубине души тоже хотелось поучаствовать в этом мероприятии. — Жаль, я с вами не смогу. Дела…

— Не заморачивайся, Гром, мы тоже первый раз на эти покатушки едем, — стал успокаивать его Архитектор, дядька в возрасте, в широченных солнцезащитных очках и ковбойской шляпе. — Может, там все отстойно будет. Какой-нибудь толстосум решил пропиариться, вот и ищет себе электорат.

— Загибаешь, брат! — не согласился с ним загорелый до черноты Тайсон, голова которого была повязана ярко-багровой косынкой со скандинавским орнаментом. — Я слышал, что там нормальные парни тусуются, минчане накатывают, москвичи, питерцы.

— Приедем — увидим! — Барсук развел спорящих, не дав им сесть на любимого конька. — Гром, у меня предложение: нам все равно пока по пути — погнали вместе! С твоим «немцем» прикольно будет!

— Я — за! — ответил Виктор. — Только вас такая езда не устроит — мне надо технику беречь. Больше восьмидесяти — не гоню.

— Не имеет значения, — поддержал толстяка сухощавый парень с аккуратной эспаньолкой. — Мы никуда и не торопимся.

Почему его звали Каракурт, Громов спрашивать не стал. Сам по дороге расскажет, если захочет. Предложение было дельным, грех от такого было отказываться. Катить на большие расстояния веселой компанией куда приятнее, да и безопаснее.

— Рад буду с вами покататься! — практически без колебаний ответил он.

— Тогда по коням! — взревел толстяк и, грузно ступая, направился к своему «Уралу». Тяжелый мотоцикл деловито скрипнул под богатырским весом, прилично осел, но держался молодцом. — Гром, ты — первый!

— Как скажешь, Бак!

Затрещали мотоциклетные двигатели, наполнив окрестности пронзительным шумом. Один за другим байки рванули с места, выкатили на трассу и, выстроившись в колонну, двинулись на север. На обочину градом полетели опустошенные и смятые жестяные банки.