Сырой промозглый туман заползает змеей за воротник и ползет дольше вниз по позвоночнику. Прайс поеживается и осторожно рукавом плаща смахивает водяные капли с блестящего черного ствола. Автомат приятно оттягивает плечо и внушает уверенность. А что особенно приятно — молчит. Спутник же Прайса, суетливый, мелкий и невыносимо нудный, молчания просто боится.

— Нет, правда, не то чтобы он сильно мешал… Вы понимаете меня? А так, в общем… Просто его время прошло… Он вроде, как балласт, а от балласта, рано или поздно, жизнь вынуждает избавляться. Вы понимаете меня?

Прайс понимает и от этого ему скучно вдвойне.

— Я думаю, что и для него это будет лучший выход… Вы понимаете меня? Только боюсь, он этого не понимает. И даже более того, он, по моему, начал что-то подозревать. А может… Вы понимаете меня?

— Это он? — негромко спрашивает Прайс, но прежде чем успевает выслушать ответ, видит короткие яростные вспышки…

И лишь потом приходит звук автоматной очереди. Чужой автоматной очереди…

На груди Прайса расплывается огромное ЧЕРНОЕ пятно.

— Кажется, в этот раз мне не повезло, — бормочет Прайс, но все равно в его голосе сквозит скука.

Теперь уже можно разобрать, что пятно не ЧЕРНОЕ, а КРАСНОЕ.

— Ставки сделаны! — объявляет Харди и бросает шарик на вертящееся колесо рулетки.

ШАРИК: «Игра! Жизнь! Суета… А цели? А средства?! Всевластие случая, или волюнтаризм закономерности? Господи, как мне все это надоело!!!»

— КРАСНОЕ! — мрачно говорит Харди, глядя на непомерно возбужденного Виктора.

— Кажется, в этот раз, мне не повезло, — бормочет Прайс, но все равно в его голосе сквозит скука.

— Вам и так слишком часто везет, Прайс, — усмехается толстый Макс, украдкой поглядывая на Каролайн.

— Я выиграл! — радостно хохочет Виктор, и Каролайн заметно вздрагивает, не в силах отвести глаз от красного поля.