Конвоиры ввели в зал заседаний судебной коллегии по уголовным делам очередного подсудимого. Невысокий пожилой мужчина покорно протянул руки к могучему охраннику, чтобы тот снял с него наручники, и сел на скамью подсудимых между двух конвоиров, напряженно слушая каждое слово служителей Фемиды.

Его бледность, болезненный вид говорили о том, что Иван Половинкин – так зовут подсудимого – крайне тяжело переносит пребывание под стражей. Не секрет, что все мы, люди, устроены по-разному. Для одних тюремная камера – родная стихия, а для других она – страшнее смерти.

Мои догадки о тяжелом стоянии заключенного Половинкина подтвердились вскоре сообщением его адвоката о том, что после оглашения приговора районного суда Иван Васильевич две недели лечился в неврологическом отделении. Суд решил, что преступление, совершенное Половинкиным, заслуживает наказания – четыре с половиной года лишения свободы.

Что же такое натворил Иван Васильевич, ранее не судимый? Заикаясь и путаясь, Половинкин объяснил членам судебной коллегии, что преступление он совершил «сам себя не помня». Благо, Ивана Васильевича на заседании защищала красноречивая женщина – адвокат. Она и поведала связно областному суду, что произошло в тот пополучный день.

Половинкин находился в своей квартире, когда в дверь позвонили. Хозяин открыл дверь и увидел трех незнакомых парней. Вся беда Ивана Васильевича заключается в том, что его жилище находится на первом этаже. Вот и ломятся к нему в любое время дня и ночи «визитеры», вроде этих троих.

– Отец, – сказали парни, и не подумав извиниться, – у тебя закурить не найдется?

Половинкин, на горьком опыте зная настойчивость и наглость таких «просителей», выдал им даже не три, а четыре сигареты. Но щедрость Ивана Васильевича сыграла с ним злую шутку.

– Отец! – обрадовались парни. – А один из нас просто подыхает с похмелья! Может, выручишь? Нальешь сто грамм?

У Половинкина спиртное имелось. И он единственно от доброты душевной плеснул незнакомцам полстакана водки.

– Папаша, а себе? – не унимались парни. Иван Васильевич из вежливости налил и себе – чтобы не подумали, значит, что он хочет кого-то отравить. И закусочки ребятишкам вынес – чтобы все было по-человечески. А когда они вместе выпили и закусили, незнакомцы продолжили свой прерванный спор о какой-то куртке.

Иван Васильевич послушал-послушал, да и говорит: «Ребята, вы о какой куртке так горячо спорите? Уж не об украденной ли?» Нечаянно у него такое слово сорвалось, но по разговору парней можно было сделать подобный вывод.

Один из незнакомцев сразу как с цепи сорвался;

– Да ты за кого нас принимаешь? – закричал и Половинкина – кулаком в ухо! Этого хулигану показалось мало – он два раза ударил Ивана Васильевича головой о стену. Его дружки тоже не отставали – добавили щедрому хозяину и руками, и ногами. Да еще цинично оскорбили человека, вдвое старше их.

Половинкин, ни слова не говоря, остатки закуски собрал, прихватил стакан и пошел в свою квартиру. Дома он объедки выбросил в помойное ведро, а стакан пошел мыть на кухню. И тут на глаза ему попался столовый нож.

Вот тот самый острый момент, о который ломали копья защита и обвинение подсудимого! Прокуроры твердили о том, что коль скоро Половинкин и закуску хладнокровно собрал, и помыл стакан – значит, он был в здравом уме и отдавал отчет своим действиям. Кроме того, между избитием Ивана Васильевича и его ответными «мерами» образовалась пауза. Следовательно, его попытку постоять за себя состоянием аффекта не объяснишь.

Защита же упирала на то, что избитый за свое же хлебосольство хозяин находился в невменяемом состоянии. После побоев он делал все, так сказать, в автоматическом режиме: и куски выбрасывал, и посуду мыл, и нож засунул в рукав. Об этом свидетельствует и амнезия – состояние полного забвения, – которая обнаружилась у Половинкина после совершенного преступления.

А произошло следующее: Иван Васильевич вне себя выскочил с ножом на лестничную площадку. Обидчики еще находились там. Половинкин ударил одного из них ножом в живот. Того самого, что первым напал на хозяина. Двум другим парням Иван Васильевич сумел лишь поцарапать куртки.

Зато уж ему досталось от лихих молодчиков! Соседи хотели и Половинкина отправить на «скорой помощи». А он сидел на лестничной ступеньке и только повторял: «За что же они меня так, а?» Следователь, разбиравшийся в этом инциденте, не стал вникать ни в какие детали, а приписал Ивану Васильевичу еще и хулиганство! Это обвинение перекочевало и в приговор Октябрьского районного суда, а потому наказание Половинкина «потянуло» на четыре с половиной года лишения свободы.

Коллегия областного суда по уголовным делам под председательством Валерия Александровича Земцова тщательно разобралась во всех обстоятельствах уголовного дела. От опытных судей не ускользнула главная суть происшедшего: подсудимый попытался, пусть и недозволенным образом, защитить свои честь и достоинство, отомстить за незаслуженные побои и оскорбления.

Есть тонкая грань квалификации действий осужденного. Если бы нож был в кармане у избиваемого ни за что ни про что Половинкина, тогда речь шла лишь о самообороне. А вот если Иван Васильевич сбегал за ножом в свою квартиру – тут уж, извините, есть повод для всякого юридического крючкотворства.

Судебная коллегия по уголовным делам сумела, говоря простым языком, по-человечески вникнуть в ситуацию, понять, что происходило в те минуты с Половинкиным. И судьи – те же люди, разве мало наблюдают они в повседневной жизни хулиганского произвола и беспредела?

Посовещавшись, судебная коллегия вынесла такое решение: наказание «за хулиганство» Половинкину отменить, снизить ему срок лишения свободы до трех лет. А в связи с постановлением Госдумы об амнистии в честь 55-летия Победы., осужденного от отбытия наказания освободить.

И тут взрослый мужчина расплакался, не стесняясь своих слез. Бывшие его конвоиры помогли ему, нетвердо шагнувшему, выйти из зала суда.