Бежать на крышу – загонять себя в ловушку. Одно дело пробираться без спешки, имея в запасе пятнадцать-двадцать минут, другое – оказаться на крыше одновременно с тварью. Быстро оттуда не слезть. Проклятие! Сражаться? В узком подъезде преимущество не на стороне гориллы-переростка. Надо пытаться… На сей раз первым сориентировался Князь. Мы находились на лестничной площадке, наверху было вытянутое прямоугольное окно. Князь вскочил на выступающий контейнер мусоропровода, здоровой рукой ухватился за раму, подтянулся, перекувыркнулся, вышиб спиной стекло и вывалился наружу.
Я ткнула Вейцера, чтобы пошевелился. У меня ещё есть шанс выкрутиться, у него – никаких, поэтому он уходит вперёд. К счастью, Вейцер быстро отмер. Я развернулась к кусачу. Тварь скакала через ступень. Твою же! Судя по звукам, Вейцер выбрался. Я рванула наверх, порезалась стеклом и вывалилась наружу. Грохнул выстрел, сразу за ним – второй. Я перекатилась, гася инерцию падения.
– Никта?
– Цела, готова к подвигам, – отчиталась я, легко вскакивая на ноги.
Судя по ощущениям, ушибы есть, но ничего себе не сломала. Порезы неприятные, зато мелкие, не опасные.
– Норма, – сказала я, удивляясь, почему мы не улепётываем.
В окне торчала передняя половина кусача. Вниз свисали длиннющие лапы. Выстрелы снесли твари верхнюю половину головы, оставив кровавое месиво. Кусач умер и перегородил своей тушей проём.
– Браво! – выдохнула я.
– А чего ты ждала от живой легенды? Ускорились!
Твари, ломанувшиеся за нами в подъезд, уже взялись за кусача. Мы для них вкуснее, но не пропадать же мясу. Как только тушу разорвут на куски, освободится проход, и преследование продолжится. Послышалось до боли знакомое цоканье.
– Топтун. Он сейчас выйдет из-за дома.
Нам не уйти. Микроскопический шанс есть: можно оглушить Князя, стукнуть топором Вейцера, и пока твари будут заниматься мужчинами, драпать изо всех сил, но я не могла так поступить, лишь с сожалением подумав, что, окажись на моём месте кто-то менее принципиальный, он бы выжил.
Топтун нагонял. Костяные пятки стучали всё ближе, а дар, как назло, опять не работает, как надо. Князь метнулся в сторону, развернулся и выстрелил. У него и с одной руки ловко получается. Топтун готов, но проблемы это ни капли не решает, потому что патроны у Князя кончатся раньше, чем иссякнут твари. И ещё не стоит забывать, что Дылда пообещал приход элиты. Грохнули два выстрела подряд, через короткий промежуток времени – ещё два. Князь отшвырнул ставшее бесполезным оружие.
– Никта, за руль!
Колесить по Улью на авто – чистой воды самоубийство, но мы и так уже трупы, так что можно. Попытка будет всего одна: либо стартанём, либо нас нагонят. Я выбрала кажущийся самым перспективным тёмно-синий «Мерседес», под колесом которого валялся брелок с ключами, запрыгнула на водительское сиденье. Князь плюхнулся справа от меня, Вейцер забрался на заднее сиденье.
– Быстрее, Никта!
– Сам ты быстрее!
Мотор заурчал, я вдавила педаль газа, машина сорвалась с места. Стрелка спидометра достигла отметки в сотню километров в час и поползла дальше. Сто пятьдесят, двести… Крайнее деление – двести двадцать, шкалы явно не хватает. Лишь бы машина не подвела. Я выжимала из «Мерседеса» максимум.
– Можно выдыхать? – просипел Вейцер.
– Бегуны и прочая шушера отстали. Руберы и элита вскрывают такие машинки прямо в движении так же легко, как ты – консервы, – ответил Князь, поскольку я вопрос проигнорировала.
Я напряжённо следила за дорогой. Если когда-то опыт вождения у меня и был, то всё давно позабылось. Завести авто я сумела, для этого много ума не требуется, а вот дальше начались непредвиденные трудности. В памяти ничего не всплывало, так что можно сказать, что я за рулём впервые в жизни. Пока улица прямая, моя задача – держать руль, чтобы машина шла ровно. А дальше?
– Кто-нибудь хочет поменяться со мной местами?
Не представляю, как это проделать на такой скорости, но всё же…
– Никта, ты чего?
– Я водить не умею.
– Но мы же едем!
– Вот и я о том.
Впереди показался перекрёсток.
– Налево! – скомандовал Князь.
Зря. По прямой ехать легче. В поворот я не вписалась, выскочила на тротуар, ободрала о дерево боковое зеркало, снесла мусорку, переехала брошенный велосипед, протаранила рекламный щит и вернулась на проезжую часть.
– Никта, я поседел! – взвыл сзади Вейцер.
Впереди – снова поворот.
– Никта, тормози!
– Тварям на радость? – удивилась я.
Князь благоразумно помалкивал.
Во второй поворот я тоже не вписалась, потеряла управление. «Мерседес» вильнул, но всё же выправился. Хорошо, что можно не думать о встречной, я старалась держаться середины дороги. Сплошная линия, та самая, которую нельзя пересекать, служила отличной направляющей.
Городской кластер остался позади, шоссе продолжилось, стало даже шире, только толку с этого чуть, потому что чуть дальше начинались многоуровневые развязки, издали показавшиеся мне самым настоящим лабиринтом смерти. Чуть не так крутану руль – и мы пробьём ограждение, рухнем вниз и разобьёмся насмерть, без вариантов.
– Никта, сбавь скорость, – посоветовал Князь. – Мы оторвались, сто пятьдесят будет нормально.
– Огласите пошаговую инструкцию, пожалуйста.
Вместо этого Князь завопил:
– Жми на газ! Элитник сзади!
– Это предел!
– Быстрее!
– Князь, ты бы на приборы глянул. Мне кажется, у нас кончается бензин.
Повисло нехорошее молчание. Я сосредоточилась на сплошной полосе. Чуть дёрнешь руль – и машина оказывается почти у самой обочины, тут не до тварей. Мы благополучно проскочили все развороты, выскочили на автомагистраль, а метров через триста оказались на мосту, упиравшемся в границу кластера. Треть конструкции отсутствовала, обрезанное дорожное полотно козырьком нависало над пропастью.
– Тормози!
Как же! Я сделала всё, что могла. Тормоза завизжали. Пропасть неумолимо приближалась.
– Прыгайте! – предложила я.
– Разобьёмся! Поворачивай!
– Как?! Куда?!
Князь ответил ёмко, матерно, но проку в его словах не было ни на грош. Время растянулось словно резина, восприятие обострилось. Машина теряла скорость. В мозгу отпечатался пожухлый кленовый лист, невесть откуда мелькнувший на нашем пути. «Мерседес» встал, не доехав до пропасти трёх метров.
– О-о-о!
Я выползла из машины. Коленки подгибались, пальцы мелко подрагивали. Больше я с психами по Улью не хожу. Чёрт, больше я с психами вообще дел не имею! Я перевела взгляд на бледного, как полотно, Вейцера, на Князя, цедящего сквозь зубы ругательство, и нарочито радостно спросила:
– Командир, где там твоя элита?
– Не каркай!
Я расхохоталась. Ничего смешного в ситуации не было, смех был от нервов.
– Крыша тронулась? – «заботливо» уточнил Князь.
– Угу.
– Да вы все чокнутые! – взорвался Вейцер.
– Парень, а ты не знал, что вообще абсолютно все люди – психи? Просто большинство успешно маскируется, а так называемую норму учёные взяли с потолка.
– Князь, – перебила я начавшуюся демагогию, – не мне тебя учить, но не пора ли задуматься о том, как мы отсюда будем убираться?
– А у нас много вариантов? Предлагаешь спускаться вниз по опорам? Извини, я такое не потяну. Придётся возвращаться. Предлагаю посидеть тут и дать тварям время успокоиться. Выглядит так, будто они отстали.
– Элитник отстал?
Князь раздражённо дёрнул щекой:
– Понятия не имею, но я его точно видел, а теперь твари нет. – Он помолчал. – Так. Никта, не каркай. Вей, поищи аптечку. Всё, что нас не убивает сразу, обычно заживает, но стекло, если попало, желательно вытащить, а порезы – обработать. Давайте этим и займёмся.
Вей? Данное мною имя уже обкорнали до жалких трёх букв? Я обошла «Мерседес» и присела на капот. Раз уж ждём, то сидя. Как правильно сказал Князь, вариантов у нас немного. В результате над пропастью мы провели больше трёх часов. Невероятно, но элитник так и не появился. Перевалило за полдень, когда Князь дал отмашку выдвигаться.
– Слушай, – не выдержала я гнёта загадки, – зачем ты сказал поворачивать сюда, если тут обрыв?
– Я не знал. Я знал, что здесь развязки и автострада. Сам я сюда до сих пор не совался. Стаб в противоположной стороне.
– Ясно.
Разговор сам собой увял. Обсуждать случившееся больше не хотелось. Мы выстроились в привычную цепочку, вернулись на проверенный маршрут, пролегавший через территорию заброшенной фабрики. Выглядели здания скверно. Складывалось впечатление, что фабрика перестала функционировать задолго до попадания в Улей.
Несмотря на задержку, Князь не сомневался, что ночевать мы будем уже в стабе, до которого рукой подать. Я сомневалась, поскольку в Улье даже самые простые планы имеют свойство не сбываться.
За территорией фабрики начинался огромный пустырь. Вдали виднелись уродливые вышки, явно собранные наспех из подручных материалов. Конструкция стойко ассоциировалась с поделками из спичек: легонько ткни, и всё полетит. Князь кивнул на открывшийся простор и гордо объявил:
– Прибыли! Стаб «Чёртики» во всей красе.
– Э? А где поселение? – не понял Вейцер.
– За вышками. Так, делаем несколько шагов вперёд и начинаем дружно улыбаться и махать.
– Зачем? – не унимался Вейцер.
– Чтобы за нами прислали машину. Земля вокруг напичкана минами, ловушками и прочей гадостью. Как, по-твоему, в «Чёртики» тварей не допускают?
– Без понятия. – Воодушевления у Вейцера заметно поубавилось.
Пока мы ждали машину, Князь рассказывал о стабе. Голова (я так и не поняла, прозвище это или должность) держал поселенцев в ежовых рукавицах. Порядки в «Чёртиках» строгие, но справедливые. Безопасность превыше всего. Специальная команда прореживает поголовье тварей в окрестностях. Очистить кластеры от низших заражённых невозможно, ведь люди в Стикс валом валят, поэтому отстреливают всех, кто добрался до стадии жрача и мутирует дальше, чтобы не позволять заражённым заматереть и стать по-настоящему опасными.
Редко кто-либо серьёзней бегуна добредает до стаба. Для таких гостей всегда есть мины, а ещё дозорные не зря свой хлеб едят. Завидев тварь, они поднимают тревогу, и профессионалы быстро и эффективно уничтожают нарисовавшихся монстров.
В посёлке тоже поддерживают порядок. Открытое ношение огнестрельного оружия запрещено, провоцировать конфликты запрещено, воровать запрещено, буянить запрещено. Наказание чаще всего одно: убивают на месте, чтобы другим неповадно было. А ещё запрещено поминать скребберов и крайне не рекомендуют обсуждать элиту. Последнее, по-моему, глупость чистой воды, но раз мы в гостях, придётся уважать чужие суеверия.
Нам подогнали тихоходный джип с открытым кузовом. Джип остановился, не доехав десятка метров. Из кабины высунулся мрачный бородач в камуфляже и наставил на нас ствол.
– Здесь всегда так встречают, – успокоил Князь напрягшегося Вейцера.
Дверца со стороны пассажирского сиденья открылась, и наружу с трудом выбрался тип в сером деловом костюме. Увы, пиджак был на пару размеров меньше необходимого и от неосторожного движения лопнул по шву. У мужчины были раздуты плечи, деформированы челюсти, серовато-жёлтую кожу испещрили глубокие борозды морщин и ороговевшие бляшки. Он выглядел, как заражённый на ранней стадии.
Вейцер заметно вздрогнул и отступил на шаг.
– Извините, парень первый раз видит кваза, – пояснил Князь.
– Кого? – непонимающе моргнул Вейцер.
Ответил сам мужчина:
– Таких, как я, изменившихся внешне и сохранивших разум, называют квазами. Вы в Улье недавно?
– Несколько дней. Повезло, что Никту встретил, а потом – Князя.
– Повезло – это вы правильно сказали. Ах, да, позвольте представиться: Щукач.
– Вейцер.
– Никта.
– Меня ты знаешь.
– Приветствую, Князь, Никта, Вейцер! Добро пожаловать в «Чёртики»! Прежде чем вы пройдёте, должен задать вам несколько вопросов. К сожалению, от формальностей никуда не деться. Кто-нибудь из вас причисляет себя к «Детям Стикса»? Кто-нибудь из вас значится в чёрных списках? Кто-нибудь из вас идёт в стаб с целью навредить «Чёртикам»? Кто-нибудь из вас…
Мы по очереди отвечали на вопросы. Нет, нет, и нет. Не причисляю, не значусь. Я устала повторять одно и то же слово, Князь с Вейцером, похоже, тоже, но никуда не деться, потому что правила есть правила, и конкретно эти я полностью одобряю. Закончив допрос, Щукач поблагодарил нас за сотрудничество и пригласил в кузов джипа, сам же вернулся на единственное пассажирское сиденье.
– И какой в этом был смысл? – спросил Вейцер, едва машина тронулась. – Я же мог соврать.
– Мог, – согласилась я. – И не мог одновременно.
– Как так?
– Щукач – ментат. Грубо говоря, он – живой детектор лжи, работающий дистанционно. Если бы ты соврал, он бы почувствовал. Ты сейчас видел, как в Улье всякую шваль вылавливают. Казалось бы, ушёл за тридевять земель от места преступления, и живи спокойно. Не выйдет. В любом цивилизованном стабе достанут.
– Надо же! Хо-ро-шо.
– А то ж! В Улье, конечно, хаос и ад, но есть правильные ребята, и их немало.
– Понял. А что за списки, про которые Щукач спрашивал?
– Чёрные списки. Ментаты умеют составлять ментальную карту человека. Остальные в их закорючках ничего не поймут, тут дар нужен. Считай, что карта – это аналог паспорта, уникальный идентификатор, который невозможно подделать. Если рейдер совершил преступление, задолжал, ещё что-нибудь не то сделал, его ментальную карту вносят в чёрный список и вместе с торговыми караванами передают в другие стабы.
– Ого.
– Угу.
Джип остановился в посёлке неподалёку от полосы укреплений, точно напротив постройки, над входом в которую были приколочены две кривые вывески: «Мойка» и «Хинкальная». На ресторан грузинской кухни заведение никак не походило – типичная дешёвая забегаловка, от которой так и тянет антисанитарией. Понятно, почему нас сюда подвезли: наверняка хозяин заведения отстёгивает за доставку потенциальных клиентов. Я уже собиралась спросить Князя, где в «Чёртиках» что-то более приличное, как из столовки выкатились двое, и одни уставился прямо на меня.
– Что?! – взревел он. – Мужики, да вы чё?! Вы чё стоите? Это же Чернышиха! Это она! Это она Мутю убила! Точно она! Что я, её рожу не узнаю? Держи, тварь! Бей!
– Чернышиха? – переспросил Щукач, нехорошо прищуриваясь и доставая из-за пояса пистолет. Водитель был порасторопней, выскочил из машины и наставил на меня винтовку.