7. ЗАКОНЫ ПЯТИМЕРНОГО МИРА

«Странные законы правят у нас в Пятимерном Мире…» — неторопливо размышлял Шипе-Топек, лежа на излюбленном месте под корнями Говорливого дерева Брысь. — Во всем отмечается определенная нестабильность. Все течет, все изменяется. Нельзя два раза войти в одну и туже реку. Один раз еще можно, но второй — дудки!!! Только соберешься, а реки-то и нету. Огма это явление называет инфекционным дефицитом, а я так думаю: где-то она, река то есть, течет себе преспокойно, только в каком-нибудь Ином, может быть Шестом или Седьмом, измерении…»

— Ты бы, чем свои бока отлеживать, лучше мои корни окучил, варварски ворвалось в размеренный ритм размышлений Говорливое дерево Брысь. — А то переведу тебя на самоокупаемость — сразу узнаешь что по чем.

— Правильно! — поддержал Говорливое дерево Брысь многорукий Яманатка, по причине многорукости автоматически причислявший себя к пролетариям. Но в ответ на многочисленные дружеские предложения приложить к чему-нибудь руки (в виду вечных жалоб, что якобы эти руки так и чешутся) почему-то вечно отвечающий, что он — Яманатка, рукоприкладством не занимается, не занимался и нет такой силы, которая бы его Яманатку заниматься заставит.

— Каждый хорош на своем месте! — с достоинством ответил из-под корней Шипе-Топек. — Хотя конечно, не место красит…

— Ах вот как?! — возмутилось Говорливое дерево Брысь. — Опять значит место виновато. Тогда не обессудьте, если оно вдруг станет вакантным.

— Снова конфронтация на почве межнациональных разногласий? — нервно поинтересовался миролюбивый Рекидал-Дак, как всегда присутствующий, но как всегда только отчасти. — Неужели нельзя прийти к какому-нибудь разумному компромиссу? Организовать консорциум или концессию…

— Тут возможно только что-то одно: либо разумному, либо какому-нибудь, — уверенно заявил Яманатка и ковырнул корень Говорливого дерева Брысь.

— Не трожь! — буркнуло Говорливое дерево Брысь раздраженно. Во-первых щекотно, а во-вторых меня Огма и так уже занес в Красную Книгу под вторым номером.

— А первый кто? — спросил Яманатка.

— Огма естественно, кого же он мог еще вписать! — удивилось Говорливое дерево Брысь.

— Компромисс?!! — завопил из-под корней Говорливого дерева Брысь Шипе-Топек. — Компромисс!!! Вечный Компромисс — извечная беда всей интеллигенции. А вот пру раз бы да вам всем… объяснить… доходчиво. Концессией по консорциуму!

— Ага, как же, — хмыкнул Рекидал-Дак, — нельзя — у нас демократия. Мы можем только поставить вопрос на голосование!

— Ну и что? — спросило Говорливое дерево Брысь.

— А ничего, — ответил беззаботно Рекидал-Дак. — Так и будет стоять пока не созреет.

— Ну почему же только поставить? — по хозяйски вмешался Огма. — Мы можем его: обсудить, развить, углубить, обосновать, отклонить и похоронить окончательно.

— И это все? — удивилось Говорливое дерево Брысь.

— А чего бы ты еще хотело? — удивился в ответ Огма.

— Ну, я знаю… — промямлило дерево Брысь.

— Оно хотело, чтобы я ему корни окучивал, — подал из-под корней недовольный голос Шипе-Топек.

— А ты чего хочешь? — спросил Огма.

— Покоя!!! — крикнул Шипе-Топек.

— Покой нам только снится! — ехидно вставил Рекидал-Дак, боязливо поглядывая на Огму.

— Покоя хочу, — развил свою мысль Шипе-Топек, — подумать хочу и понять!

— Вкалывать надо! — сурово изрек Яманатка, пряча все свои руки за спину. — Вкалывать, вкалывать и вкалывать! Тогда в оставшееся время ты ничего уже хотеть не будешь. Даже покоя.

— И вечный бой!!! — начал Рекидал-Дак, но Огма только глянул на него, и Рекидал-Дак сразу решил, что сказал уже достаточно.

Шипе-Топек на мгновение вынырнул из-под корней, окинул Яманатку саркастическим взглядом и с достоинством молча нырнул обратно.

— Ну хорошо, корни вы не хотите окучивать! — разъярилось Говорливое дерево Брысь. — Привыкли Пищевой Коллоид из Иных Миров импортировать, так теперь вы хотите, чтобы вам его подавали на блюдечке?!!

— С голубой каемочкой? — спросил Рекидал-Дак.

— Нет. На простом — летающем! — рявкнуло Говорливое дерево Брысь.

— Я, между прочим, заслужил, — огрызнулся Яманатка. — А Огме и вовсе — положено!

— Конечно!!! — заголосил из-под корней Шипе-Топек. — А интеллигенция мало того, что все время должна размышлять о Светлом Грядущем, так еще и Пищевой Коллоид должна сама себе добывать…

— Надо поставить вопрос… — осторожно вклинился Рекидал-Дак, не совсем четко представлявший к какой категории примкнуть.

— Будем думать! — сурово рубанул Огма, не уточняя однако о чем и когда.

— Чего тут думать! — рыкнул Яманатка. — Я бастую!!!

— Ха-ха-ха, — сказал Шипе-Топек. — Это я в душе смеюсь над вами всеми.

— Хорошо смеется тот… — начал Рекидал-Дак, но понял что Пора и эмигрировал. От греха подальше.

— Ладно, — устало сказало Говорливое дерево Брысь. — Не окучивайте. И даже наоборот! Но я выдержу. У природы большой запас прочности, а у меня корни, в отличие от вас всех, все таки есть. Но вы? И голов у вас по 1 целой и 25 тысячной на каждого и рук в среднем по три…

— Да брось ты… — смущенно пробормотал Шипе-Топек вылезая из-под корней. — Окучу я все что нужно.

— Мы что? Мы пролетарии завсегда! — промычал Яманатка усиленно разглядывая свои три пары рук.

— Да уж! — сказал Огма. — Тут вот Коллоид поступить должен, так я того… я принесу что ли?

— Только поживей! — еще не совсем остыло Говорливое дерево Брысь, созрело тут у меня что-то. Плод вроде… Угощать буду.

И все опять перестроились. В который уже раз… И даже Рекидал-Дак вернулся. И…

Но это уже совсем другая история, которая возможно…

Я все таки надеюсь — что пока, еще возможна. Еще надеюсь.

Пока…

 

8. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ

— Шипе-Топеки приходят и уходят, а в интеллектуальном смысле потенциал цивилизации остается неизменным, — задумчиво сказало Говорливое дерево Брысь и пошевелило корнями. Под корнями сидел Шипе-Топек и вызывающе упорно молчал.

— Им, Шипе-Топекам, вечно на месте не сидится! — несколько невпопад буркнул грубоватый Яманатка, живописно сплетая на животе три пары своих беспокойных рук.

Шипе-Топек молчал и из-под корней не показывался.

— На самом деле, Шипе-Топекам все равно: отсиживаться ли под корнями или шастать где нибудь бестолку, лишь бы не принимать участие в общественно полезных мероприятиях, — проворчал Огма и задумчиво посмотрел на Рекидал-Дака.

— Я — за! — на всякий случай сказал Рекидал-Дак, подумал и перестроил молекулы репеллента, вклиненные в его газообразную структуру.

Шипе-Топек молчал.

— Я даже больше скажу, — постепенно распаляясь выкрикнуло Говорливое дерево Брысь. — В нашем Пятимерном Мире от этих шипе-топеков…

Шипе-Топек молчал.

— Да уж! — сказал Огма.

— А я — против! — неожиданно брякнул Рекидал-Дак, но Огма только глянул на него, и Рекидал-Дак сразу заюлил:

— Я что, я — ничего, я так… в порядке плюрализма.

— Ну-ну, — сказал Огма, и Рекидал-Дак начал потихоньку рассредотачиваться. Но тут оживился Яманатка:

— Кстати, о плюрализме! Прохожу я давеча мимо Барьера, и тут вдруг с той стороны в меня кто-то как плю…

Огма медленно перевел свирепый взгляд на Яманатку. Яманатка сбился, замолк, а потом с независимым видом стал глядеть в пространство.

А Шипе-Топек молчал.

— Умер он там, что ли? — раздраженно поинтересовалось Говорливое дерево Брысь.

— Вроде не обещал, — неуверенно пробормотал Огма.

— От этих интеллигентов никогда не знаешь чего ожидать, — проворчал Яманатка, все еще пристально глядя в пространство. — Толи дело мы пролетарии! — и Яманатка демонстративно зевнул, а потом поскреб под каждой мышкой тремя руками одновременно.

— Шипе-Топек, он Шипе-Топек и есть, — осторожно сказал Рекидал-Дак, ни на что особенно не надеясь.

Но Шипе-Топек молчал.

— Между прочим, с его стороны это просто хамство — отвечать на дружескую критику двусмысленным молчанием! — вконец взбеленилось Говорливое дерево Брысь.

— Когда я был в его возрасте — я себе такого не позволял никогда, со свойственной ему скромностью заметил Огма.

— А когда ты был в его возрасте? — заинтересовался Яманатка.

— Точно не помню, но наверное был, — проворчал Огма и при этом опять посмотрел на Рекидал-Дака.

— Я воздержался, — на всякий случай сказал Рекидал-Дак, но очевидно снова не угадал и по этому стал поспешно рассредотачиваться.

— А жаль что не помню, — тем временем продолжил Огма, и взор его затуманился, а псевдоголова слегка поникла, — наверняка времечко было… И я — молодой и красивый (в этот момент Рекидал-Дак с сомнением покачал головой, но так как уже почти совсем успел рассредоточиться, Огма эти сомнения не зафиксировал). Конечно же скромный, (тут даже Яманатка крякнул), но и тогда уже выделяющийся среди любого ограниченного контингента своим недюжинным интеллектом. Как и сейчас, впрочем!

— Это ты кого, конкретно, имеешь в виду?! — свирепо уперев ветви в ствол, осведомилось Говорливое дерево Брысь.

— А нас! — беззаботно откликнулся Яманатка, не переставая при этом почесываться.

— Нет пусть прямо скажет, в лицо! — не унималось дерево Брысь.

— Вас и имею, — неохотно буркнул Огма.

— Ага, — сказало Говорливое дерево Брысь, внезапно успокаиваясь.

— Я лучше пойду! — поспешно выпалил Рекидал-Дак, но так как уже и так достаточно рассредоточился, на него никто не обратил никакого внимания.

— Кстати, — оживился Яманатка, — мне тоже пора!

— Да и мне пора, — сказал Огма, стараясь ни на кого конкретно не глядеть.

— Я бы первым ушло! — саркастически поддакнуло Говорливое дерево Брысь. — Да вот Шипе-Топека жалко не на кого оставить. А с вами, он же пропадет окончательно.

И все кроме дерева Брысь ушли, а Шипе-Топек так ничего и не сказал.

— Шипе-Топек, ты что, спишь там что ли? — жалобным голосом прохныкало Говорливое дерево Брысь.

— С вами поспишь! — наконец подал голос из-под корней Шипе-Топек.

— Уффф!!! — облегченно вздохнуло Говорливое дерево Брысь. — Хорошо хоть живой.

— Живой-то живой, только разве это жизнь? — раздраженно сказал Шипе-Топек вылезая из-под корней. Он посмотрел левой головой направо, правой налево, потом ожесточенно хором плюнул и полез обратно под корни.

«Другой бы спорил, а я промолчу», — мрачно подумало Говорливое дерево Брысь и захотело было тоже плюнуть, но вовремя вспомнило, что не чем. «Хорошо Шипе-Топеку — раз и под корни, а тут торчи как… На радость всем ветрам. Но и в таком положении, есть своя неизъяснимая прелесть!»

И дерево гордо продолжало торчать! И лишь порой накатывала грусть, и дереву Брысь начинало казаться, что во всем Пятимерном Мире, только оно одно находится на своем боевом посту, а все остальные благополучно спят под корнями. Но потом, дереву начинало казаться, что то что ему показалось это только кажется, а на самом деле должно казаться совсем иное, которое тоже может кажется, а может в конце концов и нет!

Ну разве можно понять логику Пятимерного Мира?!!

 

9. К БАРЬЕРУ!

— Занято! — сказал Шипе-Топек из-под корне Говорливого дерева Брысь, но наружу не вылез.

— Больно нужна мне твоя малолитражная конура, — фыркнул Яманатка и с независимым видом сложил на груди свои знаменитые руки. — Меня Огма на учет поставил — на кооператив, с видом на Барьер.

— Было бы на что смотреть, — оскорбленно буркнуло Говорливое дерево Брысь. — Не слушай его Шипе-Топек — это он от зависти.

— Что я Рекидал-Дак какой, — возразил Яманатка и саркастически хмыкнул.

— Конечно! Чуть где что — сразу: Рекидал-Дак, Рекидал-Дак… забубнил Рекидал-Дак, который давно уже подслушивал пользуясь невидимостью, ка всегда забывая о благоухающих молекулах репеллента.

— А разных газообразных вообще не спрашивают! — по пролетарски прямо отрубил Яманатка.

— Тоже мне, нашелся монокристалл, — огрызнулся Рекидал-Дак, но тут прибыл Огма, и Рекидал-Дак срочно сделал вид, как-будто, он только что вышел, хотя на самом деле, уходить пока никуда не собирался.

Огма подозрительно принюхался, потом проковылял прямо к корням Говорливого дерева Брысь и бесцеремонно заглянул во внутрь.

— Шипе-Топек не принимает! — на всякий случай сказало Говорливое дерево Брысь.

— И давно это с ним? — спросил Огма.

— Что давно? — прикинулось Говорливое дерево Брысь совсем простым деревом, из хорошего семейства — широколиственных, но умеренно узких в интеллектуальном смысле.

— Ну это, — сказал Огма, потом подумал немного и уточнил:

— Как его… Давно спрашиваю… завязал?

— Что завязал? — продолжало прикидываться Говорливое дерево Брысь.

Огма задумчиво, но пристально посмотрел на не в меру говорливое дерево, словно собирался повеситься на его ветвях и искал сук поудобней, но так ничего и не ответил.

— Может, Гордиев узел? — робко подсказал, на миг сконцентрировавшийся Рекидал-Дак, который в нарождающейся дискуссии забыл, что он якобы вышел, но тут же, только глянув на Огму, вспомнил и пожалел, что как всегда выбрал неверную стратегию.

— Морской наверное? — встрепенулся Яманатка.

Шипе-Топек вылез из-под корней, молча, но с подтекстом покачал головой и полез обратно.

— Узлы бывают разные, — глубокомысленно заметило дерево Брысь, глядя в ту часть Шипе-Топека, что еще не успела скрыться под корнями. — И есть время вязать узлы, а есть и развязывать.

— Вяжут лыко, — возразил Яманатка.

— Лыко, как раз не вяжут! — не удержался опять Рекидал-Дак. — Лыко дерут!!!

— Дерут три шкуры, — мрачно сказал Огма со значением и при этом посмотрел на Рекидал-Дака.

— Шкуру спасают! — поспешно выпалил Рекидал-Дак, — потому, что своя шкура…

— Шкуру делят! — опять возразил Яманатка, что-то на него сегодня нашло этакое. — Но сначала, все таки, наверняка, отнимают.

— Предлагаю вынести этот вопрос на комиссию! — запальчиво предложило Говорливое дерево Брысь. — И всесторонне его обсоса… обсудить, то есть.

— Лучше вообще вынести, — хмыкнул Огма, — как сор из избы…

— Правильно, — поддакнул не с того не с сего Яманатка, — комиссовать его, и дело с концом!

Из-под корней опять вылез Шипе-Топек, окинул всех заинтересованным взглядом, зачем-то постучал по стволу Говорливого дерева Брысь и полез обратно под корни.

— А я предлагаю поставить вопрос на голосование, — неожиданно брякнул, так и не ушедший Рекидал-Дак.

— Лучше на попа! — опять «лег на прежний курс» «противоречивый» Яманатка.

— Где же мы его достанем в нашем-то Пятимерном Мире? — растерялся Рекидал-Дак.

— Или нет?! — Яманатка так разошелся, что стал уже противоречить сам себе. — Нет! Я думаю все таки — ребром.

— Чего уж там, — буркнул Огма, — давай сразу берцовой костью.

— В горле? — наивно спросил Рекидал-Дак.

— В… Впрочем, туда, по-моему, только перья вставляют! — мрачно сказал Огма, и Рекидал-Дак почувствовал, что дискуссия подходит к логической развязке.

— Ну я пошел, — вяло промямлил Рекидал-Дак.

— Куда это ты пойдешь? — вдруг совершенно нормальным голосом спросил Огма.

— Ну, я знаю…

— В том-то и беда, что мы все не зная куда, идем и идем, идем и идем…

— Но…

— И впереди, стопроцентно нас ждет один только Блек Бокс…

— А зачем нам два Блек Бокса? — напрочь разрушил поэтический настрой неугомонный Яманатка.

Но Огма только покачал своей псевдоголовой и вздохнул, но так, что все равно Яманатке неожиданно захотелось рассредоточиться, как это иногда позволял посреди разговора малоучтивый, но долгоживущий Рекидал-Дак.

Из-под корней вылез Шипе-Топек, пессимистически плюнул себе под ноги и сказал:

— И все таки жизнь — прекрасна!

«Разве это жизнь?» — угрюмо подумало Говорливое дерево Брысь, но в слух ничего не сказало.

— А не рвануть ли нам к Барьеру? — вдруг дурным голосом завопил сконцентрировавшийся Рекидал-Дак. — Развеемся?!!

— Нам пролетариям глубоко… — начал было Яманатка, но Огма только глянул на него и Яманатка тут же затряс головой будто его обуяла «Собачья Старость».

— К Барьеру! — рявкнула правая голова Шипе-Топека, а левая поддакнула:

— А то развели здесь… парламент… Говорилки пятимерные…

Говорливое дерево Брысь долго смотрело им вслед, но так на сей раз ничего и не сказало, хотя про себя, наверняка, подумало. Но то, что подумало оставило при себе. Ведь у каждого в принципе есть хотя бы одна, пусть даже псевдоголова, вот пусть каждый и думает своей головой, про себя, про других и про все остальное прочее…