— Хм, снег, надо же?! — Блэсс поднял лицо к небу и прикрыл глаза. Мелкая снежная крупа оседала на кожу и таяла. Колдун был облачен в меховую длинную куртку, которую он обнаружил в особняке, и меховую шапку со свисающими сзади двумя лисьими хвостами. Фарамору Блэсс тоже подыскал теплую одежду, но юноша отказался ее надевать, решив остаться в своей прежней легкой кожаной куртке, ведь холод его не тревожил.

Фарамор хлопнул Блэсса по плечу.

— Думаю, этот снег надолго, — усмехнулся он. — Очень надолго.

Весь вчерашний день они взбирались по каменистому склону горы Юдал. Именно к этой горе, как оказалось, тянула Фарамора Темная Искра. Юдал походила на гигантский, расчерченный сетью трещин горб. Округлая вершина терялась в пелене серых туч.

Утром Фарамор и Блэсс зашли в узкое ущелье. С обеих сторон вверх тянулись скалистые стены, дно ущелья покрывали острые обломки камней, что сильно затрудняло путь.

— Одно хорошо, — пробормотал Блэсс. — Здесь наверху воздух чище.

— Действительно, — поморщился Фарамор. — Вот только мне больше нравится, как пахнет там, внизу. Сладкий запах. Ты не говорил, что он тебе не по душе.

Блэсс сделал глубокий вдох, втянув в приоткрытый рот снежинки, и медленно выдохнул облачко пара.

— Я всего лишь обычный человек, — произнес он. — Во мне ведь нет Темной Искры, которая бы влияла на мои чувства. Мне нравится чистый воздух, чистая вода. Да, я некромант, но это не значит, что мне должна нравиться вонь разложений.

— Ну и шел бы в пекари, — язвительно буркнул Хет. — Не нравится, видите ли, ему!..

Блэсс коротко рассмеялся.

— Увы, демон, не все пути мы сами выбираем.

«Это верно, — подумал Фарамор. — Я тому лучший пример».

Наверху ветер сметал с уступов снежную крошку. Та крутилась в быстрых завихрениях, врезалась в стены ущелья и осыпалась вниз. Позади послышался глухой звук упавшего камня.

Фарамор чувствовал: логово Шанн уже рядом. Странно, но он представлял место, где находится одна из Трех именно как логово, убежище какого-нибудь дикого зверя. Он не знал, чего ждать от встречи с Шанн, что эта встреча изменит? Иногда его раздражало неведение, с которым он приближался к цели. Порой он ощущал себя марионеткой, которую ведет некий кукловод, а для возрастающей с каждым днем гордыни Носителя Искры, это было унизительное ощущение.

Ущелье то сужалось, то расширялось. Иногда приходилось перебираться через крупные каменные завалы. В Фараморе нарастало уже знакомое волнительное чувство и ощущение, будто он когда-то шел по этому пути. Казалось, потаенные и сокрытые за какой-то завесой воспоминания вот-вот просочатся в сознание, но завеса держалась, не желая уступить странной призрачной памяти. Фарамора это не только волновало, но и злило, не давало покоя, словно засевшая глубоко под ногтем заноза.

Сзади раздался грохот небольшого камнепада. Идущему за Фарамором Блэссу вдруг пришла странная мысль: какая бы была чудовищная ирония, ели бы прямо сейчас случился обвал и обломки скал погребли его, Фарамора и эту мерзкую куклу, в которую вселился демон. Несколько мгновений камнепада могли остановить изменения мира, прибытие Нэба. Шалость природы, мелочь, могла разрушить планы чьей-то мощной воли. Блэссу понравилась эта мысль. Ему было приятно сознавать, что помимо воли Богов, правителей и великих полководцев, есть еще случай. Непредсказуемый, иной раз несправедливый, а порой и необходимый, как последняя надежда — случай. Словно в ответ на мысли чернокнижника уже впереди раздался стук падающих камней. Этот звук заставил Блэсса содрогнуться.

По расчетам Фарамора они уже шли по ущелью не менее трех часов. Хет у него за поясом нетерпеливо ворочался, видимо тоже ощущая, что Шанн все ближе. Снег засыпал камни, оседал белыми шрамами на скальных выступах.

Неожиданно раздался низкий звук похожий на скрежет железа. Он будто бы звучал отовсюду, на одной ноте, безжалостно резкий. Блэсс сморщился, у него заломило зубы, а в ушах появился зуд. Фарамор озадаченно озирался по сторонам, пытаясь определить источник звука. Юноша не испытывал неприятных ощущений как Блэсс, но этот скрежет ему тоже не нравился.

— Чего встали? — выкрикнул Хет. — Двигайтесь вперед, Шанн уже рядом!

Фарамор раздраженно хлопнул куклу ладонью по голове, давая демону понять, что в понуканиях не нуждается. Юноша сделал шаг вперед и увидел: снег кружится неестественно медленно. Еще шаг и снежная крупа застыла, словно время остановилось. Скрежет превратился в ровный с металлической ноткой стон.

Блэсс открыл рот от удивления. Чернокнижник медленно поднял руку и сдвинул ладонью застывшие в воздухе снежинки. Те так и остались висеть в новом положении.

— Мне кажется, я сплю, — сказал Блэсс. Сейчас он не был уверен, произнес ли эти слова вслух или они возникли в его сознании. Блэсс уже ни в чем не был уверен.

— Пойдем, — Фарамор сделал еще шаг и еще. Движения давались с легким напряжением. Снежинки с еле заметным нажимом упирались в лицо, и у юноши появилось ощущение, что он идет сквозь паутину.

Блэсс неуверенно последовал за ним.

Раздался оглушительный хлопок и через мгновение — яркая вспышка.

Фарамор и Блэсс встали как вкопанные. Перед глазами мелькали темные круги. Скрежещущий стон уносился вдаль многократным эхом, уступая место тишине.

Темные пятна перед глазами начали растворяться, зрение медленно возвращалось. Блэсс затаил дыхание, сердце частило. Фарамор нахмурился, тряхнул головой и медленно разомкнул веки. Он ожидал увидеть что-то мрачное, вроде храма Нэба в мертвом лесу, но каково же было его удивление, когда перед ними предстал цветущий, искрящийся яркими красками сад.

Ветви фруктовых деревьев гнулись под тяжестью диковинных плодов. На аккуратном, будто нарисованном, кустарнике красовались пышные бутоны синих, красных, желтых цветов. Здесь же, утопая в зеленых мясистых побегах, стояли тонкие изящные колонны из белого мрамора. Их обвивал остролистый плющ.

Небо выглядело неправдоподобно синим. Оно казалось очень низким и больше походило на купол гигантского зала. За деревьями виднелась туманная зеленая пелена, в которой терялись растения. Все вокруг было настолько ярким, словно некий безумный художник взял самые крикливые насыщенные краски и разрисовал каждый лист, каждый цветок и стебель.

Еще одна странность была в том, что сад выглядел застывшим, как те снежинки в ущелье. Блэсс посмотрел назад: тот же яркий пейзаж — через несколько десятков шагов деревья терялись в зеленой пелене.

— Это… какой-то морок, — с ноткой страха прошептал колдун.

— Да, неожиданное зрелище, — сказал Фарамор. — На логово это не похоже.

Хет заворочался, выбрался из-за пояса и бесшумно спрыгнул на землю. Через мгновение его глаза вспыхнули алым блеском, колпак на голове затрепетал в языках призрачного пламени.

— Я чувствую ее, — прошипел он. — Я чувствую присутствие Шанн!

Блэсс снял шапку и нервно помял ее в руках.

— Не по себе мне от этого…

Неожиданно раздавшийся треск поглотил его голос — вокруг будто раскалывались и крошились невидимые льдины. Впереди, среди зеленой травы появилось черное пятно, которое стремительно расползалось, пожирая растительность. Став размером с большую идеально круглую лужу пятно перестало растягиваться. Треск прекратился так же резко, как и начался. Все произошло за считанные секунды. Казалось что некто, решив привнести в пестрый пейзаж разнообразия, просто взял и вписал в общую картину это круглое похожее на лужу дегтя пятно. Его поверхность была блестящей, гладкой, как черное зеркало, но в нем не отражались деревья, кусты, нависшая над его краями трава.

Фарамор непроизвольно потянулся к перевязи, к которой крепился топор, но, взяв себя в руки, решил оружие не снимать.

Глаза Блэсса округлились. Колдун попятился, не чувствуя под собой ног, и в нерешительности остановился, не сводя изумленного взгляда с черного пятна.

«Это морок, — думал он. — Всего лишь — морок!».

Пламя на голове и в глазах Хета пульсировало, очертания его кукольного тела стали размытыми.

Раздался хрустальный звон и от центра пятна пошли круги, будто от брошенного в воду камня. «Дзынь…» — легким эхом разнеслось по округе и разбегающиеся волны стали больше. Поверхность в середине пятна начала медленно вздыматься, расти как зреющий черный гнойник. Это движение отражалось в блестящей зелени листьев и глазах Фарамора и Блэсса. С влажным чавканьем из «лужи» поднимался столб. В нем появлялись впадины, вытягивались округлые отростки. Столб принимал очертания человека.

— Шанн, — заворожено прошептал Блэсс. От напряжения, с которым колдун взирал на превращение черного столба, как он теперь понял — в женскую фигуру, к его лицу прилила кровь.

Шанн подняла руки и сделала ими волнообразное движение, словно испытывая их на гибкость. Казалось, ее тело состоит черной непрозрачной жидкости, и в тоже время в нем ощущалась твердость камня. На лице появились две маленькие, как звезды на ночном небе, искры. Они становились все больше и больше, будто приближались, выплывая из неведомых мрачных глубин. Наконец, искры превратились в горящее холодным белым огнем подобие глаз.

Раздался шорох, и небо стало фиолетовым. Бутоны на кустарниках и плоды на деревьях резко изменили цвета.

На лице Шанн разверзлась зияющая черной пустотой щель рта. Послышался будто бы звучащий сразу отовсюду голос со звенящими хрустальными нотками:

— Долго же я ждала тебя.

В отличие от Блэсса и Хета Фарамор не испытывал никакого благоговения перед этой тварью.

— Спешил, как мог, — усмехнулся он.

— Я не слышу в твоем голосе почтения, червь?! — глаза Шанн вспыхнули, с железным скрежетом небо поменяло цвет и стало кроваво-красным.

Блэсс вздрогнул. Он почувствовал, как внутри у него все затягивается в тугой узел. Колдуну очень не нравилось как начался разговор между юношей и Одной из трех.

— Почтение? — резко сказал Фарамор. — Хм… а с чего мне испытывать к тебе почтение? Ты думала я упаду ниц перед тобой, и буду дрожать от страха? — он сознавал, что своими словами бросает вызов мощному существу из другого мира, но противостоять нарастающему в нем гневу и желанию поставить эту тварь на место уже не мог. — Ничего кроме любопытства ты во мне не вызываешь, и не надо переоценивать свою значимость! А вот о моей значимости, пожалуй, тебе напоминать не обязательно.

Небо стало грязно-серым.

— А ты не глуп, червяк, и знаешь себе цену. Если бы не Темная Искра в тебе, я бы…

— Если бы не Темная Искра, я бы сейчас не стоял здесь и не разговаривал с болотной жижей возомнившей себя Богиней! — со злостью выкрикнул Фарамор. — Что, очень хочется меня прикончить? Раздавить жалкого человечишку, как жука? А, Богиня? — с издевкой кричал он. — Прежде, чем называть меня червем и требовать почтения сначала разберись кто я для тебя!.. Хотя ты давно в этом разобралась, но ведь тебе унизительно говорить со мной на равных, верно?

Блэссу хотелось сказать Фарамору, чтобы он был осторожней с Шанн, но не посмел встревать в этот опасный, с его точки зрения, разговор. Хет же проклинал юношу за вспыльчивость.

— Всегда ли ты был таким дерзким? — спросила Шанн.

Небо стало желтым, а через мгновение — абсолютно белым.

«Нет!» — мысленно ответил за юношу Блэсс.

Фарамор подошел вплотную к черному бассейну. Фигура Шанн была одного роста с юношей. Она медленно волнообразно раскачивалась, как водоросль в реке.

— Меня не для того привела сюда Темная Искра, чтобы говорить ни о чем, — уже спокойно произнес Фарамор. — Так зачем я здесь?

Небо стало снова синим.

— Зачем… ты… здесь, — сделав паузы между словами, повторила Шанн. — Конечно, откуда же тебе знать? Оболочка, исполнитель воли…

— Прекрати!

Демонесса послушалась и замолчала. Холодные глаза выглядели бесстрастными.

— Зачем я здесь? — сделал новую попытку Фарамор.

— Искра привела тебя сюда по двум причинам: кое-что получить и узнать, что делать дальше. Ты убиваешь людей, но жизненных сил, которые получаешь от этих букашек недостаточно, совсем недостаточно, чтобы открыть путь для Нэба. Я дам Темной Искре часть своей мощи. Да, это одна из причин, почему ты здесь.

Нечто подобное Фарамор и ожидал. Получить силу этой твари он вовсе не был против.

От того что Блэс неотрывно смотрел на Шанн, его глаза защемило, а в голове начала зарождаться боль. Колдун потупил взгляд, уставившись на ощетинившуюся ярко-изумрудной травой землю. Резь в глазах начала проходить.

— А теперь я расскажу, что ты будешь делать дальше, — продолжала демонесса. Фарамор увидел, что внутри ее тела клубится что-то густое и черное, как грозовая туча. — Круг должен замкнуться. Ты можешь мне сказать, где и по какой причине в тебе зародилась Темная Искра?

— Я думал об этом, — Фарамор мысленно вернулся в столицу. — В Алтавире после казни отца я испытал такую ненависть, какую в жизни не испытывал. Это была даже не ненависть, а что-то большее. Мне хотелось уничтожить всех… — он едва не сказал «букашек», но сдержался, решив не уподобляться Шанн, — всех людей, что ликовали на казни отца. Всех, кто был причастен к его смерти. Я… я поклялся отомстить!

Небо стало красным. На нем будто языки пламени вздрагивали желтые всполохи.

— Месть! — Шанн произнесла это слово с нескрываемым наслаждением, словно смакуя вкуснейшее из блюд. — Я не сомневалась, что жажда мести зажгла в тебе Искру. Ничего не меняется, если дело касается Искры!

— Ближе к делу, — сказал Фарамор.

— Ты должен сдержать клятву, данную самому себе. Осуществи месть! Круг должен замкнуться. Вернись туда, где все началось. Месть и сила, которую я тебе дам превратит Искру в яростную бурю! Высвободится такая мощь, какую тысячелетия не видел ваш жалкий мирок! — голос демонессы дрожал от предвкушения. — Эта мощь откроет путь Нэбу! О да, букашка, тебе оказана величайшая честь — исполнить волю Искры!

— Я должен вернуться в Алтавир, — задумчиво произнес Фарамор. Все складывалось хорошо. Желание отомстить и воля Искры совпадали. В сознании всплыл образ Таракота взирающего с балкона на казнь, палача занесшего топор над шеей отца и лиц, сотни, тысячи мерзких довольных рож, с глазами, в которых горела жажда кровавых зрелищ. «Я устрою вам зрелище! — со злостью подумал Фарамор. — Такое кровавое, что вы и представить себе не можете!»

Блэсс посмотрел на юношу и догадался, какие мысли бродят у того в голове.

В черном теле Шанн и бассейне замерцали синие искры. Небо стало цвета расплавленного металла, на нем появились светло-коричневые ржавые пятна, которые медленно с треском разрастались.

— Моя мощь — это ключ, — сказала демонесса. — Твоя месть — это ключ. Круг замкнется, и путь для Нэба откроется. Возьми меня за руки, и я отдам тебе часть своей силы, — она плавно приблизилась к краю бассейна. Ее руки волнообразным движением вытянулись вперед.

Ржавчина заполнила все небо и теперь по нему расползались алые пятна.

Фарамор несколько мгновений исподлобья пристально смотрел в глаза Шанн, затем внутренне собрался, приготовившись к чему-то неожиданному, и взял за руки демонессу. Их пальцы сплелись. Шанн вздрогнула. Алое небо со скрежетом прочертила черная прямая линия.

Фарамор едва не задохнулся от хлынувшей в него мощи. Будто штормовой океан со всей своей необузданностью ворвался в тело и сознание. В венах забушевал обжигающий ледяным ветром ураган. Небо с оглушительным треском разрезали черные линии. Глаза Шанн пылали белым холодным огнем. Сознание Фарамора корчилось в попытке постичь невообразимое нечто, заполняющее каждую частицу тела. Разум корчился от чуждой силы.

Небо рвалось на части, раздираемое черными шрамами. Хет превратился в пылающий желтым огнем факел. Блэсс зажал ладонями уши — ужасающий скрежет сжал его нервы в тугой клубок, а глаза заставлял едва не выскакивать из орбит. Воздух дрожал, и казалось все вокруг — деревья, трава, кустарник, дергается в странном судорожном танце.

Фарамор погружался в пучину мощи. Сознание менялось, становилось ближе к пониманию проникающей в него яростной силы.

Черные линии полосовали небесный свод, поглощая алый цвет.

Шанн вырвала ладони из рук Фарамора и отступила в середину бассейна.

— Достаточно! — прошипела она.

Грудь Носителя Искры вздымалась, с шумом втягивая воздух.

— Еще! — прорычал он. На него нахлынул гнев.

«Тварь обманула меня! Обманула Искру! Она дала слишком мало!»

— Я сказала — достаточно, букашка! — закричала Шанн.

Фарамор оскалился, как зверь и шагнул в бассейн. Демонесса отпрянула, вздыбилась, словно кобра перед броском и проревела:

— Убирайся!

— Нет! — Носитель Искры обхватил Шанн руками. Она затрепыхалось, как огромная рыбина. Мощь снова хлынула в Фарамора, заструилась холодной сталью по венам.

Демонесса взревела, пытаясь вырваться из объятий. Раздался гулкий грохот, в темном небесном куполе образовалась дыра, через которую ворвался поток бледного света. От дыры в разные стороны поползли трещины.

Фарамор ощущал сущность Шанн, Темная Искра присосалась к ней, как пиявка, с жадностью пожирая ее силы. Глаза демонессы пылали ледяной яростью. Липкие пальцы Шанн сомкнулись на шее юноши и сжались.

Небо трескалось, впуская в этот странный мирок свет, в котором кружились снежные хлопья. Деревья, трава, кусты становились серыми, их очертания размывались.

Блэсс, ошеломленный происходящим, застыл с прижатыми к голове руками. Все что он сейчас видел, ему казалось чем-то вырванным из бредового сна. Хет горящим факелом метался по земле резкими зигзагами.

Фарамор чувствовал как под пальцами Шанн лопается кожа на шее, хрустели кости. Взгляд демонессы впивался иглами в мозг. Но сейчас это казалось неважным — юноша упивался отбираемой у твари силой.

Тело Шанн становилось прозрачным. Теперь оно походило на стеклянный сосуд, наполненный грязной водой. Бьющий через дыры в небесном своде бледный свет растворял деревья, трава размывалась, уступая место каменистой заснеженной земле.

Шанн теряла силу. Огонь в ее глазах затухал, а Фарамор все сильнее и сильнее сжимал объятия. В отчаянии демонесса свою теряющую очертания голову к разодранному куполу и закричала. В этом последнем вопле было что-то человечное, наполненное болью и тоской.

Хет перестал метаться. Огонь затухал, и демон вновь превращался в куклу. Блэсс начал с трудом сознавать, что перед его глазами кружится снег, а по обе стороны высятся скалистые стены ущелья. Сад исчез, а Фарамор, стоя на черных, будто политых дегтем камнях, обнимал серую дымку.

— Букаш-ш-шка, — прошептала Шанн. Этот шепот и дымку подхватил ветер и унес вдаль ущелья.

Блэсса начало трясти. Он не отрывал взгляда от Фарамора, который стоял к нему спиной без движения. Руки юноши свисали вдоль тела. Он сутулился, словно тяжесть полученной им силы давила на плечи. Снег кружился рядом с его согбенной фигурой, оседал на куртке, терялся в серых волосах.

— Ты в порядке? — тихо спросил чернокнижник.

Фарамор дернулся и резко повернулся.

Блэсс непроизвольно сделал шаг назад. Посмотрев в глаза юноши, ему показалось, что он заглянул в колодец, в котором копошились пауки. Кожа Фарамора стала мертвенно серой, серые волосы обрамляли, будто окаменевшее лицо. Неожиданно его губы судорожно изогнулись в безжизненной, как у куклы Хета, улыбке. Он перевел немигающий взгляд с Блэсса на демона, затем снова на колдуна и весело произнес:

— Мы возвращаемся. Возвращаемся в мерзкую столицу, чтобы топтать поганых букашек!

Блэсс понял: Носитель Искры перешагнул черту, за которой больше нет возврата.