Опять на месте. Все-таки в городе было не так тошно. Продвигаемся очень медленно. Каждый раз, как заканчивается артподготовка, высылаем патруль, и каждый раз один из патрульных возвращается подпорченным каким-нибудь снайпером-одиночкой. Тогда снова начинается артподготовка, вылетают бомбардировщики, которые сносят все вокруг, а две минуты спустя опять начинают стрелять снайперы. Вернулись самолеты, насчитал семьдесят два. Самолеты не очень большие, но ведь и деревня совсем маленькая. Отсюда видно, как штопором падают бомбы и вверх поднимаются красивые столбы пыли, наверное, из-за них звук такой приглушенный. Ну вот, снова идти в атаку, но сначала высылаем вперед патруль. Мне, как всегда, везет – опять в патруле. Полтора километра пешком, не люблю так много ходить, но на этой войне у нас не спрашивают, что мы любим, а что – нет. За руинами сбиваемся в кучу; похоже, во всей деревне не осталось ни одного целого дома. Судя по всему, и жителей тоже осталось кот наплакал, а у тех, которые нам попадаются навстречу, странные, если они целы, лица, а ведь они должны бы понять, что мы не можем рисковать людьми, чтобы спасать вместе с ними и их дома; да и дома-то у них совсем старые, неказистые. И потом, для них это единственный способ избавиться от тех, с той стороны. В общем, это-то они понимают, хотя кое-кто думает, что есть и другие способы. В конце концов, это их дело; может быть, им были дороги эти дома, но сейчас уже наверняка не так дороги, особенно в таком состоянии.

Я по-прежнему в патруле. Иду себе последним, так спокойнее, а первый только что сдуру провалился в воронку с водой. Вылез оттуда, а в каске полным-полно пиявок. А еще он выудил оттуда большую разинувшую от изумления рот рыбину. На обратном пути Мак ему показал, как выпендриваться, и теперь он совсем разлюбил жевательную резинку.