Во сне мне привиделись безликие рейдеры, только в этот раз всё было иначе. С глаз словно пелену сдёрнули. Водка помогла? Я до мельчайших подробностей рассмотрела разводы грязи, покрывавшей их лица, яркие ссадины, многодневную щетину. Рейдеры шли с трудом. Они вымотались, были не единожды ранены, но я чувствовала, что они по-прежнему опасны.

Отряд вошёл в городской кластер. Здесь следить за рейдерами было проще: не нужно пригибаться к земле, прятаться за жидкими кустиками, рискуя в любой момент оказаться обнаруженной. Достаточно идти по параллельной улице, и люди не заметят угрозы.

Двигалась я во сне странно, на четвереньках. Мелькнула когтистая конечность, потом – ещё раз. До меня с опозданием дошло, что я вижу собственную руку. Длинная, толстая, как бревно, заканчивающаяся массивными когтями и сплошь усеянная костяными бляшками, она больше походила на лапу чудовища. Я – кваз? Видения не исчезали, но я смогла осознать, что всего лишь вижу сон, смогла думать, анализировать.

Если я уже была квазом, а потом излечилась, то ничего удивительного, что, траванувшись живцом, я вновь запустила процесс изменений.

Рейдеры остановились. Я подобралась поближе и выглянула из-за угла высотки. Они осматривались, но зрение их подводило. Меня не заметили. Мужчины выбрали одноэтажное здание с большущими окнами, один за другим вошли и закрыли за собой дверь. Я осталась наблюдать, а, осмелев, подобралась к зданию и легко взобралась на крышу. Снова ожидание.

Тонкий слух позволил услышать негромкий разговор. Я – кваз из сна – почему-то на реплики не реагировала, а я – наблюдатель – заинтересовалась.

– Нас должны были встретить.

– Придётся добираться до базы самим, – ответил хриплый простуженный голос.

– Командир, мы слишком устали, – возразил кто-то третий. – Предлагаю подождать. Идти без надёжной поддержки, когда в кармане белый жемчуг, – плохая идея.

Белый жемчуг?! Опять? Или это привет из сегодняшней действительности? Как-никак, это сон, а не настоящие воспоминания.

– Ждать нельзя. – Командир надсадно кашлянул. – Где-то рядом засела тварь.

Ещё и тварь! А я, получается, охочусь за жемчугом?

– Но ночевать придётся здесь. Идти ночью – самоубийство.

Командир не ответил. Наверное, молча согласился.

Начало темнеть. Рейдеры устраивались на ночёвку, а я продолжала лежать на крыше и прислушиваться. Не знаю, сколько прошло. Чувство времени куда-то пропало. Наверное, не меньше часа. Мужчины притихли, дыхание у них стало меняться: они засыпали. Бодрствовать остался только один.

Я выждала ещё немного и мягко спрыгнула с крыши точно к крыльцу. Рейдеры не отреагировали. Я притихла, прислушиваясь и принюхиваясь. Ноздри щекотал запах крови. Терпеть дольше не осталось сил. Я махнула обеими руками, когти легко пробили металлическую дверь. Огромным прыжком я оказалась внутри помещения. Один размашистый удар – и голова не спавшего рейдера отлетела к стене, туловище упало на пол, хлынула кровь. Ещё один прыжок, удар. В живых остался успевший среагировать командир. Он откатился, попытался навести на меня обрез, но я была быстрее. Навалилась сверху, вгрызлась в шею и с удовольствием стала жрать.

– Никта! Никта, проснись! Чего орёшь?

Я дёрнулась от хлёсткой пощёчины, открыла глаза. Надо мной склонился Князь:

– Никта?

– Сон, дурной сон, – прошептала я.

Меня била дрожь. Я задыхалась.

– Что-нибудь нужно? – Князь почему-то решил проявить заботу.

– Нет, спасибо.

– Второй раз уже кошмары.

Я не ответила.

Князь кивнул на разбитую бутылку из-под водки.

– Смотрю, ты уже отметила наше счастливое прибытие к финишной прямой.

Отметила. В одиночестве, зато с размахом: просидела, скрючившись в неудобной позе, насмотрелась воображаемых ужасов. Тело затекло, во рту образовалась пустыня. Кое-как разогнувшись, забрала у Князя принесенную им минералку. Стало полегче. Я осторожно потянулась. Ладони и стопы начало покалывать от восстанавливающегося кровотока. Я наклонила голову к правому плечу, к левому, вперёд-назад. Будем считать, что для утренней гимнастики достаточно. Я допила остатки минералки и глянула на Князя.

– Получилось вернуть подруге разум? Тебя можно поздравлять?

Князь резко нахмурился, лоб пересекла глубокая морщина. Я приготовилась сказать что-нибудь сочувственное. Князь ещё больше нахохлился и стал похож на мрачную грозовую тучу.

– Да, у меня всё получилось, но поздравлять меня не надо.

– Э?

То ли я с утра медленно соображаю, то ли действительно реакция Князя странная. Не могу себе представить, чтобы я выложилась ради достижения цели, достигла её, а потом расстроилась, что всё получилось.

– Час назад она пришла в себя, пожаловалась на головную боль, и я отнёс её в спальню отдыхать. Она почти сразу отрубилась – прям как ты, только без водки.

– А почему не нужно поздравлять?

Вместо ответа Князь отвернулся и ушёл в кухню. Ну, понятно, приступ откровенности иссяк, и сундучок с секретом захлопнулся. Я немного посидела, усилием воли оторвала себя от кресла и поплелась в ванную. Надо умыться, привести себя в нормальный вид, позавтракать и ни в коем случае не смотреть в зеркало. Больше чем уверена, что к раздувающимся челюстям добавилась опухшая физиономия, видеть которую конкретно сейчас нет никакого желания.

Я спустилась на первый этаж и неожиданно уловила доносящийся из кухни запах выпечки. Не поняла. Пошла на запах и не поверила своим глазам: Князь, мало того что стоял у плиты, ещё и блинчики жарил! Заметив меня, он невозмутимо пояснил:

– Я нашёл подсолнечное масло и смесь. На коробке было написано, что разводить нужно молоком, но и на воде неплохо. Тебе пустые или с мёдом?

– С мёдом.

– Так и думал.

Князь поставил передо мною чашку с горячим чаем и вернулся к плите. Минут через пять появились первые блинчики. Я обмакнула неровный толстоватый кругляк в мёд, закинула в рот, прожевала:

– Очень вкусно. Спасибо!

– Машка состряпала бы лучше, – отмахнулся Князь.

– Машка – профи, а блины – пальчики оближешь. – И я демонстративно слизнула с указательного пальца мёд. Лучше бы я этого не делала: забылась и в результате порезала язык о коготь.

Мы доели блины, выпили ещё по одной чашке чая.

– Какие наши дальнейшие планы? – уточнила я, прикидывая, не налить ли третью чашку.

– Основная причина, по которой я тебя позвал, как ты догадываешься, заключается в том, что Кира не сможет сама идти по черноте. Слабо представляю, как бы я справлялся без твоей помощи. Даже не дай я ей остановиться, она бы всё равно могла почернеть.

– Но сюда ты её как-то привёл.

– Заражённые чуть менее восприимчивы. Я постоянно давал ей мясо.

– Фу!

– Говядину из магазина, – улыбнулся Князь. – Пёр несколько килограммов на своём горбу в сумке-холодильнике. Так вот, сегодня мы ещё здесь, Кире нужно прийти в себя, завтра выходим и по цепочке оазисов добираемся до крупного кластера, ночуем. Послезавтра к вечеру мы должны дойти до нормальных кластеров.

Я кивнула.

Князь побарабанил по столешнице:

– Итак, ты хотела знать, кто такая Кира и почему меня не нужно поздравлять с её выздоровлением. Наверное, начинать надо с самого начала. Я попал в Улей очень давно, молодым наивным мальчишкой. Ты не поверишь: кластер, с которым я сюда провалился, был три на три метра. Ошизеть везение, да? К счастью, я наткнулся на отряд нормальных ребят, они-то и объяснили, что к чему, взяли к себе, а через день выбросили, потому что я ныл почти без перерыва, достал всех, твердил, что хочу вернуться, а здесь жить не буду. Противно вспоминать, как я слюни распустил.

Князь помолчал, долил себе чаю, собрался с мыслями и продолжил:

– Знаешь, сейчас мне и смешно, и грустно: я попал в Улей в день своей свадьбы, буквально за пару часов до того, как должен был сказать в ЗАГСе «да».

– Кира.

Князь кивнул.

– Надо же, до сих пор любишь…

– С ума сошла?! – изумился Князь. – Нет, конечно,! Думаю, я её никогда по-настоящему не любил. Говорю же, наивный был, молодой, а девочка красивая, гормоны заиграли. Короче, биохимия в действии. Влюблённость была. Это я потом разобрался, когда десяток шлюх поимел, мозги на место встали. А тогда, в первые дни, мне казалось, что дальше жизни нет. Как же – в худших традициях мелодрамы, бросил невесту у алтаря и пропал, не сдержал слова, обманул, подвёл.

– Ты выжил.

– Да. За новую реальность мне позволила зацепиться одна простая мысль: надо выжить, чтобы найти способ вернуться к ненаглядной Кирюшке и всё исправить. За эту мысль я держался первое время, потом прозрел, отпустило. Я прекратил терзаться, вспоминать, думал, что ставший ненужным якорь отброшен раз и навсегда. – Князь снова помолчал, тяжело вздохнул. – Недавно выяснилось, что якорь никуда не делся, въелся на подкорку и теперь тащит меня ко дну.

Князь залпом влил в себя остатки чая.

– Представляешь, иду я по стабу, весь из себя живая легенда, и тут натыкаюсь на трёх едва ковыляющих пустышей. Откуда они взялись на мою голову? Низшие лишний шаг не ступят, если им мясом не помахать, а тут снялись и потащились невесть куда. Я замахнулся «клювом», хотел прекратить их страдания. Первого убил, второму голову проломил, а третью тронуть не смог. Сначала не понял, в чём дело, потом дошло: Кира. Я ещё больше захотел её упокоить. Как-никак бывшая, нечего ей тварью разгуливать. И опять не смог. А потом всплыло, что я к ней рвался, что для неё выживал, что она – мой стержень, и, если о ней не позаботиться, сдохну.

– Твою же!

– Угу. Все мы в Стиксе психи. Я её, благо, места знал, в оазис сюда оттащил, Дохлика посадил следить, а сам к знахарям и ментатам рванул. Плачу хоть жемчугом, только избавьте меня от зависимости. Семерых прошёл, и все семеро развели руками. Знай я, с какого Кира кластера, было бы легче: перезагрузится (я бы и год подождал, и два) – и была бы мне новая Кирина копия. Фигу! Улей пошутил. – Князь горько усмехнулся, пожал плечами и закончил: – Дальше ты знаешь: собрал команду на скреббера.

– Соболезную.

– Вот-вот. Радости от встречи никакой. Ладно, отдыхай пока, а я пойду проведаю свою болезную. Ничего, я ещё побарахтаюсь… Киру всё равно надо в цивильный стаб отправить, там и поищу более толковых специалистов. Отремонтируют мне мозги, обеспечу Кирку горохом, помогу устроиться на нормальную работу – и всё, здравствуй, свобода! Никта, сообразишь обед?

День прошёл под знаком безделья, не считая возни на кухне. Я искупалась, надела сменную одежду, побаловалась кремами для рук, для лица, для тела, попыталась сделать маникюр – хотя бы подпилить ногти, но сломала все три найденные в доме пилочки и на этом успокоилась. В доме обнаружилась неплохая библиотека. До вечера я успела проглотить полторы книги, а Князь развлекался просмотром DVD. Один раз Князь относил Кире еду. Бывшая заражённая вышла из спальни только к вечеру, вошла на кухню, когда я накрывала ужин.

Слово «женщина» к Кире не подходило. Раньше я её воспринимала исключительно как безликую тварь, а сейчас рассмотрела. Девушка, несмотря на болезненную бледность, выглядела настоящей красавицей. Натуральная блондинка с голубыми глазами и очаровательными ямочками на щеках, стройная, гибкая, хорошенькая, как куколка. В каждом движении чувствовалась естественная грация, а уж взгляд…

– Здра…вствуйте, – сказала она, остановившись на пороге.

– Давай на «ты». Привет, проходи, присаживайся. Меня звать Никтой. Ты – Кира, верно?

Девушка кивнула и опустилась на краешек стула, поморгала на меня, подняла ветер ресницами.

– Никта, разве ты ничего не объяснишь?

– В смысле?

– Как я здесь оказалась? – Кира всхлипнула. – Что это за место? Что произошло? Мне нужно позвонить мужу, Эдик волнуется.

Я клацнула зубами. Князь не сказал? Наверное, заходил, когда Кира спала. Интересно…

– Что ты последнее помнишь? – уточнила я.

– Мы были на пикнике. Я увидела малинник, стала собирать ягоды, увлеклась. Потом запахло кислым, откуда-то взялся непонятный, очень плотный туман. Я хотела вернуться, но из-за тумана заблудилась, вышла к какой-то брошенной деревне. Помню ржавый трактор, и всё… Потом – провал. Проснулась здесь, в доме.

Я бы предпочла, чтобы объяснялся сам Князь, но он как назло куда-то делся. Телевизор давно замолчал, однако Князь не появлялся. Неужели… боится? Не исключено, учитывая, что Кира – его воплощённый в жизнь кошмар.

– Выгляни в окно.

Кира плавно поднялась, пересекла кухню и откинула штору.

– Ш… что это?

Вид открывался традиционный для Улья: была видна часть поселения, а дальше начиналась чернота, и на горизонте маячил мёртвый лес.

– Своеобразно, да? – спросила я, накладывая в тарелку рис. – Садись, остывает. Тебе надо нормально есть, чтобы набраться сил.

– Никта! Что это? Где мы?

– Это мёртвая зона, или просто чернота. Гулять по ней не рекомендую. Вызывает головокружение, мигрень, дезориентацию в пространстве, слабость. Если находиться на ней слишком долго, то умрёшь и почернеешь.

– Шутишь?!

– Кир, остывает.

Девушка выскочила из кухни как ошпаренная. Я успела мысленно досчитать до трёх. Кира наткнулась на трупы, на размазанные по прихожей внутренности говоруна и отчаянно завизжала. Пришлось тащиться следом, обнимать её за плечи и возвращать на кухню. Я сунула ей кружку воды и попыталась успокоить:

– Это были плохие парни.

Довод не подействовал. В запасе оставался последний аргумент против истерики – пощёчина. Придержу пока.

– Князь!

Я – щит от черноты, а не жилетка для соплей.

Князь изволил откликнуться.

– Никта, ну, вы же обе девочки! Тебе должно быть легче. – Он в какой-то нерешительности остановился перед Кирой. – Эй, не реви!

Князь встал боком, пряча культю, и здоровой рукой тронул Киру за плечо. Девушка вздрогнула, резко отклонилась, вскинула голову и застыла.

– Вова?

– Привет! – кривовато улыбнулся Князь.

Стоп. Почему Владимир? Она же сказала, что мужа зовут Эдиком.

Кира, не глядя, нащупала на столе салфетку, промокнула уголки глаз, внимательно посмотрела за окно, перевела взгляд на дверь в коридор, на Князя, заметила, что у него отсутствует часть руки ниже локтя. Глаза у Киры выразительно расширились, и она глотнула.

– Вова…

– Да, это я.

– Ты так изменился! За тот год, что мы не виделись, ты как будто на десять лет постарел.

– Разве вы не вместе? – влезла я.

Уже и так ясно, что в мире Киры история их отношений развивалась несколько иначе, чем в мире Князя. Подробности будут весьма кстати.

– Нет. – Кира растерянно посмотрела на меня. – Вова три года назад сделал мне предложение, но я отказалась и вышла за Эдика. Год назад Вова уехал во Францию. – Она вновь уставилась на него и требовательно спросила: – Так что всё-таки происходит? Почему ты? И мне надо домой.

Князь замялся, подбирая ответ. Я пододвинула к себе тарелку. Точно знаю две вещи. Первое: кто-то останется без моего ужина – не для того я делала горячее, чтобы студить. Второе: не позволю тянуть кота за хвост у меня над ухом. Вот шли бы они разбираться куда-нибудь подальше, а так – сами виноваты. Я проглотила первую ложку каши и снова влезла в разговор:

– Кира, объясняю коротко и по существу. Что такое телепортация, знаешь? Кислый туман, кисляк, как его называют, возникает, когда люди переносятся из своего мира в этот. Видишь черноту? Ты уже давно не на Земле. Тебе было плохо, последствия перехода сказались, Князь, в смысле, Вова, тебя вылечил. Дороги назад нет. О механизме обратного переноса ничего не известно. Ты застряла. Смирись. Помни о трупах и мёртвой зоне. Новый мир недружелюбен и крайне опасен. Безоговорочно слушайся Князя, и, возможно, выживешь.

– Вова?

– Отвыкай, – продолжила поучать её я. – Здесь не принято оставлять старые имена. Никаких Вов, только Князь. Себе можешь оставить, женщины обычно не прозвища берут, а нормальные имена, но никому не говори, что оно у тебя из прежней жизни. Особо суеверные за такое и убить могут.

– Вов?

– Кир, давай, ты покушаешь, и мы потом всё обсудим. Никта правильно сказала: ты попала в новый, недружелюбный мир, из которого не возвращаются.

Девушка смотрела на нас крайне недоверчиво и, кажется, сочла, что стала жертвой похищения, а мы, соответственно, похитившие её психопаты. У Вовы даже мотив есть: отказалась замуж выйти, предпочла другого. Кира испуганно притихла, а я скрыла довольную улыбку. Пусть боится. Больше страха – меньше криков. Не люблю истерик. Со временем девочка разберётся, что к чему, ей деваться некуда, так что пусть пока. Думаю, Князь пришёл к тем же выводам, потому что спокойно сел за стол и положил себе сразу двойную порцию. Кира несмело пристроилась как можно дальше от нас и постаралась стать как можно более незаметной.