Спать я осталась на черноте, очень удачно мне попалась небольшая роща. Я оставила нетронутыми деревья по периметру, а одно центральное разбила и замаскировалась в осколках. Проснулась рано утром от нехорошего ощущения, что на меня кто-то смотрит. Не открывая глаз, потянулась к пистолету.

– Никта, не глупи, – прозвучал над ухом знакомый голос с непривычными нотками усталости. – С добрым утром!

Я медленно обернулась. Рядом, скрестив ноги по-турецки, сидел Князь и заново бинтовал культю.

– С добрым, – протянула я.

Стоило передумать – и, по закону подлости, Князь нашёлся сам. Откуда только взялся? Прищурившись, он внимательно меня осмотрел, всё понял по одной интонации моего приветствия и скривил губы:

– Отказываешься.

В глубине души шевельнулось чувство вины: Князь вытаскивал меня с перезагружающегося стаба, рискуя собой, и долг я не отработала. Прекратить поиски – это одно, а нарушить обещание, глядя в лицо, – это уже совсем другое.

– Не совсем. Я тебе уже говорила, что хочу услышать подробности. Давай сыграем в открытую?

– Согласен. Начинай, – ухмыльнулся Князь.

Я лишь улыбнулась. Зря он решил, что мне нечем его удивить.

– Князь, я давно знаю, что у тебя в кармане припрятан белый жемчуг.

На моё заявление он никак не отреагировал, только кровь от лица отхлынула, и он стал бледный, как упырь. А ещё я заметила, что Князь подобрался, готовясь первым нанести удар.

– Если знаешь, то зачем ты мне об этом говоришь? – глухо спросил он.

– Как ещё я могу доказать, что не претендую на твоё имущество, каким бы ценным оно ни было? Возможность тебя убить у меня была, и я ею не воспользовалась. Думаю, это лучшее доказательство из возможных. Меня беспокоит исключительно собственная безопасность, а тайны, которые ты разводишь, нервируют.

– А то, что ты начала превращаться в кваза, тебя не беспокоит? По сравнению со вчерашним ты выглядишь гораздо хуже. Цвет лица изменился, отёк появился, словно у тебя флюс, и нижнюю челюсть начало раздувать. Про ногти вообще молчу. По голове проведи. Сколько волос выпало? Белая жемчужина излечит тебя, вернёт красоту.

Князь сунул руку за пазуху и вытащил серебряный портсигар с выгравированным на крышке гербом СССР, снял крышку, при этом не отрывая от меня взгляда. Он смотрел на меня со злым, насмешливым прищуром. Ну-ну. Красотой меня точно не соблазнить. Под крышкой лежали четыре белых шарика, похожих на крошечные снежки. Четыре?!

– Беспокоит, но, как я уже сказала, жемчуг твой. Хоть в кислоте раствори и в реку слей, не дёрнусь, хотя заполучить его хочется, врать не стану.

Князь закрыл крышку и убрал портсигар. Говорить что-либо он не спешил, я тоже молча ждала. Наконец, Князь собрался с мыслями.

– Давно?

– Один из тех, кто тебя преследовал, когда мы познакомились, сказал мне, что у тебя белый жемчуг. Наверное, хотел напоследок нагадить, чтобы мы сцепились.

– Ясно. Никта, я разводил тайны, как ты выразилась, по двум причинам. Первая, конечно, жемчуг. Я рассчитывал, что ты ничего не узнаешь. До мелочей продумал, как всё проверну за твоей спиной. Оказывается, напрасно. Вторая причина – дело это глубоко личное.

– Ладно, в душу не лезу, но в общих чертах, будь уж любезен, изложи.

Князь кивнул, потёр переносицу.

– На черноте меня ждёт человек, который много для меня значит. В общих чертах… Мы приходим, я отдаю жемчуг, и ты выводишь нас обратно. Ты получаешь свой гонорар, и мы разбегаемся. Опасности есть, куда без них. Ты не единственная могла узнать о жемчуге. Как минимум остался труп скреббера, и на него кто-то мог наткнуться.

– То есть в любой момент следует ожидать нападения рейдеров. Весело!

– Именно. – Князь помолчал, поморщился и нехотя добавил: – В открытую так в открытую. В оазисе, кроме моего, человечка есть второй, который играет роль няньки. Он мог что-то заподозрить.

– Ты ему не доверяешь?

Князь удивлённо на меня посмотрел.

– Я имела в виду, есть конкретные предпосылки или просто не доверяешь?

– Чёрт его знает. Никта, ты со мной?

Что же, разговор закончен. Я узнала почти всё, что хотела. Не думаю, что Князь специально преуменьшал степень опасности: понимает, что при желании отыграться за искажение правды я сумею. Оставалось непонятным, почему человек ждёт Князя в оазисе среди сплошной черноты, но это из разряда личного, и подробностей не будет, по крайней мере, пока. Я вздохнула, полюбовалась ногтями, ставшими ещё толще. Князь не тот, кому легко можно дать от ворот поворот. Он… расстроится, а расстроенный Князь – это страшно.

– С тобой. Я же обещала.

В конце концов, охотники за жемчугом ничем не хуже муров, внешников и прочих тварей, с которыми я неизбежно столкнусь, куда бы ни отправилась.

После завтрака мы с Князем пересортировали имевшееся оружие. Взять придётся самое-самое, а остальное, хоть и жалко, бросаем, потому что бронеавтомобиль банально нечем заправить. Я набрала себе побольше любимых ручных гранат, выбрала винтовку и дополнила комплект пистолетом. Мне достаточно. Князь взял больше, но у него и сил больше, к тасканию железок он приспособлен гораздо лучше меня.

Князь предложил вернуться немного назад, но ясно, что возражений с моей стороны не предполагается. Я снова наёмница, и моё дело маленькое: идти туда, куда скажут, и делать то, что скажут. Поэтому с полкилометра мы молча шли вдоль границы. В какой-то момент Князь остановился, что-то прикинул и решительно повернул в мёртвую зону.

Сплошная чернота действовала на меня, как лучшее в мире успокоительное: всё мёртво и абсолютно безопасно. Другим здесь дольше пары-тройки часов не протянуть, не выдержат – сядут и больше никогда не встанут; новички вообще сразу валятся, а я могу топтать мёртвую зону, наверное, бесконечно (с поправкой на некоторые особенности моего дара). Я аж с шага сбилась, когда осознала, что не продумала один весьма важный нюанс.

Чернота меня не убивает, зато заряжает своей убийственной силой, избыток которой давит на мозг и вызывает временное помутнение. Помню, как я чуть не убила Вейцера. Точно так же, если не «сброшу заряд», потеряю контроль и нападу на Князя. И дело даже не в том, что не хотелось бы ввязываться в бессмысленную драку. Я спала на черноте, я сейчас иду по ней. Убить одного Князя мне будет однозначно мало.

– Никта, ты о чём таком интересном задумалась? – с подозрением уточнил Князь.

Чувствует?

– О том, как не убить. Тебя. – И я коротко изложила неучтённую проблему.

Князь спокойно выслушал, пару секунд подумал и кивнул:

– Решаемо.

Не могу не признать, что спихнуть свою головную боль на чужие плечи очень даже приятно. Я улыбнулась. Настроение поползло вверх. Неприятности неизбежны, но сейчас всё хорошо, и нужно наслаждаться моментом.

Чёрная трава с хрустом превращалась в крошево, разбивались мелкие кустики. Мы миновали очередной чёрный лес. В такую даль без дара не забраться, оазисов поблизости нет, и наконец-то можно не опасаться, что появится кто-нибудь живой. Я покосилась на Князя, которого последний час держала за плечо. Без меня он давно бы уже сдал, а пока выглядит вполне бодро.

Я пнула очередной осколок и переключилась на новую тему для размышлений. Об Улье я знаю одновременно и много, и мало: о перезагрузке кластеров прочту лекцию часов на пять, а на элементарный вопрос, какой формы Улей, не отвечу. Плоский он? Круглый, как Земля? Какие-то исследования проводятся. Те же мозаичники ищут способ «исправить» сломавшийся механизм «адской мозаики». Но ответов нет, да и не задается большинство отвлечёнными экзистенциальными вопросами, не имеющими очевидного практического смысла. Им бы выжить и брюхо набить, остальное же их не волнует. А вот я бы не прочь узнать, что скрывается по ту сторону сплошной черноты. Интересно же. Прогуляться, что ли? Я могу…

– Никта, проснись! Оазис справа по курсу.

Я встрепенулась и тут же поморщилась. На оазис крошечный живой кластер не тянул и глаз не радовал: серый асфальт, унылая автобусная остановка, палатка с блёклой вывеской «Хлеб» и спуск на станцию метро. Некоторое разнообразие вносили заражённые. Бегун ритмично раскачивался с пятки на носок и высматривал жертв, все прочие – явные пустыши, преимущественно медляки и ползуны.

Князь прибавил шагу и до кластера чуть ли не бегом бежал. Ага, всё-таки припекло! Надо точно рассчитать, на какой срок моей помощи хватает; впрочем, об этом пусть Князь думает, он же у нас командир.

Навстречу нам бежал радостно урчащий бегун, но лично я ставлю на то, что первым будет медляк: хоть он и едва ковыляет, зато заметно ближе. Разноголосое урчание слилось в один утробный рёв. Маленький кластер? Мне уже так не казалось. Заражённых много, но оно и не удивительно: метро. Если кластер загрузился, когда на станцию пришли два битком набитых состава, то понятно, откуда столько тварей.

Я оказалась права: первым до меня добрался медляк. Не без моей помощи: я сделала к нему пару шагов, коснулась шеи и поднырнула под протянутую руку. Щёлкнули зубы, но я уже увернулась и обрабатывала следующего зомби. Краем глаза заметила, что Князь присоединился к развлечению и активно машет «клювом».

– Зачем? – удивилась я.

– Не хочу ночевать на черноте. Останемся здесь, поэтому кластер придётся зачистить полностью.

Ладно, сделаем. Пощёчина бегуну, и грязнуля без штанов замолчал, капельку потрепыхался и начал сереть, чтобы вскоре превратиться в симпатичную чёрную статую. Я на секунду остановилась. Раз уж выдалась возможность вдумчиво попрактиковаться, нужно этим пользоваться, а не «сливать запас» одним махом. Допустим, пусть ближайший медляк почернеет ровно за минуту, а второй протянет целых три. А сумею ли я одновременно двоих перекрасить в чёрное? А одновременно, но с разной скоростью?

Силы кончились раньше, чем твари. Я остановилась перевести дух.

– Запасного «клюва» нет? – спросила я, наблюдая, как Князь одной рукой наносит пустышу мастерский удар точно по затылку.

– Видишь же, что есть. На, держи.

Князь бросил мне тот, которым орудовал, и снял с пояса второй. Ещё минутку понаблюдав за бойней, я включилась в избиение зомби. Заражённые чаще всего умирали с одного удара, мало кому требовалась добавка. Знай себе, руби и руби. Ничего сложного, но к концу зачистки я не просто устала – руки, казалось, отваливаются.

Хмыкнув, Князь глотнул живца, посмотрел на меня, милостиво объявил десятиминутный отдых, и нужно будет обойти весь кластер, проверить, не остался ли кто в живых, выбрать место для ночлега, организовать ужин. Словом, дел полон рот.

Я раскинулась на лавке автобусной остановки и блаженно прикрыла глаза. Для полного счастья не хватает только массажа, но, увы, массажисток не предвидится. Некоторое время я наслаждалась заслуженным отдыхом, потом всё же приоткрыла один глаз, нашла усевшегося прямо на асфальт Князя и уточнила:

– А ты не боишься, что к нам заявятся гости? Мы же вышли к цепочке оазисов, нет?

– Нет. Там, куда мы идём, чернота с довольно частыми вкраплениями живых кластеров. Не то чтобы вкрапления совсем частые, но дойти от оазиса до оазиса реально. Здесь мёртвая зона сплошняком, оазисы крошечные и раскиданы настолько далеко друг от друга, что в тропу не складываются.

Сначала я кивнула и успокоилась, что нападения почти гарантированно не будет, потом сообразила, что в словах Князя есть нестыковка.

– Если сюда без дара дойти нереально, то откуда ты знаешь местную географию?

– Из старых карт.

– То есть кто-то здесь уже гулял?

Князь вздохнул:

– Да нет же. Я взял карты столетней давности. Ты разве не знала, что чернота нестабильна? Постепенно она расползается и поражает всё новые и новые территории. Когда-то здесь был кластер площадью двадцать квадратных километров, может, двадцать пять. Данные ориентировочные. И сравни с тем, что есть сейчас. Меньше километра. Остался агонизирующий огрызок, который очень скоро будет окончательно поглощён. День за днём чернота отщипывает по сантиметру или по миллиметру. Этот кластер, как и все прочие оазисы, обречён.

Не знала, как и многое другое. Улей полон сюрпризов, чаще всего неприятных. Вывод из рассказа Князя напрашивается сам собой: чернота идёт с востока на запад и постепенно теснит иммунных в Пекло. Процесс этот крайне медленный, почти незаметный, но итог у него печален: живые кластеры будут уничтожены, и «адская мозаика» превратится в антрацитово-чёрное панно, в Стиксе наступит подлинный конец света. Я, кстати, свою лепту в ускорение процесса внесла…

– Интересно, – протянула я.

Князь в ответ фыркнул.

Чернота ползёт медленно, и до того, как она захватит мир, мы не доживём. К тому же мы не знаем всего. Вдруг пройдёт ещё лет сто, и она начнёт отступать? По большому счёту, тот факт, что никому не известны случаи превращения мёртвого кластера в обычный, ничего не значит – всегда бывает первый раз.

– Князь, а что твои карты говорят про восток?

– Хочешь знать, что по ту сторону мёртвой зоны?

– Ты не поверишь, я только сегодня об этом размышляла.

– Много думать вредно. Говорят, от этого мысли заводятся. – Князь поднялся на ноги, потянулся всем телом и приглашающе махнул рукой. – Пойдём-ка лучше знакомиться с нашими временными владениями.

Пришлось вставать.

Обход мы начали с палатки, торговавшей хлебом. По степени чёрствости и заплесневелости батонов не составит труда определить возраст кластера. Судя по бородинскому и нарезному, а также по стадии мутации большинства заражённых, загрузка прошла около недели назад. В палатке же пополнили запасы воды, мой рюкзак потяжелел на полную бутылку минералки.

Мы добили ещё двух ползунов, я с сожалением повздыхала перед витриной киоска с мороженым. Князь, недовольный тем, что я отвлекаюсь, цыкнул:

– Никта, лучше порадуйся, что сегодня в меню горячий чай, который ты так любишь.

– Чай?

– Уж если ты в коттедже в ванной развела огонь, то здесь-то чего стесняться?

– Ты так и не сказал, знаешь ли ты что-нибудь про восток.

– Настырная! Нет, Никта, не знаю. Хоть сейчас, хоть сто лет назад на востоке с севера на юг тянулась непреодолимая мёртвая зона. Если кто-то и сумел её пересечь, назад не возвращался. Слушай, я – рейдер, а не учёный, и, откровенно говоря, мне плевать, что там. Никакая гадость, кроме самой черноты, оттуда не вылазит, и ладно. Мне, знаешь ли, и тут пространства хватает. Проще надо быть, это окупается.

За разговором мы закончили обход кластера, остался последний штрих: спуститься в метро. Умом я понимала, что это нужно. Добьём ползунов, чтобы не заявились, когда мы устроимся ужинать, убедимся, что всё тихо и спокойно, возможно, обнаружим что-нибудь полезное. Спускаться не хотелось. Логичное действие вызывало необъяснимый внутренний протест.