Алексей приехал после семи вечера. Приехал на самом несуразном мотоцикле, какой можно собрать из запчастей, — уважающих себя байкеров вид этого железного чудовища наверняка вверг бы в шок.
С Кирой по обыкновению поздоровался, хлопнув ладонью по ее ладошке:
— Привет, мелочь пузатая.
— Я не мелочь никакая, — хихикнула девочка.
— Тогда просто — пузатая.
— Сам ты пузатый!
— Да, и я пузом своим горжусь, между прочим. — Он выпятил живот. — Знаешь, сколько пива мне пришлось выдуть, чтобы вырастить такое?
Дарья поспешила вмешаться:
— Знать об этом ей не обязательно.
Алексей подмигнул Кире, расстегнул шлем в виде стилизованной немецкой каски с изображенным на боку кулаком с выпяченным средним пальцем и повесил его на руль мотоцикла.
— Ну, и как у нас с плюшками делишки обстоят? Угощать будете или я зря приехал?
— Будем! — воскликнула Кира. — Мы с мамой столик в беседке поставили. Ты любишь блины с медом?
— Да я за блины душу продам! — Он вынул из спортивной сумки пластиковый пакет и протянул его девочке: — А это тебе за гостеприимство, малявка.
Кира схватила подарок, ее глаза загорелись. Через секунду она держала в руках вынутую из пакета черную с белыми черепами материю.
— Ух-ты! Здорово! А что это?
— Ну ты даешь, — усмехнулась Дарья, глядя на Алексея с шутливым упреком, — нашел что ребенку подарить. Бандана с черепками?
Алексей сделал серьезное лицо, деловито взял из рук Киры бандану, расправил, а потом лихо, будто делал это постоянно, повязал ее на голову девочки.
— Вот, — с довольным видом сказал он. — Это вам не хухры-мухры, понимаете ли.
— Я пиратка! — воскликнула Кира и взмахнула рукой, сжимая воображаемую саблю. — Я Джек Воробей!
Глядя на восторженную дочку, Дарья вынуждена была признать: с подарком Лешка не ошибся. Впрочем, как всегда. Она считала его тем еще пофигистом, но если дело касалось близких ему людей, то он был очень даже участлив. Дарья относилась к нему как к брату. За все время их знакомства у них не было и намека на романтические отношения. Так уж сложилось, и обоих это устраивало. Когда в театре начались проблемы, видеться они стали не часто, зато созванивались при каждом удобном случае. Вчера общались по скайпу, Дарья сообщила ему о том, что муж пропал. Новость он воспринял спокойно и без эмоций выразил надежду, что тот отыщется. Это как будто ему совсем было не интересно — тот самый случай, когда пофигизм становился явным. Или он просто не осознал серьезность ситуации: ну пропал, у богатых ребят свои заскоки. Надоест быть пропавшим — найдется. Алексей не привык все усложнять, на проблемы смотрел поверхностно. С этой беспечной легкостью он и шагал по жизни, спотыкаясь на каждой кочке.
Артуру не нравилось, что Дарья водит дружбу с Алексеем, но не ревновал. Ему и в голову не могло прийти, что между его красавицей женой и этим шутом гороховым могут быть любовные отношения. Ну какая достойная женщина позарится на такого типа? Кривоногий, лопоухий, конопатый, с прической, от которой Сергею Звереву плохо бы стало. Да и ростом Краснов не вышел. А еще не брился по нескольку дней. Походка, как у гуся. Артур всегда был уверен, что в театре Алексею доверяют только роли дурачков, а Дарья его не переубеждала: пускай думает, как хочет, все равно не поверит, что Алексей Краснов в экспериментальном театре являлся ведущим актером, и режиссер Веня Каховский называл его «талантище!» и сравнивал с самим Фернанделем.
Дарья накрыла на стол в беседке, не забыв послать Киру с порцией блинов к охраннику. Ей нравилась вся эта суета, перед самым приездом Алексея в голову, как зловещий таракан, заползла мысль: «Беда уже здесь. Артур привел ее!» — и отвлечься от нее удалось только сейчас. Однако замешанный на тревоге осадок все равно никуда не делся.
Пока ели блины, Алексей много шутил. Кира хохотала, а Дарья могла лишь натянуто улыбаться. После очередной шутки перед мысленным взором неожиданно возникло искаженное страхом лицо Владимира Рара, и тут уж совсем стало не до улыбок — поморщилась, отвернулась. Алексей это заметил, но промолчал, однако в глазах его мелькнуло удивление.
Когда Кира допила чай и убежала играть на веранду дома, он откинулся на спинку плетеного кресла, сложил руки на животе и строго сказал:
— А теперь, Дашка, давай выкладывай, что у тебя стряслось. Дело ведь не только в пропавшем муже, верно?
— Не только, — подтвердила Дарья, думая, с чего начать. Мысли путались, готовые сорваться с языка фразы казались бредом сумасшедшего.
— Рассказывай! — с нажимом повторил Алексей.
И тут ее прорвало. Она указала пальцем в пол беседки и выпалила:
— Вот на этом самом месте я недавно обнаружила колокольчик, который пропал давным-давно! И я слышала: динь-динь, динь-динь — чертов звон в темноте!..
Без пауз, на повышенных тонах, она начала выкладывать обо всем странном, что случилось за последнее время, и ее сейчас меньше всего волновало, как все это звучит. Нужно было выговориться. А здравый смысл? Да пошел он. Это понятие осталось в прошлом. Она рассказала про сон Киры, про визит к экстрасенсу. Закончила, перевела дыхание и добавила с досадой:
— Ну вот, думала, расскажу тебе все, как на духу, и легче станет. Но ни хрена не стало. Пока, по крайней мере.
— М-да. — Алексей почесал щетинистую щеку.
— Ты мне веришь? — В голосе Дарья сквозила угроза, мол, только скажи «нет» и пожалеешь.
Отвечать он не спешил — медленно свернул блин в трубочку, окунул его в пиалу с медом, целиком запихал в рот и принялся жевать, задумчиво глядя на чашку с чаем.
Дарья не выдержала и громко хлопнула ладонью по столу.
— Ну, давай, скажи: у Дашки совсем крыша поехала!
Он торопливо заработал челюстями, проглотил остатки изрядно пережеванного блина и промолвил спокойно:
— Не психуй. Сама понимаешь, такое в голове непросто уместить. Черная нить? Злая Кира? Я тебя сейчас спрошу, но ты не спеши швыряться в меня чашками, ага? — Он побарабанил пальцами по столу. — Ты в последнее время ничего такого не принимала? Препараты какие-нибудь…
— Нет! — сдавленно выкрикнула она, но взяла себя в руки, ее голос смягчился: — Неужели ты думаешь, что я все это выдумала?
— У тебя муж пропал, в театре бардак… Стресс, одним словом. Хорошая почва для… даже не знаю, как это назвать…
— Да называй уж как есть: сумасшествие. Чего со мной сюсюкаться. — Дарья принялась нервно болтать ложечкой в чашке с недопитым чаем. — Знаешь, я в последнее время хожу, улыбаюсь, на чертовом баяне играю — делаю вид, что ничего такого не происходит, а внутри растет напряжение. Иной раз появляется предчувствие, что вот-вот произойдет что-то страшное. А этот экстрасенс, будь он неладен, только масла в огонь подлил. Ну не может быть таких совпадений! Ощущение, словно вокруг меня плетется какая-то паутина. Не за себя боюсь — за Киру. Хотя толком и не пойму, с какой стороны опасности ждать. Уж лучше бы я и вправду спятила.
Алексей вздохнул.
— Выкинь из головы все, что тебе тот экстрасенс наплел. Прости, Дашка, но лучше совета, чем этот, я тебе дать пока не могу.
— Но он ведь не врал! Откуда ему было знать про колокольчик? А девочка в джинсовом комбинезоне?
— Он экстрасенс, Дашка. Экс-тра-сенс! — повысил голос Алексей. — Такие, как он, умеют в голову влезать, умеют внушать. Вот в это я верю. Ты не думаешь, что этот тип, как фокусник из шляпы, вытащил из тебя твои страхи и просто озвучил их? Я, между прочим, знал одну цыганку, которая такие штучки запросто проделывала. Как-то она во всех подробностях пересказала мне мой же сон, хотя я ей до этого ничего не рассказывал. И не было в этом ни мистики никакой, ни чуда. Она потом созналась, что ввела меня в гипноз на минутку, и в этом состоянии я ей выложил, что мне снилось прошлой ночью. Вот такой вот фокус-покус. Она с помощью гипноза лохов на вокзале бабосов лишала… А твой экстрасенс лишил тебя спокойствия. Правда, непонятно, на хрена ему это было нужно. Может, он просто злыдень, а?
— Может, — поспешила согласиться Дарья.
Она поднялась с кресла, прошлась взволнованно вдоль стола. Алексей, возможно сам того не ожидая, бросил ей спасательный круг, и теперь сознание лихорадочно пыталось зацепиться за него. В версии про гипноз была логика — не железная, уязвимая, но все же была! И искать в ней прорехи не хотелось: а вдруг найдутся?
— Знаешь что, Дашка, — с заразительной беззаботностью сказал Алексей, — тебе нужно сменить обстановку. Уехать с Кирой куда-нибудь на время.
— Я об этом думала, гений. Вот только момент не самый подходящий, чтобы с места срываться. У меня муж исчез, ты не забыл? Но… — она уставилась в сторону дома, где на веранде играла дочка, — если опять случится что-нибудь, даже мелочь, которая меня хоть немного напугает, — я хватаю Киру и уматываю. В Крым! Давно мечтала в Крыму побывать. И плевать я на все хотела.
— А вот такой настрой мне нравится, — одобрил Алексей.
Сознание Дарьи уже крепко держалось за спасательный круг и стремительно плыло прочь от темных тревожных вод.
— Если что, мы с Кирой уедем! — повторила она уже более решительно. — Артур и без меня найдется. Если вообще найдется.
Существовала, конечно, вероятность, что его найдут мертвым, но Дарья не желала сейчас этой мыслью усугублять и без того шаткое психическое состояние. Она вспомнила слова Розы: «Артур отыщется. Обязательно отыщется». И на душе стало легче.
— Все наладится, Дашка, — пообещал Алексей, сворачивая в трубочку очередной блин. — Черные полосы всегда сменяются белыми. — Он тихонько добавил: — Если только ты не полный лузер, — и снова повысил голос: — Ты только погляди вокруг… Природа, птички поют, вон оса в мой мед заползти собирается, тварюга полосатая… Ах да, в театре скоро дела на лад пойдут. Веня, как я слышал, полностью вернулся из мира розовых зайцев. Вот о таких вещах думай, Дашка. И думай почаще!
Дарья хмыкнула:
— Отличный совет. Записать бы его, чтобы не забыть.
— Ирония? Это хорошо. — Алексей откусил кусочек от блина. Ел с тем же аппетитом, что и в начале ужина. — А знаешь, я только что подумал и понял… Все твои страхи от скуки.
— Не пори чушь.
— Нет, я серьезно. Жизнь у тебя в основном беззаботная, не нужно голову ломать, что купить на последние деньги, пачку китайской лапши или бутылку пива, ну, или к кому в гости завалиться, чтобы пожрать на халяву.
Дарья уперлась руками в стол.
— Не пойму, к чему ты клонишь?
— А все просто. Твои страхи от излишней сытости.
— Говорит человек, только что сожравший десятый блин.
Алексей рассмеялся:
— Вообще-то, седьмой. Но я говорю о другой сытости, о финансовой. Ибо, — он с многозначительным видом выставил перед собой указательный палец, — финансовая сытость способствует безделью. А от безделья в башку начинают лезть всякие бредовые мыслишки. А потом мерещится чертовщина какая-нибудь. У тебя, Дашка, недуг богатых домохозяек.
— Ну, спасибо за диагноз, доктор Хаус! Умнее ничего не мог придумать, а?
— Что, правда глаза колет?
Дарья засмеялась, чувствуя, как с души падают камни — не все, но хоть что-то. Засмеялся и Алексей, едва не подавившись кусочком блина.
После такой разрядки они сменили тему и говорили теперь все больше о театре. Вечернее солнце отражалось в окнах особняка, легкий ветерок шелестел листвой вишневых деревьев. В какой-то момент Дарья второй раз за день снова ощутила себя на безмятежном островке «Здесь и сейчас» и оптимистично подумала, что всегда отыщется спасательный круг, чтобы выплыть сюда по темным водам моря Тревоги.
Алексей укатил на своем страшном мотоцикле после девяти вечера, прихватив с собой пять оставшихся блинов и баночку с медом. Но перед отъездом пообещал, что завтра снова нанесет визит, чтобы вот так же посидеть в беседке и поболтать… и съесть что-нибудь вкусненькое.
Когда солнце исчезло за гребнем леса, вдалеке на востоке прокатился громовой раскат. Дарья стояла у окна в комнате Киры, возле ворот внизу о чем-то беседовали охранники, горели фонари. Кира уже полчаса как спала, в ее ногах на кровати примостилась Ириска. Дарья решила, что будет спать сегодня рядом с дочкой. Места хватит, и так спокойней.
После очередного громового раската она отметила, что вот уже третий вечер подряд где-то бродит гроза. И сегодня она как будто ближе. Ходит вокруг, будто присматривается к чему-то. Быть может, завтра нагрянет и разразится. Ну и пускай. От грозы всегда можно спрятаться.