В эту ночь почти никто не смог спать.

Только Юлию отправили на машине домой. Перед тем как ехать, возник спор, как войти в квартиру, через дверь или снова через окно. Конечно, Юлия энергично настаивала — через окно! Полковник развеселился, игра ему понравилась.

— Пусть будет так! — сказал он, отечески похлопывая девочку по худеньким плечикам. — Только завтра все расскажем твоему отцу, иначе нельзя.

— Прошу вас, товарищ начальник, не говорите ему! — умоляла Юлия с беспомощным видом.

— Как это можно не говорить? — сдержанно улыбнулся полковник. — Мы должны ему сказать!

Юлия простилась с Пешо, который должен был поехать на другой машине в Министерство. Совсем внезапно она протянула ему свою узкую белую ручку через открытое окно машины, и глаза ее наполнились слезами. Впервые они, как взрослые, пожали друг другу руки.

— Ты не сердись на меня! — сказала она почти плача. — Видишь, я ведь не виновата.

Пешо изумленно почувствовал, что и у него защипало глаза.

— Мне на тебя сердиться? — воскликнул он взволнованно. — Не за что на тебя сердиться.

Машина тронулась. Вскоре на пустынной улице, где жила Юлия, случайный прохожий увидел издали необычайное зрелище: двое молодых офицеров в синих фуражках, довольно смущенные своей необыкновенной миссией, помогли девочке пробраться в свою комнату через окно. Забравшись в комнату, Юлия внимательно прислушалась. Тихо! Она махнула рукой своим новым друзьям, которые продолжали смотреть снизу, улыбнулась им и исчезла во мраке комнаты. Вскоре на улице тихо заработал мотор их машины.

В это время в кабинете полковника Филиппова Пешо подробно рассказывал историю брошенного ключа. Полковник часто прерывал его, расспрашивал иногда о мельчайших подробностях, задавал дополнительные вопросы. Все это время стенографист старательно записывал весь допрос, или точнее, весь разговор. Для полковника не осталось скрытым почти ничего — даже самый незначительный продавец, к которому заходил Тороманов, или изменения в туалете мадам Торомановой.

В первый момент два обстоятельства более других привлекли внимание полковника Филиппова — посещения Торомановым букинистического магазина и его ночное путешествие на машине. Пока они подробно разбирали самые незначительные случаи и эпизоды в букинистическом магазине, позвонил телефон. Полковник Филиппов поднял трубку, послушал с невозмутимым видом известное время, потом коротко приказал:

— Хорошо! Продолжайте поиски!

Потом, посмотрев на мальчика, задумчиво сказал:

— Тороманов удрал вместе с женой! Другого, конечно, нельзя было и ожидать.

Обо всем, касающемся машины, в которой ездил Тороманов той ночью, Пешо дал подробнейшие сведения: марка, модель, внешние признаки, кроме номера. Как это ни казалось Пешо странным, номер он забыл, хотя некоторые цифры и помнил. Пришлось посреди ночи вызвать Чарли, и один офицер поехал за ним на машине.

— Этот вопрос чрезвычайно важен! — сказал серьезно полковник Филиппов, словно разговаривая с кем-нибудь из своих помощников. — По-моему, диверсанты бежали из города на машине! Думаю, что это та же машина, на которой путешествовал Тороманов.

— Я не слышал никакого шума мотора! — сказал Пешо. — А я прислушивался очень внимательно, даже слышал, как открылась и закрылась дверь подъезда, но никакая машина не проходила.

Полковник улыбнулся.

— Ничего удивительного, — ответил он. — Бандиты приняли меры, чтобы их отъезд на машине остался в тайне. Однако они не приняли в счет один пустяк.

Глаза Пешо заблестели от любопытства.

— А мне вы скажете, что именно?

— Конечно, ведь ты же мой помощник! Они не приняли во внимание дождь. Да и едва ли предполагали, что мы найдем тебя в квартире еще этой ночью…

— А при чем тут дождь? — не понял Пешо.

— Очень просто! Машина, которая взяла диверсантов, остановилась не перед домом инженера Дончева, а в соседнем переулке, чтобы ты не услышал шума мотора. Пока она ждала, прошел небольшой дождичек — может и пяти минут не было! Потом машина уехала! Понимаешь?

Пешо задумался только на мгновение, а потом возбужденно воскликнул:

— Понял! Когда машина уехала, там, где она стояла, осталось сухое место.

— Молодец! — с искренним восхищением отозвался полковник и похлопал мальчика по спине. — Молодец, верно!

Пешо зарделся от похвалы.

— В данном случае они могли бы и не допустить этой ошибки, — продолжал полковник. — На улице растут довольно большие акации, под ними тоже сухо. Шофер мог просто поставить машину под одну из них, но не сообразил!

— А точно ли, что сухое место оставлено автомобилем?

— Совсем точно! — утвердительно кивнул головой полковник. — Ясно видны отпечатки шин, мы даже знаем их марку!

— Ох и интересно же! — воскликнул совсем по-мальчишески Пешо.

— Есть кое-что еще более интересное, о чем мне только что сообщили, — продолжал полковник. — Перед домом Тороманова, приблизительно в то же время, остановилась машина с точно такими же шинами! На влажном асфальте совсем ясно видны отпечатки.

— Значит они уехали вместе?

— Да, вместе. Если бы мы знали номер машины, мы бы через некоторое время могли установить, выехала ли из Софии легковая машина под таким номером и в каком направлении! Конечно, гораздо вероятнее, что преступники сменили номер своей машины…

— Непременно сменили! — покачал головой разочарованный Пешо. — А вы знаете, товарищ полковник, откуда пришли эти диверсанты?

— Можно догадаться, да и мы открыли кое-какие мелочи в квартире инженера Дончева, которые они оставили второпях. Эта группа бесспорно на американской службе! Сформирована в Западной Германии, потом была переброшена в Грецию… А как пробралась в Болгарию, узнаем позже…

— А когда позже?

— Да когда их поймаем!

— Мы должны их поймать, товарищ полковник! — воскликнул Пешо с такой горячностью, что полковник Филиппов улыбнулся. Конечно, он не знал, какая буря бушевала в душе мальчика. Пешо понимал, что своим необдуманным поступком он стал причиной побега диверсантов, это мучило его и он ото всего сердца желал, чтобы преступники были пойманы как можно скорее. Только такой исход облегчил бы его совесть и смыл бы, хотя и не до конца, его вину.

Пока они ждали Чарли, полковник вышел ненадолго и принес в свой кабинет несколько альбомов со снимками.

— Если увидишь диверсантов на фотографии, узнаешь? — спросил он.

— Узнаю! — ответил Пешо твердо.

Он долго перелистывал толстые листы альбома, долго всматривался в лица, пока наконец не воскликнул:

— Вот он!

Полковник вздрогнул и наклонился над плечом мальчика. С фотографии смотрел на них своими мрачными и холодными глазами диверсант с грубым лицом.

— Ты уверен?

— Абсолютно уверен! — ответил возбужденно Пешо. — Я бы узнал его и среди тысячи. Этот диверсант все время молчал и только сопел.

— Хороша птица! — сказал задумчиво полковник. — Редкий головорез! Если поймаем его, это будет большая удача!

Скоро Пешо открыл среди фотографий и второго члена диверсантской группы — бывшего майора с небритым лицом. Но третьего диверсанта, у которого было такое легко запоминающееся лицо, он не смог открыть, хотя и перерыл альбом два раза. Он не мог открыть и снимка шофера диверсантов, но это было легко объяснимо, так как тогда он не успел рассмотреть в темноте его лица. Но и эти открытия были немаленькими. Сейчас уже у них были фотографии и фамилии двух преступников, а это должно было чрезвычайно облегчить их дальнейшую работу.

Уже начало светать, но поглощенные работой они не чувствовали никакой потребности во сне. Небо порозовело, в окно входил прохладный утренний воздух. На улицах зашумели моторы первых автомашин, застучали железные колеса телег. Пока полковник давал приказания продолжать поиски легковой машины диверсантов, в кабинет ввели Чарли.

Увидев его, Пешо радостно поднялся со своего места. Чарли выглядел немного смущенным этим неожиданным ночным вызовом, но увидев приятеля, лицо его просветлело.

— Чарли, — начал сразу же взволнованно Пешо, — ты помнишь номер легковой машины?

— Какой машины? — удивленно поднял брови Чарли.

— Да той, на которой прошлой ночью приехал То-романов.

Чарли даже во сие мог бы сказать этот номер.

— Конечно! — ответил он, по привычке весело подмигнув. — 1150!

Полковник Филиппов быстро сообщил номер по телефону, потом познакомился со своим новым помощником. Хотя он знал уже довольно подробно всю историю преследования Тороманова, он снова расспросил Чарли обо всем, что тот видел сам и пережил. Между прочим, он записал все подробности о платьях, которые Тороманова шила у его матери — цвет, фасон, расцветка, — но в этом мальчик не очень мог ему помочь, ответы его были довольно неопределенными.

Выходит, машина и платье не одно и тоже! — пошутил полковник.

— Не-ет! — вздохнул Чарли. — Вот если бы Юлий была, она бы все сказала.

Опять позвонил телефон, полковник сразу же поднял трубку. Как обычно, по его лицу было невозможно понять, какую новость он слышит — важную или совсем незначительную.

— Продолжайте поиски! — сказал он кратко и положил трубку.

Потом, повернувшись к мальчикам, добавил серьезным голосом:

— Машина под номером 1150 выехала из Софии около половины третьего.

Чарли и Пешо быстро переглянулись.

— Я говорю вам это, потому что понял, что вы серьезные мальчики, — продолжал полковник, — достойные полного доверия, которые, кроме того, умеют хорошо хранить тайну.

— Вы поймаете их, товарищ полковник? — спросил Пешо, на этот раз чуть ли не умоляюще.

— Конечно, поймаем, мой мальчик…

Полковник подошел к окну, постоял немного, заглядевшись в далекое румяное небо, потом бросил озабоченный взгляд на часы.

— Вы устали, вам нужно отдохнуть! — сказал он тепло, отцовским тоном. — Моя машина отвезет вас домой…

— А мы вам не понадобимся для чего-нибудь? — спросил Пешо, и сердце его сжалось.

Полковник пошлепал его по щеке:

— Если вы мне понадобитесь, я вызову вас сразу же! Разумеется, вы не должны уходить далеко от дома!

— Мы будем на посту! — ответил гордо Чарли.

— Все же неплохо, чтобы вы поспали! Этим утром я поговорю с вашими другими товарищами, чтобы совсем дополнить картину.

— А потом? — спросил Пешо.

Полковник продолжительно и внимательно посмотрел на него:

— А потом на сегодняшнее утро остается еще одна работенка — посетить букинистический магазин.

Посещение букинистического магазина было совсем кратким, но — как шутил потом полковник — довольно содержательным.

Вскоре после открытия магазина, в него вошли двое штатских, потом еще один с мальчиком. В магазине не было никого, кассир что-то писал карандашом на клочке бумаги, одна из продавщиц раскладывала книги на полках. У прилавка стоял главный продавец, лет пятидесяти, с поредевшими седыми волосами, одетый в довольно хороший, хотя и покошенный костюм, с темно-синим галстуком-бабочкой на шее. Он выглядел немного невыспавшимся, рассеянным и почти не взглянул на группу, вошедшую в магазин.

Мальчик был довольно высокий, с сухими, почти худыми ногами, обутыми в дешевые новые сандалии, его пепельные волосы были подстрижены, можно сказать, по-домашнему. Это был Костя. Только его лицо казалось необыкновенно серьезным и напряженным.

— Этот! — прошептал Костя, чуть заметно указав головой на пожилого продавца.

— Хорошо! А теперь выходи! — сказал тихо полковник Филиппов.

Мальчик явно неохотно вышел. Двое мужчин, которые перед ними вошли в магазин, приблизились к главному продавцу, по-прежнему рассеянно смотревшему на улицу через стеклянную витрину. Там проходили люди, мелькали автомобили, звенел изо всех сил на узкой улице трамвай. Жизнь текла себе обычная и будничная, как всегда.

Продавец взглянул на двух мужчин только тогда, когда они встали перед его прилавком. Еще только взглянув на их серьезные лица, он почувствовал, как смутное беспокойство кольнуло в его сердце.

— Ни с места! — тихо сказал один из мужчин. — Вы арестованы!

Продавец внезапно побледнел как мертвец, в его лице не осталось капли крови.

— Любое сопротивление бессмысленно! — все так же тихо сказал другой мужчина. — Магазин окружен.

Продавец кивнул как во сне, дрожащими пальцами стал снимать длинные сатиновые нарукавники.

— Спокойнее! — сказал сердито один из мужчин. — Ваша судьба зависит от вас, а не от нас!

Не сказав ни слова, главный продавец сел в мощную черную машину, которая ожидала немного в стороне от входа. «Этот скажет все!» — подумал полковник, зашагав по солнечному тротуару один. Мимо него все так же спешили люди, так же звенели трамваи, так же сверкали на солнце легковые машины.

Было совсем обычное будничное софийское утро.