Понимаю, что выгляжу не так, как должно главе древнего рода. Цвет платья, длинна рукава и золотой пояс правильные, а в остальном… Хорошо, что сейчас я даже не знаю, как надо. Меньше смущаться буду.

– Готовы, госпожа? – уточнил секретарь.

– Да.

Двери распахнулись, я сделала шаг вперёд и остановилась. Что могу сказать? Я на сцене, а не в суде. Зрители встали, приветствуя меня аплодисментами. Медленно прошла к трибуне, положила перед собой лист с текстом. Впрочем, он мне и не нужен. Диадема подскажет. Вовремя я о ней вспомнила – всё никак не привыкну. Я улыбнулась. Люди продолжали рукоплескать стоя.

Обвиняемый был уже на сцене. И, полагаю, привели его задолго до моего появления. Он стоял на коленях, со связанными за спиной руками, лбом касался пола. Получалось, что и ко мне, и к зрителям он стоит боком. Мужчина чуть повернул голову, и наши взгляды встретились. На его лице читался неприкрытый страх.

Я подняла руку, как учила Мила. Зрители тотчас затихли, сели на места. Медленно обвела взглядом собравшихся. Пусть диадемка запоминает. Громко, с чувством, с выражением наизусть повторила полагающийся текст, завершая приговор:

– Такова моя воля, воля главы рода Лада.

Зрители слаженно встали, вновь аплодисменты. Минуту я постояла, принимая полагающиеся знаки внимания. Подняла руку. Зал просто взревел. Развернулась и медленно вышла, двери захлопнулись за моей спиной. На мужчину, которого я осудила, так и не взглянула больше.

Раньше я боялась публичных выступлений… Очередной кусочек прошлой себя я безвозвратно потеряла.

– Отлично справилась, – похвалила Мила без энтузиазма. – Самое сложное позади.

– А что осталось?

– Приговор приводит в исполнение сам обвинитель или, редко, член рода. Завтра клеймишь этого. Тогда действительно всё.

– Об этом речи не было, – сказала я холодно.

– Вика, – в помещении появилась Лира, – ты на удивление хорошо справилась. Поздравляю.

– Спасибо. Мила говорит, что завтра…

– Ты исполняешь приговор. Да. Ты же Закон уже знаешь. Откуда такой вопрос?

На первый взгляд мне ничего такого не попадалось.

– Женщина, вынесшая решение о наказании, исполняет его сама или передаёт эту обязанность тому, кто ниже её в иерархии рода. Припоминаешь? – Мила чуть брезгливо поморщилась.

– Я полагала речь идёт о внутренних делах рода. Мать наказывает сына.

– Не только. Сейчас ты тоже определила наказание, и действовать будешь по Закону.

– Да, действовать я буду по Закону, – откликнулась я.

– Мила, обеспечь, пожалуйста, Вику ещё книгой по истории применения Закона. А то, что читала, что не читала…

– Да, Лира, обязательно. Я теперь тоже вижу, что прочтения только Закона Вике не хватило.

То есть я бы могла отправить вместо себя любого члена своего рода? Но я первый и единственный представитель рода Лада…

– Как проходит клеймление? – глухо уточнила я, в Законе об этом было сказано недостаточно конкретно.

– Ничего сложного, Вик. Инструмент подготовят заранее, ручка специально зачарована, чтобы ты не обожглась. Приложишь к плечу. Со всеми полагающимися приветствиями собравшихся займёт меньше получаса.

Боги, хочу обратно в Академию. Там мне пытки преподавали в теории и на манекенах.

Ужин проходил в той же обстановке, что и обед. Девушки активно обсуждали своих знакомых, наряды и предстоящий праздник – День нового дома. Мила позвала внучек сесть рядом с собой, и расспрашивала о том, во что они сегодня играли, как выучили уроки, куда хотят пойти завтра, если у неё будет время. А ещё Мила время от времени поглядывала на стоящего за моей спиной Кейла.

После ужина пошла в выделенную мне комнату. Кейл молча шёл сзади. Около двери в спальню он неожиданно меня окликнул:

– Госпожа…

– Да?

– Госпожа глава рода Тильян распорядилась, чтобы я пришёл, – запинаясь, сказал он, и вид у Кейла был абсолютно несчастный.

– Когда ты пойдёшь?

– Должен быть у госпожи через четверть часа.

– Ясненько.

Так дело не пойдёт. Слишком очевидная плюха в мой адрес, да и парня жалко.

– Кейл, до того, как уйдёшь, скажешь мне.

– Да, госпожа.

Я скрылась в комнате. Навстречу поднялась блондинка, помогавшая мне одеться утром. Тогда я даже поговорить с ней не успела, только узнала, что зовут её Данильяна.

– Устали, госпожа? Позвольте, я помогу расстегнуть пуговицы на спине.

– Подожди, я ещё не ложусь.

– Да, госпожа.

Я села, прикрыв глаза. Надо подумать. Метку на ауру Кейлу я поставила. С разрешения Милы. Зачем она так демонстративно его поцеловала? Не верю, что без причины. Она предлагала союз, но действия совсем не дружеские. Пока не понятно.

Зато кристально ясно другое. Пусть я и нищенка по местным меркам, я глава рода, древнего. И я гостья. Я не имею права молча проглотить подобные действия в отношении себя. Следовательно, я иду к Миле вместе с Кейлом. У меня к ней не один вопрос в кармане.

В дверь постучали. Кейл. Я поднялась:

– Проводи меня к Миле.

Взгляд настороженный, но кивает. А не так я от хозяйки и далеко.

– Вика? – особо удивлённой Мила не кажется, да и сидит одетая в платье. Не похоже, что она готовится к «ночной романтике».

– Мила, можно войти?

– Конечно, Вика, – взмах руки и мы остаёмся вдвоём. – Что-нибудь случилось?

– Во-первых, Лира хотела, чтобы я как можно скорее прочитала про то, как Закон применяется. А у меня есть привычка перед сном читать.

– Достаточно было распорядиться, чтобы тебя проводила горничная.

– А, во-вторых, Кейл. Ты разрешила поставить ему метку, я поставила. И у меня возникли на него планы.

– Хорошо, – Мила на удивление легко отступила. – Кейл!

Парень возник в дверях.

– Ты мне сегодня не нужен, – взмах руки.

Скрыть радость парень не смог, вышел. Мила поджала губы, потом выражение лица стало нейтральным.

– Молодец, Вика. Даже не предполагала, что ты так быстро начнёшь себя проявлять. Ведь, правда, сначала ребёнком показалась. Впрочем, Лире я тоже кажусь слишком юной.

Мы, наконец, распрощались.

– Кейл, проводи меня в библиотеку.

В комнату я вернулась с книжкой в руках. Кейла я отослала. Данильяна помогла раздеться.

– Давно у Милы служишь?

– Четыре года.

– То есть ты к ней пришла, когда Миле около двадцати лет было? – я намеренно назвала абсурдный возраст. Интересно же про Милу послушать.

– Что вы, госпожа! Я принадлежу роду Тильян, и глава четыре года назад назначил меня служанкой. А сама она просто выглядит очень замечательно, как и положено женщине её положения. Когда я служанкой стала, внучкам госпожи было уже два года.

– Так сколько ей лет?

– Ей сорок три.

– А внучкам, получается, шесть?

– Да, девочки близняшками родились, неудачно так.

– Почему?

– Ой, – Данильяна прикрыла рот ладошкой, – госпожа, простите, болтаю глупости. Разрешите? Спокойной вам ночи!

Девушка выскользнула из комнаты. Близняшки – это неудачно? Какая оговорочка… Предположу, что внучкам Милы предстоит выяснить, кто из них будет наследницей. Не мои трудности, и не актуально сейчас. Я села читать принесённую из библиотеки «Историю применения Закона». Всё равно сон не идёт, как вспомню, что завтра клеймить человека придётся.

Всё-таки я уснула. Утром обнаружила, что сижу на стуле, голову на руки положила. Всё затекло. Так и хочется закряхтеть, как старая бабка. Зато прочитала талмуд от корки до корки. Кое-как встала, размялась. Помогла горячая ванна. Когда я вышла, Данильяна была уже на месте и раскладывала новый комплект одежды.

– Доброе утро, госпожа!

– Доброе, – так и хотелось процитировать земную истину, что утро добрым не бывает. Завтрак снова принесли в комнату. Оказалось, за одним столом семейство собирается на ужин, реже – на обед.

Кусок не шёл в горло. Успокаивала себя тем, что если бы я отказалась, человека бы попросту казнили. Отлежится пару дней, вернётся к работе. Будет снова пытаться поймать Артура… Пусть только Артуру удастся скрыться! Не хочу, чтоб он сюда попал. Очень хорошо понимаю, почему он сбежал.

Исполнение приговора всё в том же здании, но в новом зале. Зрителей в разы больше. Мне выделили «большую сцену». Кто-то любит кровавые зрелища?

– Рано, Вика, – Мила спокойно сидит в кресле, в то время как я стою около чуть приоткрытых дверей.

– Зачем тянуть?

– Ожидание – тоже часть наказания. – Сядь, Вика.

Я осталась стоять. Руки ледяные.

– Потом в храм сходим, – продолжает Мила.

– Я ничего не знаю о богах агатов.

Милы фыркнула.

– Боги у отсталых народов. Мы никому не молимся.

– А как же храм?

– Посвящён Великой Матери, предположительно исторический, а не легендарный персонаж. Остальное – атрибутика.

– Религия без веры?

– Зато народ дисциплинирует. Ладно, пора, – Мила кивком указала на дверь.

Порядок действий знаю. Выхожу, замираю. Меня встречает шквал аплодисментов. Медленно иду туда, где на коленях со связанными за спиной руками стоит мужчина, что так неосторожно высказался о нозанках. Бледный, помятый, но вчерашнего страха нет, да и стоит ровно, лбом пола не касается. Получается, правильный выбор сделала. Точно – взглянул на меня и едва заметно приподнял уголки губ в улыбке, но когда взгляд его метнулся к инструменту, мужчина стал ещё бледнее.

Короткое обращение к зрителям. Всё по форме, как с приговором. Может я бы и не хотела брать ответственность за вынесенное решение на себя, но это не тот случай, когда можно увильнуть. Закончила говорить, обвела зал взглядом. Не понимаю, в чём им удовольствие смотреть, как я буду раскалённый металл к человеку прикладывать.

Шагнула вперёд. Для меня уже всё готово. Палка, сантиметров сорок, один конец из неизвестного мне материала, полагаю заговорён, с противоположной стороны – плоский металлический кружок, раскалённый.

Теперь на мужчине лица не было, но он ещё пытался сохранить остатки спокойствия. На меня он не смотрел. Спасибо ему за это. Мир для меня сузился до его плеча, я перестала воспринимать окружающую действительность. Нет больше для меня зрителей, сцены, нет даже человека передо мной, осталось только голое плечо. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что кто-то предусмотрительно снял с него рубашку заранее.

Осознаю, что сделать придётся всё по правилам. Иначе заставят переделывать, или что похуже, не хочу сейчас варианты просчитывать. Прислоняю раскалённый конец к коже, отсчитываю десять секунд, отнимаю. Всё.

Мир вернулся. Зрители, кажется, в экстазе. Рукоплещут стоя. Мужчина завалился на бок, стонет. Хочется сказать ему, что всё позади, но я разворачиваюсь и ухожу. Кажется, меня стошнит. Сдерживаюсь.

– Ты чего бледная такая? – поддельная забота Милы бесит, еле выдавливаю улыбку. Нельзя допустить истерику, как бы ни хотелось.

– Немного не по себе, быть палачом мне ещё не доводилось.

– Не переживай, публично главы этим редко занимаются, обычно наказывают членов рода в стенах дома. Обязательно покажу тебе камеру, которая у меня оборудована. Если что, можешь смело пользоваться и наказывать Кейла по своему усмотрению. Как он тебе? Ты же с ним ночь провела?

– Мальчик хороший.

– А ночь с ним?

А то она не знает, что я его спровадила. Руки, чувствую, дрожать начинают. Мне бы состояние своё скрыть, а не в допрос играть.

– Я в итоге решила, что сон важнее и отослала его.

– А-а-а-а…, – тянет разочарованно. Мне досталась психопатка.

– Теперь в храм, – поднимается она с кресла и протягивает конец алого шарфа.

Беру кончик непослушными пальцами. Я должна собраться, сейчас что-нибудь важное ушами прохлопаю. В живых мужчину оставила – молодец я, а как – вопрос уже не важный. Что там с храмом? Только бы тошнить ещё перестало.

Мы переместились на площадь, в центре которой высилось огромное строение. Высоткой меня не удивишь, но громада, размером с девятиэтажный дом на фоне двухэтажных особнячков казалась горой, подпирающей небо. Да и архитектура соответствующая: вертикальные линии, узкие окна, острые башенки, шпили.

– Да, это храм, – довольно кивает Мила.

Сюда, я так понимаю, хотели отдать Артура. Симпатичное местечко. Снаружи, а внутри, боюсь представить. Интерьер, уверена, небывалых красот, только под позолотой прячется гнильца.

Мила направилась ко входу. Я шла рядом.

– Великая Мать имеет множество ипостасей, – заговорила Мила. – Она и беззаботная девочка-подросток, и юная женщина, ожидающая первенца, и милостивая мать, и жестокая воительница, и мудрая старуха. Короче, слов много, смысла мало, но такие представления о ней позволяют считать, что в каждой женщине есть частичка Великой. А нам с тобой важно, что глав древнего рода считают её воплощением.

– Великая Мать захоронена в Кургане?

– Догадливая, – Мила прищурилась.

Мы вошли.

– Посвящение пройдёт здесь, в главном зале.

Прямоугольное помещение с высоким потолком. Пол мраморный, стены украшены лепниной, а у дальней стены статуя: улыбающаяся девушка одну руку положила на живот, во второй держит вполне натуральный, не каменный хлыст. Одежда из ткани: алое платье, золотой пояс. Я подошла ближе, всмотрелась в её лицо и узнала.

Точно такая же статуя была в лабиринте Академии, и именно с неё я сняла диадему и «шарфик». Статуя нынешняя отличалась от академической позой девушки и цветом одежды.

– Кто это?

– Великая Мать, – с улыбкой пояснила Мила.

Я задумалась. Диадема давала совсем другой ответ: некто по имени Эль-Ли, чьи скульптуры всегда заворачивались в тканевые одежды.

– О чём задумалась, Вика?

– Да так, интересно.

– Брось. Лучше смотри. Действо будет проходить перед статуей. По правую и левую стороны выстроятся главы древних родов, все сто сорок шесть глав, ты сто сорок седьмая получаешься.

– В чём суть посвящения?

– Ты покажешь, что ты ипостась Матери и тебя поприветствуют. Встанешь, как она, произнесёшь ритуальную речь, стегнёшь хлыстом, аплодисменты.

– Стегну… кого-то?

– Жреца, разумеется. Это символизирует власть. Считается, что чем сильнее удар, тем больший вес в последствии глава рода получит в обществе. Так что постарайся его если не убить, то покалечить, – Мила улыбнулась. – Вика! Ну что ты? Тебе ещё раз всё подробно объяснят и покажут жрицы, и потренироваться дадут.

– Ага, – только и могла сказать я.

– Идём, – позвала Мила, – нам со жрицей встретиться надо.

Мила показала мне небольшую дверцу, прислонила к ней браслет, дверца открылась. Мы попали в помещение, которое ничем не напоминало храмовое, такое лаконичное с налётом делового стиля, более свойственного какому-нибудь министерству, чем учреждению религиозному. Впрочем, ничего удивительного: Мила же сказала, что о вере речь не идёт.

Мы прошли по коридорам, и Мила указала на комнату, ассоциировавшуюся у меня с переговорной.

– Жрица сейчас подойдёт, – сказала Мила. – Формально по статусу мы выше, но жрицы – это не те женщины, с которыми стоит ссориться. Большинство из них простолюдинки, которым никогда не пробиться наверх в своём роде.

– А здесь?

– В храме статус жрицы определяется не её происхождением, а личными заслугами. У жриц нет рода, они принадлежат храму.

– Мила, Виктория, здравствуйте, – стоявшая в дверях жрица обладала очень мелодичным голосом.

– Здравствуй Шила, – тотчас откликнулась Мила.

– Здравствуй, – произнесла я.

Шила, высокая статная брюнетка, прошла в комнату и села напротив нас, закинув ногу на ногу.

– Если Мила будет столь любезна, то уроки проведём в домашних условиях, а здесь состоится только пара последних репетиций.

– Разумеется, Шила, двери моего дома всегда открыты для тебя.

– Я сообщу заранее о своём визите. Вика, – обратилась она ко мне, – а чем ты планируешь заняться после посвящения?

От вопроса я растерялась. Как-то не до грандиозных планов было: только цель определю, так мир переворачивается и пол с потолком меняются местами, а я больно бьюсь головой.

– Учиться, мне столько нужно узнать об агатах…

– Это замечательно, – сказала Шила. – Но важнее, чтобы ты занялась укреплением своего рода. Во-первых, тебе необходимо принять в род мужчин, матери которых захотят с тобой сблизиться. За то, что ты возьмёшь незнатных, тебе хорошо заплатят. Во-вторых, тебе нужна наследница.

– Кто мне нужен?

– Дочь.

– Э-э-э…

– Да, именно за это будут платить тебе главы новых родов.

– В смысле?

– Мы не признаём родства по мужской линии, это так. Но любому здравомыслящему человеку очевидно, что дочь, рождённая главой древнего рода от такого мужчины наследует кровь его биологической матери. Такой вот способ обеспечить своего фактического потомка более высоким местом в обществе. Так что пользуйся.

– А как они узнают, что я была именно с ним?! – хочу обратно в Академию. – Пожалуй, пока я как-то не готова к столь радикальным шагам.

– Понимаю, – кивнула Шила без грамма понимания, – пару недель подумай, даже месяц подумай, но затягивать нельзя. Роду Лада для начала нужна хотя бы одна наследница.