Вот и сбылась мечта идиотки: пришла в стаб! Лучше бы я держалась от людей подальше. Обидно избежать зубов стольких заражённых и схлопотать банальную пулю промеж глаз. Безопасное убежище, как же! Я медленно подняла руки, демонстрируя пустые ладони. Не провоцировать – единственное, что я могу сейчас для себя сделать.

А стаб-то действительно хороший: в каком-нибудь другом меня бы уже убили, а здесь лишь на прицеле держат. Ждут, когда специалист разберётся, и это обнадёживает. Конечно, полноценного суда с прокурорами и адвокатами мне не видать, но всё же хоть минимальный порядок обеспечен.

– Чернышиха? – снова спросил Щукач, не скрывая настороженности.

В памяти ничего не отозвалось. Пустота, вакуум, ноль. Может «Чернышиха» быть моей кличкой? Запросто. И так же запросто полупьяные рейдеры могли обознаться. Впрочем, если в прошлой жизни я и впрямь загремела в чёрный список, то конкретно сейчас амнезия – моё спасение.

– Не знаю, о ком речь, – ответила я ментату чистую правду – Меня, насколько я знаю, так ни разу не называли.

Щукач моргнул, внимательно вгляделся мне в лицо и вынужденно признал:

– Не врёт.

– Врёт! Ещё как врёт! – заорал тот самый рейдер. – Чем сомневаться, лучше спроси, как её зовут.

Я едва сдержала довольную улыбку. Перегнул товарищ палку, сильно перегнул! Обижать местную службу безопасности – глупость величайшая. Этот горе-советчик, мало того что прилюдно усомнился в способностях ментата, так ещё указания стал давать. Щукач помрачнел, набычился, гневно раздул ноздри и отрезал:

– Я сам разберусь, что мне лучше делать.

Сказал – как отрубил, однако рейдеру было море по колено. Он продолжал орать, что я – Чернышиха и что меня надо пристрелить, как собаку, потому что я – тварь хуже заражённых, внешников и муров вместе взятых. Его настолько переклинило, что он даже за пистолетом потянулся. К счастью, нетрезвого рейдера быстро скрутили.

Атмосфера немного разрядилась, и ситуация изменилась в мою пользу. Я, было, обрадовалась, что меня оставят в покое, однако Щукач думал иначе. Кваз оказался настоящим профессионалом, прекрасно осознающим, что его дар не без недостатков.

– Разбираться буду, – объявил он. – Обоих – в камеры.

Пришлось подчиниться. Краем глаза я заметила, как Князь уводит Вейцера. Хорошо. Как обещала, в стаб мы пришли, а дальше сам пусть разбирается, голова на плечах не только для того, чтобы, как некоторые, мозги алкоголем заливать.

Пока шли к местной тюрьме, я успела мельком осмотреться. Поселение если не нищее, то весьма бедное. Здания сложены кое-как из того, что в руки попало. В застройке – никакой системы. Ляпали, кто во что горазд. Местные выложились только на защиту: наблюдательные вышки, минное поле, заграждения. Оно и понятно: постоянно в стабе живут несколько десятков человек, остальные – гости, ищущие временную берлогу. Вейцер, возможно, осядет, а тот же Князь попользуется местными благами, подлечится и отправится на очередную прогулку по Улью.

В отличие от прочих построек тюрьму сделали на совесть. Уж не знаю, насколько часто ею пользуются, но строители не поскупились. Камеры, целых три штуки, устроили в подвале. У меня отобрали всё оружие, подтолкнули вперёд и заперли решётку. Рейдера обыскали не менее тщательно и тоже заперли, после чего конвоиры ушли. Последний из них чуть притормозил на выходе, указал пальцем под потолок, где висела камера наблюдения, и скупо велел:

– Не шуткуйте.

– А она работает? – насмешливо выкрикнул рейдер, но ему не ответили.

Из мебели в камере была одна замызганная банкетка, и я с удовольствием села, вытянула ноги и всем своим видом показала наблюдателю за монитором, что упекли меня совершенно напрасно, по ошибке, но я всё понимаю, зла не держу и терпеливо жду, когда всё прояснится и меня отпустят.

– Убью, тварь!

– Ещё раз, и последний. Я – Никта, и никак иначе. В чужих кликухах не нуждаюсь.

Ответом был многоэтажный мат.

Я прикрыла глаза. Продолжать что-то доказывать я не собиралась. Пусть бесится, мне всё равно. В стабе угрозу для меня представляет только кваз. Интересно, сколько в камере проторчать придётся? И что делать, если меня всё-таки объявят этой неведомой Чернышихой? Ясно, что: спасаться бегством через горы трупов и море крови.

Долго меня «мариновать» не стали, Щукач спустился в подвал лично, его сопровождал водитель джипа. Наверное, напарники.

– Пойдём, Никта, поговорим, – сказал он почти доброжелательно.

– Поговорим, – согласилась я.

Кабинет ментата, как и всё в этом посёлке, выглядел бедно: шкаф, рабочий стол, стулья. На окне вместо штор или жалюзи натянута крупноячеистая сетка. Я дождалась, когда мне предложат сесть, и опустилась на стул для посетителей. Щукач разместился за столом и уставился на меня таким взглядом, словно хотел пробуравить мне череп. Я с трудом сохраняла невозмутимость. Пусть смотрит. Может быть, мыслечтецы и существуют, но Щукач явно не из их числа.

Наконец, кваз шумно выдохнул, выдвинул ящик стола, достал папку и выложил на стол лист, испещрённый точками, загогулинами и чёрточками.

– Ментальная карта Чернышихи, – пояснил он. – Твоя карта от этой, – он постучал по листку ногтем, больше похожим на коготь, – отличается процентов на тридцать-сорок. Внешне ты, по словам тех рейдеров, вообще копия той женщины. Я жажду объяснений.

Я пожала плечами:

– О Чернышихе мне сказать нечего. О том, что такая существует, я узнала здесь, в стабе. Допускаю, что кто-то когда-то упоминал при мне это имя или кличку, но в памяти не отложилось. Я – Никта, других имён у меня нет, а если и есть, то я о них опять же ничего не знаю. При всём желании помочь не могу. Что касается объяснений, то я могу предложить лишь версию, до которой, уверена, ты и сам уже давно додумался.

– Выкладывай.

– Двойник. Раз за разом при перезагрузке моя копия попадает в Улей, дышит кисляком и превращается в зомби. Теоретически не исключено, что одна из копий, как и я, стала иммунной.

– Ты права: карты индивидуальны, и даже у двойников будут отличаться. Тридцать процентов – это много. Ты не Чернышиха. – Кваз внезапно подался вперёд, ухватил меня за плечо и, чётко проговаривая каждое слово, спросил: – Никта, ты подделала свою ментальную карту?

– Нет. Я не знаю способов подделки карты. Я до сих пор верила, что карту подделать невозможно.

– Так и есть, но я должен был спросить.

Кваз отпустил меня и отстранился.

– Само собой, – кивнула я.

– Ты давно в Улье? – продолжил Щукач.

– Точных цифр не назову. Год с лишним.

«Лишнее» – понятие растяжимое, хоть десять дней, хоть десять лет.

Щукач убрал лист с закорючками в папку. Надо понимать, что разговор окончен. Что я могу идти, кваз не сказал. Прихватив папку, он молча отошёл к шкафу, а вернулся с моим оружием: два ножа и топор.

– Я не слишком доверяю словам, Никта, но я верю фактам и статистике. Никому ни разу не удавалось изменить или подделать свою карту. Ты не Чернышиха. Предположительно, двойник, но это к делу уже не относится. Забирай свои железки – и топай. Что касается того рейдера, то я с ним поговорю, оштрафую за пьяный дебош, но будь готова к тому, что он подкараулит тебя за пределами стаба.

– Спасибо! – искренне поблагодарила я, не торопясь вставать. – Щукач, разрешишь спросить?

– Да?

– Чернышиха. Вкратце. Что она сделала? Откуда такой ажиотаж?

– Всех подробностей я не знаю, – задумчиво протянул Щукач. – Она уничтожила целый стаб к северу от нас.

– Как?!

– Впечатляет, да? Опасная женщина.

Ещё бы! Я попробовала представить, как в одиночку уничтожаю «Чёртики». Фантазия забуксовала. Причинить весомый урон – легко, но уничтожить… Как минимум, защитники стаба задавят числом.

– Думаю, тебе стоит узнать некоторые подробности. Тот стаб целиком и полностью держался на квазе-ксере. Шумак его звали. Лопал горох и жемчуг горстями, достиг в искусстве копирования предметов невиданных высот. Врут, что он из воздуха умел слепить пушечное ядро. Какому идиоту нужна доисторическая махина? Ещё бы каменные топоры приплели! Я вот о чём. Зело полезный человек был. Чернышиха его убила. Создавать вещи из воздуха стало некому, оборона стаба накрылась, торговля накрылась, жители похватали пожитки и свалили. Оставшаяся верхушка осталась на нуле. Этот буйный, который к тебе пристал, – один из помощников Шумака. Из-за Чернышихи он потерял очень тёплое место и теперь злой, как чёрт, пьёт по- чёрному, бесится.

– От меня не он отстанет, – продолжила я. – Я его одним своим видом раздражаю.

– Верно. – Ментат прищурился. – Что-нибудь ещё?

Я тоже прищурилась.

– Это предложение продолжить или намёк на то, что пора выметаться и не задерживать важных людей?

Щукач улыбнулся. Первая человеческая эмоция за время общения, до этого он корчил постную следовательскую рожу и держался так, будто лом проглотил. Кажется, меня можно поздравить с маленькой победой: добилась симпатии. Мелочь, но всё же.

– Считай, что предложение, – ухмыльнулся он.

– Совет нужен. Где у вас можно переночевать, поесть и затовариться, чтобы качественно и не слишком дорого? Забегаловку, перед которой нас высадили, хочется обойти по широкой дуге.

– Ха! Даже не мечтай о пяти звёздах! Приличной публики – раз, два и обчёлся, всё больше забулдыги добытые спораны пропивают, а как на мели остаются, проспятся – и в путь. Сходи к Машке, скажи, что я послал. Она постояльцев не принимает, но, думаю, девушке пойдёт навстречу.

Щукач дал мне ещё несколько полезных советов, я искренне поблагодарила его, и расстались мы, весьма довольные друг другом. Насвистывая весёлый мотивчик, я направилась к выходу. Наконец-то не нужно бояться шуметь. Настроение стремительно улучшалось: меня признали чистой перед законом, снабдили полезной информацией и вообще сочли очень приятной девушкой. Щукач даже расщедрился на комплимент.

Солнечный свет ударил по глазам. Я на миг зажмурилась, а, проморгавшись, обнаружила, что ко мне с противоположной стороны улицы торопится Вейцер. Вот уж не думала, что парень станет меня ждать!

– Привет! Ты чего здесь?

– Привет! Во-первых, я беспокоился. Ты и Князь – единственные знакомые мне люди в вашем адском Стиксе, а я, знаешь ли, человек, то есть существо социальное. Во-вторых, Князь просил узнать, чем дело кончится. В-третьих, тут одно развлечение – выпивка. Не тянет совершенно. И рожи все сплошь бомжей и уголовников.

– Привыкнешь, – отмахнулась я. – Князь где?

– У знахаря. Сказал, что хочет отрастить руку в рекордные сроки. Мы сняли комнату одну на двоих, быстро пообедали и разбежались: я – тебя караулить, а он – лечиться.

Слушая Вейцера вполуха, я решала сложнейшую дилемму: сначала поесть или сначала помыться? Пожалуй, второе. С неведомой Машки станется не пустить за стол грязнулю. Обрисовав Вейцеру планы на остаток дня, я повернула к рекомендованному Щукачом магазинчику. Чистой сменной одежды нет, переодеться не во что, придётся покупать.

Отыскать нужное строение не составило труда: над плоской крышей вместо флага болталась грязная тряпка, когда-то бывшая футболкой. Дверь нараспашку, среди коробок дремлет рыжий усач. Не успела я переступить порог, как хозяин открыл глаза, осмотрел нас с ног до головы, выплюнул незажжённую сигарету и принял более подобающую для торговца позу.

– Для тебя, подруга, я вряд ли что найду. Женских тряпок не держу.

– Штаны, носки, кроссовки и футболка сойдут мужские, а бельё, друг Ог, постарайся выдать подходящее.

– Первый раз тебя вижу. Откуда имя моё узнала?

– Щукач рекомендовал.

– А… – Усач поскучнел, отвернулся и принялся копаться в ящиках. – Бельё есть только кружевное. Завозил как-то для наших бабочек, пара комплектов осталась.

Барыга выложил затребованные вещи на крышку одного из ящиков и назвал цену. Дороговато, но возражать я не стала, расплатилась сразу. Щукач предупреждал, что торговаться бессмысленно и скидки не будет. К тому же вещи абсолютно новые, а в других местах могут и бэушные подсунуть. Вейцер последовал моему примеру и тоже отоварился.

Вместе мы дошли до гостиницы, где он с Князем остановился. На входе какой-то шутник золотой краской намалевал «Гранд-Националь». Ну- ну. Вейцер думал, что я тоже сниму комнату, но я отказалась. Сначала попытаюсь договориться с Машкой. Парень же сам сказал, что душа в комнате нет, все банные процедуры только в общей помывочной, в которую я не пойду, потому что девчачьего отделения опять же нет.

– Встретимся часа через два, – предложила я и, не дожидаясь ответа, поспешила дальше.

Машка жила в пяти минутах ходьбы от «Гранд-Националь». В маленьком поселении всё в шаговой доступности. Над входом висела незатейливая вывеска «У Поварихи». Часть помещения жилая, а часть отведена под столовую. Здание выделялось на фоне других висящими на окне светлыми занавесками в весёлый цветочек. Я решительно толкнула дверь, вошла в зал и сразу же остановилась. Зал поражал идеальной чистотой и искусно созданным уютом. На столах – скатерти, вазочки с цветами, по стенам развешаны картины. Не удивлюсь, если окажется, что здесь не только репродукции знаменитых картин, но и оригиналы.

В дальнем углу обедали трое мужчин. Моё появление заметили, но никак не отреагировали.

– Налюбовалась?

Уперев руки в бока, из-за стойки появилась хозяйка, и мне стало ясно, почему ей удаётся держать собственную столовую. Машка-повариха, как и Щукач, оказалась квазом.

– Очень красиво, – согласилась я. – Можно вас на минутку отвлечь? – Я кивком указала на дверь и первой вышла. Нутром чую: Машка – фанатка чистоты, топтать грязными ботинками её свежевымытый пол себе дороже.

Хозяйка остановилась на пороге:

– Чего тебе?

– Щукач. Он сказал, что к тебе можно напроситься на постой.

– Женишок мой непутёвый и не такое скажет, – ворчливо возразила она.

– Жених? – поразилась я.

– Да! Жених!

Машка мало походила на желанную женщину. Крупная, мощная, у неё запястье толщиной с моё бедро, мускулатура как у бодибилдера, вдобавок кожа болезненно-желтушная, щёки обвислые, а голова лысая. Сложно поверить, что такая сумела покорить чьё-то сердце. Впрочем, Щукач – кваз. Какой у него выбор-то? С его габаритами обычная иммунная с ним просто не сможет.

– Ладно, дам комнату, но сначала – мыться. Иди за мной.

Машка сделала приглашающий жест, и я не сдержала торжествующей улыбки: горячая ванна, горячий чай. Я дошла!