Часть I

Как-то раз меня разбудил телефон. Звонил с работы Андрей.

Я подняла трубку:

— Чего с утра пораньше?!

— Послушай, ты поедешь в Бразилию?

— Куда?! — прибалдела я.

— В Бразилию.

— О чем разговор! Мог бы не спрашивать!

— На полгода. Идет?

— Конечно!

— Ну пока.

— Пока…

Андрей, надо вам сказать, был знакомым брата знакомого моей подруги, которая попросила меня сдать ему комнату. Я безмятежно согласилась, думая, когда он еще приедет!.. Но через три денечка после звонка подруги в дверь моей квартирки раздался стук. Я пошуршала на кухне, ища молоток, но не нашла, и, ограничившись шваброй, заглянула в глазок. За дверью стоял измотанный и уставший тип с тощим пакетиком в руке, пинающий ногой мою дверь.

— Кто там?! — рявкнула я.

— Вас разве не предупреждали? Вы не сдаете комнату? — робко спросил тип, продолжая механически долбать по моей двери.

— Вы знакомый брата знакомого моей подруги? — безнадежно осведомилась я.

Тип кивнул и устало уселся на коврике у моей закрытой двери. Я внимательно осмотрела его и пришла к выводу, что он вполне мирный, поскольку синяков под глазом не имеет, и зубы у него на месте, а не выбиты. Вдоволь насмотревшись, я вздохнула и все-таки открыла ему. Тип с трудом удержался от громовых радостных воплей и вежливо остановился в самом узком месте, какое только нашел в моей прихожей. Я мрачно буркнула:

— Входите, — и ушла на кухню.

Впрочем, через пять минут пришла и показала типу его комнату. Сразу он туда не поплелся, а начал выяснять, сколько я с него возьму.

— А кто же его знает… — неумно ответила я.

— Потом можете сказать, — покладисто согласился тип. — Давайте знакомиться. Меня зовут Андрей Перепелкин.

— Аделя… — вяло представилась я, думая о беспорядке, который царил в сдаваемой Андрею комнате.

Ко мне подбежал мой пес Джон и стал орать на Андрея громким «гавком». Андрей не испугался, а просто сказал:

— Молчи, Шарик! — и Джон умолк.

— Почему Шарик?! — взорвалась я. — Его зовут Джон.

— Это все равно, — ответил умный Андрей. — Он ведь понимает, что раз вас не зовут Шариком и меня тоже, то обращаюсь я к нему. У меня раньше был ротвейлер, зверюга страшная, но умная, почти как ваша собака. Он через год одичал и удрал от меня в лес.

Я не стала проявлять интереса к его ротвейлеру, который, к тому же, сбежал, и вежливо попросила его идти в свою комнату. Он и ушел. Вообще, он был послушен. Через неделю уже мыл посуду, без диких взглядов и воплей. Правда при этом что-нибудь бил, но я не ворчала. Он устроился на работу и, судя по всему, на хорошую. Со мной он через месяцок стал говорить на «ты». В общем, отношения наладились.

Итак, положив трубку, я вскочила: сна ни в одном глазу не было. На радостях я задушила в объятиях всех своих зверей, и, подпрыгнув, чуть не проломила головой потолок. Потом меня охватила жажда собирания вещей, и я стала во все сумки и пакеты запихивать туфли, ботинки, платья, шляпы, посуду, расчески, зубную пасту… В общем, если все перечислять, список получится бесконечный! Остановилась я только тогда, когда поняла, что не то что мы с Андреем, тут все и слон не сможет снести! Пришлось из каждого пакета и сумки отбрасывать лишнее.

Когда пришел Андрей, я ждала его с двумя пакетиками.

— Вот тут все необходимое для меня и для тебя, — сказала я.

Андрей с сомнением посмотрел на тощие пакетики и спросил:

— А что ты туда положила?

— Одежду, каждому по паре ботинок, зубную пасту, зубные щетки и расчески, — информировала я.

— Положи хоть по две пары ботинок на смену!

— Так и быть, но не больше!

— Возьми хоть один чемодан!

— Возьму, но с условием, что будешь нести его ты!

— Тогда не бери.

— Не собираюсь. Когда поедем?

— Завтра утром. В Шереметьевский аэропорт.

— Утром во сколько?

— В двенадцать. Выйти из дома надо примерно без двадцати десять.

— Можно собираться не торопясь, ведь сейчас только два часа дня!..

— Кстати, хочу тебе сообщить, что животным на самолет нельзя!

Я сделала несчастные глаза, и он торопливо сказал:

— Ну, можно, можно, но в особое отделение!

— В какое угодно, лишь бы поехали… Ну ладно, хватит об этом, я пойду соберу кое-какую еду.

Андрей кивнул в знак согласия и с жадностью посмотрел на котлеты. Я прикрыла сковороду рукой:

— Умерь свою жадность, возьми бутерброд с паштетом! — строго сказала я.

Андрей грустно вздохнул и, бросив прощальный взгляд на котлеты, ушел на кухню.

Я запихнула в сумку для еды спасенные котлеты и принялась резать хлеб. Гера и Джон удивленно смотрели, как мы собираемся и носимся как торпеды по всем углам квартиры. Я на минутку отвернулась от сумки с едой и тут же услышала жадное чавканье.

— Котлеты!!! — завопила я и обернулась.

У сумки стоял Андрей с Джоном и Герой. Он периодически давал им по котлете, но и про себя не забывал. Я горестно посмотрела на пустую сковородку и, обидевшись на Андрея, час с ним не разговаривала. Причины моей обиды были ясны: придется готовить новые котлеты. Впрочем, Андрей недолго горевал, что я с ним не разговариваю. Походив по комнате, он пошел в кухню доедать паштет. Я сразу заговорила. Бегать в магазин за паштетом совсем не хотелось. Точнее, я не заговорила, а заругалась. Андрей вздохнул и принялся таскать из пакета леденцы. Я опять заругалась. Тогда он присел на диван и стал штопать свои носки. На этот раз я разругалась не на шутку.

— Прекрати заниматься ненужными делами, а лучше помоги мне запихнуть в сумку сервелат, — раздраженно сказала я.

Андрей послушался и, убедившись, что сервелат не влезает, предложил вынуть коробку конфет. Я не соглашалась…

Прособирались мы до шести вечера. Валясь с ног от усталости, я легла на диван и, взяв бумагу с карандашом, принялась рисовать Андрея. Он заметил это и принял такую позу, что я прыснула. Мы уснули в семь часов, а проснулись тоже в семь часов, но утра. Андрей постучал в мою комнату и сказал, что ему всю ночь снилась еда. Я поняла намек и побрела на кухню.

— Что у нас поесть? — жадно спросил Андрей.

— Яйца, котлеты, немного огурцов соленых и остатки макарон, — объявила я.

— Мне-е-е…

— Возьми, в общем, сам! — нетерпеливо сказала я и удрала собирать полотенца.

Когда я все собрала, оказалось, что у нас две битком набитые сумки и два тощих пакетика (но пакетики большие). Итого: четыре. Это все мы сможем легко донести. На этом я успокоилась и стала собирать животных. Надев на них обоих ошейники, я подумала и прицепила к ним такие записки: «Имя Джон, порода спаниель, мин нет», «Имя Гера, порода сибирская, мин нет». Уж кто-кто, а я знала, как придираются к животным на самолетах. Потом я еще подумала и написала другую записку: «Гранат в сумке нет» — и прицепила ее, естественно, к сумке. Я прицепила такие записки ко всему багажу и на этом успокоилась. Из кухни вышел Андрей и вдруг сказал:

— Захвати кислородную маску!

— Но у меня ее нет!

— Тогда сшей парашют!

— Из чего?

— Из простыней!

— Простыни не для летанья по воздуху, они еще нам понадобятся! — отрезала я и начала одеваться, так как время подходило к десяти.

Андрей оставил мысли о парашюте и тоже стал одеваться. Мы захватили сумки, взяли на руки Геру и вышли, на всякий случай поставив в известность о нашем отъезде сидящую в коридоре соседку (а она была не хуже сигнализации). Я, Андрей, Гера и Джон скорым шагом добрались до метро.

Доехали мы почти без приключений, если не считать того, что нога Андрея застряла между ступеньками эскалатора. Но я очень выразительно посмотрела на него, и он сразу ее выдернул. И еще, когда мы сели в поезд, все окружающие почему-то внимательно смотрели на записки, прикрепленные к сумкам и животным. Они переводили взгляд на нас и быстренько убирались из вагона. Вскоре вагон опустел. Теперь мы могли устраиваться, на сиденьях по своему усмотрению. И еще случилось вот что: поезд остановился в тоннеле. Я достала фонарик на батарейках и осветила тоннель впереди (высунувшись в форточку). Там никого не было. А поезд стоял. Я попыталась открыть дверь в кабину машиниста и, как ни странно, она поддалась. Я вошла.

— Почему поезд остановился?

— Да? А я думал, он едет, — удивился машинист, отрываясь от какого-то детектива. — Успокойтесь, гражданка, я завожу моторы, — сказал он и, отложив книжечку в сторону, взялся за управление.

Я успокоилась и вышла из кабины.

Вскоре мы с Андреем, Герой и Джоном сошли с поезда. Мы доехали до аэропорта, предъявили билеты и стали проходить таможню. Как только пограничник взглянул на записки, его передернуло, и он сразу просветил наши вещи.

— Там что-то железное и тикает… — подозрительно сказал он.

— Будильник, — пояснила я.

— Вы уверены? — взглянув на записки, сказал пограничник.

— Совершенно. Но если вы сомневаетесь, могу оставить его тут.

— Нет, идите, — сказал пограничник.

Мы пожали плечами и пошли. Наш багаж не сочли за багаж, и мы с сумками прошли на посадку. За нами бежали Гера и Джон. Но дойдя до половины трапа, мы отвернулись от стюардессы, стоявшей у входа, и спрятали Геру в сумку, а Джона — в пакет. (Оба с дырками для воздуха.) Дело в том, что нам не хотелось расставаться с животными. Мы благополучно миновали вход и, чинно усевшись в кресла, стали ждать взлета. Мы пристегнули ремни, и тут же заработали моторы. Когда самолет, разогнавшись, оторвался от земли, меня размазало по спинке кресла. Но потом стало вполне хорошо. Рядом со мной Андрей читал газету, вылезали из багажа животные, царил мир и покой…

— У-а, у-а, у-а-а-а-а!!! Э-э-э!!! — заорал кто-то вдруг прямо позади меня.

Я в страхе оглянулась. Сзади меня сидела мать с крошечным младенчиком. Младенчик дрыгался и немузыкально орал.

— Успокойте ребенка, — сказала я замогильным голосом.

Мать испуганно посмотрела на меня и поспешно сунула ему в рот соску. Младенчик без всякого сожаления выплюнул соску на пол и опять заорал. Я порылась в кармане и вытащила конфету. Младенчик посмотрел на нее, довольно ловко столкнул с кресла, опять же на пол, и заорал. Я вышла из терпения и позвала на помощь Андрея. Он подумал, взял Геру и посадил ее на спинку кресла, лицом к лицу с младенцем. Младенец вздохнул, посмотрел на кошку, набрал воздуха и завопил. Тут взгляды со всего самолета устремились на несчастную мать. Младенец продолжал вопить. Мать, собравшись с духом, шлепнула младенца и закрыла ему рот здоровенной соской, придерживая ее, чтобы не выплюнул. Через некоторое время младенец смирился и заснул. Все вздохнули с облегчением. Я облокотилась на Андрея и задремала. Проснулась я от того, что Андрей задвигался. Я открыла глаза. Возле нашего сиденья стояла стюардесса с подносом в руках. Там был завтрак. Стюардесса отдала его Андрею и ушла. Я дала знать Андрею, что проснулась и принялась за еду. Андрей стал с таким голодным воодушевлением помогать мне, что через пять минут ничего не осталось. Я достала из сумки собачьи и кошачьи кормы и накормила животных. Потом мне стало скучно, и я решила заговорить.

— Послушай, ты недавно предложил мне взять в самолет кислородную маску или сшить парашют. Зачем это?

— Видишь ли, мне вспомнились фильмы про самолеты…

— Точнее, про аварии! — фыркнула я. — Будут тебе снимать благополучный полет! Он же неинтересный! А вот про аварию, что хочешь можешь придумать. То крыша отвалилась, то хвост…

— Ну я потом так и подумал. Ого! Уже два часа летим!

— Да, действительно… еще восемь часов лететь… Ой! — Гера прыгнула мне на колени и напугала. Я инстинктивно вскочила, и Гера, упав с моих колен, покатилась по полу. (Точнее, не покатилась, а встала на лапы, но самолет накренился.) Тут к ней наклонилась какая-то девочка… Я заорала:

— Царапнет!!! — Гера тут же отскочила, испугавшись девочки, которая царапается.

Девочка не испугалась, а просто уселась поудобнее в кресле. Гера, вся дрожа, забралась ко мне на колени и моментально заснула, от нервов. Я тоже заснула, тоже от нервов. Проснулась я только тогда, когда самолет пошел на посадку. Животных Андрей посадил в сумки, а сумки взял в руки. Он, казалось, собрался сходить без меня.

— Ты что, без меня выходишь?!

— Но я решил потом тебя разбудить…

— Что значит потом! Я на тебя обижена, так и знай!

И пока самолет садился, я хранила обиженное молчание. Когда мы сходили по трапу, я еще молчала, но когда узрела окрестности… Пальмы, солнце, жара… небо! Я завертелась на одной ножке и подпрыгнула выше головы. Выходящие из самолета люди смотрели на меня, как на, мягко сказано, не очень нормальную. Андрей тоже посмотрел на меня и, схватив за руку, куда-то потащил. Я отбивалась и орала:

— Нельзя уже свою радость выразить? Имею право!!! Не мни мне платье!.. Я не инвалид, сама дойду!!!

— Не смеши людей! — шепнул мне Андрей.

Я сгорбилась и, отделившись от Андрея, обидчиво пошла рядом.

Андрей привез меня на такси в какой-то коттедж и сказал:

— Вот здесь и будем жить… Располагайся. Послушай…

— Чего, — отозвалась я мерзким голосом.

— Давай мириться…

— Не хочу, — ответила я еще более мерзким голосом. — Ты помял мне платье.

— Возмещу ущерб!

— Возмести! — живо отозвалась я. — Купи утюг.

— Куплю, когда пойду на работу!

— На работу?!!

— Ну да. Ты думаешь, зачем мы поехали сюда? Меня пригласили работать здесь.

— Если тебе не трудно, купи еще зеленую панаму!

— Зачем?

— В качестве добавки к утюгу.

— Все куплю. А ты устраивайся.

— Не беспокойся. А, кстати, какие у нас соседи?

— Нормальные. Но англичане. Ну ладно, мне пора. Пока!

— Подожди! Куда пора?

— Договариваться насчет работы. Пока. Не скучай!

— Скучать не буду, не забудь про панаму и утюг! — крикнула я вдогонку Андрею.

Потом я повернулась и пошла в дом. В комнате меня ждали вылезшие из вещей Джон и Гера. Я походила туда-сюда, позевала, осмотрела мебель, которая была в коттедже, и от нечего делать пошла к соседям. В их половине коттеджа мебель была немного другая, но похожая. Интересней были сами соседи. Англичане. Их было трое: мать, отец и дочь. Когда я вошла, все трое, зевая от скуки, сидели на диване в одной из комнат. Увидев меня, они оживились. Мать спросила по английски:

— Вы наша соседка?

— Да, — ответила я тоже по-английски. — Будем знакомы. Аделя. Мне-е… Перепелкина (я назвала фамилию Андрея).

— Мери Уайтер. Это мой муж — Джек Уайтер, и дочь — Джулия Уайтер.

Вышеупомянутая Джулия дружелюбно поглядела на меня, а я на нее. На вид ей было двадцать или меньше. Очень хорошо одета, а на шее аж жемчужные бусы! Полная противоположность мне: хожу в однотонном, ненарядном платье, украшений не ношу. Но Джулия мне понравилась.

— Будем подругами!.. — галантно сказала она и протянула мне руку.

Я охотно пожала ее.

— Послушай, давай погуляем, тут душно, — предложила мне Джулия, и, поскольку я ничего не имела против, мы вышли.

Жара стояла страшная. Уже через пять минут я пожалела, что не надела более легкое платье. Я спросила у Джулии:

— Тут океан есть?

— Есть, сто пятьдесят километров отсюда.

— Далековато… Нет реки?

— Есть. Парагвай. Но там столько крокодилов…

— Дело плохо. Но хоть бы полежать у воды, и то прохладней.

— Пойдем, — сказала Джулия.

Она повела меня куда-то, и через некоторое время мы вышли на берег реки. Там никого не было.

— А где же крокодилы?

— В воде. Не советую заходить.

— Конечно же, не буду, — сказала я, присев на песок на некотором расстоянии от воды.

Джулия тоже села, сняла бусы и, повесив их на ветку какого-то дерева, стала загорать. Я закрыла глаза и лежала так полчаса. Открыла я глаза от криков Джулии:

— Кроки!! Лезут!!! Быстрей!!!

Я посмотрела на воду и обалдела. Берег весь кишел вылезавшими из воды крокодилами. Джулия в панике бросилась бежать. Но я успела заметить, что она забыла снять бусы с ветки. Чтобы такая ценность висела на дереве?! Я сорвала бусы с ветки и тоже побежала. Но крокодилы почему-то сразу перестали рваться на берег, а выползали помаленьку и не торопясь. Но мы с Джулией все равно бежали так, что пятки сверкали. Наконец, я остановилась и сказала:

— Крокодилы что-то не лезут!

— Но ведь они больше нас не видят! А тогда зачем торопиться? — резонно заметила Джулия.

— Пожалуй, ты права. И кстати, я захватила твои бусы, вот они.

— Ой, спасибо! Ну, пошли погуляем где-нибудь в другом месте.

Я согласилась. Мы гуляли, наслаждаясь видом пальм. Мы пришли к шести часам вечера, еле найдя свой коттедж среди пяти таких же. Андрей был уже дома. Я представила ему Джулию, и она тут же убежала в свою половину коттеджа. Мы остались одни.

Я начала разговор на волнующую тему:

— Ты закупил утюг и панаму?

— Закупил. А где ты была?

— Не ты, а мы. Я и Джулия были на реке Парагвай.

— Но там масса крокодилов!

— Мы не купались, а лежали у воды. Но когда оттуда поползли жуткие аллигаторы, мы решили уйти.

— Больше не ходите туда. Опасно.

— Да… Но там хорошо загорать… Так ты покажешь мне, наконец, утюг и панаму?!

— Покажу. Вот они!

— О… У тебя хороший вкус!

— Рад слышать. Померяй панаму.

Он мог бы этого не говорить. Я и так уже сгорала от нетерпения примерить ее. Вертясь перед зеркалом, я спрашивала Андрея о моем виде.

— Тебе очень идет, — отвечал он на мои возбужденные вопросы.

Я заважничала и изобразила шикарную женщину, которая рекламирует «Рафаэлло». То чуть сдвигая панаму на бок, то чуть наклоняя ее вперед, я, по крайней мере, двадцать минут вертелась перед зеркалом, пока Андрей не напомнил об ужине. Я одарила его зубасто-счастливой улыбкой и, не снимая панамы, пошла готовить. Я возилась на кухне, со страшной скоростью приготовляя ужин. Гера и Джон одобрительно следили за мной и, казалось, обсуждали мою панаму. Я дала им по куску сервелата. Они удивленно оценили мою щедрость и быстренько убежали. А я положила ужин на поднос и понесла Андрею. Мы вместе поели и вымыли посуду. Больше заняться было нечем. Я надела панаму и красовалась…

Раздался вопль! Из другой половины коттеджа! Я и Андрей одновременно вскочили и бросились к соседям. Когда мы ворвались в комнату, там стояла бледная Джулия. Она орала:

— Тип! Кошмар! Обокрали!!!

— Спокойно! Что украли?

— Весь ящик с кольцами из золота, серебра и камней! И бусы… жемчуг… О, боже!!!

— А кто украл?

— Не знаю. Вышла из своей комнаты только тогда, когда что-то услышала… А за окном мелькнула непонятная рожа! Он что-то выронил…

— Опиши рожу.

— М-м-м… Страшная.

— А цвет глаз хотя бы?

— Жуткий.

— А других признаков отличия не было?

— Кошмарно лысый.

— Больше ничего не запомнила?

— Записку выронил. А его я потом опишу.

— Покажи.

— Да это бумажка, которая валялась в коттедже до нашего приезда. Мы ее не выкинули только потому, что забыли.

— А что там написано?

— На, читай.

— «Кроки», — в недоумении прочитала я, — «склад». Не ясно…

— Нет, тут есть смысл, — вмешался Андрей. — Читай дальше.

— «ма»… — угол оборван.

— Ясное дело, что в каких-то крокодилах есть какая-то важность… Может у них зубы из золота… А может, на них написаны какие-нибудь указания… И каких крокодилов имеют в виду?

— Наверно, парагвайских, — догадалась я. — Ведь это самая близкая к нам река.

— И что надо делать с этими кроками?

— Наверно, ловить и осматривать, — неуверенно сказала я.

— Можно для начала поймать какого-нибудь маленького крокодильчика и осмотреть его. Попытка не пытка!

— Пытка! — отрезала Джулия. — Крокодилы опасны!

— Ладно, — устало сказал Андрей, — пойдемте спать. Завтра разберемся.

Я согласилась, хотя неприятное предчувствие беспокоило меня. Мы разошлись по комнатам. Вскоре все уже спали.

Я проснулась от какого-то внутреннего беспокойства. Может у соседей что-то случилось? Быстро надев панаму, я пошла в другую половину коттеджа. Постучала в дверь комнаты Джулии. Никакого ответа! Я постучала громче. Ни единого звука! Я распахнула дверь…

— Предчувствие не обмануло!.. — прошептала я.

Джулия лежала на полу, а на шее у нее был затянут поясок! Я подошла и развязала его. Потом пощупала пульс… Слабый, но есть!!! Я заорала от радости и разбудила Андрея и родителей Джулии. Скорую помощь я, надо полагать, тоже разбудила, позвонив в такую рань. Пока скорая помощь ехала к нам, я делала Джулии искусственное дыхание. Родители бегали вокруг нас и мешали. Проснувшийся Андрей с ужасом смотрел на меня и молчал. Наконец, приехала скорая, и врачи, погрузив не совсем живую Джулию на носилки, унесли ее. Я поправила измятую панаму и вздохнула. Андрей ожил и, схватив меня за руку, потащил в нашу половину коттеджа. Там он запихнул меня в кресло и спросил:

— Что случилось?

— Ты разве не видел? — удивилась я. — Джулию придушили, но не совсем.

— Кто?

— Почем я знаю?!

— А как же ты оказалась у нее?

— Предчувствия…

— А… Ну и ну!.. Я ничего не понимаю!

— А я понимаю! Вспомни, что вчера была кража! И Джулия сказала, что потом опишет нам типа, который у них рылся. А этот тип, наверно, подслушал это и решил избавиться от свидетеля с помощью придушения!

— Кошмар…

— Ничего особенного! Я не удивлюсь, если сейчас и нас обокрадут! Или у жителей соседнего коттеджа машину угонят!

— Ты обладаешь даром пророчества! Вчера ко мне приходили люди из соседнего коттеджа и спрашивали, не видел ли я их машину. Ее угнали! И на работе я узнал, что угнали много машин в окрестности. Самая дорогая из них «Мерседес».

— Фю-ю-ю! — присвистнула я. — Пожалуй, я хочу заняться этим делом! Исключительно странно!

— И опасно, — мрачно изрек Андрей. — И что делать непонятно…

— Понятно! Ловить кроков и осматривать! Начнем сегодня. Вот сейчас поедим и пойдем!

— А чем мы их будем ловить?

— Попросим у кого-нибудь пистолет или подводные капканы…

— У кого есть подводные капканы?! Лучше пистолет…

— Я согласна. Поищи, может, у кого-нибудь есть?!

— Вряд ли… Но можно сообщить в полицию, там дадут лицензию.

— Так пошли, чего сидим!

Мы оделись и пошли в полицию. Бодро дойдя до полицейского управления, мы твердым голосом потребовали лицензию на пистолеты для безопасности и отстрела кроков. Но полиция не понимала по-русски. Тогда мы повторили это на английском. Нас поняли и обалдели. Я рассказала обо всем случившемся. Нам поверили с таким скрипом, что послали для присмотра за нами кучу вооруженных до зубов агентов. Нам же с Андреем при всеобщем подозрении было вручено по мизерному пистолетику. И еще, я попросила веревку, чтобы вытаскивать кроков. Кроме того мы просили лодку. Но несмотря на настойчивые требования, лодку нам не дали. Я уныло подумала, что придется стрелять с берега. Но решила не терять присутствия духа и сказала:

— Ну, идем!

Мы с Андреем вышли из полицейского управления. За нами тащилась вереница нагруженных оружием агентов. Придя на берег Парагвая, мы застали там вылезающих из воды кроков. Я, не теряя ни минуты, грохнула по небольшому двухметровому. Крокодилы вздрогнули и стройными рядами полезли в воду. Крокодильчик остался лежать кверху лапами. Агенты скрутили из веревки петлю и, накинув ее кроку на голову, подтянули его к тому месту, где мы стояли. Но нам хотелось уйти подальше от берега. Мы пошли вперед, чтобы, дойдя до коттеджа, осмотреть там крока. Агенты шли сзади, таща крока на веревке. Дойдя до нашего коттеджа, они хлопнули запыленного крока на крыльцо, и тут же отобрали у нас пистолеты. Потом они присели на ступеньки, рассеянно выстукивая что-то на стволах автоматов.

Я с любопытством посмотрела на крока и заглянула ему в пасть. Ничего особенного: зубы не золотые, а в глубине кажутся черными.

Андрей перевернул крока: пуля была в брюхе! А в каком там брюхе, если туда никоим образом нельзя попасть! Но что это?! Еще одна пуля в голове!!! Моя пуля! Вначале, я не понимала, что все это значит, но потом… После моего выстрела крок, несомненно, перевернулся на спину! Сзади меня было небольшое, но густое дерево, за которым удобно прятаться!! При выстреле меня отнесло в сторону, а дыма и грохота было многовато для такого пистолетика!.. Я стояла спиной к дереву… Попасть в брюхо кроку могли только стреляя… в меня!!! Я зашаталась и прилегла на крокодила. Осознав, что я лежу аккурат на его брюхе, я энергично вскочила: надо же, какая гадость…

Потом я совладала с собой и сообщила о моих догадках агентам. Агенты, изобразив на постных рожах удивление, вяло согласились со мной. Тут только я заметила, что Андрей зашел в дом. Я оставила агентов наедине с кроком и удрала. В комнате лежал и спал Андрей. Я поняла, что толку от него мало, и решила заняться разгадыванием записки, которую нашла Джулия.

Я стала подбирать слова, начинающиеся на «ма»: малина, масло, машина, мама… чепуха! «Малоко»… безграмотно! Магнитофон… может быть, но вряд ли… так что же?! Я устало отодвинула от себя записку и надвинула панаму на глаза. Сколько можно размышлять над этим делом?!

В кроках ничего нет… Но почему же в записке говорится именно о них? Может, имеются в виду изделия из крокодиловой кожи? Нет, непохоже… Но, возможно, крокодилы возят записки с одного берега Парагвая на другой?

Представив себе крока с запиской в зубах, со всех лап плывущего к бандитам, которые махали платочками, я поняла, что если буду продолжать мыслить в том же духе, то попаду в сумасшедший дом. Постаравшись собраться я продолжила ход своих мыслей. Записки в зубах отпадают, а что еще, собственно говоря, есть у кроков? Что они могут? Воровать драгоценности у загорающих у воды? Вполне возможно, что могут… Да нет, не могут! Зачем им это? Но тогда что есть в кроках? Стоп, а может кроки, это не крокодилы, а просто имя? Кого можно назвать кроки? Скорее всего птицу. Возможно, что и ворону… Так значит, в записке предполагается ловить ворон?.. Может, и мне словить парочку?

Я, было, вскочила, но представив, как отлавливание птиц будет выглядеть со стороны, села и подумала, что здесь, пожалуй, вороны не водятся…

Но тут в голову пришла бредовая мысль: бандиты набрали вороньих яиц и привезли сюда для разведения нужных птичек… Яиц?!! Из вороньих яиц вылупляются вороны, а из крокодильих… Яйца — вот что есть у крокодилов! И вот на чем может что-то написано!

Я подскочила как ужаленная и помчалась на крыльцо рассказывать о своей догадке агентам. Но агентов не было — разбежались…

Я махнула на все рукой и одна отправилась на берег Парагвая. На песке отчетливо виднелись бугорки от зарытых яиц… Кроки мокли в воде. Над одним из бугорков копался бразильский негр. Он зарывал в него яйца. Я решила согнать негра, и тут как раз мне пригодилось мое умение подражать голосам разных животных. Я затрясла кусты и залаяла бешеной собакой. Негр уже успел зарыть яйца и поэтому удрал. Я рысью подскочила к тому бугорку и мигом раскопала его. Там лежали яйца…

На одном было что-то написано!! Я прочитала и обалдела: на яйце был написан номер машины! Я достала попавшуюся бумажку и переписала номер… Тут мне вспомнилось, как я подбирала слова к записке… Машина… Машина!!! Ясно: склад машин! Но где?.. И как?.. И кто?..

Я сорвалась с места и, прилетев в полицию, попросила адреса хозяев самых дорогих машин, которые угнали. Полиция, естественно, адресов не дала, зато посмотрела на меня с таким подозрением, что я просто пулей вылетела из управления. Я медленно шла и вспоминала, у кого в ближайших коттеджах угнали машину. Ну конечно! Андрей говорил, у жителей соседнего с нами коттеджа! Но сразу идти в коттедж я не смогла, поскольку меня сцапал Андрей и нервно проорал, что необходимо съездить в весьма отдаленный конец города.

— Зачем? — спросила я.

— Кто-то спер Геру! Она гуляла около коттеджей и ее схватил какой-то тип, сел в машину и уехал, я даже выйти не успел. Я спросил у парней, которые бегали с мячом перед коттеджем и которые, кажется, с ним разговаривали, кто он такой. Сказали, старый их знакомый, иногда приезжает к ним. Живет на другом конце города. Улицу мне сказали и номер дома тоже. Поехали!

Я без лишних разговоров впихнулась в такси, рядом плюхнулся Андрей, и машина сорвалась с места.

Типа мы искали целый день и только вечером наткнулись на нужный дом. Тип, не оказывая сопротивления, пустил нас внутрь. Я сделала злобное лицо и только хотела обругать его, но Андрей спокойно сказал:

— Это вы украли нашу кошку?!

— Она ваша? — изумился тип. Через минуту все разъяснилось. У типа на днях потерялась кошка той же расцветки, что и Гера. Поехав навестить своих знакомых парней, он увидел нашу кошку, и, приняв ее за свою, посадил в машину и увез. Тип просил нас извинить его. Мы извинили, дружелюбно попрощались и вместе с Герой покинули дом. Такси, понятно, не было, и на улице царила кромешная темнота. Мы пошли пешком и уже через час заблудились. Просидев всю ночь на какой-то лавочке, мы утром стали искать дорогу назад. Безуспешно. Такси ловиться наотрез отказывалось, в каждой машине ехало по десять человек. Пришлось нам поесть в каком-то кафе и ногами отправиться в дорогу. Денег на автобус или такси у нас не осталось, поскольку мы накупили слишком много еды…

Короче говоря, дома мы оказались только через три дня и я, наконец, удрала к соседям.

Я мчалась в соседний коттедж и на ходу придумывала, под каким предлогом мне проникнуть к соседям. Ничего толком не придумав, я постучала в дверь. Оттуда послышались какие-то португальские слова: по интонации не трудно было догадаться, что спросили: «Кто там?» «Соседи», — сказала я по-английски, хоть и боялась, что меня не поймут. Как ни странно, поняли и ответили:

— Ну, подождите, я в глазок посмотрю…

Я пододвинулась к отверстию и продемонстрировала себя. Мой вид, видимо, удовлетворил личность по ту сторону двери, но опять послышался вопрос:

— А простите, как вас зовут?

— Фекла Дымобрыжская! — представилась я.

— Ух!.. — втянули воздух за дверью. — Ну входите…

Дверь отворилась…

— У-о-о-о-й!!! — заорала я, отскакивая от двери.

За дверью стояла женщина со львом в обнимку.

— Не бойтесь, это чучело, — сказала женщина. — Меня зовут Элеонора. Входите.

Я вошла и тут же завралась:

— Знаете, я сыщик, разгадала сто двадцать дел: узнала, что у вас угнали машину и хочу помочь. (Все правда, кроме ста двадцати дел.)

— Не только машину угнали, даже человека убили! — мрачно сказала женщина.

— Подробности!.. — потребовала я.

Наш сосед нашел на крыльце соседнего коттеджа мертвого крокодила, возле которого, осматривая его, копался негр с ножом, явно собираясь прямо на чужом крыльце сделать из него чучело. А сосед, как назло, человек-душа и не позволит, чтобы пачкали чужое крыльцо. Он и согнал негра. А крокодила унес с крыльца и закопал. В тот же день его очень просто и очень ясно придушили.

Мне стало жутко и дурно. Значит, в моем кроке было что-то ценное, а мы, дураки, проглядели!

— А когда машину угнали, после убийства или до?

— До.

— М-да-а… Какой номер машины?

Когда назвали номер, я долго не могла опомниться, потому что он же был написан на крокодиловом яйце!

— Э-э-э… — потеряла я дар речи.

Но узнать хотелось как можно больше.

— К вашему соседу в последнее время приходили знакомые?

— Полно! Негроватая женщина, какой-то мужчина и бабуська. Женщину зовут, кажется, Ли, бабуську … Мари Решар… Мужчину… Скотч Бланкет.

— А они никогда вам не говорили своих адресов?

— Я слышала, как они диктовали их моему соседу, чтобы он записал.

— Вы помните?

— Да… Примерно.

Получив желаемые адреса, я попрощалась и умчалась.

Примчавшись по адресу негроватой женщины Ли, я попросила позвать ее. Ко мне вышла мощная негритоска и по-английски осведомилась, чего надо. Я сделала скорбную мину и сказала:

— Ваш знакомый, который живет в вон тех коттеджах, убит. Я пришла, чтобы рассказать об этом вам.

— А откуда вы знаете? Кто вы ему?

— Я его подруга. Живу в соседнем коттедже.

— Ой, какой ужас!!! Вы уверены, что это правда?!

— Да. Мне сообщила об этом женщина, которая живет рядом с ним.

— Ой!!! Ой!!! Уй!!! Ай!!!

Реакция ни в чем не повинного человека… Я решила, что данная особа соседа не убивала, и ушла по другому адресу.

Идя к Скотчу Бланкету, я делала над собой творческие усилия, и поэтому прибыла, заливаясь слезами и бессвязными фразами типа: «Я… Он… Не могу поверить!..» Мужчина дернулся и, опомнившись, стал расспрашивать меня. Я изложила информацию и, проследив за реакцией мужчины, ушла. Реакция как реакция. Единственный подозрительный момент, когда он беспокойно дернулся, а остальное то же самое.

Прибыв по адресу бабуськи, я стала подходить к ней бочком-бочком: говорила на этот раз по-французски. Вначале высказала замечание о погоде, потом о климате и только тогда упомянула о соседе. Бабуська эту весть восприняла бурно: стала меня расспрашивать, охать, ахать, причитать… Я толком ничего не узнала, кроме того, что соседа звали Базилио. С трудом удрав от старушки, я пошла домой, совсем обалдевшая от ее причитаний. Придя, я застала там Элеонору из соседнего коттеджа, чего-то внушавшую Андрею. Когда я вошла, женщина бросилась ко мне:

— Вы тут живете?

— Конечно!

— Так почему же молодой человек говорит, что тут не живет Фекла Дымобрыжская?

— А… просто у меня плохо запоминающееся имя, и он опять его забыл. Зачем вы пришли?

— Новости…

— Какие?

— Еще одну машину угнали! У наших соседей в третьем коттедже!

— Номер машины?! — Я получила номер и выпроводила женщину.

Как только она ушла, на меня набросился Андрей:

— Ты что, свое имя забыла?!

— Нет. Но ты запомни: никакой Адели здесь нет, есть Фекла Дымобрыжская, а ты будешь… Тихон Дымобрыжский! Постарайся не забыть!

— Сумасшедший дом!.. — простонал Андрей. — Просто голова раскалывается!.. И кстати, где ты была?

— Потом расскажу, — отмахнулась я.

— Потом, так потом. Ложись спать, завтра пойдем на Бразильский рынок.

Я кивнула и пошла укладываться.

 

Часть II

Поутру мы с Андреем, Гера и Джон пошли на рынок. Был жутко жаркий день. Слава богу, что я уже в коттедже напилась как верблюд, а то сейчас бегала бы от киоска до киоска. На рынке было столько диковинок, что у меня глаза разбежались. Я присмотрела какую-то кофточку и попросила ее у Андрея.

— Тебе утюга и панамы мало?! — возмутился Андрей и потащил меня дальше.

Я вздохнула. У Андрея начинался приступ жадности. Во время таких приступов он обычно жалел каждую копейку и категорически отказывался чего-либо покупать. Но я решила не терять надежды, а лучше пытаться сделать так, чтобы он расщедрился. Я состроила личико милашки и стала подлизываться к нему. Но Андрей оставался противным и твердым как стенка. Я махнула на него рукой и стала разглядывать товары…

Вдруг я онемела. У лотка стояла женщина и продавала яйца… Это была та самая женщина, которая с младенцем сидела позади нас в самолете! Яйца были неправдоподобно большие и лежали в корзине с песком.

Я спросила:

— Чьи это яйца?

— Крокодильи.

(Боже мой, что только не продают!)

— А сколько стоят?

Получив в ответ какую-то несусветную цену, я пожала плечами и пошла к Андрею. Но что-то заставило меня обернуться…

Около лотка стоял обычный мужчина. Он тоже спросил, сколько стоят яйца. Как же я была удивлена, когда женщина вместо огромной цены назвала совсем маленькую. Когда покупатель стал перекладывать яйца к себе в сумку, я обомлела. На каждом из них было что-то написано!

Ох, как бы я хотела купить хоть одно яйцо даже за огромную цену!.. Но у Андрея был приступ жадности, а у меня денег с собой не было. От злости я даже зафыркала. Я очень хорошо сознавала собственное бессилие! Пока я предавалась этим мрачным мыслям, женщина с крокодильими яйцами исчезла. Тут я огорчилась так, что даже была не в состоянии восхищаться рынком. Все мои мысли прекрасно отражались на моем лице, и Андрей уже стал посматривать на меня с беспокойством:

— Что с тобой случилось? Зачем тебе эти кофточки?

— Кофточки тут ни при чем. Расследование только что сорвалось, — мрачно ответила я.

Из-за моего равнодушия к кофточкам Андрей начал беспокоиться всерьез. А я с видом человека, заболевшего столбняком, с постной миной шагала рядом с ним. Андрей понял, что мне теперь ничто не интересно и увел меня с рынка.

Он притащил меня домой и, усадив на стул, стал расспрашивать, что со мной случилось. Занятая своими мыслями, я проявляла полное равнодушие. Вдруг внутри меня что-то звякнуло: «Надо пойти на берег и просмотреть лежащие там яйца, уже как следует!» Тут же я вскочила и, не обращая внимания на Андрея, понеслась на берег Парагвая. За мной, естественно, понесся Андрей. Я прилетела на берег реки и, не глядя на мокнущих крокодилов, раскопала заветный бугорок. Слава богу! Яйца были на месте, и на двух были надписи. Я сгребла яйца в охапку и бросилась в обратную сторону. После пятиминутной пробежки я оказалась дома.

Прочитав номера машин на яйцах и записав их, я спрятала яйца в холодильник и забыла о них, поскольку появилась надобность объяснять запыхавшемуся Андрею, что я проделывала эту странную операцию отнюдь не из-за помутнения ума. Пока я доказывала это, Гера и Джон успели обворовать корзину с продуктами.

— Я ничего не понимаю!!! — вынимал из меня душу Андрей. — С тобой можно сойти с ума!..

— Я просто расследовала! — доказывала я. — Ничего плохого не случилось!

— Не случилось!.. С тобой! А со мной чуть удар не случился!..

— Что это ты стал такой восприимчивый?

— Будешь восприимчивым… — начал нудную тираду Андрей, но я остановила его:

— Хорошо, если ты настаиваешь, я могу примерно неделю провести в спокойном отдыхе.

— И то хорошо, — мрачно сказал Андрей и ушел в комнату.

А я решила, что неплохо было бы постирать запылившуюся панаму и пошла в ванную.

Я с умиротворением полоскала панаму и с удовольствием думала о неделе отдыха. Вначале я представила себе обширный океан и виндсерфер на его волнах. На виндсерфере стоял Андрей. Я мысленно представила, как волны увеличиваются. Волны послушно увеличились, и Андрей свалился с доски для виндсерфинга. На этом мечты мои застопорились.

Решив, что для панамы продолжительное мытье вредно, я выжала и вытрясла ее. Потом делать мне стало совершенно нечего, и я, предупредив Андрея, пошла заводить близкое знакомство с бабуськой, мужиком и негритянкой.

Через пять минут я уже сидела дома у негритянки. Еще через десять минут я болтала с мужиком. А еще через двадцать минут я сидела у бабуськи. Да… У нее дома я вспотела как от двухкилометровой пробежки. Бабуська надоедала мне щекотливыми вопросами о том, как меня зовут, как моя фамилия и, даже, где я живу. Я выкручивалась изо всей силы и старалась выдать слишком любопытной бабуське как можно меньше информации. Но потом, наконец, я придумала причину своего ухода и поспешно ретировалась. Я шла по улице и, утирая холодный пот, соображала, не выболтала ли я чего лишнего. Слава богу, нет! Я с очень счастливым видом прибыла в коттедж и прямо с порога заявила Андрею:

— Я буду очень рада, если мы завтра поедем к океану. А то живем в Бразилии и ни разу не искупались!

— Пожалуйста. Я не возражаю, — с облегчением сказал Андрей и послал меня готовить обед.

Я пожала плечами и пошла на кухню. Открыв холодильник, я увидела крокодильи яйца и сразу вспомнила о них. Я потянулась за сервелатом, но, к своему ужасу, задела одно из яиц. Оно упало и покатилось по полу, но не разбилось! Когда я подняла его, то не заметила ни одной трещинки! Я, конечно, удивилась, но потом опять забыла о них, потому как убежало молоко. А тут еще мокрая панама, которая сушилась на кухне, сорвалась с прищепок и шлепнулась прямо в кастрюлю с молоком.

Я стояла, бессильно опустив руки и не зная, за что вначале приняться. В конце-концов я выудила панаму из кастрюли, выжала ее и повесила повторно сушиться. Молоко я еще раз кипятить не стала — лень было. В общем, с обедом я провозилась около часа. Жутко усталая, я внесла поднос в комнату Андрея. Он очень обрадовался и тут же уничтожил больше половины содержимого подноса. Я не отставала. Меньше чем через десять минут с обедом было покончено.

Андрей сказал, что теперь-то он хоть недельку будет спокоен, да и я тоже. Я с кислой миной подтвердила его догадку. Мне было скучно. Хотелось, чтобы поскорей наступило завтра…

Вдруг на кухне раздалось шуршание! Я и Андрей бросились туда. Раздался грохот, как будто что-то свалилось с подоконника, и все стихло. Мы ворвались на кухню. Холодильник был распахнут, а на полу, словно кем-то выроненные, лежали крокодильи яйца. Я подняла и осмотрела их: ни одной трещины! Эта тайна сведет меня с ума! Но я все же положила яйца в холодильник и закрыла его. Андрей сказал:

— Что за странный преступник! Пытался украсть яйца! Кому они нужны?!

— Вполне возможно, что это из-за номеров, написанных на них, сказала задумчиво я.

Андрей, прикрыв глазки свои, переваривал сказанное мною. Я нервно поправила панаму, которую успела снять с лески еще по дороге на кухню и сказала:

— Знаешь, оставим эту тему. Неделя отдыха — это неделя отдыха, и пока она не истечет, пожалуйста, чтобы ни случилось, не приставай ко мне с глупыми вопросами! Знаю не больше тебя.

— Хорошо, — тоже довольно нервно согласился Андрей. — Но если к нам будут лазить каждый день…

— Не знаю, — устало сказала я. — Мне кажется, что панаме повредила стирка в молоке.

Видя, что я зациклилась на панаме, Андрей махнул рукой и пошел читать газетку. Я тоже махнула рукой и пошла скучать на улицу. Опять была жара. Кошмарная и жуткая. Я не успела ничего предпринять, как ноги сами принесли меня в соседний коттедж. И все мои благие намерения насчет недели отдыха рассеялись как дым! Я постучала.

— А-а-а… Это вы, Фекла Дымобрыжская! — ответили через некоторое время за дверью. — Заходите. Зачем пришли?

Я хотела сказать, что за новостями, но пересилила себя и нагло заявила:

— А здрасьте!.. Скажите, как правильно стирать панамы и как кормить молодых крокодильчиков.

— Ну-у-у… А откуда у вас крокодильчики?

— Нахожу я на берегу Парагвая два яйца. А на них номерки написаны. Принесла я их домой и тут же кроки вылупились… — рассеянно соврала я, следя за ее реакцией.

— Кормите мясом, рыбкой… — малость подумав, сообщила Элеонора. — А панаму советую стирать в воде, а не в молоке.

— А откуда вы знаете, что она упала в молоко? — подозрительно спросила я.

— Неужели не видно? Посмотрите сами.

Когда я посмотрела, мне стало стыдно, что я вышла на улицу. Я поспешно попрощалась и убежала в свой коттедж. Меня встретил Андрей со злобным выражением на лице.

— Скажи на милость, кто пытался открыть окно? — прямо с порога спросил он. — Пять минут назад выглядывал, ничего на внешней стороне стекла не было. Потом выглядываю еще раз, уже все исцарапано! Видимо, вырезать пытались.

— Ты что, глухой?! — рассердилась я. — Если стекло вырезали, шум-то должен быть?!

— Да дело в том, что как раз в эту минуту Джон свалил тумбочку, и мне пришлось с ней возиться. Посуда вываливалась и грохотала. Ничего слышно не было.

— Ну ладно, будем надеяться, что больше никаких недоразумений не будет. Давай ужинать.

— Давай, — успокоился Андрей.

Я пошла готовить. Вскоре после ужина Андрей решил, что пора спать, и лег. А я, переполненная мечтами об океане, вертелась колесом. Но вскоре сон одолел меня. Мне опять снился виндсерфер, но на нем был не Андрей, а я, собственной персоной! Я увидела свое испуганное лицо и панаму, которую срывал ветер…

Я проснулась в холодном поту. Возле меня стоял Андрей и ворчал:

— Чего ты орала: «Панама, панама!» Спать мешаешь.

— Извини, — сказала я и повернулась на другой бок.

Всю ночь меня мучили кошмары о всевозможных приключениях панамы: под утро мне приснилось, что панаму украли. Проснувшись, я заглянула в комнату Андрея. Он спал, тщательно закрыв уши ватой.

Я пожалела его и встала: проверить на месте ли панама. Панама была на месте. Потом я взглянула на часы и удивилась: двенадцать! Я разбудила измученного Андрея и, наскоро накормив его завтраком, потащила на автобусную остановку.

Народу было много. Полсотни граждан ухитрилось влезть в автобус, но остальным пришлось всю дорогу висеть на ступеньках.

Мы с Андреем оказались в числе висящих. Я уцепилась за очень прочно зажатого между двумя девками гражданина и любовалась окрестностями. Андрею повезло не так сильно. Гражданин ему попался не очень прочно зажатый, и поэтому, не подхвати я его, он упал бы вместе с гражданином. Но благодаря мне упал один гражданин, да и то внутрь автобуса. Там его зажали, и Андрей получил безопасность, уцепившись за его плечо. Мой гражданин не подводил, но мне приходилось заботиться, чтобы панаму не сдуло ветром.

Сложнее все было только на остановках. Очень многие висящие граждане не собирались сходить, а зато запихнутые внутрь автобуса выходили на каждой остановке, причиняя висящим неудобства. Так что при каждой остановке нам с Андреем приходилось выделывать сложные акробатические упражнения. Но в конце концов мы приехали на океан. Мой гражданин, прищемленный девками, не торопился сходить, и я имела безопасность при высадке. Андрей тоже.

— Ты ничего не потеряла?… — таковы были первые слова с трудом очухавшегося Андрея.

Я пожала плечами и стала смотреть, на каком из пляжей лучше. Пляжи были довольно одинаковые, и мы с Андреем пошли на первый попавшийся. Виндсерферы плавали на каждом метре. С них поминутно сваливались люди. Народу было столько, что никуда нельзя было впихнуться. Наконец мы нашли какое-то местечко, и я, не медля ни минуты, пошла купаться. Волнения почти не было. Отплыв метров на десять от шумящих детишек, я почувствовала себя лучше и легла на спину, поджидая Андрея и с интересом наблюдая, как он пробирается через массы детишек.

Когда он подплыл ко мне, я приветственно сняла панаму и занырнула так, что осталась одна рука, держащая ее. И занырнув, я так обалдела, что забыла вынырнуть. В голубой дымке сидели на камнях два человека в аквалангах. У одного было в руке яйцо с номерком!!! Опять яйца! Да когда же это кончится!..

Тут первым моим порывом было запомнить номер и вынырнуть. Воздуха осталось мало. Только я начала быстренько кумекать, на что записать номер, оба водолаза увидели меня и обрадовались, как будто в тридцатое измерение слетали! Один тут же попытался меня утопить. Я возмутилась и, лягнув его ногой, вынырнула.

Андрей посмотрел на меня как на призрак и молча поплыл к берегу. Я поплыла тоже. Выбравшись на берег, мы разлеглись загорать, и Андрей спросил:

— Ты чего так занырнула?

— А я под водой аквалангистов увидела, с яйцами. А на этих яйцах номера машин! И тем более, что меня чуть не утопили!

— Ну, чем дальше, тем лучше! Что эти типы делали там, тебя ждали?

— Есть предположение, что именно меня. А яйца так, для приманки!

— Но откуда они знали, что ты нырнешь и поглядишь на яйца?

— Резонно. Может, не нырну. Но на случай… Ну так я нырнула. А тип меня раз — и я чуть не стала одним из охранников подводных сокровищ!..

— Ладно, ладно. Загорай тихо, и не трепли мне нервы: все равно ничего не понятно! Почему бы аквалангистам не утопить тебя проще?

— Не знаю… Может, у них там подводная организация, но тогда зачем яйца?

— А может, они яйца топили, тебя увидели и тоже решили утопить? — Ну, может, не хотят, чтобы яйца кому-то достались…

— А с берега или волнореза нельзя бросить?

— А, может, этот кто-то на песке и заметит их?

— Ну и что?… Ничего он не поделает, если они уже бросят!

— Их убьет!

— А сбежать после этого не могут?

— Ну кто-то, наверно, обладает большой бандой, из-под земли достанет! У кого-то в банде наверняка есть такие люди: женщина с младенцем, за самолетами, наверно, следит. Когда надо, продает яйца. Тип без примет, вероятно, скупщик яиц. И негр, не знаю за чем наблюдает, пересыпщик или отсыпщик яиц…

— Ах, как понятно! А что все с яйцами носятся, как дурни с писаной торбой?

— Не знаю и отстань. У меня все нога зудит: зачем делают такие твердые акваланги?… Учти: я больше плавать не буду, хватит с меня!

— Не будешь — так не будешь, ты загорай, а я пошел.

Андрей встал и пошел купаться. Я разлеглась, пошевеливая больной ногой и скучая., В конце концов я задремала. Очнулась от тяжелых шагов, ко мне подошли пять парней и хором спросили по-английски:

— Девушка, вы не подскажите, сколько времени?

— Внутренний голос подсказывает, что полвторого! — заявила я, и парни тут же ушли.

Они были немного подозрительны. Тут я сообразила, что неплохо было бы переодеть купальник, и направилась к раздевалке. Прямо перед моим носом в нее зашел какой-то тип. Я возмутилась таким нахальством, но когда тип вышел, уступила очередь пожилой негритянке.

Негритянка не успела (к счастью) войти в раздевалку, как она рванула. Вверх взметнулись клубы дыма, и я с ужасом осознала, что взрыв был предназначен мне! На минуту я, наверно, онемела.

В такой критической ситуации меня застал вернувшийся Андрей. Немного очухавшись, я рассказала ему все. Но когда он что-то переспросил, со мной, видимо, случился припадок. Я заплясала и, прочитав наскоро начало поэмы «Руслан и Людмила», грохнулась на теплый песок. Но тут же вскочила, с праведным ужасом отряхивая панаму. На нее налипла сигарета. Клянусь, я видела, как ее бросил тип, зашедший в раздевалку до взрыва. Это была очень ценная улика!!!..

Я спросила специалиста по сигаретам Андрея, что это за сорт. Он понюхал, подумал и сказал:

— Запах мятный, названия не знаю. Правда, очень интересный мятный! Понюхай.

— Ф-ф-ф… Гадость… Но запах хорошо запоминается… То есть, занюхивается. Поехали домой.

Андрей не стал возражать. Донес меня на руках до автобуса и попытался добиться места для меня. Крупная тетка отказалась.

— У нее отравление водой… — подсказала я.

Но тетка не пожелала сойти с места.

— Ее укусила акула… — наспех сочинила я.

Андрей повторил. Дело, наконец, дошло до глотания меня синим китом, и тетка встала со своего места. Объявили остановку… Бог мой!!! Тетка встала, оказывается, только потому, что приехала. И нам тоже надо было выходить!..

Войдя в дверь коттеджа, мы застали там Мери Уайтер. Она сообщила:

— Вас чуть было не ограбили! Открыли холодильник, достали яйца, но тут подоспела я. Увидела жуткую негритянскую рожу, которая выпрыгнула в окно и выронила яйца. Вот они.

Я осмотрела яйца и на одном увидела странную трещину. Она шла ровно и разделяла яйцо пополам. Я чуть-чуть нажала на яйцо, и вдруг оно раскрылось!!!..

Упали на пол жемчужные бусы Джулии, золотые украшения и серьги… Андрей завопил и буквально разломал второе яйцо. Из него начали сыпаться драгоценные камни!

Через минуту мы мчались в полицию. В помощь и охрану мы получили пять мрачных и постных лиц. Так что, куда бы мы ни пошли, за нами тащилось по лицу. Из-за них мое расследование затормозилось. Но мне удалось, захватив сигарету, пойти к подозреваемым. Зайдя в дом к Ли, я попросила закурить, и мне сказали, что не курят. У Скотча Бланкета мне повезло больше. Он собственноручно выдал мне сигарету. Я понюхала и обалдела. Тот же запах!!! Осталось проверить старуху.

— Вы курите? Пожалуйста! — сказала, когда я пришла к ней, бабуська и протянула мне пачку…

Тот же сорт, что и у Скотча! Выходя от бабуськи, я дала себе клятву заходить к подозреваемым каждый день. Авось, выслежу. Когда я вернулась в коттедж, мрачные лица искали меня. Один полез на крышу и с нее обозревал окрестности. Другой бегал кругами, ища улики. Я давилась смехом и наслаждалась спектаклем, пока не появился Андрей. Тут уж я так зафыркала, глядя на него, что типы обернулись, и веселье кончилось.

— Где ты была?! — голосом людоеда спросил Андрей.

— Смотрела спектакль, — с достоинством ответила я и, гордо повернувшись, пошла на берег Парагвая.

Негра не было. Кроков не было. Яйца были. Сгребя их в охапку и залезши на дерево (для безопасности), я размышляла. Почему яйца появляются только на берегу Парагвая?… Ведь главный подозреваемый Скотч Бланкет живет в километре от берега реки!..

Разве он не мог зарыть яйца где-нибудь поближе к своему дому?.. Ведь там есть очень много удобных мест!.. Стоп! Выходит, что мои подозреваемые не такие уж подозреваемые! Зачем бегать за километр от дома, чтобы зарыть яйца в этом месте?.. Я понимаю, если бы подозреваемые жили где-то около нашего коттеджа! Там прятать яйца негде, а рядом Парагвай…

Я чуть не свалилась с дерева, пораженная догадкой: значит, убийца где-то в районе наших коттеджей?! Соседка Элеонора?! Невозможно! Андрей?! Вероятно! Может он бывший уголовник, может поубивать захотелось?.. Может, конечно, не он, но… Да… Доверилась незнамо кому!..

— Ты что, в летаргический сон впала? Слезай с дерева, сейчас кроки из воды полезут…

Андрей! Как некстати! Я вздохнула и сразу спросила:

— Может скажешь?..

— Чего?

— Ну это…

— Не понимаю…

— Не притворяйся!!! Я и так расстроена!!!

— Панаму потеряла?

— Да нет, вот она…

Тут до меня дошло:

— Издеваешься?!

— Нет, ведь ты так ей дорожишь…

— Я тебе дам, дорожишь!!! А я-то тебе верила…

— Час от часу не легче! А сейчас не веришь?

— Нет. Я таким рожам больше никогда не поверю. Андрей с огорчением пригладил вставшие от перенапряжения волосы.

— Зачем убил-то?

— Ну, знаешь ли…

— Нечего-нечего!

— Но ведь у меня есть алиби! В день убийства вместе с тобой вскрывал крокодила, а потом пошел спать, и ты это видела!

— Видела… Может, и правда не ты?

— Слазь с дерева и пошли домой. Потом разберемся.

Зеленоватая от переживаний я поплелась за Андреем. Придя в коттедж, я плюхнулась в кресло. Вокруг меня тотчас собралось около двух постных лиц. Около, потому что третий то приходил, то уходил. Я просто рассвирепела: надоели!..

Через час чаша моего терпения переполнилась и я, подозвав Андрея, сказала ему, что если лица не уберутся обратно в полицию, вместо них уберусь я. Андрей позвонил в полицию и руководство отозвало лиц обратно. Я вскоре погрузилась в сон. В мозгах всплыл взрыв раздевалки, подозрительный тип и кроки.

… Проснулась я примерно в десять ночи от шуршания. Открылась дверь, и вошла темная фигура. Я застыла. Фигура двинулась ко мне… Я издала пронзительный и жуткий вопль. Фигура опрокинула столик и грохнулась на пол. Я включила свет…

— Боже, что вы тут делаете?!

Женщина из соседнего коттеджа встала, шатаясь и потирая… м-м-м… спину.

— Где он?! — спросила она.

— Вам что-то показалось?

— Да, я видела темную фигуру, которая залезла к вам в окно, и побежала за ней.

— А как вы открыли дверь?

— Она была открыта!

— Не знаю, не знаю…

— Честное слово!

Я взглянула на Элеонору и поверила: она была ошарашена не меньше меня!

— Ой, смотрите, что это?!

На полу валялся огромный нож. Это было уже слишком. Я опустилась в кресло и зашлась в истерике:

— Андрей, на помощь!!! Это выше моих сил!!! Андрей встал, полусонный и ничего не понимающий.

— Не ори, — сказал он, зевая. — Ложись лучше спать.

Я повиновалась. Выпроводив соседку, я легла для безопасности в комнату к Андрею. И оказалось, правильно сделала! Через минуту на подушку моей кровати почему-то грохнулась полка. Мы вскочили и осмотрели ее: подпилена!!! Тут я благодушно улыбнулась и грохнулась в обморок…

Проснулась я утром от запаха нашатыря: счастливая и ничего непомнящая. Осмотревшись, увидела источник запаха. Около кровати сидел спящий Андрей, и из его опущенной руки, державшей флакончик, равномерно капал нашатырь. Умиротворенно потянувшись, я встала. Легонько пихнула Андрея в спину, от чего он благополучно свалился на кровать. Положила нашатырь на место и пошла готовить завтрак. На полдороге вспомнила, что не отдала яйца в полицию, и побежала туда. Отдав яйца, я причапала обратно и принялась крутить вареное мясо.

…Проснувшийся Андрей застал меня за размышлениями:

— Осталось двое подозреваемых: Андрей и Элеонора… А может, Мери или Джек, соседи по коттеджу? Тогда зачем им вначале душить собственную дочь? Нелогично! И еще мотивы преступления… Какие?..

— Могу сказать, — отозвался Андрей. — Может, из-за крока?

— Глупости. Ничего в кроке нет. Нас специально навели на ложный след. Ни один человек не отважится написать указания или что-нибудь спрятать в живом кроке!

— М-м-м… логично.

Поехали: если взять Элеонору в качестве убийцы, то она, наверно, занималась передачей краденного, или сама воровала, а банда, в которую она входит, увозила краденное порциями на угнанных машинах. А сосед случайно или специально узнал о яйцах и, может быть, увидел соседку, которая угоняет машину. Она поняла это. И пока он раздумывал, надо ли оповестить полицию, задушила его. Перенесла в коттедж, вызвала полицию и изобразила помощь мне.

— А почему ты считаешь, что увозили порциями на машинах?

— Потому что на каждом яйце написан номер машины.

— А-а-а…

— А если взять в качестве убийцы тебя, ты делал тоже самое, что и Элеонора, и убил Базилио точно по такому же поводу.

— А другой повод мог быть?

— Мог, но какой?!

— Пожалуй, не знаю, — сказал Андрей.

— Но есть еще Джек Уайтер. У Мари не хватит сил задушить кого-нибудь. — Мотив должен быть примерно такой же, — заметил Андрей.

— Почему же? Мы не знаем о его прошлом.

— О чьем?

— Базилио и Джека. Может, они оба не чисты на руку, а Базилио был главарем какой-то банды. И Джек, наверно, тоже хотел им стать. А Базилио его, может, крокодильими яйцами в виде награды обделил! Вот Джек и придушил Базилио.

— Наверно, но у Джека алиби! Лично сам видел, как он вместе с женой скучал на диване в день убийства. Весь день он никуда из коттеджа не выходил.

— Но ты ведь спал!

— Забыла про Джона! Он как услышит что-нибудь, сразу лает! Дверь-то в коттедже одна.

— Мог тоже спать.

— Гера.

— Тоже могла.

— Да что же мы все в летаргический сон впали?! — рассердился Андрей. — Джон и сквозь сон слышит. И дверь скрипит.

— Да. Как ни крутись, Джек не мог убить соседа, — согласилась я.

— Точно!!! А зачем яйца закапывают?

— Связи с другой бандой. Одни закапывают, другие раскапывают.

— А почему на машинах перевозят по одному яйцу? И не все ли равно, на какой машине последнее везти?!

— Так машины, наверно, едут в разных направлениях! А почему по одному яйцу, говоришь? Может, по несколько. Ведь мы видели далеко не все яйца.

— Здорово! Но объясни мне, когда мы ездили на океан, там сидели на дне водолазы с яйцами! Тебя ждали? А зачем тогда яйца?

— Не ждали они меня! Просто приплыла на подлодке другая банда из… ну, не знаю! Из какой-нибудь заокеанской страны! И совершала передачу яиц с наркотиками или драгоценностями. Увидели меня и решили утопить.

— А не могли они на суше операцию провести?

— Наверно, не могли, Может, их в каком-нибудь месте полиция чуть не засекла. Вот и решили для безопасности устроиться под водой.

— Прекрасно!!! Теперь надо только найти убийцу.

— Посмотрим. Схожу потом к Элеоноре. Хочу посоветоваться, — сказала я, в задумчивости обливая супом мясорубку.

— Не ходи!!!

— Почему это? Поешь сам, а я пошла.

Я гордо повернулась на каблуках и вышла за дверь. Поведение Андрея настораживало. Как ни жаль, он — самый подозрительный! Шагая к соседке, я расстроилась жутко. Кокнул Андрей соседа, как пить дать, кокнул!..

А в очередной раз увидев Элеонору, я совсем пала духом. Сразу видно, что она не сможет задушить человека. Соседка, выслушав мое горе, сказала:

— Не расстраивайтесь, что поделаешь! Он — правда убийца!

— Почему?!! — вскинулась я.

— Полку подпилил.

— Ну и что??!

— А в день убийства вас не было дома. Он сделал вид, что спит. А вы разве можете подтвердить, что он не вставал?

— А кто подтвердит, что вы в день убийства спокойно сидели в своей половине коттеджа?! — ехидно осведомилась я, лихо и победно постукивая по панаме.

— Я не сходила с ума! — запротестовала Элеонора, восприняв по-своему мой жест.

Я решила выставить ей такую ловушку, в какую она, будучи убийцей, возможно попадется.

— Куда отправилось яйцо с номером (номер одного из увиденных мною во время прогулки по рынку яиц) М 23345?

— В Рио-де Жанейро, — машинально ответила соседка и поздно спохватилась.

Я сделала вид, что ничего не слышала, может, случайность. А если она и состоит в банде, то, может, и не убийца.

— Наверно, все-таки Андрей, — схитрила я.

— Да, да!!! Труды не прошли даром! Я так старалась!

Я хищно посмотрела на нее.

— Старались что?

— Э-э-э…

— Только вот что не понимаю: почему Джулию не совсем убили?

— Не совсем?! — горестно заорала Элеонора.

Это было последней каплей.

— Душить надо аккуратнее, — назидательно сказала я.

Соседка сдалась.

— Все обо мне правда!

Я смеялась про себя. Будучи не до конца уверенной, что Элеонора убийца, я вынудила ее саму подтвердить мои подозрения! Тут я спохватилась: а вдруг прирежет?! Я-то одна! И посему я нейтрализовала соседку, подставив ей подножку, выволокла в коридор, закрыла в ванной без окон. Я бросилась было к телефону, но меня заставил обернуться какой-то звук…

Изо всех тумбочек, шкафов и дверей стали лезть мерзкие типы с ножами и пистолетами! Дверь ванной вдруг открылась, появилась Элеонора с ножом в руке. Она насмешливо глядела на меня. Я бросилась к двери, но чуть не расшиблась о твердокаменную негритянскую рожу.

Соседка сказала с жутким смехом:

— Я вам сообщила правду, мне не жалко! Мертвецы не болтают.

Я поняла тонкий намек и запаниковала: Боже, попалась!!! Прижавшись к стене, я смотрела на бандитов… Один тип подошел ко мне… Вынул пистолет… С истеричным криком «Отстань!!!» я нацепила свою панаму ему на глаза.

Тип задергался, пытаясь снять узкую для него панаму. Бандиты спокойно наблюдали. Убить они могли меня в любое время, спешить некуда!..

Воспользовавшись этим, я дала типу с панамой по ноге, а заодно и грохнула в солнечное сплетение. Тип свалился. Я сняла с него панаму, отряхнула и надела. Другой типик, поигрывая ножом, тоже пошел ко мне… К нему присоединился еще один…

Внезапно загораживающий дверь твердокаменный негр вздрогнул и упал! Я бросилась было к двери, но меня чудом не зарезали. В коттедж ворвалась полиция во главе с Андреем!!! Через пять минут бандитов — всех до единого — поймали и увезли. Я продолжала стоять на одном месте и машинально отряхивать панаму. Андрей растормошил меня, и мы ушли из злосчастного коттеджа.

— А как ты узнал, что я в опасности? — спросила я.

— Я и не знал, просто на всякий случай вызвал полицию. Оказалось, очень кстати.

— Да, — вздохнула я и замолчала.

На следующий день полиция сообщила результаты расследования. Во многом мои догадки были верны. Полиция провела раскопки по берегу Парагвая, в результате которых обнаружились яйца настоящие и пластмассовые. Поймали также оставшихся членов банды, которые пришли к Парагваю и попытались унести часть яиц. Угнанные машины нашли, но не все — половина в пути. Через недельку нашли оставшиеся машины.

Мы с Андреем, Герой и Джоном жили дальше в Бразилии очень хорошо и спокойно. Однажды Андрей признался мне, что, когда я ушла тогда к соседке, именно Джон, который выглядел обеспокоенным, заставил его вызвать полицию. Да и Гера тоже нервничала. Им была объявлена благодарность в виде мяса. А еще Андрей признался мне, что думал о свадьбе. Я призналась, что не думала, но согласна. Отпраздновали, вернувшись из Бразилии. Я была разнаряжена в пух и прах. И никому из гостей не пришло в голову, что под пышной фатой-короной и венком засаленная зеленая панама. Это была наша с Андреем тайна!

 

 

Часть I

Однажды утром молодому работнику милиции были выданы собаки. Работник был тот еще тип: не раскрыл до сих пор ни одного дела!

Итак, работник стоял перед начальником.

— Вот вам, Кивин, собаки. Надеюсь, что они помогут вам выправить дела, — сказал начальник, передавая Кивину поводки.

— Что это за мелюзга?! Бассета и дворняга?! — воскликнул Кивин презрительно.

— А вам, надо полагать, нужен чау-чау с родословной! Эти собаки куда умнее вас, Кивин. У них на счету девятнадцать дел. Они вам не для выставки выданы. Пользуйтесь, и если опять будете брюзжать…

— Да я с ними…

— Идите!!! — заорал начальник и долбанул кулаком по столу.

Кивин сгреб собак в охапку и удрал.

— Ох, животные, что жене-то скажу?! — бормотал он. Собаки переглянулись. Они отлично поняли и заговорили, пользуясь носом и ушами.

— Рула, мы с тобой влипли. Нет ничего хуже жены, — сообщил Тузик.

Рула зевнула:

— Трудненько нам будет с этим типом. Он прирожденный домосед. Зато тишина, покой…

— Жена, — напомнил строго Тузик.

— Успокоим быстро, — беспечно сказала Рула и завыла.

— Замолчи… Тузик… — прошептал Кивин.

— Я Рула!!! — огрызнулась бассета в полный голос, но тут же успокоилась.

Они подходили к дому Кивина. Рула подошла к двери и деловито поскреблась. Тузик сдержанно толкнул лапой.

Дверь тут же отворилась, и на пороге появилась злющая на вид тетка. Кивин застучал зубами и произнес:

— Верочка, это в милиции дали… э-э-э… можно в дом?..

— Надоела твоя милиция!!! Иди, куда хочешь!!! Ты ведь знаешь, собак я не выношу, — заявила тетка и пихнула Тузика.

Тузик с удовольствием тяпнул тетку, сел и рассмеялся, широко раскрывая жуткую пасть. Тетка заорала, захлопнула дверь и закрылась.

Несчастный Кивин пошел в свое отделение милиции.

В кабинете начальника сидела какая-то женщина.

— А-а-а, Кивин, — обрадовался начальник. — Принимайте дело. В деревне Орешково есть такой луг, что если на него привести корову, то через час коровы не будет. И еще интересный момент: у кого корова пропадет, того сразу грабят.

— А лошади пропадают? — важно задал вопрос Тузик.

— Что ты хочешь сказать? — спросил начальник.

Тузик встал на дыбы и заржал:

— Ррргав-вав-р-р-р…

И даже похлестал хвостом по бокам, как лошадь. Начальник понял:

— Да, Тузик, и лошади.

Женщина и Кивин изумленно воззрились на него.

— А что такого?! — возмутился начальник. — Эти собаки раскрыли девятнадцать дел. С двадцатым тоже справятся. Сейчас Тузик выяснил у меня важную деталь.

— Можно мне спросить? — вмешалась Рула. — Овцы? — и, по примеру Тузика, изобразила овцу.

— Да, — ответил начальник и обратился к Кивину: — Завтра же вы должны быть уже в деревне. Поехать лучше сегодня. Прямо сейчас.

— Пожалуйста, — обреченно вздохнул Кивин.

Собаки подавились смехом.

— Маменькин сыночек! Жена в дом не пускает! — презрительно махнула ушами Рула.

— Да, ему терять нечего, все равно — выгнала, — ответил Тузик и вздохнул. — Начальник с нами не поедет. Придется воспитывать этого дурачка…

— Поехали! Машина ждет! — доложил пришедший милицейский работник.

Кивин с несчастным видом взял поводки.

— До свидания!.. — с тоской воскликнули собаки и стиснули оглохшего от воя начальника лапами. После чего позволили себя увести. В машине собаки пытались обсудить с Кивином положение дел.

— Как ты думаешь, почему, чья корова пропадет, тех и грабят? — пользуясь лапами и выражением глаз, спросил Тузик.

— Укачало тебя, бедняжку, — жалостливо сказал Кивин.

— Ты всегда такой понятливый?! — взбесилась Рула.

— Собаки плохо переносят поездку, — обратился Кивин к шоферу.

После этого собаки окончательно перестали верить хоть в какие-то его способности. И обсуждать ничего не пытались: слишком мало фактов. Но Тузик все же решился:

— Наверно, дома с украденными коровами грабят потому, что удобно.

— Не болтай глупостей, «удобно»! Докажи, — ехидно сказала Рула.

— Все мысли хозяев заняты коровой: они бегают по милициям (а милиция далеко от деревни), возмущаются, и, естественно, часто не бывают дома! Ну чем не райское наслаждение для грабителей!..

— Ты прав! — согласилась Рула.

— Давай дальше…

Вдруг раздался рев мотора без глушителя, и навстречу милицейской машине, в одиночестве ехавшей по узкой дороге, выскочил бравый «Жигуль» желтого цвета с одной фарой. Он резко затормозил, перегородив всю дорогу. Водитель милицейской машины нажал на клаксон. Из «Жигуля» выскочили три штуки уголовников в масках и с пистолетами.

Кивин, надо отдать ему должное, через окно не полез, а сбежал через дверь. Собакам пришлось бежать за ним, потому что они были привязаны. А уголовники не обратили на них внимания, поскольку из милицейской машины открыли огонь, чтобы обеспечить прикрытие Кивину.

Через пять минут машины с уголовниками и след простыл. Но Кивин и собаки были уже километрах в трех от места происшествия. Кивин наивно полагал, что собаки легко приведут его к деревне, которую они даже не нюхали и не видели. Наконец он все же попросил первую же машину подвезти их к деревне.

Прибыли они к пяти утра. Похожий на макаронину Кивин с трудом вытащил собак и поплелся по темной дороге. Еле дождался приезда своей машины, которая до утра моталась в поисках Кивина, в гипнозном виде ввалился в специальный коттедж, повесил фуражку на абстрактное место и заснул, кажется, на столе.

…Солнышко светило в разбитое пыльное окно. Роскошная пыль, срываясь с неоклеенных обоями стен, покрывала стол и работника милиции Кивина. Рядом на накрытых подозрительными матрацами драных и залатанных раскладушках спали шофер и еще один милиционер. По сему можно было судить о качестве специально отведенного коттеджа.

Собаки уже умчались расследовать. Первое же увиденное повергло их в изумление. На дороге нагло стоял желтый «Жигуль» с разбитой фарой! Внутри были какие-то типы, но стекло, видимо, затемненное, не давало их разглядеть. «Жигуль» тронулся.

— За ним!!! — воскликнул Тузик и понесся.

Рула не заставила себя долго упрашивать. Но тут «Жигуль» включил четвертую передачу и мгновенно скрылся из виду! Рула и Тузик побежали было по следу, надеясь на нюх, но проехавшая вонючая сенокосилка быстро убрала запах «Жигуля».

— Все!.. — уныло сказала Рула. — Теперь пошли на луг. Все равно след потерян.

Серьезный Тузик кивнул головой, покашлял и побежал на луг с Рулой. Как только они влезли в густую траву, из соседнего двора выбежал противный пес и заорал на них:

— Здравствуйте, неженки городские!!! Кыш!!!

— Милиция, — официальным тоном объявил Тузик.

— Ох, простите, — поджал хвост пес.

— Не бойся, — успокоила Рула. — Давай знакомиться. Рула. Это Тузик.

— Шарик, — гордо сообщил пес.

— Ты нам можешь помочь. Кто твои хозяева? — спросил догадливый Тузик.

— Омелины: Таня, Лена, Леша, Костя. И родители: Маша и Георгий.

— А ты не видел, ничем подозрительным не занимаются? Коров, например, угоняют? — спросила Рула.

— Да что вы! У нас у самих корову сперли! — возмутился Шарик.

— А после этого не грабили?! — почти заорали собаки.

— Видеомагнитофон «Сони». Э-э-э… Музыкальный центр, мне-е-э… Два телевизора, э-э-э-э… Стиральную машину.

— Ох!.. — Рула и Тузик закрыли лапами глаза, чтобы представить все это богатство.

Первым очнулся Тузик:

— А ты где, сторож липовый, бегал?!

— К Найде на день рождения… — смущенно признался Шарик. Пока подарок найдешь…

— Кто такая Найда? — спросила Рула.

— Одна колли. Персиковых.

— Веди к ней! — потребовали собаки.

Каждый из них думал, что с помощью допроса собак можно найти воров-хозяев, если только это не люди, не имеющие собак.

И собаки пошли к Найде.

А тем временем проснувшийся Кивин, получив по радиотелефону указания, приступил к отфонарному допросу. Он проводился так: Кивин заходил в первый попавшийся дом и задавал первые пришедшие на ум вопросы. Потом заходил в следующий…

Пока ему не везло. В каждом доме почему-то были бабуськи и дедки. Наконец он дошел до дома Омелиных. Первым делом он допрашивал главу семьи:

— Георгий Васильевич, вас грабили?

— Грабили, грабили, и ишо и животину сперли.

— Когда это произошло?

— Когда… На прошлой неделе.

— Во сколько и в какой день?

— Вторник. А во сколько… когда козу ходил поить.

— А когда вы ходили, сколько было время?!

— Не помню.

— А разве вы ее поите не в одно и тоже время?

— Конечно в одно и тоже!

— В какое?

— Не помню. Я раньше помнил, а теперь — машинально.

— А вы уже козу поили? — схитрил Кивин.

— Нет! Ох! Я с вами заболтался и теперь опоздал!

Старик схватил ведро с водой и улетел. Кивин пытался допросить старуху, но она быстро вытурила его из дома и захлопнула дверь.

…Мимо сидящего в пыли Кивина пролетел деревенский пес под конвоем Тузика и Рулы. Только через двадцать минут Кивин закрыл рот, надел фуражку и унесся, обиженно оглядываясь на дом Омелиных.

Тузик, Рула и Шарик остановились перед синей калиткой и заорали:

— Найда! Найда! Открой!

— Если вы не воры, влезьте через дыру в изгороди, что у столба, покрашенного в синий цвет. Если воры, то попытайтесь открыть калитку! — ответили из глубины двора.

Натренированные Тузик и Рула в два счета нашли дыру и, пробравшись во двор вместе с Шариком, предстали перед черно-белой колли. Колли попробовала их обнюхать, но Рула сказала:

— Гражданка, нам некогда. Мы пришли вас допросить.

— А в чем дело? — занервничала колли.

— А ни в чем. Лучше не врите и не виляйте хвостом. Так вот…

— Ну взяла я, взяла!!!

— Что?? Корову?!

— Нет, сковородку мяса…

— Какого?

— Коровьего!

— Стоп! — заорал Тузик, оскаливаясь. — Вот женщин допрашиваешь, а они мозги пудрят.

— Я не пудрю, — обиделась колли. — На прошлой неделе к нам приехали кто-то на желтых «Жигулях» с разбитой фарой и подарили целую корову.

— Живую? — спросила Рула.

— Нет. И шкуру не дали. Вообще старались ее нам не показывать. Но я увидела! Вся черная, а на «лбу» — белое пятно.

— Звездочка! — заорал Шарик. — В какой день вам привезли корову?

— В среду.

— А когда у вас ее украли? — спросил Тузик у Шарика.

— В понедельник. А ограбили во вторник.

Тузик помрачнел и приложил нос к земле.

— Пошли.

Собаки послушно побежали за ним. Тузик завернул за дом и ткнулся носом в дерево с развилкой. Собаки подняли головы и ахнули: на нем была растянута коровья шкура!!!

— Это улика против вас, — пояснил Тузик Найде. — Просто чудо, что еще ни один прохожий не наябедничал Кивину. И, кстати, типы еще что-нибудь подарили?

— Да. Телевизор.

— Все улики надо ликвидировать. Коровью шкуру увезти и разорвать, а телевизор уничтожить.

— Почему-у?.. — захныкал Шарик.

— Да потому, голова садовая, что если мы вернем его твоим хозяевам, подозрение сразу падет на них. Себя, мол, ограбили только для прикрытия.

— А нельзя подсунуть? — спросила Рула.

— То есть как? Идет Кивин по дороге, а под ногами телевизор валяется? Лучше его спрятать до окончания дела, — предложил Шарик.

— Хорошая мысль, — одобрил Тузик. — Так и сделаем. Но есть два препятствия. Первое: хозяева обнаружат пропажу телевизора и пойдут в милицию.

— Не обнаружат, — сказала Найда. — Они его в шкаф запрятали и не помнят.

— Ну хорошо. А вторая проблема: как его увезти?

— А так! Впряжемся в него и увезем, — ответила Рула.

— Принято, — сказал Тузик. — Но вначале шкура! Тащите!

Собаки послушно стащили шкуру с дерева так, что она накрыла их, и в таком виде побежали на луг.

…Старик Омелин поил козу. Неожиданно позади него раздался шорох. Он обернулся… Прямо около него ползла шпионским стилем пропавшая корова!!!

Старик позвал:

— Звездочка, иди сюда…

Корова молча шарахнулась от него и поползла дальше…

— Ну, Звездунечка, ну, иди, иди…

Звездунечка так же беззвучно нырнула под куст и замаскировалась.

— Ах ты… Ну-ка быстро сюда!!! — рассердился хозяин и попробовал схватить «шпиона» за рога.

«Шпион» увернулся, опустил повинную голову и, неестественно подняв зад, вдруг пополз с такой скоростью, что хозяин еле догнал его. И только хотел схватить за хвост, как повинная голова неестественно поднялась, а зад, напротив, опустился. С коровой явно было что-то не в порядке. Видимо, в ней происходило волнение организма. Наконец дошло до того, что корова повернулась и уползла задом-наперед. Хозяин Уже и не пытался ловить ее.

А в корове происходила перебранка:

— Зачем вы накрылись шкурой?! — орал Тузик. — Чуть не поймали!

— Ну прости, — сказала Рула. — Но ты отвлекся. Шкуру надо уничтожить!

— Ах да, — вспомнил Тузик. — Вылезайте. Собаки вылезли и обнаружили, что находятся в густой сурепке. Место было идеальное.

— Давайте, рвите! — крикнул Тузик и ухватил шкуру зубами.

Собаки воодушевились.

…Клочки улики были закопаны на глубину два метра, а собачки уже крали телевизор. Только они вошли в комнату, как увидели Кивина и хозяйку Найды! Кивин вел отфонарный допрос. Рула прошептала:

— Нельзя дать Найдиной хозяйке упомянуть о корове и телевизоре!

— Ах да, вокруг все так странно складывается, — болтала тем временем хозяйка. — Вот, например, я оказалась владелицей те…

Грохот оборвал ее слова. Найда спихнула тумбочку. Хозяйка поставила ее на место и продолжила болтовню.

— Ну так вот, я совершенно неожиданно…

На этот раз тумбочку свалил Шарик.

— Ох, Найда, неуклюжие у тебя кавалеры, — сказала хозяйка, поднимая тумбочку.

— Так о чем я говорю?

Рула свалила громоздкую тумбочку с разбега.

— Ладно, извините, — сказал Кивин и удрал.

Уши у него жужжали от избытка слов хозяйки.

На полдороге он вспомнил, что видел у Найды своих собак, и пошел за ними.

— Были, да ушли! — сказала хозяйка.

А по лугу уже мчалась лихая упряжка. В тех же зарослях сурепки собаки вырыли небольшую ямку и погрузили туда телевизор. Найда подошла и ткнула носом в кнопку включения. Экран загорелся!!!

— Он на батарейках, — пояснил образованный Тузик. — Выключай давай и подрали расследовать дальше.

Собаки не стали терять времени. По дороге они встретили Кивина, который пошел за ними.

— Теперь куда пойдем? — размышляла Рула.

— К Лете, — решил Шарик. — Это одна собачка, очень симпатичная.

Собаки согласились с осведомленным Шариком и пошли за ним. Как только они подошли к калитке, на них сделала попытку броситься здоровенная овчарина, но Тузик быстро успокоил ее, и она открыла задвижку на калитке.

— Лета, мы по делу, — раздраженно сказала Найда. — Отвечай быстро, какая фамилия у твоих хозяев?

— А что? — заинтриговалась овчарина.

— А то, что ты в окружении милиции. Мы ищем похитителей коров.

— Ладно. Фамилия моих хозяев Тилкины.

— Нет у них никаких подозрительных занятий? — спросила Рула.

— Никаких.

— А у них есть машина?

— Есть.

— Можно взглянуть?

— Во дворе. Проходите.

Собаки прошли во двор и остолбенели. Желтый «Жигуль» с разбитой фарой!!!

— Боже, — произнесла Рула и только хотела обвинить Лету в сокрытии сведений, как Тузик заорал:

— Какая фара была разбита у «Жигуля», за которым мы с тобой гнались, Рула?

— Правая.

— А тут левая!!! И цвет другой, гораздо темнее.

Рула застонала. Расследованию не было конца. Ниточки рвались. Шарик и Найда тоже приуныли.

— Темнеет, — заметил наконец Тузик. — Кивин простудится, поджидая нас у калитки.

— Хорошо. Завтра встретимся! — крикнули Найда с Шариком и убежали.

Тузик и Рула подошли к Кивину, и они вместе направились в коттедж. Там устроились в пыльном углу и заснули.

* * *

— Вставай, Рула! — раздался над ухом бассеты голос Тузика.

Рула открыла глаза и встала. Шарик и Найда уже пришли.

— Кого сегодня будем допрашивать? — спросил Тузик.

— Собаку Таленовых, — отрапортовал Шарик и так залаял от нетерпения, что проснулся Кивин и прошептал:

— У нас тут жилье или псарня?

— Пожалуй, нам лучше уйти, — сказала Найда.

— Да, пожалуй, — кивнул Тузик. — За мной! Вперед!

И собаки как торпеды выскочили из двери. А Кивин достал из кармана передатчик и сообщил своему начальнику:

— Товарищ начальник, ваши собаки навели полный дом своих друзей, спасу нет!..

— Ладно, ладно, — усмехнулся начальник. — А у вас как дело продвигается?

— Э-э-э…

— Ясно. Молчали бы вы в тряпочку, а не ябедничали на Рулу и Тузика, — пробурчал начальник и отключился.

Тогда Кивин не выдержал и, вскочив, с озверением помчался расследовать.

А собачки уже стояли у заборчика и стучали в калиточку. Калиточку тут же открыл спаниель и спросил:

— Чего надо?

— Отвечать на все вопросы, которые зададим, — не вдаваясь в подробности, сказал Тузик. — Вас грабили?

— Нет.

— Хозяева твои ничем подозрительным не занимаются?

— Вроде нет.

— Машина есть?

— Грузовик.

— Не подходит.

— Корова есть?

— Нет. Собираемся купить.

— Как вас зовут?

— Ральф.

— Благодарю, — сказал Тузик задумчиво и покинул пределы калитки.

— Интересный субъект, — сказал он. — Кто знает, может что-то скрывает… Но, скажу я вам, так можно ходить по домам до бесконечности. Пошли лучше на луг, вдруг повезет и станем свидетелями похищения коровы.

Собаки согласились и побежали на луг. Издали бросалась в глаза куча цветов и травы. В куче мелькало чье-то лицо.

— Бог мой, старина Кивин! — безмерно удивилась Рула.

— А он вовсе не такой дурак, как мы думали, — заметил Тузик.

— Т-с-с-с… — прошептала Рула. — Видите?..

Около черной с белым коровы ходил явный бандит. Явный бандит погладил корову и дал ей какую-то еду.

— Мне надо понюхать этого типа! — сказал Тузик.

— Не возражаю, — прошептала Рула. — Иди.

Тузик тихонько пополз, прячась за кустами. Явный бандит воровато оглянулся и стал вытаскивать из земли колышек с привязью коровы. Тузик полз. И Кивин тоже!!! Тузик подползал к бандиту. И Кивин тоже!!! Они подползали, не видя друг друга и… столкнулись, пихнув заодно и явного бандита!!!

Три вопля, Кивина, явного бандита и Тузика, слились воедино. После чего явный бандит поднялся и стал удирать!!! Собаки — за ним. Кивин — за собаками. Лающая плотоядная свора настигала бандита. Его окружили…

Но тут раздался кошмарный рев и вскоре из высоких зарослей выбрался отвязавшийся бык и ринулся прямо на собак, Кивина и явного бандита. Круг распался. Кивин, Тузик и Рула свалились с перепугу в крапиву, а Найда и Шарик шарахнулись в какую-то грязную канаву. Но явный бандит ускользнул. Он зачем-то вцепился в хвост быка и теперь волочился по траве, со страху не разжимая рук и быстро удаляясь вместе с бешеным животным.

А Кивин, который угодил лицом в траву, а ногами в крапиву, страстно желал, чтобы с него слез тяжелый Тузик. Тузик слез и тщательно обследовал полосу, где, по его мнению, по траве волочился явный бандит. Но явный бандит не оставил ни лоскутика! «А Кивин сейчас, наверно, побежит в деревню выяснять, не живет ли где тип с такими-то приметами», — с досадой подумал Тузик. «Вряд ли он что узнает! С его-то умом…» И Кивин не обманул надежд. Когда Тузик повернулся, его уже не было.

— Значит так, — сказал Тузик. — Предлагаю сделать передышку и пойти по домам!

— Мы согласны!!! — радостно взвыли собаки и разбежались.

* * *

…Кивин измотался как лошадь. Он расспросил о явном бандите всю деревню за исключением последнего дома, в который он сейчас направлялся, и никто ничего не знал! Кивин подошел к домику синего цвета, на двери которого висела какая-то табличка, бросил на нее взгляд и очумел. Табличка гласила: «Частный детектив Иван Иванович Иванов. За бутылку водки расследую любое дело». Кивин вдруг понял, как ему сейчас полезна чья-нибудь помощь. Поняв это, он умчался, а через полчаса появился опять с бутылкой «Столичной» и вошел в домик.

Внутри перед русской печкой сидела какая-то личность с лиловой рожей и красным носом. Увидев Кивина, личность поднялась, опираясь на костыль, и сказала пьяным голосом:

— Здрасьте-е-е… Чё вам надо-о-о?..

— Да вот я… — и Кивин изложил дело.

— Давай бутылку! — остановил его на середине рассказа так называемый частный детектив.

Кивин отдал водку и докончил рассказ.

— Делаю логический вывод, — сказал пьяница. — Давай еще три бутылки, а если не дашь, убирайся отсюда!!!

— Но это слишком… — начал Кивин и оказался за дверью.

Тут он понял, что частный детектив ему не помощник, потому что он вовсе не частный детектив, а пьяница, и с горя пошел на луг.

* * *

…Кивин не пришел ни вечером, ни утром следующего дня. Словно сквозь землю провалился! Встревоженные шофер и еще один милиционер вызвали начальника. Начальник не прибыл, поскольку по уши влез в расследование одного ужасного ограбления и был очень занят. Тузик и Рула приуныли и теперь лежали в своем пыльном углу, изредка перекидываясь словами. Тузик скоро совсем замкнулся в себе и стал похож на Шерлока Холмса, сделавшего пластическую операцию в собачью сторону. Рула тихо лежала и не мешала ему думать.

— Давай обсудим, почему пропал Кивин, — сказал сделавший пластическую операцию Шерлок Холмс, очнувшись от раздумий.

— Сам удрал, — не колеблясь, выдвинула свою версию Рула.

— Хм, возможно… — протянул Тузик. — Но, вероятно, его все-таки похитили…

— Он, наверно, увидел бандитов, а они его. А когда увидели, быстренько похитили — не оставлять же свидетеля! — докончила Рула Тузикову мысль.

* * *

А теперь настало время открыть черную завесу, скрывающую судьбу Кивина.

Как вы помните, вернувшись от пьяницы, Кивин пошел на луг. Сразу же на глаза ему попался старик Омелин, поивший козу. Кивин обреченно застонал и свалился в траву, прямо на брошенный кем-то клок коровьей шкуры. Он тут же вскочил и, взяв клок, повертел его в руках. В мозгу мелькнула смутная мысль. Потом она прояснилась, и Кивин чуть не заорал «ура!!!», но, взглянув на старика Омелина, оглаживающего козу, воздержался, только сделал радостную физиономию и ускакал на мясокомбинат за коровьей шкурой. Кивин решил нарядиться коровой, чтобы его похитили бандиты, которых он хорошенько рассмотрит, а затем скажет: «Руки вверх!»

С такими приятными мыслями пришагал Кивин на мясокомбинат и попросил коровью шкуру.

— Аль одеяла у тебя нема? — прогудела плотная внушительная женщина. — Ну и времена пошли, люди коровьими шкурами накрываются!

— Берите, коли нечем накрыться! — произнес услышавший разговор директор мясокомбината и протянул Кивину красивую белую шкуру с аккуратными черными пятнами.

— Вот, возьми сало, я делала, — пробасила плотная женщина, задержав Кивина у самого выхода и суя ему какую-то скользкую гадость в грязной газете.

Кивин с трудом увернулся от гадости и опрометью бросился от мясокомбината на луг.

Придя туда, Кивин быстро надел коровью шкуру и согнулся под прямым углом, свесив руки впереди себя. В конце концов ему пришлось встать на четвереньки. Так он казался ниже, зато спина не болела.

Вскоре наступил темный вечер. Шкура Кивина выгодно светилась в темноте, и к тому же темнота не давала его как следует разглядеть, и издали он выглядел почти обычной коровой. Эта почти обычная корова стояла на лугу довольно долго, прежде чем по нему затарахтел, не зажигая фар, грузовик. Из него вышло несколько темных личностей, и им сразу бросилась в глаза сверкающая белая «корова», которую они и начали похищать. Один бандит встал у входа в кузов и молча показал Кивину хлеб с солью. Кивин сделал вид, что ему хочется хлеба и подошел поближе, чтобы разглядеть лицо бандита. Но тот отскочил и, взяв хворостину, легонько стегнул Кивинову шкуру по спине, и так, подстегивая, погнал к кузову. По дороге Кивин делал вид, что щиплет траву, и это бандитам очень не нравилось.

Наконец один бандит с силой толкнул Кивина сзади, и ему пришлось пулей влететь в кузов, так и не разглядев никого. Дверь захлопнули, и наступила чернильная темнота. Кивин сердито почесал ногу револьвером и лег на не очень чистый пол.

Зафырчал мотор. Грузовик по-старчески затрясся на луговых ямах и медленно вырулил на асфальтовую дорогу. На ней тоже трясло будь здоров, у Кивина даже зубы стучали. А когда он попробовал чуть-чуть помычать как испуганная корова, у него от тряски не попал зуб на зуб и получилось нелепое:

— Му-у-ме-у-ме-е-му!..

Находящиеся в кабине бандиты крайне встревожились, услышав коровье блеянье, и выслали одного посмотреть, что с животным. Посланный бандит открыл дверь, ведущую из кабины в кузов, вошел и внимательно оглядел корову, а она его, но оба ничего не увидели, слишком было темно. Корова вздохнула и отвернулась… а бандита чуть удар не хватил. Из-под шкуры торчал накрахмаленный белый воротничок, чей-то затылок и фуражка.

Бандит помотал головой — мало ли что в темноте покажется — но воротничок упрямо светился. Он попал в полосу света, который проникал из кабины через незакрытую дверь. Бандит чуть-чуть прикрыл дверь и, забившись в темный угол, опять посмотрел на странную корову. Последняя неожиданно достала револьвер, протерла его, почистила рукой черные ботинки и застыла. Бандит тихо проскользнул в кабину и, очень плотно закрыв дверь, прошептал остальным бандитам:

— У нас в кузове какой-то сыщик. Он нарядился коровой и у него револьвер под шкурой!

— Не впадай в панику, — сказал ведущий машину уголовник. — Мы продадим этого дурачка в какую-нибудь деревню, желательно ночью. Получим денежки и сделаем ноги!

— Может, избавимся от него сейчас? Вон какая-то деревня! — прохрипел втиснутый между двумя сиденьями парень.

— Хорошо, — сказал ведущий машину уголовник и затормозил…

…В небольшом деревенском домике царил мир и покой. Усатый казак Петр Васильевич сидел у уютной русской печки и смотрел в открытое окно. Вдруг в это самое окно просунулась чья-то рука и положила на подоконник записку. Она гласила: «Продаем корову. (Вон она стоит на вашем дворе.) Цена 800 000. Если корова нравится, деньги положить на подоконник».

Казак Петр Васильевич выглянул в окно и увидел знатную белую коровенцию. Казак подумал и положил деньги на подоконник. Деньги тут же забрали, и Петр Васильевич увидел, как корову загоняют в хлев.

Делалось это так. Одна темная личность изо всех сил пихнула корову ногой, а другая, впереди коровы стоящая личность, ласково замурлыкала и показала животному хлеб с солью. Корова не шла в хлев. Тогда темная личность пихнула ее посильнее, а впереди стоящая со злостью сунула ей под нос кусок хлеба с солью. Корова отвела морду, и тогда хлебосольная личность отошла и принялась сама уничтожать коровью приманку. Но пихающая личность не сдалась, а так пихнула корову, что та очень быстро влетела в хлев, вопя:

— Ой-ой-ой!!!

Но Петр Васильевич не поверил, что это кричала корова и решил, что крик ему просто послышался.

А две темные личности бросились к грузовику, который чуть не уехал без них. Они все же успели вскочить в кабину, и грузовик, хлопая дверьми, изо всех сил пошпарил по дороге. Казак Петр Васильевич пожал плечами и пошел в хлев, полюбоваться на красивую корову.

…Сидя на грязном полу хлева, Кивин долго не мог понять, где он находится. Было душно. Кивин скинул шкуру, сел на нее и огляделся. В хлеву было светло. Горела лампочка под потолком. В одном из углов хлева лежала огромная свинья розового цвета с приветливой мордой и торчащими из нижней челюсти небольшими острыми клыками.

— Хор-р-р-р… — сказала она и двинулась на Кивина.

Он вскочил и встал в боевую позицию.

— Ха-ха! — раздельно сказала свинья, надвигаясь на Кивина.

Тот забился в угол и вдруг выхватил револьвер и крикнул:

— Руки вверх!!!

(Он забыл, что у свиней нет рук.) Хрюкалка приостановилась, но продолжала угрожающе скалить клыки.

Кивин продолжал держать свинью на мушке. Но свинья не сдавалась. Она ногами толкнула на работника милиции шкуру, чтобы накрыть его и наброситься, но промахнулась, и шкура повисла на окошке хлева. Кивин начал свирепеть…

Тут в хлев вошел хозяин и остолбенел. Первой ему бросилась в глаза вылезающая в окно коровья шкура, а потом он заметил, что на полу в хлеву сидит милиционер в очень грязном костюме и держит на мушке свинью. Хозяин свиньи плюхнулся на пол.

А Кивину было еще хуже. Когда хозяин свиньи вошел, Кивин принял его за бандита и теперь мучился, что не может направить на него револьвер, поскольку свинья тут же бросится. И Кивину ничего не оставалось делать, как сидеть и с ненавистью смотреть на хрюкалку.

— Маня, иди на место, — сказал казак, подтолкнув свинью в угол, где она легла, и только посмотрел на Кивина, как тот за вопил:

— Руки вверх!!!

— Молодой человек, не пугайте меня, — укоризненно сказал Петр Васильевич, отпихивая от Кивина агрессивную Маню. — И, кстати, это нехорошо, коровой наряжаться. Ведь я за вас заплатил 800 000.

— Кому заплатили? — спросил Кивин.

— Каким-то парням. Они, жулики, мне вас продали да укатили!

— Кошмар… — выдохнул Кивин, опуская револьвер.

— Давай мне обратно 800 000!!! — вдруг заорал казак.

Кивин, вместо ответа, как угорь скользнул мимо него в раскрытую дверь хлева и был таков. Казак даже догонять его не стал пробовать: натренированный работник милиции бегал быстрее его. Петр Васильевич вздохнул, погладил Маню и ушел спать.

А злосчастный Кивин в очень растрепанных чувствах отбежал подальше от дома казака и заночевал у одной доброй бабуськи. Он пожил у нее денек, чтобы постирать хотя бы бывший белый воротничок и замызганную фуражку. Приобретя приличный вид, он поймал на дороге машину и поехал в деревню Орешково, так ничего и не узнав.

* * *

…Тузик и Рула по-прежнему лежали в пыльном углу, когда в коттедж ввалился антисанитарный Кивин.

— Ура-а-а!!! — завопили собаки, пачкая его и без того грязные брюки.

— Тише, тише, — отмахнулся Кивин и, сев рядом, с присмиревшими Тузиком и Рулой в пыльный угол, сказал:

— Вы не представляете, собачки, что со мной было!..

Собаки тявкнули с вопросительной интонацией.

— Спрашиваете, что? Сейчас расскажу.

И Кивин изложил все, как было.

— И ты не заметил лиц бандитов? — спросила Рула.

— Нет, — обреченно вздохнул Кивин и в мыслях удивился, что начинает понимать собачьи разговоры.

— Тьфу, — только и сказал Тузик.

— Ну что я виноват что ли, темно было! — стал оправдываться Кивин.

— Никто тебя и не винит, — тявкнул Тузик. — А теперь советую тебе постирать форму, купить новый воротничок и заняться поисками бандита, который пытался похитить корову, да уехал на бычьем хвосте. Пауза.

— Хорошо, — кивнул Кивин минут через пять, переварив Тузикову тираду.

— Ну, пока! — крикнули собаки и побежали.

Но не успели они отойти от коттеджа, как к ним кинулись Шарик и Найда.

— Хозяйка Найды идет косить сурепку, а в ней спрятан телевизор!!! — выпалил Шарик. — Быстрей!!!

И собаки понеслись на луг. Около сурепки и вправду ходила Найдина хозяйка с косой. Вот-вот она увидит телевизор!

— Быстро! Шарик и Найда делают вид, что подрались, а пока хозяйка будет их разнимать, мы с Рулой попробуем что-нибудь сделать! — крикнул Тузик на бегу.

Шарик с Найдой послушно затеяли драку, и хозяйка принялась их разнимать крапивой. К ней подбежал старик Омелин с ведром воды для козы и принялся брызгать на всех без разбору…

И вдруг из сурепки донеслись громовые вопли и шипение, а затем неприятное рычание.

— Свят, свят, свят, — одновременно сказали старик Омелин и хозяйка Найды и так припустили, что только пятки засверкали!

А из сурепки вылезли довольные Тузик и Рула.

— Надо же, как повезло! — сказал тузик Шарику с Найдой. — Мы включили как раз ту программу в телевизоре, где шел фильм ужасов!

 

Часть II

Находчивость Тузика и Рулы прогнала Найдину хозяйку от странного места раз и навсегда. А собаки спокойно выключили телевизор и побежали узнавать, кто такой явный бандит, пытавшийся похитить корову.

Пытаясь узнать хоть что-нибудь, собаки все дворы обнюхали, но ни хозяев, ни собак не увидели: все ушли на луг поить коров.

…Собаки сидели под пыльным кустом сирени, уныло повесив головы, и тихо переговаривались.

— Что будем делать? — спросила Найда, и только Тузик хотел пожать плечами, как Шарик трагически возопил:

— А вчера передавали сводку погоды на сегодня! Будет дождь!!!

— Ты что, бумажный? — удивленно сказала Рула. — Воды не выносишь?

— Я выношу, а телевизор, который под открытым небом…

— Опять телевизор… — простонал Тузик.

— Придется нам утащить полиэтиленовой пленки!

— А дождь точно будет? — неожиданно усомнилась Найда.

Тузик вместо ответа мрачно показал мордой на синюю-пресинюю тучу, которая, погромыхивая, надвигалась на деревню.

— Н-да-а… — с сожалением сказала Найда. — Пошли красть пленку.

— Зачем красть, оторвем от нашего рулона, — сказал Шарик.

Собаки согласились и побежали к нему. Но у самого входа во двор возникли трудности. Калитку перегородил отвратительный бульдогодог. Он вызывающе блестел рыжей шерстью и, развесив губы, оглядывал собак.

— Бобик, — сказал Шарик. — Дай нам пройти.

Бобик еще сильнее выпятил губы и произнес:

— Не пущу.

— Перед вами милиция! — сказала Рула. — Полковник Тузиков, который ушастый и мохнатый, и я, сержант Рулова. А это лейтенант Найдова.

— Не пущу, — заупрямился Бобик.

И тут полковник Тузиков неожиданно присел и перескочил через надоедливого Бобика. Тот со страху аж присел, а, опомнившись, увидел, что собаки уже давно проскочили мимо него и роются в сарае. «Не везет», — подумал Бобик и со злости укусил курицу. (За что ему впоследствии сильно досталось.)

А собачья компания с трудом отгрызла кусок пленки и, пройдя мимо трепавшего курицу Бобика, вышла в калитку. Выйдя, со всех лап припустила на луг, поскольку грозная туча уже вовсю сверкала.

Прибыв на луг, собаки тщательно закутали телевизор в полиэтиленовую пленку и, облегченно вздохнув, подняли головы…

По луговой тропинке весело шлепал явный бандит, ведя ту самую корову, которую он один раз чуть не похитил. Рядом с ним чинно шла большая дворняга.

— За ним, — сказал тихо Тузик. — Посмотрим, куда идут.

Собаки поползли в густой траве, не отрывая глаз от явного бандита. А тот направлялся к речке. Придя к последней, он остановился и выпустил из рук привязь.

Корова медленно спустилась с берега к воде и стала пить. Прятавшиеся в кустах собаки недоумевали:

— Зачем он ее поит? — спросила Рула. — Делать, что ли, нечего?

— А может, спросить у нее? — Тузик кивнул на мохнатую собаку, сидящую на травке.

— Спроси, — прошептала Рула.

Тузик вылез из кустов, отряхнулся и направился к собаке. Подойдя к ней, он осторожно похлопал ее лапой по плечу, и она обернулась.

— Извините, — начал Тузик. — Не будете ли вы так добры сказать, что это за корова?

— Наша, — спокойно сказала собака. — И причем уже пять лет.

Тузик остолбенел.

— А вы точно знаете, что ваша?

— Издеваетесь… — обиделась собака. — Муренка — наша корова, и все тут.

— Фита! — окликнул собаку хозяин. — Пошли Муренку домой отведем, гроза будет…

— Убедились? — сказала Фита. — Так-то! — и ушла с хозяином.

Тузик сник и вернулся в кусты к остальным собакам.

— След опять потерян! — сообщил он. — Этот дурацкий тип, оказывается, хозяин коровы! Он и в прошлый раз не собирался ее красть, а просто хотел отвести на речку! А мы на него напали! Короче, полный провал.

— А может, будем бегать, как обычные собаки и ничего не делать, а Кивин пускай за нас дело расследует… — сказала Рула и получила крепкий подзатыльник от Тузика.

— Опомнись, Р-р-рула!!! — прорычал тот. — Когда это мы все сваливали на других людей? Начальник будет недоволен!

— Извини, — сказала Рула, почесав лапой затылок.

— Лета бежит! — вдруг произнес Шарик, указывая на несущуюся к собакам овчарку.

Последняя что-то очень громко орала и возбужденно махала хвостом.

— Что ты орешь?! — возопил Шарик. — Не слышно!!!

— Приглашаю вас на праздничный ужин моих хозяев!!! У них там будет племянница, она всегда вываливает пироги под стол! — крикнула Лета.

— Зачем вываливает?

— Запасливая! Надеется после ужина покушать пирожков. Только мы все скушаем быстрее, — сказала овчарка, подойдя ближе.

— Тузик, давай? — хором заныли Найда, Шарик и Рула.

— Ходить в гости к подозреваемым… — зловеще произнес Тузик, но все же пойти согласился.

…Когда собаки пришли к Лете, семейка, два сына и отец, уже сидели за столом, а девочка лет семи бесшумно воровала на кухне ватрушки. Глава семьи неприятно кашлянул и грохнул кружкой по столу.

— Наливай, Вася, — прогудел он басом, показывая на бутылки пива.

Маленький щуплый Вася, мерзко и жадно хихикнул, пригладил бритую голову и мигом выплеснул в себя полбутылки.

— Га-га-га!!! — загремел папаня. — Молодец! Это по-нашему! Ты, токмо, Серому оставь.

Но рослый, бритый наголо бугай Серый не стал дожидаться, когда ему оставят, а выдрал бутылку из рук Васи и вылил в себя остатки пива. Папаня снова загоготал и позвал племянницу:

— Марюх, где тебя носит?!! Неси мужикам закуску! А, вот и собачки пришли, заходите, располагайтесь! — заревел вдруг он как бешеный конь, повернув небритую рожу к собачьей компании.

Компания, на всякий случай, повиляла хвостами и, быстро проникнув под стол, стала ждать пирогов, развлекаясь разговорами.

— Рула, ты сможешь описать хозяев Леты в случае чего? — спросил Тузик, помня интересы следствия.

Тилкин-отец выглядит так, — глядя на Лету, осторожно начала Рула. — Брюки широкие, грязные, на коленях обвислые. Жилетка драная, маскировочного цвета. На руке татуировка в виде серпа и молота. Лохматый, небритый, нос свернут в сторону, а правый верхний клык золотой. Глаза серые, брови густые, седоватые. На лбу синяк. Один из сынулей щупленький, одетенький, бритенький, курносенький и зубов у него мало. Другой сынуля — бугай в спортивном костюме, бритый, зубы на месте, но одно ухо деформировано.

— Хорошо, — сказал Тузик. — А теперь послушаем, о чем семейка болтает.

Собаки прислушались.

— Марюха!!! — взревел глава семьи и, ринувшись на кухню, вытащил оттуда прилизанную тощую девчонку с подносом разных сластей.

Девчонка висела в полуметре от пола, удерживаемая мощной лапищей своего дяди.

Собаки стали помирать со смеху…

Тилкин-отец притащил девчонку к столу и шлепнул в мощное кресло, а сам взял у нее поднос и вывалил тарелки со сластями на стол. Потом он подлил себе и сынкам пива и стал болтать. А племянница подождала, пока семейка опьянеет и пихнула тарелку с пирогами под стол. Собаки набросились на угощение, но Тузик и Рула успевали и есть и слушать болтовню семейки.

— Батя, — тихо сказал Вася, ноги которого, хорошо видные под столом, беспокойно заплетались и терлись одна о другую. — Я вляпался на «Жигуле»!

— То есть, как?! — прогудел Тилкин-отец.

— Я фару другую расколотил и краску во многих местах ободрал, пришлось по-новому всю машину красить!

— И давно? — спросила любопытная Марюха.

— Да, уж краска подсохла, а я бате сказать не решался! Ведь машина-то не наша, а Громовых!

— Кто такие Громовы? — шепотом спросила Рула.

— Две сестры, живут в коттедже, — ответил Шарик. — Им, наверно, лет девяносто.

— Значит, «Жигуль» с разбитой фарой принадлежит им? — прошептал Тузик.

— Да, но они его постоянно сдают на время разным людям.

— Значит, Громовы вне подозрений. А мы выяснили, что на «Жигуле» вставили правую фару, но тут же разбили левую и перекрасили машину в темно-желтый цвет. А тут как раз пришли мы и решили, что «Жигуль» не тот, на котором ехали бандиты, — сказала Рула.

— Значит, надо арестовать моих хозяев! — сказала Лета.

— Не пори горячку, — покачал головой Тузик. — Старушки ведь могли дать «Жигули» кому-нибудь другому, например, бандитам!

— Могли, — с огорчением сказала Лета.

— Надо расспросить Громовых, — предложила Рула. — И составить список подозреваемых.

Шарик задумчиво почесал лапой за ухом.

Собаки у них нет, так что допросить некого. А сами сестры Громовы сегодня не помнят про вчера.

— Ну все, пора на боковую, нам в три часа ночи вставать нужно, — устало сказал Тилкин-старший и, вместе с сынками и племянницей пошел спать.

— А зачем им вставать в три ночи? — спросила Рула у Леты.

— Да не в три, — фыркнула та. — Это они так выражаются, а на самом деле встают в десять утра.

— А ты где спишь, в доме? — спросил Тузик.

— Не-а. В будке на заднем дворе.

— Ну, мы пошли, — сказала Рула, и собаки помчались по домам.

— А зачем ты спросил у Леты, где она спит? — осведомилась Рула, когда они с Тузиком уже лежали в пыльном углу коттеджа.

— Чтобы знать, могут хозяева ночью уйти незаметно для нее или не могут? Оказалось, что могут.

— Но почти во всей деревне собаки спят на заднем дворе! — сказала Рула.

— Да, — кивнул Тузик. — А теперь обсудим вопрос, зачем нас пытались задержать типы из желтых «Жигулей», когда мы только ехали сюда. Ведь за нападение на милицию сидят очень долго.

— А может, в это время с луга гнали стадо украденных коров, нужно было время, чтобы их припрятать, и милицию решили задержать на пол-часика, — предложила Рула.

— Вы будете спать? — прошипел Кивин, и собакам пришлось замолчать.

Тузик проснулся рано и, быстро разбудив Кивина, сказал:

— Мы с Рулой узнали, что явный бандит, пытавшийся украсть на наших глазах корову, вовсе не бандит, а ее хозяин!

— М-да, — произнес Кивин. — След оборвался.

— Вот именно.

— А я знаю, как найти похитителей! — вдруг воскликнула Рула.

Двое твердолобых мужчин замолчали и уставились на нее. Рула вздохнула и принялась объяснять:

— Мне пришло в голову, что Кивинов план насчет переодевания в корову не так уж и плох, но переодеваться вовсе не обязательно! Можно просто привести на луг какую-нибудь овцу или лошадь в качестве приманки! Но чтобы эти животные были очень красивыми. И надо, чтобы они кому-нибудь принадлежали. Договоримся с какими-нибудь людьми, и дело в шляпе!

Тузик захохотал.

— Представляешь, Рула, если мы договоримся с ворами, чтобы они нам помогли себя поймать!.. Ха-ха-ха!!!

— Тузик, выпей воды, — предложил Кивин, протягивая икающему от смеха псу отбитую кружку.

Тот полакал и сказал уже спокойно:

— Нужно найти очень красивого барана или еще кого-нибудь…

— Знаю! — вмешался Кивин. — Я видел в одном дворе очень пушистую и толстую козу с какой-то женщиной. И что странно, козу эту, видимо, на луг не выводят.

— Не выводят? — подозрительно спросил Тузик.

— Да, хозяйка козы сказала, что ее питомица получила золотую медаль на сельскохозяйственной выставке и с тех пор живет в доме.

— Подозрительно… — пробормотала Рула.

— Ничего подозрительного. — Вся деревня знает, что козу эту купили за большие деньги пять лет назад и уже три года ее не видели на лугу. А как раз три года назад в деревне проходила сельскохозяйственная выставка.

— А-а-а, тогда все нормально. Но захочет ли хозяйка отдать свою любимую козу на растерзание бандитам?

— Посмотрим, — сказала Кивин и вместе с собаками направился за козой.

Хозяйка оказалась весьма приятной женщиной, хотя, может, излишне аккуратной. Она предложила всем войти, но заставила собак и Кивина вытереть ноги и оставить обувь, у кого она была, на коврике.

— Вы пришли повидать мою Атлантидочку? Очень хорошо, подождите чуточку, она купается.

— Насколько я помню, Атлантида всегда купается, ведь она под водой, — пробормотала Рула.

— Это козу зовут Атлантида, хотя, конечно, странно, что она моется в ванной! — ответил Кивин.

В это время открылась дверь, и вошла толстая-претолстая коза. Глаза у нее были совсем защуренные от удовольствия, и время от времени она сыто булькала. Хозяйка вошла следом и с каким-то восточным поклоном подвинула козе кресло. Та молча улеглась на пол и стала нюхать Кивина.

— Ты же простудишься! — закричала хозяйка, надрываясь, взяла козу на руки и попыталась впихнуть в кресло, неловко толкнув при этом Кивина…

В комнате царил ужасный кавардак. Коза отчаянно орала, хозяйка отчаянно пихала, Кивин тоже отчаянно пытался встать, но упавший на него большой стол держал крепко. Наконец, Тузик и Рула подняли стол, а хозяйка впихнула в кресло козу, и воцарилась тишина.

— Извините, — сказал наконец Кивин. — Нам нужна ваша коза.

— Зачем?! — испугалась хозяйка.

Кивин объяснил.

— Вы что!? — громко возмутилась хозяйка. — Это унижение для моей лапочки! Мало того, идти на луг и нюхать этих грязных коров, лошадей и козлов, да еще и сделаться бандитской приманкой! А вдруг она будет ранена?!

— Вот лично я был бандитской приманкой, а бандиты мне ничего не сделали! — сказал Кивин.

— Но вы-то — милиционер, вам, если даже сделают что…

— Что я, хуже этой жирной Атлантиды? — рассердился Кивин.

— Не смейте называть ее так! Она такая нервная! Убирайтесь отсюда!!! — крикнула хозяйка истерично, и через пять минут вся троица стояла за дверью.

— Ну вот, теперь придется искать еще кого-нибудь… — произнес Кивин, шагая вместе с собаками по дороге.

— Да, эту козу нам уже не получить, потому что у нее, якобы, с нервами не в порядке! Но мне кажется, она не более нервная, чем фонарный столб, зато ее хозяйка просто истеричка! — добавил Тузик.

* * *

…В деревне Шерово проходила сельскохозяйственная выставка. Судьи важно ходили вокруг животных, записывая что-то в блокноты. Наступая им на пятки и заглядывая через плечо, за ними толпились хозяева животных. Вдруг рядом с ними остановилась милицейская машина, и из нее вышел человек с двумя собаками. Ему, судя по всему, очень понравился огромный шикарный баран, около которого стояла добрая половина судей. Они одобрительно кивали головами и строчили в своих блокнотах. Милиционер о чем-то поговорил с судьями, оставил возле них собак, а сам пошел искать хозяина барана.

Хозяином, то есть хозяйкой оказалась тощая девчонка с пятью хвостами. Кивин — а это был он — подошел к ней и спросил:

— Это у твоего барана столько народу?

— Ага, — кивнула девчонка, доставая зеленый крыжовник и угощая Кивина.

— А ты не могла бы разрешить мне взять твоего барана на время? Мы будем мыть его в ванной и обмахивать опахалами!

Девчонка засмеялась:

— Берите так. Хлопот будет меньше! Все равно судьи уже все записали, да и родители мои не против сплавить Тихона хоть на три денька.

Кивин обрадовался и, договорившись с судьями, вскоре уже пихал барана в прицеп. Но баран с чисто бараньим упрямством идти отказывался, злобно мотая головой со здоровыми рогами. В конце концов Кивин взял покрывало с сиденья машины, завязал барану опасные рога и с трудом впихнул его в прицеп. Отправив туда же Тузика и Рулу для охраны, Кивин сел в машину и медленно поехал в деревню Орешково.

У хорошего грибного и земляничного места барану возмечталось пойти прогуляться, и он сделал попытку выпрыгнуть из прицепа, но тут же ощутил прижавшееся к его ноге дуло велосипедного насоса.

— Ни с места! — произнес Тузик, нацелив на барана трубку насоса.

Баран взглянул на него, но не прореагировал: он не понимал по-собачьи. Через пять минут он опять изъявил желание набрать земляники. Собакам пришлось пихнуть его велосипедным насосом и как следует рявкнуть.

…Напуганный холодным прикосновением железной трубки и воем собак, увидевший к тому же чудесные грибные места баран неуклюже слетел с прицепа и, затормозив своими шикарными рогами, умчался в лес.

Собаки подняли такой вой, что Кивин остановил машину и, осознав в чем дело, помчался в погоню. Баран вскоре увидел его с собаками и помчался сквозь бурелом. Кивин, Тузик и Рула — за ним.

— Неужели все домашние животные так быстро бегают? — воскликнул Кивин, загораживаясь руками от ударов трехметровой крапивы.

Баран неутомимо мчался по лесу, перескакивая через деревья, шлепал по болотам, шуровал сквозь крапиву, а Кивину с собаками ничего не оставалось делать, как из последних сил бежать за ним.

Вскоре лес превратился в такую мокрую, заваленную буреломом дикую местность, что Кивин испугался. Но баран шуровал вперед. А места становились все более дикими. Прямо из-под бараньих ног вылетела, ругаясь, лиса и, хмуро взглянув на Кивина, принялась отыскивать втоптанного им в землю воробья. При этом она что-то сказала, но, слава богу, ее поняли только собаки. Из узкой норы выполз зевающий во весь рот волк. Почесывая одной лапой себе ухо, он другой подставил сначала барану, потом Кивину, Тузику и Руле подножку.

Баран покатился по траве, но опять бросился бежать. За ним полетела погоня, а волк убрал с дороги одну лапу и, все еще почесываясь другой, влез к себе в нору. А тем временем баран продолжал мчаться, спасаясь от погони…

Тропу перегородил лось. Баран не уткнулся в него, притормозил рогами, а Кивин и собаки — ногами. Лось с удивлением взглянул на кучу пришельцев, опустил рога и понесся на них! Теперь уже убегали и Кивин с собаками, а бесстрашный лось, агрессивно фыркая, гнал их в обратную сторону.

Как ни странно, лось пригнал всех обратно к машине. Кивин мигом сел за руль, баран по собственной инициативе вскочил в прицеп вместе с собаками, и машина тронулась. Лось вначале попробовал их догнать, но потом махнул копытом и ушел в лес.

Баран в прицепе лег, поскольку сильно дуло. Желания удрать он больше не изъявлял. Собаки лежали около него и переговаривались:

— Интересно, зачем этот баран удирал? — спросил Тузик.

— Он боялся нас, — ответила Рула.

— А лось нас тоже должен был бояться!

— Должен, но, может, где-нибудь поблизости была лосиха, и он ее защищал.

— Спасибо ему, если бы он не пригнал нас обратно, мы бы заблудились в лесу.

— Бе-е-е-е… — тоскливо сказал баран, и машина остановилась.

Из нее вышел Кивин без одного ботинка и в мокрой одежде. Выпихнув барана из прицепа, он направился в коттедж. Тузик и Рула сидели в прицепе.

— Я что-то слышу! — сказала Рула. — Кажется, идет машина.

И в правду, на дороге показалась черная «Волга». Ехала она вкривь и вкось, то виляла у одного края дороги, то съезжала к другому. Поравнявшись с прицепом, она резко затормозила и заглохла, а из форточки выскочил, бряцая медалями, великолепный ротвейлер.

— Привет, Ватсон! — крикнули собаки.

— Здрасьте… — неуверенно и с акцентом сказал ротвейлер.

Он был иностранцем.

— Ты приехал сам на этой машине?! — воскликнула Рула.

— Да, я умею водить, только плохо. Я приехал вам… это…

— Помочь, — подсказал Тузик.

— Точно. Как нюханье?

— Расследование? — переспросил Тузик. — Спасибо, хорошо. Рула придумала, как поймать бандитов.

— Молодец, сосиска коротколапая, — одобрительно сказал Ватсон.

Рула собралась обидеться, но тут вспомнила, что это у ротвейлера означает похвалу, ведь он частенько поговаривал: «Сосиска — хорошо, сапоги — плохо». «Видно, когда-то его стукнули сапогом», — говорил тогда, смеясь, Тузик.

— Ватсон, ты знаешь Кивина? — спросила Рула.

Ротвейлер кивнул.

— А вот и он сам идет! — сказал вдруг Тузик.

И правда, из коттеджа выходил Кивин. Когда он увидел Ватсона, ему стало плохо:

— Ватсон, зачем ты приехал?! — заорал он, подбегая. — В коттедже уже нет места для тебя!

— Я буду спать на чердаке.

— У нас нет чердака!

— Тогда под кроватью.

— Хм, это мысль, но вначале поклянись, что не будешь ничего жевать, а то мне надоело прятать сапоги в сервант!

— Можешь не… не…

— Прятать, — подсказал Тузик.

— …Прятать. У вас наверняка нет себранта.

— Серванта, — поправила Рула.

— Ну и что, что нет. Так ты не будешь ничего жевать?

— Не. А зачем эта пряжа? То есть бе-е-е…

— Этот баран для приманки бандитов, — объяснил Кивин. — Надо договориться с какими-нибудь людьми, чтобы они сыграли роль хозяев барана, и выпустить его на луг.

— А можно я буду за ним на лугу… еле… ели… следить? — загорелся ротвейлер.

— А ладно, — махнул рукой Кивин. — Следи.

Ватсон с радостью загавкал хриплым басом, укусил Кивиновы сапоги и умчался в коттедж.

— Пошли нанимать хозяев барану, — сказал Тузик, и Рула с Кивиным понеслись за ним.

Анастасию Михайловну, мирно спящую, разбудил дикий стук в дверь. Слышно было, как ее дочь Маша открыла дверь.

Итак, Маша открыла дверь и увидела молодого человека с двумя собаками и красивым бараном. Молодой человек назвал себя работником милиции Кивиным и попросил Машу на некоторое время взять барана к себе, поместить в доме и регулярно выводить его на луг. Маша мрачно посмотрела на Кивина, который отвлек ее от «Санта-Барбары», и взять барана отказалась. Кивин вежливо извинился и вышел. Оказавшись во дворе, он тихо шепнул собакам:

— Этот дом — наша последняя надежда, потому как одни отказались, другие выглядят подозрительно, а несколько домов, вообще, пустые. Давайте зайдем с черного хода.

Стук в дверь черного хода оторвал Машу от «Санта-Барбары» на самом интересном месте. Она тихо зашипела, загнала надоедливую кошку Мышь под диван и, долбанув каблуком модной туфли по телевизору, пошла открывать. На пороге незыблемо стоял молодой человек с двумя собаками.

— Вашу просьбу знаю и отказываюсь! — нетерпеливо сказала девушка и захлопнула дверь.

Через пять минут раздался стук в другую дверь. Маша взяла с кухни топор и, открыв дверь, грозно посмотрела на Кивина:

— Я зову маму!

Кивин улыбнулся и с вымученной гримасой протянул девушке букет астр.

— Хм, — промолвила Маша и взяла букет. — Пожалуй, вы можете оставить барана.

— Я оставляю его. И еще хочу вас попросить об одном одолжении. Разболтайте всей деревне о том, что у вас появился прекрасный экземпляр барана, но не говорите ни слова обо мне.

Маша понюхала астры и втащила барана в комнату. Кивин попрощался и ушел.

— Теперь остается только ждать, — сказал Тузик, когда они с Рулой уже лежали в пыльном углу коттеджа.

Баран пекся на солнечном лугу, а за ним следил Ватсон и два милиционера с пистолетами.

— Знаешь, я бы отдохнула, — зевнула Рула. — В кои-то веки предоставляется возможность нормально выспаться.

С этими словами бассета свернулась клубком и заснула. Тузик вначале боролся с дремотой, но потом, зевнув так, что чуть не отвалилась челюсть, свалился рядом с Рулой и тоже захрапел.

* * *

Собаки проснулись от беготни и криков.

— Бандитов, что ли, поймали? — сказал Тузик, отчаянно зевая.

Носившийся нервными кругами Кивин подошел к нему и сообщил:

— Украли!

— Барана? — спросила Рула?

— Ватсона! А баран так и стоит, где стоял.

— А что делали в это время твои помощники? — поинтересовался Тузик.

— Они услышали вдалеке мычание коровы и крики. Но когда они подбежали к источникам звука, оказалось, что это орет не желающая перейти реку корова, а хозяева ругаются. Мои партнеры выяснили в чем дело и вернулись, а Ватсон уже пропал.

— Может, сам убежал? — спросила Рула.

— Нет, он был на длинной цепи. И эта цепь была перепилена пилкой для железа. А рядом лежит объедок колбасы, которым, видимо, и приманили Ватсона.

Кивин нервно задрыгался, бросился к пищавшему радиотелефону и начал что-то сбивчиво объяснять позвонившему начальнику.

— Теперь, хоть барана допрашивай! — сказал Тузик.

— Допросить можно! Но для этого надо изучить барано-козий язык или найти переводчика.

— Переводчика могу доставить! — крикнул, вбегая в дверь, Шарик. — Идите со мной на луг, там есть одна умная коза, если ее еще хозяева не съели.

Козу не съели. И в ближайшее время есть не собирались. Она спокойно стояла на лугу, вращая бледной аскетической физиономией. Кроме бледного лица она была сплошь коричнево-черная.

— Здравствуйте! — хором сказали собаки.

— Слушаю, — коротко брякнула коза, тоже по-собачьи.

— Мы хотим допросить одного барана. Вы не могли бы послужить переводчиком? — вежливо осведомилась Рула.

Коза кивнула и тяжело затопала за собаками. Баран стоял на месте, глядя глупыми глазами на горизонт. Тузик подвел к нему козу и начал:

— Спросите у него, видел ли он воров?

— Переводу не поддается, — кратко отрапортовала коза.

— Спросите тогда, он видел, как похитили сторожившую его собаку?

— Переводу не поддается.

— Ну, хотя бы, пусть скажет, сколько было воров, и женщины они или мужчины.

— Переводу не поддается, — как заезженная пластинка, повторила коза.

— А что поддается?!

— А ничего. В барано-козьем языке очень мало слов. Они могут сказать только: «Хорошая травка, плохая травка, хочу есть, хочу пить, сейчас как дам, привет, пока». А больше они ничего сказать не могут, да и не будут говорить — глупые.

— А вы? Вы же коза?

— Деточка, мне двадцать лет, я уже старая и потому умудренная жизнью. Кроме того, я — вундеркинд, — скромно сказала коза.

— А-а-а-а… Ну, извините, пожалуйста, за беспокойство. Мы пошли, — разочарованно сказала Рула, и собаки ретировались с глаз глупого как пробка барана и умной как профессор вундеркиндной козы.

— Теперь остается только надеяться, что барана рано или поздно похитят, — сказала Рула, когда собаки, несолоно хлебавши, лежали на солнышке около коттеджа.

Тузик кивнул. А Шарик вдруг замахал кому-то хвостом и весело залаял. К собакам чинненько шел спаниель Ральф, а за ним семенили его хозяева: аккуратная дамочка с пучком волос на затылке и в сильных очках, которая непрерывно заплетала пальцы красивыми фигурами, элегантный, но с атлетическим сложением мужчина с неприятным лицом, черными усами и с сильно выдающимися вперед зубами и молодой сынуля, как две капли воды похожий на папаню. У всех троих были смухорченные и злобные лица, которые не предвещали выскочившему на крыльцо Кивину ничего хорошего. Он со вздохом пропустил семейку в коттедж и, наклонившись к спаниелю, прошипел:

— А ты можешь подождать у калитки.

Ральф посмотрел на него преданными глазами, выражение которых для людей, не знающих собачьего языка, значило обожание, а на самом деле в них светилось оскорбление.

— Постесняйся в выражениях, — строго сказал Кивин, но все-таки впустил пса внутрь.

Тут же раздались визгливые вопли.

— Бедный Кивин, — вздохнула Рула.

— Н-да, — сказал Шарик. — Еще и хозяева Леты прийти могут и мои хозяева, а кроме них еще полдеревни! Все недовольны, что расследование идет так медленно.

Троица скандалистов, не считая собаки, вывалилась из коттеджа и, вежливо пропустив в дверь новую порцию недовольных, улетучилась. Вторая порция оказалась поголосистее, ее свободно слышали собаки. В конце концов она выдохлась и вылетела из коттеджа, но туда незамедлительно влетела третья порция…

Все кончилось поздним вечером. Кивин охрип и теперь лежал молча на своей раскладушке, собаки лежали в углу, а шофер и еще один милиционер мерзли на лугу вместе с бараном.

…Утром Тузика разбудило громкое пищание, исходившее от Рулы. Пес обалдело воззрился на партнершу:

— Ты что?!

— Прием, прием, — ответила Рула чужим голосом.

— А? — не понял Тузик.

— Прием, вы меня… это… слушаете? — продолжала бассета по-прежнему чужим голосом.

— Рула, ты что?! — завопил пес.

— Сама не — прием, прием — пойму, — ответила Рула, говоря слова «прием, прием» чужим голосом.

— Кивин, иди сюда! — позвал перепуганный Тузик.

Кивин подошел, посмотрел на Рулу и вдруг, рассмеявшись хриплым смехом, указал на ее ошейник. На нем был укреплен крошечный передатчик, про который она забыла. Передатчик упорно повторял: «Прием, прием, прием».

— Слышу вас, — сказала Рула.

— Говорит Ватсон, — огорошил всех передатчик.

— Где… где ты?! — прерывающимся голосом спросил Тузик.

— У сапог, — последовал ответ.

— У воров? — переспросила Рула.

Передатчик утвердительно пискнул.

— Я в этом… пузове! То есть в кузове грузовика.

— Зачем ты дал себя похитить? — спросила Рула.

— Меня приманили кол… кал… кылбысой и усыпили.

— Ты видел бандитов? — прохрипел Кивин.

— Да. Это женщина в таких… сяких… ну… в велосипеде на глазах.

— В очках, — хрипло поправил Кивин.

— Угу. И она сплетает лапы. Мужик с усами, на кролика похожий. По причине зубов. И еще один мужик, молодее…

— Моложе, — поправила Рула.

— И похож на по… жилого.

— Хозяева Ральфа! — воскликнул Тузик. — А я уже начинал серьезно подозревать Тилкиных.

— Вчера они куда-то ушли. Вернулись к груз-машине, которая стояла в… забеге. Загоне. Сели и поехали. И едем.

— Спасибо за информацию, поддерживай с нами связь! — сказала Рула.

В передатчике раздались помехи, и опять раздался голос Ватсона.

— Мы стоп. Дверь кузова отворили. Меня зовет дамочка (сапожиха несчастная).

— Иди, куда ведут, — тихо посоветовал Тузик.

Передатчик замолк на долгое время. Кивин даже успел выпить стакан чая и не спеша закусить бутербродами. Тут снова из ошейника Рулы послышался писк, треск и голос ротвейлера.

— Меня приковали во дворе старых руин.

— Привязали его на цепь во дворе старого дома, — перевела Рула.

— Кормят, — вещал между тем передатчик. — К калитке подъехала цыплячья машина без стеклянного полушара.

— «Жигуль» желтого цвета с разбитой фарой! — Догадался Кивин.

— Из него вышли какие-то сапоги. Разговаривают.

Тут передатчик опять замолк, но минут через пять продолжил:

— Они говорят, что меня продать, но вначале покормить и попушить.

— Погладить, — перевела Рула.

— Они говорят, Кивин глупый, он их тут в деревне Салино ни за что не найдет! Приезжие сапоги на цыплячьей машине говорят, что идут к себе домой. Уходят в дом, который рядом с решеткой на металле, она обходит двор, в котором я имеюсь.

— Перевод нужен? — осведомилась Рула.

Все кивнули.

Нехорошие люди, которые приехали на желтых «Жигулях», говорят, что идут к себе домой. Уходят в дом, который стоит рядом с забором, состоящим из сетки на железных кольях, а она огораживает двор, в котором в данный момент находится Ватсон, — лихо отбарабанила бассета и крикнула в передатчик:

— Будь пай-песиком, а мы сейчас приедем! Если что, подавай сигнал.

Передатчик согласно щелкнул и замолк. А Кивин с собаками начали быстро-быстро собираться. Кивин побежал на луг за шофером и милиционером, по дороге глотая таблетки от боли в горле. Тузик и Рула нашли на карте дорогу в деревню Салино и, сняв мигалку с милицейской машины, поставили вместо нее два кольца с лентами. Слово «милиция» на машине, слава богу, не было написано, а то пришлось бы его закрашивать.

С луга примчались трое мужчин и, одевшись как надо, быстро сели в машину, взяли собак и поехали.

Ватсон терпеливо сносил ласки кошмарной тетки с переплетающимися пальцами и смотрел на дорогу. По ней плелся унылый «Запорожец» со шкафом на верхнем багажнике. Нет, это не милиция. Вот летит старая «Победа», но это тоже не милиция. Вон показалась новенькая машина с двумя кольцами наверху. «Свадьба», подумал Ватсон. Машина остановилась. Из нее маленькими шажками вышла девушка в фате. Видимо, она не умела ходить на каблуках, поскольку чуть было не шлепнулась на землю, но вылезший из машины жених успел ее поддержать и установить в вертикальное положение. Шофер тоже вышел вместе с одетыми в вязанные попонки двумя собаками.

— Прогуляемся? — пискляво-хрипловатым голосом спросила невеста.

— Давай, конечно, — согласился жених.

Собаки подбежали к калитке и начали лаять на остолбеневших воров.

— Дженик, Марточка, сюда, нельзя! — визгливо крикнула невеста и опять собралась упасть по причине каблуков, но жених удержал ее.

Ворюги очнулись:

— Что вам здесь нужно?! — взвизгнул мужчина с кроличьими зубами.

— Мы гуляем, — пискнула невеста. — Извините, пожалуйста, моих собачек, — она улыбнулась и заложила руки за спину. — Они иногда бывают такими непослушными… Руки вверх!!!

Невеста неожиданно выхватила пистолет и, сбросив туфельки на каблуках, нацелилась на бандитов. Тоже самое сделали жених и шофер. Невеста достала три пары наручников, за три секунды сковала троицу и, хрипло рассмеявшись, сказала мужским голосом:

— Ну что, доигрались? — и сняла фату, под которой оказалась милицейская фуражка.

Затем так называемая девушка провела ворюг в машину и вместе с двумя мужчинами бросилась в соседний дом. Через пять минут в окно этого дома выскочил самый настоящий Кивин и, отвязав Ватсона, вместе с ним влез обратно. Раздался грозный лай, и вскоре трое милиционеров вынесли из дома два брыкающихся мешка. За ними шел довольный ротвейлер. Каким-то образом все стали влезать в машину. Вытряхнутые из мешков бандиты сели к другим бандитам на колени, Тузик и Рула почти не дыша лежали под сиденьем, Ватсон лежал в багажнике, а Кивин сидел на коленях у своего коллеги.

А тем временем начальник решил посмотреть, как Кивин и собаки справляются с делом. Приехав в деревню, он зашел в коттедж.

Там было пусто. На полу лежала карта Москвы и Московской области, валялась милицейская мигалка, туфли Кивина и много чего еще. Начальник выглянул в окно. К дому подъехала машина с двумя кольцами наверху. А в ней сидело на коленях друг у друга кошмарное количество людей. Когда люди вылезли, начальник увидел, что большая их часть в наручниках, а меньшая часть состоит из Кивина, шофера, еще одного милиционера, Тузика и Рулы. Начальник вышел на крыльцо:

— Поймали? — крикнул он. — Нашли?

— Да, — хрипло ответил Кивин, и все ввалились в коттедж.

Из допроса выяснилось, что типы на желтых «Жигулях» заказывали хозяевам Ральфа, что украсть, а затем скупали краденное.

После допроса все стали пить чай, кроме бандитов, конечно. Те уже сидели в кузове начальниковой машины. А компания попила чаю и собралась было ехать обратно, но тут Тузик сказал:

— Нужно отдать Омелиным телевизор!

Ответив на град вопросов насчет телевизора, собаки поручили Кивину взять его с луга и отдать хозяевам. Кивин вернулся буквально через пять минут и привел с собой Шарика и Найду с Летой. Собаки попрощались.

— Приезжайте еще! — крикнули деревенские Друзья, когда все залезли в машину, и еще долго махали лапами удаляющейся точке.

Барана тоже взяли. Его завезли по дороге в деревню Шерово к законной хозяйке. «Волга», на которой приехал Ватсон, ехала рядом. Ее вел Кивин, а на заднем сиденье находились три собаки.

* * *

Надо вам сказать, что Кивин исправился. Он стал намного умнее и вместе с Тузиком и Рулой раскрыл много дел. А его жена стала уважать его и ворчать перестала. Так что собаки теперь могли беспрепятственно ходить к Кивину в гости, если им хотелось.

 

 

Глава 1

МИКРОСКОП

Однажды утром на меня напало вдохновение: решила изобрести сверхувеличивающий микроскоп. Я, вообще, с детства увлекаюсь разными гадостями типа микробов. Ну, а раз я решила, то надо переводить слова в действительность. Я встала с кровати и потянулась. Спешить было некуда. Оделась, достала микроскоп и мою любимую спирогиру (микроб). Вставила. Содрогнулась от омерзения и с новыми силами пошла в магазин. Целый день я металась по магазинам, отыскивая детали. Домой вернулась с огромным мешком. Опять посмотрела на спирогиру. (Она была моей, так сказать, любимицей среди всех микробов.) Получив подзарядку, я принялась монтировать микроскоп. Провозилась я до поздней ночи — и ни на шаг не сдвинулась с мертвой точки!

На работу я прибыла смурная и крайне взвинченная. Весь школьный день мучила несчастных детей, придираясь к каждому пустяку. Поставила Плечкиной два балла за одну ошибку. Поставила Валенкова в угол за движение рукой. Огрызнулась и разоралась на справедливые упреки других учителей. Микроскоп не хотел собираться. А у несчастных детей сегодня семь уроков!..

— Валенков, вы можете меня стерпеть еще четыре урока?… — устало спросила я. — Отвечай, я не обижусь…

— Нет, — честно и откровенно сказал Валенков.

— Ну так одевайтесь и идите домой.

Дети вытаращились на меня как на святую. Потом заорали…

Я очнулась от оцепенения только тогда, когда в классе никого не осталось. Я не слишком горевала, что сорвала уроки, и поэтому принялась думать над микроскопом. Сзади меня открылась дверь и вошла Маузерина Федотовна.

— Милая моя, вы витаете в облаках! Ваши дети играют в снежки на улице!

— Ну и пусть играют. Свежий воздух полезен.

— А уроки?

— У меня сегодня нет учительского таланта.

— Я могу провести уроки вместо вас.

— Хорошо. Пойду скажу им.

Я вышла на крыльцо школы и заорала:

— Все!!! Бегите отсюда!!! Маузерина Федотовна может провести за меня уроки!!!

Дети не заставили себя долго ждать, и потому, когда пришла Маузерина Федотовна, я сообщила со скорбной миной:

— Убежали они все домой!

— Ну ладно… Идите и вы. У вас усталый вид.

— До свидания… — пробормотала я и на трясущихся ногах вышла из школы.

— «М-метет, м-метет метелица-а-а-а…», — мурчала я. А придя домой, села за стол и стала собирать, собирать, собирать…

— Ты чего?…

— Ой, Андрей! А я не заметила, как ты вошел! Да вот кое-что собираю.

— Я стучал уже пять раз. Думал, тебя дома нет. Пришлось ключами открывать дверь.

— Почему пришлось?

— Да с таким грузом неудобно открывать дверь.

— А что это?! — спросила я, с любопытством косясь на сумку, которую принес Андрей.

— Посмотри, — весело ответил Андрей.

— Сей-час, сей-ча-ас… — бормотала я, открывая сумку. — Ого!

Из сумки на меня глядел магнитофон фирмы «Шарп»!

— Твой?

— Твой.

— Нет, правда?!

— Правда.

Я в диком восторге заплясала по комнате.

— Спасибо!!!

— Не за что… — засмущался Андрей, но я уже крупной рысью бежала на кухню за тортом и пирожными.

Разливая по чашкам чай, я забыла, что Андрей один, и налила ему сразу три чашки. Потом немного повозилась с кофе и шампанским. После чаепития Андрей посидел немного и ушел. А я принялась монтировать. И, то ли на меня снизошло вдохновение, то ли еще что-нибудь, я собирала микроскоп, кажется, правильно! С бьющимся сердцем я встала, осталась одна деталь.

Я привинтила последнюю деталь микроскопа, включила магнитофон. Там заиграла песня о живых микробах, сочиненная для меня Андреем. Вставила свою любимую спирогиру — все как на ладони!

И увеличена страшно! Повернула зеркальце… Взрыв!!! Меня отбросило к стене, и я чуть не ослепла от яркой вспышки. Открыв глаза, я воскликнула:

— Господи, что это?!

Это была моя любимая спирогира размером с хорошую кобру! Она глядела на меня с обожанием! Видно, я сделала ошибку, слишком часто рассматривая ее! Но почему она живая?.. И тут до меня дошло: ведь играет песня о живых микробах! Странной, сверхъестественной силой она оживила спирогиру.

 

Глава 2

ВЕРНАЯ ГАДОСТЬ

Как ни странно, спирогира любила меня. Хотя я нещадно ее терроризировала и всячески обижала, стараясь избавиться, все равно любила. И по вечерам, когда спирогира спала на диване, я восклицала:

— Неужели эта гадость никогда от меня не отвяжется?!..

Не отвязывалась. В зоопарк пробовала сдать раз пять. Пролезала через решетку и ползла ко мне. Продать пыталась раз двадцать. Всякий раз приползала. Убивать жалко было. Интересная… Пыталась переделать ее в мясорубку… Как бы не так! Жевать-то жевала, а назад не возвращала. Как поясок подвязывала. Вертелась. А тут у меня была еще одна забота, как бы больше чем надо людей не узнали о спирогире. От Маузерины Федотовны скрывала, от детей тоже, даже от Андрея! Жизнь у меня стала, как у убийцы-уголовника! В гости никого не приглашала уже давно. Жуть!..

Наконец я не выдержала и решилась на последнее средство. Отвезти на дачу и там оставить! Недолго думая, свернула спирогиру рулоном и, положив на заднее сиденье моего «Москвича», поехала. Привезла на дачу, выпихнула из машины и уехала. На следующее утро — стук в дверь. Потом открывание двери, и в комнату вползает спирогира!!!

…Очнулась я часа через два. Спирогира меня тряпочкой с холодной водой протирала. Я решила, что она не такая уж плохая, и с тех пор терроризировать ее не пыталась. Я назвала ее Гирри. В один прекрасный день я сказала:

— Вот что, Гирри. Хватит бездельничать! Будешь приносить пользу — оставлю. Не будешь — выгоню.

Гирри радостно завиляла концом своего тела и, прежде чем я смогла ее остановить, обняла меня и потащила на спортплощадку. Я вырывалась и с ужасом представляла, как на меня изо всех углов смотрят удивленные рожи. Эта картина была так ярка, что я завопила:

— Стой, Гирри, стой!!!

Гирри удивленно остановилась и отпустила меня.

— Гадость кольчатая, — убийственно сказала я.

Спирогира запищала и скрутилась петлей. Мне стало ее жалко, и я погладила ее. Спирогира расцвела и вдруг хрипяще заговорила:

— А й-а знаю, где находится каамень вашего с Андреем счастья-а…

Я удивилась:

— А без камня счастья не будет?

— Нет, — бросила Гирри.

— Ну, где же?

— В двадцатом измерении.

— А его можно достать?

— Конечно можно! Все можно…

— Тогда, в дорогу!

— Подожди, возьмем Андрея…

Через полчаса наша экспедиция была в полном составе. Не хватало только машины, на которой мы отправимся в другое измерение. Гирри сказала, что надо сесть на нее. Мы с Андреем удивились: не выдержит. Тогда спирогира обвила наши руки, и тут же у нас в глазах потемнело, а в голове образовалась пустота…

Мы летели в двадцатое измерение. Мы летели и летели часа полтора. Наконец в темноте показался слабый свет. Цель приближалась. Спирогира отпустила наши руки, и мы коснулись ногами земли.

— Вот оно, двадцатое измерение! — с уважением сказал Андрей.

 

Глава 3

УЖАСЫ ИЗМЕРЕНИЯ

Вокруг нас все дышало двадцатимерностью. Кругом была красота. Я сорвала цветок и осмотрела. Ух какой!.. Гирри извивалась на травке и пела. Андрей срывал листики и делал из них свистульки…

— Съем-ем!!! — раздался вдруг рядом с нами твердый голос, и чьи-то мягкие огромные лапы взяли нас и понесли.

Мы попали в лапы огромной, двадцатимерной голодной кошки. Я сильно забеспокоилась, зачем съедаться раньше времени и не достигнув цели?.. Обидно!..

— Вас жарить или варить?.. — раздался очередной вопрос мерзкой кошки. — С кого мне начать? Кто хочет, выходи по одному.

— Извините, коша! А можете нас не есть? — осторожно осведомилась я.

— Исключено. Пожалуйте в кастрюльку.

Мы, зажатые в мягкие лапы, были поднесены к огромной плотоядной морде. Морда обнюхала нас, облизала и подняла над булькающей кастрюлей. Мы сильно обеспокоились. Купаться не хотелось.

— У меня аллергия на кипяток! — заорала я.

— Ну, варитесь, варитесь, пока! — сказала кошка и разжала лапы.

Мы полетели по воздуху… Плюхнулись…

Ледяная вода вызвала во мне судороги. Кипяток, видимо, в двадцатом измерении другой. Я избавилась от судороги и поплыла к краю кастрюли, за мной, держась за хвост Гирри, плыл Андрей. Неожиданно из глубины кастрюли вынырнуло что-то типа кита; а на нем было написано: «Кипяток». Видимо, этот кит глотал «кипятящихся» в кастрюле, а отдавал кошке уже вареными.

Увидев кита, я запаниковала: «Ну и попали! Съест и не подавится!» Андрей схватил меня за руку…

— М-м-я-а-!!!

Это — мы и не заметили — кошка сунула лапу в кастрюлю, чтобы посмотреть, почему мы не варимся, и обожглась. Мы не зевали и, воспользовавшись замешательством, подплыли к краю кастрюли. Еще немного, и вылезем! Но…

Кит-кипяток и орущая кошка подняли огромную волну, метров десять. Волна спокойно покатилась на нас. Мы приготовились нырять, — но полетели по воздуху! Мы были в когтях огромной птицы. (Ну вот, поменяли шило на мыло.)

Птица опустила нас через некоторое время в гнездо и спросила:

— Угадайте, девушка, что я сделаю лично с вами?

— Съедите. Другого не ожидаю, — мрачно предположила я.

— Нет, что вы, — чуть удивленно сказала птица. — Для птиц вы невкусные! Я вас на рыночек!

— Сколько я стою?

— 35 ркапиек.

— О Боже!!! А кстати, что такое ркапийка?

— Дунги.

— Деньги?

— Дунги: ркапийка, краб ль.

— М-д-а-а… А зачем меня продавать? И кому?

— Затем, чтобы заработать 35 ркапиек!

— А рубль, то есть крабль, я не стою?!

— Не купят.

— А как же остальные?

— Вот этот уже 40 ркапиек.

— Мужика переоцениваете! — заявила полная зависти я. — 39 максимум!

— Ну 38. А эта микроба — 5 краблей.

— Не хочу продаваться! — зашипела Гирри. — Пока!!!

Она обняла нас и полетела по воздуху. Сзади слышались вопли обманутой птицы:

— Хоть дунги за себя отдайте!!!..

Постепенно вопли растворились вдали. Я устроилась поудобнее на воздухе. Гирри, наверно, устала нас нести, потому как мы, что ни час, беспросветно наглели. Я начала изображать самолет…

— Летите сами!.. — вдруг раздраженно сказала Гирри и отпустила нас.

Я сидела на воздухе как на диване! Андрей тоже!

— Всегда мечтала научиться летать! Здо…

Я не докончила фразы, поскольку провалилась сквозь землю…

Андрей беспокойно оглянулся.

— Где она?

— Не знаю, — ответила Гирри.

— Исчезла! Надо искать ее! Но где?!

— Есть подозрение, что в этой горе. Полетели.

Андрей спланировал на жерло вулкана-горы…

…Я сидела в темноте. Было сыро, как на кладбище.

Неожиданно открылся кусок стены, и вошли белый скелетик, привидение в форме гадости и оборотень. Я не испугалась. Напротив, обратилась к скелетику:

— Вы не зажжете свет? Я ни разу не видела настоящих скелетов! Сколько у вас ребер?..

— Семь, — информировал скелет и зажег лампочку.

Все озарилось приятным загробным светом.

— А почему меня не исследуют? — обижался оборотень, пока я ощупывала скелетик.

Скелетик радовался:

— Не зря мы вас сюда ввергли.

— Да, массаж полезен, — сказала я, рассеянно простукивая его.

Привидение молчало и нюхало меня.

— Че нюхаешь?! Надоело! — разозлилась я.

— Берегись…

— Само берегись! Эй там, оборотень, что ли?… Убери эту гадость.

Оборотень запрыгал от радости и прикрыл привидение могильной плитой. Решив, что я начала обращать на него внимание, он радостно обернулся свиньей. Меня передернуло:

— Жирафом хоть не мог стать?!

— Шея не влезет. Давай собакой?

— Пожалуйста, ротвейлером.

Оборотень преобразился.

— Мохнатоват… Давай в обратную сторону.

Оборотень вылез из шкуры собаки и стал человеком.

— Нормально. Но я хочу спать. Кровать есть?

— Можно на шкурах, — сказал оборотень и протянул мне свою личную шкуру тигра.

Я легла. Скелетик погасил загробный свет и растворился в тени. Тишина.

…Андрей и Гирри летели внутрь вулкана. То и дело они звали:

— Есть тут кто-нибудь? Аделя-а!..

Вдруг настала полная темнота. Андрей и Гирри стукнулись о землю. Андрей осветил пространство зажигалкой и застыл: на полу завернутая в тигровую шкуру сладко спала сама я. Андрей попытался будить меня, но я не будилась. Тогда он поднял меня вместе с тигровой шкурой и попытался лететь вверх. Не тут-то было!

— Быстро! Вот тут коридор! — крикнула Гирри и поползла. (Она почему-то тоже не могла летать.)

Андрей бросился за ней. Они бежали и бежали, но вдруг остановились: перед ними было пять ответвлений! Какое выбрать?! В панике они бросились через первое попавшееся. В конце концов они поняли, что заблудились. Андрей опустил меня на землю и сбросил шкуру. Я тут же очнулась.

— Привет!

— Ну наконец! Мы заблудились.

— Не беда. Смотрите! — сказала Гирри и, взяв шкуру оборотня, хлопнула ею по стене.

В ней тут же открылся проход! Мы выбрались на воздух и, набрав высоту, полетели прочь от горы. Я вспоминала моих знакомых: скелетика, оборотня и привидение… Вдруг мне показалось, что кто-то меня нюхает… До смерти испугавшись, я обернулась. Меня нюхало тоже самое привидение. Оно понюхало, попрощалось и улетело в вулкан.

 

Глава 4

Я СОРЕВНУЮСЬ С ВЫДРОЙ

Мы летели. Но вскоре приземлились, поскольку хотели есть, и Гирри не знала дороги к камню. Приземлившись, огляделись. Мы находились на берегу огромного озера. Есть хотелось жутко. Не выдержав, я нырнула в воду поискать ракушки (говорят вкусно). Нашла я несколько съедобных на вид моллюсков и, разведя с помощью Андреевой зажигалки костер, поджарила. С помощью палки достала из костра и, преодолев отвращение, съела. Любящий покушать Андрей съел без всякого отвращения штук пять моллюсков. Гирри пощипала травки. Вдруг на озере поднялись волны. Вынырнула голова выдры.

— Ой, здравствуйте, — воскликнула Гирри. — Садитесь, угощайтесь.

— Благодарю, — сказала выдра и, вышлепав из воды, подсела к костру.

Постепенно мы разговорились. Гирри рассказала выдре, что мы ищем.

— Я знаю, куда надо идти, — сказала выдра. — Но вам скажу только тогда, когда кто-нибудь сплавает со мной наперегонки, и если он победит — скажу…

— А так что, не скажете?

— За кого вы меня принимаете! Ведь в случае проигрыша вы мне будете должны 40 краблей.

— Патологическая жадность, — вздохнула я. — Но я могу поплыть.

— Я согласна! — расчетливая выдра потирала лапы.

— Пожалуйста, — я тоже энергично потерла лапы, то есть руки.

Со стороны Андрея раздалось скрипение зубами. (Сомневается в моих способностях, эдакий!)

— Поплыли!

— Вы в одежде? — спросила выдра.

Я оглядела джинсы и кофту. Плавать тяжелее. Вдруг запасливый Андрей извлек из кармана мой купальник! Я заплясала от радости и через минуту уже была в форме. Выдра подняла лапы:

— Раз, два, три!!!

Я нырнула. И тут только сообразила, что мы не договорились о дистанции. Рядом обгоняла меня выдра… Как неудобно плавать кролем! Я поплыла дельфином изо всех сил. Выдра перешла на брасс. Она шла вровень со мной и обогнать ее было невозможно.

— Много вы на… «обгонянии» зарабатываете? Или мы первые, кто спросил у вас совета? — поинтересовалась я у выдры, надеясь, что она, отвлекшись разговором, уменьшит скорость.

— Много, — сказала выдра, увеличивая скорость.

— Сколько? — не теряла надежды я.

— 111 111 краблей в день.

— Здорово! А кстати, докуда мы плывем?

— Конец озера, — кратко ответила выдра, опять увеличивая скорость.

У меня было сильное желание утопить выдру на месте, но тогда от нее не получишь информации! И я плыла, очень сильно отставая… Я сделала резкий выпад:

— При проигрыше я заплачу миллион краблей!

Заинтригованная неслыханной ценой, выдра остановилась, чтобы перевести дух… Мы были у края озера. Я выбралась на берег победителем и, подав руку выдре, потребовала информацию.

— Я знаю, как найти камень, — нагло заявила выдра и замолкла.

Я оторопела: вот так информация!

— Поточнее, — все же выдавила я.

— Не обязательно. Я вам уже сообщила, — хамила выдра.

— Буду вынуждена вас побить.

— Подумаешь!.. — мокрая и противная выдра закинула лапу на лапу.

Я отжала мокрые волосы и стала снова давить на выдру. И благодаря непрерывным дерганьям за хвост и окатываниям водой выдра сказала, что надо залезть на гору, а там и до камня недалеко. Гора возвышалась чуть ли не прямо над озером. Была крутая и очень походила на Эверест. С помощью непрерывного давления на выдру я получила альпинистское снаряжение. Вскоре к нам приплыли Гирри и Андрей. Выдру пихнули в озеро и забыли о ней. Мы ведь должны были подготовиться к восхождению.

 

Глава 5

ВОСХОЖДЕНИЕ

Недолго мы оставались у подножия горы. Уже на следующий день мы начали каторжное восхождение. Андрей вбивал скобы на особенно отвесных местах, а мы лезли. Под нами приветливо зияла пропасть. После первого же дня моя одежда превратилась в такие лохмотья, что даже дикарь удивился бы. Другой день был и вовсе кошмарным. Наконец я села на какой-то уступ и сказала пыльным шепотом:

— Все!.. Не могу! Это слишком и чересчур! Давайте здесь остановимся.

— Пожалуй, — сказал Андрей, задумчиво высовывая палец из дырки в рукаве.

Чихавшая от пыли, Гирри распаковала пакет с рыбой, и, как ни прискорбно, пришлось ее съесть поджаренной на Андреевой зажигалке и без соли. Я мрачно подумала о том, что дикари ели кроме рыбы еще и копытных. Но делать было нечего. Пришлось. Со злостью выдергивая из зубов колючие косточки, Андрей обсуждал положение дел:

— Лет за пять долезем.

— В быстром темпе за четыре с половиной, — добавила я.

— А мы не можем залететь на гору?! — спросил возбужденно Андрей, вспомнив о нашем умении.

— Нельзя. Да и невозможно. Летать я имею право только раз во все путешествие! — сказала Гирри.

— Почему? — спросила я.

— Не знаю! Но больше мы летать не можем, коль хотите проверить, можете прыгнуть вниз…

— Нет, спасибо…

— Делать нечего, лезем! — грустно сказал Андрей, сбрасывая вниз рыбий скелет.

Глядя на него, я вспомнила загробную пещеру внутри горы, привидение, скелет, оборотня… Осталась бы с ними! Вот и улетело мое счастье!.. А теперь таскайся как проклятая пять лет по горным кручам!!!..

— Сдается мне, что когда мы залезем на гору, камень нам уже не понадобится, — мрачно изрекла я и добавила: — Гирри, Андрей, уже темнеет. Давайте проведем ночь здесь.

— Давай, что делать! — согласился Андрей и без дальнейших разговоров плюхнулся на камни.

Я тоже плюхнулась, но не спала — сон не шел — а наблюдала за Гирри, которая извивалась и сверкала глазами. Наконец, я заснула.

Проснулась я от того, что в лицо ударил свет. Я открыла глаза. Все было освещено бледным светом какой-то планеты, похожей на нашу Луну. Вдруг на нее наползло облако. От него отделился порядочный кусок и почему-то полетел вниз. Кусок навис над нами, как огромная перина. Может рыба была ядовитая?!.. И тут же я совсем изумилась. С облака медленно и плавно летела на наш уступ огромная лиса…

…Интересно, какая пыль попала в рыбу, что она так действует? Лиса зажгла взгляд и обратилась ко мне:

— Х-хо, здравствуйте!!! Давненько сюда никто не лазил!.. Вы за камнем?

— А как вы узнали?!

— Так все за ним идут. До вас сто человек… свалилось.

— Н-да… Ясно.

— Надеюсь, что вы не свалитесь. Давайте знакомиться: меня зовут Хо, а вас?

Я представилась, разбудила Гирри и Андрея, и они представились тоже. Установилась благоприятная обстановка. Лисица Хо болтала с нами, а я тем временем думала, что она вполне может помочь нам перебраться через гору. Я повела:

— А почему вы не помогли тем ста людям залезть на гору?!

— Они не просили. Все ночи спали, а мы лишь ночью спускаемся.

— Мы?!

— Да. Кроме меня на облаке целая стая.

— Послушайте, Хо, может вы нам поможете залезть?

— Пожалуйста! Сейчас стаю позову.

Хо затявкала, и тут же с облака спрыгнуло штук пять лисиц и лисов. Нас подняли на рыжие спины и понесли…

Проснулись мы от того, что нас бесцеремонно плюхнули на землю. Не открывая глаз, я выслушала прощальную речь Хо, тоже попрощалась, и стая улетела. Я открыла глаза и встала. Мимо меня спокойно и размеренно плыли облака. Как ни странно, дышалось очень хорошо, и воздух как будто не был разряжен. В туманной дымке облаков летали разнообразные птицы: размером от колибри до слона. Росла трава. Оглядев место пребывания, я окончательно разбудила Андрея и Гирри. Андрей тут же занялся охотой на страусов, а Гирри стала думать, куда надо пойти, чтобы добраться до камня. Я же носилась кругами просто так. Через два часа Андрей изловил страуса и стал по частям его жарить, поскольку зажигалка была слишком маленькая. После безуспешных попыток он догадался и пошел за дровами. Я огляделась в поисках Гирри. Она исчезла. Я позвала:

— Гирри, эй, Гирри!!! Поди сюда-а!!!

— Сама иди сюда!!! — отозвался голос из каких-то зарослей.

Я побежала на него, продралась сквозь траву и застыла. В приятных на вид и на ощупь кустах скрывалась чрезмерно неприятная пропасть, из которой поднимались мерзкие и вонючие газы. А Гирри триумфально скакала возле пропасти и повторяла:

— Нашла, нашла, нашла…

— Да что нашла?!

— Дорогу к камню.

— Ну и что надо делать?

— Лезть в пропасть, — нагло заявила Гирри.

У меня отнялся язык.

— Ну-у-у…

— А что?! Это только жерло вулкана. Залезем в него, и весь сказ!..

(Вулкан пригласительно развонялся.)

— Шак фы туша фпуфтимфа? — спросила я с зажатым носом и почти не открывая рта.

— Полезем по застывшей лаве. Только будет запах…

— Постирайте с порошком «Тайд»… — гнусно сострила я. — Свежесть и сила морской стихии…

— Эй, там, морские стихии, идите есть! — раздался голос Андрея.

Мы, как по команде, сорвались с мест и подрапали, чтобы успеть ухватить что-нибудь раньше Андрея. Вулкан выдал нам вдогонку фейерверк.

…Мы сидели на траве, уплетали страуса и смотрели на фейерверки. Гирри ознакомила нас со своими планами:

— Спускаемся в жерло, но не до конца, а как увидим коридор боковой, в него и полезем. Лезть нужно в первый коридор, самый первый.

— Ясно и так! Как ты, такой-сякой, ощипываешь страусов?! — невежливо обратилась я к Андрею.

Тот счел нужным промолчать, пока я не вытащила огромное перо из зубов. Гирри вся переполнялась мечтами о вулкане, а мы, напротив, мрачнели. Опять куда-то лезть, волноваться, пугаться… А когда мы вспомнили о запахе, то и вовсе приуныли. Скоро наступило что-то похожее на ночь. Вулкан радовался и пускал красные искры в молочную тьму. Я ворочалась на траве и не спала. Не спали и Андрей с Гирри. По этому случаю мы решили лезть в вулкан прямо сейчас. Зачем растягивать удовольствие!..

Мы продрались сквозь кусты и в перерыве между фейерверками быстро влезли в жерло. Наверно, без листьев, которые были примотаны к нам и закрывали рот и нос, мы бы не сделали ни шагу. Ведь основная проблема была в запахе, а по застывшей лаве легко было лезть. В приветливой темноте летали искорки. Было ничего не видно. И тихо.

— Эй, там, в темноте! Андрей, что ли, куда мне ставить ногу? — спросила я.

— Почем я знаю, на уступ, наверно, — раздался шепот Андрея.

— Где уступ-то?!

— В темноте.

— Остроумно!!! Увидимся потом!!! — заорала я, летя в черную пропасть…

Через полчаса я сообразила, что так дальше продолжаться не может: еще часик и я плюхнусь прямо в лаву. Неприятно, что ни говори! Но поделать я ничего не могла: кругом не за что ухватиться. Но вдруг, искры вспыхнули и осветили стенки вулкана. И вот — радость!!! Я увидела на одном из уступов высокую фигуру! Фигура прыгнула с уступа и полетела за мной.

— Купаться? — раздался приветливый голос.

— Да, — брякнула я и спохватилась.

Прикусила язык и оглядела фигуру. Ну и странная!

Вроде бы кошка, а так, в общем, человек. Летела на небольших шерстяных крыльях. Стало жарче… Я заорала:

— Как подняться наверх?

Челокоша передернула плечами, взяла меня и полетела вверх. Остановилась у какого-то коридора. Втащила меня внутрь…

 

Глава 6

ПУТИ И КОРИДОРЫ

Андрей и Гирри, героически удерживаясь, чтобы не свалиться в пропасть, спускались по уступам. Коридора не было. Андрей, стуча от омерзения зубами, тихо ругал «эту сумасбродную микробу». «Сумасбродная микроба» тихо ругала про себя «этого стучащего зубами типа», но не забывала и глядеть вокруг. Вдруг она заметила коридор! Обплела Андрея и потащила его туда. Внутри было хоть глаз выколи. Вскоре черная темнота перешла в зеленый свет. Раздалось бульканье. Оглядевшись, Андрей и Гирри обнаружили, что находятся в пещере. Рядом протекал малоприятный поток. Кругом шумели, падая со стометровой высоты, водопадики, посредине реки крутились водоворотики, летали птички, похожие на скелетики, росли вялые подземные цветы. Андрей полез в карман и вдруг помрачнел. Запас сигарет кончился. А Гирри не мрачнела, напротив, цвела, как деревце.

— Ну вот, осталось только переплыть эту реку, и камень у нас.

— Великолепно! Только зачем он мне нужен, Аделя неизвестно где.

— В крайнем случае будешь точить на нем ножи. Ну хватит болтать, поплыли.

— Делать мне больше нечего! Хоть бы плот соорудить.

— Пожалуйста. Давай сплетем из цветов. Умеешь венки плести? Вот и давай…

Андрей послушно присел и стал рвать цветочки. Оставим их, пускай без нас помучаются, вернемся ко мне.

* * *

…Челокоша бросила меня на произвол судьбы в коридоре. Я сидела совершенно осовелая и не знала, что делать. В конце концов я решила продвигаться вперед. Встала на ноги и полезла через уступы и нагромождения. Подскальзывалась на мерзости, ела, что придется, и дичала. Один раз, сделав привал, я решила проверить, помню ли таблицу умножения. Но тут же остановилась на дважды три и задумалась: девять? Десять? Пять? А почем я знаю! Тут я перепугалась. Взяла завалявшийся белый камень и написала на стене: «Карокатится». Что??! Написала и осознала, что не могу прочитать. Я перепугалась не на шутку и после напряженной умственной работы кое-как привела себя в порядок.

На другой день темнота рассеялась и стало холоднее. Потом и вовсе посветлело. Я вышла в какую-то огромную пещеру. Предо мной плавали в чем-то ледяные айсберги. Берега другого видно не было. Ясно: подземное море. Я тут же решила отправиться с легким ветерком в плавание. С лодкой проблем не было. Удивительно похожий на ладью айсберг торчал прямо под моим носом. Я решительно взяла похожую на весло ледяную форму и взошла на борт. Оглядев корабль, я скисла, не дай бог, заболеть каким-нибудь ОРЗ… Но через несколько дней прижилась: гарпунила льдом рыбку, рассчитывала, куда плыть, правда, безуспешно. Искала населенные острова, чтобы спросить, как добраться до камня.

И вот в один из таких мирных дней я проснулась от рева. Поднявшись на палубу, я запаниковала. По жидкости двигался прямо на меня огромный айсберг, обойти его было невозможно: не было руля. Я взобралась на «нос» и попыталась грести «веслом». Изо всех сил гребя, я добилась только того, что потеряла ледяную форму и теперь не могла управлять!

А айсберг полз…

* * *

…Андрей рвал цветочки и плел веночки. В глазах стояла тьма. Руки устали. А проклятые цветы ломались и не плелись. Андрей хрустел как сенокосилка. Неутомимая Гирри вела счет:

— 108, 109, — считая венки, — 400, 401…

Сенокосилка Андрей продолжал хрустеть и плести. Из венков было составлено нечто вроде небольшого подноса средней обгрызанности. Сенокосилка Андрей начал халтурить, и потому через следующий поднос средней обгрызанности можно было сливать воду с макарон. Третий поднос представлял собой крупную решетку…

Обессилев, сенокосилка свалилась в траву и не шевелилась два часа, пока не пригрело подземное солнышко…

* * *

Ну так, айсберг полз. Раздался хруст, и вот я уже плаваю в жидкости. Беспорядочно работая руками и головой (ногами не работала), я плыла в никуда. Вскоре «никуда» представило собой обширную льдину и колоссальную собаку на ней. Я только уцепилась за край льдины…

— А-ам-ням-ням!!! Я вас сейчас сожру!!! — заорала собака.

Я тоже заорала:

— Песик, песик, милый! Спасай меня!!! Я тебе «Педди гри» подарю!!!

— Благодарю покорно! Не намерен жрать всякую гадость.

— Хоть вытащи меня, такой-разэдакий! — злилась я.

Но пес только орал и угрожал.

— Ну ешьте меня, ешьте! — сказала я.

— Не буду!!! У меня нет таблеток от тошноты!

— Ну, как хотите! Прощайте! — крикнула я и принялась обплывать льдину.

Пес страшно перепугался и стал умолять меня повернуть назад. Видя его волнение, я поплыла еще быстрее. Наконец, я заплыла за спину собаки, поглядела… и чуть не утонула в жидкости. «Спина» собаки представляла собой агромадную лупу, перед которой сидел крошечный песик, и что-то орал в микрофон с усилителем. Несколько опомнившись, я прибрала песика к рукам, то есть так стиснула его, что он даже язык высунул.

— Ну, дорогой, выкладывай, как пробраться к камню?!

Песик запищал:

— Не знаю, к какому камню?

— Счастья.

— Пи-пи-пи… Вяфь-вяфь!..

— Ты словами объясняйся.

— Ну ладно, — вздохнул песик и воздел лапы кверху.

Рядом тотчас образовался водоворот. Пес сказал:

— Я — Ам-ням-ням, ты разгадала мою тайну, и я обязан тебе помогать. Но только не говори никому, что я такой.

— Не буду, — пообещала я и тут же оказалась в водовороте.

Ам-ням-ням махал мне лапой. А потом я крутилась в очень непроглядной темноте. Когда стало светлее, я обнаружила, что нахожусь в гроте. Я посмотрела вверх. Водоворота не было. Зато у стены в гроте спал неприятный динозавр. А на его спине лежал и сиял… огромный зеленый камень!!!

* * *

А тем временем Андрей и Гирри трудились в поте лица. Они делали плот. Гирри сказала:

— Ну, достаточно, и так уже большой. Спускай на воду.

И только Андрей собрался залезть на уже качающийся на воде плот, как вдруг вода заволновалась, и появилась касатка. А появившись, сразу пошла на таран.

…В воздух взлетели все труды сенокосилки Андрея, и касатка исчезла.

Гирри воскликнула:

— Ах я, дурачина, забыла!!! Касатки нам будут беспрерывно мешать! Но все равно придется начинать все сызнова.

…Андрей с остервенением принялся косить опять…

* * *

…Я стояла, не в силах оторвать взгляд от камня. Но тут вспомнила, что чтобы достать его, надо пройти по спине динозавра!!! Одновременно с этой мыслью, передо мной возникла моя собственная глупая-преглупая рожа. Но медлить было нельзя: динозавр мог проснуться. Собравшись с духом, я полезла на динозавра. Кожа у него была ужасно скользкая, я сорвалась раза три. Наконец, я добралась до камня и взяла его. Взвесила и подумала, что это, наверно, изумруд. Тут же у меня возникла жадная мысль: камень никому не давать, положить под стекло и демонстрировать за деньги.

Устроюсь, освоюсь и останусь. Ведь еще неизвестно, живы ли до сих пор Андрей и Гирри. Но я решила сначала убедиться, что не живы, а потом зарабатывать на камне. Итак, я решила и съехала по динозавру, как по горке. Он заворчал и вдруг накрыл меня лапой. Но заснул почти тут же. Лапа обмякла. А для меня теперь не было невозможного. Я сказала:

— Коль ты камень счастья, осчастливь меня так, чтобы я выбралась из этой лапы.

Только я сказала это, как лапа поднялась!! Я совсем уж обнаглела и, только успев выбраться, заявила:

— Валяй, камешек, неси меня к Андрею и Гирри.

Камень послушно поднялся в воздух вместе со мной, залетел в какой-то коридор, вылетел на берег подземной реки и остановился. Я глянула на другой берег и там увидела полускелетного Андрея и выжатую Гирри.

Я обрадовалась и заорала:

— Камень, давай к ним!!!

Но камень не двигался. Я поняла, что придется самой переплывать реку. Но не колебалась, взяла камень и нырнула. Течение в реке было сильное. Водоворотики так и скручивались в петлю, норовя засосать камень, а заодно и меня. Я доплыла до середины реки, и вдруг на меня набросились касатки!!! Тут началась препротивная гонка. Одна касатка довольно ровно откусила мне кусок одежды, подавилась и удалилась. Но остальные отставать не собирались. Я не выдержала и закричала:

— Андрей, Гирри, на помощь!!!

Андрей и Гирри подняли головы, раскрыли рты и бросились спасать меня. Андрей попытался войти в воду, но тут же остался без ботинок и чудом не без ног. А Гирри схватила сплетенный новый плот и кинула его так, чтобы он накрыл меня. Я поплыла под этим прикрытием. Касатки кусали плот, давились цветами и уплывали. Когда я одолела последний метр, цветы были съедены, а касатки плавали кверху брюхом. Я выбралась на берег и, не теряя времени, приказала камню:

— Давай неси нас домой!

И тут же — темнота.

 

Глава 7

НЕТ СЛОВ!!!

У меня нет слов!!! Нет слов, как хорошо снова сидеть на диване в нормальной одежде, пить настоящий чай, есть настоящие котлеты и только во сне вспоминать о двадцатом измерении. Кстати, Андрей после возвращения стал быстро утолщаться и отъедаться, купил новую зажигалку и блок «Мальборо». А камень… исчез!!! Подозреваю, что он превратился в воду, которой мы с Андреем мылись после прибытия. (Она была зеленая.) И тем самым осчастливил нас. Гирри была объявлена благодарность за спасение меня и камня. Как-то, в порыве откровения я осчастливила Маузерину Федотовну рассказом о наших похождениях, и она почему-то сразу дала мне месячный отпуск. Но когда я сообщила Андрею об отпуске, он ужаснулся и попросил меня больше никому ничего не рассказывать.

Жили мы дальше в тишине и покое. Гирри совсем прижилась: играет целый день во дворе с детьми. Ну, что-то я расписалась, пора кончать. Жить мы будем, наверно, долго и счастливо, и можно считать, что умрем в один день.

 

 

Часть I

Кристина, Инна и Мурья сидели дома. Кристина развалилась в кресле, зевая так, что даже волосы вставали дыбом. Инна перебирала открытки, глядя при этом на оконную занавеску, как будто та могла ее спасти от скуки. Мурья вроде бы дремала, но в то же время следила за электроплиткой, на которой стояла пробирка с варящейся в ней странной пятнистой сосиской.

— Как скучно!.. — вздохнула Кристина. — Я уже все книжки перечитала…

— А меня от одного взгляда на открытки тошнит! — поддакнула Инна.

— Если бо вы зовёли собаку, вы бы ток не говорилё, — изрекла Мурья, не открывая глаз.

— Но ты же кошка! — удивленно сказала Инна.

— Ну и что, — зевнула Мурья. — Люблю собак…

Кристину просто катапультировало с кресла.

— Решено!!! — заорала она. — Сейчас же поехали на Птичий рынок за болонкой!

— Я не поеду, — сказала Инна. — Бери Мурью и езжай одна.

Тут Мурья проснулась от спячки, вынула из пробирки сосиску, съела ее, взяла корзину для собак и вышла вместе с Кристиной.

Доехали они до рынка довольно быстро и скоро Уже смотрели на животных.

— Скажите, пожалуйста, сколько стоят эти рыбки? — спросила Кристина у мужчины, который стоял возле аквариума с двумя ленивыми золотыми рыбками.

Вообще-то они стоят миллион, но я уже кончаю торговлю, так что могу уступить вам за восемьсот тысяч.

— Мы не за рыбками пришлё, — твердо сказала Мурья, оттаскивая ошалевшую Кристину к следующему лотку.

Только после нескольких шагов Кристина смогла заговорить:

— Пойдем в конец рынка, там стоят машины с самыми хорошими животными.

— Мы ужо в конце, — сказала Мурья, указывая на кучу машин.

Машины стояли очень плотно, и между ними даже при всем желании нельзя было пройти, если, конечно, покупатели не летали.

Поэтому Мурья и Кристина залезли в самый первый грузовик. Темнота, царящая внутри кузова, поразила Кристину.

— Ты что-нибудь видишь? — шепнула она Мурье.

— Вижу, — ответила та. — В уголке сёдит усатый тип, к тому же в тельняшке.

— Здравствуйте, — наугад сказала Кристина, глядя в правый угол.

— Ты не туда смотришь, — донеслось из левого.

Кристина повернулась и спросила:

— А что вы продаете?

— Собак. Болонок.

И тут же из угла вышли две белые болонки, показушно вертясь и подхалимски тявкая.

— А у вас нет получше? — спросила Кристина.

— Конечно есть! — раздалось из угла, и Кристина наконец смутно увидела усатого типа, склонившегося над корзиной, прикрытой черной тряпкой.

— Здесь я держу лучших болонок, — гордо сказал тип. — От темноты и тесноты они становятся добрее.

— О мне кажетсё, что наоборот, звереют, — задумчиво протянула Мурья.

— Это вам только кажется, — поспешил уверить продавец и извлек из корзины болонку рыжего цвета.

На ней было ярко красное платье с розовым бантом. Болонка смотрела на покупателей, слегка шевеля ушами и скаля зубы.

— Ой, какая хорошенькая! — завизжала Кристина. — Берем!

Заплатив продавцу триста тысяч, они вышли из кузова и пошли к выходу с Птичьего рынка с болонкой в корзине.

Болонка молчала всю дорогу, но когда они пошли по безлюдной тропинке, она вдруг выскочила из корзины и, презрительно толкнув ее лапой, произнесла, обращаясь к Кристине:

— А почему на вас такое странное платье? Нормальные девочки ходят в пластмассовых платьях, а на голове носят змею: гадюку или удава.

Кристина с Мурьей промолчали и только хотели пойти дальше, как Болонка заявила:

— А почему вы не несете меня на руках? Нормальные девочки носят своих болонок на ручках.

— А почему у вас волосы русые? — долбила Болонка Кристину. — У нормальных девочек волосы из зеленой пакли, а челка деревянная. А почему у вас на руке пять пальцев? У нормальных девочек на руке тридцать тысяч пальцев, а на ноге сорок тысяч. А почему у вас зелено-карие глаза? У нормальных девочек глаза белые и расписаны гжелью!

— Послушой, Болонко. Прёкротё! — сказала Мурья.

— А почему вы говорите: «Послушай, Болонка, прекрати»? Нормальные люди говорят только так: «Милая Болоночка, моя рыбонька, конечно же, надоедай нам сколько хочешь, мы потерпим!» И кстати, почему у вас во рту зубы? У нормальных людей вместо зубов лопата в виде сверла! И почему на вас растет шерсть? На нормальных людях растут только лопухи и крапива! А почему…

…Кристина заткнула уши.

— Ну лодно, пойдёмте домой поскорее! — поспешно сказала Мурья.

Кристина, не вынимая пальцев из ушей, проследовала к знакомому дому. За ней, презрительно скаля зубы, шла собака, Мурья тащилась сзади, стараясь не слушать ворчание Болонки.

* * *

Звонок в дверь заставил Инну отклеиться от тарелки с пирожками и скачками броситься в коридор. Инна открыла дверь и впустила Кристину, Мурью и Болонку в комнату. Потом она подошла к собаке и сказала:

— Ой, какая красивенькая! Надеюсь, мы будем тебе хорошими хозяйками.

Нормальные хозяйки не воображают себя хозяйками, а делают своих болонок хозяйками! — нахально заявила Болонка и взгромоздилась на мягкий диван.

Инна зашаталась как молодое деревце на ветру и рухнула в кресло, которое, к счастью, оказалось рядом. А Болонка тем временем извлекла из ящика тумбочки, которая стояла около с дивана, шкатулку с драгоценностями и тут же увешалась, как елка красивыми бусами и кольцами.

— Пойду ко ё посплю! — произнесла Мурья и, захватив ночную рубашку, пошлепала к себе в комнату.

Заперев дверь на три замка, она залезла под кровать и осторожно постучала в доску, загораживающую мышиную норку. Доска отодвинулась, и показалась мордочка серого мышонка.

— Это ты, Ворюн? — спросила Мурья.

Мышонок кивнул.

— Позови, пожалуйста, Ворюнью, — попросила кошка.

В дыре показалась бежевая мышь.

— Я здесь, Мурья. Чего надо? — пискнула она. Мурья кратко изложила грустную историю покупки Болонки и ее последствия. Закончила она вопросом:

— Что ном дёлоть, Ворюньё? Болонко зомучёло!

— А вы сбегите! — посоветовала мышь.

— А ёслё Болонко ночью захочет провёрёть, спим мы ёлё сбежали?

— Подложите вместо себя подушки под одеяла.

— Ну спасибо, Ворюньё!

— Не за что, — ответила мышь, и «дверца» норки захлопнулась, а Мурья пошла рассказывать обо всем девочкам.

Она открыла дверь, вышла, и у нее невольно вырвалось:

— Ой, мювекел!!!

Болонка сидела в мягком кресле, закутанная в шикарную лисью шубу. Около ее ног, то есть задних лап, сидела на полу Кристина с палкой в зубах. Рядом находилась Инна и лаяла:

— Bay, вау. Ва-а-ау!!!

А Болонка с видом английской королевы отчитывала их:

— Кристина, почему ты принесла такую маленькую палку? Я же тебе говорила: неси полено! Инна, почему ты так плохо лаешь? Я тебе говорила: лай с чувством и сядь по-собачьи!

Мурья потрогала вставшие дыбом волосы и осторожно попросила:

— Отпустё их, Болонко, ведёшь, кок онё устолё!

И действительно: у Инны аж язык высунулся, а Кристина просто лежала на полу.

— Ну ладно, отпущу, — с видимой неохотой согласилась Болонка. — Но завтра опять дрессировать буду.

Мурья кивнула и провезла девочек по полу в свою комнату. Там она дала им отойти и без обиняков заявила:

— Надо бежать!

Мурьино предложение вызвало восторг и чемоданное настроение, то есть, попросту говоря, девочки начали изо всех сил собирать чемоданы и сумки.

Когда со сборами было покончено, все трое дезертировали через дверь в Мурьиной комнате. Дверь, слава Богу, вела на улицу.

…Стоял теплый июльский вечер. Звезды только появились на небе, а луна залезла за какую-то тучу. Невдалеке от поселка виднелась железнодорожная станция. И к этой вот самой станции направлялись три фигуры. Первой шла Кристина, держа под мышкой мешок. За ней плелась Инна, сгибаясь под тяжестью двух чемоданов. А замыкала процессию Мурья с надетым на палку узелком.

Кристина повернулась к Инне с Мурьей и зашипела:

— Надо успеть на станцию, пока еще луна не вышла.

— Согласна, — прошептала Инна.

…К станции подходил поезд. Чуть-чуть видимым был только первый вагон, остальной состав скрывался во тьме. Поезд остановился. Тут же из темноты вынырнули три фигуры. Одна фигура, Инна, вошла в поезд первой и теперь держала порывавшиеся закрыться двери.

— Быстрей! — шикнула Инна. — Заходите!

Кристина ринулась вперед и столкнулась с Инной, стукнув ее мешком по голове. Инна инстинктивно Двинула ее чемоданом по уху… В это время в довершении всех бед в кучу-малу на всем скаку въехала Мурья и, поорудовав узелком на палочке, быстро впихнула орущий комок в вагон и вошла сама. Истерзанные двери наконец захлопнулись, и машинист объявил следующую остановку, но в несколько странной форме:

— Ты сходишь? Ну давай. Не забудь про колбасу! Следующая станция «Оливкино».

— Откуда такая станция? — недоумевала Мурья.

— Да есть такая, дитятки, — вдруг сказал кто-то рядом с ней.

Мурья повернулась и увидела старушку в платочке и старичка с палочкой.

— А куда это вы, дитятки, собрались? — спросила старушка.

— А мы это, мы то, — замялась Инна. — Переезжаем на новую квартиру!

— Вот и молодцы, что не стреляете в тире! — вдруг ни к селу ни к городу изрек старичок.

Видимо, он был глуховат. Но через полчаса до него дошло, что сказала Инна, и он нарушил тишину:

— Молодым прогулки полезны!..

Все промолчали.

И вдруг наступил кромешный мрак. Поезд ехал в тоннеле.

— Бр-р, как темно… — поежилась Кристина.

— До ещё и окна заколочены, — добавила Мурья.

И правда, ко всем окнам были ржавыми гвоздями прибиты доски.

— Я специально повела вас в темный вагон! — сказала Инна.

— Но этот слишком темный, пожалуй!

Поезд вышел из тоннеля.

— Стало светлее! — заметила Кристина.

Поезд опять нырнул в тоннель. Остановился в нем, и машинист объявил:

— Станция Оливкино.

Тут же дедок и бабуська взяли из уголка сумочки и сошли в ужасную темноту, а поезд поехал дальше без объявления следующей станции.

— Выгляну-ка я в окно, — сказала Инна и, встав на спинку лавки, вцепилась в доску, забитую в окне, я, подтянувшись, попыталась заглянуть в щель между рейками.

В это время поезд сильно качнуло, и лавочка уехала прямо из-под Инниных ног! Инна, потеряв опору, осталась висеть на руках довольно высоко над полом.

— Подставьте лавочку!!! — орала она, дрыгая ногами.

Кристина и Мурья бросились к отъехавшей скамейке и попытались придвинуть ее обратно, но она прочно зацепилась за какую-то доску и с места не двигалась.

Инна продолжала дрыгаться и орать.

— Прыгай! — крикнула Кристина.

Но Инна упорно вцепилась в доску, воя как голодный волк. Мурья и Кристина застыли в растерянности, но вдруг доска, за которую держалась Инна, оторвалась, и она приземлилась аккурат на свои твердые чемоданы, но выть перестала, и обстановка успокоилась.

Поезд остановился. Открылась дверь тамбура, и оттуда вышла какая-то неприятная карга в джинсах и кофточке.

— Освободите вагон! — завопила карга. — Поезд дальше не идет!

— А вы кто? — спросила Инна.

— Я — машинист этого поезда, он состоит из одного вагона.

— О какое это станцоё? — осведомилась Мурья.

— Далекое, — нетерпеливо сообщила карга и выпихнула компанию из вагона.

Двери с треском захлопнулись. При утреннем свете было видно, как одинокий вагон уходил в туман.

Инне, Кристине и Мурье ничего не оставалось, как пойти вперед. Вскоре они наткнулись на указатель:

«Деревня Далекое». Рядом стояло дерево, а под ним развалилась в кресле… русалка!!! Увидев компанию, она быстро достала из кармана юбки три какие-то бумажки и с трудом залезла на нижнюю ветку дерева, брызгая хвостом.

— Русолко но ветвях сёдёт… — прошептала Мурья, пытаясь подавить ошалелость.

Русалка же зевнула и раздала компании бумажки.

— Возьмите пропуска, — сказала она официальным тоном. — Без них вас не пустят в деревню Далекое. А багаж советую сдать в гардероб.

Русалка хлопнула хвостом по большому дуплу, и тотчас же там появилась Кикимора с номерками в руках.

— Нет, багаж нам нужен!!! — хором завопили девочки с Мурьей, и Кикимора спряталась.

Русалка с явным облегчением шлепнулась в кресло и жестом пригласила путешественников пройти в деревню.

— Ну если тут русалка вместо проверятеля порядка, это уж точно очень далекая станция! — сказала Инна, шагая по заросшей дороге.

— Точно! — согласилась Кристина. — А сейчас отыщем какой-нибудь заброшенный дом и будем там жить!

— Может, этот пойдет? — спросила Инна, указывая на какую-то развалину.

— Пойдет! — махнула рукой Кристина и начала ломиться сквозь заросли бурьяна.

За ней изо всех сил врезались в лопухи и крапиву Инна с Мурьей. Когда они добрались до двери, Кристина уже лежала на ржавой кровати, покрытой лопухами, и оглядывала помещение.

— Чуть-чуть запущено, но ничего, — изрекла она, Разглядывая разбитые окна, прелую листву на полу, несметное количество паутины и внушительные дыры в стенах.

— Пойдем, Инна, посмотрим, сохранилась ли печка.

— Пойдем, — рассеянно сказала Инна, с трудом оторвавшись от созерцания огромного крестовика, оплетавшего не менее внушительную муху.

Оторвавшись, она ринулась в соседнюю комнату, в которой виднелся край мощной русской печи, влетела внутрь, подняла глаза и… упала в обморок, прямо на руки подоспевшей Кристины.

В печи весело горел огонек. Сверху был постелен матрац, на котором лежала Болонка с Рынка!!!

Кристина уронила подругу и села на, пол.

— Нормальные девочки не убегают от своих болонок, — заявила собака. — А если даже и убегают, то берут с собой караван верблюдов и мешок муки с дырочкой, чтобы видно было, куда они идут! А теперь без разговорчиков, приступайте к ремонту дома. Починим и будем жить. Итак: Инна немедленно идет за паклей, чтобы ей конопатить окна!

— Где взять паклю? — осведомилась Инна.

— Через три дома у лешего, — бросила Болонка.

Инна радостно закрутила ноги пропеллером и унеслась, наслаждаясь тем, что Болонка отдалилась от нее на целых три дома.

— Кристина, возьми за печкой гвозди, молоток с досками и заколачивай дыры в стенах, — приказала собака. — А ты, Мурья, сматывай паутину.

Упомянутые личности скорчили кислые лица и потащились исполнять обязанности.

…Через час Болонка ходила и, осматривая работающую троицу, действовала всем на нервы:

— Кристина, почему ты так медленно забиваешь дыры? Быстрей! Инна, почему ты так медленно конопатишь окна? Давай быстрей! Мурья, почему ты так медленно сматываешь паутину?..

Вышеупомянутой Мурье приходилось труднее всех. Вначале она смотала паутину из трех углов, а из четвертого уже намотала тридцать палочек липкой гадости. А виной всему был огромный крестовик, который, едва Мурья начинала мотать, принимался с поразительным старанием и ужасной скоростью восстанавливать свои ловушки. Мурья мотала и шипела сквозь зубы, надеясь, что паук устанет, но он с достойной уважения энергией снабжал Мурью прекрасной густой паутиной. Даже занятые работой девочки стали с сочувствием поглядывать на бедную кошку.

…Через час паук сдался. Он горестно вздохнул и пошел к себе попить кофейку. Мурья докончила угол, а во дворе лежало пятьдесят плотно обмотанных палочек.

— …Двенадцать ночи, — взглянув на сворованные у Инны наручные часы, объявила Болонка. — Можете идти спать. Завтра вы будете красить.

Троица прошла в свою комнату, ту самую, в которой проживал энергичный крестовик. Девочки легли, но спать не хотелось. Мурья же, сидя на деревянном стуле, глядела в свой нелюбимый четвертый угол.

…При свете луны в нем блистала и переливалась чудесная паутина. Посреди нее сидел измотанный, но не скрывающий торжества огромный крестовик. Мурья с отвращением отвернулась.

А знаете, когда я шла к лешему, то видела горы, совсем недалеко! — с воодушевлением провозгласила Инна. — Давайте заберемся на самую большую и будем там жить. Болонка нас не найдет!

— Так чего время терять, полезли в окно и дёру! — с нетерпением сказала Кристина.

Мурья молча открыла створки. Инна достала из-под подушки три пирожка, сунула их в карман и легко вылезла на улицу. Кристина вылезла тоже, прихватив одеяла, и они вместе с Инной стали ждать Мурью.

Вот на подоконнике показались очертания кошки. Потом эта кошка отделилась от подоконника и только собралась полететь вниз, как раздался треск, грохот и, наконец, вопль, после чего Мурья шлепнулась на землю.

— Мювекел!!! — орала она басовитым шепотом. — Окно прёщёмило мне хвост!

Инна с Кристиной молча повернулись и пошли к горам, а прищемленная Мурья потащилась за ними.

…Вскоре они уже лезли на гору. Вначале были совсем отвесные места, с которых чуть не сверзлась Инна, лишившись туфли и пуговицы. Мурья лезла молча, скрипя тихонько зубами. Ее внушительное брюшко все время цеплялось за уступы и застревало между камнями. Кристина помогала Мурье, подтягивая ее за уши.

После отвесных мест чаще стали попадаться уступы, и на одном из них девочки и кошка решили остановиться.

Кристина тут же развела костер из сухой травы, а Инна подкинула в него свои деревянные бусы, к чему Кристина отнеслась с неодобрением. В суете они не заметили, что Мурья исчезла.

Дело в том, что, поднявшись на два уступа, она увидела просторное плато, на котором паслись очень красивые козочки. Они добродушно покосились на Мурью и продолжали пастись. Кошка подумала о молочке и, облизнувшись, загорелась пламенным желанием поймать козу. Казалось, это было нетрудно.

Мурья подумала, что надо вспугнуть стадо, чтобы оно понеслось к девочкам, которые все сделают как надо. Потому Мурья завопила, затопала лапами и попыталась погнать козочек вниз. Примерно восемь коз спрыгнули на верхний уступ — свалили деревце. Прыгнули на средний уступ и с него сиганули на последний уступ с девочками…

… Во время Мурьиного отсутствия девочки успели немного обустроиться. На камнях уже лежали три одеяла, а над костерком подогревались проткнутые палочкой пироги. А кроме этого у Кристины вдруг оказалась вяленая вобла, так что настроение у девочек повысилось. Мерно чернели Иннины пирожки, кругом царила тишина… И вы, конечно, понимаете, почему девочки завизжали, когда на них, нарушая тишину, прямо с неба свалилось большое количество мемекающих предметов с орущей Мурьей позади!

 

Часть II

Итак, козы свалились чуть ли не на девочек и сами перепугались до смерти.

Несколько животных, совершенно не напрягаясь, затоптали костер и вмяли пирожки в землю, после чего общими усилиями съели одеяла, а одна коза даже покушала вяленой воблы, но тут же поспешила заесть невкусную рыбу остатками вкусного одеяла и очень вкусного Мурьиного носка.

На Мурье через пять минут не осталось и намека на ботинки, правый рукав и оба носка. Девочки спрятались за камнем и надеялись, что козы их не заметят. Мурья, вырвавшись от объедающих ее животных, присоединилась к ним.

А козы успели успокоиться и удалились на нижние уступы. На земле осталась лежать в полнейшей прострации коза, объевшаяся вяленой воблы. У нее болел живот, и она лечилась Мурьиными шнурками. После шнурков ей полегчало, и она поскакала к подругам.

Из-за камней вылезли Инна с Кристиной. Мурья тоже вылезла, и все одновременно сказали:

— Фу-у-у…

— Вот это да, — еле выговорила Инна. — А я и не знала, что козы едят одежду!

— Смотря какие козы, — ответила Кристина.

— И раз эти козы ушли, нам надо побыстрее лезть вверх, а на вершине обустраиваться как следует.

— Провёльно! — поддакнула Мурья и тут же поперла вверх как трактор, потому что ей не хотелось смотреть девочкам в глаза.

Но девочки поперли за Мурьей, потому что им хотелось сказать ей пару «ласковых». На плато они добились своей цели, сказав Мурье целых пять пар «ласковых», после чего полезли дальше.

Скоро они добрались до вершины. Кристина сразу села на зеленую травку и, смотря в голубое небо, воскликнула:

— Как прекрасен этот мир!

— Посмотри, — сказала вдруг Инна ужасным голосом, глядя куда-то за Кристинину спину.

Кристина обернулась, и травка стала коричневой, небо черным, а среди этого темного кошмара сияла рыжая Болонка!

Нормальные хозяйки не убегают от своих болонок на гору, потому что у меня слишком маленькие лапки, чтобы по ней карабкаться! — сказала собака с претензией в голосе.

— Довойтё спустёмсё с горы, — предложила Мурья, с трудом держа за хвост смутную мысль.

Эту мысль она шепнула Инне с Кристиной и с независимым видом пошагала по некрутому склону горы. (С этой ее стороны не было отвесных мест.)

— Несите меня на ручках, — заявила Болонка.

И вдруг Кристина подняла брови и произнесла:

— А почему мы должны нести тебя на руках? Длина шерсти у нормальных болонок пятьдесят два метра восемьдесят сантиметров, так что раз у тебя шерсть короткая, иди сама.

Ошеломленной Болонке пришлось тащиться пешком. Когда все прошли примерно километр, она заныла:

— У меня устали лапки!

— Длина лап у нормальных болонок двести метров пятьдесят сантиметров, так что иди сама, — с явным удовольствием произнесла наученная Мурьей Инна.

Болонка тихо скрипнула зубами и поплелась за девочками.

Через час они прибыли к подножию горы. Идущая впереди Мурья вдруг издала странный звук, подняла прищемленный и еще болевший хвост и завопила:

— Уро!!! Нош посёлок!!!

Слова «наш поселок» донеслись уже издалека, поскольку Мурья начала удаляться семимильными шагами. Инна тут же бросилась за Мурьей, а Кристина — за Инной, успев схватить и Болонку.

Вы спросите, почему она не бросила собаку на горе и таким образом, может, избавилась бы от ставшей посмирнее Болонки? Да потому, что ей хотелось применить Мурьин метод.

Но Болонка, похоже, совсем не стала смирнее. Буквально летя по воздуху за Кристиной, она успевала что-то орать про «нормальных девочек» и лягаться.

— А нормальные девочки, — вопила собака. — Когда видят свой поселок, бегут со всех ног не туда, а оттуда, а если видят, что к ним бегут соседи или друзья, прикидываются кустиком крапивы, чтобы их не смогли обнять!!!

— А нормальные болонки, когда видят, что хозяйки бегут к поселку, немедленно делают им за три секунды сверхбыстрый самолет, за полсекунды красят его в черно-красно-сине-желто-зелено-белый цвет, за секунду покупают для хозяек огромный торт, сажают их в самолет и летят на предельной скорости, — бросила Кристина.

— Но счёт огромного торта хорошо сказоно, — заметила с интересом слушающая Мурья.

— Огромный торт я могу испечь, коржи у нас есть, — сказала Инна.

— Наш дом!

Сидящие на лавочке бабуськи, приоткрыв один глаз, заметили как мимо них проскочили четыре кометы.

— Это после инсульта потемнение, — сказала одна бабуська.

— Это у меня точки в глазах, — сказала другая.

— Это помехи на глазах от быстрого движения, — сказала третья бабуська, засунув руку в карман.

От четвертой бабуськи первые три узнали, что у них у всех болезнь глаз и мозгов со сложным названием, и что им надо пить побольше кефирчика с касторовым маслом и рыбьим жиром. Оставим бабусек и вернемся к нашим героям.

…У двери квартиры Болонка застопорилась:

— А почему я должна идти к вам домой? Нормальные хозяйки не заставляют своих болонок идти, куда им не хочется.

— А почему ты воображаешь себя хозяйкой? — сказала Кристина. Нормальные болонки не воображают себя хозяйками, а слушаются во всем своих хозяек.

Инна молча открыла дверь и впихнула собаку в помещение.

— Нормальные болонки вытирают ноги или, если не хотят вытирать, носят себя на руках по чистым комнатам, — неодобрительно заметила Инна, разглядывая следы грязных лап на линолеуме.

Болонка, в качестве эксперимента, попыталась взять себя на руки, от чего Кристина и Мурья подавились воздухом и удалились в комнату.

Болонка бессознательно вытерла лапы об Иннино пальто и вошла тоже.

Сама Инна уже сидела перед телевизором, а в духовке пекся огромный торт.

— Эй, Болонка, сейчас я буду тебя дрессировать! — сказала Кристина.

— Я буду очень громко протестовать!!! — возопила Болонка.

— Ёслё ты будешь очень громко протестовать, то очень быстро и тихо полетишь квёрх тормошкомё но холодную улёцу, — процедила сквозь зубы Мурья.

И Болонка сдалась. Она села перед Кристиной, ожидая приказаний.

— Принеси бревно, — предложила Кристина и распахнула входную дверь.

— «Спартак» ведет 3:1, — сообщила смотрящая футбол Инна. — Ну, давай, давай, эх!!! Промазал!..

В это время открылась дверь, и появилась Болонка с дубиной в зубах. Кристина глянула на дубину и завела:

— Болонка, почему ты принесла такую маленькую палку? Я же тебе говорила, неси бревно! И, вообще, сними платье и встань на четыре лапы.

— Так, так, штанга!!! — Инна чуть не разбила кулаком телевизор.

— Потишо, — сердито попросила Мурья, занятая выниманием коржей и протыканием их ножом.

— Хорошо… Господи, да куда ж его!!!!!

Люстра под потолком зазвенела.

Кристина ничего не слышала, занятая дрессировкой Болонки:

— Вот видишь эту перекладину, прыгай через нее, пока я не остановлю, — приказала она!

Пока Болонка прыгала, все уже успели съесть огромный торт, выпить три бутылки лимонада, поорать от радости насчет победы «Спартака», постелить постель и лечь.

Когда Мурья ушла в свою комнату, Кристина сказала Болонке:

— Ну, потренировалась, теперь можешь идти спать. Твое место в углу комнаты на ковре.

Полуживая собака высунула язык чуть не до пят и, пройдя в свой угол, тут же заснула.

Проснулись девочки в семь утра, вспомнив, что надо гулять с Болонкой. Мурья продолжала мощно храпеть у себя в комнате.

— Болонка! — сказала Инна. — Надень платье и встань на задние лапы!

— Хорошо, девочки, — сказала Болонка ласково и послушно.

— Мы сейчас пойдем на прогулку, — добавила Кристина к Инниным словам.

— Ладно, девочки, — согласилась Болонка.

Девочки встали, оделись, причесались и вышли во двор. Во дворе гуляли дети и взрослые с собаками. Собаки были какие-то странные и непослушные. В одном конце площадки девочка уговаривала поджарого дога слезть с качелей. В другом конце мопс съехал с горки под ужасные вопли хозяйки. В общем, куда ни посмотри, везде были кислые лица и злые, избалованные собаки.

Одна Болонка была послушна. Она весело бегала, носила палку и лизала руки хозяевам.

— Какая у вас ласковая болонка! — сказала девочкам хозяйка скатившегося с горки мопса.

— Да, она у нас очень послушная, — сказала Инна и шепнула Кристине на ухо: — Как хорошо, что Болонка исправилась!

Эти слова услышала Болонка, и остатки вредности зашипели в ней, как масло на сковороде.

— А почему… — начала она и тут поняла, что не хочет придираться к девочкам, а наоборот, хочет их слушаться, и, замолчав, побежала за палкой.

* * *

Впоследствии выяснилось, что Болонка отнюдь не усмирилась. Она отскандалила себе личную комнату, которая раньше была Мурьиной. Саму же Мурью переселили к Кристине.

Постепенно к Болонкиным штучкам притерпелись, даже извлекали из них некоторую пользу. Например, посылали ее в магазины, где вечно бывали огромные очереди. А раз Болонка так огорошила своим «А почему?» продавца на рынке, что он продал ей лисью шубу почти что даром.

В общем, к Болонке привыкли. То ли вредничать она стала вежливо, то ли просто ее вредности перестали замечать. И жили все они вполне мирно, ругаясь не больше трех раз в день.

 

 

Глава 1

РАЗНООБРАЗНЫЕ СОБЫТИЯ

…Я тащилась на велосипеде, высунув язык чуть не до пояса. На багажнике стояла битком набитая и крепко привязанная к нему сумка. На руле висело десять пакетов, а на втором сиденье и раме болталось по рюкзаку.

Я ехала к родителям и везла те гостинцы, о которых они просили по телефону. Гостинцев было многовато, но что поделаешь!..

…Начался подъем. Пот с меня полился целыми реками и водопадами. Я кое-как добралась до конца подъема, приехала к родителям, отнесла гостинцы, посидела и поехала обратно.

По дороге я размышляла: «Так больше нельзя. Не ездить же всю жизнь на велосипеде! Все! С завтрашнего дня пойду на курсы вождения машин. „Москвич“ — то есть машина — у меня есть. Надо только научиться его водить…»

Я так замечталась, что перестала глядеть на дорогу и в скором времени оказалась на травке в упавшем состоянии. Велосипед упал на меня и придавил ноги, и от этого моя решимость бросить велосипедничать еще больше усилилась.

…На следующий день я поступила на курсы вождения машины, и, наконец, после скучных тренажеров мне разрешили тренироваться с инструктором на настоящей машине. Для меня это было радостью. Я летела на первое занятие, как на блюдо с пирожками. И прилетела.

…На дороге стояла явно казенная машина. В машине сидел какой-то субъект, явно мой инструктор. Субъекту на вид было лет тридцать девять-сорок, и выражение лица у него было чуть злобноватое.

Но тем не менее я подлетела к нему и гаркнула:

— Здрасьте, товарищ инструктор!!!

— Здравствуйте… — ошарашенно пробормотал инструктор.

— Меня зовут Аделя Александровна Перепелкина!

— Сергей Сергеевич Дереза, — представился еще немного ошарашенный субъект и добавил:

— Садитесь.

Я села на водительское место.

— Трогайтесь, — буркнул немногословный товарищ Дереза, ставший отныне для меня Козой-Дерезой.

Я тронулась. Ехала я осторожно, но несколько неумело, а когда Коза-Дереза гаркнул мне в ухо что-то о выжимании сока из руля, я с испугу вдавила педаль газа, и машина рванулась с ревом и завыванием. Коза-Дереза быстро выправил положение и заорал на меня:

— Куда ж вас понесло?!

— Извините, товарищ Козодоев, — с испугу переделала я его фамилию.

— Какоев, какоев?! — заорал инструктор.

— Дереза, — пропела я бархатным голосом.

Коза-Дереза умолк, видимо, устав. Некоторое время он молча поправлял мои разнообразные ошибки. Потом он решил поэкзаменовать меня и спросил:

— Вы знаете, что находится под ручкой переключения передач?

— Задний мост, — не думая, ляпнула я.

— Чему вас учили?! — схватился за голову Коза-Дереза.

— Коробка передач, — подумав, буркнула я и целиком переключила все свое внимание на дорогу.

Вот мы едем по прямой. Коза-Дереза молчит, значит веду сносно. А вот какой-то жутко крутой поворот…

Я повернула нормально и очень удивилась, когда услышала голос Козы-Дерезы:

— Тормозите!!!

Я затормозила.

— А теперь объясните, где мы находимся.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Вы знать должны!

— Должен… — рассеянно согласился Коза-Дереза, — но это был обычный маршрут! Мистика…

— Давайте поедем обратно, — предложила я.

— Поворот испарился, — буркнул инструктор.

Я оглянулась — и точно! Поворота как не бывало!.. А мы очутились в каком-то диковинном месте: все вокруг нас заросло неизвестной травой и деревьями, сзади были жуткие джунгли, а спереди, начинаясь буквально от колес машины, шла асфальтовая дорога. Я и Коза-Дереза вылезли из машины и плюхнулись на траву. Коза-Дереза ругался нехорошими словами, а я ему поддакивала, а потом замолкла и задумалась: ехать назад нельзя — путь отрезан — значит надо ехать вперед. Но куда же мы попали?! Ох, если бы я знала, что такое случится, ездила бы всю жизнь на велосипеде!

— Товарищ Перепелкина! — сказал инструктор. — Ваши соображения насчет этого отвратительного места?..

— Место волшебное, — уверенно заявила я. — И поскольку назад пути нет, предлагаю ехать вперед!

— Согласен… — уныло сказал Коза-Дереза и влез в машину.

Я тоже влезла и тронулась. Дорога была ужасной. Да еще я водила, мягко сказать, не очень хорошо. Коза-Дереза ругался не переставая. А дороге все не было видно конца.

…После часа езды местность стала меняться. Дорога сделалась ужасно грязной: вначале грязь налипла на колеса, потом облепила «брюхо» машины, потом стекла, а потом мы буквально поплыли в жидкой грязи, которая залила все вокруг.

— Бульк! Бульк!.. — раздалось вдруг, и грязь поперла из всех щелей.

…Мотор издал последний всхлип. Наступила тишина.

Темно было, как в черном овраге. Мерно булькала грязь, заливая нам ноги. Я так напугалась, что даже брюки стали белыми. Мы были на грани потопления. А у меня все шевелилась безумная и неправдоподобная надежда: а вдруг мотор цел? И я, затаив дыхание, повернула ключ зажигания. Раздался неуверенный звук мотора. Но что от него толку, когда под водой, то есть грязью, не ездят! Но ведь страна волшебная! Может можно выехать на поверхность…

Я и Коза-Дереза, не сговариваясь, нажали на педали газа. Коза-Дереза на инструкторскую, а я на свою. И машина неожиданно поперла вверх! Я удивилась, но газ не отпустила, и через минуту машина оказалась на поверхности. Мои побледневшие брюки, наконец, обрели джинсовый цвет, и я взялась за управление.

Грязь сползла со стекол, и теперь можно было разглядеть окрестности. В грязи стояли дома, ставшие полосатыми от здешней почвы. Тут и там в грязи плавали странные дети: у девочек были одинаковой длины слипшиеся сосульками волосья, носы картошкой и болотные глаза. У мальчиков волосы были по плечи, носы кочергой, а глаза карие. В чем они были одеты, разглядеть было невозможно. Мы же с Козой-Дерезой были грязные только по колено, а в остальном почти чистые.

Вдруг мы почувствовали, что машина накренилась. И верно. За ручку двери цеплялась какая-то особа.

— Чего тебе надо?! — раздраженно спросил Коза-Дереза.

— Ничего, — ответила особа. — А почему вы такие чистые?

— Какие же мы чистые! — удивилась я.

— Сравнительно, — бросила особа. — А теперь извольте ответить: у вас мотор работает на бензине?

— Да, — ответил Коза-Дереза.

— А едете в Сладкий Чехов?

— Мы едем сами не знаем куда и имеем единственное желание: выбраться из этой страны в свою страну, — ответила я, поставив машину на ручной тормоз.

— Будьте добры подъехать вон к тому крыльцу, — сказала особа, указывая на какие-то ступеньки, ведущие на крыльцо относительно чистого дома.

Я послушно тронулась…

— Снимитесь с ручника! — гаркнул мне на ухо Коза-Дереза.

Я отпустила ручник и, пристав к крыльцу указанного дома, выключила мотор.

— Вылезайте, — сказала особа. — И входите.

Я послушно вылезла, но Коза-Дереза наотрез отказался отклеиться от сиденья, и мне пришлось пойти одной.

Я вошла и немного оторопела. Внутренности дома были довольно чисты и наполнены интересными предметами. Например, около входа стояла витрина, в которой лежала антилопа и жевала свеклу. Рядом с ней лежал ободранный, весь в каких-то проводах, леопард и помогал антилопе уничтожать свекольные очистки. Рядом с витриной стоял стол, на котором было нечто, похожее и на мясорубку, и на молочник. В странный предмет была налита черная жидкость, в которой мокла крошечная пальма, на которой висели еще более крошечные арбузики. Вся комната была обставлена в том же духе, а посреди нее, на стуле, сидела почти совсем не грязная обычная женщина. Увидев меня, она сказала:

— Здравствуйте. Я управляющая этой страной изобретательница. С какой целью вы пришли в нашу страну?

— А почему обязательно должна быть цель? Просто случайно въехали на вашу территорию и тащимся вперед.

— Так вас двое?

— Угм, — согласилась я, созерцая огромную пробирку в форме ананаса с налитой в нее малоприятной жидкостью.

— Это питательный кисель, — заметив направление моего взгляда, сказала женщина.

Меня передернуло. Так вот чем тут питаются…

— Значит вы не в Сладкий Чехов! — прервала мои мысли женщина.

— Нет.

Значит, я могу вам все рассказать, слушайте. Раньше во всей нашей стране и волшебных окрестностях не было ни одной машины. Но однажды к нам вломилась целая компания «Жигулей». Они быстренько узнали, где Сладкий Чехов, поехали туда объедаться сладостями и такую вонь развели со своими выхлопами, что все население начало злобнеть и от раздражения терять аппетит. А тут еще эти изверги откопали в Спании старую бензозаправку, периодически ездят туда и наполняются.

— Понятно, — сказала я. — А что вы от нас хотите?

— Прекратить это безобразие!

Я проявила невежливость:

— А с какой стати мы должны помогать вам?

— Вам же выгодней, — прошипела женщина. — Ведь если вы нам поможете, вернетесь, вполне вероятно, домой. А если не поможете, останетесь здесь и никогда не уедете!

Я живо представила себя, плавающей в грязи с носом картошкой и болотными глазами. Неподалеку стоит грязный дом, на крыльце которого Коза-Дереза, вопиюще грязный, читает мятую и мерзкую газету. Рядом торчит крыша полузатонувшей ржавой машины… Мне стало неприятно.

Да уж, придется включить мозги и придумать невонючее горючее или вообще прогнать лихачей из некоего Сладкого Чехова. Хорошенько помыслив, я сказала женщине:

— Удаление лихачей или что-нибудь придумывание — по части моего инструктора. Я еще в машинах плохо разбираюсь.

— Тогда пойдемте поговорим с вашим инструктором.

Мы вышли. Ничего не подозревающий Коза-Дереза спокойно сидел в машине. Женщина подошла к нему и, просунув голову в форточку, пошепталась. Видимо, она сказала, что я свалила ответственность придумывания на него, потому что он молча стал смотреть на меня зверским взглядом. У меня тут же затрещала голова и начала разламываться поясница…

Наконец, Коза-Дереза окончил сеанс запугивания и опустил глаза, задумчиво смотря на мой рукав. Рукав вдруг зашипел, задымился, и на месте взгляда Козы-Дерезы в нем образовалась дырка! Я быстро спрятала руки за спину и стала искать у себя гипнотические таланты. Решив взглядом наколдовать Козе-Дерезе в руки измятую газету, я уставилась на инструктора, мысленно повторяя: измятая газетка, измятая газетка…

— А что если перевести лихачей на спирт? — вдруг сказал Коза-Дереза. — Он не воняет… Что вы об этом думаете, товарищ Перепелкина?

— А? — очнулась я. — Измятая газетка… Возможно вы правы, измятая газетка, измя…

— Что-что? — очумел Коза-Дереза.

— Ничего. Ваша идея насчет спирта, измятая газетка, вполне приемлема! — ответила я.

— С каких это пор я стал измятой газеткой? — спросил у меня инструктор, но я не успела ответить, потому как в разговор влезла женщина-изобретатель.

— Вы очень хорошо придумали! Только надо найти Спиртовую речку, и дело в шляпе!

— А где Спиртовая речка? — спросила я.

— В стране Игольчатой. За подробностями езжайте к нашему агенту в Рисовании.

— А где Рисования? — спросил Коза-Дереза.

— Прямо едешь, никуда не сворачиваешь и скоро доберешься до Рисовании.

— Ясно, — кивнул инструктор и обратился ко мне:

— Садитесь, поехали!

Я влезла, завелась и поплыла по грязи, с горечью думая об отсутствии во мне талантов. Очнулась я от визга и воплей:

— Большие Половники едут!!! Спасите!!!

Я огляделась в поиске половников. Их не было, зато по грязи со страшной скоростью носились ослепительно белые моторки, в которых сидели ослепительно чистые и, мягко говоря, толстоватые личности. Время от времени то одна, то другая моторка забрасывала сеть и, накрывая ею грязевых пловцов, втаскивала их на борт. Я хотела плыть дальше, но вдруг машина накренилась, оторвалась от поверхности грязи, поплыла вверх и шлепнулась на борт одной из моторок. Нас выловили.

Мы с Козой-Дерезой мрачно молчали, пока нас не выгрузили из моторки, не протащили несколько метров по земле и не пихнули в какую-то черную широкую трубу. Тут же колеса машины оказались в воде. Вода, просочившись сквозь незаметные щели, быстро размочила наши грязные по колено брюки и постепенно почти их отмыла. Мы спокойно катились вниз по мокрой трубе, но вдруг воздух огласился воплями, и на наше заднее стекло навалилось штук пять грязных-прегрязных девочек с болотными глазами. Они вопили и спасались от воды.

…Тут я заметила, что Коза-Дереза смотрит на грязных девчонок злобным взглядом, и стала ждать дырки в какой-нибудь из них. Дырка не замедлила появиться. Взгляд Козы-Дерезы пробил стекло и ботинок одной из девчонок. Девчонка так завизжала, что все остальные свалились в воду, и опять стало тихо.

Через некоторое время раздалось шуршание, и спустившиеся сверху громадные щетки стали изо всех сил тереть всю машину. Затем щетки исчезли, и на нас обрушился водопад разнообразных шампуней и ополаскивателей. Потом на нас вылилось большое количество воды, и машина, наконец, выкатилась на свет.

Мы оказались в огромном зале, полном отмытыми грязевыми жителями. Все они беспрестанно нажимали на какие-то кнопочки, и прямо на них тут же валилась разнообразная еда.

…Я вылезла из машины, взглянула на нее и очумела. Машина выглядела ужасно. Краска была полностью содрана, номер выглядел как гладкая белая дощечка, а дворники погнулись. Коза-Дереза посмотрел на мою физиономию, вылез из машины, поглядел и застыл.

Некоторое время мы молча смотрели на машину, пока на ее капот не хлопнулась большая яичница. Она размазалась по капоту и сползла на пол. Почти в ту же секунду мы с Козой-Дерезой оказались обладателями оригинальных головных уборов, то есть глазуний. От неожиданности я чуть не подавилась собственными зубами. Яичницы продолжали плавно летать, надеваясь всем на головы.

Я быстро установила, откуда вылетали яичные изделия. Оказывается, они летели из дырки в стене. Я осторожно заглянула в дырку, рискуя получить по голове глазуньей и ожидая увидеть сложнейший механизм. Вместо механизма я увидела ужасное количество плит, на которых жарилось неограниченное количество яичниц. Каждую секунду какая-нибудь конфорка катапультировала горячее яичное изделие в дыру, но, видимо, не всегда попадала, потому что все стены были заляпаны глазуньями. Около плит стоял человек и переворачивал яичницы. Увидев меня, он прекратил выпекать и вырубил печи.

— Хватит, — решительно сказала я. — Все сыты по горло.

— Слава богу, — вздохнул человек и шлепнулся на пол. — Да вы заходите, — сказал он.

Я осторожно проползла в отверстие и тоже села на пол. Человек, сидящий передо мной, выглядел интересно. Он был усатый, с курчавыми темными волосами и в тельняшке. Он очень был похож на моряка.

— Да вы, вроде, не чичимочка, — удивленно сказал он, оглядывая меня.

— Чичи-кто? — переспросила я.

— Чичимочка. Грязевая жительница.

— А, грязевая, — поняла я. — Нет, конечно! Я и мой инструктор вообще попали в вашу страну по чистой случайности, но теперь нам надо выполнять одно задание.

— Какое? — спросил «моряк с печки бряк».

— Найти Спиртовую речку, чтобы перевести водителей, которые лихачат в Сладком Чехове, на спирт.

— И вам, конечно, сказали, где находится эта речка?

— Сказали, — ответила я.

Моряк неожиданно разволновался:

— Зовите сюда вашего инструктора и пойдемте со мной.

— Сейчас, — сказала я, подумав, что это какой-то чичимочный агент, и собралась было позвать Козу-Дерезу, но он подошел сам и даже влез в отверстие для глазуний.

— Вы тут надолго окопались? — спросил Коза-Дереза.

— Прошу вас, за мной, — не дал мне ответить усатый моряк и отворил какую-то дверь.

 

Глава 2

КОРАБЛЬ БЕЗ НАЗВАНИЯ

Мы прошли и оказались на морском берегу. На песке стоял большой, но дырявый как решето, корабль без названия. Около него сидели человек тридцать и пили малоприятную жидкость, скорее всего ром. Усатый моряк сказал нам:

— Это моя небольшая команда: тридцать человек.

Я про себя удивилась, какой-то странный агент! Но ничего не сказала и перевела взгляд на паруса корабля. Паруса были черными. У меня перехватило горло. Пираты!!! Господи, что же делать?..

— Как вы уже, вероятно, определили по парусам нашего небольшого корабля, мы — пираты, — проследив за моим взглядом, сказал моряк.

— Но вы не бойтесь, нам нужно немногое. Почините нам корабль, а дальше я скажу, что надо делать.

— А если не починим? — осведомилась я.

— Неужели вам надо объяснять такие пустяки? — удивился моряк-пират. — И, кстати, пора бы мне представиться, меня зовут Пиратун.

— Очень неприятно, Аделя и Сергей Сергеевич, — ответила я. — А почему вы сами не можете починить корабль?

— Да вы что! — возмутился Пиратун. — Мы грабить можем, а вот, упаси бог, чего-нибудь построить или починить… Не можем.

— А мы можем?!

— За вознаграждение.

— Какое?

— Первым словом, которое вы скажете, взойдя на борт нашего небольшого кораблика, он будет назван.

— Что ж, я согласна, — протянула я, оглядывая корабль и прикидывая, как бы использовать пиратов в своих целях.

В конце концов я решила, что корабль, как средство передвижения, незаменим, и потребовала доски и гвозди, слегка толкнув открывшего было рот Козу-Дерезу. Он закрыл рот и принялся заделывать пробоины.

— Где это вы так изрешетились? — спросила я у Пиратуна.

Его передернуло.

— Да, это так… — замялся он. — Просто Пир-Пир и Рат-Рат поспорили, кто больше дырок пробьет в корабле и… вот.

— Ну, и кто выиграл спор? — поинтересовалась я.

— Никто. Потому что они не могли отличить свои дырки от дырок соперника. Но я им ничего не сказал, поскольку бриллиант, на который они спорили, достался мне как капитану.

Я молча взяла доски с гвоздями и молоток и пошла от жадного Пиратуна заделывать пробоины.

Пока мы работали, Пиратун пялился на нас и молчал. Я в конце концов решила заговорить и спросила у пирата:

— А с чего бы вам, пирату, вдруг работать в качестве выдавателя яичниц?

— Деньги кончились, ром купить было не на что, вот я и подрабатывал у Девочки с Большим Половником.

— У кого?

— Это такая правительница страны Большие Половники, где мы находимся в данное время.

— А зачем эти Большие Половники отмывают чичимочек?

— Не выносят грязи, — презрительно фыркнул Пиратун. — Хотят Чичимочию совсем извести, а жителей отмыть.

— Ну, и как? — с интересом спросила я.

— Ну, и никак. Как только грязь выкачивают, тут же идут дожди, и все опять мокнет.

— Понятно, — сказала я, забивая тридцать пятую дыру.

…Вечером, часов в десять, мы закончили каторжный труд.

— А теперь, взойдите на борт и скажите какое-нибудь подходящее для названия корабля слово. Прошу, — обратился ко мне Пиратун.

Я пошлепала по трапу корабля, раздумывая, как бы его назвать. Может, Ром? А может, Клад? Стоящий внизу Коза-Дереза предлагал:

— Космонавт! Бриллиант! Сапфир! Титаник!

Я встала перед самым входом на палубу, решив назвать корабль «Ром». Но тут мой взгляд скользнул по внутренностям корабля, и мне сделалось не слишком хорошо. Вся палуба была залита ромом, забросана грязными тряпками и ржавыми сундуками. Кругом лежала четырехслойная пыль, а в углах было столько паутины, что делалось противно…

— Кошмар! — возопила я, имея в виду обстановку корабля и стараясь не наступить на палубу, но нога моя вдруг подвернулась, и я грохнулась на палубу, утвердив таким образом название «Кошмар» всеми четырьмя конечностями.

Когда я поднялась, то заметила, что находящаяся внизу команда взяла краски, кисти и, прислонив к кораблю стремянки, полезла писать название. Коза-Дереза схватился за голову. Пиратун, напротив, остался очень доволен и сказал, что «Кошмар» подходит кораблю.

— Сейчас напишут название, и мы спустим «Кошмар» на воду, — сказал атаман, потирая руки.

— Я хотела бы убрать палубу, — заявила я. — Дайте мне тряпку.

Пиратун протянул мне какую-то тельняшку, и я начала быстренько сметать паутину и вытирать всякую грязь.

Скоро появилась измазанная в зеленой краске команда.

— Покрас закончен! — объявил хор зеленых ртов. — Инструктора гражданки Адели на борт, и ПА-А-ДНЯТЬ ЯКОРЯ!!!

Козу-Дерезу быстро впихнули на борт, и «Кошмар», подняв якорь и развернувшись, пошел в открытое море.

 

Глава 3

МОРСКИЕ МОА

…Когда я закончила утомительную уборку палубы, меня поместили в каюту, где я тут же заснула.

Проснулась я утром от сильной качки. Около моей полки стоял безусый тип с серыми глазами и подносом в руках.

— Завтрак, — объявил он и добавил, — но в будущем вы сами будете ходить на кухню.

Я хмуро посмотрела на типа и принялась за еду. Через некоторое время тип догадался представиться:

— Пир-Пир, боцман.

— Фр-р-р… — подавилась я морской галетой и спросила:

— Куда мы плывем?

— Атаман говорит, что вы скажете, где Спиртовая речка, и что мы поплывем по направлению к ней. Только вы не должны никому кроме нас рассказывать, где она находится, — сказала Пир-Пир.

— А почему? — спросила я.

— Потому что мы работаем на дизельном топливе.

— А паруса зачем?

— На парусах далеко не уплывешь… Ну, так о чем я говорю, мы работаем на дизельном, а когда лихачей переведут на спирт, заправку закроют, и мы останемся без топлива, а тем самым не сможем догонять корабли.

— А зачем вам нужна Спиртовая речка?

— Как зачем? Употреблять или поставлять продавцам водку по высокой цене!

— Я расскажу вам, где спиртовая речка, — произнесла я.

В голове созрел план: оставить пиратам какую-нибудь тихую заводь, а самим воспользоваться остальными частями речки. А вдруг пираты нас не отпустят? И я решила пока повременить с рассказом.

— Вначале нам нужно в Рисованию, — заявила я, вспомнив про чичимочного агента.

— Хорошо, — согласился Пир-Пир. — Пойду сообщу капитану.

Боцман повернулся и ретировался из каюты. Я подождала пока он уйдет подальше и, тихонько скользнув с полки, выползла из каюты, собираясь осмотреть корабль. Он выглядел вполне обычно, если не считать скелета неприятной птицы на носу в качестве украшения. При сильном ветре украшение вертело черепом и поскрипывало.

…Я облазила весь корабль в поисках Козы-Дерезы. В конце концов я устала, села на палубу и задумалась.

Наконец мне надоело сидеть в неподвижности, и я пошла взглянуть на море. Но от одного взгляда на него мне стало жутко. Дело в том, что вокруг корабля стали появляться мокрые птичьи головы, а в довершение всего голова, слава богу, только одной акулы.

Я онемела, признав во фрагментах мокрых птиц моа, которые просто были обязаны подохнуть еще в девятнадцатом веке. То, что они не подохли, понравилось бы ученым, но очень не понравилось мне, поскольку средний рост моа три метра! И, вообще, ведь моа сухопутные птицы! Но так называемые «сухопутные птицы» чувствовали себя в воде как рыбки. Несколько экземпляров легко подплыли к «Кошмару», и вперед выплыл крупный и с виду очень самодовольный моа. Он посмотрел на меня и произнес:

— В-ш-ш-ш… Клю-клю, бз-за…

— Он говорит, — неожиданно произнесла акула, — что вы им нужны.

— Зачем? — спросила я.

— Чтобы вас потопить, — ответила акула.

— 3-з-з-зачем? — опять спросила я.

— К-к-к… Ваз, кур-кур, — пояснил моа.

— Мурене нужен корабль, чтобы участвовать в подводных гонках. Если морские моа достанут его, им всем выдадут по кладу с золотовозного потонувшего корабля, — перевела акула.

— Понятно… — произнесла я.

Ноги мои подгибались. Мокрый моа ловко залез по якорной цепи на борт, что-то сердито клюкнув намылившейся за ним акуле. Ростом он был, наверно, метра три с половиной и производил неблагоприятное впечатление.

— П-ш-ш-ш-ш, — выпустил он пары.

— Ну, долго я буду ждать ответа? — перевела акула.

— Пойду спрошу капитана, можно ли корабль топить, — сказала я и удалилась в рубку.

Пиратун стоял за штурвалом. Я встала перед ним и спросила:

— Тут спрашивают, можно «Кошмар» потопить или нет?

— Кто спрашивает? — осведомился Пиратун.

— Морские моа и акула.

— А если нельзя потопить?

— Лучше скажите, что можно, и так и так потопят, — посоветовала я.

— Что-то тонуть неохота… — забеспокоился Пиратун.

— А мне охота?! — фыркнула я. — Надо что-то делать.

— А что? — спросил атаман.

— Ну, например… У вас найдется бак рома и насос?

— Ромом всех облить хотите? — спросил Пиратун.

— Увидите, — отмахнулась я. — Давайте, что прошу!

— Бак с ромом стоит на палубе, — сказал атаман. — А насос — вот.

Я кивнула, взяла насос и выскочила на палубу. Морской моа метал громы и молнии, иногда пугаясь собственных выражений и бросая ужасные взгляды на акулу, которая пыталась честно все перевести.

Я появилась на палубе и, демонстративно прикрутив насос к баку с ромом, заявила:

— А подать сюда мурену, которая требует наш корабль для гонок!

Моа торжественно кивнул, что-то клюкнул, и акула исчезла в воде. Через минуту она стала постепенно появляться с муреной на спине. Ее никто не заметил кроме меня. Большое количество моа унырнуло, а вожак, стоя на палубе, проявлял симпатии к носовому украшению, что-то пища, на что скелет тихо скрипел и покачивал черепом.

…Акула уже показалась из воды вместе с огромной муреной, но я успела схватить насос, направить его на парочку и отвернуть кран… Из шланга полился красный ром, заливая все вокруг…

Когда бак кончился, парочки на воде не было, а моа, судорожно пытаясь удержаться на одной ноге, гордо тыкал другой ногой себе в грудь, возбужденно шипя скелету о своих достоинствах. Я облегченно выжала ром из волос и стала соображать, правильно ли я поступила, облив акулу и мурену. Через пять минут выяснилось, что правильно.

… Из воды вынырнула пьяная в стельку мурена. Она повернулась ко мне и что-то зашикала пьяным голосом.

Забирайте корабль, зачем он мне — перевела акула.

— А гонки? — затаив дыхание, спросила я.

— А я на ней поеду, — перевела акула шипение мурены, указывая плавником на себя и при этом делая такую мину, как будто нечаянно пожевала морского ежа.

Моа сразу перестал интересоваться носовым скелетом, разочарованно вздохнул и, профессионально впрыгнув спиной в воду, исчез.

Пьяная мурена, шатаясь, унырнула вместе с акулой участвовать в гонках, и наступила тишина. Некоторое время до меня не доходило, что я сделала, но потом я поняла, что спасла «Кошмар»! От радости и гордости я вскочила, высоко задрав голову и любуясь мачтой с черными парусами. Вдруг я заметила на мачте бочку, в которой сидел… Коза-Дереза! К одной моей радости прибавилась другая, и я чуть ли не в припрыжку понеслась в рубку.

…Через полчаса после нашего разговора Пиратун собрал всю команду в кают-компании и сердечно объявил, что я спасла «Кошмар». При этом он тихо скрипел зубами, стараясь, чтобы скрип тоже звучал сердечно, но у него ничего не получалось.

Тогда я великодушно объявила:

— Но Пиратун мне тоже очень помог! Пока я все ему объясняла, он ободряюще смотрел на меня правым глазом, чтобы поддержать во мне смелость!

— А почему только правым глазом? — вякнул кто-то из пиратов.

— Наверно, потому, что от взгляда обоих глаз я стала бы чересчур смелой и наделала бы глупостей! — объяснила я.

Скрип зубов Пиратуна на этот раз был совсем не сердечным. Что-то злобно прошипев, он изобразил крокодилью улыбочку и произнес:

— Итак, моя команда, мы продолжаем плавание!

 

Глава 4

БРИГ СО СЛОЖНЫМ НАЗВАНИЕМ

— Неизвестный бриг по правому борту! — гаркнул штурман Рат-Рат, стоя на палубе в компании меня, Пиратуна и Пир-Пира.

Коза-Дереза торчал в бочке на мачте, читая там газетку.

— Бриг? — повернулась я и узрела на море еще далекий корабль с оранжевыми парусами.

Название брига было очень длинно, и я решила его прочесть, когда корабль будет поближе.

С брига уже давно заметили пиратский корабль.

— Пираты по левому борту! — крикнул юнга Спань, обращаясь к капитану. — Давненько наш «Кто» не встречал настоящих пиратов!

Капитан недовольно поморщился. Он не любил, когда при нем произносили название брига. Ведь он назывался вовсе не «Кто», а «Кто первый на меня взойдет — тот не человек». На бриге было положено, что первым всегда всходит на него капитан. Ужасно был оскорбительным для него конец названия: «тот не человек», потому что капитана звали Спаниель, наверно, в честь породы собак. Поэтому после каждой посадки на бриг у капитана было ужасное настроение и отсутствие аппетита. А поменять проклятое название было нельзя, это строго запрещалось властями и правителями, потому что краски во всех волшебных странах было очень-очень мало, и ее экономили.

Но как только капитан разглядел пиратский корабль, ему в голову закралась нехорошая мысль: весь экипаж корабля перетопить или пересадить на собственный бриг, а самому со всей командой плавать на пиратском «Кошмаре». Немного поразмыслив, Спаниель решил, что брига для пиратов жалко, лучше уж посадить всех в шлюпки.

С таким решением он приблизился к «Кошмару» настолько, что стали видны люди, стоящие на борту. Увидев меня, Спаниель наметил себе на будущее судно новую повариху и стал шептаться со своей командой…

— Этот бриг подошел совсем близко, — сказала я.

Пиратун прочитал название корабля и застыл.

— Вот это да! — прошептал он. — Мы встретили самого капитана Спаниеля с командой!

— Вот это имечко у капитана! — хихикнул Рат-Рат.

А тем временем бриг со сложным названием подплыл к нам совсем близко и застыл. На борту его торчали большие пушки.

— Этого не будем грабить! — сказал Пир-Пир, глядя на внушительные горы ядер.

Вдруг на палубе брига появился какой-то тип, с длинными, по плечи, вьющимися волосами, похожими на уши спаниеля. Он гаркнул:

— Эй, там, сдавайтесь, все равно у вас нет пушек! Давайте нам корабль, а сами садитесь в шлюпки и плывите, куда глаза глядят!

— Надо собрать вещи! — крикнул в ответ Пир-Пир, с надеждой глядя на меня.

Я пожала плечами.

— Ничего не поделаешь! Собирайтесь.

А сама тем временем кумекала, как бы избавиться от навязчивого брига, а лучше всего — от капитана. Прикинув так и этак и приняв во внимание капитановы «уши», я подумала, что ему до спаниеля недалеко, и решила действовать гипнозом. Но для этого мне был нужен Коза-Дереза, и я полезла на мачту. Поднявшись метров на пять, я почувствовала, что сердце у меня уходит в пятки, но упорно лезла дальше. Вскоре я добралась до бочки с Козой-Дерезой и, дав ему необходимые указания, осторожно ползла вниз с мачты, но, не доехав до земли метров десять, я взглянула на капитана с «ушами». Он стоял на палубе брига, наблюдая как пираты собирают чемоданы. Я посмотрела на его фуражку. В ней стала постепенно появляться дырка. Потом дырка появилась в ботинке. Коза-Дереза действовал.

Подождав, пока начнет появляться четвертая дырка, я указала на капитана и крикнула:

— Спаниель, сидеть!

Капитан беспомощно взмахнул «ушами» и вдруг гавкнул, уменьшился, покрылся рыжей шерстью и сел симпатичной собачкой. Его команда тут же растерялась, распустила паруса, и бриг стал удаляться от нас с максимальной быстротой.

— Скоро мы пристанем к берегу Рисовании, — спокойно сообщил Пиратун. — ОТДАТЬ ЯКОРЯ!

 

Глава 5

ВИЗИТ К ЧИЧИМОЧНОМУ АГЕНТУ

Якоря отдали, и меня, спустив трап, выпихнули на берег. На нем стояло штук сто мольбертов, а за ними сидели люди и, как заведенные, рисовали все, что в голову взбредет. Например, абстракцию. Некоторые рисовали море, друг друга и каких-то крокодильчиков с крылышками. Увидев, что я спустилась по трапу, они, как по команде, сменили листы и стали малевать меня на фоне «Кошмара», но докончить не успели, поскольку я проскользнула между мольбертами и пошла как можно быстрее, стремясь удрать от художников. Но последние были везде, и в конце концов пришлось у одного из них спросить, не проживает ли где уроженец Чичимочии. Мне ответили, что проживает, и что я, вдобавок, стою перед его домом. Сказали и стали глядеть на меня, как будто чего-то ждали.

Я пожала плечами, подошла к двери дома (она была незаперта) и только нажала на ручку, как вдруг пронзительно взвыла сирена, на меня вылился ушат воды с каким-то зеленым красителем, а из стены вылетел ком измельченных салфеток и осыпался на меня бумажным дождем. Я молча переждала бумажный дождь, но все же не выдержала и завопила, потому что прямо к моим ногам упал булатный меч. Я продолжала вопить. Через секунду у меня под ногами образовалась пустота, и я провалилась в какую-то комнату.

У стены комнаты стоял роскошный диван, а на нем сидел мужчина с окладистой черной бородой, с грязным лицом — что подтверждало его отношение к Чичимочии, в красной рубахе и с гитарой.

— Здравствуйте, — прошипела я. — Вы так всех гостей встречаете?!

— Да, это меры предосторожности, — ответил мужчина. — А вы зачем пришли?

— Не пришла, а упала, — сварливо поправила я его. — Как вас зовут?

— Эрик или Максим.

— Тогда я буду звать вас Вася. Так вот, Вася, я пришла, то есть упала за сведениями о том, как добраться до Спиртовой речки.

— А, значит вы были в Чичимочии, — догадался Вася.

— Была, — хмуро согласилась я и, выжимая рукава кофты, рассказала все как есть.

Выслушав меня, Вася подумал и, блямцнув на гитаре, сказал:

— Слушайте! Спиртовая речка — в стране Игольчатой, но она под землей. Пробуравить землю вы не сможете, так что нужен специальный лазер. Он разобран на четыре части, а помещены части в четыре разные страны. Первая часть — в Спании. Вторая — в Умножительной Кастрюле, что в Стеклянном лесу. Третья часть — в Тряпичном парке, вам скажут, где конкретно. А четвертая часть — в Грязевом море и превращена в бриллиантовый изумруд.

— Во что?! — переспросила я.

— Вы разве не слышали? В бриллиантовый изумруд. Вы все поняли?

— Все, — ответствовала я.

— Ну тогда, всего хорошего, — сказал Вася и нажал на ручку дивана.

Участок пола подо мной неожиданно поднялся, и меня катапультировало прямо в потолочный люк, ведущий на улицу. Опомнившись от катапульты, я встала и пошагала к пристани. Пришагав, я пробилась сквозь художников, взошла по трапу «Кошмара» и сказала ошивавшемуся на палубе Рат-Рату:

— Теперь поплыли в Спанию.

— В Спанию? — обрадовался штурман. — Да пожалуйста! Капитан! Вы где?

— Здесь, — произнес Пиратун, вылезая из трюма с Козой-Дерезой и бутылкой рома.

— ПА-А-ДНЯТЬ ЯКОРЯ!!!

«Кошмар» отчалил.

 

Глава 6

В СПАНИИ

Мы плыли очень недолго, и скоро «Кошмар» причалил к тихому берегу. Я сошла по трапу. Инструктор изъявил желание пойти со мной. Мы пошлепали по городу. На улицах было пусто, и только иногда встречались завернутые в одеяла люди с подушками на голове. Они еле перебирали конечностями и все время зевали как заведенные.

Дома были какие-то облупившиеся и старые, с закрытыми окнами. А на магазинах было написано: «Закрыто на 1000 лет», «Закрыто на 2000 лет» и так далее.

Я и Коза-Дереза бродили по Спании, не имея ни малейшего понятия, где искать часть лазера. Инструктор начал ругаться, да так, что в конце концов я не выдержала, отыскала среди кустов сладко дрыхнущую девушку с чемоданом и в одеяле и, толкнув ее под бок, закричала на ухо:

— Вы не знаете, где находится часть волшебного лазера?!

— Все… знают… В… боль… шом годомере… На… Подушкинской улице… А-а-а!.. — девушка зевнула, двинула меня по руке чемоданом и опять заснула.

Я отстала от нее и вместе с Козой-Дерезой принялась изо всех сил будить спящего в стоящей посреди дороги машине водителя, чтобы он сказал, где Подушкинская улица, но тот не просыпался. Тогда инструктор протянул руку и нажал на клаксон. Водитель, тут же проснувшись, сообщил нам нужные сведения.

— Большое спасибо! — успел поблагодарить водителя Коза-Дереза, прежде чем тот опять заснул как убитый.

Отойдя от машины на несколько метров, Коза-Дереза тихо сказал:

— Это, наверно, — тоже лихач, но только он не доехал до Сладкого Чехова.

— Наверно, — согласилась я. — Пойдемте дальше.

Вскоре мы подошли к огромной башне с курантами. Только на циферблате были не часы и минуты, а дни, месяцы, годы и тысячелетия. Отличался годомер от часов еще и тем, что у него был хозяин, который в данное время спал. Это нам очень понравилось. Но нам совсем не понравилось то, что придется лезть в механизм годомера и там искать первую часть лазера.

Но пришлось! Коза-Дереза нашел какое-то оконце, влез туда и помог забраться мне.

Мы оказались в механизме. Кругом крутились шестеренки, скрипели пружинки и звенели еще какие-то штучки. И вдруг я увидела на конце огромной пружины странный предмет, на котором было написано: «ЛА…». Первая часть ЛАзера! Я пихнула Козу-Дерезу и сказала:

— Вот то, что нам нужно! Вон та штучка. Только надо до нее добраться…

— Для этого надо встать вон на ту железяку, пройти по ней, перепрыгнуть на шестеренку, с нее запрыгнуть на пружину, пролезть по ней вверх и достать штучку. Вы меня, конечно, извините, но я не смогу всего этого сделать, — сказал Коза-Дереза.

— Ну и не надо, — обиделась я. — Сама долезу!

И, прежде чем инструктор успел запротестовать, я уже оказалась на опасной железяке. Она шаталась, и я еле ползла на четвереньках. Под железякой противным голосом храпел хозяин. Затаив дыхание, я проползла над его головой, нечаянно прихватив одеяло, которое потом выбросила, чтобы не мешалось.

Через метр железяка кончилась. Надо было встать и перепрыгнуть на шестеренку, которая не крутилась, видимо, что-то заело. Я с трудом встала, качаясь и чуть ли не падая. Наконец я решилась, оттолкнулась ногами и повисла на зубцах шестеренки. Она повернулась и сбросила меня прямо на пружину. Пружина была высокая и на вид довольно жесткая, но на самом деле очень легко сжималась. Когда я полезла вверх, она начала ходить ходуном. Я напугалась. Стало создаваться впечатление, что я участвую в соревнованиях: «Кто быстрее залезет». Потому я полезла быстрее, но в результате лишь плавно и красиво съехала к началу пружины. Опять залезла, взяла кусок лазера и зажала его в руке. Уперевшись руками в большую шестеренку, я стала давить на пружину, пока не собрала ее. Собрав же, я выпрямилась, оттолкнулась ногами и полетела вместе с пружиной прямо к Козе-Дерезе. Причем, пружина не долетела. Она наделась на голову хозяину годомера, но тот лишь сладко зевнул и попытался подложить руки под голову, а когда ему это не удалось, он снял с себя пружину, слава богу, не открывая глаз, ведь будь его глаза открытыми, он бы увидел, как мы драпаем через оконце.

Мы очень торопились и вскоре очутились на палубе «Кошмара».

 

Глава 7

УМНОЖИТЕЛЬНАЯ КАСТРЮЛЯ

Кусок лазера Пиратун как-то ухитрился засунуть в пустую бутылку из-под рома и тут же скакнул к штурвалу и, с трудом обойдя какие-то утесы, стал около небольшого острова.

— Почему мы остановились? — спросил Коза-Дереза.

— Не беспокойтесь, — ответил Пиратун. — Просто я забыл поднять якорь.

— И на нем мы плыли?! — удивилась я.

— Ага. Да он вообще из фанеры сделан.

— Ужас, — содрогнулась я. — Немедленно вытаскивайте фанерку и дайте мне что-нибудь тяжелое.

Пиратун вытащил «якорь» и, нырнув в трюм, вернулся с каким-то мощным чугунным креслом, которое помогали тащить Пир-Пир и Рат-Рат.

— Такое сойдет? — спросил Пиратун, указывая на кресло.

— Да, — кивнула я.

— Отдать якоря!!! — рявкнул атаман.

Штурман и боцман с трудом перевалили кресло через борт, и оно шлепнулось в воду.

— Надо было вначале кресло к якорной цепи привязать! — заорала я.

Пираты вздохнули, покаялись и, притащив из кают-компании пианино, быстро обмотали его цепью и потопили в воде.

— А интересно, как называется этот остров?.. — поинтересовался Коза-Дереза.

— Стеклянный, — ответил Пиратун.

— Значит, то, что нам надо, — обрадовалась я и спрыгнула на берег…

— Сильно шлепнулись? — сочувственно спросил у меня Коза-Дереза.

Я молча оглядела разбитые коленки, а потом стеклянную землю и, повернувшись, пошла прочь от «Кошмара», постепенно закипая.

«Ведь Пиратун знал, что земля стеклянная! Хотя, может, он думал, что я пойму это по названию острова…» — размышляла я, углубляясь в Стеклянный лес. Все кругом сверкало, кололось и резалось. Встречались даже грибы. Их было много, особенно белых. Я осторожно попробовала сорвать один и чудом не осталась инвалидом. То есть без руки. Мухоморы попадались редко, но выглядели отменно. Они поражали своей прозрачностью и яркими шляпками из красного стекла.

На одном из мухоморов висел указатель: «Умножительная Кастрюля», а рядом стояло нечто вроде огромного бака. Я осторожно пощупала бак, заглянула внутрь и только потом влезла. Внутри была лестница, которая вела в глубину.

Я спустилась и вскоре оказалась в большом помещении с зеркалами с какими-то странными рамами. Я взглянула на себя в одно, и тут же из него вышли тридцать штук Аделей, как две капли воды похожие на меня. Тут я растерялась и вдруг почувствовала, что я не Аделя, а отражение, и прекратила называть себя от первого лица.

Итак, тридцать одна Аделя стояли в комнате.

— А вы не знаете, зачем кастрюля всех умножает? — спросила тридцать первая Аделя.

— Работа у нее такая. Одна волшебница ей платит по тысяче за каждое отражение, — пояснила двадцать пятая Аделя.

— А зачем ей это нужно? — приставала любопытная Тридцать первая.

— Волшебнице? Ей просто очень хочется кому-нибудь навредить, и, вообще, отстань, стекляшка.

— Сама такая! — вспыхнула тридцать первая.

— Ах так… — завопили тридцать глоток, и на полу через минуту образовалась куча мала.

А потом вдруг раздался звон, и из кучи выскочили осколки нескольких Ад ель. Потом еще нескольких… И вскоре на полу осталась лишь одна Аделя, а именно, Тридцать первая. Она взглянула на себя в зеркало с обычной рамой и сказала:

— Значит, это я! — и к ней вернулась способность думать от первого лица.

Итак, я посмотрела в зеркало с обычной рамой и, поднявшись, перевела взгляд на потолок. На нем висел вместо люстры какой-то железный кусок со светящейся буквой «3».

«Второй кусок лаЗера!» — ударило мне в голову. «Но как его достать»… И я придумала. Решительно взглянула в зеркало со странной рамой, и оттуда вышли двадцать Аделей. Я взглянула в зеркало с обычной рамой, чтобы не потерять над собой контроль, и сказала:

— Девушки, я хочу достать люстру с потолка! Давайте построим пирамиду. Вы встанете друг на друга, а я по вам залезу.

Адели согласились и образовали пирамидку, по которой я легко поднялась к потолку, отцепила кусок лазера и пошатала стоящую подо мной Аделю. Аделя пошатнулась…

Вскоре я уже уматывала из кастрюли, стараясь не наступать на осколки развалившейся пирамиды.

Выбравшись из кастрюли и уже шагая по стеклянному лесу, я раздумывала, откуда взялось полезное зеркальце в обычной раме. Может быть, от света части лазера? Ведь он волшебный! Задумавшись, я поскользнулась на стеклянных листьях и, упав, проехала по тропинке, как по ледяной горке, некоторое расстояние. Найдя такой способ перемещения удобным, я не пожелала вставать и, разогнавшись как следует, доехала до самого «Кошмара». Доехав, я триумфально помахала куском лазера и легко взбежала на борт по только что опущенному трапу.

— А теперь, поплыли в Тряпичный парк, — сказала я Пиратуну и тот, велев поднять пианино, пошел в открытое море.

 

Глава 8

В ТРЯПИЧНОМ ПАРКЕ

Через два дня «Кошмар» причалил к какому-то берегу, на котором прямо у пристани стоял павильон, похожий на огромную теплицу. На теплице было написано: «Тряпичный парк».

Я съехала с мачты и припустила на берег во все лопатки, а штурман Рат-Рат вздохнул: он не успел научить меня съезжать с мачты вниз головой и еще много чего не успел.

А я уже была около двери огромной теплицы. Рядом стояла белая статуя-контролер и выпрашивала у меня носовой платок на заплатки для тряпичного дерева. Я бросила ей то, что считала платком. Это оказался кусок корабельного каната. Но статуя этим удовлетворилась и прекратила ныть.

— Проходите! — сказала она.

— Минуточку. Вы не скажете, где находится часть лазера?

— Лазера? — переспросила статуя. — В швейной части… То есть нет, наоборот, в лесу. Проходите, сами увидите.

Я вошла и чуть не подавилась воздухом. Кругом все было сшито из тряпок. Тряпочными были деревья, сшитые в натуральную величину. Тряпочной была трава, тряпочной — земля, тряпочными были и звери, но в отличие от всего остального с механизмами внутри.

Меня навела на мысль о наличии механизмов пробегающая мимо лиса, которая махала хвостом на плохо скрытом шарнире и благозвучно позвякивала. И еще волк, который остановился передо мной и, не открывая рта, да еще и женским голосом, объявил точное время.

Полюбовавшись волком, я пошла разыскивать лазер и вскоре увидела тонкую прозрачную башенку, поставленную, видимо, для красоты, а на конце ее красовался изящный предмет с написанной на нем буквой «Е».

Итак, третья часть лазера найдена! Но добраться до нее было невозможно. Потому что от моих ног до башенки расстилались заросли отчаянно колючего кустарника. Только вместо колючек на ветках кустов торчали швейные иголки.

Я задумалась. Вдруг, кто-то потерся о мои ноги. Я посмотрела вниз и увидела верблюдика, сшитого из желтой замши и размером мне по колено. Он был, наверно, автоматическим, но вел себя как настоящий и с аппетитом ел колючие кусты… Ел!

Я подпрыгнула от спасительной догадки, схватила верблюдика и воткнула его в кусты. Он тут же проел в них большое отверстие, насколько хватало его шеи. Я подвинула его подальше…

Таким образом я стала двигаться вперед к башенке. Верблюдик преспокойно ел, а переработанные кусты лезли у него из правого уха, как из мясорубки.

…Вскоре я оказалась перед башенкой. Быстро залезла на нее по прислоненной к стене лесенке, сцапала часть лазера, слезла и нырнула в проделанный верблюдиком проход. Сам же верблюдик остановился прямо около башенки и застыл: видимо, кончился завод.

А я уже шла по тряпичному лесу с куском лазера в руках. После десяти шагов из кустов выскочил волк и, пропев женским голосом точное время, скрылся.

Я подошла к выходу из леса и, выйдя, направилась к «Кошмару». Увидев, что я вернулась, штурман Рат-Рат чуть не встал на уши от радости и, заботливо вознеся меня на руках на борт «Кошмара», столь же заботливо прицепил на мачту, чтобы я лезла вверх. Я тяжело вздохнула, кинула кусок лазера подошедшему к мачте Козе-Дерезе и послушно полезла. Штурман засиял как начищенный глянец и начал свой очередной урок…

 

Глава 9

ПОСЛЕДНЯЯ ЧАСТЬ ЛАЗЕРА

…Неделю я не слезала с мачты. Еду мне носили Пиратун и Коза-Дереза, а Рат-Рат только и делал, что преподавал сложнейшие уроки.

Однажды, теплым воскресным утром я висела вниз головой на вантах и жадно поедала морскую галету, а надо мной висел штурман и ждал продолжения урока. Но я ела назло ему очень медленно, во-первых, потому, что есть быстро, вися вниз головой, была не в состоянии, а во-вторых, из желания растянуть время. Взгляд мой бессмысленно блуждал по кораблю и морю и вдруг я заметила, что вода стала коричневой! И пахло откровенной тиной. Грязевое море!!! Не помня себя от радости, я быстро раскачалась и унырнула прямо в темную массу.

Дышалось хорошо, потому что я находилась в волшебной стране. Вокруг меня плавали интересные рыбы и моллюски. Я постепенно опускалась на дно, а опустившись, стала искать бриллиантовый изумруд. Поинтересовавшись у какой-то каракатицы, где камень, я пошла в указанном направлении, то есть к водяному храму.

Последний я нашла быстро, но пробраться туда было не так-то просто: вокруг скакали охраняющие его водяные пантеры. Я подошла к ним, стараясь убедить себя, что под темной грязью мурашки не очень хорошо видны. Пантеры увидели меня и набросились. В отчаянии я решила притвориться ничего не знающей и стала небрежно стряхивать с туфли налипшую на нее водоросль. Но в процессе стряхивания я заехала ногой по подбородку одной из пантер, а проклятая водоросль налипла на другую ногу. Я отчаянно забрыкалась, забыв о пантерах, и через пять минут трое из них уже имели фингалы и шишки. Я продолжала стряхивать водоросль…

Стряхнув наконец ее, я с недоумением оглядела лежащих в избитом состоянии пантер и, пожав плечами, вошла в храм. Вошла и крепко задумалась. Предо мной лежала большая морская змея, которая занимала весь зал и по которой мне предстояло пройти к камешку. Я молча опустилась на четвереньки и поползла по змеюге, стараясь быть бесшумнее.

Змеюга недоброжелательно зашипела и стала быстро скручиваться в кольца. Я старалась не попасть ни в одно из них, балансируя буквально на одном пальце. Морская змея упрямо скручивалась…

…Я чудом удержалась от падения в очередное кольцо и, сцапав бриллиантовый изумруд, выпрыгнула в окно храма. Выпрыгнув, я увидела странную рыбку. Она представляла собой большое зеркало с плавниками, в котором сидела симпатичная девочка с голубыми глазами.

— Вы наверх? — спросила зеркальная рыба-девочка.

Я молча кивнула.

— Цепляйтесь, — предложила девочка и, подождав, пока я уцеплюсь за ее плавник, поплыла вверх.

…Как только моя голова оказалась над водой, прямо на нее набросили спасательный круг, и я, подплыв к «Кошмару», легко взобралась на борт по якорной цепи. Очутившись на палубе, я потребовала все части лазера и соединила их с бриллиантовым изумрудом. Камень сразу стал деталькой с буквой «Р». Я спрятала лазер в карман и, сказав Пиратуну, чтобы держал курс к стране Игольчатой, ушла спать в каюту.

 

Глава 10

НЕОЖИДАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Проснувшись, я обнаружила, что лазера нет, и, кубарем скатившись с полки, прямиком направилась в кают-компанию. Немного приоткрыв дверь, я наблюдала, как пиратики веселились, размахивая… лазером! Да-да, лазером размахивали все по очереди, выдирая его друг у друга. Злая-презлая я смотрела, как Рат-Рат выдрал лазер у Пиратуна, нажал на букву «3» и бросил на пол. Раздалось тихое жужжание, и лазер стал быстро сверлить в полу дырку. Пираты онемели. Лазер жужжал…

Тут я тоже зажужжала, ворвалась в кают-компанию, схватила лазер и нажала на букву «Л». Жужжание прекратилось. Но меня это не радовало, потому как дырку в полу лазер уже образовал, и из нее лилась не грязь, а вода. «Кошмар» медленно тонул. Пираты дружно застучали зубами. Сидящий на полу Коза-Дереза мрачно предсказывал нам жизнь в глубинах морских. Я спешно кумекала, чем бы заткнуть пробоину. Ничего не придумав, я осторожно сунула голову в дыру, проделанную лазером и попробовала вдохнуть. Едва не подавившись, я поняла, что дышать в воде больше не смогу. Я высунула голову из дыры и обратилась к Пиратуну:

— Надо быстрее заделать пробоину!

— Не получится, — вздохнул капитан. — Пробоину проделал волшебный лазер, а потому затыкать ее надо тоже волшебными вещами.

— Ромом? — съязвил Коза-Дереза.

— Можно, — согласился атаман. — Но лучше шерстью королевы Кис-кис-кис.

— Тогда чего же мы стоим! — воскликнула я.

— А вы уверены, что королева Кис-Кис-кис линяет? — усомнился вдруг Коза-Дереза.

— Какая разница, плывите быстрей к ней в пещеру, мы тонем! — заорал Пиратун.

— А где пещера? — спросил инструктор.

— Вон на том берегу. Быстрей!!!

Мы с Козой-Дерезой вылетели на палубу и, бухнувшись в воду, поплыли к указанному берегу. После пяти минут усиленных болтаний конечностями, я устала и нахально вцепилась в Козу-Дерезу, чтобы тот вез меня на буксире. Инструктор вез меня до самого берега, но на последних метрах я отцепилась и плыла сама. И оказалось, зря я отцепилась, потому как вдруг над нами поднялась огромная волна! Я быстренько сгруппировалась и опустилась на дно. Когда, судя по пузырькам, волна отхлынула, я вынырнула и наконец доплыла до берега. Там сидел… Коза-Дереза!!!

— Выплыли? — приветствовал он меня. — Ну, пойдемте.

Я кивнула, встала и с беспокойством взглянула в сторону «Кошмара», который погрузился уже намного выше ватерлинии… Инструктор постучал по мне пальцем.

— А? — очнулась я. — Ах да, идемте.

И мы пошли по направлению к пещере. Войдя в последнюю, мы увидели концы лап и рыжий хвост. Подняв головы, мы узрели остальные части огромной кошки в короне. Она сидела на каменной стиральной доске, которая, видимо, считалась троном.

Я не стала ждать, пока королева обратит на нас внимание, и заорала, подняв голову к потолку:

— Дайте нам клок вашей шерсти!!!

— Во-первых, обращайтесь ко мне по титулу, — высокопарно прогрохотала кошка. — А что касается затронутого вами вопроса, то для этого надо съездить к министру шерстяных дел, чтобы оформить документы, потом подождать моей линьки, потом предъявить документы на отстригание кусочка моей шерстки министру парикмахерских дел, потом…

Я тяжело вздохнула. Ясно было, что легче почесать ухо пяткой, чем заставить королеву быстро и легко предоставить нам свою шерсть.

— Надо заставить кошку дать шерсть, — шепнула я Козе-Дерезе.

— Зачем заставлять, лучше дать ей какой-нибудь шампунь, от которого с нее шерсть полезет клочьями. Один клок умыкнуть и удрать, — посоветовал Коза-Дереза.

— А где мы возьмем такой шампунь? — спросила я.

— Сделаем!

— Понятно, — шепнула я и крикнула кошке:

— Подождите немного, и мы предоставим вам хороший шампунь, чтобы вы помылись, а то вы грязная!!!

Кошка кивнула, и мы, вылетев из пещеры, стали на улице делать шампунь. Делали мы его из всего, что под руку попадется. А точнее, из рома с таблетками валидола. Таблетки мы растолкли и добавили в ром. Хорошенько перемешали, подсыпали какой-то травки, толченого мыла и поднесли королеве.

Кошка с сомнением посмотрела на жидкость, которая булькала в бутылке из-под рома, понюхала, лизнула, плюнула и храбро облилась. Неприятная жидкость тут же попала ей в глаза, и королева, заорав не своим голосом, булькнулась в море и долго отмывалась. Потом она выскочила и отряхнулась. В воздух взвились мелкие пузырики. Шерсть на кошке блестела и, судя по всему, вылезать не собиралась.

Мы разочарованно переглянулись…

И вдруг кошка подпрыгнула. Она ловила пузырьки, забыв обо всем на свете. Один пузырь сел ей на лапу. И она принялась его разглядывать. Коза-Дереза подмигнул мне. Мы вместе ухватились за кошкину шерсть и выдернули большой клок. Королева даже не шевельнулась, глядя на пузырь…

Мы быстро подплыли к «Кошмару». Его сильно залило водой, которую пираты не спеша вычерпывали ржавыми консервными банками.

— У вас что, насоса нет?! — спросила я.

— Быстрей!!! — вместо ответа крикнул Пир-Пир.

Мы поспешно нырнули. Ничего не видя в синей мгле, я чуть не стукнулась лбом об якорную цепь. Коза-Дереза булькнул, оттащил меня в сторону и указал на небольшую пробоину, в которую можно было с трудом просунуть три пальца. Как же так? Ведь в дыру на полу кают-компании я просунула голову, а тут могу просунуть разве что нос. Странно! Ведь лучи лазера не сужаются на конце… А может, дырку в полу кают-компании лазер проломил своим весом? Но неужели он такой тяжелый? Ведь пол пиратов выдерживает! Тогда, может, пол прогнил в этом месте, а пираты знали, где оно и не наступали на этот участок пола! А лазер свалился… Нет, пол не был прогнившим! Наверно, все-таки луч этого лазера сужается в конце…

…Злой, как черт, инструктор встряхнул меня и, выдрав из рук клок рыжей шерсти, заткнул им пробоину.

Тут же мы оба ощутили недостаток воздуха и быстро выплыли на поверхность. Выплыв, взобрались на палубу, чуть-чуть залитую водой. Вода была во всех помещениях, а вычерпывали пираты в час по чайной ложке. Пришлось мне пойти в свою мокрую каюту, захватив лазер.

 

Глава 11

НА ИГОЛЬЧАТОМ БЕРЕГУ

…Пираты проявили небывалую быстроту, вычерпав из «Кошмара» воду всего лишь за две недели, и я наконец смогла покинуть надоевшую, сырую каюту. Выйдя из последней, я прошла на палубу и застала там Козу-Дерезу, Пиратуна, Рат-Рата и Пир-Пира. Компания играла в дурачка на бутылку рома. Время от времени кто-нибудь смачно облизывался, прикидывая, сколько в бутылке литров. Я вздохнула. Такие натуры, что поделаешь!

Тут в глаза мне бросилось, что вместо моря по правому борту был берег, обильно поросший колючими кустами… Никак, страна Игольчатая!!!

— Прикажите бросить якоря! — сказала я Пиратуну.

— Мы давно стоим, — ответил тот. — И ждем, когда вы соизволите сойти на берег.

— Я?

— Нет, мы пойдем с вами, — сказал Рат-Рат, с готовностью приподнявшись.

Я скисла. От пиратов отвязаться не было никакой возможности. Пришлось взять их всех. Тридцать одного человека и Козу-Дерезу. Мы очень быстро сошли на берег и стали рубиться сквозь колючие кусты. Прорубившись, вышли в чисто поле и тут решили сделать привал. Все были довольны, что остановились, за исключением одного мрачного типа с длинными волосами и большими карими глазами. Он так протестовал против остановки и так неохотно поддался уговорам, что я решила спросить, в чем дело. Начала я с того, что разузнала его имя. Звали его экзотически: Калимнестор, так что даже именем своим он отличался от всех «Пиров» и «Ратов». Узнав его имя, я подошла к нему и, нерешительно потоптавшись, робко пискнула:

— Извините… Вы… Вы почему так протестовали против… Э-э-э… остановки на этом поле?

— Потому что мне не нравятся охотные гудаки, — не взглянув на меня, бросил Калимнестор.

— А кто они? — спросила я жалким голосом.

— Звери, — отрезал пират и, наконец, повернулся.

Я отпрянула. Выглядел он вблизи невероятно.

Один глаз закрыла черная повязка, а нижняя челюсть сильно выпирала вперед, открывая неприятные клыки.

— А-а-а-а… — тихо начала я, но вскоре мой вопль начал набирать силу.

И вдруг Калимнестор задвинул челюсть, вынул накладные зубы и, сняв повязку с совершенно нормального глаза, приложил палец к губам. Я замолкла и, еле очухавшись, спросила:

— Зачем весь этот маскарад?

— Для того, чтобы меня не узнал Пиратун, — тихо ответил Калимнестор. У меня есть причины для этого. Мы враждуем все время.

— Понятно, — сказала я. — А теперь, скажите, что делать с гудаками.

— Ничего. Отбиваться от них, но вначале избавиться от этой пиратской шайки.

— Как? — беспомощно развела я руками.

— Так. Лазер у вас с собой?

«Надо же, и о лазере знает!» — подумала я и ответила:

— С собой.

— Тогда, пойдемте.

Калимнестор поднялся, зашел за какую-то скалу и принялся чуть ли не нюхать землю. Понюхав, лизнув и послушав, он обратился ко мне.

— Можете сверлить вот тут, — и показал место, где надо сверлить.

Я покорно положила лазер на землю и нажала на букву «3». Раздалось жужжание, образовалась дырка, и из нее пошла неприятная жидкость, пахнущая водкой, гнилой водой и еще неизвестно чем.

— Что это? — спросила я.

— Неизвестная речка, еще никто не узнал ее состав, — ответил Калимнестор и, взяв все еще жужжащий лазер, принялся им писать на скале: «Спиртовая речка».

Написав, он велел мне хоть на уши встать, но немедленно достать грязи, пыли, жуков и паутины. Я все доставила кроме жуков. Калимнестор попылил свежую надпись, намазал грязью, облепил паутиной и остался доволен. Я тоже осталась довольна, что понимаю его действия. Он хотел закамуфлировать надпись под древнюю, чтобы никому и в голову не пришло, что ее только что проделали лазером. Я подумала об этом с самодовольством: вот, какая я умная, чужие мысли отгадываю!

— А теперь, идите и сообщите пиратам, что нашли Спиртовую речку, — сказал Калимнестор.

Я послушно пошла и, сообщив все как было велено, повела команду смотреть на речку.

Я завела всех за скалу, подождала, пока попробуют гадость, возмутятся, и заявила:

— Другой Спиртовой речки в природе не существует!

Пираты приуныли и пошли к «Кошмару», решив, что если пить «спирт» из речки невозможно, то и заправлять машины нельзя. Коза-Дереза остался.

 

Глава 12

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

…Когда шаги пиратов затихли, из-за какого-то камня выскочил Калимнестор и сказал:

— Будем держаться вместе. Охотные гудаки любят одиноких путников. Кстати, уже ночь наступает! Садитесь вон на тот камень и постарайтесь не спать.

Мы молча повиновались и уселись, слушая неприятный вой, доносившийся из туманной дали. Я затряслась и отчаянно зевнула. Коза-Дереза тоже начинал потихонечку клевать носом. Я хотела было закрыть глаза, но вдруг насторожилась. В кустах, которые росли рядом с нашим камнем, что-то было. Оно долго возилось и шевелилось, а я глядела, стараясь не дышать.

Не знаю, сколько я сидела, но вдруг кусты раздвинулись, и я увидела МОРДУ. Она блестела красной шерстью, горела темными глазами, шевелила носом и ушами и облизывалась. Пооблизывавшись всласть, она закрыла рот, и вдруг на свет показались две лапы, шея и грудная клетка. Потом все остальное, и теперь уже целое животное жадно смотрело на меня и спящего инструктора. Наконец я не выдержала, сорвалась с места и подрапала со всех ног.

— Гу-у-у-у-д!!! — немедленно взвыло животное и бросилось за мной.

Мы полетели по чистому полю, которое ярко освещала луна. Я неслась как хорошая лошадь, высоко вскидывая ноги и завывая. Животное бежало сзади и тоже выло.

…Силы мои были на исходе. Уже почти падая, я вдруг увидела какое-то сооружение, сделанное из веток и травы, влетела в него и, подняв голову, увидела большого страуса с женским лицом, то есть с человечьей головой женского пола. Упомянутая птица сидела на горке патиссонов!!! Я опустилась на землю. А птичка уже заметила меня. Встала со своих патиссонов, подняла брови, потрогала меня лапой и, сделав злобное лицо, подняла другую лапу…

…От мощного пинка я кубарем выкатилась из дома свирепой страусихи с человечьей головой и оказалась прямо в объятиях красного зверя, скорее всего, охотной гудаки. Гудака почему-то зажужжала, надулась и пнула меня так, что я влетела прямо в дом негостеприимной человеко-страусихи. Та, как меня увидела, сразу пошла на таран, и я красиво шлепнулась к лапам гудаки…

…Мной играли в футбол примерно полминуты и за это короткое время перекинули восемь раз. Когда же я в девятый шлепнулась к гудаке, она меня отбивать не стала, а только облизнулась и нацепила себе на шею лопух как салфетку. Я тут же вскочила и полетела по полю. Гудака за мной. Вскоре она загнала меня в каменный тупик, прижала к земле и завопила:

— Гу-у-у-у-д!!!

— Гуд бай, — неожиданно вежливо ответили с вершины скалы, и через секунду спрыгнувший Калимнестор уже сидел на звере.

— Что с ней делать будем? — спросил он у меня.

— Проводите вон туда, — и я указала на дом вредной страусихи.

Калимнестор доволок туда гудаку, и вскоре из дома раздались звуки драки.

— Меня птичка швыряла, а теперь гудаку пошвыряет, — сказала довольная я. — Хватит ей на патиссонах сидеть!

— Это не патиссоны, — сказал Калимнестор. — Это птичкины яйца.

— В виде патиссонов?!

— Да.

— Ну ладно. А теперь объясните, почему вы сразу не пришли ко мне на помощь, вы же, вроде, были рядом.

— За мной погнались звери почище гудак, — ответил Калимнестор. — И причем, погнались раньше за мной, а за вами немного погодя. И вообще, ваш знакомый тоже мог бы не спать, а спасать вас. А он дрыхнет.

— Не дрыхнет, а бежит, — поправила его я, указывая на несущегося Козу-Дерезу и бегущих за ним двух гудак.

Инструктор пользовался военными хитростями и применял приемы карате, так что гудаки больше минуты не выдержали. Они взвыли и убежали, а инструктор шлепнулся на землю. Выслушав мои претензии, он ответил, что спит очень крепко, и что его может разбудить только сильный шум, и, на всякий случай, попросил у меня прощения. Простив его, я предложила проспать остаток ночи на вершине скалы, на что все согласились, и вскоре мы уже спали на высоте пятнадцать метров.

 

Глава 13

У ЦЕЛИ

Утром нас разбудило не солнышко, а жуткая гроза. Струи ужасного ливня так и обрушивались на нас, стремясь промочить до нитки. Вскоре они достигли своей цели, и нам пришлось встать. Калимнестор повел нас в туманную даль.

Когда мы прошли примерно три километра, он сказал:

— Спиртовая речка близко. Только надо спуститься вон по тем водопадам.

Я посмотрела на упомянутые и очумела. Со скал, с которых низвергалась вода, можно было только слететь, но отнюдь не сойти. Мы с Козой-Дерезой дружно вылупились на Калимнестора. Тот произнес:

— Я хотел сказать, что надо спрыгнуть с водопадов вниз, а дальше все получится само собой.

— Спасибо, я не хочу, — решительно отреклась я, но Калимнестор уже прыгнул.

Коза-Дереза сцапал меня и тоже сиганул вниз. На меня обрушились холодные брызги, и в глазах потемнело. Потом забрызгало еще сильнее, и темнота рассеялась. Оказалось, что мы, все трое, сидим на краю озерца, в которое низвергаются водопады. Дождь внезапно кончился, но продолжали сверкать молнии. Одна из молний грохнула буквально в десяти метрах от нас. Потом загремело, и все стихло.

Коза-Дереза вскочил и подбежал к месту, куда ударила молния и, посмотрев, застыл. Глядя на его физиономию, мы с Калимнестором встревожились и тоже подбежали к месту удара молнии и, поглядев, сели на землю. На пыльных камнях красовалась черная надпись: «Спиртовая речка».

Я молча достала лазер (как бы не испортился от воды) и положила его в промежуток между словами «Спиртовая речка». Нажала на букву «З», и лазер очень быстро просверлил большую дырку, из которой хлынула прозрачная жидкость, пахнущая спиртом.

Я схватила лазер и отскочила, боясь, что жидкость обольет мне ноги. Коза-Дереза с сожалением взглянул на спирт и, схватив Калимнестора, отскочил тоже.

— Ну, вот и все, — весело сказала я, глядя как речка весело расширялась, булькая на всю округу и соблазняя голодных охотных гудак, которые, облизываясь, выглядывали из-за камней.

— Все, да не все, — заметил Коза-Дереза. — Нам еще надо привезти порядочное количество спирта в Сладкий Чехов и перевести на него лихачей.

Я приуныла. Тащить на своем горбу большое количество спирта ужасно не хотелось.

— Сами мы спирт не понесем, — угадав мои мысли, сказал Калимнестор. — А проведем в Спанию, на бензозаправку.

— Каким образом? — осведомилась я.

— Простым, — вдруг произнес инструктор.

Он взял у меня лазер, направил его на восток и нажал на букву «А». Лучи лазера тут же образовали на поверхности земли канал, по которому устремилась речка.

— Вы знаете, где Спания? — с уважением спросил Калимнестор.

— А как не знать! Ведь как только я повернусь на восток, сразу начинаю зевать, — сказал Коза-Дереза и зевнул.

— Понятно, — кивнул Калимнестор.

А теперь, пойдемте в аэропорт.

 

Глава 14

СНОВА В СПАНИИ

Мы пожали плечами и пошли. А когда пришли в то, что Калимнестор назвал аэропортом, застыли. Перед нами расстилалось широкое, все в очень глубоких ямах поле. На этом поле стояла больших размеров стиральная машина с хвостом и крыльями.

— И мы на ЭТОМ полетим? — спросил Коза-Дереза.

— Да. В Спанию, — ответил Калимнестор и, открыв стеклянное окошечко, которое было в «самолете», пригласил:

— Залезайте.

Мы кое-как вместились. Меня прижали к стенке, и я чуть не оперлась на ряд кнопок, на которых были разнообразные надписи: «ВЗЛЕТ», «ПОСАДКА», «ВПРАВО», «ОТЖИМ», «СТИРКА», «ВЛЕВО», «БЕРЕЖНАЯ СТИРКА», «ВВЕРХ», «ПОЛОСКАНИЕ», «ВНИЗ». Я нажала на «ВЗЛЕТ» и нечаянно задела «ОТЖИМ». Во время взлета нас слегка отжало.

Во время полета Калимнестору понадобилось свернуть налево. Но поскольку он тянулся через наши головы, то не совсем попал. К нам полилась вода, и мы стали стираться. Кабина, а попросту железный барабан, начала крутиться. Потом проклятая стирка закончилась, и все вздохнули с облегчением.

Я взглянула в боковое окошко и увидела просторы Спании и бензозаправку, к которой текла Спиртовая речка. Я быстро нажала на «ПОСАДКУ». Вроде бы не промахнулась, но нас все равно занесло вправо, и стиральная машина грациозно приземлилась на запыленные бетонные плиты бензозаправки.

Около колонок стояли пустые «Жигули», хозяин пошел закусить, поскольку на каждой бензоколонке висела надпись: «Бензина нет».

— Сейчас нальем вместо бензина спиртику, — подмигнул Коза-Дереза, взял лазер и быстро отправил спиртовую речку под бензоколонки.

Пока он разливал речку, я снимала таблички «Бензина нет» и аккуратно складывала их в урну.

— Теперь вот что, — сказал Калимнестор, как только мы закончили. — Надо перевести машины на спирт незаметно, чтобы лихачи думали, что ездят на бензине, а то возможны недовольные.

Коза-Дереза кивнул, взглядом приподнял крышку капота на одинокой машине и стал ковыряться в моторе. Подделав все как надо, он слил остатки бензина из бензобака, почему-то тоже взглядом, и отскочил, потому как пришел лихач. Он заправился и уехал, совершенно не воняя. Через минуту притащилось штук пять красных «Жигулей» и пожелало заправиться. На Спиртовую речку никто не обращал внимания.

Коза-Дереза вежливо улыбнулся и попросил разрешения осмотреть машины: все ли у них в порядке. Осмотрев все и подвинтив, что надо, он настойчиво, но вежливо потребовал, чтобы все немедленно слили остатки бензина из бензобаков. Его послушались и, заправившись, уехали. Через пять минут понаехали новые…

Коза-Дереза явно выдохся.

— Господи, да сколько же этих лихачей? — спросила я у Калимнестора.

В газетах писали, что пятьдесят три, но, может, больше… не совсем уверенно ответил тот.

— Ну ладно, — успокоилась я, поскольку инструктор уже наполнял сорок девятую машину, у которой был вид, как у непроспавшегося человека.

Она сонно приседала на ненакачанных колесах, и из нее неслась интересная песня:

Да, песенка была впечатляющей, и когда она кончилась, сидящий внутри машины сонный водитель прокрутил ее еще раз шесть, после чего уехал.

Инструктор проводил его хищным оскалом и принялся переделывать машины. Когда он подошел к пятьдесят третьей, у него вместо вежливой улыбочки получилась страшная гримаса, а вместо слов какое-то жужжание. Водитель машины чуть не помер со страху и попытался уехать с бензозаправки, но, на наше счастье, у него совсем не было бензина. Дрожа и выжимая педаль газа, он смотрел, как жуткий сумасшедший копается у него в моторе.

Коза-Дереза закончил копание и только успел налить спирт в бак, как водитель стартовал, брызгая спиртом.

Коза-Дереза подошел к нам с Калимнестором и категорически потребовал отправиться в Сладкий Чехов. Мы согласились, но тут же разгорелась дискуссия, на чем ехать. Калимнестор хотел на поезде, Коза-Дереза — на автобусе, а я — на самолете-стиральной машине.

Вы спросите, почему? Потому что я еще не успела нажать на несколько любопытных кнопок, находившихся в кабине, а проверить их действие хотелось.

Горя желанием нажать на интересующие меня кнопки, я принялась вовсю хвалить свойства самолета-стиральной машины.

— Эти машины и автобусы, — говорила я, — ничто по сравнению с тем крылатым чудом техники! И формой гораздо лучше! Вы посмотрите вон на ту машину! Никакого изящества!!! Квадратный металлолом на колесах!

(Водитель машины поморщился и попытался кинуть в меня недоеденным яблоком.)

— А эта прекрасная стираль… Ой, извините, самолет, имеет такую изящную обтекаемую форму…

Скоро я потеряла контроль над своими словами и начала нести какую-то белиберду про шум мотора. Потом про то, что щели в легковых машинах так велики, что сквозь них без особого труда можно пропихнуть любое животное. А подтвердила свою гипотезу наглым враньем о лосе, который легко забирался через щель в чью-то машину…

Короче, меня «понесло».

Коза-Дереза и Калимнестор обреченно кивали головами, а водитель стоящих поблизости «Жигулей», раскрасневшись от азарта, метко пулял в меня яблочными огрызками.

…Наконец я закрыла рот и, выжидательно посмотрев на слушателей, все-таки получила огрызком по затылку. Кинувший его водитель удовлетворенно хмыкнул и ушел, а инструктор и Калимнестор сказали, что с удовольствием и радостью полетят на стиральной машине в Сладкий Чехов.

Сказав это, они тут же запихнули меня в хваленый крылатый приют и, сев сами, дружно нажали кнопку «ВЗЛЕТ», прежде чем мстительный водитель охаянной машины успел запустить в нас батоном докторской колбасы.

 

Глава 15

СЛИШКОМ СЛАДКИЙ ЧЕХОВ

…Пока мы летели, я успела испробовать все кнопки и теперь сидела довольная, но мокрая и обсыпанная стиральным порошком. Коза-Дереза и Калимнестор выглядели точно также.

— Интересно, зачем сделали этот стирающий самолет? — задумчиво произнесла я.

— Для того, чтобы стирать в дороге белье. Ведь раньше к этой части было присоединено пассажирское отделение, а потом его разобрали хулиганы, и делать новое никто не стал, — ответил Калимнестор.

— А почему тогда тут есть кнопки «ВЗЛЕТ», «ПОСАДКА» и так далее? Ведь управление-то должно быть в кабине!

— Эти кнопки привинтили тоже хулиганы, хотели подшутить над людьми, — пояснил бывший пират.

— Им это удалось, — мрачно заметил Коза-Дереза, пытаясь стряхнуть с себя порошок.

— Ага, — согласилась я, отправляя самолет на посадку, поскольку увидела непонятно как висевшую в воздухе надпись: «Сладкий Чехов».

…Самолет-стиральная машина приземлился вполне нормально, если не считать, что у него чуть не оторвалось колесо, поскольку зацепилось за какой-то острый выступ. Но на это никто не обратил внимания, все торопились поскорее вылезти. И, похоже, даже слишком торопились, а потому отломали колесо окончательно. Но даже аккуратный инструктор не бросил взгляда в сторону самолета, а лег и стал лизать землю. Калимнестор стал грызть камни! Я посмотрела на них с недоумением, взяла в рот один камень и… оторопела. Камень был шоколадным!

— Ничего себе! — сказала я, но больше камней есть не стала.

Ведь совсем рядом возвышались привлекательные ворота, за которые я и принялась. Поев немного, я открыла створки ворот и, махнув рукой инструктору и Калимнестору, прошла внутрь. Обжоры быстро влетели за мной, и мы вместе набросились на большой пятиэтажный дом. Очень сильно его объев, мы направились дальше.

Вскоре стали встречаться прохожие. Они все время странно глядели на нас, а один субъект вдруг подкрался ко мне и вцепился зубами в рукав кофты. Но не успела я завопить, как он отцепился и побежал шептаться с другими прохожими.

И вдруг они все подошли к нам и потащили куда-то вдаль. Я лично брыкалась и кусалась, обнаруживая, что одежда у людей довольно вкусная. Пока меня тащили, два господина остались без шляп, мальчишка — без галстука, а дама — без бус. Наконец нас куда-то впихнули и окружили плотным кольцом. Из этого кольца выступил мужчина с объеденными очками, пьяной физиономией и красным носом.

— Вы портите нам наш бизнес, — сказал он без всяких предисловий. — Мы — продавцы водки. Раньше мы продавали водку втридорога, потому что она была редким продуктом. А теперь?! Теперь спирт подешевеет, и наше занятие станет невыгодным! Но если вы упрячете реку под землю, мы вам ничего не сделаем.

— А если не упрячем? — спросил храбрый Коза-Дереза.

— Заставим жить в Чичимочии, — ответил один господин.

— Пока что мы отказываемся, — сказала я.

— Хорошо, подумайте, — порекомендовала дамочка, и куча народу ушла, заперев нас на пять замков.

С первого взгляда нам стало ясно, что бежать бесполезно. Стены из твердого леденца прогрызть было нельзя, из окна выпрыгнуть было можно, но потом вряд ли останешься жив! И все же я подошла к окну. Внизу был твердый шоколад. Я высунулась из окна и вдруг увидела справа огромную водосточную трубу! Она была цвета железа, но на самом деле тоже — из твердых-претвердых леденцов.

Я, ни слова не говоря, встала на подоконник и попыталась дотянуться до трубы, но не смогла. Дело в том, что ее отверстие располагалось почему-то намного ниже подоконника: видимо, обломали. Я вздохнула, села на подоконнике и свесила ноги в широкое отверстие трубы. Потом посмотрела вниз и соскользнула в леденцовый водосток. В ушах моих раздавался свист. Я быстро скользила по широкой трубе!

После двух секунд скольжения я вылетела на воздух и, отчаянно вцепившись в края водостока, повисла на высоте пять метров над землей.

…Руки начали скользить. Но на мое счастье под трубой щипал травку жирный конь, на которого я наметила ловко приземлиться и только приготовилась, как вдруг меня долбанули по голове ноги Козы-Дерезы, и мы крайне неловко и некрасиво приземлились на жеребца.

Жеребец присел, взвыл, взбрыкнул, обиделся и скинул нас на землю. Но не успел он облегченно вздохнуть, как на его широкую спину впрыгнул Калимнестор, и пришлось бедной лошадке опять присесть, взвыть, взбрыкнуть, обидеться и сбросить Калимнестора мне на голову, от чего я немедленно отключилась.

Включившись, я почувствовала, что лежу на какой-то отвратительно сладкой постели. Глаз я открывать не стала. Я не хотела видеть никакие сладости. А сладости, я знала, были.

Рядом со мной раздались шаги. Я все-таки открыла глаза и увидела парочку: Калимнестора и Козу-Дерезу с кусками торта в руках.

— Что это за место? — спросила я хриплым басом, поскольку при виде торта чуть не подавилась воздухом.

— Тортовая церковь, — ответил инструктор мелодичным тенорком, поскольку изрядно струхнул, услышав мой бас.

Мы все рассказали про речку президенту Сладкого Чехова, и он после пира отправит нас домой, — добавил он нормальным голосом.

— Какого пира?! — взвыла я.

— Пойдемте, увидите.

Я нехотя поднялась и прошла вместе с поедающей торт парочкой в просторную залу, где стояли шоколадные столы, уставленные всевозможными сладостями. За столами сидели разодетые в карамель и сладкую вату государственные чины и ели, ели, ели…

У меня свело зубы. Я тупо уставилась на роскошные торты, мечтая только о соленых огурцах и возвращении домой.

 

Глава 16

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Самый разодетый государственный чин встал и произнес:

— Я вижу, вам не терпится вернуться домой. Пойдемте.

Он заставил меня взять пол бисквитного торта в сумке из тянучек и еще полкило пряников. Тоже самое он дал Козе-Дерезе и хотел дать Калимнестору, но тот покачал головой:

— Я здешний. Остаюсь тут. Дать всегда успеете.

— Хорошо, — произнес разодетый государственный чин, как я поняла, президент. — Идите за мной.

Я и Коза-Дереза попрощались с Калимнестором и пошли. Президент вывел нас на обмазанную медом крышу тортовой церкви. На ней стоял самолет. Президент подошел к нему и, открыв дверцу кабины, сел сам и втащил нас.

Едва сев в самолет, я ощутила дискомфорт. Даже в стиральной машине было просторнее! Но делать было нечего, и потому я сжалась и постаралась не двигаться.

Президент нажал на кнопочку, и тесный агрегат поднялся в воздух. После трех минут полета он каким-то образом неподвижно застыл около ужасной черной дыры в небе.

— Вот дорога в ваш мир, — сказал президент. — Но, чтобы туда попасть, нужно назвать шифр.

— Какой? — спросила я.

— Ч… Ч… Т… Д…

— Четыре, четыре, три, два? — спросил инструктор, но ответить никто не успел, поскольку мы вдруг непонятным образом очутились в черной дыре.

Смутно и на секунду было видно, как сидящий в самолете президент машет нам рукой, а потом воцарилась кромешная темень.

Но почти сразу мелькнул яркий свет, и я оказалась в центре Москвы, причем на проезжей части. С трудом увернувшись от черной «Волги», я вскочила на тротуар и, сев в очень кстати прибывший троллейбус, поехала до вокзала, чтобы на электричке прибыть домой.

Домой я прибыла и, сожрав банку соленых огурцов, улеглась спать.

На следующее утро я отправилась на курсы вождения машин, но там меня ждал другой инструктор. О Козе-Дерезе ничего не было слышно. Куда его занесла черная дыра, было неизвестно.

Но, однажды, читая свежую газету, я обнаружила очень интересную статью.

«Среди бескрайних снегов Сибири был найден легко одетый человек, уверяющий, что он москвич, что он ищет свою ученицу, и что они с ней, по его словам, прилетели из какой-то липкой дыры в грязевом спирте. Неизвестный — по паспорту Сергей Сергеевич Дереза — был отправлен в Москву под охраной, так как похоже, что у него сильное нервное расстройство».

Я присвистнула и сложила газету.

На следующий день инструктор появился на новой машине, а за старую, оставленную в Больших Половниках, по его словам, ему сильно досталось. Но несмотря на огорчение от головомойки он был рад, что я нашлась, и очень сердит на черную дыру, которая занесла его непонятно куда.

Он немножко поругался, и мы поехали тренироваться, но на этот раз по измененному маршруту. А у волшебного поворота поставили знак, запрещающий проезд. И когда один тип не стал соблюдать правила движения, его через некоторое время нашли в Симферополе.

 

 

Часть I

У меня на даче живет кот размером со слона. Зовут кота Дивкот. Он и я один раз даже спасли человечество (только никто об этом не узнал), и с тех пор Дивкот живет на моей даче, а спит в подвале.

* * *

Однажды вечером ко мне в открытую форточку, нагло порвав сетку, прыгнул маленький черный кот. К его лапе была привязана какая-то берестяная грамота. И как только я ее отвязала, кот прыгнул в разорванную форточку и был таков.

Я кисло посмотрела на кусок березовой коры, на котором было что-то нацарапано с кучей ошибок и, вдобавок, без знаков препинания. И все же я кое-как разобрала каракули и злобно швырнула писульку в помойное ведро.

Записка была от бессовестного Дивкота, который не смотря на дождь велел мне быстро прибыть к нему, поскольку он хочет мне сказать кое-что важное.

Я грустно поглядела на теплую квартиру, вздохнула, зашила сетку на форточке, закрыла ее и, надев куртку и кирзовые сапоги, вышла на улицу.

Дождь лил очень тщательно и все аккуратно мочил. Я тоже успела намокнуть, пока шла к гаражу, чтобы выгнать машину. Но в последней я немного согрелась и успокоилась, даже стала что-то напевать. А выезжая на шоссе, я развеселилась и стала орать песню «Катюша».

Когда я дошла до третьего куплета, дорогу перегородил какой-то человек. Я заскрипела тормозами и, чуть не наехав на него, выскочила из машины, чтобы показать нарушителю, где раки зимуют.

Итак, я выскочила, подбежала к нему и только занесла кулаки над его головой… Нарушитель поднял последнюю, и я остолбенела. На меня смотрело лицо Андрея с крайне тупым выражением.

— Привет, — наконец выдавила я. — С ума сошел, что ли?!

— Не я, а ботинок, — сказала Андрей и показал одну ногу, которая была без обуви. — Искал его, искал, а тут как раз ты подъехала…

— Понятно, — прервала я его. — В лазь в машину и поехали.

— Куда?

— На дачу ко мне… Ну быстрей, сзади «Волга» орет, объехать нас не может!

Андрею ничего не оставалось, как сесть на заднее сиденье и позволить себя увезти.

Доехали мы до дачи быстро, часа за полтора. Загнав машину в гараж, я высадила Андрея и вышла сама.

— В чем дело? — спросил Андрей. — Шел я домой спокойно, а ты меня сюда притащила! Кто-то из нас сошел с ума!

— Дивкот, — буркнула я.

— А, Дивкот… — успокоился Андрей.

Он котика знал.

— Давай зайдем к нему, — предложила я и открыла большую подвальную дверь.

За ней была темнота, в которой светились зеленые прожекторы, то есть глаза Дивкота.

— Здравствуйте, — приветствовал он нас.

— Привет, — вяло промямлил Андрей, стараясь не наступать на необутую ногу.

— Чего надо? — спросила я.

— Сейчас расскажу, — бархатно пропел котик и, судя по звукам, почесался.

— Быстрей! — потребовал Андрей, которому надоело стоять на одной ноге.

— Все дело в том, что скоро будет сильное землетрясение. Восемь баллов! — сказал Дивкот.

— Жуть, — сказала я.

— Вот именно, — живо подхватил котик. — И во избежание этого несчастья нам нужно достать специальный молот, которым необходимо стукнуть по земле. Тогда только раз чуть-чуть тряхнет, а землетрясения, как такового, не будет.

— Куда отправляться на этот раз? — безнадежно спросила я.

— Это объяснять долго. Просто зажмурьтесь и, когда увидите светлое пятно в темноте, откройте глаза.

Мы послушно зажмурились. Я очень быстро увидела светлое пятно и открыла глаза. Потом огляделась по сторонам и открыла рот.

Кругом было светло. Под моими ногами шелестела приятная травка, мокрую одежду сушило солнышко, а на голову падали спелые яблочки.

…На травке появились Андрей, который выглядел грязным и ужасным, и Дивкот, который выглядел красивым и гладким.

— Жутко есть хочу, — жадно сказал Андрей и, сорвав десять яблок, сожрал их с кожурой и косточками.

Вдруг из-за яблони вылезла большая муравьедка и завопила:

— Мои яблоки! Мой сад!

Котик сделал попытку прихлопнуть ее лапой, но муравьедка увернулась и противно хихикнула.

— Ничего вы мне не сделаете!

— Сделаем. Разорим, — сказал Андрей, поедая тридцатое яблоко.

— Ваш знакомый не отличается вежливостью, — усмехнулась муравьедка.

— Я тоже!!! — рявкнула я, поскольку пребывала в крайнем раздражении.

В кирзовых сапогах было так тепло, что все ноги у меня вспотели. Наконец я не выдержала, села на траву, стянула ботфорты и осталась босиком. Андрей тоже снял свой единственный ботинок и выкинул его в кусты. После чего он обратился к муравьедке:

— А вы не знаете, где находится волшебный молоток?

— П-ш-ш-ш… — выпустил пары Дивкот. — Мог бы у меня спросить!

Но было уже поздно. Мы с Андреем немедленно провалились под землю. «Подземля» была полна тигров. Они тут же окружили нас и молча уселись. Мы попались.

— М-да, — сказал Андрей и закурил.

— Это ты виноват, — сказала я злобно и замолкла.

Мы сидели часа три.

— Может, съедим тигрика? — плотоядно спросил Андрей.

— Лучше попроси нас отпустить, — заявила я и, обхватив руками одного из полосатых чудовищ, стала его уговаривать:

— Кисочка, не будь свиночкой, пусти нас…

И тут же меня будто током долбануло, а когда я очнулась, то оказалось, что я обнимаю здоровую свинью.

— Воздействуешь, — ухмыльнулся Андрей.

Я хлопнула свинью по мокрому рылу и отошла. Свинья стала не тигром, а жуткой мордой.

— Ты кто? — спросил Андрей.

— Я глюк, — ответила морда. — Мы все электрические глюки.

— Значит, вас нельзя есть, — разочаровался Андрей и стал сосредоточенно помирать с голоду.

Глюки молча смотрели…

Неожиданно раздался оглушительный грохот. Кто-то явно ломился к нам сквозь глухие железобетонные стены. У глюков обнаружились признаки беспокойства. Железобетон продолжал громко трещать, а находящийся за ним продолжал ломиться. Глюки вдруг по-девчоночьи взвизгнули и присели. Стена громко щелкнула и рухнула, а в образовавшееся отверстие мягко впрыгнул Дивкот, слегка придавив несколько элекроглюков.

Мы с Андреем молча залезли коту на спину, и он выпрыгнул на воздух. Противной муравьедки не было видно, но на самом деле она стояла в кустах, твердая и застывшая как манекен.

— Что это с ней? — спросил Андрей.

— Парализовало, — ухмыльнулся Дивкот и добавил: — укусил.

Я присела на травку.

— Дивкот, ты кто?!

Я зародился от того, что слон, проживавший в зоопарке, нечаянно наступил на лапу коту, но тот был какой-то очень крепкий, и из него только искра вылетела, а из искры вылетел я. Но я был незаметный, вроде микроба, и меня никто не видел. Я прилетел в мебельный магазин, проник в диван и тут-то начал расти, пока не вылупился у тебя в квартире, — сказал Дивкот.

— Понятно, — успокоилась я. — А теперь пошли искать молоток.

— Пошли, — усмехнулся котик. — Пойти мы не сможем, поскольку находимся на крошечном острове, проплыть тоже не сможем.

— Почему? — спросил Андрей.

— Эта вода не держит. Так что единственный выход — прорыть очень глубокий подземный ход.

— Чем? Лапами? — спросила я.

— Нет, специальной машиной, которую я сейчас сделаю.

Дивкот и вправду соорудил какой-то агрегат, который неграмотно назвал «электрокопаловкой», а мы, как только начали ей копать, быстро прозвали «электромучиловкой».

* * *

Я и Андрей, все грязные, копали подземный ход. Андрей нажимал на электромучиловку, а я нажимала на Андрея. Мерзкая электромучиловка обсыпала нас комьями земли и вяло тарахтела.

— Поднажми!.. — прохрипел ужасный Андрей.

Я послушно нажала на него. Электромучиловка слегка взревела и наехала мне на ногу седьмым колесом. На этот раз взревела я. Андрей оставил в покое электромучиловку и, опасливо подойдя к орущей мне, попытался осмотреть ушибленное место. Я попыталась пихнуть его, но грохнулась и опять взвыла.

Неожиданно в коридор ворвался Дивкот и стал орать на Андрея. Тот растерянно заморгал и с неожиданной злостью лягнул ногой электромучиловку, а та ткнула в его ногу лопатой.

…Мы с Андреем сидели на травке, а Дивкот старательно накладывал нам примочки. Невдалеке полыхала синим пламенем электромучиловка.

Мы не могли ходить три дня, а потом потихонечку начали ковылять. Электромучиловка была сожжена, а «прах» ее развеян по ветру. Подземный ход копал в поте лица Дивкот. Андрей и я сидели на траве и плели лапти, поскольку наши ножки не могли жить без обуви. Я уже сплела свою пару и теперь отдыхала.

Неожиданно из грязного подземного хода вынырнул котик и завопил не своим голосом:

— Быстрей, бежим! Муравьедка очухалась и шлет армию, нас сейчас поймают!!!

— А в чем дело?.. — поинтересовался Андрей. — За что нас так не любят?

— За то, что мы хотим достать молоток. Ведь если мы его достанем, Муравьедки провалятся к подземным глюкам и там останутся.

— Почему? — спросила я.

— Охраняют они молоток. Им за это платят. Если у них его украдут, подземелье глюков им будет обеспечено.

— А что, молоток святой? В храме лежит?

— Да нет, им куют деньги. А если молотком стукнуть по земле, то он потеряет половину волшебной силы и деньги ковать не сможет.

— Ну и правильно, пусть купят печатный станок и рисуют бумажные банкноты, — отрезала я.

— Посоветуй им это при случае. Быстрей!!! Бежим!!!

— Не побегу, — отказалась я. — Будет битва.

— Тогда садитесь на коней, — Дивкот указал на диких жеребцов, которые паслись на лужайке, — и обороняйтесь, а я буду защищать подземный ход! — бросил кот и умчался.

Мы послушно влезли на добреньких с виду коней, и тут начались проблемы. Едва усевшись на спину высокого черного жеребчика, я почувствовала, как мир вдруг качнулся и встал на дыбы. Коньку я, видимо, не нравилась, и он очень желал меня скинуть. А я ничего не желала, и в голове от страха образовалась густая наваристая каша. Я зажмурилась и вцепилась в коня мертвой хваткой. Конек бесился, а сквозь трехслойный ужас, заложивший мне слуховые органы, слышалась ругань Андрея. Наконец кашу в моих мозгах аккуратно разложили по тарелочкам, и я открыла глаза.

Положение было серьезно. Нас окружали скрипящие зубами муравьедки, которые пытались свалить коней с ног. Кони не сваливались, зато сваливались мы. Вскоре я уже висела на одной руке, а в мою поврежденную электромучиловкой ногу пыталось вцепиться препротивное животное, то есть муравьедка. Я возмутилась: как же так?! Меня, бедную, хромую, болящую, пытаются укусить??! Как же, держите карман шире!.. И я лягнула больной конечностью животное, да так, что оно отлетело метров на десять, ловко вскочила на коня, пришпорила его и понеслась на таран. Муравьедки понеслись мне навстречу и в конце концов я грохнулась с черного жеребца и, закатившись в кусты, начала подкладывать пробегавшим мимо муравьедкам гнилые яблоки, от чего они сильно шлепались.

Подложив яблоко очередной муравьедке, я почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Обернувшись, я увидела еще одну муравьедку, которая пыталась меня пришибить. Я вскочила и понеслась за ней, а та залезла на дерево и принялась было созывать подмогу, но свалилась на землю кверху лапами, пораженная большим яблоком, а из-за дерева выполз довольный Андрей.

— В цель, — произнес он. — А теперь бери снаряды и пошли.

Мы набрали побольше яблок и вышли на поле боя. Дивкот оборонялся как мог, но на всех муравьедок его явно не хватало. Я и Андрей пришли ему на помощь, и муравьедки приуныли. Их генеральша собралась воодушевить армию и начала:

— Мои храбрые солдаты… — но тут же замолчала, почувствовав во рту крепкое большое яблоко.

Армия на миг растерялась, но потом снова стала зверски драться. Я осторожно сбежала и, взобравшись на дерево, прыгнула, оседлав и нокаутировав сразу трех муравьедок. Пока те лежали кверху лапами, я успела сесть еще на четверых. Масса муравьедок вокруг меня несколько растерялась и не решалась перейти в наступление, что дало мне возможность посмотреть по сторонам.

…У дыры подземного хода яростно дрался Дивкот, а Андрей с пеной у рта и стеклянными глазами кидался гнилыми яблоками. Оба явно выдохлись, и нужна была помощь. Я огляделась по сторонам и увидела совсем рядом моего знакомого черного коня. А муравьедки уже очухались, и надо было действовать. Я присела, оттолкнулась, легко перелетела через несколько муравьедных рядов и оказалась на конском хвосте. Пришлось залезать по нему на спину коню. Тот сердито дернулся, поднял хвост и заднюю часть, и в итоге я оказалась (перекувыркнувшись через голову) у него на спине. Я устроилась поудобнее, сорвала с повиснувшей надо мной ветки несколько яблок, пришпорила вороного коня и вихрем полетела спасать своих.

Свои уже почти сдались, так что свежая и бодрая я, к тому же нагруженная яблоками, подоспела вовремя. Быстро соскочив с коня, я стала лягать агрессоров больной ногой и надевать каждому на нос по яблоку. Андрей и Дивкот не отставали…

Через час битва кончилась. Море лежащих в полном изнеможении кверху лапами муравьедок расстилалось перед нами, а мы молча сидели и отдыхали.

Первым очнулся Дивкот.

— Пошли, — сказал он и толкнул нас в подземный ход.

— Ты его вырыл?! — воскликнула я.

— Не я, а гигантский драконий крот, — пояснил Дивкот. — Очень хороший зверь! Мы его, если повезет, встретим! А теперь, в путь!

И мы медленно двинулись по темному коридору, освещенному светом Дивкотовых глаз.

— Предлагаю шлепнуться на землю и задрыхнуть! — сказала я через четыре часа.

— Что касается, что касается, касается… — забормотал Андрей.

Я хлопнула его по спине.

— …Касается меня, — продолжил тот. — То я уже давно сплю на ходу.

— Подождите спать! — вдруг крикнул Дивкот. — Стоит нам лечь, как мы окажемся в отдельности друг от друга. Не спать трудно, но скоро мы выйдем из сонной зоны.

— Большое спасибо за предупреждение! — хором сказали мы с Андреем и свалились.

* * *

Я проснулась с ощущением песка во рту, в ушах, в носу и в волосах. Открыв глаза, я ничего не увидела. Все исчезло под песчаными вихрями, которые крутились как бешеные.

Я с трудом поднялась. Ветер сдувал с ног и наваливал за шиворот песок.

— Дурацкая погода, — проворчала я тихо, стараясь не открывать рот.

В ответ раздался такой порыв ветра, что я шлепнулась навзничь и чуть не завязла в песчаных сугробах. Встав наконец на четвереньки, я тихонько поползла в абстрактном направлении.

Буря скоро кончилась, и я увидела, что нахожусь в песчаной пустыне. Недалеко от меня стояла египетская пирамида. Возле нее на песке сидела тощая мумия и мазалась кремом для рук. Помазавшись, она вылила на себя ведро духов, и так запахла розами, что я расчихалась. Тут забинтованная жуть заметила меня и через две секунды неслась в мои объятия на всех парусах. Летела она со скоростью километров сто в час и с каждой секундой запах роз становился все невыносимее. На меня напал такой приступ чиха, что я шлепнулась на землю.

Летящая мумия, естественно, споткнулась об меня и улеглась рядом. Мы тут же вскочили, сказали друг другу «извините», от смущения попытались удрать друг от друга, поймали друг друга за одежду и, смущенно хихикнув, стали смотреть на песок.

Первой очухалась я, скорее всего от смердящей розами мумии. Невиданной силы запах мог привести в чувство кого угодно, в том числе и меня.

Итак, я очухалась и робко сказала:

— Извините…

Мумия подняла на меня большие темные глаза и произнесла в нос:

— Что?

— Извините, — повторила я.

— За что? — удивилась мумия.

— За что-нибудь, — посоветовала я. — И вообще, хватит обмениваться бессмысленными словами! Отойдите, у меня в носу свербит, и будем говорить на расстоянии.

— От чего свербит? — спросила мумия.

— От ваших духов. Вы разве не чувствуете?

— У меня насморк, — отрезала мумия, отходя шагов на десять.

— Зачем вы помчались ко мне как ракета? — укоризненно сказала я.

— Хотелось вас обнюхать.

— У вас же насморк!

— А я забыло… — ответила мумия.

Я схватилась за голову. У этой забинтованной штуковины явно не все в порядке с памятью, если у нее вообще есть память, ведь не факт, что она с мозгами.

— Объясните мне все толком, — взмолилась я? — Зачем вам меня нюхать?!

— Чтобы узнать человек вы или мумия.

— А как это можно узнать?

— Я чувствую запах людей, даже когда у меня насморк.

(Мумия достала откуда-то кусок тряпочки и высморкалась.)

— А запаха мумий я вообще не чувствую, даже когда здоровое.

— Вы что, не знаете, какого вы пола? — удивилась я.

— Не знаю, — покаялась мумия. — Да вы заходите.

Она подошла к пирамиде и, разбежавшись, так вмазалась в каменную дверь, что та, к моему удивлению, открылась. Мумия по инерции влетела в помещение, а за ней вошла я.

В пирамиде было холодно, сыро и страшно.

— Холод у вас жуткий, как в гробнице! — воскликнула я, и во всех углах отозвалось эхо.

— Да, как в гробнице, — усмехнулась мумия и, оглушительно чихнув, предложила мне сесть на диван.

— Вы на нем спите? — спросила я, опустившись на красивую мебель. — Насколько я понимаю, все мумии спят в саркофагах…

Мумия возмутилась:

— Ну, знаете ли, меня и так заставили жить в этом холоднющем склепе, где я все время болею, но спать в неудобном и к тому же закрытом саркофаге меня никто не заставит! Хотя, может, там было бы теплее… — задумчиво протянула она и присела рядом со мною.

— Запаха розы я не чувствовала, поскольку от холода у меня мгновенно заложило нос. Беспрерывно сморкаясь, мы с мумией долго мерзли в неподвижности, думая, как бы утеплить пирамиду. Наконец я предложила открыть окно или вторую дверь, чтобы солнышко все прогрело.

— Я пока еще себя люблю, — произнесла мумия. — Легче сдвинуть с места гору, чем открыть эту штуку. Я один раз попробовало, так потом неделю хромало.

— А если открыть входную дверь? — предложила я.

— Она слишком маленькая, — вздохнула мумия и, чихнув, пошла в какое-то помещение.

Через полчаса она вышла оттуда с холодными бутербродами, которые мы решили съесть на солнышке.

Едва мы вышли, я почувствовала запах мумийных духов и отодвинулась. Мумия закашлялась.

— У меня от житья в этом гробу уже хронический кашель, — пожаловалась она. — Даже чаю горячего попить не могу! Из водопровода, мерзавца, аж куски льда вместо воды валятся. А поди положи их на солнце, тут же в пар превратятся и улетят! На солнце слишком жарко для них, улетают за три минуты. А я пью мороженный чай.

— Нда-а… — произнесла я.

Дела у мумии шли неважно. Подумав, я предложила моей забинтованной подруге построить деревянный дом.

— Если вы найдете мне тут хоть одно дерево, я буду всю жизнь чистить вам ботинки, если они, конечно, будут… — и мумия бросила взгляд на мои босые ноги.

— Не надо ничего чистить. Я постараюсь сделать вашу пирамиду теплой, а вы мне скажете, как пробраться к волшебному молотку.

— Но это тайна… — заколебалась мумия.

— Тогда вы заработаете себе ревматизм!

— Ну хорошо, только вначале пирамиду утеплите.

— Ладно, — кивнула я. — Давайте сделаем печку.

— А что это такое? — захлопала мумия своими карими глазами.

— Увидите… — загадочно произнесла я.

— Не увижу! — вдруг мрачно сказала мумия;

— Почему?!

— Потому что если я скажу вам, где молоток, то стану настоящей, а не живой мумией.

— Вы можете написать!

— Я не умею.

— М-да-а…

— Вот именно… хотя… придумало! Я само отведу вас к молотку, не говоря ни слова!

— Может быть, вам все-таки сделать печку? — вежливо спросила я.

— Не надо, — отмахнулась мумия и, быстренько слетав за бутербродами, кусками льда и какой-то дамской сумкой, закрыла дверь пирамиды.

И мы пошли по пустыне, весело болтая.

— Давай перейдем на «ты», — вскоре предложила я.

— Я согласно, — закивала мумия.

— Почему ты говоришь о себе в среднем роде? Ты же женского…

— Не уверено, — усомнилась мумия.

— Зато я уверена. У тебя большие глаза, длинные ресницы, нет ни усов, ни бороды, у носа кончик не загнут, горбинки на нем нет, брови у тебя не кустистые, а волосы длинные.

— Откуда ты знаешь о носе? У меня везде, кроме глаз и бровей, бинты!

— Это видно, — отмахнулась я. — А теперь подумаем, как будут тебя звать. Да, кстати, меня зовут Аделя.

— Очень приятно! — мумия, видимо, улыбнулась. — А мое имя ты могла бы прочитать на саркофаге, да вот беда: с него слезла вся краска, и теперь он стоит в пирамиде вместо шкафа.

— Жаль… Ну ладно, придется назвать тебя Карадум Абдулла Сингк. Сокращенно Карадум.

— Я согласна. Может, перекусим?

— Давай, только как ты будешь есть, у тебя все завязано.

— Я разматываюсь, ты разве не видела, как я ела в пирамиде?

— Там темно, как в погребе.

— А, ну ладно, тогда смотри.

Карадум размотала бинты. Лицо у нее было довольно приятным, но немного нездорового цвета, впрочем, как и у всех мумий. Посмотрев на нее, я еще раз убедилась, что она женщина.

— А ты вообще можешь снять эти бинты?

— С лица — могу, а с остального — нет. Нельзя.

— А с рук?

— Тоже. Смотри, весь лед растаял, следи, чтобы не испарился.

Я уставилась на плошку с водой, бурча под нос восточную мелодию и слушая чавканье мумии. Когда мне наконец надоело молчать, я сказала:

— А нельзя ли мне отыскать моих спутников, которых я потеряла?

Мумия со скрипом повернула ко мне голову.

— Можно.

— А как?

— Вот так, смотри!

Карадум достала из своей сумочки губную помаду и пузырек со странной густой жидкостью. Плеснула немного жидкости на воздух, отчего в нем тут же образовалась большая лепешка белого цвета. Нарисовав на ней помадой череп с костями, мумия убрала помаду и, достав пудреницу, принялась придавать нормальный цвет своему лицу.

Лепешка висела в воздухе довольно долго, но в конце концов шлепнулась прямо на меня.

— Эй, — крикнула я мумии. — Может, ты прекратишь пудриться?! Ты вроде как собиралась что-то делать с этой лепешкой!

— Да? А, с этой… Подожди чуть-чуть, нельзя же ходить с такой миной.

— Можно!!! — завопила я, поскольку лепешка оказалась на редкость мокрой и противной. — Убери эту пакость!

Карадум протянула одну руку, взяла с меня лепешку, встала в позу бегуна и стартовала, постепенно разгоняясь до ста километров в час. Разогнавшись, она завертелась юлой и метнула лепешку как диск. Затем повернулась и не спеша, километров восемьдесят в час, подбежала ко мне.

— Ну вот, опять вся пудра стряхнулась, — с огорчением заметила она. — Но пудриться еще раз не имеет смысла, поскольку к нам летит смерч.

И вправду, к нам неторопливо полз столб вертящегося песка.

— Думаю, нам надо уходить отсюда! — произнесла я.

— К вашим друзьям? Пожалуйста! Вон возвращается магическая лепешка.

Мумия поймала белую пакость с нарисованными на ней помадой черепом и костями, взяла меня подмышку и понеслась сломя голову, потому как смерч был уже близко.

* * *

От магической лепешки летели брызги. То есть нет, не от магической лепешки они летели, а от воды. Мумия мчалась со мной подмышкой, а лепешки уже не было. Водой брызгало потому, что шел дождь. Я осторожно повернула голову. Мы находились уже не в пустыне, а в обычном зеленом поле. По нему гулял Андрей, что-то кушая.

…Я вырвалась от мумии и, прокатившись по траве, шлепнулась к Андреевым ногам, а рядом шлепнулся свалившийся с неба Дивкот.

— Привет! — обрадовался Андрей.

— Здравия желаю, — буркнула я. — Позвольте представить вам мумию.

— Какую? — спросил Дивкот.

— Ту, которая сидит вон на том дереве.

Кот и Андрей дружно посмотрели на указанный объект.

С объекта свисали две перебинтованные ноги. Они поболтались некоторое время, а потом спрыгнули с дерева. На ногах оказались остальные части мумии. Она окинула оценивающим взглядом нашу живописную компанию и, достав пудреницу, стала обсыпать свою зеленоватую физиономию.

…Прошел час. Мумия пудрилась. Мы нетерпеливо ждали.

— Скоро?! — не выдержала я.

— Подождите, еще немного… Ну ладно, хватит. Идемте.

Мы с Андреем, не сговариваясь, сели на Дивкота. Тот вздохнул и пошел за мумией. Она вела нас недолго и вскоре с триумфальными криками остановилась около рощи деревьев. На них росли коробки конфет.

— Тут мы сделаем привал! — сообщила она.

Мы слезли с Дивкота и набросились на конфеты. Я открыла большую коробку ассорти и надкусила конфету с надписью «ха-ха». Из нее выскочила мокрая мышь и, брызгая холодной шерстью, свалилась мне за пазуху. Но я приманила ее другой конфетой. Мышь надкусила ее и опять свалилась ко мне за пазуху вместе с потоком густого киселя. Я не вытерпела и помчалась высказывать мумии свое «фи».

…Когда я подошла к мумии, Дивкоту и Андрею, они сидели полукругом и о чем-то разговаривали. Мумия пудрилась. Андрей вытаскивал лапшу из ушей, а Дивкот слизывал остатки гуталина вперемешку со сладкими тушеными яблоками.

— Карадум, что это такое!!! — заорала я. — Зачем ты нас привела к этим конфеткам?!

— Сказать не могу. Стану настоящей мумией. Сами должны угадать.

— Что ж, придется пошевелить мозгами… — промурлыкал Дивкот, прикрыв зеленые глаза.

— Я замерзла, — напомнила я через полчаса. Кот молча пришлепнул меня мягкой лапой и заговорил:

— Эти конфетки послужат хорошим оружием в стычках с муравьедками. Сорвите каждый по коробке и в путь!

— Куда? — спросил Андрей.

Дивкот молча пошевелил ушами и поднес к ним когти. Проскочила искра. Котик убрал раскалившиеся когти в лапу и сказал:

— Если верить моему дальнему зрению, надо идти в замок, который находится за этой рощей, и искать там… Не знаю что. Мумия покажет.

Я выползла из-под Дивкотовой лапы злая и недовольная. Сорвав себе коробку подлых конфет с фокусами, я еще прихватила так называемую вишню с ликером. Надкусив одну конфету, я вылила ее содержимое на Дивкота.

— Большое спасибо, — удивленно сказал котик, вылезая из кучи цветов.

Я слегка разозлилась, но, не теряя времени, вылила на себя содержание второй конфеты…

Рак, вцепившийся мне в руку, никак не напоминал кучу цветов, и поэтому я отдала его всегда голодному Андрею. Тот разложил небольшой костерок, и вскоре рак исчез.

И мы отправились к замку. Первой узрела его я, и только потому не упала, что сзади была крапива. Некрасивое здание напоминало одновременно страшную физиономию, обувь злого колдуна и деформированную половину летучей мыши.

— И что в ЭТОМ надо искать?! — осведомился Андрей.

Во-первых, ключ от каменного футляра, в котором находится молоток. А, во-вторых, ход, по которому мы пойдем, — включив добавочное зрение, сказал Дивкот.

— А замок окружен рвом с водой! — сказала я.

— Садись, — немедля предложил Дивкот.

Я уселась. Котик присел и, подпрыгнув на задних лапах, полетел надо рвом. Тут вдруг что-то зажужжало, застучало, и от замка отвалился каменный подъемный мост на цепях. Он со страшным грохотом полетел прямо на нас. Мы стояли на берегу, и деться куда-либо не было времени. Мост завис над нами, медленно, с удовольствием прицелился и… Кот странно сплющился, прилип к земле и стал чего-то ждать. Мост нацелился, приготовился, но в последний момент кот скользнул из-под него Мост попытался вильнуть в сторону, но было уже поздно. Он уже коснулся земли. По нему чинненько переправились Андрей с мумией. Я с трудом слезла с кота, утерла холодный пот и вместе со всеми отправилась в замок.

* * *

Внутри было неплохо. Если, конечно, не обращать внимания на железные клетки, в которых сидели чучела жутких животных, а может и живые животные. И если считать, что холодная водичка, капающая со стен, и висящий на люстре скелет прибавляют хорошего настроения. Я пожала плечами и зашла в какую-то комнату. Там на полу валялись старые книги, размером метр на метр. Я наугад открыла одну из них. Внутри были аккуратные рукописные буковки, извещающие: «За черным окном стоял…» Я поспешно захлопнула книгу и устремила взгляд на окно. Его будто облили черной краской. А ведь на улице день! Я подошла к окну. За ним явно светились звезды. Видны были мрачные очертания деревьев. Одно дерево стояло близко ко мне. Я пригляделась и увидела, что это не дерево, а полупрозрачный страхолюд. Он стоял и смотрел на меня тяжелым взглядом. Мне стало жутко.

— Ты кто? — услышала я свой голос.

— Кошмарный дух ночи, — ответил страхолюд, сквозь которого светили звезды.

— Сейчас день, так что пошел вон, — сказала я.

— А у меня ночь.

Сквозь страхолюда пролетела летучая мышь.

— А у меня день, — отрезала я.

Страхолюд начал шептать какое-то заклинание. Я быстро отреагировала: взяла книгу, размахнулась и изо всех сил шарахнула ее обитым железом боком по окну. Послышался звон разбитого стекла, и в комнату влетел Андрей.

— Ты что кидаешься?

— А где ты был?

— Тебя искал. Ого, вот это книга! «Голограммы», — прочел Андрей название.

Я схватилась за голову. Выходит, страхолюд и ночь, и мышь, и звезды — голограмма? А я разбила ни в чем не повинное окно.

— Пошли, — мрачно сказала я, и мы вышли из неприятной комнатки.

Мумия и Дивкот ждали нас.

— Там, — коротко сказала мумия, указывая на потолок. — На чердаке. Пойдете вы с Андреем.

— Почему?! — взвилась я.

— Дивкот в чердачный люк не пролезет, а я вообще помогать вам не имею права.

Мы с Андреем скорчили кислые мины и начали подготовку к восхождению. Сперва-наперво я ободрала шерстяного Дивкота, сплела из шерсти веревку, отобрала у мумии пудреницу и дала Андрею натереть пудрой руки. Потом натерла руки сама и, раскрутив веревку как лассо, накинула ее на люстру. Накинув, я еще раз попудрила руки и полезла.

Лезла я довольно долго и успела доползти до середины веревки лишь за четверть часа. Сзади пыхтел нетренированный Андрей.

Наконец я долезла до люстры. Скелет, висящий на ней, оказался обычной пластмассовой поделкой. Прямо рядом с люстрой был чердачный люк. Я подумала, уцепилась за ноги поделки, подтянулась и открыла люк. Потом я поднялась в черную дырку по ребрам так называемого скелета и стала ждать Андрея. Тот никогда физкультурой не увлекался, но все время таскал какие-то тяжести, и это помогло ему тоже подтянуться и с грехом пополам подняться ко мне. Мы стали напряженно вглядываться в темноту. И наконец увидели ключ. Он висел под чердачным потолком, а к нему шли стеклянные горки. На их бортах сидели муравьедки со злобными физиономиями. Я вздохнула и поползла вверх по горке…

Одна из муравьедок легонько пихнула меня, и я съехала в исходное положение. Я собралась еще раз рискнуть, но Андрей решительно воспротивился, заявив, что в следующий раз я сломаю ногу или шею.

— Надо что-то придумать! — заявил он и принялся напряженно мыслить.

Я тоже задумалась. Наконец, после долгой молчанки Андрей подал голос:

— А хорошо бы напрыскать муравьедкам в носы тех духов, которыми ты моришь клопов? Они у тебя с собой?

— А то как же! — ответила я, показывая здоровый, почти полный пузырек с клопоморными духами. — Еще есть тараканий карандаш, окаменевшая конфета, мятная жвачка, то есть бывшая мятная, я ее облила клопомором и…

— Тараканий карандаш пригодится, — сказал Андрей. — Итак: ты лезешь первая с клопомором, а я за тобой с тараканьим карандашом. Поравнявшись с первой муравьедкой, ты брызгаешь на нее клопомором и стоишь, ждешь меня. Я долезаю, рисую вокруг муравьедки линию, ты тем временем лезешь дальше, а я за тобой. И так далее. Понятно? Бери клопомор и лезь.

— Понятно, — произнесла я и полезла.

Да-а, сказать было легче, чем сделать. Одно заползание наверх чего стоило! Горка была весьма крутая, да к тому же скользкая, так что я доползла до первой муравьедки только за полчаса. Она немедленно захотела спихнуть меня. А Андрей еще только елозил в начале горки. Это было слишком. К тому же я устала висеть на бортах горки, а ноги скользили. Муравьедка угрожающе скалилась.

— А нынче в подвалах выдают сгущенку! — неожиданно ляпнула я.

Муравьедка застыла.

— И еще соленую манку с сушеными яблоками… — не давала ей опомниться я.

Андрей преодолел уже половину пути ко мне и теперь с рекордной скоростью приближался.

Он наконец долез, выхватил у меня клопомор и, протянув руку через мое плечо, огорошил им неприятное животное. Я быстро проползла за спину чихающей муравьедки. Андрей провел по борту, на котором она сидела, тараканьим карандашом и на всякий случай намазал им и горку. Потом с трудом перелез через линию и пополз за мной.

Таким образом мы продрались сквозь большое количество врагов. Когда мы добрались до ключа и я взяла его, то оказалось, что спуститься вниз мы не сможем, поскольку по всей горке был разбрызган клопомор и размазан тараканий карандаш. Осторожно и потихонечку спуститься было нельзя. Горка была очень крутая и весьма скользкая. Вляпываться в клопомор и карандаш нам не хотелось. Наконец Андрей предложил съехать с горки на какой-нибудь тряпке. «Какой-нибудь тряпкой» стали наши свитера. Первым съехал Андрей. Скользил он совершенно беззвучно и только в конце послышался стук приземления. Я собралась с духом, села на свой свитер и тоже съехала вниз.

Я приземлилась со звучным блямом и, с отвращением взглянув на свитер, выкинула его. Что касается Андрея, он уже давно сделал тоже самое. Я привязала ключ на шею, и мы быстро проникли в люк, спустились по скелету, скользнули по веревке и оказались в объятиях своих друзей.

Вы хорошо справились со своим заданием, — похвалил Дивкот. Но вместо клопомора можно было бы применить конфеты!

Во-первых, мы их сразу не взяли, во-вторых, из конфет иногда выскакивает не то, что нужно, а в-третьих, клопомор эффективнее. Эти муравьедки надолго выпали теперь из игры, — ответил Андрей.

— Свитер жалко, — ни к селу, ни к городу буркнула я и добавила, обращаясь к мумии:

— Веди!

Мумия кивнула, достала остатки пудры, высыпала на лицо и произнесла:

— Одну минуточку…

— Мяу-у-у!!! — завыл котик дурным голосом.

— Ну ладно, идемте, — вздохнула мумия и повела нас.

 

Часть II

Мумия завела нас по какому-то ходу не знаю куда. Темноте, которая царила там и не рассеивалась даже прожекторами Дивкота, могло позавидовать любое изнуренное бесконечными фонарями и фарами городское привидение. А вдобавок ко всему под нашими ногами было столько неровностей, что шлепались все по очереди, кроме устойчивого Дивкота.

…Ход шел вниз. Со стен что-то капало: по-моему, грязь. Под ногами хлюпало. Но через некоторое время ход полез вверх, и вода исчезла, но появились животные. Сзади меня взвизгнул Андрей, который не любил змей. Со стуком упала мумия, споткнувшись о сладко спящую крысу. Я подождала, пока она встанет, и сказала Андрею:

— Немедленно поймай мне мышь!

— Пусть Дивкот ловит, — буркнул Андрей.

— Он не поймает, а убьет на месте. А мне нужна живая мышка.

— Зачем?!

— Хочу, — отрезала я.

Андрей пожал плечами и, взмахнув рукой, подал мне летучую мышку. Я критически осмотрела животное и, найдя, что в контрасте с веселеньким цветом полового и стенного ковров у меня в квартире оно будет неплохо смотреться, засунула зверя в карман.

— Нет, все-таки скажи, зачем тебе мышь, — пристал ко мне Андрей.

— У меня дома полно бумажек, которые некуда девать. В макулатуру я бумагу не дам, лучше пусть ее съест милая мышка.

— Мне кажется, что летучие мыши… — начал Андрей, но не договорил, потому как оторопел.

Посреди дороги в зеленом свете Дивкотовых глаз возникла здоровая яма, из которой летели комья земли. Около нее стояла табличка: «Земляные работы». Из ямы вылезла мышь размером с меня, держа лопату.

— Земляные работы! Выкапываю водопроводную трубу, — сказала зверюшка. — А вам куда?

Мы молчали. Я пихнула под бок мумию и прошипела:

— Куда ты нас завела, жертва бальзамирования?!

— Не знаю, — жалобно прошептала «жертва бальзамирования», съеживаясь под моим тяжелым взглядом. — Вроде бы и ход тот, и дорога вроде та, да не та… В замок мы вернуться не сможем.

— Почему?

— Конец замку. Ведь он должен был взорваться после того, как достанут ключ. Сейчас уже все остальные ходы засыпались, а вход в наш ход завален камнями.

— Красивые выражения! — заметил Андрей. — «Вход в наш ход»…

— Это мы слышали… — пропел Дивкот. — Зато мы не слышали, куда нас завела Карадум. Может, кто-нибудь скажет?

— Я скажу! — вызвалась мышь. — Вы — в городе! В мышином городе. Там все, такие же большие как я, и живут в норах.

— А есть ли выход из этого вашего города? — осведомился котик, звучно облизнувшись.

Этим звуком он подорвал доверие мыши, которая немедленно отскочила подальше и сдержанно ответила:

— Нет, выхода нет. Наш город находится в скале, которую нельзя прорыть. Но еда у нас есть и вода тоже, так зачем же куда-то выходить?

Мумия съежилась под нашими бешеными взглядами и старательно отвела глаза. Ей даже жарко стало, и она машинально стала разбинтовываться, но тут же спохватилась и забинтовалась обратно.

— Разбинтуйся уж, — буркнула я.

— Если я разбинтуюсь, то стану человеком!

— Что же в этом плохого?

— А как же я на еду себе буду зарабатывать? Мумией придешь в музей, полежишь в саркофаге недельку, заплатят тебе денежки, пойдешь, еды купишь. А вы думали, мумиям бесплатно все дают?

— Ничего мы не думали, — мрачно сказал Андрей, обходя вырытую мышью яму и направляясь вперед.

Мы последовали его примеру.

До мышиного города мы добрались быстро и, стоя у бесчисленного количества нор, обменивались впечатлениями.

— Ну как вам город? — осведомился Дивкот.

— Ничего особенного, — нервно сказала я, разглядывая то голову летучей мыши, высунувшейся из моего кармана, то укушенный палец.

— Может, войти в какую-нибудь нору и спросить, где гостиница? — предложил Андрей и, как самый смелый, ринулся в первую попавшуюся нору.

Через полминуты он явился чрезвычайно довольный и сообщил:

— Нам повезло! Гостиница тут есть, даже очень приличная. В норе, которая рядом с той, куда я только что зашел. Идемте туда!

Мы послушно направились куда было показано и вскоре очутились в узком земляном коридоре, где сидела за столом мышь с ручкой.

— Есть тринадцатый номер, — сообщила она. — Он самый хороший.

— Я лучше тут посплю! — хором сказали суеверные мумия и Андрей.

— Номер четвертый, — ледяным голосом приказала я, поскольку четыре — моя любимая цифра.

— Номер восьмой! — не менее ледяным голосом приказал Дивкот, у которого была любимая цифра восемь.

— На вас, дорогуша, нужен особый номер с высоким потолком, — строго сказала мышь и решительно занесла ручку над бумагой. — На всех номер девятый.

Мы переглянулись. Девятка не была любимой цифрой никого из нас, но была лучше тринадцати, так что мы, немного помявшись, пошли.

Номер оказался помещением с земляными стенами и потолком, облезлым краном в углу, соломой около стены и красивым светильником. Еду нам принес какой-то задерганный «мыш» в неаккуратном галстуке. Он поставил поднос на пол и только хотел улизнуть, как из темноты в глубине номера выступил Дивкот.

— Прошу прощения, — муркнул он. — Этой еды на всех мало. Принесите еще чего-нибудь мне.

— Чего? — спросил «мыш».

— Копченые мыши подошли бы…

«Мыш» исчез. Я взяла стакан с компотом и хотела выпить его, но мягкая лапа мигом вышибла все на землю.

— Дивкот, — укоризненно сказала я, подбирая осколки.

— Муравьедки — не дуры, — кратко ответил котик. — Они шли за нами и теперь, думаю, что есть в общественных местах нам противопоказано.

Меня слегка затрясло. Видимо, мои клопоморные духи не так уж сильны, поскольку очухавшиеся муравьедки направились за нами еще до взрыва замка.

— Откуда ты знаешь, что в еде что-то есть… — выдавил, наконец, Андрей.

— А отчего бы этому чему-то там не быть? У меня очень хороший нюх, и пахнущий совсем не яблоками компот вызывает подозрения. А также тушеное мясо с запахом усыпительного порошка, — ответил кот.

Несчастная мумия приобрела синий оттенок и молча зарылась в солому. Я схватила Андрея за руку и тоже втащила его на соломенную кучу. Дивкот вздохнул и лег, светя прожекторами.

Светильник погас. Кот закрыл прожекторы и захрапел. Я не спала. В кармане щелкала зубами летучая мышь.

Щелк. Щелк. Щелк…

— Тс-с-с… У кого из них ключ?

— Почем я знаю?!

— Зажги светильник.

— Опасно. Тс-с-с…

Я замерла. В номере явно находились лишние господа, причем недружелюбно настроенные.

— Где же эта проклятая штука? — прошептал кто-то снова.

Я толкнула под бок Андрея. Неожиданно разбуженный он все же сообразил и толкнул мумию, а та, в свою очередь, ущипнула Дивкота. Тот мигом открыл глаза, и в ярком столбе зеленого света перед нашими очами предстали две крайне подозрительные муравьедки. Последующие события произошли в один миг. Удар Дивкотовой лапы, вопль мумии и визг Андрея, не столь громкий, сколь противный. А кот спокойно поднял лапу. Под ней никого не было. Мы столпились возле пустого места, задавая недоуменные вопросы Дивкоту. Тот ответил кратко:

— Специальный растворитель. Мажу им когти.

— А-а-а… — небрежно сказал Андрей.

— А ты молчи! От твоего визга у меня заложило уши, — рявкнула я.

— А мышонка-официанта надо изловить, — заметил вдруг кот.

— Зачем? — спросила мумия, пудрясь.

— Он наверняка знал о небезопасной еде. Я его припугнул, хотел припереть к стенке, но он оказался быстробегающим. П-ш-ш-ш…

Прожекторы потухли. Котяра был явно настроен додрыхнуть до самого завтрака. Так что нам ничего не оставалось делать, как лечь в солому и тоже заснуть.

Я проснулась от того, что кто-то толкнул меня в бок. Я открыла глаза. В номере горел светильник. Какое сейчас время суток — определить было невозможно.

Около меня стоял тот же задерганный «мыш» с едой. Я взяла с подноса компот и сунула официанту прямо в нос. Тот отскочил, но я успела поймать его за хвост и, вынув из кармана кусачую летучую мышь, прицепила ее к черному галстуку жертвы. Мышь, естественно, вцепилась. А перепуганный до смерти официант с трудом вырвался от меня и удрал. Я же от его неожиданного рывка свалилась в солому, чуть не придавив мумию. Та тут же проснулась и немедленно растолкала Андрея с Дивкотом.

— В чем дело? — мрачно спросили невыспавшиеся парни.

— Нужно смываться, — сказала мумия. — Иначе нас всех перетравят.

— Но я бы лично смылась на поверхность, — произнесла я.

— Ты права, — кивнул Дивкот и включил добавочное зрение.

Через несколько минут он выключил его и обратился к нам:

— Камнедробиловки делают на заказ, они стоят очень дорого, и ни одна мышь не может их купить. Но если мы будем работать, то заработаем необходимую сумму. Идемте скорее из этой несчастной гостиницы.

И кот, вскочив на ноги и милостиво позволив нам сесть на него, тремя прыжками вылетел из гостиницы.

* * *

И не успели лапы Дивкота остановиться у заброшенных нор, как началась беготня. Мы все решали, какую нам выбрать профессию.

Я предпочла стать парикмахером и вместо ножниц взяла два больших ножа. Андрей стал гипнотизером, а мумия решила делать маникюр.

На следующий день у нас появились клиенты. Первой ко мне пришла мышь с такой ужасной гривой, что стрижка была просто необходима. Но все же она собралась удрать, как только увидела меня, сидящую за столом и плотоядно скрежещущую ножами.

— Входите, садитесь, — сказала я, улыбаясь и противно щелкая пиратским оружием.

Мышь отчаянно пискнула и, сев, не шевелилась до конца стрижки. А по ее окончании с испугу отдала весь свой кошелек и вылетела прочь, не успев налюбоваться модным клоком шерсти на своей очень коротко постриженной голове. Я пожала плечами и спрятала кошелек в карман. А мышь, как сообщили впоследствии, так испугалась, что сделала маникюр и загипнотизтировалась, выложив за все про все кучу денег. Избранный нашим шефом Дивкот остался доволен началом.

* * *

Спустя три дня мы с мумией принесли шефу Андрея и принялись хором жаловаться.

— Ничего не разберу! — мяукнул шеф. — Говори ты, Аделя!

— Андрей не работает со вчерашнего дня, — мрачно доложила я. Он гипнотизировал мышь, чтобы она заснула, и заснул сам.

— И доходы уменьшились… — встряла мумия.

— А мы работаем! — возопила я. — Нам обидно!!!

— Тихо! — заорал Дивкот и принялся расталкивать Андрея.

Но тот спал. Пришлось прибегнуть к холодной воде. Андрей спал. И спал так, что разбудить его было невозможно.

Когда наша компания дошла до ручки, из-за земляного столба показалась понурая бежевая мышь с мешком денег. Она грустно шмыгнула носом и сказала:

— Поздравляю вас. Вы выиграли.

И тут же Андрей встал. Взял мешок и, выпроводив мышь, сказал нам:

— Просто мы с ней поспорили, что я не буду работать сутки и притворюсь спящим. Все это время мышь наблюдала за мной. И вот они, денежки!

Мы похвалили Андрея и, пересчитав весь свой доход, послали мумию узнавать цену камнедробиловки. Вернулась она в таком состоянии, как будто по дороге перенесла тридцать инсультов. Бинты на ней были мокрыми от пота, его же она утирала со лба куском ненужной марли для забинтовывания головы. Она с трудом дошла до нашего шефа Дивкота и в полном изнеможении хлопнулась на мягкую лапу.

— Может, принести ей что-нибудь перекусить? — прошептал Андрей. — Уж больно зеленая…

— С ума сошел! — возмутилась я. — Я уже три дня сижу на воде и каких-то крохах хлеба, деньги коплю, потратить боюсь, шеф поет на углу с протянутой лапой, и кто не подает, тот получает этой лапой по уху. А ты предлагаешь дать Карадум какое-то количество еды! Нет и еще раз нет. Зеленая — отойдет. Говорить не может — сможет через несколько минут.

И правда, мумия отошла.

— Идите сюда! — позвала она нас с Андреем, и когда мы подошли, объяснила причину своего состояния. — У нас в общей сложности — восемьсот монет. А камнедробиловка стоит… стоит… — мумия запнулась, пытаясь произнести страшную цифру. — Стоит… Три миллиона!!!

Теперь не только мумии стало плохо. Я мгновенно взмокла, Андрей стал кипенно-белым, а Дивкот зажмурился. Наступила ужасная тишина, которую вдруг прервал кот:

— Закрыть салоны! Заколотить норы! Всем поесть, попить, поспать, потратить деньги, набраться сил: вечером грабим банк!

— Грабим?! — ужаснулась мумия.

— Да!

— Но это нехорошо!

— Во имя благого дела можно сделать любую гадость, — твердо сказал кот и широким жестом бросил к нашим ногам несчастные восемьсот монет.

Мы расхватали денежки и расползлись по всему городу.

Я приобрела для себя новую кофту с джинсами, свитер, куртку и наконец-то туфли. Потом плотно покушала в ресторане, сожрала десять порций мороженного, подрыгалась на современных танцах и вернулась домой вполне удовлетворенная. Там меня ждала свежая и бодрая компания.

— Привет! — радостно сказал мне Дивкот. — Надевай немедленно маску и перчатки, ведь только тебя ждем, все готовы уже!

Я быстро оделась гангстером, а для полного сходства повесила на шею купленную где-то цепь с черепушкой.

…Городские часы пробили полночь. Фонари дневного света погасли, и загорелись самые обычные, электрические. Мы, одетые в черные плащи, перчатки и маски, тихо скользили по пустынным улицам. На коте вместо маски был плащ, из раструбов рукавов которого сверкали зеленые глаза.

Дивкот быстро привел нас к банку, который оказался земляным домом с железной дверью, и сказал:

— Деньги вы украдете без меня, а я пока покараулю. Если что, запою. Ну, идите!

Я сняла с ноги туфлю и, всунув каблук в огромную замочную скважину, пару раз повернула. Дверь бесшумно открылась, и мы проникли внутрь.

Первая комната была темной, зато во второй сидела куча мышей, которые работали сверхурочно.

— Что будем делать? — прошептала я.

— Не знаю, — голос мумии дрожал.

Андрей молча указал на потолок комнаты, в которой находилась куча работников.

— А? — не поняла я.

Лезь по люстрам через комнату, а мы с Карадум отвлечем мышек.

Я кивнула и, уцепившись за первую люстру, подтянулась. Люстра заскрипела.

— Ой, что это?! — пискнула одна мышь и хотела посмотреть на потолок, но Андрей и мумия так загрохотали, что она бросилась в темную комнату вместе со всем своим коллективом. Я облегченно вздохнула и, спрыгнув на пол, помчалась в соседнюю комнату.

Там стояли сейфы. Я кинулась к одному из них и стала бить туфлей крепкую на вид, но гнущуюся дверцу. Скоро в ней образовалась вмятина… И тут раздались голоса.

— Они их догонят, а теперь посмотрим, нет ли кого в нашем хранилище…

Я похолодела, но продолжала упорно бить по шкафу. А шаги приближались… Проклятый металл! Только гнется и не ломается, а шаги так близко!

Я в отчаянии так шарахнула туфлей по дверце, что в ней образовалась дыра! Я спешно нашарила кучу денег, завернула в плащ…

— Посмотрим-ка, кто там… — раздался голос, и дверь приоткрылась…

Я диким прыжком перелетела через всю комнату и, выбив окно своей многострадальной туфлей, оказалась на улице. Не помню, как я удирала, придерживая руками край плаща с деньгами, и как вслед мне неслись очень нелестные слова. Не помню, как взлетела на Дивкота и как он помчался по темной улице, я вообще ничего не помню.

— Вставай, чего дрыхнешь! — раздался рядом со мной счастливый голос Андрея.

Я неохотно открыла глаза. Мышцы болели, а в голове стучало. Рядом со мной сидели Андрей и мумия, все в синяках, но радостные, а рядом с ними стояла, блестя краской, камнедробиловка.

— Ты — молодец! — с гордостью сказала мумия. — Достала кучу денег! А за нами гнались, но мы оторвались, и теперь все в порядке!

— Здорово! — вскочила я. — Вперед, дробить камни!!!

И мы весело направились дробить.

Камнедробиловка оказалась чудесной. Она легко и без усилий вырыла коридор на поверхность. Правда, мы немного загрязнились, но вообще-то все обошлось.

С какой же радостью мы вылезли на воздух, погрелись на солнце, пособирали плодов и ягод!

Дивкот катался по травке и пел веселую безмотивную песню. Кончив петь, он собрал нас и произнес:

— Я понимаю, что вы хотите отдохнуть, но нам надо двигаться к молотку. Мумия Карадум, веди нас!

— В джунгли, — коротко сказала мумия, указывая на раскинувшуюся перед нами буйную растительность и деревья. И мы углубились в непролазные заросли.

Продираться сквозь них было неприятно, но еще неприятней была разнообразная живность, которая неожиданно выскакивала изо всех углов. Я, например, чуть не получила разрыв сердца из-за того, что прямо у меня под носом прошмыгнула маленькая гиена, а Андрей шарахнулся от большущего какаду, просвистевшего у него над головой. Мумия и Дивкот тоже испугались по разочку.

Через некоторое время мы сделали привал. Я полезла на дерево за фруктами и, естественно, попала в переделку.

…Срывая неизвестные плоды, я услышала шуршание и подняла голову. Надо мной на толстой ветке сидела крупная пантера и с интересом следила за моими действиями.

— Кис-кис-кис… — льстиво пропела я и попыталась слезть с дерева.

Пантера тоже. Я замерла. Пантера тоже.

— Пусти, кисонька, — попросила я.

Кисонька доброжелательно взглянула на меня и не пустила.

— Что же мне, до скончания века тут сидеть?

«Сиди», — выражал вид пантеры.

— Пусти немедленно, иначе получишь! — погрозила я.

«Это еще неизвестно, кто из нас получит», — опять выразил вид пантеры.

— Получишь ты! — сказала я и, запустив в пантеру фруктом, спрыгнула с дерева.

Пантера плюхнулась на меня.

— Съедают!!! — заорала я.

Лапка животного хлопнула меня по голове, после чего меня взяли зубами за шиворот и поволокли. И тут, на мое счастье, воротник оторвался. Я вскочила на ноги и со скоростью света устремилась к своим.

Когда я кратко изложила происшедшее со мной, Дивкот сказал:

— Придется сняться с места, а то нас съедят. Вперед!

Мы потащились.

Вскоре наступил вечер. Мы медленно ползли по джунглям, изредка переговариваясь…

И вдруг раздался грохот, и на нас упала огромная сетка, а на Дивкота наделось несколько лассо. Не успели мы опомниться, как оказались спеленутыми.

Какие-то темные личности распеленали нас и повели куда-то под охраной. Одна личность зажгла яркий светильник, и я наконец имела возможность посмотреть, что за птицы — типы, похитившие нас.

Рядом со мной топали две штуки черных негроватых парней с копьями и бритыми головами. Одеты парни были в юбки из листьев.

— Извините, пожалуйста, — обратилась я к ним. Они молча повернули ко мне головы и, пронизав мерзкими взглядами, опять отвернулись. Вскоре нас привели на поляну, где горел костер, вокруг которого плясали все те же личности. Одна личность пела, обнаруживая свой излишне громкий голос и отсутствие слуха. Некоторые сидели перед плоскими камнями, заменяющими столы, и ждали, когда на них поставят еду обслуживающие типы.

Когда нас ввели, стало как-то нехорошо тихо. Потом один, самый лохматый, разнаряженный и важный тип подошел, пощупал мягкого Дивкота, что-то буркнул и удалился. А нас невежливо пихнули в какой-то загон, окруженный каменным забором, и захлопнули калитку.

Мы переглянулись.

— Как нам повезло, что нас сразу не зарезали, — произнесла я. — Карадум, ты как?

— Плохо! — раздраженно прошипела мумия. — Эти психи принесли какой-то мази, уложили меня на травку и попытались снять бинты.

— Они подумали, что ты раненая, — хихикнул Андрей и похлопал Дивкота по лапе.

— Возможно, — согласилась мумия, пытаясь выскрести из пудреницы хоть крошку пудры.

— Ближе к делу! — заявила я. — Эти стриженые в юбках явно ничего хорошего с нами не сделают, так что надо смываться. Дивкот, ты можешь перепрыгнуть через стену?

— А то как же! Но за этой стеной меня ждет большое количество людей с копьями.

— Да, — согласилась я, — от такого побега толку мало! А что если их… угостить конфетами, которые мы, помнится, сорвали в какой-то роще?

Все тут же порылись по карманам и вытащили измятые коробки. Дивкот в отличие от остальных вытащил коробку не из кармана, которого, кстати, у него и не было, а из уха. Мы кое-как разгладили коробки и стали звать дикарей. Дикари сбежались. Я взяла у Дивкота, Андрея и мумии коробки и раздала всем конфеты. Дикари весьма недоверчиво посмотрели на продукты питания, и все разом надкусили по конфете…

В суматохе, поднявшейся через секунду, нам ничего не стоило ускользнуть от врага и затеряться в джунглях.

Через некоторое время мы остановились перекусить фруктами.

Мумия, пребывающая в хмуром расположении духа из-за того, что не могла забинтовать себе указательный палец, разбинтованный дикарями, от еды отказалась. Дивкот в принципе вообще питался кислородом, у меня же не было аппетита, и поэтому есть стал один Андрей. Но мы так смотрели на него, что он в конце концов подавился и выкинул еду.

— Если никто не ест, идемте, — сказала мумия и повела нас.

* * *

Только вела недолго. Вскоре мы оказались у мокрого и противного болота.

— Не понимаю, откуда в джунглях… — начал Андрей, но кот оборвал его.

— Здесь все волшебное. Придется перебираться через это мокрое место.

Мы послушно стали перебираться, и оказалось, что это довольно трудно. Мы с Андреем и мумией прыгали по кочкам не хуже чемпионов мира, но было очень неприятно, когда кочка под кем-нибудь утопала, и этот кто-нибудь: я, мумия или Андрей, оказывался по шею в болотной жиже. Дело Дивкота было еще кислее, чем наше. Весил кот около трех тонн, и поэтому окунался даже чаще, чем мы. Его черно-бело-рыжая шерсть намокла и загрязнилась, но он все равно упорно двигался через болото.

Скоро болото стало менее трясинистым. Появились крепкие кочки и даже поваленные деревья. Одно такое дерево было пустым изнутри и таинственно светилось.

— Загляни-ка в дерево, — попросила я мумию. — Может, там суше, чем тут, и мы сможем переночевать внутри него.

Мумия кивнула и, осторожно заглянув, в дерево, с воплем отлетела назад.

— Что там? — бросились к ней мы.

— Ничего, — удивленно ответила Карадум.

— Ничего не видно, — поправилась она.

— Так что же ты вопила? — спросил Андрей.

— Нельзя, что ли?! — возмутилась мумия. — Не нравлюсь, пусть Аделя смотрит.

Я заглянула в дерево. Там явно кто-то ворочался. Я схватила ветку и, ткнув нечто, крикнула:

— Кышь! Уходи! Люди спать хотят!

И тут же отскочила, потому что из дерева с ревом полез огромный бежево-зеленый медведь. Лез, лез, а потом застрял своей задней частью и заорал на все болото.

— Сухой! — пощупав медведя, доложил Андрей. И тут мы с мумией, не сговариваясь, впихнули медведя обратно.

— Что это вы делаете? — спросил Андрей.

— Иди лезь на новую постель! — ответила я и подтолкнула Андрея к дереву.

Он наконец все сообразил и улегся. Мы с мумией пожелали Дивкоту спокойной ночи, и, тоже просочившись внутрь дерева, легли на зверя.

Медведь был мягкий, сухой и удобный. Мы на нем устроились очень комфортно. Единственным его недостатком было то, что он все время ворчал и сопел прямо мне в ухо, поскольку я лежала на его голове… В час ночи мы проснулись. Медведь ревел, как автомобильная сирена, пропущенная через усилители.

— Чего он орет, а?!! — завопил Андрей.

— Не знаю!!! — заорала в ответ мумия. — Аделя!!!

— Чего?!!!

— Что с медведем?!?

После долгого осматривания животного выяснилось, что я наступила ему на ухо. Я сняла ногу. Звук пропущенной через усилители сирены затих, и мы заснули.

В пять часов утра заорал Андрей.

— Этот мед… ведь! Он стоит у меня на пальце!

Мы с трудом сняли медвежью лапу с его руки и снова заснули.

Проснувшись, я еле разлепила глаза. На руках у меня красовались синяки.

— Медведь несчастный лапой что ли меня ночью трамбовал? — проворчала я и вылезла.

На улице лежал проснувшийся Дивкот.

— Буди всех! — муркнул он. — Долго жить на болоте вредно.

Я бросилась будить дружков и нечаянно разбудила медведя. Андрей и мумия еле успели вылезти, как зверь с воплями полез тоже. Застряв, естественно, задней частью, он заорал в три раза громче, чем раньше.

— Дивкот, вытяни, — попросила мумия, затыкая уши руками.

Кот взял медведя за лапу и дернул. Медведь высвободил заднюю часть и полез обратно. Застрял, но орать не стал, а захрапел. А мы тем временем тихонечко ретировались.

Болото мы наконец прошли и радостным маршем направились навстречу новым приключениям.

* * *

Мумия вывела нас из джунглей. За ними расстилались луга. Мы пошли за мумией, которая по дороге все еще пыталась забинтовать свой указательный палец. Все вроде бы было спокойно…

И вдруг прямо перед нами опустилась большая свинья размером с Дивкота. Она махала широкими крыльями и стреляла из ноздрей пулеметной очередью.

— Ложись, — крикнул Дивкот и, выдрав клок шерсти, залепил свинье нос.

Свинья раскашлялась. Из ее рта вылетела небольшая ручная граната и разорвалась совсем рядом с нами. Мы с Андреем шарахнулись в какую-то канаву и там притаились. Мумия неуклюже шлепнулась на нас. А Дивкот уже вовсю боролся со свиньей. Свинья принялась плеваться ракетами, а кот шлепать по ним лапой и растворять. Грохота особо не было, и мы могли спокойно поговорить.

— Интересно, кто нам подложил эту свинью? — произнесла я.

— Муравьедки, кто же еще, — сердито сказала Карадум.

— Ой, смотрите! — сказал вдруг Андрей.

Было на что посмотреть! Свинья вдруг взорвалась, а вместо нее появилась пушистая кошка, размером чуть пониже Дивкота.

— Мурм… — выгнул спину кот.

— Хрюрм… — ответила кошечка и, подталкивая Дивкота лапой, куда-то повела.

— Быстрей! — крикнула я, выскакивая из ямы. — Уведет ведь кота не знаю куда!

Мы помчались за животными.

— Дивкот, это свинья! — крикнула мумия.

— Свинья?! — угрожающе повернулся к ней кот. — Я тебе дам свинью! Это кошка!

— Не кошка! — крикнул Андрей, но Дивкот смел его хвостом и отвернулся.

Свинокошка скромно кашлянула ручной гранатой. И тут я поняла, что делать! Я бросилась к гранате и, не дав ей упасть, подхватила. А затем размахнулась и бросила в кошку. Кошка взорвалась. Дивкот повернулся ко мне, но убить не успел, поскольку увидел вместо кошечки большую мерзкую свинью, которая опять стала плеваться ракетами.

Битва возобновилась. Но на этот раз бились и мы, потому как свинья через каждые пять минут превращалась в кошку, и надо было кидать в нее ручные гранаты.

Дым стоял коромыслом. Поминутно жахали взрывы. Свинья, пытаясь время от времени превратиться в кошку, плевалась ракетами, фыркала пулями, кашляла гранатами, чихала дробью и зевала ящиками динамита. Дивкот, растворяя все это когтями, пытался ими же достать свинью, но это было трудновато.

Наконец кот позвал нас и велел:

— Спилите мне коготь! Вот пила! Быстрей!

И мы стали пилить. Помню, каких только мы не выделывали упражнений, чтобы, не прекращая пилить, поймать ручную гранату, уклониться от пулеметной очереди, подбросить вверх ящик с динамитом, чтобы Дивкот растворил его…

Но все же, пилить мы закончили и только отволокли огромный коготь от кота, как свинья зевнула вагоном динамита, и надо было его ловить. Потом посыпались ручные гранаты, и пришлось носиться за ними.

— Без меня управитесь! — крикнул Андрей и, схватив коготь, стал подходить к свинье сзади.

— Чего смотришь, давай лови! — завопила я на ухо мумии, которая в растерянности остановилась и чуть не упустила динамит.

И она, тяжело вздохнув, снова принялась за работу. Ручные гранаты и динамит уже не летели по одной штучке, а буквально лились на наши головы.

— И как этой свинье удается кашлять и зевать одновременно! — удивилась я, ловя одной рукой гранату, а другой динамит.

— И плеваться, — добавила мумия, пиная ногой ракету.

— И что там делает этот Андрей! — тяжело вздохнула я. — Спит он, что ли? А мы тут надрываемся!

— Да нет, просто свинья все время вертится, вот он и не может воткнуть Дивкотов коготь, — объяснила мумия, как заправский футболист подкидывая головой динамит к лапе кота.

— Смотри, без черепа останешься… Как впрочем и я!

Ракета, подкинутая моей головой, полетела к коту.

— Ах ты, опять в кошку превратилась-! — воскликнула мумия и злобно кинула в животное ручную гранату.

— Свинья… Кошка! Свинья… Кошка! Свинья, кошка, кошка, свинья… — все быстрее и быстрее тараторила Карадум, мельтеша руками, чтобы успеть подбросить гранату.

— Свинья, кошка, свинья, кошка, свинья… ноль! — воскликнула я.

Свинья исчезла. На ее месте стоял Андрей с Дивкотовым когтем.

…Рвались последние гранаты. Мы сидели на травке и, отмываясь в какой-то луже, хвалили Андрея.

Дивкот непонятным образом прикрепил коготь и тоже был доволен. Потом, отдохнув, мы отправились в путь.

День прошел незаметно. Мы успели прошагать, точнее, пропрыгать верхом на коте километров сто. Когда мы остановились на ночь, было уже темно и прохладно, правда, мы могли лечь на Дивкота, но он еще не высох после болота и был сыроват, да к тому же замерз еще больше, чем все мы. Я с тоской вспоминала о теплом медведе и дереве на болоте.

— З-з-з… с-с-с… — мерзли Андрей и мумия.

И вдруг раздалось жалобное мычание: к нам во весь дух мчался дикий буйвол, а на нам сидел наш знакомый медведь, которого легко было узнать по пустому внутри куску дерева, надетому на него.

— Медведь нас догнал! — захлопала в ладоши мумия.

— А по-моему, он просто охотится! — сказал Андрей.

И правда. Медведь хлопнул буйвола на землю и слез с него.

— Говядина! — произнесла я. — Андрей, у тебя есть спички или зажигалка?..

Через час мы уже пировали. Медведю отдали почти всего быка, а сами ограничились ногой. Зверь с довольным видом поужинал быком и, пропихнувшись в дерево, заснул там. Мы, естественно, легли на него. Ночью обошлось без рева. Правда, мумия получила лапой по руке, и острые когти тут же отодрали бинты, но все обошлось. Просто выяснилось, что медведю приснился страшный сон. А так ночь прошла без особых происшествий.

* * *

Мы проснулись почти одновременно и, некоторое время повалявшись на теплом медведе, вылезли на улицу. Было прохладное пасмурное утро. Я тихо радовалась тому, что успела приобрести куртку, свитер и туфли, а то бы сейчас мерзла.

— Мы у цели! — муркнул Дивкот. — Вот муравьедные пещеры.

Кот указал лапой на группу поросших мхом скал, в которых виднелись отверстия. Мы быстро съели остатки бычьей ноги и отправились к молотку. Медведь тоже покушал свою часть и поплелся за нами. Хотя непонятно, как это ему удавалось, ведь он имел в распоряжении всего две лапы, а остальные две вместе с задней частью находились в деревяшке.

Но все же он плелся и очень быстро, направляясь вместе с нами к пещере. Дивкот в пещеру не пролез. Нам пришлось идти одним. Мумия повела нас по коридорам, теребя бинты и нервно оглядываясь. И, оказывается, не зря! Через некоторое время на нас набросилось десять штук муравьедок. Началось сражение. Андрей и я стукали животных друг о друга, прыскали клопомором, давали нюхать тараканий карандаш. Мумия скрутила из бинта для головы лассо и ловко накидывала муравьедкам на шею.

Но сколько мы не старались, животные быстро приходили в себя и вновь бросались в бой. И тут всех выручил медведь. Он с трудом вылез из ствола дерева и, подойдя к врагам, сел на всех сразу. Некоторые, правда, успели отбежать, но зверь догнал их и досидел.

А мы, видя, что враги лежат в нокауте, взяли медведя и помчались вперед. Вскоре на нас напали уже двадцать муравьедок, причем ужасно агрессивных. Я выхватила клопомор, Андрей выхватил тараканий карандаш, мумия раскрутила лассо, а медведь пошел вприсядку. И там, где он приседал, оставались нокаутированные муравьедки. На этот раз мы бились дольше, но вскоре медведь досидел самых шустреньких, и мы пошли вперед.

По мере приближения к молотку муравьедок становилось все больше. Тараканий карандаш кончился, клопомор иссяк, лассо порвалось, а медведь устал приседать. Но несмотря на это мы медленно, но верно двигались к молотку. Я сжимала висящий у меня на шее ключ от футляра молотка.

Муравьедки нападали с решимостью отчаяния целыми сотнями, но медведь неумолимо садился на них, а наши руки стучали им по головам.

— Мы почти пробились! — сказала мумия, раскручивая свое наспех связанное лассо.

И тут вышла небольшая заминочка. Муравьедки отступили и подтолкнули к нам какую-то зеленую кракозябрину неопределенной породы.

Кракозябрина перла как трактор, и вскоре нас оттеснили. Напрасно мы старались. Зверюга перекусывала веревки, ловко закрывалась от тумаков и напирала, беспрерывно щелкая зубами.

И тут медведь собрался с силами и так сел на кракозябрину, что аж стон пошел. А мы уж полностью нокаутировали ее. Муравьедки дружно скрипнули зубами и бросились в битву сами. Медведь немедленно принялся приседать, мы с Андреем — раздавать тумаки, а Карадум — связывать поверженных недругов бинтами.

— К молотку — в правый коридор, а потом налево! — сказала мумия, связывая последнюю муравьедку, и вдруг застыла в позе статуи.

— Она сейчас станет настоящей мумией! — крикнула я. — Ей ведь нельзя говорить, где молоток!

— Бинты! — истерически крикнул Андрей. — Если снять бинты, она станет человеком.

И мы начали лихорадочно разматывать тряпки, чувствуя, что мумия мумифицируется с каждой секундой. Но разматывать было очень трудно и долго…

Как всегда, выручил медведь. Видя, что мы хотим снять бинты, он размашисто шлепнул по мумии лапой, распоров все тряпки острыми когтями. Тряпки свалились. Мумия тоже. А потом встала и огляделась молодая женщина в египетской одежде с вполне здоровым цветом лица.

— Ох, — расстроилась она. — Теперь нельзя будет лежать в музее.

— Ну и эгоистка! — сказала я. — Ты могла бы раньше размотать бинты и, став человеком, рассказать, где молоток.

Мумия, то есть Карадум покачала головой.

— Если бы я стала человеком не в пределах этих пещер, я бы забыла, где находится молоток. Только в этих пещерах можно все помнить. Спасибо, мишка, за помощь. — Она погладила медведя. На моих бинтах видны следы твоей техники разбинтовывания. Я возьму лассо. Идемте!

И мы пошли. После блуждания по коридорам мы вышли в небольшую комнату, где стояли наковальня, печь, меха и лежал футляр. А в футляре, естественно, лежал молоток. Комната была наполнена муравьедками, которые стали с нами отчаянно биться. Медведь степенно садился и вставал, мы методично ставили синяки, а Карадум до тех пор кружила животных на лассо, пока у них не начинало двоиться в глазах. Враги почти все лежали, мы пробивались… И вдруг раздался голос:

— Стойте на месте, иначе я так стукну молотком по наковальне, что он рассыпется и уже не предотвратит землетрясение!

Это кричала одна наглая муравьедка, которая в пылу борьбы под шумок стянула у меня ключ, а теперь держала вынутый из футляра молоток около наковальни.

— Если вы уйдете в свою страну, мы сами стукнем молотком по земле, и землетрясения не будет! — сказала муравьедка.

— Врет! — не сдержался Андрей.

— Ах та-а-а-ак… — протянула муравьедка и, взяв молоток за ручку, стала медленно поднимать его…

И тут медведь удивил всех. Он не спеша поднялся, примерился и… сел на молоток! Муравьедка попыталась вынуть его, или поднять вместе с медведем, но безуспешно! Муравьедка подозвала оставшихся недосиженными подружек, и они вместе принялись тянуть молоток. Медведь скучал. Медведь зевал. Медведь смотрел на нас с укоризной: мол, чего же вы ждете, уберите этих животных! Мы подбежали. Муравьедки, уцепившись друг за друга, тащили молоток.

— Дедка за репку, — насмешливо пропела я.

— Бабка за дедку, — добавил Андрей.

— Эх вы, жадобищи, — произнесла Карадум и ухватилась за последнюю муравьедку.

Я ухватилась за нее, а Андрей — за меня. Мы дернули.

Муравьедки длинной лентой просвистели у нас над головами и размазались о стену. Медведь даже не шевельнулся. Молоток по-прежнему лежал под ним.

— Поднимись, — велела я и столкнула медведя с молотка.

Тот не возражал. Мы взяли молоток и понеслись прочь из мрачных деньгоковательных пещер.

Добравшись до выхода, мы неожиданно наткнулись на глухую каменную дверь.

— Что это? — спросил Андрей.

— Двери захлопываются. Одна муравьедка, видимо, очухалась, — произнесла Карадум.

За дверью послышался «мяв».

— Дивкот!!! — завопила я.

— Что? — как сквозь вату послышался голос кота.

— Открой дверь, вот что! И побыстрей, пожалуйста!!!

— Не могу, — донеслось до нас.

— Толкни посильней! — посоветовал Андрей.

Раздался грохот. Потом еще более громкий грохот. Потом гром. И наконец проклятая дверь слетела с петель.

Мы радостно вылетели на волю. Медведь подошел к коту и повертелся, показывая, какой он без надетого как панцирь на черепаху пустого дерева.

— Хорош, — улыбнулся кот. — Молоток при вас?

Мы с кряхтением подняли указанный предмет и показательно помахали им над головами.

— Тогда домой! — сказал Дивкот. — Время не ждет.

— А медведь? — спросила Карадум. — Я-то с вами в вашу страну пойду, а он?

— Ряф? — вопросительно рыкнул медведь.

Медведя взять за лапу, зажмурить глаза, и как только в темноте появится светлое пятно, открыть. Раз, два, три!

* * *

— Тихий, безветренный летний вечер, — произнесла я. — Самое время для катастроф!

Мы сидели на траве на моей даче. Медведь удивленно фыркал, Карадум таращила глаза, а мы были совершенно спокойны.

— Сегодня ожидается сильное землетрясение… — загробным голосом возвестила радиола у меня в хозблоке.

— По-моему, пора стучать молотком по земле! — сказал Андрей, с беспокойством поглядывая вокруг.

Я пожала плечами, взяла молоток и попыталась поднять его, но не могла.

— Да на нем же медведь сидит! — рассмеялась вдруг Карадум. Слезай, мишка!

Медведя спихнули, и я, подняв наконец молоток, изо всей силы ударила им по земле. Вначале ничего не произошло. Потом раздался жуткий нарастающий грохот и свист. Что-то зашуршало, и Андрей крикнул:

— Смотрите! — и указал пальцем на лес, который находился за дачами.

Мы посмотрели и обалдели. На нас плавно двигался огромный смерч, примерно такой, как в пустыне, где я встретила Карадум, только гораздо хуже. Подойдя к дачам, смерч разделился на маленькие смерчики, которые и пошли гулять. Один маленький смерчик забрел к нам и немного покрутился. Наконец он отстал от моего дома и ушел к соседям. Мы молчали. Смерчики отползли от дачи и превратились в один смерч, который поплыл прочь. И тут сверкнуло, громыхнуло, и на нас обрушились такие потоки дождя, которых, наверно, и в тропиках не было. Задул настоящий ветер, не в виде смерча, но тоже сильный. Струи дождя хлестали нас по лицам.

— Где ключи от дома? — заорала я.

— Не знаю!!! — завопили Андрей и Дивкот.

И мы бросились на поиски ключей. Носясь по всему участку и вопя еще громче, чем раскаты грома, мы добились только того, что пошлепались в лужи и вымазались как поросята. Медведь, прижав уши, полез под хозблок, надеясь, что там посуше. Мы, зная, что инстинкт животного всегда верен, устремились за ним. Несчастный Дивкот под хозблок не влез. Его сдувало и промачивало насквозь. А нам было не лучше. Под нами текли ручьи и бегали мерзкие насекомые. Из радиолы слышался беспомощный писк.

— Ох, когда же это кончится!!! — кричала Карадум.

И вдруг дождь перестал. Тучи растаяли. Мы вылезли из-под хозблока и огляделись. Дача имела крайне жалкий вид.

— Выкинь ЭТО на помойку, — с отвращением сказал Андрей, указывая на молоток.

— Небольшое побочное действие, — небрежно сказал Дивкот.

— Ключи! — вдруг взвизгнула я, указывая на замочную скважину гаража.

Там торчали ключи от дома и хозблока. Фыркая, копался в грядках медведь. Кто-то постучал ко мне в калитку. Дивкот нырнул в подвал. Андрей побежал открывать и впустил нашу соседку.

— Вам не нужна помощь? — спросила она. — Никогда больше не поверю синоптикам. Мы ожидаем землетрясение, выходим из дому, выносим все вещи, а тут вместо землетрясения задул жуткий смерч, и полил кошмарный дождь. И теперь половина вещей никуда не годится! — соседка возмущенно фыркнула.

Мы переглянулись и сочувственно кивнули.

— Ох, вам же занесло раджу и медведя! — вдруг взвизгнула соседка, заметив Карадум и мишку.

Мишка повернулся к ней… Только калитка хлопнула.

А наша компания взглянула друг на друга и расхохоталась. Глядя на нас, расфыркался и медведь. А из подвала донесся мяукающий хохот Дивкота.