Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Может быть, чуть теплее грело весеннее солнце, настраивая на скорое лето и отпуск.

Андрей подтягивался на турнике, и с каждым рывком вверх перед глазами возникала надпись, вырезанная на растрескавшейся коре дерева: «А+Е». Рядом красовалось сердечко, проткнутое кривой стрелкой. Смола в надрезах образовала крошечные капельки, похожие на слезы. Незатейливое признание в вечной любви напомнило о юношеской влюбленности в красивую девочку-отличницу. Он ухмыльнулся плотно сжатыми губами. Вот уж… не знаешь, где найдешь. И как его, босяка и хулигана, угораздило втрескаться по самые уши в профессорскую дочку?

…Он ухаживал за ней неуклюже и оттого смешно: цветы в форточку, портфель до дома под сверлящими взглядами соседей и даже непослушный вихор на голове прилизал. Насмешки друзей — отдельная тема. Минимум два фингала в неделю и через строчку красная запись в дневнике. Проснувшийся в нем романтик попытался было сочинить стихи, но, родив первые две строчки, умолк, запутавшись в рифмах, а позже и вовсе зачах — девчонка по пунктам озвучила ему свои планы на будущее. Естественно, в ее жизни места ему не нашлось. Тогда, задыхаясь от боли и негодования, он дал волю чувствам (первый и последний раз в жизни). Наспех соорудил шалаш у реки, развел костер и уселся оплакивать свою неразделенную любовь.

Неизвестно, сколько бы он просидел там, но на следующее утро его, одуревшего от бессонной ночи, отыскал закадычный дружок Санька Маркелов. Молча присел рядом, вытащил из-за пазухи два пирожка, заботливо завернутых в газету, и бутылку «Байкала», а потом сказал:

— На вот, батя твой прислал. Беспокоится…

Андрюха кивнул.

— Ты рожу-то свою немытую видал? Где она и где ты? Она ж принцесса! А ты босяк! Каждому свое… Понимаешь? — продолжил Санек.

В горле опять зачесалось.

— Короче, она никогда не станет такой, как мы! А ты никак не врубишься.

Тогда он словно прозрел — прав ведь Санька. Скрепя сердце он попросил друга передать бате, что вернется. Обязательно. К вечеру. И… другим человеком.

@

Андрей еще раз взглянул на корявую формулу и усмехнулся:

— Вандалы.

Потом побежал по разбитой дорожке старого сквера, стараясь следить за дыханием. В очередной раз посетила мысль: пора бросать курить. Но… в его жизни не так уж много приятных моментов, и лишать себя одного из них было бы несправедливо.

Ускорив бег, он легко перемахнул через низкий чугунный заборчик, отгораживающий сквер от улицы. Позади осталось знакомое здание школы-интерната. Как раз там и началась их дружба с Сашкой, а чуть позже к ним прибился Серега Колосов. Построенное из красного обожженного кирпича здание интерната выглядело зловеще. Война, которая хоть и не коснулась его, но все равно напоминала о себе ежечасно, оставила миллионы детей сиротами, и интернаты были необходимы… Но в послевоенное время! Отдать своего ребенка на воспитание в казенный дом… Андрей помотал головой — не было у него право судить мать. И ни у кого такого права нет.

Мать определила его в «учреждение», когда ему исполнилось семь лет. Насколько оно паскудно, Андрюха понял сразу. В первый же день, на переменке между уроками, к нему подлетел коренастый старшеклассник и закатил такого леща, что он, со всей дури грохнувшись на скользкий кафельный пол туалета, в кровь разбил локоть. Однако не в его правилах было сдаваться. Вскочив, он что есть силы звезданул ногой под коленку обидчика. Тот взвыл от боли и пообещал устроить «сученышу ту еще жисть»… Ни черта у него не вышло…

Андрей оглянулся. Возле задней двери пищеблока, как всегда, тусовалась компания подростков. На секунду ему показалось, что среди парней затесался маленький Андрюха Летов, кашляющий от первой затяжки, а какой-то шкет, похожий на Санька, рассказывает похабный анекдот под дружное ржание слушателей. Из года в год анекдоты повторялись, да и дети, брошенные, никому не нужные, почти не менялись.

@

Приняв душ, Андрей натянул свежую футболку и отправился на кухню готовить завтрак. В запасе оставалось минут десять. Он открыл ноутбук и зашел на сервер компании, в которой трудился в должности начальника охраны. На экране появился полусонный парень, мастеривший пирамиду из толстых кусков хлеба и котлет.

— Приятного аппетита, Иван! — Андрей усмехнулся, увидев, как охранник вздрогнул.

— Доброе утро, Андрей Владимирович! — Четырехэтажный бутерброд развалился.

— Ты уверен, что оно доброе?

Андрей никак не мог привыкнуть к системе онлайн-наблюдения и каждый раз испытывал брезгливость, словно подглядывал в замочную скважину. В конце концов, он лично набирал сотрудников, проверял каждого до седьмого колена, проводил трехступенчатые собеседования с тестовыми заданиями… Эффективность такого отбора была очевидна. Его подразделение работало как единый организм, «чужих» в нем не было.

@

Когда Андрей вернулся из армии, Сашка Маркелов буквально на следующий день встретил его у дома и позвал к себе. Они пили всю ночь за свое детство, за пацанов, которые остались там, за матерей… пили просто, чтоб забыть время, которое рисовало совсем не радужные перспективы. Утром Сашка предложил работу, коротко обрисовав ситуацию: они с Колоском организовали фирму, выкупив единственный завод в городе, и им нужен был организатор службы безопасности. Андрей согласился, даже не поинтересовавшись, что будет делать и сколько получать. Чего мудрить — друг позвал, значит, надо. Времена были тяжелые. Доставали бандюки всех мастей… Ну, с этими было попроще — стрелка, суровый мужской разговор, а потом по обстоятельствам. Куда хуже дело обстояло с чиновниками и ментами, которые менялись, как погода весной, — утром приходил один, а к вечеру — уже другой, но с той же ксивой и на той же должности. Ничего, они держались. Даже смеяться научились. Сашка пробивал госзаказы, торчал в цехах, проверяя сделанную работу лично. Серега генерировал идеи, внедряя новые технологии. А Андрей, как всегда, был рядом.

Что только они не придумывали в периоды безденежья… Организовали однажды столовую бесплатного питания — высадили с мужиками на «ничейной» земле картоху, а рядом на скорую руку сложили сарайчики. Ничего, выжили. Деваться было некуда.

@

— Ночь прошла без происшествий, Андрей Владимирович, — доложил охранник. — В час тридцать две на третьем объекте наружная камера изменила угол обзора. Парни съездили, посмотрели — внешнего вмешательства не выявили. Ветер расшатал крепление. Устранили поломку на месте.

— Это все? — задал Андрей вопрос для проформы.

Иван бодро заверил, что больше никаких происшествий не было.

Кивнув, он отключился и вошел на свою страницу в социальной сети. С аватарки на него взирала насмешливая рыжая Обезьяна, а сбоку был приписан ник: Брат по разуму*.

— Ну, что скажешь, Брат? — Андрей состроил гримасу Обезьяне. — Опять в полном одиночестве? А ты распусти слюни, расскажи жалобную историю, и к тебе потянутся… — Чуть было не ляпнул «люди».

@

Схему своей жизни он выстроил в виде таблицы, расчерченной на ровные столбцы.

Первый — предельно простой: утро, турник, пробежка, душ, завтрак, позитивное общение с отцом. Обязательно позитивное.

Следующий содержал в себе все, что связано с работой (и что приносило удовлетворение). Должность начальника службы безопасности крупного предприятия заключала в себе немалую долю ответственности. Гигантский механизм, запущенный близкими друзьями еще в конце девяностых, работал безупречно и четко.

Третий, самый хлипкий, столбец занимал досуг. В сущности, он состоял из второго и отчасти первого столбца… плюс Интернет.

Конечно, у него были женщины. До женитьбы — девчонки, с которыми получалось весело и бесшабашно, ну а после развода — недолгие ухаживания, короткий секс и редкие звонки. Спросить у него про жену — он бы пожал плечами, не проронив ни слова. Может быть, потому, что эта была обычная «лав стори», такие случаются с каждым первым, и нет смысла рассказывать обыкновенную житейскую байду.

@

Андрей вошел в комнату отца и прикрыл за собой дверь. Тот полулежал на кровати и что-то писал в ноутбуке. Пришлось кашлянуть, чтобы обозначить свое присутствие.

— Доброе утро, сын, — отец посмотрел на него поверх очков и улыбнулся, — пробежался?

— Пробежался. А ты, я вижу, опять не спал. Сердце?

— Нет. Просто не спалось, — успокоил его отец.

— Ясно. — Андрей присел на край кровати. — Что нового в Сети, пап?

— Есть многое на свете, сын Андрюша, что и не снилось нашим мудрецам.

— Что ты имеешь в виду?

— Интернет, сынок, великое достижение человечества.

— По-моему, сейчас Интернетом никого не удивишь. — Андрей поймал себя на мысли, что свое утро не променяет ни на какое другое.

— Согласен, сын, наличием Интернета удивить довольно сложно. Но… Сегодняшней ночью я, например, посетил несколько стран. Они находятся за тысячи километров от нас. За океаном. Общался с их жителями. Разве это не удивительно?

— Мусора там многовато…

— Как и у каждого в голове. — Отец, как всегда стоял на своем. — Ты вот достаточно повидал в жизни. Вся информация хранится в твоей памяти, в том числе и негативная. Ею можно не пользоваться, но она все равно никуда не исчезнет, так?

— Ты, как всегда, оптимист, пап, и это хорошо. Но думается мне, что плохое довольно сложно забыть, если ты это имеешь в виду.

— Согласен. Окружающий мир обязательно напомнит об этом тем или иным способом. Все зависит от конкретного человека.

— Пап, люди не меняются. Они становятся мудрее, хитрее, что ли… надевают маски. Но саму сущность изменить невозможно. Я не верю в это.

Отец торжествующе улыбнулся:

— Вот! То же самое в Интернете. Его породили люди, а значит, там есть и добро и зло. А ты почему надел маску? — без всякого перехода спросил он.

Андрей покачал головой и шутливо пригрозил ему пальцем:

— Что, мою страницу видел?

Отец кивнул.

— Это не маска… это своего рода дверь… Интересно, и какие мысли у тебя возникли?

— Противоречивые, Андрюша. Первое впечатление, конечно, негативное. Не сразу удается рассмотреть за обезьяной человека.

— Так и должно быть, — хмыкнул Андрей. — Зато сразу отсеиваются идиоты, которые судят о человеке по одежке. Я не ищу приключений. Моя Обезьяна сидит на толстом суку и наблюдает за происходящим. Иногда вставляет свои умные комментарии, иногда показывает клыки. А в общем, все пристойно.

— Я и не сомневался. — Отец вздохнул и закрыл ноутбук. — Я в тебе никогда не сомневался.

— Ладно, философ-путешественник. — Андрей подмигнул отцу и, посмотрев на часы, поднялся: — Ты готов к водным процедурам? Океан не обещаю, но тепло и мокро будет.

Откатив в сторону инвалидную коляску, он легко поднял старика на руки и бережно понес в ванную.