1. КЕНТАВР

Тяжело припадая на правую, здоровую ногу Чак брел среди фантасмагорически безобразных куч мусора. Тут были и величественные пирамиды ржавого хлама — останки некогда верно служивших людям блистательных машин, и зыбкие барханы полиэтиленовых использованных пакетов, и горы, будто настоящие, укутанные грязным снегом — горы измятой бумаги.

Рваная рана на левой ноге уже подернулась синей полупрозрачной пленкой и лишь иногда давала о себе знать.

Чак прислушался: где-то рядом капала вода. За жалким скелетом, в недалеком прошлом могучего механизма, прямо из земли торчала труба. Чак припал к ее жерлу и долго пил маслянистую черную с радужными блестками жижу. Уже напившись, не удержался и склонился к трубе второй головой. У второй головы тоже пересохло во рту.

На глаза попалась большая лужа. Чак заглянул туда. Из зеркальных глубин лужи четырьмя безбелковыми черными провалами таращился на Чака синекожий монстр, увы, так мало общего имеющий с Учителем. На обеих головах начисто отсутствовала растительность, это компенсировалось тем, что оба черепа были покрыты костяными наростами, на подобие черепашьего панциря. Две огромные трехпалые лапы свисали почти до земли. Короткое мощное туловище, покрытое голубым мхом, заканчивалось двумя столбообразными ногами, тоже трехпалыми.

— Интеллектуальный кентавр! — взревел Чак и саданул по луже кулаком.

Кожа на руке и под каплями попавшими на тело начала отчаянно зудеть. Лужа была радиоактивна, а Чак, хотя чисто физически был к ней невосприимчив, но инстинктивно недолюбливал…

 

2. УЧИТЕЛЬ

Учитель в серебристом скафандре высшей радиационной и химической защиты стоял в пол-оборота к заходящему солнцу.

— Ты сегодня, как-то особенно взволнован, Чак… — голос Учителя, обезличенный усилителем, был как всегда спокоен.

— Я сегодня опять думал, Учитель.

— О чем Чак?

— ТОТ ДЕНЬ?!. Я ничего не помню… И от этого мне порой кажется, что Мир — всегда был ТАКИМ.

— Ты был болен, Чак. Тяжело болен.

— Был болен… — как эхо откликнулся Чак. — Теперь я здоров, но Мир все еще болен…

— Но когда Мир переболеет, это будет ТВОЙ МИР!

Чак вздрогнул, ему показалось, что Учитель рад этому грядущему миру, миру где для него — Учителя места уже не будет. Бункер — последний оплот прошлого. Последнее прибежище, последнего представителя некогда Великой Расы, к которой пока еще принадлежит Учитель. Но может где-то еще остались его соплеменники, где-то в иных бункерах? А может где-то уже бродят представители Новой Расы: Переживших ТОТ ДЕНЬ, выживших, но ценой Утраты. Безвозвратной утраты родства с Народом Прародителем. Уже НЕ ЛЮДИ… НЕЛЮДИ! Представители расы к которой принадлежит и Чак.

— Ты ранен?

Как пугающе безразличен этот механо-электрифицированный голос. Чак опять вздрогнул и жесткими пальцами с ногтями, конусом опоясывающими каждую последнюю фалангу, коснулся синей пленки на ноге. Сквозь новую кожу явственно пробивалась синяя шерсть. Скоро рана зарастет и забудется.

— Ерунда! Это всего лишь крысы.

Крысы теперь были огромные и наглые. Став на четыре задние лапы, любая из них могла потягаться ростом с Учителем. Их гибкие тела то и дело тенью скользили по раздолью этой гигантской помойки. Порой даже Чаку казалось, что теперешний мир и был специально создан для этих крыс… Но Чак «вспоминал» про ТОТ ДЕНЬ, и наваждение проходило…

— Я принес то, что вы просили, Учитель. — Чак протянул металлический контейнер. В нем были пробы грунта из различных мест. — На карте я отметил номером место откуда брал землю. Такой же номер и на соответствующей ячейке контейнера.

— Хорошо Чак. Мне пора… — Учитель забрал контейнер и направился к люку. — Завтра, в это же время я буду ждать тебя здесь, Чак.

Чак понимал, что Учитель прикован к бункеру, и так получалось, что он, Чак, прикован к Учителю.

Люк закрылся. Словно чудовищная пасть заглотила Учителя.

Чаку тоже было пора. Наползал туман. От тумана шкура зудела сильнее, чем от радиоактивных луж. Туман был кислотный.

 

3. А БЫЛ ЛИ РАЗУМ?

— Ну чего им не хватало?

Чак скрючившись, обхватив лапами колени и, примостив на каждое по голове, размышлял, сидя в кабине полуразрушенного тягача. Уцелела только, эта кабина, да левая гусеница. Остальное оплавилось и проржавело.

— Неужели ТОТ МИР, о котором рассказывал Учитель, можно было так легко сменить на ЭТОТ? Где был человеческий разум, когда сонмы блистательных механизмов сцепились в сеющем смерть танце? Или каждый отдельный разум надеялся, что его хрупкое тельце выживет в этом безумном хороводе? Да и был ли разум? Кто управлял той рукой — рукой самоубийцы бросившего стальное войско в первую и последнюю атаку.

Где тот жалкий комок нейронов, выжил ли во всеобъемлющем пламени? Может он до сих пор медленно угасает в каком-нибудь бункере? Как Учитель. Или деформировавшись в сломленных законах природы трансформировался в некого монстра, каким и был изначально по своему внутреннему содержанию.

— В такого монстра как я?

Чак с ужасом развернул головы лицом к лицу, пытаясь угадать ответ.

Правая голова, как всегда, молчала. Чак явственно ощущал, что мысли испуганными птицами бьются только в его левой голове, хотя видел он обоими парами глаз. И единая картина складывалась в левой черепной коробке в естественное неделимое изображение.

Семилапая крыса прогрохотала по крыше Чакового убежища, но заглянув во внутрь, тут же шарахнулась и скрылась в кипе грязных полиэтиленовых пакетов. По-видимому, сражение данное Чаком накануне раз и на всегда дало понять этим уродцам кто хозяин здешних угодий.

Туман осел — выпал кислотной росой, разъедая остатки металлических конструкций, в изобилии разбросанных вокруг.

Чак покряхтывая выбрался наружу и приступил к ежедневному обходу своих владений.

 

4. ОСТРОВ

Остров! Весь мир Чака — пусть огромный, но остров. Сегодня Чак, наконец, одолел гору в недрах которой в бункере хоронился от взбунтовавшейся природы Учитель. Гора была скорей всего потухшим вулканом. Его жерло, закупоренное громадной бетонной пробкой, образовало небольшую посадочную площадку. На площадке застыл одинокий вертолет.

Но внимание Чака привлек не вертолет, подозрительно блестевший в этом прогнившем мире, а дымка на горизонте.

Вначале Чаку показалось, что это привычный кислотный туман, но цвет темно-зеленый, насыщенный, вдруг всколыхнул шквал ассоциаций и воспоминаний, вспыхнувших неожиданно ярко, как одинокий фонарь на столбе среди заснеженного поля, погруженного в ночную тишину. Губы сами сложились и породили нежное как вздох слово:

— Море!

Чак жадно устремил взор всех четырех своих глаз туда, где трепетала зеленоватая дымка.

Море ясной каймой окружало грязный злобный осколок суши со всех сторон. И от этого остров казался воспаленным прыщом на ровном полупрозрачном мраморном теле.

И еще одна деталь диссонировала с привычным Чаковым миром — вертолет. Новый, абсолютно целый без малейших следов коррозии вертолет. Словно блестящая крылатая жаба, замершая в чутком ожидании.

 

5. ДОКТОР И ЛЕЙТЕНАНТ

— Вы не боитесь, лейтенант?

— А вы, доктор?

Доктор хмыкнул и мельком представил, как они с лейтенантом смотрятся со стороны:

— Если меня можно считать, некоторым образом «матерью», то вы лейтенант, несомненно духовный отец и значит мы несем как минимум равную ответственность.

— О, вы заговорили об ответственности… — теперь усмехнулся лейтенант.

— Да, об ответственности! — вдруг разозлился доктор, — лучше поздно, чем никогда.

— Вот именно поздно, уважаемый доктор. Для вас — поздно. А за меня не волнуйтесь. Я уж как-нибудь… Вы ведь знаете, что я даже более, чем «духовный отец» для Него.

— Вы просто пытаетесь усыпить свою совесть, лейтенант!

— Ошибаетесь доктор, совесть тут не причем. Я ВЕРЮ. В Него и Наше Дело.

— Еще бы, — злорадно поддакнул доктор.

— Напрасно вы, доктор, так… Я действительно верю, что смогу Ему помочь.

— Стать окончательным уродом?

— Стать Хозяином мира!

— У вас имперские амбиции, лейтенант!

— Не для себя, доктор, не для себя…

— Это еще как посмотреть.

— Если можете объективно.

— А впрочем, как знаете. С себя вины я не снимаю, а ваши благие намерения… Кстати, вы знаете куда ведет дорога вымощенная благими намерениями?

— Я думаю туда же, куда и дорога вымощенная одними сомнениями… Ведь у нас одна дорога, доктор?

— К моему сожалению — да. Отступать поздно, да и некуда.

 

6. ДВА МИРА

Волна весело подкатилась под ноги шалой собачонкой. Чак шарахнулся в сторону — слишком хорошо он усвоил какими должны быть туман или лужа. Все равно что! В первую очередь это — ОПАСНОСТЬ!

Но странно, от моря шел такой дразнящий и манящий дух… Солоноватый ветер врывался в легкие и дурманил голову, даже обе. Чак с опаской коснулся исчезающе нежного следа, простиравшего беспокойной границей на Грани двух Миров. И ничего! Набежавшая волна ласково «лизнула» руку. Ничего! Чак сделал шаг вперед. Волна накрыла его с головой, испуганно откатилась, и прямо у ног Чака на влажном песке осталось диковинное невиданное ранее созданьице. Серебристое гибкое тельце трепетало в такт настороженному сердцу Чака.

Бережно зажав свою добычу в синих ладонях Чак унес существо подальше от дурашливых волн, которые в любой момент могли лишить его неожиданно обретенного гостя из Иного Мира.

Синюшные крысиные тела, сам Чак, казались естественными среди руин и грязи. А существо!!!

Чак летел «как на крыльях», несмотря на то, что избитое сравнение никогда бы не могло возникнуть при взгляде на тяжеловесный цилиндр на двух толстых подпорках, увенчанный двумя несуразными черепахами.

Чак был так взволнован, что не сразу обратил внимание — вокруг уже давно стелилась серым ковром студенистая дымка.

Эта дымка и раньше не раз попадалась на глаза, но вроде никаких неприятных ассоциаций с ней у Чака не было связано. Чак даже однажды видел где зарождается тоненький как паутинка дымный ручеек. Миниатюрный бетонный колодец, диаметром в Чаковый палец, уходил в глубь горы. Может это был отработанный воздух из бункера?

Но этой дымки, почему-то, панически боялись крысы. И Чак до сих пор тоже старался ее избегать, но вот зазевался…

Чак хотел поскорей выбраться из сомнительного серого киселя, но вдруг, с ужасом заметил — в его напряженных бережных ладонях происходит что-то невообразимое!

Серебристое тельце существа затрепетало посинело, а затем прямо на глазах стало стремительно деформироваться. Изящный хвостик съежился, зато голова набухла и разделилась на две, некоторые чешуйки отпали и через несколько минут в дрожащих ладонях Чак держал жалкую свою копию или, точнее, страшную карикатуру.

Чак пошатнулся, существо выскользнуло из рук и гулко шлепнулось на землю. Оно уже не было чужеродным в Этом Мире. Оно было его порождением.

Неуклюже проковыляв несколько метров, существо было сожрано неизвестно откуда вынырнувшей крысой.

 

7. ЛЕЙТЕНАНТ И ДОКТОР

— Доктор, вам не кажется, что все это несколько напоминает великолепную премьеру в театре… военных действий.

— Скорее жутковатую, но дорогостоящую инсценировку.

— …и вы доктор, в роли Творца!

— Творца конца? Простите за каламбур.

— Вы пессимист доктор.

— А вы, лейтенант, прямо пугаете меня своим оптимизмом!

— Но как же иначе, ведь вы же фактически открыли способ Порождать Жизнь. Из «глупой» животной протоплазмы вы формируете Личность! И при помощи чего? Газ! Какой-то заурядный газ, осуществляет необходимую перекодировку генетического аппарата. И в несколько мгновений, как алхимик, из грязи и пыли, вы лепите — золото Личности.

— Голем…

— Что?

— Была такая легенда, об ожившем глиняном чучеле.

— Напрасно доктор, вы хотите меня задеть…

— Я просто пытаюсь сбить с вас, лейтенант, излишний оптимизм и спесь… родовую.

— А все-таки, неужели Он — слепок? Я ищу и не могу найти в Его облике знакомые черты. Не только в облике, но и в поведении, психике. Даже память не сохранена…

— К сожалению процесс формирования не предсказуем. Вы ведь знаете о неудачах с крысами? Но Он — слепок.

— И крысы тоже?

— И крысы, отчасти.

— Господи!!!

— Вы преувеличиваете, лейтенант, меня скорей можно величать доктором Франкенштейном.

— Я не о вас…

— Наконец-то, лейтенант, вы начинаете улавливать суть ситуации.

— Но вы-то, вы-то доктор?! Как вы, с вашими… могли пойти на такое?

— Молодость, интерес, честолюбие и… наивность, наверное…

— А я, все равно, верю!

— НО…

— ВЕРЮ!!! ВЕРЮ!!! ВЕРЮ!!!

 

8. СОМНЕНИЯ

— Что это было, Учитель?

— Ты о чем, Чак? О том существе?

Чак растерянный и отрешенный до сих пор перебирал в памяти картины удивительных метаморфоз произошедших с серебристым существом.

— Что произошло? Почему существо, которое я принес, попав сюда превратилось в безобразную карикатуру на меня? — Чак всхлипнул и впился обеими парами глаз в непроницаемое стекло скафандра, как всегда, скрывающее лицо Учителя.

— Во всем виноват — Тот День!

— Но, значит, в море все сохранилось как было до Того Дня. А может и за морем…

— Ты говорил, что это существо сожрала крыса? — резко перебил Учитель.

— Да, — печально подтвердил Чак и ему показалось, что Учителя при этих словах словно передернуло.

Правая голова Чака, как обычно, не участвовала в разговоре, но Чак чувствовал, что в ней бурлит какая-то кипучая жизнедеятельность.

— Учитель, может Тот День… — начал запинаясь Чак, но Учитель его поспешно прервал:

— Мне пора Чак. Скоро я тебе все объясню и помогу во всем разобраться.

И Учитель так поспешно юркнул в бункер, что у Чака стало тягостно на душе.

 

9. СЛЕД

Чак безучастно брел вдоль кромки прибоя. Ему казалось что там в таинственных изумрудных глубинах резвятся мириады серебристых существ, но ни одно из них не показывалось на берегу. Они лишь издали испуганно следили за Чаком.

Волны ластились у ног. Чак был почти уверен, что в той картине, которая, еще не так давно однозначно отображала представления Чака о Его Мире, появилась трещина. Трещина под напором умственных усилий становилась все шире и шире. Картина грозила расколоться, а за ее полотном таилось нечто непонятное и пугающее.

Что-то отвлекло Чака. Сделав по инерции еще пару шагов, он остановился и оглянулся.

Вдоль берега, то исчезая, то вновь «проявляясь», тянулась цепочка безобразных «куриных» следов. Отпечатки трехпалых ступней Чака безжалостным шрамом легли на мокрый прибрежный песок и море старалось зализать этот шрам, а поперек аккуратной цепочкой сбегал к воде и возвращался обратно обыкновенный человеческий след.

НО СЛЕД БЫЛ СОВЕРШЕННО НЕ ПОХОЖ НА НА СЛЕД УЧИТЕЛЯ!!!

Пропадая на твердых участках почвы след выныривал где-то дальше и упрямо вел к бункеру.

«Значит Учитель в бункере не одинок? Значит, он обманывал меня?» мысли Чака заметались, как язычки пламени, — «Значит ВСЕ ЭТО обман? Весь Этот Мир — ОБМАН!»

— Ты ведь и сам был уже почти уверен в этом.

Чак вздрогнул и оглянулся, он не сразу сообразил, что разговаривает с ним — его же правая голова.

 

10. ДОКТОР, ЛЕЙТЕНАНТ И ОТЧАЯНИЕ

— Доктор, что делать? Кажется Он начинает подозревать!

— Ну что же, я давно ждал этого.

— ?!

— Память! Она должна была восстановиться.

— Но что же делать? Что теперь делать?!

— Об этом стоило подумать раньше, а не строить весь этот балаган на лжи и самообмане.

— Но доктор, вы ведь и сами причастны…

— Я этого и не отрицал никогда.

— Так что же делать?

— Принимать с достоинством то, что заслужили.

— Нет — нет, надо что-то делать. Еще не поздно. Можно исправить, объяснить… Ведь еще не поздно?

 

11. РЫБА

Чак-правый не смотрел на Чака-левого. Правая голова обрела неожиданную самостоятельность. Мир двоился в сознании Чака, одна картина набегала на другую, мысли путались неожиданно натыкаясь на глухую стену отчуждения.

Слияния двух интеллектуальных составляющих Чака — не произошло.

«Правый» пристально разглядывал что-то на горизонте. Выдержав солидную паузу, он скосил глаза на «левого»:

— А может ты, все еще веришь, что этот мир не жалкая декорация и все это не глупый спектакль, где ты — лишь беспомощная марионетка? — и горько усмехнулся при этом.

А Чак-левый неожиданно для себя сказал:

— Я знаю настоящий мир — там! — Левый кивнул на безбрежную синь моря и грустно добавил: — А Учитель — лжец!

Сдавленный стон заставил Чака повернуть обе головы. Нелепо застыв в позе нерешительного ныряльщика, всего в нескольких шагах стоял Учитель.

Чак еще ничего не осознав сделал шаг навстречу.

Учитель неприятно взвизгнул и метнулся к бункеру, но на пол-дороге передумал и, оступаясь и падая, стал карабкаться на гору.

Чак как сомнамбула двинулся следом.

Скафандр Учителя потерял блеск и свежесть. Заляпанная грязью, перекошенная фигура Учителя на четвереньках преодолевающая склон, вызывала в душе у Чака почти болезненную тень осознания: Чак вдруг увидел — себя со стороны, несуразного, покрытого синей шерстью, посредине огромной помойной ямы…

Взревев Чак стал нагонять Учителя.

— Я только хочу заглянуть ему в глаза, — беспомощно твердила левая голова Чака, а правая крепко стиснув синее зубы, сверлила горящими глазами некогда серебристую спину.

— Нет! Нет! Нет! — хрипело существо-оборотень, обещавшее Весь Мир, который на поверку оказался обыкновенным миром лжи…

Вывалившись на бетонную верхушку горы, Учитель не потрудился даже принять вертикальное положение. На четвереньках, извиваясь всем телом он продвигался к спасительному брюху вертолета, который в полном безразличии застыл посреди бетонной площадки.

Чак прыгнул, и в тот момент когда непослушные руки Учителя рванули вертолетную дверцу, Чак всей своей тяжестью обрушился на хребет затянутый в серебряный панцирь. Лапы Чака сами потянулись к заляпанному грязью забралу…

— Остановись!!! — закричал кто-то за спиной но было поздно.

Раздался хруст и разорвав сверхпрочную огнеупорную ткань скафандра, разрезая жесткими нитями свою синюю плоть и теряя ногти Чак сорвал стеклянную маску вечно скрывавшую лицо Учителя. В черном провале шлема белело перепуганное сморщенное от ужаса личико с белыми безумными глазами.

Ядовитый воздух ворвавшись туда, где до сих пор никогда не был, заставил это существо широко раскрыть «пасть» и выпучить белесые глаза в которых пожаром метался страх.

— Рыба! — простонал Чак-правый.

Лицо Учителя посинело и стало терять форму. Что произойдет дальше Чак знал.

 

12. КРУГ ЗАМКНУЛСЯ

— Круг замкнулся, — отчужденно прозвучал тихий спокойный голос за спиной у Чака.

— Кто вы? — спросил Чак не оборачиваясь и завороженно следя за жуткими метаморфозами того, что еще недавно было учителем. Ткань скафандра лопнула во многих местах и там как живая вздымалась и опадала синяя плоть. В верхней части эволюционирующего урода уже наметились и набухли две синие почки — будущие головы.

— Кто я? Я и сам уже давно пытаюсь понять, кто я…

Чак обернулся. Рядом стоял… Учитель… Нет, не Учитель, просто представитель того же вида к которому принадлежал Учитель, теперь уже точно — принадлежал. Такой же серебристый шлем и такое же непроницаемое забрало, скрывающее глаза.

— Когда-то я был обыкновенным доктором. Потом я решил, что я — бог и мне дано право распоряжаться судьбами людей и пригрезилась возможность осчастливить их всех разом. Всех одновременно, не спрашивая о их желаньях. Обеспечить пищей, приспособить к Миру, избавить от одиночества — все проблемы одним махом. Породить сверхчеловека, выживающего в немыслимых условиях, человека всю жизнь ищущего другого человека и обретшего его в себе, имеющего возможность взглянуть на себя со стороны, понять себя, освободиться от извечного самоконтроля, от этой дурацкой, так называемой совести… А результат: еще один уродец, тужащийся повторить тот путь от которого он должен быть избавлен своим рождением, и… я… Кто я? После всего этого? Может я и есть — тот самый сверхчеловек? Или я монстр?

— А Учитель?! Кто он?

— Учитель! Ха! Матрица — жалкая матрица. Матрица бактериофаг. А ты жалкий слепок с жалкой матрицы. Учитель! Чему он мог научить, этот «учитель»? Научить самого себя… Чему вообще может научить человек, смутно представляющий, что он сам такое? Есть, пить, гадить?! Я знал, что я хочу и не смог. А этот…

Существо закованное в серебристые «доспехи» пнуло синий зародыш неудержимо превращающийся в «нового Чака».

— Я помню тебя! — проскрежетал вдруг Чак-правый.

— Я знал, что память должна была вернуться, Лейтенант.

— Меня зовут Чак!

— Да-да, конечно, но одновременно ты все-таки и Лейтенант, то есть Учитель. Волновая схема…

— Ты должен быть наказан, — тупо пробубнил Чак-левый.

— Да-да, конечно… — засуетился Доктор, — ты убьешь меня?

— Нет! — хором ответили «оба» Чака, и синяя лапа протянулась к серебристому шлему.

— Понимаю… — прошептал Доктор и решительно добавил, — я сам!

 

ЭПИЛОГ

Из служебного рапорта капитана подводной лодки МХ-1710:

«…были обнаружены несколько экземпляров объекта «Чак» (DW-7). Предположительно три. При попытки войти в контакт, экипаж понес потери (два человека) и вынужден был эвакуироваться с острова С-6\38-х. Связь с базой на острове установить не удалось. По последним наблюдениям, объект «Чак» теперь существует в пяти экземплярах. Похоже эксперимент вышел из-под контроля и принял лавионообразную форму…»

В верхнем углу документа красовалась резолюция: «БАЗУ УНИЧТОЖИТЬ!!!»

И чуть ниже коряво карандашом: «Попробуйте, если удастся, я сниму перед вами шляпу!»