14. КРУГИ НА ВОДЕ

Шипе-Топек стоял на пригорке, грыз молодой побег экзотичного даже для здешних мест, Фигняка Серебристого и размышлял о эффекте Допплера, хотя вокруг бушевала весна и яростно нашептывала совсем иные темы для размышлений.

Шипе-Топек: «Согласно спектральному анализу излучения звезды…»

Весна: «Э-э-эх! А пахнет-то как, наверняка хоть одна голова, да закружилась! Сейчас бы рвануть куда — порезвиться…»

Шипе-Топек: «…наблюдается смещение в инфракрасную часть спектра…»

Весна: «Пищевой коллоид сейчас в самом соку… Тяпнем по маленькой?»

Шипе-Топек: «…альтернативно: наблюдается тенденция к…»

Весна: «Ты бы, что ли, кругами побегал!»

Шипе-Топек:

— Отвяжись!!!

— Больно ты мне нужен! — возмущенно буркнуло Говорливое дерево Брысь.

— Это я не тебе! — раздраженно сказал Шипе-Топек.

— А-а-а!!! — понимающе протянуло Говорливое дерево Брысь. — Приятно поговорить с умным человеком? Тихо сам с собою… Первый признак, между прочим.

— Уж лучше сам с собою, — не замедлил откликнуться Шипе-Топек и сделал многозначительную паузу.

— Договаривай! — с явной угрозой в голосе потребовало Говорливое дерево Брысь.

— Вот-вот, — радостно поддакнул подоспевший, и как всегда в самый не подходящий момент, Яманатка. — Сказал «А» — говори «В» тоже, все равно оно от тебя не отстанет, пока ты, ему весь алфавит не перечислишь.

— На счет в коммерческом банке? — осторожно уточнил Рекидал-Дак, стремительно сконцентрировавшись, но ровно на столько, чтобы только спросить.

— О каких банках идет речь? — вклинился телепатическим образом Огма, телекинетически оставаясь вне досягаемости. — Неужели дефицитные консервы подвезли, из гуманитарной помощи, от слабо развитых маломерных миров?

— Вам бы только желудки набить, — взъярился вдруг Шипе-Топек. — А духовные искания — вам чужды и непонятны! В силу вашей отсталой пятимерной сущности.

— А ты сам-то, шестимерный что ли? — искренне возмутилось Говорливое дерево Брысь.

— Я — многогранный! — независимо отрубил Шипе-Топек.

— Палисандр ты наш, — вяло поддакнул Яманатка.

А Весна тем временем не унималась.

Весна: «Весна идет весне дорогу!»

Шипе-Топек: «Тут все надо обмозговать, тщательно взвесить…»

Весна: «Чего тут взвешивать — гуляем братцы!!!»

Шипе-Топек: «Нет, так жить нельзя!»

Весна: «А как можно?»

Шипе-Топек «Ну, я знаю… Как-нибудь иначе, может и правда начать все сначала?»

Весна: «Опять все с начала? Сколько можно?»

Шипе-Топек: «Сколько скажут!»

Весна: «Ну-ну…»

Шипе-Топек: «А я говорю…»

Весна:

— Отвяжись!

Шипе-Топек:

— Ну и отвяжусь!

— Ой как напугал, — мрачно сказало Говорливое дерево Брысь и индифферентно поскребло корнями по грунту.

— Ты и так у нас достаточно отвязанный, — безразлично поддакнул Яманатка, с интересом следя за «манипуляциями» Говорливого дерева Брысь.

Рекидал-Дак тоже хотел сказать, что нибудь умное, но не успел прибыл Огма.

— Все на строительство Нового Барьера! — строго сказал Огма и поискал глазами Рекидал-Дака, но тот все таки успел, паршивец, во время рассредоточиться.

«Это конец!» — подумал Шипе-Топек. — «Впрочем нет. Это ведь только Начало! Но если мы так начинаем, то как же мы кончим?»

— Нам пролетариям, — торжественно начал Яманатка, а Говорливое дерево Брысь проворно повесило «на грудь» табличку гласящую: «РЕЛИКТ. ОХРАНЯЕТСЯ ГОСУДАРСТВОМ» и с независимым видом стало глядеть в пространство.

— Так, — сказал Огма. — С флорой все ясно, а как у нас обстоят дела с фауной?

И при этом все посмотрели на Шипе-Топека.

— Интеллигенция за всегда была с народом, хоть он этого никогда и не ценил! — мрачно буркнул Шипе-Топек, понимая, что все равно Огма просто так не отстанет.

— Видал я эту вашу… — снова торжественно начал Яманатка, но закончить ему опять не дали.

— Сам ты, — сказал Шипе-Топек.

— А я говорю…

— Нет, ты кто такой?!!

— Я реликт!

— А я…

— Ну-ну…

— И даже очень!

— А ну вас всех! — сказала Весна и ушла.

Наступила осень. В Пятимерном Мире так часто бывает: за весной сразу идет осень, за осенью зима, а за зимой — снова осень. Может как раз эта самая весна и есть единственный ископаемый реликт в Пятимерном Мире.

Хотя… История Пятимерного Мира — известная хромоножка. Ну, а когда одна нога короче другой — тут волей неволей начинаешь ходить по кругу, стыдливо величая круги — витками спирали. А значит, в принципе, любая весна должна повториться.

И все же! Как мне лично кажется, жить надо так, будто эта весна действительно последняя.

А там… Если повезет чуть-чуть…

И вот уже:

— Весна идет — весне дорогу!

— Пищевой коллоид сейчас в самом соку… тяпнем по маленькой?

— ОТВЯЖИСЬ!!!

— Как хочешь.

И только круги, круги на воде.

 

15. COGITO ERGO SUM!

— Шипе-Топек это звучит! — гордо объявил Шипе-Топек и с независимым видом посмотрел по сторонам: по сторонам никого видно не было, и это рождало смутное беспокойство.

Шипе-Топек немного подумал и уже менее уверенно произнес:

— Шипе-Топек, между прочим, Шипе-Топеку — рознь…

— Шипе-Топек он Шипе-Топек и есть! — тут же бодро откликнулись где-то за спиной.

— Это что, намек? — осторожно спросил Шипе-Топек, незаметно принюхиваясь.

— А чего тут намекать, — как всегда прямо «резанул», вынырнувший из близрастущих кустов, многорукий Яманатка. — Одно слово — Интеллигент районного масштаба!!! — и тоже принюхался.

— Это три слова, — мрачно возразил Шипе-Топек.

— Слова — три, а суть — одна! — возвестил кто-то не видимый, но явственно благоухающий импортным дезодорантом.

— Я же и говорю, — не унимался Яманатка, — больно ты умный у нас. Умный до боли!

— Cogito ergo sum! — загадочно намекнул Шипе-Топек.

— А вот выражаться не надо!!! — тут же встрепенулся Яманатка. — В случае чего, я ведь такое могу загнуть: ты же знаешь! Мы пролетарии…

— Пролетая над территорией… — вклинился все еще обоняемый, но все еще невидимый, ну конечно же, Рекидал-Дак.

— А в ответ на злобные происки и бредни, у меня в запасе всегда есть один неоспоримый аргумент, в количестве шести экземпляров, — тонко намекнул Яманатка, развернув нос по ветру и помахивая тремя парами рук.

— Правильно! — одобрил его поведение внезапно возникший Огма. Времена нынче такие — лихие, жесткие, энергичные и действия должны быть энергичными и действователи… лихими. Свободное предпринимательство! Свободная зона…

— Кстати, насчет зоны, — вклинилось издалека Говорливое дерево Брысь, тоже однако как и Рекидал-Дак оставаясь невидимым. — Я тут подумало…

— Ха! — громко сказал Шипе-Топек.

— Ну?! — так же громко откликнулось Говорливое дерево Брысь.

— А что? — не сразу сдался Шипе-топек.

— А квартира? — не уступило Говорливое дерево Брысь.

— Да квартира! — твердо и решительно сказал Шипе-Топек. — Нет конфронтация! Мир! Дружба! Каждому трудящемуся — по труду! Каждому мечтающему — по голубой мечте! Каждому нуждающемуся — по нужде… и голубому нужнику!!!

— Хо! — удовлетворенно констатировало Говорливое дерево Брысь, плотоядно потирая корнем о корень.

— Нд-а-а-а, — покачал головой Яманатка.

— А ты как думал? — спокойно, но сурово посмотрел на него Огма.

— А я не обязан думать! — затравленно огрызнулся Яманатка. — Пусть вон шипе-топеки думают. А я, если где что надо отвинтить — скажите, отвинчу в момент. Если где что можно унести, только намекните — я унесу с радостью…

— Насильник ты наш, — подобострастно поддакнул Рекидал-Дак.

— Все!!! — рявкнул Огма.

— Кончаем базар — переходим к рыночной экономике!

— А я никуда идти пока не собираюсь! — строптиво возвестило Говорливое дерево Брысь.

— Ну а я, вообще — умер! — противным голосом сказал Шипе-Топек и тут же быстро лег на землю и стал при этом незаметно отползать.

— В таком случае — будем бить! — заявил Огма.

Шипе-Топек пополз обратно.

— Рублем! — добавил Огма.

Шипе-Топек опять незаметно сменил направление («Черт с ни с рублем!»)

— А я люблю бить баклуши, — вдруг немного невпопад заявил Яманатка.

Шипе-Топек притормозил на мгновение, подумал и вновь пополз прочь.

— А еще, — не унимался Яманатка, — в ладоши и по ушам!

— Ушами надо хлопать! — авторитетно заявил Рекидал-Дак, — на свежем Ветру Больших Перемен.

— Кстати о ветре, — подало голос из далека Говорливое дерево брысь. Говорят, что нельзя плевать против ветра, а почему собственно, если у нас уже полный плюрализм и полная же демократия? Как по мне: каждый может плюнуть куда захочет и имеет полное право быть оплеванным…

— Потому, что все равно надо чуять откуда ветер дует, — мрачно сказал Огма, глядя вслед неуклонно уползающему Шипе-Топеку.

В таком ракурсе Шипе-Топек несомненно вызывал уважение и даже некоторую зависть.

— А впрочем, ползите куда хотите! — Огма в сердцах демократично плюнул, но Шипе-Топека не попал.

Зато очень похоже, что это был все таки самый последний рассказ о жизни в Пятимерном Мире.

Да и где быть этой самой жизни и этому самому Пятимерному Миру, коль его аборигены, с попутным ветром Больших Перемен, расползлись во всех пяти направлениях, прихватив с собой все, что еще можно было прихватить.

ЭТО КОНЕЦ.

P.S. Лишь Одинокое дерево Брысь еще не верило в это.

Но, нельзя же прожить всю жизнь лишь на АВОСЬ.

Хотя, в Пятимерном Мире…

Нет, правда?

Если ничего другого уже не остается?

Ну еще разик, последний?

Ну может все же АВОСЬ?

И только круги…

Впрочем нет. Это все же Пятимерный Мир, и значит не круги, а квадраты.

Квадраты на воде.

И спираль Истории у них должно быть квадратная.

И голова…

Но ты, читатель, в это не верь!

Не верь… Не верь… Не верь…

А, черт! Об угол руку поранил.

Ну, ничего, главное ведь что:

COGITO, а значит где-то SUM, одним словом.

 

16. ПОСЛЕСЛОВИЕ: «…НА КРУГИ СВОЯ…»

— Тук-тук! Кто там? — сказал Шипе-Топек, постучав сначала по стволу Говорливого дерева Брысь, а потом по небольшому, но очень твердому лбу Яманатки.

Яманатка было собрался ответить, даже успел размахнуться как следует… Но прибежал взмыленный Рекидал-Дак:

— Огма! Там!!!

— Ну и что, — спокойно сказало Говорливое дерево Брысь. — Он — там, мы — тут, а некоторые тем временем… бананы кушают.

— Почему именно бананы? — спросил Яманатка, который хоть покушать был не слаб, но работать, по возможности, избегал, не выделяя в особые категории, ни физические аспекты труда, ни интеллектуальные.

— Правильно, — сказал Шипе-Топек, — интеллигентному человеку бананы ни к чему. Лично я люблю… киви.

— Огма! Там, — сказал Рекидал-Дак, но уже менее уверенно.

— Киви это птица такая, — обрадовался Яманатка, — про нее еще в песне поется… на иностранном языке: «Чому я не птыця, чому нэ литаю?» Это про нее — про киви.

— У тебя Яманатка, если говорить конфиденциально, с логикой всегда была конфронтация, вместо консорциума, — задумчиво сказало дерево Брысь.

— Правильно, — опять поддакнул Шипе-Топек, — у него даже концессии нет. Сплошной ходячий нонсенс.

— Чаво у меня нет? — подозрительно посмотрел на Шипе-Топека Яманатка, интуитивно чувствуя, что его как-то оскорбили.

— Совести у вас нет! — вдруг твердо сказал Рекидал-Дак, что было несколько неожиданно, потому, что твердость и газообразная консистенция конгломерат противоестественный и неконструктивный.

— Там Огма, — начал было Рекидал-Дак, но сбился. — Я вам… хотел… конфиденциально…

— Коню понятно, что конфиденциально, — уверенно заявил Яманатка, а сам подумал: «Ну и головатый мужик был этот самый Ко-Ню.»

— Тут главное взглянуть на проблему сверху, — задумчиво сказало Говорливое дерево Брысь, — с высоты, так сказать птичьего поме…

— Лучше с разных сторон, — уверенно заявил Шипе-Топек и для наглядности посмотрел на Рекидал-Дака, бессовестно пользуясь возможностями щедро отпущенными ему природой, то есть посредством двух голов.

— На проблему надо смотреть вглубь, — пробурчал Яманатка, с завистью поглядывая на Шипе-Топека, а потом, помолчав немного, мрачно добавил:

— И в ширь!

— Этот схоластическое утверждение, — холодно заметил Шипе-Топек. — С выхолощенной социальной сущностью.

— Кстати, насчет процесса выхолащивания…

— А вот этого не надо! — твердо сказало Говорливое дерево Брысь. — Не надо банальностей!

— Бог с ним с процессом, — встрепенулся Шипе-Топек. — А вот бананы…

«Так, пошли по второму кругу, — подумал Рекидал-Дак. — Сколько же кругов у нас есть еще в запасе? Но, вообще, интересно, что же я им все-таки хотел сообщить?»